Приключения говорящего мальчика

Александр Осипов

Приключения говорящего мальчика

Теплым весенним вечером, когда птицы начали замолкать, а уличные фонари еще не загорелись, на уровне четвертого этажа по улице Зеленая, у дома двадцать три зависло Нечто, меняющее форму с такой быстротой, что невозможно было уследить, немыслимо понять, что это такое. Цвета менялись с еще большей скоростью.

Но вот Нечто приняло форму треугольника. Мелькание цвета прекратилось.

Из треугольника ударил луч медового цвета в глаза мальчика, сидящего на подоконнике. И тут же второй луч, зеленого цвета, повторил путь медового, не пропустив и кота, примостившегося рядом с мальчиком. Длилось это чуть меньше секунды. Мальчик смотрел сквозь треугольник, не видя его. Он видел редкие огни засыпающего города. Что видел кот неизвестно.

Треугольник улетел.

Мальчик взял кота на руки и отправился спать.

Эксперимент начался.

Глава 1

– Ну, сколько можно спать? Я прямо не понимаю. Он спит больше моего! А в чашке молока нет, корма нет. С самого утра меня никто ни погладил, ни приласкал. За ухом и то не почесали! А он и не пошевелится.

«Что это, снится мне, что ли?» – подумал Андрей, повернулся на другой бок и опять услышал:

– Нет, пусть меня собака за хвост поймает, если он не собрался спать дальше!

Андрей открыл глаза… никого. У кровати сидит только кот Тимка и неотрывно, и очень серьезно, смотрит на Андрея зелеными, круглыми глазами.

«Приснилось», – решил Андрей, закрывая глаза. Спать уже не хотелось, но так приятно утром поваляться немного. Благо в школу, на первые два урока, идти не надо. Вчера решили объявить бойкот физичке и на контрольную сегодня не ходить всем классом. Жалко, конечно, Веру Дмитриевну, но… Андрей поежился от неприятных предчувствий: что завтра будет! Родителей точно в школу вызовут. Но они же должны понять – бойкот! И если всем не ходить – так всем! Попадет, разумеется, и всем, и каждому поодиночке. Ну и пусть. Зато коллектив!

А хорошо будет, если никто не придет, а он, как олух царя небесного, один притащится на контрольную? И ему бойкот объявят, а то и побьют. Да и от коллектива отрываться нельзя. И Кристина опять же….

Андрею физика нравилась. Всегда интересно узнавать на каждом уроке что-то новое. Но ведь коллектив решил: Не ходить!

А против коллектива не пойдешь!

– Ну вот, опять он спит! – явственно прозвучало у самой кровати.

Андрея подкинуло от неожиданности и, стоя на холодном полу, он спросил:

– Это кто тут? Кто говорит?

– Я, – ворчливо сказал кот. – Я говорю. Что тут удивительного. И всегда говорил. Только меня никто не понимал из людев. А теперь ты, почему-то, меня понимаешь. Даже, маленько, странно. Не должно так быть. Или должно?

Кот задумчиво уставился на Андрея.

– Ты! Ты разговариваешь по-людски? То есть я хотел сказать по-человечески? По-русски разговариваешь? – окончательно запутался Андрей.

– Не-а! Я, по-твоему, не умею разговаривать. Я по-своему умею разговаривать. Это ты меня понимать научился и по-моему начал говорить, – сказал кот.

Андрей ущипнул себя за руку. Больно.

Значит, он не спит. А может, он сошел с ума? Понятно!

Белая горячка!

Они же вчера с ребятами пиво пили. Точно! Просто каждому разные дозы надо, чтобы заболеть. Андрею двух глотков хватило.

Но он же не пил!

Он только попробовал!

Он всего лишь попробовал! Ему не понравилось! Это же должно считаться! Он не хочет быть сумасшедшим! И что теперь? В больницу идти? Стыд-то, какой. В тринадцать лет белой горячкой заболеть!

Что в классе скажут? Что родители скажут? Что Кристинка скажет? Ужас! Позорище! И все мечты, да что мечты, жизнь перечеркнута двумя глотками пива! Ведь Андрей и вовсе не хотел пробовать это проклятое пиво. И пацаны почти незнакомые, а вот умудрились раскрутить его на деньги – на две «соски» пива им дал. И не только дал, так идиот, и пил с ними. И последнюю «сотню» им «взаймы» дал. Ну, дуралей! Ох, и дурень!

Будет Андрей, теперь, как сосед Пашка с первого этажа, бутылки ходить собирать, банки алюминиевые. И будут его, Андрея, как Пашку, Андрейкой называть до самой старости. Пашке то ведь лет шестьдесят, а все Пашка.

– Алкаш. Синяк. Пьянь подзаборная! – Андрей будто наяву услышал эти слова в свой адрес от одноклассников. Бывших одноклассников. Ведь явно из школы выгонят. Как пить дать, выгонят! И что? И куда?

– Что делать-то, люди? – заметался Андрей. Он и раньше говорил с котом, но как говорил? Кот мяукал, Андрей немного понимал, что Тимка хочет сказать. Покушать просит, или погладить его нужно, или убраться в Тимином туалете. Кот по-своему понимал Андрея, особенно кушать и спать пойдем, знал маму с папой. Но разговаривать совсем как человек с человеком – это, знаете ли, чересчур!

– Ну, опять по-своему забормотал, не пойми – разбери!

– произнес тот же голос.

Андрей вытаращился на кота:

– A-а?.. Э-э-э?.. А ты мне не кажешься, что ли? Ты на самом деле? На самом деле со мной разговариваешь?

– Можешь ведь по-нашему говорить, на нашем языке, ежели захочешь! – сказал кот. – Вот я и говорю, молока нет и кушать хочется. Дай хоть котлетку вчерашнюю, хвост уже поднять, сил нету! – завопил он. – Заведут себе животных, понимаешь, для развлечения, понимаешь. А ухаживать не хотят. И в чашке сыро. А я если опять в угол схожу, меня, моей любимой мордочкой и натычут. А я не могу ходить в мокрое. Мне сухую чашку надо.

– Ку-ку-да ходить?

– В туалет, балда! Или как вы его называете? Куда можно сходить лишнюю воду с организма слить. И вообще, другие дела сделать пора.

– Уд-д-и-в-и-т-е-л-ь-н-о! Удд-диви-тель-но! Во-сс-хх-и-ти-тель-но! Человек, карр! С котом разговаривает! Триста лет живу, а такого, не слышала!

За окном, на ветке, сидела ворона и глядела на них то одним, то другим глазом.

– Такой толстый, рыжий мальчик, и умеет разговаривать! Сроду о таком не слыхала за триста лет! – сказала ворона.

– Я не толстый! – обиделся Андрей, – я – плотного телосложения!

– И кот у него рыжий! – не унималась ворона. – И тоже толстый!

От обиды Андрей даже не сразу сообразил, что он разговаривает с вороной. Разговаривает точно так же, как разговаривал бы с соседом по парте Витькой Нехочухиным, или с Кристинкой, или с родителями. Но никак не с вороной, которая понимала его и, которую понимал он.

«Точно, шизанулся!» – махнул на себя рукой Андрей.

– У меня съехала крыша! – сказал он коту.

– Какая крыша? – кот посмотрел на потолок. – Вроде все на месте.

– Карр? Они взаправду разговаривают! – ворона аж подпрыгнула от удовольствия.

– Что она там бормочет? Какие триста лет она живет? Брешет она все! – сказал Тимка.

– А ты и по-птичьи понимать можешь? – глупо улыбаясь, спросил Андрей у кота.

– Да так, совсем чуточку, её тарабарщину понимаю, – заскромничал Тимка.

– Что он говорит? Что он говорит? – заволновалась ворона.

– Скажи, о Говорящий Мальчик, что он сказал? Я не совсем его понимаю. Можно даже сказать, почти совсем не понимаю. Что он говорит? Ругает меня? Так я не брала его мячик, а клок шерсти выдрала у него, когда он спал. Нечего спать. Надо бдить! Для моих воронят на гнездо нужно же сделать подстилку. Другие вон у собак полхвоста выдирают и ничего. Никто не ругается. А мне на гнездо нужно!

– Карр! – ворона перелетела на другую ветку, поближе к окну.

– А до чего потешно, когда он с испуга вон на ту тряпку взлетел, а та палка, к которой тряпка крепиться, ну, на верху, слетела, и его по башке! Я так развеселилась, чуть с ветки не брякнулась! – продолжила она, устроившись поудобнее.

Андрей оскорбился:

– Это не тряпка, а штора. И не палка, а гардина. И мама, между прочим, штору вчера гладила.

– Пусть штора, пусть кардина. Все равно потешно было, – покладисто согласилась ворона.

– Хозяин, ты ей не верь, – сказал Тимка. – Когда она такая, она, значит, какую-то пакость задумала. Вот вы, люди, ее вороной называете. А почему? Я, понимаешь, объясню: ворона – это – вор она. Понял, хозяин, вор – она! У меня мячик сперла и шерсти клок выдрала. А у хозяйки кольцо своровала! Я самолично видел! Она потом другим воронам показывала, хвалилась, какая она ловкая! Они все такие, вороны, лишь бы утащить! Хоть им в хозяйстве кольцо и ни к чему совсем. Гони ее, пока она опять чего-нибудь не слямзила!

«То-то мама меня спрашивала: – Кто приходил? Хорошо, в тот день никто не приходил, а то бы ребят заподозрила. А тут на тебе, ворона!» – подумал Андрей. А ведь они в школе, что-то такое про ворон проходили. Андрей как раз в морской бой играл с Витькой Нехочухиным. Он тогда в первый раз ему продул. О чем, это он? Морской бой вспомнил. К чему? Тут надо думать, что дальше делать.

Зазвонил телефон. Ворона с любопытством уставилась на него. Звонил Витька Нехочухин. Проверял, дома Андрей или ушел в школу. Он сказал, что кроме Кристинки, все по домам сидят. А хитрый Генка налопался мороженого и прикинулся больным. Тут же последовало предложение – объявить бойкот обоим – хитрому Генке и зубрилке Кристинке. Андрей обещал подумать.

«Генке можно объявить бойкот. Тот всегда чего-то выгадывает, чего-то хитрит. Умнее всех хочет быть. А Кристина? Жалко ее. Не хочу я ей этот идиотский бойкот объявлять!» – размышлял Андрей, крутя трубку в руках.

– Хозяин, а хозяин, – позвал кот, – давно меня эта штука интересует, – он посмотрел на телефон. – Что это? И зачем оно? Андрей объяснил ему про телефон. Уважение кота к телефону и к Андрею, умеющему обращаться с такими сложными штукенциями, невероятно возросло. Он горделиво посмотрел на ворону и сказал:

– Во у меня какой хозяин умный! У тебя ни в жисть такого не будет!

Но тут ворона все испортила глупым вопросом:

– А как он работает?

«Ей, какая разница, как он работает!» – подумал с досадой Андрей. – «Работает и работает! Если все знать, голова опухнет. Как им объяснить? Что-то вроде с током, что ли, связано? Ага! Про ток только заикнись, тут же объясняй, что это такое! А там что, про электроны, протоны объясняй, что ли? Надо их сбить встречным вопросом».

– Вот ты, ворона, как ты летаешь? – спросил Андрей.

Ворона приосанилась.

– Как, как! Просто смешно! Машу крыльями, вот и летаю.

– А как машешь? Обоими сразу или по очереди? – задал коварный вопрос Андрей.

Ворона задумалась, попробовала махнуть одним крылом и чуть не свалилась с ветки. Хорошо когти крепкие, уцепилась за ветку, из той аж сок брызнул.

– Обоими, наверное? Обоими машу! Что пристал, как машешь, как машешь! Как машется, так и машу! Ты, давай, не того! Не отвлекайся. Мне тоже интересно, как эта штуковина работает.

Андрей вздохнул, напряг память и начал объяснять:

– Вот по этим проводам идет ток слабый. Он преобразует слова в сигналы, а на том конце сигналы преобразуются в слова.

Но, как он и боялся, пришлось объяснять, что такое ток.

– Ток, это направленное движение электронов. Или атомов?

– Андрей задумался. – Во, достали! Лучше бы он в школу пошел.

– Ты вроде есть хотел? – схитрил Андрей, глядя на кота.

– Есть! Конечно, хочу! Пошли скорее! – заволновался Тимка.

– И мне, и мне кусочек дайте! – попросила ворона.

– Этой нахалке, ничего не давай! – сказал кот. – И окно закрой. А то она непременно что-нибудь сопрет. И вообще, гони ее прочь.

– Ишь, раскомандовался! – закаркала ворона. – Хозяин большой, самостоятельный! Сам решит, что ему делать. И нечего тут командовать! Может, наоборот, он тебе еды не даст, а меня накормит до отвала. Хозяин хороший, добрый!

Ворона хитро поблескивала глазами – бусинками.

– Вот еще! – заорал кот. – Хозяин! Какой он тебе хозяин? Он мне хозяин! А ты! Ты – приблуда!

– Кто приблуда? Это я приблуда? Да я, если хочешь знать, уже триста лет около этого дома живу. Это ты приблуда! Тебя под забором нашли!

– Кого под забором? Меня под забором? – заверещал кот. – Я, если хочешь знать, сам к ним жить пришел! Вот!

– Андрейка! Что там у тебя происходит, что за вопли? Ты, почему животных мучаешь? – из соседнего окна появилась голова соседки, тети Клавы.

– Ничего не происходит, теть Клава! Это, просто кот с вороной ругаются! – простодушно ответил Андрей.

– Ты, сынок, то ли издеваешься над бедной старушкой, то ли тронулся умом совсем. Эк, выдумал! Кот у него с вороной ругаются. Иди лучше погуляй, заучился видно окончательно. Иди, иди! – посоветовала тетя Клава. – Видишь, погода, какая, ласковая. Весна, чай! Иди на солнышко, а то бледный какой, одни веснушки на мурлетке остались, вовсе похудел.

Кот и ворона, словно поняли тетю Клаву и с интересом уставились на Андрейкино лицо, которое соседка так пренебрежительно обозвала мурлеткой. Андрей вспыхнул от злости и хотел закрыть окно. Но! Он только что разговаривал с вороной. Она попросила покушать, и закрыть перед ней окно, как-то не по-людски получится.

– Иди сюда! – прошипел он вороне. – Сядь здесь и тихо мне! Сейчас принесу покушать что-нибудь.

Кот неодобрительно поглядел на Андрея. Потом так же неодобрительно уставился на ворону. Весь вид его, казалось, говорил, что ох, зря, хозяин Андрей! Ох, и зря! Гнать бы ее в шею, и без всяких разговоров.

– Ну, ты чего, всем еды хватит, что ты какой жадина? – спросил Андрей у кота.

– Я не жадный, я – экономный. А каждую ворону кормить, никакой еды не хватит. Так и помрем с голоду! – противным голосом возвестил Тимка. – Так и знай, скончаемся с голоду, если всяких ворон начнем прикармливать. Завтра их много прилетит. Они такие! Постоянно кучами летают. Где что покушать, так их одним махом куча налетит. А воробьи! До чего противные. И хитромудрые! – чуть подумав, добавил: – И подлые. Никогда ни одного не поймаешь.

– От того, что не можешь поймать, ты их подлыми назвал? – спросил Андрей.

– И от этого тоже. Шустрые жутко! Из-под носа все утащат, а ты и не заметишь. Постоянно оравой летают и завсегда дерутся меж собой. И этих выставляют, как их? Ну, следят которые, что бы кто-нибудь незаметно не подкрался.

– Часовых, что ли? – спросил Андрей.

– Не знаю, как они их зовут, а только к ним не подкрадешься. Тут же – фырр, и нет их. Вот потому и подлые, что не поймаешь! – сказал Тимка.

Андрей подивился кошачьей логике:

– Выходит, кого можно съесть, те хорошие, а кого нет – те подлые?

– Ну, мы идем кушать, или нет? Живот совсем пустой! – сказал кот. Ему наскучило рассказывать Андрею о птичьей жизни.

До кухни они не дошли – грохот в комнате не дал. Вернувшись в комнату, Андрей увидел обломки телефона. Ворона сидела на прежней ветке.

– Это не я! – нагло заявила она. – Это он сам!

– Как это сам? – удивился Андрей и укоризненно посмотрел на ворону – та отвернулась.

– Не стыдно? – спросил он.

– Чего стыдно, чего стыдно? Мне ведь жутко интересно, кто там сидит? С кем ты говорил? Вот я и посмотрела. И нет там никого! – обиделась ворона.

– Ладно! – сказал Андрей, – иди сюда. – И ты, Тимка, хорош за шкафом прятаться, садись в кресло. Я сейчас умную книжку достану и попробую объяснить, как телефон устроен.

Андрей достал физику и начал искать по оглавлению про телефон. Кот с тоской оглянулся на кухню, потом весьма недоброжелательно уставился на ворону. Ворона тем временем заинтересовалась телевизором. Она осмотрела его со всех сторон, заглянула сзади. Недобрый взор кота совершенно ее не обеспокоил.

– Эта штука, тоже может разговаривать? – спросила она.

– Это – телевизор. По нему показывают кино, сериалы разные, футбол, новости передают. Про разных животных и птиц показывают. И еще…

Андрей запнулся. Он понял, что сейчас последует очередной вопрос об устройстве телевизора.

Андрей не ошибся.

– А кто там сидит в этом вашем тели, теле…, в ящике этом? Как он устроен? – спросила ворона. – Господи, да не знаю я, не знаю, как устроен этот ящик! Мне это и не надо. Если в нем и сломается что, так всегда можно вызвать телемастера.

Кот с вороной в недоумении посмотрели на Андрея. Андрею сделалось стыдно. И перед кем? Перед вороной! С котом мы как-нибудь сами разберемся. А перед вороной стыдно!

– Ну, это… короче, мы в школе это пока не проходили. Школа – это где всему учат, что как устроено. И вообще, всему! – предупредил следующий вопрос Андрей.

– А почему ты меня туда не берешь? Я тоже хочу знать, что и как устроено, – заявил кот.

Глава 2

Положение спас Витька. Он прибежал к Андрею списать «домашку» по математике и поболтать о том, что их всех вместе, и каждого по отдельности, ждет за прогул по физике.

– О, у тебя ворона! Говорящая? – спросил Витька.

– Говорящая, только любопытная до ужаса! – ответил Андрей.

– Ну-ка, скажи что-нибудь! Скажи – мама. Ни фига она не говорящая!

– Да она говорит, только по-своему, по-вороньи! – сконфузился Андрей.

– Ты что, дурак? Ежу понятно – ворона – по-вороньи, кот – по-кошачьи. Дельфины вон, я по телику видел, и те по-своему, по-дельфиньи разговаривают, – сказал Витька.

– И что будем делать, как отмазываться перед родичами? – спросил он, без всякого перехода.

– Не знаю, – ответил Андрей. – Я правду скажу, что весь класс решил, коллективом решили – не ходить, и точка!

– Ты что, глупый совсем, что ли? Или притворяешься. Какую правду? Что наши крутенькие Борька, Вован да Костян с Ленкой, решили не ходить, а мы как бараны за ними поперлись! Эту правду, что ли? – спросил Нехочухин.

Тут Витька прав! Прав на сто процентов. Заводилы – эти четверо. Родители у них бизнесом занимаются. Деньги имеют и своим деткам, соответственно, ни в чем не отказывают. А Вована с Ленкой постоянно в школу привозят и встречают водители на крутых иномарках. Ленку на «Лексусе», а Вована на «шестисотом». Им – то, пожалуй, и не будет ничего, а остальным достанется по-самое не могу.

– Пошли, у школы потусуемся! – предложил Витька. – Наших увидим. Узнаем, может, кто дельное что придумал?

Андрей быстро собрал в пакет тетради, бросил ручку. Учебники у пацанов носить не принято. Учебники таскали девчонки.

– Ты учиться пошел? В эту? Школу? – спросила ворона.

– А я опять не кормленый и сыро у меня! – заверещал кот.

– Подожди секунду, – сказал Андрей Витьке. – Сейчас питомцев своих накормлю и двинемся.

С котом все понятно, а чем ворона питается? А дать ей тоже кошачьего корма, на балкон вынести, а двери закрыть! – решил Андрей.

У школы никого не было, народ сидел на уроках. Одна лишь Кристина Осянина прогуливалась у входа.

Еще висел над школой треугольный космический объект. Но его никто видеть не мог – защита работала на полную мощность.

– А ты, почему не на уроке? Тоже не пошла на контрольную? – спросил Витька.

– Не-е, я, не такая пустоголовая, двояки из-за баранов хватать! – ответила она. – Я одна и пришла. Мне Верочка пятерочку поставила и отпустила! А вам, дружбанам, обоим по паре вкатила!

– Вообще-то, мы с тобой не имеем права разговаривать! – сказал Витька. – А то и нам бойкот объявят.

– А я начхала на ваши бойкоты. Школу окончим и все разбежимся в разные стороны. Только некоторые пойдут в пе-те-у, гайки точить. А некоторые в универ. Ах, да! Сейчас же не ПТУ, сейчас же технический колледж! Только, как лягушка не надувается, быком все равно не станет. Мне мама сказала, я сейчас в свою дальнейшую судьбу закладываю фундамент. Вот какой он будет, такова и моя дальнейшая жизнь будет. И она права. Тут я с ней согласна стопудово! – заявила Кристина. – Я свою жизнь сама хочу построить. Всякие Костяны и Ленки мне не указ!

– Нашей крутизне беспокоиться незачем, им папы фундамент крепкий построят. Им можно и не учиться и не работать. Денег, поди-ка, на две жизни хватит! – завистливо сказал Витька.

– А нам самим о себе думать надо. Вот я предлагаю свою группировку в классе организовать. Пусть за нами эти бараны идут, а не за ними! – предложила Кристина.

Андрей согласен за Кристинкой в огонь и в воду, но Витька молчал. Он думал, высчитывал что-то в уме.

– Не, не потянем, – наконец выдал он. – Борька с Костяном в карате с шести лет занимаются. Они нам кости переломают, или шпане денег дадут, те, вообще отморозки, не знаю – что с нами сделают.

– Вот так и пробоитесь всю жизнь и ничего не добьетесь – ни денег, ни славы, ни почестей! – усмехнулась Кристина.

– А тебе что, почести нужны? – спросил Витька.

– Ха! А кому они не нужны? – ответила Кристина. – Любому понравится, если его везде, как Папу римского, будут встречать.

– Какого еще папу? – спросил Витька. – Ну, ты ва-а-ще! – изумилась Кристина. – Темный, как я не знаю кто!

– Да на кой мне сдался, твой папа! – обозлился Витька.

– Я и без папы хорошо проживу. Папу, какого-то приплела. У меня собственный папа есть. Когда трезвый, он знаешь какой!

– Папа римский, – назидательно сказала Кристина, – это глава всей католической церкви! Выше Папы только Бог!

Для чего вы только в школу ходите? Кошмар какой-то, честное слово! Интеллект у вас, мальчики, как у первобытного человека!

Звонок, как всегда, прозвенел внезапно. И тут же из дверей хлынула толпа первоклашек. В дверях они организовали давку. Мальчишки не пускали девчонок – хохот, визг.

«Счастливые!» – подумал Андрей. – «У них вся жизнь впереди и за них, до поры до времени, все решают родители и учителя. А тут столько проблем! И сегодняшних, и в дальнейшем – куда, например, после школы дальше пойти учиться?»

Андрей хотел стать космонавтом. Не мечтал, мечтал – это, конечно, весьма громко сказано.

Но отвечать же что-то нужно, когда спрашивают: – А кем это Андрей у нас хочет стать?

У знакомых его родителей и у взрослых родственников это главная фишка: кем хочешь стать? А он, Андрей, может никем не хочет стать. Он, может, хочет быть самим собою. Но что-то же взрослым нужно отвечать, а за космосом – будущее! Так почему бы и нет?

Но! Толстый и ленивый – это сказано про него. Он все собирался с ближайшего понедельника круто изменить свою жизнь: начать заниматься физзарядкой, закаливанием. Засесть вплотную за физику с математикой.

Но понедельники проходили, и назначались новые сроки – с нового понедельника, с первого числа, с десятого, с пятнадцатого. После Нового года.

Справедливости ради, нужно сказать, что он иногда пересиливал себя. День, от силы три, Андрей начинал с пробежки вокруг дома, раскладывал кучу книг по физике и математике. А потом, все опять оставалось по-старому. Перебороть свои привычки труднее, чем, надавать Шварценеггеру по сусалам. Намного труднее. Вы попробуйте, и убедитесь сами.

Ведь так славно лишние полчасика поваляться в постели, нежась под одеялом, а тут вставай, маши руками-ногами. После этого на стадион тащись бегать. А если дождь? Бегать по стадиону в дождь, я вам доложу, удовольствие не из приятных!

– Успеется! – говорил себе Андрей.

И это успокаивало его порывы измениться к лучшему. А если он открывал физику, то по телику, как назло, шла ну чрезвычайно интересная передача, после которой времени не оставалась, и, по совести говоря, не очень то и хотелось влезать в дебри физики или математики.

Глава 3

– У нас сейчас что? – спросил Витька, прервав раздумья Андрея.

– Литры две! – хором ответили Андрей с Кристиной.

– О, у дураков мысли сходятся! – сказал Витька и отправился в класс.

Андрей с Кристиной пошли следом. Сдержанное гудение встретило их. Никто особо не резвился. Все точно ждали что-то. И это что-то, нарисовалось в образе Кати Нигматуллиной, старосты класса.

– Верочка уволилась! – с порога сообщила она.

– Ура! – дружно завопил класс, от восторга подбрасывая учебники к потолку и, кидая их, друг в друга.

– Чего ура? Чего ура? Знаете, кто физику будет теперь вести? Директор! – заявила, чуть не плача, Катя. Она прекрасно знала: со старосты спрос особый!

Тишина, как в книжках пишут, установилась гробовая.

Каждый осмысливал, примеривал на себя – директор будет преподавать физику. Не каждому эта примерка пришлась впору. Директора, Николая Васильевича, боялись и выпускные классы и первоклашки. Родители, даже самые крутые, остерегались сильно на него давить. Кроме директорства он и депутат, и еще – то ли в суде, то ли в прокуратуре что-то проверял, ходили такие слухи.

– Доигрались! Капут нам пришел! – сказал Витька, в полной тишине.

– Это точно! – подтвердило полкласса.

После этой новости никто не стал поднимать тему бойкота и Кристининого предательства. Всем и так стало тошно.

Литераторша, Полина Васильевна, вошла в класс грозовой тучей, и с порога гроза начала погромыхивать:

– Староста, кого нет? Кто дежурный? Почему доска грязная?

Дежурили сегодня – Толстов с Нехочухиным.

– Ставлю вам обоим по двойке, – сказала Полина Васильевна.

– Не имеете права! – возмутился Витька.

– Ах, вы о правах заговорили! – затрясло Полину Васильевну. – А вы в курсе, что кроме прав, есть и обязанности! И ваша первая, наиглавнейшая обязанность, и право, разумеется, учиться и еще раз учиться! А вы умеете только лоботрясничать, да права качать! Добрейшего души человека, довели до слез. До увольнения!

Ничего! Николай Васильевич вас быстро на место поставит. Уж он вам, мозги вправит! Все, абсолютно все педагоги, до глубины души возмущены вашим поведением!

– Мстить будете? – спросил кто-то с задней парты. – Да! Можете это и так называть! – ответила Полина Васильевна. – Знаете, какое в армии самое жестокое наказание? Жить по уставу! Вот и вы, теперь, будете жить по школьному уставу. Вам классный руководитель Тамара Ивановна, обстоятельно школьный устав разъяснит! А от меня, как впрочем, и от других учителей, поблажек не ждите!

Полина Васильевна преподавала русский язык и литературу в школе уже тридцать два года и никого в жизни не боялась. Толстовы – родители, как и многие другие в городе, учились у нее в свое время. – Осянина, к доске! Краткие характеристики, пожалуйста, главных героев повести Николая Васильевича Гоголя «Тарас Бульба». Кристина возмутилась:

– Полина Васильевна! Да когда мы ту «Бульбу» проходили! Я уж и не помню совсем ничего! – Садитесь, Осянина, два!

– Ну, Полиночка Васильевна! Ну не ставьте два! Ну, пожалуйста! Я к следующему уроку честное – пречестное слово все выучу! – заканючила Кристина. – Вы, Осянина, должны помнить всю школьную программу, что мы проходили! А на следующем уроке, я Вас спрошу и по «Бульбе», как Вы изволили выразиться, и что-нибудь из ранее пройденного материала.

– Это всех касается, всего вашего «дружного коллектива», – язвительно добавила она.

Полина Васильевна успела за два урока вызвать к доске почти весь класс и всем поставить двойки. Химичка, Любовь Петровна, постаралась от души, показав классу, чего стоят их знания. Двойки получили все. За ней последовали остальные преподаватели. Правда, Витька подсмотрел, что двойки ставились карандашом, что вселяло некоторую надежду на исправление оных.

Но самое худшее ожидало после уроков – после уроков объявили классный час. Биологичка, Тамара Ивановна, классный руководитель, не ругалась: она просто стыдила и вытаскивала на свет их прегрешения чуть – ли ни с первого класса. Как кому, а Андрею сделалось крайне неуютно.

За весь долгий школьный день, он ни разу и не вспомнил, что утром разговаривал с котом и вороной. После школы расходились поодиночке. Конечно не все, но очень многие жалели Веру Дмитриевну. Катя Нигматуллина предложила вечером собраться всем классом, сходить к Вере Дмитриевне домой и извиниться.

– Верочка добрая, она простит! – убеждала Катя.

До вечера разбрелись по домам.

Андрей, против обыкновения, даже не потащился за Кристиной, чему она сильно удивилась, но промолчала. «Вот закончим школу, – думал Андрей, шагая к дому, разбежимся, кто куда и, может быть, никогда больше не встретимся. Кем станет, лет через десять, каждый из нас, одному богу известно. Надо спросить у родителей, кто как у них учился, и кто кем теперь работает. Правда, по-любому, придется объяснять, почему у Андрея сегодня столько двоек. Если разговор затеять об учебе родителей, непременно придется «похвастаться» и своими «успехами». Хотя, все ведь, сегодня, пар понахватали. На что уж Кристинка отличница, и той без всякой жалости двоек наставили. Поменьше чем Андрею, но, все же, наставили».

Подойдя к дому, Андрей остолбенел – на ветках, на крыше и даже на некоторых балконах сидели вороны, а у подъездов и на газоне собрались кошки. Ворон, казалось, были сотни, кошек десятки, а возможно и тоже сотни.

При появлении Андрея, вороны подняли невообразимый крик:

– Говорящий мальчик! Говорящий мальчик!

Им вторили кошки и коты:

– Говорящий мальчик!

Представьте – карканье сотни ворон и мяуканье полсотни кошек. Естественно, на такой шум – гам все соседи, находившиеся в это время дома, повысовывались из окон, а прохожие останавливались и спрашивали друг у друга что случилось?

– Чего это они? – прокричала на ухо Андрею соседка тетя Клава.

– Не-не знаю! – растерялся Андрей.

– К войне, наверное, а ли к голоду! – заключила соседка. – Пойти сходить на всякий случай соли купить, мыла, да спичек.

– З-з-зачем? – удивился Андрей.

– Затем, безголовая твоя башка, что ученые уже, знаем. Все прошли: и огонь, и воду, и медные трубы. А соль, спички, мыло всегда можно на еду потом обменять, и, опять же, не портятся они долго. А тут, намедни, тарелку летающую видала. С зелеными человечками. У ваших окон, между прочим, крутились.

Соседка убежала. Андрей ошалело посмотрел ей вслед. Любопытные, постояв немного, разбрелись кто куда, окна захлопнулись.

Невидимый треугольник умчался на огромной скорости на восток. Зеленые человечки торопились. Времени почти не оставалось. Наги заканчивали подготовку к вылету на Землю.

Некоторые из ворон проводили треугольник взглядом.

Одна из них подлетела к Андрею и села ему на плечо. Он узнал утрешнюю ворону Ворону. Дружелюбно ущипнув, (довольно больно) Андрея за ухо, она сказала:

– Вот они, стая, не верят, что ты умеешь говорить. Давай, скажи что-нибудь по-нашему. Ну, и по ихнему тоже!

Ворона посмотрела на кошек, которые подобрались ближе к Андрею.

– Да что говорить-то? Я не знаю, что говорить? – завопил Андрей.

В ответ ему вороны взорвались криками:

– Правда говорит, говорит по-нашему!

Черный облезлый кот, с драным ухом и половинкой хвоста, тоже попросил Андрея:

– А по-нашему, по-нашему скажи что-нибудь?

– Ничего я говорить не буду, я домой пошел! – ответил ему Андрей.

Котики подняли такой гвалт, что снова начали открываться окна.

Андрей побежал к подъезду, знакомая утрешняя ворона полетела за ним, крича:

– Я же говорила, я же говорила!

Восторженный вороний вопль, умноженный в сотни раз, стал ей ответом:

– Говорящий мальчик! Неслыханно! Говорящий мальчик!

Стая ворон, как по команде, дружно взмыла в небо. Перья и пух полетели на Андрея. И не только это. От восторга некоторые вороны опорожнили свои желудки прямо на виновника этой катавасии.

– Да что сегодня за день такой?! – заорал Андрей и пулей заскочил в подъезд.

При появлении Андрея, Тимка, до этого сидевший на подоконнике, и наблюдавший за происходящим, подбежал к нему с восторженными криками:

– Во! Во! Это у меня есть говорящий мальчик! Больше ни у кого нет, а у меня есть! А она не верила! И Рыжий не верил! Теперь я самый знаменитый кот в нашем городе – у меня есть говорящий мальчик!

И, без всякого перехода, что с него взять, весьма не деликатный кот, спросил:

– Кушать пойдем? Пойдем, пойдем! У меня от всех переживаний даже живот пустой стал.

– От каких таких переживаний он у тебя пустой стал? – машинально спросил Андрей, пытаясь очиститься от «вороньих восторгов».

– Переживал, думал, вдруг ты покамест где-то шляешься, по-нашему разучился говорить! – Тимка забегал то с одной стороны от Андрея, то с другой. Попутно кот успевал потереться об его ноги, оставляя клочки шерсти. Счастью Тимофея не было предела: и говорящий мальчик у него, и на кухню его ведут, где будут сейчас кормить.

На кухне, на карнизе сидела ворона и довольно сильно долбила клювом по раме, жалобно дребезжащей. Андрей поскорее открыл окно, пока она не вышибла стекла.

Ворона сияла… Она оказалась теперь самой знаменитой вороной. Ведь это она открыла для своих товарок говорящего мальчика.

– К моему слову теперь все прислушиваются, и вороны, и сороки и вся мелочь – вроде воробьев или там синиц! – радостно тараторила она.

– А ты и по ихнему понимаешь? Ну, в смысле, воробьи с синичками тебя понимают? – спросил Андрей, все еще пребывая в легком обалдении. – Кому надо, те поймут! – надулась гордостью ворона. Она теперь и выглядела по-другому. Словом, кругом все счастливы, кроме Андрея, да, пожалуй, соседки тети Клавы, побежавшей готовиться неизвестно к чему.

– Что-то Говорящий Мальчик у нас скучный? – сказала ворона.

– Я вот думаю, на самом деле это со мной происходит, или мне это кажется. Ну, вроде сплю я, и вы мне снитесь.

– А! Знаю, знаю! Мне тоже постоянно снится – то собака за мной бегает, то я за птичкой бегаю, а чаще всего, что дома нет никого, а чашки пустые. Совсем пустые. Вот что мне снится! – сказал Тимка.

– Мне тоже сны снятся: то воронята, то ястреб, то котики большие. Ох, и большие! Как ты, Говорящий Мальчик. И сожрать меня хотят! – поделилась своими снами ворона.

– А тебя как, хоть, звать? – спросил у вороны Андрей.

Ворона удивленно посмотрела на него:

– Ворона я! Ты чего? Забыл? Забыл меня, что ли? Я же утром у тебя была.

– Вот кота зовут Тимка. Меня зовут Андрей. А тебя как звать? – попробовал объяснить Андрей.

– А зачем мне? Я ворона! Так и зови – ворона! Мы птицы вольные, нам имен не дают. Разве только, поймают которую, да в клетку посадят. Так те уже и не вороны вовсе, а так, не пойми-разбери кто.

– Но как-то вы себя различаете? Меж собой друг – друга называете как-то? – спросил Андрей. – Конечно, различаем! Мы же все разные. Меня теперь будут называть: Ворона, которая нашла Говорящего мальчика!

– А вы только меня понимаете, я имею в виду, других людей вы тоже понимаете? – спросил Андрей.

– Конечно, понимаем. Если мальчишка нагибается к земле, то жди, запустит камень в тебя. Мы умные, мы все понимаем! – ответила ворона. – А если большой мальчишка, навроде твоего папы, палку возьмет – из нее камень далеко летит и громко. Только мы знаем про палку, ружье называется, и друг другу говорим, когда таких увидим. Редко в нас попадают. Когда уж кто-то сильно болеет или старый становится, в тех попадают.

– А меня, меня как вы понимаете?

И вдруг до него дошло – как! Ведь сколько разговаривал с вороной и котом, ошарашенный своим умением, он не осознавал, что разговаривает с ними не словами, не шевеля языком и губами, а мысленно!

– Ох! Ну, за что мне это наказание? – взвыл Андрей. – Жил себе, не тужил. Вперед не высовывался, сзади не отставал, посредине не путался.

Был как все, так нате вам – всяких животных начал понимать.

– Я, не животное! Я вольная птица! Ворона! – оскорбилась ворона.

– А я, вообще, кот! – присоединился к ней Тимка.

– Я что, я уже по-человечески не могу говорить? Я что, начал и думать по-вороньи? Или по-кошачьи? – пришел в ужас Андрей. – Так, пожалуй, я и людей разучусь понимать. Да зачем мне это надо?

Ворона стала успокаивать Андрея. Ворона сказала, что он добрый и мечтательный мальчик. Он, где-то глубоко – глубоко в душе, еще верит в чудеса. Поэтому к нему и пришло это умение. А разговаривает Андрей с ними лишь тогда, когда сам этого захочет. Они к нему в голову залезть не могут. Не могут узнать, что Андрей про них думает. И вообще, думает, или спит на ходу. А про «всяких животных» он вслух сказал, значит, сам захотел, чтобы его услышали.

– Это, что ли, плохо – быть добрым? – спросил Андрей.

– Кому как. Нам вот с котом хорошо, что ты добрый. Окружающим тебя людям хорошо. А тебе, видать, плохо. Добро должно быть умным. Добрым можно быть с теми, кто слабее тебя. А с теми, кто сильнее – добрым быть нельзя – съедят.

Подивившись вороньей философии, Андрей все-таки не забыл про кота – дал ему покушать. Перепробовала все кушанья и ворона.

– Уф! – сказал Тимка, падая на бок, прямо у своей чашки.

– Хорошо! – сказала ворона, проглотив последний кусок.

«Да, вам хорошо!» – подумал Андрей. – «А вот мне не больно хорошо».

Так, с чего все началось? Надо разобрать весь день по порядку, и тогда я буду знать, чем все закончится.

Утром меня разбудил Тимон своими разговорами о еде. Это факт. У меня говорящий кот и ко мне в гости прилетает говорящая ворона. Это тоже факт».

– Тимошка, а Тимошка! А ты давно научился по-нашему разговаривать? – спросил Андрей.

Кот открыл осоловелые после сытной еды глаза:

– Как это, по-вашему разговаривать? Я всю жизнь так разговариваю. Я же тебе утром говорил! Я по-своему разговариваю. Это ты научился по-моему говорить. И по-вороньи.

Андрей задумался: «А, ну да! Как я сразу не уразумел! Это как языки иностранные. Человек, разговаривающий на многих языках, называется полиглотом. Вот он и общается с англичанином на английском, с французом на французском, с немцем на немецком.

И я, выходит, тоже полиглот. С вороной по-вороньи говорю, с котом по-кошачьи. А меж собой кот с вороной разговаривают, как американец с англичанином. Язык один, а различия все равно есть. Или, пожалуй, как русский с украинцем».

– А ты других людей понимаешь? Ну, можешь например, о чем-нибудь поговорить с мамой или папой, когда они с работы придут? – спросил Андрей.

– Ладно, попробую. Поговорю, – пообещал Тимка, – только посплю маленько на диване. Или здесь поспать? – он покосился на ворону. – Посплю здесь. Только ты хозяин мне лапы не отдави и на хвост не встань.

Кот закрыл глаза.

Ворона, неодобрительно глянув на Тимона, сказала:

– Вот всегда они так, коты! Лишь бы живот набить, да поспать! Нет, чтобы хозяину помочь, когда ему плохо!

Андрей повернулся к вороне.

– Ворона! А ворона! А ты тоже всегда умела по-человечески разговаривать? – спросил Андрей.

– Не я умею, а ты. Я тебе, о чем сейчас рассказывала? Совсем, что-ли, меня не слушал? Ты начал понимать и кота и меня. А мы так по-своему и разговариваем. Я, как вы говорите, каркаю. А кот мяргает. И до чего же у него голос противный. И сам он противный! – громогласно сказала ворона, глядя на Тимку.

– Я все слышу! У кого это голос противный? – кот открыл глаза и сел. – У кого это, а? Почему это противный? Потому что еду берегу и всяких приблудных не кормлю? От этого я противный, да?

– Все! Прекратите скандалить, лучше объясните мне, если сможете. Что произошло? Почему я вас понимаю, а вы понимаете меня? – прервал начинающуюся склоку Андрей.

– Вы, люди, давно разучились верить в чудеса. Поэтому они, чудеса, с вами и не случаются! – сказала ворона. – А ты в чудеса веришь, поэтому ты нас понимать научился. А разговаривать ты с нами не разговариваешь. Ты даже рот не открываешь. Я не знаю, как ты разговариваешь. Ты не мяукаешь по-кошачьи и, не каркаешь, как каркаем мы, вороны. Между прочим, у меня самый красивый голос в нашей стае! – сказала ворона.

– Вот нам повезло, так повезло! Если бы другая ворона, не с таким красивым голосом попалась, вот бы ухи у нас заболели! – попробовал съязвить кот.

Но ворона на него даже не посмотрела.

– Ты веришь в чудеса, поэтому с тобой чудо и произошло! Я так думаю! – добавила она.

Андрей подумал – подумал и понял, что это вера в чудеса, в самом деле, у него есть. Он искренне верил, что раньше водились и волшебные лампы, и добрые волшебники, могущие подарить тебе за хорошее поведение нужные слова-заклинания.

Андрей в прошлом году переломал с десяток коробков спичек, прочитав тогда книжку «Шел по городу волшебник», про мальчика, нашедшего коробок со спичками. Мальчик в той книжке мог загадать абсолютно любое желание и, переломив спичку, тут же его, желание, получал. Но коробок с волшебными спичками ему так и не попался.

А в позапрошлое лето, они в деревне с ребятами ночью, на Ивана – Купалу, ходили искать цветок папоротника. Бабушка Андрея сказала, что цветок этот, редко цветет, и кто его сорвет, тому всю жизнь счастье будет!

Когда они пришли под утро домой ни с чем, она сказала, что цветок не каждому покажется. Заслужить надо! А как заслужить, ей не ведомо.

Бабушка верила и в леших, и в домовых. Она рассказывала Андрею, что когда была маленькой, дедушка ей показывал и того, и другого. Издалека, правда. Они не любят, лешие и домовые, с людьми общаться. Их и видел один из миллиона, а возможно, и этот один не видел, а так… фантазирует. Короче, бабушкины сказки!

Андрей как-то видел вечером, как бабусин кот играл сам с собой. Бабушка сказала:

– С домовым играются!

Правда, Андрею домовой не показался и, могло оказаться, что кот все-таки играл сам с собой.

– Тим, а Тим! – позвал он кота. – А, правда, что вы домовых видите и с ними играете?

– А что их видеть-то? Вон он сидит и нас слушает, о чем мы говорим! – Тимка посмотрел в угол, за холодильник.

Ворона подтвердила:

– Ну, сидит! Ну, слушает! Нам, воронам, от них ни пользы, ни вреда.

– А какой он? – спросил Андрей.

– Они всякие бывают. Ваш серый, пушистый, упитанный. Его вашей бабушки домовой уговорил из деревни к вам переселиться, из пустого дома. Долго уговаривал, они, как кошки, не к людям, а к месту привязываются.

– Не обманывай, ворона! Я вот к хозяину привязанный, а совсем ни к какому не месту, – встрял кот.

– Не мешай, Тимон, пожалуйста! Ты, потом, что знаешь, мне расскажешь, хорошо? – попросил Андрей.

– Ну, так вот, о чем это я? – ворона поглядела на кота. – Всякие тут собьют с мысли, потом, вспоминай, о чем говорила.

– Было бы с чего сбивать! Тоже мне, умница нашлась! – не остался в долгу кот.

– Так вот, – проигнорировала ворона выпады Тимона. – Ваш еще ничего, хороший. За домом следит. Ну, чтобы нечисть не залезла, пожара чтобы не случилось. Потому он и вам хороший, что кормите вы его хорошо.

– Да ладно! А я и не знал, что у нас домовой живет. Я Тимку кормлю, он, что ли, вместе с ним ест? – удивился Андрей.

– Нет! – ответила ворона. – Домовые вашу еду не признают. Они вашим добросердечием питаются. Вот ты к коту своему, Тимофею, с добрым словом подошел, погладил его – домового накормил. Мама с папой твои не ругаются ни меж собой, ни на вас с котом. Добром разговаривают. Он опять кормится. Вишь, какой пухленький сидит. Ушел. Понял, что про него разговаривают. Не любят они этого, к себе внимания не переносят.

– А больше у нас никто не живет? – спросил Андрей.

– Нет, с таким хорошим домовым, никто не уживается. Вот вы оба меня перебиваете, самое главное сказать не даете. А самое главное – нечисть у хорошего домового дома не живет. Не дает он ей жить, забарывает и выгоняет.

– А куда? Куда выгоняет? – спросил Андрей.

– Куда-куда! Где ругаются люди, пакости друг – другу делают, туда и выгоняет. А нечисть от этого только питается, и все больше и больше пакостей делает. А люди друг – на друга думают, сызнова один на другого злятся. Вот нечисть и кормится от пуза, да еще всяких своих зовет покушать.

– Это значит, когда я злюсь на Тимку, или на родителей, нечисть моей злостью питается? – спросил Андрей.

– Нет, – сказала ворона – ты злишься сам, а зла же не желаешь родителям, не желаешь – чтоб им плохо стало? Или, взять кота. Он когда твою любимую чашку разбил, ты же ему не желал, чтобы у него хвост отсох или лапы заплелись?

– Он тебе что сказал, когда ты свою морду в чашку хозяина засунул, а она упала и на мелкие кусочки? – спросила ворона у Тимки.

– Фу, ворона, как ты грубо разговариваешь, аж стыдно тебя слушать!

Хозяин мне тогда сказал: – Хо, Тимон! Ну, ты Тимон! Ох, и дождешься ты у меня! Вот мне как хозяин сказал. А потом взял веник, и кусочки от чашки смел и выбросил! – радостно ответил Тимка.

– Тебе веником не бил? – спросила ворона.

– Меня? Веником? Ты что, объелась на дармовщину, что ли? И соображать от этого совсем перестала? Как это? Меня и веником? – заорал кот. – Вот ведь придумаешь чепуху на постном масле, какую. Сроду меня никто не бил, – немного подумав, добавил, – и не будут никогда! Правда? Хозяин?

– Ты, уж, придумаешь! – смутился Андрей. – Что толку драться? Чашка что ли от этого срастется? Да и делов-то, подумаешь, чашка! Если из-за каждой чашки драться, так это что за жизнь будет? Одна сплошная битва. Все друг-с-другом драться начнут. Не! Нам такого не надо, правда, Тимка?

– Нет, нет! Нам это, не подходит! – сказал кот. – А кто драться хочет, пусть идет в лес и там дерется, с кем хочет! Пусть вон с деревьями дерется. Им не больно! Хозяин мне сколько раз на хвост наступал, так драться с ним, что-ли? Сам виноват, подбирать хвост надо.

– И я сам виноват, – сказал Андрей. – Нужно кружку помыть и в шкаф убрать, а не на столе с недопитым молоком оставлять. Ежу понятно, что ни один уважающий себя кот, без проверки стол не оставит! Выходит, я сам и виноват!

– Вот поэтому в вашем доме нечисть и не заводится. Ей кормиться нечем. Которая с голоду не окочурится, ту домовой заборет, – сказала ворона.

– А что же нам про это в школе не рассказывают? – возмутился Андрей. – Учили бы с первого класса, глядишь, и жили бы намного веселее.

– А кто же рассказывать будет? – удивилась ворона. – Вы, люди, не верите ни во что. Поэтому плохо и живете. А старых людей вы не слушаете никогда, сейчас вспомню, как вы это называете. А, вспомнила – бабушкины сказки!

– Ага! Плохо! – сказал Тимка. – То ты к нам и липнешь постоянно! Плохо бы жили, ты бы к нам не ходила. То есть не летала. Как мы с хозяином питаемся, так ты ни на одной помойке так не покушаешь!

– А мы, вороны, едим, чтобы жить. А не живем, что бы есть, как некоторые.

Позвонили в дверь. Это пришли с работы мама с папой.

Глава 4

Пока Андрей ходил открывать, ворона улетела.

– Ну, сын! Как прошел день? Что в школе нового? – спросил папа с порога.

Андрей рассказал родителям обо всем, что случилось за день, умолчав только о своем умении разговаривать с вороной и котом.

Мама позвала ужинать, и разговор продолжился за столом.

Тимка, как всегда, сидел у стола и внимательным взглядом провожал каждый кусок, боясь пропустить что-нибудь вкусненькое. Хотя собственные чашка с молоком и чашка с кормом – полны до краев. И, это так, между прочим, полны по второму разу. То, что он минуту назад кушал, как бы и не считалось.

Для мамы пришлось повторить рассказ о событиях в школе за день. Родителям, конечно ужасно не понравилась идея с бойкотом. Папа сказал, что Андрей достаточно взрослый и самостоятельный мальчик, но идти на поводу, у кого бы ты ни было, не стоит. Большинство не всегда бывает правым и нужно жить своим умом.

А мама спросила:

– Вы все-таки ходили извиняться к Вере Дмитриевне, или нет? Простила она вас? А в школу все же не вернется? Подумает? И опять Андрей ни единым словом не обмолвился о своем умении понимать вороний и кошачий языки.

– А интересно, вдруг подумал Андрей, – а тигра там, или слона я смогу понимать? Или только кота с вороной?

Папа заявил, что Андрей достаточно большой, а главное умный мальчик и прекрасно понимает всю подоплеку происходящих в школе событий.

– Думаю, что ты сам сможешь принять правильное решение, как себя вести. Мы с мамой тебе вполне доверяем. Считаю, ты примешь правильное решение, – сказал папа. – И, полагаю, что в случае затруднений, мы с мамой сможем помочь тебе советом.

Мама согласно кивнула.

– Какой ты у нас все-таки большой стал! – грустно улыбнувшись, сказала она. – Мы из-за своей работы и не заметили, как ты вырос.

– И, это… – собравшись с духом, заявил Андрей, – я научился понимать кота.

– Еще бы ты не научился его понимать. Ты же с ним больше времени проводишь, чем с нами. Вы, по-моему, уже без слов друг-друга понимаете! – засмеялась мама.

Папа сказал, что он сегодня устал, пойдет, отдохнет, заодно футбол посмотрит.

Андрей быстренько помог маме с посудой на кухне и пошел в свою комнату уроки учить.

Что-то объяснять, доказывать и показывать родителям свое умение, у Андрея не осталось сил. Слишком много сегодня свалилось на его рыжую голову. В комнате Андрей сразу улегся на кровать – на уроки сил тоже не нашлось.

Тимка устроился под боком у Андрея и сразу начал напевать песни. И если раньше Андрей воспринимал эти песни как простое мурлыканье, то сейчас он явственно различал слова:

– Говоря-говоря-говорящий мальчик. У меня, у меня гово-ря-щий мальчик! И она, и она обра-ти-ла, на меня, на меня обра-ти-ла все вни-ма, все вни-ма, все свое вни-ма-ни-е, е, е! я теперь, я теперь главный кот на ули-це, у ме-ня, у ме-ня говоря-щий маль-чик.

Кот что-то продолжал напевать, и Андрей успел подумать:

«Что вижу, о том и пою», – и провалился в сон.

Он даже не слышал, когда мама накрыла их с Тимкой одеялом.

Глава 5

Утром Андрей, как всегда, проспал. Времени на физзарядку не оставалось. Он быстренько почистил зубы, умылся и, бегая по квартире, начал собираться в школу. Пакет валялся в прихожке, тетрадь по физике на кухонном подоконнике, лишь тетрадь по химии нашлась на положенном ей месте – на письменном столе.

Андрей одной рукой держал бутерброд с колбасой, на ходу откусывая от него, другой – собирал школьные принадлежности. Тимка, конечно, носился по комнатам за ним. Беспокоился, что хозяин убежит, а он останется некормленый, и запаса даже нет на день. Шуточки что-ли? Да и на вечер не мешало бы что-нибудь оставить, мало ли, всякое может случиться.

Андрею приходилось смотреть еще и под ноги, чтобы не наступить Тимке на лапу или на хвост. Ему, теперь, стало бы крайне неловко перед котом, случись такое. Это раньше можно было…. Так, слегка, обидеть. А теперь это будет выглядеть все равно, что Витьке на ногу специально встать, либо Кристину за волосы потаскать.

Наконец, не выдержав Тимкиных причитаний и метаний под ногами, Андрей промчался на кухню и насыпал корма коту – полнехонькую чашку, молока налил тоже до краев. Тимка успокоился и начал торопливо завтракать, чтобы успеть попросить до ухода хозяина досыпать корма на освободившееся место.

Проглотив четыре бутерброда с колбасой и один с сыром, Андрей запил все теплым чаем из любимой синей кружки.

Кот тоже торопился. Вот когда хозяин Андрей уйдет, тогда он, не торопясь, обойдет все комнаты, проверит, нет ли кого чужого и лишь потом, не торопясь, как следует, позавтракает. А это не еда, так, разминка, чтобы добро не пропадало.

Андрей щедро сыпанул Тимке в чашку из пакета добавки, на запас, и, прыгая через две ступеньки, помчался в школу. В класс он влетел вместе со звонком.

– Сейчас какой урок будет? – тяжело дыша, спросил он у Витьки.

– Физика, балда! – ответил тот.

«Ой-ой-ой! Физику-то будет вести сам директор, Николай Васильевич! Ой-ой-ой, что будет, что будет?» – подумал Андрей.

А не было ничего. Николай Васильевич зашел, поздоровался. Отметил отсутствующих, глянул на доску – доска чистейшая, мел лежит, где ему полагается, тряпка – чистая и аккуратно свернутая.

Николай Васильевич велел достать учебники, открыть страницу тридцать восемь. С тридцать восьмой и по пятьдесят вторую страницу включительно, прочитать. Прочитать внимательно, запоминая ключевые моменты. Старшим он оставил старосту класса. Николай Васильевич через тридцать минут придет и проверит, как усвоили материал. Проверять будет на оценку.

Класс уткнулся в учебники.

В дверях Николай Васильевич остановился и сказал:

– Староста пишет на листочке фамилии тех, кто будет разговаривать, ходить по классу и совершать другие действия, несовместимые с уроком физики. Таких фамилий должно быть наберется, судя по опыту прошлых уроков, не менее пяти.

В ответ – полное молчание. Катя Нигматуллина побледнела. Она прямо сейчас могла написать четыре фамилии, не дожидаясь ухода директора. Да ведь побьют потом. Эти четверо и побьют, не поглядят что девчонка.

Николай Васильевич вышел.

– Они не имеют права так поступать! – сказал Костян. – Я все отцу скажу, у него везде связи. Батя их всех построит! Они с нашим мэром, лучшие друзья!

– Будешь ябедничать на директора? – вырвалось помимо воли у Андрея.

– Это кто там вякает? Ты чего, толстый? Опух что-ли? Кто тут ябеда? После школы не торопись, тебя подождут.

Костян демонстративно достал сотовый и весь класс услышал:

– Жека! Здоров! Тут одного типа поучить надо! Ты, с пацанами, подрули после двенадцати к школе. Я тебе его покажу. Да ты и сам не ошибешься, такой жирный. Самый жирный и самый рыжий в школе. У нас больше таких нет. Оплата? Да как всегда! Конечно, договорились! – Костян победно оглядел класс.

– Ну, может желающие есть? Кто-нибудь вякнуть что против меня хочет? Не стесняйтесь, у меня на всех «бабок» хватит.

Желающих не нашлось. Класс притих, уткнувшись в учебники. Только четверка – Костян, Ленка и Борька с Вованом, развлекались на всю катушку. Но в список они, естественно, не попали. Кому охота с ними связываться!

Николай Васильевич вернулся, как и обещал, через полчаса и, опросив несколько человек, поставил вполне приличные оценки. Про список нарушителей он даже и не вспомнил.

На следующем уроке, литературе, Андрей сидел один. Витька пересел на переднюю парту – прямо к самому учительскому столу. Это перемещение заметили все, но, никто слова не сказал, ни Витьке, ни Андрею.

Лишь Кристина, проходя мимо Андрея, обронила в пространство:

– Друзья познаются в беде.

После уроков Андрей не спеша, стал собираться. В животе тоскливо ныло, и сердечко находилось не на месте. Он боялся шпаны и боялся, что не выдержит и заплачет на глазах у всего класса, и Кристина это увидит.

Что делать-то? Обращаться к учителям? Да пусть лучше изобьют до смерти, но только не к учителям. Авторитет Андрея после этого, нужно сказать и так не сильно высокий, упадет ниже плинтуса.

Он осторожно выглянул в окно. У ворот школы собрался почти весь класс, лишь несколько человек не хватало – самых предусмотрительных – чуть что, не видел, не знаю, моя хата с краю. Да и не стояло меня там. А о том, что произойдет и так можно узнать, попозже, позвонив по телефону кому-нибудь из тех, кто остался поглядеть.

Андрей метнулся к запасному выходу – заперт на замок. Оставалось только выходить на школьный двор – будь, что будет!

– Ну, ты долго копаться будешь? Все только тебя и ждут, замерзли уже. Не май месяц, полчаса стоять! – заглянул Витька.

– Иди-иди! – подтвердила уборщица тетя Катя. – Набедокурил, небось, теперь выйти боишься? Иди, держи ответ перед коллективом! Ответ всегда тяжело держать – а не хулиганничай, не пакости товарищам!

Она надвигалась со шваброй прямо на Андрея. Выхода не было. Витькина голова все торчала в дверях – в глазах росло нетерпение. Андрей вышел на крыльцо. Рядом с крыльцом росло дерево. На дереве сидела ворона. Не утрешняя ворона, другая. Рядом нахохлился воробей.

Над школой невидимкой завис треугольник.

– А меня сейчас будут бить. А может, и совсем убьют! – сообщил Андрей вороне.

Ворона огляделась, подумала и сказала:

– Подожди чуть-чуть.

С громким карканьем она сорвалась с ветки и полетела за школу. Собравшаяся толпа засмеялась – ворона толстого испугалась.

– Ворона поживу почуяла, сейчас своих приведет! – сказал Вовчик.

Все опять засмеялись. Небрежно раздвинув толпу, вперед вышло пятеро ребят. Четверо довольно крепкие, высокие, лет по шестнадцать – семнадцать. Пятый – маленький, щупленький. Он-то и направился прямо к Андрею.

– Мальчик, дай, пожалуйста, закурить! – попросил он.

– Я не курю, – ответил Андрей.

– Мальчик, я не спрашиваю, куришь ты или нет. Это твое личное дело. Дай, мне, пожалуйста, закурить.

– Ну, нет у меня! – ответил Андрей.

– Мальчик, почему ты меня обманываешь? Вон же в кармане нагрудном у тебя пачка сигарет! – шкет протянул руку.

Андрей опустил голову, посмотрел на карман. Шкет ловко ухватил его за нос. От боли у Андрея, аж слезы потекли.

Он машинально стукнул обидчика по руке.

– Братва! Он дерется. Все видели, как он меня ударил? – заорал тот.

– Да! – дружно ответила четверка и стала окружать Андрея.

– Ты зачем маленьких обижаешь? – спросил один. – Думаешь здоровый, так и маленьких обижать можно?

Он цвиркнул сквозь зубы – плевок попал Андрею в лицо. Андрей размахнулся и… получил удар в ухо.

– Хулиган! – радостно закричал Костян Андрею. – Почему ты наших товарищей обижаешь! Зачем ты их бьешь? Что они тебе сделали?

– Мы сейчас дяденьку милиционера позовем! – поддержала его Ленка. Она, с двумя «подружками», которых в классе называли подпевалами, держала Кристину, пытавшуюся хоть как-нибудь помочь Андрею.

– Сейчас прямо и позовем! – надрывались Вован и Борька.

Все четверо веселились от души. Сегодня они хозяева жизни и уверены, что так будет всегда.

Четверка, нанятая Костяном, тоже покамест развлекалась: они толкали Андрея друг – на друга, лишь мелкий бегал вокруг и старался пнуть побольнее. Иногда ему это удавалось.

– Это что тут происходит? – раздался голос директора.

Он подошел к Андрею. Грозно нахмуренные брови и злые глаза, хорошего не сулили.

Андрей замер. Попадет сейчас и правым и виноватым. Или как бабушка говорит – и правым и левым, а тем, что посередке – особенно.

– А мы ничего, дяденька, мы так, шуткуем. Ведь, правда, мальчик? – шкет нагло поглядел на директора и, требовательно, на Андрея.

Взгляд его говорил:

– Подтверди, хуже будет!

– Да, Николай Васильевич. Мы так, балуемся, стоим, – промямлил Андрей.

– Идите лучше, уроки учите. А ты, Толстов, пойдем со мной. Разговор у меня к тебе есть! – директор положил тяжелую руку на плечо Андрею. – Пошли, пошли. В выходные успеете набаловаться.

Директор, не отпуская плечо, повел Андрея к себе в кабинет на второй этаж.

– Ну что? Попался? Так я и знала, что ты чего-то напакостил! – встретила их в вестибюле уборщица, тетя Катя. – Иди теперь, держи ответ.

– Я, тетя Катя, по делу Андрея к себе позвал, а не наказывать. Тем более, я вроде за ним пакостей не замечал, ни крупных, ни мелких, которые в десятки раз подлее, хоть и мелкие, – сказал Николай Васильевич.

– Знаю я, какие у них могут быть дела. Напакостил и весь сказ! – тетя Катя махнула на них тряпкой и пошла к себе в каморку, где хранила швабры, деревянные лопаты для уборки снега, метлы. Андрей знал эти подробности потому, что ведра и тряпки для уборки класса, брались тоже в этой же каморке.

Кабинет Николая Васильевича находился в конце коридора. Правда, на каждом этаже по два входа – выхода. Так что можно считать и в конце коридора и в начале. И так и этак правильно. Уроки давно закончились, и им никто не попался навстречу. В пустом коридоре стояла тишина.

– Присаживайся! – пригласил Николай Васильевич Андрея.

– Что? Бить хотели? Можешь не отвечать, мне и так все понятно.

– Ты смотри, сколько лет прошло, а приемы те же остались, – сказал он, глядя мимо Андрея.

– Какие приемы? – спросил Андрей.

Директор молчал.

– Какие приемы, Николай Васильевич? – переспросил Андрей.

– А, не обращай внимания. Так, мысли вслух, – сказал Николай Васильевич.

Но, видя, с каким любопытством смотрит на него Андрей, Николай Васильевич пояснил:

– В дни моей молодости, когда я был примерно твоего возраста, наши хулиганы применяли такие же приемы. Вперед посылается маленький задира, который нахально лезет на тебя в драку. Ты естественно отталкиваешь его. Ну и все. Как правило, этого вполне хватало, что бы на сцену выходили ребята постарше и с криками:

– Ах! Ты маленьких обижать? – набрасывались на тебя.

– Вообще-то, я тебя пригласил не для того, чтобы рассказать о своей молодости. У меня к тебе вот какое дело: я слышал, ты стихи пишешь? А не мог бы ты написать рассказ или того лучше повесть о себе, о своих товарищах?

Дело в том, что я тут недавно по Интернету гулял и наткнулся на изумительный конкурс. Конкурс называется – «Детство не проходит насовсем». По условиям этого конкурса, можно написать даже короткий рассказ и получить за это премию от пятидесяти тысяч рублей до ста пятидесяти тысяч.

Но не это главное – главное, что твой рассказ может войти в сборник и их, целых сто пятьдесят тысяч экземпляров разошлют бесплатно по детским домам и детским библиотекам, по школам. Представляешь – твою книжку будут читать твои одноклассники, а Полина Васильевна задает сочинение вам написать, по твоему рассказу! Это же здорово. Очень уж хочется, чтобы наша школа прославилась, наконец, на всю страну, хоть одним хорошим делом!

– А откуда вы знаете, что я стихи пишу? – спросил Андрей.

– Ну, это не важно, откуда я знаю. На то я и директор, чтобы знать о вас, учениках, как можно больше. Считай, сорока на хвосте принесла.

«Знаю, я эту сороку, по имени Витька, и по фамилии Нехочухин» – подумал Андрей.

Он однажды, показывал Витьке несколько стихотворений, при этом, умолчав, что больше половины, а если взаправду, то восемь из десяти стихов Андрей списал из старинных журналов «Нива» за тысяча девятьсот, то ли первый, то ли третий год.

Он их нашел прошлым летом у бабушки в деревне на чердаке, в старом сундуке. Стихи понравились ему, и он переписал их в записную книжку. А под влиянием тех стихов сложились, конечно, коряво, но свои стихи. Но Витька все равно не заметил разницы. Витька тогда, как всегда торопился куда-то и, невнимательно прослушав стихи, сказал, что он тоже умеет сочинять, и прочитал Андрею замогильным голосом:

– Я помню чудное мгновенье.

– Передо мной явилась ты.

– Вся в белом, точно привидение.

– Я от тебя удрал в кусты.

Расхохотался и убежал по своим делам.

А Андрей сел и написал очередное стихотворение, посвященное Кристине О.:

– Ты белая черемуха, ты ливень в сентябре.

– Гроза порой январскою, звезда моя во мгле.

– С тобой и солнце ярче, и зелено зимой.

– С тобой тепло в мороз январский и весело в тоске.

Эту строчку, конечно, он заменит, как только придумает рифму, так заменит. Главное – запомнить смысл, а для этого как раз последняя строчка в тему. Но не эти же стихи на конкурс отправлять, в самом то деле. А если отправить, то премию дадут за самые дурацкие стихи. Андрей прекрасно осознавал «гениальность» своих «произведений».

– Нет, Николай Васильевич, я не смогу. Да и о чем писать то? Нет у меня друзей, про которых написать можно. Да и класс у нас не дружный. Каждый сам по себе! – вырвалось у Андрея.

– Вот и напиши про это! Я посмотрю, вместе посмотрим, что исправить, что убрать, что добавить. Пиши Андрей, не пожалеешь! Из других классов, да что классов, из других школ будут прибегать ученики и учителя, чтобы на тебя только посмотреть! Это ж слава, брат! Ее за деньги не купишь! А в тебе есть искорка божья. Я же вижу! Ну, ты только попробуй, в лоб ведь не ударят! Не возьмут значит не возьмут, об этом никто никогда и не узнает, кроме нас с тобой. А вдруг возьмут? Попробуй, я тебя очень прошу, ты только попробуй! Не хочешь про одноклассников писать, пиши, о чем хочешь! Честно, говоря, Андрей, дело вовсе не в деньгах и не во славе. Просто я читал твои сочинения и вижу, есть в тебе талант! Хоть что ты мне говори, но есть! И обидно будет, если он впустую у тебя пропадет!

Андрей обещал попробовать.

В школьном дворе, кроме Витьки Нехочухина, никого уже не осталось.

– Ну что? Зачем тебя «дерик» к себе водил? Выспрашивал? А про меня ты ему не говорил? – с жадным любопытством и, немного со страхом, спросил он.

– Да только про тебя и спрашивал! Как учишься, с кем дружишь? Какой у тебя характер, – ответил Андрей.

– Иди ты! – не поверил Витька. – А зачем? Зачем это ему все надо знать? Ну, про меня, – Витька шел рядом и забегал то слева, то справа, заглядывая Андрею в глаза. Совсем, как Тимка, когда покушать выпрашивает.

– А он хочет тебя в классе старостой назначить, главным будешь. Будешь лично ему докладывать, кто что сказал, кто чего сделал! – ответил Андрей.

– Брешешь! – сказал Витька.

– Собака брешет на прохожих. А я говорю. И, короче, Нехочухин, иди-ка ты своей дорогой. Не хочу я с тобой разговаривать. Да и дружить не хочу. Такие товарищи, как ты, не бывают. Так что давай теперь – ты сам по себе, а я сам по себе.

Витька в недоумении остановился:

– А я то тебе что сделал?

– Вот именно, что ничего не сделал! – сказал Андрей.

– Ну и ладно, не больно я и нуждался в тебе! – Витька обиженно насупился и ушел.

Глава 6

– Может, зря я так с ним? – казнил себя дорогой Андрей.

– Что, он обязан, что ли за меня заступаться, в драку лезть из-за меня? Ну и накостыляли бы обоим. И что хорошего? Никто ведь слова против не сказал, всем интересно сделалось, как мне по башке настучат. Почему Витька должен что-то ради меня делать?

С тяжелым сердцем Андрей пришел домой.

– Во, хозяин! Сейчас кушать будем! – с порога услышал он.

– У-у-у!!! – взвыл Андрей. – Еще и это! Ну, зачем? Что я кому плохого сделал? Жил себе, никого не трогал, так сразу все навалилось. А завтра в школу идти. Что я ребятам – то буду говорить? Скажут, настучал на них директору и бойкот объявят. Правду сказать? Так засмеют – всю оставшуюся жизнь писакой называть будут. А тут, вдобавок эти, разговорчивые, кот с вороной, навязались на мою голову.

– Пойдем, хозяин, пойдем. Кушать хочется, аж спасу нет! – путался под ногами Тимка.

В другое время, вернее в той, прошлой жизни, которая была еще вчера, Андрей легонько бы пинанул кота под хвост, чтобы не мешался под ногами. Но, сейчас, когда кот начал разговаривать по-человечески или наоборот, Андрей по-кошачьи, или как там это все называется, нога не поднималась. Да и вроде стесняться немного стал Андрей своего кота.

А сказку или рассказ придется писать. И зачем только он согласился. Ну, писал Андрей в стенгазете к праздникам поздравления в стихах. Ну, сочинения, в основном, на вольную тему. Да! Литераторша, Полина Васильевна, постоянно в пример всем ставила. Но это же не значит ничего, ничегошеньки не значит. Абсолютно ничегошеньки!

Андрею вдруг захотелось убежать, уехать куда-нибудь, где его никто не знает. И где нет ни Витьки Нехочухина, ни Костяна с компанией, ни говорящих котов.

– Ну, уже приперлась эта! Ворона! Только ее нам и нужно! Без нее и не покушаешь. Ты, хозяин, не смотри на нее. Может, она уйдет по своим вороньим делам, если на нее не глядеть? – расстроился Тимка.

Андрей посмотрел в окно. На подоконнике сидела утренняя ворона и деликатно постукивала клювом в стекло. Тук, пауза, тук-тук, пауза.

«В церковь, что ли сходить. Богу помолиться», – ни к селу – ни к городу подумал Андрей, открыв окно.

«Бабушка ходит, потом такая просветленная целый день ходит, радостная. Нужно и мне попробовать. Пустят – нет? Одного? Без взрослых?».

В церкви Андрей побывал один раз. Он помнит, как бабушка взяла его с собой. Ему тогда понравилось. Народу много и поют красиво. Бабушка его в самую середину поставила, стоять долго пришлось. И оглядываться нельзя. Сзади Андрея стояла старушка, которая больно стукала его по затылку, сухой костяшкой пальца, как только он поворачивал голову, стараясь рассмотреть получше, что на иконах нарисовано, и пришептывала зло:

– Не вертись, не вертись!

Но зато потом, выйдя из церкви, Андрей долго был в состоянии любви ко всем и всему, что его окружало. И его тоже все любили.

Было тогда ему семь лет, он точно помнит. Потому-что пошел в первый класс. Родители Андрея не верующие, в церковь не ходят. Что делать, с кем посоветоваться? Родители занимались своим бизнесом, и домой приходили лишь ночевать. Андрей знал, что у многих ребят дома то же самое.

– Кристинке позвонить? И что сказать? – подумал Андрей.

– Хозяин, а хозяин! – кот осторожно потрогал Андрея лапкой. – Ты почто сегодня такой? Из-за вороны? Так давай прогоним ее да кушать будем.

– И вовсе не из-за меня, – ворона перелетела с подоконника на холодильник. – У него в этой, ну, куда он каждый день ходит, там неприятности.

– Ты-то откуда знаешь? – удивился Андрей.

– Мы, вороны, всегда обо всём знаем! – ответила ворона.

– Расскажи, что ты знаешь? – попросил Андрей.

– Я сама-то не видела, но знакомая ворона сказала, что тебя хотели потрепать.

– Как это? Потрепать? – удивился Тимка. – Кто сможет хозяина потрепать? Он у нас хороший! И как люди людев трепать могут? Это собака может кота потрепать, и то не всякая. Или кот ворону потреплет, только перья полетят! Тем более, если ворона наглая и на нашу еду зарится. – Люди? Они все могут! И друг-друга потрепать, и собаку могут потрепать, и нас, ворон могут обидеть. А вас котов, так и вообще… – сказала ворона.

– Чего вообще? Чего вообще! Нас хозяин любит! Нас хозяин гладит! А до остальных людев мне и дела нету! Я с ними не глажусь и они меня, не кормят! – возмутился Тимка. – И давайте, покушаем, а потом будем про важные дела говорить. Сначала самые важные дела надобно сделать, а про другие важные дела, будем потом разговоры разговаривать!

– У тебя, кот, всего два важных дела – поесть, да поспать. Нет, три – после поспать, опять поесть! – сказала ворона.

– Ну и не завидуй, не всем и такие дела доверяют! – ответил кот. – Некоторым, ни поесть не дают, ни поспать.

– Ай, ладно, хватит вам ругаться! Давайте, правда, покушаем. А после еды, и умные мысли придут! – сказал Андрей.

– Только вы не ссорьтесь, пожалуйста!

– А мы и не ссоримся, – ответила ворона, – просто мы разные. Но ведь это, ничего не значит! И разным можно договориться и жить мирно.

– Да, как это с тобой мирно можно жить? Я вот только по земле хожу. А ты и по земле ходишь, и по небу летаешь! – сказал Тимка. – Значит, мы не в одинаковом положении.

– Ну, ежели ты полетать хочешь, так милости просим! Неба на всех хватит! Только я крыльями машу, чтобы летать. А ты чем будешь? Ушами? – сказала ворона. – Я, конечно, могу попробовать с тобой в когтях полетать. Если подниму. Больно уж ты тяжелый!

– Нет уж! Спасибочки! Я, в детстве, летал один раз. Хватит! Помнишь, хозяин, когда я маленький был, ты меня на балкон выпустил? Я воробья хотел поймать, да промахнулся. Ох, я и летел! До сих пор лапка болит, особенно к дождю, – ответил кот.

– Да! – сказал Андрей, – помню, как ты тогда с четвертого этажа навернулся. Я думал – все! Каюк тебе пришел!

– Какой каюк? Что за каюк? – спросил Тимка.

– Ну, убился бы ты насмерть, вот тебе и каюк! – ответил Андрей.

– Коты не могут убиться на каюк, у нас лапки мягкие. И я хвостом рулил! А лапка передняя болит так просто. Камешек под нее тогда попал. А так ничего! Весело было! Но больше не охота! Так что ты, ворона, меня не слушай. Никуда с тобой я не полечу. Мне и здесь хорошо, с хозяином! А ты, если хочешь, хоть сейчас лети! Кто тебя держит? Лети и радуйся, что летать умеешь! А я уж так, по ковру похожу, где уж, нам котам летать! Мы, коты земные, нам и на земле хорошо. Особенно, когда еда не задерживается! – Тимка искоса посмотрел на Андрея.

– Все, все! Давайте кушать! – торопливо предложил Андрей.

– Правильно! – обрадовался кот. – Сначала дело, потом разговоры разговаривать будем.

Андрей нехотя поковырялся в котлете, выпил чай. В голове занозой сидело:

«Как? Как завтра в школу идти? Как дальше жить? Как себя вести?»

Стопудово встретят его, какой-нибудь подлостью – либо, бойкот, либо скажут, что вчера им помешали «выяснить отношения», так давай сегодня продолжим.

Затрезвонил мобильник. Звонил Витька Нехочухин. Он все маялся с утра, правду ему Андрей сказал, на счет назначения его, Витьки, старостой? Или соврал? А если соврал, то с какой целью? Обидеть хотел? Тогда это не по-товарищески.

Андрей в обалдении выслушал Витьку и не знал, как объяснить ему, что не по-товарищески, как раз Нехочухин поступил. Друзья так не поступают! По крайней мере, по его, Андрея, понятиям о дружбе.

– Ну, как тебе сказать, Виктор? Ну, пошутил я неудачно, извини!

– Ах, так вот ты какой, а еще товарищем считаешься! Ты мне больше не друг! – разобиделся Витька и отключился.

– Это тоже телефон. Мобильный называется, – опередил расспросы Андрей. – Его можно везде с собой таскать и везде связь будет. Но я редко по нему звоню. Мама говорит, что не стоит делать из мобилы фетиш. Нет необходимости через каждые пять минут его доставать и названивать – надо, не надо! И она сказала, что в каждом доме есть пылесос. Мы же не хватаем его каждые полчаса и не пылесосим. Почему тогда названиваем друг другу?

– Что? Что хозяину сказали? Почему он такой грустный стал? – встревожился кот.

– Да не зови ты, меня хозяином. Какой я тебе хозяин? Зови меня просто Андрей.

– Почему просто Андрей, стал такой грустный? – не унимался кот.

– Да не просто Андрей, а Андрей! Андрей! Понимаешь, балда пушистая, Андрей!

– Понимаю! Андрей! А ты теперь будешь звать меня Балдой пушистой? Я тоже так тебя буду звать, ладно? Балда Андрей!

– Ты что? Это же я любя. Ну, извини меня, пожалуйста! День сегодня тяжелый. Голова кругом идет. Просто не знаю – я сегодня и делаю не то, и говорю не то. Просто кошмар, какой-то. И, похоже, я друга потерял. Один у меня друг был, и того потерял. А возможно, он и не был никогда мне другом. Просто я так решил, что Витька мне лучший друг, а вот он, наверное, считал по-другому.

Андрей вспомнил горящие любопытством глаза Нехочухина, его жадное, торопливое нетерпение посмотреть, как будут бить Андрея и на душе стало вовсе муторно и совсем погано.

– А ты хозяин – просто Андрей, покушай хорошенько, потом поспи и тебе станет хорошо! – сказал кот.

– И тебя погладить! – вставила ворона.

– Да, нас, котов, надобно гладить, нам приятно, а хозяину полезно. В него добро переходит от нас. А к нам от него. Всем хорошо! Ты, ворона, иногда правильно говоришь!

– Я, Говорящий Мальчик, долго среди людей живу. Поговори со мной. Может я, что тебе присоветую! – сказала ворона.

И Андрей рассказал вороне подробно обо всем, начиная с утра.

– Тут надо подумать. Хорошенько подумать. Я подумаю. Я долго думать не буду, мне некогда. Скоро воронятки у меня появятся! Я к вам долго не прилечу. Поэтому, я, как солнышко уйдет, со своими посоветуюсь. А утром, когда оно придет, тебе скажу! – сказала ворона и улетела.

«Дурдом, натуральный дурдом! Вороны с воробьями совещаться будут, как мне помочь! А я? Я сам, что, ни на что не гожусь, получается? Нет, из любой ситуации есть выход. Как говорит бабушка, если есть вход, значит, есть и выход. Просто нужно не дергаться, а сесть и спокойно обо всем подумать.

Какие у меня варианты? Натравить на Костяна с компанией собак или кошек? С собаками у меня покамест не ясно, значит, кошек попрошу помочь. Их четверо, на каждого по пять кошек хватит? Хватит. Итого двадцать котов и кошек. Нет, пятнадцать. Ленка девчонка, девчонок не трогаем! По пять кошек на каждого, за глаза хватит. Только нужно, чтобы Костян со своими дружками поняли, что это я на них кошек натравил. Тогда они больше ко мне не сунутся, побоятся.

Нет, нельзя. Кошки могут пострадать, а они уж здесь вообще ни при делах. Нужно как-то по другому выкручиваться».

Андрей вспомнил, в каком виде он пришел домой. А что если? Если попросить ворон с воробьями облегчить свои желудки на обидчиков! Вот смеху будет! Смехом не только от Костяна можно отделаться, смехом убить можно. А что, попробовать, как вариант. Завтра обговорить с вороной, если умнее ничего не придумается. Андрей живо представил себе такую картину: вот он выходит из школы. Костян с компанией и четыре отморозка уже ждут его. Андрей выходит и нагло улыбается им. Все в шоке от его улыбки.

Мелкий опять пристает к Андрею со своими дурацкими сигаретами. Андрей отвечает ему что-нибудь, типа, ты сам с сигарету. Или будешь курить – сроду не вырастешь. Нет, лучше вежливо сказать, что курить вредно для молодого детского организма, как, впрочем, и для старого. А будет курить, так навеки молодым и останется. Так молодым и похоронят. И пусть они бегут, покудова целые. И пока эта гоп-компания не опомнилась от наглой речи Андрея, пускать в дело воробьев с воронами. Небрежно так, щелкнуть пальцами, и ворона, на бреющем полете, опорожняет желудок прямо на голову Костяна. Костян хватается за голову.

– Это что? – глупо улыбаясь, спрашивает он, разглядывая содержимое на ладони.

– Это ворона на тебя на…, нагадила, вообщем! – ответит Андрей. – А вон еще летят!

Стаи ворон и воробьев начнут пачкать, вредить и делать гадости обидчикам. Лишь бы не забыть, перед этим, хорошенько накормить птиц. Вот смеху будет, когда все побегут в разные стороны, разнося содержимое вороньих и воробьиных желудков! Долгонько, пожалуй, отмываться им придется. Только авторитет-то все, сдулся! Его уже ничем не отмоешь. Никакие «Дося с Тайдом» не возьмут.

Андрей развеселился. Настроение, до этого бывшее на нуле, поднялось.

Что бы такое можно придумать, чтобы самому, без чужой помощи, наказать обидчиков? Ну не наказать, а сделать так, чтобы они больше не приставали к нему, Андрею Толстову.

Плохо, что драться Андрей не любит и не умеет. А то бы раз, и обидчики кубарем в разные стороны! Нет, если все обойдется, то срочно нужно записаться в секцию каратэ или бокса. Вот только первым ударить Андрей не сможет. Не сможет и все. Хоть что ты с ним делай, не сможет. Но ведь совсем не обязательно бить. В каратэ учат блоки ставить, в боксе – уклоняться от ударов. Можно победить, ни разу никого не ударив?

Нет, хватит быть рохлей! Пора браться за себя, пока в чмошника не превратился совсем.

Костян этот…. И ведь ничего особенного в нем нет. Умом не блещет, учится ни шатко, ни валко. Не каратист, не боксер и не самбист. И не «лось здоровенный». Похилее будет даже Витьки Нехочухина. А уж Нехочухина Андрей делал одной левой. Побарывал из десяти раз десять. А, почему-то, боятся все в классе не Андрея, а Костяна. То ли из-за глаз его, наглыми шильцами ощупывающих встречных поперечных, из-под белесых ресниц, то ли из-за дружков – отморозков, то ли из-за связей его папаши. Скорее, все вместе и создало жупел, под названием Костян. Но главное, все же дружки. Значит, с Костяном нужно один на один схлестнуться и, не обращая внимания на удары, повалить его на землю и сверху лечь. Уж из-под Андрея ему нипочем не выбраться. Андрей и ростом больше и намного тяжелее Костяна.

«Будет трепыхаться подо мной, а сделать ничего не сделает. Главное, не дать ему подняться. И не забыть: повалю и сразу начинать орать ему прямо в ухо, чтобы сдавался. Оглушить его. И все, победа!

Ладно, утро вечера мудренее. Завтра встать с утра пораньше и на свежую голову хорошенько подумать.

Как Алла Борисовна поет: Если долго мучиться, что-нибудь получится.

– Пойдем, Тимка, спать! – сказал Андрей.

Кот в недоумении посмотрел на Андрея.

«Ах, да! Надо по-кошачьи сказать, а не человеческим языком», – подумал Андрей и повторил приглашение.

Тимка побежал вперед Андрея и запрыгнул на кровать. Андрей быстро разделся, потушил свет и лег. Он спал всегда на правом боку, положив ладонь под щеку. Тимка ложил голову на сгиб локтя Андрея, вытягивая туловище вдоль, а лапки клал одну на левую щеку, а другую заталкивал под правую, и так они засыпали. Правда, ночью Тимофей уходил спать то в ноги, то в другую комнату.

Кот начал напевать свои песенки Андрею под ухо, поэтому он не услышал, как открылась входная дверь и родители зашли домой. Но он увидел, что в прихожке зажегся свет. Тимка быстро соскочил с кровати и понесся поглядеть, что вкусненького принесли родители.

– Ребенок спит уже! – сказала мама. – А мы все работаем и работаем. Скоро забудем, как наш сын и выглядит. Нет, мне необходимо бросать работу и заниматься воспитанием ребенка. Ведь он у нас единственный. Мы давно с ним не разговаривали по душам. Не знаем, кто у него сейчас друзья, что в школе. Поди, он и с девочкой дружит какой-нибудь давно, а мы и не знаем. А вдруг в плохую компанию попадет? Сначала пиво, потом наркотики?

– Ну что, ты Галя, панику разводишь? – сказал папа. – У нас взрослый тринадцатилетний сын. Он вполне самостоятельный и здравомыслящий парень. Что ты, ей богу! Что на тебя нашло? Потерпи еще с полгодика – год. Встанем на ноги, и время побольше будем и ему уделять, и друг – другу.

– Полгода, год. Да за то время я не знаю, что угодно может произойти. И я просто по нему соскучилась! – сказала мама.

– Ну не каркай, пожалуйста, ты же не вещий ворон, все путем будет. Ты же у меня Галка, Галчонок! – сказал папа.

Они ушли на кухню, только мама заглянула в комнату к Андрею, постояла, прислушиваясь к его дыханию и, на цыпочках, ушла вслед за папой на кухню.

«Может встать, поговорить с родителями? Рассказать все, пусть переведут в другую школу. А кто этим будет заниматься? За день, поди, такие дела и не делаются. Это же договориться с другой школой, возьмут – не возьмут, со своей, чтобы отпустили. Причину перевода указать. Мороки будет всем! Да и, наверное, в городской администрации, какой-нибудь отдел есть, который эти дела решает, конец учебного года все-таки. Учиться осталось, всего – ничего.

Как-то трусливо получается! Скажут – испугался, сбежал. И в другой школе, наверняка, свои костяны имеются. Что, так и бегать всю жизнь?

Опять же директору пообещал написать на этот, как его, конкурс. Неудобно получится.

А если, не дожидаясь, пока мне бойкот объявят, самому бойкот всем объявить? Зайти завтра в класс самым последним, когда все соберутся, и прямо с порога ошарашить: Я объявляю вам бойкот! То-то они офонареют! Или вызвать Костяна на дуэль? Перед всем классом встать и заявить:

– Константин! Я вызываю Вас на дуэль! И я, как оскорбленная сторона, имею право на выбор оружия. Я выберу шахматы. И если Костян благородный человек, он не откажется. В конце – концов, мы не дикари, чтобы выяснять отношения с помощью кулаков или дубин! Вот и поборемся «мозгами».

Ладно, утром встану пораньше, подумаю – что делать? Может, правда, утром доктор в белом халате будет, а не говорящий кот!».

Говорящий кот уже давно прекратил свои песни. Он посапывал Андрею в ухо, изредка перебирая лапками.

Утром Андрей проспал. Он посадил кота на шкаф, чтобы не путался под ногами и носился по квартире как угорелый, собирая тетради. Жуя на ходу бутерброд с колбасой, Андрей торопливо одевался.

– Меня, меня не забудь! Сними отсюда. Я же боюсь так высоко! – заорал кот. – убежишь, а я до вечера сиди? Корму положил мне на запас?

В классе никто не сидел на местах. Все носились и орали, стремясь поймать воробья, летавшего по классу. И если не поймать, то хотя бы сшибить его на пол.

Увидев Андрея, воробей подлетел к нему и, прочирикав:

– Твоя знакомая ворона не смогла утром, она вечером прилетит! – вылетел в открытое окно.

Андрей сел на свое место. Витька Нехочухин, демонстративно собрав вещи, пересел за другой стол. Больше, о вчерашнем, ничего не напомнило. Будто и не было вчерашнего дня.

А к Андрею пересела Кристина.

– Я теперь с тобой сидеть буду! – сказала она.

– О-о-о!!! – пронеслось по классу и тут же смолкло. В дверях появился учитель истории – Михаил Петрович.

– Сегодня мы поговорим, не по теме урока! – сказал он.

Класс ответил радостным вздохом.

– Как вы знаете, скоро будет праздник Победы, 9 мая. Давайте подумаем, как ваш класс будет поздравлять ветеранов. У нас, их, с каждым годом, остается все меньше и меньше.

– А чего их поздравлять-то? – сказал Костян. – Лучше бы они тогда не воевали, а сдались. Мы бы сейчас жили как немцы! У них, вон, безработные лучше живут, чем наши учителя!

– Если бы наши ветераны тогда сдались, как вы говорите, Константин, то, как немцы, мы бы не жили. Мы бы вообще не жили! И наших родителей тоже бы на свете не существовало! – сказал Михаил Петрович. – А если уж следовать альтернативной истории, то в наших местах, на Урале, хозяйничали бы японцы. Что тоже сути не меняет. Нас бы и при них на свете не было.

А если бы мы каким-то чудом родились, то жили бы рабами. В ином качестве славянские народы и не рассматривались – либо уничтожение, либо рабство! Ладно, это можно обсудить на следующих уроках.

А сейчас давайте подумаем – как мы будем поздравлять наших ветеранов, которые не сдались! Какие будут предложения?

– Народ безмолвствовал! – улыбнулся историк. – Начнем по списку – Александрова?

– Чуть что, сразу Александрова! – обиделась Александрова.

– Потому что вы первая по списку! Какие будут предложения? – повторил историк.

– Ну, взять у родителей деньги, купить им цветы, что ли? – сказала Александрова.

– Кому, им? Родителям? – улыбнулся Михаил Петрович.

– Нет, этим. Ветеранам! – сказала Александрова.

– А если немного подумать? Не родителей трясти на деньги, а самим что-то сделать для ветеранов! Возможно, маленький концерт? Есть в классе таланты?

– Есть! – сказал Витька Нехочухин. – Кристинка на гитаре бренчит, а Толстый стихи слагает. Вот и пусть изобразят!

– Хорошо! – сказал Михаил Петрович. – Принимается. А у Вас, Нехочухин, какие таланты?

– А он на нервах играть умеет! Виртуоз! – не осталась в долгу Кристина.

– И стихи тоже сочиняет! – добавил Андрей.

– Ну, вот видите, уже три таланта нашлось! Вы, что умеете, Константин?

– А я у отца «бабки» возьму и что-нибудь, им куплю. Во! Диски есть про войну, пару дисков им куплю и хорош! – ответил Костян.

– Не за деньги, Константин! Не за деньги! Свое умение показать необходимо, чтобы все от души, а не в магазине купленные подачки нужны нашим ветеранам! – сказал Михаил Петрович.

– Ладно, подумаю хорошенько, потом Вам скажу! – пообещал Костян лишь для того, чтобы от него отстали, а вовсе не собираясь заморачивать себе этим голову. Уж у него-то, дела поважнее всегда найдутся!

Весь урок перебирались по списку ребята.

Андрей по-новому узнал своих одноклассников: оказывается у тихони Малашиной, какой-то голос необычайный и она поет во дворце «Строитель» в группе «Начало».

Рафкат Гильметдинов прекрасно рисует и занимается в студии. А Миша Курбатов и Лена Сенявина постоянные участники театрального объединения «Радуга».

Есть и нумизматы, и резчики по деревцу, и двое занимаются чеканкой, а один вырезает гравюры. Костян с компанией только молча сидели и на каждый открывавшийся перед классом талант, зло шушукались меж собой.

– Ну, на Андрее Толстове, конечно, стенгазета. Мне, в прошлой стенгазете, понравился рассказ о юном партизане! Сам полностью сочинил? Или кто-то помогал, редактировал? – спросил Михаил Петрович.

Андрей, покраснев от смущения, сказал, что сам.

– Вот, возможно из нашей школы знаменитый писатель выйдет! – пошутил историк.

– Ага. У него и кличка есть – Толстый! Почти Толстой! – выкрикнул кто-то.

Урок пролетел незаметно.

– Кристинка, ты давай, на следующий урок садись на свое место! – подошел на перемене Нехочухин. – Я раздумал пересаживаться.

– Вот новости! – ответила Кристина. – Ты будешь туда-сюда бегать, а я за тобой? Ты свои капризы, Витька, оставь при себе. Пересел? Вот и сиди там! А я с Андреем буду сидеть! Правда. Андрей?

Андрею и Витьку жалко стало, и с Кристинкой хотелось сидеть на уроках.

А может, после школы, и пригласить ее погулять! – замерло у него сердце.

– Да, Витька. Ушел, так ушел! Тебя никто не выгонял! Собачка место не караулит! – сказал Андрей.

– Какая еще собачка? Это мое место! – рассердился Витька.

– Такая! Ушел сам? Сам! Тебя никто не выгонял? Никто! Вот и сиди себе спокойненько там! А я здесь буду, понял? – поставила точку в споре Кристина.

Конец бесплатного ознакомительного фрагмента.