Жизнь после свадьбы

– Да посадите его, наконец, – истерически закричала какая-то женщина с передних рядов. – Давайте уже полетим!

Стюардессы переглянулись. Для опоздавшего осталось лишь одно место, вернее, даже половина места – рядом с полной пассажиркой. Дама, насупившись, уставилась на приближающегося отпускника, готовая отразить очередную атаку.

– Боже, какая наяда, – простонал Борюсик. – Знойная женщина – мечта поэта! Неужели я полечу рядом с вами? Вот это я понимаю – настоящий отпуск! А можно я про вас напишу?

– Куда? – подозрительно прищурилась тетка, пытаясь понять, издеваются над ней или наоборот.

– Не куда, а где, – важно сообщил Борюсик. – Я писатель, книги пишу. Хотите стать моей музой?

Ответить дама не успела, так как проснулся её супруг.

– Я! – проревел он. – Я стану твоей музой, если ты сию минуту не заткнёшься!

Писатель тут же покорно захлопнул рот и уселся в своё кресло. Все последующие четыре часа полета дородная соседка косила на него игривым глазом и томно вздыхала, а будущий букеровский лауреат пугливо улыбался и отводил взгляд.

Аэропорт встретил вновь прибывших удушливой жарой и пустыми залами. Света крутила головой, стараясь ничего не упустить и запомнить каждую мелочь. Ей даже спать не хотелось. Гера тоже выглядел бодряком. Он начал щёлкать на телефон все подряд, едва самолёт приземлился. Светлана даже пожалела, что не взяла фотоаппарат, а в её стареньком телефоне фотографии получались убогими. Молодой муж был категорически против фотоаппарата.

– Сопрут в первый же день, – безапелляционно заявил он.

Поэтому теперь, когда Гера с упоением фотографировал, Света, как летописец древних времен, ограничивалась тем, что запоминала подробности.

Отпуск обещал пройти замечательно, тем более что посменно вопившие весь полёт дети уехали на другом автобусе в совершенно другие отели, а компанию молодожёнам составил невзрачный рыжий крепыш и троица маявшихся похмельем мужиков под предводительством писателя Борюсика.

– Борис! – галантно полез он знакомиться, едва все расселись в мини-вэне. – Бажов. Писатель, гуру криминального жанра, лауреат премии имени Родиона Раскольникова, призёр фестиваля «Рускримстори 2010», вошёл в лонг-лист конкурса «Кровавая Мэри 2011», модератор виртуальной писательской гостиной, бета-ридер, консультант и вообще очень разносторонний мужчина в полном расцвете сил.

Перечисляя свои регалии и звания, «гуру криминалистики» смотрел на Светлану влажными преданными глазами и норовил схватить за руку.

– Гера, можно Гоша, муж этой красавицы, за которую вы все время пытаетесь подержаться, – определил границы дозволенного Гера.

Бажов тут же сник и уже менее ажиоти рованно продолжил, кинув в сторону попутчиков:

– Это мои друзья – Женя и Дима.

Друзья писателя, обнаружив, что гид у них мужик, а единственная присутствующая в машине девушка путешествует с мужем, моментально вырубились, унавоживая салон молодецким храпом в комплекте с парами свежего алкоголя. Каждый нежно прижимал к груди пакет с булькающим и позвякивающим содержимым.

– Тоже боятся летать, – пояснил Боря, проследив осуждающий Светланин взгляд. – Они на авиационном заводе работают, слишком много знают про самолёты.

– Звучит вдохновляюще, – фыркнул Гера. – Особенно учитывая тот прискорбный факт, что нам ещё обратно лететь.

– А вы знаете, я бы предпочёл разбиться на самолете, погибнув красиво, чем тихо и скучно умирать от старости, – мечтательно протянул писатель.

Света от неожиданности подавилась леденцом и закашлялась, а очкарик, не открывая глаз и вообще не шевелясь, голосом лектора сообщил:

– Красиво не получится. Для этого есть множество причин. Во-первых…

– Не надо! – взвизгнул Бажов. – Спи!

Судя по воцарившейся тишине, друг указание выполнил.

– А мы лучше от старости умрём. Будем жить долго и счастливо, а окочуримся в один день, – поддержал тему Гера. Судя по тону, он решил поиздеваться над впечатлительным попутчиком. Света уже научилась улавливать его малейшие интонации, движение бровей, хитринку в глазах, даже по позе она уже легко могла определить, когда муж серьёзен, а когда прикалывается.

– Мужчина должен сначала построить дом, посадить дерево, родить ребёнка, а уж потом окочуриваться, – назидательным тоном проинформировал его Боря.

– Успеется, – пожал плечами Гера. – Мы никуда не торопимся.

А на ухо Свете добавил:

– Если он изрекает такие банальности, то хреновый твой Боря писатель.

– Почему «мой»? – опешила Светлана.

– Потому что ты пожираешь его глазами, как председатель колхоза – Анну Семенович, случайно подмахнувшую договор на выступление в сельском клубе. Можно подумать, нас почтил присутствием живой классик, – непривычно желчно процедил супруг. – Выскочка какая-то, прыщ на ровном месте.

– Гера, ты что такое говоришь? – охнула Светлана. Вот вам – здрасьте, первая сцена ревности. Хотя ещё неизвестно, как бы вела себя сама Света, окажись с ними в микроавтобусе эта самая Анна Семенович. – И вообще, почему прыщ? Он, вон, лауреат всяких премий, финалист, призёр – уважаемый человек. Чего ты разорался?

– А что ты его защищаешь? Подумаешь – книжки он пишет! Да кому они нужны, его книжки! Тоже мне – Бажов! Ты хоть раз в жизни его фамилию слышала? Книжки его в магазине видела? Графоман недоделанный.

– Предположим, фамилия у него писательская, – хихикнула Света. Её стало забавлять, что Гера, оказывается, может ревновать. Это было так приятно, что хотелось его чмокнуть в нос. Но и позлить чуть-чуть тоже хотелось. – Ты что, сказы Бажова не читал – «Малахитовую шкатулку» или «Каменный цветок»? Вдруг он потомок этого Бажова, а?

– На потомках природа обычно отдыхает, – бросил Гера. – И вот ярчайший пример.

– Не злись, – Света примирительно прижалась к его плечу. Всё же злить мужчину тоже надо в меру. Нужно уметь вовремя остановиться, а то может получиться как в санях, едущих с горы, – ты вроде уже и рад бы остановиться, но у саней своё мнение на этот счёт. И хорошо, если в итоге обойдётся без травм: как моральных, так и физических. – Он же смешной такой, нелепый. Что ты там себе навыдумывал?

– Ничего, – буркнул Гера. – Я спать хочу.

Ну, вот. В этот раз она не рассчитала и остановилась не вовремя. Получается, эти темы в будущем должны стать табу. Мысленно поставив галочку в памяти, Света обвила Герину шею и поцеловала его. Долго обижаться он всё равно не умел, так почему бы самой не сделать первый шаг? Всё получилось как всегда. А одинокий писатель лишь изредка бросал на целующуюся парочку тоскливые взгляды и, мучительно краснея, мечтательно смотрел в окно. Его тоже впереди ждал отпуск, море и красивые девушки.

Забытый всеми рыжий, забившийся в самый конец салона, индифферентно покачивался, заткнув уши наушниками.

Тот, кто впервые попадает на курорты стран «третьего мира», сразу же сталкивается с невообразимым контрастом позитива и негатива. Роскошные, яркие, словно картинки, отели сменяются пустырями, похожими на мусорные свалки. Сверкающие, почти европейские витрины неожиданно вырастающих среди песков магазинов чередуются с немыслимыми хибарами, облепленными местным населением, сидящим на ступенях, стульях и даже просто на земле. Причём сидение выглядит совершенно бесцельным и необъяснимым. Сказочно голубое море вдали, мощные, толстоствольные пальмы, удивительные ржавые, полуразвалившиеся тарантасы, спешащие по гладкому, будто вылизанному асфальту, женщины, замотанные в платки, как в коконы, – Света во все глаза таращилась на диковинные пейзажи и ужасно боялась оказаться в каком-нибудь бараке с удобствами во дворе. Ей мучительно хотелось красивой сказки.

Отель встретил очумевших от усталости путников прохладой мраморного холла и отсутствием номеров.

– Погодить, – широко улыбаясь, сообщил приветливый усач с аккуратным, круглым брюшком, нависающим над ремнём. – Мы рады вам, сидеть здесь и ждать!

– Нормально, – пробормотала Светлана, испуганно покосившись на Геру. Тот флегматично развалился в кресле и прикрыл глаза, навесив на лицо выражение блаженства. Рыжий устроился рядом, а писатель с товарищами начал допытываться у усача, где здесь бар.

– Я всегда знал, что творческая интеллигенция – сплошь алкоголики, – удовлетворённо, не открывая глаз, изрёк Гера.

Света улыбнулась. Он всё ещё ревновал.

– А с чего вы взяли, что это творческая интеллигенция? – повернулся к Гере рыжий. – По-моему, обычный «Тагил», они нам тут ещё устроят. Вот после таких «интеллигентов» про русских и говорят незнамо что.

– Он писатель, – исключительно из чувства противоречия буркнула Светлана. – Известный.

– Ага, широко известный в узких кругах. – Гера аж глаза открыл и сел.

– Ха! – пренебрежительно поморщился рыжий. – Из него писатель, как из меня солист-балалаечник.

– Он в машине рассказывал, – тоскливо напомнила Света, трусливо соображая, как бы свернуть тему. Она уже сама себе надоела с этим Борюсиком – чёрт её дернул заступаться за малознакомого персонажа.

Рыжий фыркнул, смерил Светлану презрительным взглядом и отвернулся. Судя по всему, она его раздражала. Ну, и он её тоже! Вот так! Подумаешь, возомнил тут о себе! А у самого веснушки даже на плечах, и вообще – в майке ходить неприлично, даже если мускулы такие… мммм… выразительные.

– Когда вы злитесь, у вас глаза становятся зелёными, – неожиданно сообщил рыжий.

Это был запрещённый прием, практически удар под дых. Захлебнувшись негодованием, Света затихла, пытаясь осмыслить услышанное. Тем более что рыжий всё с тем же пренебрежительным выражением лица отвернулся. И как это понимать? Это был комплимент – или ей завуалированно наха мили? И зелёные глаза – это хорошо или нет?

Так или иначе, но собеседник перестал казаться ей таким уж противным. Женщину вообще проще всего «купить» до того, как она вынесла вам какой-нибудь вердикт. Но даже если слегка опоздать с наглой и неприкрытой лестью, всё равно в последний вагон ещё можно успеть.

От нечего делать Светлана принялась разглядывать дефилировавших по холлу туристов.

Если вы хотите вылечить собственный комплекс неполноценности, холл пляжного отеля – самое подходящее место, не считая, конечно, самого пляжа.

Конец бесплатного ознакомительного фрагмента.