Зарубежная фантастика (изд-во Мир) - Одиссея длиною в жизнь (сборник)

      — Крис, не сходи с ума! Там нет никого! — Он смотрит на нас. Машет рукой — мне кажется, я узнаю… Боже мой! — Крис! Немедленно прекрати спуск! Там никого нет!
      Флойд не обращал на него никакого внимания. Абсолютно спокойно, профессиональными, точными движениями он за мгновение до прикосновения к поверхности выключил двигатель и мягко посадил "Билла Т". С максимальной тщательностью Флойд проверил показания приборов на панели и поставил все ручки на "0". Лишь закончив всю последовательность операций, он снова посмотрел наружу с озадаченным, но счастливым выражением на лице.
      — Здравствуй, дедушка, — произнес он тихим голосом, хотя никого, кроме Ван-дер-Берга, вокруг не было.

Глава 51 Фантом

      Даже в самых страшных кошмарах доктору Ван-дер-Бергу не приходило в голову, что он может оказаться на враждебном мире в крошечной космической капсуле рядом со спутником, сошедшим с ума. Правда, Крис Флойд не проявлял признаков буйно помешанного; возможно, удастся уговорить его вернуться обратно к "Гэлакси"… Он по-прежнему смотрел вперед пустым взором, и губы его время от времени шевелились в молчаливом разговоре. Враждебный мир вокруг оставался совершенно пустым — можно было подумать, что он покинут столетиями раньше. Шло время, и Ван-дер-Берг начал замечать признаки того, что совсем недавно здесь кто-то жил. Хотя струя двигателя "Билла Т" сдула тонкий слой снега вокруг, на всей остальной части площади он продолжал лежать. Это было похоже на страницу, вырванную из книги, покрытую знаками и иероглифами, и некоторые из них были ему понятны. Вон туда протащили какой-то тяжелый предмет — или по снегу протащился кто-то сам. Из закрытого теперь входа в один из иглу вели совершенно четкие следы колес. Вдали лежал какой-то предмет, похожий на сосуд; наверно, жители Европы бывают такими же безалаберными, как и земляне…
      Присутствие жизни было совершенно очевидным и явным. Ван-дер-Бергу казалось, что за его движениями наблюдают тысячи глаз — и он не знал, чьи это глаза — друзей или врагов. Не исключено, что жителям было совершенно все равно; они просто ждали, пока пришельцы уберутся восвояси, и тогда они снова примутся за свои таинственные занятия, прерванные появлением землян. Наконец Крис снова произнес в пустоту:
      — До свиданья, дедушка.
      Он сказал это с грустью в голосе и, повернувшись к Ван-дер-Бергу, продолжил уже как обычно:
      — Он говорит, что нам пора улетать. Наверно, ты принял меня за сумасшедшего.
      Лучше всего, подумал Ван-дер-Берг, не показывать, что я согласен. А через несколько мгновений ему пришлось беспокоиться о другом. Флойд озадаченно смотрел на цифры, выданные бортовым компьютером.
      Наконец он произнес извиняющимся тоном:
      — Прости меня, Ван, но мы использовали для приземления гораздо больше топлива, чем я ожидал. Нам придется изменить маршрут. Это, подумал Ван-дерБерг уныло, судя по всему, означает, что у них не хватит топлива, чтобы вернуться на "Гэлакси". Он с трудом удержался, чтобы не воскликнуть: "Черт бы побрал твоего дедушку!". Но вместо этого спросил:
      — Что будем делать?
      Флойд смотрел на карту и вводил в компьютер новые данные.
      — Здесь оставаться мы не можем. — (А почему нет? — подумал Ван-дерБерг. Раз уж нам все равно придется умереть, то, по крайней мере, с пользой проведем время и узнаем как можно больше.) — Поэтому нужно отыскать такое место, с которого шаттл, посланный "Юниверс", легко сможет подобрать нас.
      Ван-дер-Берг почувствовал, как гора свалилась с плеч, и молча с облегчением вздохнул. Каким нужно быть дураком, чтобы забыть об этом; он чувствовал себя подобно приговоренному к смерти и помилованному на пути к виселице. "Юниверс" достигнет Европы меньше чем через четверо суток; кабину "Билла Т" вряд ли можно назвать роскошной, однако она была все-таки куда лучше, чем все остальные варианты.
      — Где-нибудь подальше от этой унылой погоды найдем хорошую, надежную площадку, поближе к "Гэлакси" — хотя я и не уверен, как это может помочь нам. У нас хватит топлива на пятьсот километров — просто лететь через море слишком рискованно.
      На мгновение Ван-дер-Берг с сожалением подумал о горе Зевс; сколько исследований можно было бы провести там. Но сейсмические возмущения становившиеся все мощнее по мере того, как Ио все ближе подходила к створу с Люцифером, — делали это невозможным. Интересно, продолжают ли функционировать установленные им инструменты. Нужно проверить — как только решим главную проблему.
      — Лучше всего направиться к экватору — для шаттла это наиболее удобно. На радиолокационной карте видны ровные площадки внутри материка на шестидесяти градусах западной долготы.
      — Да, это плато Массада. (Кроме того, подумал Ван-дер-Берг, там тоже неплохо было бы оглядеться вокруг. Нужно использовать любую представляющуюся возможность…) — Тогда все в порядке. До свиданья, Венеция. До свиданья, дедушка.
      Когда приглушенный рев тормозных ракет стих, Флойд последний раз проверил показания приборов и поставил необходимые предохранители. Затем он расстегнул ремни безопасности и потянулся — насколько позволяла кабина "Билла Т".
      — Не так уж и плохо — для Европы, — произнес он неунывающим голосом. — За оставшиеся четверо суток нам предстоят выяснить, действительно ли неприкосновенный запас шаттла так невкусен, как утверждают многие. Итак кто из нас начнет говорить первым?

Глава 52 Откровенный разговор

      Жаль, что мне не пришлось учиться психологии, подумал Ван-дер-Берг; тогда мне удалось бы определить основные параметры его галлюцинаций. Несмотря на то что при здешнем тяготении любое из кресел было достаточно удобным, Флойд до предела откинул назад спинку своего кресла, расположился поудобнее и обхватил ладонями затылок. И тут Ван-дер-Берг вспомнил, что такова классическая поза пациента в дни старого, еще не полностью дискредитированного анализа по Фрейду. Он был рад, что его спутник заговорил первым; отчасти из-за любопытства, но главным образом потому, что Ван-дер-Берг надеялся, что чем быстрее Флойд расскажет о случившемся, тем легче будет ему выздороветь — или, по крайней мере, обрести спокойствие. Но Ван-дер-Берг не испытывал особого оптимизма: для столь ярких галлюцинаций должны быть весьма глубокие, серьезные основания. Ван-дер-Берга крайне смутило то обстоятельство, что Флойд был полностью с ним согласен и уже поставил диагноз.
      — Уровень устойчивости моей нервной системы и психологической совместимости оценивается категорией "А-1", — сказал он. — Это настолько высокая категория, что психиатры разрешают мне даже читать заключения медицинской комиссии обо мне — а в эту категорию попадает всего десять процентов. Так что я озадачен не меньше тебя, но я действительно видел дедушку, и он говорил со мной. Я не верю в призраков — а кто верит? однако это означает, что он умер. Жаль, что я был так плохо знаком с ним, а мне так хотелось снова встретиться… По крайней мере, теперь мне есть о чем вспомнить.
      Помолчав, Ван-дер-Берг попросил Криса:
      — Расскажи мне точно, что он говорил.
      — Я никогда не отличался абсолютной памятью, — ответил Крис с грустной улыбкой, — и происшедшее настолько потрясло меня, что вряд ли мне удастся точно припомнить его слова. — Он замолчал, и на его лице появилось недоуменное выражение.
      — Но вот что кажется мне очень странным: я пытаюсь вспомнить, о чем мы с ним говорили, и у меня возникает впечатление, что мы не пользовались словами.
      Еще хуже, — подумал Ван-дер-Берг; не только жизнь после смерти, но и телепатия. Но он все же попросил: — Тогда передай мне основное содержание своего — э-э — разговора. Ты ведь помнишь, я был рядом и не слышал ни единого произнесенного тобой слова.
      — Ну хорошо. Он сказал нечто вроде: "Мне хотелось бы снова увидеть тебя, и я счастлив нашей встрече. Все закончится успешно, "Юниверс" скоро прилетит и спасет вас".
      Типичное спиритическое послание — в общих словах и ничего не значащее, подумал Ван-дер-Берг. Духи никогда не сообщают ничего полезного или удивительного — их послания всего лишь отражают надежды и страхи слушателя. Нулевая информация, отразившаяся из подсознания…
      — Дальше…
      — Потом я спросил, куда делись все жители — почему место кажется таким заброшенным. Он засмеялся и сказал в ответ что-то непонятное. Что-то вроде: "Я знал, что вы не причините вреда — когда мы увидели ваш аппарат, едва успели оповестить всех. Все… — он произнес слово, которое я не смогу произнести, даже если вспомню его, — спрятались в воде — когда нужно, они могут двигаться достаточно быстро! Они не выйдут оттуда, пока вы не улетите и ветер не развеет ядовитые газы". Интересно, что он хотел сказать этим? Выхлопные газы нашего реактивного двигателя — это всего лишь самый обычный, чистый пар, их атмосфера в значительной мере состоит из него.
      Ну что ж, подумал Ван-дер-Берг, по-видимому, галлюцинации, так же как и сновидения, совсем не обязательно должны вести к логическим заключениям. Возможно, понятие "яд" символизирует какой-то глубоко укоренившийся страх в сознании Криса, настолько глубокий, что его не удалось обнаружить даже при психологическом анализе. Как бы то ни было, сомневаюсь, что это имеет ко мне какое-то отношение. Ядовитые газы, видите ли! Двигатель "Билла Т" использует в качестве рабочего вещества чистую дистиллированную воду… Впрочем… одну минуту. Какова температура газов, когда они вылетают из дюз корабля? Я где-то читал…
      — Крис, — осторожно спросил Ван-дер-Берг, — вода, пройдя через реактор, вся превращается в пар?
      — Ей больше не во что превращаться. Ах да, при максимальной температуре десять или пятнадцать процентов расщепляется на водород и кислород.
      Кислород! По спине Ван-дер-Берга пробежали мурашки, хотя в кабине было достаточно тепло. Очень маловероятно, что Флойд понимает значение только что сказанного им; это выходит за пределы области его знаний.
      — А знаешь ли ты, Крис, что для простейших организмов Земли — и уже конечно для существ, живущих в атмосфере, похожей на ту, что присутствует здесь, на Европе, — кислород является смертельным ядом?
      — Ты шутишь?
      — Нисколько: он ядовит даже для нас — при высоком давлении. — Действительно, нам говорили об этом при обучении подводным работам. — Твой… дедушка был совершенно прав. Это похоже на то, как если бы мы обрызгали их город ипритом. Впрочем, не совсем так — кислород рассеивается очень быстро.
      — Значит, теперь ты мне веришь.
      — Я и не утверждал обратного.
      — Оставь, для этого нужно быть ненормальным!
      Напряженность в кабине исчезла, и они рассмеялись.
      — А как он был одет?
      — В старомодный домашний халат — он надевал его, когда я был совсем маленьким. Халат казался очень удобным.
      — Еще что тебе запомнилось?
      — Ты знаешь — он выглядел гораздо моложе, и волосы были гораздо гуще, чем при нашей последней встрече. Поэтому мне кажется, что он не был — как бы лучше выразиться? — настоящим. Что-то вроде изображения, созданного компьютером. Или синтетической голограммы.
      — Монолит!
      — Да — я тоже подумал об этом. Помнишь, как Дэйв Боумен явился дедушке на "Дискавери"? Но почему? Он не предупреждал меня ни о чем — даже ничего не передавал. Просто захотел попрощаться и пожелать мне счастья… Наступила неловкая тишина, и лицо Флойда исказила гримаса боли; казалось, он вот-вот разрыдается. В следующее мгновенье он овладел собой и улыбнулся Ван-дер-Бергу.
      — Я достаточно рассказал тебе. Теперь твоя очередь объяснить, как попал на планету, состоящую главным образом изо льда и серы, алмаз, весящей миллион миллионов тонн. Надеюсь, твое объяснение будет достаточно убедительным.
      — Будет, — ответил доктор Рольф Ван-дер-Берг.

Глава 53 Скороварка

      — Когда я учился в университете Флагстаффа, — начал свой рассказ Вандер-Берг, — мне как-то попал в руки старый учебник астрономии, где было написано: "Солнечная система состоит из Солнца, Юпитера — и множества осколков". Ставит Землю на место, чтобы не слишком задирала нос, верно? И не слишком справедливо по отношению к Сатурну, Урану и Нептуну — трем остальным газовым гигантам, диаметр каждого из которых уступает юпитерианскому всего в два с небольшим раза. Но я лучше начну с Европы. Ты знаешь, что, перед тем как Люцифер принялся нагревать ее, поверхность Европы, покрытая льдом, была совершенно плоской — наибольшая возвышенность не превышала двухсот метров — и даже после того, как лед растаял и масса воды перенеслась на Ночную сторону и замерзла там, осталась почти такой же плоской. С 2015 года — когда были начаты подробные наблюдения — и до 2038 на всем спутнике была всего одна значительная возвышенность — и все знают, что она собой представляла.
      — Совершенно верно. И хотя я видел его своими собственными глазами, мне все еще не верится, что Монолит может быть стеной! Мне он всегда представлялся стоящим на своем торце — или плавающим в пространстве.
      — Думаю, мы поняли теперь, что он может делать что угодно — все, что существует в нашем воображении, — и массу других вещей, которые мы не может себе представить.
      Итак, что-то произошло на Европе в период между одной серией наблюдений и другой. На ее поверхности в 2037 году внезапно появилась гора Зевс — высотой в десять километров. Вулканы такого размера не возникают за пару недель; к тому же на Европе нет такой вулканической активности, как на Ио.
      — Не знаю как тебе, — проворчал Флойд, — а вот мне ее активность кажется вполне достаточной. Ты почувствовал этот толчок?
      — К тому же, если бы эта новая гора была вулканом, она выбрасывала бы в атмосферу колоссальное количество газа; действительно, в атмосфере Европы произошли некоторые изменения, но столь ничтожные, что никак не подтверждают такое объяснение. Все это оставалось для нас тайной, а поскольку мы не решались подлетать к Европе слишком близко — и, к тому же, были слишком заняты другими делами, — нам не оставалось ничего иного, как выдумывать самые фантастические теории. Действительность оказалась, однако, куда более фантастичной… Первые подозрения возникли у меня в результате случайных наблюдений, осуществленных в 2057 году, но года два я не думал о них всерьез. Затем доказательства стали более убедительными; в любой менее причудливой ситуации они стали бы абсолютно надежными. Но до того как я решился поверить, что гора Зевс представляет собой алмаз, мне потребовалось объяснение.
      Для хорошего ученого — а я считаю себя таковым — ни один факт не заслуживает уважения до тех пор, пока он не подкреплен теорией. Теория может оказаться и ошибочной — так обычно и происходит, по крайней мере отчасти, — но она должна представить рабочую гипотезу. Как ты заметил, нелегко объяснить появление алмаза массой в миллион миллионов тонн на планете, состоящей изо льда и серы. Сейчас, разумеется, все это кажется совершенно очевидным, и я считаю себя полным дураком из-за того, что не заметил объяснения еще несколько лет назад. Мы избавились бы тогда от массы неприятностей — и спасли жизнь по крайней мере одному человеку.
      Он замолчал, и вдруг неожиданно спросил Флойда: — Никто не упоминал в разговоре с тобой доктора Пауля Крюгера? — Никто. Да и зачем? Я, разумеется, слышал о Нем. — Просто так. Видишь ли, произошло немало таинственных событий, объяснение которым мы вряд ли когда-нибудь узнаем. Как бы то ни было, все это перестало быть тайной. Короче говоря, два года тому назад я послал Паулю секретную радиограмму. Ах да, извини, совсем забыл — он мой дядя. Так вот, я сообщил ему результаты своих наблюдений и появившиеся у меня предположения. Я попросил его подтвердить их — или опровергнуть.
      Поскольку в его распоряжении самые современные компьютеры, дяде Паулю много времени не потребовалось. К сожалению, он не проявил достаточной осторожности; а может быть, кто-то следил за его работой — я уверен, что твои друзья, кем бы они ни оказались, уже знают ответ на этот вопрос. Через пару дней после получения моего запроса он раскопал старую статью, напечатанную восемьдесят лет назад в научном журнале "Нейчур", — в то время журнал еще печатался на бумаге, представляешь себе! — и эта статья убедительно все объясняла. Почти все. Ее автором был ученый, работавший в одной из крупных лабораторий в Соединенных Штатах — Америки, разумеется, — в то время Соединенных Штатов Южной Америки еще не было. Лаборатория занималась проектированием ядерного оружия, так что там отлично разбирались в высоких температурах и давлениях…
      Не знаю, имел ли доктор Росс — это фамилия автора — какое-нибудь отношение к бомбам, но в процессе своей работы он задумался, должно быть, об условиях, существующих в глубинах гигантских планет. И в своей статье, появившейся в 1984 году — извини, в 1981, — он высказал ряд очень интересных предположений…
      Он указал на то, что в газовых гигантах — в форме метана, СН4, содержится огромное количество углерода. До семнадцати процентов от общей массы! По его расчетам, при температуре и давлении, существующих в ядрах этих планет — миллионы атмосфер! — углерод будет выделяться из соединений, осаждаться в центре и — ты уже догадался, наверно, — кристаллизоваться. Как теория она была поистине великолепной: думаю, он даже и не мечтал, что когда-нибудь удастся проверить ее на практике… Итак, это первая часть истории. Некоторые аспект второй части еще интереснее. А там еще остался кофе? — Конечно, мне кажется, что я уже нашел разгадку второй части. Ясно, что это связано со взрывом Юпитера.
      — Взрывом, но не обычным, а направленным внутрь. Произошла имплозия Юпитера; его наружные слои обрушились в направлении ядра, затем произошла детонация. В некотором отношении это было похоже на детонацию ядерной бомбы, только вот новое состояние оказалось устойчивым — Юпитер превратился в мини-солнце.
      Так вот, при имплозии происходят очень странные процессы; вроде как образовавшиеся осколки проходят один через другой и выходят с другой стороны. Неважно, каким был механизм, но в результате алмаз размерами в гору вылетел на орбиту.
      Должно быть, он успел совершить сотни витков — постоянно меняя параметры орбиты под влиянием гравитационных полей спутников Юпитера, пока не столкнулся с Европой. И условия столкновения должны были быть совершенно определенными — одно небесное тело обгоняло другое, так что их относительная скорость в это мгновение не превышала и двух километров в секунду. Столкнись они на встречных, курсах, лоб в лоб, — от Европы вряд ли осталось бы что-нибудь, не говоря уже о горе Зевс! А иногда меня преследуют кошмары — мне кажется, что гора вполне могла упасть на Ганимед, на нас…
      Атмосфера, уже возникшая на Европе, немного смягчила удар; и все-таки сотрясение было ужасным. Интересно, как отреагировали на это столкновение наши друзья на Европе? Несомненно, именно этот удар привел к возникновению целой серии тектонических возмущений… продолжающихся и поныне.
      — И политических тоже, — добавил Флойд. — Только сейчас я начинаю понимать это. Немудрено, что СШЮА обеспокоены.
      — Не только они.
      — Неужели кто-то серьезно рассчитывал захватить эти алмазы?
      — А почему бы и нет? Нам-то удалось, — ответил Ван-дер-Берг, показывая в кормовую часть шаттла. — Но чисто психологическое воздействие будет колоссальным. Именно поэтому так много людей хотели узнать правду.
      — Теперь ее узнали. Что дальше?
      — Слава богу, это не моя забота. Надеюсь, однако, что мне удалось внести заметный вклад в научные ассигнования Ганимеда. Да и мои личные финансы тоже не пострадают, подумал он.

Глава 54 Долгожданная встреча

      — С чего это ты взял, что я умер? — донесся из динамика изумленный голос Хейвуда Флойда. — Я еще никогда не чувствовал себя так хорошо! Окаменев от удивления, Крис Флойд уставился на динамик. Он испытывал огромное облегчение — и чувствовал одновременно какое-то негодование. Ктото — или что-то — сыграл с ним жестокую шутку. В голосе Хейвуда Флойда, который находился от них в пятидесяти миллионах километров, но с каждой секундой приближался на несколько их сотен, тоже слышалось некоторое возмущение. Но он казался энергичным и приветливым и не скрывал радости от того, что у Криса все в порядке.
      — У меня для тебя хорошие новости: шаттл "Юниверс" доставит медицинское оборудование и лекарства на "Гэлакси", затем прилетит к вам, захватит тебя с Ван-дер-Бергом и состыкуется с нами на следующем витке. Затем, спустя пять витков, мы сядем рядом с "Гэлакси" и ты встретишься с друзьями, когда они ступят на борт.
      Ну, у меня пока все — хочу лишь добавить, что счастлив нашей будущей встречей. Мы сможем, наконец, наверстать упущенное время. Жду твоего ответа через, — ну, скажем; три минуты… На мгновенье внутри "Билла Т" наступила полная тишина; Ван-дер-Берг не решался взглянуть на своего спутника. Затем Флойд включил микрофон и медленно произнес:
      — Дедушка — какой удивительный сюрприз. Я все еще не могу прийти в себя. Но я знаю, что видел тебя на Европе — слышал, как ты прощался со мной. Я совершенно убежден в этом — вот как сейчас в том, что говорю с тобой…
      Разумеется, у нас будет время все обсудить. Но помнишь, как говорил с тобой Дэйв Боумен — тогда, на "Дискавери"? Возможно, со мной произошло нечто похожее…
      А теперь мы устроимся поудобнее и будем ждать. У нас все в порядке чувствуем время от времени сотрясения почвы, но это ничем не угрожает. До скорой встречи, обнимаю тебя.
      Он не мог вспомнить, когда говорил это деду в последний раз. На исходе первых суток в кабине стало дурно пахнуть. После вторых они перестали замечать запах — но обратили внимание, что пища стала менее вкусной. К тому же, они хуже спали, и даже обвиняли друг друга в храпе.
      На третий день, несмотря на частые передачи с "Юниверс", "Гэлакси" и с самой Земли, их начала охватывать скука и запас сомнительных анекдотов подошел к концу.
      Но этот день оказался последний. К его концу рядом с ними опустилась "Леди Джасмин", разыскивающая своего потерявшегося ребенка.

Глава 55 Магма

      — Баас, — сказал робот-секретарь, — пока вы спали, я записал эту передачу с Ганимеда. Может быть, включить ее?
      — Да, — ответил доктор Пауль Крюгер. — С десятикратной скоростью. И выключи звук.
      Он знал, что сначала последует длительное вступление, которое можно пропустить и посмотреть позднее — если возникнет необходимость. А сейчас ему хотелось как можно скорее увидеть происшедшее. На экране промелькнули надписи, называющие имена операторов и дикторов, и появилось лицо Виктора Уиллиса, находящегося где-то на Ганимеде, который в полной тишине отчаянно размахивал руками. Доктор Пауль Крюгер, подобно большинству ученых, несколько скептически относился к Уиллису, хотя и не отрицал, что тот приносит определенную пользу.
      Неожиданно Уиллис исчез, и вместо него на экране возник менее взволнованный образ — гора Зевс. На этот раз она была, однако, куда более активной, чем полагается хорошо воспитанной горе; доктор Крюгер был потрясен, увидев, насколько изменился ее вид с момента предыдущей передачи с Европы.
      — Нормальная скорость, — поспешно скомандовал он. — Звук.
      — … почти сто метров в сутки, и наклон увеличился на пятнадцать градусов. Тектонические возмущения достигли поразительных размеров — у подножия значительные потоки лавы. Рядом со мной доктор Ван-дер-Берг. Ван, каково твое мнение?
      — Мой племянник выглядит очень хорошо — принимая во внимание, что ему пришлось пережить. Отличная родословная, конечно… — пробормотал себе под нос Пауль Крюгер.
      — Судя по всему, кора не сумела оправиться от удара и теперь не выдерживает все возрастающих нагрузок. Гора Зевс медленно оседала с того момента, как мы обнаружили ее, но за последние несколько недель скорость оседания возросла в тысячи раз. Даже на глаз заметны ее подвижки. — Сколько времени потребуется для того, чтобы гора исчезла совсем?
      — Я как-то не верю в это…
      Камера тут же показала другой вид горы, и голос, Виктора Уиллиса донесся из-за экрана:
      — Это были слова доктора Ван-дер-Берга, произнесенные им два дня назад. А сейчас что ты думаешь, Ван? — Гм — похоже, что я ошибся. Гора оседает с невероятной скоростью. Просто глазам не верю — осталось всего с полкилометра! Боюсь делать какие-нибудь прогнозы…
      — И совершенно правильно, Ван. Итак, это было всего лишь вчера. А сейчас мы включим пленку, заснятую с большой скоростью, которая демонстрируется обычным числом кадров в секунду. Она заканчивается моментом, когда рухнула наша камера…
      Доктор Пауль Крюгер наклонился вперед, наблюдая за последним актом драмы, в которой он сыграл такую небольшую, но исключительно важную роль. В сущности, необходимости в замедленной съемке не было; события развертывались перед его глазами со скоростью, почти в сто раз превышающей нормальную. Час сжимался в одну минуту — человеческая жизнь сокращалась до жизни бабочки.
      Гора Зевс оседала у него на глазах.
      Струи расплавленной серы с поразительной скоростью взлетали в небо вокруг всего основания горы, описывая параболы ярко-синего пламени. Зрелище напоминало картину — корабль тонет в штормовом море, окруженный огнями святого Эльма. Даже впечатляющие извержения вулканов на Ио не могли сравниться с этой поразительной картиной природной ярости.
      — Самое крупное сокровище, найденное людьми за всю историю человечества, исчезает из глаз, — произнес Уиллис приглушенным голосом, полным благоговейного ужаса. — К сожалению, мы не можем показать вам последние мгновения. Скоро вы поймете почему. Действие замедлилось до нормальной скорости. Оставалось всего лишь несколько сот метров горы, и извержения у ее основания происходили теперь заметно медленнее.
      Внезапно изображение на экране накренилось; стабилизаторы уровня камеры, до сих пор сопротивлявшиеся постоянным сотрясениям почвы, отступили, не выдержав неравной схватки. На мгновенье показалось, что гора вырастает из почвы — но это опрокинулся треножник, на котором была видeо камера. Последняя сцена с Европы представляла крупный план пылающей волны расплавленной серы, готовой захлестнуть видeо-камеру.
      — Все исчезло! Пропало навсегда! — произнес Уиллис траурным голосом. — Богатства, в несчетное число раз превышающие все россыпи Голконды или Кимберли! Какая потеря! Какое жестокое разочарование!
      — Боже, какой кретин! — воскликнул доктор Крюгер, брызгая слюной. Неужели он не понимает…
      Наступило время для еще одного письма в "Нейчур". И этот секрет окажется слишком большим, чтобы сохранить его в тайне.

Глава 56 Теория пертурбаций

      (Редактору, банк данных журнала "Нейчур" (всеобщий доступ) От профессора Пауля Крюгера, Члена Королевского Общества, т. д.
      ПРЕДМЕТ: ГОРА ЗЕВС И ЮПИТЕРИАНСКИЕ АЛМАЗЫ) Как теперь широко известно, европеанская формация, известная как гора Зевс, первоначально была частью Юпитера. Предположение, что ядра газовых гигантов могут состоять из алмазов, впервые было высказано Марвином Россом (Национальная лаборатория Лоуренса Ливермора, Калифорнийский университет) в его классической статье "Ледяной слой Урана и Нептуна — алмазы в небе?" ("Нейчур", т. 292, № 5822. стр. 435–436, 30 июля 1981 г.). Как ни странно, но Росс не включил Юпитер в свои расчеты.
      Погружение горы Зевс внутрь коры Европы вызвало хор сожалений, причем смехотворных, — по причинам, указанным ниже. Не вдаваясь в подробности, которые будут изложены в моей последующей публикации, я оцениваю алмазное ядро Юпитера по крайней мере в 1028 г. "Это в десять миллиардов раз больше, чем гора Зевс." Несмотря на то что значительная часть этого вещества была, несомненно, разрушена в момент детонации планеты и возникновения — судя по всему, искусственным образом — солнца Люцифер, предположение, что единственным осколком была гора Зевс, не выдерживает никакой критики. Хотя немалое количество вещества рухнуло обратно на Люцифер, значительная часть была выброшена на орбиту — и остается там "до сего времени". На основе элементарной теории пертурбаций легко доказать, что эти осколки будут периодически возвращаться к точке своего возникновения. Разумеется, не представляется возможным давать точную оценку, но я полагаю, что алмазы массой по крайней мере в миллион раз больше горы Зевс находятся в космическом пространстве, обращаясь по орбитам вблизи Люцифера. Утеря одного незначительного осколка, расположенного к тому же в крайне неудобном и труднодоступном месте (на Европе), не имеет практически никакого значения. Я предлагаю создать в космосе и как можно быстрее — специальную сеть радиолокационных установок для определения координат небесных тел, состоящих из этого вещества.
      Хотя исключительно тонкая алмазная пленка широко производится начиная еще с 1987 года, создавать алмазы в значительном количестве пока не удавалось. Возможность производства алмазов в объемах, измеряемых мегатоннами, могло бы полностью преобразить многие отрасли промышленности и создать совершенно новые. Особое внимание привлекает то обстоятельство, как указал на это Айзеке и другие авторы почти сто лет тому назад (см. "Сайэнс", т. 151, стр. 682–683, 1966 г.), что алмаз представляет собой единственный строительный материал, пригодный для осуществления проекта так называемых космических лифтов, которые делают возможной транспортировку от поверхности Земли до орбиты при ничтожных затратах. Алмазные горы, обращающиеся сейчас среди спутников Юпитера, могут открыть перед человечеством всю Солнечную систему. Насколько тривиальным по сравнению с этим представляется старинное применение углерода, кристаллизованного в кубической системе! Чтобы сделать изложение этой темы максимально полным, следует упомянуть еще одно местонахождение огромных масс алмазов — место, еще более недоступное, к сожалению, чем ядро гигантской планеты… Высказывалось предположение, что кора нейтронных звезд может состоять в основном из алмазов. Поскольку ближайшая нейтронная звезда расположена на расстоянии пятнадцати световых лет он нас и сила притяжения на ее поверхности превышает земную в семьдесят тысяч миллионов, трудно считать ее возможным источником получения этого материала. Впрочем, кто мог предположить, что когда-либо нам удастся коснуться вещества, составлявшего ядро Юпитера?

Глава 57 Передышка на Ганимеде