Настоящая фантастика – 2013 (сборник)

– Откуда он взялся, отцы?

Андрей отмахнулся, сказал:

– Стан, Макс, проверьте-ка там…

Пилот посмотрел, куда указывал аспирант, вынул из нагрудного кармашка заветную монету, подбросил, взглянул на результат и двинулся к правой крайней «колонне», подпирающей корабль-чужак. Сзади сосредоточенно запыхтел ксенорыбак. Едва пилот перешагнул границу света и тени – необычайно резкую, будто на Луне, наплечные диски-люминофоры выдали пару бледных лучей. Они со Станом находились под корпусом корабля чужих. В основании смятой «колонны» чуть светилось широкое треугольное отверстие. Из отверстия свешивался ещё один «конус». Вернее – его останки.

– Ёшкина саламандра! – непонятно выругался рыболов. – Параморфы…

– Что ещё за параморфы? – поинтересовался пилот, не без брезгливости разглядывая выпирающие из-под чёрных лохмотьев то ли кожи, то ли одежды жёлтые обручи рёбер.

– Есть такая занятная штука, отец, параллельная эволюция, – охотно пояснил Стан. – Очень редкое явление… когда эволюция запускается на планете как бы два раза… Одна вдогонку другой… На каком-то этапе начинают появляться виды, наследующие некоторые признаки…

Ксенозоолог осёкся. Из глубины чужого корабля раздался низкий утробный рык. Свечение люка затмила фигура ещё одного «конуса». В гибком клюве-хоботе он держал какую-то штуковину, напоминающую древний дуэльный пистолет, но прозрачный, с колеблющейся рубиновой нитью внутри.

– Макс, назад! – скомандовал Стан.

Прыгнул, заслоняя пилота собой. Схватился за рукоять управления стрикерами на поясе. Надкрылья сомкнулись над головой рыболова наподобие шлема. Стан щёлкнул переключателем мощности. Усики повернулись в сторону «конуса», тот как раз заносил ходульную конечность над комингсом. «Конус» резко качнулся вперёд. Клюв обвис шлангом. «Дуэльный пистолет» брякнул о кости мёртвого параморфа.

– Отходим, отец, – проговорил рыболов громким шёпотом. – Покуда он не очухался…

Не поворачиваясь к временно обезвреженному инопланетянину спиной, они выбрались из тени.

– Что там у вас произошло? – спросил аспирант.

– Параморфы! – выпалил Стан. – Их там полно!

– Посмотрю, – буркнул Валдис, оттирая ксенозоолога плечом.

– Там «конус», – предупредил пилот. – Возможно, вооружён.

Но Валдис даже не оглянулся. Он ещё не дошёл до границы тени, когда из-под корабля вышли сразу три «конуса», и у каждого в клюве был «пистолет». Валдис поднял руки, показывая, что они пусты. «Конусы» обступили его с трёх сторон, дружно наклонились. Снова повторился утробный рык, сквозь который едва пробился вопль боли. Пилот рванулся на помощь, но аспирант перехватил его за рукав.

– Свихнулся, Макс! – прошипел он. – Ему уже не помочь… Отступаем к вездеходу…

– Давай, давай, отец, – деловито пробормотал Стан. – Шевели мослами… Я прикрою… сквозь двойное не прорвутся…

Теснимый ксенологами, пилот отступал. Они были в своём праве. Им лучше знать, как себя вести в ситуации экстремального контакта. «Конусы» уже повернулись к ним, оставив то, что когда-то было Валдисом. Прозрачные «дуэльные пистолеты» так и плясали в их клювах-хоботах. Стан щёлкал переключателем. Усики стрикеров поводили загнутыми кончиками вправо-влево. Похоже – действовало. «Конусы» один за другим роняли оружие, теряли равновесие, но быстро восстанавливались. Подбирали «стволы» и шагали вперёд. Видимо, старались оттеснить пришельцев от некой запретной черты.

– Параморфы, итить их… – бормотал рыболов сквозь зубы. – Резервная нервная система…

И незримая черта обозначилась – в какой-то миг «конусы» прекратили преследование. Люди всё ещё пятились по собственным следам, как вдруг пилот сказал:

– Не туда, Андрей!

– Что значит «не туда»?! – окрысился тот. – Что ты вообще в этом понимаешь!

– Понимаю! – отрезал пилот. – В Город не возвращаются той же дорогой.

– Ступай куда хочешь, – бросил аспирант. – Стан, за мной.

И двинулся обратно по проходу. Пилот пожал плечами, занял место замыкающего.

Шли долго. Гравитационные аномалии куда-то подевались; исчезли и флуктуации запахов. Наконец, стало заметно, что проход заворачивает плавной дугой. По-всякому получалось – давно должны вернуться к выходу, а над головой всё громоздились причудливые фестоны и арки. Андрей снова принялся водить туда-сюда «стрекозой». Но без прежней уверенности.

– Я предупреждал, – негромко заметил пилот. – Здесь не возвращаются той же дорогой.

– Дьявол… Куда же?!

«Даже… даже… аже…» – отозвалось со всех сторон причудливое эхо.

– Вляпались, отцы, – вздохнул Стан.

Пилот подкинул монету. Шагнул к ближайшему пузырю. В голове запульсировал знакомый ритм и явились строки.

Прежде, однако, ты должен, с пути уклоняся, проникнуть

В область Аида, где властвует страшная с ним Персефона.

Душу пророка, слепца, обладавшего разумом зорким,

Душу Тиресия фивского должно тебе вопросить там…

– Сюда. Не отставать!

Пилот продавил пузырь. И мир опрокинулся. Головокружение, лёгкая тошнота – симптомы невесомости. Но лишь на мгновение. В следующую секунду пилот стоял на внутренней поверхности пузыря, а над головой его в чёрной беззвёздности висели разноцветные и разномасштабные объекты. Рядом возникли Андрей и Стан.

– Клевать-копать… – выдохнул ксенорыбак.

– Пространственная свёртка, – пробормотал аспирант.

Всё-таки первое впечатление от Города не обмануло, подумал пилот, а вслух произнёс:

– Мусорная свалка это… Кладбище погибших кораблей…

– Точно, отец! – подхватил Стан. – Вон та синяя хреновина с загогулиной, я знаю, это транспорт картезианцев! Они везли вакцину на Ариолу… Да не довезли…

– А эти вот… – пилот показал на группу объектов, похожих на сложенные серебристые зонтики, – гиперимпульсники Второго Галактического. Пропали во время альдебаранского мятежа. Командование, как водится, списало на «человеческий фактор»…

Аспирант странно глянул на него, но ничего не сказал.

– За мной! – вновь скомандовал пилот и рыбкой нырнул в чёрную пустоту.

Ксенологи, разинув рты, наблюдали, как пилот пропадает в газовом хвосте, который тянулся за громадным матово-серым октаэдром, висевшим перед кораблём картезианского транспорта.

– Ты был прав, отец, – сказал ксенорыбак. – Он точно свихнулся…

– За ним. Марш! – рявкнул аспирант.

– Да не…

Андрей не дал ксенозоологу договорить, схватил его за надкрылья стрикеров и швырнул по дуге вверх. Стан исчез. Аспирант, зажмурясь, прыгнул следом.

Когда он открыл глаза, под ногами была твёрдая опора, похожая на зелёное стекло, и по этой поверхности без всякого порядка были разбросаны остовы космических кораблей и более мелкие объекты – приборные модули, детали интерьера, фрагменты обшивки. Андрею даже почудился странный двухголовый скафандр. В отличие от предыдущего пузыря, все артефакты на вид были безнадёжно стары. Некоторые остовы истлели почти дотла, иные – покрыты пятнами разноцветных окислов или чем-то, напоминающим плесень.

– Ничего знакомого, – прошептал Андрей. – Вообще ничего…

А в голове у пилота звенели далёкие колокольчики…

Сам же я меч обнажил изощрённый и с ним перед ямой

Сел, чтоб мешать приближаться

безжизненным теням усопших

К крови, пока мне ответа не даст вопрошённый Тиресий…

Пилот окинул спутников холодным взглядом и двинулся вперёд. Посреди исполинского зала он замер, будто к чему-то прислушиваясь.

– Делайте точно, как я. Ничему не удивляйтесь.

Он повернулся направо, там виднелся зазор между дряхлыми исполинами – спиральным, как морская ракушка, и огромной грудой металлолома, в которой уже было не разобрать первоначального конструкторского замысла, разбежался. Достигнув острия «ракушки» – прыгнул. И исчез.

Аспирант на этот раз последовал первым. Чёрт с ним, с «отцом». Захочет жить – будет прыгать.

Следующий пузырь преподнёс новый сюрприз. Полное ощущение, что они стоят на отвесной стене. Стан охнул, присел на четвереньки, сполз на живот, недоверчиво ощупал руками твердь, затем собственную голову. Осторожно разогнулся. Аспирант держался, но по залитому потом лицу и учащённому дыханию было понятно, что он испытывает острейший приступ головокружения. Человеческие чувства пасовали перед вывертами взбесившегося пространства. Пилот молча указал рукой на изгиб радужной плёнки – по счастью, она была рядом. Увидев, что спутники не в силах сдвинуться с места – схватил Андрея за пояс, кивнул на Стана. Андрей понял – в свою очередь ухватил ксенозоолога за ремень крепления стрикеров. Пилот поволок их к «стенке». Аспирант скосил взгляд в сторону и поспешно зажмурился – зрелище полностью подтверждало, что они идут по стене…

Нормальное ощущение тяжести вернулось. Аспирант отёр пот и осмотрелся. Опять кладбище в «невесомости». Только на этот раз и Андрею кое-что показалось знакомым. Сплошные обломки, но не просто обломки, а следы космического боя. Облака металлической пыли с редкими включениями фрагментов оборудования. Тем неожиданнее было обнаружить среди этого хаоса почти невредимый крейсер ксеноразведки. На белой в оранжевую клетку обшивке название «Вкрадчивый». У аспиранта невольно вырвалось:

– Первая экспедиция!

Стан, взъерошенный, как ворона, отшатнулся. Пилот глянул искоса, отчеканил:

– Информация о первой экспедиции в систему Ипсилон Андромеды строго засекречена. Код 2-икс.

Уже не колокольчики звенели в его голове, а гудел набат, и сквозь него пробивался размеренный барабанный бой.

…Что, злополучный, тебя побудило, покинув пределы

Светлого дня, подойти к безотрадной обители мёртвых?..

…Царь Одиссей, возвращения сладкого

в дом свой ты жаждешь.

Бог раздражённый его затруднит несказанно, понеже…

…Но, и ему вопреки, и беды повстречав, ты достигнуть

Можешь отечества, если себя обуздаешь…

Не дождавшись ответа, он прыгнул. Остальные последовали за ним. Больше они не рассматривали космических пленников Города. Пузырь следовал за пузырём, и казалось, конца им не будет. В некоторых приходилось идти по ровной поверхности в полной иллюзии, что круто забираешь в гору. В иных – наоборот. Ещё дважды шли по «стене». И прыгали, прыгали в «небеса», наполненные диковинными аппаратами.

Когда лопнула стенка очередного пузыря и они вдруг очутились у подножия обрыва, с которого свешивался трос вездеходного подъёмника, пилот как подкошенный грянулся оземь.

Похоже, это становится дурной традицией, думал пилот. Дурная циклическая повторяемость: шёл, упал, очнулся – медотсек. Правда, сейчас он здесь один. Интересно, надолго ли – вон над дверью поблёскивает булавочная головка микрообъектива. И голова. Снова разламывается, хотя никакой попойки накануне не было. А что было? Вспоминалось смутно. И неохотно. Это вам не лабиринт Минотавра. Пилот попытался восстановить в деталях путь из Города – в сознании всплыли восемь плоских проекций некоего четырёхмерного объекта, и это вызвало острый приступ головокружения. Усилием воли он заставил себя ни о чём не думать и несколько минут лежал, пока боль в голове не утихла.

Пилот встал, нарочито неторопливо облачился в комбинезон. Никого. Можно, пожалуй, рискнуть. Он подкатил кресло к стойке с энцефалоскопом, развернул её так, чтобы экран оказался вне зоны слежения камеры. Что ж, прибор у ксенологов не простой, не только на человеческие мозги рассчитан. Нахлобучил на голову шлем и сразу ощутил, как мягко опускаются на темя, на затылок, на виски многочисленные датчики. Перебросил несколько тумблеров на пульте – экран вспыхнул, зазмеились кривые, фиксирующие электрическую активность разных зон мозга.

Если бы в медотсеке был кто-нибудь ещё, он бы немало удивился: выставленные пилотом условия съёмки не только не соответствовали параметрам «человек», но едва ли могли быть применены к понятию «биологический объект».

В грот он глубокий вступил напоследок; и с первого взгляда

Нимфа, богиня богинь, догадавшися, гостя узнала

(Быть незнакомы друг другу не могут бессмертные боги,

Даже когда б и великое их разлучало пространство).

– Даже когда б и великое их разлучало пространство… – задумчиво произнёс пилот и выключил прибор.

Освободился от шлема, крутанул стойку в поисках блока регистрации данных, чиркнул по нему запястьем. Данные благополучно перекочевали из энцефалоскопа в личный чип пилота. То, чего ему недоставало для решения нестационарного уравнения Шрёдингера, – начальные условия – он получил.

Снаружи снова всё изменилось. Безмерно долгий день подходил к концу: небо Калипсо вновь облеклось в обманчивый белёсый свет, а на горизонте сверкала жёлто-оранжевая полоса заката. Заметно похолодало. И что-то ещё… что-то неправильное. Пилот замер, сосредоточившись на собственных ощущениях. Вот оно что – воздух. Сладковатый аромат почти исчез, сквозь него пробивался едва уловимый, но едкий запах. Пилот глянул вверх – посмотреть, в какой фазе Одиссей, и обнаружил вовсе несусветное: на весь экспедиционный лагерь словно набросили маскировочную сеть. Пригляделся, сообразил – такие же «лианы», как в лесу, на кронах «деревьев», но сплетены гуще. И торчат из неё только шпиль энергостанции да волноводы «тарелки» и прочих антенн на крыше лаборатории. Одиссей, конечно, в последней четверти. А значит, впереди истинная ночь.

Как-то это всё дурно пахнет. В обоих смыслах.

Медотсек прятался за кубом лаборатории, и «кают-компании» отсюда было не увидать, но пилот слышал гул голосов – ксенологи яростно спорили. Ну да, есть о чём. Пойти послушать? Нет, не станут при чужаке.

– Проснулся? – Перед пилотом невесть откуда возник аспирант Андрей.

Значит, всё же наблюдали.

Пилот пожал плечами, мол, к чему риторические вопросы.

– Пилот, – Андрей смотрел вроде бы и на него, и как бы сквозь, на скулах играли желваки, – ты ничего не должен мне сказать?

Судя по тому, как аспирант выделил слово «должен», вопрос со скрытым смыслом. А желваки и странный взгляд – напускное. Спокоен аспирант. Но тщательно изображает волнение. Похоже, мальчик всерьёз решил поиграть в казаки-разбойники. Пилот не сразу сообразил, откуда у него эти «казаки-разбойники» выскочили и что это означает, улыбнулся.

– Я, уважаемый, не только ничего тебе не должен сказать, но и не хочу.

Андрей помолчал. Пилот видел – перебирает пути развития диалога. И не лихорадочно, а вполне спокойно.

– А я – хочу! – скандальным тоном заявил, наконец, аспирант. – Я хочу, чтобы ты перестал пялиться на Сандру, как абориген Ариолы на гаечный ключ!

– Да пошёл ты… сопляк, – процедил пилот.

Аспирант сократил дистанцию не просто стремительно – мгновенно. Пилот уклонился вправо, дернул вперёд бьющую руку и, когда противник оказался за спиной, врезал ему ребром стопы под коленку. Аспирант рухнул, ткнувшись носом в жёсткую стружку псевдопочвы.

– Это что ещё такое? – Сандра тут как тут, стоит, уперев руки в боки.

– Ничего, дорогая. – Андрей уже был на ногах и как ни в чём не бывало отряхивал лицо и руки. – Я решил проверить своё предположение. Которое мы сегодня обсуждали.

– Проверил? А теперь – шагом марш отсюда.

Андрей так же безмятежно улыбнулся, подмигнул пилоту и скрылся за углом лаборатории.

– Вот только не вздумай на него обижаться. – Сандра раскраснелась, а глаза у неё всё же зелёные, и вообще – хороша. – Ты же нас скоро с ума сведёшь со своими… девиациями.

– Любезная Навсикая. – Пилот картинно прижал руку к груди и слегка поклонился. – Клянусь Дарвином, всё очень просто. Я – ксеноморф, принявший человеческое обличье!

– Снова называть меня этим дурацким именем?

Нет, не сердится. Тоже играет в игру. Только в свою.

– Никакой ты не ксеноморф, Макс.

– Да? А кто же?

– А ты подумай головой вперёд. Кстати, тебя ждёт Бертран. И ещё, – она внезапно взяла его за руку, – ты молодец, Макс. Большое тебе спасибо.

– За что?

– Город. За то, что вытащил их оттуда.

– Их или только его?

– Так! Начальник ждёт.

Как и предполагалось, компания за столом сразу умолкла. Только ксенорыбак тяжело отделился от стула и, распахнув объятия, навалился на пилота. На сей раз был он разительно пьян – и даже не собирался этого скрывать.

– Отец! Спаситель!

Он разомкнул объятия и, обернувшись к прочим, застывшим каменными истуканами, провозгласил:

– Чтоб меня баракудра сожрала! Вот – он. А ежели…

Он подумал, махнул рукой и со второй попытки снова утвердился на стуле.

– Дьявольское это место! Говорю, братцы, надо удочки сматывать. Все сгинем. Все. А ты, – Стан схватил за руку сделавшего шаг в сторону пилота, – ты сам этот… дьявол! Мы сгинем, а ты не сгинешь, не-ет! Обидно, отец! Ты… это… стой, куда?

Пилот аккуратно разжал пальцы ксенозоолога и, сопровождаемый шрапнелью взглядов, нырнул в отсек Бертрана.

Сейчас начальник экспедиции не был похож на сытого ленивого кота. Скорее – на изготовившегося к прыжку хищника. Ироническая улыбка обозначилась чётче, взгляд потемнел и застыл. Не дождавшись приглашения, пилот уселся на знакомый складной стул.

– Шива велик? – Пилот указал взглядом на перстень с гравировкой.

Бертран погладил кольцо и негромко заговорил:

– Мало кто даже в самой Индии знает о Чидамбараме – городе Танцующего Шивы. В нём до сих пор живёт община дикшитар, чьи 2999 предков, по легенде, тысячелетия назад спустились с небес. Трёхтысячным дикшитаром стал сам Шива. Он впервые исполнил на этом месте свой космический танец, ставший основой не только древнейшего танцевального стиля «бхарат-натьям», но и боевых искусств и йоги. Никто до сих пор не знает, чьими потомками являются дикшитары. Ведь они отличаются от местного населения не только традициями, но и внешностью…

Город состоит из двух частей – нижнего и верхнего. В верхнем городе расположен храм Неба, в котором хранится уникальная статуя Шивы, вырезанная из куска сиреневого рубина. Дикшитары не только соблюдают традиции предков, но и ведут свои наблюдения и исследования, следуя принципам Науки Древних. Многие из общины посвящают себя Искусству – танца, музыки и других, достигая в этом совершенства. Высшим считается дар певца, способного в песне соединить гармонию музыки и слова…

Дикшитары не очень контактны – им многое в «нашем сейчас» кажется вульгарным и скучным, они живут другими категориями. В верхнем городе у многих нет даже радио – они считают это ненужным… Фишка в том, что городов реально два – один на побережье, куда все шастают.

– Но есть и другой, в заповеднике, – ввернул пилот.

– Да, Макс. Есть и другой.

– А Шива? «Ом намах шивайя…» В чём смысл?

– Смысл в том, что Шива, в отличие от прочих богов, – аскет. Он не дарует богатства, но покровительствует искусствам и выступает в качестве обновителя Вселенной. Прославляется новый этап, возможности, победа, но не богатство. Чужак, неведомо откуда пришедший, спасший мир от опасностей, но потом станцевавший и преобразовавший…

– Не вяжется с образом Чёрного ксенолога, Алекс.

– О Чёрных ксенологах ходит много небылиц… пилот. Что они работают за деньги, по заказам корпораций. Глупость! Раскрыть тайны Чужих, сделать научное открытие – победа. Но не богатство. Познать разум, чуждый до невозможности, – победа, но не богатство. Высшая победа… пилот. Но здесь… здесь я вижу одну простую вещь. А ты – видишь?

– Похоже, что Шива начал свой танец.

– Смотри.

Начальник развернул голопроекцию. Съёмка велась с камер внешнего периметра базы, давая круговой обзор в сферической проекции. Сначала в клубящемся над плато мареве появились чёрные точки. Миг – и стало понятно, что это «конусы», не менее десятка, они стремительно приближались к базе со всех сторон. Изображение переключилось на внутренний периметр. Бертран и Сандра неподвижно стояли у входа в энергостанцию, а вокруг бестолково, как нелепые кузнечики, суетились «конусы», и каждый стремился дотронуться, дотянуться клювом-хоботом до головы человека. Ещё несколько созданий нарезали круги по базе, ощупывая всё подряд – сооружения, антенны, тент над «кают-компанией».

Вдруг, как по команде, бешеная пляска закончилась. Параморфы на миг замерли, а потом дружно бросились наутёк. Камеры дали вид неба. Оттуда наплывали колышущиеся тёмные полотнища. Ещё несколько мгновений – и полотнища зависли над лагерем. Словно из ниоткуда под брюхом у странных образований возникла светящаяся сеть – и ухнула вниз, накрыв собой лагерь, словно куполом. Свечение из белого сделалось тёмно-вишнёвым, а потом и вовсе исчезло.

– Угадай с трёх раз – с каким событием по времени это могло совпасть?

– С гибелью Валдиса, – не задумываясь, ответил пилот.

– Мы сверили данные. Нашествие случилось спустя несколько минут после инцидента у звездолёта Чужих. Ты оказался прав, на планете нет никого. «Конусы» такие же пленники, как и мы.

– Что случилось с вашим кораблём?

Бертран помолчал. Поправил перстни на пальцах.

– Корабль погиб. Он ждал неподалёку от Одиссея. В режиме «ленивого перемещения». Я получил радиограмму о неконтролируемой реакции в двигательной установке. Очень, кстати, похоже на то, что рассказывал ты. Потом приборы засекли мощный всплеск гамма-излучения.

– Гамма-излучения, значит, – пробормотал пилот. – И никто, Алекс, кроме тебя, об этом не знает?

Бертран скорбно воздел очи горе.

– Придётся сообщить. Настроения панические, но… здесь оставаться нельзя.

– Постараюсь помочь.

– Да уж, неплохо бы. Сказка – трое не самых слабых ксенологов видят в человеке нечеловеческую составляющую, не могут прийти к единому мнению о природе этой составляющей, и без помощи этого человека – никак. Андрей одержим идеей, что ты берсерк из сверхсекретных служб. Сандра слишком верит в свое оборудование и полагает, что ты паранорм. Бывают, бывают. – Бертран жестом остановил хотевшего возразить пилота. – Один на десять миллиардов, но – бывают. Угадаешь моё мнение?

Пилот пожал плечами.

– С вероятностью почти сто процентов версия такая: волк-одиночка. Тот же Чёрный ксенолог, только напичкавший себя открытыми неведомо в каком углу Галактики ксенотехнологиями, которые не по зубам оборудованию Сандры. Кстати, Алекс, сколько ей лет?

Бертран вынул из стола два планшета. Один протянул пилоту, на экране второго начертил замысловатый иероглиф.

– Сигнал общего сбора. Приоритет тревоги – высший. Пошли, что ли… пилот.

Пока начальник экспедиции излагал незавидную ситуацию, в которой они оказались, – в своей невнятной, но притом веской манере, пилот впитывал эмоциональный фон. Сандра – испуг пополам с решительностью. Стан – трезвеет и наливается яростью. Ксана и Анна – страх. Барнс… Барнс близок к панике. Проследить за ним особо. И только талантливый аспирант явил странное равнодушие при известии о гибели «якоря». Впрочем, похоже, не такое уж и странное, если взять в совокупности все факты.

– Но выход, друзья, всё же есть, – продолжал Бертран. – Разведчики обнаружили в Городе множество технических объектов, включая земные. Осталось очень простое дело – найти или собрать из подручных средств квантовый передатчик. И тогда отправим сигнал бедствия.

– Ну уж нет! – голос Барнса взвизгнул ржавой пилой. – Я на такое не подписывался! В Городе мы все сгинем! А не сгинем – я на рудниках Зелёных Топей гнить не хочу! И коррекцию личности – не хочу!

Пусть «сморчок» выговорится, подумал пилот. Сублимацию общих страхов полезно выплеснуть наружу. Но Барнс не стал продолжать. Он вскочил и с неожиданной прытью бросился бежать в пустыню. Пилот перемахнул через стол, вслед донёсся чей-то запоздалый крик «остановите его!», а дальше события понеслись вскачь.

Пилота сильно толкнуло в ноги, снизу, колени подломились, и он упал. Калипсотрясение! Вскочил, вылетел за пределы лагеря – безумца не остановил подземный толчок, он продолжал удаляться, и тут тряхнуло несколько раз подряд – нешуточно. На том месте, где только что была видна фигура «сморчка», разверзлась трещина. Пилот пополз на четвереньках – почва ходила ходуном – и почти добрался до провала, когда его снова подбросило и ощутимо шмякнуло оземь. «Стружка» больно впилась в лицо и ладони.

И закончилось. Пилот для верности полежал ещё минут пять. Закончилось. Он двинулся к трещине – её не было. А был, наоборот, гребень. Провал сомкнулся, похоронив незадачливого физика. Пилот невольно посмотрел в налившееся сумерками небо. Далеко в стороне от тонкого, едва различимого серпа восходящего Одиссея блестела первая звезда – размером чуть ли не с талисман пилота. Ипсилон D, роскошный газовый гигант массой в двенадцать джей. Чуть не дотянувшая до состояния коричневого карлика планета окатывала нерукотворную могилу Барнса волнами серебряного света, и псевдопочва, казалось, отзывалась призрачным серым переливом.

Пилот обернулся. База пострадала меньше, чем можно было ожидать. Два жилых отсека наполовину ушли в псевдопочву да опасно накренился шпиль энергостанции. Пилот внезапно понял, что продрог, а со стороны леса задувает несильный монотонный ветер. Что ветер несет резкий запах – аммиака, наконец сообразил он, – а с неба сыплется какая-то коричневая крупа. И вкрадчивый шорох под ногами. Он наклонился, всмотрелся – соприкоснувшись с псевдопочвой, крупинки с лёгким шипением испарялись…

Бертран, похоже, сумел справиться со своими людьми. В лагере все были при деле – Стан на пару с Сандрой откапывали провалившиеся сектора. Причём Сандра командовала небольшим кибером, а рыбак остервенело махал обыкновенной лопатой – не иначе выгонял из организма остатки алкоголя. Наверное, выпил столько, что и волшебные таблетки начальницы медслужбы не помогли. Пилот вывел на планшет координаты остальных – Андрей в физической лаборатории, Ксана и Анна в своей биохимической, сам Бертран осматривает энергостанцию. И чуть в стороне – слабая красная точка с пометкой «Э. Барнс» в чёрной рамке. Все-таки Барнс, подумал пилот, хотя какое это теперь имеет значение.

Картинка на планшете поплыла и утратила чёткость. Ко всему – магнитная буря. И, похоже, неслабая. Из дверей энергостанции выбежал Бертран, пронёсся мимо, скрылся в лаборатории девушек. Вскоре вышли все трое – Ксана и Анна тут же принялись расставлять чуть поодаль приборы, в которых пилот узнал газоанализаторы.

О пилоте снова благополучно забыли. Он подхватил опрокинутый стул и подсел поближе к химикам.

Газоанализаторы запищали и замигали цепочкой огоньков. Бертран что-то спросил у Ксаны, кивнул.

– Алекс! – окликнул его пилот.

Начальник и ухом не повёл.

– Алекс! – пилот возвысил голос.

Бертран знаком показал ему, мол, отойдём в сторону.

– Аммиак я чую, – сказал пилот. – Его выделяют деревья. Что ещё?

– Метан. Крупа с неба превращается в метан. Ещё неделя, и будем разгуливать в респираторах. Ты снова прав. Шива начал свой танец изменения.

– Планета готовится встречать новых гостей. Вопрос – долго ли она будет терпеть старых.

Чёрный ксенолог, прищурившись, поправил перстни на пальцах и ничего не ответил.

Свет прожекторов, установленных по периметру базы, лишь подчёркивал чернильную мглу: Калипсо ушла в тень Одиссея. Из наблюдательной башенки энергостанции контраст был особенно заметен. Словно некий безумец вырезал огромной бритвой прямоугольник в океане мрака и напустил вместо воды – света.

Рыбки в аквариуме, думал пилот, наблюдая за показаниями камер внешнего обзора и датчиков движения. На камеры, даже инфракрасные, надежды никакой. Датчики движения в магнитную бурю тоже наполовину слепы. От нечего делать пилот принялся изучать картины на экране магнитометра: напряжённость магнитного поля пульсировала бурной циклоидой, а вектор, напротив, – описывал неторопливую окружность. Престранная буря. Планету будто засунули в соленоид, и кто-то пропускает через этот соленоид переменный ток, а вся конструкция крутится между полюсами гигантского подковообразного магнита. Гауссу в кошмарном сне не приснилось бы.

После пятнадцати часов непрерывной работы по восстановлению базы, аварийной загрузки вездехода на случай спешной эвакуации – интересно, сколько человек можно будет эвакуировать, и кого именно? – и прочих бессмысленных действий Бертран скомандовал отбой, оставив двоих дежурных – аспиранта в физической лаборатории и его, пилота, на энергостанции. Вечная ночь бесконечно тянется. Только мерное гудение этажом ниже, где заключённая в твердотельную пирамиду неуловимо малая точка Т-сингулярности ускоряет в себе поток времени, порождая на границе технологического радиуса сферу дармовой энергии…

Датчик движения «восток» на неуловимую долю секунды мигнул красным и тут же погас. Почудилось? Нет, вот снова мигнул, подольше. И ещё дольше. Анализирующая аппаратура, однако, молчит. Пилот мысленно наложил параметры вспышек на пульсации магнитного поля и произвёл расчет. Из пустыни надвигался крупный объект – или несколько объектов, и со скоростью курьерского поезда. Вспоминать, что такое «курьерский поезд», пилот не стал – нажал кнопку экстренного оповещения. Не сработало. Проклятая буря! Планшет… тоже не работает! А что же аспирант Андрей? Спит? Не видит? Он же может врубить сирену… Датчик движения окончательно налился красным, ожил и анализатор. Пилоту захотелось сморгнуть наваждение: по пустыне катились два диска, каждый метров пять в поперечнике.

Вряд ли пилот мог бы объяснить, что заставило его рвануть боковую дверцу башенки, пренебречь лестницей и сигануть с пятиметровой высоты. А потом ещё и немыслимым тройным прыжком с места отскочить шагов на двадцать. Но решение было верным. Через миг возникший в зоне света гигантский чёрный диск врезался прямо в башню энергостанции, прошил её насквозь, пересёк лагерь и канул в ночь. Короткая картинка – в свете меркнущих прожекторов величественно валится шпиль преобразователя, и в двух шагах от пилота, уже в темноте, пронеслась вторая чёрная громадина.