Темное солнце: Хроники Атхаса (№1) - Медный гамбит

— Это не моя вина, Павек, пойми. Я искал тебя, когда он нашел меня. Он запер меня, почти как здесь, а потом он дал мне всякие штуки — я старался быть осторожным, Павек, я думал, что он торговец рабами, но оказалось, что он намного хуже, а потом было уже поздно. — Руки Звайна вцепились в него еще крепче. — Ты должен поверить мне. Ты должен забрать меня отсюда.

Павек стал на колени, что обнять Звайна, и когда руки мальчика обвились вокруг его шеи а голова уткнулась ему в грудь, с удивлением обнаружил, что ему намного легче обнимать и поддерживать кого-то, кому он не доверяет, чем попытаться сделать тоже самое с тем, кому он доверяет, например с той же Акашией. Даже сейчас, когда слезы текли по его рубашке и напомочили его тело, он по-прежнему не был уверен, что это тот самый мальчик, которого он знал, что его сердце и голова не изменились, а что если Телами права? Это была настоящая трагедия, когда невинный мальчик оказался испорченным, но это не означало, что его испорченность невозможно вылечить.

Он, сам, жил в испорченной среде много лет, но не поддался ей — по меньшей мере так сказали Оелус и Телами. Конечно, его не искушали так, как Экриссар искушал Звайна, и его не бросали так, как он бросил мальчика. И у Звайна была слабое место, та самая слабина, которая нужна чудовищу вроде Экриссара.

Он освободился из объятий Звайна.

— Ну пожалуйста, Павек. Павек? — Хныканье вернулось; Звайн вновь обвил рукой ребра Павека. — Не оставляй меня здесь. Забери меня с собой. Заставь их простить меня — как ты заставил их простить Руари, после того как он взломал тайник с зарнекой.

Откуда Звайн знает это?

Он оттолкнул малчика и намурился. Звайн на этот раз не сделал попытки опять прильнуть к нему, просто вздохнул, проиграв битву. Вместо этого парень бросился в свою нору и оттуда хмуро гладел на него.

Приходил ли Руари в рощу? Это было возможно. Руари держался в стороне и от фермеров и от друидов, которые тренировались дважды в день, пытаясь сделать себя бойцами, а свои орудия труда — оружием. Руари хотел личных указаний от него и от Йохана, и гарантии, что он не будет стоять в одной линии с вооруженными мотыгами фермерами, но будет сражаться как герой; а этого ни он ни Йохан не могли ему дать. И немного представляя ход мыслей Руари, казалось более, чем возможным, что он решил сердиться на них в роще Телами, а не в своей.

Руари и Звайн вместе, думают одними мыслями, бррр. Спина Павека задрожала.

Эти юнцы сговорились между собой, возможно устроили что-то вроде заговора. Говоря самому себе, что он обязан предупредить Йохана, если не Телами, он повернулся спиной к хмурому, недовольному лицу.

— Ты рискнул своей жизнью, чтобы спасти отродье фермера. — Голос за его спиной за прошедшие шесть дней изменился, стал более взрослым, насколько он мог слышать отвернувшись. — Ты убедил эту старуху спасти жизнь полуэльфу, который пытался убить тебя; но ты не хочешь сказать ни слова ради меня, меня — который спас тебе жизнь, темплар, после того, как ты забрал мою мать… И ты опять бросаешь меня.

Он почти повернулся, защищаясь от действий, которых не мог объяснить самому себе, но:

— Почему, Павек? — Хныканье возобновилось, и вместо взрослого человека остался дрожащий червяк.

Червяк более опасный для всего, за что он сражался, чем неизвестные силы Экриссара. Павек взмолился самому себе, чтобы он наконец освободился из-под коварного влияния Звайна, и сбежал в необитаемые земли, окружавшие рощу Телами.

Он был все еще на тропинке между зеленых полей, когда услышал отчаянные удары по выдолбленному дереву, которые служили в Квирайте знаком общей тревоги.

* * *

Большинство жителей Квирайта уже собралось около домика Телами, когда он добежал до него. Сама Телами стояла перед дверью, выжидая. Ее седые волосы космами свисали с незашищенной от ветра головы, а глаза слезились от солнца.

В последние несколько дней Павек много раз слышал, как она говорила, что смотрит за Квирайтом. Он вспомнил, что именно она первая узнала о том, что Йохан пересекает Кулак, первая, кто узнал, что Павек с товарищами возвращается с Акашией и Звайном; но он предполагал, что она использует какой-нибудь трюк, вроде Невидимого Пути, чтобы делать это. Он даже не догадывался, до сегодняшнего дня, что она просто летает над защищенными землями.

— Они идут, — спокойно и твердо сказала она. — С юго-запада, прямо из Урика.

— Все десять тысяч? — спросил какой-то обеспокоенный фермер.

— Пятьдесят мужчин и женщин, может быть немного больше или меньше. Наверняка некоторые из них отстанут по дороге через Кулак, но остальные будут здесь еще до заката.

Пятьдесят звучит намного лучше, чем десять тысяч. Фермеры вздохнули с облегчением, но не Павек. Он подумал о пятидесяти бойцах, вероятно вместе с Роккой и другими ренегатами из темпларов Урика, и печально потряс головой.

Любой темплар мог как отдавать команды на поле боя, так и выполнять их. И даже прокураторы, имевшие дело со счетом и пергаментом, вроде Рокки, должны были время от времени тренироваться в полях.

Павек считал себя хорошим бойцом с известным ему оружием, а учитывая его силу, вес, рост и меч Дованны, он наверняка был лучше всех в войске Экриссара. Но когда дело идет о сражении один против многих, умный человек безусловно поставит на многих.

Он не думал, что Экриссару удалось завербовать пятьдесят темпларов-ренегатов в Урике: рука Хаману была тверда, а его мщение — быстро. Он подумал, что десять темпларов было бы нормальным количеством, а остальные скорее всего всякая шваль с эльфийского рынка, которые скорее всего дерутся лучше, чем фермеры, зато у фермеров будет моральное преимущество, так как они будут сражаться за свой дом и свои жизни.

Всякое возможно, но если Телами сумеет защитить их от ментальных атак Экриссара, у них есть шанс.

Йохан сделал свой собственный анализ того, с чем им предстояло сразиться:

— Они истощены и измотаны. Скорее всего они разобьют лагерь. — Его глаза сверкнули при мысли о засаде. Телами взглянула на Павека.

Он покачал головой. — Только если будет так темно, что они не увидят деревьев.

— Я тоже так думаю, — согласилась она.

Потом она какое время смотрела на квиритов, на каждого по отдельности, пока каждая пара глаз не отвечала уверенной улыбкой. — Мы сделали все, что мы могли заранее сделать, — сказала она. — Вы знаете, что вы должны сделать, а я знаю, что вы можете сделать это.

Павеку пришлось признаться, что для женщины, которая провела всю свою жизнь выращивая деревья, Телами проделала заслуживающую уважения работу по организации своих сил для битвы, которая будет вестись до последнего выжившего, и она, по меньшей мере, знала как сделать это. Его собственная уверенность несколько выросла, когда он взглянул на фермеров и меньших друидов, собравших вместе различные орудия труда с длинными рукоятками, которые будут служить им оружием в битве. Спокойные и решительные, они сложили мотыги, серпы, цепы и грабли рядом со своими позициями в земляном укреплении, доходившим им до пояса, которое окружало домик Телами.

За шесть дней они преобразовали деревню из россыпи удобных домиков и амбаров в почти голую поляну, на которой соорудили три защитных кольца. Они нарубили колья из священных деревьев, разрушили дома и сделали большую баррикаду по внешней стороне двух колец, которая должна была замедлить продвижение врага. Из кольев поменьше сделали копья, которые навалили грудами около каждой позиции внутренних укреплений.

Фермеры и друиды, все достаточно взрослые, для того, чтобы бросить палку или перевязать рану, должны были сражаться внутри третьего защитного кольца, пока он и Йохан будут носиться повсюду, устремляясь туда, где кольцу будет угрожать прорыв.

И пока они будут отражать физическую атаку, Акашия из домика Телами будет призывать стража и использовать его силу для боя, а сама Телами будет, комбинируя силу друидов и трюки Невимого Пути, отражать то, что Элабон Экриссар нашлет на них.

И если они проиграют — если круг будет прорван и враги ворвуться в дом Телами; или Экриссар обойдет защиту Телами и стража и наполнит все вокруг монстрами из ночных кашмаров… Что ж, тогда все друиды произнесут особое заклинание, которое скроет их рощи. Экриссару будет совсем не просто найти их, и даже когда он найдет их, плантации зарнеки и вообще весь Квирайт, который друиды выращивали и лелеяли на протяжении многих поколений, умрет.

Это была самая лучшая защитная стратегия, которую они все вместе сумели изобрести. Павек отдал бы все золото, спрятанное под домиком Телами, за два лука и человека, который мог бы стрелять из них, но не было смысла мечтать о том, чего ты никак не мог раздобыть. Экриссар и его пятьдесят наемников пройдут непотревоженными через поля, проникнут через кольцо деревьев, и здесь их будет ждать неприятный сюрприз.

Павек надеялся на то, что поворот колеса судьбы даст ему возможность воткнуть свой меч между ребер инквизитора.

Он почувствовал, как кто-то дернул его за рубашку и обернулся.

— А что со мной, Павек?

Руари, со своим посохом.

— Ты знаешь свое место.

— Павек, я могу сделать намного больше, чем-

— Ты не можешь. Приготовь свое оружие, воду и повязки для ран. Возьми все это на твое место внутри третьего кольца и стой там!

— Но я хочу сражаться!

— Ты и будешь сражаться, червяк. А теперь — иди!

Он и Руари уставились друг на друга, потом Руари пошел на свое место. Павек надеялся — и даже молился той силе без имени, котороя может услышать бывшего темплара, а ныне почти друида — что Руари не убьют в первой же атаке. Квирайт нуждается в любом защитнике, а Руари достаточно неплохо владеет своим посохом; он будет примером для фермеров вокруг него. Но их сердца будут разбиты, если он совершит какую-нибудь геройскую глупость.

И ему тоже это разобьет сердце.

За исключением Йохана никто из них не был ветераном, никто из них не сражался в настоящих битвах — включая его самого. Сражение с Дованной или убийство несчастных преступников в дни его инспекторства не в счет. Самым близким к настоящему бою была заварушка на улицах Урика против Тирских хулиганов несколько лет назад.

Внутри он дрожал вплоть до костей и не надеялся увидеть другой восход солнца. Он почти завидовал Руари, ослепленному яростью и решительностью.

Ожидание было еще хуже, чем он представлял себе, прекрасно зная, что все остальные бойцы, собравшиеся в круге, время от времени оглядываются на него и сдерживают свой страх, так как он выглядел абсолютно спокойным. Йохан сидел рядом с ним у порога домика Телами, проверял свой обсидиановым меч и тоже выглядел абсолютно спокойным.

Но может быть, если бы глаза Йохана встретились с его, он увидел бы в них что-то другое. Может быть страх Йохана был даже больше, чем у него, так как дварф не мог полагаться ни на кого.

Потом, без предупреждения, началась ментальная атака: черный кулак возник перед его глазами и со страшной силой ударил в подбородок. Все попадали на спину; кое-кто закричал от неожиданности или ужаса, но тут Телами ударила в ответ и кулак исчез.

— Он знает, что мы здесь и ждем его, — Йохан встал на ноги и напряг свои могучие мышцы рук и ног. — Пускай Ркард направляет твой меч. — Он вытянул руку. — А что желтые червяки-темплары говорят друг другу, когда Лев посылает их на смерть?

Павек схватился за его руку и встал на ноги. — Лучше ты, чем я. — Это была ложь. Он не имел ни малейшего понятия, что темплары говорят один другому.

Но Йохан засмеялся и дружески сжал его руку. — Это неплохо. Я запомню.

— Посмотрим, что ты сделаешь.

Они освободили руки друг друга и сделали шаг назад к тем частям круга, которые они выбрали для себя. На какое-то мгновение Павек захотел сказать что-нибудь другое, искреннее и дружеское, но Йохан повернулся и момент был упущен.

* * *

Экриссар провел свои силы через деревья компактной группой: дюжина бойцов в первом ряду, и три или четыре в каждом из следующих. Если оценка Телами числа врагов была правильна — а Павек не видел причины сомневаться в этом — инквизитор решил закончить все первым же ударом, и ничего не оставил в резерве.

На второй взгляд самого инквизитора среди них не было, если, конечно, он не был темноволосым полуэльфом, идущим вторым слева. Но на этом не было черной, покрытой эмалью маски, так что скорее всего Экриссар, как и Акашия с Телами, предпочел руководить боем из безопасного места.

Но это было не самое худшее из того, что Павек заметил, или не заметил. Он заметил Рокку и еще несколько темпларов, которых он знал по Урику, всего около десятка, в точности так, как он и предполагал. Они сбросили свою желтую одежду — ничего удивительного; тяжелые рукава было опасным препятствием для руки, махнувшей мечом, так что они шли, надев на себя оружие и вооружение, взятое из оружейной темпларов или купленное на эльфийском рынке. Их довольно разнородные доспехи сильно выделялись на фоне вооружения бойцов, идущих рядом с ними.

Экриссар пополнил свои силы вовсе не кое-как вооруженным сбродом, на что надеялся Павек, но тремя дюжинами сильных и решительных воинов, каждый из которых был вооружен полированным деревянным щитом, копьем и здоровенной дубиной, длиной в ярд, причем все они были сделаны из древесины дерева агафари, своей прочностью не уступавшей бронзе.

Деревья агафари росли возле Нибеная и, насколько знал Павек, больше нигде в Пустых Землях.

Все темплары Нибеная были женами Короля-Тени, так что если это не был отряд новобранцев — а судя по их выправке и движениям на это было не похоже — то это был один из многочисленных наемных отрядов, которыми властитель Нибеная подкреплял свой гарем.

Но знал ли Король-Тень о том, что сейчас его наемники находятся далеко на северо-восток от Урика? На этот вопрос мог ответить только Элабон Экриссар.

Наемники Нибеная дружно, как по команде, бросили их единственное копье, прежде чем они спустились в ров, вырытый перед наружным укреплением. Два фермера упали. Одному копье попало в левую руку; он мог придти в себя после болевого шока и сражаться опять. Но у второго копье осталось торчать в животе, и его крики разрывали уши.

Когда квириты бросили свои первые и вторые заостренные колья, Йохан приказал всем остальным уйти из той части внутреннего круга, которая была прямо против атакующих, и отвел их в другую четверть круга.

Щиты из дерева агафари легко отразили те немногие колья, которые были направлены точно в цель, так же как третьи и четвертые. Павек не ожидал, что колья нанесут какой-нибудь серьезный урон нападающим, но, возможно, поколеблят их решимость. Так бы оно и было, если бы основу Экриссарова войска составлял сброд с эльфийского рынка. Но наемники Нибеная смеялись, когда преодолевали внешнее заграждение.

При удаче — при большой удаче — этот смех сделает их беззаботными.

Он выбрал место на правом фланге наемников и, когда они преодолевали внутреннее заграждение, бросил копье сам, целясь в женщину-темплара Урика, у которой не было щита. Он попал, прямо в шею. Она упала и громкий крик квиритов приветствовал его удачу.

Кроваво-красная молния на какой-то момент ослепила Павека, была она действительно на небе или только в его сознании, он не смог бы сказать. Уже в следующий момент его зрение восстановилось, видение не возникло опять, но ничего хорошего в этом не было, если Акашию и Телами было так легко сбить с толку.

Но враги уже были на верхушке второго укрепления, и больше не смеялись. Павек крикнул квиритам взять свое оружие. Одна женщина-друид занервничала так, что не могла двинуться ни для атаки ни для защиты; ее судьба была предрешена, если она не придет в себя. Но ее судьба была в ее руках; наемники Нибеная из второго ряда бросились вперед, выкрикивая военный крик Короля-Тени, и для Павека битва началась по настоящему.

Не было никакого особого искусства в его бою, просто удар или защита — по возможности плоской стороной клинка, так как дерево агафари более упруго, чем его сталь, и способно согнуть меч, если ударит по лезвию — и атака, когда он мог.

Он попытался было добыть себе щит, после того, как первый из напавших на него упал, с глубокой раной в бедре, но оказалось, что наемники привязывали шит к шее кожаной веревкой. У Павека осталось время только на короткое ругательство, прежде чем мужчина и женщина с оружием из Нибеная напали на него.

Он отбил обе дубины, потом отпрыгнул на полшага назад и бросил быстрый взгляд вокруг. У него было место для боя только потому, что квириты вокруг него падали и умирали один за другим. Круг еще держался, но было намного больше трупов внутри, чем снаружи.

С самого начала на каждых двух наемников приходился один квирит, а учитывая качество наемников Экриссара, это было как десять против одного.

Но женщина-наемник — человек, так как все наемники Нибеная были людьми — не оставила ему времени на размышления. Бросившись за ним вслед, она взмахнула своей дубиной, которую она держала обеими руками, и обрушила ее на голову Павека. Если бы она попала, с ним было бы все кончено. Но Павек бросился вперед, так как она перестала защищаться, и толкнув ее всем телом, нанес ей быстрый и точный удар по горлу, так что она упала и, гарантированно, больше не встанет. Другой наемник, без сомнения ее партнер, в слепой ярости бросился на него.

В тот же самый момент послышались крики с другого края битвы, края Йохана. Крики не были радостными, наоборот, и он мог только надеяться, что дварф не ранен, или еще хуже, убит, но многочисленные удары второго наемника, которые ему пришлось отбивать, не давали ему осознать что там произошло.

Ему повезло, он сумел своим мечом полоснуть противника по запястью. Мужчина выронил свою дубину и побежал, грромко крича, к деревьям. В битве настала пауза, на пять ударов сердца: достаточно долго, чтобы придти в себя и подобрать дубину, которую он надеялся использовать как щит.

— Йохан убит.

Новость, которой он боялся, да еще выкрикнутая голосом, который он был бы рад никогда не слышать.

— Держать строй! — выкрикнул он, не осмеливаясь отвернуться, так как один из темпларов Урика, лицо которого он узнал, уже бежал к нему занося свой меч для удара.

— Мы не можем! Не без Йохана. Что нам делать? Все рухнуло. Павек!

Он быстро отбил удар обсидианового меча, лезвие его стального отбило куски от менее прочного камня.

— Помоги нам, Павек. Мы гибнем.

Страх тронул сердце Павека, холодная дрожь прошла по телу — и он умер бы на месте, если бы Руари не вклинился между ним и темпларом, и не отбил удар в сторону. При это левый бок темплара открылся, буквально на мгновение, но этого вполне хватило Павеку. Меч воткнулся в тело, и темплар упал, его медальон выскользнул из-под рубашки.

Медальон. И Руари, у которого он есть.

— Давай сюда! — Павек опустил свою дубину и повернулся к Руари.

— Дать что?

— Медальон. Давай сюда!

— Что?

— Ты же сам сказал, червяк: мы гибнем. Этот медальон все, что у нас осталось.

Поток боя унесся от них к тому месту, где Йохан уже не цементировал оборону квиритов. Павек побежал вдоль укрепления, не обрашая внимания на то, что лежало у него под ногами. Руари бежал рядом с ним, его посох оказался более эффективным, чем любой щит. Вместе они вывели из строя еще троих наемников, но ход битвы от этого не изменился.

В любой момент люди Экриссара могли занять укрепление.

— Сейчас! — Вопль Павека заглушил и удары оружия и крики людей.

Не осмелившись возразить червяк-полуумок бросил ему медальон.

Павек поймал шнур медальона кончиками пальцев и даже не разрешил себе подумать, что может произойти. Он обмотал шнурком из кожи инекса свою левую руку, почувствовал внутри своего кулака знакомый керамический медальон, крикнул — Охраняй меня! — и поднял кулак высоко над головой.

— Хаману! Слушай меня, твоего слугу, о Великий и Могучий!

Все в войске Экриссара услышали крик Павека и бросились к нему. Руари смог бы продержаться не больше двух ударов сердца, как только они приблизились, но оставшиеся квириты, хотя и не могли понять, что он собирается сделать, увидели, что Руари защищает его и бросились на помощь.

Вокруг него разгорелся отчаянный и жестокий бой. Павек почувствовал резкую боль в ноге; потом вообще перестал что-либо ощущать: верный признак серьезной раны. Но нога держала, и он молился, как никогда не молился раньше, прежде чем увидел знакомую пару зеленовато-желтых глаз в буром закатном небе.

Мерцающие овалы слабо светились над его головой: от Урика до Квирайта довольно далеко, даже для короля-волшебника.

Кто знает, что видит Хаману, когда темплар призывает его имя и силу? Быть может, это знает другой король-волшебник, но уж точно не Павек, который надеялся, что правитель Урика увидит оружие из дерева агафари, и поймет, что Нибенай устроил кровавую бойню в его владениях. И, надеялся Павек, увидя это, Великий и Могучий Хаману пошлет своему темплару-ренегату великое и могучее заклинание…

— Огненная молния!

…Предоставлена…

Мерцающие глаза сверкнули как два солнца, окрасившись красным и оранжевым. Воздух над Квирайтом затвердел и стал очень спокойным, прежде чем ветер поднялся прямо из земли. Хотели они того или нет, но мужчины и женщины по обе стороны укрепления опустили оружие и подняли глаза к небу. Темплары Урика, мгновенно узнавшие то, что они увидели, бросились к деревьям, но было уже поздно.

Огненная молния ударила с неба. Она попала прямо в медальон, который Павек все еще держал над головой. Обжигающий жар и невыносимая боль преобразовали его в кого-то другого. Он решил, что он должен умереть — видимо Хаману выбрал его первой жертвой — но даже не потерял сознание, когда небольшие огненные стрелы полетели из огненного ада, который образовался на том месте, где была его рука. Стрелы ударили прямо в сердца союзников Экриссара, и только в них.

Ужасные крики, которые будут являться в сны Павека до тех пор, пока он живет, вылетели из ртов живых — умирающих — факелов, которые продолжали гореть даже после того, крики затихли. Огонь прекратился только тогда, когда все их тела полностью сгорели, и от них не осталось ничего, даже пепла.

Потом, внезапно, огромный язык пламени, поднимавшийся из его кулака, зашипел и угас. Он боли и невыносимаго жара остались только воспоминания. Его тело было абсолютно невредимо и не тронуто. Медальон, сверкавший своим собственным светом так, как если бы внутри него было маленькое солнце, опять стал обыкновенной керамической вещью.

Павек опустил руку.

— Все кончено, — прошептал кто-то, а еще кое-кто отважился даже на радостный крик.

Но ничего не было кончено.

Крик, раздавшийся из домика Телами, выбил последнюю каплю мозга из оставшихся в живых жителей Квирайта. Павек в два прыжка добрался от укрепления к хижине — и вспомнил о своей ноге только тогда, когда жестко прыгнул на порог и она подогнулась под ним.

Черный шрам бежал от колена вверх к ляжке вдоль голени. Заклинание, подумал он, хотя каким образом заклинание пламенной молнии могло прижечь рану и срастить мышцы под ней? Это было выше любых его знаний о магии. Его нога болела только тогда, когда он думал о ней, но теперь он знал лучше, чтобы думать об этом дважды и через занавеску прыгнул внутрь.

Телами лежала без движения на своей койке. Глаза и рот были закрыты, но ноги были раскинуты под очень неудобным углом и не шевелились. По меньшей мере она была без сознания, и скорее всего мертва. Акашия сидела рядом с ней, одна, ее руки машинально перебирали разные травы и порошки. Лицо было искажено в молчаливом крике, так как она одновременно сохраняла форму энергии стража и поддерживала заклинание против мыслеходца, которое начала Телами.

Самый опасный враг Квирайта, Элабон Экриссар, все еще скрывался где-то в охраняемых землях, вероятно незатронутый щедрым подарком Короля Хаману.

— Руари! — крикнул Павек. — Сюда!

Полуэльф появился рядом с ним, весь в крови, побитый и дрожащий, но держащийся на ногах. Он только взглянул мимо Павека и без лишних слов сжал в своих руках дрожащие руки Акашии. Потом он уселся на пол и кивнул Павеку.

— Держись крепко, червяк. Ты узнаешь, когда я найду его.

* * *

Инквизитор мог быть где угодно. Но его не было перед кругом деревьев вокруг деревни, его не было среди деревьев; Павек побежал в то место в полях, где союзники Экриссара оставили своих канков, но и там не было Экриссара.

Он искал повсюду, пока солнце садилось, бледно-лиловое небо превратилось в фиолетовое, а он все еще искал, пока на небе не появились звезды. Полуэльф не мог видеть в темноте так хорошо, как чистокровный эльф, но тем не менее Экриссар безусловно видел лучше, чем Павек.

Проклятый мыслеходец должен был быть на грани истощения. Акашия и Руари должны были удержаться против его атаки. Но все это не имело значения, и в сердце Павека закралось отчаяние: удача опять отворачивается от Квирайта.

— Милосердие Короля Хаману! — прошептал он, не призыв, а просто обычное мужское проклятие. Медальон опять висел вокруг его шеи, но он вовсе не собирался использовать его. В любом из тех свитков, которые он изучал, не было ни одного заклинания, которое привело бы его к Экриссару.

Потом он услышал звук позади себя, похожий на чью-то тяжеловесную поступь; камни под тяжелыми ногами крошились на куски, тогда как его собственные ноги только сминали траву в роще. Мгновенно выхватив меч он повернулся назад, и оказался лицом к лицу с фигурой вдвое себя выше, глядещей на него светящимися желтыми глазами.

— Хаману? — прошептал Павек, осознав, что это не может быть никто другой, упал на колени и отбросил меч в сторону. — О Великий и Могучий Король-

— Моя зверушка в этих полях. Ты можешь идти за мной.

Земля заколебалась, когда Король Хаману прошествовал мимо Павека. Никто не знал настоящего внешнего вида Короля, даже если он и был на самом деле. Сегодня ночью он был Львом из Урика, одетым в золотые доспехи и увенчанным гривой золотых волос. Меч, длинный как нога обычного человека, свисал с его пояса, но на его руках вместо пальцев были острые, изогнутые когти, которые он сгибал при каждом шаге. Сердце Павека примерзло к его горлу.

Он пошел следом, подобрав свой меч и делая два шага на каждый королевский, пока они не подошли к темной, рапластавшейся на земле фигуре, вскочившей при их приближении.

— Рассказывай! — скомандовал Хаману.

Но это было больше, чем простая команда. Череп Павека едва не взорвался, а ведь он точно не был целью короля. Пока.

Экриссар зашатался, сделал несколько неуверенных шагов назад, едва не падая. Ну просто стервятник-трупоед перед настоящим хищником. — Я нашел настоящий источник Лага, — пробормотал он, как если бы какой-то смертный может обмануть короля-волшебника.

— Амбиции затмили твой взор, ослепили тебя, моя зверушка. Ты утомил меня.

Голос Хаману был усталым и недовольным, но его рука с когтями двигалась очень быстро. Он схватил Экриссара за горло, поднял в воздух и начал сжимать. Вначале инквизитор отчаянно сопротивлялся, но потом повис без движения, руки и ноги перестали дергаться, но король еще не закончил. При свете желтых глаз Короля-Льва, Павек со все возрастающим ужасом смотрел, как Хаману сжимает горло своей зверушки все сильнее и сильнее. Кости на шее Экриссара затрещали и сломались, кровь хлынула из его безжизненного рта и ноздрей.

Но Хаману все еще не закончил со своим бывшем любимцем. Он произнес заклинание, желтое пламя окружило тело инквизитора, и слой за слоем, от черной одежды до белых костей, сожрало его.

Когда не осталось ничего, желтые глаза нашли Павека, уже давно стоящего на коленях и героически борющегося со рвотой.

— Мне нужен новый Высший Темплар. Следуй за мной.

Король направился к деревне.

Павек с трудом отыскал свои ноги и пошел следом.

Семнадцатая Глава

Огонь костров освещал внутреннее заграждение деревни. Яркие потрескивающие языки пламени сделали ночь безопаснее и веселее — но не тогда, когда они отражались от массивной фигуры Хаману, идущего через кольцо деревьев. У Павека, с большим трудом державшегося в десяти шагах за спиной Хаману, не было ни времени ни сил выкрикнуть предупреждение. Появление Льва поразило всех жителей Квирайта до глубины души: он был невероятно прекрасен в своих золотых, сияющих доспехах, от него исходила загадочная сила, жестокая и ужасная, далеко за пределами понимания смертных. После дня ужасных потерь, поражений и победы, часть квиритов не выдержала и упала в обморок. Остальные мудро опустились на колени.

Король остановился на мгновение, глядя на невидимую им раньше часть своих владений и ее дрожащих жителей. Павек сумел догнать его.

— Где она? — спросил Хаману. — Где Телами?

Он не спросил Кто правит здесь или что-нибудь еще в таком же духе, как ожидал Павек, но Где Телами, и, без сомнений, он знал, кто правит Квирайтом. Если он доживет до завтрашнего дня, пообещал себе Павек, он обдумает все, что это означает, но в это мгновение — под взором желто-зеленых глаз, глядевших на него — он мог только сказать правду:

— Здесь. — Он указал на домик Телами.

Голова Хаману поднималась над крышей маленького домика. Его плечи были намного шире двери. Павек задержал дыхание, ожидая что король позовет Телами по имени и опасаясь того что случится, если она не ответит. Но Хаману решил эту проблему по своему. Он вонзил в красные стены домика свои когти, схватился за поддерживающие столбы и поднял все вместе над своей головой, а потом аккуратно переставил в центр заграждения. Проблема с размерами больше не существовала.

Акашия и Руари остались где были, охваченные страхом, с отвисшими челюстями, рядом с одеялом, которым они укрыли тело Телами. Хаману слегка махнул своей огромной, когтистой рукой, они мгновенно и с облегчением освободили место рядом с Телами. Телами неподвижно лежала на своей кровати, ее руки были сложены на груди, седые волосы беспорядочной грудой лежали на подушке. Вспомнив, что король сделал с Экриссаром, Павек с ужасом представил себе, что он может сделать с ней.