Варторн (№1) - Варторн: Воскрешение

Солдат даже не успел его заметить, заворачивая за угол. Если убегающий человек сворачивает в переулок, значит, он хочет спрятаться или должен знать какой-то выход из него. И даже собираясь напасть на преследователя, беглец, конечно же, углубился бы в эти дебри, в тень, чтобы устроить засаду под прикрытием, а не за первым поворотом...

Литые бронзовые лепестки подсвечника впились в лицо врага, рассекли кожу, сокрушили зубы и челюсть. Солдат дико задергал головой. Ремень на его подбородке не был застегнут, и шлем слетел, со звоном врезавшись в облупленную стену. Ноги солдата подогнулись и он упал, ударившись головой о ту же стену.

Меч выпал, тело глухо стукнулось о камень и сползло наземь. Голова была теперь повернута под очень необычным углом.

Брик был готов — душой и телом — ударить второй раз. Но этого не понадобилось. Помедлив, он бросил подсвечник рядом с солдатом. Тот лежал навзничь, окровавленным лицом к небу.

Брик отвернулся и побрел прочь.

* * *

Деньги — монеты — все еще были при нем, зашитые в подкладку куртки. В карманах лежала и небольшая пачка фальшивых бумажек — за исключением двух «золотых», потраченных на подсвечник. А вот его меллиглос остался на квартире, то есть был потерян. Отчего-то Брика это расстроило. Старания сойти за барда завели его слишком далеко. Он полюбил свой инструмент, как если бы действительно был музыкантом.

Опасно верить собственному вымыслу, думал он, наскоро сдирая бритвой колючую седую бороду, не беспокоясь о порезах. Из-под бороды проявилось худое лицо с выступающими скулами — из-за чего он поначалу и решил отпускать бороду. Зеркала в комнате не было. Он подождал, пока вода в тазу отстоится, и снова взглянул на свое отражение на ее поверхности. Перемена была разительной. Он выглядел на десяток зим моложе.

Брик встряхнул головой и приступил к уничтожению остатков бакенбард. Качество бритья его не волновало, лишь бы изменить внешность. Бритье было первым этапом, но ему нужно сделать кое-что еще.

За дверью заскрипели доски. Брик резко повернулся и услышал два коротких удара, потом, после паузы, еще два.

— Это подойдет, — сказала Квентис, войдя в комнату. — Отцовские.

Она разложила принесенную одежду. В комнате было тесно — ее переделали из кладовой. Квентис делила это пространство со своим старшим двоюродным братом, Ондаком. Он сейчас дежурил у порога дома, готовый поднять тревогу, если появятся солдаты.

Вряд ли, думал Брик, хотя тоже тревожился. Если бы кто-то выследил, как он шел сюда, фелькские вояки не стали бы медлить. Они бы ворвались в дом, чтобы его схватить — а может, просто убить на месте.

— Спасибо, — сказал он Квентис, рассмотрев одежду. В Каллахе все такое носят. Очень хорошо.

Он сообразил, что благодарит женщину то и дело с того момента, как вошел с нею в этот дом. Но как еще можно было в полной мере выразить ей свою благодарность?

Он ушел из района, где убил солдата, двигаясь так быстро и незаметно, как только мог, на каждом шагу ожидая, что его схватят — пока не добрался до улицы, где впервые встретил Квентис в день Лакфодалмендола.

У нее была передвижная тележка, а не постоянный прилавок, но он рыскал по всем окрестностям, пока не нашел ее. Он подошел, она узнала его, и он попросил убежища.

В тот момент это показалось ему совершенной нелепостью, абсурдом. Он не имел никакого права просить о такой помощи; у нее не было никаких причин помогать ему. И все же он здесь. Она спасла его.

Она пристально смотрела на него, оценивая результаты бритья.

— Смотрится неплохо, — одобрила она наконец. Ее голос звучал деловито. Он ничего не знал об этой женщине, но был уверен, что она не из тех, кто легко впадает в панику.

Он отер лицо влажным полотенцем. До сих пор у него не было времени разобраться, что заставило его — какой безошибочный инстинкт? — искать именно ее. Ведь он мог бы спрятаться где-нибудь еще. Каллах — действительно большой город. Однако в гостиницу идти было нельзя — в Каллах теперь не приезжали путешественники, и подобные заведения почти опустели или вообще закрылись. К тому же его стали бы искать именно там.

Ему было приятно, что Квентис здесь с ним, в этой тесной комнатке.

— Спасибо.

— Вы это уже говорили. — Ее голос теперь зазвучал мягко, впервые за все время. Все произошло так быстро. Его поиски, встреча с женщиной на улице, его умоляющий шепот, ее отрывистое предложение следовать за нею. Оставив где-то свою тележку, она привела его сюда.

— Простите, что повторяюсь, — сказал он. — У меня нет слов, чтобы высказать свою благодарность.

— Будем считать, что ваша благодарность сама собой разумеется.

Он глянул прямо в ее янтарные глаза и не сразу отвел взгляд. В руках он все еще сжимал принесенную ею одежду.

— Да переодевайтесь же. Я выброшу то, что на вас сейчас надето.

Он сунул руку в карман, вытащил деньги — все сразу, комком. Он думал оставить себе что-то, чтобы выжить на первых порах; но он должен был дать что-то этой женщине, хоть как-то уравновесить свой огромный долг перед нею.

— Когда переоденетесь, — продолжала она, даже не моргнув при виде денег в его руке, — мы безопасно выведем вас отсюда.

— Прежде чем я уйду, мне хотелось бы...

Захочет ли она взять все? Он отдаст, если она так скажет. Она как будто лишь сейчас заметила его жест.

— Это вам пригодится, когда мы вас устроим.

Что она имела в виду?

— Мы? — Он взмахнул, неопределенно указывая на выход из домика. — Вы и Ондак, что ли?

— И Ондак, и другие. Переодевайтесь же!

Она вышла и плотно прикрыла дверь.

Он вынул из старой куртки свои монеты и поддельный пропуск — который, возможно, еще поможет ему выйти из города. Много ли удалось фелькским ищейкам узнать о нем? Не будут ли солдаты поджидать барда, пытающегося покинуть пределы города? А главное — кто предал его? И как?

Мысли об этом сводили его с ума. Он был все время так осторожен, действовал так скрытно! И все же солдаты пришли за ним, и ему пришлось убить одного из них.

У него не было времени сожалеть о содеянном, почувствовать подавленность, которую, как ему казалось, должен испытывать всякий, впервые в жизни отняв у человека жизнь. Он запомнил мертвое лицо солдата. Он даже ощущал запах его крови, пролившейся в том грязном переулке.

И все же... А скольких они убили вот так же в У'дельфе? Неужели солдаты Фелька, которые зарезали его жену и детей, испытывали угрызения из-за этого? А если и испытывали, то какая разница?

Когда Квентис вернулась, Брик уже был полностью одет. И снова женщина одобрительно кивнула. Снаружи шел дождь, барабаня по крыше. Квентис надела дождевой плащ.

— Пойдемте, — сказала она. — Нам пора.

Раз уж он решил довериться ей, ему оставалось только встать и выйти за нею.

* * *

Склад выглядел заброшенным, как и другие места в Каллахе, откуда Фельк подчистую реквизировал и товары, и лошадей. Стоя рядом с Бриком в густой тени, Квентис объяснила, что здесь была контора перевозок. Ее голос звучал мягко, приглушенно, спокойно. В помещении еще чувствовался запах навоза, но стойла пустовали. Сломанное колесо сиротливо лежало у стены, но фургоны исчезли бесследно.

Теперь Брик был одет в длинную, до бедер, куртку и шляпу с широкими полями, которая скрывала его седеющие волосы, отчего свежевыбритое лицо выглядело еще моложе. Для маскировки это было очень кстати — но он надеялся, что ему не доведется попасть на глаза солдатам, снабженным его подробным описанием.

Фелькские патрули рыскали по улицам, не по установленным маршрутам и не с обычным интервалом. Бряцали доспехи, слышались отрывистые, лающие голоса. Казалось, задействован весь гарнизон. Все это, видимо, стронулось с места из-за совершенного Бриком убийства.

Он пришел сюда с Квентис и Ондаком, переходя с улицы на улицу, украдкой, то и дело прячась. Они проникли в здание через грузовой двор, где в заборе имелись болтающиеся доски. Квентис зажгла огарок свечи, прилепленный на пустом бочонке.

И вот теперь в кругу слабого света появилась некая закутанная фигура: лицо — маска из бугристой нездоровой кожи — будто плыло само по себе в полумраке. В глубокой тени едва виднелись еще какие-то люди.

— Тайбер! — сказал Ондак с явным ликованием. Маску тут же перерезала широкая улыбка — обаятельная, несмотря на ужасное состояние открывшихся зубов. Существо по имени Тайбер, оказавшееся довольно пухлым, раскрыло свои объятия, и Ондак — тоже не худенький — радостно влетел в них. Два пожилых человечка хлопнули друг друга по спинам и радостно загоготали.

Обхватив одной рукой широкие плечи Тайбера, Ондак представил своих спутников:

— Это — Квентис, моя двоюродная сестрица. А тот, другой... э-э-э... бард.

Глаза Тайбера на прыщеватом лице округлились:

— Тот самый — который принес новости из Виндала?

Из тени донеслось бормотание нескольких голосов.

Брик насчитал их с дюжину или больше. Зачем же Квентис привела его сюда? Он так и не успел спросить...

— Тот самый, — подтвердил Ондак.

— Восстание, — сказал Тайбер торжественно. — Восстание!

И голоса в тени вразнобой подхватили это слово.

Тайбер кивнул, приветствуя Брика, повернулся и замахал рукой, призывая тени выйти на свет.

Они выглядели как типичные каллаханцы — почти все старше призывного возраста, но двое-трое и помоложе. У них и оружие имелось, весьма импровизированное. Кухонные ножи, топор, киянка. Тайбер распахнул свою куртку, показав покрытую самоцветами рукоять короткого меча, который выглядел и достаточно представительным для какого-нибудь королевского гвардейца, и вполне пригодным для боя.

Один из юнцов, почесывая сальные вихры шелушащимися пальцами, сосредоточенно изучал Брика. Да и все они глазели на него, как будто чего-то ожидая.

— Этот бард, — возвестил Ондак. — Сегодня убил фелькского солдата!

Компания заахала. Ондак сказал это веско, с гордостью.

— Вот почему бичеватели усилили патрулирование, — сказал Тайбер, кивая. — Мы рады это слышать! Впервые после того, как эти мерзавцы сюда заявились, кто-то из них помер не своей смертью. Замечательно!

Брику не нравилось, что на него обращено столько внимания, не нравились настойчивые взгляды. Он полагал, что Квентис отведет его в какое-то убежище, хотя бы временное, пока он не придумает, как бежать из города. Неужели она собиралась устроить ему логово здесь, в этом заброшенном складе? И еще существеннее другое: кто эти люди, знающие, что он — убийца?

Подвиг Брика, несомненно, сильно потряс их; он решил на этом сыграть.

— Я действительно убил солдата, — признался он. Слушатели немедленно притихли. — Мне нужно надежное убежище. Вы дадите мне его?

Они молча пялились некоторое время. Потом Тайбер издал утробный смешок и сказал:

— Естественно, это честь для нас. Почти все здесь присутствующие бывали прежде на ваших выступлениях. Мы знаем ваши песни, ваши рассказы о Виндале.

— А остальные слышали о вас от других, — добавила Квентис.

— Ваши рассказы — единственный источник надежды для нас с тех пор, как...

— Единственная надежда...

— ... надежда...

Они все теперь говорили разом. Брик отступил на шаг. Когда он поднял руку, они умолкли. Он сообразил, что они испытывают к нему большое почтение. Он был здесь важной фигурой. Знаменитостью, так сказать. Как во времена его драматургических увлечений. Как давно это было...

Ну что ж, он, конечно же, сможет использовать эту странную ситуацию с выгодой для себя.

— Очень хорошо, — сказал он. — Но я хотел бы знать, чьим гостеприимством пользуюсь.

Ему ответила Квентис — морщинка залегла между ее медовыми глазами.

— Вот, — сказала она, обводя широким жестом всю эту компанию, вооруженную как попало, — это и есть Рассеченный Круг. Мы готовим восстание против Фелька.

Брик медленно закрыл глаза, открыл — но они не растворились, не пропали. Это не сон, не бестелесные создания из пьес. И даже не мифические герои распространяемых им новых легенд о городе-государстве Виндал, восставшем против Фелька. Это — Рассеченный Круг, повстанцы Каллаха. Он же только расписал роли! А теперь они готовы претворить их в жизнь...

Наконец Брик усилием воли заставил застывшие от долгого бездействия лицевые мускулы сложиться в некое подобие улыбки на его гладко выбритом лице.

— Мне очень приятно познакомиться с вами, — сказал он.

ДАРДАС (5)

Все становилось на свои места — как в любом хорошо продуманном плане сражения.

Дардас наконец велел принести себе порцию того добавочного пайка, который прислали из Виндала через портал. Лучшего мяса он не едал с тех пор, как обедал в Фельке с лордом Матокином и Абраксисом, а также несколькими другими высокопоставленными магами накануне выступления в поход против Каллаха.

Матокин в тот вечер был очень оживлен. Тост за тостом поднимались бокалы. В воздухе чувствовалось возбуждение — но и напряжение тоже. Из всех тех политиканов-волшебников, которые сидели за столом, только Матокин, казалось, действительно верил, что воинство Фелька, предводимое полководцем Севера, воскрешенным в теле местного аристократа, одержит победу.

Но Дардас без труда опрокинул те слабые заслоны, которые пока встречал: Каллах, Виндал, У'дельф, Суук... Суук вообще сдался, не сделав ни единого выстрела из лука, не обнажив мечей. Из чего только сделаны эти слабаки с Перешейка? А ведь в свое время Дардас встречал настоящих противников, людей, которые хотя бы способны были как следует подраться, прежде чем он растопчет их.

Он тихонько вздохнул.

— Вам не нравится еда, генерал?

Дардас поднял голову: его адъютант, занимавшийся упаковкой вещей, подошел к столу. Он приступил к исполнению своих обязанностей всего лишь час назад. По всему лагерю шли спешные сборы, приказа к выступлению ждали в любой момент.

— Еда отличная... Вы — Фергон, не так ли?

— Да, сударь, — сказал адъютант. Его лицо было усеяно веснушками.

— Я сказал бы, что это был самый вкусный ужин за последнее время, — продолжал Дардас. — Вы получили свою порцию?

— Да, генерал. Спасибо. Вы правы — угощение было весьма кстати.

Дардас отер рот полотняной салфеткой — в своей первой жизни он таких тонкостей обихода не знал, но приходилось помнить об условностях, раз уж он оказался в теле аристократа.

— Скажите, а в войсках это оценили, как вы думаете?

— Несомненно, генерал, — убежденно ответил Фергон. — Я думаю, что в данный момент вам поют хвалу по всему лагерю.

— Даже среди магов?

Фергон, укладывавший личные вещи Дардаса в сундук, задумался.

— Ну... если честно, трудно догадаться иногда, что думают эти люди. Но и у них есть желудки, и они получили точно такой же паек, как все остальные. Как и вы, генерал.

Дардас великодушно отмахнулся от лести. Он был доволен тем, что его маленькая идея насчет питания наравне с рядовыми так хорошо оправдала себя. Он был доволен также и тем, что затеял этот специальный заказ из Виндала. Ему было крайне важно привязать войска к себе. Дардас Завоеватель знал, что такое беззаветная преданность воинов. В качестве фелькского генерала Вайзеля он хотел добиться того же.

Он хотел, чтобы эти мужчины и женщины верили, что они следуют за ним, не за Матокином. А вот магов в этом убедить будет гораздо сложнее.

— Господин генерал...

Дардас было подумал, что снова вздохнул, но дело было в другом. Фергон, справившись с упаковкой, робко пытался привлечь его внимание.

— Что у вас?

— Надеюсь, вы не сочтете за дерзость, генерал, — сказал Фергон, — но я хотел бы выразить вам свою личную благодарность.

— За что?

Фергон вполне искренне удивился:

— Ну как же, за те успехи, которых мы, вся наша армия, достигли под вашим руководством. Ваш гений в военной тактике стал очевиден для всех.

Дардас одарил своего адъютанта шутовской улыбкой:

— То есть — все ожидали совершенно другого? Ладно, Фергон. Говорите откровенно. Вы сами затронули эту тему. Ну, говорите же!

Веснушчатый офицер смотрел в пол.

— Ну, сударь... Я думаю, что поначалу кое-какие опасения были.

— А, я понимаю, Фергон, — Дардас позволил себе усмехнуться. — Теперь ступайте.

— Прошу вас, сударь...

— Что теперь? — Дардас подавил вспышку раздражения. Обычно его адъютанты знали, что не стоит слишком посягать на его время.

— Мой отец велел передать привет от него.

— Ваш отец? — переспросил Дардас.

— Да. Маг Дальнеречи передал несколько личных посланий для офицеров. Вы разрешили это четверть месяца назад. Очень любезно с вашей стороны, сударь.

Дардас кивнул. Он теперь вспомнил, что позволил оказывать командному составу такую услугу. Это была еще одна удачная уловка. Позволяй время от времени послабление рядовым и офицерам, и они воспылают преданностью к тебе. Какая роскошь, вы только подумайте — использовать магов для передачи личных сообщений из Фелька!

— И как поживает ваш отец, Фергон?

Имело смысл немного остановиться на этой теме, хотя он понятия не имел, кто такой этот папаша. Вайзель-то знает наверняка. Но сознание фелькского аристократа, видно, совсем уже подавлено властной личностью Дардаса.

— Он говорит, что трава выросла высотой до колен, — сказал Фергон с ударением, как если бы сообщал некую великую истину, — и собаки бегают на свободе.

Офицер не сумел полностью подавить улыбку предвкушения, которая приподняла уголки его рта.

«Очевидно, это что-то означает», — подумал Дардас несколько растерянно. Какой-то условный код между Вайзелем и отцом этого парня; может быть, напоминание о шутке, памятной им обоим. Но что бы там ни было, от него ожидали ответа. Боги великие, ну зачем он позволил этому подлизе, веснушчатому пустомеле столько болтать!?

— Прекрасно... — произнес Дардас, стараясь не выказать своего замешательства. — Значит, все идет как должно идти.

Улыбка Фергона завяла, не успев расцвести, брови поднялись в недоумении.

— Э-э-э... да, конечно, генерал.

«Ответ неправильный», — хмуро подумал Дардас.

— Довольно, Фергон. Оставьте меня.

Адъютант поспешно выскочил из палатки.

Его придется заменить, подумал Дардас. А может, и не просто заменить. Он без всяких затруднений убил того мага своим отравленным кинжалом. А теперь ему очень захотелось повторить это развлечение. Честно говоря, тогда он получил удовольствие.

То, что он услышал от мага, было, несомненно, очень ценно. Теперь он разрабатывал предстоящую кампанию против города-государства Трэль на основе полученных им знаний об истинной природе магии Переноса.

Одним из основных талантов, так хорошо послужившим ему в прежней жизни, было умение использовать любые средства, какие подвернутся под руку, чтобы укрепить свою позицию на поле боя и продвинуться вперед.

Это умение было у него врожденным. Однажды, еще ребенком, когда более старший и рослый мальчик напал не него, юный Дардас выдернул из земли тонкий прутик и изо всей силы воткнул прямо в глаз обидчику. Это был совсем тоненький, безобидный прутик, никак не пригодный в качестве оружия. Но примененный правильно, и притом без всякой жалости или колебаний, он принес ему победу в драке.

Перенос был сильным магическим средством. Порталы, как сказал маг, прежде чем умереть, открываются в другую реальность — по ту сторону жизни.

Дардас сам побывал там, однако не сохранил отчетливых воспоминаний об этом мире. Хотя, судя по всему, его личность существовала там в какой-то форме — иначе Матокин не смог бы призвать его обратно.

Его план состоял в том, чтобы открыть несколько порталов вокруг Трэля. Но... выходные порталы не закрывать. Пусть эти отверстия, ведущие в потусторонний мир, стоят нараспашку. И кто бы ни жил в том, другом мире, он сможет свободно войти в этот. И освободившись из заточения в той окутанной млечным туманом стране, они наткнутся на Трэль на своем пути.

Дардас жаждал войны. Вечной войны. Он чувствовал, как возбуждение тонкими иголочками покалывает его. Кто знает, что появится из порталов: чудовища? Ожившие мертвецы? Неважно — главное, что это безмерно усложнит ведение войны, и она продлится столько, сколько ему понадобится, чтобы обрести достаточно власти и могущества.

Возможно, когда-нибудь он даже сможет повернуть свою армию на север и завоевать город Фельк, чтобы свергнуть императора Матокина и занять его место.

Он громко засмеялся, наслаждаясь этими мыслями, как наслаждался любыми впечатлениями с тех пор, как вернулся к жизни.

В данный момент генерал ожидал возвращения Рэйвен. Как взволновалась девушка, когда он назначил ее офицером связи с армейскими подразделениями магов! Сперва он думал пообещать ей эту должность в качестве еще одного способа теснее привязать ее к себе. Но вскоре понял, насколько ценно для него иметь на своей стороне такого офицера.

Раскол между строевым войском и магическими подразделениями был очевиден с самого начала. Эту ситуацию следовало исправить. Матокин дал ему магов — лучшее, что он мог предложить — и велел пользоваться ими. Так тому и быть. И прежде случалось, что оружие обращалось против тех, кто его изготовил.

Однако пока было крайне необходимо, чтобы те партии разведчиков, которые он выслал вперед к Трэлю, подчинились новым, необычным приказам. Дардас предполагал возможность сопротивления, особенно со стороны магов Переноса. В любом случае этот его замысел, без сомнения, был весьма опасным шагом, какие бы выгоды в дальнейшем ни сулил.

И потому он послал Рэйвен, которая была вхожа, так сказать, в оба сообщества — магическое и немагическое. Она не была официально признанным магом — но не боялась магии, а ее верность империи производила хорошее впечатление. Дардас постарался, чтобы эта преданность обратилась непосредственно и на него: он сделал ее своим доверенным лицом, осыпал знаками внимания. И теперь чувствовал, что его старания не напрасны.

Однако Рэйвен что-то задерживалась. Дардас нахмурился и вышел из своего шатра. Он окинул взглядом лагерь и убедился, что войска действительно готовы выступить, как только поступит приказ. Дардас не знал, что именно произойдет, когда порталы будут оставлены открытыми — но он хотел, чтобы его армия была готова к любому действию.

Генерал глубоко вдохнул воздух. Даже это восхищало его — простой акт дыхания. Он хотел жить. Ему нужен был кто-то вроде того волшебника Кумбата, чтобы постоянно находился рядом, готовый к работе, когда бы смерть ни попыталась вновь схватить его. Увы, Матокин крепко держал Дардаса в своих руках из-за невысказанной угрозы прервать омолаживающие заклинания, продлевавшие действие магии воскрешения, что вернула его к жизни.

Он затеял сложную игру — но все части замысла аккуратно укладывались на свои места.

Армия стояла лагерем в неглубокой долине. Наблюдатели и сторожевые пикеты разместились по гребням окружающих холмов. Никто не мог бы подкрасться к его армии незамеченным.

Наконец он разглядел Рэйвен — она шла между палатками к его ставке. И двигалась намного увереннее, чем прежде, как отметил Дардас.

Приятная девочка. Возможно, на днях он выберет время переспать с нею.

Приблизившись к нему, Рэйвен отдала честь, как положено. Он кивнул.

— Итак, Рэйвен, — начал он, — что вы скажете?

Им, пожалуй, следовало войти внутрь, чтобы она доложила о результатах — но ему так приятно было чувствовать прохладный предвечерний ветерок на лице!

Он сразу заметил, что девушка выглядела несколько встревоженной.

— Я побывала в трех разведывательных партиях из четырех, генерал, — сказала она. — Маги Переноса выполнят ваши приказы, как только получат их.

— А что же с четвертой партией?

Рэйвен, заметно побледнев, покачала головой:

— Никто из магов Дальнеречи не смог установить с нею связь. Ответственный за дальнеречь из четвертой группы просто не отвечал. Без него нельзя было согласовать перемещение, а потому отправиться туда было невозможно.

— Что ж, разведчики иногда теряются, — ответил Дардас, поразмыслив. — На то и война. С этой группой могло случиться все, что угодно.

— Да, генерал...

Он внимательно присмотрелся к ней.

— Но вас беспокоит еще что-то, Рэйвен. Я угадал?

— Нет... все в порядке, сударь.

— А я уверен, что не все. Полагаю, теперь, девочка, вы не сомневаетесь, как я вас ценю. Я дал вам офицерский чин. Я доверил вам важные тайны. — Он шагнул к ней. — Но и вы должны доверять мне.

Последние слова он произнес тоном, напоминающим мурлыканье. Он предпочитал очаровывать ее, а не заставлять. Рэйвен прикусила губу, потом сказала:

— Во время переноса я столкнулась с некоторыми трудностями.

— Трудностями?

— Да, генерал...

Она объяснила все подробно. Он услышал странный, короткий рассказ о каких-то голосах, о целом хоре, звучавшем вокруг нее, когда она двигалась сквозь млечный туман забытья между порталами.

— Интересно, — сказал он, искренне заинтригованный.

Голоса. Без сомнения, это были голоса обитателей того мира — при условии, что Рэйвен не подвело воображение. Однако это маловероятно: девушка на диво хладнокровна.

— Фергон! — позвал Дардас.

Адъютант явился немедленно, готовый выслушать приказ Дардаса. Но на лице молодого офицера явно читалось огорчение. Да, подумал Дардас, с ним обязательно надо что-то делать. Впрочем, это пока подождет.

— Соберите старших командиров. И вызовите мага Дальнеречи, который может связаться с нашими разведчиками.

— Есть, генерал! — Фергон испарился.

— Через несколько минут я дам сигнал к началу, — Дардас вновь обратился к Рэйвен. — Очень волнует, правда?

— Да, генерал, очень!

Румянец возвращался на ее круглые щечки. Ее груди поднимались и опускались, выдавая волнение.

Подавив смешок, Дардас подумал: эта особа понимает, как сильно может возбуждать хорошая война. Повинуясь внезапному желанию, он протянул руку и провел кончиками пальцев по ее щеке. Кожа была гладкая, молодая.

Рэйвен замерла, потом залилась тяжелым румянцем.

Тем временем старшие командиры уже собирались снаружи, у входа в шатер Дардаса. Он опустил руку. Пришел и маг, одетый в темную мантию.

Настал час познакомить Перешеек с совершенно новым видом войны, думал Дардас.

«Я не хочу, чтобы меня запомнили как безумца, который позволил мертвым наводнить мир живых!»

Дардас вздрогнул от неожиданного потрясения. Голос Вайзеля. Невозможно!

Еще более невозможным было то, что Дардас ощутил сопротивление, когда попытался пошевелиться. Казалось, будто кто-то тянул его руки в другую сторону.

«Мне кажется, что вы достаточно долго злоупотребляли моим гостеприимством».

Дардас ощутил, как непреодолимая мысленная сила смыкается вокруг его сознания, стискивая, затуманивая его.

«Пора возвратить мне то, что вы задолжали!»

Напрягая все силы, на последнем дыхании Дардас сумел открыть рот, чтобы отдать приказание магу. Что бы там ни случилось дальше, его замысел будет осуществлен.

АКВИНТ (5)

Гарнизон жаждал крови.

Аквинт знал, что полковник Джесил — от природы разумный человек, хороший комендант для Каллаха. Но один из его людей убит, жестоко умерщвлен кем-то из тех преступников, для расследования действий которых Аквинт и был сюда послан.

В Каллахе было неспокойно, и это убийство подтвердило, что в городе зреет восстание.

Нравилось это Аквинту или нет, однако он вынужден был действовать как подобало агенту Внутренней безопасности. Но пределы его обязанностей не были точно определены, и он полагался на свои инстинкты — надо сказать, самые низменные. В Сууке он раскрыл тайну товаров, исчезающих с квартирмейстерского склада просто потому, что смотрел на ситуацию глазами вора.

Думать как повстанец было для него непривычно. Но и в этом он добился кое-каких успехов.

Полковник Джесил поручил ему выяснить, кто был создателем обнаруженной им системы распространения фальшивых денег. Аквинт лично занялся расспросами среди старых приятелей и рыночных торговцев. Эти люди ни за что не стали бы болтать ни с кем, кроме собрата-каллаханца — хотя кое-кого все же пришлось убеждать, что он все еще свой, каллаханский, несмотря на его наглую выдумку насчет раненого солдата в отпуску. И почти все, кто сталкивался с этими делами, уверяли, что не знают в городе лучшего мастера-каллиграфа и копировщика, чем Слайдис.

Аквинт нанес карлику визит и нашел в его мастерской хитроумные штемпели, приготовленные для размножения фелькских марок. Просто и надежно, верно?

Нет, не все оказалось просто. Слайдис, подвергнутый допросу, охотно признался, что имел сообщника. Аквинт усомнился. Один из способов отвести от себя тяжесть обвинения — свалить все на кого-нибудь другого, даже если этот кто-то на самом деле не существует. Однако Слайдис дал подробное описание внешности этого человека и даже назвал адрес его квартиры. По-видимому, карлик проследил, куда тот ушел, после одного из его приходов в мастерскую. Вероятно, он поступил так затем, чтобы в случае поимки не стать единственным обвиняемым в подделке денег.

Слайдис признался, что наштамповал невероятное количество фальшивых купюр. Одним богам было известно, сколько бумажек они вдвоем пустили в оборот. По сути, теперь все марки в Каллахе совершенно обесценились. Вообще эксперимент с их выпуском с самого начала был сомнителен, думал Аквинт. Но уж это не его сложности, а Джесила.

Слайдис уверял, что никакой другой преступной деятельностью не занимался. С одним исключением. Он еще изготовил для своего сообщника гражданский пропуск на выезд.

Фелькский комендант, естественно, разъярился. Он послал солдат арестовать «сообщника» — но тот исчез со сцены, избежав задержания и убив при этом солдата. Теперь он был на свободе, где-то в Каллахе. Аквинт не знал его имени и мог пользоваться только описанием, полученным от Слайдиса. В комнате неизвестного нашли лишь один необычный предмет — музыкальный инструмент, именуемый меллиглос.