Дети Вечности - Союз времен

      — Разве так бывает? — удивился Генри.
      — Бывает. После того, как меня убил Диггиррен… — Она увидела в мозгу Генри крайнее изумление. — Да вы и об этом не знаете?
      — Не знаю, но тогда я не понимаю…
      — Чего? Как я с ним живу, или как же я осталась жива? — Этель лукаво усмехнулась. — Так сложились обстоятельства. Меня спас Строггорн, но потребовались две сложные операции на мозге. Вторую делала сама Странница это большая честь, но я бы предпочла обойтись без нее, в результате я стала Вардом, иначе — пожизненно клиника. Такой рассказ. Грустно?
      — Кто такая Странница? — осторожно спросил Генри.
      — Ну, не знаю, если вам и об этом не рассказали, наверное, мне тоже не следует говорить. По большому счету — она основатель нашего государства, а, если совсем серьезно, существо, занимающее самую большую должность в нашей Вселенной — Векторат Времени.
      — Значит, это нечеловек? — уточнил Генри.
      — Конечно. Неужели бы мы смогли сами себя вытащить из прошлого и создать зону относительного времени? Земная наука еще не достигла такого уровня развития.
      — Вы что-то сказали о прошлом?
      — А это к вопросу о Советниках. Ведь кроме Диггиррена и Креила — это люди прошлого.
      — Это как понять?
      — Это просто, их вытащили из прошлого, когда создавалось наше государство. Линган — он же потомственный князь, древний род, с восемнадцати лет уже управлял княжеством, в прошлом, конечно. Строггорн тоже из прошлого, но из другого времени, еще раньше, чем Линган, только его вытащили позже, когда уже был Аль-Ришад.
      — Он как-то упоминал об этом, когда рассказывал о ваших законах.
      — Вот видите, просто вы слушаете невнимательно, когда вам говорят. А про то, что Строггорн был Инквизитором, вам, наверняка, рассказали.
      — Это так, но я решил, что это прозвище.
      — Какое прозвище? Он отправил Аоллу на костер, правда, тогда у нее было другое имя. — Этель увидела, что у Генри голова начинает идти кругом.
      — Но мне казалось, они теперь вместе?
      — Это если не думать о ее муже на Дорне.
      — Так это правда? Про мужа?
      — К сожалению, никак не удается добиться развода.
      — Как же она решилась выйти замуж за существо с другой планеты?
      — Ему грозила смерть, а Аолла не хотела портить отношения с Дорном, Этель подумала, что на самом деле все было куда сложнее, но это вряд ли стоило говорить Генри.
      — Хватит, Этель, я понял, что всего вы мне просто не в состоянии рассказать, Советники прожили слишком много лет, и мне уже ясно, что все не просто. Расскажите еще о Джулии, — попросил Генри.
      — С ней более или менее нормально, ходит в школу, вместе с Лейлой, дочерью Строггорна, занимается по своей программе, ей же догонять приходится.
      — Кстати, никак не пойму, чья Лейла все-таки дочь? Ваша и Советника Строггорна?
      — Нет, я ее только родила, а она дочь — Аоллы Вандерлит. — Этель вдруг расхохоталась, своими ответами она все больше запутывала Генри. — Как бы мы иначе жили с Диггирреном?
      — Я и удивляюсь все время, как это он так спокойно к этому относится, да еще и растит девочку как родную.
      — Значит, не удивляйтесь больше. Она нам не родная, но родила ее действительно я. — Этель сделала паузу. — У вас хорошая девочка. Я хотела узнать, как там наш Антон? Помогает вам?
      — Моя правая рука. Только по-моему он скрывает причину, по которой попросился на работу в абсолютное время.
      — Антон влюбился и не хочет ждать, когда его любовь подрастет, а так достаточно подождать всего несколько месяцев. — Этель стала серьезной. — Мы все равно хотели с вами об этом поговорить.
      — Почему со мной? — удивился Генри.
      — Так ведь он в Джулию влюбился. — Этель почувствовала, как он напрягся. — Да не сердитесь так, мы же все понимаем, что она ребенок, но они — как Ромео и Джульетта. Мы их одних вообще не оставляли, там такое в головах, что всем сразу неудобно становилось. Решили — лучше всего его к вам отправить, невозможно же следить за ними все время.
      — Она же маленькая совсем, — Генри задумался. — Не думал, что это будет так скоро.
      — Трудно привыкнуть, я понимаю. Для вас — ей так и осталось тринадцать лет, только вы ее не узнаете. Джулия — настоящая девушка и физически развита, да и умница просто, способная, трудолюбивая, лечение тяжелое прошла. Вот вы на Креила обижаетесь. — Этель увидела, как Генри что-то хотел сказать. — Не спорьте. Я же к вам в голову влезла, хоть это и неприлично. А он спас вашу девочку, и они при этом остались друзьями. Это редко бывает при таком лечении. Вот у нас Лейла до сих пор не любит Лингана, а лечил он ее в четыре года, а теперь еще полгода от Дига бегала из-за того случая.
      — Какого? — не понял Генри.
      — Значит, вам Строггорн не рассказал, пожалел. Лейла ведь в тот день, когда все это с Джулией случилось, была у него дома, они из ресторана пришли, и она видела, когда он Джулию вытащил из Многомерности. Это ведь было страшное зрелище. Лейла получила психотравму, только прогрессирующую. Строггорн утром подумал, что она просто спит, ему же некогда совсем было, а когда ее приехал Диггиррен забрать — его Антон вызвал, потому что никак ее разбудить не мог — уже все было ясно. Привезли к нам — и психооперация. Не забудьте, Диг ей еще может быть больший отец, чем Строггорн. Да много часов подряд, да с первого раза он ее пожалел, в результате не доделал, и пришлось потом повторять. Неделю почти Лейла была без сознания, а когда пришла в чувство, на Дига смотреть не могла. Так и прятались почти полгода друг от друга, благо квартира у нас, сами видите, позволяет. Потом, когда Лейла навестила Джулию и убедилась, что все нормально, они сразу подругами стали. А вы подумали, случайно?
      — Нет, меня как раз это очень удивило, когда Строггорн сказал, только он не объяснил ничего. — Генри сидел расстроенный. — Жаль, что мы с дочерью доставили вам так много беспокойства.
      — Какие вы глупости говорите! — Этель укоризненно посмотрела на него. А вы все на Креила обижаетесь. Знаете, когда он Джулию лечить отказался…
      — Это сразу было?
      — Нет, это когда она ему гадостей наговорила после сеанса, не знаю, там, наверное, всего второй раз и было. Креил очень рассердился, тем более, детей лечить действительно не любит, слишком за них переживает. Пришла я к ней в клинику, навестить, а Джулия никого к себе не подпускает, плачет навзрыд. По-хорошему в ее состоянии ей Вард-Хирург нужен, только Креил приказал ничего с ней не делать. Я его разыскала, хотела отругать, а он мне — зачем не в свое дело лезу? Креил ведь, когда упрется, характер тот еще. Сказал, если хочет лечиться — пусть сама звонит и об этом скажет, а если не хочет- почти взрослый человек, может сидеть до смерти в клинике, пока от безделья не озвереет. Так три дня, обезболивание ей сделают, чуть-чуть поспит, потом опять плачет. Ему, конечно, докладывали о ее состоянии, он же лечащий врач. На четвертые сутки к ней пришел, Джулия потом рассказывала, проплакала у него на плече часа два, а Креил ей объяснял, как взрослой, принцип лечения, почему так, а не иначе приходится ее лечить, какие могут быть последствия, если ничего не делать. Так и помирились. После этого Джулия его слушала, как бы тяжело ни было. Он очень хороший врач. Ведь при этом, если просто не так положить человека, а приходится привязывать, можно все кости ему переломать — реакция бывает самая непредсказуемая, и много таких мелочей. Это же невероятно сложная наука, Вард-Хирургия, за пять лет иногда только теоретическим основам можно научить, остальное — только практика. — Этель вслушалась в чувства Генри. — Ну вот, теперь вам стало стыдно, что вы так плохо думали о Советнике. Так можно о каждом из них рассказать, иногда могут быть страшными людьми, это так, конечно, но и жизнь у них трудная была.
      — У меня странное чувство, Этель, как будто знаю вас много лет, а ведь едва знакомы, — задумчиво посмотрел на нее Генри.
      — Это грустно, а не странно. Со всеми телепатами так — очень быстро все узнаем друг о друге, поэтому редко бывает продолжительное знакомство, становится скучно и расстаются. У вас, я правильно поняла, жена — человек?
      — Да, так.
      — Не могу этого понять, ведь у вас нет нормальных отношений?
      — Я не понял вас, Этель. — Генри нахмурился. — Что значит: «нет нормальных отношений»? Если она не читает мысли, это же еще ничего не значит?
      — Вам нужно поговорить с кем-нибудь из мужчин. Мне и неудобно и трудно объяснять вам разницу. Могу заверить только, что это сильно отличается, принципиально, Генри, я знаю, о чем говорю. — Она мягко улыбнулась, прислушиваясь. — Кажется, девчонки идут, выразительные телепатемы, никак не спутаешь, вы посидите, а я пойду, встречу, — Этель договаривала, уже вставая и выходя из комнаты.
      Генри отвлекся, осматривая гостиную: мягкий свет падал с потолка, проникая через прозрачное стекло, хотя, скорее всего, это была лишь иллюзия, ковер, со сложным рисунком, на ажурном паркете, невысокая мебель, расставленная в строгом порядке, образовывала несколько зон. Сразу было понятно, что живет большая семья, где у каждого свой любимый уголок.
      У него возникло чувство, словно совсем рядом закружился водоворот, и Генри посмотрел на дверь: еще никто не вошел, но эта телепатема показалась совсем незнакомой. Молоденькая девушка, с короткой аккуратной стрижкой, и ладной стройной фигуркой влетела в комнату и бросилась ему на шею, а Генри прижимал ее к себе и не узнавал. На вид Джулии можно было дать все восемнадцать, а запомнилась она тринадцатилетним подростком.
      — Папа! Я так рада тебя видеть. — Она наконец отпустила его.
      — Скажи, Джулия. — Генри никак не мог понять, что еще было не так, помимо ее внешности, и вдруг осознал — незнакомая телепатема: глаза Джулии затягивали, словно рядом кружился бесконечный водоворот, блоки наглухо закрыли мозг, сразу сделав его недоступным. — Дка. — Он отстранился. — Скажи честно, что с тобой сделали?
      — Отец. — Она нерешительно замялась. — Ну, в общем…
      — Ты стала Вардом, — вдруг понял Генри, мгновенно осознав все, что из этого вытекало.
      — Ты так расстроен? — Джулия озабоченно посмотрела на его побледневшее лицо.
      — Зачем ты это сделала? Неужели они заставили?
      — Заставили? — Она все смотрела на него, не понимая, потом попыталась объяснить, но с удивлением увидела, как в его мозгу с огромной скоростью проносятся воспоминания о том, как он принес присягу, собственное превращение в Варда и холодные глаза Советника Строггорна, когда тот говорил, что самое страшное с ним уже сделали.
      — Папа! — Голос Джулии совсем далеко…
      Генри приподнял голову, с трудом пытаясь сообразить, где находится, и поглядел на Советника Диггиррена, почему-то пристально смотревшего ему в глаза.
      — Очнулись?
      — Что случилось? — Генри сел, оглядывая операционную. — Это у вас дома?
      — Как обычно, психотравма, мне пришлось основательно поработать с вашей головой. — Диггиррен пожал плечами. — Что же вы о нас так плохо думаете, Генри? Мы устали отговаривать вашу дочь, Креил наотрез отказывался ей целый год дать медицинское заключение, что можно проводить операцию, а первое, о чем вы подумали — мы ее заставили. В нашей стране я знаю только один случай, когда человека заставили, — меня, и, поверьте, в этом была жестокая необходимость.
      — Не один, моего согласия тоже никто не спрашивал. — У Генри сильно болела голова, и он поморщился.
      — Неужели? Вы же от рождения Вард, о чем вас спрашивать? А у Джулии структура свернута, не сделать операцию — будет просто телепат, но когда-нибудь вы поймете, что так для нее лучше. Вам же специально рассказала Этель, может так случиться, кроме нас на Земле никого больше не останется, а так у вас будет хотя бы дочь. — Диггиррен пристально вгляделся в его глаза, и Генри почувствовал проникновение в мозг.
      — Что вы делаете, Советник?
      — Хочу проверить вашу голову, только не сопротивляйтесь. Вспомните, пожалуйста, так что сделали с рукой вашей дочери?
      Воспоминания неслись в голове, казалось, против воли. У Генри вспотел лоб, при этом он невероятно удивился, что эти события не причиняли больше почти никакой боли.
      — Не страшно? — уточнил Диггиррен, улыбаясь. — Помнится, вы всегда считали это невероятно жестоким лечением, теперь понимаете, что были неправы?
      — Понимаю. Теперь я могу с этим жить, а раньше это было сложно, — Генри задумался. — Сейчас я вспомнил. Вы меня оперировали, и было больно, только все как-то отрешенно воспринималось.
      — Я дал наркоз, хотя на самом деле от него мало толку. Когда касается кого-нибудь из нас, Советников, не помню случая, чтобы его применяли. Вам не повезло, что попали ко мне. Я всегда все делаю до конца и заодно расправился с прошлой психотравмой, — пояснил Диггиррен. — На мой взгляд, теперь вы здоровы. Одевайтесь и приходите в гостиную. Робот вас проводит, а то в нашей квартире можно заблудиться. — Диггиррен спокойно удалился.
      Одевшись, Генри зашел в гостиную. За большим столом, уставленным едой, собралась вся семья: он узнал Лейлу, которая нередко возникала в голове у Строггорна, Этель сразу улыбнулась ему и глазами показала на огромный торт, напоминая молчать о способе его приготовления. Возглавлявший стол Диггиррен указал на свободное место. Генри вслушался: Лейла рассказывала что-то о школе, а Джулия все еще виновато смотрела на него.
      — У меня к тебе просьба, Джулия, — сказал Диггиррен. — Твой папа считает, что мы тебя заставили, а я предупреждал — ему это не понравится!
      — Пап, это я их заставила. Креил и Диг так долго отговаривали меня, пугали, неустойчивость психики и так далее. — Она зло сверкнула на Диггиррена глазами. — Обманывали, а еще телепаты! Говорили, что я еще не совсем здорова, ты не представляешь, чего мне стоило их уговорить!
      — Генри, должен заметить, вы вырастили чрезвычайно упрямую девочку. Диггиррен смеялся. — Мало ругали, вот и результат — избаловали, теперь получился настоящий Вард! Маленькая террористка, одним словом! Лучше нужно было за ней следить в детстве!
      Генри слушал их мысленную перебранку, ощущая тепло, которое исходило ото всех, и подумал, что действительно, Джулии было куда лучше жить в Аль-Ришаде. От этого возникла горечь в душе, словно именно здесь и был его родной дом, а вовсе не в абсолютном времени. Он вздрогнул, все замолчали и смотрели на него, а потом, сделав вид, что ничего не слышали, снова продолжили разговор.

360 год относительного времени

7 августа 2033 года абсолютного времени

      Больше всего на свете Креил ван Рейн ненавидел, когда его будили ночью. Стайн легко тронул его за плечо, Креил открыл глаза и посмотрел на часы: прошло всего пятнадцать минут, как он заснул после обезболивания, и сейчас перед глазами все плыло.
      — Лиде, срочный вызов, телеком, — быстро объяснял биоробот.
      Креил с трудом встал, набрасывая на ходу халат и подходя к объемному экрану. Ему стало еще хуже, когда он увидел Антона, старшего сына Этель: в голову сразу пришла мысль о Джулии. Абсолютно все знали, как они любят друг друга, и Креила только удивило, что Антон в Аль-Ришаде.
      — Джулия? — уточнил он, садясь в кресло и пытаясь все-таки проснуться.
      — Извините, Советник. Я знаю, что вас никак нельзя будить ночью, но вы ее лечащий врач… Я не знаю, что делать, — совсем потерянно добавил Антон.
      — Только не говори, что у нее психотравма. Ты представляешь, чего нам стоило вылечить ее прошлый раз? — От одной мысли, что снова придется заниматься этой несчастной девушкой, Креилу стало плохо. Джулии исполнилось двадцать лет. Лечить ее закончили всего два года назад и начинать сначала не было никаких сил. В такие моменты он безумно жалел, что не смог переубедить Строггорна и дал оживить ее.
      — У нее психотравма, — огорченно сказал Антон. — Только не думайте обо мне плохо. Я, вообще, не понимаю, отчего это произошло. Тем более, мы так любим друг друга и так хотели этого.
      — Первый раз? — уточнил Креил, и Антон кивнул. — Блоки снимали? — Креил задумался. — Хорошо, привози ее ко мне в клинику, только уточни, сознание она сразу потеряла?
      — Мгновенно.
      — Плохо. Напоролась на что-то, что ее сильно поразило. Ладно, не переживай, со мной тоже так один раз было, и ничего, потом поженились и много лет прожили вместе, — постарался Креил успокоить Антона, конечно, не вдаваясь в подробности, чего стоит наладить отношения после того, как получается такое.
      — Правда? — спросил с надеждой Антон.
      Креил приехал в клинику только через сорок минут. Перед этим он почти двадцать минут простоял под ледяным душем, страшно замерз, но голова все равно слегка кружилась.
      В пси-кресло он опустился почти с облегчением — это было лучше, чем идти или стоять. Джулию Антон уложил под купол и подключил к Машине. Она была без сознания и почти не воспринималась телепатически.
      Антона Креил выгнал в коридор. Он хорошо помнил пытку, которую когда-то устроил ему самому Лао для «просветления мозгов» в аналогичной ситуации, заставив присутствовать при зондаже Тины. С тех пор прошло больше двухсот лет, а Креил помнил все так отчетливо, как будто это произошло вчера: такое страшное впечатление это произвело на него.
      Сейчас не было проблемы снять блоки — дополнительная энергия позволяла делать это довольно спокойно, правда, все равно возникала небольшая опасность повреждения мозга, а когда-то, при аналогичной ситуации, Тину едва удалось спасти.
      Через час Креил закончил, кое-что уяснив для себя и решив переговорить с Антоном еще раз. Все увиденное ему не понравилось, хотя что делать было ясно.
      Антон, сидя напротив Креила в его кабинете, спокойно рассказывал обо всем. Он не чувствовал за собой вины и обладал необходимым опытом, поэтому все, что произошло, просто изумило его.
      — Так ты уверен? — уточнил Креил. — Физически она совсем не возбуждалась? И это при том, что вы любите друг друга и ты сделал все так, как рассказывал?
      — Меня это просто потрясло. — Антон опустил глаза. — Сейчас я думаю, нельзя было продолжать в такой ситуации, но мы столько лет этого ждали!
      — Не преувеличивай, Антон. Это Джулия столько лет ждала, а ты ждал всего несколько месяцев, ты же торчал в абсолютном времени.
      — Это так принципиально? — Антон невозмутимо смотрел на Креила, и тот подумал, что молодежь куда раскованнее чувствует себя в подобных вопросах, чем старшее поколение. — Что вы можете сказать? Отчего это произошло? Я хоть и сам Вард-Хирург, ничего не понял.
      — Это в большой степени произошло оттого, что Джулия не совсем женщина и, видимо, поняла это, — постарался спокойно сказать Креил.
      — В каком смысле? — нахмурился Антон.
      — Ты же присутствовал тогда, когда ее убили, а мы восстанавливали ее тело. Все, что у нее есть женского — вовсе не ее, а те самые генетически нейтральные органы. Ты же знал, что детей она иметь не может.
      — И никакой надежды, что сможет? Искусственно, например?
      — Нет, Антон. Это совершенно исключено. Мы же не хотим таким образом создать нелюдей? У нее нет своих яйцеклеток, только искусственные. То же — с яичниками, ну, и так далее. Я просто устану перечислять.
      — Я не понимаю. Даже если это так, они же должны были принять ее генотип за это время?
      — На половые клетки это не распространяется. Это сделано специально. Я серьезно тебе говорю: термин «воспринимают генетику организма» не совсем точен. Речь идет, в большой степени, о восприятии отдельных особенностей организма, что делает невозможным отторжение тканей, но рожать ребенка нельзя — получите урода и к Джулии он не будет иметь никакого отношения, а будет искусственным созданием. Усыновите сразу биоробота, зачем же мучить Джулию для этого?
      — Как страшно. — Антон опустил глаза.
      — Это еще не все. Видимо, когда мы делали ей эти бесчисленные пересадки, не удалось воспроизвести нормальное функционирование нервной системы в половой сфере. Это исключительно моя вина — я занимался трансплантацией органов, и теперь у нее, по всей видимости, полная фригидность. Хоть она и любит тебя, но в такой ситуации никакие нормальные отношения с ней невозможны. Жаль, но раньше это никак нельзя было выяснить.
      — Неужели ничего нельзя сделать? — Антон смотрел прямо в глаза Креилу и никак не мог в это поверить.
      — Можно, всегда что-то можно сделать. Конечно, не вернуть ей способность иметь детей. Кстати, ты ведь очень любишь детей? Старший в семье?
      — Люблю, — подтвердил Антон.
      — Она поняла это. Отсюда психотравма. Еще поняла, что как женщина, ничего тебе не может дать, а с другими тебе, в целом, было неплохо. Решила, что она им не конкурентка и нет никаких шансов тебя удержать. Короче, на пару месяцев клиника ей гарантирована — и никаких свиданий. — Креил встал, тяжело вздохнув. Джулия уже должна была очнуться, но идти к ней и объяснять все это у него не было сил.
      Она действительно лежала, прикованная к операционному столу, и безутешно рыдала. Дежурный врач уже собирался разыскивать Креила, чтобы выяснить, что делать с ней дальше. Увидев его, Джулия подняла голову, но в ее взгляде не было надежды.
      — Вы меня зондировали? — Почему-то мысль о том, что Креил работал с ее головой, причинила ей боль, и это обеспокоило его.
      — Еще и оперировал. — Креил садился на стул рядом с ней. — Только не пойму, почему это так не понравилось тебе?
      — Вы меня будете лечить? — не ответила Джулия на его вопрос.
      — А ты против? — его все больше удивляло это.
      — Против. Я прошу, чтобы мне назначили другого врача, с более низкой квалификацией, — очень настойчиво попросила Джулия.
      — Но почему? — Креил нахмурился, и она почувствовала, что ему надоело выяснять и сейчас он просто влезет в ее голову, чтобы понять, в чем дело.
      — Не нужно, Креил, я и так объясню, — Джулия вздохнула. — Вы видели мой регрессивный счет?
      — Зачем мне его видеть? — удивился он.
      — Там уже такие цифры, что если я не прекращу пользоваться услугами столь высокооплачиваемых специалистов, как вы или Советник Строггорн, мне никак не отработать его до пятидесяти лет, а тогда я просто состарюсь и умру без омоложения, — объяснила Джулия.
      — Странно, мы никогда не относили сумму оплаты на твой счет.
      — Лечили бесплатно? Это неважно. Как только Машина проверила мою медицинскую карту, она самостоятельно перебросила деньги за лечение. Я сделала специальный запрос и выяснила, что, хотя это и неполная оплата, вы же не фиксировали время работы, она сделала приблизительный расчет, примерное время работы, стоимость замененных органов, лечение в клинике. Посмотрите, даже на вас это произведет впечатление.
      Креил подошел к телекому, запросил счет Джулии и с изумлением уставился на дикие цифры.
      В Аль-Ришаде нельзя было умереть с голоду. Даже если человек не работал, все равно ему предоставлялась небольшая квартира, талоны на питание и минимальное медицинское обслуживание.
      Как только рождался ребенок, на его имя открывался регрессивный счет, на котором начинал накапливаться долг государству. Сюда входило все: начиная от медицинского обслуживания и кончая стоимостью обучения. До тридцати лет кредитный лимит был практически неограничен, но уже после этого возраста человек должен был начать возвращать долги государству. В пятьдесят лет наступал срок полного омоложения — крайне дорогостоящей процедуры, позволяющей значительно продлить жизнь. Если денег на счету не оказывалось оставалось умереть от старости.
      Джулия была права — у нее не было никаких шансов отработать такую колоссальную сумму до пятидесяти лет, а мало ли какая еще помощь могла ей понадобится? У Машины была хорошая программа определения затрат времени работы хирургов при таких сложных операциях, хотя в этих случаях специально шло занижение в меньшую сторону, чтобы сократить конфликты, и все было определено с достаточно большой точностью.
      Креил связался с Линганом и спросил его, можно ли что-нибудь придумать. Немного поразмыслив, они решили выдать Джулии премию от имени Совета Вардов за помощь в раскрытии инопланетной агентурной сети в размере, перекрывшем стоимость лечение. Совсем баловать и обнулять ее счет не стали, чтобы не лишать стимула к дальнейшей работе.
      Довольный, Креил вернулся и сообщил ей об этом.
      — Теперь не будешь отказываться от моего лечения?
      — Не буду, — немного успокоилась она. — Что со мной?
      — Ну вот, добрались до классического вопроса. — Улыбнулся Креил: Джулия сама обучалась на Вард-Хирурга и прекрасно поняла его.
      — Я все помню.
      — Это хорошо. И что ты помнишь?
      — Обязательно рассказывать? — уточнила Джулия.
      — Очень не хочется? Можешь просто представить мысленно, лучше в образах, я хочу послушать восприятие, насколько все болезненно. Если честно, нет ничего хуже лечить Вардов, сами врачи, все знаете лучше меня.
      — Не знаем мы лучше вас. Никто столько лет этим не занимается.
      Креил встал, раздвинул ей ноги и начал подключать сложную аппаратуру, чем привел Джулию в изумление.
      — Что вы делаете?
      — Хочу посмотреть твою реакцию, когда ты все это представляешь, и замерить. У тебя ведь основные проблемы вовсе не с головой, девочка. — Он посмотрел, как она покраснела. — Смущаться не нужно, ведь в том, что случилось, виноваты не папа и мама, а Советник Креил ван Рейн, собственноручно. Я тебя оперировал тогда и, видимо, не удалось полностью восстановить нервную систему. Поэтому у тебя теперь и проблемы.
      Джулия закрыла глаза. Ей стало так плохо, что возникла мысль прекратить эту пытку, в которую после убийства превратилась ее жизнь.
      — Отвратительные мысли лезут в твою больную голову, — Креил закончил с аппаратурой и снова сел рядом. — Хотя ты уже взрослая, Джулия: я сразу был против того, чтобы оживлять тебя. Ты же, наверняка, это знаешь, но это не значит, что я могу позволить умирать из-за всякой ерунды таким молоденьким девочкам. Давай, можешь закрыть глаза, и потихоньку, поподробнее все представляй, пожалуйста.
      Она попыталась, но у нее только текли слезы. Ни о какой адекватности восприятия не было речи, а Креил подумал, что если судить по тому, как все начинается его ждет много месяцев работы. Он снова подключился к пси-креслу и дал Джулии наркоз.
      Через час он вызвал Строггорна. Тот долго смотрел результаты обследования.
      — Ты можешь предложить способ восстановления нервной системы? — спросил Креил.
      — Могу, только плохой. Я не знаю, как выяснить, что там у нее не так. Ты же знаешь, когда нервная ткань образует рубчики, иди потом попробуй найти концы. Чтобы ее вылечить наверняка, нужно ставить пси-входы, потом прогонять сигнал через Машину и только потом оперировать. Ты же сам мне делал так при аналогичных повреждениях.
      — Резать нервные ходы? Помнишь, как тебе это понравилось? До сих пор припоминаешь Лао при каждом удобном случае. — Креил закрыл глаза. — Придумай что-нибудь другое, Строггорн. Ну скажи мне, разве нужно было ее оживлять, чтобы она так мучилась? Все время мне приходится жалеть, что тогда я тебя не переубедил.
      — Не ругайся. Давай, я заберу ее к себе домой, а то у меня сейчас совсем мало времени, да и не хочется посвящать посторонних в такие вещи. Еще не получится, зачем ей лишняя огласка? И так более чем достаточно.
      — Забирай. Я буду приезжать. Психотравма серьезная, да ты еще сейчас добавишь операцией…У меня такое чувство, что Джулия — мой крест до конца моих дней. Не знаю только, за что.
      Почти сутки Джулия ждала Строггорна у него дома. Он застрял на одном из своих бесконечных дежурств и не мог выкроить время, чтобы заняться ею. Только поздно ночью он приехал, поднял ее с постели и объяснил, в чем причина отклонения от нормы.
      — Для начала нужно ставить еще пси-входы, Джулия, — закончил он.
      — В голову? — Она побледнела, вспомнив Этель.
      — Причем здесь голова? — теперь уже изумился Строггорн. — Совсем в другое место. Только оно чувствительное.
      — Так. — Она беспомощно посмотрела на него. — Я это не вынесу.
      — Глупости. Мы с Креилом, да и все Советники, уже такого перевидали в своей жизни! И каждый раз кажется — ну все, этого вынести нельзя! И ничего, выносим и прекрасно живем после этого. Пошли?
      Она покорно встала, только Строггорну не понравилось, как она это сделала.
      Строггорн в который раз поглядел на Джулию: он устанавливал ей пси-входы и его уже начинало беспокоить, что она пытается терпеть такую сильную боль.
      — Девочка, давай, ты покричишь? — Он остановился, посмотрев на ее измученное лицо.
      — Зачем? Я потерплю. Не хочу вам мешать.
      — Ты мне не можешь этим мешать, а тебе будет легче, — серьезно сказал Строггорн. — Когда-то я пытал людей, Джулия. Крик на меня практически не действует.
      — Вы лжете, Советник. Я же подруга Лейлы и хорошо знаю, как вы за нее переживаете, если она болеет. Просто у вас хорошая защита мозга, и поэтому многие думают, что вы такой бесчувственный. Тем более, вы никогда не скрываете, какой вы плохой. Согласитесь, вам доставляет удовольствие шокировать этим людей? Маленькое развлечение в нашей унылой жизни? Или боитесь быть обвиненными в жестокости, это просто такая внутренняя защита?
      — Ну. — Вдруг улыбнулся Строггорн. — Ты меня совсем озадачила, девочка, даже и не знаю, что тебе ответить. Но все равно. — Он стал серьезным. Когда буду резать ходы, прошу тебя кричать. Будет куда хуже, если из-за боли ты получишь повреждение мозга.
      — А бывает?
      — Бывает.
      После операции Джулия еще три дня слонялась по его дому. Делать было совершенно нечего, телеком раздражал, читать она не могла: книги сейчас вызывали стойкое отвращение. Креил заезжал каждый день на час, но не понимал, почему психотравма у взрослого человека так плохо поддается лечению.
      На четвертый день Строггорн снова занялся, как он выразился, пытками. Он был прав: то, что он собирался делать, очень мало отличалось от этого.
      Приехавший Креил сел рядом с Джулией, решив как-то облегчить ее боль. Был один способ, позволяющий принять часть ее ощущений на себя, неприятный для того, кто это делает, но зато значительно облегчающий состояние оперируемого. Он заставил смотреть ее себе в глаза и кричать, когда было больно. Строггорна порадовало, что она не стала спорить с Креилом.