Смятение чувств

«Как несправедливо с его стороны приехать в Крейборн, чтобы втянуть в свою сеть графа, Луизу и Джулиана, – подумала Ребекка. – Особенно Джулиана. Ведь Джулиан спас ему жизнь. Неужели этому человеку не знакомо чувство благодарности? Хотя, возможно, он желает каким-то образом с помощью Джулиана полностью реализовать свой план и окончательно сделать Дэвида несчастным?»

Ребекка не одобряла дуэли, но порой она жалела, что поединок между Дэвидом и Шерером не состоялся еще тогда, в Крыму. Один из них, конечно же, был бы убит, но по крайней мере в это дело не был бы замешан невинный человек.

На следующее утро Ребекка провела час в детской комнате, выкупала и одела Чарльза, накормила его завтраком и поиграла с ним.

Потом она разыскала Джулиана. Тот сидел в своей гардеробной, одетый в рубашку с короткими рукавами. Прежде чем поцеловать жену, он отпустил камердинера.

– Ты хочешь, чтобы мне снова стало стыдно? Похоже, ты не спишь уже несколько часов.

– Я была с Чарльзом, – сказала она. – Дети обычно просыпаются рано.

– Именно поэтому к ним приставляют нянь, – заметил он.

– Он проведет со мной только неделю или около того, – возразила она. – Хотя Дэвид сказал, что Чарльз должен встречаться со мной регулярно. Ты не возражаешь?

– Почему это я должен возражать? – спросил Джулиан. Он был доволен тем, как ему удалось наконец завязать свой галстук свободным узлом с двумя длинными концами. – Ты завтракала?

– Нет, – ответила она.

– И я тоже. – Он обнял ее за талию и снова поцеловал. – Но меня можно было бы уговорить пропустить завтрак, – усмехнувшись, сказал Джулиан. – Или вкусить иного рода угощение.

Ребекка обняла Джулиана и прижалась лбом к его плечу. Так легко согласиться на это предложение мужа. Но осуществить его на деле будет совершенно невозможно.

Джулиан действительно чуть не погиб, пытаясь не допустить, чтобы Дэвид убил человека, которому сам же причинил зло, рассуждала Ребекка. И все же она не может отдаться Джулиану, ибо любит Дэвида. Она обнаружила, что любовь способна свести на нет все доводы рассудка, всю ее верность долгу.

– Нам нужно поговорить, Джулиан, – сказала она. Он вздохнул.

– По крайней мере ты не ссылаешься на то, будто у тебя болит голова, – усмехнулся он. – Пойдем поищем чего-нибудь перекусить.

В столовой уже сидела Луиза. Она стала извиняться за то, что так поздно проснулась: у Кэти болели десны, она не спала полночи, требовала, чтобы мама была рядом.

После завтрака Ребекка и Джулиан вышли прогуляться. Она взяла Джулиана под руку и сжала его локоть.

– Тебе интересно узнать, когда мы собираемся отправиться в путь? – спросил он. – Думаю, Бекка, что скорее всего на следующей неделе. Первым пунктом назначения будет Париж. Ты согласна? У императора Наполеона Третьего и императрицы Евгении блестящий двор, славящийся всеобщим весельем и бурной активностью. Мы можем оставаться в Париже столько, сколько захотим, а потом отправиться еще куда-нибудь. Куда бы ты хотела поехать больше всего?

Ребекка пожала плечами.

– Это не имеет значения. Пока я с тобой, я везде, счастлива.

– Это правда, Бекка? – Он серьезно поглядел ей в лицо.

– Этот человек, Джулиан, еще до твоего возвращения домой несколько раз приезжал без приглашения в Стэдвелл. Я имею в виду сэра Джорджа Шерера. Мы с Дэвидом встретились с ним в Лондоне. Он посетил дом Хартингтонов, чтобы поблагодарить Дэвида за то, что тот спас его жизнь.

– А, – сказал Джулиан спокойно. – Значит, Бекка, ты знаешь всю историю? Я надеялся скрыть ее от тебя.

– Да. Я знаю, что случилось, – ответила она. – Ты, Джулиан, совершил глупый, но смелый поступок.

Он уставился на нее.

– Но кое-чего я все-таки еще не знаю, – продолжала она, – а это как раз могло бы очень сильно повлиять на мое отношение к тому эпизоду. Мне, Джулиан, неизвестно, был ли пистолет и у сэра Джорджа? Или нет? Была ли это своего рода дуэль, или же Дэвид собирался хладнокровно убить безоружного человека? Я часто задумываюсь о такой вероятности.

Некоторое время Джулиан молчал.

– Что же все-таки тебе рассказали, Бекка? – спросил он наконец.

– Мне ясна в общих чертах вся эта грязная история, – ответила она. – Я знаю, что Дэвид состоял в любовной связи с леди Шерер. И что это стало известно сэру Джорджу. Я знаю, что между ними в самый разгар Инкерманского сражения вспыхнула стычка и что ты помешал Дэвиду застрелить сэра Джорджа, приняв пулю на себя. Но был ли и у сэра Джорджа пистолет? Скажи мне правду, Джулиан. Мне нужно это знать.

– Тебе рассказал все это Дэйв?

– Я сама сложила всю картину по частям, – сказала она. – Он это не отрицал. И леди Шерер сказала мне, что любила его. Мне тяжело в это поверить. Я не думаю, что Дэвид тоже любил ее. Он просто использовал ее и склонил ее к измене супругу. Но я не должна выступать в этом деле судьей… Не должна.

– Она сказала, что любила Дэйва? – спросил Джулиан. – Ты точно передала ее слова, Бекка?

– Да, – ответила она. – Я их не выдумала. Она сказала мне, что любила моего мужа. Я все думаю, любит ли его она, бедняжка, и до сих пор? Она выглядит чертовски замкнутой и несчастной. Она всегда была такой, Джулиан? Ты знал ее в Крыму? Но я все-такц отхожу от темы, ибо, вероятно, боюсь услышать ответ. У Шерера был пистолет?

– Нет, – сказал Джулиан. Он закрыл лицо руками.

– Нет, – холодно повторила Ребекка. – Именно этого я и боялась. Я все еще пыталась поверить в то, что Дэвид не был способен на такую низость. Хорошо, что я больше не его жена.

Но ей хотелось громко кричать от горя.

– Я всегда ему это позволял, – сказал Джулиан. – Я обычно убеждал себя, что я в этом случае потеряю гораздо больше, чем он. А Дэвид, похоже, против такого подхода никогда не возражал. У него были широкие плечи. И терять ему в то время было нечего.

Но Ребекка его практически не слушала. Она только что столкнулась с еще одним пунктом обвинения против Дэвида.

– Ты любишь его? – спросил Джулиан.

– Кого?.. Дэвида? – ответила она. – Конечно, нет. Я люблю тебя. Это просто…

– Просто ты любишь его, – закончил он ее фразу. – Это он еще один раз решил помочь мне, Бекка. Думаю, ради тебя. Чтобы ты снова смогла сохранить свою веру в мою непогрешимость, чтобы в твоей памяти я так и остался героем.

Ребекка не стала уточнять, что имеет он в виду. Истина обрушилась на нее с такой тяжестью, что, казалось нельзя поверить, будто раньше она могла ее не замечать. Особенно после того, как узнала правду о детских эскападах Джулиана, правду о Флоре.

И конечно же, это всего-навсего еще один привычный поступок, который Дэвид совершил тогда, когда они с Ребеккой уже были женаты и оба были уверены в том, что Джулиана нет в живых. Дэвид рисковал будущим своего брака ради того, чтобы она сохранила верность привязанности своих юных лет, привязанности, которую она стала считать своей единственной любовью на всю жизнь.

По словам леди Шерер, она любила ее мужа… Да… О да.

Дэвид стрелял в Джулиана потому что… потому что Джулиан собирался убить сэра Джорджа?

Любовником леди Шерер был не кто иной, как Джулиан. Супруг Ребекки и жена Шерера пошли на адюльтер. В то время как она, Ребекка, жила в Крейборне, изнывая от тоски по Джулиану, денно и нощно переживая за мужа, тревожась о нем, храня любовь к нему, он, Джулиан, завел роман с леди Шерер. Интрижка с Флорой у него была незадолго до его свадьбы. Года через два подошла очередь Синтии Шерер. А сколько еще женщин, интересно, было в промежутке между ними?

– Я сожалею, Бекка, – сказал Джулиан. – Было бы лучше, если бы ты об этом никогда не узнала. Но я не мог бы позволить тебе и дальше продолжать считать, что негодяем в этой злополучной истории выступил Дэвид. Я просто не смог бы – тем более сейчас, когда он стал отцом твоего ребенка, когда ты его любишь… Я сожалею… Видишь ли, она ничего для меня не значила, Я просто чувствовал себя одиноким. Я скучал по тебе.

– Она любила тебя, – сказала Ребекка. – И я тебя любила. Ты предал нас обеих, Джулиан.

– Да, – согласился он. – Я сожалею, Бекка.

Прелюбодеяние… Оно всегда казалось Ребекке одним из тяжелейших грехов. Ведь плотская любовь, как бы к ней ни относиться, имеет огромное значение. Она должна быть глубоко интимной, личностной. Ведь люди сливаются телами. И то, что кто-то способен предать супруга или супругу, вступив в интимные отношения с другим человеком, было для Ребекки непостижимо. Особенно если изменяют с ничего не значащим человеком. Она еще могла бы как-то понять, если бы Джулиан сказал, что любил Синтию Шерер. Но она для него ничего не значила! И Флора ничего не значила!

– А у тебя была еще какая-нибудь женщина? – спросила Ребекка.

– Нет, конечно, нет, – ответил он. – Я был ранен и оказался в плену. А теперь я с тобой. Я люблю тебя, Бекка. Ты должна мне поверить. Если ты не сможешь поверить, то весь мой мир просто рухнет. – В его голосе звучал искренний страх.

– Но ведь я, – сказала Ребекка, – сама отказалась быть тебе истинной женой, не смогла выполнить супружеский долг. И сейчас я едва ли стала бы тебя осуждать, если бы ты воспользовался услугами другой женщины. Мне жаль, что из-за меня ты подвергаешься подобному искушению. У тебя сейчас есть кто-нибудь?

– Нет, – ответил он. – Нет, конечно же, нет Бекка. Ты моя жена. Я готов ждать, пока ты сможешь, сколько бы времени тебе ни понадобилось.

– Ждать тебе придется не очень долго, – сказала она. – Когда мы через неделю уедем отсюда, Джулиан, я снова стану твоей женой. В первую же ночь после того, как мы покинем Крейборн. Я буду твоей, как только стану тебе нужна. Но больше никакой другой женщины у тебя быть не должно. Ведь, кроме Флоры и леди Шерер, у тебя не было никого? Скажи мне правду. Пожалуйста! Между нами должна быть только правда.

– Было несколько, – неохотно признался он. – Не много, Бекка. Клянусь тебе. Я не желаю никаких других женщин. Я хочу быть тебе хорошим мужем. Я люблю тебя.

– Я знаю. – На мгновение она прильнула головой к его плечу. – Я знаю, что ты любишь меня, Джулиан.

Ребекка изумлялась тому, что до самого последнего времени не имела представления о главной слабости Джулиана. Он всегда был жизнерадостным, очаровательным мальчиком – и даже теперь оставался в большей степени мальчиком, чем мужчиной. В нем проявлялась не столько порочность, сколько отсутствие контроля над собой и чувства ответственности. Он был исполнен благих намерений, но думал прежде всего о своих удовольствиях. Теперь Ребекка поняла, что в его жизни всегда будут другие женщины. Она была в этом так же уверена, как и в том, что никогда не покинет его. Он любит ее. Он действительно по-своему любит ее. И, что еще важнее, нуждается в ней. Ему нужна ее сила, как до сих пор была нужна сила Дэвида.

– Значит, ты простишь меня, Бекка? – с печалью в голосе спросил он. – Я довольно далек от образа того героя, которого ты всегда видела во мне. Правда?

– Я прощаю тебя, – ответила она. – Ты пострадал именно из-за этой твоей слабости. Ты оказался на пороге смерти. Наверное, Париж восхитителен. Быть может, там я стану даже безгранично легкомысленной и закажу себе несколько платьев у знаменитого мистера Уорта.

– Я наряжу тебя так, – сказал Джулиан, повернув ее к себе и страстно целуя, – что, когда придет время возвращаться домой, тебе, Бекка, понадобится приобрести десять новых чемоданов. Обещаю заставить тебя забыть о Дэвиде. Ты вновь влюбишься в меня… Глубоко… По уши… Считай, что я предупредил тебя.

– Тогда все в порядке, – сказала она, как только высвободилась из его объятий. – Мы, Джулиан, снова станем детьми, одержимыми любовью, и каждый встречный будет завидовать нам.

Джулиан продолжал целовать Ребекку, но она думала лишь об одном. Ведь сэр Джордж приезжал повидать не Дэвида, а Джулиана. Именно его Шерер по-настоящему считает своим врагом. Решив, что обидчик мертв, сэр Джордж, возможно, был готов обратить свою злобу на вдову Джулиана или на человека, который убил Джулиана и сделал его недостижимым для мести. Но теперь Джулиан вернулся, и сэр Джордж получил возможность обрушить на врага всю ненависть, которую так долго лелеял.

Сэр Джордж не оставит Джулиана в покое. Ребекка не знала, где сейчас Шереры: по-прежнему в деревенской гостинице или уже уехали. Но ведь они вернутся. Сэр Джордж не успокоится до тех пор, пока не убьет Джулиана. Но вероятно, ему для достижения своей цели потребуется много времени. А пока что он будет с удовольствием выслеживать свою жертву, станет подкрадываться к Джулиану – постепенно, как охотник. Можно предполагать, что он со своей женой последует за ними в Париж, а потом и туда, куда они задумают отправиться.

Интересно, понимает ли это Джулиан?

* * *

Дэвид только что вернулся с верховой прогулки. Он ездил с отцом по делам имения, но не стал возвращаться в дом вместе с ним, объяснив, что ему хочется еще побыть на свежем воздухе. Он не был уверен, что вернется в Стэдвелл. Дэвид, конечно, не испытывал особого желания вновь появиться в Крейборне, пока не уехали Джулиан с Ребеккой. Но до собственного отъезда ему надо было кое-что проверить.

Не понадобилось даже заезжать в гостиницу, чтобы осторожно навести справки. На деревенской улице встретил сэра Джорджа и леди Шерер, коротко раскланялся с ними, а приветствуя Синтию, слегка прикоснулся к своей шляпе. Хотя сэр Джордж, заметив Дэвида, просиял и явно хотел завязать разговор, Дэвид поспешил дальше, Значит, Шереры не уехали, а ведь поезда в оба направления на сегодня уже прошли.

Дэвид решил, что он тоже не уедет. Если бы он мог взять с собой Ребекку и Чарльза, то, возможно, покинул бы Крейборн. Так или иначе, Джулиану рано или поздно пришлось бы расплачиваться за свои поступки. Шерер захочет в той или иной форме получить сатисфакцию, а Джулиан, несомненно, не станет ему отказывать. Трусость в таких обстоятельствах не входила в число его недостатков.

Но теперь Ребекка – снова жена Джулиана. Дэвид обещал оставить Чарльза с ней на неделю, а то и больше. Ни Ребекку, ни Чарльза он увезти не может. И поэтому он должен остаться рядом с ними. Защита Ребекки – это, конечно же, прямая обязанность Джулиана. Но и Дэвид твердо решил ее защищать. Вчера она сказала ему, что никак не может избавиться от чувства, будто все еще замужем за ним. Да и ему самому по-прежнему кажется, что он женат на ней. Он не оставит Ребекку в Крейборне, пока Шереры находятся в его окрестностях.

Как только виконт вернулся домой, он поднялся наверх переодеться к завтраку. Через полчаса он вышел из своей гардеробной и увидел, что по лестнице поднимается Ребекка. Увидев Дэвида, она остановилась. Ему очень хотелось вернуться в комнату. Но это выглядело бы как-то уж совсем по-детски. Сделав несколько шагов по направлению к Ребекке, он приготовился сказать пару банальностей.

А она поспешила к нему навстречу, все ускоряя шаг. Почти инстинктивно Дэвид раскрыл свои объятия, Ребекка оказалась в них и обняла его за талию. Он на миг крепко прижал Ребекку к себе, и у него перехватило дыхание. Он наслаждался, ощущая всем телом прикосновение этой стройной фигуры, затянутой в корсет.

– Дэвид, – Ребекка внимательно всматривалась в его лицо, а в ее глазах заблестели внезапные слезы, – ты самый добрый человек на свете. Я в этом уверена. Мне ужасно стыдно, что я когда-то позволила себе поверить во все разговоры о твоих недостойных выходках. А ведь я предпочитала верить даже в тех случаях, когда и разум, и чувства говорили мне об обратном. И я поверила своей собственной интерпретации того, что произошло в Крыму, хотя все это тогда казалось мне таким чуждым твоей натуре. Мне так стыдно. Пожалуйста, пожалуйста, прости меня.

«Теперь она все знает, – подумал он, – должно быть, ей рассказал Джулиан».

– Мне нечего тебе прощать, – сказал Дэвид. – Ведь я сам никогда ничего не опровергал.

– Твои поступки объяснялись тем, что ты любил Джулиана, – промолвила она. – И заботился обо мне, ведь правда же? Вот почему ты не возразил мне, когда я рассказала тебе свою версию в отношении леди Шерер и того выстрела. Ты не хотел повредить моим воспоминаниям о Джулиане. Ты заботился обо мне.

– Да, я заботился, – спокойно подтвердил он, глядя, как по ее щеке скользит слезинка. – Я забочусь о тебе, Ребекка.

Она безмолвно смотрела на него. Дэвид не был уверен, полностью ли она отдает себе отчет в том, что сейчас между ними происходит. Сам-то он хорошо понимал, но искушение еще несколько секунд не разжимать объятий было слишком сильно, чтобы ему сопротивляться. Он опустил голову и уже хотел поцеловать Ребекку, но краем глаза заметил какое-то движение на лестнице. За ними наблюдал Джулиан.

Дэвид выпрямился и мягко отстранил Ребекку, но, прежде чем вернуться в комнату, поднес ладонь Ребекки к губам и поцеловал. Ребекка выглядела пораженной. К ней стало приходить болезненное понимание того, что она только что совершила. Ее лицо омрачилось, хотя она еще не знала, что сзади чуть поодаль стоит Джулиан.

Дэвид вошел в комнату и, закрыв за собой дверь, прислонился к ней спиной. Он долго стоял с закрытыми глазами.

…Я забочусь о тебе… я люблю тебя…

Интересно, поняла ли она, что его слова означали именно это? А что же сказало ему выражение ее глаз?.. Это тоже было достаточно ясно. Но он не осмеливался в это верить. Ну а если бы даже и поверил, то все равно – какая разница?

Ребекка – жена Джулиана.

* * *

Нэнси Перкинс жила вместе с матерью в небольшом домишке на краю деревни. Ее мать с трудом зарабатывала на существование, беря на дом стирку. Нэнси помогала ей. Но в течение последнего месяца она не раз временами отсутствовала часами – обычно после полудня, а два или три раза – ночью.

Джулиан обычно провожал девушку домой до маленькой рощицы, ближе которой подходить к деревне вместе с Нэнси он не осмеливался. Джулиан наклонил голову, чтобы поцеловать Нэнси, хотя уже сказал ей, что больше с ней встречаться не станет. Но она плакала, Джулиану стоило все большего труда выдерживать ее слезы по мере того, как он все сильнее увлекался ею. Почти месяц прошел с того момента, когда он встретил Нэнси за живой изгородью; юная крестьянка возвращалась в деревню, раздав заказчикам выстиранное белье.

Девушка была так восхитительна… Джулиан не жалел красивых слов и легко соблазнил ее. Они любили друг друга почти месяц.

– Не плачь, моя милая, – прошептал Джулиан, не отрываясь от ее губ. – Я снова встречусь с тобой, когда вернусь из путешествия. Я привезу тебе из Парижа всяких украшений.

– Не хочу никаких украшений, – отвечала Нэнси сквозь слезы.

Джулиан после каждой встречи с Нэнси хорошо ей платил, но знал, что сама она не попросила бы у него ни единого пенса. Она его любила. Джулиан сам себе казался сейчас довольно жалким.

– Ты самая прелестная, самая очаровательная девушка, – сказал он. – Если бы я не был женат, Нэнси… – Произнося эту ложь, он чувствовал себя еще гнуснее.

Наконец он вынужден был расстаться с ней, зная, что она будет страдать по нему, возможно, долгие месяцы. Джулиан понимал также, что Нэнси отдала сокровище своей девственности мужчине, которому было на нее наплевать. Он лишь надеялся на то, что не наградил ее ребенком.

Попрощавшись, он отправился домой по самой дальней дороге. Сегодня Джулиан предпочел ходить пешком. Он чувствовал себя вдвойне гнусным: отчасти – из-за того, что причинил такую боль Нэнси, отчасти по той причине, что, прежде чем сообщить ей о своем отъезде, он снова обладал ею. А ведь он поклялся себе, что впредь даже не прикоснется к ней. Он поклялся, что отныне на всю жизнь сохранит верность Бекке.

Джулиан чувствовал себя каким-то нечистоплотным, аморальным. Он симпатизировал тем людям, которые пристрастились к алкоголю и опиуму. Они умом и сердцем – всей душой – могут принять твердое решение сопротивляться этим сильнейшим искушениям, но, столкнувшись с ними, оказываются перед ними совершенно беззащитны. Джулиан подобное пристрастие испытывал по отношению к женщинам.

«Возможно, все переменится, – думал Джулиан, – когда мы покинем Крейборн». Бекка обещала ему, что, как только они уедут отсюда, она опять начнет спать с ним. Она обещала, что он сможет обладать ею так часто, как того пожелает. Подобная мысль ободряла его. Но ведь заниматься любовью с Беккой никогда не доставляло ему особого удовольствия. Порой он чувствовал, что скорее преклоняется перед ней, боготворит ее, чем любит. Для него она была олицетворением женственности, воплощала в себе все, что он хотел бы постичь и заслужить по праву. Он никогда не стоил Бекки… Никогда… Ему было далеко до нее, как до звезд.

Когда он ложился с ней в постель, он всегда испытывал страх. Боялся шокировать ее, вызвать в ней отвращение. Бекка – истинная леди. Секс для нее всегда был, по-видимому, самым низменным людским занятием. Джулиану никогда по-настоящему не нравилось заниматься с ней любовью, хотя в первые годы их брака он делал это с определенной регулярностью. Было нечто почти непристойное в том, чтобы принуждать ее к интимным отношениям.

Понурив голову, Джулиан быстро шел по полевой дорожке, которая должна была вывести его к воротам Крейборна. Сейчас Ребекка, думал он, чуть ли не перестала любить его. Она скорее любит Дэйва. Джулиана всегда почти поражало, что она предпочла его Дэйву, имевшему те внешние данные и те качества характера, которыми всю свою жизнь Джулиан жаждал обладать. Но Ребекка избрала именно его, а он так и не оценил по достоинству полученный им подарок.

Теперь она полюбила Дэйва. А Дэйв же, конечно, всегда любил ее. Полтора года они были мужем и женой. У них появился общий сын. И Бекка – это воплощение чести и чистоты! – сегодня утром, когда Джулиан вышел на верхнюю площадку лестницы, была в объятиях Дэвида. Они собирались поцеловаться.

Вместо того чтобы воспылать желанием убить их обоих, Джулиану захотелось заплакать. В том, что они оказались вместе, была какая-то своя странная справедливость. Этажом выше, в детской комнате, находился их сын. Ребенок, у которого волосы Бекки, а глаза Дэвида.

«Мне следовало бы остаться в России», – подумал Джулиан. Но он не мог так поступить. Он оказался в чуждой культурной среде, к тому же они с Катей стали уставать друг от друга. Джулиан стал сильно тосковать по дому и по Бекке.

– Ну вот, так и есть: только помяни черта – и он уже тут как тут, – прозвучал приятный голос, и Джулиан резко поднял голову.

– Прибыл прямо из ада да еще с вилами в руке, – ответил он. – Что вы до сих пор здесь делаете, Шерер? Я думал, что утром вы должны были выехать в Лондон. Привет, Синтия.

– Джулиан. – Она бросила на него быстрый взгляд. Точно так же несколько минут назад на него смотрела Нэнси.

– Ну как упустить такую возможность подышать свежим воздухом в весеннюю пору? – заметил сэр Джордж. – Мы ведь, любовь моя, решили продлить свое пребывание здесь?

– Это ты решил, что мы должны остаться здесь, – возразила она.

– А вы наслаждались компанией потаскушки? – спросил Джулиана сэр Джордж. – Позволю себе предположить, что на твердой земле эта девица бывает мягкой и добротной подстилкой.

– Здесь присутствует дама, – бросил Джулиан.

– Синтия? – сказал сэр Джордж. – О нет, нет, Кардвелл, Синтия не дама. Ей тоже нравится задирать свои юбки перед любым подвернувшимся красавцем. Не правда ли, моя любовь?

– Раз уж у вас есть желание встретиться со мной, то назовите место и время, – сказал Джулиан, а Синтия резко отвернулась. – В противном случае давайте решим все прямо здесь на кулаках. Любой муж, который позволяет себе говорить таким образом о собственной жене, заслуживает наказания. Если вы хотите знать правду, то леди Шерер невиновна. Я принудил ее.

– Джулиан! – произнесла она.

– Я изнасиловал ее, – заявил Джулиан. – Вы хотите, Шерер, наказать меня за это? Пожалуйста, но перестаньте наказывать ее. Похоже, она получила уже больше того, что заслужила.

– Ну что же, моя любовь, – промолвил, смеясь, сэр Джордж. – Ты слишком много плакала по мужчине, который изнасиловал тебя. Мы отложим поединок на другой день, Кардвелл. Вряд ли уместно устраивать драку в присутствии дамы. Или даже потаскушки. – Сэр Джордж заставил Синтию взять его под руку.

– Пойдем, моя любовь, обратно в деревню… Меня Кардвелл, удивляет, что вас, по-видимому, так заботят чувства дам. Как же тогда понравится вашей жене услышать о сегодняшней, так сказать, шалости и о некоторых событиях, имевших место за морем? На этот раз у вас истинная леди. Так постоянно повторяет Синтия. «Леди Кардвелл – истинная леди», – утверждает она.

Джулиан кивнул и отошел в сторону, желая пропустить Шереров.

– Для затеянной вами игры, Шерер, нужно иметь двух человек, – сказал он. – Я в ней не участвую. Все обстой гораздо проще. Завтра после полудня я нанесу вам визит прямо в гостиницу. Там мы и постараемся уладить оставшиеся между нами дела. Если вы не бросите мне перчатку, это сделаю я. Всего доброго. До свидания, Синтия.

Она кинула на него взгляд, в котором смешались тоска, страх и предупреждение. Сэр Джордж ограничился на прощание веселой улыбкой.

«И вновь все повторяется», – подумал Джулиан, пристально глядя им вслед. Повторяется разрушение, которое он привносит в жизнь других людей. Синтия тогда пришла к нему весьма охотно и оказалась нетерпеливой и бойкой партнершей по постели. Их роман был уже в самом разгаре, прежде чем Джулиан с удивлением узнал, что он первый мужчина, с которым она изменила мужу. И она влюбилась в Джулиана. Так или иначе, он продолжил эту связь, даже понимая, что в конечном счете принесет Синтии лишь горе.

Точно так же он в свое время относился и к Флоре. Он, похоже, никогда не задумывался о последствиях – лишь бы хорошо провести время.

А теперь во все это втягивается Бекка. Она уже знает о нем правду. Знает, что, вступив с ним в брак, она получила не мужа, а его жалкое подобие. И Шерер стремится вовлечь ее в свою игру в кошки-мышки. Возможно, это ему уже фактически удалось. Быть может, впервые в своей жизни Джулиан понял, какие страдания навлекает на других людей его стремление извлечь для себя удовольствие. Теперь страдает Бекка. Бекка, которая значит для него больше, чем сама жизнь. И это действительно так, несмотря на его более чем некрасивое обращение с ней.

Глава 28

Дэвид ждал этого разговора…

Ребекка была в детской комнате, где укладывала Чарльза спать. Луиза только что вернулась оттуда и сидела в гостиной с тремя мужчинами. Джулиан предложил Дэвиду сыграть в бильярд.

Они, конечно, не сыграли. Пошли в бильярдную комнату и закрыли за собой дверь. Ни один из них даже не попытался начать игру.

– Это было совсем не то, чем могло показаться, – сказал Дэвид. – Хотя я понимаю, что картина знакомая. Ребекка была расстроена тем, что так долго не правильно судила обо мне. Она просила прощения.

– Обняв тебя? – спросил Джулиан. – Ты собирался поцеловать ее.

– Да. – Наступило молчание. – Трудно сразу преодолеть привычку. Особенность человеческого сознания. Позже Ребекка пришла бы в ужас – вероятно, так оно в какой-то степени и было. И я тоже. Тебе не надо бояться, будто у тебя, Джулиан, неверная жена.

– Особенность сознания? – сказал Джулиан. – А как насчет тела?

– Мы были женаты, – резко ответил Дэвид.

– Я был настолько потрясен, увидев происходившее, – сказал Джулиан.

– Ее сердце всегда принадлежало тебе, – сказал Дэвид. – Она вышла за меня замуж, лишь исходя из предположения, что так оно всегда и будет.

– Теперь я просто хочу кое-что узнать, – сказал Джулиан. – Взял бы ты ее обратно? Я имею в виду, женился ли бы ты на ней снова, если бы я вдруг скоропостижно скончался или что-то в этом роде? Или для тебя прошлого уже достаточно?

– Она твоя жена, Джулиан, – довольно сухо ответил Дэвид. За последний месяц он слишком часто представлял себе смерть Джулиана. Гордиться тут, конечно, было нечем. Но при мысли о его смерти сознание Дэвида начинало бунтовать, чувство собственного достоинства помогало взять себя в руки. – Того, что ты увидел сегодня утром там, наверху, никогда не случалось после твоего возвращения домой и никогда больше не повторится. Я могу тебя заверить в этом. И знаю, что Ребекка скажет тебе то же самое.

– Я спрашиваю не об этом, – сказал Джулиан. – Я хочу знать другое, Дэйв. Ты ее любишь? Женился бы ты на ней, если бы получил такую возможность?

Дэвид колебался.

– Я уже некогда на ней женился, – ответил он. – Я принес клятвы, которые связали меня с ней на всю жизнь. После твоего возвращения мне стало ясно, что я свободен и был бы вправе – а возможно, и должен – взять себе в жены другую женщину. Но мне не верится, что я когда-нибудь сделаю это. Я всегда думаю о Ребекке как о своей жене. Теперь ты удовлетворен моим ответом? – Голос Дэвида сейчас звучал раздраженно. – Но я никогда не вторгнусь на твою заповедную территорию, Джулиан. Ребекка – твоя. Так докажи, что ты ценишь ее соответствующим образом, и хорошо обращайся с ней.

Джулиан пристально посмотрел на него. Его обычно добродушное лицо вытянулось и побледнело. Он кивнул.

– Именно это я и хотел знать, – сказал он. – Но прежде чем мы присоединимся к отцу и Луизе, мне хотелось бы сказать еще одну вещь. Спасибо, Дэйв. За то, что ты взял на себя вину в этой истории с Синтией. Я знаю, что ты это сделал не ради меня, а ради Бекки. Но тем не менее я тебе благодарен. Ты оказался мне самым лучшим другом. Истинным братом. – Он протянул ему руку.

Сдвинув брови, Дэвид пожал ее.

– Тон у тебя какой-то прощальный, – сказал он. – И к чему этот разговор о смерти? Ты же не задумал какую-то глупость, Джулиан? Но если у тебя на уме нечто подобное, то подумай о Ребекке и папе. И обо мне. Ценой своей жизни ты ничего не решишь ни для кого из нас.

Джулиан усмехнулся:

– Я не из таких, Дэйв. К тому же я слишком труслив. Нет, я не планирую ничего столь кардинального.

Дэвид продолжал хмуриться.

– Шерер?.. – спросил он. – Кажется, он еще здесь? Сегодня вы с ним общались? Он тебя вызвал на дуэль?

– Нет, – ответил Джулиан. – Он предпочитает играть в кошки-мышки. Я, по-видимому, возьму инициативу на себя… Завтра после полудня… Я отправляюсь в гостиницу, и если он не вызовет меня, то я сам его вызову. Если я убью ублюдка, так туда ему и дорога. А Синтии это пойдет на пользу. Согласен, Дэйв?