Ник Сильвер - Космический Ганфайтер

Поначалу он здорово перетрухнул, но у него под рукой находился радиоприёмник, включив который немедленно успокоился, услышав такие слова: — "Люди планеты Земля, мы прилетели с миром. Мы не враги." Передача велась на прекрасном английском, которым Николай владел чуть ли не в совершенстве. Нина, находившаяся неподалёку, она как раз срывала яблоки, испугавшись свалилась с дерева и чуть было не забилась в истерике, вопя во весь голос: — "Они убьют нас!", но он быстро успокоил жену, строго рявкнув: — "Окстись, дура! Если бы они хотели нас уничтожить, то мы бы их даже не увидели." После этого он объяснил ей, что космические корабли просто пролетели вокруг Земли, как на параде, но куда больше Нину успокоило то, что она услышала из радиоприёмника.
      Ну, а после этого начались и вовсе сплошные чудеса. Через несколько минут вещание по радио прекратилось и в саду раздался громкий вопль Насти: — "Пап, со мной разговаривает какая-то тётя! Я слышу её голос у себя в голове." Николай может быть и встревожился бы, но он и сам услышал у себя в голове приятный, красивый женский голос, который обращался, словно к нему одному, предлагал успокоиться и ни о чём не волноваться. С этого дня такое вещание сделалось обычным явлением для всех обитателей планеты Земля начиная от президентов и заканчивая дикарями в джунглях Амазонки. Такие обращения были очень частыми, длились по три часа подряд с двухчасовым перерывом в течении всего светлого времени суток и в них галакты так подробно и доходчиво рассказывали о себе и своей миссии, что это тотчас возымело своё действие. По всей планете чуть ли не немедленно сами собой прекратились не только все военные действия, но и быстро сошли на нет преступления, включая бытовые, и даже уличные драки молодёжи. Так галакты начали первую фазу агитации народов Земли за новую жизнь.
      Пришельцы из глубин космоса, экспедиция посланная никому неведомым Звёздным Содружеством Свободных Миров, даже не скрывали того, что они ведут агитацию в свою пользу и намерены доказать землянам ничто иное, как необходимость вступления в своё Содружество. С исключительной прямотой, граничащей с наглостью, они говорили о несовершенстве мироустройства на планете Земля и о тех пороках, в которых погрязли её политики. Нисколько не смущаясь они заявляли, что смогут в считанные дни принести всем обитателям планеты Земля мир, порядок, процветание, исцеление от всех болезней и, что самое главное, точно такое же долголетие, которого достигли они сами. О Земле и всех её богатствах, как природных, так и накопленных за тысячелетия, они говорили с некоторой иронией и насмешкой, напирая на то, что каждая из звёздных рас галактики имеет ничуть не менее развитую культуру и что все эти достижения нужны самим землянам, а те галакты, которые испытывают тягу к коллекционированию, предпочитают иметь произведения искусства в виде голографических копий и если уж кому и вздумается обладать материальной вещью, то это будет её абсолютно точная копия, но уж никак не подлинник.
      Галакты, нисколько не смущаясь, во весь голос подвергали критике все самые лучшие технологические достижения землян, называя их технологическим варварством, но при этом очень высоко оценивали творческие способности людей и их научный потенциал. Ещё уничижительнее они отзывались об экономических достижениях Земли, называя её крупнейшие корпорации хищниками, нисколько не заботящимися об экологии и будущих поколениях. При этом они подробно рассказывали о том, как устроена их собственное общество, в котором никто не голодал, не болел и имел крышу над головой, причём это были прекрасные жилища, а не какие-то там жалкие трущобы. Не было в их обществе и такой проблемы, как безработица, равно как и принуждение к труду. В общем галакты обещали людям Земли скорейшее вступление в золотой век и при этом ещё и говорили о том, что это не будет им стоить ровным счётом ничего.
      Ещё галакты говорили о том, что в просторах галактики шарятся враги всего живого — какие-то энергоны, которые уже уничтожили жизнь в соседней галактике и изгнали из неё бедолаг-арахнидов, гигантских разумных пауков, питающихся исключительно соками плодов и ягод. Об этом говорилось спокойно и без какой-либо истерики. Независимо от того, вступит Земля в Содружество или нет, ей была гарантирована надёжная защита от энергонов. Для этого на границе звёздной системы в самое ближайшее время будут установлены огромные искусственные спутники, вооруженные мощными импульсными пушками, способными отразить даже самую массированную атаку их космических кораблей. Помимо этого Землю будет так же прикрывать от их нападения целый отряд из пяти громадных атакующих крейсеров-маток, на борту каждого из которых будет дислоцироваться отряд из ста пятидесяти лёгких крейсеров-истребителей. Ни спутников-фортов, ни этих тяжелых крейсеров земляне никогда не увидят, если откажутся от вхождения в Содружество и смогут жить так, как они захотят.
      Ну, тут, галакты, естественно, пролетели мимо кассы, если они, конечно, хотели таким образом избавиться от нахлебников. Уж что-что, а такое русское слово, как халява, очень прочно вошло в сознание каждого землянина, будь это даже какой-нибудь отсталый дикарь, шастающий по джунглям в поисках съедобных корешков и гусениц. Ага, как же, откажутся земляне от возможности сесть кому-либо на шею и решить тем самым все свои материальные, медицинские и геронтологические проблемы. Поскольку галакты живописали все эти блага в течении целых трёх месяцев, после чего на Землю, как это и было ими обещано, с неба пролился самый настоящий тропический ливень сиреневого цвета, состоящий из браслетов-идентификаторов, которые обладали целым рядом совершенно фантастических свойств, вопрос с голосованием «За» был тотчас решен.
      Такой браслет нужно было просто надеть себе на руку или на ногу, если рука была для этого мала (младенцам его и вовсе можно было надеть на шею, как ожерелье). После этого все данные о носителе браслета, которые считывались из его мозга автоматически, начинали поступать в главный планетарный компьютер контроля. Браслет, изготовленный из очень лёгкого, эластичного металла, имевший в ширину три сантиметра и состоящий из плоских, выпуклых прямоугольных звеньев, был также предназначен для связи с правительственными чиновниками самых различных ведомств. Именно с его помощью земляне и должны были проголосовать за вхождение в Содружество. Ещё этот браслет мог создавать на короткое время, всего полчаса, защитное силовое поле, спасающее человека от огня, ядовитого газа, и даже выстрела в упор или издалека, но самое главное он позволял своему владельцу практически мгновенно свинтить из опасного места, но поначалу только на борт одного из громадных космических кораблей, которые в этот момент совершили посадку на Луне, или один из нескольких десятков громадных домов-куполов для возможных беженцев.
      Тут галакты, если они рассчитывали на что-то иное, также просчитались, поскольку на Луну мигом хлынул просто чудовищный поток голодающих и нуждающихся в срочной медицинской помощи. Дело с этим обстояло крайне просто. Если где-то в джунглях у матери умирал на руках от голода или какой-нибудь болезни ребёнок, ей было просто достаточно надеть на его шейку ярко-сиреневый амулет небесных богов, прикоснуться к нему своим амулетом и мысленно попросить помощи. В ту же секунду несчастная женщина переносилась с Земли на Луну в один из лагерей беженцев, где к ней бросались со всех ног железные слуги богов — роботы медицинского и бытового обслуживания, которые уже всё о них знали. Папаше младенца и мужу жены, решившейся на это, не составляло никакого труда воссоединиться со своей семьёй точно таким же способом. Ну, а поскольку уж чего-чего, а людей, срочно нуждающихся в помощи на Земле было с избытком, то сразу несколько сотен миллионов землян рвануло на Луну и все они получили не только необходимую помощь, но и высококалорийное питание, удобную одежду и много чего другого.
      Самое же главное заключалось в том, что ни одна сволочь не смогла этому воспрепятствовать. Такие браслеты не смогли получить только те люди, которые находились в застенках и на борту подводных лодок, но и то лишь в первые часы. Поскольку тюремщики такие браслеты также не стеснялись принимать в подарок, то им было быстро объяснено, какому наказанию они будут подвергнуты за то, что препятствуют доступу заключённых к этому средству связи. Вторая волна беженцев поэтому сплошь состояла из одних только заключённых и военнопленных. Даже осуждённые убийцы предпочитали предстать перед космическим правосудием, что грозило им отсидкой на каких-то каторжных планетах, нежели сидеть в земных тюрьмах. Их не останавливало даже то, что смертная казнь, как высшая мера наказания, в Содружестве была делом вполне обычным. Правда, абы за что там к стенке не ставили и если ты не наёмный убийца, сделавший смерть своей профессией, а просто жертва обстоятельств или шибанутый на всю голову, то после довольно продолжительной отсидки тебя выпустят на свободу не только с чистой совестью, но и с мозгами поставленными на место.
      Первое голосование, которое галакты провели через десять дней после раздачи сиреневых браслетов, привело к парадоксальным, хотя и вполне прогнозируемым многими результатам. Почти восемьдесят три процента землян высказалось не просто за вхождение в Содружество, но и за присоединение к Звёздной Республике Стилан в качестве федеральной планеты со всеми исходящими из этого последствиями. Ну, а последствия были ещё те. Практически одновременно пали все правительства планеты Земля и те космические громадины, которые до того времени находились на Луне, пронеслись на бреющем полёте над поверхностью Земли, совершая посадки и выгружая в каждом крупном городе планетарные и галактические станции транс-телепортов. Самые громадные из этих устройств, — грузовые станции галактических транс-телепортов, имевшие в поперечнике до полукилометра и более, выгружались неподалёку от крупнейших городов планеты. Только после этого земляне смогли воочию увидеть первых галактов, по большей части стиланцев, которые деловито вошли в офисы и тотчас принялись устанавливать на планете Земля новые порядки.
      Вспоминая о тех днях, Николай чуть ли не любовно погладил свой сиреневый браслет, который он, кажется, так больше и не снимал с того самого дня, как надел его на левую руку пять с лишним лет назад. Не смотря на то, что с момента вхождения Земли в состав Республики Стилан прошло уже столько времени, он так и не разобрался со многими вещами, в которых его дочь и то разбиралась лучше. К примеру он так и не понял, почему транс-телепорт установленный на поверхности Земли жрёт энергии в десятки раз меньше, чем тот, который установлен на космическом корабле. Удивительным было и то, что энергию из портативных термоядерных реакторов транс-телепорты буквально высасывали, после чего их нужно было как-то перезаряжать, что стоило в несколько раз дороже нового реактора, зато на стационарные громадины размером с пятиэтажку, это никак не влияло, но их нигде не устанавливали в массовом порядке.
      Не мог он взять в толк и того, какой именно принцип был положен в основу двигательных установок космических кораблей и тем более мгновенной связи. О таких же вещах, как движение в режиме гипердрайва, при котором космические корабли летали в сто с лишним раз быстрее скорости света, он вообще даже и помыслить боялся. Зато ему сразу же стало ясно, что космические корабли нужны только для того, чтобы развозить по всем нужным планетам станции транс-телепортов, это самое впечатляющее техническое достижение галактов. Правда, довольно дорогое для обычных граждан республики, не имеющих государственных субсидий для пользования транс-телепортами.
      Особенно хорошо они себя показали тогда, когда с Земли рванули на ПМЖ к далёким планетам, где уже были построены галактами тысячи городов, жители мусульманских стран, китайцы и индусы. Они покидали Землю по своей собственной воле, забирая с собой все свои святыни, кроме одних только египетских пирамид. Николай даже усмехнулся, вспомнив о том, как галакты переносили с Земли на новое место огромные индийские храмы, Великую китайскую стену и не менее громадные мечети включая отель-небоскрёб «Бурж-эль-Араб». Усмехнулся же он только потому, что подумал о том, кто же сейчас снимает номера в этом отеле, если все миллионеры, стремившиеся пожить в нём, остались на Земле. Да, это было ещё то событие, когда столько народа разом рвануло осваивать новые планеты. Одному только Богу было теперь известно, какие цивилизации они там построят, но Николаю не хотелось посетить ни один из этих миров. Пусть уж они там как-то сами устраиваются. Без него в качестве туриста. Он и на Земле чувствовал себя достаточно комфортно.
      В первую очередь его устраивало то, что буквально всё у галактов было устроено очень разумно, но особенно его поражала их финансовая система и привязка единой валюты, галактического кредита, к единице энергии. У республиканцев она так и называлась фидесом, то есть кредитом в переводе с латыни, их технического языка и языка военных. Это в какой-то мере объясняло дороговизну транс-телепортов, поскольку энергия получаемая из частных реакторов стоила очень дорого, но они их быстро разряжали. Один фидес энергии полученный из громадного государева реактора стоил втрое дороже, зато её можно было черпать из него несколько сотен лет подряд. В общем хитроумия галактам было не занимать и они прекрасно знали, как привлечь народ на государеву службу, что он считал абсолютно правильным.
      Пока громадный звездолёт плавно спускался к земле, Николай волей-неволей вспомнил о том, что принесли с собой на Землю галакты и был вынужден констатировать тот факт, что жизнь с их прилётом изменилась к лучшему. В первую очередь это касалось медицины, благодаря которой множество стариков значительно помолодело. Досталось от щедрот галактов и ему самому, хотя и не в той мере, что он хотел. Это была одна из тех причин, по которой Николай не очень-то интересовался тем, что происходит в Звёздном Содружестве, исключая разве что то, что внесли галакты в жизнь землян, а сделали они немало. Да, и тут круг его интересов был весьма невелик и касался исключительно одних только наблюдений за переменами.
      Первыми приказали долго жить и были немедленно ликвидированы практически все электростанции планеты, даже те, которые использовали силу воды, ветра или приливов и отливов. Их заменили небольшие, но до жути мощные термоядерные энергоблоки. После этого наступил черёд машиностроительных гигантов и с того дня на Земле наступила эра всяческой эксклюзивной техники, изготавливаемой чуть ли не штучно по индивидуальному заказу. Всё необходимое для этого можно было получить почти даром в любой деревне, не говоря уже о городах и Николай, любивший технику и разбиравшийся в ней, уже не раз подумывал, а не начать ли ему изготавливать на заказ флайеры, благо он был неплохим пилотом. Однако, подумав о том, что их ещё нужно умудриться продать, отбросил эту мысль в сторону. В его семье уже и так имелась одна мастерица. Как только он подумал о своей мастерице, из дома послышался мелодичный сигнал, известивший его о том, что приближается их новенький электромобиль, изготовленный одним умельцем по его собственным эскизам, являвшийся предметом зависти нескольких знакомых его благоверной. Хоть в чём-то ему удалось натянуть нос её заносчивым друзьям, великим дизайнерам и художникам.
      Он поднялся из кресла-качалки и направился в дом. Вскоре к дому подъехал электромобиль, — мощная, скоростная машина, похожая по своему внешнему виду на немецкие автомобили конца тридцатых, начала сороковых годов прошлого века. Вслед за ним к дому подъехал какой-то белый фургон, на который он поначалу, увидев Нину, одетую в нарядное розовое платье с белыми кружавчиками, не обратил никакого внимания. Она выглядела в нём просто сногсшибательно. Жена шла к дому держа в руках помимо сумочки бутылку шампанского, отчего настроение у Николая мигом подскочило и он хотел было выйти в коридор, но остановился на полпути и остался в гостиной. Нина вбежала в дом цокая каблучками и прямо с порога громко сказала:
      — Игорь, Сергей, побыстрее. У меня мало времени. Проходите в дом, моя мастерская прямо по коридору, последняя дверь направо. Соберите только мои эскизы и готовые платья, они висят в шкафах, а ещё тщательно упакуйте швейную машинку. Это раритет, настоящий «Зингер». К тому же она работающая.
      Это Николаю сразу же не понравилось, но он сел в кресло у камина, набрался терпения и стал ждать, когда жена войдёт в гостиную и всё ему объяснит сама. Нина не стала оттягивать этого момента и вскоре вошла в большую гостиную, которую они этой весной обставили заново. Она плотно закрыла дверь, поставила бутылку шампанского на стол, села в кресло напротив и закурила, хотя прекрасно знала, что Николай этого терпеть не может. Выпуская дым тонкой струйкой, она молчала минуты три, глядя на мужа в упор. Наконец, видя то, что он не задаёт ей никаких вопросов, она затушила сигарету в пепельнице и сказала:
      — Серебряков, нам нужно расстаться. Извини, но я ухожу от тебя и поскольку меня приглашают на Рианон, нам нужно срочно развестись. Для этого в Республике есть упрощённая процедура. Тебе нужно только подписать несколько бумаг. Я сама сдам бумаги в городское управление.
      Слова жены прозвучали в голове Николая набатным колоколом, но он сдержался и потому даже не вздрогнул. Не моргнув глазом он пристально посмотрел на Нину и спросил:
      — Почему ты решила развестись со мной? Будь добра, объясни мне, чем я тебя не устраиваю?
      — Серебряков, ты меня подавляешь. — Сердитым голосом ответила ему жена, порывисто вздохнула, отчего резко вздёрнулась кверху её высокая, полная грудь и прибавила — Николай, я не могу больше так жить. Мы с тобой слишком разные люди.
      Николай с грустной улыбкой покрутил головой и сказал:
      — Нина, помнится раньше ты говорила, что именно это, наша разность, делает тебя счастливой со мной не смотря ни на что.
      Жена Николая сердито засопела и чуть ли не выкрикнула:
      — Серебряков, не будь занудой. Когда я была молоденькой дурочкой, у которой ветер гулял в голове, может быть так оно и было, но это давно уже в прошлом. К тому же ты прекрасно знаешь, что последние двенадцать лет я жила с тобой… Ну, хватит, Серебряков, ты и сам прекрасно всё знаешь. Уже очень скоро тебя окончательно поставят на ноги и ты сможешь найти себе молодую, красивую и не такую своенравную девушку, как я. Пойми же, Серебряков, с тобой просто невозможно жить. Ты такой правильный, умный и порядочный, что я рядом с тобой самой себе кажусь какой-то глупой, истеричной дурой. А тут ещё это твоё вечное желание всё делать так, чтобы потом уже не приходилось ничего переделывать и эта твоя маниакальная страсть к порядку. У тебя абсолютно всё разложено по полочкам и на каждой наведён идеальный порядок. Мне в твой кабинет даже входить страшно. Компьютеры у тебя стоят по струночке, каждая вещь лежит строго на своём месте, раз и навсегда для неё отведённом и мне даже страшно что-нибудь сдвинуть с места.
      Николай усмехнулся и спросил жену:
      — Разве тебе это мешало когда-нибудь работать на компьютере? Это ведь специально для тебя я купил когда-то «Силикон» и даже пакет специальных дизайнерских программ для него. Да, и на компьютере я тоже научил тебя работать, хотя ты и не верила, что у тебя всё получится. Нина, милая, какое подавление? Всю нашу совместную жизнь я только и делал, что всячески, понимаешь ты это, всячески тебе помогал. Вспомни, Нинуля, сколько я сил положил на то, чтобы вселить в тебя уверенность, когда какие-то обормоты третировали тебя и всячески унижали! Представь себе, кое-кому я даже морду бил за это. Неужели ты говоришь о каком-то подавлении всерьёз? Я тебе не верю.
      Нина покраснела и отвернулась. Ей нечего было сказать на это, но она, упрямо сжав свои красивые, чувственные полные губы, только сердито сопела. О том, чтобы надуть губки и наполнить глаза слезами речи даже не шло. Повернувшись к Николаю и пристально посмотрев на него, она тихо сказала:
      — Серебряков, за многое, да, что там, я за всё тебе благодарна, но извини, я больше не могу так жить. Для того, чтобы развиваться дальше, как художник, я должна освободиться от тебя, Серебряков. Понимаешь, я не могу быть успешной и самодостаточной, когда рядом находишься ты, Серебряков. Ты такой правильный, а я такая взбалмошная и ещё я постоянно боюсь, что ты начнёшь мне подсказывать что-нибудь, как будто это ты, а не я, модельер. Нет, Николай, если ты не хочешь, чтобы я тебя окончательно возненавидела, мы с тобой должны расстаться. Ты умный, красивый, ты найдёшь ещё себе какую-нибудь тихую и послушную девочку. Отпусти меня, Серебряков, я хочу быть сама собой.
      Хотя Нина и просила Николая отпустить её, слова этой молодой стильной женщины звучали как-то неубедительно и у него, вдруг, всё в голове с грохотом встало на свои места. Жена уходила от него потому, что влюбилась в кого-то и он был почти уверен, что это был тот тип с Рианона. Видно не зря он околачивался в Ростове вот уже больше двух месяцев. Ему даже стало немного обидно. Этот рианонский хлыщ не смотря на то, что был графом, не отличался ни красотой, ни мужественностью, ни тем более благородством. Единственное, что могло здесь сработать, так это дворянские корни Нины, доставшиеся ей по наследству от матери, пусть и основательно усохшие. Чтобы убедиться в этом окончательно, он с улыбкой поинтересовался:
      — Ладно, об этом пока хватит. Расскажи мне лучше о том, в честь какого рожна ты решила податься в Империю? Помнится мне, что ты была не в восторге от той герцогине, которая тебе все мозги выкрутила своими капризами. Твоими эскизами эта кикимора была полностью довольна, а вот готовые платья отвергала и пока мы с тобой не сделали для неё несколько видеоклипов, она ведь так и не согласилась. Так что мне очень странно об этом слышать, Нина. Ты и вдруг летишь на Рианон.
      Жена Николая усталым голосом сказала:
      — Серебряков, ты хотя и умный, а всё-таки дурак. На Рианон мне вовсе не нужно лететь, достаточно просто добраться до галактической станции транс-телепорта. — Ещё раз вздохнув, отчего её роскошные груди, прикрытые лёгкой, полупрозрачной тканью снова пришли в движение, и поэтому у Николая в груди тотчас заныло, она всё же пояснила — Серебряков, я подала в геральдическую комиссию Империи свои документы и меня известили, что на Рианоне готовы подтвердить мой графский титул, но не это главное. Имперская коллегия высокой моды приглашает меня на Рианон и предлагает гражданство, а вместе с ним титул графини, но для этого я должна быть свободной женщиной, а не просто фриледи, как принято обращаться к женщинам в Содружестве. Извини, Серебряков, что одно наложилось на другое, но мы всё равно должны с тобой расстаться.
      Это сообщение опрокинулось на голову Николая, словно каменный обвал в горах. В голове у него загудело ещё сильнее. Хотя он не очень-то интересовался всяческими достижениями галактов области науки, техники и культуры, кое что ему было известно о их порядках и нравах. Рианонцы чуть ли не с первых дней рыскали по Земле разыскивая на ней талантливых людей, но только тех, кто происходил из древних аристократических семей. Жители России в это число почти не входили, так как их аристократические дела были прерваны на весьма долгий период времени, исчисляемый поколениями. Поэтому далеко не каждый рязанский или ростовский граф мог претендовать на дворянский титул в Империи Рианон, которая так кичилась своими аристократами. Что-то здесь, явно, было не так и это что-то, похоже, носило имя граф эс-Вигано и от этого прозрения Николаю стало очень больно на душе, хотя оно и не было неожиданным. Он огорчённо вздохнул и спросил жену:
      — Нина, неужели то, что я тебя люблю, ничего для тебя не значит? Разве тебе было плохо со мной?
      От этих слов Нина вздрогнула, как от удара и почему-то злым голосом сказала ему:
      — Серебряков, тебе уже не шестнадцать лет, чтобы говорить о любви. На свете есть вещи и поважнее, чем любовь. Знаешь, Николай, ты выглядишь очень глупо, говоря о своих чувствах в тот момент, когда я прошу тебя о разводе. Будь благородным, наконец, давай расстанемся, как цивилизованные люди. Не знаю, как сложатся твои дела дальше, но я обещаю, что не буду неблагодарной свиньёй и уже очень скоро ты сможешь лечь на операцию, но сначала я должна добраться до Рианона и хоть немного там обжиться. Думаю, что всё произойдёт именно так, как это мне было обещано. А сейчас, если ты не против, я хотела бы решить кое-какие проблемы финансового характера. Если ты не будешь против, то я хотела бы продать этот дом и купить тебе жильё немного подешевле. Серебряков, я уже договорилась с риэлтерской компанией и через два года смогу выкупить его обратно. Они даже не станут продавать дом, а будут сдавать его в аренду каким-нибудь чиновникам республиканского правительства. Наш район пользуется у них популярностью. Понимаешь, Серебряков, на первых порах мне потребуются на Рианоне деньги. Это ведь тебе не Республика с её бесплатными похлёбками и бараками.
      Николай при этих словах удивительно поднял брови. Это было уже что-то новенькое. Ещё никогда его жена, пару раз бывавшая на Стилане, не отзывалась о Республике столь нелестно. Однако, куда больше его волновало сейчас не это, а то, что она собиралась сделать и он спросил жену, поднимаясь из кресла и направляясь к камину, рядом с которым он встроил в стену сейф:
      — Сколько денег пообещали тебе эти барыги?
      Жена Николая смутилась и негромко ответила:
      — Семьдесят пять тысяч кредитов.
      Николай открыл сейф, достал из потайного отделения золотистую банковскую карточку и сказал, протягивая её жене:
      — Здесь больше, чем они тебе предлагают. Где ты только нашла такое жульё? Этот дом стоит минимум двести тысяч кредитов, а квартиру в городе, особенно в новостройках, можно купить всего за тридцать. Причём очень хорошую. Ладно, раз уж я тебя подавляю и не даю творчески развиваться, будь по твоему, давай свои бумаги. Ну, а чтобы тебе было на что жить на Рианоне, можешь продать ещё и мою машину. Этот бездельник, твой приятель Эдик Дроздецкий, недавно предлагал мне за неё уже пятьдесят пять тысяч кредитов. Ну, он может позволить себе такие покупки, у него папаша магнат районного разлива.
      Нина взяла из рук Николая банковскую карточку, как-то жалко и пришибленно улыбнулась и тихо сказала в ответ:
      — Спасибо, Серебряков. — Быстро вскочив на ноги она бросилась к столу и стала выкладывать на него из сумочки какие-то уже заполненные зелёные, желтые и голубые бланки, торопливо приговаривая — Вот и прекрасно, Серебряков, что ты у меня такой умный и благородный. Вот и хорошо, что ты всё понимаешь. Так будет лучше, чем обращаться в суд. Настя пусть пока что поживёт у мамы, а потом я заберу её на Рианон и как только решится вопрос с наследованием моего графского титула, она сможет прилетать к тебе на Землю. Надеюсь, что к тому времени у тебя уже будет новая жена. Ты ведь такой красивый и правильный, Серебряков. Тебе просто нужна совсем другая женщина. Не такая, как я, зацикленная только на своём творчестве, а домашняя, ласковая, как котёнок, и совсем ручная.
      То, как Нина уговаривала его и стремилась доказать, что они совершенно не подходят друг другу, также весьма насторожило Николая потому, что он слышал от неё такое впервые. Что-то здесь, явно, было не так, но что именно он никак не мог понять, хотя и пытался. Вместе с тем в словах жены ему слышалась такая твёрдость, что он даже опешил. Хотя ему и хотелось подвергнуть жену допросу с пристрастием, он решил не делать этого, а просто подошел к столу и стал подписывать все бумаги, которые на нём лежали. Был среди ни и какой-то контракт не контракт, но что-то вроде обязательства, на котором он также расписался даже не читая его. Когда все бумаги были подписаны, Нина как-то робко поцеловала его в щёку и резко отпрянула, словно боялась обжечься. В её душе, явно, боролись какие-то совершенно непонятные для него чувства и от этого непонимания Николаю тоже становилось не по себе и он чувствовал себя обманутым, униженным и оскорблённым, но не мог ничего высказать женщине, которую очень любил. А ещё всё это очень попахивало самым элементарным предательством.
      Двое парней тем временем собрали всё, что нужно было Нине, в несколько больших пластиковых пакетов и вместе со швейной машинкой, которую он купил ей в подарок для будущего музея, посвящённого её творчеству, погрузились в фургон и уехали. Это было ещё одним сигналом, что его теперь уже бывшая жена преисполнена решимости начать новую жизнь на Рианоне, хотя ещё сегодняшним утром она об этом даже и не заикалась. Николай слишком хорошо знал свою жену, чтобы не понять очевидного, — её поведение было очень странным и совершенно нетипичным. На его взгляд выходило так, что это решение не было спонтанным. Она всё тщательно продумала и специально отправила Настю к матери, а все эти разговоры о большом заказе, как и то, что она в последние два месяца являлась домой так поздно и ложилась спать отдельно от него, на самом деле были симптомами того, что сейчас произошло — развода.
      Как это было не печально, но у его жены появился любовник и это был никто иной, как граф эс-Вигано, которого он видел однажды в ростовском доме высокой моды. Вряд ли теперь имело смысл отлавливать этого типа и бить ему морду, это нужно было делать гораздо раньше. Не имело теперь смысла и удерживать Нину возле себя. Если уж она что решила сделать, то стремилась к этому изо всех сил. Однажды она влюбилась в него, когда он отметелил шестерых обкуренных придурков и двух здоровенных лбов, вознамерившихся ею попользоваться, точнее её хотели продать двум бандюкам, и, ничего о нём не зная, вознамерилась стать его женой. Хотя у него на этот счёт имелось совсем другое мнение, Нина, которой он тогда предложил пожить у него неделю, пока не разберётся окончательно с её бывшими оборзевшими дружками-однокурсниками и их корешами-бандитами, сумела очень быстро настоять на своём, хотя и считала его стариком, а ведь он был старше неё всего на десять лет.
      Теперь у неё имелись совершенно иные планы и скорее всего этот граф эс-Вигано был всего лишь её любовником, но именно он вскружил ей голову своими россказнями о Рианоне. Нельзя было исключать также и того, что он каким-то образом сумел посодействовать ей, но вряд ли Нина захочет жить с ним долго. Граф был довольно субтильным типом, а ей нравились высокие, широкоплечие и мужественные мужчины, способные постоять за себя, ведь она была высокой красавицей и отличалась разборчивостью, что однажды и стало причиной того, что её решили так жестоко проучить однокурсники. Нет, с таким смазливым хлюстом она не захочет блистать в свете. Ей был нужен красавец совершенно иного рода. Именно таким когда-то и был Николай, да, и сейчас он всё ещё оставался таким.