Заложник №1

      – Да, но…
      Директор ждал продолжения его мысли.
      – Мне нравится работать с Моссадом, – начал Вертер. – Лучше работать с ними, чем с ЦРУ. Они безжалостны и хорошо знают свое дело. – Вертер замолчал.
      – И что? – поинтересовался Директор, подталкивая Вертера к продолжению разговора.
      – Но… Хорошо, сэр, я скажу вам, что они чертовски самонадеянны. Я имею в виду, что они не супермены, никто не может считать себя суперменом.
      – Вы хотите сказать, что не уверены на сто процентов в том, что они вытащили из Акбара всю правду, так?
      – Если говорить коротко, то да, сэр.
      – А какие у вас для этого основания? Вам не нравится этот парень, Мельник?
      – Нет, сэр, не совсем так. Кое в чем я ему не доверяю, это правда, но не могу за это ручаться и не думаю, что это важно. Я уверен, что он не водит нас за нос, и он, безусловно, знает свое дело. Мне не нравится подоплека всего этого дела.
      – Рассказывайте.
      – Ну… – Вертер беспомощно развел руками. – Я знаю, что это просто мои предположения, что-то пытаюсь отыскать, хотя сам не знаю что. Посмотрите, сэр, мы услышали об операции «Даллас» несколько месяцев назад. К нам поступила информация о перемещении крупных денежных сумм, и это выглядело так, словно затевается что-то серьезное.
      – Разве убийство президента недостаточно серьезное дело?
      – Нет, сэр, недостаточно. Убить президента не составляет большого труда. – Произнеся эту фразу, Вертер понял, что находится на верном пути. – Убить президента очень легко, для этого не нужно таких больших денег и такой серьезной подготовки. Если они не дураки и не станут снова засылать в нашу страну целый взвод убийц, то сделать это будет очень просто. Президент постоянно появляется па публике, произносит речи – это его работа. И если они наймут убийцу-одиночку, то трагедию, как при убийстве Кеннеди, невозможно будет предотвратить, этого убийцу просто не смогут обнаружить. Вот эта… как же ее звали, что-то вроде Фроммер, она выстрелила в Форда, и никто не остановил ее. А несколько лет назад Джон Хинкли стрелял в Рейгана, и его тоже невозможно было остановить.
      – Но ведь это были просто сумасшедшие…
      – И таких сумасшедших у нас полно. Найти их нетрудно, надо просто снабдить их оружием с разрывными или ртутными пулями. Вот таким образом и можно убить президента. А это дело слишком крупное, слишком хорошо организовано.
      – Считаете, что версия Акбара это просто отвлекающий маневр?
      Вертер кивнул.
      – Может быть, «считаю» слишком сильно сказано, я просто предполагаю, что так оно может быть. Может быть, нам не стоит отстраняться от этого дела и попытаться раскопать еще что-нибудь?
      Директор бросил взгляд на календарь, стоящий у него на столе.
      – Президент Буш прилетит в Лос-Анджелес на следующей неделе, и тогда мы в любом случае узнаем правы вы, или нет.
      – Но тогда может быть уже слишком поздно.
      – Значит, вы просите у меня разрешения продолжать заниматься этим делом? И если вы ничего больше не раскопаете и все произойдет так, как говорил Акбар, то на этом можно будет поставить точку?
      – Согласен.
      – Что вы намерены предпринять? Вертер пожал плечами.
      – Не знаю, сэр.
      Директор вскинул брови и поджал губы. Ему не нравилось слышать подобный ответ от любого из своих людей, а уж тем более от агента, который был ответственным за такое важное дело. Директор выглядел так, как будто собирался нажать кнопку на столе, чтобы под креслом Вертера раскрылся люк.
      – Я имею в виду, – быстро добавил Вертер, – что не знаю, что бы мы могли предпринять нового. Наша работа идет полным ходом, и кое-что мы уже имеем.
      – Например?
      – У нас, конечно, есть, со слов Акбара, описание главного организатора, человека, известного нам под именем Даллас.
      – Но, если Акбар лгал относительно плана, он мог соврать и относительно внешности этого человека.
      – Конечно, сэр, но у нас есть еще Сан-Медро и Рашид Амон. Они оба знают в лицо кого-то, связанного с операцией «Даллас».
      – Они знают одного человека? Это главарь? Вертер развел руками.
      – Мы еще не знаем этого, сэр, но похоже, что они описывают одного и того же человека.
      – Как можно нажать на них?
      – Мы решили немножко подождать, сэр. Директор нахмурился.
      – Почему?
      Вертер почувствовал, что покрывается потом.
      – Мы смогли задержать и допросить всех, с кем Сан-Медро встречался в течение двух дней до своего ареста, но никто из них не имеет отношения к Далласу. Но у нас есть еще видеозапись наблюдения за домом Сан-Медро. Мы надеемся, что, возможно, кто-то от Далласа приходил к нему, но сумел ускользнуть от наблюдения. Если это так, он все равно должен быть заснят на пленке проходящим мимо дома.
      – А как вы его узнаете?
      – Мы сейчас обходим все окрестности и пытаемся установить каждого, запечатленного на пленке, чтобы выявить всех неизвестных в округе. Если такие люди проходили в это время мимо дома Сан-Медро, они, возможно, имеют отношение к Далласу.
      – А может быть, и нет.
      – Да, сэр, верно, может быть, и нет. Но таких людей может набраться что-то около десятка, и тогда я, естественно по отдельности, смогу допросить Сан-Медро и Рашида Амона, сказать им, что мы уже знаем, кто такой Даллас, располагаем его фотографией, и предложить им опознать его. Если я покажу им одни и те же фотографии и они укажут на одного и того же человека, то это уже будет кое-что.
      Хмуриться Директор перестал, но и не улыбался.
      – Но в этом деле слишком много «если».
      – Конечно, сэр.
      – Но это займет целую вечность, на пленке может быть сотня лиц.
      – Двести сорок семь, – сказал Вертер и быстро продолжил, прежде чем Директор успел возразить ему. – Но мы можем значительно сузить этот круг. Оба они дали описание этого Далласа, правда, не слишком подробное, поэтому надо быть очень осторожным, чтобы не пропустить нужного человека. Но и тот и другой описывают его как крупного, сильного мужчину, поэтому можно будет отбросить юнцов, стариков и, конечно же, женщин.
      – Но ведь на пленке может быть не Даллас, а его сообщник.
      – Да, сэр, но если мы собираемся устанавливать Далласа именно с помощью этой пленки, то нам остается только надеяться, что в поле зрения камеры попал именно он. Если это был другой человек, тогда наши труды пошли насмарку.
      Директор помолчал.
      – И как далеко вы продвинулись в этом? – спросил он наконец.
      Вертер боялся этого вопроса.
      – Мы начали с людей, которые несколько раз попали на пленку, исходя из того, что у них были дела в этом квартале. Их можно разделить на две категории: либо они живут рядом, либо работают. Если нам удастся всех их установить, тогда останется третья группа, в которой и должен будет находиться Даллас.
      – И что дальше?
      – Надо будет устанавливать тех, кто попал в кадр всего один раз.
      – Но это совсем не значит, что среди них будет находиться Даллас.
      – Да, сэр, но ведь кто-то из них и может быть им. Мы ведь понимаем, что любой в этом мире может…
      Директор махнул рукой. Это могло означать, что он не в большом восторге от этой идеи.
      – Что у вас еще есть? – спросил он.
      – Мы как раз начали заниматься теми, кто попал в кадр всего один раз.
      – Не будем возвращаться к этому, – сердито оборвал Директор. – Что еще?
      – Хорошо, сэр, но я просто не вижу других направлений поиска. Мы, конечно, запросим еще описание всех людей, снимавших квартиры в Лос-Анджелесе, и, может быть, здесь нащупаем что-нибудь. – Вертер замолчал.
      Директор терпеливо ждал продолжения разговора.
      – Есть еще и другая вещь, сэр, – осторожно начал Вертер и остановился. Он не знал всех тонкостей межведомственных отношений, по был осведомлен, что эта трясина поглотила и не таких людей, как он.
      Директор ждал, он не собирался подталкивать Вертера к разговору, он уже достаточно взрослый для того, чтобы высказать все то, о чем думает.
      – Проблема заключается в разделении функций, – быстро выпалил Вертер. – ЦРУ работает во всем мире, служба безопасности занимается охраной президента, а мы пытаемся охватить все остальное, и возникает множество всяких препятствий. Все очень разбросано, у каждого свой кусок, и никто не владеет ситуацией в целом.
      Директор Нахмурился.
      – Но вы же знаете правила игры, – сказал он. – Это никому не нравится, но существуют определенные причины такого положения.
      Вертер знал это и даже одобрял. Причины такого разделения стали очевидны всем несколько лет назад в ходе свидетельских показаний Оливера Норта перед объединенной комиссией конгресса, когда он разоблачил план Билла Кейси превратить ЦРУ в секретную армию, секретную даже от конгресса. В стране боялись любых секретных правительственных организаций, поэтому, когда с большой неохотой созданное во время второй мировой войны Управление стратегических служб доказало не только свою полезность, но и необходимость как в ходе второй мировой, так и в ходе последующей «холодной войны», конгресс всячески воспрепятствовал тому, чтобы Управление стратегических служб было объединено с ФБР и со службой безопасности. Тогда было создано ЦРУ, которому предписывалось действовать исключительно за пределами Соединенных Штатов. ФБР должно было заниматься внутренним шпионажем и федеральными преступлениями, служба безопасности должна была сосредоточить свои усилия на безопасности президента и валютных преступлениях, а ЦРУ надлежало заниматься внешним шпионажем. Функции их не пересекались, и таким образом можно было быть уверенным, что ни одна из этих организаций не разрастется слишком сильно и не станет чересчур секретной.
      Это была хорошая идея, но она вызвала большую конкуренцию, переросшую в натуральную драку. ЦРУ и ФБР постоянно боролись за полное главенство в области разведки и контрразведки, и сотрудники этих организаций вели себя соответственно сложившейся обстановке.
      – Что вы предлагаете? – спросил Директор. Вертер глубоко вздохнул и вымолвил:
      – Я хочу посмотреть их досье.
      – Чьи? Чьи досье?
      – Службы безопасности и ЦРУ. Я хочу найти в этих досье все, что им известно о наемных убийцах, слухах о покушении, все о Ливии и этом Джафаре, о котором нам рассказал Мельник.
      – Все, что им известно?
      – Кто-то должен свести все воедино, сэр, иначе можно упустить что-нибудь очень важное. Мы слишком разобщены, чтобы эффективно противостоять хорошо подготовленному покушению, в этом все и дело.
      Директор молчал, а Вертер ждал, пока он все обдумает. Будет очень нелегко разрушить высокие барьеры, которыми оградило себя каждое ведомство. Эти барьеры секретности были возведены, якобы, в интересах национальной безопасности, но все прекрасно знали, что каждое из ведомств защищалось не столько от КГБ, сколько от своих родственных организаций, боясь не внешнего шпионажа, а домашней конкуренции.
      Однако Вертер был прав, и Директор понимал это. Бывают моменты, когда просто необходимо разрушить эти барьеры и посмотреть, что спрятано внутри.
      – Я позабочусь об этом, – сказал Директор. – А как насчет израильтянина?
      – Мельника? Не думаю, чтобы он смог нам чем-нибудь еще помочь. Вполне можно отправить его домой.
      Директор на секунду задумался.
      – Он очень помог нам с Акбаром в Лондоне, и если нам вдруг понадобится еще что-нибудь подобное, то вы сами сказали, что предпочитаете работать лучше с Моссадом, чем с ЦРУ. Меньше всяких бумаг, да и вообще все проще. – Директор улыбнулся. Тут он был согласен с Вертером. Хорошо, он убедит генерального прокурора, чтобы ЦРУ поделилось своими секретами, однако, на всякий случай, пусть израильтянин пока побудет здесь. – Пусть останется еще на неделю, лучше иметь его под рукой.
      – Хорошо, сэр.
      Лори почувствовала, что кто-то смотрит на нее, она отвернулась от окна и увидела в дверях кабинета своего секретаря.
      – В чем дело, Артур?
      На лице секретаря была странная усмешка.
      – Ничего особенного, миссис Вертер, просто пришел мистер Каннистер, которому вы назначили на половину одиннадцатого.
      – Да, конечно, попроси его войти. – Она подошла к столу и заметила, что Артур так и продолжает стоять в дверях, усмехаясь. – Что еще, Артур?
      – Ничего, миссис Вертер, просто… да нет, мне, наверное, просто показалось.
      – О чем ты говоришь?
      – Вы не услышали мой стук, поэтому я открыл дверь, а вы смотрели в окно и…
      – Я как раз думала о деле мистера Каннистера, – строго возразила Лори. – Что в этом странного?
      – Ничего, но вы шептали: «…я привыкла видеть его лицо».
      У Питера Эммонда болела спина, давала себя знать старая футбольная травма. Еще в школе, играя защитником в молодежной сборной, он неудачно упал на мяч, а сверху на него навалились еще несколько игроков. Чье-то колено надавило ему на нижний шейный позвонок, что-то от чего-то отделилось, и вот теперь в тридцать два года у Эммонда болела спина, когда он слишком много времени проводил на ногах.
      Вот почему ему не особенно нравилось его теперешнее задание. Была, конечно, и другая причина, он уже сравнительно долго работал в бюро ФБР в Филадельфии и вправе был рассчитывать, что уж его-то не заставят ходить по улицам. Но, видно, дело было серьезное, и всех свободных агентов бросили на это задание.
      «Боже, избавь меня от этого», – тоскливо думал он, шагая вниз по Броад-стрит. Когда-то давно это было прекрасное местечко, тут и теперь неплохо, только вот грязновато. Впрочем, это было обычным явлением для современных американских городов… Современных… Он усмехнулся, поймав себя на мысли, что стареет.
      Питер зашел в кинотеатр на углу и показал кассирше удостоверение. Вечер еще только начинался, и народа у кассы не было. Он предложил кассирше посмотреть пачку фотографий и вспомнить, не видела ли она кого-нибудь из этих людей.
      Кассирша охотно согласилась и даже несколько оживилась.
      – А в чем дело? – спросила она.
      – Да так, ничего особенного, – ответил Эммонд. Через двадцать минут кассирша выбрала из пачки фотографии шестерых мужчин, лица которых были ей знакомы, и Эммонд тщательно занес их в свой список. Одну из фотографий кассирша опознала довольно смутно, и этот человек запомнился ей только потому, что днем взрослые люди очень редко ходят в кино, обычно в это время кинотеатры посещают школьники, прогуливающие уроки. А этот на прошлой неделе приходил в кино именно днем, поэтому она и запомнила его лицо.
      Имен людей, изображенных на фотографиях, кассирша не знала, но Эммонд успокоил ее, что это не столь важно, и, удовлетворенный, вышел из кинотеатра. Его не волновали их имена, она выбрала фотографии местных жителей, и теперь ФБР может вычеркнуть их из списка подозреваемых.
      – Что вы об этом думаете? – спросил директор ЦРУ. Существовал строгий приказ, чтобы о любой угрозе жизни президента немедленно докладывали ему лично.
      – Вполне понятно, что нельзя это полностью проигнорировать.
      – Но?
      – Но думаю, что здесь полно вымысла, – сказал Уильям Альбертсон. Он служил в ЦРУ уже почти пятнадцать лет и занимался Ливией, так что предмет разговора был ему хорошо известен. – За последние десять лет не проходило и полугода, чтобы до нас не доходили слухи о том, что Каддафи собирается убить президента США или кого-нибудь еще. Помните, когда в 1981 году «Ныосуик» написал, что мы собираемся убить Каддафи? Тогда все были уверены, что он готовит покушение на Рейгана. Вы тогда еще не были директором, но…
      – Я помню.
      – А когда наши два самолета посбивали его истребители над заливом Сидра? Наш агент в Эфиопии с полной уверенностью сообщал, что Каддафи отдал приказ убить президента. А Управление национальной безопасности даже перехватило эти приказы, переданные по микроволновой связи, с помощью спутников. Помните? Но ничего не произошло. Билл Кейси впадал в панику после каждого подобного сообщения, его ребята начинали бегать по зданию с пистолетами в руках…
      – Ну, вы слегка преувеличиваете.
      – Только слегка. Вы знаете, сколько времени мы тогда потратили впустую?
      – А как насчет того момента, когда они послали в США целый взвод убийц?
      – И мы их отлавливали прямо в аэропорту, так ведь? Вся операция была подготовлена до смешного бестолково. Послушайте, этот человек, который все время твердит об убийстве президента США, он просто получает удовлетворение от своей болтовни. Каддафи просто маньяк, психопат и мерзкий клоун. Его угрозы не вылились ни во что серьезное, да и не выльются никогда.
      Директор ЦРУ долго молчал, обдумывая сказанное.
      – Значит, нам не стоит тратить время и силы, проверяя каждую угрозу со стороны Каддафи?
      – Именно так, сэр, лично я так считаю. Альбертсон был хорошим агентом, но он не был директором ЦРУ. Возможно, что он и прав, но возможно, что и не совсем. И если что-то все-таки произойдет… Директор вздохнул.
      Альбертсон понял, что означает этот вздох. – Но с другой стороны… Директор кивнул.
      – С другой стороны, мы не должны оставлять это без внимания.
      – Хорошо, мы заведем дело и будем следить за Акбаром. И, если он снова покинет Ливию, мы схватим его и сами с ним побеседуем.
      – Отлично. – Директор удовлетворенно кивнул и сложил руки на столе. – Отлично.
      Когда отворилась дверь камеры, Сан-Медро стоял и смотрел в окно.
      – Эй, парень, что это такое? – спросил он, не оборачиваясь, и показал в окно.
      Охранник подошел к нему и заглянул через плечо. – Где?
      – Да вон там, ты что, ослеп? Вон та статуя на крыше здания.
      – Не валяй дурака, это же Уильям Пенн.
      – Да? А кто он такой?
      – Ладно, хватит. Давай сюда руки.
      – Зачем? – спросил Сан-Медро, но протянул руки, и охранник защелкнул на них наручники. – Эй, парень, в чем дело?
      – Пошли со мной.
      – А куда мы идем? – спросил Сан-Медро, когда они выходили из камеры.
      – Во двор для прогулок.
      – Да? А зачем?
      – О тебе все заботятся, боятся, что у тебя совсем нет физической нагрузки.
      – Эй, парень, мне не нужна никакая физическая нагрузка, я этим никогда не занимался.
      – Занимался, ты же бил своих женщин, так ведь? Сан-Медро рассмеялся.
      – А что? У тебя есть тут несколько девчонок, которых надо слегка помутузить?
      – Нет, мы просто идем на прогулку. Можешь походить, размяться.
      – Пошел ты к черту, хочу назад, в камеру.
      – Я сказал – на прогулку. – Охранник открыл дверь в конце коридора и сделал рукой приглашающий жест. – Пошел.
      – Освещение хорошее? – спросил Вертер.
      – Отличное.
      – Вы его хорошо видите?
      – Вполне.
      – Тогда снимки должны получиться хорошими.
      – Они и получатся.
      Они стояли у открытого окна на первом этаже. Фотограф стоял на коленях, установив фотоаппарат на подоконнике, и снимал Сан-Медро, гуляющего по двору.
      – Наручники не захватывайте, – предупредил Вертер.
      – Их потом можно будет вырезать. Неужели вы так же третируете свою жену, когда идете с ней за покупками?
      – Извините, я просто хочу, чтобы все получилось отлично.
      – Все так и будет, успокойтесь.
      «Конечно, – подумал Вертер, – надо успокоиться». И впервые за весь день он рассмеялся.

53

      С Акбаром покончили довольно быстро, палачи не сообщили ничего нового, да Джафар и не ожидал этого. Его собственный метод психологического давления был более эффективен, чем физические пытки. Однако, чтобы быть полностью уверенным, надо было поставить этого человека на грань смерти, осторожно, не спеша, а потом понаблюдать, как он будет переходить эту грань, испытывая При этом как можно больше боли.
      Так что же, все-таки, произошло? Во-первых, Акбар въехал в США незамеченным, и Харди во время их встречи убедился, что наблюдения за Акбаром нет. За Харди слежки тоже не было. Акбара схватили только в Лондоне, возможно, что за отделением организации в Лондоне ведется наблюдение, поэтому и удалось схватить его. Но, как говорил Акбар, вопросы, которые ему задавали, касались исключительно операции «Даллас». Это значит, что каким-то образом произошла утечка информации.
      Во-вторых, что за игру затеял Харди? Действительно ли он собирается убить президента, вместо того чтобы похитить его?
      Как только Джафар полностью осознал, насколько серьезно то, что рассказал Акбар, и какую глупую ошибку он совершил, полностью доверившись этому американцу, полученное им от психологической пытки удовольствие быстро сменилось болезненным ощущением в области живота. Он представил себе, что будет, если полковник Каддафи узнает о случившемся, и боль в животе перешла в холодный ужас, буквально стиснувший кишки. Джафар представил, что его ожидает, и ощущение реальности невыносимой физической боли полностью лишило его сил.
      У Джафара совсем не было времени, он не мог позволить себе роскошь отправить в США еще одного посланца. Ему придется ехать самому, и делать это надо как можно быстрее, но самое главное, чтобы никто не пронюхал об этой поездке. Джафар не знал, где его может подстерегать опасность, но был уверен, что сумеет избежать ее. Он снял трубку телефона и позвонил в Каир.
      Египет и Ливия являются смертельными врагами, с откровенным недоверием и ненавистью глядящими друг на друга через общую границу. К сожалению, Египет вынужден подыгрывать Ливии, так как он, как и Ливия, Сирия и Иран, борется за лидерство во всем мусульманском мире. Ставки в этой борьбе слишком велики, и если одна из этих стран подомнет под себя другие, то арабская империя сможет встать на один уровень с Россией и США. Объединенные фанатичной верой и общей религией, уверенные, что газават принесет на землю рай, владеющие тремя четвертями мирового запаса нефти, арабы могли бы занять главенствующее место в мире. Но это только в том случае, если бы одна из стран подчинила себе другие.
      Прочное положение Египта на Ближнем Востоке обуславливается безопасностью и миром, в котором живет эта страна, а также связями с Америкой, но эти факторы также являются и большой слабостью Египта. С того момента, как Анвар Садат заключил мир с Израилем, Египет спокойно жил в рамках границ своего государства, развивая экономическую и военную мощь с помощью Америки, но в глазах арабского мира Египет выглядит почти безбожником. Разве могут арабы жить в мире с Израилем, не предав при этом своих палестинских братьев? Египет постоянно обвиняют в этом, и это может стать основной причиной утери Египтом лидерства в арабском мире. Будучи столь уязвимым в этом плане, Египет очень осторожно демонстрирует свою солидарность с арабскими террористами. Он никогда так широко не финансирует их, как это делает Ливия, но и никогда не отказывается помочь, если его просят.
      Камаль Салим сидел за угловым столиком в ночном клубе «Эль-Шара», наблюдал за танцовщицей, исполнявшей танец живота, и за уставившимися на нее мужчинами. Поначалу он просил метрдотеля оставлять ему столик поближе к эстраде, но теперь предпочитал сидеть подальше и наблюдать за выражением похоти на лицах мужчин. Он жил этими вечерами по средам и даже мечтал, чтобы в будущем все дни превратились в среды.
      Он просмотрел оба выступления, потом пошел к себе домой и приготовил небольшой ужин на двоих.
      Камаль Салим был незаметным клерком в паспортном отделе египетского правительства, и, вроде бы, через его руки не проходило ничего важного, но на самом деле все важное и проходит именно через руки незаметных клерков, поэтому Моссад резонно решил, что чем больше он завербует незаметных людей, тем больше важных вещей он будет знать. Именно по этой причине прекрасная молодая исполнительница танца живота из ночного клуба проводила ночи по средам с Камалем.
      Информация, которую танцовщица получила этой ночью, не показалась ей слишком важной, хотя, как того и требовали ее обязанности, она передала ее дальше. Правда, для этой цели она не воспользовалась радиопередатчиком, предназначенным для срочных сообщений, а отправила письмо с дипломатической почтой, дважды в неделю уходившей из Каира в Иерусалим. Чиновник, получивший это сообщение в Израиле, тоже не увидел в нем ничего срочного, и передал его дальше по обычным каналам. Таким образом, только в полдень в пятницу Моссаду стало известно, что Аян Аллах Джафар запросил в Каире египетский паспорт на вымышленное имя.
      Джафар стоял и смотрел на себя в зеркало, думая о том, как трудно будет покинуть этот мир, если обстоятельства принудят его к этому. Он взглянул на свою ладонь, на которой слегка поблескивала крохотная серебряная ампула. Она была настолько легкой, что он совсем не ощущал ее веса, но ее содержимое могло мгновенно оборвать его жизнь. Интересно, хватит ли у него смелости сделать это? Джафар постарался убедить себя, что ему не придется прибегать к этому последнему средству, но пусть оно все-таки будет наготове. Левой рукой он раскрыл рот, двумя пальцами правой руки взял ампулу и вставил ее в специально подготовленное дупло в левом заднем коренном зубе. Теперь, если возникнет безвыходная ситуация, он легко сможет уйти из жизни, просто стиснув покрепче зубы. Джафар пощупал языком ампулу, таившую в себе смерть, и слегка задрожал от страха, что почти доставило ему удовольствие.
      Мысли Вертера витали далеко. Последнее время Лори не похожа на себя, такое впечатление, что они не понимают друг друга. Интересно…
      Наступившая тишина заставила его вернуться к действительности, и он поднял глаза на двух мужчин, которые обменялись между собой взглядами.
      – Извините, – пробормотал он. – Что вы сказали?
      – Если мы вам надоели, то можно покончить с этим, – сказал маленький грузный мужчина.
      – Прошу прощения, просто задумался. Продолжайте, пожалуйста.
      Они явно обиделись, но Вертер подумал, что это пойдет им на пользу. Эти чертовы цереушники возомнили себя богами и думают, что весь мир вращается вокруг Ленгли. Вертер заставил себя сосредоточиться на разговоре.
      – Вы знаете Управление национальной безопасности? – задал риторический вопрос коротышка. – Они опутали спутниками весь мир. Потрясающе. Говорят, что могут видеть, как кремлевские охранники ходят перекурить в туалет, и даже видят, какие сигареты они курят – русские или американские. – Он замер, восхищенный своими словами о чудесах американской техники.
      – И что? – подтолкнул его к дальнейшему разговору Вертер.
      – А то, что вчера они засекли одинокого араба, идущего пешком через Сахару из Триполи в Каир.
      Вертер и коротышка уставились друг на друга.
      – Вы мне не верите, – сказал цереушник.
      – Я вам не верю, – согласился с ним Вертер.
      – Не верите, что мы можем сделать это? Засечь араба, идущего через пустыню?
      – Я не верю, что араб в одиночку сможет пройти от Триполи до Каира.
      Коротышка пожал плечами.
      – Но ведь я выражаюсь фигурально. Вертер начал терять терпение.
      – Я действительно не верю, что ваши спутники могут засекать даже фигуральных арабов. О чем мы, собственно, говорим?
      – Но это вполне реальный араб, – сказал второй цереушник. – А его прогулка по пустыне это, конечно, просто образное выражение. На самом деле спутники перехватили шифрованное послание из Триполи в Каир. Мы контролируем египетские линии связи и знаем все, что они говорят, как только они открывают рот. Вы знаете об этом?
      – Никогда даже не задумывался, – ответил Вертер.
      – Но так было не всегда, – опять вступил в разговор коротышка. – Где вы были в 1973 году? Помните йом-кипурскую войну?
      Вертер кивнул.
      – Помню, но мы не имели к ней никакого отношения.
      – Понятно, тогда вы можете и не знать. Эти чертовы египтяне заверили нас, что проводят мобилизацию только потому, что получили информацию о том, что Израиль планирует развязать войну. Сейчас-то мы знаем, что это было не так, правда, мы и тогда подозревали, что египтяне лгут, но мы считали, что своей мобилизацией они просто хотят спровоцировать евреев на какие-нибудь действия, чтобы потом можно было представить их в глазах мировой общественности агрессорами. Поэтому мы сказали их премьер-министру Голде Меир, что надо сохранять спокойствие и ждать. А Египет, оказывается, все это время готовился к вторжению вместе с Сирией. Эти ублюдки застали нас врасплох.
      – Они застали вас врасплох? – переспросил Вертер.
      – И евреев тоже, и главным образом, наверное, из-за того, что мы их успокоили. Поэтому мы решили не допустить, чтобы подобное могло повториться. Теперь мы контролируем их средства связи, постоянно следим со спутников, напичкали подслушивающими устройствами весь Египет. Они и пукнуть не могут без того, чтобы это не стало известно нам. Вы понимаете, о чем я говорю.
      Вертер кивнул. Боже, как много им потребовалось времени, чтобы добраться» до сути.
      – И что дальше? – спросил Вертер.
      – Мы позвонили, чтобы поставить вас в известность, так как у нас есть приказ сотрудничать с вами в этом деле. Думаю, что вы знаете этого парня. Его зовут, – коротышка бросил взгляд на лежащие перед ним на столе записи, – Аян Аллах Джафар.
      ЦРУ решило похитить Джафара по пути из Триполи в Нью-Йорк. Так как он собирался ехать под вымышленным именем и с египетским паспортом, то ни у кого не должно было возникнуть подозрений, что это дело рук США, поэтому стоило рискнуть. ЦРУ предупредило своих агентов в Риме, Франкфурте, Амстердаме и Лондоне.
      Спустя два дня Джафар вылетел из Каира беспосадочным рейсом компании «Бритиш Эрвейз» в Лондон, а вечером этого же дня он должен был вылететь в Нью-Йорк.
      ЦРУ поставило в известность ФБР о том, что не сможет перехватить Джафара, так как тому не придется покидать аэропорт Хитроу. Вертер решил не рисковать и не следить за Джафаром с целью выявления его контактов в Соединенных Штатах. Он боялся, что они могут потерять его, как когда-то потеряли Асри. Он отдал распоряжение арестовать Джафара прямо в аэропорту Кеннеди, но не стал сообщать об этом Мельнику. В последнее время он, по непонятным причинам, испытывал к Мельнику какую-то неприязнь. Вертер думал, что эта неприязнь объясняется скрытностью и заносчивостью, типичной для израильтян. Он все еще не мог забыть выражение лица Мельника, когда они упустили Асри. Он расскажет Мельнику обо всем уже после того, как Джафар будет схвачен.