Русский транзит 2

      - Что, милейший, теперь и вам небо с овчинку? - говорил Счастливчик, стягивая руки бандита за спиной той самой проволокой, которой час назад связали его "акробаты".- Вам сейчас лучше не дергаться: отдохните, примите ванну. Что, ванна не нравится? А что делать?! - Счастливчик развел руками.- Ну-ну, не капризничайте, голубчик, иначе вы у нас никогда не поправитесь.
      - Надо было тебя сразу... Я тебя теперь сам грохну, - простонал Болек.
      - Не надо так волноваться,- сказал Счастливчик, закончив возиться с руками бандита,- а то голова разболится. Хотя с чего бы ей болеть?!
      - У, падло,- горестно выдохнул Болек, когда Счастливчик накрыл его охапкой валяющихся вдоль дороги сухих лап и сучьев.
      - Так надо,- сказал Петенька матерящемуся из-под лап бандиту,- для конспирации. А потом, вдруг дождь пойдет?
      - Ну как? - спросила сидящая рядом с раненым Пашей Ксюша вернувшихся на дрезину мужчин.
      - Упаковали.
      - А, может, стоило его в милицию или хотя бы в больницу?
      - Не стоит, на свежем воздухе быстрее поправиться,- уверенно сказал Счастливчик.- А вам, ребята,- обратился он к машинисту и его помощнику,- надо бы взять отпуск на недельку.
      - Ага, я больничный возьму,- с готовностью. сказал повеселевший Коля.Чего-то знобит меня...
      - Так ты штаны мокрые сними, помощничек, вот и знобить не будет! усмехнулся машинист.
      - Ладно тебе, Капитоныч. Если б не я, вы все бы тут покойничками были,горячо защищался Коля.
      - Если серьезно, вам лучше не высовываться денька так три. Ребята эти уж больно шальные, кто их знает, что у них на уме. А за это время мы,- Петенька внушительно посмотрел на усталую Ксюшу,- это дело уладим. Уладим, Оксана Николаевна?
      В Ямнике Счастливчик и Ксюша в обнимку с Пашей Колпинским, едва переставляющим ноги, покинули машиниста и его помощника и пошли в сторону станционного здания, надеясь найти там что-то вроде медицинского кабинета или хотя бы телефон, чтобы позвонить в город в больницу.
      - Только не в больницу,- тихо сказал Паша.- Там они меня найдут и освежуют, как барана.
      - Да как они узнают? - попробовала успокоить раненого Ксюша.
      - Они узнают, я их знаю... Правда, мне уже лучше, только слабость большая.
      - Да, Крестовский,- обратилась Ксюша к Петеньке,- вагоны-то увезли. Маневровый увез в сторону станции.
      - Уже понял. Думаю, на полигон повезли. Ладно, сейчас в диспетчерской узнаю...
      - Девушка, куда вы пропали? - на пути Пети и Оксаны Николаевны, ведущих под руки Пашу, стоял белозубый чернявый бодряк, тот самый предприниматель местного масштаба, который привез на станцию Ксюшу. Я вас тут уже век дожидаюсь... А это и есть ваше долгое дельце? Ба, какие люди без охраны! - закричал он, переводя взгляд на Пашу Колпинского и узнав в нем легендарного героя, виденного им в "Белогвардейце".-Виноват, как раз с охраной.
      - Миленький! - вдруг быстро запричитала Оксана Николаевна жалобным голосом.- Вот на этого человека напали и ранили в грудь. Но в больницу ему нельзя, его там будут искать. Вы меня понимаете?
      Радушная улыбка сошла с губ развеселого балагура, лицо его стало серьезным.
      - Так вот, миленький, человека бы надо спрятать на пару деньков.
      - Спрятать?
      - Да, приютить, - жестким тоном поддержал Ксюшу Счастливчик. - Этот человек действовал здесь в интересах государственной без опасности и выполнял наше особое задание. Вы понимаете меня? Разумеется, вам заплатят.
      - Не надо... Особое задание! Я так и знал. Для меня большая честь принимать у себя такого человека. Знаете,-черноусый почтительно обратился к Паше, - про вас тут у нас такое говорят, такое...
      - Какое такое? - спросил, вымученно улыбаясь, смертельно бледный Паша.
      - Ну, например, что вы - что-то вроде машины смерти, агент 007, секретный терминатор...
      - Кто это говорит? - строго спросил Петенька, придавая своему лицу с огромной шишкой на скуле особенно суровое выражение, что, на его взгляд, должно было вызвать соответствующую реакцию у черноусого.
      - Да разные люди говорят.
      - Нет, скажите, кто конкретно? - Петенька решил до конца играть в резидента со сверхсекретной миссией.
      - Кто-кто,- пожимая плечами, неохотно отвечал черноусый.- Да вот Фантомас говорит...
      - Вот что. Счастливчик,- сказал Паша, когда все они сели в машину черноусого,- лечиться я пока не поеду. Да ты что!
      - Да, Петенька, ходить я уже могу и без вашей помощи. Поспал немного там, на дрезине, и чувствую себя лучше. Вот и кровь уже не идет
      - Но вам надо в больницу! - воскликнула Ксюша.
      - Паша, об этом не может быть и речи,- сказал Счастливчик.
      - Может быть, может быть. Только ты, Петя, не командуй. Теперь это и мое дело. Кроме того, я должен кое-кому отдать должок. А без меня вы уж точно не справитесь. Мастер,- обратился Паша к черноусому,- у тебя выпить есть?
      - А как же! Найдется. Коньячок или водочку?
      - Лучше сухого вина,- устало улыбнулся Паша, но и коньячок сойдет
      Черноусый вытащил из сумки фляжку и подал ее Паше. Паша медленно открутил крышку и сделал большой глоток, потом зажмурился и сделал еще один и передал фляжку Петеньке, который с удовольствием допил ее под замечание восхищенного черноусого "Пейте, пейте, у меня еще есть"
      - Спасибо,- произнес Паша, закрыв глаза. Ему стало хорошо: боль прошла.-Ты знаешь дорогу на полигон?
      - Точно не знаю, но люди говорят где-то здесь есть бетонка,- ответил черноусый.
      - Заводи, мастер. Едем на полигон... А Ксюшу надо бы отправить я город, она свое дело сделала.
      - Ни в какой город я не поеду. Вас же просто нельзя оставлять одних!
      - Агент Троянский конь, вы - на службе! - грозно начал Петенька.- Приказы не обсуждаются. Немедленно поезжайте в город. Тут, говорят, ходит рейсовый автобус. Мне необходимо, чтобы вы в ближайшие час-полтора нашли того чиновника из горСЭС, с которым я имел контакт, и немедленно изложили ему ситуацию. Пусть поднимает на ноги все городские службы, и в первую очередь милицию и прокуратуру. Говорите им открытым текстом, что на полигоне готовится диверсия, грозящая катастрофой всей стране.- В голосе Петеньки звенел металл, он нарочито выпятил вперед челюсть, стараясь произвести впечатление на вдруг онемевшего черноусого, который вытаращил на него свои и без того круглые глаза.
      - Нет, Крестовский, я останусь с вами! Вы ведь такие дураки! Они убьют вас!-Она чуть не плакала.
      - Ксюша,- не открывая глаз и ласково улыбаясь, сказал Паша,- будет лучше, если вы с подмогой успеете до того, как они сделают ЭТО.-Он сидел на первом сидении, откинув голову на спинку, и ощущал, как силы вновь возвращаются к нему. Рана уже не болела, а только ныла.- Куртку мою возьмите, а то замерзнете. Петя, кинь мне твою спецовку.
      - Ведь кто-то же должен предупредить власти,- уже миролюбиво произнес Петенька, передавая приятелю свою сыроватую спецовку и попытавшись со своей дурацкой улыбочкой обнять фыркнувшую Ксюшу за плечи.- Мы с Пашей попытаемся остановить их, а ты привезешь милицию или кого-нибудь из местной службы контрразведки...
      - А если они мне не поверят?
      - Поверят. У тебя ведь теперь свидетель есть. Будете свидетелем? - строго спросил черноусого Петенька.
      - А что делать?! Придется...
      - Поехали. Давай, мастер, послужи отчизне.
      "Волга" выскочила на проселок и резво по неслась в сторону леса, где, по представлениям черноусого, была та самая бетонка, которая вела на полигон.
      Ксюша проводила их глазами, полными слез. Ей почему-то вдруг подумалось, что она видит их в последний раз.
      Бледный, исходящий холодным потом Михаил Семенович всю дорогу до полигона тяжело вздыхал, незаметно вцепившись липкими пальцами рук в железную скамейку и старался не смотреть на страшного узкоглазого, который сверлил его через черные щелки своими звериными зрачками и - Михаил Семенович был в этом уверен - мог в любой момент проткнуть его своим железным пальцем.
      "Не надо было брать эти деньги! Но кто ж знал, кто ж знал! И сумма-то плевая: всего каких-то сто долларов! Да, всего сто долларов... Нет, двести. Ну и пускай двести! И вот за каких-то двести пятьдесят долларов эти люди - люди, которых ведь тоже мать родила,- могут убить меня. Меня... Меня!!! Да пес с ней, с работой, с этим моим повышением. Что мне повышение, когда этот узкоглазый черт и тот сумасшедший старикашка могут убить меня: проткнуть пальцем. задушить, зарезать?.. Нет, не хочу! Как только приедем - убегу, просочусь где-нибудь, спрячусь в лесу, и пусть все идет к черту! А если он догонит? - Михаил Семенович кинул боязливый взгляд на узкоглазого и тут же встретился с его азиатскими зенками.- Убьет! Вот сейчас и заколет! Пальцем заколет! Ой, мама..."
      Состав остановился, и бедный чиновник-путеец приготовился к смерти. Натерпевшийся за время поездки своего молчаливого соглядатая, он был теперь готов даже к позору: к длинному профсоюзному собранию, где бы его долго и мучительно клеймили, громогласно обрушивая проклятия на его невинную голову. Но он был бы теперь рад заявиться туда даже без штанов, как это частенько случалось с ним в последнее время в его снах; он был готов претерпеть теперь даже гомерический смех и подлое хихиканье со стороны жестоких сослуживцев, лишь бы только кошмар с этим узкоглазым азиатом и бешеным старикашкой вдруг рассеялся, как дым...
      - Ну что ты сидишь, как на очке! - медленно сказал узкоглазый, не отрывая от Михаила Семеновича своих немигающих глаз.- Выходи!
      Чиновник послушно поднялся со своего места и с готовностью направился к выходу - к свету, соснам и ответственным работникам полигона. Ему хотелось побыстрее оказаться среди людей.
      Но каково же было его удивление, когда он, спрыгнув на землю, увидел, что в составе не хватает нескольких вагонов. Его на радостях, что "Есть Бог! Существует!", бросило сначала в жар, а потом в холод так, что он, бедняга, прослезился и в изнеможении расстегнул ворот рубашки.
      - Это ты, падло! - зашипел Кореец, идя на Михаила Семеновича, как на зверя, с растопыренными желтыми пальцами в качестве смертоносного оружия.
      - Что я? Что я? - взвизгнул железнодорожник, как ужаленный, отпрыгивая в сторону.
      - Ты вагоны отцепил...
      - Что вы говорите! Да как я их мог отцепить! Я же с вами ехал в одном вагоне и даже не шевелился!
      Кореец остановился, явно озадаченный показаниями коротышки чиновника. Он действительно всю дорогу не спускал с инженерешки глаз, и тот в самом деле даже не шевелился. Кореец задумался, на всякий случай намертво сжав рукав форменного кителя Михаила Семеновича своей железной рукой. А тот, бордовый от радостного возбуждения, старался не дышать и не шевелиться, чтобы только не потревожить тяжелых раздумий своего скорого соглядатая.
      Наконец к ним подошел работник полигона.
      - Михаил Семенович, диспетчер из Ямника сообщил, что какие-то люди отцепили от состава четыре вагона. Слава Богу, машинисты из Ямника сумели предотвратить крушение московского скорого.
      - Вот видите? - чиновник обратился к узкоглазому.- Я здесь ни при чем!
      Работник полигона удивленно посмотрел на Корейца, мол, а это кто такой и что он тут, на закрытом полигоне, делает.
      - Михаил Семенович, а это кто? Кореец выпустил рукав коротышки и угрожающе подался было навстречу вопрошающему, но тут увидел, что к ним спешит целая группа людей в комбинезонах, и отступил на шаг.
      - Это,- осторожно начал Михаил Семенович,- сопровождающий одного из тех контейнеров, который был на последних вагонах, точнее, на самом последнем.
      - Да что он здесь делает, зачем он с вами!
      - Да я и сам не знаю...- фальшиво промычал коротышка, боязливо косясь на узкоглазого, хищно замершего в двух шагах от него.
      - Что не знаете?! Вы же нарушаете все инструкции! - сердито сказал работник поли гона и нахмурился, повернувшись к Корейцу
      В этот момент к ним подошли люди в комбинезонах, среди которых был блондин в черных очках и лайковых перчатках.
      - Все в порядке,- улыбаясь, сказал штатский.- Через полчаса маневровый доставит на полигон отцепившиеся вагоны. Диспетчер из Ямника сообщил.
      Кореец радостно оскалил свои мелкие неровные зубы, а Михаил Семенович чуть не упал Сердце его вновь жалобно затрепетало в узкой, измученной тесным мундиром груди, пытаясь вырваться на волю еще до того скорбного момента, когда Михаила Семеновича начнут наотмашь бить по лицу и колоть в живот пальцами Яростные кредиторы.
      - Смотри, вот он, полигон.- Счастливчик тронул за плечо дремавшего рядом с черноусым Пашу, когда их "Волга" остановилась в двадцати метрах от КПП.
      - Ну, я поехал домой? - осторожно спросил черноусый Петеньку, без стеснения проверявшего количество патронов в обойме, оставленной ему Ксюшей "пушки".
      - Спасибо, дорогой, за службу. Мы уж теперь как-нибудь сами. Свободен...
      - Вот моя визитка,- черноусый передал карточку Счастливчику,- если что, всегда рад.
      Петенька пожал ему руку, а проснувшийся Паша похлопал по плечу, и черноусый, оставив их на дороге с бутылкой коньяка с подозрительной золотой наклейкой, на крыльях радости помчался в город, весьма довольный тем, что эти веселые ребята из компетентных органов не заставили его быть каким-нибудь живцом или сыграть заглавную роль бегущего кабана в одноактной секретной пьесе "За родину!" со стрельбой и невинными жертвами.
      - Ну что, идти можешь или помочь? - спросил Петя раненого товарища, который пытался ощутить себя стоящим на твердой почве после стремительной езды по военной бетонке.
      - Сам пойду... Счастливчик, ты от страха так потеешь, что ли? Вся спецовка сырая.
      - Не, не от страха. От радости! Я когда тебя на дрезине живым увидел - от радости прослезился.
      - Ладно, пойдем. Ты, Крестовский, меняться не желаешь. Из тебя душу выколачивают, а ты все такой же трепач.
      - Это точно! И в тебе, я смотрю, ума все не прибавляется- умный человек давно бы уже в больничной палате попу медсестре показывал и укольчик сладкий просил, а тебе все неймется
      - Неймется... А твоя Ксюша - интересная женщина. Где ты такую нашел, умную да красивую? Да еще и любит тебя, дурака, наверно. Эхе-хе, все же везет дуракам...
      - Везет. А ты-то что беспокоишься? Твоя половина такая же умная. И красивая да еще и любит тебя зачем-то! - сказал Петенька и улыбнулся. Он прекрасно видел, как тяжело даются Паше эти шуточки и как мужественно раненый друг старается скрыть это от него.
      - На, возьми.-Паша вытащил из заднего кармана брюк свернутую вчетверо бумагу и подал ее Счастливчику.- Старикашка мой из-за этой бумажки из любого дух выпустит... если успеет,- добавил он раздумчиво, глядя перед собой
      - Ай да молодец! Хоть и простой охранник, а ума - палата. Не зря высшее техническое имеешь, есть в голове масло!
      "Ничего, ничего,- думал Крестовский,- вот мы и у цели. Маневровый наверняка скоро притащит сюда отцепленные вагоны, если уже не притащил. Охраны нет, осталась в Ямнике. Скорее всего - один Кореец. Ну с ним я уж как-нибудь справлюсь... А Паша, Паша обязательно оклемается, я его знаю. Только надо оставить его загорать где-нибудь в леске, пока я там все выясню. Думаю, что местные работники будут внимательнее к моим доводам, чем питерские: все же здесь должны работать специалисты. И потом, документов на контейнер нет. Значит, захоронить его содержимое они не имеют права" .
      Так наивно размышлял Крестовский, этот неутомимый энтузиаст правды, с праведным рвением насаждающий царство справедливости в безнадежном мире греха.
      На КПП их, конечно же, не пропустили, и у Счастливчика хватило ума не сообщать туповатому стражу, сидевшему за маленьким окошком в железной будке, о том, какую страшную диверсию готовятся осуществить на их полигоне люди без чести и совести.
      - Ладно, Крестовский, пойдем поищем дырку в заборе.
      - Павлуша, похоже, что кровопускание подействовало на тебя самым положительным образом. Ты теперь небось и тройной интеграл с успехом возьмешь, а? - продолжал свою безмятежную игру Счастливчик, уверенный в том, что теперь уж контейнер от них никуда не денется. И они смогут наконец доказать всем, какую опасность представляет собой этот невзрачный порошок.
      "Ведь должна же у них тут быть лаборатория! Как минимум, химическая!" -думал он, предвкушая тот момент, когда недоверчивые работники полигона увидят в бинокуляр или под микроскопом страшного зверя, поедающего все живое
      - Павлик, ты пока отдохни, попей коньячку, а я на полигон сбегаю, проясню обстановочку - и назад. Договорились?
      - Давай-давай, очкарик... Кстати, где твои велосипеды? Ты ведь без них слеп, как крот.
      - Мои окуляры всегда при мне. Только в экстремальных ситуациях я их в нагрудный карман эвакуирую. Так что верни мне их, дорогой мой.
      Паша с усмешкой вытащил из спецовки Петенькины очки.
      - Да, инструмент знатный,- сказал он, разглядывая очки.- Только, я вижу, тебе их уже пытались разбить? Вразумляли, наверное, да? Жаль, мало тебя поучили, вон в тебе еще дури-то сколько - вся башка в шишках! - говорил Паша, с улыбкой принимая Петенькину игру, которая возвращала его в студенческие времена, когда они с Крестовским наперегонки издевались друг над дружкой в витиеватых, полных черного юмора спичах на веселых общежитиевских пирушках.- Ну иди, ученый, я тебя тут подожду с коньячком в обнимку.
      Когда бодро улыбнувшийся Паше Счастливчик скрылся в зарослях ивняка и затрещал сухим валежником, идя вдоль бетонного забора, Паша, не садясь на землю, открыл оставленную черноусым бутылку и сделал несколько обжигающих нутро глотков.
      "А водила "коньяк" говорил,- недоуменно подумал он.-Фу, какими-то кислыми сливами отдает, а должно самыми натуральными клопами!"
      Постояв немного с бутылкой в руке, Паша Колпинский потрогал в кармане оружие, затем закрыл бутылку и положил ее под куст. Он знал, что ничего еще не кончилось, что братва так просто от этого дела, за которое им уже столько заплачено, никогда не отступится, тем более Николай Николаевич. Уж он-то точно будет зубами грызть каждого, кто встанет у него на пути. Паша понимал также, что теперь, после того как старикашка расколол его и продырявил грудь, кто-то один из них - или он, или старый урка - должен сгинуть, отправиться в царство теней на корм червям... Теперь это было только его, Пашино дело И никакой Счастлив- ^ чик тут уже ничем не мог помочь ему...
      Странно, но в густом лесу, вдалеке от бетонки никакого забора уже не было. Два ряда колючей проволоки ограждали площади полигона, на которых, вероятно, еще только планировали строительство новых помещений для захоронения. Невдалеке стояли недостроенные серые корпуса довольно странного вида, чем-то напоминавшие элеватор, и бараки с черными дырами окон без рам. Здесь же на рельсах высился огромный кран.
      Счастливчик успешно миновал проволочное заграждение и взял курс на бараки и железнодорожный состав, тот самый, который сегодня утром с опасным грузом в вагонах и на платформах отправился на полигон. Рядом с вагонами работали краны и погрузчики, суетились какие-то люди, скорее всего рабочие и служащие полигона.
      - Где тут у вас начальник? - спросил Счастливчик угрюмого работягу, который вопросительно посмотрел на него: вероятно, посторонних на полигоне не ждали.
      - Вон у тех вагонов,- махнул рукой работяга.
      Счастливчик узнал те самые четыре вагона, которые ему удалось отцепить от состава. "Тем лучше! - подумал он.- По крайней мере, разговор не будет беспредметным".
      Рядом с начальником стояли еще двое: один - маленький аккуратный чиновник, потный и красный, тот самый, у которого они с Ксюшей похитили документ, второй блондин в черных очках, одетый как ответственный министерский работник, подтянутый и энергичный, которого Счастливчик уже где-то видел. Они о чем-то беседовали. При этом маленький чиновник пожимал плечами и разводил руками, виновато глядя на начальника полигона, который с недовольным лицом раздраженно листал документы, вероятно ища в них то, чего нет.
      - А они были? - мрачно спросил начальник Михаила Семеновича.
      Чиновник стремительно забегал глазами по сторонам, ища в голове тот вариант ответа, который менее всего повредил бы ему теперь
      - Ну, да или нет? - с усмешкой спросил блондин с министерской выправкой.
      Бедный чиновник заюлил, как заяц, пойманный в силки.
      - Ну были, были,- сказал он, отчаявшись и не имея больше сил запираться. И где же они? Пропали, исчезли куда-то...
      - Не может быть, Михаил Семенович. Вы такой аккуратный человек, у которого даже скрепка не пропадет, а тут документы на захоронение.
      - Ну я им говорил, мол, подождите, пришлют вам из Петербурга копию, тогда и отправим ваш контейнер на полигон. А они даже недельку ждать не захотели, против моей воли загрузили и отправили, хоть я и сопротивлялся этому, как мог
      - Так вызвали б милицию,- недоверчиво глядя на чиновника, говорил начальник полигона. Что ж вы ее не вызвали?
      Чиновник опустил глаза.
      - Я испугался. Знаете, какие они... За грудки меня схватили, трясли, угрожали.
      - Ну так просто за грудки хватать не будут, верно? спросил блондин в черных очках Михаила Семеновича, который еще ниже опустил голову.
      - Так-так, значит были документики... А захоронить поскорее надо? обратился начальник уже к человеку в черных очках.
      - А чего тянуть!
      - Так там что, мочевина, зараженная радиоактивной пылью?
      - Там нечто более страшное!
      Все трое удивленно посмотрели на Крестовского, который остановился в нескольких шагах от них.
      - Ну и что там? - иронично спросил блондин, с улыбкой качая головой, мол, вмешиваются тут всякие.
      - Весьма активный мутаген, прибывший к нам из-за рубежа. Вероятно, он получился в результате какой-то аварии на фармацевтическом заводе или еще где-нибудь. Вещь очень опасная. Я биохимик по специальности и держал в руках этот порошок, тестировал его. При попадании человеку на слизистую он в течение суток может вызвать гангренозное поражение тканей и смерть. Образующиеся в гортани мутанты могут передаваться аэрозольным способом от пораженного человека к здоровому. Повторяю, этот порошок, науке ранее не известный,- серьезная опасность не только для нас, здесь находящихся, но и для страны, для всего человечества, если хотите.
      Начальник с удивленно поднятыми к самому чубу бровями, посмотрел на блондина и на даже присевшего от тяжести свалившейся на него информации чуть живого Михаила Семеновича.
      - Да нет же! - засмеялся блондин, укоризненно глядя на Счастливчика.- В контейнере - агрохимия, мочевина, которая немного фонит...
      Начальник задумался. Этот неизвестно откуда взявшийся парень (а действительно, откуда он здесь взялся? Ладно, потом можно выяснить!) говорил, как специалист. То, что он говорил, было не до конца понятно начальнику полигона, но все же он не собирался брать на себя больше ответственности, чем уже взял. Может, все это было и не так, и этот биохимик что-то напутал со своим мутагеном, но вдруг он прав? Вдруг действительно в том контейнере нечто страшное. Вот ведь и документы на него пропали, и мне совсем не случайно дали эти доллары, якобы чтобы ускорить дело...
      - Захоранивать этот порошок ни в коем случае нельзя. Мутаген обязательно выйдет наружу либо в виде растворов с грунтовыми водами, либо в виде пыли. Первыми умрете вы и ваши работники, но до этого вы заразите своих родных и близких, потом они заразят больничный персонал и всех, кто с ними будет в контакте. И далее в геометрической прогрессии - во все уголки нашей необъятной родины. Надеюсь, что скоро сюда прибудут сотрудники горСЭС и прокуратуры. А вы можете убедиться в правильности моих слов, только возьмите пробу порошка, и мы испытаем ее. У вас здесь есть лаборатория?
      - Конечно,- ответил начальник, удивленно глядя то на Счастливчика, то на официального блондина, который только саркастически улыбался, пока Счастливчик излагал суть вопроса.
      - Вы что, не видите, это же сумасшедший! - сказал блондин, улыбаясь в лицо Крестовскому.
      Михаил Семенович, как-то незаметно отодвинувшийся ото всех в сторону лесных зарослей, решил, что настал тот самый невыносимый для жизни момент, когда ему срочно необходимо в туалет.
      - Я только в туалет, - тоненько пропел он и боком-боком подался в сторону от грозно назревающей над его головой бури Михаил Семенович знал, что где-то поблизости отсюда есть деревня и что, если его только никто не остановит, он обязательно найдет ее, попросится на постой к какой-нибудь бабке и тихой мышкой перезимует у нее в погребе на картохе да соленых грибах. "А весной огород копать буду. Солнышко светит, земля парит, птички свистят, и никаких узкоглазых вокруг. Бабка мне кринку молока подносит: "Попей, соколик!" Хорошо-то как!
      Ничего не понимающий начальник полигона растерянно посмотрел в сторону поспешно улепетывающего от ответственности Михаила Семеновича и механическим голосом произнес:
      - Возьмем пробу.
      Начальника бросило в жар. Удушливая волна осознавания смертельной опасности, впритык прильнувшей к его собственной жизни, накрыла его с головой. А вдруг этот псих биохимик прав?
      - Ну давайте возьмем,- согласился блондин.
      - Семенов! - крикнул начальник полигона одному из работников.-Возьмите кого-нибудь себе в помощники. Мне нужна проба из последнего контейнера, да, из того, на который нет документов... Ну, пойдемте в лабораторию, будем проверять. И вы тоже идите с нами,- обратился он к Счастливчику,- а потом мы разберемся, как вы здесь, на закрытом объекте, оказались..
      Словно гора свалилась с плеч Крестовского наконец-то ему удалось убедить или хотя бы посеять сомнения в одном из тех людей, от которых теперь зависела судьба нации, их общая судьба. Улыбаясь и радостно глядя в небо на беспорядочно, как перед дождем, летающих птиц. Счастливчик отправился за начальником и своим элегантным оппонентом, насвистывая что-то феерическое. "Ну, сейчас я им покажу зверя! Сейчас они у меня ужаснуться, и с этого министерского господина, думаю, слетит вся его спесь!" |
      Кто-то взял за рукав витающего в эмпиреях Счастливчика, и он остановился. Перед ним стоял небольшого роста худощавый человек азиатской внешности. Воспарившее было высоко над повседневностью сознание Крестовского начало плавно планировать к земле; он стал вспоминать что-то важное, что он, кажется, упустил из вида. А человек, взяв Счастливчика за рукав, тянул и тянул его в сторону от посыпанной гравием дорожки, по которой удалялись начальник полигона и его светловолосый спутник.
      Все еще счастливо улыбаясь, Счастливчик остановился и вырвал свой рукав из цепкой руки азиата. "Кореец!" - вдруг ошпарило Счастливчика, и он тут же почувствовал, как справа под ребра ому вошло что-то тупое и твердое. Крестовскому показалось, что печень у него лопнула, разорвалась надвое. И в этот момент, к счастью. Кореец ребром ладони ударил его в основание шеи и отключил нестерпимую боль вместе с белым светом...
      Паша Колпинский наблюдал за Петенькой и его слушателями из-за вагонов. На всякий случай он решил спрятаться: возможно, братва вместе с Николаем Николаевичем уже здесь. Паша искал глазами Корейца, но того нигде не было видно. "Настоящий азиат, ниньзя. Наверняка где-то здесь, поблизости, да попробуй найди его! Нет, показываться нельзя. Пусть считают, что меня здесь нет, а я подстрахую Счастливчика". Он видел, как двое работников полигона отправились с радиометром к последней платформе, где находился их контейнер, Крестовский, радостно возбужденный, пошел вслед за двумя мужчинами. Нужно было выбирать, куда идти ему, Паше.
      "Похоже, у Крестовского все в порядке с аргументами. Значит, надо проконтролировать контейнер!"
      Когда он пробрался к контейнеру, двое в халатах, специальных шапочках и бахилах уже заканчивали работу. Паша не совсем отчетливо видел то вещество, которое работники полигона насыпали в бумажный пакет, но что-то в нем показалось ему странным...
      Спрыгнув с платформы, экипированные, как хирурги, служители полигона отправились в сторону рабочих зданий и бараков. Один из них нес в руке небольшой пластиковый мешок, в котором лежал пакет с пробой.
      - Что несем, ребята? - бодро спросил Паша Колпинский, выходя из-за вагонов.
      Работники остановились и равнодушно посмотрели на Пашу. Один из них - тот, что нес пластиковый мешок,- протянул его Паше, как бы предлагая любопытному мужику самому посмотреть.
      На всякий случай быстро оглядевшись по сторонам, Паша сделал несколько шагов по направлению к работникам полигона, вдруг всем нутром ощутив лавинообразно растущее чувство смертельной опасности...
      Когда он уже протянул руку к мешку, в спину ему неожиданно с силой впилось что-то бритвенно острое. "Старик!"-вспыхнуло в Пашином мозгу и, протяжно вскрикнув, он начал медленно падать.
      Двое остолбеневших работников полигона едва успели поймать падающего, в спине у которого торчал нож с наборной рукояткой. Они видели, как что-то сверкнувшее на солнце стремительно вылетело из-за вагонов. Теперь они увидели, что это был нож. Но кто его бросил? Нет, этого они не видели.
      Паша Колпинский медленно осел на землю, подмяв под себя пластиковый мешок.
      - Ну и где же наш бредовый биохимик, где он, мой оппонент? - саркастически улыбаясь, спрашивал светловолосый озадаченного начальника полигона, который сидел за своим рабочим столом и нервно курил.
      - Нам он и не нужен. Знаете, я думаю нам лучше все же самим проверить эту вашу агрохимию, так, на всякий случай.
      - Я вас понимаю... Ответственность.
      - Да, ответственность! А если этот человек прав? Случись что - мне придется отвечать. Мне, а не вам!
      - Понимаю, понимаю...
      - Ладно, сейчас Семенов подойдет с пробой, и мы посмотрим, что там за зверь такой, который страшнее атомной войны.
      За дверью в коридоре послышались чьи-то торопливые шаги.