К черту моральные принципы

Алина Лис

К черту моральные принципы

Глава 1

– А все потому, – сказала фиолетовая гусеница в банном халате, – что ты слишком много куришь. Курение вызывает рак.

– Я не вызываю курение, – обиженно прогундосил рак (ярко-красный, в синей полицейской фуражке).

– Правильно. Оно вызывает тебя.

– Не вызывает.

– Вызывает.

– Не вызывает!

– Вызывает!

– Эй, послушайте! Я вообще не курю, – не менее обиженно запротестовала я.

– Это-то и плохо. Ты слишком напряжена, научись расслабляться, – посоветовала гусеница. – А мне пора окукливаться.

В подтверждение своих слов она скинула халат, достала моток пряжи и начала с профессиональной сноровкой обматывать себя.

– Тебе звонят, – пятясь, сообщил рак. – Возьми трубку уже.

Он был прав, черт побери! Противный звук телефонного звонка ворвался в сновидение, как отряд ОМОНа врывается в запертое помещение.

Сон, конечно, был больше дурацким, чем интересным, но все равно будить человека утром в воскресенье – то еще свинство, особенно если побудка происходит от телефона. Хуже звонка утром в воскресенье может быть только звонок утром в субботу, когда еще лелеешь надежду как следует отоспаться после трудовой недели.

Телефон трезвонил. Я с трудом заставила себя разлепить глаза, потянулась и нашарила на полу будильник. Шесть утра! Великолепно, безусловно, это самое лучшее время для светской беседы. Кто-нибудь типа моей мамы в такой час уже на ногах, бодр и весел, но я к этим счастливцам не отношусь, о чем друзья и родственники прекрасно осведомлены.

Однако пора уже взять трубку и объяснить телефонному хаму, как может быть опасна разбуженная в выходной день женщина.

Пока я думала все эти мысли, выползала из теплой постели и соображала, из какого именно угла пиликает трубка, звонок смолк. Вместо того чтобы успокоиться, я разозлилась еще больше. Это ж надо: сначала подло устроить неурочную побудку, а потом еще и смыться, не дав возможности нарычать на обидчика!

Но не судьба мне была сегодня дослушать поучения фиолетовой гусеницы. Стоило забраться обратно в постель, как начал трезвонить мобильник. Я тигрицей рванулась через всю комнату к сумочке, вывалила содержимое на пол. Платочки, кошелек, ежедневник, визитница, косметичка, ручки, жвачка… Телефон надрывался голосом Фрэдди Меркури. Да где же он?!

И все-таки я успела! Успела нащупать мобильник раньше, чем неизвестный испарился, лишив меня надежды на месть.

На экранчике светилась довольная рожа моего бывшего. Почему-то я совершенно не удивилась. Во времена нашего совместного сосуществования Саша, будучи ранней пташкой, любил будить меня по выходным часов в восемь утра, подобно коту оглашая пространство квартиры громкими воплями вроде: «Солнце встало за горой и пора нам снова в бой!» или «Слушай, радость, хватит спать, время подвиг совершать!» Под «подвигом» в данном случае подразумевалось приготовление завтрака для моего благоверного, довольствоваться вчерашней лапшой с котлетами или бутербродами любимый супруг решительно отказывался.

Однако на этот раз он умудрился переплюнуть сам себя. Чтобы позвонить женщине в шесть утра выходного дня, да еще не какого-нибудь, а восьмого марта, для этого нужно быть человеком совершенно особого склада. Примерно такого, как мой бывший муж.

– С добрым утром, любимый. – Я вложила в голос столько яда, что хватило бы на десяток черных мамб.

– Ты не спишь?

– Твоими стараниями – нет. – Если бы телефонная связь давала возможность испепелить собеседника нажатием кнопки, он уже был бы мертв.

– Слава богу! Слушай, мне срочно нужна твоя помощь!

– Закажи пиццу.

– К-какую пиццу? – похоже, его проняло.

– С ананасами. Или морепродуктами – какая тебе больше нравится?

– Да при чем тут вообще еда!!! Это вопрос жизни и смерти!

– Убираться я к тебе тоже не поеду, – продолжила я игру, хотя его интонации свидетельствовали о том, что дело действительно серьезное.

– Нет-нет, речь совсем не об этом! У меня очень большие неприятности, а ты единственный человек, которому я могу полностью довериться.

– Ну ладно, что там у тебя?

Неприятности мой благоверный умел выбирать с исключительным талантом. Он был не из тех людей, которые могут попасть в простую и банальную неприятность вроде спустившейся на дороге шины. Нет-нет! Если уж он нарывался на проблему, то только на первосортную, качественную и требующую нетрадиционного подхода.

Помнится, мы отдыхали на даче у друзей, супруг отправился купаться и пропал. Поначалу его долгое отсутствие никого не смутило – застолье протекало весело, и потерю бойца наш отряд заметил не сразу. Однако через пару часов я начала волноваться: за истекший период вполне можно было форсировать местную речушку туда и обратно раз пять, напиться, протрезветь и снова напиться. В итоге я заразила своим беспокойством друзей и родственников, мы снарядили поисковую команду и направились прочесывать лес.

Супруг обнаружился через полчаса. Он восседал на ветке у самой верхушки вековой сосны, сверкая белыми ягодицами. У подножия сосны ходил взад и вперед хмурый бородатый мужик с дубьем, выкрикивая нечто, вроде: «Леопольд, выходи, подлый трус!» – и обещая показать «жениному полюбовнику» небо в алмазах.

Мужичок оказался местным трактористом, которого угораздило застать жену с любовником в самый волнующий момент их уединения. Узрев неминуемую кару в лице разгневанного мужа, прелюбодей задал стрекача, не удосужившись натянуть трусы. Тракторист гнался за ним через поле до лесочка, потерял из виду, но практически сразу нашел. Разглядеть в подробностях внешность полюбовника мужик не успел, но это и не требовалось – преступника выдало полное отсутствие одежды. Кто бы мог подумать, что кроме незадачливого героя-любовника в лесу окажется еще один голый мужчина – Александр Лаптев, большой фанат нудизма.

Как мы снимали его потом с сосны, как успокаивали рассерженного тракториста, который очень хотел навалять кому-нибудь, просто чтобы сорвать досаду. Как искали потом одежду (трусы, к слову, так и не нашлись)…

Думаю, с каждым человеком хоть раз в жизни да случалось подобное. Но вот с моим бывшим такое происходит раз в две недели. Так что неприятности Александра Батьковича для меня дело в какой-то степени привычное и даже увлекательное. Как в рекламе: гарантированно получу заряд бодрости и хорошего настроения на весь день.

– Слушай меня внимательно. Мне нужно, чтобы ты поехала ко мне на квартиру.

– На Дубнинской?

– Да. Ключ от квартиры лежит в почтовом ящике – номер помнишь?

– Шестьдесят девятая?

– Правильно. На кухне в правом шкафчике сверху лежит кастрюля…

– Так и знала, что закончится банальным приготовлением завтрака! – возмутилась я. – Ты уверен, что пожрать – это вопрос жизни и смерти?

То есть я-то никогда и не сомневалась, что все мужики в этом уверены. Но все же те полгода, что мы живем раздельно, он как-то умудрялся справляться с этим вопросом самостоятельно.

– Да какая, твою мать, готовка!

– Не выражайся.

– Хорошо. В кастрюле лежат пистолет и обойма. Возьми их и привези мне.

Ого! Вот это уже что-то новенькое. Я, конечно, знала, что у него есть пистолет: муж похвалялся им перед всеми друзьями и знакомыми. Но мне никогда не пришло бы в голову, что оружию может найтись иное применение, чем стрельба по банкам.

– Что, сезон охоты на гибэдэдэшников уже открыт? Кого собрался подстрелить с утра пораньше?

– Если повезет, то никого. Я правда не шучу – это очень важно. Я бы не стал звонить в такое время…

– Я поняла. Дальше что делать?

– Привези его мне. Через полтора часа я буду на заправке «Агат-нефть» на Ленинградском шоссе за Химками, по левую руку, если ехать из Москвы. Заправка чуть в стороне от дороги, так что постарайся не пропустить.

– Есть, мон женераль. Какие еще будут распоряжения?

– Не ерничай. Все очень серьезно.

– Надеюсь, ты расскажешь мне это «все»?

– Потом.

Короткие гудки в трубке. Такой резкий и невежливый обрыв разговора не в духе Саши. Видно, и правда дело серьезное. Придется ехать.

Учитывая обстоятельства, я считаю, что мне удалось совершить своеобразный гражданский подвиг, собравшись за пятнадцать минут. Не уложенная, не накрашенная, едва причесанная и кое-как одетая, я спустилась в холодные мартовские сумерки, навстречу потрясающей истории, которая полностью изменила мою жизнь.

* * *

В квартире под многозначительным номером 69 я была буквально пару раз. Эти неуютные и тесные холостяцкие покои на седьмом этаже обычной панельной многоэтажки бывший супруг снял несколько месяцев назад, разругавшись с любовницей.

Вечеринок на новом месте обитания он не устраивал, вопросы с пропитанием и уборкой решал самостоятельно, поэтому номер и расположение дома я помнила весьма приблизительно. Адрес второпях, естественно, не захватила, понадеявшись на свое знание местности. В результате на кружение по дворам и поиски нужного дома было потеряно почти двадцать минут.

Ненавижу опаздывать: уже через тридцать пять минут Лаптев будет ждать меня на заправке, а я все еще в Москве.

Новенький кодовый замок на подъезде стал очередным препятствием. Минут пять я безуспешно пыталась подобрать код. Могла бы долбиться и дольше, не обрати внимания на процарапанные каким-то доброхотом цифры на двери.

О-ля-ля, вот я и внутри.

Десять минут на вскрытие почтового ящика. Ни ласковые уговоры, ни ковыряние шпилькой в замочной скважине результата не дали, поэтому я, озверев, просто рванула на себя дверцу обеими руками – крушить так крушить. Ящик жалобно заскрежетал, и я стала счастливым обладателем связки ключей, кипы счетов за телефон и нескольких разноцветных рекламных листовок, обещавших «быстро и эффективно, со 100 % гарантией» вернуть ушедшего мужа с помощью «православной белой ведьмы Прасковьи». Содрогнувшись от возникшей в воображении картины возвращения блудного Александра Лаптева в лоно семьи, я отбросила рекламу, как ядовитую змею.

К счастью, поиски пистолета много времени не отняли, он оказался точнехонько там, где и должен был быть по словам Лаптева. Когда я, нервничая и роняя ключи, запирала квартиру, до назначенной встречи оставалось пятнадцать минут.

Естественно, я опоздала. Тут к православной белой ведьме Прасковье не ходи и так понятно, что за полтора часа никак не обернуться даже при полном отсутствии пробок и гибэдэдэшников.

Когда показалась заправка, времени на поиски разворота уже совсем не оставалось. Я оставила машину на противоположной стороне дороги у ближайшего перехода и дождалась зеленого света. Спешка спешкой, но угодить под колеса, перебегая четыре полосы Ленинградского шоссе, не вписывалось в мои планы.

Судя по всему, эта бензоколонка не принадлежала ни к какой крупной сети. Зато на ней имелись магазин и закусочная.

Разглядывая здание, я прошла по подъездной дорожке. Странно. Время, конечно, еще раннее, но на всей площадке наблюдалась подозрительная пустота. Ни клиентов, ни заправщиков, ни уборщиков. Только темно-синий «Ниссан Мурано» с тонированными стеклами припаркован сразу за выездом. Подъездная дорожка перекрыта железной раскорякой наподобие тех, что ставят в метро, мешая людям проходить так, как им хочется. На раскоряке, видимо, для усиления эффекта висел «кирпич» и белая табличка: «АЗС закрыта. Слив топлива, приносим свои извинения».

Я, конечно, не великий специалист по тонкостям работы автозаправок, но, по моим наблюдениям, если написано, что происходит слив топлива, – значит, где-то рядом должен стоять ярко-оранжевый бензовоз. Бензовоза видно нигде не было, однако бензином в воздухе пахло весьма ощутимо. Они что, бензин из колонок на землю сливают, что ли? Зачем? Много лишнего накопилось, деть больше некуда?

Какие-то подозрительные на вид лужи на асфальте действительно имелись, правда, ничего удивительного в этом не было: дни стояли не по-мартовски теплые, и луж хватало.

Признаться, в этот момент мне больше всего захотелось плюнуть на все авантюры моего бывшего мужа, на его дурацкую паранойю, на пистолет этот чертов тоже смачно плюнуть и по-быстрому сделать отсюда ноги.

Да и вообще кто назначает встречи на закрытых заправках? (Кто, кто? Саша Лаптев!)

Он бы еще предложил в закрытом супермаркете встретиться! (Лучше не говорить ему этого, а то в следующий раз предложит.)

А может, он и подъехал к месту, увидел, что тут ничего не работает, да и смотал удочки по-тихому? Но почему тогда не позвонил?

Нет, надо идти. Собравшись с духом, я шагнула за ограждение. Цокот моих каблучков по бетонной площадке отдавался гулким эхом под нависающим над комплексом козырьком, а бензиновый дух стоял такой, что хоть осваивай анаэробное дыхание.

Я подошла к зданию и потянула на себя стеклянную дверь главного входа, ожидая, что вот сейчас она окажется запертой, и тогда можно будет со спокойной душой поехать домой, досматривать сон про фиолетовую гусеницу.

Увы, надеждам на мирный исход не суждено было сбыться. Колокольчик над дверью призывно звякнул, оповещая персонал заправки о моем присутствии. Торчать в дверях глупо, и я решительно протиснулась внутрь.

Никого. Полупустые полки с шоколадками, минералкой и стеклоомывайкой. В глубине виднеется касса, рядом небольшое бистро. И ни души. Может, Лаптев меня не дождался?

– Эй! – нерешительно позвала я, чувствуя себя героиней второсортного американского ужастика. – Есть здесь кто-нибудь?

И тишина. Нет никого. Налетай, грабители, сметай стеклоомывайку, хватай шоколадки и кока-колу, некому охранять барское добро!

Я нерешительно сделала еще несколько шагов и чуть не споткнулась о непонятный тюк, завернутый в тряпки. Прошипев сквозь зубы ругательство, еще раз осмотрелась по сторонам в тщетной надежде сообразить, как же это могло такое произойти, что немаленькое предприятие оказалось в таком заброшенном состоянии. Может, у работников случилась внеплановая забастовка? Или началась эпидемия холеры и их в полном составе срочно увезли на «Скорой»?

Я перевела взгляд на валявшийся на полу тюк и обмерла от ужаса. Предмет оказался вовсе не завернутым в тряпки кулем, как сперва показалось. Это был труп!

То есть я только через несколько секунд поняла, что это труп, а сначала просто увидела ногу в кожаном ботинке, темную куртку и коротко стриженный затылок…

Нет, я не завизжала. И не бросилась немедленно вон из помещения – неважно куда, лишь бы подальше. Наверное, просто не поверила сначала, что это действительно труп. Даже наклонилась проверить пульс: вдруг человеку поплохело и он прилег отдохнуть?

Пульс нащупать я так и не успела. Узнавание пришло внезапно. Темная куртка с серебристыми полосами – сама же и выбирала, поношенные кожаные ботинки, которые он все никак не соглашался выкинуть. Каштановые волосы, родинка на шее сзади…

В полном отупении я поднялась и обошла тело так, чтобы увидеть его лицо. Черты покойного неприятно заострились, лицо напоминало восковую маску, но сомнений быть не могло. На немытом несколько дней полу второсортной заправки лежал мой бывший муж – Александр Лаптев. Рубашка на его груди стала красной и блестящей от крови.

Я механически отметила, что Сашина одежда пребывала в крайнем беспорядке, словно его уже мертвого пытались раздеть, но так и не довели дело до конца.

На полноценный крик не хватило воздуха. Все, что удалось выжать из себя, – полупридушенный писк. В мозгу билось рефреном: «Если бы я не опоздала! Если бы только я не опоздала!»

Справа хлопнула дверь то ли туалета, то ли какой-то подсобки. Неожиданный звук мгновенно вымел из головы не только острый приступ покаяния, но и вообще какие-либо мысли. Я повернулась в направлении звука, готовясь к самому худшему.

Черный силуэт метнулся в сторону выхода. Я успела разглядеть только длиннополый черный плащ. Жалобно тренькнул колокольчик, входная дверь отлетела, с грохотом впечатавшись в стену. Неведомый беглец выскользнул на улицу и исчез из поля зрения.

Все произошло так быстро, что невозможно было даже рассмотреть, мужчина это или женщина.

Не задумываясь, что и зачем я делаю, я припустила за незнакомцем. По лужам мимо неработающих колонок, мимо железного ограждения и темно-синего «Ниссана». Человек в плаще поднажал, я безнадежно проигрывала эту гонку на своих каблуках, но впереди Ленинградка, а до перехода еще надо добежать.

Беглец не стал заморачиваться с такими условностями, как «безопасность дорожного движения». Он просто сиганул на газон, отделявший территорию заправки от шоссе, промчался по нему и, притормозив на полсекунды, чтобы оценить обстановку, бросился через дорогу, наперерез идущему транспорту.

По ушам ударил пронзительный рев тормозов старенького «КамАЗа»: водитель высунулся из кабины и прокричал беглецу вслед что-то нецензурное, снабдив свою речь для наглядности и большей убедительности жестами. Подозрительный тип проигнорировал гнев шофера. Он ловко перемахнул через железное ограждение, разделяющее шоссе, шарахнулся от одной машины, ловко проскочил под носом у другой. Поток машин в связи с выходным днем и ранним временем был еще жиденький – насколько он вообще может быть жиденьким на одной из главных дорог страны, поэтому у незнакомца получилось осуществить свой самоубийственный маневр. Человек в плаще пробежал по противоположной обочине метров двадцать, сел в черный внедорожник, марку которого из-за расстояния разглядеть было невозможно, рванул с места и затерялся в идущем от города потоке.

Я по инерции подбежала к газону, который так ловко преодолел убийца (ни секунды не сомневаюсь, что именно этот человек и убил Лаптева), и остановилась, переводя дыхание. Убегая, человек оставил на раскисшем полустаявшем снеге цепочку следов. Рядом с четким отпечатком подошвы валялась серая продолговатая коробочка, похожая на пульт управления от телевизора.

Вряд ли она валялась тут давно – серый пластик не был заляпан грязью, даже слегка поблескивал на солнце. Готова поклясться, что ее обронил незнакомец.

Недолго думая я последовала его примеру и как могла аккуратно подобралась к замеченному предмету. Моя находка оказалась мобильным телефоном.

Какая удача! Убегающий убийца теряет мобильный телефон. Вот бы ему еще потерять по дороге паспорт и орудие преступления с отпечатками пальцев – тогда бы я мигом вывела его на чистую воду.

Держа мобильник в руках, я выбралась на твердую землю и повернула обратно к бензоколонке. Погоня закончилась слишком резко, внезапно, хотя нельзя сказать, что совсем уж бессмысленно. Теперь надо было решать, что делать: вызывать полицию, давать показания, звонить родственникам и друзьям Лаптева?

Разум объявил забастовку, в мыслях плясал полный хаос. Я стояла на обочине и пыталась составить четкий план действий, но вместо этого внимание постоянно фиксировалось на каких-то незначительных мелочах: комья влажной земли, прикрытые остатками нерастаявшего снега, сухие растопыренные лапы придорожного кустарника, смуглая рука с дымящейся сигаретой, обладатель которой скрылся от окружающего мира за тонированными стеклами «Ниссана Мурано»…

Человек в «Ниссане» размахнулся и щелчком отправил недокуренную и до половины сигарету в ближайшую лужу. Рдеющий огонек сигареты описал дугу по воздуху, попутно крутанувшись несколько раз вокруг своей оси, затем он шлепнулся на границе мокрого пятна, разбросав вокруг себя искры.

Машина взревела двигателем и с визгом колес по асфальту рванулась по направлению к Москве.

Что-то во всей этой сцене заставило меня внутренне подобраться. Понимание того, что случилось непоправимое, толкнуло изнутри. От лежащего на земле окурка поднялся язычок пламени. В мгновение ока огонь разросся, пополз оранжевым кольцом, занимая собой всю площадь лужи, и, набирая силу, покатился гудящей волной к заправочным колонкам. Меня обдало волной жара, и в ту же секунду оцепенение уступило место паническому ужасу. В голове билась только одна мысль: «Бежать!» Я повернулась и со всех ног бросилась по выездной дорожке вслед за уехавшим «Ниссаном».

Отбежав подальше, я обернулась. Заправка вся пылала, к небу поднимался черный столб дыма. Как завороженная, я смотрела на распустившийся ярко-оранжевый огненный цветок. Пламя ревело так, что было слышно, наверное, даже за километр, а ноздреватые сугробы на земле вокруг заправки растеклись грязными лужами.

Я сделала еще несколько шагов в сторону перехода, и в этот момент здание взорвалось. Глухой рев прокатился по окрестности, волна горячего воздуха толкнула меня, больно ударила по ушам и бросила на колени. Я ссадила себе ладони о твердый бетон и мелкие камушки обочины. Вокруг что-то сыпалось, рядом со мной приземлился кусок горящего пластика.

В голове шумело, перед глазами все плыло, а в горле застрял вкус бензина и дыма. Я потрясла головой, пытаясь прийти в себя. Мир вокруг онемел, звуки долетали издалека, с трудом пробиваясь через вату, залепившую уши.

Сама не знаю, откуда взялись силы встать и осмотреться. Я находилась у самого перехода. Движение на Ленинградке стояло напрочь. Прямо напротив заправки столкнулось несколько машин, люди выглядывали и выходили, чтобы посмотреть на пожар.

Механически переставляя ноги, я перешла дорогу. Отсюда открывался еще более шикарный вид на горящий комплекс. Поднимавшийся дым стал гуще и чернее, языки пламени облизывали почти скрытый в этом дыму железный остов нависавшего над площадкой козырька и державших его колонн. Что случилось с самим зданием, видно уже не было.

Я дошла до своей машины, открыла дверь, упала в водительское кресло и разрыдалась.

Глава 2

Не помню, сколько времени я рыдала. Кажется, недолго. Потом еще сидела, уставившись в лобовое стекло. Рядом что-то происходило: подъезжали и уезжали машины, люди смотрели на пожар, фотографировали. Я глядела прямо перед собой, и в голове не было ни единой мысли, кроме: «Господи, как жаль, что я не курю».

Курить хотелось зверски. Нечеловечески. Прямо рот слюной наполнялся при мысли о табачном дыме. Сейчас бы расковырять пачку, достать, ломая остальные сигареты, белую палочку, вставить в рот трясущимися руками и чиркать, чиркать, чиркать зажигалкой, пока не покажется алый-алый огонек.

А потом можно вышвырнуть недокуренную сигарету через окно в лужу и та не затухнет, а против всех физических законов займется, заставит полыхать лужу и окружающую реальность…

Из прострации меня вывел раскатистый звук приближавшейся сирены. Я торопливо пристегнулась. Пора сваливать – похоже, к месту происшествия подтягиваются силы правопорядка. Вдруг кто-нибудь из автомобилистов заметил, как я выбегала с заправки? И ведь не докажешь потом, что не верблюд.

Моя машина теперь была отнюдь не единственной припаркованной на обочине – справа и слева тесно стояли любители фаер-шоу. Многие даже вышли из автомобилей, чтобы лучше разглядеть происходящее, а стоило выехать, как на мое место тут же зарулил очередной зевака.

Полоса двигалась не быстро. Большинство водителей оборачивались и силились рассмотреть происходящее на противоположной стороне, но через десять минут горящая заправка осталась позади. Развернувшись около аэропорта «Шереметьево», я безропотно пристроилась в хвост пробки. Стоило бы поискать другой путь для возвращения в Москву, но в тот момент я еще недостаточно оправилась от пережитого потрясения, чтобы принимать такие сложные решения.

Лежащие на руле ладони ощутимо саднило. От разбитой правой коленки вниз ползла стрелка – гадство какое-то, совсем новые колготки, первый раз надела.

Машина с черепашьей скоростью двигалась обратно к месту происшествия, отмеченному столбом черного дыма. Через некоторое время по встречной полосе промчались одна за другой две пожарные машины, «Скорая» и полиция. Я ругалась, кусала губы и молилась про себя, чтобы дорогу не перекрыли целиком: так можно до вечера простоять.

Молитвы были услышаны. Пусть и медленно, мы все же двигались.

Войдя в привычный ритм «сцепление – газ – тормоз», я попыталась оценить ущерб, нанесенный моему внешнему виду. Колготки придется выкидывать, о юбках на ближайшие недели две, пока не сойдут синяки на коленях, стоит забыть. Остальная одежда не пострадала: не гламур-тужур-абажур, но звать полицию при моем появлении вряд ли станут…

Тут меня снова затрясло. Какой гламур-тужур, когда близкого, почти родного человека только что убили практически у меня на глазах? Когда меня саму чуть не взорвали вместе с чертовой заправкой?! Произошедшее не укладывалось в голове, ему просто не было места в моем уютном, распланированном и предсказуемом мире.

Единственный способ справиться со страхом – посмотреть ему в глаза. Чтобы не соскользнуть в темную пучину истерики, я начала прокручивать в памяти произошедшее, стараясь как можно точнее припомнить, как выглядел сбежавший преступник. Получалось плохо. Наверное, из-за избытка адреналина в крови все вспоминалось урывками и как будто в тумане. Я видела убийцу вблизи меньше секунды, а потом – только удаляющуюся спину.

Взгляд упал на телефон, лежащий на пассажирском сиденье. Каким-то чудом я не выпустила из рук подобранный на заправке мобильник, не потеряла его во время бегства и взрыва. Телефон был цел и работал!

Раритетная игрушка. Nokia 3310 – у меня такой был в 2002 году, когда я еще училась на четвертом курсе. Хороший, долговечный аппарат. Конкретно этот был гладенький, почти новый, даже буквы на клавиатуре не стерлись. Довольно заношенный чехол из кожзама и силикона защищал его он непогоды. Интересно, этот человек любитель музейной техники или просто так беден, что не может себе позволить ничего поновее? Хотя, может, это просто временный телефон для каких-нибудь преступных нужд.

В спину погудели, и я торопливо отпустила сцепление, продолжая разглядывать свою добычу. Если верить индикатору батареи, осталось еще больше половины заряда.

Увы, не похоже, чтобы аппаратом часто пользовались. В телефонной книге всего два номера, причем один из них (сюрприз! сюрприз!) принадлежит Лаптеву. Второй абонент фигурирует под именем «Степа». Либо владелец мобилки был тот еще мизантроп, либо подтверждалась моя теория о специальном телефоне для разных нечистых делишек. Заметки девственно чисты, зато во входящих эсэмэсках есть одна двухмесячной давности, от Степы: «Белый лотос». Что за лотос, почему белый – никаких пояснений.

В спину опять погудели. Я резко отпустила сцепление и заглохла. Вот так всегда, когда нервничаю. Дядя сзади опять разразился гудками, за которыми отчетливо слышалась матерная брань. «Да сейчас я, сейчас», – пробормотала я сквозь зубы и снова заглохла. С третьего раза получилось завестись. И все это ради того, чтобы проехать пять метров. Было бы из-за чего гудеть!

Содержимое мобильника теперь занимало меня гораздо больше, чем происходящее на трассе. Я проверила историю вызовов. Входящие и неотвеченные не баловали разнообразием: других телефонов, кроме Саши и Степы, в них не было, а вот исходящие предоставляли некоторый простор для маневра.

Снова занервничал водитель сзади. Так и рождаются байки про блондинок за рулем. Ничего, потерпит.

Итак, «Исходящие»… В них тоже то и дело мелькали «Саша» и «Степа», но было и несколько других номеров. На всякий случай я решила перенести все важные данные из подозрительного телефона в записную книжку собственной раскладушки.

В сумме все манипуляции с телефоном заняли больше двадцати минут. Периодически, по гудку противного мужика, приходилось отвлекаться от переписывания, чтобы проползти еще пару-тройку метров. Всего в телефоне засветилось шесть неопознанных исходящих номеров: пять московских и один с незнакомым кодом города. Что примечательно – все номера городские, ни одного мобильного.

Закончив осмотр своего неожиданного улова, я задумалась над другим, еще более важным вопросом: что делать? Вариантов немного. Самый простой – обратиться в полицию, довериться умным дядям-профессионалам и постараться быстренько забыть о событиях этого дня. Так бы и сделала, только сомневаюсь в своей способности забывать.

И еще сильно сомневаюсь, что дяди-профессионалы, встретив такого ценного свидетеля, позволят спокойно расслабляться, покуда они работают. Живо и в красках представилась бесконечная череда расспросов, допросов, вызовов в различные инстанции и в конечном итоге – переквалификация моей скромной персоны из свидетеля в обвиняемого.

Не хочу быть виноватой только потому, что оказалась не в том месте и не в то время! Если верить сериалам и газетным статьям (а мои познания о специфике работы полиции черпались исключительно оттуда), то повесить всех собак на удачно подвернувшуюся дамочку очень в духе органов правопорядка. Вполне устроит всех, кроме самой дамочки.

И совершенно не факт, что подфартит встретить честного отставного копа, который будет бороться за мое доброе имя, как это всегда бывает в голливудских фильмах.

Другой вариант: просто поехать сейчас домой и вообще постараться забыть о том, что у меня был бывший муж, что на свете существуют люди в черных плащах, мобильные телефоны Nokia 3310, синие «Ниссаны Мурано» и легковоспламеняющиеся бензоколонки.

Этот вариант, надо сказать, поначалу я малодушно приняла за наиболее правильный и даже позволила себе немного помечтать: вот приеду сейчас домой, приму горячий душ, переоденусь и буду заниматься обычными будничными делами, как будто ничего и не случилось.

Малодушие – вполне простительный порок для женщины, но не сумею. Сопьюсь, свихнусь, не смогу думать ни о чем другом. Поздно делать вид, что ничего не случилось, когда влипла по самые уши.

Шевелись я побыстрее – и Лаптев остался бы жив! Или не остался… Может, его сразу после нашего разговора пристрелили?!

Если сбегу, никогда этого не узнаю наверняка.

Меня, между прочим, тоже могли убить на этой чертовой заправке! Кто теперь посмеет сказать, что это не мое дело?

И чувство вины тут совершенно ни при чем!

Итак, раз уж я решила залезть в это грязное дело еще глубже, надо продумать план действий.

Первым пунктом стоит еще раз заглянуть к Саше домой. Если его тело опознают (если там вообще осталось что опознавать), то на квартиру всенепременно заявится полиция, и тогда о самостоятельном осмотре можно забыть. Поэтому обыскать квартиру надо как можно скорее. А для этого нужно сначала выбраться из пробки.