Современная электронная библиотека ModernLib.Net

Летняя ночь

ModernLib.Net / Короткие любовные романы / Айзекс Мэхелия / Летняя ночь - Чтение (Весь текст)
Автор: Айзекс Мэхелия
Жанр: Короткие любовные романы

 

 


Мэхелия Айзекс

Летняя ночь

1

В очаге треснуло полено, и Николь невольно вздрогнула. Может, это и не полено вовсе? Звук был такой, словно что-то упало, только непонятно где: здесь, в старинной необъятной кухне, или на улице. Николь поежилась, внезапно особенно остро ощутив, что она здесь одна. Не зря же в детстве она была глубоко убеждена, что в их особняке обитают привидения. Впрочем, не приходится удивляться, что в ее нынешнем состоянии она вздрагивает от каждого шороха.

Николь судорожно вздохнула, и на глаза у нее в который раз навернулись слезы. Папа умер. Невозможно поверить, но это так. Теперь хозяйка в доме мачеха, а Николь здесь незваная и нежеланная гостья.

А ведь всего полгода назад они с отцом встречались в Монреале. Тогда он выглядел вполне здоровым, был, как всегда, сердечен, ну, может, старался выглядеть более жизнерадостным, чем обычно. Видимо, решила Николь, это оттого, что отец был рад с ней повидаться, ведь с тех пор, как семь лет назад она вышла замуж и уехала в Нью-Йорк, им не так часто доводилось встречаться. Однако теперь, вспоминая последние часы, проведенные с отцом, Николь задавала себе вопрос: не пытался ли он за показной бодростью скрыть свою болезнь.

Амелия утверждала, что если у Уильяма и были проблемы с сердцем, то ей об этом ничего не известно. Впрочем, отец мог скрывать свой недуг и от нее.

Сердце Николь болезненно сжалось. Если бы она знала! Если бы хоть что-то подсказало ей, что с отцом не все в порядке! Но, увы, хоть ее бабка и обладала способностью предсказывать будущее, внучке ее дар в наследство не достался.

По словам мачехи, сердечный приступ у отца случился совершенно неожиданно. В тот день, несмотря на то что обещали снег, он, как обычно, выехал на утреннюю прогулку.

Вернулся он, по словам все той же Амелии, около трех часов и сразу прошел к себе в кабинет, где она и обнаружила его пару часов спустя. Уильям Тэлбот лежал, уронив голову на стол и сжимая в руках стакан с виски. Вот и все.

Николь снова судорожно вздохнула. Оставалось лишь надеяться, что отец не мучился. Усмехнувшись про себя, она подумала, что для отца-то, может, это и лучший выход, но для тех, кто остался в доме… Тетя Беатрис, например, была в шоке. Она так же, как и Николь, понимала, что их ждет.

Для Амелии падчерица всегда была бельмом на глазу, а уж после той истории с Райаном их совместное существование стало и вовсе невыносимым. Поэтому, когда Николь покинула родной дом, в каком-то смысле все вздохнули с облегчением.

Неясный шум повторился, оторвав Николь от печальных мыслей. С тяжелым вздохом она огляделась вокруг. Собственно, в кухню она спустилась согреть себе молока в надежде на то, что оно поможет ей наконец заснуть. Однако молоко что-то слишком долго не закипало.

Николь переступила с ноги на ногу – каменные плиты пола были просто ледяными. Странно, почему Амелия так и не заменила эти древние камни современной плиткой. Впрочем, в этом-то как раз не было ничего странного. Кухня была царством тети Беатрис, и даже Амелия не решалась совать туда свой вездесущий нос. Сестру первой жены Уильяма она любила не больше, чем падчерицу, и с удовольствием избавилась бы от нее, однако, хотя обычно Амелия вертела мужем как хотела, в том, что касалось свояченицы, он был непреклонен. Беатрис прожила в этом доме всю жизнь и хлопоты по хозяйству взвалила на себя еще с тех пор, как заболела ее сестра Нора, мать Николь. После смерти Норы Беатрис продолжала заботиться об Уильяме и племяннице, пока в доме не появилась новая хозяйка. Амелия сначала огорчалась, что ей не удалось выжить Беатрис, но потом сообразила, что гораздо удобнее, если домашнее хозяйство, в котором она мало что смыслила, будет за нее вести кто-то другой. И хотя отношения двух женщин были натянутыми, они молча терпели друг друга.

Молоко как на грех закипело в тот момент, когда кто-то сделал попытку открыть дверь черного хода. Ошибиться было невозможно – кто-то тряс дверную ручку. Николь застыла как вкопанная, забыв про молоко, бодро переливавшееся через край кастрюльки, и очнулась лишь когда конфорка зашипела и по всей кухне разлился тошнотворный запах горелого.

Николь со стоном сдернула кастрюльку с плиты. Впрочем, молоко ее сейчас меньше всего заботило. Кто может рваться в дом посреди ночи?

Прерывисто дыша, Николь поставила кастрюльку на стойку рядом с плитой и на цыпочках вышла в прихожую, находившуюся за кухней.

Снаружи явно кто-то был: судя по поведению, мужчина. Но, по крайней мере, это живой человек, а не привидение, сердито сказала себе Николь, злясь на собственную трусость. Оторвавшись от стены, она подошла к двери.

– Кто там? – громко спросила Николь, утешая себя тем, что дверь не так-то легко взломать.

– А как ты думаешь, черт возьми? – прорычал мужчина из-за двери. – Ты что, не слышала джип?

– Джип? – нахмурилась Николь. Она понятия не имела, что кто-то должен сегодня приехать. – Не откажите в любезности назвать свое имя.

– Что? – Мужчина явно не верил своим ушам. – Ладно, мать, открывай, и хватит придур… притворяться.

Мать!

Сердце Николь болезненно сжалось. Господи, только не это! Не сейчас, когда на ней ветхий халатик, который она обнаружила наверху в глубине шкафа.

– Райан? – срывающимся голосом произнесла Николь, понимая, что придется все же пустить его.

Мужчина за дверью наконец тоже сообразил, что разговаривает вовсе не с матерью.

– Ники! – воскликнул он. Затем, видимо спохватившись, прибавил уже более спокойным тоном: – Ради всего святого, Николь, это ты? Что ты там делаешь? Ждешь меня?

Николь наконец отодвинула массивные засовы и открыла дверь.

– Я бы не сказала, – отозвалась она, старательно отводя взгляд и пропуская сводного брата внутрь. – Разве у тебя нет ключа?

– Неужели уже изобрели ключ от засовов? – насмешливо отпарировал Райан. Войдя в прихожую, он небрежно стряхнул с плеч кожаную куртку и принюхался. – Что за мерзкий запах?

– У меня молоко убежало, – пояснила Николь, водворяя на место засовы и запирая дверь. Затем она поспешно проскользнула мимо Райана в кухню, понимая, что в этом халате, со спутанными волосами и припухшими от слез глазами, выглядит не слишком-то выигрышно, особенно для встречи с человеком, которого не видела с того дня, как вышла замуж за Стюарта. – Твоя мать знает, что ты должен приехать?

– Еще бы ей не знать! – Райан прошел вслед за Николь в кухню и жестом указал на плиту. – Может, сделаешь что-нибудь, пока народ не решил, что ты собралась спалить избушку?

– Под народом ты подразумеваешь свою мать? – с вызовом спросила Николь, ставя кастрюльку в раковину и хватаясь за тряпку. Она была готова сделать что угодно, только бы не смотреть на него.

– В том числе, – спокойно заметил Райан.

Николь тут же пожалела о своем детском выпаде. Сколько лет она твердила себе, что, когда они встретятся, будет вести себя так, словно прошлое для нее не существует. У нее нет ни малейшего желания вспоминать наивную девочку-подростка, которой она была когда-то.

Райан бросил рюкзак и дорожную сумку в кресло-качалку, стоявшее у очага.

– Мне очень жаль, что твой отец умер. Для тебя это жестокий удар.

– Да. – Николь по-прежнему не поднимала на него глаз, ожесточенно чистя конфорку.

– Для меня это тоже был шок, – мягко прибавил Райан. – Нам с твоим отцом не всегда удавалось находить общий язык, но мне хочется думать, что в последние годы мы научились относиться друг к другу с уважением.

Николь выпрямилась и посмотрела на него.

– В последние годы? – переспросила она, отметив про себя, что Райан стал как-то шире в плечах и мощнее. Впрочем, это лишь придавало ему более зрелый вид, никаких следов лишнего веса в его стройной фигуре не наблюдалось. – Я не знала, что ты часто бывал здесь.

– «Часто» – это не то слово, – вздохнул Райан. – Но изредка сюда заскакивал.

Николь постаралась подавить негодование. Ей не нужно обижаться на отца. Ведь после того, как ее брак распался, она сама не захотела возвращаться домой. Ей казалось, что она законченная неудачница и в личной жизни и во всем остальном. И уж Амелия ни за что не дала бы ей об этом забыть, с горечью подумала Николь.

– Папа мне ничего не говорил, – пробормотала она и, отвернувшись, снова принялась чистить плиту, спиной чувствуя, как Райан направился к холодильнику.

– С какой стати ему было тебе сообщать? – Он открыл холодильник и заглянул внутрь. – Сомневаюсь, чтобы он думал, что тебя это заинтересует. – Он снова вздохнул. – А еда какая-нибудь в этом доме найдется?

– Ты разве не ужинал? – спросила она, когда Райан, раздраженно фыркнув, захлопнул дверцу холодильника.

– Какой там ужин! – невесело усмехнулся Райан. – Я только что прилетел с Персидского залива. Мать уже вовсю названивала час за часом, наорала на Джорджа, обвинив его в том, что он не передает мне ее послания, довела беднягу до того, что он перестал снимать трубку. Я ведь должен был вернуться вчера, но самолет задержали в Бахрейне – что-то случилось с двигателем. Сразу после приезда я перезвонил матери, она закатила истерику, так что я успел только принять душ, а потом помчался сюда, несмотря на ворчание Джорджа. Добрая душа, он все причитал, что погода скверная, дорога кошмарная, а я совсем вымотался.

– Ты был на Персидском заливе? – с любопытством спросила Николь и тут же спохватилась: незачем Райану знать, что она интересуется его делами. И кстати, кто такой этот Джордж? Амелия во всяком случае его явно хорошо знает и терпеть не может, недаром, повесив в очередной раз трубку, она обозвала его хорьком. – Так ты совсем ничего не ел? – поспешно прибавила Николь, совсем смешавшись.

– Успел перехватить сандвич и тарелку супа. – Райан снова заглянул в холодильник. – А что, мясо в наше время совсем никто не употребляет?

– Наверняка морозильник забит, – поколебавшись, заметила Николь. – Тетя Би всегда делает закупки на неделю в супермаркете в Кемдене.

– Да уж. – Райан искоса взглянул на Николь. – Видно, придется довольствоваться парой бутербродов. – Он внимательно оглядел ее одеяние, и его губы тронула чуть насмешливая улыбка. – Это что, новая мода?

Николь вскинула голову.

– Ты разве не узнаешь этот халат? – холодно спросила она и была вознаграждена, увидев, как точеные скулы Райана заливает густая краска. Впрочем, удовлетворение было весьма сомнительным, тем более что ее собственные щеки тоже стали пунцовыми. Она снова не сумела сдержаться и дала ему повод для насмешек.

– Хорошо, – спокойно произнес Райан, захлопывая холодильник. – Давай начнем сначала, ладно? – Его зеленые глаза сузились и заблестели. – Я не хочу ссориться с тобой, Ники. Я знаю, что тебе сейчас трудно…

– Ты себе льстишь!

– Я имею в виду то, что ты потеряла отца, – сухо оборвал ее Райан. – Господи, неужели ты не в состоянии думать ни о ком, кроме себя? Я знаю, что я тебе неприятен, Николь, но сейчас как раз тот случай, когда ты могла бы поставить чувства других людей выше своих собственных.

– Уже поздно… – Николь вся дрожала.

– Да. Но, надеюсь, не слишком поздно! – нетерпеливо воскликнул Райан. – Послушай, давай все же найдем какой-то компромисс, ладно? Ради… ну хотя бы ради твоей тети.

Николь бросила тряпку в раковину и потуже затянула поясок халата.

– Хорошо, – согласилась она и услышала, как Райан устало вздохнул.

– Хорошо, – передразнил он ее, закатив глаза к потолку. – Теперь ты будешь стараться изо всех сил облегчить мне жизнь, да?

– Я же сказала…

– Я слышал, что ты сказала. – Он протянул ей руку. – Ладно. Будем друзьями?

Николь лихорадочно облизала пересохшие губы. Она ни за что до него не дотронется! Но ведь это же глупо, одернула она себя. Он будет думать, что она его боится, что она так и не оправилась от своего детского увлечения, едва не разбившего ей жизнь!

– Будем, – выдавила Николь, которую словно обожгло, когда его смуглые пальцы сжали ее руку. Перед глазами мелькнуло воспоминание: Райан, бесстыдно раскинувшийся во всей великолепной мужской наготе на кровати, и Николь с трудом удержалась, чтобы не застонать. Однако ей все же удалось не отпрянуть и не отдернуть руки.

– Господи, да ты вся дрожишь, – заметил Райан, и Николь не стала возражать. Какой смысл отрицать очевидное? – Извини, я не хотел тебя расстраивать.

– Ты меня не расстроил.

Однако в ее голосе прозвучали напряженные металлические нотки, и это не ускользнуло от Райана. На его лице появилось странное выражение. Он поднес руку к лицу Николь и легонько провел тыльной стороной ладони по ее пылающей щеке. Это было уже слишком. Сдавленно вскрикнув, Николь отшатнулась, сильно ударившись бедром об угол большого соснового стола, стоявшего посередине кухни.

– Ники!

Райан явно разозлился, но то, что произошло потом, застало врасплох их обоих. Ибо, вместо того чтобы отпустить Николь, он бросился к ней и, обхватив ладонью ее затылок, заставил посмотреть ему в лицо.

– Это из-за твоего неудачного брака? – резко спросил он.

Николь просто ушам не поверила: он думает, что она так дернулась, потому что у нее остались неприятные воспоминания о бывшем муже? Если бы это было так!

– Я… – Она не знала, что сказать. От одного прикосновения его твердых пальцев у нее голова пошла кругом. Какая ирония, ведь Стюарт – ее бывший муж – никогда не вызывал у нее таких сильных ощущений, а Райан винит его в ее бедах! – Отпусти меня, Райан, – слабо произнесла Николь. – Я… просто устала.

– Да, понимаю. – Теперь его большой палец ласкал ей ухо. – Бедная Ники. Знаешь, какой юной ты кажешься в этом халате?

У Николь подогнулись колени.

– Прошу тебя, – запинаясь прошептала она. – Ну, пожалуйста, Райан.

– Все хорошо. Я понимаю. – Райан неожиданно ласково притянул ее к себе и прижал к груди. – Ты можешь положиться на меня, детка. – Он прильнул щекой к ее шее, и у Николь перехватило дыхание. – Я с тобой. Знай это.

– Какого черта вы здесь делаете?

На мгновение Николь показалось, что эти слова вырвались у нее самой. Именно это она и должна была сказать. Однако рука Райана, ласково поглаживавшая ее плечо, повисла, подчиняясь вовсе не ее воле.

– Ради всего святого, Райан, ты что, окончательно рехнулся? – продолжал пронзительный голос Амелии Тэлбот, от которого звенело в ушах. – Стоит ей пять минут пробыть в доме, как она уже начинает нас ссорить. – Амелия свирепо принюхалась. – И что это за ужасная вонь? – Не дожидаясь ответа, она повернулась к сыну. – Думаю, это она тебя впустила? Почему ты не подъехал к парадному входу? Ты же знал, что я тебя жду!

– Я так и сделал, – отрезал Райан, бросив на Николь понимающий взгляд. – Там было темно, и я решил, что все спят.

– Наверное, я действительно ненадолго задремала, – брюзгливо поджала губы Амелия. – С тех пор как умер бедный Уильям, я почти не спала. – Она повернулась к падчерице с недобрым блеском в глазах. – Зато вот некоторые легко способны забыть, зачем сюда явились…

– Прекрати! – резко оборвал язвительную тираду матери Райан. – Николь тоже не могла заснуть. Она спустилась на кухню согреть себе молока, а я как раз в это время приехал. Она отвлеклась, чтобы впустить меня, вот молоко и убежало. Исключительно по моей вине. Отсюда и запах. Подгоревшее молоко, и только.

– Ну как скажешь. – Амелия не сводила с Николь презрительного взгляда. – Ты что, не могла надеть что-нибудь поприличнее?

Николь покачала головой. У нее не было ни малейшего намерения вступать в препирательства с мачехой.

– Извините меня, – спокойно произнесла она и, обойдя Райана, направилась к двери. Пусть только попробуют ее остановить! – Я возвращаюсь к себе.

Однако все оказалось проще, чем она предполагала. Ни Амелия, ни ее сын не тронулись с места, и Николь беспрепятственно проскользнула в холл. Затухающий огонь в камине тускло освещал дверь кабинета ее отца, и она на мгновение остановилась. Хорошо бы зайти туда на минутку, чтобы чуть-чуть успокоить дыхание. Но она тут же отказалась от этой мысли, поскольку Амелия может захотеть показать Райану место, где она обнаружила мужа. Поспешно взбежав по ступенькам, Николь с облегчением захлопнула за собой дверь своей комнаты. Прислонившись к двери, она с тоской подумала, что Райан всегда выводит ее из душевного равновесия. Что бы он ни делал, что бы ни говорил, она всегда слишком остро на это отзывается.

Постояв немного, Николь направилась к большой квадратной кровати с пологом, на которой спала, когда жила здесь. Хотя все ее вещи отсюда убрали и Амелия все тут переделала, комната все равно оставалась родной. Это была ее комната, и Николь черпала в ней успокоение. Может быть, я здесь в последний раз, подумала она, и на ее глаза снова навернулись слезы. После того как отца похоронят, у нее не останется повода приезжать сюда.

Собственное отражение в зеркале заставило ее вздрогнуть – на мгновение Николь показалось, что на нее печально смотрит мать. Ведь это был ее дом, здесь она выросла, здесь жила после замужества, родила Николь. В этом доме она испустила последний вздох. И вот теперь ее дочь вынуждена покинуть дом, который будет принадлежать чужой женщине, враждебной и ненавистной.

Николь тяжело вздохнула, стряхивая наваждение. Она знала, что очень похожа на мать. Та же бледная кожа, светло-серые глаза, те же ярко-рыжие волосы, непокорной гривой рассыпавшиеся по плечам. Неудивительно, что Амелия с ее изысканной красотой всегда ее так презирала, считая Николь простушкой.

Николь сняла халат, легла на кровать и уставилась в потолок. Каждый раз, когда она приезжала сюда, ее начинали одолевать воспоминания. И, как ни печально, Райан был их неотъемлемой частью, ведь они вместе выросли в этом доме. Николь подавила непрошеную слезу. Она так и не простила Амелии того, что та заняла место ее матери, но ее сына она никогда не ненавидела. Ей было всего десять лет, а ему – тринадцать, когда Уильям и Амелия поженились, и юное существо всеми силами старалось подружиться с новым родственником. Николь просто боготворила Райана. Он казался ей сказочным героем. Она ходила за ним по пятам, ловила каждое его слово и готова была для него на все.

И не одна она. Райан пользовался большой популярностью среди сверстников, и в школе в Кемдене, где они оба учились, у него никогда не было недостатка в подружках. Почти шесть лет Николь строила иллюзии, убеждая себя, что все подружки Райана для него ничего не значат. Она была отчаянно влюблена в него и постоянно твердила себе, что он просто ждет, пока она подрастет.

Разумеется, Амелия сразу догадалась о ее чувствах. Жизненный опыт мачехи был гораздо богаче, чем у отца Николь, и на первых порах Амелию ужасно забавляло, что ее падчерица так слепо влюблена в ее сына. Предпринимать по этому поводу она ничего не стала, видимо решив, что Райан и сам разберется. Но ее ждало горькое пробуждение: однажды Амелия застала их в постели. И, хотя Райан встал на защиту Николь, с тех пор она выказывала падчерице открытое презрение.

Николь застонала и перевернулась на живот, пытаясь справиться с чувствами, рвавшими душу. Все это в прошлом, твердила она себе. Она оторвала от сердца Райана и вышла замуж за Стюарта. А повзрослела еще задолго до этого. Ну и что из того, что брак оказался неудачным? Такое случается сплошь и рядом. Просто Стюарт был слишком молод, чтобы связывать себя узами брака, и с чрезмерной готовностью перекладывал всю ответственность на Николь. Когда они расстались, все это поняли, даже его родные.

Все из-за того, что она сюда приехала, мрачно подумала Николь. С тех пор как десять лет назад она уехала из Плейн-лоджа, поступив в университет, она редко сюда приезжала. Как и Райан, Николь покинула дом сразу по окончании школы. Правда, Райан сперва отложил продолжение учебы и целый год путешествовал автостопом по Европе.

Рот Николь скривился в горькой усмешке. Она всегда считала, что ее сводный брат любимчик фортуны, и иной раз ей становилось до слез обидно, ибо ее собственная жизнь сложилась не так удачно, как у него. Хотя в свое время Райан оказался замешанным в некий политический скандал, это не отразилось на его карьере. Фотографии, которые он посылал в монреальские газеты, обеспечили ему работу журналиста, когда он закончил университет. Со временем он привлек к себе внимание умением схватывать образ. А вышедший недавно стилизованный черно-белый фотоальбом о дикой природе Аляски сразу занял одно из первых мест в рейтинге. Теперь Райан был свободным художником и брал заказы, которые устраивали его самого. Он приобрел в Монреале элегантный и уютный особняк со студией, занимавшей почти весь подвальный этаж. Кроме того, Райан читал лекции: Николь знала об этом, ибо сама как-то потихоньку сходила на одну из них, когда Райан приезжал в Нью-Йорк.

Да уж, у нее все было совсем по-другому, печально подумала Николь. После того что произошло между ней и Райаном, она еще долго не доверяла мужчинам. Кроме того, хотя она и получила университетский диплом, особыми способностями не отличалась. И работой в издательском доме она была в основном обязана отцу Стюарта, который рекомендовал ее своему брату, владельцу фирмы, а вовсе не собственным талантам. В этом Николь ни капельки не сомневалась.

Родители Стюарта всегда хорошо к ней относились. Они были американцами, как и их сын, и отправили Стюарта в Канаду переменить обстановку. После свадьбы Стюарт сказал, что в Николь его привлекла ее самостоятельность и самодостаточность. А она не стала рассказывать, как получилось, что ей пришлось научиться рассчитывать в жизни только на себя.

Вздохнув, Николь поглубже зарылась в одеяло. Постель совсем остыла, и она запоздало спохватилась, что надо было все же наполнить бутылку горячей водой. Вечно она спохватывается, когда уже поздно! И вообще, вся ее жизнь напоминает бесконечный круговорот. Где все вертится вокруг Райана Стоуна.

2

Райан проснулся с отчаянной головной болью.

Некоторое время он лежал, соображая, где находится и как тут оказался. Непонятно, почему в комнате такой холод. В Бахрейне такого не бывает. А если он не в Бахрейне, то почему не слышит привычного шума, доносящегося с площади Жака Картье? Несмотря на двойную звукоизоляцию, дома он всегда ощущает, как пульсирует сердце города, ибо живет в двух шагах от центра.

И тут он вспомнил. Как вспомнил и то, почему у него в голове стучит так, словно там поселилась целая колония маленьких гномов с молоточками. Он не в Монреале, а в Плейн-лодже. И голова у него гудит оттого, что, перед тем как рухнуть в постель на рассвете, он прикончил почти целую бутылку виски.

Райан застонал. Надо было раньше соображать! Но после встречи с Николь и после того, как он узнал, почему его так настойчиво добивалась мать, ему было просто необходимо снять стресс.

Завещание…

Приподнявшись на локте, Райан сделал попытку обвести взглядом комнату, не испытывая при этом тошноты. Однако кровать угрожающе закачалась, и, хотя ему удалось спустить ноги, пришлось ухватиться за матрац, чтобы удержать равновесие. Черт, он уже слишком стар, чтобы так мучиться! На будущее надо ограничиваться минеральной водой и не пить больше ничего.

Кляня на чем свет стоит судьбу, из-за которой его угораздило вернуться в Канаду в самый холод, Райан поднялся на ноги. Удержав равновесие благодаря большому комоду, он с трудом отлепился от него и, шаркая как старик, поплелся в ванную.

Долгие поиски ни к чему не привели – болеутоляющих в шкафчике с лекарствами не оказалось. Свет слепил глаза. Накануне он не позаботился задернуть шторы, и теперь солнце, отражаясь от снега, резало глаза словно ножом. На такой свет Райан обычно смотрел сквозь фильтр, но сейчас думать о выдержке, расстоянии и затворе объектива было выше его сил.

– Господи, – пробормотал он, дергая за шнур, но штора, едва опустившись, тут же снова взлетела вверх, и Райан тихо выругался. – Только этого мне не хватает, – простонал он, повторяя процедуру.

По крайней мере хоть есть горячая вода, и Райан, встав под душ, пустил мощную струю. На часы он еще не смотрел, но догадывался, что сейчас уже больше девяти часов утра. Хорошо бы сейчас выпить чашку крепкого кофе, приготовленного Джорджем. Но вместо этого, по-видимому, придется довольствоваться слабеньким растворимым – единственным сортом кофе, водившимся в хозяйстве тетушки Николь.

Пятнадцать минут спустя, одетый в черные брюки, толстый шерстяной свитер и рабочие ботинки, Райан вышел из комнаты. Волосы у него были еще влажными после душа, бриться он не стал, решив, что вряд ли кто на это обратит внимание. Если мать пребывает в том же состоянии, что и накануне, то внешний вид сына – последнее, что ее сейчас может заботить. Тем более что в расчете на его поддержку против Николь Амелия вряд ли решится сделать хоть что-то, чтобы его разозлить.

Несмотря на отопление, проведенное Уильямом, в коридорах и холле постоянно стояла стужа. Чего мать так рвется жить в этом доме, когда можно купить уютную современную квартирку в Шербруке или где-нибудь поблизости, Райану было решительно невдомек. Сомнительно, чтобы она испытывала к дому сентиментальную привязанность. Что-то за этим кроется.

Ступеньки протестующе скрипнули под его ногами. Хорошо хоть, что в холле зажжен камин. Пламя весело пело в закопченной трубе, в зеве камина стонали и потрескивали поленья. Когда-то этот холл, наверное, был центром всего дома, подумал Райан. Он остановился погреть руки у камина, и в это время из кухни появилась фигура, одетая в черное. Это была Беатрис Сэвидж, тетя Николь. Хотя ей было немногим более пятидесяти, Беатрис выглядела значительно старше, а теперь еще и ее гладко зачесанные прямые волосы совсем поседели.

Эта угловатая женщина едва выносила Райана, когда тот был подростком. Но поскольку его любила Николь, то и Беатрис относилась к Райану лучше, чем к его матери. Правда, потом, когда семья распалась, Беатрис винила Райана в том, что Николь пришлось уехать, и несколько смягчилась лишь в последние годы, видя, с каким нетерпением Уильям ждет его визитов.

– Встал наконец, – сухо заметила Беатрис. – Я предложила принести тебе завтрак, но Амелия заявила, что тебе надо отоспаться. Так что если рассчитываешь, что я сейчас буду для тебя что-то готовить, то напрасно.

– Я только кофе выпью, – коротко отозвался Райан, у которого при мысли о яичнице с беконом свело желудок. – Главное, как вы себя чувствуете? Все это, – он выразительно повел рукой, – наверное, было для вас сильным потрясением.

– Да. – Губы женщины сжались в тонкую полоску. – Кстати, заглядывая в бутылку, ты вряд ли найдешь утешение. Спиртным еще никто дела не поправил.

В другой раз Райан мог бы с ней поспорить, но сегодня утром он был почти готов согласиться с Беатрис.

– Я и сам глубоко раскаиваюсь, можете мне поверить, – с чувством произнес он. – И мне очень жаль, что никто не предупредил вас о болезни Уильяма.

– Да уж, – фыркнула тетка Николь, словно эти слова ее чем-то задели. – Вообще-то ты всегда был более отзывчивым, чем тебя считали. – И, помолчав, добавила: – Полагаю, ты знаешь, что Николь тоже здесь.

Райан кивнул и тут же пожалел об этом, ибо молоточки в висках застучали с новой силой. Он поднял руку к затылку и поморщился.

– У вас случайно нет аспирина? – спросил он. – Мне надо что-нибудь принять, пока голова не раскололась окончательно.

– Идем, – неожиданно дружелюбно сказала тетя Беатрис и, не заботясь о том, следует ли за ней Райан, направилась в кухню. – Поесть тебе надо как следует, вот что, – заявила она, отметая все его протесты. – Тарелка овсянки, и тебе сразу станет лучше и не потребуется травить себя таблетками.

При свете дня кухня выглядела совсем по-другому. Как и в холле, здесь жарко пылал камин, и запах горящих поленьев ласкал обоняние. Были здесь и другие запахи, менее приятные, например трав, в изобилии росших в кадках на подоконнике или свисавших связками с балок потолка. В кухне царил и аромат свежеиспеченного хлеба, а на плите шипело жарящееся мясо.

Тетя Би жестом велела Райану сесть за стол и принялась наливать молоко в кастрюлю. В ту самую кастрюлю, которую накануне спалила Николь, машинально отметил про себя Райан. Кстати, сейчас кастрюлька была вычищена и сверкала как новенькая.

При мысли о том, что придется пить жирное желтоватое молоко, полученное от местного фермера, Райан содрогнулся и в сотый раз подумал о чашке крепкого кофе. Однако кофейника на плите не наблюдалось, так что, видно, он все же обречен на жидкий растворимый.

– Ты говорил с Николь? – внезапно спросила тетя Беатрис.

– Можно подумать, вы не знаете? – слабо усмехнулся Райан, но, увидев, как с упреком сжались губы тетушки, тут же устыдился. В конце концов, она же старается ему помочь. – Да. Когда я приехал, она еще не спала, – ответил он.

– Понятно. – Тетя Би уже заварила чай и сейчас ставила чайник на стол. – То-то она ничего не сказала, когда уходила.

– Николь уже ушла? – Райан посмотрел на часы. – Когда?

– Недавно. Сказала, что ей надо подышать свежим воздухом, – ровным тоном отозвалась тетя Беатрис. Поставив перед Райаном чашку с блюдцем и молочник, она приказала: – Пей. Это тебе поможет лучше, чем таблетки.

Райан готов был возразить, тем более что знал, где стоит кофейник. Но в голове у него по-прежнему пульсировало, и любое лишнее движение причиняло боль. В чае ведь, кажется, тоже есть кофеин? Ладно, придется пока обойтись чаем.

За чаем последовала тарелка овсянки. Тетушка Николь щедро сдобрила кашу сахаром и пододвинула ее к Райану.

– Ешь, – сказала она, когда он поставил чашку. – Я всегда твержу, что завтрак самая важная еда за весь день.

Райан был уверен, что его стошнит после первой же ложки, однако ухитрился все же протолкнуть внутрь немного каши. В Бахрейне он ел вещи и похуже. Например, на Ближнем Востоке люди вообще едят рис чуть ли не с каждым блюдом.

– И куда она отправилась? – спросил он, расправившись с овсянкой и невольно признав, что ему и впрямь стало лучше.

– В город, – ответила тетя Би, убирая посуду. – Как я уже говорила, она была не очень словоохотлива. Вы что, вчера поссорились? – подозрительно глядя на Райана, спросила она.

– Ничего подобного! – возмутился тот.

– Я думала, твоя мать будет тебя ждать, – не обращая внимания на протест, невозмутимо продолжала пожилая дама. – Николь-то что здесь понадобилось?

– Она спустилась вниз выпить молока, – терпеливо пояснил Райан, невольно усмехнувшись про себя. Все возвращается на круги своя, вот он уже снова оправдывается перед тетей Би, как когда-то в детстве. – Мать уснула, во всяком случае она так говорит. Поэтому мне и пришлось стучаться у черного хода.

– И Николь тебя впустила?

– Да.

– Но Амелия в конце концов все же явилась сюда?

– Да. – Райан смерил тетю Би настороженным взглядом. – Но вам все это и так известно, верно? Как только мать появилась, Николь сразу же ушла спать.

– Стало быть, она не говорила с тобой о смерти отца?

– Нет. – Райан насторожился еще больше. – А что тут обсуждать? Я уже знаю, от чего он умер, Амелия сказала мне по телефону. У него был сердечный приступ. Вы не знаете, он обращался к врачу? Если так, то он должен был предупредить мать.

– Уильям к врачу не обращался, – твердо заявила тетя Беатрис. – Когда доктор Ирвин обследовал его после… потом, он был поражен не меньше других. Кто знает, от чего умер Уильям? Сам он теперь нам об этом не скажет. Возможно, мы никогда этого не узнаем.

У Беатрис Сэвидж явно свое мнение на этот счет, подумал Райан. Делиться с ним своими соображениями она решительно не собирается, но сам факт, что она задает вопросы, уже настораживает. Господи, ну хоть сейчас могла бы немного поддержать Амелию!

– Вы знаете, что в завещании? – спросил Райан, заставляя себя вернуться к действительности.

Тетушка Николь равнодушно пожала плечами.

– Ко мне это не имеет никакого отношения, – объявила она и отвернулась.

Райан понял, что на большее ему нечего рассчитывать.

– А вы были здесь, когда это случилось? – зашел он с другой стороны, решив, что хоть какие-то подробности он все же имеет право знать.

– Нет. Я уезжала в Шербрук навестить подругу. Уильям сказал, что поедет на охоту, а твоя мать решила пройтись по магазинам, во всяком случае так она сказала. Она также сообщила мне, что не будет обедать дома, чтобы я не трудилась готовить перед отъездом. – Она облизнула губы. – Но я все же оставила Уильяму бутерброды. Он к ним так и не притронулся.

– Понятно. – Головная боль у Райана почти прошла, и мозг понемногу начал функционировать. – Стало быть, когда Амелия его нашла, она была в доме одна. Бедняжка! Наверное, перепугалась до смерти.

– Да уж.

Райан нахмурился. В ее тоне прозвучали какие-то странные нотки, и он разозлился.

– Вы в этом сомневаетесь? – воскликнул он. – Ради всего святого, вы должны же испытывать к ней хоть каплю сострадания! В том, чтобы обнаружить мужа мертвым, мало приятного!

– Я разве это отрицаю?

– Нет, но… – Райан внезапно замолчал, затем продолжил более спокойным тоном: – Я знаю, вы недолюбливаете мою мать, но в этой ситуации нам всем надо найти компромисс.

– Как скажешь, – пожала плечами Беатрис. – Кстати, это твоя мать сказала тебе, что была одна, когда обнаружила… тело Уильяма?

Вопрос обеспокоил его. Зачем Беатрис об этом спросила?

– Разумеется, она была одна, – натянуто произнес он. – Вы же сами сказали, что были в Шербруке.

– Тогда, может, спросишь ее, почему она обнаружила тело только через два часа, – сказала тетя Би. – Если она была дома, то почему не слышала, как он вернулся с охоты?

– Может, и слышала, – раздраженно отозвался Райан. – Вы сами ее об этом спрашивали?

– Меня это не касается.

– Касается, и еще как! – Райан уже не мог сдержать раздражения.

– Твоя мать так не считает, – ровным тоном произнесла она. – А теперь извини, у меня много дел.

Райану хотелось расспросить ее поподробнее. Он был зол и желал знать, почему Беатрис намекает, что смерть отчима окутана какой-то тайной. Да ничего подобного! Мужчины в возрасте Уильяма на каждом шагу умирают от сердечных приступов.

Когда тетушка Николь удалилась из кухни, Райан подошел к окну и стал смотреть в сад невидящим взглядом. Завораживающее зрелище, подумал он, особенно черные ветви деревьев, контрастно выделяющиеся на фоне окружающей белизны. Можно было бы воспользоваться цветным негативом, чтобы передать полосу солнечного света, играющего всеми цветами радуги на подтаявших сосульках. Некоторые из лучших своих фотографий он так и сделал – спонтанно, по наитию. У Райана руки так и зачесались, страшно захотелось поймать этот пейзаж в объективе.

А потом его взгляд упал на цепочку следов, ведущих к воротам, и все мысли о новой композиции сразу вылетели у него из головы, сменившись раздражением. Где-то там Николь. Следы шли только в одном направлении – прочь от дома. Интересно, что она думает о событиях прошедшего вечера, подумал Райан. И поняла ли, что, не вмешайся его мать, он мог снова нанести ей ту же обиду, которая развела их в стороны много лет назад?

Черт побери, он что, совсем спятил? Тогда Николь была ему не нужна, а уж теперь – тем более. То, что произошло, явилось просто реакцией на сложившиеся обстоятельства, и он должен быть благодарен матери, которая вовремя помешала ему сделать колоссальную глупость.

Он и впрямь был этому очень рад. Вот только одно непонятно: зачем ему потребовалось до потери сознания нахлебаться виски, чтобы наконец заснуть?

3

Николь стояла под огромной, покрытой снежной шапкой елью, спрятав под мышки затянутые в перчатки руки, чтобы согреть их. Она уже собиралась войти в сад, как вдруг увидела в кухонном окне Райана. Она тут же инстинктивно отпрянула в сторону. Выражение лица Райана было мрачным – он явно был не в духе.

У Николь екнуло сердце. Ну зачем, зачем он вообще сюда явился! Впрочем, что значит – зачем? Его отчим умер, и мать, естественно, желает, чтобы рядом с ней в тяжелую минуту находился ее сын. Вот только хорошо бы, чтобы она, Николь, с ним вообще не общалась.

Был момент, когда она даже подумывала перебраться в гостиницу в Кемдене, ближайшем к их дому городке, однако быстро отказалась от этой мысли. Нельзя же вести себя так, словно она не дочь хозяина дома, а заезжая гостья, лишь потому что дом ей больше не принадлежит.

Интересно, насколько сблизился ее отец с Райаном за последние годы? Вполне возможно, что даже очень. Николь знала, что отец расстраивался из-за ее нежелания приезжать в Плейн-лодж. Естественно, что после ее отъезда они виделись гораздо реже, чем ему того хотелось.

Сама Николь считала, что для всех стало лучше, когда она перебралась в Штаты, во всяком случае для нее было точно лучше. В Нью-Йорке она сумела выбросить из головы прошлое, и, даже если раны, которые она считала затянувшимися, оказались всего лишь глубоко запрятанными под коркой самообмана, она уже научилась справляться с болью.

Николь вздохнула. Пора идти в дом. Снег уже снова начал падать, и у нее мерзли ноги. Отвыкла она жить зимой в деревне. В Нью-Йорке зима была гораздо более мягкой. К тому же тротуары всегда были вычищены, магазины хорошо обогревались, а в ее собственной квартире было тепло и уютно.

А здесь… Николь снова тяжело вздохнула. Нечего жаловаться на старый дом, ведь было время, когда он казался ей самым прекрасным местом на земле. Николь поежилась, стряхнула снег с сапог и приготовилась войти в сад. Откладывать неизбежное нет смысла. Надо идти и встретить то, что ее ждет, лицом к лицу. И сделать все, что от нее требуется. Да и что, в конце концов, может случиться за несколько дней? Ее отец умер, и она должна думать только о похоронах.

И тут дыхание словно замерло у нее на губах. Райан по-прежнему стоял у окна, но теперь черты его лица словно расплылись и стали таять. Николь смотрела во все глаза, парализованная мыслью о том, что грезит наяву, а в это время лицо Райана словно стало мягче, состарилось и оказалось лицом ее отца. Отец смотрел в сад почти с тем же выражением, что и Райан, – со смесью гнева и разочарования.

Николь охватила паника. Нет, это происходит не с ней. Она же не ненормальная. С психикой у нее всегда было все в порядке. Может, ее мать и была немного не такой, как все, а уж бабка-то точно не в себе. Но не она, Николь! Никогда!

И тем не менее это происходит наяву. Ее отец мертв, и все же это он стоит сейчас у окна, одетый в шерстяной кардиган кирпично-красного цвета, который она подарила ему на его последний день рождения. Его седые волосы – более седые, чем в их последнюю встречу прошлым летом, – как всегда, аккуратно подстрижены, а сжатую верхнюю губу обрамляют короткие усики военного образца. На впалых щеках Уильяма горят неестественно яркие пятна, а под глазами глубокие тени, словно он в последнее время плохо спал. Спал! Николь подавила готовый сорваться с губ истерический всхлип. Ее отец мертв! Он заснул вечным сном, и никто уже его не разбудит.

Она громко застонала. Господи, да что же с ней творится? Какая-то дикая галлюцинация, вызванная мыслями, которые одолевали ее, пока она шла домой из городка. Она думала об отце, вот воображение и вызвало его образ. Ведь Уильям Тэлбот и Райан Стоун совсем не похожи друг на друга.

Николь моргнула, и, словно в подтверждение ее мыслей, лицо отца исчезло, как по волшебству. В окне снова стоял Райан в толстом шерстяном свитере, облегавшем его ставшие более мощными плечи. Загорелое лицо хранило суровое и непримиримое выражение, но, слава Богу, это было нормальное человеческое лицо. Едва передвигаясь на ватных ногах, Николь открыла калитку и вошла в сад. Не думай о том, что произошло, приказала она себе. Это был лишь мираж, навеянный переживаниями.

Райан сразу увидел ее, и на его лице явственно отразилось облегчение. И сама Николь тоже была рада его видеть. После того что случилось, она была рада любому человеческому лицу, пусть даже это будет Райан, к которому должна была испытывать лишь презрение.

К тому времени, когда Николь подошла к дому, Райан уже держал дверь для нее открытой. Войдя, Николь одарила его благодарной улыбкой.

– Я уже начал беспокоиться, куда ты пропала, – заметил Райан.

Он хотел было помочь ей снять куртку, но она, стряхнув его руку, сняла ее сама.

– Почему? – спросила Николь, садясь на деревянную скамью и снимая сапоги. Ее руки дрожали, и она молила Бога, чтобы Райан этого не заметил. Еще не хватает, чтобы он решил, будто она его боится.

– Потому что снова начинается снегопад, – отозвался он.

Николь сняла сапоги и в одних носках прошла на кухню. Райан последовал за ней и остановился в дверях, следя, как Николь протянула сначала одну, потом другую ногу к огню, пылавшему в очаге.

– Я замерзла, – коротко объяснила она. – Вот так уже гораздо лучше.

– Ладно. – Райан, похоже, принял ее объяснение. Взглядом, который привел Николь в полное смятение, он обвел ее фигуру, в длинном, почти до колен, свободном джемпере и черных леггинсах. – Тебе удалось хоть немного поспать?

– Я прекрасно выспалась, – солгала она и, зная, что следует все же соблюдать вежливость, спросила: – А ты?

– Нет, – последовал короткий ответ.

Интересно, так ли это, подумала Николь.

Под глазами у него набухли небольшие мешки, но в остальном он выглядит почти так же, как накануне вечером. Строго говоря, Райана никогда нельзя было назвать красавцем, во всяком случае в традиционном смысле этого слова, – слишком уж резкие у него черты лица. Но для Николь он всегда был самым привлекательным мужчиной на свете.

– Наверное, тебе не давала покоя нечистая совесть, – неожиданно выпалила Николь и пожалела о своих словах. Меньше всего на свете ей хотелось воскрешать прошлое. И она тут же поспешно прибавила: – Я хочу сказать, тебя ведь не было здесь, когда твоя мать так в тебе нуждалась.

– Что ты об этом знаешь? – Глаза Райана сузились.

– О чем? – Повинуясь внезапному импульсу, Николь устремила взгляд в окно. Она внезапно испугалась, что увидит за окном отца, и по спине у нее пробежал холодок.

– О том вечере, когда умер твой отец, – резко произнес Райан, но, заметив, что она вздрогнула, сразу смягчился. – Ты действительно замерзла. Хочешь кофе?

Николь хотела было отказаться, но перспектива выпить чашку горячего кофе показалась ей весьма заманчивой.

– Спасибо, – кивнула она.

Райан поставил чайник и вынул из шкафчика над кухонной стойкой две кружки и кофейник. Поставив кружки рядом, он насыпал в каждую кофе. Затем обернулся, скрестил руки на груди и прислонился бедром к стойке.

– Что тебе рассказала тетя о… о том, как это случилось?

– Ничего особенного, – пробормотала Николь, снова чувствуя, как мурашки пробежали по телу. Она перебралась в кресло-качалку, стоявшее перед огнем, и подобрала ноги. – Наверное, то же, что сказала тебе твоя мать.

– Да? – Судя по всему, ее слова его не убедили. – Я подумал, может, тебе известны какие-то подробности, ведь ты здесь уже два дня.

– Я приехала всего за день до тебя, – возразила Николь. – И потом, какие еще подробности? У папы был сердечный приступ. Твоя мать обнаружила его. – Она сглотнула. – Вот и все. Райан дождался, пока чайник закипит, и, налив воду в кружки, продолжал:

– Стало быть, ты не знаешь, о чем говорила твоя тетя?

Николь заморгала.

– Я не понимаю, о чем говоришь ты, – отозвалась она, принимая из рук Райана кружку и качая головой в знак отказа, когда он предложил ей молоко. – Ох, как хорошо, – произнесла она, сделав глоток. Райан снова встал к стойке.

– Тетя Би сказала, что Амелия была в доме одна, когда это случилось? – словно невзначай спросил он.

Николь пристально взглянула на него, сразу сообразив, что за этим небрежным интересом что-то кроется.

– Да. – Николь замолчала, сжимая в ладонях кружку. – А что? Что она тебе сказала? Что с ней был кто-то еще?

Райан покачал головой.

– Ты же знаешь свою тетку. Она ничего не говорит прямо.

– Тогда…

– У меня просто создалось такое впечатление, – нахмурился Райан. – Она сказала, что твоя мать обнаружила Уильяма, когда он был мертв уже два часа.

– Что? – Глаза Николь широко распахнулись.

– Неужели она тебе не сказала? – поморщился Райан.

– Нет, – задумчиво произнесла Николь. – По крайней мере, я не помню. А почему ты считаешь это важным?

– Просто так. – Райан пожал плечами и отхлебнул кофе.

Однако Николь ему не поверила.

– Ты думаешь, твоя мать солгала?

– Ей это не впервой, – отозвался Райан и, увидев, как исказилось от боли лицо Николь, простонал. – Боже, да не знаю я. Может, и нет. – Отойдя от плиты, он подтащил к огню стул, стоявший у стола, и уселся напротив Николь. – Что-то не так?

– Что может быть не так? – отозвалась она. – Папа умер. А что ты еще думаешь?

Райан вздохнул.

– Хорошо, я все понял. Просто, когда ты пришла, у тебя был такой вид, словно ты увидела призрак. Вот я и решил, что тебе чего-то наговорили и ты расстроилась.

– Да кто мог мне чего-то наговорить? – Его интуиция явно смутила Николь.

– Не знаю. Кто-нибудь из городка, может быть, – отозвался Райан. – А когда ты видела отца в последний раз?

– Я приезжала в Монреаль в прошлом году. На конференцию. Папа приехал со мной повидаться.

– Он был здоров?

– Мне показалось, что да. – Николь неловко заерзала в кресле. – А это важно?

– Нет, наверное. – Райан помолчал. – Уверен, он был очень рад тебя видеть.

– Как и твоя мать, которая всегда рада видеть тебя, – отпарировала Николь, задетая легкой иронией, прозвучавшей в его голосе. – Ты теперь часто с ней встречаешься?

– Как получается. Или когда ей что-то от меня нужно, – сухо заметил Райан. – В последнее время, когда она выяснила, что из меня можно тянуть деньги, я стал пользоваться у нее большей популярностью.

Николь выпрямилась в кресле.

– Почему она не просила у папы, если ей нужны были деньги?

– Ну… – Райан явно пожалел о неосторожно вырвавшихся словах. – Ты же знаешь мать. Ей вечно не хватает денег.

– Если это намек…

– Да никакой это не намек, – неожиданно устало отозвался Райан. – Я лишь хотел сказать, что Амелия вечно швыряется деньгами. И ей их всегда мало. Я-то знаю.

– Ведь именно из-за них она и вышла замуж за папу, ты это хотел сказать? – сухо сказала Николь. – Что ж, теперь у нее этой проблемы не будет.

– Николь…

– Я имею в виду, что папа всегда очень аккуратно выплачивал страховку и все такое. И потом, есть этот дом. – Сердце Николь при мысли о том, что она теряет Плейн-лодж, болезненно сжалось. – Она ведь может продать его, если захочет.

– Я бы на это не поставил, – сухо заметил Райан, глотнув кофе.

Интересно, что он имеет в виду, подумала Николь.

– Ей ведь надо где-то жить, – осторожно заметила она, но, похоже, Райан решил, что сказал достаточно, и вернулся к прежней теме.

– Странно, почему в тот день Амелия не услышала, как вернулся Уильям?

Брови Николь сошлись на переносице.

– Думаешь, ее не было дома?

– Может быть, – раздраженно выдохнул Райан. – Но если так, то почему она сразу об этом не сказала? В конце концов, сообщила же она старушке, что собирается за покупками.

– Вот видишь. – Николь не особенно хотелось разбирать подробности смерти отца. – И не называй тетю Би старушкой. Она не намного старше твоей матери.

– Это верно, – согласился Райан. И, снова внезапно менял тему, спросил: – Ты уже говорила с поверенным отца?

– Нет. – Николь вдруг забеспокоилась. – А ты?

– Когда это, интересно? – Райан теперь смотрел на огонь. – Я ведь узнал только вчера вечером.

– Угу. – Николь ощутила запоздалое сожаление. – Похоже, папа не знал, что твоя мама дома, когда вернулся. Может, она смогла бы как-то помочь ему.

– Я тоже об этом подумал, – кивнул Райан.

– Или если бы дома был кто-то еще, – задумчиво прибавила Николь. – А вчера что она тебе сказала?

– Да ничего особенного, – отозвался Райан.

Николь поняла, что Амелию, как всегда, прежде всего заботит собственная драгоценная персона. Видимо, он поэтому и спросил, разговаривала ли она с поверенным. Похоже, Амелия боится, как бы Николь не выкинула какой-нибудь фортель, когда будут утверждать завещание.

– Я даже не знала, что ей удалось вчера с тобой связаться, – сказала Николь. – Я только знаю, что она звонила несколько раз, а этот Джордж, который живет с тобой, постоянно твердил, что тебя нет дома.

– Джордж не живет со мной, а работает у меня, – уточнил Райан. Подобные замечания всегда вызывали у него раздражение. Джордж служит у него уже восемь лет, и Райан не видел ничего зазорного в том, чтобы держать мужскую прислугу. – Он славный малый, только иногда чересчур суетится. Следит за тем, чтобы я хоть что-то ел, поменьше пил, и возмущается, когда я слишком гоняю на машине: С матерью они не то чтобы уж очень ладят, но откровенно врать он бы ей не стал. Меня вчера действительно не было: я ведь уже сказал тебе, что только поздно вечером прилетел из Бахрейна.

– Ну, может быть. – Николь явно не собиралась уступать. – Как бы там ни было, этот твой Джордж здорово довел Амелию. – Помолчав, она неохотно спросила: – А что ты делал в Бахрейне? Снимал местного шейха, или как его там?

– По сути дела, я ездил по побережью Персидского залива, – мягко отозвался Райан. – Меня пригласили принять участие в работе экспедиции, исследующей прибрежную и морскую флору и фауну. Там попадаются такие экземпляры, о каких ты, наверное, слыхом не слыхивала, и натуралисты пригласили меня снимать наиболее редкие виды.

– Полагаю, теперь у тебя наберется достаточно материала на новую книгу, – рассеянно заметила Николь, и Райан криво усмехнулся.

– Похоже, ты мне завидуешь, – заметил он, вызвав бурю негодования в душе Николь. – Слушай, хочешь, я отдам рукопись «Грейнджеру и Смиту», когда книга будет готова?

– Поступай как знаешь, – небрежно заметила Николь, подавив побуждение сказать «нет», ибо прекрасно понимала, что дядя Стюарта не придет в восторг, узнав, что из-за нее издательство лишилось книги, со всей очевидностью тянувшей на бестселлер. И потом, несмотря на все случившееся, она никогда не завидовала Райану. Она, конечно, не афишировала их родственные связи, но причиной этому была вовсе не его работа.

– Я рад, что ты приехала, – внезапно мягко произнес Райан, и Николь сразу насторожилась. Уж лучше бы продолжал травить ее, с этим ей легче справиться. – Я как раз гадал, удастся ли тебе вырваться, ведь погода в последние дни стоит просто отвратительная. Кстати, а что сказала моя мать, когда сообщала тебе печальную весть?

– Ничего. То есть это не она мне сообщила, а тетя Би. – Николь не стала делиться своими сомнениями насчет того, был ли звонок тетки сделан с ведома Амелии или нет. Судя по приему, оказанному ей мачехой, она по-прежнему остается в доме персоной нон грата.

– Понятно. – Темные брови Райана сошлись на переносице, и Николь поняла, что он тоже не в восторге от отношения своей матери к падчерице. – Что ж, ты здесь, а это главное. Амелии придется пережить.

– Что пережить? – растерянно спросила Николь, но Райан уже снова с привычной быстротой сменил тему.

– А ты немного округлилась, – заметил он, окидывая ее чувственным взглядом. Его глаза остановились на холмиках грудей Николь, и та ощутила, как ее заливает жаркая волна. – Да, с тех пор как я в последний раз тебя видел, ты явно изменилась.

– Если ты намекаешь на то, что я поправилась, так это не комплимент, – сердито заявила Николь, стараясь спрятать под маской гнева свое смятение. Ей уже не шестнадцать и даже не двадцать два, как было, когда она выходила замуж. Собственно, тогда они с Райаном и виделись в последний раз. – Кто дал тебе право переходить на личности?

– Но было задумано как комплимент, – возразил Райан. – В день твоей свадьбы ты была худа как щепка.

– Ну что ж, спасибо, приятно слышать.

– Я серьезно, – вздохнул Райан. Его глаза снова скользнули по ее фигуре. – Ты выглядишь… прекрасно, – приглушенно продолжал между тем Райан. – И ты уже больше не моя младшая сестренка.

– Я никогда не была твоей младшей сестренкой, – отрезала Николь и, тут же испугавшись, как бы не сказать лишнего, заставила себя собраться. – Кстати, а где тетя Би? Не похоже на нее пускать посторонних в кухню.

– Какое это имеет значение? – пожал плечами Райан и, опершись рукой на стойку, поднялся. – Расскажи мне о себе, чем ты занималась после развода. Я ведь так и не знаю, что у вас произошло. – Он помолчал, а потом спросил: – У тебя появился кто-то другой?

Николь испугалась, что он снова дотронется до нее, как вчера, и ощутила предательский жар во всем теле.

– Уверена, что я тебя не интересую, – заявила она, чувствуя, что, несмотря на все усилия, ее голос звучит слишком резко. – Как и меня не интересуют твои девушки.

– У меня только одна девушка, – с оттенком раздражения ответил Райан. – Ее зовут Кристин Лафайетт. Может, ты слышала о ней. Она фотомодель.

– Просто удивительно! – насмешливо воскликнула Николь. Не удержавшись, она взглянула на Райана и выразительно закатила глаза. Его лицо потемнело от гнева, и ее сердце сжала знакомая боль.

– Тебе бы она понравилась, – после короткой паузы заметил Райан. – Разумеется, если бы вы познакомились. Или у тебя остался неприятный осадок от брака и ты теперь не веришь, что у других людей все может складываться удачно?

Губы Николь задрожали. Если бы он только знал, с горечью подумала она. Вовсе не от неудачного брака в ее душе остался горький осадок. Ей внезапно захотелось все ему рассказать, стереть с его лица это самодовольное выражение, объяснить, почему так все получилось. Но она не могла себе это позволить. Она не делилась этим ни с кем, и уж Райан был последним человеком, кому она могла бы довериться.

– Извини, – произнесла она, однако тон ее голоса вовсе не был извиняющимся. Бросив на Райана небрежный взгляд, Николь постаралась успокоить дыхание. – Знаменитый фотограф и его модель, – полушутливо прибавила она. – Тебе не кажется, что это несколько банально?

– Я не фотографирую моделей, – отрывисто произнес Райан и, к облегчению Николь, отошел к мойке, чтобы поставить в нее пустую чашку. А затем, по-прежнему стоя к ней спиной, резко сказал: – Нам надо поговорить, Николь. По-моему, тебя все еще гнетет груз прошлого.

Как он смеет!

– По-моему, нам не о чем говорить. – Слова вырвались у Николь, прежде чем она успела подумать. Легко, конечно, твердить себе, что не стоит ворошить прошлое, да только здесь, в этих стенах, все о нем слишком сильно напоминает.

– Ну вот опять. – Райан круто развернулся. – Я же говорю, ты затаила на меня обиду. Ради всего святого, Николь, думаешь, я мало пережил за эти годы?

– Ты пережил? – На мгновение, одно долгое мгновение ей отчаянно захотелось все ему рассказать. Одно ее слово – и его мелкий мирок рухнет, больше он не посмеет смотреть на нее этим холодным обвиняющим взглядом! Однако здравый смысл, а главное гордость, ее проклятая гордость, пришли ей на выручку, и, покачав головой, Николь печально прибавила: – Не думаю, что какие-то слова способны изменить наше отношение к прошлому.

Плечи Райана устало поникли.

– Я надеялся, ты простила меня, Николь. Видит Бог, мне самому понадобились долгие годы, чтобы простить себя.

Николь тяжело сглотнула.

– Я давно простила тебя, Райан, – тихо сказала она. – Просто я не хочу об этом говорить. – Она повернулась к двери. – Пойду поищу тетю Би. Наверняка ей может понадобиться моя помощь.

– Ей ты готова помочь, но не мне, – резко произнес Райан, устремляясь за ней. И прежде чем Николь успела что-то сообразить, схватил ее за локоть. – Боже мой, Николь, не надо со мной так, – простонал он, и она готова была поклясться, что он наклонил голову, чтобы вдохнуть аромат ее волос. – Не надо. Вчера ты сказала, что мы можем быть друзьями.

Услышав это слово, Николь едва сумела подавить готовое вырваться из груди истерическое рыдание. Бурная реакция Райана уничтожила жалкие остатки ее самоконтроля.

– Отпусти меня, Райан, – только и смогла вымолвить она дрожащим голосом. – По-моему, ты забыл, зачем мы здесь.

– Я ничего не забыл, – резко произнес он, и Николь с испугом подумала, что еще. немного – и ее героической маскировке конец. Пальцы Райана скользнули по ее руке, отыскав чувствительное местечко на внутренней стороне запястья. – Черт побери, Николь, не я один во всем виноват.

4

– И когда же похороны?

Кристин изо всех сил старалась изобразить понимание, и Райан не мог ее упрекать. В конце концов, они не виделись больше месяца и его внезапный отъезд в Плейн-лодж сразу по приезде не доставил ей удовольствия. Впрочем, Кристин никогда не упускала случая побранить его за недостаток внимания к ней. Райан поудобнее устроился и переложил трубку в другую руку.

– По-моему, во вторник, – ответил он, стараясь, чтобы в его голосе звучала ответная теплота, однако после сцены, разыгравшейся на кухне между ним и Николь, это было нелегко. Хорошо еще, что Беатрис появилась вовремя, свирепо подумал он. Бог знает, какого дурака он мог свалять, не войди она в кухню.

– Во вторник! – простонала Кристин. – Но это почти в середине следующей недели!

– Знаю. – Райану удалось придать голосу сочувственные нотки. Ему вовсе не улыбалось сообщать Кристин, что он понятия не имел, как его мать распорядилась насчет похорон. Она не удосужилась поставить его в известность.

– Но ведь он же умер в среду, разве не так?

– Да.

– Шесть дней, не многовато ли?

– По-моему, должно быть вскрытие, – неохотно отозвался Райан. – И погода отвратная.

– Да-да, – вздохнула Кристин. – Наверное. – И прибавила с большим энтузиазмом: – Скоро обещают потепление.

– Это хорошо.

Райан знал, что его собственный голос звучит без всякого энтузиазма, и не удивился, что Кристин это взбесило.

– Тебе ведь наплевать, правда? – с негодованием воскликнула она. – Ты прекрасно знаешь, что в четверг я улетаю на Антильские острова. Я-то надеялась, что сумею уговорить тебя поехать со мной, но теперь, похоже, я и повидать-то тебя толком не успею.

– Я ведь не знал, что так получится. – Райан и впрямь почувствовал себя виноватым: у него начисто вылетело из головы, что у Кристин съемки на Антильских островах. – Извини.

– Извини, и все? – Кристин его слова явно не убедили. Последовала многозначительная пауза. – Она тоже там?

– Кто? – Райан прекрасно знал, кого имеет в виду Кристин. С тех пор как он как-то упомянул, что его сводная сестра не только красива, но и умна, Кристин все время ревнует его к ней. Это полный абсурд, ведь они никогда не видели друг друга.

– Ты прекрасно знаешь кто! – взвизгнула Кристин. – Твоя сводная сестра Николь. – Она досадливо прищелкнула языком. – И долго она там пробудет?

Райан ощутил, как у него внезапно свело желудок.

– Какая разница? – Он надеялся, что голос его звучит равнодушно.

– Как это – какая? Я бы хотела с ней познакомиться. Если после похорон она приедет в город…

– Я не знаю ее планов, и меня это не интересует, – отрезал Райан. – Да и сама она не очень-то жаждет со мной общаться.

– И я должна тебе верить? – фыркнула Кристин. – Я не забыла твоего рассказа, как она забралась в твою постель, будучи еще почти ребенком!

Райан выругался про себя. Видать, он тогда здорово перебрал, раз рассказал Крис такое.

– Ты что, приняла мои слова за правду? – спросил он, изо всех сил стараясь изобразить недоверие. – Детка, да я же просто пошутил. Мы с Николь восемь лет не виделись!

Кристин немного помолчала, а потом осторожно спросила:

– И она не пришла тогда сама к тебе в комнату? И твоя мать не застала вас вдвоем и не угрожала вам?

– Да нет же! – Райан едва не застонал. Да, очевидно, он был пьян в стельку, иначе ни за что бы не стал болтать с Кристин на такие темы. – Послушай, Крис, я тогда пошутил. Ты иногда такая доверчивая, что я просто не могу не поддразнить тебя.

– Ах ты, негодник! – рассердилась Кристин. – А говорил так убедительно, что я решила, будто это правда.

– Ну так подай на меня в суд. – Райану не терпелось уйти от опасной темы. – Кстати, вряд ли Николь сможет приехать в Монреаль после похорон.

– Почему?

И в самом деле почему? Райан стиснул зубы.

– У нее только что умер отец, Крис. Тут надо за всем проследить. И, помимо всего, привести в порядок дела ее отца.

– Но разве не твоя мать этим будет заниматься? – удивилась Кристин.

– Ей может понадобиться помощь, – кляня себя на чем свет стоит за двуличие, пояснил он. – Ты же знаешь, какие они, эти юристы. Могут возникнуть всякие осложнения.

– Иными словами, ты просто не хочешь ее приглашать.

– Приглашать? Куда? – Райан был искренне озадачен.

– Погостить у тебя, – с оттенком нетерпения в голосе сказала Кристин. – Честное слово, Райан, почему ты не скажешь об этом прямо? Она почему-то тебе неприятна, это очевидно. И я начинаю задавать себе вопрос: что же все-таки случилось много лет назад?

– Да ничего не случилось! Ради всего святого, Крис, хватит об этом! – Он набрал побольше воздуха в легкие. – Ну хорошо, если это доставит тебе удовольствие, я приглашу ее погостить у меня несколько дней перед отъездом в Штаты. Устраивает?

– Только не надо вести себя так, словно я тебя заставляю, – снова фыркнула Кристин.

– Ради Бога…

– Ну хорошо, – поспешно согласилась Кристин. – Это было бы замечательно. Если… ты пообещаешь, что мы немного побудем вдвоем после твоего приезда.

Райана так и подмывало сказать, что и то и другое будет для него уже слишком, однако ему не хотелось разводить дискуссию, поэтому он заверил Кристин, что в ближайшем будущем уезжать из Монреаля не планирует. И, стремясь прекратить разговор, пока не наговорил лишнего, он сказал:

– Мне пора, детка. Я хочу сообщить Джорджу, как идут дела, да и кое-что еще надо сделать.

– Понимаю. – К счастью, Кристин, похоже, это проглотила. Но едва Райан решил, что можно вздохнуть свободно, как она жизнерадостно воскликнула: – Слушай, мне пришла в голову замечательная мысль. Почему бы тебе не пригласить к себе вместе с Николь твою маму? Ей ведь не помешало бы переменить обстановку, правда? Так она сможет скорее оправиться после похорон. Ты же знаешь, как я всегда хотела познакомиться с твоими родными!

Райан скривился.

– Я… подумаю об этом, – натянуто произнес он. Знала бы Кристин, что она предлагает! – Пока, золотце. Я тебе скоро позвоню.

– Уж постарайся. – В ее голосе прозвучало что-то, подозрительно напоминающее сдерживаемые слезы. – Я тебя люблю.

– Я тебя тоже.

Райан, к своему стыду, испытал громадное облегчение, когда разговор был окончен. Господи, мрачно подумал он, и когда это жизнь успела так осложниться? Перед отъездом на Персидский залив все казалось так просто. У него была любимая работа, дом, которому завидовали многие, он был влюблен в красивую женщину, которая, как ни странно, отвечала ему взаимностью. Он думал, что ничего не может измениться. Как же он ошибался!

Если быть до конца честным с самим собой, ничего и не изменилось. По крайней мере, внешне. У него по-прежнему есть любимая работа, дом, он по-прежнему любит Кристин, а она – его. А раз так, то почему, черт возьми, у него такое ощущение, что все, чего он добился, во что верил все эти годы, так зыбко?

Николь.

Райан нахмурился. Не надо было быть семи пядей во лбу, чтобы найти ответ. Все из-за нее. Что было в ее взгляде, когда она смотрела на него утром? Жалость? Отвращение? Презрение? Что бы там ни было, это выбило почву у него из-под ног. Она явно презирает его, и надежда на то, что они смогут перешагнуть через прошлое и начать все сначала, нереальна.

Но не может же она винить во всем его одного. В том, что между ними произошло, она виновата не меньше, чем он. Конечно, он поддался соблазну, это его слабость, пусть. Но ведь не он же начал ее соблазнять. Она сама пришла к нему.

Раздался резкий стук в дверь, и у Райана внезапно перехватило дыхание. Господи, подумал он, нетвердой рукой отбрасывая назад волосы, история не может повторяться! Или может? И хочет ли он этого?

Разозлившись на себя за невольно участившийся пульс, Райан спустил ноги на пол, и в эту минуту в дверь просунулась голова его матери.

– Ты собираешься спускаться? – спросила она и, не дожидаясь ответа, вошла в комнату. – Я тебя искала. – Она закрыла дверь с явно излишней осторожностью. – Что ты здесь делаешь?

– Я должен отвечать? – Райан безразлично взглянул на мать. – Я говорил по телефону.

– С Кристин? – По какой-то неизвестной причине Амелия вздумала поощрять их взаимоотношения. Вероятно, заботясь о том, чтобы он снова не сблизился с Николь, подумал Райан. – Ты должен как-нибудь привезти ее познакомиться со мной. Кристин редкая красавица. Она напоминает меня, какой я была в юности.

– Да что ты? – Райан искоса взглянул на мать.

– Да, напоминает. – Амелия надулась и плотнее запахнула халат. – Брр, ну и холод здесь. Я всегда говорила Уильяму, что эти радиаторы слишком слабые, но он вечно твердил, что не может позволить себе сменить их на более мощные.

– Может, он и в самом деле не мог, – сухо произнес Райан, отходя к окну и глядя на неясные силуэты в саду. – Этот дом буквально пожирает деньги.

– Не так уж и много. – Амелия подплыла к кровати, уселась на нее и натянула на себя плед. – Вот так гораздо лучше, – заметила она. – А что сказала Кристин?

Райан повернулся и оперся бедром о подоконник.

– Не притворяйся, что тебя это интересует, – равнодушно произнес он, поднимая плечи. – Ты уже решила, что будешь делать?

– Нет, не решила, – ответила Амелия. – У меня нет времени думать о будущем. Я слишком занята тем, чтобы хоть как-то примириться с настоящим.

Райан раздраженно вздохнул.

– Так чего ты хочешь?

– О, Райан, не будь таким грубым! Неужели я не могу прийти поговорить со своим сыном наедине, чтобы он при этом не подумал, что мне от него что-то надо?

Рот Райана сжался в тонкую полоску.

– Ты хочешь, чтобы я ответил?

– Тебе ведь все равно, – рассердилась она. – Я твоя мать, а тебе наплевать, что меня могут вышвырнуть из моего дома.

– Ты ведь этого не знаешь, – бросил Райан. – Ты можешь лишь гадать, как поступит Николь.

– Не надо быть волшебницей, чтобы сообразить, как она поступит, стоит ей узнать правду, – резко возразила мать. – Ты должен помочь мне, Райан. Я так надеюсь на твою поддержку.

– Разумеется, я сделаю все, что смогу, но… – Райан тяжело вздохнул.

– Но – что? – Амелия приготовилась удариться в слезы. – Ты хочешь сказать, что не станешь помогать мне?

– Да нет, конечно, – простонал Райан. – Просто я не знаю, как ты себе это представляешь.

Мать уже вытирала глаза рукавом халата.

– Завещание, – сказала она. – Как ты думаешь, оно имеет законную силу?

– По-моему, это бесспорно, – устало отозвался Райан.

– Но ведь я его жена, то есть была женой. Я думала, что после смерти мужа жена автоматически наследует его состояние.

– Только в том случае, если он не оставил завещания, – без обиняков заявил Райан. – И даже тогда не всегда все бывает решено сразу.

– Я ведь даже не знала, что Уильям оставил завещание, – воскликнула она, комкая в руках салфетку, извлеченную ею из рукава халата. – Он мне ничего не сказал. А ведь должен был, как ты считаешь?

– Да, это было бы правильно, – согласился Райан. – Но по причинам, известным только ему одному, он решил держать это в секрете. Возможно, думал, ты его не поймешь.

– Да уж, это точно. – Голос Амелии в эту минуту был далек от сочувствия к покойному мужу. – С его стороны подло сделать эту маленькую стерву наследницей!

– Дом принадлежал семье матери Николь еще до того, как та вышла замуж за Уильяма, – ровным голосом напомнил Райан. – Он решил, что дочь имеет право сама им распоряжаться.

– Но это мой дом!

– Это ее дом, – мягко возразил Райан. – А до этого принадлежал Норе Сэвидж-Тэлбот.

– Выходит, ты на ее стороне. И тебе все равно, что станет со мной.

– Я ни на чьей стороне, – отрезал Райан, которого слезы матери ничуть не тронули. Он-то лучше других знал, как великолепно Амелия умеет рыдать по заказу. Однако надо же дать ей хоть какую-то надежду. – По-моему, ты должна более практично отнестись к делу.

– Практично! – пронзительно взвизгнула Амелия. – Когда меня в любую минуту могут выставить из моего дома!

– Я ведь уже сказал, что это еще неизвестно, – устало вздохнул Райан.

– Да что ты?!

– Ну, если бы ты не нашла завещания, ты бы об этом не переживала. По крайней мере, сейчас. Если уж здесь и есть что-то незаконное, так это то, что ты вскрыла конверт, который не был тебе адресован. Если бы ты подождала…

– Ты полагаешь, я должна была дать возможность этой крысе Магнусу Харди сообщить мне, что Уильям сыграл со мной грязную шутку? Ему бы это доставило искреннее наслаждение!

– Ты преувеличиваешь, – покачал головой Райан и, помолчав, спросил: – Кстати, а как ты нашла завещание? Оно было у Уильяма в столе?

– Если бы! – кисло усмехнулась Амелия. – Все, что имело хоть какую-нибудь ценность, Уильям держал в сейфе.

– В сейфе? – ахнул Райан. – Я не знал, что он дал тебе ключ от сейфа.

– Он мне его не давал, – пожала плечами Амелия. – Он держал его в ящике письменного стола.

Райан был совершенно потрясен.

– Ты что, обыскала его стол, прежде чем вызвать «скорую»?

– Нет! – Амелия уже защищалась. – Я всегда знала, где он лежит. Я… просто решила, что имею право знать, где он. На крайний случай.

– Например, на случай его внезапной смерти? – ядовито спросил Райан.

– Не будь таким несносным, дорогой. – Амелия поджала губы. – Клянусь Богом, я не знала, что у него может быть сердечный приступ. Когда он уходил утром в среду, вид у него был вполне здоровый.

– Ты видела его, перед тем как он ушел?

– Ну… вообще-то нет. – Увидев выражение, появившееся на лице сына, Амелия испустила тяжелый вздох. – Ты же знаешь, как рано начинается охота, тем более когда обещают снег… По-моему, он ушел около половины девятого.

– Тогда откуда ты знаешь?..

– Откуда я знаю, что с ним все было в порядке? Мне сказала об этом Беатрис. Она всегда встает ни свет ни заря.

– И он не говорил, что плохо себя чувствует? – Райан нахмурился. – Скажем, накануне вечером?

– Нет. – Амелия надула губы. – Ты ведь знаешь, что последнее время мы с Уильямом спали в разных спальнях. Эти старики обычно так храпят! Вот я и решила, что лучше, если у нас будут разные комнаты.

– Уильям вовсе не был стариком, – покачал головой Райан.

– Я знаю, дорогой. Но в наше время у многих супружеских пар разные спальни. Кроме того, Уильяма это устраивало так же, как и меня.

– Вот как?

– Что ты хочешь этим сказать? Не думаешь же ты, что Уильям именно поэтому составил завещание?

– Возможно. – Поскольку мать сообщила ему, что завещание было составлено совсем недавно, такая вероятность не исключается. – Может, он усомнился в твоей любви.

– Райан! Как ты можешь так говорить? Я любила Уильяма.

– Наверное.

– Что значит – наверное?

Амелия пришла в негодование, а Райан вдруг невольно припомнил, что она говорила, когда Уильям впервые назначил ей свидание. То, что он был владельцем Плейн-лоджа и имел процветающую врачебную практику в соседнем городке, совершенно ослепило Амелию, мать-одиночку, думающую в тот момент только о том, как бы прокормить себя и сына. Амелия не была родом из Кемдена. Райан родился в Монреале, но вскоре после этого Амелия влюбилась в норвежца, приехавшего на заработки, и помчалась за ним в провинцию. Своего настоящего отца Райан никогда не знал, но и связь его матери с норвежцем долго не продлилась. Когда на сцене появился Уильям Тэлбот, Амелия работала официанткой, и Райан догадывался, что она увидела в нем последний шанс как-то устроить свою жизнь.

Райану вспомнилось, что речи о любви в то время не было. Они с матерью жили в жалкой квартирке с одной спальней, где ему приходилось довольствоваться узкой кушеткой. Последнее обстоятельство являлось изрядной помехой для Амелии, когда ей хотелось привести кого-нибудь домой. А до появления Уильяма у нее был не один приятель, с горечью подумал Райан. Да, когда на ее горизонте замаячил богатый вдовец, Амелия уже ступила на скользкую дорожку.

Странная все-таки вещь – случай, усмехнулся он про себя. Если бы Амелия не предложила отвезти старую миссис Уэнтворт к врачу, она бы никогда не познакомилась с Уильямом. Или в полной мере не осознала бы, какими возможностями тот обладает. Амелия всегда была амбициозна, просто до этого у нее не было шанса себя проявить.

– Ох, Райан, что же мне делать? – простонала Амелия, возвращая сына к действительности. Соскользнув с кровати, она бросила смятую салфетку в корзину для мусора, стоявшую в примыкавшей к комнате ванной. – Ты должен мне помочь.

– Я попытаюсь, – вздохнул Райан. – Но прежде всего ты должна забыть, что когда-то вообще видела это завещание.

– Как это?

– Просто забудь, – мрачно сказал Райан. – Помни, для Николь это тоже явится потрясением. Она уже устроила свою жизнь в Нью-Йорке и вряд ли захочет вернуться сюда.

– Ты думаешь?.. – Глаза Амелии широко распахнулись.

– Я ничего не думаю. Я просто пытаюсь заставить тебя понять, что в твоих интересах делать вид, словно ты пребываешь в полном неведении. Николь вовсе не чудовище. Она тоже страдает. И, возможно, она готова проявить милосердие.

– Милосердие! – Это словечко явно встало его матери поперек горла. – Не нужно мне ее милосердия! Это мой дом!

– Нет, не твой, – ровным тоном сказал Райан. – И ты должна с этим смириться. В конце концов, ты же не останешься в нищете. Уильям тебя очень прилично обеспечил.

– Какие-то там восемьдесят тысяч в год! – отмахнулась Амелия. – Как, по-твоему, черт возьми, я проживу на эти гроши?

– Восемьдесят тысяч вполне приличная сумма, – возразил Райан. – Многие люди прекрасно живут и на меньшие деньги. – Он выдержал паузу. – Мы же жили.

– Это было тогда, а сейчас совсем другое дело. Я отвыкла экономить, выкраивая копейки, чтобы купить себе самое необходимое. Ты-то должен меня понять.

– Я понимаю, – отрезал Райан. – Я прекрасно понимаю, что ты уже много лет живешь не по средствам.

– Я опротестую это завещание! – задохнулась Амелия.

– Мать! – Райана охватило отвращение. – Ты не сможешь этого сделать. У тебя нет оснований.

– Я знаю свои права.

– Нет, не знаешь. Судья, или магистрат, или кто там еще наверняка решат, что ты более чем достаточно обеспечена.

– Этой жалкой подачкой?!

– Ты вообще знаешь, сколько оставил Уильям?

– Я знаю, что не очень много. Но ведь есть этот дом, он один стоит около миллиона. И потом осталась страховка и всякое такое.

Райан вздохнул. Он уже устал от этих рассуждений по поводу вещей, о которых мать не имела права пока знать.

– Послушай, оставь все как есть. Пока не будет зачитано завещание…

– Но ты ведь со мной, правда? – Амелия решила сменить тактику. Она подошла к сыну и опустила голову ему на плечо. – Не знаю, что бы я делала без тебя.

Райан постарался сдержать возмущение, однако не мог избавиться от желания отстраниться, отодвинуться от нее как можно дальше. Так было всегда. Мать прекрасно умела забывать о нем на много месяцев кряду, а потом что-нибудь случалось, возникала чрезвычайная, чаще воображаемая, ситуация и она бросалась к нему, рассчитывая, что сын будет вести себя так, словно у них нормальные семейные отношения.

– Послушай, – повторил он. – Мы ничего не сможем предпринять до похорон. Иди к себе и оденься. А потом обсудим, что еще надо сделать для их организации.

– Я сейчас не могу говорить о таких вещах. Поговори с Беатрис. Она с тобой с удовольствием все обсудит. И скажет, что еще осталось сделать.

– По-моему, это неправильно, мать.

– Перестань называть меня «мать». Ты же знаешь, что мне это не нравится.

– Как скажешь, – пожал плечами Райан. – Я подожду тебя в кабинете.

– Только не в кабинете. – Амелия поежилась, и Райан сообразил, что ляпнул глупость.

– Хорошо, в библиотеке, – поправился он. И, видя, что мать направляется к двери, спросил: – Кстати, а где ты была, когда у Уильяма случился удар?

– Где я была? – Положив ладонь на ручку двери, она настороженно посмотрела на сына. – Что значит – где я была? Разумеется, здесь, дома.

– Но где именно?

– А что, это имеет значение?

– Скажи, сделай одолжение.

– Раз уж тебе так хочется знать, я была наверху, – хмуро сказала Амелия. – Я прилегла отдохнуть. Я устала.

– После похода по магазинам?

– Что? Ах да, конечно. – Амелия как-то странно сглотнула. – После похода по магазинам.

– И не слышала, как он пришел?

– Ну… может, и слышала.

– Но не спустилась, чтобы посмотреть, как он там…

– Это что, допрос? – перебила его Амелия. – Думаешь, я не терзалась сознанием того, что если бы спустилась, то смогла бы чем-то помочь ему? Это было ужасно, Райан! Ужасно! Ни за что в жизни я не смогла бы снова пройти через такое.

– И ты была одна, когда обнаружила его те… Уильяма?

– Разумеется, одна. Что еще? Что тебе наговорила Беатрис?

– А что она могла наговорить?

Райан прямо-таки бросил этот вопрос ей в лицо, и Амелия, резко дернув головой, рванула дверь.

– Я бы предложила тебе употребить твой живой ум для того, чтобы придумать, как мне выйти из этой ситуации, вместо того чтобы допрашивать о том, чего уже нельзя изменить, – холодно заявила она. – И не забудь, к кому ты должен проявлять лояльность.

Дверь с грохотом захлопнулась за ней, и Райан устало вздохнул. Не хватает еще, чтобы мать решила, что он настроен против нее. И потом, зная, как сильна неприязнь к ней Беатрис, разве можно верить тому, что та говорила? И все же…

Райан обернулся к окну. Снег перестал, но тяжелые тучи, нависшие над домом, предвещали, что это ненадолго. Неужели из-за погоды похороны могут отложить? Но тут Райан вспомнил, что у Сэвиджей есть собственный небольшой склеп на местном кладбище. Уильяма положат там рядом с первой женой. Все его заботы уже позади. У Райана возникло неприятное ощущение, что его собственные заботы только начинаются.

5

Магнус Харди прибыл в понедельник утром.

В течение всего уик-энда Николь старательно избегала Райана и его мать и очень удивилась, когда тетя Би сообщила ей, что в библиотеке ее ждет поверенный.

– Я решила, что ты предпочтешь увидеться с ним там, а не в кабинете отца, – ласково сказала Беатрис, сжав ее плечо. – Похоже, он хочет обсудить с тобой что-то важное.

– Со мной? – Николь озадаченно взглянула на тетку. – Ты уверена, что не с Амелией?

– Он хочет говорить с тобой, – твердо произнесла тетя Беатрис. – Ты готова к этому?

– Да… конечно, я готова. А где остальные?

– Она все еще у себя, – презрительно фыркнула Беатрис, не называя имени, но Николь прекрасно знала, кого тетка имеет в виду. – А Райан ушел сразу после завтрака.

Николь так и подмывало спросить, куда это отправился Райан, но удержалась. Его передвижения ее не касаются. С субботы они не обменялись и парой слов, не считая коротких замечаний во время еды, и она уверяла себя, что так лучше всего.

Оставив тетку, Николь направилась в библиотеку. Когда-то это была одна из ее самых любимых комнат, и Николь на мгновение замерла на пороге, почти ожидая увидеть отца, греющегося у камина. Однако вид Магнуса Харди, сидевшего за столом у окна и изучавшего какие-то документы, быстро привел ее в чувство. Она с улыбкой подошла к нему и протянула руку.

– Мистер Харди.

– Моя дорогая. – Магнус Харди встал и взял ее руку. – Мне так жаль вашего отца. Он был хорошим человеком, и нам всем будет его очень не хватать.

– Да. – Николь сумела сдержать подступившие слезы. – Я рада снова видеть вас, мистер Харди. Ведь прошло… кажется, уже восемь лет, как мы встречались в последний раз.

– И при более приятных обстоятельствах, – согласился адвокат. – На вашей свадьбе, – прибавил он и отпустил руку Николь. – Ваш муж с вами?

– Он… нет. – Николь знаком показала, что он может сесть. – Папа вам разве не говорил? Мы со Стюартом развелись.

– О… – Харди смутился. – Мне очень жаль. Извините.

– Не стоит извиняться. Для меня это не имеет значения.

Николь не хотелось признаваться себе в этом, но, после того как она снова увидела Райана, она лишний раз убедилась, каким лицемерием был ее брак со Стюартом.

– Ну, если вы в этом уверены…

– Уверена.

– Что ж, тогда я рад. Не тому, конечно, что вы развелись, – поморщился Харди. – Но вы, очевидно, нашли свое счастье с кем-то другим.

– Я бы так не сказала. – Николь густо покраснела.

– О, но я подумал… – Харди окончательно растерялся. – Вы ведь по-прежнему живете в Нью-Йорке?

– Да. Но только потому, что я там работаю, – пояснила Николь. – Могу я… быть вам чем-нибудь полезной?

– Да-да. – Он сложил документы, которые просматривал до ее прихода, в некое подобие стопки и засунул их в свой кейс. – Что ж, я знаю, что это должно быть очень болезненно для вас, дорогая, но я хочу, чтобы вы знали: когда придет время, вы можете рассчитывать на мою поддержку.

– Спасибо.

Николь слабо улыбнулась. Как мило с его стороны проделать весь путь от Шербрука до Плейн-лоджа, чтобы, сказать ей это.

– Вы, разумеется, знаете, что ваша мачеха вчера вечером мне звонила? – после минутной паузы продолжал мистер Харди, и Николь тут же переменила свое мнение насчет того, зачем он сюда явился.

– Нет, – призналась она, понимая, что лгать не имеет смысла. И, поколебавшись, спросила: – Какие-нибудь проблемы?

– В общем, да, – вздохнул Харди. – Раз уж миссис Тэлбот прикована к постели…

– Прикована к постели? Я не знала, что она прикована к постели. – Она стала лихорадочно вспоминать, когда в последний раз Амелия спускалась вниз. В субботу вечером? Да, точно, в субботу.

– По словам миссис Тэлбот, врач считает, что ей все это далось чересчур тяжело, – печально продолжал юрист. – Боюсь, что она даже не сможет присутствовать на похоронах…

– Невероятно! – ахнула пораженная Николь. – Нет, это неправда.

– Ну, если ваша мачеха слегла от горя…

– Слегла?! – Николь что-то не заметила, чтобы Амелия была вне себя от горя. Напротив, в субботу за ужином она обратила внимание, что, хотя все едва притронулись к еде, Амелия проглотила все, что перед ней поставили.

– Я знаю, вы никогда не любили мачеху, – мягко заметил поверенный, и Николь с негодованием подумала, что в его глазах вовсе не Амелия, а она, Николь, выглядит бесчувственной и черствой. – Но при сложившихся обстоятельствах, дорогая…

– Но Амелия вовсе не прикована к постели, – не сдавалась Николь. – С какой стати она это сказала?

– Возможно, она переживает больше, чем ты думаешь, – протянул до боли знакомый голос, и, обернувшись, Николь увидела у открытой двери библиотеки Райана в куртке и в сапогах. Он стоял, скрестив ноги и небрежно прислонившись к косяку.

– Райан. – Мистер Харди явно испытал облегчение. – Как ты, мой мальчик? – Он встал. – Жаль, что довелось свидеться при таких грустных обстоятельствах.

– Да уж. – Словно вспомнив, что нужно вести себя прилично, Райан отделился от двери и, войдя в комнату, пожал Харди руку. – Я тоже рад вас видеть, Магнус. Вы хорошо выглядите.

– Спасибо. – Харди был откровенно польщен его словами. – Стало быть, меня пока еще рано укладывать в гроб?

– Ни в коем случае, – широко улыбнулся Райан. – Надеюсь, моя… сестра позаботилась о вас. Мама сейчас не в состоянии.

– Ваша сестра…

– Я ему не сестра, – ледяным тоном отрезала Николь. – Думаю, теперь, когда Райан здесь, он может подтвердить, что его мать слегла по собственному желанию.

Смуглое лицо Райана приняло суровое выражение.

– Как я уже сказал, мама очень переживает.

– А я что, по-твоему, нет? – возмутилась Николь, но Райан не обратил внимания на ее вспышку.

– Вы ведь понимаете ее, да, Магнус?

– Что? О да, конечно! – кивнул поверенный.

Николь с возмущением заметила, как мужчины обменялись многозначительными взглядами, в которых сквозил намек на снисходительность к женским выходкам, и раздраженно вскочила с места.

– Итак, что-нибудь еще? – спросил Райан, беря на себя инициативу в разговоре.

– Ах да. – Магнус поднял глаза от кейса, который взял со стола. – Я думал, может, Николь захочет увидеть отца до… завтрашнего дня. – Он ласково похлопал ее по руке. – Я буду рад сопровождать вас, дорогая.

– Если она захочет поехать, я ее отвезу, – тут же заявил Райан, и Николь наградила его свирепым взглядом. – Уверен, что у вас еще много дел, Магнус, – поспешно прибавил он, не давая Николь опомниться. – Нет нужды тратить драгоценное время, ведь у Николь есть своя семья.

Николь внутренне ахнула. Стоуны никогда не были моей семьей, с горечью подумала она. Но Магнус Харди предпочел не задумываясь принять предложение Райана.

– Что ж, если ты сможешь это сделать, Райан, – начал он, – это хорошо. Должен признаться, у меня действительно очень…

– Я предпочитаю поехать одна, – перебила его Николь и взглянула на Райана. – Не сомневаюсь, ты меня поймешь.

– И как ты собираешься добираться туда? – мягко спросил Райан, но глаза его зловеще блеснули. – У тебя же нет машины.

– Я возьму папину.

– На этом старом «даймлере» в такую погоду?

– Почему бы и нет?

– В этом нет необходимости. – Харди запоздало сообразил, что, пожалуй, преждевременно согласился с Райаном, не спросив Николь. – Николь может доехать до Кемдена со мной.

– А как она будет возвращаться? – Практичность Райана просто бесила Николь. – Ничего, Магнус, мы с этим разберемся. – Он бросил на нее предостерегающий взгляд. – Как-нибудь.

Провожая поверенного до двери, Николь почувствовала себя чужой в этом доме. Теперь это не ее дом. Картины, мебель, даже книги – неотъемлемая часть ее детства – больше ей не принадлежат. И даже машина, которую она легкомысленно вздумала взять, уже не ее собственность. Все теперь принадлежит мачехе и, надо полагать, Райану. Неудивительно, что он счел себя вправе ею распоряжаться. Теперь она здесь посторонняя, а не он.

Когда за поверенным закрылась дверь, Николь хотела было ускользнуть в свою комнату, но Райан встал у подножия лестницы, преградив ей путь.

– Что ты собираешься делать?

– Это тебя не касается, – вскинула голову Николь.

– Ты хочешь поехать проститься с отцом?

– Послушай, Райан, не надо на меня давить. Я понимаю, теперь ты здесь верховодишь, но если я решу поехать проститься с отцом, то сама все организую, так что спасибо.

– Ну что ты делаешь? – простонал Райан. – Я всего лишь предложил отвезти тебя. Ну хорошо, – сдался он, – раз уж ты настаиваешь, то возьми хоть мою машину.

Николь сделала попытку обойти его.

– Нет, спасибо.

– Но почему?

– Я возьму такси.

– Ах вот как? – Райан оглядел ее почти с жалостью. – И ты всерьез рассчитываешь найти водителя, который притащится сюда из Кемдена, потом отвезет тебя туда и привезет обратно?

– Ну и что в этом такого? – огрызнулась Николь.

– Надо смотреть на вещи трезво. Тут не Штаты. Ты что, в окно не выглядывала? Дорога плохая. Может, тебе и удастся уговорить какого-нибудь лихача, но я бы на это не рассчитывал.

– Тогда я не поеду, – пожала плечами Николь.

– Давай хотя бы согласимся на компромисс. Я не даю кому попало свою машину. Возьми ее, и дело с концом.

– Я же не знаю твоей машины, – внезапно заколебавшись, нерешительно произнесла Николь. – Дорога скользкая. Мне вовсе не улыбается врезаться в дерево или еще что-нибудь. Я видела твою машину, это дорогая игрушка.

– Да черт с ней, – нетерпеливо рявкнул Райан. – Меня гораздо больше беспокоит, что ты можешь покалечиться сама.

– Спасибо за заботу, – скривила губы Николь.

– Ну так что ты решила?

– Наверное, все же будет лучше, если ты меня отвезешь, – согласилась Николь, понимая, что выбора у нее, в сущности, нет. – Если тебе больше нечего делать.

– А если есть? – Райан раздраженно закатил глаза.

– Но ты же сам сказал…

– Ладно, иди надевай пальто. А я заведу машину.

Николь взяла из шкафа длинное серое кашемировое пальто и надела его поверх теплого свитера и шерстяных брюк. В сапогах на толстой подошве можно было быть уверенной, что ноги останутся сухими. Схватив сумочку, Николь поспешила вниз.

Решив сказать тете, куда направляется, Николь зашла на кухню. Беатрис что-то пекла. Увидев племянницу, она спросила:

– Ты куда это?

– Я… в общем, я еду в Кемден с Райаном, – неловко произнесла Николь. – Это ничего?

– Магнус Харди уже уехал?

– Да… только что. – Николь так нервничала из-за предстоящей поездки с Райаном, что начисто позабыла про поверенного. – Извини, что тебя не предупредила.

– Ну и? Ты мне сообщишь, что он тебе сказал?

– Да, конечно. – Николь нахмурилась, стараясь припомнить, о чем, в сущности, шел разговор. – Ему, по-видимому, позвонила Амелия и сказала, что она настолько плохо себя чувствует, что не сможет присутствовать на похоронах.

– Что?

– Он так сказал, – подтвердила Николь. – По-видимому, она заявила, что прикована к постели.

– Впервые об этом слышу.

– Я тоже ему так сказала, – поморщилась Николь. – По-моему, она утверждает, что доктор прописал ей постельный режим.

Беатрис не стала этого комментировать.

– Он только ради этого и приехал?

– Нет. – Николь облизнула губы. – Он хотел выразить соболезнование и… спросить, не желаю ли я проститься с папой.

– Вот оно что. – Тетя кивнула, а Николь запоздало спохватилась, что Беатрис, наверное, тоже хотела бы поехать. – Поэтому Райан и везет тебя в Кемден?

– Да, – отозвалась Николь и нерешительно спросила: – Может, ты тоже хочешь поехать?

– С какой стати? – покачала головой Беатрис. – Я ведь была здесь, когда беднягу увозили.

Николь вздохнула.

– Я как-то об этом не подумала.

– Неважно. – Беатрис с тревогой оглядела племянницу. – Ты сама справишься?

– Конечно. – Николь ухитрилась придать голосу бодрость. – Кто-то же должен сохранять присутствие духа. По словам Райана, его мать никак не может смириться с утратой.

– Утрата! – презрительно фыркнула Беатрис. – Эту женщину никогда ничто не заботило, кроме собственной шкуры.

– Не надо так! – Николь уже больше не могла выносить враждебности. По крайней мере, сейчас. – Наверное, для нее было ужасно обнаружить папино… тело, ну и вообще.

– Как скажешь, – пожала плечами Беатрис.

– Ох, тетя Би, знаю, ты ее никогда не любила, да и я тоже, но теперь мы все должны сплотиться, правда?

– Хорошо сказано, – заметил вошедший в это время на кухню Райан. – Ты готова?

6

Когда они вышли из морга, светило солнце.

В Кемдене оттепель чувствовалась сильнее, чем в Плейн-лодже, и лишь время от времени попадавшиеся на обочине дороги подтаявшие сугробы напоминали о буре, бушевавшей на прошлой неделе.

Райан видел, что Николь рада солнцу. Он догадывался, что она пожалела о своем приезде сюда: ведь неподвижное, ссохшееся тело, лежавшее в гробу, так мало напоминало яркого и жизнерадостного человека, каким был ее отец.

– Ты как, в порядке? – спросил Райан, садясь за руль джипа.

– Все нормально, – после паузы произнесла Николь, словно догадавшись, что Райан ждет от нее каких-то слов. – И… спасибо, что поехал со мной.

– Не за что, – слегка скривил губы Райан, не особо поверив в ее искренность, но не считая нужным сейчас разводить дискуссии. – Ну что, назад в Плейн-лодж?

– Я серьезно. – Прежде чем Райан положил руку на рычаг передач, Николь сняла перчатку и тронула его за рукав. – Я рада, что была не одна.

От этого легкого прикосновения тонких пальцев Райана словно ударило током. Его пульс участился, Райан слышал, как он отдается в мозгу, и с трудом подавил стон протеста. Господи, да что с ним происходит? Это ведь всего лишь Ники! Детские чувства, которые он к ней испытывал, давно прошли, и то, что он сейчас ощутил физический отклик, противоестественно.

Что-то в его поведении заставило Николь убрать руку, однако жар, охвативший Райана, не прошел. Напротив, когда он сжал руль, то почувствовал, что его плоть восстала.

– Ты мне не веришь? – спросила Николь, и Райан облегченно вздохнул.

Слава Богу, она не поняла, почему он так странно себя повел.

– Он выглядит таким… умиротворенным, правда? – продолжала Николь.

– Да.

Райан с трудом оторвал взгляд от ее нежных губ и тронул джип с места. Убедившись, что дорога свободна, он выехал на трассу. К счастью, машину он водил автоматически и ему не требовалось прилагать умственных усилий, ибо в голове у него царил полный хаос.

– Я подумала… – Николь явно не понимала, что с ним творится. – Может, мы где-нибудь пообедаем?

– Пообедаем? – Райан едва не лишился дара речи. – А разве твоя тетя не будет тебя ждать?

– Будет, наверное. – Николь искоса взглянула на него. – Ты хочешь сказать, что не желаешь со мной обедать?

– Да нет, не в этом дело. – Райан набрал воздуха в легкие, чтобы успокоиться. – Давай, конечно, почему нет? Куда ты хочешь поехать?

– Может, ты знаешь какое-нибудь место поблизости, – поспешно отозвалась Николь, приподнимая плечи. – Хотя, впрочем, это неудачная идея. Амелия наверняка будет беспокоиться.

Райана вовсе не волновало, что могла бы подумать Амелия, узнав, что он сговаривается с врагом. Впрочем, это ее враг, мрачно подумал Райан, он тут ни при чем.

– Не страшно, – заверил он Николь, пока она не передумала. – На окраине города наверняка есть какой-нибудь ресторан.

– Ну, если ты уверен…

Райан уловил в ее голосе нотки прежней враждебности. Наверное, уже жалеет о своем предложении, подумал он. Ощущение взаимного сочувствия, которое они испытывали, выйдя из морга, быстро рассеивалось, и он мысленно обругал себя за то, что поддался сексуальным ощущениям. Речь ведь идет всего лишь об обеде, черт побери. Николь же не виновата, что он возбудился от одного ее мимолетного прикосновения.

– Уверен, – произнес он, заставляя себя сосредоточиться на дороге. – Смотри, вон там «Кемденская харчевня». Заедем?

– Как хочешь, – равнодушно отозвалась она.

Они припарковали машину неподалеку от входа и вошли в ресторан. Там было многолюдно, но светло и уютно. К ним подскочила хорошенькая официантка и провела их к столику в углу.

– Я бы чего-нибудь выпила, – сказала Николь, когда они уселись, и Райан вопросительно приподнял бровь. – Например, апельсиновый сок. – Она бросила пальто на спинку стула.

– Апельсиновый сок? – Голос Райана выдал охватившее его раздражение. – Может, лучше бокал вина?

– Ты же за рулем.

– Правильно. Но это я за рулем, – заметил Райан, бросив извиняющийся взгляд на официантку, – а не ты.

– Хорошо. Тогда бокал белого вина, пожалуйста, – коротко согласилась она, и Райану снова захотелось застонать.

– Прекрасно, – произнес он, с трудом улыбаясь официантке. – А я возьму пива. Безалкогольного.

Когда официантка отошла, Николь нахмурилась, и Райан догадался, о чем она думает.

– Я не пью за рулем, – едва сдерживая раздражение, произнес он.

– Меня не волнует, когда ты пьешь.

– Тебе здесь нравится? – Райан обвел рукой помещение.

– Нормально. – Николь даже не оглянулась. – Ты часто здесь бываешь?

– Я здесь в первый раз, – ответил Райан, сбрасывая куртку. А потом с подозрением спросил: – Почему ты решила, что я здесь бываю?

– Мне показалось, ты знаешь официантку, – сказала Николь, и Райан снова едва не выругался.

– С чего ты взяла?

– Не знаю. – Она не смотрела на него, но Райан понял, что ей неловко. – Она как-то уж слишком фамильярно держалась.

– Она держалась просто приветливо, – возразил он.

– Ну может быть. – Николь его слова явно не убедили. Она взяла со стола меню. – Выбирать будем отсюда?

– Почему ты спрашиваешь? – Райану уже стоило громадных усилий сдерживать гнев. Однако, вспомнив, что Николь в этом не виновата, он произнес: – Да, наверное. Ты голодна?

– Не очень. – Николь изучала меню без всякого энтузиазма. – Пожалуй, съем сандвич с тунцом.

– Хорошо. – Райан взял у нее меню и бегло пробежал его. – Я тоже возьму сандвич. – Он вздохнул с некоторым облегчением. – А вот и наши напитки.

Официантка и впрямь чересчур приветлива, с неохотой отметил Райан. Она так и пожирала его широко открытыми голубыми глазами, пока он делал заказ.

– Вам хлеб белый или из муки грубого помола? – спросила она, сделав пометки в своей книжке. – Наверное, вы привыкли к большему выбору. Когда я в прошлом году была во Флориде, я просто обалдела, столько там сортов хлеба.

– Мы не американцы, – отозвался Райан, считая необходимым все же что-то сказать, и девушка бросила вопросительный взгляд на Николь.

– Я последние восемь лет жила в Штатах, но он уж совершенно точно канадец, – терпеливо пояснила Николь, и Райан заметил, что в ее взгляде сквозила легкая насмешка. – А в какой части Флориды вы были?

– В Орландо. – Девица включила Николь в разговор с явной неохотой. – Мир Диснея. А вы там были?

– Да. – Райан не собирался пускаться с ней в разговоры и язвительно улыбнулся. – Очень маленький мир.

– Правда ведь? – обрадовалась девица, не уловив иронии, но, заметив, что за ней наблюдает метрдотель, спохватилась. – Сейчас принесу ваш заказ, – сказала она и нехотя удалилась, кокетливо покачивая бедрами.

Николь выгнула брови, и Райан скорчил кислую мину.

– Ну хорошо, – сказал он. – Ты была права, а я ошибался. Но я ведь не виноват в том, что женщины находят меня…

Он внезапно умолк, запоздало сообразив, куда его занесло, и молча обругал себя за тупость. Николь и так уже достаточно низкого мнения о нем, мрачно подумал он и потянулся за пивом. И тут же увидел смешинки в глазах Николь, наблюдавшей за ним поверх бокала.

– Неотразимым? – закончила она. – Ну разумеется, мистер Стоун, это не ваша вина. Мы, бедные женщины, сплошь и рядом подпадаем под ваше обаяние.

– Извини, – поморщился Райан. – Я уже начинаю привыкать, что ко мне вечно липнут.

– От скромности ты не умрешь. – Николь поставила бокал на стол. – Но вообще-то я тебя слишком хорошо знаю, чтобы удивляться твоему самомнению.

– Да уж. – Райан поймал себя на том, что улыбается. – Ты меня действительно слишком хорошо знаешь.

– Но это не значит, что я тебя одобряю, – поспешно прибавила Николь. – Ты всегда был о себе преувеличенно высокого мнения.

– Неужели?

Райан смотрел на нее смеющимися глазами. Напряжение, которое он испытывал в машине, как рукой сняло. Ее губы изогнулись в широкой улыбке, и он вдруг понял, как сильно ему хотелось, чтобы она ему улыбнулась.

Нет, это просто безумие – ворошить их прежние отношения. Конечно, они тогда были совсем юными и наивными, но сейчас такие воспоминания просто опасны. Видит Бог, он сильно увлекся Николь в то лето, когда ей исполнилось шестнадцать.

В желудке у Райана застрял комок. Он не желал вспоминать об этом. То, что он сделал тогда, непростительно, и Николь имеет полное право презирать его. Но, черт возьми, в ту ночь, когда она сама явилась к нему в комнату, он был просто не в состоянии действовать разумно. Райан знал, что ему следовало отослать ее. Уже одна мысль о реакции матери должна была остановить его. Но не остановила. В тот момент ему это и в голову не пришло. Он поддался внезапному непреодолимому инстинкту и позволил физическому влечению взять верх над разумом.

Впрочем, реакция Амелии на отношения, развивавшиеся между ее сыном и падчерицей, к их чувствам никакого отношения не имела. Больше всего ее волновало то, как посмотрит на это Уильям. Узнав, Амелия пришла в ярость и потребовала от Райана держать язык за зубами. Моральная сторона вопроса ее не волновала, ей было наплевать, что Райан не оправдал доверия Уильяма. Что до падчерицы, так она считала, что это Николь заварила кашу и получила по заслугам.

Поскольку Райану было стыдно за свой поступок, он никому ничего не сказал и с тех пор стал держаться от Николь подальше, утешая себя тем, что и она наверняка жалеет о случившемся и будет благодарна ему за молчание.

Однако теперь Райан понял, что его тогдашнее поведение было ошибочным. Николь решила, что она ничего для него не значит, что ему наплевать на ее чувства. И в довершение ко всему он сбежал в Европу, твердя себе, что в его отсутствие Николь все забудет…

– Как, по-твоему, что станет делать твоя мать? – Голос Николь вырвал Райана из пропасти воспоминаний, в которую он погрузился.

Взглянув на нее, Райан ощутил прилив прежних предательских ощущений. Серые глаза, затененные густыми ресницами, смотрели на него, словно мягко о чем-то спрашивая. Бледные щеки, чуть тронутые румянцем, красиво обрамляли роскошные рыжеватые волосы, непокорной волной струившиеся по плечам. И неожиданно для себя Райан представил, как он зарывается лицом в эти шелковистые кудри.

Господи, подумал он, отчаянно пытаясь понять, о чем спрашивает Николь. Сейчас определенно не время вспоминать, как он раздвигал ее бедра, радуясь ее чистой красоте и тому, что сумел вызвать такой пылкий отклик у столь юной девушки…

– Делать? – выдавил он наконец. Неужели Магнус Харди навел ее на подозрения, что завещание может быть не таким, как она ожидала? – Ты хочешь сказать, после похорон?

– Ну да. – Николь нахмурилась и прикусила нижнюю губу. – Полагаю, она останется в Плейн-лодже?

– По-моему, ей бы этого хотелось, – неуверенно подтвердил он, и Николь кивнула.

– Тетя Би будет рада, – заметила она. – Видишь ли, ведь это и ее дом тоже.

Райан застыл в нерешительности. Ясно, что Николь ничего не знает о том, что написано в завещании. Однако, если она полагает, что его мать позволит Беатрис остаться в доме, то она глубоко ошибается. Как бы незаменима ни была Беатрис Сэвидж, слишком уж часто она вставала Амелии поперек дороги, чтобы ждать от нее милостей.

– Это и твой дом тоже, – сказал он, с трудом подавляя желание сжать руку Николь, лежавшую рядом с бокалом.

– Нет. – На мгновение выражение ее лица стало жестким. – Уже нет. Он перестал быть моим домом больше десяти лет назад.

– То, что ты в нем не живешь, ничего не значит. Он никогда не переставал быть твоим домом, – возразил Райан. – Уверен, в окрестностях его по-прежнему зовут домом Сэвиджей.

– Но мы же знаем, что это не так, – спокойно отозвалась Николь. – Когда твоя мать вышла замуж за папу, он стал домом Тэлботов.

– На твоем месте я бы не был так в этом уверен, – не подумав сказал Райан, однако в этот момент, к счастью, подошла официантка с заказом.

– Один сандвич с тунцом и один с беконом, латуком и томатом, – объявила она, одной рукой ставя тарелку, а другой забирая пустой стакан Райана. – Принести вам еще пива?

– Давайте.

Райан, конечно, предпочел бы выпить хорошего крепкого пива, а не этой безалкогольной дребедени. Мать поставила его в немыслимое положение. Ему вовсе не хотелось, чтобы Николь упрекала отца в том, чего тот не сделал.

– Я тоже выпью еще бокал вина, – внезапно заявила Николь, пока официантка не ушла.

– Да, сейчас принесу. – Девушка забрала бокал Николь и, по-видимому, поняв, что с Райаном ей ничего не светит, без особого энтузиазма пожелала им приятного аппетита.

Впрочем, аппетита не было у обоих. Райан следил, как Николь ковыряет сандвич, жалея, что не может поднять ей настроение. Николь явно считает, что отец оставил Плейн-лодж мачехе, и теперь собирается с силами перед чтением завещания.

– Расскажи мне о Нью-Йорке, – попросил он, когда им принесли очередную порцию напитков и официантка удалилась. – Чем ты занимаешься в своем издательстве?

– Это не мое издательство, – сухо отозвалась Николь. – На самом деле оно принадлежит дяде Стюарта. Когда мы со Стюартом только переехали в Нью-Йорк, его дядя дал мне там работу.

– Понятно. – Райан подавил внезапный приступ ревности, удививший его самого. Какая ему разница, что после развода она решила продолжать работать у Грейнджеров? – Но ведь это как-то неудобно, разве нет? Ведь ты бывшая невестка его брата.

– Я сначала тоже так думала, – призналась Николь, сделав глоток вина. – Но Джим, отец Стюарта, очень спокойно к этому отнесся. – И, поколебавшись, прибавила: – Может, он надеялся, что мы со Стюартом еще передумаем.

– Передумаете разводиться? – Райан знал, что это не его дело, но ему хотелось побольше узнать о человеке, которого Николь избрала себе в мужья.

– В общем, да. – Николь, видимо, внезапно вспомнила, с кем говорит, и взгляд ее стал настороженным. – Но я знаю, что тебя совсем не интересую. Тем более что моя карьера, в отличие от твоей, ничем не примечательна.

– Не вижу связи, – нахмурился Райан. – И потом, мне очень даже интересно узнать, чем ты занималась последние восемь лет. Например, что ты делала после того, как я уехал в Европу. Я даже надеялся, что ты мне напишешь. Я ведь несколько раз сообщал матери свой адрес до востребования.

– Ты, наверное, шутишь? – Николь как-то странно посмотрела на Райана, и морщинка между ее бровей стала глубже.

– Вовсе нет, – ответил Райан и, помолчав, спросил: – А что?

– Ох, ради Бога! – Николь не верила своим ушам. – Ты же знаешь, Амелия ни за что в жизни не дала бы мне твоего адреса. – Ее лицо внезапно потемнело. – Кроме того, мне было нечего тебе сказать. Сбежав, ты полностью уничтожил все доверие, которое я к тебе питала.

– Я вовсе не сбежал, – запротестовал Райан, ощущая, как к щекам приливает предательская краска. Он пожалел, что они находятся в общественном месте, где каждый может стать свидетелем его вины. – Мне очень жаль, но я думал, что тебе так будет легче, – сделал он попытку оправдаться. – Нам было бы чертовски трудно продолжать наши отношения.

– Не нам, а тебе.

– Нам обоим, – твердо сказал Райан. – Мне было уже почти девятнадцать лет, Николь. Что, по-твоему, я должен был делать? Сидеть в Плейн-лодже?

– Вот именно, – презрительно отозвалась Николь. – Тебе не терпелось удрать, и ты даже отложил поступление в университет на целый год. Решение путешествовать автостопом по Европе к тебе пришло спонтанно. Зато оно дало тебе возможность отделаться от меня как можно скорее.

– Все было совсем не так, – начал Райан, но Николь подняла руку, останавливая его.

– Теперь это уже не имеет значения, – устало сказала она. – Мне все равно, что ты тогда думал. Тем более, как после выяснилось, ты оказал нам обоим услугу. Ты сделал фотографии, которые потом принесли тебе известность, а я научилась жить самостоятельно и рассчитывать только на себя.

Райан смерил ее взглядом, в котором читалось нетерпение.

– Тогда почему у меня такое ощущение, что эта история еще не закончена? – хрипло пробормотал он. – Господи, Николь, я надеялся, что мы сможем выяснить отношения.

– Поздно, – твердо сказала Николь и, осушив бокал, поставила его на стол. – Если ты закончил, то поехали.

7

Николь свернулась в кресле у огня в библиотеке. Время шло к полуночи, но у нее не было желания ложиться спать. Возможно, это ее последняя ночь в Плейн-лодже, и ей хотелось использовать ее до конца.

Трудно поверить, что все кончено. Похороны оказались своего рода достойной церемонией. Священник, проводивший похоронную службу, знал ее отца и упомянул об этом в своей проповеди, так что Райану, взявшему слово позже, осталось лишь повторить его слова.

Несмотря на их разлад, Николь была рада, что Райан поддерживал ее во время похорон. Увидев покрытый цветами гроб, Николь вдруг поняла, что теперь она осталась совсем одна.

Амелия на церемонию не явилась.

Хотя Николь не сомневалась, что ее мачеха в последнюю минуту передумает и присоединится к кортежу, этого не случилось. Амелия продолжала твердить, что у нее совсем сдали нервы, что она просто не выдержит ужасного зрелища погребения ее мужа и что, будь Уильям жив, он бы ее понял.

Николь не сомневалась, что тот действительно ее понял бы. Уильям всегда был игрушкой в руках своей молодой жены. Николь знала это с самого начала, и, хотя старалась скрывать свое негодование, Амелия никогда не стремилась облегчить ей задачу. Мачеха всегда ревновала мужа к падчерице, и это было не последним доводом в пользу того, что Николь осталась в Штатах после развода.

Поскольку Амелия на весь день заперлась в своей комнате, завещание так и не было зачитано, а это означало, что Николь, собиравшейся на следующее же утро уехать в Монреаль, приходилось менять планы. Магнус Харди очень настаивал на ее присутствии во время чтения завещания, и, хотя сама Николь полагала, что это будет простой формальностью, она все же считала себя обязанной уважать последнюю волю отца.

Последнюю волю…

В глазах защипало. Николь думала, что выплакала уже все слезы, но стоило ей вспомнить, что она никогда больше не увидит отца, как они снова начинали жечь ей глаза. Бедный папа, подумала она, не в силах сдерживаться. Как, должно быть, это ужасно – умереть в одиночестве.

Где-то открылась дверь, и Николь вздрогнула. Проведя руками по глазам, она оглядела освещенную огнем камина комнату. Она ведь была уверена, что все в доме уже спят. Тетя легла рано, устав от наплыва друзей и знакомых, приехавших к ним выразить соболезнования, а поскольку Амелия так и не спустилась, то Беатрис пришлось выступать в роли хозяйки.

Однако сейчас, к изумлению Николь, в комнату вошла именно Амелия. Она вплыла почти бесшумно, ее стройная фигура была плотно закутана в халат. Николь, сидевшая в кресле у огня с подобранными под себя ногами, от двери была не видна, и мачеха ее явно не заметила. Она молча проплыла в другой конец комнаты.

Николь растерялась. С одной стороны, учитывая, что Амелия на грани нервного срыва, она не хотела напугать мачеху, с другой – ей совершенно не улыбалось, чтобы ее потом обнаружили и обвинили в том, что она шпионит. Бог знает, зачем Амелия сюда пожаловала. Наверное, спустилась что-нибудь выпить, чтобы успокоить те самые нервы, которые помешали ей присутствовать на похоронах мужа. Если так, то, может, стоит поговорить с ней? Возможно, раз в жизни Амелия будет рада обществу падчерицы.

Однако пока Николь решала, как ей поступить, Амелия подошла к письменному столу, сняла телефонную трубку и набрала номер. Приложив трубку к уху, она нетерпеливо постукивала по столу длинными пальцами с ярким маникюром.

Николь поглубже вжалась в кресло. Господи, какой ужас, подумала она. Надо немедленно что-то делать, иначе она станет невольной свидетельницей разговора мачехи, а этого Николь меньше всего хотелось. Если бы только Амелия включила свет…

Но было уже поздно. Мачеха заговорила:

– Джесс! Это ты? Ох, слава Богу, а то я боялась, что к телефону подойдет кто-нибудь другой.

Последовала пауза, пока говорил собеседник Амелии, потом снова прозвучал ее приглушенный голос:

– Знаю, я ничего не могла сделать. В доме весь день было полно народу. Я хотела позвонить, но боялась, что кто-нибудь услышит. Поэтому звоню сейчас из библиотеки, чтобы быть уверенной, что никто не подключится к разговору. Ну кто же еще? Николь? Нет, не думаю. Она слишком увлечена своими переживаниями, чтобы за мной подглядывать.

Николь едва сдержала возглас негодования. С кем это Амелия говорит? Кто такая – или такой – Джесс? И какое имеет право подозревать ее в подобной низости!

– Боюсь, что нет. – Амелия словно оправдывалась. – Ничего не могу сделать. И вообще, сегодня я не в состоянии была всем этим заниматься.

Николь нахмурилась. Чем – этим?

– Понятия не имею, – продолжала отбиваться от невидимого собеседника Амелия. – Я серьезно. Я же не заглядывала через плечо, когда он его писал. – Она замолчала, а потом сказала почти свирепо: – Да, думаю да. Что я еще могу сделать?

Завещание! Должно быть, они говорят о завещании!

Николь провела дрожащими пальцами по голове, стараясь не возмущаться. В конце концов, Амелия не знает, что у нее есть слушательница. И несправедливо судить ее, когда она сама повела себя не лучшим образом, не обнаружив своего присутствия, когда мачеха начала звонить.

Дверь снова открылась без предупреждения, и тут уже неизвестно, кто был больше удивлен: Николь или ее мачеха. Однако, когда Райан включил свет и вошел в комнату, на лице Амелии явственно отразилось смятение..

– Ну, мне пора, – быстро произнесла она и повесила трубку. Затем, взяв себя в руки, с завидной невозмутимостью повернулась к сыну.

Николь сначала подумала, что Райан ее заметил. Ведь люстра на потолке освещала даже самые темные уголки комнаты, и остаться незамеченной было просто невозможно. Однако она не учла того, что, увидев свою якобы убитую горем мать бодро разговаривающей по телефону в библиотеке, когда в ее комнате имеется собственный вполне исправный телефон, Райан по-настоящему разозлился. Поэтому все его внимание было приковано к Амелии.

– Что тут происходит? – Голос Райана звучал угрожающе.

– Не понимаю, о чем ты, – отрезала она. – По-моему, все и так очевидно. Я звонила по телефону. Что в этом особенного?

– Это ты мне должна сказать. – Губы Райана сжались в тонкую полоску.

– Сказать? А что ты хочешь услышать? – Амелия явно пыталась выиграть время. – Что я могу тебе сказать? Я вообще думала, что ты спишь.

– Думала, что сплю, или рассчитывала на это? – Райан не собирался поддаваться на уловки матери, но и Амелия с каждой секундой обретала уверенность.

– Ты что, шпионишь за мной? – резко спросила она. – Давно подслушиваешь?

– Не очень. – Райан смерил мать невозмутимым взглядом. – Ну и кому же ты звонила в столь позднее время?

– Не твое дело.

– Ах вот как? – Райан засунул руки в карманы брюк. – А почему не стала звонить от себя?

– Потому что мой телефон наверху трещит, раз уж тебе так хочется знать.

Николь знала, что это совершеннейшая чепуха.

– Позволь тебе напомнить, – продолжала Амелия, – что, пока завещание не зачитано, этот дом все еще мой. И если я хочу позвонить кому-то из своих друзей снизу, то тебя это совершенно не касается.

Стало быть, это все-таки о завещании она говорила по телефону, подумала Николь. Но что значит «пока завещание не зачитано»? Неужели Амелия подозревает, что отец оставил Плейн-лодж кому-то другому?

– Я все же хочу знать, кому ты звонила, – упорствовал Райан. – Для женщины, которая всего несколько часов назад не могла встать с постели, ты что-то подозрительно быстро оправилась.

– Ничего подобного! – ахнула возмущенная Амелия и, вынув из рукава салфетку, шумно высморкалась. – Как неприятно, что ты не доверяешь даже собственной матери.

– Вот именно, неприятно.

Темные глаза Райана внимательно обвели комнату, и Николь захотелось провалиться сквозь землю. Теперь уж он ее точно заметил, и, затаив дыхание, Николь стала ждать разоблачения. Однако ничего такого не последовало.

Амелия же решила улизнуть, чтобы избежать дальнейших расспросов. Держась очень прямо, она решительно направилась к сыну.

– Теперь могу я уйти? – сурово поинтересовалась она.

Райан пожал плечами. Николь испугалась, что он все же не отпустит мать, пока та не ответит на все его вопросы, но Райан отодвинулся, видимо решив не настаивать.

– Иди, конечно, – коротко ответил он. – Я ведь всегда могу нажать «повтор» и сам выяснить, куда ты звонила.

У Амелии отвисла челюсть.

– Ты этого не сделаешь!

– Почему? Это что, секрет?

– Ты просто свинья, Райан. – Лицо Амелии исказилось от бешенства. – Не знаю, почему я вообще с тобой мирюсь.

– Ты не так-то часто это делаешь, – сухо напомнил Райан и, покачав головой, с нажимом произнес: – Нет, я не стану этого делать. – Внезапно его лицо прояснилось. – Я узнаю каким-нибудь другим способом.

– Каким еще другим способом? – настороженно спросила Амелия.

– Все равно это рано или поздно выйдет наружу. Так всегда бывает. – Его губы насмешливо изогнулись. – Ты ведь не очень-то умеешь хранить секреты.

Лучше, чем ты полагаешь, с горечью подумала Николь.

– Ну хорошо. – Амелия сделала вид, что сдается. – Я разговаривала с Дороти, если тебе так уж хочется знать. С Дороти Джеймс. Ты ее помнишь?

– Я знаю, кто такая Дороти, – сухо отозвался Райан.

Николь снова захотелось оказаться где yгодно, только не здесь. Но «Джеймс»? Как-то не очень похоже на «Джесс».

– Ну вот, теперь ты знаешь, – объявила Амелия. – А я возвращаюсь в постель. И тебе советую сделать то же самое.

Райан наклонил голову, но не ответил. Николь сообразила, что, кто бы ни был тот человек, которому звонила мачеха, вряд ли она отважится повторить звонок сегодня. Во всяком случае, не тогда, когда Райан начеку. Ведь даже наглость Амелии имеет пределы. Единственное, что сейчас хотелось знать Николь, – это как выбраться из библиотеки таким образом, чтобы Райан ее не увидел.

Дверь за мачехой затворилась, и Райан негромко произнес:

– Все, она ушла. Может, скажешь, что ты тут делаешь?

Николь поперхнулась и спустила ноги с кресла.

– Ты знал, что я здесь?

– Сначала нет, – честно признался Райан, вынимая руки из карманов и проводя ими по волосам. – С тобой это как-то не вяжется.

– Что именно?

– Слежка, – небрежно заметил Райан.

Николь резко вскочила и выпрямилась во весь рост.

– Неужели ты думаешь, что я это подстроила? – возмутилась она, махнув рукой в сторону телефона.

– А разве нет? – Брови Райана взлетели вверх.

– Нет! – Николь была в бешенстве. – Я тихо сидела здесь, и тут вошла твоя мать.

– В темноте? – насмешливо спросил Райан и получил в ответ новый полный негодования взгляд.

– Да, в темноте, – подтвердила Николь. – Мне надо было подумать. Я понятия не имела, что кто-то еще в доме не спит.

– И о чем же ты думала?

– По-моему, это тебя не касается, – огрызнулась Николь и, помедлив, неохотно прибавила: – Я думала о похоронах, раз тебе так уж интересно. Я хотела поблагодарить тебя за поддержку. Я благодарна тебе за то, что ты был рядом.

– А где мне еще было быть? – печально произнес Райан. – Он ведь был моим отчимом.

– Твоей матери он приходился мужем, но она не явилась, – сухо заметила Николь. И, сделав шаг по направлению к двери, сказала: – А теперь я иду спать.

– Погоди. – Райан загородил ей дорогу и, встретив ее возмущенный взгляд, спросил: – Ты знаешь, с кем говорила моя мать?

– Она же тебе сама сказала, – пожала плечами Николь и, видя, что Райан молчит, напомнила: – С какой-то женщиной по имени Дороти Джеймс.

– Я знаю, что она сказала, – нахмурился Райан. – Мне только непонятно, зачем ей понадобилось звонить подруге в такое время.

– Ты ей не веришь?

– Скажем так, я готов выслушать альтернативную версию.

– Но не от меня, – покачала головой Николь, собираясь пройти мимо Райана, но тот взял ее за руку, и она невольно вздрогнула от прикосновения его прохладных пальцев.

– Не надо! – взмолилась она.

– Что – не надо? – Глаза Райана сузились, из их глубин на мгновение проглянуло скрытое в них темное чувство.

– Не трогай меня, – воскликнула она, презирая себя за то, что не может сдержать панику. – Я ничем не могу тебе помочь.

– Может, нет, а может, и да. – Большим пальцем он провел по ее запястью, где бешено пульсировала кровь. – Ты ведь не боишься меня, правда, Ники?

– Боюсь?! – От ярости голос Николь сорвался на визг. – Речь ведь сейчас не обо мне, ты не забыл?

– Нет, не забыл, – приглушенно произнес Райан. – Я ничего не забыл. Так же, как и ты. И очень жалею об этом.

– По-моему, ты слишком о себе возомнил, – отрезала Николь, подавляя желание вырвать руку. – На самом деле я считаю, что приезд сюда и встреча с тобой очень пошли мне на пользу. – Она судорожно сглотнула. – Мне это помогло посмотреть на вещи объективно. Понимаешь, о чем я?

– Понимаю, – тихо сказал он, – только вот что-то верится с трудом. – Его рот скривился. – Понимаешь, о чем я?

Николь поежилась. Он над ней смеется. Повеселиться за счет матери не получилось, так он переключился на нее, и она по глупости попалась в ловушку.

– Почему ты не в постели? – спросила Николь, изо всех сил стараясь сохранять спокойствие и не поддаваться на провокации. – Ты куда-нибудь выходил?

– Выходил? – чуть насмешливо переспросил Райан. – И куда же это, интересно, я мог выйти?

– Ну, например, в деревню, в паб, – отрезала Николь. – Ты, помнится, был там завсегдатаем. И если тебе стало скучно…

– Скучно? – Райан придвинулся ближе. – Кто сказал, что мне скучно?

– Вероятно, это так и есть, раз ты опустился до того, чтобы издеваться надо мной, – натянуто произнесла Николь. – В чем дело? Тебе не хватает – как ее? – Кристин?

– Не знай я, как обстоит дело в действительности, то мог бы решить, что твои слова отдают ревностью.

– Но ты же знаешь, что это не так, правда? – ахнула Николь. – Господи, иногда я просто удивляюсь, что такого я в тебе нашла! – Слова вырвались непроизвольно, и Николь пришла в ужас.

– Хочешь, я тебе напомню? – спросил Райан, обдавая ее щеку дыханием, в котором явственно ощущался запах виски.

– Нет!

Он выпил, тупо подумала Николь. В этом-то все и дело. Он выпил и, зная, что она наутро собирается уезжать, решил поразвлечься за ее счет.

– Ты уверена?

– Уверена. – Николь подняла другую руку, чтобы освободить запястье, и у нее перехватило дыхание, когда Райан завладел и этой рукой. – По-моему, тебе лучше отпустить меня.

– А если не отпущу?

– Я позову на помощь. Не сомневаюсь, что твоя мать с радостью примчится мне на выручку.

– Да уж. – Губы Райана скривились. – Пожалуй.

– А ведь ты не хочешь впасть у нее в немилость, правда? – упрямо продолжала Николь, сама не зная, зачем провоцирует его. – Особенно теперь.

– Особенно теперь? – эхом откликнулся Райан и с недоумением взглянул на нее.

– Теперь, когда она наконец станет богатой женщиной, – злорадно произнесла она и увидела, как на лице Райана появилось потрясенное выражение.

Сказать такое было более чем непростительно, к тому же и несправедливо, ибо, насколько знала Николь, Райан мало что получил от брака своей матери с ее отцом. То есть кое-что он, конечно, получил: у него всегда была еда, приличная одежда и удобная постель, но какому бы то ни было успеху в карьере он был обязан исключительно своим способностям и трудолюбию.

– Я… я не это хотела сказать, – сбивчиво пробормотала Николь, совсем смешавшись под пристальным взглядом Райана.

Он вдруг властно обхватил ее за плечи.

– А что ты хотела сказать? – хрипло спросил он. – Ты, по сути, обвинила меня в том, что я собираюсь нажиться… как бы это сказать… на неожиданном везений моей матери, и я должен поверить, что ты не это хотела сказать?

– Нет…

– А мне показалось, что именно так ты и выразилась. – Его губы изогнулись в усмешке. – Что ж, рад узнать, какого ты обо мне замечательного мнения. А раз ты уж так обо мне думаешь, – он рывком привлек ее к себе, – я могу с тем же успехом этим воспользоваться.

Груди Николь расплющились о его грудь, мощные мышцы его бедер прижались к ее ногам. Ей отчаянно хотелось сопротивляться, но при одном воспоминании о том, как возбуждалось его сильное тело, она обмякла и могла лишь слабо возражать.

– Не надо, – взмолилась Николь.

Однако им сейчас двигали негодование и разочарование, и Николь было не под силу с этим тягаться. Сначала поцелуй был грубым и гневным. Райан с силой разжал ее губы языком. Совсем не так он целовал ее много лет назад, но тогда у него было намного меньше опыта и он не хотел намеренно причинить ей боль, как сейчас. И скоро Николь почувствовала, как его гнев стал медленно отступать. Его руки скользнули по ее податливой спине к ягодицам, на мгновение остановившись, чтобы погладить чувствительный копчик, прощупывающийся сквозь одежду. Эти чуткие пальцы доставляли ей сладкую муку, от которой Николь просто таяла, ощущая, как лихорадочный жар заливает ее бедра.

Наверное, он понял, что она чувствует, словно в тумане подумала Николь, когда Райан с силой прижал ее к себе, И хочет дать ей понять, насколько возбужден. Николь ощутила твердое прикосновение к своему животу. Ее тело горело. Она уже забыла, что значит так бездумно отдаваться страсти. За исключением пары романов и брака, который был скорее деловым соглашением, чем любовным союзом, у нее почти не было сексуального опыта. Только с Райаном она когда-то познала настоящее блаженство, и, хотя ее голова отчаянно кружилась, Николь понимала, что сейчас не должна допустить, чтобы это повторилось.

Но как же это трудно – цепляться за остатки здравого смысла! Его ладонь скользнула к поясу ее брюк, приподняла свитер и стала ласкать обнаженную кожу. Внизу живота словно что-то взорвалось. Сердце бешено колотилось, и Николь тщетно пыталась успокоить это биение. Каждой частичкой своего тела она отзывалась на чувственное движение его большого пальца под ее грудью, и ей стоило отчаянных усилий не прижаться к нему животом. А хотелось ужасно! Даже понимая, что играет с огнем, Николь не смогла удержаться и, обхватив руками его затылок, погрузила пальцы в густые волосы.

Райан содрогнулся и, оторвавшись от ее рта, скользнул губами вдоль щеки.

– Господи, помоги мне, – пробормотал он, покрывая жадными горячими поцелуями изгиб ее шеи, и в его голосе прозвучала такая тоска, что Николь сразу очнулась.

– Господь тебе сейчас не поможет, – произнесла она, умудрившись придать своему голосу насмешливые нотки. – И лучше отпусти меня, Райан, пока мы не сделали того, о чем потом пожалеем.

– Кто сказал, что я об этом пожалею? – хрипло прошептал Райан. Его пальцы теперь добрались до ее груди и слегка теребили набухший сосок. – Не похоже, чтобы ты была против.

– Внешние проявления могут быть обманчивы, – сдавленно произнесла Николь. – И ты сам это прекрасно знаешь. – Она судорожно не то вздохнула, не то всхлипнула. – И потом, как же насчет… Кристин? Ты не считаешь, что должен хранить ей верность?

– Не впутывай сюда Кристин, – нахмурился Райан.

– Это не я ее впутала, а ты. – Голос Николь стал жестким. – Или ее чувства тебе так же безразличны, как когда-то мои?

На мгновение пальцы Райана впились в ее талию, однако, к своему облегчению – или воображаемому облегчению, – Николь ощутила, как он отодвинулся и сразу стал чужим.

– Какое тебе дело до чувств. Кристин?

– Никакого. – К своему стыду, Николь поняла, что так оно и есть. – Но я надеялась, что хоть так смогу обуздать твое… возбуждение. Похоже, ничего больше на тебя не действует. Даже тот факт, что я не желаю, чтобы ты до меня дотрагивался. Ни сейчас, ни вообще когда бы то ни было.

И поскольку он отпустил ее, Николь сумела оттолкнуть его и выйти из комнаты, сохранив какое-то подобие достоинства. Однако только что они были на волоске. Оба.

8

Ночью Райан снова спал плохо. Похоже, это уже входит в систему, мрачно подумал он. И головную боль, с которой он проснулся, нельзя было свалить на пару коктейлей, выпитых накануне. Естественно, Райан считал, что после такого тяжелого дня он заслужил право расслабиться. Но этим никак нельзя объяснить то ощущение депрессии, которое охватило его, стоило ему открыть глаза.

Вчерашнее столкновение с матерью и Николь явилось для него полной неожиданностью. Он ведь вышел прогуляться, чтобы немного прояснилось в голове, и по чистой случайности, пересекая холл, услышал голос матери. Что это ей вздумалось втихомолку звонить из библиотеки, когда она спокойно могла сделать это в своей комнате? И в самом ли деле она звонила подруге? Почему-то объяснение Амелии не показалось ему правдоподобным.

Ему хотелось знать, поверила ли ей Николь. Она ведь пробыла в комнате дольше его и наверняка услышала больше. Интересно, если бы он заподозрил мать во лжи, сказала бы ему Николь, что ей удалось услышать? Впрочем, теперь, после того что случилось после ухода Амелии, Райан в этом сомневался. И зачем ему вздумалось ее целовать?

Райан сердито нахмурился, глядя в тарелку с яичницей, которую поставила перед ним тетя Беатрис. Черт побери, ведь Николь прямо обвинила его, будто он бессовестно использовал ее отца, а потом прикинулась овечкой, решив, что так ей удастся его утихомирить. Беда в том, что он-то знал о завещании, обнаруженном Амелией, и сама мысль о том, что Николь может без каких бы то ни было оснований бросаться голословными обвинениями, привела его в бешенство. Ему захотелось наказать ее, поэтому он и поцеловал ее. Но стоило ему обнять Николь, как он обо всем забыл и каким-то образом утратил над собой контроль. Все, что он задумал, пошло прахом, и хуже всего пришлось ему самому.

Разумеется, он ждал, что Николь станет сопротивляться. Он этого желал хотя бы ради того, чтобы доказать ей, кто здесь хозяин. Но через несколько мгновений их близость захватила ее так же, как и его, и, когда ее губы раскрылись, он окончательно потерял голову. Кровь застучала у него в висках. Он воспламенился мгновенно и уже не мог себя контролировать…

– Ты собираешься когда-нибудь есть эту яичницу?

Более чем земной голос тети Беатрис сбросил Райана на грешную землю, и он почувствовал себя школьником, которого застали за рассматриванием порножурналов под простыней.

– Я что-то не очень хочу есть, – сказал он, отодвигая тарелку. – Но все равно спасибо.

На лице Беатрис отразилось неодобрение.

– Тебе надо есть, – строго сказала она. – Я заметила, что аппетит у тебя все время неважный. Не могу поверить, чтобы виной тому была смерть Уильяма, и не думаю, чтобы у мужчины твоей конституции были проблемы с лишним весом.

– Это комплимент? – покосился на нее Райан.

– Это правда, – твердо произнесла тетя Би. – Ты не знаешь, твоя мать собирается вставать сегодня утром? Магнус Харди сказал, что приедет в десять, а сейчас уже около десяти.

– Правда? – удивился Райан. Оказывается, он засиделся над яичницей дольше, чем полагал. – Насколько я знаю, мать собирается встретиться с Магнусом. – И нарочито небрежно спросил: – А Николь уже встала?

– Николь встала давным-давно. – Беатрис начала убирать со стола. – Она позавтракала со мной на кухне в семь утра.

– И где же она? – Голос Райана прозвучал неожиданно резко, но он ничего не мог с собой поделать. Он вдруг испугался, что Николь могла решить, что все позади, и уехать.

– Откуда мне знать? – Тетя Би не любила, когда с ней разговаривают в таком тоне. – Она ушла около часа назад. Я не спрашивала куда.

– Но вы ведь знаете. – Отодвинув стул, Райан поднялся. – Полагаю, вам известно, что Харди захочет видеть и ее тоже?

Беатрис собрала на поднос последние приборы и с вызовом посмотрела на Райана.

– По-моему, она пошла в церковь. Хотела увидеться со священником перед отъездом.

– А, – с облегчением вздохнул Райан. – Ну понятно. Так она скоро вернется?

– Вероятно, – отозвалась Беатрис. – Да, кстати, Мари сейчас начнет убираться в спальнях. Вчера я не велела ей приходить. Из-за похорон, – добавила она после паузы.

Райан кивнул. Мари приходила убирать дом несколько раз в неделю, с тех пор как Амелия и Уильям поженились.

Тетя Би удалилась с подносом на кухню, и Райан, выйдя из столовой, отправился в библиотеку проверить, хорошо ли там горит камин. Магнус боится холода. Райан знал, что, несмотря на бравый вид, старика в холодную погоду частенько мучит артрит.

Кроме того, он хотел хоть как-то отвлечься от воспоминаний о прошлом вечере. Однако, несмотря на свою решимость, он так и не смог избавиться от мыслей о Николь. Сидя за покрытым кожей столом, глядя в окно на голые деревья, снова почерневшие, после того как растаял снег, Райан отдался видениям прошлого. Он пытался вспомнить, когда впервые стал замечать, что Николь становится взрослой…

Кажется, ему было около семнадцати, когда он впервые понял, что Николь уже не ребенок. Правда, в то время она его не слишком привлекала, скорее даже мешала: вечно допытывалась, куда он идет, портила ему отношения с девочками и вообще путалась под ногами. Райан только и делал, что пытался отвязаться от Николь, впрочем он и тогда старался не обижать сводную сестру. В отличие от матери, он никогда не считал, что Николь маленькая стерва.

Наверное, ему повезло, что в то лето, когда Николь исполнилось пятнадцать, он на каникулах получил работу в соседнем городке и уехал. Работал он в кафе, находившемся поблизости от железной дороги, а в свободное время общался с ребятами, путешествовавшими автостопом. Наверное, именно тогда у него и развился интерес к подобного рода путешествиям, оказавшийся впоследствии таким прибыльным делом.

Тогда же он начал фотографировать. Сначала друзей, потом великолепные пейзажи национальных парков. Проявлять и печатать фотографии он научился позднее, когда понял, что это и есть его жизненное призвание.

Его отношения с Николь резко изменились, когда он учился в выпускном классе общеобразовательной школы Кемдена. В шестнадцать лет Николь были в полной мере присущи очарование и свежесть юной женщины, усиливавшиеся тем, что она явно не сознавала, насколько хороша собой. Поскольку она была выше своих сверстниц, то и двигалась совсем не так, как они, и Райана просто завораживали ее стройные лодыжки и длинные – прямо-таки от ушей – ноги. Разумеется, первым, что сразу бросалось в глаза, были ее волосы. Медово-золотистого цвета, они каскадом спадали до самой талии.

Как бы там ни было, но он стал ловить себя на том, что ждет Николь после школы, сидит с ней во время обеденного перерыва на скамеечке, провожает до автобуса. Поскольку ее день рождения приходился на конец учебного года – июнь, а день рождения Райана был в октябре, то есть в начале учебного года, то он учился всего на два класса старше. Ребята из этих классов часто общались между собой, так что никто не увидел ничего особенного в том, что они с Николь так много времени проводят вместе. Дома все было по-другому. Амелия была категорически против того, чтобы Райан ухаживал за Николь. Она предупредила сына, что Уильям этого ни за что не потерпит, хотя, строго говоря, тот никогда не выражал своего неодобрения вслух. Напротив, ему, похоже, было приятно, что его дочь наконец нашла общий язык с членами его новой семьи. Он ведь понятия не имел, что его жена, как и прежде, настроена против Николь.

То лето, перед тем как Райан должен был уехать учиться в университет, выдалось невероятно жарким. Температура воздуха неделями держалась на отметке тридцать градусов, и они с Николь делали все возможное, чтобы хоть как-то освежиться. Речка, протекавшая рядом с Плейн-лоджем, расширялась в небольшую запруду, и это было излюбленным местом встречи молодежи, ибо, несмотря на жару, вода здесь всегда была восхитительно прохладной, а глубина – достаточной, чтобы поплавать.

В то лето они много разговаривали обо всем и ни о чем, делились сокровенными мечтами и мыслями. Их отношения были совсем не похожи на те, что случались у Райана с другими девочками. Разумеется, Николь привлекала его, но больше своей индивидуальностью, а не физически. Ему хотелось быть рядом с ней, но никаких сексуальных порывов при этом не возникало.

Во всяком случае, так он себе говорил.

Райан нахмурился. Тогда ему было нетрудно себя обманывать. Ему было легко притворяться, что на нее приятно смотреть, потому что она затрагивала некие струны в его душе художника. Белая кожа, веснушки вокруг носика, дерзко вздернутые юные грудки придавали фотографиям, которые он делал с нее, естественную чувственность, и Райан лгал себе, что его интерес к ней носит чисто умозрительный характер, полностью свободный от грязных поползновений.

Другое дело – как сама Николь расценивала его внимание к своей персоне. Райан же был настолько слеп, что просто не видел, к чему идет дело. За это лето Николь стала его задушевным другом, и он до сих пор убеждал себя, что понятия не имел, какие опасные формы приняло ее влечение к нему.

До той ночи, когда она без зова явилась к нему в комнату…

Мысли Райана прервал шум мотора. Магнус, мрачно подумал он, ощутив некоторое облегчение оттого, что оторвался от мучающих его воспоминаний. Видит Бог, он не хотел вспоминать о том, что произошло в ту ночь между ним и Николь, ибо перед глазами слишком отчетливо вставало то, что случилось накануне.

Минуту спустя дверь распахнулась и на пороге показалась тетя Беатрис.

– Приехал поверенный, – без особых церемоний объявила она и посторонилась, давая Магнусу Харди пройти. – Мне сказать твоей матери или сам ее позовешь?

– Звать меня нет никакой необходимости, – раздался за ее спиной резкий голос Амелии. – Я уже здесь. – И, бросив на сына вызывающий взгляд, она с улыбкой повернулась к мистеру Харди. – Магнус, – в ее тоне уже не было прежней воинственности, – вы пунктуальны, как всегда.

Поверенный самодовольно напыжился.

– Да, я обычно стараюсь не опаздывать, – отозвался он, подходя к столу, из-за которого только что встал Райан. – Рад, что сегодня вам лучше, миссис Тэлбот. Какая жалость, что вчера вы не смогли к нам присоединиться.

– Да, очень жаль. – Амелия поджала губы.

– Уверен, что вы были в прострации, – сухо отозвался Харди, и у Райана зародилось подозрение, что тот не очень-то верит в болезнь Амелии. Между тем Харди поставил на стол кейс и огляделся. – Где Николь? – спросил он.

– Уже идет, – отозвалась с порога Беатрис. – Снимает сапоги. – Она оглянулась через плечо. – Она ходила в церковь.

– Понятно.

Магнус одобрил это сообщение коротким кивком, а Райан уловил на лице матери тень раздражения. Та прекрасно понимала, что в глазах старого юриста Николь по-прежнему остается здесь хозяйкой. И останется ею, подумал Райан, независимо от того, будет она здесь жить или нет.

Появление Николь в комнате создало некую напряженность. Интересно, я один это ощущаю? – подумал Райан. И мать тоже не так уж равнодушна к своей падчерице, как стремится показать? Не может же она не сочувствовать Николь! В такое время они все должны как-то поддержать друг друга.

Однако Амелия, как обычно, не обращала на падчерицу внимания, и хотя Николь, войдя в комнату, бросила на мачеху нерешительный взгляд, но тоже не сделала попытки преодолеть пропасть, которая их разделяла.

Сам Райан просто не мог глаз отвести от Николь. Сегодня она была в светлой твидовой юбке, подол которой сантиметров на десять не доходил до коленей. Райан понимал, что она не старалась намеренно подчеркнуть красоту своих ног, однако юбка открывала значительную часть стройного бедра, особенно это стало заметно, когда Николь уселась и скрестила ноги. В сочетании с блеском волос и разрумянившимися от мороза щеками это произвело на Райана убийственный эффект.

– Доброе утро, – произнесла Николь. – Извините, что заставила вас ждать. Я заболталась с отцом Мэтью и, боюсь, начисто позабыла о времени.

– Мы вас прекрасно понимаем, – тепло заверил ее Магнус, и Амелия наградила его недовольным взглядом. Он бросил взгляд в сторону двери, где на пороге по-прежнему стояла Беатрис. – Прошу вас, мисс Сэвидж, входите и садитесь. Завещание касается и вас тоже.

По виду Беатрис можно было догадаться, что она с удовольствием избежала бы этой чести, но деваться ей было некуда – пришлось войти и сесть. Убедившись, что все в сборе, Харди уселся за стол и открыл кейс.

Теперь напряжение в комнате ощущалось совершенно отчетливо. Бросив взгляд на мать, Райан увидел, что та стиснула ручки кресла так, что побелели костяшки пальцев. Даже Беатрис не могла скрыть беспокойства, и Райан подумал, что она, наверное, боится оказаться на улице, если дом достанется Амелии.

Если бы она только знала…

Старый юрист извлек из кейса конверт. Похоже, Магнус искренне наслаждается процедурой, подумал Райан. Он-то ведь должен знать, что написано в завещании, и теперь намерен но тянет время, заставляя их томиться в ожидании.

Документы, извлеченные Харди, зловеще зашелестели, и Райан просто физически ощутил, как напряглась его мать. Да успокойся ты, старушка, мысленно велел он, встретив ее безумный взгляд. Хорошо еще, что все остальные не сводят глаз с Магнуса, иначе у них были бы все основания заинтересоваться, почему это Амелия так нервничает. Поверенный прочистил горло и быстро проглядел несколько страниц, которые держал в руках. Затем начал читать монотонным голосом:

– «Я, Уильям Генри Тэлбот, будучи в здравом уме и твердой памяти»…

– Зачем читать эту тягомотину? – Нервы Амелии окончательно сдали, когда она поняла, что Харди намерен зачитать завещание полностью. Но тут же, спохватившись, что ее поведение выходит за рамки приличий, она выдавила улыбку. – Простите. Боюсь, что я не настолько окрепла, как полагала.

Харди фыркнул и обвел взглядом присутствующих.

– Ну разумеется, – произнес он. Непонятно, то ли это был ответ на вопрос Амелии, то ли подтверждение ее нездоровья. – Если никто не возражает, – продолжал он, – не вижу причин, почему бы нам не заняться делом. – Он бросил взгляд на Райана и пошелестел бумагами. – Возможно, вашей матушке не повредит глоточек виски. Мы все можем немного подождать.

– Мы предпочли бы, чтобы вы продолжили, мистер Харди, – подала голос Николь и в кои-то веки заслужила благодарный взгляд мачехи.

– Да, пожалуйста, – подхватила та. – Со мной все будет хорошо. И, покосившись на Райана, прибавила: – Я обычно не пью так рано.

– Да, но сейчас из ряда вон выходящий случай, – не отступал поверенный, и Райан нетерпеливо вздохнул.

– Прошу вас, – с трудом сохраняя спокойный тон, сказал он. – Не могли бы вы продолжить чтение, Магнус? Возможно, после того как вы закончите, нам всем понадобится выпить.

– Что? – Магнус сначала решил, что Райан говорит серьезно, но, уловив иронию в словах молодого человека, он улыбнулся, снова откашлялся и продолжал читать.

В завещании кое-какая недвижимость была отказана третьим лицам, небольшие суммы денег оставлены коллегам и знакомым, например другу семьи доктору Ирвину. Приличное обеспечение было выделено свояченице, и Беатрис вздохнула с облегчением.

– А теперь переходим к усадьбе, – очень серьезно произнес Харди. – Нам всем, естественно, интересно знать, как распорядился мистер Тэлбот своей собственностью, и я не буду держать вас в неведении дольше, чем это необходимо. Разумеется, я обязан напомнить, что завещание имеет абсолютную законную силу. Мистер Тэлбот долго и трудно размышлял, прежде чем принять решение.

– Ох, да читайте же скорее! – подала голос Беатрис.

Ее явно стало тяготить ожидание, и Райан сообразил, что тетке Николь есть что терять. Ведь если Плейн-лодж унаследует Амелия, ее положение в доме окажется под угрозой.

– Хорошо. – Если Харди и был задет резкостью Беатрис, то сумел очень хорошо это скрыть. В третий раз прочистив горло, он стал читать: – «Моей жене Амелии, – он бросил взгляд на вдову, – я оставляю в пользование половину моего дома и все мои личные вещи, за исключением драгоценностей, переданных мне моей первой супругой Норой, которые переходят моей дочери Николь в память о любви, соединявшей меня и ее мать. Я также оставляю существенную сумму денег, чтобы дать возможность моей жене продолжать жить в Плейн-лодже, если она того пожелает, при условии, что моя свояченица Беатрис Сэвидж всегда будет жить в этом доме. Если же моя жена Амелия повторно выйдет замуж: или пожелает жить в другом месте, дом поступит в полную собственность моей дочери Николь, так же, как и в случае смерти моей жены».

После того как Харди зачитал эту часть завещания, раздался отчетливый вздох, хотя Райан не понял, от кого он исходил. Возможно, от матери, хотя с ее стороны было бы крайне неосторожно демонстрировать удивление, ведь это не то завещание, которое она видела. А может быть, этот вздох издала Николь? Очевидно, и для нее завещание оказалось полной неожиданностью.

– Мне продолжать? – после паузы осведомился Магнус Харди. Он явно колебался.

Райан догадался, что поверенный ждал от его матери какой-нибудь выходки, но Амелия была слишком потрясена, чтобы вымолвить хоть слово. К счастью, ее реакция могла быть отнесена за счет шока, который она испытала, узнав, что не унаследовала Плейн-лодж целиком. Поняв, что Харди ждет, Райан мрачно взглянул на него.

– Да, пожалуйста, – сказал он и сжал губы от внезапного раздражения, когда поверенный вернулся к чтению документа.

– «Моей дочери Николь, – продолжал он, ободряюще улыбаясь девушке, – я завещаю вышеназванные драгоценности, а также все мои книги и картины. Кроме того, я завещаю ей половину дома, где мы с ней жили столько лет. Возможно, эта общая ответственность создаст взаимопонимание между моей женой и дочерью, которого никогда не было при моей жизни. Душеприказчиком я назначаю своего пасынка Райана Стоуна».

9

Несмотря на просьбы тети Беатрис, Николь покинула Плейн-лодж сразу после обеда, ибо находиться под одной крышей с Райаном было выше ее сил. Ей необходимо время и пространство, чтобы осознать все происшедшее.

Видит Бог, она не знала покоя с той минуты, как он ее поцеловал. Поэтому-то и ушла из дому с утра пораньше, надеясь обрести покой в уединении церкви, которую посещала еще ребенком. Но церковь тоже навеяла массу воспоминаний, и тогда Николь поняла, что ей остается только уехать.

Жаль, конечно, что пришлось покинуть дом при таких обстоятельствах, подумала она, подзывая такси, чтобы отправиться в гостиницу. Она ведь понятия не имела, что отец может оставить ей Плейн-лодж или какую-то его часть, и даже тот факт, что Амелия сможет жить там, сколько захочет, не мог заглушить в душе Николь гордость – дом останется в семье. В ее семье.

И семье тети Би, с благодарностью подумала Николь. Приятно сознавать, что положение ее тетки в доме осталось незыблемым.

А вот ее собственное положение было гораздо более сложным. Помимо вечной вражды с Амелией, существовала другая проблема: как она сможет проводить хоть какое-то время в Плейн-лодже, работая в Нью-Йорке? Кроме того, Амелия наверняка в ярости из-за того, что покойный муж обвел ее вокруг пальца. Николь ни минуты не сомневалась, что мачеха рассчитывала получить усадьбу целиком. Что же касается Райана… Нет, о нем она сейчас думать не станет. Райан все еще находится в Плейн-лодже, несомненно утешая мать и убеждая ее, что Николь не будет осложнять ей жизнь.

Вечер только начинался, когда Николь сняла номер и распаковала вещи. Она остановилась в одном из крупных отелей, потому что маленьких просто не знала. Однако тот, который она выбрала, был достаточно удобным и безликим, а это как раз то что надо. В конце концов, она здесь не со светским визитом. Ей просто необходимо собраться с мыслями и решить, что делать дальше. Она заказала себе легкий ужин в номер. Можно было бы пойти в ресторан, но так гораздо проще. После ужина Николь, отбросив все дурные предчувствия, позвонила тете Би, сообщила, где она, и предупредила, чтобы та никому не говорила об этом без крайней необходимости.

– Ты должна была остаться здесь, Николь, – упрекнула ее тетка. – Это ведь твой дом. И никому не позволяй утверждать обратное.

– Не позволю, – заверила Николь, вспомнив, что Амелия не сказала никому ни слова после прочтения завещания.

– Вот и позаботься об этом, – твердо заявила тетя Би. – Кто знает, что эта женщина попытается предпринять? Сейчас она в шоке, но это ненадолго. Как только она поймет, что ты сорвала ее планы, ей это очень не понравится.

– Какие планы? – настороженно спросила Николь.

– Продать Плейн-лодж, разумеется. – Беатрис прищелкнула языком. – Ради Бога, девочка, да она уже много лет спит и видит, как бы перебраться в Шербрук!

– Но я думала… – Глаза Николь расширились.

– Что же ты думала? Что у нее с твоим отцом была полная идиллия?

– Но…

– Господи, Ники, неужели он тебе не рассказывал? Мне следовало бы знать, что для этого он был слишком горд. Он и эта… уже много лет спали в разных спальнях.

Николь резко присела на край кровати. Она ведь понятия не имела, что у отца с Амелией что-то не так. Да, он показался ей неестественно жизнерадостным во время их последней встречи в Монреале, но она-то решила, что он скрывал свою болезнь. Ей и в голову не пришло, что за поведением отца кроется что-то еще.

– На что ты намекаешь, тетя Би? – выдавила она наконец, не зная, к чему та ведет, и не будучи уверена, что ей хочется это знать. Набрав побольше воздуха в легкие, Николь спросила: – У нее… есть кто-то другой? Ты это хочешь сказать?

Но тетка, похоже, не собиралась бросаться такими грозными обвинениями.

– Я просто хочу сказать, что не надо все принимать как должное, – тщательно подбирая слова, отозвалась она. – Амелия будет действовать по-своему, можешь не сомневаться.

Николь подавила стон. Похоже, Беатрис не собирается облегчать ей жизнь. Если она захочет узнать больше, придется все разузнать самой. На мгновение Николь пришла в голову мысль, что таким образом тетя хочет заполучить ее назад в Плейн-лодж, но тут она явно потерпела неудачу. Следующие несколько дней Николь намеревалась оставаться на месте.

Пару дней спустя она позвонила своему боссу. Роберт Грейнджер посочувствовал ей, однако четко дал понять, что ждет ее возвращения в Нью-Йорк.

– В последний раз, когда я смотрел на твой стол, его просто не было видно из-под горы скопившейся на нем бумаги, – сухо заметил он. – Тебя нет уже больше недели, Николь. Когда ты вернешься на работу?

– Меня нет ровно неделю, – уточнила она. – Речь идет о моем отце. Мне надо еще немного времени, чтобы уладить дела.

– Понимаю. – Николь четко представила, как он хмурится. – Полагаю, то, что ты унаследовала дом, осложняет дело, да? Ты собираешься его продавать? Не вижу, зачем он тебе нужен.

Николь печально покачала головой. Мнение Роба по поводу недвижимости ей было хорошо известно. Он считал, что человек либо живет в доме, либо продает его. Именно он после развода Николь со Стюартом занимался продажей их дома, избавив ее от множества хлопот. Но он же купил ей уютную квартирку в Гринвич-Вилледже, которая ей так нравилась.

– Я не могу его продать, он принадлежит не только мне, – мягко сказала – Николь, покривив душой. Ведь даже если бы Амелия согласилась продать Плейн-лодж и получить половину денег, сама Николь вовсе не собиралась избавляться от старого дома. – Я же вам говорила: отец оставил половину моей мачехе. Я не могу попросить ни ее, ни тетю поискать себе другое пристанище.

– Ну что ж, тебе решать, – бросил Роберт. – Но ты нужна мне здесь, Николь. Я уже сказал: у нас завал. – Внезапно он замолчал, а потом резко спросил: – Ты ведь ничего не скрываешь от меня, лапочка? Надеюсь, ты не встретила там какую-нибудь старую любовь и он теперь желает, чтобы ты осталась в Канаде?

– Нет! – Протест Николь прозвучал неожиданно яростно, но слишком уж испугала ее мысль о том, что Роберт недалек от истины. – Я приеду. Самое позднее, на следующей неделе. А пока придется обойтись без меня.

Однако слова Роберта задели ее за живое. Неужели она настолько прозрачна, что он даже по телефону догадался, о чем она думает? Или она приписывает ему чрезмерную проницательность, потому что чувствует себя виноватой?

Николь долго лежала без сна, мысли ее все время возвращались к тому роковому вечеру, когда она набралась храбрости и отправилась в комнату к Райану. Ведь именно события того вечера и то, что последовало за ними, так сильно изменили ее жизнь. Не будь их, она не чувствовала бы этой застарелой ненависти к Райану. Впрочем, когда он целовал ее в день похорон, она испытывала вовсе не ненависть. Нет смысла отрицать – она хочет его, хочет так же сильно, как и четырнадцать лет назад…

Тот день выдался жарким, да и вообще лето было на редкость жарким, и фермеры молили Бога о дожде. К концу дня наконец небо затянуло тучами, и весь вечер в отдалении гремел гром.

Именно из-за приближавшейся грозы Николь была такой беспокойной. Во всяком случае, так она себе говорила. Тут совпало и это и то, что она всю вторую половину дня наблюдала, как Райан тренировался со школьной легкоатлетической командой. Николь была невероятно горда тем, что после каждого вида он неизменно возвращался к ней и, к зависти старших девчонок, падал на траву рядом. Его гибкое сильное тело, лежавшее рядом в траве, вызывало у нее чисто физическое влечение. Николь завораживали капельки пота на лбу Райана, и ей отчаянно хотелось прижаться к нему и ощутить вкус его кожи. Наверное, что-то такое отразилось в ее глазах, потому что Райан это заметил.

– Эй, детка, не надо так на меня смотреть, – сказал он. – Иначе можешь получить больше, чем предполагаешь.

– Правда? – дерзко отозвалась Николь, хотя щеки у нее так и запылали, когда Райан накрыл ее руку своей.

Даже это легкое прикосновение вызвало у нее бурю чувственных ощущений. В животе что-то странно затрепетало, и ей ужасно захотелось попробовать, что будет дальше. Она вся дрожала от обуревавших ее незнакомых чувств, надеясь, что Райан сможет объяснить ей, что все это значит.

Однако в тот момент Райана позвали на поле, и, когда он вернулся, момент был уже упущен.

С ним вместе явились его приятели, которые рвались в паб утолить жажду. Некоторым из ребят уже исполнилось восемнадцать, и они живо обсуждали, кто будет пить пиво, а кто нет. Шестнадцатилетняя Николь чувствовала себя чужой в их компании, где в центре внимания оказались девочки постарше.

Домой возвращались все вместе, и, хотя последние несколько метров они с Райаном прошли вдвоем, единственное, о чем он мог говорить, – это о том, что он рассчитывает продолжать заниматься легкой атлетикой в университете. Он был опьянен своим успехом в последнем забеге и, когда они пришли в Плейн-лодж, сразу помчался в душ.

Николь надеялась, что отец с Амелией куда-нибудь уйдут вечером. Однако из-за надвигавшейся грозы все были на взводе, и, поругавшись с мужем по какому-то ничтожному поводу, мачеха удалилась к себе, запретив ее беспокоить. Райан тоже исчез в своей комнате, Уильям заперся в кабинете, и Николь пришлось остаток вечера коротать в одиночестве.

В одиннадцать часов она легла в постель и открыла роман, который с удовольствием читала накануне. Однако смысл слов ускользал от нее, и Николь отбросила книгу.

Мысли о Райане по-прежнему не оставляли ее. Николь казалось, что по какой-то непонятной причине в этот вечер их отношения приняли серьезный характер, и ей ужасно хотелось поговорить об этом с Райаном. Хотелось выяснить, чувствует ли он то же, что и она, испытывает ли хоть какие-то из тех чувств, что переполняли ее с той самой минуты, как он до нее дотронулся, или она выдумала их внезапную близость.

Николь не была совсем наивна в свои шестнадцать. Она знала, как это бывает между мужчиной и женщиной, и уже получила первое четкое представление об этом. Ибо ее отец наверняка не женился бы на Амелии так скоро после смерти матери, если бы она так сильно не притягивала его физически. И, хотя Николь до сих пор не могла с этим смириться, она научилась относиться философски к тому, чего нельзя изменить.

Впрочем, ее чувство к Райану нельзя было и сравнить с тем, что происходило между ее отцом и Амелией. Начать с того, что они были уже такими старыми. Николь даже не была уверена, занимаются ли они «этим» вообще.

Про «это» Николь узнала, когда ей было лет тринадцать, поскольку стало постоянной темой разговоров среди ее сверстниц в школе. Некоторые девочки даже утверждали, что уже занимались «этим», но Николь не верилось, что кто-то из них мог пойти на такой риск. Даже в век сексуальной свободы многие девочки боялись нежелательной беременности и ее последствий. Тем не менее мысль о том, чтобы заняться любовью с Райаном, таила в себе невероятный соблазн. При одном воспоминании о том, как под гладкой кожей выступали мускулы его живота, по спине Николь побежали мурашки. И у него уже были волосы, не так чтобы много, просто легкая поросль на груди, руках и ногах, отчего его загар казался еще темнее. Было ужасно любопытно, есть ли у него волосы между ног. Эти мысли привели Николь в полное смятение. Она всегда презирала девчонок, у которых на уме только один секс. И потом, хотя она много лет знала Райана, ей и в голову не приходило, что она может по-настоящему в него влюбиться. Но, похоже, именно так и случилось.

Другого объяснения своим чувствам Николь не находила. Ее ощущения были столь волнующими, что она поняла – заснуть сегодня не удастся. Страшно хотелось поделиться с кем-нибудь своим открытием. По-настоящему близких подруг у нее не было, а отец… Не рассказывать же ему о таких вещах! Что же касается Амелии, то Николь прекрасно знала, как отнесется к этому мачеха. Оставалось последнее: хоть и было уже поздно, Райан, надо надеяться, еще не спал. Он часто засиживался допоздна за шахматными этюдами.

Выйти из комнаты в такое время было довольно рискованно. Николь с ужасом представила себе, что она будет делать, если ее застанут входящей в комнату Райана.

Несмотря на то что на ней был халат, Николь стало зябко, и коридор показался каким-то призрачным. Она любила поддразнивать Райана по поводу того, что в доме водятся привидения, но сама в это никогда не верила.

Добравшись до комнаты Райана, она облегченно вздохнула. Света под дверью не было, что удивило ее. Николь набралась храбрости и открыла дверь. Ее глазам предстало зрелище, от которого у нее замерло сердце.

Райан крепко спал, и простыня сбилась к его ногам. Он как-то в шутку рассказывал Николь, что спит обнаженным, но она и не мечтала увидеть это собственными глазами. Едва сознавая, что делает, Николь вошла. Она бессильно прислонилась к двери, не сводя глаз с фигуры спящего Райана. Занавески не были спущены, и его обнаженное тело было залито лунным светом, придававшим коже неземной оттенок. Она казалась шкурой мифического существа, о котором Николь недавно читала, будто оно водится в водах Шотландии и принимает человеческий облик, чтобы соблазнять женщин. И Николь поддалась искушению: вместо того чтобы уйти, как ей следовало сделать, она приблизилась к кровати. Постояла некоторое время, просто разглядывая его, но потом искушение взяло верх, и, опустившись на колени, она осторожно провела кончиками пальцев вдоль гладкого изгиба его обнаженного бедра.

– Какого черта?!

Райан вздрогнул и проснулся, испугав Николь до такой степени, что на мгновение она лишилась способности двигаться. Она так и застыла с широко распахнутыми глазами, словно кролик, ослепленный огнями автомобиля, и в полной панике смотрела на Райана.

– Ники! – В первое мгновение Райан растерялся, но быстро пришел в себя и, натянув простыню до пояса, приподнялся на локте. – Что случилось?

– Я… ничего, – пробормотала Николь пересохшими губами, потрясенная тем, что тело Райана пробудилось чуть раньше его, причем в совершенно конкретном месте. – Просто… просто хотела с тобой поговорить.

Райан моргнул и посмотрел на часы, стоявшие на прикроватной тумбочке.

– В половине первого ночи? – недоверчиво спросил он. – Ради всего святого, ты что, не могла подождать до завтра?

– Я… ничего… – Николь внезапно поняла, что жестоко ошиблась. Райан вовсе не придал значения тому, что произошло днем. Да и с какой стати? У него полно подружек, с которыми он может поразвлечься. И потом, что он такого сделал? Подумаешь, взял ее за руку. А она раздула из этого чисто дружеского жеста целую историю. – Я… просто так. – Николь неловко поднялась на ноги. – Извини, что побеспокоила.

– Николь… – В голосе Райана прозвучало раздражение.

Николь поняла, что с нее хватит. Она выставила себя полной дурой, и ей крупно повезет, если Райан не раструбит своим друзьям, какая она идиотка. Ей хотелось добраться до своей комнаты как можно скорее и постараться забыть обо всем. Она уже нашарила ручку двери, как вдруг ей на плечо легла рука Райана и прижала ее к двери.

– Подожди, – приглушенно произнес он. Его дыхание щекотало ей затылок. – Скажи, зачем ты пришла. Я хочу знать.

Николь глубоко вобрала в легкие воздух. Она чувствовала жар его тела. Господи, подумала она, вся дрожа, ведь он стоит совсем рядом!

– Тебе незачем это знать, – пробормотала она.

Однако Райану этого было недостаточно. Он не вылез бы из постели и не догнал ее, если бы не хотел выяснить, что заставило ее совершить такой из ряда вон выходящий поступок. Николь внезапно поняла, что она в опасности, но эта опасность исходит не от Райана, а от нее самой.

– Скажи мне, – настаивал Райан, слегка касаясь губами ее уха. – Ну давай же, детка. —

Он оторвал руку от двери и обхватил шею Николь так, что она оказалась прижатой к нему. – Поговори со мной.

Сердце Николь бешено колотилось. Эта внезапная близость вызвала в ней бурю ощущений, какую она и представить себе не могла, и при мысли о том, что их тела разделяют лишь мужская футболка да легкий халатик, надетые на ней, у нее сладко сжалось внизу живота.

– Николь. – Голос Райана стал хриплым. Случайно или намеренно он скользнул свободной рукой под халатик, обхватил ее бедро и привлек ближе. – Черт побери, Ники, скажи мне что-нибудь. Только не говори, что ты пришла из-за того, что я ляпнул сегодня днем. Я повел себя как дурак. Не следовало мне так дразнить тебя. Это было нечестно.

Николь сглотнула комок. Все ее возбуждение растворилось в унижении, но, когда она попробовала высвободиться, Райан тихонько выругался и крепче прижал ее к себе.

– Не надо, – простонал он, и его рука властно скользнула вдоль ее живота.

Он плотно прижал к себе Николь, и она ощутила, как напряглось его мужское естество. Она подняла на него широко распахнутые глаза. Видимо, ощутив запоздалый укол совести, Райан шепнул дрогнувшим голосом:

– Ты понимаешь, что это безумие?

Только тут она осознала, что он и не думал дразнить ее. Он тоже сильно возбужден, и его слова лишь попытка как-то поправить ситуацию, стремительно выходившую из-под контроля.

– Скажи, чтобы я отстал.

– С какой стати? – прошептала Николь. Ее руки словно сами собой поднялись и заскользили вверх по его груди. Ощущение власти, которую она приобрела над ним, было захватывающим. – Ты ведь на самом деле не это хочешь услышать.

– Ты не знаешь, чего я хочу на самом деле, – глухо произнес Райан, и его пальцы крепко сжали ее подбородок, так, что рот Николь приоткрылся и она прерывисто задышала.

– Разве? – Ей удалось высвободить лицо из его пальцев. – Я ведь уже не ребенок, Райан.

– Это еще неизвестно. – Глаза Райана потемнели от сдерживаемых эмоций, и он накрыл губами губы Николь.

Колени у нее подогнулись, и она ухватилась за его плечи, чтобы не упасть. В его поцелуе было столько страсти, что Николь, хотя и не имела большого опыта по части общения с мальчиками, сразу поняла разницу между поцелуем Райана и неловкими потугами, с, которыми ей прежде приходилось сталкиваться. Во-первых, Райан знал, что делает, а во-вторых, впервые в жизни поцелуй не был Николь неприятен.

– Ники, – хрипло прошептал Райан. Он спустил с плеч Николь одежду, обнажив шелковистую кожу, отодвинул золотисто-рыжие локоны, выбившиеся из косы, заплетенной на ночь, и легко коснулся губами трепещущей плоти. – Я хочу тебя, и ты это знаешь. Но это неправильно.

Решимость Николь поколебалась, но лишь на мгновение.

– Это для меня самой, – яростно прошептала она и, обвив рукой его шею, приподняла ногу и погладила его лодыжку. Этот жест она подсмотрела в какой-то пьесе и сейчас была поражена, насколько он возбудил их обоих. – Я хочу тебя. Что тут неправильного?

– Бог его знает, – простонал Райан. Его руки сжали ее ягодицы, он слегка приподнял Николь и прижал к себе. – Может, и ничего, – шепнул он, словно стараясь убедить себя, но тут Николь обхватила его ногами, и, прекратив бесполезную борьбу, Райан отнес ее на кровать.

На какое-то мгновение, когда он снял с нее халат и стал стаскивать футболку, Николь охватила паника. Прикосновение прохладной простыни к ее разгоряченной коже отрезвило ее. Однако это длилось совсем недолго. Когда Райан опустился рядом на колени и взял в рот набухший сосок, Николь показалось, что она сейчас умрет от наслаждения. Руки Райана заскользили по ее телу, и время остановилось. Николь всегда считала себя слишком длинной и тощей, но Райан, похоже, не разделял ее мнения. В его глазах, когда они встретились с глазами Николь, светилось подлинное удовлетворение, и она вдруг обнаружила, что инстинктивно двигается в такт его движениям, выгибает спину и самым бесстыдным образом раздвигает ноги.

Впрочем, с Райаном она ничего не стыдилась, даже когда он взял ее руку и предложил ей потрогать его член. Он оказался горячим, твердым и поразительно гладким, словно сталь, покрытая бархатом. Однако, как бы ни хотелось Николь подольше делить с ним наслаждение, стоило ей до него дотронуться, как он застонал.

– Не могу… не могу больше, – сдавленно прошептал он и со стоном вошел в нее.

Сначала он двигался медленно, затем все быстрее и быстрее, не в силах сдержать нетерпение. Мышцы Николь на мгновение напряглись, но потом расслабились, принимая его. Ей казалось, что это никогда не кончится, и она с трудом сдерживала стоны. Николь была готова к тому, что будет больно, но то, что после первого мгновенного дискомфорта она начнет получать удовольствие, явилось для нее полной неожиданностью. Девочкам в школе, горевшим желанием поделиться опытом, по-видимому, никогда и не снился такой любовник, как Райан. Он умело сдерживал себя, и вскоре Николь обнаружила, что двигается с ним в одном ритме, двигается к кульминации. Движения его гибкого тела ускорились, и Николь могла лишь беспомощно цепляться за него. Она вонзила ногти в его плечи, обвила его ногами, издавая тихие прерывистые стоны.

А потом произошло то, что казалось ей невозможным. Он внезапно вошел в нее с такой силой, что на мгновение показалось, что она все же не сможет принять его. Однако она смогла: стон удовлетворения, вырвавшийся у Райана, подтвердил это, смешавшись с криком, сорвавшимся с губ Николь, когда ее затопила волна немыслимого наслаждения. Ей хотелось плакать. То, что случилось, было так прекрасно, и ощущение вздрагивавшего тела Райана поверх ее собственного дарило Николь чувство полного довольства. Теперь она стала женщиной. Она любила Райана, и он любил ее. Никто не мог ничего сказать или сделать, чтобы изменить их чувства.

Как же она ошибалась, с дрожью отвращения подумала Николь. То, что произошло потом, было так гадко, так отвратительно! Она даже вспоминать об этом не могла без содрогания.

Как можно было предвидеть, все им испортила Амелия. Хотя почему им, с горечью поправила себя Николь. Только ей. Поведение Райана после той ночи лишь подтвердило то, о чем говорила его мать. Однако когда в ту ночь Амелия ворвалась в комнату и обнаружила их, Николь не могла мыслить связно. Она лишь мигала в ярком свете, как крот, вытащенный из норы.

Конечно, она была потрясена и страшно пристыжена тем, что их обнаружила именно Амелия. Искаженное гневом лицо мачехи сразу уничтожило то ощущение гармонии, которое возникло между ней и Райаном. Как удалось Амелии сдержаться и не наорать на них, осталось для Николь загадкой.

Разумеется, у Амелии были причины для бешенства. Это был ее дом, и они растоптали ее доверие. Николь признавала это, как и тот факт, что мачехе должна была быть ненавистна мысль о том, что Райан подвел ее именно с Николь. Но вот простить того, что Райан вместе с матерью договорились держать все в секрете, она не могла.

Надвигавшаяся гроза, по-видимому, тоже не давала Амелии спать. Жара и влажность стали совсем невыносимыми, и она спустилась вниз попить воды. Там-то до нее и донеслись стоны Николь.

В тот момент, припомнила Николь, она радовалась, что их обнаружил не отец. А пока, неловко выбираясь из постели Райана и кое-как натягивая халатик, чтобы прикрыть наготу, она была для Амелии великолепной мишенью. Лишь позже Николь сообразила, что у Амелии имелись свои причины не выдавать падчерицу отцу. И дело было вовсе не в том, чтобы спасти Николь от наказания. Амелия лишь стремилась уберечь сына от того, что считала самой большой ошибкой на свете.

Одному Богу известно, что Амелия наговорила Райану после того, как Николь ушла. Николь показалось, что будет лучше, если она убежит. Однако, как потом выяснилось, поддавшись требованиям Амелии, она создала прецедент, уже не имевший обратного хода. Мачехе не составило особого труда проследить, чтобы Николь больше не оставалась с Райаном наедине вплоть до его отъезда в Европу. Николь даже не знала, какие у него планы, но приготовилась ждать, уверенная в том, что рано или поздно Райан что-нибудь придумает, чтобы они были вместе.

Но этого не случилось. В одно прекрасное утро она проснулась и узнала, что накануне Райан уехал. Он не попрощался, не оставил даже записки, не извинился, что все так получилось, а, поскольку отец Николь ничего не знал, ей было не с кем поделиться своим горем.

Николь повернулась и резко ударила кулаком по подушке, жалея, что это не голова Райана. Как она могла позволить ему поцеловать ее, с болью подумала она. Как вообще могла подпустить его к себе настолько близко, чтобы у него хоть на мгновение возникла мысль о том, что ей нужны его иудины поцелуи! Он нисколько не изменился. Такой же двуличный, как тогда, только теперь дурит голову другой девушке. Бедная дурочка!

Николь чихнула и попыталась устроиться поудобнее в кровати, но воспоминания не давали ей покоя. Ведь с отъездом Райана история не кончилась. Через пару недель у нее случилась задержка, давшая ей новый повод пожалеть о своей беспечности. Около месяца Николь пребывала в состоянии тихой паники, не зная, что делать, куда кидаться. У нее и в мыслях не было обратиться к первому попавшемуся врачу, а доктор Ирвин был другом семьи. Как она могла ему рассказать?

А потом в один день все кончилось. Утром, убирая комнату и размышляя, что она будет делать, если отец от нее отречется, Николь внезапно почувствовала резкий спазм внизу живота. Боль была в сто раз сильнее, чем при обычной менструации, и Николь едва успела добежать до ванной, ощущая, как по ногам ползет липкая жидкость.

Самое противное было то, что и это стало известно Амелии. Она как раз явилась искать Николь, когда та пыталась уничтожить следы происшествия, оставшиеся на полу ванной. О, Амелия ее пожалела, с горечью вспомнила Николь. Она чуть не плакала из-за того, что падчерица потеряла ребенка, хотя должна была бы плясать от радости. Впрочем, вмешательство Амелии позволило Николь обойтись без помощи доктора Ирвина. Теперь, вспоминая об этом, Николь поражалась, насколько осведомленной оказалась ее мачеха о выкидышах. Она ободряла Николь, убеждая ее, что все обойдется, помогала пережить потерю. Николь позднее раздумывала, не было ли выкидышей у самой Амелии. Ведь это было по-настоящему странно: родив Райана в почти подростковом возрасте, Амелия прожила чуть ли не тридцать лет, ни разу не забеременев.

Однако сейчас развивать свои подозрения Николь не хотелось. А тогда она остро переживала случившееся и не видела дальше собственного носа. Даже угроза Амелии, что, если Николь кому-нибудь расскажет об этой истории, она немедленно доложит все ее отцу, показалась в то время вполне оправданной. Разумеется, позднее Николь поняла, почему мачеха так услужливо предложила свою помощь, почему так старалась замять эту историю. Она не желала, чтобы ее отголоски дошли до ее драгоценного сына. Она защищала Райана, стремясь к тому, чтобы того не отягощало незаслуженное чувство вины.

К сожалению, эта история все время стояла между ней и мачехой, и, похоже, ей суждено было стоять между ними всегда. Поэтому их отношения так и не изменились. Уильям надеялся, что, когда Николь станет постарше, они с Амелией смогут лучше понять друг друга. Однако Николь так и не смогла забыть о прошлом, да и Амелия не давала ей этого сделать.

Поэтому Николь и отказалась вернуться в Плейн-лодж после окончания университета и так поспешно выскочила замуж за Стюарта Грейнджера, хотя и знала, что вовсе не любит его как должно. Ей хотелось уехать как можно дальше, и она надеялась, что граница, разделившая ее и Райана, поможет ей обрести лучшую жизнь.

И она ее обрела, свирепо сказала себе Николь. Пусть ее брак не сложился, но в этом Стюарт виноват не меньше, чем она сама.

Снова встретиться с Райаном явилось для нее риском. Николь была уверена, что сумеет справиться с собой. Ей была невыносима мысль о том, что он по-прежнему имеет над ней власть, хотя, похоже, это правда…

10

– Вы хорошо себя чувствуете, мистер Райан?

Джордж задержался, убирая тарелку с почти нетронутым спагетти, и озабоченно взглянул на своего хозяина. Прослужив в доме восемь лет, он хорошо изучил привычки Райана и сразу чувствовал, когда тот был не в настроении. Однако таким он Райана еще не видел: с самого возвращения он почти не притрагивается к еде, и добрый старик стал за него волноваться.

– Да, все в порядке. – Райан откинулся на спинку стула и устало взглянул на Джорджа. Сто раз ведь говорил, что ему не нравится это дурацкое обращение «мистер Райан», подумал он. Впрочем, Джордж, обычно всегда знавший, когда лучше отступить и не настаивать, в этом вопросе был непреклонен и упорно продолжал величать хозяина «мистером». – Наверное, я все никак не привыкну к перемене обстановки, – заметил Райан, видя, что Джордж не уходит. – Не люблю сидеть сиднем целый день и ничего не делать, но, похоже, эта экзотическая поездка на Ближний Восток меня совсем вымотала. Джордж пристроил тарелки на сгибе локтя и поморщился.

– Вы же вернулись почти три недели назад, мистер Райан. Не может быть, чтобы вы до сих пор страдали от разницы во времени. Не вешайте мне лапшу на уши.

– Лапшу? – Райан лукаво приподнял брови. – С каких это пор вы стали употреблять такие выражения?

– Не пытайтесь увильнуть, мистер Райан. – Тонкие губы Джорджа сжались в узкую полоску. – Что-то случилось, правда? – Он вздохнул. – Мне не следует об этом знать?

– Если вы думаете, что у меня какая-то смертельная болезнь, о которой я вам не рассказываю, то ничего подобного. Я здоров как бык, насколько мне известно.

– Тогда почему?..

– Я просто не голоден. – Райан начал терять терпение. – Я… перекусил в обед, и хватит об этом.

– Но это же было шесть часов назад, не меньше…

– Я сказал, хватит.

– Очень хорошо.

Джордж удалился из столовой, с трудом скрывая неодобрение, и Райан, подавив желание выругаться, вышел следом и направился в кабинет. Здесь же, на первом этаже, кроме столовой и кабинета, располагалась еще необыкновенно уютная гостиная. Второй этаж занимала спальня Райана и две гостевые комнаты. Темная комната, где он проявлял пленки, находилась в подвале рядом с комнатами Джорджа. Летом Джордж иногда накрывал стол позади дома в маленьком обнесенном стеной садике, который сейчас был занесен снегом и в отсвете окон казался призрачно прекрасным.

Он любил свой дом – элегантный старинного вида особняк с наружной чугунной лестницей. Дом дышал покоем и тишиной, и Райан всегда любил возвращаться сюда из долгих странствий. Однако теперь он был не способен оценить спокойную прелесть своего жилища. Войдя в кабинет, Райан первым делом подошел к бару и плеснул себе щедрую порцию виски. Он чувствовал, что не сможет расслабиться, пока жгучая жидкость не разогреет кровь. Ощутив, как по телу разливается желанное тепло, он устало вздохнул. Черт побери, плохо дело, если для того, чтобы нормально функционировать, приходится поддерживать силы с помощью алкоголя. Что с ним творится? Старик прав – он изменился.

Райан допивал виски, когда на пороге возник Джордж.

– Подать вам десерт, мистер Райан? – натянуто спросил он, всем своим видом выказывая неодобрение.

Поставив стакан на стол, Райан покачал головой.

– Не сейчас, – сказал он, постаравшись придать голосу извиняющиеся нотки. – Я… мне нужно будет уйти. Я обещал Тиму Маккензи показать пробные снимки, как только они будут готовы. Большую часть я уже сделал.

Снимки эти были еще одной причиной плохого настроения Райана. Он приехал из Плейн —

лоджа два дня назад и с тех пор почти не работал. Большая часть пленки не была даже проявлена, и если уж ему и придется идти к Тиму, то лишь для того, чтобы извиниться за задержку. Разумеется, Маккензи поймет. Не каждый же день в семье кто-то умирает. И если неспособностью сосредоточиться Райан был обязан не столько горю, сколько мыслям о завещании, которое его мать выудила из сейфа Уильяма, то Тиму знать об этом вовсе не обязательно.

Надо решить, как поступить с завещанием. Райан ведь даже не знает, имеет ли оно законную силу, хотя завещание было по всем правилам подписано и заверено в присутствии двух свидетелей. Их имена были Райану незнакомы, но Уильям, судя по всему, доверял этим людям. Амелия требовала, чтобы завещание было уничтожено. Это было бы проще всего. Похоже, о втором завещании никто не знает. Николь уж точно. Она уехала из Плейн-лоджа сразу после чтения завещания, даже не попрощавшись. Николь явно не собирается жить там, во всяком случае сейчас, а усадьбу она и так получит, если мать Райана вторично выйдет замуж.

Или умрет. Эта мысль не доставила Райану удовольствия. Он не мог так просто примириться с мыслью о том, что Амелия может покинуть этот бренный мир. В конце концов, какая бы ни была, она его мать. И что бы ни натворила, какие бы тайны от него ни скрывала, она была женой Уильяма. Неужели он не мог оставить ее в доме, в котором они столько прожили вместе? По каким-то ему одному известным причинам Уильям Тэлбот изменил завещание, и теперь Райан мог только гадать, что вызвало эту перемену. Что такого сделала Амелия? На какой лжи поймал ее Уильям? Каким же было ее предательство, раз старик решил, что она не заслуживает права жить в Плейн-лодже? За те дни, что он провел в усадьбе после отъезда Николь, Райан так и не нашел ответа. Мать не делала и не говорила ничего такого, что могло навести его на подозрения, а тетя Би тщательно скрывала как свои мысли, так и местонахождение Николь. Если она и знала, где племянница, то молчала об этом. Райан ломал себе голову, не будет ли лучше оставить все как есть. Видит Бог, он не хочет стать тем человеком, который выгонит мать из Плейн-лоджа. Однако, позволив ей поступить по-своему, он предаст все, во что когда-то верил. И до тех пор, пока этот вопрос не будет решен, он обречен на бессонные ночи.

Поэтому-то он и привез завещание с собой в Монреаль, а заодно и ключ от сейфа. Хотя мать клятвенно заверила, что не будет больше рыться в бумагах покойного мужа, Райан считал, что лучше не подвергать ее искушению.

Итак, он ей не доверяет, мрачно признался себе Райан, размышляя о завещании, надежно запертом в ящике его письменного стола. Так или иначе, а решать вопрос придется ему, и, пока он не получит возможности рассказать все Николь, он просто не может давать обещаний, которые не в состоянии выполнить.

– Как скажете, мистер Райан.

Недовольный голос Джорджа вернул его к действительности. Ясно, что парой дежурных слов от него не отделаешься, и Райан мрачно подумал, до чего он докатился. Все началось со смерти Уильяма. Он отказывался признать, что его благополучный мирок потрясла встреча с Николь.

Однако, прежде чем он успел что-то сказать, зазвонил телефон. Джордж приподнял бровь, словно спрашивая, взять ли трубку, однако Райан решил ответить сам. Правда, шансы к тому, что это Николь, равнялись нулю.

– Райан! – Голос Кристин прозвучал как-то пронзительно и незнакомо. – Райан, это я! Угадай, где я? – И, не дожидаясь ответа, она воскликнула: – Здесь, в аэропорту. Съемки сократили, потому что две девушки заболели, и я приехала раньше. Верно, здорово? Ты скучал по мне?

– Я… да, конечно. – Райан поднял глаза на Джорджа и незаметно пожал плечами. – Это… замечательно, Кристин. – Он постарался вложить в голос нотку радости, что было крайне трудно, ибо он почти не вспоминал о своей подружке за эти три недели. – Ты меня случайно застала. Я как раз собирался уходить.

– Уходить? – В голосе Кристин зазвучали неприятные нотки. – Я говорю, что прилетела с другого конца земли, чтобы быть с тобой, а ты мне заявляешь, что собрался уходить. Ты, наверное, шутишь, Райан?

– Боюсь, что нет. – Райан подавил вздох, с иронией подумав, что, кажется, собрался настроить против себя всех, кто был ему небезразличен. У него уже произошла страшная ссора с матерью, когда та обнаружила, что он забрал ключ от сейфа. Зачем еще создавать себе осложнения? И Райан изобразил живейший интерес. – Я рад снова слышать твой голос, Крис. Как прошла поездка, хорошо?

– Можно подумать, это тебя интересует. – Кристин не скрывала раздражения. – Я хотела попросить тебя приехать за мной в аэропорт, но ты, видимо, слишком занят. Могу тебе сообщить, что мы покинули остров на рассвете, чтобы успеть на самолет, вылетавший из Нью-Йорка. Я замерзла и устала. И хочу поскорее добраться до дому и принять душ. Я-то думала, что ты ко мне присоединишься.

– Послушай, Крис… – Райан застонал.

– Не пытайся ко мне подольститься, Райан. Ты ведь даже не можешь бросить дела, чтобы встретиться с женщиной, которую, как ты утверждаешь, любишь. Ты хоть помнишь, сколько мы не виделись?

– Да, я знаю, но…

– Но все равно не передумаешь, да? Иногда мне начинает казаться, что тебе на меня наплевать.

Райану и самому уже начало так казаться, и, когда Джордж, возившийся в комнате, пока он разговаривал, повернулся и вопросительно посмотрел на него, ему стало совсем тошно.

– Хорошо, – со вздохом согласился он, поморщившись при виде лица Джорджа. – Забудь о том, что я сказал. Я еду. Да, прямо сейчас. Скажи, где тебя искать.

– Снова меняются планы? – чопорно спросил Джордж, когда Райан повесил трубку и устало вздохнул.

– Да уж.

– Выпьете кофе перед отъездом?

– Нет, – пробурчал Райан. – Перехвачу в аэропорту.

– В аэропорту? – Джордж сделал вид, что не понял о чем речь.

– Да, – не поддался на провокацию Райан. – Кристин вернулась. Я еду за ней.

Из дома Кристин Райан вышел уже за полночь. Формальности в аэропорту заняли больше времени, чем он ожидал, а потом пришлось вызволять «мерседес», который вывезли на стоянку из-за того, что он был неправильно припаркован. Так что в город Райан ехал в прескверном настроении, и его раздражение еще усилилось, когда они прибыли в квартиру Кристин и та не смогла найти ключ. В конце концов он отыскался на дне чемоданчика, который она брала с собой в самолет как ручную кладь, но сначала Райану пришлось перерыть машину сверху донизу, ибо Кристин пребывала в полной уверенности, что, когда они уезжали из аэропорта, ключ был на дне ее сумочки. Отказ Райана зайти вызвал новые препирательства, но к тому времени он уже слишком устал, чтобы ублажать ее. Пообещав позвонить на следующий день, он прыгнул в «мерседес» с явным облегчением, которое его слегка озадачило.

Когда Райан вернулся домой, в блокноте рядом с телефоном оказалось записанное сообщение. Решив, что это звонила Кристин, проверявшая, сразу ли он поехал домой, Райан едва взглянул на записку. Джордж всегда оставлял такие сообщения, если отвечал по телефону в отсутствие хозяина, и Райан подумал, что это какая-нибудь ерунда. Он уже повернулся, чтобы отойти, как вдруг в глаза ему бросилось имя «Беатрис Сэвидж». Естественно, заинтересовавшись, зачем он понадобился тете Би, Райан протянул руку к блокноту.

Послание было кратким и четким. Вечером в отсутствие Беатрис и Амелии в Плейн-лодж кто-то проник, и, будучи уверенной, что Николь расстроится из-за этого, Беатрис просила Райана связаться с племянницей и самому сообщить ей неприятную новость. Далее следовал адрес гостиницы, где остановилась Николь, и Райан невольно подумал: какая ирония, что сейчас ему дали информацию, доступ к которой был прежде для него закрыт. Надо бы перезвонить Беатрис и сказать, чтобы поискала другого мальчика на побегушках. Интересно, что украли, мелькнуло у него в голове. Райан отогнал предательские мысли о том, что здесь как-то замешана Амелия. Нахмурившись, он порвал записку, смял ее и бросил в мусорную корзину. Если бы он не уехал, то смог бы, наверное, что-то предпринять еще сегодня.

Как бы там ни было, придется подождать до завтра. Если он приедет в отель достаточно рано, то успеет перехватить Николь, пока та не ушла. Если она, конечно, куда-то уходит. Райан понятия не имел, чем Николь заполняет свое время и почему так срочно уехала из Плейн-лоджа. Он не льстил себя надеждой, что она сделала это из-за него, хотя и не мог избавиться от чувства вины. Наверняка у Николь имеются друзья в Монреале, ведь у ее хозяина есть здесь офис. И, скорее всего, она проводит время с коллегами. Только вот с мужчинами или женщинами? Да какая ему разница, в конце концов? Хотя Райан и понимал, что Николь вряд ли куда-то соберется до девяти, в семь часов он был уже на ногах, чем привел в полное изумление Джорджа, просматривавшего утренние газеты за чашкой чая. Райан тут же стал расспрашивать его о звонке.

– В какое время она звонила? – спросил он, отказавшись от предложения Джорджа приготовить кофе и наливая себе чай. – Она не сказала, вора поймали? Из записки ничего не ясно.

– Мисс Сэвидж не вдавалась в подробности, – отозвался Джордж, откладывая газету. – По-моему, она вообще не хотела со мной говорить. Она сказала только, что в дом кто-то вломился, и попросила, чтобы вы передали это миссис Грейнджер. Полагаю, она считает, что вы сами можете в любое время перезвонить ей. Мне показалось, что она хотела свести разговор до минимума.

Интересно, знает ли его мать, что Беатрис звонила ему? А если нет, то почему? И почему Амелия не позвонила сама? Искушение позвонить матери и спросить напрямик было велико, но Райан ему не поддался. Разговаривая с матерью, он предпочитал видеть ее лицо, как ни стыдно было в этом признаться.

Пока Джордж готовил ему тост, Райан все же перезвонил Беатрис, разумно предположив, что мать в такую рань все равно спит. К его облегчению, тетя Би сама сняла трубку и, похоже, вовсе не удивилась, услышав его голос.

– Что там насчет этого взлома? – спросил Райан, решив, что нечего ходить вокруг да около. – Что случилось?

– Ты виделся с Николь? – ответила вопросом на вопрос Беатрис, и Райан раздраженно вздохнул.

– Не успел еще, – коротко отозвался он. – Я рассчитывал, что вы мне расскажете поподробнее. Что украли?

– Я бы не хотела обсуждать это по телефону, – поколебавшись, сказала Беатрис и, поняв, что Райан ждет, неохотно прибавила: – Я сама точно не знаю, что украли. Мы… еще проверяем.

Райан с трудом подавил нетерпение.

– Но это было ограбление? – не сдавался он и услышал, как Беатрис, изображая оскорбленное достоинство, прищелкнула языком.

– Я бы предпочла поговорить об этом с Николь, если ты ничего не имеешь против.

Райан подавил внезапно возникшее желание спросить, какого черта тогда она сама не позвонит племяннице. Впрочем, он понимал нежелание Беатрис что-либо ему рассказывать, ведь на самом деле это касается Николь.

– Вы снова поедете в Плейн-лодж? – спросил Джордж, когда Райан, намазав масло и мармелад на тост, как раз собрался отправить его в рот. – Я полагаю, что вы поедете к миссис Грейнджер после ленча?

– Прямо сейчас, – отозвался Райан с набитым ртом. – Извините. – Он быстро допил остатки чая и улыбнулся. – Тост был просто восхитителен.

– Неужели не хотите еще?

– Потом перекушу, – пообещал Райан. – Да, и если позвонит мисс Лафайетт…

– Я скажу, что вас вызвали по срочному семейному делу, – сухо отозвался Джордж, и Райан наградил его благодарной улыбкой.

– Я ваш должник, – сказал он, направляясь в холл. – Я дам знать, как обстоят дела, как только сам что-нибудь узнаю.

11

Швейцар в форме с сомнением оглядел Райана, когда тот прибыл в «Уэст-отель». Впрочем, он уже привык к тому, что постояльцы – любители повеселиться по ночам – частенько являются только к завтраку, а у Райана, одетого в черный свитер, черные джинсы и такого же цвета кожаный пиджак, вид был вполне подходящий. К тому же он не успел побриться, и темная щетина, покрывавшая щеки и подбородок, подчеркивала его небрежную элегантность.

Наверное, следовало позвонить Николь, а не сваливаться как снег на голову. Испытывая что-то вроде угрызений совести, Райан пересек отделанный мрамором вестибюль и направился к стойке регистрации. На самом деле он просто не хотел, чтобы Николь связалась с Плейн-лоджем. Ведь его мать может Бог знает как раздуть ситуацию. Она испортит Николь настроение, а Райан не может этого допустить, пока не поговорит с ней о более серьезных вещах и не выяснит ее реакцию на завещание.

Девушка за стойкой была сама любезность, и ему без труда удалось узнать, в каком номере остановилась Николь. Поднимаясь в лифте на шестой этаж, Райан ощущал, что его сердце бьется быстрее, чем ему хотелось бы, а подойдя к номеру Николь, обнаружил, что его ладони стали противно влажными. Что, черт возьми, с ним происходит? – раздраженно подумал Райан. Он ведь уже не подросток, и перед встречей с Кристин, например, с ним такого не бывало никогда. Да и вообще – перед встречей с любой женщиной. Тем более что Николь ему не чужая, она все-таки его сводная сестра.

В первый раз ответа на его стук не последовало, и Райан, стиснув зубы, постучал снова. За тяжелой дверью не было вообще никаких признаков движения, и он решил, что Николь, наверное, еще спит. Ведь, в отличие от него, она не мается дурью после их встречи в Плейн-лодже. Райана так и подмывало повернуться и уйти, а потом сообщить тете Би, что он не смог связаться с Николь. Глазок в двери словно издевался над ним. А что, если он ошибся? Что, если она стоит за дверью и наблюдает за ним? Райан нахмурился. Он не любил, когда кто-то развлекался за его счет.

Нет, это уже паранойя какая-то, теряя терпение, подумал он. Пока Райан размышлял, что делать дальше, он вдруг уловил из-за двери звук льющейся воды. Вот оно что – Николь принимает душ. Поэтому-то она и не открывает. Звук воды внезапно прекратился, и тут Райану в голову пришла новая мысль. Коридор наверняка просматривается службой безопасности. Кроме Райана, здесь никого сейчас нет, и его долгое стояние под дверью наверняка уже стало казаться подозрительным. Ладно, со вздохом подумал он, последняя попытка. Если она не откроет, он спустится в вестибюль и попробует позвонить по телефону. Не хватает еще, чтобы его задержали как злоумышленника.

Испытывая чувство неловкости, Райан постучал еще раз. Сознание того, что за ним следят, только усугубляло ситуацию, и он вздохнул с облегчением, услышав движение за дверью. Был неприятный момент, когда он испугался, что, заглянув в глазок и увидев его, Николь решит не открывать, но тут раздался щелчок и дверь открылась.

В первую минуту Николь лишь молча стояла у двери, облаченная в толстый банный халат, какими отели обычно снабжают постояльцев, и с полотенцем, обернутым вокруг головы в тщетной попытке удержать непокорную гриву. Однако рыжие кудри выбивались из-под полотенца и влажными завитками падали ей на плечи, составляя резкий контраст с белым воротником халата.

– Привет, – сказал Райан, видя, что Николь молчит, и по-прежнему спиной ощущая присутствие видеокамер. – Можно войти?

– Зачем?

– Потому что за нашей беседой наблюдают, – ровным тоном ответил он. – Я стучу уже пять минут, и это становится подозрительным.

– Я была в…

– В душе, я вижу. – Не удержавшись, он окинул Николь оценивающим взглядом, и на его лице мелькнула ироническая улыбка. – Ну так как, возьмешь на себя ответственность за арест ближайшего родственника?

Под его взглядом губы Николь сжались в тонкую линию, но на сей раз она не стала возражать против их «родства».

– В таком случае тебе действительно лучше войти, – произнесла она, отступая в сторону, и Райан с благодарностью покинул зону наблюдения и вошел в номер.

Николь, едва дождавшись, когда он войдет, нырнула в ванную. К тому времени, когда Райан закрыл за собой дверь, ванная была уже надежно заперта, и он раздраженно вздохнул. Ну и что дальше?

– Нам надо поговорить! – крикнул он, приблизив лицо к двери ванной. – Не можешь же ты там вечно отсиживаться.

Ответом было гробовое молчание, и Райан уже собрался рявкнуть, чтобы она перестала вести себя по-детски, как вдруг дверь приоткрылась и оттуда высунулась голова Николь.

– О чем нам говорить?

– Выходи, и я тебе скажу, – ответил Райан, злясь на себя за то, что, помимо всего прочего, ему приходится бороться с эмоциями совершенно другого рода. Нарочно отойдя в другой конец номера, он спросил: – Ты разговаривала с теткой?

Похоже, в кои-то веки он нашел правильную тактику. Поплотнее закутавшись в халат, Николь покинула безопасную ванную и вошла в комнату. Она была босиком, и это не лучшим образом подействовало на разыгравшееся воображение Райана. Так же, как и то, что шторы в номере были еще спущены. День за окном только занимался, и комната освещалась лишь слабым светом прикроватной лампы.

– С какой стати мне было разговаривать с тетей Би? – по-прежнему настороженно спросила Николь.

– Она звонила мне вчера вечером.

– Тебе? – Николь была явно удивлена.

– Да, мне. – Райан постарался не злиться на ее реакцию. – По-видимому, иногда и от меня есть какая-то польза.

– Продолжай. – Николь поджала губы.

– Ну… – Легко сказать! – Вчера вечером в Плейн-лодж вломились воры.

– Что? – Николь побледнела. – Боже! И что украли?

– Понятия не имею, – отозвался Райан. – Старушка не пожелала со мной об этом говорить. Она лишь хотела, чтобы я сообщил тебе новости. Наверное, боялась, что ты расстроишься.

Но вот единственная ли это причина? Николь вовсе не кисейная барышня, невольно подумал Райан.

– Поверить не могу, – покачала головой Николь. – И зачем кому-то вламываться в Плейн-лодж?

– Зачем люди вообще совершают такие вещи? – сухо отозвался Райан. – Человек умер, и это невольно привлекло внимание к усадьбе. Наверное, воры решили посмотреть, чем там можно поживиться.

Впрочем, сам он не очень-то в это верил. В Плейн-лодже были крепкие стены, что должно было отпугнуть воров. Кроме того, любой, кто хоть немного понаблюдал бы за домом, знал бы, что там обычно всегда кто-то есть, и то, что ограбление – если, конечно, это ограбление – было совершено, когда Амелии и Беатрис не было дома, не могло быть простым совпадением.

– И тетя Би больше ничего тебе не сказала?

– Нет. – Райан сокрушенно покачал головой. – Что ты собираешься предпринять?

– Наверное, лучше будет, если я сама позвоню тете.

– Думаешь, это разумно? – нахмурился Райан. – Полагаю, тебе не хотелось бы обсуждать это с моей матерью?

– При чем тут твоя мать? – удивилась Николь. – Ты же сказал, что тебе звонила тетя Би.

– Да, – вздохнул Райан. – Но ты уверена, что, когда позвонишь, именно она возьмет трубку?

В этом Николь быть уверена не могла.

– И что, по-твоему, я должна делать? – неохотно спросила она.

– По-моему, старая дама ждет, что ты приедешь, – ровным тоном отозвался Райан.

– Ты так считаешь?

Николь задумалась, теребя лацканы халата. Это движение сразу напомнило Райану, что под халатом на ней наверняка ничего нет и что у нее нежная и шелковистая кожа.

– Пожалуй, да, – пробормотал он, притворяясь, что его вдруг крайне заинтересовали носки собственных ботинок. – И… если тебя надо подбросить, дай мне знать.

– Подбросить? – с сомнением переспросила Николь, и Райан в который раз обругал себя за то, что ввязался в это дело.

– Да, – коротко произнес он. – Полагаю, мне бы тоже не худо поехать проведать мать.

– Понятно. Так, значит, ты тоже едешь. – Она сглотнула. – Нет, я, наверное, поеду позже тебя.

– Вот как? – Райан заставил себя взглянуть на нее, с трудом сдерживая гнев, охвативший его при ее небрежном отказе, и борясь с желанием, которое она вызывала у него. – Откуда ты знаешь, когда я еду? Я разве говорил?

– Нет. – Николь слегка покраснела. – Но я уверена, у тебя есть дела поважнее, чем ждать меня.

– Ты просто не хочешь со мной ехать, – отрезал Райан. – Так бы прямо и сказала. В чем дело, Николь? Ты боишься остаться со мной наедине? Ты что, сама себе не доверяешь?

– Размечтался… – сдавленно прошептала она и отвернулась.

Понимая, что ведет себя глупо, Райан все же схватил ее за плечо.

– Когда-то и я был в твоих мечтах, – напомнил он ей.

Николь вздрогнула, но Райан, хоть и ощутил укол совести, не отпустил ее.

– Скорее в кошмарных снах, – хрипло отозвалась она, но тут полотенце свалилось с ее головы, и Райан замер.

Копна спутанных золотисто-рыжих кудрей рассыпалась у нее по плечам. Она казалась такой юной и уязвимой, совсем как та девочка, что пришла к нему в спальню много лет назад, и он ощутил, как к нему знакомо подступает возбуждение. В те годы он хотел ее, и он хочет ее сейчас. Он хотел схватить ее в объятия и любить ее. Не так, как тогда, а со всем мастерством и умением, которые приобрел за долгие годы поисков чего-то такого, что, как теперь понимал Райан, когда-то имел, но потерял. В те годы он был слишком молод и самонадеян, чтобы это понять.

– Николь, – хрипло прошептал он, но она покачала головой, словно только теперь поняв, какой оборот принимает разговор.

– Нет, – сказала она с дрожью в голосе. – Не говори больше ничего. Я не хочу тебя слушать. Ты понял? Не хочу.

– Но почему? – Райан понимал, что это безумие, но уже не мог остановиться. Подойдя ближе, он осторожно положил руку ей на затылок. Влажные пряди ее волос прилипли к его запястью, но Райан этого не почувствовал. – Ты меня боишься. – Он погладил пальцем мочку ее уха. – Но на это нет никаких причин.

– Неужели? – В голосе Николь прозвучала странная нотка.

– Нет, – глухо сказал он, наклоняясь и ласково целуя ее в щеку, – я только хочу, чтобы мы были…

– Друзьями? – резко выдохнула Николь, и Райан ощутил, как приятно ее дыхание ласкает его щеку.

– Может, любовниками? – неуверенно прошептал он, почти не сознавая, что говорит. Господи, как же он завелся! Желание его было почти болезненным, такого с ним еще никогда не случалось. Свободной рукой Райан развязал пояс халата, и, когда полы распахнулись, открывая ее прекрасную наготу, у него перехватило дыхание. – Детка, какая же ты красавица!

Ее груди были полнее, чем он запомнил. Два округлых полушария, заканчивающиеся розовыми острыми сосками, а кожа – нежная, гладкая, мягкая как шелк. Тонкая талия, восхитительный изгиб бедер и длинные-длинные ноги, которые венчал треугольный холмик, такой же золотисто-рыжий, как и волосы. Она само совершенство, не веря своим глазам подумал Райан. Как он мог прежде этого не замечать?

– Теперь ты доволен? – В словах звучала горечь, но голос Николь по-прежнему дрожал, и это не обмануло Райана.

Просунув руки под халат, он спустил его с плеч Николь. Халат упал на пол, и Райанприжал ее к себе, испытав неземное блаженство, немного смягчившее боль желания.

– Нисколько, – прошептал он, прижимаясь к ней бедрами, и был вознагражден тем, что ее губы приоткрылись, готовые принять его. – Ничуть, – повторил он ей прямо в губы. – Боже мой, Ники, мы не можем снова упустить это.

Он поцеловал ее и, скользнув языком по подбородку, наклонился и покрыл жаркими поцелуями ее грудь. Осторожно лизнув набухший сосок, он взял его в рот и с силой втянул внутрь. Николь вздрогнула, когда он слегка укусил ее, и Райан понял, что она отзывается на его прикосновения со страстью. Его руки скользнули вдоль ее грудей, обогнули бедра и сжали соблазнительно округлые ягодицы. Николь не выдержала и выгнулась ему навстречу, когда его большие пальцы нашли чувствительный выступ копчика. Он осторожно раздвинул ей ноги, коснулся разгоряченного пульсирующего лона, и у нее перехватило дыхание.

– Ты хочешь меня, – хрипло, с торжеством прошептал Райан и, подхватив ее на руки, отнес на кровать.

На мгновение, пока он сражался с ботинками и одновременно пытался расстегнуть ремень, его решимость поколебалась: он увидел, что глаза Николь широко раскрыты и смотрят на него с каким-то странным выражением. Взгляд был какой-то застывший, но Райан быстро убедил себя, что это ему только кажется. Она возбуждена не меньше его, это же сразу видно. Наконец он лег рядом с Николь и уже потянулся к ней, как она заговорила:

– Мы собираемся заняться сексом? – тихо спросила она.

– Нет, – ответил он, как только обрел способность говорить. – Мы будем заниматься любовью.

– Любовью? – Голос Николь сорвался. – Да ты понятия не имеешь, что это такое.

– Какого черта?! – Возбуждение Райана как рукой сняло.

– Ты поэтому и пришел сюда? – Николь приподнялась на локте, полностью игнорируя тот факт, что лежит в чем мать родила. – На Плейн-лодж действительно совершено нападение или это только предлог, чтобы проникнуть сюда?

Райан сглотнул, и ему внезапно стало тошно. Эта женщина даже говорит не так, как та Николь, которую он знал.

– Не говори глупостей, – пробурчал он, отодвигаясь, чтобы она не могла видеть, как бессильно повисло его мужское достоинство. – Нападение действительно было. Думаешь, я стал бы лгать тебе по такому серьезному поводу?

– Не знаю, – сказала Николь и, помолчав, спросила: – А стал бы?

– Нет, – отрезал он, поднимаясь и натягивая брюки. – Не глупи.

– Разве это глупость? – задумчиво спросила Николь. – Напрашивается другой вопрос: по какому поводу ты стал бы мне лгать? – Она набрала воздуха в легкие. – Скажи, ты мне лгал, Райан? После того, как я вернулась? Мне нужно знать.

– Я не желаю продолжать этот разговор. – Хуже, чем теперь, ему, похоже, никогда не было. Застегнув брюки и ремень, он заставил себя отвернуться от нее и прибавил: – Я передал тебе сообщение, поступай как знаешь. – Подхватив пиджак, который он бросил на пол, и стараясь не смотреть на ее такое соблазнительное тело, Райан направился к двери. – Я ухожу.

– Подожди!

Ее вскрик остановил его, но он не обернулся. Просто стоял и ждал: пусть скажет, чего ей нужно. Он услышал, как Николь соскочила с кровати и поспешно натянула халат.

– Когда ты едешь? – спросила она.

– А тебе-то что? – Райан не удержался и бросил через плечо недоверчивый взгляд.

Николь пожала плечами, но краска, залившая ее щеки, говорила о том, что она вовсе не так бесчувственна, какой хотела казаться.

– Я… я согласна, чтобы ты меня подбросил, если, конечно, твое предложение еще в силе. Если ты передумал, я пойму.

– Да неужели? – Руки Райана сами собой сжались в кулаки. Его бесило, что она по-прежнему ухитряется вывести его из равновесия, причем без всяких усилий с ее стороны. Однако надо срочно взять себя в руки. Нельзя допустить, чтобы Николь поняла, как сильно он задет. – Скажем, где-нибудь через час? – спокойно произнес он. – Я заеду за тобой в девять и буду ждать у отеля.

– Хорошо. – Николь облизала губы, и Райану снова пришлось отвести глаза. Он направился к двери, и тут она тихо сказала: – Извини, если ты считаешь, что я плохо обошлась с тобой. Я… просто не люблю, когда надо мной издеваются.

12

О Господи, зачем она это сказала? Николь застонала. Надо же было так сглупить! И чего она принялась перед ним извиняться? Он этого не заслуживает. Может, тетя Бй и попросила его рассказать ей о случившемся, но ведь это не значит, что он должен был заявиться к ней в половине восьмого утра. Наверняка рассчитывал застать ее еще в постели. Позвонив на сервис и заказав в номер кофе и апельсиновый сок, Николь беспокойно заходила по комнате. Ну и наглость! Хуже того – он еще притворился, что хочет заняться с ней «любовью»! Считает ее круглой дурой? Наверняка так оно и есть, иначе он не стал бы предлагать ей такое. Ему ведь на нее наплевать. Ему наплевать даже на его девушку! Единственное, о ком он вообще думает, – это его собственная драгоценная персона.

И зачем она согласилась ехать с ним? Расписание поездов лежит в ящике письменного стола, так что у нее нет даже оправдания, будто она не знает, когда уходит поезд на Кемден. Надо было позволить ему уйти. Раз и навсегда дать ему понять, что ей ничего от него не надо. Почему она этого не сделала?

Николь вздохнула. Самое печальное, что она и сама не знала, почему согласилась ехать с ним в Плейн-лодж. Единственное объяснение лежит на поверхности: несмотря на все ее потуги, она не забыла его. Конечно, это безумие, особенно после того, как он с ней обошелся, но, что бы она ни говорила и ни делала, факт остается фактом: после Райана она не могла найти счастья ни с одним мужчиной. Разумеется, говорить ему это нельзя, с горечью подумала Николь, поспешно сбрасывая халат и роясь в ящике в поисках белья. С волосами она возиться не стала, просто заплела их во французскую косу, оставив прядки, которые яркими пятнами окружили ее бледное лицо. Она надела тот же брючный костюм, что был на ней на похоронах, а под него – кремовую шелковую блузку, подчеркивавшую линию шеи.

Когда прибыл завтрак, Николь как раз застегивала сапоги на толстой подошве. Быстро выпив сок и две чашки кофе, она побросала в рюкзак кое-какие вещи. Одежды ей было нужно всего на пару дней. Время, отведенное ей Робертом Грейнджером, быстро истекало, и если она не хочет рисковать работой, то в Нью-Йорк надо вылетать до конца недели. Сейчас эта перспектива почему-то не казалась ей заманчивой, но Николь понимала, что у нее нет выбора.

Она уже была внизу и сообщала дежурной, что уезжает на пару дней и оставляет свои вещи в номере, когда в дверях вестибюля показался Райан. На нем был черный кожаный пиджак, и Николь невольно подумала, что темные тона всегда очень выгодно оттеняли его зеленые глаза. Он так и не побрился, сердито отметила она про себя. Да и с какой стати? Ему ведь наплевать, что она о нем подумает.

– Ты готова? – спросил он, пересекая вестибюль легкой размашистой походкой, и Николь невольно ощутила, как внутри нее все сжимается при мысли о поездке с ним вдвоем.

– Почти, – отозвалась она, повернувшись к дежурной, но девушка уже сияющими глазами смотрела на Райана.

– Здравствуйте еще раз, – сказала та.

– Бетани, – Райан прочитал имя девушки на бирке, приколотой к жакету, и теперь произнес его так доверительно, что Николь осталось лишь позавидовать, – была так любезна, что сообщила мне номер твоей комнаты. – Взглядом он послал Николь предупреждение не раздувать скандала.

Губы Николь сжались в тонкую полоску. По крайней мере, стало ясно, как он узнал, где ее искать, ведь тете Би она точно не давала номера комнаты. На мгновение после ухода Райана она об этом задумалась, но слишком много других вещей было у нее на уме, чтобы заострять на этом внимание.

– Едете в какое-нибудь приятное местечко? – непринужденно спросила Бетани, и тут Николь поняла, что с нее хватит.

– Нет, – сухо отрезала она и, подхватив сумочку и холщовый рюкзак, направилась к выходу, слыша, как за спиной Райан благодарит девушку за помощь.

Райан догнал ее и попытался взять у нее рюкзак, но она отдернула руку.

– Сама справлюсь, – ледяным тоном заявила Николь и увидела, как губы Райана скривились в усталой усмешке.

– Сдаюсь, – сказал он. – Справишься сама. – Он придержал ей дверь. – Ты это дала понять совершенно недвусмысленно.

– А чего ты ждал? – бросила Николь, когда они вышли на улицу. – Что я растаю так же, как эта Бетани?

– Ну, раз уж ты об этом заговорила… – поморщился Райан.

– Ты… просто свинья!

– Ого! – Райан открыл перед ней переднюю дверцу джипа. – Что я могу сделать, раз ты ревнуешь?

– Ревную?! – Николь задохнулась от возмущения, но, прежде чем она успела что-то сказать, Райан захлопнул за ней дверцу. Однако, когда он обогнул машину и уселся радом, она воскликнула: – Я тебя вовсе не ревную. Я… тебя презираю.

– Знаю. – Райан захлопнул дверцу и поправил зеркало заднего вида. – Но за что?

Николь повернула голову, глядя на, него во все глаза, но Райан не смотрел на нее. Он сосредоточенно вливался в поток транспорта, которым была заполнена улица, и Николь в конце концов перевела взгляд на свои стиснутые руки. Они не разговаривали до тех пор, пока не свернули на шоссе, ведущее на юго-запад. В эти утренние часы дороги в окрестностях Монреаля были забиты, но на автобане было свободно, и машина плавно покатила по трехрядной дороге.

– Ну так как? – наконец спросил Райан, когда Николь уже решила, что он собирается молчать всю дорогу.

Поджав губы, она пожала плечами.

– А почему бы мне тебя не презирать? – отрезала она, и тут Райан повернулся к ней и наградил ее нетерпеливым взглядом.

– Вот именно, – сказал он и снова повернулся, глядя на дорогу. – Скажи, ты получаешь удовольствие, когда хамишь людям, или это только я вызываю в тебе к жизни все самое худшее?

У Николь перехватило дыхание.

– А чего ты ждал? – возмутилась она. – Ты тоже не слишком уважительно со мной обходишься.

– Вот как?

– Да.

– Интересно, о чем мы вообще сейчас говорим, – нахмурился Райан. – Об ошибке, которую я совершил, решив, что ты хочешь заняться со мной любовью пару часов назад, или о том, что ты все еще держишь на меня зло за историю пятнадцатилетней давности?

– Четырнадцатилетней, – поправила его Николь и пожалела об этом, ибо в глазах Райана мелькнуло внезапное понимание.

– Черт побери, так вот в чем дело! – недоверчиво воскликнул он. – Господи, ты же говорила, что все давно пережила. Что я такого сделал, черт побери, что ты меня так ненавидишь?

– Ничего. – Николь отвернулась к окну.

– Не пудри мне мозги. – Райан начал злиться. – Поговори со мной, черт побери. Когда-то мы все рассказывали друг другу.

– Когда были детьми. Это было давно, Райан.

– Мне ли этого не знать? Поэтому-то я и поражаюсь нашему разговору. Ради всего святого, я же извинился. Мне действительно очень жаль. Если бы я знал, что это испортит наши отношения… – Он запнулся, а потом напрямик заявил: – Черт побери, Николь, не я, так был бы кто-нибудь другой.

– Другой? – Николь высокомерно приподняла бровь. – О чем ты?

– Тебе по буквам сказать? – резко спросил он. – Ты прекрасно знаешь, о чем я. В то лето… ты тогда стала взрослеть, Николь. Не я один не мог оторвать от тебя глаз. Ты тогда созрела. Как спелый, сочный персик, который только и ждал, чтобы его сорвали.

– Ах ты мерзавец! – Кулак Николь ударил Райана в бок с силой, которой он от нее никак не ожидал.

На мгновение у него перехватило дыхание, он упустил руль, и несколько секунд джип мчался вперед, потеряв управление. Однако Райану удалось снова ухватиться за руль, и, обретя дыхание, он зло выругался.

– Бешеная сука! – прошипел он и просигналил, что съезжает с дороги.

Свернув на ближайшем повороте, он подъехал к находившейся там заправке и остановил машину. Повернувшись, он стал смотреть на нее мрачным обвиняющим взглядом.

Николь и сама уже раскаивалась, что набросилась на него, и понимала, что у Райана есть полное право злиться. Однако стыд и упрямство замкнули ей рот.

– Что ты вытворяешь? – резко спросил он, потирая бок. – Ты что, не можешь разговаривать без рукоприкладства?

– С тобой – нет.

– Почему?

– Я не хочу говорить об этом.

– А я хочу. Либо ты сейчас же скажешь мне в чем дело, либо отправишься в Плейн-лодж на своих двоих.

– Ты не посмеешь! – ахнула Николь.

– Посмотрим, – сухо сказал он. – Валяй, доведи меня до точки, и сама убедишься.

– Не смей мне угрожать, – вскинула голову Николь.

– Да я тебе не угрожаю, – простонал Райан. – То есть, конечно, да, но не в том смысле. Я лишь хочу получить ответы на некоторые вопросы, Николь, и ты мне их дашь.

– Не понимаю, о чем ты.

– Понимаешь, и еще как. Я говорю о тебе, обо мне, о нас, наконец. Я хочу знать, как случилось, что мы из друзей стали врагами. – Он вздохнул. – У меня есть подозрение, что это как-то связано с моей матерью. Как она ухитрилась настроить тебя против меня? Она ведь клялась, что ты все понимаешь, что тебе не терпится забыть о случившемся не только ради себя самой, но и ради отца.

– Как это было удобно для тебя, – скривилась Николь.

– Что это значит? – Рука Райана стиснула руль. – Ты хочешь сказать, что винишь меня в том, что произошло?

– Не совсем. – Разговор зашел слишком далеко, и она не хотела его продолжать. Что ж, по крайней мере, он объяснил, почему не делал попыток с ней связаться. Зная Амелию, она не сомневалась, что та изо всех сил постаралась исказить ситуацию в глазах сына. – Скажем так: я и твоя мать ни разу не разговаривали… об этом.

– Стало быть, ты считала, что я во всем виноват? – покачал головой Райан. – Жаль, что ты не написала мне.

– Зачем?

– Чтобы сказать, что ты думаешь, естественно. Я был весьма самонадеян в те годы, но я ни за что не стал бы тебя обижать. Господи, да ты же сама это знаешь!

Николь мельком взглянула на него и снова отвернулась.

– И что бы ты сделал? Вернулся бы домой?

– Может быть. Если бы ты захотела, чтобы я вернулся.

– Да что ты говоришь!

– Но это правда, – простонал Райан. – В то время я бы все сделал ради тебя. Я с ума по тебе сходил. Ты же знаешь.

– Откуда?

– Ты должна это знать. – Лицо Райана помрачнело. – Но, черт побери, Ники, я понимал, что ты слишком молода. И, когда мать сказала, что тебе надо дать возможность немного повзрослеть, я… ей поверил.

– И я должна теперь верить тебе? – дрожащим голосом спросила Николь.

Райан нетерпеливо стукнул кулаком по рулю.

– Ну хорошо. Согласен, наверное, тогда мне хотелось в это верить. Это тоже правда. Я знал, что мы не сможем продолжать встречаться и при этом не… не быть вместе, а нам обоим известно, к чему это могло привести.

– Вот как?

– Не притворяйся, что не понимаешь, – вздохнул Райан. – Если бы ты забеременела и тебе пришлось бросить школу… Что такое? – резко спросил он, встретив недоверчивый взгляд Николь. – Это могло произойти. И не надо так на меня смотреть, Николь. Нам повезло, что все обошлось. Представь, что было бы с твоим отцом, узнай он все.

– Да уж, представляю, – с горечью сказала Николь, судорожно вздохнув. – Нам повезло, правда?

– Вот и я об этом, – с готовностью откликнулся Райан. Но, хотя Николь и не возражала, он почувствовал, как она снова ушла в себя. – Эй! – возмутился он. – Ты меня слушаешь, Ники?

– Конечно.

– Похоже, ты не так уж радовалась моему отъезду, как утверждала мать, – пробормотал он. – Полагаю, я это знал.

– Вот как? Ты хорошо это скрывал.

– Да. – Он нетерпеливо отбросил прядь волос со лба. – Наверное, я надеялся, что ошибаюсь. Ты ведь практически игнорировала меня, когда я вернулся, а потом уехала в колледж и вышла замуж за этого типа. – Он стиснул зубы. – Господи, ты не представляешь, как я ненавидел этого надменного ублюдка!

– Стюарт вовсе не надменный ублюдок, – возмутилась она.

– Вот как? – Райан потер кулаком подбородок. – А мне он казался именно таким. Но и на тебя я тоже был здорово зол. Ты ведь со мной даже не разговаривала. Я знал, что ты совершаешь ошибку, выходя замуж за этого… за Стюарта, – поправился он. – Я хотел тебе это сказать. Наверное, надеялся получить шанс исправить содеянное мною. Но ты меня просто обрезала. Я ведь был и сам не в восторге от своего поведения, Николь. И сказал бы тебе об этом, если бы ты мне позволила. Потеряв тебя, я потерял самое дорогое в моей жизни.

Николь отвернулась от него, слезы жгли ей глаза.

– Ох, пожалуйста…

– Я серьезно. – Рот Райана сжался в тонкую полоску. – Знаешь, иногда я даже жалел, что ты тогда не забеременела. Да, – подтвердил он, встретив ее недоверчивый взгляд. – Идиотизм, правда? И эгоизм тоже. Но зато мы по-прежнему были бы вместе. Мне так тебя не хватало.

– Не надо так говорить. – Голос Николь сорвался. – По-моему, нам лучше ехать.

– Еще нет. – Костяшками пальцев Райан провел по ее щеке, и по его судорожному вздоху Николь поняла, что он обнаружил влагу, которую она не успела стереть. – Ты плачешь, – ласково и тревожно произнес он. – Не плачь, родная. Все прошло. У нас есть настоящее. Что бы ни случилось в прошлом, мы можем начать все сначала.

– Разве? Боюсь, что я уже этого не хочу.

– По-моему, ты сама не веришь в то, что говоришь, – глухо произнес Райан. – Если бы мы были безразличны друг другу, мы бы сейчас не вели этот разговор. – Поймав ее за подбородок, он заставил Николь посмотреть ему в лицо. – Скажи, что я не прав.

– Ты не прав, – яростно прошипела Николь, вырываясь от него. – Насколько мне известно, твоя девушка в командировке, так что тебе просто не терпится с кем-нибудь потрахаться. Извини, переспать. И я не желаю выступать в качестве замены.

– Так вот как ты думаешь! – изумленно воскликнул Райан. – Ты считаешь, что все это просто разыгравшееся либидо? – Его губы скривились. – Да уж, в выражениях ты не стесняешься.

– Ты смеешь это отрицать? – Николь вся дрожала.

– Да, смею, – прорычал он. – Кристин вернулась, к твоему сведению. Я сам забрал ее вчера из аэропорта. И если бы мне так уж не терпелось, у меня было – сколько там? – более двенадцати часов, чтобы удовлетворить свои потребности.

– Как скажешь. – Николь облизала пересохшие губы.

– Так и скажу, – проскрежетал он, поворачиваясь к рулю. – Не знаю, зачем я вообще перед тобой оправдываюсь. Ты все равно не поверишь. И никогда мне не верила.

– Неправда! – Эти слова вырвались случайно, и пальцы Райана замерли на ключе зажигания.

– Правда.

– Я серьезно. – Теперь уже Николь пришлось оправдываться. – Много лет я верила каждому твоему слову.

– Тогда почему же ты не веришь мне сейчас?

– Потому что… – Николь снова судорожно вздохнула.

– Почему? Потому что четырнадцать лет назад я сделал то, что сделал бы любой нормальный мужчина? Я ведь не святой, Николь. У меня масса недостатков. И когда то, чего ты хочешь, тебе… предлагают, ты уже не думаешь о последствиях.

– Я знаю.

– И что же?

– Ты не понимаешь?

– Нет, черт побери, не понимаю, – свирепо сказал он. – Может, просветишь меня на этот счет?

– Не могу.

– Почему?

– Не могу, и все. – Она облизнула губы. – Мне очень жаль.

– Ах тебе жаль? – В глазах Райана стояла мука. Прежде чем Николь успела хоть что-то сообразить, Он обхватил ее рукой за шею и притянул к себе. – Хотел бы я заставить тебя пожалеть, – прошептал он, и его губы прильнули к ее губам.

Она сразу начала таять в его объятиях. От его губ потекло жидкое пламя, жаркое и очищающее, и разлилось по всему телу, а когда его рука скользнула под ее жакет, Николь не смогла сдержать инстинктивного порыва и выгнулась ему навстречу. Райан легко высвободил блузку из-под пояса и большим пальцем коснулся набухшего соска. Николь издала стон наслаждения. То, что было задумано им как наказание, оказалось нежной лаской, и она поняла, что не может устоять, как не могла много лет назад.

Да она и не пыталась. Подняв руки, Николь обняла Райана за шею и ближе притянула к себе. Запустив пальцы в его волосы, она наслаждалась ощущением тугих завитков в своей ладони. Его щетина царапала ей щеку, но это не имело значения. Единственное, что ее сейчас волновало, – это крепкое мужское тело, его запах и разливавшийся по ее собственному телу жар. На мгновение она вспомнила о том, как он пытался заняться с ней любовью сегодня утром в отеле. Для нее это явилось большим риском. Дразня его, Николь считала, что полностью контролирует ситуацию, но она ошибалась. Если бы он не среагировал на ее слова, а прижал к кровати своим сильным телом, как сейчас прижимает к сиденью, все было бы по-другому. Вот и сейчас она совершенно не способна держать себя в руках, а ведь они находятся в общественном месте, у всех на виду.

Однако их страстные объятия прервал вовсе не страх, что их увидят, а рычаг передач, мешавший Райану посадить Николь к себе на колени. Препятствие оказалось непреодолимым, и Райан, тихо выругавшись, вынужден был признать поражение. Когда мир наконец перестал вертеться перед глазами Николь, она поняла, что снова была на волоске.

– Продолжим потом, – глухо сказал Райан, но Николь уже пожалела о своем порыве.

– Что продолжим? – все еще слегка задыхаясь, спросила она и испытала сомнительное удовлетворение, увидев, как Райан дернул рычаг передач, трогаясь с места.

– Не надо, – резко сказал он, и Николь пришлось убеждать себя, что странное ощущение внизу живота вызвано исключительно страхом.

13

Райан остановился еще раз на заправке, чтобы они могли перекусить. Пока Николь ковыряла вилкой салат из тунца, он сделал вялую попытку проглотить сандвич с ветчиной, но желудок отказывался принимать пищу, и, оттолкнув тарелку, Райан отправился купить себе банку кока-колы. Он выпил ее, задумчиво глядя в окно закусочной на проезжающие машины.

Он дал себе слово не возобновлять препирательств до тех пор, пока не будет уверен, что им с Николь никто не помешает, и теперь говорил лишь о погоде, которая, кстати, резко ухудшалась, и о достоинствах и недостатках придорожных закусочных.

Николь отвечала односложно, но хоть не молчала, а это само по себе уже было облегчением, ибо Райан боялся, что она вернется к прежней враждебности.

Когда они подъехали к Кемдену, серый день уступил место еще более серому предвечерью, а дождь уже лил вовсю. К счастью, им удалось проскочить Кемден без осложнений, но на подступах к Плейн-лоджу они попали в пробку и в результате прибыли в усадьбу уже во второй половине дня.

Подъездную аллею перегораживала чья-то машина, и Райану пришлось встать за ней. Автомобиль был ему незнаком, но это еще ни о чем не говорило. Он слишком редко бывал в Плейн-лодже, чтобы знать, кто приехал. Может, у матери очередной так называемый нервный срыв и пришлось вызвать врача? Нехорошо так думать, одернул себя Райан. Ограбление – это всегда неприятно, так что Амелия наверняка отреагировала на это остро. Кроме того, не считая непонятного звонка из библиотеки, который навел Райана на подозрения, у него не было причин сомневаться в искренности матери. Даже у нее не хватило бы духу без причины пропустить похороны собственного мужа.

Или хватило бы?

– У твоей матери гости.

Райан поморщился. Очень характерно, что первые слова, произнесенные Николь по собственной инициативе, были о ее мачехе.

– Может, не у нее, а у твоей тети, – пожав плечами, возразил он и увидел, как Николь искоса метнула на него взгляд.

– Ну конечно, – сказала она, собираясь выйти из машины. – Тетя Би у нас вообще любит общество.

– Одна машина еще не общество. – Против воли Райан почувствовал, что начинает раздражаться. Ему не хотелось получать новые подтверждения своим подозрениям. Взяв рюкзак, оставленный Николь на заднем сиденье, он открыл дверцу. – Подожди здесь, я принесу зонтик.

– Я не сахарная, не растаю, – огрызнулась Николь.

– Это уж точно, – пробормотал Райан.

По-видимому, дождь шел уже давно, ибо земля под ногами была скользкой и влажной. Передвигаться пришлось с некоторым трудом, и Райан слегка улыбнулся, когда Николь ухватилась за его рукав, чтобы не поскользнуться. Однако оба не произнесли ни слова. Они прошли через черный ход, чтобы не тащить в дом грязь. На этот раз дверь была открыта, и, войдя в коридор, молодые люди стали снимать башмаки. Райан скинул свои без труда, но Николь пришлось сесть на скамейку.

– Дай я, – спокойно произнес Райан и, отведя ее руки, стал стаскивать с нее сапоги. Николь явно предпочла бы сделать это сама, но возражать не стала.

Райан думал, что Беатрис будет их ждать, однако кухня оказалась пустой. Даже огонь в очаге почти погас, и Райан, помешав кочергой угли, подбросил несколько поленьев.

– Непохоже, что тетя Би забыла про огонь, – тихо сказала Николь.

Мысли Райана текли в том же направлении, и он кивнул.

– Может, она нездорова? – предположил он. – Наверное, после шока из-за ограбления она уже легла.

– Оставив заднюю дверь незапертой? – усомнилась Николь, приподняв брови. – Не думаю.

– Что же ты думаешь?

– Не знаю, – покачала головой Николь.

– Я тоже. – Райан махнул рукой в сторону двери, ведущей в холл. – Идем поищем мать.

– Если она вообще здесь, – отозвалась Николь.

– Она здесь. – Непонятно, откуда у него взялась такая уверенность, но он в этом не сомневался.

В холле тоже никого не было, и у Райана возникло нехорошее предчувствие. Куда, черт возьми, все подевались? В столовой, гостиной и библиотеке тоже было пусто, однако в кабинете горел свет, и он с неприятным предчувствием подошел к двери. Пока никаких следов взлома не было видно. Николь следовала за ним по пятам, и Райан чувствовал, что ей тоже не по себе. Он распахнул дверь кабинета, но там тоже никого не оказалось. Картина, скрывавшая дверцу сейфа, была на месте, и Райан выругался.

– Проклятье! – воскликнул он, выходя в холл. – Неужели все уже легли?

– А ты уверен, что тебе звонила именно тетя Би? – внезапно с сомнением спросила Николь. – Не вижу, чтобы здесь…

– Что-то трогали? – Райан скривил губы. – Да, я тоже. Но это была Беатрис. Я говорил с ней утром, и она все подтвердила.

– Так… – Николъ пожала плечами. – Что будем делать?

– Поищем мать, – коротко ответил Райан и уже без колебаний стал подниматься по лестнице.

Николь не отставала. Райан спиной чувствовал ее присутствие, и почему-то ему страстно захотелось сказать ей, чтобы она осталась внизу. Он не знал, что сейчас обнаружит, но что-то подсказывало ему, что ничего хорошего.

Не успели они подняться по лестнице, как раздались голоса. Мужской и женский. Женский принадлежал Амелии.

– Говорю же, я слышал голоса, – настойчиво произнес мужчина, и Райан застыл на месте как вкопанный.

– Тебе показалось, Джесс. – Голос Амелии звучал как-то сонно, и у Райана перехватило дыхание.

– Нет, не показалось, – упорствовал мужчина. Голос его звучал уже громче, что означало, что он вышел из комнаты. – После того что случилось с Уильямом, мы не можем рисковать. Господи, Эм, это же может быть старуха! Вдруг она привела кого-нибудь с собой.

Райан не смотрел на Николь, он и так знал, что она сейчас переживает. И мысленно застонал – ведь это крушение всех его надежд. Что бы там ни было, он знал, что Николь к нему неравнодушна, но после такого… Он в отчаянии закрыл глаза. Ни за что и никогда больше Николь не захочет его слушать.

– Говорю тебе, Би в Шербруке.

Амелия, судя по всему, тоже вышла в коридор, и Райан услышал их приближающиеся шаги. Они шли из коридора, ведущего от спальни его матери. Был момент, когда Райану захотелось сбежать вниз по лестнице, но, хотя он знал, что Николь не станет его останавливать, он не мог двинуться с места. Райан уже не сомневался, зачем Беатрис привела их сюда. Она, конечно, не могла знать наверняка, что они приедут вместе, но, видимо, была в этом почти уверена.

– Хочешь, я сам этим займусь? – шепотом спросил Райан у Николь. Но та стояла с побелевшим лицом, глядя в холл, и, похоже, вовсе его не слышала. – Николь, – шепнул Райан и, приподняв руку, коснулся ее щеки. Может, это последний раз, когда ему представилась такая возможность, подумал он.

Николь повернулась и посмотрела на него.

– Папа, – выдохнула она пересохшими губами и дрожащим пальцем показала на кабинет. – Я… только что видела папу. Он был там. – Она сглотнула. – На пороге. Как ты думаешь, это он зажег свет?

У Райана волосы на затылке зашевелились. Здравый смысл подсказывал, что этого не может быть, тем не менее что-то стерло все краски с лица Николь.

– Я… Ники… – беспомощно начал он, и тут его мать отчаянно завизжала.

Этот пронзительный визг был способен изгнать из дома даже привидение, и Райан с некоторым облегчением увидел, что Николь приходит в себя.

– Господи! – Это заговорил Джесс, и Райану даже стало его немного жаль. Встретиться с сыном своей любовницы, когда ты стоишь в одних трусах, а она истерически визжит у тебя за спиной, мягко говоря, унизительно. – Я же говорил, что слышал голоса. Ох, Эм, ради Бога, прекрати этот кошачий концерт!

– Николь… она сказала, что видела Уильяма, – запинаясь, пробормотала Амелия, стягивая на груди полы атласного пеньюара. – На пороге кабинета. Боже, Джесс, неужели он и правда был здесь?

– Нет, конечно. – Джесс бросил на нее нетерпеливый взгляд. – Она просто расстроена, вот и все. – Он поморщился. – И я ее понимаю. Я же говорил тебе, что еще слишком рано…

– Для чего? – ледяным тоном осведомился Райан. – Чтобы продолжать вашу интрижку? Господи, мать, ты мне просто противна! А я-то верил, что ты искренна.

– А что вы вообще здесь делаете? – надулась Амелия, спускаясь к ним вниз. – Не сердись, Райан. Ты же знаешь, мне всегда нужна была нежность.

– Нежность? – рявкнул Райан. – Это что, нежность?

– Ну конечно, ты-то все об этом знаешь! – Амелия быстро обретала уверенность в себе. – Ты такой чистенький и свободен от мирских соблазнов.

– Мне противно, потому что вы явно проделывали это под носом у Уильяма, – прорычал Райан. – Я слышал, что сказал твой дружок. Уильям вернулся с охоты и, видимо, застал вас. Из-за этого у него и случился приступ?

– Нет! – в ужасе закричала Амелия. – Ничего подобного!

– Как же тогда было на самом деле? – подала голос Николь, и Амелия заморгала, встретившись взглядом с падчерицей. – Вы звонили… ему, – Николь ткнула пальцем в мужчину, – в тот вечер, когда клялись и божились, что слишком больны для того, чтобы присутствовать на папиных похоронах.

– Откуда ты знаешь? – Амелия была ошеломлена.

– Она была при этом, – коротко пояснил Райан. – Продолжай. Я жду. Что было в тот вечер, когда Уильям умер?

Амелия потрясла головой, явно недоумевая, как Николь могла услышать тот разговор, однако выражение лица сына заставило ее говорить:

– Я… – Она покосилась на своего приятеля. – Сама толком не знаю.

– Да ладно тебе. – Райан начал терять терпение. – Не станешь же ты притворяться, что Уильям вас не застал.

– Я не знаю, что он видел, – пробормотала Амелия.

– Но он все же, видимо, застал вас, – дрогнувшим голосом произнесла Николь, и Джесс наконец сжалился над ней.

– Я что-то услышал, – неохотно признался он. – Я говорил Эм, что надо бы пойти посмотреть, но она сказала, что мне померещилось. – Он пожал плечами. – Как видно, она ошиблась.

– Мы ошиблись, – уточнила Амелия, явно не собиравшаяся брать всю вину на себя. Она повернулась к сыну. – Я хотела тебе рассказать перед похоронами. Я женщина страстная, Райан. И мне нужна… любовь.

– Секс вам нужен, а не любовь, – дрожащим голосом произнесла Николь, прежде чем Райан успел вставить слово. – И не делайте вид, что папа вас не любил. Он любил вас. Как я жалею, что он вообще вас встретил!

– Хватит! – взорвалась разъяренная Амелия. – Не смей читать мне проповеди, со мной это не пройдет, так и знай! – Она уставила на Николь дрожащий палец. – Я слишком много о тебе знаю. И всегда знала. Поэтому-то ты и нашептывала при каждом удобном случае гадости про меня своему отцу. Ты настраивала Уильяма против меня!

– Это неправда! – В голосе Николь зазвучали слезы, но Амелию было уже не унять.

– Как ты думаешь, что почувствовал бы твой драгоценный папаша, узнай он, кто ты есть на самом деле? Он-то ведь думал, что ты такая паинька, дальше некуда.

– Ради Бога, мать…

– Мне что, запрещается защищаться? – завопила Амелия, отметая попытку сына удержать ее. – Она-то ведь только рада была сказать, что обо мне думает!

– Ради всего святого, Эм… – не выдержал Джесс.

Однако и его просьба не возымела действия.

– Я долго ждала, чтобы облегчить душу, – объявила Амелия. – Ей это с рук не сойдет.

– Все равно уже ничего не изменишь, мать.

– Да? Ты так считаешь? – Амелия вздернула голову. – Ты и половины всего не знаешь. Тебе невдомек, зачем она на самом деле тогда явилась в твою комнату, что она замыслила…

– Замыслила? – В голосе Райана звучало откровенное отвращение. – Ради Бога, мать, замолчи, если в тебе осталась хоть капля порядочности.

– Ты не понимаешь. – Судорожно сглотнув, Амелия прижала руку к груди. – Думаешь, я все выдумала, чтобы оправдаться, но это не так. Она хотела заполучить тебя, Райан, и готова была на все ради этого.

– Нет… – еле слышно вскрикнула Николь.

Райан подошел к матери и взял ее за плечи.

– Давай не будем впутывать сюда Николь. Я знаю, ты всегда ее терпеть не могла. И не давала себе труда это скрывать, видит Бог. – Он бросил взгляд на побелевшее лицо Николь. – С той ночи прошло четырнадцать лет. Мы все пережили.

– Она – нет. – Амелия ткнула пальцем в сторону падчерицы. – Она до сих пор меня ненавидит. И всегда ненавидела.

– Сейчас не об этом речь. И ты так просто не отделаешься, мать. Итак, мы установили, что Уильям увидел или услышал… что-то, когда вернулся домой. Полагаю, это и объясняет тот факт, что ты обнаружила его только через два часа?

– Верно, – кивнул Джесс. – Эм насмерть перепугалась, когда нашла тело. Но было уже поздно. Мы ничем не могли помочь.

– Разве что скрыть, что на самом деле произошло, – с горечью заметил Райан. – Ох, мать, и как ты только можешь жить с этим?

– Нечего мне указывать, как жить, – свирепо огрызнулась Амелия. – По крайней мере, я никогда не пыталась забеременеть, чтобы удержать мужчину.

После этого откровения, воцарилась полная тишина. Казалось, замерли даже стены. Райан застыл на месте, не в силах пошевелиться.

И тут тишину нарушил тоскливый вздох Николь. Круто развернувшись, она сбежала вниз по ступенькам. Райан беспомощно смотрел ей вслед, и постепенно в голове у него прояснилось. Все встало на свои места. Боже, так она была беременна, когда он уехал! Она ждала от него ребенка, а он даже не знал об этом! Однако прежде чем он успел броситься за Николь, Амелия осознала, какую роковую ошибку совершила. В попытке унизить Николь она выболтала сыну то, о чем знать ему было вовсе не в ее интересах.

– Ох, Райан. – Она тронула сына за рукав. – Мне так жаль. Ты не должен был знать об этом. А тем более узнать от меня.

Райан стряхнул ее руку и с трудом отвел взгляд от лестницы, по которой сбежала Николь.

– Что?

– О том, что она была беременна, – не отставала Амелия. – Она с самого начала это задумала. Как ты не понимаешь? Хотела таким образом отомстить мне – и тебе тоже – за то, что ее отец на мне женился. Слава Богу, что ничего не вышло. Это разрушило бы тебе жизнь. И мне тоже.

– Ты с ума сошла! – Райан не верил своим ушам. – И что значит – ничего не вышло? – Он похолодел. – Она родила?

– Конечно нет, – нетерпеливо отмахнулась Амелия.

– А что тогда? Выкидыш? – Райан уже не знал, что хуже.

– Да, она потеряла ребенка, – раздраженно ответила его мать. – Можно подумать…

– В этом-то вся и беда, – с силой произнес Райан. – Ты не умеешь думать. И никогда не умела.

– Сейф открыт, – раздался голос Николь снизу и положил конец дискуссии.

– Иду, – сказал Райан и побежал вниз по ступенькам туда, где ждала Николь. – Похоже, ограбление все-таки было.

– Ограбление?

Мать шла за ним, и Райану пришло в голову, что она знает об этом еще меньше, чем он.

– Взлом, – пояснил Райан, подходя к Николь. – Тетя Би вчера вечером мне звонила. Сказала, что кто-то пробрался в дом.

– Никакого взлома не было! – сверкнула глазами Амелия, вынужденная с большой неохотой последовать за сыном и падчерицей в кабинет. Секунду она молча смотрела на открытый сейф, который Николь обнаружила, отодвинув картину. – Если Беатрис так сказала, то лишь затем, чтобы подстроить мне пакость, – нахмурилась Амелия. – Сейф открыла я.

– Ты? – Райан сжал губы. – Как? У тебя же нет ключа.

– Если хочешь знать, – заявила Амелия, – я перед смертью Уильяма сделала дубликат. Этот сейф не Бог весть какая крепость. Его и ребенок откроет.

Райан бросил взгляд на Николь. Та, естественно, не могла знать, что у него на уме, но он понял: пришла пора действовать.

– И что же ты там нашла? – спросил он, зная, что мать поймет его намек. Подойдя к сейфу, он вынул кипу бумаг и документов. – Здесь нет ничего особенного. Старые банковские отчеты, вот и все. – Помедлив, Райан запустил руку в карман. – Может, ты искала вот это? – И он помахал перед лицом разъяренной Амелии завещанием.

– Я так и знала, что оно у тебя! Но не можешь же ты…

Амелия была вне себя, а вот на лице Николь появилось недоумение.

– Что это? Завещание? – удивилась она. – Папа хранил копию в сейфе?

– Это не то завещание, – сурово произнес Райан. – Не то, что было у Магнуса Харди. Оно написано совсем недавно. Мать нашла его перед похоронами.

– Тогда почему она?.. – Николь недоуменно моргнула.

– Она, естественно, полагала, что это завещание, заверенное Магнусом. И поняла, что это не так, только после чтения. Она не призналась, что нашла его, потому что прежнее завещание ей было гораздо выгоднее.

– В новом завещании другие условия? – неуверенно спросила Николь, все еще не понимая, что это может значить.

– Да, – мягко произнес Райан. – Плейн-лодж завещан тебе целиком. Моя мать… – он бросил в ее сторону презрительный взгляд, – достаточно хорошо обеспечена, но твой отец хотел, чтобы дом достался тебе.

– И оно все время было у тебя? – До Николь наконец дошел смысл его слов, и Райан почувствовал, как она упала духом.

– С тех пор как я уехал в Монреаль, – подтвердил он, не обращая внимания на мрачный вид матери. – И ключ от сейфа тоже. Я ведь не знал, что у матери есть дубликат.

– Ты не имел никакого права брать завещание, – злобно зашипела Амелия, но тут Джесс счел нужным вмешаться.

– Брось, Эм, – сказал он. – Николь уже все знает, так что нет смысла колотиться. Я тебе говорил, что Райан на это не пойдет, да ты меня не слушала.

– Я никогда ему этого не прощу, – задохнулась слезами Амелия, однако Райан знал, что это слезы гнева, а не раскаяния.

Сам он себя тоже никогда не простит, правда совсем за другие вещи. Уже одним тем, что послушал мать, он, похоже, полностью уничтожил все свои шансы. Николь уже никогда не сможет ему доверять.

– Не могу в это поверить. – Николь всю трясло. – Вот почему Амелия не пошла на похороны. Она откладывала чтение завещания! Почему? Боялась, что я выгоню ее из дому?

– Да, – кивнул Райан. – И я тоже ничего не сказал, даже когда Магнус прочел завещание, – признался он. – Я хотел сначала поговорить с тобой, но ты исчезла, прежде чем я успел это сделать. А сегодня утром… – Нет, в этом обществе нельзя вдаваться в подробности. – При всех ее грехах, она все же моя мать. Мне не хотелось быть в ответе за то, что ее выставят из дому.

– Я… я понимаю. – Николь оказалась даже еще более милосердной, чем он ожидал.

– Вы только послушайте ее! – прошипела она. – Мисс Святая Невинность! Ты не была такой невинной, когда залезла в постель к моему сыну!

Николь вся съежилась, и тут уже не выдержал Райан.

– Прекрати! – свирепо рявкнул он. – Похоже, ты так и не поняла, что натворила. Если бы не ты, мы с Николь и сейчас были бы вместе. Ты сломала мне жизнь. Сломала жизнь нам обоим! Никогда тебе этого не прощу.

14

Николь сидела у окна в своей квартире в Гринвич-Вилледже, глядя на платаны, росшие в парке на противоположной стороне улицы. Близился вечер, и парк почти опустел. Дети и их няньки давно ушли, и подкрадывавшиеся сумерки отбрасывали на траву лиловые тени. Николь глотнула кофе из чашки. Вечер был прекрасен, но это время суток она не любила. Ведь скоро наступит ночь, а Николь по-прежнему плохо спала. Частенько ранние утренние часы она проводила за правкой очередной рукописи и уже в шутку предупредила Роберта, что скоро начнет брать с него деньги за сверхурочную работу. Разумеется, делать это она не собиралась. После ее возвращения в Нью-Йорк четыре месяца назад шеф был по отношению к ней исключительно предупредителен, и, хотя Николь подозревала, что это объясняется в основном нежеланием терять в ее лице хорошего работника, ей было приятно чувствовать чью-то заботу.

Хоть чью-то.

Николь отогнала внезапно накатившую тревогу. Чего ей волноваться? Она и прежде уже бывала в такой ситуации, но ведь справилась же. Значит, справится и сейчас. Собственно, ничего не изменилось, и глупо рассчитывать на большее.

И тем не менее телефонный звонок, сделанный ею три дня назад, тяжким грузом лежал на ее совести. Набирая номер телефона Райана, Николь понимала, что совершает очередную ошибку, но это ее не остановило. Ей необходимо было поговорить с ним и покончить с этой историей, если она действительно подошла к концу. Она не могла больше жить в эмоциональном вакууме, не зная, что ей удалось спасти из обломков собственной жизни.

Как и следовало ожидать, Райана дома не оказалось. Его слуга Джордж объяснил, что хозяин в Испании снимает корриду для выставки испанской культуры, которая должна скоро пройти в Монреале. Когда Джордж спросил, не надо ли что-нибудь передать, Николь пробормотала, что у нее нет ничего срочного. А повесив трубку, залилась слезами.

Это лишний раз доказывало, что она так и не забыла Райана. Поэтому-то сейчас у нее на душе так тяжко. Сколько времени потребуется, чтобы снова обрести душевное равновесие, хотя бы перестать просматривать все газеты подряд – и американские и канадские – в поисках упоминания его имени? Когда же ее жизнь снова войдет в привычную колею?

Может, никогда?

Николь тоскливо вздохнула. Во всяком случае, если бы она не листала так прилежно газеты, то не наткнулась бы на заметку о Кристин, утешила она себя. Теперь хоть она перестала рисовать в воображении картины Райана рядом с хорошенькой моделью. Судя по всему, они расстались, и Кристин теперь помолвлена с греческим судовым магнатом. Должно быть, их роман развивался стремительно, если, конечно, они с Райаном не разошлись сразу после того, как Кристин вернулась в Штаты.

Скорее всего, так оно и есть. Райан не такой лицемер, чтобы строить с Кристин планы на будущее и одновременно утверждать то, что она слышала от него в Плейн-лодже. Впрочем, большая часть его слов прошла мимо Николь: она была так потрясена предательством Амелии, что почти ничего не соображала. Тот вечер откровений казался ей теперь уже чем-то нереальным. Роман Амелии с мужем ее подруги Дороти Джеймс, которому она и звонила в день похорон Уильяма, история со вторым завещанием – все это казалось ей таким далеким и словно произошло не с ней. Даже сейчас, четыре месяца спустя, Николь не могла до конца поверить в это.

Наверное, поэтому она с такой готовностью и умчалась в Нью-Йорк. Жить здесь было значительно проще, да и Роберт был искренне рад ее возвращению. Его совершенно не интересовало, что там натворила ее мачеха и дому в конце концов достанется Плейн-лодж. Для Роберта главное, чтобы она работала, а если не захочет, то он найдет на ее место кого-нибудь другого.

Впрочем, работу бросать ее никто и не уговаривал. Райан сообщил Магнусу Харди о новом завещании, вклад же Николь в развитие событий был минимальным. Райан также сказал, что готов нести ответственность за случившееся, но у Николь не было ни малейшего желания подавать в суд на него или на его мать, поэтому они быстро состряпали правдоподобную версию о том, почему завещание было обнаружено так поздно. По иронии судьбы в истории фигурировал потерянный ключ, однако самолюбие Магнуса было задето тем, что Уильям обратился к каким-то чужим адвокатам, а не пришел со своей бедой к нему, и он не стал задавать лишних вопросов.

Амелия уехала из Плейн-лоджа на следующее утро после сцены, разыгравшейся в кабинете. С помощью Джесса Джеймса она сняла квартиру в Кемдене и, насколько Николь знает, пребывает там и по сию пору. Переживет ли роман Амелии с Джессом новый поворот событий, можно лишь гадать. Ведь Джесс рассчитывал, что, получив Плейн-лодж и продав его, Амелия станет весьма состоятельной женщиной. А теперь она оказалась просто очередной вдовой, живущей на пенсию, и, хотя ее содержание было довольно значительным, все же это было намного меньше, чем то, на что рассчитывал Джесс.

Николь стиснула зубы, с болью представив, что, должно быть, пережил отец в последние месяцы перед смертью. По-видимому, неверность Амелии не являлась для него тайной, отсюда и новое завещание, но то, что он застал ее с любовником в собственном доме, наверное, оказалось последней каплей. Разумеется, существовала возможность, что приступ у Уильяма все равно бы случился. В те минуты, когда Николь была более или менее милосердно настроена, ей так и казалось. Во всяком случае, так было бы легче простить мачеху, хотя забыть такое Николь не могла. Это она знала точно.

Что касается ее видения, здесь Николь пребывала в нерешительности. Ей казалось, что она действительно видела отца, но ведь она была тогда в таком состоянии, что рассудок мог сыграть с ней злую шутку. Будь жива ее бабка, она бы поверила внучке, ибо постоянно искала у своих потомков признаки сверхъестественных способностей. Зато в чем Николь не сомневалась, так это в том, что после отъезда Амелии атмосфера в доме заметно улучшилась. Как знать, может, духи, не знающие покоя, все же существуют?

Они условились, что тетя Би так и будет жить в Плейн-лодже. Николь оставила ей генеральную доверенность на ведение дел, чтобы тетке не пришлось обращаться к ней за каждой копейкой. Николь это вполне устраивало. Как ни любила она свой дом, пройдет еще много времени, прежде чем она сможет жить в нем.

Райан уехал в Монреаль, как только были закончены формальности. К Кристин, предположила Николь, хотя последующие события и заставили ее в этом усомниться. Как бы там ни было, он не делал попыток объясниться с Николь, и она вернулась в Нью-Йорк, так и не поговорив с ним с глазу на глаз. Николь гадала, попытается ли он с ней связаться. У тети Беатрис был ее адрес, и Николь велела ей дать его Райану, если тот попросит. Однако прошло уже четыре месяца после ее возвращения, а от Райана не было никаких вестей. С тем же успехом Николь могла уехать на край света.

И тут она наткнулась на заметку о Кристин.

Сначала Николь решила, что ее это не касается. А вдруг Райан страдает после разрыва со своей красавицей, и тогда ее вмешательство покажется неуместным. Но потом она стала вспоминать все, что он сказал матери в тот вечер в кабинете, и настроение ее резко поднялось. Что, если Райан решил, что она не хочет с ним разговаривать? Ведь она никак не дала ему понять, что готова его выслушать. Райан запросто мог решить, что проиграл свою битву с прошлым. Поэтому-то Николь и позвонила ему, причем сразу же, не дав себе времени передумать. Но Райана дома не оказалось. Он был занят своими делами, и, если у Николь сохранились остатки здравого смысла, ей следовало поступить так же.

Внизу по улице ехал автомобиль – очень медленно, словно водитель внимательно изучал номера домов, разыскивая какой-то конкретный адрес. Машина замедлила ход перед складом, над которым находилась квартира Николь, а потом двинулась дальше. Мгновенная радость при мысли о том, что кто-то приехал к ней, тут же испарилась. Да и кто к ней может приехать? Нет, в самом деле пора начинать новую жизнь.

И тут автомобиль вернулся. Сначала Николь решила, что водитель высадил пассажира и надеется найти нового по пути в Манхэттен. Однако, к ее изумлению, машина затормозила перед ее домом. Задняя дверь открылась, и из нее вышел мужчина.

Райан!

Николь вскочила с банкетки, на которой сидела, едва не расплескав кофе. Не хватает еще, чтобы Райан увидел, как она сидит у окошечка, словно какая-то печальная дурнушка, в надежде, что ее заметят. Что подумает Райан, обнаружив, что она сидит вечером одна, вспоминая о прошлом?

Впрочем, какая разница?

Николь на цыпочках подошла к окну и, прячась за шелковую занавеску, осторожно выглянула на улицу. Райан, судя по всему, уже расплатился с таксистом, ибо машина удалялась. На мгновение Николь охватил страх: вдруг Райан тоже уехал? Но тут он вышел из-под козырька и стал смотреть вверх на ее окна, видимо пытаясь определить, дома она или нет.

Можно, конечно, сделать вид, что ее нет дома. Однако эта мысль возникла лишь на мгновение, и Николь тотчас отогнала ее. Какой смысл? Неужели ее гордость так велика, что она станет рисковать шансом вернуть его? Да ни за что!

Когда раздался звонок в дверь, Николь уже спешила через просторную гостиную. На бегу она поставила чашку на стойку и помчалась к двери, ведущей на лестницу. К входной двери, которая была, как и большинство дверей в Нью-Йорке, надежно заперта, вели крутые ступеньки. Николь даже не стала спрашивать, кто пришел, и распахнула дверь. При виде Райана, ждавшего снаружи, у нее перехватило дыхание. Какой он родной, какой близкий!

– Привет, – сказал Райан.

Выдавив слабую улыбку, Николь закрыла за ним дверь.

– Привет, – отозвалась она, слегка задыхаясь. – Пойдем наверх?

– Пойдем. – Райан сделал глубокий вдох и махнул рукой в сторону лестницы. – После тебя.

Николь предпочла бы следовать за ним, чтобы немного успокоиться. В темных брюках и того же цвета свитере Райан выглядел великолепно, и Николь почувствовала себя неловко в шортах на лямках и с босыми ногами. Впрочем, чего теперь смущаться? Набравшись храбрости, Николь стала подниматься по ступенькам впереди Райана.

На пороге квартиры он остановился и огляделся. Просторное помещение было разделено на три секции: гостиную, спальню и кухню, а ванная была отделена стеклянной матовой стеной. Николь гордилась тем, как обставила квартиру, создав в ней общее впечатление легкости и комфорта. Несмотря на ее размер, квартира хорошо отапливалась даже в самое холодное время, однако сегодня окна были распахнуты и легкий ветерок, играя бледно-розовыми занавесками, доносил аромат цветов из парка напротив.

Николь остановилась посередине китайского ковра. Колени у нее подгибались, и ей ужасно хотелось свернуться калачиком на бархатном диване цвета слоновой кости, однако она знала, что не сможет сидеть спокойно, пока не узнает, зачем пожаловал Райан.

– Впечатляюще, – наконец произнес он, входя в квартиру и закрывая дверь. Потом окинул взглядом высокий стеклянный потолок. – Здесь можно было бы устроить студию.

– Да, наверное. – Интересно, он так же нервничает, как она? Вряд ли, ответила себе Николь. Иначе он не стал бы рассуждать о квартире. – Тебе лучше знать.

– Да. – Губы Райана на мгновение сжались. – В этих вещах я разбираюсь.

– Не скромничай. – Николь удалось изобразить улыбку.

– Я разве скромничаю? – пожал плечами Райан. – Я бы так не сказал.

– Хочешь что-нибудь выпить? – спросила Николь. – Кофе?

– А какой-нибудь алкоголь у тебя есть?

– По-моему, да. – Обойдя его, Николь поспешила в крошечную кухню и открыла холодильник. – Пиво подойдет?

– Что угодно, – отозвался Райан и подошел к окну. – Красивый вид.

– Мне нравится. – Николь поколебалась, не предложить ли ему стакан, потом решила отбросить формальности и, выйдя из кухни, протянула ему бутылку. – Держи.

– Спасибо.

Он отошел от окна, взял из ее рук бутылку, и их пальцы соприкоснулись. Николь тут же отдернула руку, но не удержалась и взглянула ему в глаза. Она посмотрела так первый раз после того, как он вошел в квартиру, и у нее перехватило дыхание. Воздух сразу стал жарким и тяжелым, стало трудно дышать.

– Зачем ты мне звонила? – Он произнес эти слова прерывисто, словно они давались ему с трудом.

– Зачем я звонила? – эхом откликнулась она, теребя лямки комбинезона. – А как ты думаешь?

– Ну нет. – Райан глотнул пива и с нетерпением взглянул на нее. – Я первый спросил. Какие-нибудь неприятности?

Николь удивилась, но не подала виду.

– Какие у меня могут быть неприятности? Твой… Джордж передал, что я так сказала?

На мгновение Райан закрыл глаза, потом снова открыл их и устало посмотрел на нее.

– Зачем ты это делаешь, Николь? – спросил он. – Я тебе задал простой вопрос. Я хочу знать, зачем ты звонила. Что случилось? Ты уже жалеешь об этом?

– Нет! – Николь судорожно сглотнула. – Конечно, нет.

– Тогда зачем ты звонила? – не отступал Райан. – Мне надо знать. Просто необходимо. – Он тяжело вздохнул. – Или ты хочешь сказать, что, приехав сюда, я сделал очередную глупость?

– Нет. – Николь облизнула верхнюю губу. – Нет, нет. – И, пока мужество не оставило ее окончательно, поспешно прибавила: – Я… рада, что ты приехал.

– Правда?

В голосе Райана звучало недоверие, и Николь поспешила его ободрить:

– Да. Я хотела тебя увидеть. – Она запнулась. – Хотела сказать, что мне жаль… насчет тебя и Кристин.

– Меня и Кристин?! – Райан не верил своим ушам. – Ты что, серьезно?

– Конечно. – Николь вздернула плечи и постаралась говорить как можно, более убедительно: – Я прочитала, что она помолвлена с каким-то греческим судовладельцем.

Долгую минуту Райан молча смотрел на нее, потом поднес бутылку к губам. Николь завороженно следила, как двигались мышцы его крепкой шеи, пока он пил, а потом вся съежилась – Райан обратил на нее презрительный взгляд.

– Так ты позвонила, чтобы выразить мне сочувствие по поводу Кристин? – сухо спросил он. – Ну что ж, спасибо.

– Не надо так со мной говорить, – с дрожью в голосе отозвалась Николь. – Я же не знала, как ты к этому отнесся.

– Ах ты не знала? Спустись на землю, Николь. Ты прекрасно знаешь, как я к этому отношусь.

– Откуда? – вырвалось у Николь. Она засунула руки в карманы шорт, пытаясь скрыть волнение. – Ничего я не знаю.

Поставив бутылку на подоконник, он медленно повернулся к Николь.

– И я должен этому верить?

– Да, конечно.

– А что, по-твоему, я здесь делаю, черт побери? – резко спросил он, и только тут Николь заметила, что под глазами у него залегли темные круги.

– Понятия не имею, – заявила Николь. – Может, у тебя в Нью-Йорке работа и ты заскочил меня повидать?

– Какое удачное совпадение, правда? Получить работу в Нью-Йорке через три дня после твоего звонка, – усмехнулся Райан.

– А почему бы и нет? – Николь чувствовала себя полной идиоткой.

– Ничего подобного, – холодно отозвался он. – Работа ждет меня в Севилье, где я и должен быть сейчас. Но вместо этого я здесь.

– Так ты… приехал ради меня? – Глаза Николь широко распахнулись.

– Да. – Райан уже начал терять терпение. – Ради всего святого, Ники, я думал, может, что случилось… – Его голос оборвался, и после паузы он устало прибавил: – Я думал, может, я тебе нужен.

– Ты мне действительно нужен!

Слова сами собой сорвались с языка, и Райан устремил на Николь взгляд, полный муки.

– Ты это серьезно? – хрипло спросил он, и Николь поняла, что увиливать больше нет смысла.

– Да, – тихо ответила она, протягивая к нему руки, и Райан, приглушенно выругавшись, схватил их.

– Господи, Ники, – прошептал он, заводя ее руки себе за спину и крепко прижимая ее к своему стройному мускулистому телу. – Неужели тебе доставляет удовольствие меня мучить? – Он легко коснулся губами ее щеки. – Мало я, по-твоему, настрадался?

У Николь не было слов. Слишком давно она смирилась с тем, что мать Райана уничтожила все, что могло быть между ними. Но теперь вдруг все стало возможно, и, когда его губы коснулись ее губ сначала легким поцелуем, а затем страстно завладели ртом, она больше не колебалась. Ее пальцы скользнули под его свитер, и она ощутила теплую кожу спины, которая сразу отозвалась на ласку. Райан тихо застонал, и это убедило Николь, что на этот раз она поступает правильно. Его поцелуй рассеял последние сомнения, и уже казалось невероятным, что еще несколько минут назад она горевала над пустотой своей жизни. Николь была словно зачарованная – ей был дарован второй шанс, о котором она не смела мечтать.

– Я так боялся, – прошептал Райан, отрываясь от ее рта и легко лаская губами впадинку у основания шеи. – Всю дорогу из самолете я твердил себе, что иду на неоправданный риск, у меня ведь не было никаких доказательств, что ты хотела меня видеть, а не просто решила позвонить и поболтать…

– Поболтать? – удивилась Николь. – О чем?

– Это уж ты мне скажи. – Руки Райана скользнули по ее плечам, спуская лямки комбинезона. Короткий топ, надетый под него, не доходил до талии, и Николь ощутила прикосновение мягкой ткани скользившего вниз комбинезона. – Например, о Кристин. – Его дыхание участилось. – Неужели мне надо говорить, что, после того как я увидел тебя снова, в моей жизни уже не было места для другой женщины?

– Да, – прошептала Николь, – мне нужно, чтобы ты мне это сказал.

– Хорошо. – Пальцы Райана уже забрались под резинку ее трусиков. – Я тебе это говорю. – Его ладони сжали ее обнаженные ягодицы. – Что еще?

– Ты… – Николь уже всю трясло. – Тогда в Плейн-лодже… ты говорил правду?

– Конечно, – простонал Райан, раздвигая ноги, чтобы привлечь ее еще ближе к себе. – Я всегда говорил тебе только правду, детка. Я люблю тебя. Наверное, я всегда тебя любил, просто я был дураком, раз ничего не предпринимал до сегодняшнего дня.

Впервые в жизни Николь оценила преимущество своей кровати. Огромная, в колониальном стиле, с пологом, она легко вместила бы еще одну пару. Уложив Николь на розовое атласное покрывало, он начал раздеваться, а она следила за ним с нескрываемым удовольствием. С тех пор как они были вместе, прошло около пятнадцати лет, но Райан почти не изменился. Он по-прежнему стройный и мускулистый, годы лишь придали его фигуре зрелости.

– Эй! Я что, один буду раздеваться?

– Нет, – прошептала Николь и дрожащими руками стянула через голову топ. Однако на застежке бюстгальтера ее рука замерла.

– Не надо меня стесняться, – мягко произнес Райан и с завидной ловкостью расстегнул лифчик. – Вот так-то лучше.

Лицо Николь залила краска. Он уложил ее на подушки, и она вся задрожала, словно для нее это было в первый раз. Отчасти так оно и есть, подумала она, когда уверенные пальцы Райана стянули с нее трусики. Ее опыт со Стюартом был, мягко говоря, далек от восторга, а к концу их совместной жизни они почти не разговаривали, не говоря уж обо всем остальном. И сейчас Николь боялась, что не сумеет доставить Райану удовольствие. Однако ее опасения оказались напрасными. С Райаном все было просто, его руки и губы сразу развеяли все ее страхи. Одним прикосновением он сумел пробудить ее, и Николь забыла обо всем, кроме наслаждения, которое он дарил ей.

Его руки легли на ее груди, лаская набухшие соски, затем им на смену пришли его губы. Сначала он осторожно перекатывал сосок между зубами и языком, затем жадно втягивал его в рот. Закончив ласкать груди, он стал покрывать поцелуями живот, исследуя нежную ямку пупка, потом продвинулся ниже, к золотисто-рыжему кустику, скрывавшему вход в ее лоно. Он попробовал пальцем жаркую влагу, и она выгнулась навстречу его ласкам.

– Ох, детка, – глухо прошептал он. – Я тоже тебя хочу.

Их тела слились, и, когда Николь прильнула к нему, Райан шепнул:

– Ты не представляешь, как я этого хотел. Как мечтал о том, чтобы слиться с тобой так, чтобы было непонятно, где кончаюсь я и начинаешься ты.

– Я люблю тебя, Райан, – выдохнула Николь, чувствуя, что ее грудь вот-вот разорвется от переполнявших чувств. – Ох, Райан, я так тебя люблю…

Спустя некоторое время она открыла глаза и обнаружила, что Райан лежит, приподнявшись на локте, и рассматривает ее. На мгновение от смущения она лишилась дара речи, и он, поняв ее состояние, прильнул губами к ее губам.

– М-м-м, на вкус ты такая же сладкая, как и на вид, – прошептал он.

– Не надо так говорить. – Николь почувствовала, что краснеет. – Неужели тебе мало того, что ты превратил меня в рабыню страсти?

– Что ж, леди, так и надо, – ласково поддразнил он ее. – Я считаю, что заслужил право доказывать тебе свою любовь любыми способами, правда?

– Ну… наверное, – засмеялась Николь.

– Что значит – наверное?

– Ну хорошо. – На ее щеках заиграли ямочки. – Заслужил, но только при условии, что я могу делать то же самое.

– Делай что хочешь, – улыбнулся Райан. – Конечно, если ты готова нести ответственность за последствия?

– Какие еще последствия?

– А вот я сейчас тебе покажу. – Его рука снова легла ей на грудь.

– Подожди, – с некоторым сожалением остановила его Николь. – Сначала нам надо обсудить последствия того… ну, что между нами произошло.

– Между нами? – Райан бросил на нее настороженный взгляд. – По-моему, тут все ясно.

– Разве? – Николь почему-то занервничала.

– Конечно. – Глаза Райана потемнели. – Я считал… надеялся, что теперь мы будем вместе. То есть, – торопливо прибавил он, – я не предлагаю тебе все бросить, если ты не хочешь. Я готов перебраться сюда, если это доставит тебе удовольствие.

– Удовольствие? – По щекам Николь заструились слезы. – Ты мое самое большое удовольствие. Только ты. – И она погладила его по щеке. – Нет, нам надо поговорить еще кое о чем.

– Да. – Райан на мгновение закрыл глаза. – Конечно. О ребенке. – Он застонал. – Господи, если бы я только знал…

– Нет, не об этом – мягко отозвалась Николь. – Потерять ребенка было ужасно, но, поверь мне, это ничто по сравнению с тем, что я потеряла тебя.

– Любимая…

– Дай мне сказать. Я хочу, чтобы ты знал: я больше ни в чем тебя не виню. Мы оба были слишком молоды, теперь я это понимаю. По крайней мере, в этом твоя мать была права. Кстати, она не придет в восторг, когда узнает о нас.

– Тебя это беспокоит?

– Немного, – призналась Николь.

– Тебе незачем волноваться. – Райан привлек ее ближе. – Если моей матери понадобится поговорить со мной, я сам буду определять условия, и она это знает. – Он помолчал. – После твоего отъезда мы с ней выяснили отношения. Она не вмешивается в мою жизнь, а я не вмешиваюсь в ее. Разумеется, она была уверена, что ты никогда больше не захочешь со мной разговаривать, и, пока Джордж не сообщил мне в Испанию о твоем звонке, я был склонен ей верить.

– Ох, Райан… – Николь нежно поцеловала его в уголок рта, и на лице Райана появилось покаянное выражение.

– Это правда. Наверное, самая моя большая вина в том, что я вообще слушал ее лживые измышления. Впрочем, должен признаться, на этот раз я был уверен, что она права.

– Как ты мог так подумать?

– Я надеялся, что ты свяжешься со мной до отъезда в Штаты. Моя командировка в Испанию здорово просрочена, поскольку я тянул до последнего, в надежде что ты мне позвонишь.

– Но ты уехал из Плейн-лоджа, – запротестовала Николь. – Как только все уладил с мистером Харди, сразу и удрал в Монреаль. Я и решила, что к Кристин.

– Попытайся представить, каково мне было тогда. Мы ведь с матерью и так испортили тебе жизнь. Я просто не знал, как себя вести.

– А я думала, ты использовал меня, чтобы доказать себе, что я так и не смогла избавиться от любви к тебе.

– Хотелось бы, чтобы это было так.

– Да? – Взгляд Николь стал настороженным.

– Конечно. Я ведь всего лишь человек.

– Жаль, что я этого не знала. – Николь закусила губу.

– Почему? – Райан пристально посмотрел на нее. – Какое-то время я считал, что ты меня ненавидишь.

– Никогда я тебя не ненавидела, – честно призналась Николь. – Я возмущалась тобой. Возмущалась твоей способностью причинять мне боль. Но ненавидеть? Нет, никогда.

– Но когда ты вышла замуж за Грейнджера…

– Мне не следовало этого делать, – вздохнула Николь. – Я поняла это, когда ты приехал на свадьбу. Наверное, таким образом я надеялась избавиться от тебя. Я пыталась доказать себе, что меня не волнуют твои успехи, которых ты добился в жизни без меня.

– Перестань. – Райан смахнул слезинку с ее щеки. – Хорошо делать свое дело не значит добиться успеха в жизни. – Он поморщился. – За последние месяцы я понял, что все эти годы я искал что-то, что имел и потерял. Тебя. Все остальное не важно.

– Ты это серьезно?

– Еще как. – Он провел пальцем по ее груди. – Конечно, я горжусь кое-какими из своих работ, но этот успех очень мало значит, когда тебе не с кем его разделить. – Он прильнул губами к ее шее. – Я хочу разделить его с тобой, Николь. Только с тобой. – Откинув голову, он посмотрел на нее. – Ты выйдешь за меня замуж?

– Замуж? – Губы Николь невольно приоткрылись. – Ох, Райан…

– Подожди. – Похоже, он решил, что она собирается отказать ему, и поспешно продолжил: – Я знаю, как для тебя важна твоя работа…

– Райан…

– И, если ты предпочитаешь жить в Нью-Йорке, я готов переехать сюда…

– Райан, послушай меня…

– Не знаю, правда, как к этому отнесется Джордж, но с этим мы разберемся в свое время. Раз уж мы будем вместе…

– Вот именно, главное, что мы вместе, – перебила наконец Николь. – Райан, любимый, конечно, я выйду за тебя и буду жить там, где ты захочешь.

– Правда? – Вид у Райана был совсем ошеломленный. Потом он сгреб Николь в охапку и с силой прижался губами к ее губам. Между ними мгновенно вспыхнула страсть, но ради такого случая Райан постарался сдержаться. – А твоя работа?

– Я уже думала об этом, – негромко призналась Николь. – Даже говорила с шефом насчет того, чтобы работать дома, потому что твердо намерена однажды вернуться к своим корням. Я собиралась жить в Плейн-лодже вместе с тетей Би, но мне гораздо больше по душе жить в Монреале с тобой. Мы можем оставить эту квартиру как запасную студию. Приятно будет иногда приезжать сюда и вспоминать сегодняшний вечер.

– О Господи! – Райан был совершенно счастлив, и Николь обвила руками его шею.

– Когда-нибудь мы с тобой вернемся в Плейн-лодж. Я хочу ребенка, а воздух там гораздо чище, чем в городе.

– Главное, что мы вместе, – тихо повторил Райан. – Теперь навсегда!

Эпилог

Подойдя к садовой калитке, Николь остановилась, чтобы перевести дух. Беременность подходила к концу, и она теперь быстро уставала, но ни за что не желала отказываться от ежедневной прогулки, несмотря на протесты Райана и недовольство тети Би.

Прислонившись к калитке, она окинула взглядом сад. Нежаркое сентябрьское солнце мягко освещало лужайку, легкий ветерок шевелил кроны деревьев. Внезапно Николь вспомнилось холодное зимнее утро накануне похорон отца. Тогда она вот так же стояла у калитки, глядя в безжизненный сад, где похожие на скелеты деревья мрачно вздымали к небу голые ветви, и на душе у нее было так же мертво и безжизненно. В то утро у окна на кухне стоял Райан, и ей показалось, что она видит отца. Николь невольно зажмурилась, а когда открыла глаза, то в окне появилась призрачная фигура. Суровые черты разгладились, и их осветила улыбка. Николь улыбнулась в ответ.

– Все хорошо, папа, – прошептала она. – Я счастлива. Все хорошо.

Неподалеку раздались голоса Райана и тети Беатрис, и фигура отца медленно растаяла. Николь еще немного постояла, улыбаясь про себя, а потом медленно направилась к дому.


  • Страницы:
    1, 2, 3, 4, 5, 6, 7, 8, 9