Современная электронная библиотека ModernLib.Net

Власть молнии (Цикл Карсидар - 1)

ModernLib.Net / Авраменко Олег Евгеньевич / Власть молнии (Цикл Карсидар - 1) - Чтение (стр. 4)
Автор: Авраменко Олег Евгеньевич
Жанр:

 

 


      Пеменхат некоторое время раздумывал над словами Читрадривы, затем вдруг без всякого перехода сообщил:
      - Это Карсидар.
      - Ну и что? - не понял Читрадрива.
      Гандзаки жили довольно обособленно от прочих людей. Те, которые по примеру кочевников-предков продолжали заниматься скотоводством, основывали небольшие хуторки, куда чужаки-гохем почти не допускались. А те, кто оседал в городах, городках и местечках, селились компактно, в отдельных кварталах-гандзериях, и держались обособленно. Гандзакам дозволялось заниматься некоторыми ремёслами, торговлей, врачеванием; среди них было немало купцов, лавочников, лекарей, фокусников, ведунов и прорицателей, а женщины из низов промышляли гаданием. Пользуясь услугами гандзаков, коренные жители, тем не менее, относились к ним недоброжелательно, а подчас и враждебно. Гандзаки, в свою очередь, не набивались в друзья чужакам, рассматривая их, прежде всего, как клиентов, пациентов, партнёров по различным торговым операциям да как источник возможной наживы - что, в сущности, почти одно и то же.
      Поэтому неудивительно, что Читрадрива не имел ни малейшего представления о том, кто такой Карсидар и чем он знаменит.
      - Как? Неужели ты ничего не слышал о мастере Карсидаре?! - не сдержав изумления, воскликнул Пеменхат и добавил с затаённой надеждой: - Ничего-ничего?
      Пожалуй, старика вполне устроило бы такое положение дел. В каждой морщинке его круглого лица теперь затаилось сожаление по поводу собственной неосторожности. В самом деле, издалека начал, клятву взял - а в итоге лишь сосредоточил внимание колдуна-гандзака на личности Карсидара. Нехорошо получилось...
      Читрадрива не собирался щадить незваного гостя. Напротив, он поспешил использовать промах Пеменхата и по-прежнему мягко, но уже со слегка показной настойчивостью спросил:
      - Так кто же такой Карсидар? Судя по твоим словам, он как раз принадлежит к вольным людям, к мастерам. Тогда понятно, почему ты таскаешь мясницкий нож в спинных ножнах... И сдаётся мне, почтенный Пеменхат, ты всё же имеешь некоторое отношение к вольным людям. Не в том смысле, что принимаешь их у себя. У тебя самого замашки мастера.
      Некоторое время Пеменхат угрюмо молчал, наконец сказал:
      - Да что уж я... Что я... Я стар и никому не нужен, за моей головой не станут охотиться. А вот молодёжь...
      - Короче, во сколько оценена его голова? - прямо спросил Читрадрива.
      - Она много стоит. У тебя нет столько золота, гандзак. И не знаю, найдётся ли столько золота у самого богатого из ваших мерзких ростовщиков.
      - Значит, этот человек достоин если не уважения, то, во всяком случае, самого пристального внимания, - заметил Читрадрива. - И не только со стороны ищеек дворян-гохем, но, пожалуй, также и с моей стороны.
      Пеменхат бросил на него исподлобья угрюмый взгляд.
      - Не обращай внимания. - Читрадрива усмехнулся и сказал на анхито: - Гохем вэс анхем ло'хит'рарколь бо-игэйах ло'шлохем.
      - Что-что? - переспросил Пеменхат.
      - В переводе это звучит примерно как: "Чужаки-гохем и гандзаки не вмешиваются не в свои дела", - то есть в дела друг друга. Можешь не бояться никакого подвоха с моей стороны. Тем более, что этот достойный самого пристального внимания мастер обратился ко мне с какой-то просьбой. Не хочешь же ты сказать, что у гандзаков вовсе нет совести, что они способны совсем потерять голову, едва запахнет наживой! Не обижай меня, Пеменхат, - и Читрадрива погрозил собеседнику пальцем.
      Тот тяжело вздохнул:
      - Ладно, всё равно я разболтал то, что следовало сохранить в тайне.
      - Лучше скажи мне вот что, любезный Пеменхат. Я не знаю Карсидара, но он меня откуда-то знает, раз посылает тебя с поручением. Сам он не может прийти, потому что герцог Торренкульский, как и прочие, наверняка назначил награду за его голову... - Читрадрива послал собеседнику выразительный взгляд. Пеменхат с отсутствующим видом молчал. - Значит, так и есть. И насколько я понимаю, в настоящий момент мастер Карсидар отсиживается в твоём трактире... Ну да ладно, довольно об этом. Объясни, почему Карсидар отправил тебя ко мне, а не к кому-нибудь другому? Разве мало гандзаков в Торренкуле?
      - Ему рекомендовал обратиться к тебе мастер Ромгурф, - проворчал Пеменхат и, немного подумав (он явно стал осторожнее после допущенной промашки), добавил: - Ныне покойный.
      - Ах, Ромгурф!
      Читрадрива вспомнил тот случай. Они познакомились в Слюже лет семнадцать назад. Конь Ромгурфа пал, причём пал в самую неподходящую минуту преследователи уже наступали мастеру на пятки. В поисках нового коня он и примчался на гандзакский хутор.
      Престарелый анах, к которому он обратился, оказался тем ещё жуликом и, видя бедственное положение покупателя, решил, что тот немедля согласится на любое предложение; поэтому пытался сплавить мастеру старую клячу вместо приличного скакуна. Ромгурф же неплохо разбирался в лошадях, а кроме того, от резвости коня зависела прочность сидения на плечах его головы. Он ни в коем случае не собирался неосмотрительно хватать всякую дрянь и принялся уличать хитрюгу-продавца во лжи при соплеменниках. Возможно, анах не придал бы этому значения, однако язык у мастера был острый, и все принялись смеяться его шуточкам. Это взбесило продавца, и в отместку он попытался натравить на Ромгурфа толпу гандзаков. Читрадрива, как раз бывший на хуторе, вступился за него. Соплеменники-анхем не очень хорошо относились к полукровке, но за своего всё же признавали. А раз на сторону чужака-гохи встал один из их племени, пусть даже незаконнорожденный ублюдок, значит, гохи не так уж не прав. В общем, дело кончилось тем, что к волнующейся толпе вышел сам старейшина общины и велел убираться прочь как Ромгурфу, так и Читрадриве.
      Надо сказать, внешность Читрадривы поразила мастера Ромгурфа не меньше, чем почтенного Пеменхата, и он тоже не удержался от соответствующих расспросов. Они разговорились, познакомились. Читрадрива показал мастеру кратчайшую дорогу к другому поселению гандзаков и посоветовал, к кому можно обратиться по поводу покупки лошади. На том и расстались.
      Возможно, Читрадрива забыл бы Ромгурфа; однако месяц спустя после упомянутых событий гандзак был схвачен слугами одного мелкого дворянчика по обвинению в насылании порчи на любимую свору борзых. Надо заметить, в те времена Читрадрива не занимался никаким "колдовством", потому как попросту не умел "колдовать"; тогда он всеми силами старался раздуть в себе искру, отказывался смириться со своей неполноценностью и в конце концов победил - но чуть позже, где-то через год... впрочем, к делу это не относится. Так или иначе, обвинение в порче было насквозь лживым и до смешного вздорным, но что до того дворянчику, раз необходимо оправдаться перед дружками по поводу неудачной охоты, а этот проклятый богами гандзак-полукровка подвернулся под руку! И когда глашатай выкрикивал на площади вынесенный без суда и следствия приговор, в толпе совершенно случайно оказался мастер Ромгурф. Услышав имя Читрадривы, он здраво рассудил, что просто грех сдирать с живого человека кожу из-за каких-то там собак. Кроме того, ему весьма кстати представился случай подстроить дворянчику пакость в отместку за то, что этот скупердяй слишком мало заплатил за оказанную недавно услугу. Так Читрадрива получил свободу; дворянчику же пришлось объявлять солидную награду за голову мастера Ромгурфа... Да, было дело!
      Но из слов Пеменхата следует, что Ромгурф погиб. Печально, очень печально... И если он обнадёжил мастера Карсидара, порекомендовал обратиться в случае чего к Читрадриве, как можно не ответить на эту просьбу! Это было бы оскорблением памяти покойного.
      - Мне очень жаль, что моего друга мастера Ромгурфа больше нет в живых. И я сделаю всё от меня зависящее, чтобы по мере возможности помочь Карсидару, сказал Читрадрива опуская глаза. Среди его народа считалось верхом неприличия демонстрировать чувства перед чужаками, и он не хотел, чтобы толстяк прочёл в его взгляде грусть.
      - Ну-у-у... так уж и всё? - как-то недоверчиво протянул Пеменхат. Похоже, он превратно истолковал последний жест собеседника. Дескать, на словах ты готов помочь, а глазки вот опускаешь.
      Читрадрива постарался овладеть собой, посмотрел на гостя в упор и как можно твёрже вымолвил:
      - Раз я сказал, что попытаюсь сделать всё от меня зависящее, значит, так тому и быть. Анхем слов на ветер не бросают. Покойный мастер Ромгурф имел возможность убедиться в этом, и была бы такая возможность, он бы это подтвердил. Поэтому повторяю: я сделаю всё возможное... и даже немного сверх возможного, лишь бы помочь человеку, обратившемуся ко мне от имени мастера Ромгурфа, перед которым я в долгу.
      - А что за долг? - быстро и как бы невзначай поинтересовался Пеменхат.
      - Пустяк. Пустячок даже: жизнь, - в тон ему ответил Читрадрива.
      Пеменхат присвистнул от неожиданности и выкатил глаза.
      - Что, старик, странно слышать, как гохи спасает жизнь гандзака? - холодно спросил Читрадрива, хотя внутри так и клокотала едкая жёлчь.
      - Признаться, необычное дело, - согласился Пеменхат. - Ну, а... Позволь полюбопытствовать, а за что же Ромгурф проявил к тебе такое внимание? Ведь больно странно всё это выглядит, согласись.
      - Коня я ему достал. Среди голой степи. Когда он от погони уходил.
      Читрадрива счёл возможным ограничиться этими скупыми подробностями, не упоминая о толпе разозлённых гандзаков. В самом деле, к чему излишества?..
      - Нужная вещь, - согласился Пеменхат.
      - Ты по собственному опыту судишь, или как? - с едва заметной иронией спросил Читрадрива, намекая на возможную принадлежность своего гостя к неспокойному и неугомонному сословию мастеров.
      Пеменхат пробурчал что-то невнятное, отвернулся и вновь принялся кутаться в кафтан.
      - Ладно, не обижайся, я не со зла, - заверил его Читрадрива. - Но мы сидим здесь уже достаточно долго. Мы убили уйму времени впустую, почтенный.
      Он выдержал небольшую паузу и прямо спросил:
      - Так скажешь ты в конце концов, какого рода помощь требуется от меня мастеру Карсидару? Или мне кликнуть остальных, велеть принести вина и еды и, угостив, отпустить тебя на все четыре стороны? А то ведь нечего и вспомнить будет о нашей встрече.
      Пеменхат завозился на скамье, заворчал, точно старый пёс, и наконец заговорил:
      - Ай, ладно! Всё равно это его дело, а не моё... Нечистый тебя побери, гандзак, ну ты и штучка, честное слово! Как клещ вцепился и крутишь, крутишь, кусаешь, кусаешь... Если вы все такие настырные, понятно, почему никто не хочет иметь с вами дела.
      - Это ты неуклюж и неповоротлив, старик, - мягко заметил Читрадрива, удержавшись от сравнения с ленивым неповоротливым боровом, которое так и вертелось на языке. - И мысли у тебя такие же неповоротливые и неуклюжие, не в обиду тебе будет сказано.
      - Осторожность никогда не повредит, - веско заметил Пеменхат. - По крайней мере... А, плевать! Всё равно ты догадался, что некогда и я был тем, кем является сейчас мастер Карсидар. Так вот, именно осторожность была причиной того, что я дожил до столь почтенного для мастеров возраста и смог, наконец, остепениться. Понял, гандзак?
      - Так-то оно так, - согласился Читрадрива. - Да только излишняя осторожность вряд ли полезна.
      - Но не в том случае, когда подыскиваешь спутника для прогулочки в Ральярг, - скороговоркой произнёс Пеменхат.
      Несмотря на явное нежелание гостя концентрироваться на столь опасной теме, Читрадрива среагировал мгновенно.
      - В Ральярг?! - Начисто позабыв о привитых с раннего детства понятиях о приличном поведении в присутствии чужаков, он открыто выразил своё изумление.
      - Да, в Ральярг, - угрюмо подтвердил Пеменхат. - В проклятую богами и людьми неизвестную страну на юге, скрытую в непроходимых горах... то ли за непроходимыми горами - но в конце концов, это неважно, поскольку до неё и так, и этак не добраться ни за что на свете. Лишь всякие там сорвиголовы, полные пожизненные идиоты могут позволить себе вреднейшие мысли о том, чтобы попасть туда!
      Излив таким образом копившееся весь вечер раздражение, Пеменхат замолчал и насупился с самым мрачным видом.
      Читрадрива же долго раздумывал над его словами. Он не знал, что именно говорили об этой загадочной стране чужаки. Явно что-то нехорошее, судя по словам посетителя. Впрочем, среди его народа добрых упоминаний о Риндарии (так именовали этот край анхем) тоже встречалось довольно мало. Вернее, почти не встречалось. Чужаки-гохем небось считали, что в Риндарии полным-полно колдунов-гандзаков, которые обжираются похищенными из внешнего мира младенчиками и строят свои дьявольские козни на погибель всем честным людям. То есть, наверняка представляли горную страну в виде этакой гандзерии, увеличенной до гигантских размеров. И самое лучшее, чего они могли ей пожелать, так это небесной кары в виде каменного дождя или потопа из горящей серы.
      В отличие от чужаков, анхем не населяли Риндарию колдунами-гохем. Просто в народе поговаривали, что там полным-полно теней забытых предков. А поскольку духи загробного мира обладали скверным характером, соваться туда было всё равно что прыгать в гигантскую нору, полную ядовитых змей и прочей нечисти.
      Ну а сам Читрадрива...
      Нет, это невозможно было выразить словами! Иногда Читрадрива впадал в особое состояние. Ему казалось, что неведомая сила затягивает его в длинный-предлинный коридор и неодолимо влечёт вперёд. Стены коридора были сначала каменными, сам вход в него представлял некое подобие воронки, прорубленной в скале. Читрадрива падал в воронку, причём падал как-то странно, иногда вниз, иногда вперёд, а иногда даже вверх, хоть это в корне противоречило здравому смыслу. Кстати, он почему-то совершенно не боялся удариться о каменные стены, хотя скорость движения была огромна. А стены внутри коридора, между прочим, не оставались каменными. Они постепенно затягивались какой-то фиолетовой слизью со странными лиловыми наростами. Наросты дышали, колебались, затем всё пространство затягивалось дымкой и... видение исчезало.
      По непонятной причине Читрадриве всегда казалось, что его видение каким-то образом связано с Риндарией. Хотя появилось оно прежде, чем он узнал о существовании этой загадочной страны... и, разумеется, гораздо раньше, чем ему удалось раздуть в себе искру. Он осмеливался говорить об увиденном лишь с некоторыми соплеменниками, которые жалели полукровку и относились к нему, по крайней мере, не с презрением или ненавистью, а с сочувствием. Впрочем, никто не понимал Читрадриву по-настоящему. Одна пожилая анха сказала, что мальчишка (тогда он был ещё ребенком) наслушался россказней о драконах и ему мерещится драконья пасть и утроба. Но непонятно было, при чём здесь скальная воронка, никак не напоминавшая отверзтую пасть хищника. В основном же отзывы были ещё более краткими и гораздо менее выразительными. Ну, а после того, как у Читрадривы вспыхнула искра, причём вспыхнула сразу да к тому же довольно поздно, не как у всех нормальных анхем, соплеменники (те, кто постарше, и сверстники) окончательно отдалились от него, и говорить не то что на эту, но и на любую другую тему стало, мягко выражаясь, довольно затруднительно.
      Впрочем, интереса к Риндарии Читрадрива не терял. И прекрасно знал, что время от времени среди его народа находились то ли отчаянные смельчаки, то ли круглые дураки (судя по всему, последней точки зрения придерживался сидевший перед ним Пеменхат), отправлявшиеся в путешествие на юг. Правда, больше никто и никогда их не видел. Говорили, что человек, попавший в Риндарию живьём, превращается в бесправного раба тёмных потусторонних сил на целую тысячу лет. Но опять же, лишь говорили. И к несчастью своему, Читрадрива ни разу не встречал человека, собравшегося туда. Не то с удовольствием сбежал бы вместе с ним. А затем у него вспыхнула искра, и им овладела идея возвеличивания его народа над прочими. Он основал тайное общество, развернул бурную деятельность...
      И теперь вот - пожалуйста! Не от соплеменников-анхем, но из среды чужаков-гохем явился толстый старик в тёплом кафтане и возвестил: есть, оказывается, среди моих некий болван, желающий забраться в Риндарию. Ищет компаньона в дальнюю дорогу. И по непонятной причине наметил он для этой цели не кого-нибудь, а тебя, полукровку, колдуна-гандзака...
      Странно. Читрадрива и представить не мог... Не смел даже предположить, что такое случится. Что его позовут! Тем не менее это случилось. И что теперь делать?
      Что?..
      - А ты сам-то как? - поинтересовался Читрадрива.
      Пеменхат тут же нервно дёрнулся и прошипел сквозь стиснутые зубы:
      - Неужели ты думаешь, что у меня мозги стоят набекрень и что я полезу в Ральярг, как последний осёл?! Да пусть он провалится вместе со всеми колдунами в... - он благоразумно замолчал, вспомнив, что находится не в своём трактире, а в гандзерии и пробормотал: - Прости за "колдунов", я забылся...
      - Пустое, - отмахнулся Читрадрива. - Однако я понял, что ты не идёшь с мастером Карсидаром. Верно?
      Старик слегка кивнул и промолчал.
      - Но почему, в таком случае, ко мне пришёл ты, а не сам Карсидар?
      - Ему небезопасно появляться в Торренкуле, - ответил Пеменхат. - Ты же знаешь о награде.
      Но Читрадрива уже кое-что смекнул и спросил:
      - А тебя он не приглашал в спутники?
      - Как же, приглашал, - буркнул Пеменхат. - Только я не самоубийца, мне и здесь неплохо живётся.
      Так и есть! Карсидар позвал Пеменхата с собой, тот отказался. И вот, посылая его в гандзерию в качестве посредника, мастер наверняка рассчитывал, что старик будет вынужден подыскивать аргументы, чтобы уговорить Читрадриву ехать на юг. Но чтобы убедить ехать другого, ему нужно прежде убедить себя... Хитёр Карсидар, ничего не скажешь!
      Читрадриве очень понравился этот приём гохи - хотя, кажется, он не имел успеха. По всей видимости, Пеменхат считал, что дьяволу - дьяволово, а раз так, то любого гандзака должно тянуть в колдовскую страну именно в силу его нечистой природы, и никакие аргументы тут просто не нужны. Эх, не говорил этот старик со стариками-анхем!..
      - Ну, а зачем Риндария... то есть, как её у вас называют?.. В общем, ты не знаешь, зачем понадобилось Карсидару ехать в Ральярг?
      - Вот об этом тебе лучше спросить у него самого, - с безразличным видом проговорил трактирщик. - А я не знаю. Моё дело сторона, моё дело лишь исполнить просьбу постояльца. Так что сам выясняй, коли охота.
      Читрадрива встал, несколько раз прошёлся взад-вперед по комнате и сказал:
      - А знаешь, это идея!
      Он быстро подступил к двери, распахнул её, кликнул Шимана и бросил гостю через плечо:
      - Ты извини, но я вынужден попросить тебя выйти. И можешь прихватить свой ножик.
      Когда Пеменхат скрылся за дверью, а ученик предстал перед учителем, Читрадрива смерил его оценивающим взглядом с ног до головы и сказал прямо, без увёрток:
      - Этот гохи принёс мне странное известие. И передал весьма необычную просьбу. Некий чужак по имени Карсидар, из сословия мастеров, собирается предпринять путешествие в Риндарию.
      Знавший о давней мечте учителя Шиман, не удержавшись, качнул правой бровью, однако промолчал.
      - Ты верно угадал. Но только я не собираюсь очертя голову бросаться в омут. Нет. В противном случае я бы уже давно отправился на юг сам, а не искал всю жизнь спутников.
      - И вот спутник нашёл тебя, - изрёк Шиман.
      - Возможно, - согласился Читрадрива.
      - И ты уходишь...
      - Не обязательно. Хотя...
      Читрадрива подумал, стоит ли объяснять всё Шиману, затем решил не тратить времени попусту и сказал:
      - В общем, надо пойти и хорошенько осмотреться, выяснить, что к чему. Этот старик лишь посредник, он не знает всего того, что меня интересует. А предприятие такого рода рискованное, сам понимаешь. Так что я сейчас пойду с ним.
      Читрадрива полез за пазуху, снял с груди небольшой бронзовый медальон на тонкой цепочке и повесил его на шею ученику со словами:
      - Не знаю, вернусь я или нет. Полагаю, что вернусь, но...
      - Ты чувствуешь опасность? - прямо спросил Шиман.
      Это было трудно объяснить, но Читрадрива и в самом деле не был уверен, что ночь закончится мирно. Скорее всего, это было нечто вроде глупых детских страхов, возникающих непроизвольно, едва речь заходит о чём-нибудь загадочном и таинственном. Тем не менее, следовало предпринять все возможные меры предосторожности.
      - Не знаю, - неопределённо произнёс Читрадрива. - Но на всякий случай поручаю тебе заботу о нашем союзе. Ты самый талантливый из моих учеников, поэтому прими мой талисман и руководи союзом во всё время моего отсутствия. Помни о нашей благородной цели. Помни о нашем народе, который, право же, достоин лучшей участи. И помни об осторожности - как в политике, так и в общении с силами, которые пока неподвластны нам полностью.
      - Но... - замялся Шиман. - Всё это так неожиданно...
      Уже девять лет он был правой рукой Читрадривы, вторым по значимости лицом в союзе; молодёжь относилась к нему с почтением, а сверстники - с уважением. Его приказы исполнялись почти так же беспрекословно, как приказы Читрадривы, его авторитет был очень высок... И всё же, Шиман не мог представить себя в роли Учителя!
      Разумеется, в мыслях он неоднократно проигрывал всевозможные ситуации, когда во главе союза придётся встать ему, Шиману, и повести свой народ к заветной цели. Но одно дело фантазии и совсем другое - действительность. А в действительности их союз был велик и могуч. В его рядах состояла почти вся деятельная молодёжь орфетанских гандзаков, все местные бхорем, да и в соседних королевствах и княжествах у них было немало приверженцев. И все они называли Учителем - с большой буквы! - высокого русоволосого гандзака с голубыми глазами и светлой кожей, столь же сильно отличавшегося от прочих соплеменников своей внешностью, как и своими способностями. И трудно, почти невозможно было представить кого-нибудь другого на месте Читрадривы. Учитель - это он! Именно он первый открыл, сколь велико могущество, дарованное их народу свыше. Вопреки всему, он заставил свою дарованную богами искру зажечься, разгореться ярким светом таланта; позже он стал обучать других - и зажёг десятки, сотни, а затем и тысячи искр дарования в душах соплеменников. Он первый заявил во всеуслышанье, что их народ не проклят, а избран богами, что он заслуживает большего, чем быть гонимым и презираемым, гораздо большего. И он не просто сказал это - он начал действовать...
      - Ещё раз повторяю: помни об осторожности, - между тем продолжал Читрадрива, сделав вид, что не заметил замешательства Шимана. - Поддавшись порыву, начав действовать преждевременно, ты рискуешь погубить всё наше дело. И не только дело, но и весь наш народ. Надеюсь, ты понимаешь, что если мы потерпим поражение, нас попросту истребят - всех до единого. Учти: важно не только захватить власть, но и удержать её. И не просто удержать, а быстро и решительно навести в стране порядок - ибо нет ничего губительнее кровавой междоусобицы. Мы должны быть готовыми дать отпор любым врагам, внутренним и внешним; мы должны быть достаточно сильными для того, чтобы защитить своих соплеменников в других странах от возможных и вполне вероятных преследований. Кроме того, мы должны быть готовыми изменить наш образ жизни, наши отношения с гохем. Пока что нам на руку наша обособленность, никто из чужаков даже не подозревает, что мы что-то замышляем, но позже, когда анхем займут место, принадлежащее им по праву... Впрочем, что это я тебе говорю. Ты ведь сам всё понимаешь.
      Читрадрива даже усмехнулся при мысли о том, что теперь Шиман будет вынужден охлаждать пыл других своих соратников и единомышленников, говоря им те же слова, которые недавно говорил ему он, Читрадрива, приводить те же самые аргументы, настаивая на осторожности. Легко рваться в бой, когда от тебя требуется лишь начать, а потом... что будет потом - забота самого главного, вождя, Учителя, который знает, что делать, который в ответе за всё. Теперь Шиман поймёт - не абстрактно, а вполне реально, осязаемо, - он убедится на собственном опыте, что власть - это не только возможность повелевать людьми, но и величайшая ответственность. Это бессонные ночи и полные мучительных раздумий дни, это необходимость принимать жизненно важные решения и отвечать за них перед собой и перед другими, это тяжкая, неблагодарная ноша...
      Читрадрива вывел Шимана в коридор и представил двоим находившимся там стражам как своего наместника и временного заместителя. Говорил он, естественно, на анхито, поскольку стоявшему у дальней стены трактирщику-гохи совершенно незачем было знать об их внутренних делах. А после подошёл к Пеменхату, взял его за локоть и вывел на улицу, на ходу обернувшись к собратьям-анхем и дружески кивнув им на прощание.
      Он был уверен, что вернётся... Вот только не знал - когда.
      Глава IV
      ЛОВУШКА
      Около самого входа Пеменхат задержался и, внимательно оглядевшись по сторонам, убедился, что всё спокойно и ничто не внушает опасений. Затем решив, что излишняя осторожность не повредит, обошёл вокруг трактира, проверил, хорошо ли заперты наружные ставни на окнах, и попытался рассмотреть, насколько позволяла темнота, нет ли каких подозрительных следов на земле. Прислушался. Всё было тихо и спокойно. Абсолютно спокойно.
      Тогда он приблизился к безмолвно застывшему на тропинке гандзаку, тронул его за локоть и угрюмо проворчал:
      - Пошли.
      Стучать в дверь пришлось долго. Впрочем, дело ясное: вместо того, чтобы дать Карсидару выспаться, Сол наверняка до сих пор торчит у него в комнате и донимает просьбами поведать "ну вот хотя бы ещё одну историю, ну самую последнюю, ну самую-самую..." Пеменхат слабо улыбнулся - то ли просто так, то ли потому, что в памяти встали туманные отголоски воспоминаний о собственном нелёгком детстве, - вновь ударил в дверь и оглушительно гаркнул:
      - Открой, Сол! Заснул ты там, что ли? Отворяй немедля!
      - Кто такой Сол? - спросил стоявший сзади Читрадрива.
      - Мальчишка. Служит у меня. Сирота.
      Пеменхат ещё раз саданул в дверь. Тут он подумал, что всего несколько часов назад точно так же к ним стучался Карсидар, а они втроём как раз садились ужинать. Мог ли он тогда представить, что нелёгкая понесёт его в гандзерию и что к исходу ночи он притащит в свое заведение этого колдуна... Да ещё такого странного - гандзака, на гандзака никак не похожего.
      - Идёт он, твой Сол, - отозвался Читрадрива, когда Пеменхат замахнулся для очередного удара.
      Действительно, внутри дома послышались шаги, постепенно приблизившиеся к двери. Наконец прозвучал тихий голос:
      - Кто?..
      - Да я же, я! - с нетерпением проговорил Пеменхат. - Хозяина не узнал, что ли?
      Внутри послышалась возня, раздались глухие звуки отодвигаемых засовов и снимаемых крепей. Наконец, слегка скрипнув петлями ("Надо бы смазать", отметил про себя Пеменхат), дверь приоткрылась, и из щели донёсся тихий шёпот мальчишки:
      - Заходите по очереди.
      Пропустив вперёд Читрадриву, Пеменхат вошёл вслед за ним.
      - А где же... - начал было он, но осёкся, поймав предостерегающий взгляд мальчишки.
      Едва различимая тень метнулась по лестнице вверх. Пеменхат немало удивился столь странному поведению гостя и, собрав воедино всю свою любезность, проговорил:
      - Куда же ты, Карсидар? Я привёл...
      - Кто такой Карсидар?! - слишком громко и чересчур искренне изумился Сол, бросая отчаянные взгляды на хозяина и тут же стреляя глазами в сторону Читрадривы. - Никакого Карсидара здесь нет. Да и не было никогда. Что с вами, господин?
      Пеменхат вконец опешил. А мальчишка тем временем проделывал со своим лицом совершенно невозможную вещь: в то время, как обращённая к Читрадриве сторона оставалась вежливо-угодливо-невозмутимой, на другой половине лица бешено заплясал уголок рта и дико завертелся серый глаз.
      Пеменхат уже хотел схватить Сола за шиворот и, хорошенько встряхнув его, потребовать объяснений, как вдруг Читрадрива весело расхохотался и произнёс:
      - Успокойся, почтенный хозяин. Всё дело в моей внешности.
      С досады Пеменхат хлопнул себя по лбу, явственно вспомнив собственное удивление, которое он испытал при встрече с полукровкой, и поспешно заговорил:
      - Эй, Карсидар! Неужели ты считаешь, что я способен привести с собой толпу шпионов герцога Торренкульского? За кого ты меня принимаешь?! И не совестно тебе...
      - А кому какая разница, что я считаю, - донёсся с лестницы злой голос.
      Пеменхат посмотрел туда и увидел спускающегося по ступеням Карсидара. В правой руке он сжимал меч, левую вытянул, целясь в Читрадриву.
      Будучи знакомым с устройством рукавного арбалета, Пеменхат хотел было потребовать, чтобы Карсидар немедленно вложил меч в ножны и (ради всех богов!) опустил свободную руку, а то мало ли что может случиться, вдруг сдерживающая пружину защёлка соскочит...
      - В лучшем для тебя случае я считаю, что ты на старость ослеп и поглупел, - продолжил Карсидар, не дав Пеменхату произнести ни слова. - И принял за гандзака первого встречного, который назвался тебе Читрадривой. Хотелось бы узнать напоследок, шпион он Торренкуля, охотник-одиночка или просто идиот, искатель приключений на свою дурную башку... Нет, всё-таки шпион. То-то герцогу урон будет!
      - Это в самом деле Читрадрива! - воскликнул Пеменхат. - Я застал его в гандзерии, куда ночью не рискнёт сунуться ни один шпион. А арбалет...
      - Заткнись, не то получишь стрелу в лоб, - приказал Карсидар. - Мало ли какие рисковые парни найдутся во владениях герцога.
      И тут Читрадрива заговорил. Точнее, сказал одно-единственное слово на своём тарабарском языке, нечто вроде: "Мэс'ншиум?"
      Карсидар вздрогнул и слегка опустил свободную руку, впрочем, не убрав его из-под прицела окончательно. Просто чуть-чуть расслабился и произнёс немного мягче:
      - Так-так, слышу. Это та самая фраза, которой Читрадрива в своё время обучил покойного Ромгурфа... По крайней мере, звучит похоже. Так что, возможно, ты в самом деле Читрадрива.
      - Зато я теперь не уверен, что ты тот, за кого себя выдаёшь, - невозмутимо заметил гандзак. - Поэтому отвечай как положено.
      - Ты мне не веришь?! - изумился Карсидар.
      - А с какой стати я должен верить? - парировал Читрадрива. - Вдруг ты с помощью своего подручного (он мотнул головой в сторону Пеменхата) решил заманить меня в ловушку. Почём я знаю?

  • Страницы:
    1, 2, 3, 4, 5, 6, 7, 8, 9, 10, 11, 12, 13, 14, 15, 16, 17, 18, 19, 20, 21, 22, 23, 24, 25, 26, 27, 28, 29, 30, 31