Зарубежная фантастика (изд-во Мир) - Одиссея длиною в жизнь (сборник)

      — Произошла катастрофа, — сказал он. — Нам приказано немедленно вернуться на Землю, где "Юниверс" подготовят для спасательной экспедиции.
      — Что за катастрофа?
      — "Гэлакси", корабль нашей компании, вел разведку спутников Юпитера. Он совершил вынужденную посадку.
      Капитан Смит увидел недоверие на лице Флойда.
      — Да, знаю, это неправдоподобно. Но и это не все. Он совершил посадку на Европе.
      — Европе?! — Боюсь, именно так. Корабль поврежден, но погибших, видимо, нет.
      Подробности еще не сообщили.
      — Когда это случилось? — Двенадцать часов назад. Им не удалось сразу связаться с Ганимедом. — Какую помощь ждут от нас? Ведь мы в другом конце Солнечной системы. Вернуться на лунную орбиту для заправки, потом кратчайшим путем к Юпитеру — на это потребуется, ну… не меньше двух месяцев! (А во времена "Леонова", подумал Флойд, понадобилось бы два года…) — Да, я знаю; но другого корабля, способного оказать помощь, нет.
      — А межспутниковые шаттлы Ганимеда?
      — Они рассчитаны всего лишь на орбитальные полеты.
      — Но им уже приходилось садиться на Каллисто.
      — Для этого требуется куда меньше энергии. Они могут совершить посадку на Европе, но способны взлететь лишь с ничтожным полезным грузом. Впрочем, этот вопрос тоже изучается. Слова капитана едва проникали в сознание Флойда; он все еще пытался осмыслить поразительное известие. Впервые за последние пятьдесят лет — и всего лишь второй раз за всю историю! — на запретную луну опустился корабль. Все это наводило на очень мрачные мысли.
      — Полагаешь, — спросил он, — кто-то или что-то на Европе заставило "Гэлакси" совершить посадку?
      — Я думал об этом, — хмуро произнес капитан. — Но мы рыскали вокруг нее и за много лет так ничего и не заметили.
      — К тому же — что произойдет с нами, если мы попытаемся их спасти?
      — Это первое, что пришло мне в голову. Но чтобы пойти дальше умозрительных рассуждений, нам нужны дополнительные факты. Дело в том, однако, — я пригласил тебя именно поэтому — мне только что передали список экипажа, и я подумал…
      Капитан нерешительно пододвинул через стол распечатку. Но Флойд понял, о чем речь, еще до того, как пробежал глазами имена.
      — Мой внук, — произнес он упавшим голосом. Единственный человек, подумал он, который может сохранить мое имя после того, как я умру.

ЧАСТЬ III ЕВРОПЕЙСКАЯ РУЛЕТКА

Глава 21 Политика изгнания

      Вопреки всем мрачным предсказаниям, южноафриканская революция прошла относительно бескровно — по меркам революций, разумеется. Телевидению, которое прежде обвиняли во всех смертных грехах, принадлежала здесь немалая роль. Поколением ранее аналогичный прецедент произошел на Филиппинах: понимая, что за ними наблюдают глаза всего мира, подавляющее большинство мужчин и женщин старались вести себя достойно. Хотя и не обошлось без постыдных исключений, всевидящий глаз телекамеры зарегистрировал всего несколько расправ. Большинство африкандеров, увидев надпись на стене, уехали задолго до захвата власти. И уехали они — по горьким жалобам нового правительства — отнюдь не с пустыми руками. Миллиарды рэндов были переведены в голландские и швейцарские банки; незадолго до конца почти ежечасно совершались таинственные рейсы из Кейптауна и Иоганнесбурга в Цюрих и Амстердам. Утверждают, что когда наступил День Независимости, в бывшей Южно-Африканской Республике нельзя было отыскать ни единой тройской унции золота или карата алмазов, а шахтное оборудование умелые руки вывели из строя. Один видный эмигрант хвастал, сидя в своей роскошной гаагской квартире: "Пройдет пять лет, прежде чем кафрам удастся пустить алмазные копи в Кимберли — если удастся вообще". К его полному изумлению, прииск Де-Бирс снова начал действовать под иным именем и с другой администрацией — через пять недель, и алмазы стали самой важной составляющей в экономике молодого государства. Уже через одно поколение молодые эмигранты были поглощены — несмотря на отчаянное сопротивление их консервативных старейшин — внерасовой культурой XXI века. Они помнили — с гордостью, но без хвастовства — о бесстрашии и решимости своих предков, но в то же время осуждали совершенные ими глупости. Практически никто из них не говорил на африкаанс, даже у себя дома.
      И все-таки, как это произошло с революцией в России сто лет назад, нашлось немало и тех, кто мечтал повернуть вспять часы истории — или, по крайней мере, саботировать усилия врагов, лишивших их власти и привилегий. Как правило, они направляли свою горечь и разочарование в русло пропаганды, демонстраций, бойкотов, петиций в адрес Всемирного Совета или — иногда — выражали свои чувства в произведениях искусства. Роман Вилхелма Смутса "Фортреккерс" был признан шедевром английской (какая ирония судьбы!) литературы даже теми, кто категорически не соглашался с автором. Но были и такие группы, которые считали бесполезными все политические акции; по их мнению, восстановить прежний порядок можно лишь путем насилия. И хотя искренне веривших, что им удастся заново переписать историю, было немного, находились и такие, кто считал, что, если уж нельзя одержать верх, можно найти удовлетворение в мести. Между двумя крайностями — теми, кто полностью ассимилировался, и теми, кто отказывался идти на всякие компромиссы, — располагалось множество политических — и аполитичных — партий. Бурская лига не была самой крупной, зато оставалась самой влиятельной и, уж несомненно, самой богатой, поскольку ей принадлежал контроль над основной частью вывезенных тайком богатств исчезнувшей республики, осуществляемый через разветвленную сеть корпораций и компаний — держателей акций. Большинство последних было теперь вполне респектабельным и действовало совершенно открыто.
      В корпорацию "Тсунг аэроспейс" Бурская лига вложила полмиллиарда, что должным образом отразилось в ежегодном балансовом отчете. В 2059 году в корпорацию было вложено еще полмиллиарда; это весьма обрадовало сэра Лоуренса, который теперь мог ускорить строительство кораблей своего маленького флота.
      Но даже великолепно организованная разведка сэра Лоуренса не обнаружила никакой связи между Бурской лигой и чартерной экспедицией "Гэлакси", одного из кораблей компании "Тсунг аэроспейс". К тому же в этот момент комета Галлея приближалась к Марсу, и сэр Лоуренс был настолько озабочен своевременной подготовкой "Юниверс" к полету, который должен был начаться точно по расписанию, что не обращал особого внимания на каждодневную эксплуатацию остальных кораблей. Правда, "Ллойдз оф Лондон" выразил сомнения относительно маршрута, выбранного для "Гэлакси", но эта проблема была легко решена. У Бурской лиги повсюду были свои люди, занимавшие ключевые посты; это не предвещало ничего хорошего для страховых компаний, зато было очень удачным для специалистов по космическому праву.

Глава 22 Опасный груз

      Не так просто управлять коммерческой грузо-пассажирской линией между пунктами, которые не только перемещаются на миллион километров каждые несколько дней, но и делают это со скоростями, то и дело меняющимися на десятки километров в секунду. В таких условиях и речи не было о регулярном сообщении; иногда вообще приходилось отказываться от вылетa и оставаться на орбите, — ожидая, пока Солнечная система перестроится для лучшего удовлетворения потребностей Человечества.
      К счастью, такие периоды известны за много лет, поэтому ими пользовались для осуществления ремонтных работ, проверки бортовых систем и увольнения команды на поверхность планеты. А иногда при элементарном везении и настойчивых усилиях удавалось найти местные чартерные рейсы, хотя бы сугубо развлекательного характера.
      Капитан Эрик Лаплас был счастлив, что его трехмесячное пребывание на орбите Ганимеда не будет совершенно убыточным. В Планетный научный фонд неожиданно поступило анонимное пожертвование, предназначенное для финансирования разведки юпитерианских (даже теперь никто не называл их люциферскими) спутников, причем особое внимание обращалось на обследование малых лун, ранее не привлекавших внимание ученых. Некоторые из этих лун не были достаточно изучены, а о высадке на них и говорить не приходилось. Услышав про экспедицию, Рольф Ван-дер-Берг тут же связался с транспортным агентом корпорации Тсунга и осторожно навел справки.
      — Да, сначала корабль направится к Ио, затем совершит пролет рядом с Европой…
      — Всего лишь пролет? На каком расстоянии?
      — Одну минуточку — странно, в полетном плане ничего не говорится об этом. Разумеется, корабль пролетит вне пределов Запретной зоны.
      — Которая уменьшилась в соответствии с последними решениями, принятыми пятнадцать лет назад,…до десяти тысяч километров. Впрочем, это не имеет значения. Обращаюсь с просьбой о включении меня в состав экспедиции в качестве планетолога. Я срочно вышлю свои… — Не нужно, доктор Ван-дер-Берг. Вас уже включили в ее состав.

***

      Человек крепок задним умом, и глядя в прошлое (позднее у него оказалась для этого масса времени), капитан Лаплас вспомнил немало странностей, связанных с этим чартерным рейсом. Внезапно заболели два члена команды, и пришлось заменить их в последнюю минуту; он был так доволен, что быстро удалось найти замену, что с должной тщательностью не проверил документы вновь прибывших. (А если бы и проверил, то узнал бы лишь, что они в полном порядке.) Затем начались неприятности с грузом. Будучи капитаном корабля, он имел право досмотра любого груза, поступающего на борт "Гэлакси". Разумеется, проверить все подряд невозможно, но если возникали подозрения, он не колебался никогда. Экипажи космических кораблей состоят в общем-то из людей с высоким чувством ответственности; но продолжительные перелеты могут быть скучными и однообразными, и существуют химические препараты, помогающие забыть о скуке, которые — хотя они и не запрещены на Земле — не следовало допускать на корабль. Когда второй помощник Крис Флойд явился к нему и сообщил о своих подозрениях, капитан решил, что корабельный хроматографический нюхач обнаружил очередной тайник с припрятанным там опиумом, которым иногда увлекалась его команда, состоявшая в основном из китайцев. Однако на этот раз вопрос был серьезным — слишком серьезным.
      — Грузовой трюм номер три, контейнер 2/456, капитан. В грузовой декларации помечено — "научные приборы". Но там находятся взрывчатые вещества.
      — Что?!
      — Совершенно точно, сэр. Вот электрограмма.
      — Верю вам на слово, мистер Флойд. Вы осмотрели контейнер?
      — Нет, сэр. Он опечатан; его размеры — полметра на метр и на пять метров. Один из самых крупных контейнеров, доставленных на борт для научной группы. На нем надпись: "Хрупкие приборы — обращаться осторожно". Но так помечены и остальные контейнеры, разумеется. Капитан Лаплас задумчиво побарабанил пальцами по пластиковой, "под дерево", поверхности своего стола. (Ему не нравился рисунок, и он собирался при случае заменить стол.) Даже столь незначительные движения тут же приподняли его над креслом, и он автоматически принял меры, заведя ногу за ножку кресла.
      Хотя он ничуть не сомневался в достоверности информации, принесенной Флойдом, — его новый второй помощник оказался весьма компетентным офицером, и капитану нравилось, что он ни разу не упомянул о своем знаменитом деде, — объяснение могло оказаться вполне невинным. Нюхач мог ошибиться, приняв за взрывчатку химическое вещество с похожими молекулярными связями.
      Он имел право спуститься в трюм и вскрыть контейнер. Нет — это могло оказаться опасным, и к тому же могло привести к массе юридических осложнений. Лучше поговорить с руководителем группы; так придется поступить в любом случае, рано или поздно.
      — Будьте любезны, пригласите сюда доктора Андерсона — и никому пока ничего не говорите.
      — Слушаюсь, сэр! — Крис Флойд с уважением, но безо всякой необходимости взял под козырек и плавно выскользнул из каюты. Руководитель научной группы не привык к невесомости, и его появление было весьма неуклюжим. Искреннее негодование, написанное на его лице, также изрядно мешало, и ученому пришлось то и дело хвататься за край стола, что отнюдь не прибавляло ему достоинства.
      — Взрывчатые вещества? Нет, разумеется! Дайте-ка взглянуть на грузовую декларацию… место 2/456…
      Доктор Андерсон ввел цифровое обозначение в свой карманный компьютер и прочитал вслух:
      — Пенетрометры. "Марк V", количество — три. Разумеется, все в порядке.
      — Простите меня, — начал капитан, — но что такое "пенетрометр"? Несмотря на тревогу, он с трудом скрывал улыбку — название прибора звучало не вполне прилично.
      — Обычный прибор для взятия проб минералов, составляющих кору небесного тела. Вы сбрасываете его, и он выдает керн длиной до десяти метров — даже в твердой скале. Затем сообщает результаты полного химического анализа. Это единственный безопасный способ исследования дневной стороны Меркурия — или поверхности Ио, куда мы собираемся сбросить первый из них.
      — Доктор Андерсон, — начал капитан, пытаясь сохранить самообладание, — возможно, вы блестящий геолог, но слабо разбираетесь в небесной механике. С орбиты нельзя что-нибудь просто сбросить… Обвинение в невежестве, конечно, было необоснованным, что стало ясно по реакции ученого. — Идиоты! — воскликнул он. — Конечно, вас нужно было предупредить!
      — Совершенно верно. Ракеты на твердом топливе относятся к разряду опасных грузов. Мне требуется разрешение страховой компании и ваша личная гарантия, что предохранительные системы достаточно надежны; в противном случае ракеты будут выгружены. А теперь, какие у вас еще приготовлены сюрпризы? По-моему, вы собирались заниматься сейсмической разведкой? А ведь при ней обычно применяются взрывчатые вещества… Вернувшись через несколько часов, пристыженный ученый признался, что обнаружил две бутылки элементарного фтора, используемого при работе лазеров, лучи которых, касаясь пролетающих небесных тел на расстоянии тысячи километров, позволяют брать спектрографические пробы состава их коры. Поскольку чистый фтор является самым едким веществом в природе, он включен в список запрещенных материалов — но как и ракеты, направляющие пенетрометры к цели, для работы экспедиции он был необходим. После того как капитан Лаплас убедился, что приняты все меры предосторожности, он отпустил ученого, который извинился за происшедшее и заверил, что виною всему спешка при подготовке экспедиции. Капитан не сомневался, что доктор Андерсон говорит правду, но тем не менее ему показалось, что экспедиция какая-то странная. Он даже не представлял себе, насколько она странная.

Глава 23 Ад

      До взрыва Юпитера в соревновании за наиболее яркое воплощение ада в Солнечной системе Ио уступала лишь Венере. Теперь, когда Люцифер повысил b%,/%` bc`c на ее поверхности еще на пару сотен градусов, даже Венере пришлось уступить.
      Серные вулканы и гейзеры резко увеличили свою активность и за несколько лет полностью изменили облик страдающего спутника, тогда как прежде на это потребовались бы десятилетия. Планетологи отказались от попыток картографирования Ио, довольствуясь орбитальными съемками, которые проводили каждые несколько дней. Используя материал съемок и ускоренную смену кадров, они создавали внушающие ужас фильмы о неизменно активном, вечно меняющемся аде.
      "Ллойдз оф Лондон" потребовал повышенный страховой взнос за этот участок полета, но Ио не представляла серьезной опасности для корабля: он пролетал на расстоянии десяти тысяч километров — и к тому же над относительно спокойной ночной стороной.
      Наблюдая за приближающимся желто-оранжевым шаром — самым неправдоподобно красочным небесным телом во всей Солнечной системе, второй помощник Крис Флойд не мог не вспомнить о том, что полвека назад здесь пролетал его дед. Именно здесь произошла встреча "Леонова" с покинутым "Дискавери" и доктор Чандра оживил дремлющий компьютер ЭАЛ. Затем оба корабля полетели дальше, для осмотра и изучения гигантского черного монолита, парящего возле Л-1, Внутренней точки Лагранжа между Ио и Юпитером.
      Теперь монолит исчез — и Юпитер тоже. Мини-солнце, подобно сказочной птице Феникс, возникшее в результате имплозии гигантской планеты, превратило свои спутники в некое подобие планет, создав своего рода новую Солнечную систему, хотя лишь на Ганимеде и Европе образовались области, где температура приближалась к земной. Никто не знал, сколько времени это будет продолжаться. По различным оценкам, жизнь Люцифера могла продлиться от тысячи до миллиона лет. Научная группа "Гэлакси" с сожалением смотрела на точку Л-1, но теперь приближаться к ней было слишком опасно. Здесь всегда протекала река электрической энергии — "электрический канал" Ио между Юпитером и его внутренним спутником, но после возникновения Люцифера мощность этого потока увеличилась в сотни раз. Иногда электрическую реку было видно даже невооруженным глазом — по характерному желтому свечению ионизированного натрия. Кое-кто из инженеров на Ганимеде поговаривал о полезном использовании бесчисленных гигаватт, бессмысленно расточаемых совсем рядом, но ни один из них так и не придумал, как можно было бы подключиться к этому неистощимому источнику энергии. Сопровождаемый солеными шутками, был запущен первый пенетрометр, и через два часа он словно игла шприца вонзился в спутник, покрытый нарывами кратеров. Приборы на пенетрометре действовали почти пять секунд — в десять раз дольше расчетного времени — и успели передать на корабль тысячи химических, физических и реологических измерений, прежде чем Ио заставила их замолчать.
      Восторгу ученых не было пределов; Ван-дер-Берг остался всего лишь довольным. Он и не сомневался, что запуск будет успешным — Ио была до абсурда легкой целью. Но если его предположения относительно Европы оправдаются, второй пенетрометр потерпит неудачу. Это, впрочем, еще ничего не докажет; неудачу можно объяснить десятком разумных причин. А когда пенетрометр не сработает, не останется иного выхода, кроме посадки.
      Что, разумеется, было категорически запрещено — и не только законами человека.

Глава 24 Чака Великий

      АСТРОПОЛ, который, несмотря на столь претенциозное название, играл разочаровывающе малую роль за пределами Земли, отказывался признать существование Чаки. Соединенные Штаты Южной Африки придерживались аналогичной точки зрения, и дипломаты этой страны либо смущенно улыбались, либо приходили в негодование, когда кто-либо бестактно упоминал это имя. Однако третий закон Ньютона применим не только к политике. У Бурской лиги были свои экстремисты — хотя она и пыталась, иногда и не слишком рьяно, отречься от них, — которые постоянно оказывались вовлеченными в борьбy против СШЮА. Как правило, дело ограничивалось экономическим саботажем, хотя время от времени происходили взрывы, исчезновения и даже убийства.
      Вряд ли нужно говорить, насколько серьезно Соединенные Штаты Южной Африки принимали подобного рода деятельность. Они реагировали на нее созданием контрразведывательных служб, прибегающих к самым разнообразным средствам, но и там утверждали, что им ничего не известно о Чаке. Возможно, они пользовались удачным изобретением ЦРУ — тактикой "правдоподобного отрицания". Впрочем, не исключено, что они действительно говорили правду.
      Кое-кто утверждал, что само имя "Чака" впервые возникло как зашифрованное название и лишь затем, подобно "поручику Киже" у Прокофьева, превратилось в нечто реальное, ожило, поскольку приносило пользу некоторым секретным службам.
      Но существовало и другое, возможно притянутое за уши, объяснение, принадлежащее тем, кто искренне верил в существование Чаки. Оно сводилось к тому, что агенты Чаки в случае опасности захвата в плен и последующего допроса кончали с собой.
      Как бы то ни было, никто не ожидал, что два века спустя легенда о великом вожде зулусских племен оживет и бросит зловещую тень на совершенно неведомый ему мир.

Глава 25 Скрытый мир

      На протяжении десяти лет после вспышки Юпитера и начала Эры Великого Таяния на всех его спутниках Европу не трогали. Затем китайцы осуществили быстрый пролет, зондируя радиолокатором ее поверхность, затянутую пеленой облаков, в надежде отыскать обломки своего космического корабля "Цянь". Они потерпели неудачу, однако составленные ими карты Дневной стороны впервые фиксировали появление новых континентов, возникающих по мере таяния ледяного покрова. Кроме того, они обнаружили какую-то идеально прямую двухкилометровую плиту явно не природного происхождения, которую окрестили Великой Стеной. Ее форма и размеры позволили предположить, что это тот самый монолит — или один из монолитов, поскольку миллионы таких монолитов возникли за несколько часов до рождения Люцифера. Несмотря на это, Европа не подавала никаких признаков разумной жизни; окутанная пеленой все более сгущающихся облаков, она хранила молчание. Вот почему спустя несколько лет на постоянные орбиты вокруг Европы были выведены исследовательские спутники, а в атмосферу сброшены высотные шары-зонды с целью изучения направления и силы ветров. Это оказалось исключительно интересным для земных метеорологов, потому что Европа — с ее центральным океаном и никогда не заходящим солнцем — представляла собой идеально упрошенную модель для их исследований. Так началась игра в "европейскую рулетку", как называли ее чиновники всякий раз, когда ученые предлагали спуститься поближе к поверхности спутника. По истечении пятидесяти лет во время которых ничего не случилось — это стало даже скучным. Капитан Лаплас надеялся, что так будет продолжаться и дальше, и доктору Андерсону пришлось долго его уговаривать.
      — Лично мне, — сказал капитан ученому, — представляется не слишком дружелюбным, когда на меня сбрасывают тысячекилограммовую бронебойную ракету, устремляющуюся вниз со скоростью тысяча километров в час. Удивляюсь, как вам удалось получить разрешение Всемирного совета. Доктор Андерсон был удивлен не меньше, хотя изменил бы свою точку зрения, знай, что этот вопрос стоял последним в длинной повестке дня Подкомитета по вопросам науки и обсуждение закончилось поздно вечером в пятницу. Порой такие пустяки делают Историю.
      — Я с вами согласен, капитан. Но мы действуем в весьма ограниченных координатах и никак не можем нанести вред этим… европейцам, кем бы они ни были. Наша цель — в пяти километрах над уровнем моря.
      — Да, я знаю. А почему вас так интересует гора Зевс?
      — Видите ли, она представляет собой совершеннейшую тайну. Всего несколько лет назад ее вообще не было! Эта загадка сводит геологов с ума. — Значит, прибор, запущенный вами, проникнет в ее толщу и передаст сведения, которые помогут разгадать эту тайну.
      — Совершенно верно. И еще — вообще-то я не имею права говорить об этом — мне поручено сохранить в секрете полученные сведения и передать их на Землю в зашифрованном виде. Судя по всему, кто-то находится на пороге важного открытия, и не хочет, чтобы его опередили. Представляете, насколько мелочными бывают ученые?
      Капитан Лаплас отлично представлял это, но ему не хотелось разочаровывать доктора Андерсона. Ученый был так трогательно наивен; как бы ни развивались события — а капитан был теперь совершенно уверен, что экспедиция вовсе не та, какой кажется с первого взгляда, — Андерсон оставался в полном неведении. — Надеюсь, доктор, европейцы не занимаются альпинизмом. Представляете, что произойдет, если именно в этот момент они попытаются водрузить флаг на своем местном Эвересте?
      При запуске пенетрометра на борту "Гэлакси" царило необычное волнение — даже неизбежные шутки звучали вполголоса. За те два часа, что зонд летел к поверхности Европы, чуть ли не каждый, кто был на корабле, сумел побывать на мостике и поинтересоваться, как проходит наведение зонда, — и всякий раз объяснение такого любопытства звучало вполне правдоподобно. Когда осталось пятнадцать минут, капитан Лаплас запретил вход на мостик всем посторонним, исключение составляла новая стюардесса Рози: без множества пластмассовых шариков с великолепно приготовленным кофе, который приходилось — в условиях невесомости — выжимать прямо в рот, операция просто не могла продолжаться. Все шло как нельзя лучше. Вскоре после вхождения в атмосферу привели в действие воздушные тормоза, которые снизили скорость полета зонда до нужной величины. На экране радиолокатора непрерывно росла цель — совершенно невыразительная, без осязаемого масштаба. За секунду до удара все записывающие устройства автоматически переключились на моментальную регистрацию…
      Однако записывать было нечего.
      — Теперь мне понятно, — печально пробормотал доктор Андерсон, — какие чувства испытывали в Лаборатории реактивного движения, когда, первые "Рейнджеры" врезались в поверхность Луны… с неработающими камерами.

Глава 26 Ночная вахта

      Всеобщим является только время; день и ночь — это всего лишь забавные местные обычаи, существующие на тех планетах, где приливные силы еще окончательно не покончили с их вращением. Но как далеко от родного мира ни залетали бы люди, они не могли освободиться от суточного ритма жизни, возникшего много веков назад в результате поочередного наступления света и темноты.
      Поэтому в 01.05 всеобщего времени второй помощник Чанг находился на мостике совсем один, охраняя спокойствие мирно спящего корабля. Строго говоря, его бдение было тоже излишним — электронные датчики "Гэлакси" сумеют обнаружить любую неисправность намного быстрее. Однако сто лет исследований в области кибернетики показали, что человеческие существа все еще несколько лучше машин реагируют на неожиданности, а они, рано или поздно, обязательно случаются.
      Где мой кофе? — раздраженно думал Чанг. Рози запаздывает — это на нее непохоже. Уж не испытывает ли и она то же недомогание, что охватило ученых и команду после неудач последних двадцати четырех часов? После катастрофы с первым пенетрометром началось поспешное обсуждение дальнейших шагов. Оставался еще один аппарат; он был предназначен для Каллисто, но его вполне можно было использовать и здесь.
      — К тому же, — доказывал доктор Андерсон, — мы уже совершали посадки на Каллисто — ничего, кроме всякого рода битого льда, там нет. Возражений не было. После двенадцати часов, необходимых для проверки пенетрометра и приведения его в готовность, аппарат номер три был запущен в затянутую облаками атмосферу Европы по невидимой траектории его предшественника.
      На этот раз записывающие устройства корабля включились — на половину мощнocти. Акселерометр, установленный на зонде и рассчитанный на перегрузки до 20 тысяч g, зашкалило сразу после этого. Все приборы, установленные на пенетрометре, вышли из строя в сотую долю секунды.
      После нового, еще более грустного анализа ситуации было решено сообщить о происшедшем на Землю и ждать указаний на высокой орбите вокруг Европы, задержав пока полет к Каллисто и внешним лунам.
      — Извините за опоздание, сэр, — раздался голос Розы Мак-Магон (по ее имени никогда не догадаться, что девушка темнее того кофе, что она принесла в пластмассовых шариках). — Я, наверно, забыла поставить будильник.
      — Нам здорово повезло, — засмеялся вахтенный офицер, — что тебе не приходится управлять кораблем.
      — Я вообще не понимаю, как можно им управлять, — ответила Роза. — Все так сложно.
      — О, это кажется лишь с первого взгляда, — заметил Чанг. — Разве при обучении у вас не было курса по основам астронавтики?
      — Не помню — вроде был. Но для меня все это так непонятно — разные там орбиты и все остальное.
      Второму помощнику Чангу было скучно. Он решил, что, просветив свою невежественную посетительницу, совершит акт добродетели. И хотя Роза не принадлежала к тем девушкам, которые ему нравились, она была, без сомнения, привлекательна; немного усилий, потраченных сегодня, могут окупиться в будущем. Ему и в голову не пришло, что девушка, исполнив свой долг и снабдив его кофе, хочет снова отправиться спать. Заканчивая свой двадцатиминутный монолог, второй помощник Чанг указал на панель управления и заключил с широкой улыбкой:
      — Как видишь, все делается почти автоматически. Стоит ввести несколько цифр в бортовой компьютер, и корабль сделает остальное. Казалось, Роза устала — она то и дело поглядывала на часы.
      — Извини, Рози, — с искренним раскаянием произнес Чанг. — Тебе, наверно, хочется спать.
      — Нет-нет, все так интересно. Продолжайте, пожалуйста.
      — Ни в коем случае. В следующий раз. Спокойной ночи, Рози, — и спасибо за кофе.
      — Спокойной ночи, сэр.
      Стюардесса третьего класса Роза Мак-Магон скользнула (не очень искусно) по направлению ко все еще открытой двери. Когда дверь захлопнулась, Чанг даже не обернулся.
      Поэтому, когда через несколько секунд на мостике раздался совершенно незнакомый женский голос, он был потрясен.
      — Мистер Чанг, не нажимайте на кнопку тревоги — она выключена. Вот посадочные координаты. Сажайте корабль.
      Медленно, не веря своим ушам — не иначе задремал, и приснился страшный сон, — Чанг повернулся в кресле.
      Девушка, называвшая себя Розой Мак-Магон, висела в пространстве рядом с овальным люком, держась за рукоятку затвора. Все в ней, казалось, переменилось; в одно мгновение они поменялись ролями. Застенчивая стюардесса, которая никогда раньше не осмеливалась посмотреть ему в лицо, теперь уставилась на Чанга холодным, безжалостным взглядом; он понял, как чувствует себя кролик, на которого, не отрываясь, гипнотизирующе смотрит змея. В свободной руке она сжимала небольшой, вороненой стали пистолет; впрочем, это смертоносное оружие казалось излишним — Чанг не сомневался, что ей ничего не стоит прикончить его голыми руками.
      Тем не менее чувство собственного достоинства и профессиональная гордость не позволяли Чангу сдаться без борьбы. И уж по крайней мере, нужно было выиграть время.
      — Рози, — произнес он, и губы едва выговорили имя, которое звучало сейчас так неуместно, — это просто глупо. Неужели ты поверила тому, что я тебе говорил? Это неправда. Я не могу посадить корабль в одиночку. Нужно несколько часов, чтобы рассчитать параметры орбиты, и мне понадобится помощь при посадке. По крайней мере, второй пилот. — Дуло пистолета не шелохнулось.