Коридоры времени

Возделанные поля уступили место пустоши, где островки сгрудились посреди озерков и болот, — Линкольнширским топям. Марет устремился вниз. Остатки увядшей листвы расступились перед ним, он остановился и ловко опустил остальных. На фоне бледнеющего неба Локридж увидел мазанку.

— Это моя английская база, — объяснил ему Хранитель. — Ворота во временной коридор — под ней. Вы побудете здесь, пока я собираю людей.

За простым фасадом хижина оказалась почти роскошной: деревянные полы и панельная обшивка, достаточное количество мебели и хорошая подборка книг. Продовольствие и другие запасы из будущего были спрятаны за скользящими панелями; не было видно ничего, что могло бы показаться слишком необычным для этой страны и для этого времени. Правда, незваный гость мог бы заметить, что внутри тепло и сухо в любое время года. Однако никому не случалось сюда заходить: крестьяне были суеверны, а дворяне нелюбопытны.

Трое спутников Марета обрадовались передышке. Они были обычными людьми, а не продуктами той эпохи, в которой стало возможным придавать наследственности любые желаемые качества, к тому же и их нервы были напряжены до предела. Следующие два дня прошли, можно сказать, как интерлюдия, заполненная сном и отдыхом в полусонном состоянии.

На третье утро, однако, Аури подошла к Локриджу. Он сидел на лавке у входной двери и с наслаждением курил. Хоть он и не был заядлым курильщиком, но все же ему иногда очень не хватало возможности покурить, и, по его мнению, Хранители проявили редкую предусмотрительность — пусть даже это было анахронизмом, — держа под рукой табак вместе с глиняными трубками. Приятно было и то, что погода значительно улучшилась. Лучи бледного солнца падали сквозь обнаженные ветви ив. Высоко в небе летел к югу запоздалый клин диких гусей; их крик пронизывал застывшую тишину — далекая и полная одиночества песня бродяг. Тут Локридж услышал приближающиеся легкие шаги, поднял глаза и был поражен красотой Аури. До этой сонной «интерлюдии» у него как-то не находилось времени подумать о ней иначе, как о ребенке, нуждавшемся в его защите — пусть даже не слишком надежной. Этим утром девушка вышла погулять на болото — почти такое же, как в ее родных местах, — прикрытая лишь своими длинными, до пояса, шелковистыми волосами цвета кукурузы; теперь она чувствовала себя обновленной. Грациозно, как лань, Аури подбежала к нему, огромные голубые глаза задорно сияли на ее веселом лице. Он увидел смех и удивление на ее губах и встал с бьющимся сердцем.

— О, пойдем, посмотри! — восклицала она. — Я нашла замечательную лодку!

— Господи Боже! — У Локриджа перехватило дыхание. — Надень что-нибудь, девочка.

— Зачем? Ведь тепло. — Она пританцовывала от нетерпения. — Рысь, мы можем поехать кататься и ловить рыбу, и весь день наш, и Богиня счастлива, и ты наверняка уже отдохнул; ну давай поедем!

— Но… — «А почему бы и нет?» — подумал он. — Хорошо. Но сперва ты оденешься, понятно?

— Если ты хочешь. — Недоумевая, она все же послушно взяла платье в хижине, где Фледелиус все еще храпел среди разбросанных кувшинов из-под эля, и стрелой полетела через лес впереди Локриджа.

Ялик, привязанный к пню, показался ему весьма заурядным. Но, конечно, у народа Аури лодки были либо сплетены из ивняка и обтянуты кожей, либо выдолблены из ствола дерева; фальшборт у них закреплялся колышками или ивовыми прутьями. Здесь же были использованы настоящие железные гвозди! А уж когда Аури увидела, как он сел на весла, вместо того чтобы отталкиваться шестом или грести одним веслом, она прямо рот раскрыла от изумления.

— Это, конечно, привезли с Крита, — вздохнула она.

У Локриджа не хватило духу сказать ей, что разоренный Крит находится под властью венецианцев, а в следующем веке ему предстоит пережить турецкое нашествие.

— Возможно.

Он вел лодку среди камышей и ивняка, пока они не выплыли на открытое мелководье. Здесь расположился заросший кустами островок; солнце играло на спокойной воде. Вместе с одеждой Аури прихватила с собой рыболовные снасти. Она насадила наживку и умело закинула леску в укромное место под бревном. Локридж откинулся и вновь разжег свою трубку.

— Ты исполняешь странный обряд, — заметила Аури.

— Только для удовольствия.

— Можно мне попробовать? Ну пожалуйста!

Он дал себя уговорить; результат был именно такой, какого он и ожидал. Сглатывая и отплевываясь, она протянула трубку.

— У-ух! — Она терла глаза. — Слишком сильно для таких, как я.

Локридж усмехнулся.

— Я предупреждал тебя, девочка.

— Мне надо было послушаться. Ты всегда прав.

— Но послушай…

— Но мне бы хотелось, чтобы ты не говорил со мной, как с ребенком. — Она покраснела. Затрепетали и опустились длинные ресницы. — Я готова стать женщиной, когда только ты захочешь.

Сердце Локриджа забилось быстрее.

— Я обещал снять с тебя заклятие, — пробормотал он. Ему пришло на ум, что он ведь может погибнуть в предстоящем сражении. — В сущности, оно уже снято. Колдовства больше не нужно. Ну… понимаешь… проход через подземный мир… новое рождение. Понимаешь?

Ее охватила радость. Она придвинулась к нему.

— Нет, нет, нет! — Локридж не знал, как быть. — Я не могу… сам…

— Почему нет?

— Посмотри вокруг… сейчас не весна.

— Разве это имеет значение? Все остальное ведь тоже изменилось. И знаешь, Рысь, ты мне так дорог…

Аури прижалась к нему — теплая, неясная и горящая желанием. Ее губы и руки были очаровательно неловкими. «Что ж, мой собственный дедушка назвал бы ее мужа счастливчиком, — подумал он, утопая в ее волосах и в ней самой. — Но нет, черт возьми, нет!»

— Мне придется оставить тебя, Аури…

— Так оставь меня со своим ребенком. Я не хочу думать, что будет потом — не сегодня.

Проявить резкость было выше его сил. Локридж сделал единственное, что пришло ему в голову, — подвинулся слишком далеко вбок, и ялик опрокинулся.

К тому времени, когда они перевернули его и вычерпали воду, ситуация была уже под контролем. Аури восприняла знак недовольства богов без страха, поскольку всю жизнь прожила среди подобного рода предзнаменований; она даже не была особенно разочарована: слишком светло и радостно было у нее на сердце. Она стянула с себя мокрое платье, хихикая из-за того, что Локридж не захотел раздеться.

— Во всяком случае, я могу смотреть на тебя, — сказала Аури, когда к ней вернулась рассудительность. — Еще будет время, после того, как ты освободишь Авильдаро.

Локридж помрачнел.

— Деревня, которую ты знаешь, не вернется, — сказал он. — Вспомни, кого не стало.

— Я знаю, — ответила она с грустью. — Эхегона, который всегда был таким добрым, и Вуровы Веселого, и еще стольких других. — Однако все, что произошло с тех пор, приглушило ее боль. Кроме того, люди Тенил Оругарэй не переживали потери так тяжело, как те, кто пришли после них. Они прекрасно научились принимать все таким, как оно есть.

— К тому же нельзя забывать о ютоазах, — продолжал Локридж. — Мы можем прогнать это племя в этот раз. Но есть ведь и другие могущественные племена, которым не хватает земли. Они вернутся.

— Зачем ты все время мучаешь себя, Рысь? — Она склонила голову набок. — Ведь у нас есть сегодняшний день, и… О-о! Рыба!

Он жалел, что может лишь притворяться веселым, но не радоваться жизни по-настоящему, как она. Его мертвые были с ним неотлучно: народы, короли и не оставившие по себе памяти простые люди во всех эпохах, где шла война во времени, — да, даже тот парень, которого он убил у себя на родине через четыре века. Он видел теперь, что его ханжеская уверенность в своей правоте лишь прикрывала ощущение виновности в убийства «О, конечно, я этого не хотел, — устало говорил он себе, — но факт остается фактом… это произойдет… и будь это в моей власти, я вывернул бы само время наизнанку, лишь бы этого не было».

Они завтракали своим уловом, в стиле сашими, когда протрубил рог. Локридж вздрогнул: так быстро? Не теряя времени, он стал грести к дому.

Действительно, Марет уже был там — с шестью другими Хранителями. Они сменили свои наряды священника, рыцаря, купца, йомена, нищего на плотно облегающую форму, похожую на ту, что он видел на Патрульных, но цвета зеленой листвы; радужно-переливающиеся плащи ниспадали с их плеч. Из-за бронзовых шлемов они отчужденно глядели на своих помощников темными продолговатыми глазами на лицах, так напоминавших лицо Сторм, что становилось не по себе.

— У нас есть еще один агент на Британских островах, — сказал Марет. — Он приведет войско после наступления темноты. А пока нужно заняться приготовлениями.

Локриджу, Аури и Фледелиусу пришлось выполнять поручения, смысла которых они не понимали. Поскольку этот коридор оставался тайной для врага и эти ворота открывались на жизненно важный период, аванзал был забит военными машинами, и входы были достаточно широки, чтобы их пропустить. Американец мог в общих чертах распознать некоторые из них — средства передвижения, стрелковые орудия; но что представлял собой кристаллический шар, в котором клубилась тьма, усыпанная, словно звездами, мерцающими точками? Что это за спираль из желтого огня, холодного на ощупь? Его вопросы пренебрежительно игнорировались.

Даже Фледелиус разозлился.

— Я им не крепостной, — ворчал он.

Локридж старался подавить собственное раздражение.

— Ты же знаешь, как прислужники любят распоряжаться другими. С королевой все будет иначе, когда мы с ней встретимся.

— Да, ты прав. Ради Нее я готов проглотить свою гордость… Любят распоряжаться. Охо-хо! Да ты остроумный парень! — Фледелиус захохотал и так хлопнул Локриджа по спине, что тот пошатнулся.

Наступили сумерки, опустилась темнота. С неба вихрем спустились люди из Англии короля Генриха.

Это была компания неотесанных и необузданных ребят — всего человек сто: отставные солдаты, моряки, более похожие на пиратов, охотящиеся за состоянием младшие сыновья, разбойники, бродячие ремесленники, валлийские повстанцы, парни с низин, занимающиеся кражей скота, — они собрались отовсюду — от Дувра до Лендс-Энда, от Шевиот-Хиллз до лондонских улиц. Локридж мог только гадать, как был каждый из них завербован. Кто-то по религиозным побуждениям, кто-то за деньги, кто-то, чтобы избежать виселицы; одного за другим, Хранители разыскали их и втянули в тайный союз — и вот теперь пришло время воспользоваться их услугами.

Факел высвечивал лица в бурлящей и ворчащей толпе, собравшейся на острове. Рядом с Локриджем стоял коренастый моряк с косичкой, в драных штанах и рубашке, босой, с серьгами в ушах и изрезанным старыми шрамами лицом.

— Ты откуда, друг? — спросил его Локридж.

— Из Девона я, — ответил тот. Локридж понимал его с большим трудом: даже лондонцы все еще произносили гласные на голландский манер, а у этого парня вдобавок имелся еще и сильнейший диалект. — Я был в борделе матушки Колли, когда меня вызвала. Была там, знаешь, на редкость шустрая бабенка! Будь у меня еще часок, она б нескоро забыла Неда Брауна. Но когда медальон заговорил… Клянусь Богом, я был под французским огнем и накалывал на пику караибов, а они орали и лезли по бортам галеона… но никогда не посмел бы я ослушаться этого вызова.

— Медальон?

Браун постучал по диску с изображением Девы Марии, который висел у него на шее. Локридж заметил такие же диски на волосатых торсах еще нескольких человек.

— А тебе что, не дали такого? Ну он шепотом сообщает, когда ты им нужен, да так, что никто, кроме тебя, не слышит, и говорит, куда надо двигать. Он меня там встретил и перенес в какое-то дикое место, а потом сюда. Я и не знал, что на службе такая уйма народу.

Перед входом в хижину выросла фигура Марета. Он возвысил голос — не слишком сильно, — но волнение улеглось.

— Люди, — сказал он, — долгое время большинство из вас состоит в Товариществе, и многие могут вспомнить, как оно спасло их от тюрьмы или смерти. Вы знаете, что служите делу добрых магов, которые своим искусством помогают Святой Католической вере в борьбе с язычниками и еретиками. Сегодня вы призваны, дабы исполнить свою клятву. В далекий и необычный путь отправитесь вы, чтобы сражаться с дикими людьми, в то время как мы, ваши господа, займемся колдунами, которым они служат. Идите же смело вперед, во имя Господа, и те, кто останется в живых, будут богато награждены, а павшие получат еще более высокую награду на небесах. Теперь преклоните колени и получите отпущение грехов.

У Локриджа этот ритуал оставил неприятный привкус. Была ли необходимость в таком цинизме?

Ладно — во имя спасения Сторм Дарроуэй. «Я увижу ее снова», — подумал он, и сердце забилось в его груди.

Притихшие и серьезные — Локридж и не предполагал, что они могут быть такими, — англичане гуськом вошли в дверь хижины и спустились вниз. В аванзале, перед радужным занавесом, им роздали оружие: меч, пику, топор, самострел. Порох был бесполезен против Патруля, для сражения с ютоазами в нем не было необходимости. Марет подозвал Локриджа.

— Ты лучше оставайся со мной как проводник. — Он вложил в ладонь американца энергопистолет. — Держи. Ты прибыл из эпохи, технически достаточно развитой, чтобы пользоваться им. Это несложно.

— Я знаю, как им пользоваться, — огрызнулся Локридж.

Марет оставил свой высокомерный тон.

— Да, она ведь остановила на тебе свой выбор, — пробормотал он. — Ты далеко не обыкновенный человек.

Сквозь толпу протиснулась Аури.

— Рысь! — взмолилась она: ее начинал мучить возвратившийся страх. — Будь рядом со мной.

— Пусть она остается здесь, — приказал Марет.

— Нет, — возразил Локридж. — Она отправится с нами, если захочет.

Марет пожал плечами:

— Тогда пусть держится в стороне.

— Я должен быть в передних рядах, — объяснил ей Локридж. Ладонями он ощущал ее дрожь. Нужно поцеловать ее… или не стоит?

— Пойдем, крошка. — Йеспер Фледелиус положил на плечо Аури свою огромную, как у гориллы, руку. — Держись рядом со мной. Мы, датчане, должны держаться вместе среди этих английских невежд. — Они скрылись в толпе.

В течение дня Локридж помог протащить через ворота несколько летательных аппаратов — флаеров. Они были яйцеобразной формы, сверкающие и прозрачные, и основу их составляло не вещество, а энергия непонятной ему природы. В каждом из аппаратов могло поместиться двадцать человек. Он забрался в первый из них вместе с Маретом. Люди, которые уже были в нем, тяжело дышали, шептали молитвы или бормотали ругательства и затравленно озирались, словно попавшие в западню животные.

— Они не слишком будут напутаны, чтобы сражаться? — поинтересовался Локридж на датском.

— Нет, я их знаю, — ответил Марет. — Кроме того, обряды посвящения включают бессознательное кондиционирование. Их страх превратится в ярость.

Аппарат бесшумно поднялся и под тихое жужжание, исходившее от стен, поплыл по отливающему холодным светом туннелю. Остальные флаеры полетели следом — в каждом из них за пультом управления сидел Хранитель.

— Раз уж у вас есть этот коридор, — спросил Локридж, — почему бы не набрать еще подкреплений в других периодах?

— Нет возможности. — Марет отвечал рассеянно, пальцы его бегали по разноцветному щиту, черты лица были напряженно сосредоточены — Коридор был построен, в основном чтобы обеспечить доступ именно в эту эпоху. Его терминал в будущем находился в восемнадцатом веке, где у нас есть еще один надежный опорный пункт в Индии. Патруль особенно активен в Англии от Нормандского завоевания до войн Алой и Белой Розы, поэтому у нас вовсе нет ворот, выходящих в средние века; немного их и в более ранних эпохах, где критические регионы, театры крупных сражений находятся в других местах. Фактически на севере времен неолита и бронзового века ворота служат почти как пересадочные пункты. Это во многом просто удачное совпадение, что у нас здесь есть ворота, имеющие частичное временное перекрытие с воротами в Дании.

Локридж хотел было продолжить расспросы, но безжалостно быстрый флаер был уже в нужном им году.

Марет вывел его из коридора и вылез, чтобы свериться с находящимися в шкафу часами-календарем.

— Отлично! — с воодушевлением сообщил он, вернувшись. — Нам повезло. Не придется ждать. Сейчас ночь, приближается рассвет, и мы, похоже, совсем недалеко от того момента, когда она была захвачена.

Энергетические лучи держали аппараты вместе при пересечении ими временного порога. Теперь они быстро поднялись ко входу, люк открылся и закрылся за ними. Марет установил приборы на полет при небольшой высоте в восточном направлении.

Локридж смотрел на проплывавшую под ними местность. В лунном свете каменного века лежали Линкольнширские топи — еще более обширные и дикие. Однако за ними он разглядел на берегу рыбачьи деревни, которые с виду вполне могли бы сойти за Авильдаро.

Это не было случайностью. До того как образовалось Северное море, люди добирались пешком из Дании в Англию; культура Маглемозе была единой. Позднее водное пространство пересекали их лодки, а Ее миссионеры прибывали с юга и в ту, и в другую землю. Диаглосса в его левом ухе рассказала Локриджу, что племена Восточной Англии и Западной Ютландии, переговариваясь медленно, все еще могли понимать друг друга.

Чем дальше в глубь страны, тем менее близким становилось это родство. Население Северной Англии составляли в основном охотники и мастера по изготовлению топоров, сконцентрировавшиеся в Лангдэйл-Пайке, но торговавшие по всему острову. Долина Темзы была заселена достаточно мирно недавними иммигрантами с другой стороны пролива; фермеры с южных низин отказывались от своих мрачных обрядов, из-за которых прежде их сторонились. Возможно, это происходило под влиянием сильной, прогрессивной конфедерации на юго-западе, которая даже начала в небольших масштабах добычу олова, чтобы привлечь купцов из цивилизованных земель. В первую очередь это был народ Кубка, представители которого путешествовали маленькими компаниями и торговали бронзой и пивом. В Дании доживала последние дни старая эпоха; в Англии рождалась новая: эта западная страна лежала ближе к будущему. Оглянувшись, Локридж увидел реки и бескрайние леса; словно во сне, перед его мысленным взором ясно предстали миллионы порхающих птиц, лоси, встряхивающие огромными рогами, и счастливые люди. С внезапной болью он понял, что настоящий его дом — здесь.

Нет. Под ним перекатывались морские волны. Он был на пути домой — к Сторм.

Марет вел флаер с черепашьей скоростью, ожидая, пока посветлеет небо. Но даже летя так, уже через пару часов в поле зрения показался Лимфьорд.

— Приготовиться!

Летательные аппараты опустились ниже. Стальным блеском отливала вода, сверкала роса на траве и листьях внезапно возродившегося начала лета, крыши Авильдаро виднелись за священной рощей. Локридж увидел, что люди Боевого Топора все еще располагаются лагерем в поле, чуть поодаль. Он заметил часового у угасающего сторожевого костра — вытаращив глаза, он громко кричал, призывая спящих воинов.

Другой — чужой — сверкающий флаер вспорхнул со своей стоянки перед Длинным Домом. Стало быть, Брэнн успел собрать своих людей. Под гаснущими звездами затрещали молнии, ослепительно яркие, сопровождаемые раскатами грома.

Марет отрывисто отдал серию команд на незнакомом языке. Два флаера сошлись в том месте, где находился летательный аппарат Патруля. С ревом взметнулось яростное пламя, и аппарат лопнул, словно мыльный пузырь. Фигурки в черном, кувыркаясь, разлетелись по воздуху и попадали на землю.

— Спускаемся, — сказал Марет Локриджу. — Они не ожидали нападения, так что их здесь немного. Но если они вызовут подкрепление… Нужно как можно быстрее перехватить контроль.

Аппарат скользнул над самой водой и опустился на землю; Марет отключил силовое поле.

— Вылезайте! — крикнул он.

Локридж выпрыгнул первым, за ним посыпались англичане. Рядом сел еще один флаер. Во главе этого отряда был Йеспер Фледелиус с поднятым сверкающим мечом в руке.

— Бог и король Кристиан! — гремел его голос.

Другие аппараты опустились несколько поодаль, на лугу, где расположились ютоазы, и, высадив вооруженных людей, снова поднялись. Спокойно и бесстрастно пилоты-Хранители наблюдали за вспыхнувшим сражением, отдавая команды через висящие у англичан на шее амулеты, словно передвигая шахматные фигуры.

Звенел металл, ударяясь о камень.

Локридж бросился к хижине, которую хорошо помнил. Она была пуста. С проклятием он развернулся и со всех ног припустил к Длинному Дому.

Вход сторожили около дюжины ютоазов. Проявляя отвагу перед лицом сверхъестественной угрозы, они неподвижно стояли с поднятыми топорами. Вперед вышел Брэнн.

На его вытянутом лице играла вызывающая тревогу улыбка. В его руке блеснул энергопистолет. Пистолет Локриджа был настроен на защиту. Он метнулся сквозь фонтан огня и набросился на Патрульного; они покатились по пыльной земле. Оружие отлетело в сторону, каждый пытался схватить другого за горло.

Меч Фледелиуса взлетел и опустился. Вооруженный топором воин остался лежать в луже крови. Другой ютоаз нанес удар, датчанин парировал его; тут подоспели следовавшие за ним англичане, и закипела битва.

Краем глаза Локридж заметил еще две одетые в черное фигуры; струйки огня трещали там, где лучи пистолетов играли на щитах. Занятый дракой с Брэнном, он лично ничего больше сделать не мог. Патрульный был необычайно сильным и умелым противником. Но неожиданно они оказались лицом к лицу, и он узнал Локриджа. От ужаса у Брэнна отвисла челюсть и открылся рот; он отпрянул и попытался закрыться руками. Локридж ударил его по горлу ребром ладони, сел на него и бил головой об землю, пока тот не затих.

Американец вскочил, даже не поинтересовавшись, что стало с черепом Брэнна. Повсюду вокруг Фледелиус и его соратники преследовали караульных-ютоазов. От других Патрульных остались лежащие у ног Марета и его товарищей-Хранителей обгоревшие трупы. Не обращая ни на кого внимания, Локридж через дверной проем ворвался в Длинный Дом.

Внутри царил мрак. Он ощупью пошел вперед.

— Сторм! — позвал он взволнованно. — Сторм, ты здесь?

Тенью среди теней она лежала на возвышении, связанная. Его ладони ощутили холодный пот, покрывавший ее обнаженное тело; он сорвал провода с ее головы, прижал ее к себе и заплакал. Какой-то момент, показавшийся Локриджу вечностью, она не двигалась, и он подумал, что она умерла. А затем…

— Ты пришел, — прошептала Сторм и поцеловала его.

ГЛАВА XIII

Весть облетела лес, изгнанники возвратились домой, и в Авильдаро воцарилась радость.

Празднество было буйным и веселым, хотя триумф победы и омрачался похоронами стольких убитых. Иноземцы, чье металлическое оружие прогнало ютоазов, были вовлечены в это неуемное веселье. Они говорили на непонятном языке — ну и что с того? Жареный поросенок объяснялся с ними своим вкусом, мужчина — улыбкой, женщина — самой собою.

Только Длинный Дом оставили в покое, поскольку там расположились зеленые боги, которые привезли своих людей. Мясо и питье оставляли у дверей, и все взрослые мужчины соперничали за честь быть им слугой или посыльным. На второй день праздника один из них подошел к Локриджу, наблюдавшему, как танцуют на лугу жители деревни, и сказал, что его зовут.

Он покинул танцующих с нетерпеливо бьющимся сердцем. Тревога за Сторм мешала ему принимать активное участие в забавах. Теперь же ему сообщили, что Богиня Луны потребовала его присутствия.

Солнечный свет, запахи леса, дыма и соленой воды, звучащие вдалеке возгласы и песни — все это исчезло из его сознания, как только он вошел в дом. Священный огонь пока не был вновь разожжен: было обещано, что Она сама совершит этот обряд в подходящее для Нее время. Светящиеся шары освещали все внутри; грубо вытесанные столбы и стропила выступали на фоне закопченных стен; разбросанные меховые шкуры поблескивали, словно живые. Семь Хранителей, сидя на лавках, ожидали свою королеву. До того, чтобы поздороваться с Локриджем, они не снизошли.

Зато, когда появилась Сторм, все встали. Дальний конец дома был теперь отгорожен — не ширмой из какого-нибудь материала, а силовым занавесом, полностью поглощавшим свет. Она прошла сквозь него. На фоне абсолютной темноты казалось, что она пылает огнем.

«Или нет… она сияет, — подумал Локридж, чувствуя головокружение, — как то море, которое также принадлежит Богине». Три дна и три ночи мучений в устройстве для чтения мыслей наложили на нее отпечаток: резко вырисовывались широкие скулы, в зеленых глазах притаился лихорадочный огонь. Однако держалась она так же прямо, тем же иссиня-черным блеском отливали ниспадающие волосы, обрамляя смуглые лицо и шею. От ворот эпохи короля Фродхи было доставлено одеяние, соответствующее ее времени и положению. Сверху, до силового пояса, ее полупрозрачная мантия была голубой; книзу она расширялась и волнами спадала до щиколоток, постепенно приобретая более темный оттенок, приближающийся к пурпурному; на ней были вытканы серебром эмблемы, изображавшие одновременно пену и змей. Брошь в форме Лабрис держала плащ, подкладка которого была белой, как летнее облако, но который снаружи был серым из-за грозовых туч и предвещающих дождь перистых облаков. На ногах у Сторм были золотые туфельки, обсыпанные бриллиантами. Полумесяц кованого серебра увенчивал ее лоб.

Марет сопровождал ее. Он что-то говорил на языке Хранителей. Сторм прервала поток его слов резким взмахом руки.

— Говори так, чтобы было понятно Малькольму, — сказала она на языке Оругарэй.

Марет растерялся.

— На этом свинском языке, о сияющая?

— Тогда на критском. Он достаточно тонок.

— Но сияющая, я собирался доложить о…

— Он должен знать. — Сторм оставила его переживать свое унижение и подошла к Локриджу. Она улыбалась. Он неумело наклонился и поцеловал протянутую ему руку.

— Я еще не поблагодарила тебя за все, что ты сделал, — сказала она. — Но словами этого не выразить. Ты сделал гораздо больше, чем просто спас меня. Ты нанес мощный удар во имя всего нашего дела.

— Я… Я рад, — выговорил он с трудом.

— Садись, если желаешь. — С кошачьей гибкостью она повернулась и начала ходить взад и вперед. Локридж не слышал ее шагов на земляном полу. У него подгибались колени; он упал на лавку рядом с одним из Хранителей, который кивнул ему с внезапным уважением.

Черты лица Сторм ожили.

— Брэнн захвачен нами живым, — сказала она. Мягкие звуки критского языка звенели в ее устах. — Благодаря тому, что мы узнаем от него, мы можем получить перевес в Европе на ближайшую тысячу лет. Продолжай, Марет.

Он, бывший священником и военачальником, остался стоять.

— Я не могу понять, как ты выдержала, сияющая, — сказал он. — Брэнн уже раскалывается. Ручеек его секретов скоро превратится в бурный поток.

— То же самое было со мной, — сурово ответила Сторм. — Если бы он успел использовать информацию… нет, я не хочу, чтобы мне напоминали.

Локридж бросил взгляд на черный занавес и быстро отвел глаза. В животе появилось неприятное ощущение. За занавеской лежал Брэнн.

Он не мог точно сказать, что делают с пленником. Во всяком случае, не пытают. Сторм не унизится до того, да и в любом случае это было бы слишком грубо, пожалуй, даже бесполезно против тщательно выпестованных, тренированных нервов и несгибаемой воли лорда будущего. Сторм была напичкана наркотиками; силовыми потоками ее мозг раздражался до самых потаенных глубин. Они не давали ей умереть, но подавляли ее "я" и вызывали жуткий эффект автоматического мышления, так что, дюйм за дюймом, все, что она когда-то знала или делала, все, о чем мечтала и что собой представляла, — выходило на поверхность и бесстрастно фиксировалось в молекулах одного из проводов.

Ни одно живое существо не должно подвергаться этому.

«Ну да, как же, черта с два! — Внутри Локриджа все кипело. — Брэнн принимает собственное лекарство, после того как он убил моих друзей, не сделавших ему ничего плохого. Война есть война».

К Марету вернулось его достоинство.

— Итак, — начал он, — мы выяснили подлинную ситуацию, ту, которая находится в центре его внимания. Когда Локридж сбежал и двинулся по коридору в направлении будущего, у Брэнна, естественно, не было ни малейшего представления о возможности получения им помощи в Англии. Но его тревожило, что Локридж может каким-нибудь образом передать известия Хранителям. Поэтому Брэнн проинформировал своих агентов на протяжении всей датской истории. Они, без сомнения, все еще ищут нашего человека или факты, указывающие на организацию Хранителями спасательной экспедиции.

Между тем ему нужно было взвесить все за и против — что опаснее: перебрасывать ваше сияние в другое место и время или оставить здесь. Поскольку у него были определенные основания полагать, что Локриджу в конечном счете не удастся рассказать нам о нем, он решил остаться, по крайней мере временно. Это отдаленный пространственно-временной регион, который редко посещается. Вызвав лишь несколько Патрульных и держа наготове людей Боевого Топора в качестве помощников, он мог быть практически уверен, что его не обнаружат.

В результате, однако, он у нас в руках, а его организация остается об этом в неведении. Когда мы завершим его обработку, у нас будет информация, необходимая для того, чтобы совершать внезапные нападения на позиции Патруля на всем протяжении времени, устраивать засады на отдельных агентов, разбивать созданные замкнутые группы, — это будет их самое большое поражение за всю войну.

— Да, — кивнула Сторм, — я думала об этом. Мы можем заставить врага поверить, что мы сами сразу убрались отсюда, а в действительности остаться. Брэнн был совершенно прав, считая, что из этого места удобно действовать. Все внимание сосредоточено на Крите, Анатолии, Индии. Патруль думает, что уничтожение этих цивилизаций нанесет нам тяжелый удар. Что ж, пусть продолжают так думать. Пусть тратят силы, пытаясь способствовать индоевропейскому завоеванию, которое предопределено. Обе стороны были склонны упускать из виду север.

Сторм расхаживала по комнате, ее плащ развевался.

Она хлопнула кулаком по ладони и воскликнула:

— Да! Часть за частью мы перебросим наши силы сюда.