Шпион поневоле

      - Очень хорошо. Рад это слышать.
      Я порылся в полетных картах с "чессны". Они были немного потерты, так как это мои личные карты и на обратной стороне я делал разные заметки, составлял списки покупок и проводил всяческие вычисления. Наконец я нашел нужную карту и проявил максимальную осторожность, постаравшись никоим образом не отметить её, чтобы не украли. Все сгрудились возле большого стола и Брентридж включил дополнительное освещение. Вместо традиционного биллиардного кия я воспользовался эсэсовским кинжалом Детмана.
      - Здесь, среди этой группы островов есть буквально кусок скалы, который на картах не имеет названия. - Кончиком кинжала я очертил довольно обширный район. - Однако этот конкретный остров единственный обитающий там отшельник называет Платоном. - Оба офицера немедленно начали что-то записывать.
      - Это примерно пять часов ходу, - сказал морской офицер.
      - Или двадцать минут на "хантере" - весело заметил командир базы.
      - Мы будем делать так, как я скажу, или не сделаем вообще, - резко сказал я. Я хотел сам доставить Детмана, потому что до сих пор все делал я и поэтому в какой-то степени чувствовал себя за него ответственным. - Вы ведь помните, что у него был с собою чемоданчик, набитый важными документами? Ну так вот, только я знаю, где он спрятан, так что если вы доберетесь до Детмана, это вам ещё ничего не даст. На этом острове есть узкая долина с высокими скалами с обеих сторон. Вы никогда не найдете её, если не пролетите точно над ней и не посмотрите вниз в нужный момент. Там просто не хватит места, чтобы посадить "Хантер", поэтому мы полетим на "чессне" - "Интернейшнл Чартер" специально приспособила самолет для выполнения заданий такого рода. В любом случае посылайте корабль, так как я не смогу привезти обратно Детмана и всех остальных, но сначала я должен взглянуть, в каком состоянии он находится. Детман - мой.
      Им пришлось согласиться. Морской офицер выскочил из комнаты, чтобы отдать приказ о подготовке к выходу в море. Руперт решил, что поплывет с ним. Думаю, что ему хотелось попроситься со мной, но он понимал, что получит отказ.
      Мы с Брентриджем позавтракали в столовой военно-морской базы. Кроме нас там находилось ещё несколько офицеров, которым не спалось или может быть они только что сменились с дежурства. Весь персонал столовой был ещё полусонным и в большом проигрывателе крутилась пластинка группы "Битлз". Я выбрал кашу, пять больших ломтей ветчины, фруктовый сок, тосты и кофе. Затем подошел к проигрывателю и поставил пластинку Боба Дилана, чтобы немного расслабиться и предаться воспоминаниям. Когда я вернулся, Брентридж сражался с большой миской овсянки.
      - Приговоренный к казни съедает здоровый завтрак, - сострил он, глядя на все, что я принес.
      - Ха-ха, - усмехнулся я. Он покосился на меня. На лице у него хватало отметин и вообще складывалось впечатление, что в свое время ему приходилось довольно много заниматься боксом. Не то, чтобы у него был перебит нос или уши вроде цветной капусты, но тем не менее лицо казалось плоским и избитым.
      - Расслабься, Филипп, я на твоей стороне.
      Я отрезал себе большой кусок ветчины.
      - В нашей игре нет никаких сторон. Каждый сам за себя. Пока мы жевали и думали о тех вещах, о которых приходиться думать людям, занятым опасной работой, стояла тишина. Дело не в том, что я считал предстоящее дело очень опасным. Просто я размышлял над тем, что сейчас делает генерал Ноландер и другие веселые ребята из "Интернейшнл Чартер". Держу пари, они сейчас обливаются потом и надеются, что я где-то разбился насмерть.
      - Девушка, - начал Брентридж, и я перестал есть, а моя вилка остановилась на полпути. - Не относись к ней слишком плохо. Тебе немного их удастся встретить в жизни, похожих на нее. Сейчас ты хочешь все свалить на нее. А она о тебе заботилась.
      - О, конечно, она здорово заботилась обо мне.
      - Нет, она действительно это делала. Ради Бога, Филипп, она же должна была делать свое дело. Ты же не знаешь, какие у Руперта Квина рычаги давления на нее. Подумай об этом хотя бы немного.
      Я несколько секунд продолжал жевать в поисках ответа.
      - А, собственно, при чем тут ты?
      Он улыбнулся и воздел глаза к небу. У него была очаровательная отеческая улыбка, ну прямо как у американского президента.
      - Ни при чем, если не считать, что я вспомнил девушку, похожую на Веронику.
      Я допил кофе и протянул ему сигарету. Сейчас я не столько думал, сколько чувствовал. Я вспомнил некоторые моменты, которых поначалу не замечал и которые пронеслись передо мною под стук ножей на кухне и свист пара из кофеварки.
      Я вспомнил виллу на Датосе и нас, танцующих на пляже, причем наши головы уже были немного одурманены наркотиком, а тот же самый Боб Дилан пел ту же самую песню, которая неслась из динамика, который я поставил на песок. Не стоит забывать хорошее из-за того, что наступили плохие времена.
      Подошедший капрал сообщил, что нам пора.
      Над холмами вставал рассвет и от зданий тянуло холодом. Руперт не стал дожидаться, чтобы посмотреть, как мы взлетим, он уже вышел в море. Но Вероника стояла здесь, держась за подрагивающее крыло самолета. Я выудил из-за сидений старую кожаную куртку, так как в одной рубашке было довольно прохладно. Брентридж забрался в кабину и она шагнула ко мне.
      - Пожалуйста, можно я полечу с тобой?
      - Зачем?
      - Я хочу быть рядом с тобой. Ты ведь не знаешь, что может случиться.
      - Нет. И не хочу ни знать, ни думать.
      - Не заставляй меня унижаться, Филипп.
      Я взглянул на неё с расстояния в шесть дюймов и понял, что она говорит совершенно серьезно. Что за черт? Ведь мы могли бы ещё неплохо провести время, даже если любовь и ушла.
      - Хорошо, залезай.
      Вероника с трудом взобралась на крыло, демонстрируя мне все свои прелести из под чрезвычайно неудобной мини-юбки. Я захлопнул дверцу и втиснулся в те выемки, которое выдавил на сидении мой зад. Потом надел наушники и ларингофоны и подключил их. Включил питание, и на панели замигали огоньки. Моторы, масло, дроссели в нужном положении, горючего, заслонки. Я не спеша прошелся по списку. Наконец нажал кнопки и двигатели ожили. Мы спокойно сидели, пока я давал им возможность прогреться и продолжал оставшиеся проверки перед взлетом.
      - Ты знаешь, мне ведь до сих пор ни разу не приходилось летать с тобой, - сказала Вероника. Она сидела рядом со мной на втором переднем сидении. Но я ещё не был готов простить ей все - я помнил об угрозе пятилетней тюремной отсидки.
      - Тебе повезло, - сказал я и начал переговоры с контрольной башней. Пока я выруливал на взлетную полосу, начало подниматься солнце. Весь мир выглядел новым и юным, всюду светлые краски, и я хорошо себя чувствовал, так как в кабине стало тепло.
      Диспетчер разрешил взлет и я взглянул на огромную взлетную полосу, исчерченную черными следами от колес и исчезающую вдали.
      - Пристегнитесь, - велел я. Затем подал сектора газа и двигатели начали набирать обороты. Ужасный миг, когда ты знаешь, что должен уйти, прошел, и я поднял самолет в воздух.
      Набрав примерно две тысячи футов, я снова пересек взлетную полосу, покачал крыльями и направился в сторону воспетого Гомером моря. Мои спутники расслабились и стали разглядывать покрытую легкой рябью поверхность моря, судно с ослепительно белым корпусом и острова, исчезающие позади. Я чувствовал себя бодрым и совершенно спокойным. Практически все время я сам вел самолет, не пользуясь автопилотом. Думать ни о чем не хотелось. Мои руки удобно лежали на пластмассовой ручке, а ноги стояли на педалях. Я был полностью поглощен самим процессом полета, я просто стал частью "чессны" - большой и умной механической птицы. Это было не так уж плохо - ведь машины не могут вас предать.
      13. Знаки смерти
      Мы двигались с постоянной скоростью примерно в двести миль в час. Брентридж достал термос с кофе и я объяснил ему, где найти чашки. Теперь, согнувшись в своем кресле, я прихлебывал кофе, а Вероника с ужасом смотрела на оставленную без присмотра и судорожно дергающуюся ручку управления.
      - Совершенно не обязательно держать её руками, - заверил я и закурил.
      Двадцать минут спустя внизу появилось судно, явно шедшее на всех парах, если судить по расходившемуся в стороны буруну. Я показал на него, отключил автопилот и крикнул:.
      - Держитесь крепче!
      А сам отдал ручку вперед, и "чессна" стала падать вниз, как бомба, море заполнило весь горизонт и судно понеслось навстречу нам со скоростью 300 миль в час. Это была настоящая атака из пике в духе Второй мировой. Затем я слегка принял ручку на себя и мы ракетой пронеслись над кораблем, перегрузка вдавила меня в кресло. Передо мной на какие-то миллисекунды промелькнуло несколько бледных лиц, потом я снова набрал высоту.
      Надеюсь, я на всю оставшуюся жизнь напугал Руперта Генри - это был последний удар в его кошмарной схватке с морской болезнью. Правда, возможно, что в этот момент он находился в закрытой каюте, потягивая не облагаемый таможенными сборами джин.
      Суля по Веронике, её слегка мутило.
      - Держу пари, ты каждый день испытываешь то же в "мазерати", поспешил заверить я.
      Когда до острова оставалось с полчаса полета, я попросил Брентриджа достать мне кое-что из запертого шкафчика, помещавшегося в задней части самолета. Он осторожно передал мне большой картонный ящик. Я открыл его и освободил содержимое от папиросной бумаги. Там было прицельное приспособление для воздушной стрельбы, которое я закрепил на двух кронштейнах над щитком приборов перед своим сидением. Затем я пошарил за щитком и вытащил провод, который подсоединил к хитрому ящичку компании "Интернейшнл Чартер" с помощью многоштырькового разъема. Попробовал включить - и судя по всему оно работало!
      Вероника ничего не понимала, но Брентридж оказался более сообразительным.
      - Ждешь неприятностей?
      - Нет, но всегда лучше перестраховаться. Я оставил Детмана с двумя его парнями, прикованных наручниками к стене и, если Гудини* не доводится им близким родственником, они там и должны сейчас лежать. А самое опасное оружие на острове - обломки скал.
      ________________________________________________________
      * знаменитый фокусник, умевший ловко избавляться от оков
      Брентридж принялся заряжать и разряжать свой автоматический "браунинг", а Роника смотрела, как я справляюсь с управлением.
      - Ты на меня все ещё сердишься? - наконец спросила она.
      Перед тем, как ответить, я внимательно изучил всю панель приборов, словно те могли дать мне совет. Но они все попрятались в свои гнезда и помалкивали.
      - А как ты думаешь? Как бы ты себя чувствовала, если бы наемником Квина оказался я, а ты - жертвой шантажа?
      Она пожала плечами и отвернулась к окну. Я вновь вернулся к компасу, стараясь держать курс как можно аккуратнее, в пределах десяти градусов.
      - Как ты оказалась замешана в это дерьмо? Ты всегда казалась такой преданной мне, что и в голову не могло прийти, что ты предана только фюреру Квину.
      - Просто когда работаешь в разведке, то совсем не умираешь от счастья. Большую часть времени это обычная работа, как любая другая - ты-то должен это понимать. Но в ней были и некоторые компенсирующие моменты. Вроде тебя.
      Я холодно рассмеялся.
      - Премного благодарен. Я доволен, что смог внести тонкий луч солнечного света в твой кабинет, заполненный пыльными досье и приказами, размноженными в четырех экземплярах.
      Больше нам уже нечего было сказать друг другу.
      Брентридж последний раз протер свой пистолет и засунул его в кобуру на бедре. Меня не особенно интересовало, что он делает. Я сейчас был настолько занят мыслями о Веронике, что почти забыл о Детмане и потерял интерес к так любовно вынашиваемым планам. Я даже начал сожалеть, что поступил подобным образом - из чистой прихоти. Руперт Квин и его парни из морской пехоты были куда более квалифицированны для охоты за Детманом и его чемоданчиком, набитым египетскими секретами.
      Теперь я размышлял о том, что буду делать, когда все окажется позади. О долгом отдыхе в каком-нибудь приятном месте. О долгом отдыхе, и непременно с девушкой. Не пригласить ли Веронику? Я тщательно анализировал свои чувства, пока "Чессна" монотонно гудела над морем, а стрелки тахометров неподвижно застыли на положенных местах.
      Тут у меня возникла мысль, что Руперт Квин собирался предложить мне постоянную работу у него. Сама по себе мысль была ужасна, но меня начинала слишком беспокоить моя безопасность. После сегодняшнего шоу я, скорее всего, попаду в черные списки американской разведки, компании "Интернейшнл Чартер", если она ещё уцелеет, египтян, которым компания непременно все сообщит, чтобы отомстить мне, и множества организаций старых нацистов от Мадрида до Рио - не говоря уже о тех, кто сейчас командует в Бонне. Когда нужно укрыться, мир вдруг выглядит ужасно маленьким, и я никогда не вынашивал идей отрастить бороду или красться по ночам с перекрашенными волосами.
      Найди Руперт ко мне правильный подход, я мог бы и согласиться. Заниматься какой-нибудь тщательно спланированной операцией, вроде той, в которую меня сейчас воткнули. Получать свои гарантированные три тысячи в год и деньги на расходы, свободные от уплаты налогов. Не так уж плохо. Особенно если при этом не слишком часто встречаться с Рупертом Квином. Впрочем, я не мог себе представить, что он захочет видеть меня в качестве своего личного помощника после всего, что случилось за последние дни.
      - Вероника, как американцы вышли на меня?
      - Не знаю, видимо произошла одна из обычных маленьких утечек информации. Мне кажется, Руперт посылал кучу телеграмм в Лондон, сам пытаясь это выяснить. Ты был очень - очень засекречен. Может быть, ты сам наговорил чего-нибудь во сне, пока обучался в Техасе?
      Я пожал плечами и вновь занялся самолетом.
      Неплохая мысль. Если американцы проверяли каждого пилота, работающего на "Интернейшнл Чартер", то могли обнаружить, что я англичанин. Что я работал в британской фирме, связанной с американцами и занимавшейся специфической деятельностью. И что у моего бывшего начальника Стаффорда до сих пор много друзей, работающих на правительство. Это могло их достаточно насторожить, чтобы наблюдать за мной в те моменты, когда я покидал Датос, и зафиксировать, скажем, нашу встречу с Килмари. Ну а если они знали, на кого работает Вероника, вонь могла подняться до небес.
      - Ты все время работаешь на Руперта?
      Она покачала головой.
      - Нет, только когда я ему нужна. Он слишком скуп, чтобы заключить постоянный контракт. Ты же знаешь, секретарша из меня никудышняя, а большую часть времени в службе "НС/НПС" больше делать нечего. Думаю, что сексуальные шпионы выходят из моды, верно, Билл, дорогуша?
      Брентридж ухмыльнулся.
      - Да, к сожалению. Теперь все делают компьютеры. Ну конечно, русские все ещё работают по-старому. Некоторые их куколки - это что-то из ряда вон выходящее. Иметь с ними дело - просто истинное наслаждение. Конечно, иной раз они могут показаться несколько старомодными, но иногда встречаются сотрудники такой квалификации... - он закатил глаза.
      Я снова надел наушники и настроился на нужный канал.
      - "Чессна" вызывает борт. "Чессна" вызывает борт. Как вы меня слышите?
      Сквозь помехи донесся искаженный голос корабельного радиста.
      - Слышу вас на четверку.
      Возможно, что между нами оказались несколько островов.
      - "Чессна" вызывает борт. Примерно через пять минут мы начнем садиться. Не суетитесь, и наилучшие пожелания Руперту. Конец связи.
      Я сбросил наушники - впереди показался остров - отдал вперед ручку и мы начали терять высоту.
      На высоте тысячи футов я сделал круг над островом. Все выглядело спокойно. Овцы паслись в стороне от долины и старый отшельник, которого можно было узнать по белой холщевой рубахе, стоя на пороге дома махал мне рукой.
      - Внизу на вид все в порядке, - сказал я и развернул "чессну". - Вам на всякий случай лучше снова пристегнуться. Посадка может оказаться довольно жесткой, особенно если наткнемся на камень.
      Теперь я забыл обо всем, пристально вглядываясь в откос, за которым открывался вход в долину. Снижался я медленно и аккуратно, чуть покачивая "Чессну", чтобы лучше почувствовать ветер. Но было совершенно тихо, ни малейшего дуновения. Откос вынырнул перед самым носом самолета и я начал сдвигать назад рычаги дроссельных заслонок, работая ручкой и педалями, чтобы точно вести самолет. Несколько секунд мы летели над опасно выступающими скалами, пришлось чуть прибавить газу, чтобы замедлить спуск и колеса коснулись короткой посадочной дорожки. Овцы поддерживали её в состоянии не хуже, чем в аэропорту "Ля Гуардия". "Чессна" разок подпрыгнула, но я её удержал, а затем мы покатились к выбеленой хижине.
      Старик куда-то исчез - вероятно, отправился доставать что-нибудь вкусненькое или приводить в порядок компанию "Детман Лимитед". Неожиданно предстоящая встреча с Детманом не показалась мне такой уж приятной. Я мягко затормозил, винты лениво провернулись пару раз и мы остановились. Детман был прикован в весьма неудобном положении и находился в нем уже около двадцати четырех часов. Сейчас он должен быть в весьма дурном настроении, и я предпочел бы, чтобы он излил хотя бы часть своей злобы на постороннего.
      Вероника с Брентриджем казались несколько испуганными, когда я в конце концов остановил самолет в пятидесяти ярдах от дома. Может быть, они несколько месяцев разрабатывали планы этой операции и уже сжились с нею? Или знали о Детмане куда больше того, что сказали мне? Одним словом, Брентридж выбрался из самолета и побежал к хижине. Вероника последовала за ним. Я открыл дверцу со своей стороны и выбрался на крыло.
      - Эй, Вероника, вернись! - закричал я.
      Брентридж добрался до двери, распахнул её и нырнул внутрь, выхватив при этом пистолет так, как это полагается делать агентам секретной службы. Для полноты картины ему не хватало гранаты в другой руке и кинжала в зубах. Вероника следовала за ним буквально по пятам. Я пожал плечами и снова уселся на свое сидение, чтобы окончательно заглушить двигатели.
      Оглушительно громыхнул выстрел. Перекрыв шум двух работающих двигателей, он гулким эхом разнесся по всей долине. Меня словно парализовало, рука застыла в нескольких дюймах от выключателей. В темном дверном проеме появилась фигура человека со старой дробовой двустволкой в руках. Видно было, что ружье он держит весьма профессионально. Это был Детман, и почувствовав, что мой желудок трепыхается, как подстреленный фазан, я понял, что Уильям Брентридж при всем его опыте разделил судьбу многих тысяч евреев и русских, попавших Детману на мушку.
      Вероника окаменела, замерев спиной ко мне всего в пяти ярдах от него. Я стрелять не мог,, хотя автомат лежал рядом, на заднем сидении. Он мог проделать в Веронике дыру размером со столовую тарелку и скрыться в хижине, прежде чем я успею прицелиться. Даже в этом паническом состоянии мне очень хотелось понять, как им удалось освободиться. Видимо, виною этому был старик - отшельник. Его каким-то образом сумели обмануть. Или крючья, ввинченные в стену, оказались не так надежны, как я полагал.
      Они были на свободе. Должно быть, один из них надел рубаху старика, чтобы помахать мне. С расстояния в тысячу футов, пролетая со скоростью ста миль в час и взглянув лишь мельком, слишком легко было принять желаемое за действительное. А теперь отшельник наверняка мертв.
      Очень медленно дулом ружья Детман показал Веронике, чтобы та отодвинулась в сторону. Она двинулась, как во сне, а потом неожиданно сгорбилась и упала. Я подумал, что шок оказался для неё слишком сильным. Но тут кто-то вышвырнул останки Брентриджа в дверь, я смог увидеть их лишь мельком, но мне показалось, что у него нет головы. Она увидела его раньше меня и от ужаса упала в обморок.
      - Пилот! - прокричал Детман.
      Его голос эхом отозвался в скалах, перелетая от одного откоса к другому, и наконец улетел к спокойному морю. Он стоял совершенно один в нескольких футах от двери. Я знал, что он не будет даже пытаться выстрелить в меня с такого расстояния из своего ружья и даже автоматический пистолет Брентриджа был бесполезен на дистанции в пятьдесят ярдов. Я погладил лежавший у меня на коленях "шмайссер". Но его ружье было направлено прямо на лежавшую на земле Веронику. Не нужно было даже целиться, достаточно нажать на курок.
      - Да? - откликнулся я через открытую дверь.
      Детман выглядел очень уверенным и не нужно было обладать большим воображением, чтобы представить его двадцать пять лет назад, наблюдающим, как его подчиненные расстреливают пулей в затылок очередную партию расово неполноценных людей. Я уже говорил, что он был очень похож на ангела смерти, как его представляют в фантастических сказках.
      - Пилот, мы можем заключить сделку.
      Какую сделку, черт возьми? В его руках была Вероника. Я мог бы спастись, просто подняв самолет в воздух, но у меня не было никаких сомнений, что за этим последует.
      - Чемоданчик, - снова закричал он.
      Струйки пота потекли у меня по спине. Я-то начисто л нем забыл. Теперь снова я оказался участником игры и чемодан, набитый бумагами, мог послужить моим козырем.
      - Скажи, где находится чемоданчик, и получишь свою девицу обратно, прокричал он, стараясь перекрыть шум двигателей "чессны".
      - О, нет, я не настолько глуп, Детман. Какой тебе прок от чемоданчика, когда ты заперт на этом острове?
      Он явно намеревался отсюда выбраться, и сама идея улететь вместе с ним куда бы то ни было, не подлежала обсуждению. Я был абсолютно уверен, что он умеет летать, и потому моя жизнь не представляла для него никакой ценности. Даже если он всего лишь заставит меня доставить его к американцам, я проведу остаток своей жизни в Алькатрасе или в каком-то другом месте, куда они сегодня ссылают своих предателей.
      - Лодка старика.
      И о лодке я забыл. На первый взгляд это давало ему известные шансы. До ближайшего цивилизованного берега - каких-то пятьдесят миль. У него наверняка хватало денег. Хватило бы для того, чтобы подкупить любого радиста и с его помощью связаться с одним из кораблей американского флота, который моментально доставит его в безопасное место. Все это выглядело достаточно реальным, не будь он Детманом. В глубине души я не мог поверить, что он нас отпустит после того, как я его предал. Нет, если я скажу, где чемоданчик, он немедленно застрелит Веронику, а следом отправит на тот свет и меня.
      Я ещё раз оценил расстояние между нами, размышляя о том, стоит ли рискнуть выпустить очередь девятимиллиметровых патронов. Ясно, что за пару секунд я его достану. Но пара секунд может погубить Веронику. Рисковать её жизнью я не мог. Мне очень хотелось, чтобы она осталась в живых. Больше всего на свете мне хотелось, чтобы она осталась в живых. И потому приходилось торговаться за её жизнь с садистским полусумасшедшим арийским убийцей. Я скорее доверился бы самому дьяволу, чем Детману. Дьявол мог время от времени позволить себе быть великодушным.
      - Поторапливайся, пилот, думай быстрее, а не то я пристрелю твою девицу.
      Я взглянул на часы. Руперт с его флотскими друзья появятся здесь не раньше чем через три часа - конница явно прискачет слишком поздно, чтобы нас спасти. Оставалась лишь единственная возможность. Это было хоть немного лучше, чем предложение Детмана обменять Веронику на чемоданчик.
      - Забирай себе девицу, - заорал я. А затем, дрожа как студень в аэродинамической трубе, полностью открыл сектор газа на одном из двигателей и вдавил в пол правую педаль тормоза. "Чессна" развернулась, как подстегнутая, туча пыли полетела в лицо Детману, потом я дал газ и второму двигателю, яростно вцепился в ручку управления, чтобы удержать самолет ровно, и почувствовал, как стучат камни под колесами. Я поставил все на единственный шанс. Заключался он в том, что Детман мог решить - Вероника знает, где спрятан чемоданчик, и поэтому не станет убивать её сразу. Ему снова предоставлялась возможность попрактиковаться в том древнем искусстве пыток, которому его учили в отрядах шуцманов.
      "Чессна" быстро набирала скорость по мере того, как пропеллеры захватывали воздух, и я молил всех пилотов от Икара до Гагарина помочь мне. Мне нужна была скорость, причем как можно скорее. Переднее колесо приподнялось, затем снова опустилось и, когда я чуть-чуть дал назад ручку управления, поднялось надежно. Колеса оторвались от земли буквально в тот момент, когда самолет промчался до конца посадочной полосы и оказался на одном уровне с откосом.
      - Ну, Бог помог, - пробормотал я, поставил заслонки в нужное положение и развернулся над самой водой под вой моторов. Во время разворота на 180 градусов я успел включить неприметный маленький тумблер на дне того устройства, которое установил над панелью приборов. Как вы догадываетесь, это был оптический прицел. На экране появились светящиеся точки, похожие на мотыльков, с маленькой точкой в центре. Я настроил прицел на стационарные цели.
      "Чессна" летела обратно к долине, и летела достаточно быстро. Я едва успел повернуться и включить ещё один тумблер под своим сидением. Не было даже времени пристегнуться. Мы с "чессной" влетели, как ракета, обратно в долину на скорости в 250 миль в час, причем оба дрожали, так как двигатели буквально разрывались от форсажа, а я трясся от страха. Самолет был уже почти на уровне скалы.
      Вдоль долины бежала небольшая фигурка. Видимо, когда я взлетал, Вероника пришла в себя и в последнем безнадежном инстинктивном порыве бросилась следом. Тот же самый инстинкт, который заставляет бежать за упущенным автобусом, видя как тот вливается в ряды уличного движения. Вроде утопающего, бессмысленно хватающегося за соломинку. В этот же момент я увидел трех немцев, стоящих на пороге домика. Судя по всему, они над ней смеялись, наслаждаясь её страхом и понимая, что бежать ей некуда, и что когда они вернут её обратно, им представиться прекрасная возможность поупражняться в пытках.
      Но они мгновенно среагировали, когда я появился вновь - я специально летел очень низко, чтобы появиться у них на виду как можно позже и тем самым вызвать максимальный шок от внезапного возвращения.
      Видимо, за время долгой военной карьеры им уже приходилось попадать в ситуацию, когда за ними охотились с самолета, так как все совершенно рефлекторно нырнули в хижину. Вероника была на расстоянии полутораста ярдов от хижины и, увидев меня, остановилась. Она просто стояла и смотрела на меня. Не забудьте, что вся эта картина пронеслась передо мной примерно за две секунды.
      Сейчас я находился в пятистах ярдах от хижины, продолжая полого снижаться, и светящаяся точка в центре прицела накрыла дверь хижины. Я нажал кнопку на ручке управления и страшный грохот раздался у носа "Чессны", пол у меня под ногами завибрировал и все подернулось какой-то мглой.
      Кнопка, которую я нажал, обычно включала радиопередатчик. Повернув выключатель под сиденьем, я поручил ей куда более зловещую работу - она превратилась в пушечную гашетку. Самолеты, предназначенные для выполнения специальных заданий, частенько вооружались, причем это оставалось неизвестно никому, кроме компании "Интернейшнл Чартер" и её пилотов. Помните лекцию, которую мне читали в раскаленном Техасе, когда боролся с дремотой? Лекция была посвящена авиационной пушке, которую ласково называли "Дыханием Сказочного Дракона". В носу "Чессны" была очень хитроумно установлена одна из таких пушек. Отверстие, через которое она стреляла, закрывалось тонким металлическим листом, так что внешне самолет выглядел вполне стандартно. Первые несколько снарядов были простыми болванками без взрывчатки, их задачей было просто пробить дыру в маскировочном дюралевом листе. Так они расчищали дорогу настоящим 20-миллиметровым снарядам, начиненным чем положено.
      "Дыхание Сказочного Дракона" обладало скорострельностью 6000 выстрелов в минуту или 100 выстрелов в секунду. Если сравнить эту скорострельность со скорострельностью обычного пулемета, стоящего на вооружении сухопутных войск, составляющей всего лишь 750 выстрелов в минуту, можно себе представить, каким превосходством в огневой мощи она обладала.
      Когда приходится наблюдать трассирующие очереди от обычной автоматической пушки, видны большие разрывы между светящимися точками, соответствующими каждому снаряду. Вы как бы видите кривую, состоящую из огненных шариков, причем кажется, что движутся они довольно но медленно. У моего же сказочного "Дыхания" трассирующий след превращался в непрерывный поток, не содержащий никаких разрывов, буквально в твердую струю, напоминающую трубопровод высокого давления.
      Земля перед домом буквально вскипела, и я немного приподнял нос. Струя диаметром в 20 миллиметров сдвинулась к дому и тот исчез в разрывах 100 снарядов в секунду. Даже бомбой не удалось бы уничтожить его эффектнее. Через несколько секунд осталась только груда дымящихся развалин, и я поспешно взял ручку управления на себя, чтобы поднять "чессну" над несущимися навстречу скалами. Наконец-то окупились долгие часы, проведенные в песках техасской пустыни в стрельбе по мишеням. Проскочив всего в нескольких футах над самой высокой скалой, я снова подал ручку вперед, чтобы не потерять скорость. Зубы у меня стучали, кабина была полна чадом горелого пороха. Впервые в жизни я хладнокровно убивал, и преимущество составляло 1000 к 1 в мою пользу.
      Детман не мог знать, что "Чессна" вооружена. Он мог предположить это, увидев, что я возвращаюсь с явным намерением его атаковать, но даже в этом случае не мог правильно оценить мои возможности. Располагай я обычным пулеметом, они могли спастись, укрывшись в домике и лежа на полу. Они могли бы уцелеть, будь у меня даже простая пушка со скорострельностью 120 выстрелов в минуту - времени для стрельбы оставалось слишком мало, сразу за домом высилась скала и мне пришлось бы слишком резко набирать высоту. Но обладая таким электрически управляемым чудом, хватило продержать их под прицелом не более полусекунды, и после этого все было кончено. Все равно, что пользоваться паровым молотом, чтобы расколоть орех.
      Я снова сдвинул сектор газа и "Чессна" начала спускаться. Пасущиеся овцы были похожи на скатерти, разложенные на скалах для просушки, Последний поворот, и я ещё раз стал выравнивать самолет перед посадкой на остров Платон.