Золотая стрела (Дверь в преисподнюю - 3)

      Однако едва родилась вторая строчка - "... Все памятней очарованье..." как все очарование оказалось в миг разрушенным какими-то незнакомыми голосами. Обернувшись, поэт увидал позади себя двух женщин - одну потолще, а другую потоньше - в сарафанах и цветастых платках.
      - Присаживайтесь, сударыни, - радушно пригласил их Иван-царевич. - Не угодно ли чайку с дороги отпить?
      - Благодарю, - низким и чуть сипловатым голосом ответила более полная странница, присаживаясь у костра. Ее подруга, нахально подбоченясь, уставилась на стрелы, торчащие из рюкзака.
      - Золото, - проговорила она высоким скрежещущим голосом. - Сейчас буду грабить и убивать... - И, не обращая внимания на свою спутницу, дергавшую ее сзади за подол, продолжала, с каждым словом все более вдохновляясь: Трудовой народ бедствует, а вы, мироеды и богатеи, на золоте жрете и золотые палки себе в мешок суете!
      - Не слушайте, это она шутит, - попыталась поправить положение первая путница, но ее подругу было уже не остановить:
      - Шуток больше не будет! Всех перережу, всем кровь пущу!
      - Так вы что, сударыня, собираетесь меня грабить? - наконец-то дошло до Покровского.
      - Да! - взвизгнула сударыня. - Ежели кого сей же миг не пограблю, то гадом буду! - Недолго думая, она выдернула из рюкзака золотую стрелу, но тут же с диким верещанием швырнула ее оземь.
      - Что такое, Петрович? - вскочила полная дама. - В чем дело?!
      - Жжется, как огонь! - неблагим матом завопила разбойница. - Колдун проклятый!! - И она со всех ног побежала прочь, не разбирая дороги. Ее спутница грузно поднялась и потрусила следом, привычно сунув под сарафан чайную ложечку, хотя та была не золотая, а оловянная.
      - Эх, такой вечер испортили, - вздохнул Иван-царевич, снимая с огня вскипевший котелок. - Но что там со стрелами?
      Покровский с опаской потянулся к золотой стреле и дотронулся до нее кончиком пальца - стрела оказалась столь же прохладной, как и земля, куда ее уронила незадачливая грабительница.
      ***
      Ужин в королевской трапезной прошел на редкость тихо и даже печально. Князь Длиннорукий и Петрович, обычно хоть как-то разнообразившие трапезу болтовней и пьяными выходками, на сей раз вообще отсутствовали. Даже Каширский не был по-всегдашнему велеречив, а Анна Сергеевна, если порой и отпускала злобные реплики в адрес всего и вся, то делала это скорее по привычке. Впрочем, и лекарь, и госпожа Глухарева, отужинав, вскоре под благовидными предлогами покинули залу.
      Виктор же все не решался встать из-за стола. Во время ужина он почти не притронулся к еде и угрюмо глядел в тарелку, изредка поднимая взор на княжну Марфу, сидевшую напротив него, на другом конце длинного стола. Княжна чувствовала себя не очень-то уютно в такой напряженной обстановке, но тоже не решалась покинуть трапезную. Слуги переминались с ноги на ногу, не зная, что им делать.
      В залу почти вбежал Теофил:
      - Ваше Высочество...
      - Да, Теофил, слушаю вас. - Виктор, кажется, был даже рад, что кто-то прервал тяжкое молчание.
      - Ваше Высочество... э-э-э... Вы позволите убирать со стола?
      - Да-да, убирайте, - поспешно ответил Виктор. - Могли бы и не спрашивать. Если, конечно, кня... графиня не желает продолжить трапезу.
      - Нет-нет, благодарю вас, - отказалась Марфа.
      Слуги, словно того и ждали, кинулись уносить со стола немногочисленную посуду, а Теофил наклонился к Виктору и что-то зашептал на ухо. Марфа заметила, как тот побледнел.
      - Вы уверены? - тихо спросил Виктор.
      - Многие видели, - столь же тихо ответил Теофил. - Какие будут указания?
      - Никаких.
      Оставшись вдвоем с Марфой, Виктор негромко произнес:
      - Графиня, мне нужно вам кое-что сказать.
      - Что? - не расслышала княжна. - Ваше Высочество, вы не позволите мне пересесть поближе?
      - Да зачем, я сам, - с этими словами Виктор поднялся из-за своего места и пересел на уголок стола рядом с Марфой. - Княжна, я должен с вами поговорить. Днем, на башне, нам помешали...
      - А вы не боитесь, что нас могут подслушать? - Марфа положила ладонь на руку Виктора.
      - Теперь это уже не имеет значения, - вздохнул Виктор. - Да и кому тут подслушивать - все разбежались. Знаете, что мне только что сказал Теофил? Что вблизи нашего замка видели вооруженных рыцарей от десяти до пятнадцати человек. И передвигались они совершенно открыто, как будто ожидая, что мы на них нападем!
      - Что за рыцари? - удивилась Марфа.
      - Наш конюшенный разглядел среди них Флориана и, кажется, Гренделя. Скорее всего, их послал мой дядя, чтобы разузнать, как тут и что. - Виктор немного помолчал. - А ведь они могли сами, сходу, не дожидаясь подкрепления, захватить замок!
      - Почему же они этого не сделали?
      - Почему? Да только потому что не знали, что здесь никого нет. Гвардия давно разбежалась, наемники разбежались, даже этого князя Длиннорукого с его полоумным Петровичем, и тех не видать! Но уже завтра рыцари будут здесь, вне всяких сомнений.
      - И об этом вы хотели со мною поговорить? - несколько удивилась Марфа.
      - Да нет, о другом. - Виктор надолго замолк, будто раздумывая, говорить ли. А вернее, сам того не осознавая, он тянул время, боясь остаться наедине со своими горькими думами.
      В залу вернулся Теофил:
      - Ваше Высочество, будут ли еще какие приказания?
      - Нет, Теофил, - устало проговорил Виктор. - Благодарю вас за безупречную службу. Идите спать, а утром разбудите меня пораньше.
      - Будет исполнено. - Теофил поклонился и вышел из залы.
      - Ваше Высочество, кажется, вы хотели мне что-то сказать? - напомнила княжна.
      -- Да... Возможно, мы с вами уже никогда больше не увидимся. У вас вся жизнь впереди, а меня ждет либо темница, либо плаха.
      - Ну зачем же так мрачно, - сочувственно покачала головой Марфа, однако Виктор перебил:
      - Погодите, Марфа Ярославна, дайте договорить. Мы с вами больше не увидимся, и я хочу, чтобы вы знали... Не нужно меня жалеть - я пропащий человек. Даже много хуже, чем про меня говорят рыцари у Беовульфа. - И, заметив, что Марфа снова хочет возразить, продолжал еще настойчивее: - Да, да, это так. И если я могу еще хоть как-то оправдать себя в захвате власти, то в моем отношении к вам, княжна, мне не может быть никакого прощения.
      - О чем вы, Ваше Высочество? - удивилась Марфа.
      - Когда вы появились в замке, я сразу стал просчитывать на несколько ходов, как при игре в тавлеи. Я подумал, что сама судьба послала вас ко мне, дабы помочь в осуществлении моих дерзких намерений.
      - Каким образом? - еще больше изумилась княжна.
      - В Белой Пуще после смерти князя Григория идет свара за власть. Более того, Альберт и его упыри подыскивают послушного боярина из древнего рода, чтобы посадить на княжеский престол и править от его имени. И я надеялся убедить их, что вы, Марфа Ярославна, подошли бы им лучше всего. Шутка ли сказать - единственная уцелевшая из Шушков! А через вас и сам надеялся войти в силу и, как самое меньшее, добиться той помощи, что обещал для моих начинаний князь Григорий.
      - Неужто вы всерьез думали, Ваше Высочество, что я согласилась бы стать такой подставной правительницей? - нахмурилась княжна.
      - Поначалу я не знал, какая вы, - тяжко вздохнул Виктор. - Теперь я понимаю, что заблуждался в видах на вас. Но могло повернуться и иначе вдруг борьба в Белой Пуще разгорится не на шутку, и тогда вы могли бы возглавить один из враждующих станов. А в случае удачи - как знать...
      - Да, но ведь вы сами несколько раз предлагали мне покинуть замок, возразила Марфа.
      - Не столько ради вас, сколько ради самого себя, - заявил Виктор. - Мне стало известно, что ваша жизнь в опасности, и я думал, что вам до поры до времени лучше побыть в надежном месте, хотя бы даже в замке моего главного врага Беовульфа. Ведь вы нужны мне живой, а не мертвой...
      - Мне кажется, Ваше Высочество хотите казаться хуже, чем на самом деле, пристально глянула Марфа на Виктора. - Как будто вы нарочно пытаетесь вызвать у меня ненависть к себе.
      - А знаете ли вы, что... - Виктор осекся.
      - Что?
      - Ну ладно, скажу. В общем, если бы не последние события, поставившие меня на грань гибели, то завтра я бы сказал, что люблю вас и предлагаю руку и сердце. И притворялся бы, чтобы достичь своих целей! А вы говорите - хуже, чем на самом деле.
      Виктор замолк, как бы ожидая, что скажет Марфа. Но та молчала.
      - Марфа Ярославна, неужели и теперь вы останетесь в замке? - вновь заговорил Виктор, когда молчать стало совсем невмоготу. - Завтра здесь будут рыцари и начнется что-то невообразимое. Вам нужно отсюда уходить. Если желаете, то я помогу вам бежать за границу - у нас есть налаженные пути, по которым дядя переправлял туда беженцев из Белой Пущи. Решайтесь, пока не поздно!
      - Я подумаю, - тихо промолвила княжна. - А почему бы вам самим не воспользоваться этими налаженными путями?
      - Нет-нет, это исключено, - решительно отказался Виктор. - Я должен ответить за свои дела. Да и куда бежать - от себя не убежишь. - И как бы устыдившись последней громкой фразы, к коим никогда не был склонен, Виктор заговорил нарочито по-деловому: - Время еще есть. Если надумаете последовать моему совету, то обращайтесь к Теофилу. Или прямо ко мне.
      - Но ведь вы же будете спать, Ваше Высочество, - возразила княжна.
      - Сомневаюсь, - подумав, ответил Виктор. - А если и буду спать, то смело будите. Соответствующие указания слугам будут даны. Доброй ночи, княжна. Виктор резко поднялся из-за стола и не оборачиваясь покинул трапезную.
      ***
      Несмотря на поздний час, барон Альберт бодрствовал. Он сидел за обширным столом князя Григория и беседовал с воеводой Селифаном. Тот не совсем понимал, для чего барон держит его при себе в столь позднее время, расспрашивая о делах пусть и важных для воинства Белой Пущи, но совсем не требующих срочности. Да и Альберт расспрашивал воеводу как-то рассеянно, даже не особо вникая в ответы. Селифан подозревал, что Альберт просто ждет некоего важного сообщения, а воевода ему нужен, чтобы как-то скоротать время.
      Выслушав очередной ответ Селифана на вопрос о готовности Белопущенской дружины к возможным военным действиям против Кислоярского царства, Альберт позвонил в серебряный колокольчик, стоящий у него на столе. В кабинет заглянул охранник:
      - Слушаю, господин барон.
      - Значит, так, - деловито заговорил барон, - сходи к нашему гостю господину Херклаффу и попроси его пожаловать сюда.
      - А ежели он почивать изволит?
      - Скажи, что дело срочное. Ступай же.
      - Слушаюсь, господин барон. - Охранник вышел.
      - К чему тебе этот колдун? - удивился воевода. - Да еще и на ночь глядя.
      - Вот смотри. - Барон вытащил из выдвижного ящика и положил на стол тарелочку с золотым яблоком. - Узнаешь?
      - Ну конечно, - с трудом подавил зевок Селифан, - удобная вещица. Можно узнавать, что где происходит.
      - Можно, - согласился Альберт. - Знать бы еще, как она работает.
      - А разве вы не знаете?
      - То-то что нет. Да и кабы она одна. У нас же цельный амбар с колдовским скарбом стоит, одних ковров-самолетов две дюжины, а как ими пользоваться толком никто не знает. Вот хоть с этим золотым яблоком, к примеру. Единственное, что мы умеем, так это связываться с нашими людьми, хотя я доподлинно знаю, что его возможности куда шире. А мы его используем так в определенный час двое, имеющие такую тарелочку, пускают по ней яблоко и передают друг другу послания.
      - Каким образом? - полюбопытствовал воевода.
      - Пишут на бумажке и прикладывают к тарелке. Не больно сподручный способ, но ничего - до сих пор действовал.
      - А теперь что?
      - А теперь бес знает что! - в сердцах брякнул барон. - Я жду важного сообщения от князя Длиннорукого, даже тарелку с яблоком велел к себе поставить, и ничего нет! Обычно мы принимаем от него сообщения три раза в день. Днем он еще что-то передавал, а вечером - до сих пор ни слуху, ни духу.
      - Может, с князем что-то стряслось?
      - А пес его знает! Днем он написал, что наемники разбежались, а рыцари того и гляди придут в королевский замок, чтобы свергнуть Виктора.
      - Может, еще не поздно? - осторожно предложил Селифан. - Наша дружина в боевой готовности.
      - Не надо, - с досадой перебил Альберт. - Виктор для нас - отрезанный ломоть, пускай сам выкручивается. Да и Длиннорукий тоже - что он мне, кум, что ли? А вот самозванка...
      - Какая самозванка?
      - Ты чего, забыл? Та девица, что выдает себя за Марфу. Нынче днем она еще была жива. Но князь уверял, что этой ночью Анна Сергеевна ее того... Ну, ты понимаешь.
      - Понимаю, - неодобрительно пробурчал воевода.
      - Ничего ты не понимаешь, - зло покачал головой барон. - По-твоему, все дела в честном бою должно решать, а на самом-то деле... Ну да ладно. Хуже всего будет, если рыцари придут в замок, а Анна Сергеевна своего задания выполнить не успеет. Или, как всегда, провалит.
      - Ну что ты, Альберт, к этой самозванке привязался? - не выдержал Селифан. - Мы же скоро ее кости похороним честь по чести, то есть не самозванки, а княжны Марфы, а та девушка сколько угодно может звать себя Марфой, да кто ей поверит? - Воевода пристально глянул на барона: - А может, ты не совсем уверен, что она самозванка?
      - Да как ты не понимаешь, - досадливо поморщился барон. - Если рыцари одолеют Виктора, то чего доброго решат, что им все нипочем, да и на нас полезут. А Марфу, настоящую ли, самозванку ли, будто хоругвь понесут дескать, вот она, законная наследница князей Шушков, не то что эти проклятые упыри. То есть мы с тобой.
      Селифан уже открыл было рот, чтобы что-то возразить, но не успел: дверь распахнулась, и на пороге возник собственной персоной господин фон Херклафф - во фраке, белоснежном жабо и даже с моноклем.
      - Вы меня зваль, херр барон? - лучезарно осклабился людоед.
      - Да, господин Херклафф, нам нужна ваша помощь, - поднялся за столом Альберт. - Умеете ли вы обращаться с колдовскими предметами?
      - Ну конешшно! - с гордостью заявил Херклафф. - Их бин маг и чародей высшей квалификацион, а не какой-нибудь профан, как херр Каширский, муттер ефо за ногу... Да-да, так что вас интересует?
      Альберт пододвинул колдуну тарелочку с золотым яблоком:
      - Посмотрите, в чем тут дело. Ничего не показывает.
      - А что вы хотел увидайть?
      - Ну, например, князя Длиннорукого.
      - Айн момент. - Херклафф небрежным жестом произвел над тарелочкой какие-то манипуляции, яблочко покатилось вдоль кромки, однако изобразило на тарелочке лишь что-то темное, с двумя еле различимыми силуэтами. - Ничефо, сейчас добавим яркость. - Херклафф стал крутить пальцами перед блюдцем, как будто настраивая телевизор, и действительно - вскоре изображение несколько высветилось, а два силуэта оказались женскими. Они брели по болоту, тонущему во мгле, то и дело спотыкаясь о кочки и выразительно жестикулируя.
      - Ну и где же Длиннорукий? - не вытерпел воевода.
      Вместо ответа Херклафф еще немного поколдовал над тарелочкой, и изображение приблизилось - теперь лица обеих женщин занимали чуть не весь "экран".
      - Точно Длиннорукий, - изумленно выдохнул Альберт. - Вот эта, что слева. А вторая... Кто же вторая?
      - О, херр Петрович! - обрадованно вскричал Херклафф. - Вот кого я хотель кушать, но так и не скушал. Ничефо, еще успею...
      - Но что они делают на болоте? - возмутился Альберт. - Их место в королевском замке.
      - А еще лучше - у меня ф желудке, - расплылся людоед в плотоядной ухмылочке.
      - Жаль, что не слышно, о чем они столь жарко спорят, - вздохнул воевода.
      - Ну, вообще этот несовершенный аппарат не есть рассчитан на звук, скромно заметил Херклафф, - но для такой гроссе мейстер, как я, нет никакой преграда! - Колдун сделал вид, будто нажал клавишу или переключил тумблер, и раздались какие-то невнятные звуки. Херклафф покрутил воображаемый регулятор, и барону с воеводой стали ясно слышны препирательства незадачливых путчистов.
      - Все из-за тебя, - бранился Длиннорукий, - да если бы не твои разбойничьи замашки, так переночевали бы по-людски, а теперь тут шлепай по этим проклятым болотам!
      - Так я ж хотел по-людски, - оправдывался Петрович, - отнять у него эти золотые стрелы и раздать нуждающемуся бедному люду!
      - А ты подумал, дурья башка, на черта твоему бедному люду золотые стрелы?..
      - Неужели Виктор выгнал их из замка? - удивился Альберт. - Хотя если они и там вели себя так же, то не удивительно...
      - Скорее, бежали от рыцарей, - уверенно предположил воевода.
      - Золотые стрелы, - как бы про себя отметил Херклафф. - Ешшо не понимайт, для чего, но что-то здесь не есть рихтих.
      - Эдуард Фридрихович, а вы не могли бы показать нам еще кое-кого? попросил барон, поняв, что из препирательств Длиннорукого и Петровича трудно будет выудить что-то по делу. - Речь идет об одной девушке, утверждающей, что она - княжна Марфа...
      - А как ее зфать на самом деле? - перебил колдун.
      - Увы, не знаю, - развел руками Альберт.
      - Ну, тогда ничего не будет получиться, - вздохнул Херклафф.
      - В таком случае покажите нам настоящую княжну Марфу, - решился Альберт. - Это-то, надеюсь, у вас получится?
      - О, я, я, натюрлих, - осклабился людоед, - только фройляйн Марфа уже давно ква-ква на гроссе болото!
      - А все-таки покажите, - настаивал барон. - Так, для успокоения совести.
      - А, ну понятно. - Херклафф "нажал кнопку", и бранящиеся Длиннорукий и Петрович исчезли. - Либе голден аппель, битте, покажи нам фройляйн ква-ква... пардон, фройляйн Марфа!
      Яблочко покатилось, и вскоре на тарелочке появилось изображение девушки, мирно спящей на широкой кровати.
      - А это не может быть ошибкой? - упавшим голосом пролепетал Альберт.
      - Нет, - уверенно заявил Херклафф. - Я могу ошибайться, но колдовский инвентар - нихт!
      - Значит, это все-таки правда, - зло проговорил барон Альберт, - и она не самозванка.
      - О чем ты? - чуть удивился воевода.
      - О давешних донесениях Длиннорукого. Кто-то из его людей подслушал беседу этой девушки с Виктором - она рассказывала, что некий Иван-царевич выпустил из лука золотую стрелу, которая прилетела прямо к лягушке, потом он ее поцеловал, и лягушка превратилась в княжну Марфу. Тогда я не придал этому донесению должного внимания, хотя и поручил Анне Сергеевне, гм, ну, ты знаешь...
      - Это не есть хороший орднунг, - озабоченно покачал головой Херклафф. Фройляйн Марфа должна прыгать на болото, а не дрыхнуть на кровать.
      - Ничего, недолго ей там дрыхнуть, - проворчал Альберт. - Уж на этот раз Анна Сергеевна не промахнется...
      - Постой, барон, - встрял в беседу воевода Селифан, - ты сказывал про золотую стрелу. А Петрович тоже что-то говорил о каком-то человеке, у которого он хотел украсть золотые стрелы. Уж не...
      - Конечно, это он! - в сердцах стукнул по столу Альберт. - Иван-царевич! Как же его звать-то? - Барон вынул из стола целый ворох донесений и тут же нашел нужное. - Иван-царевич, он же Иван Покровский.
      - Как? Как вы сказаль?! - неожиданно вскричал Херклафф.
      - Иван Покровский, - ответил Альберт, подивившись такому всплеску чувств у всегда спокойного и ровного господина Херклаффа. - А что?
      - А, нет, ничего, - столь же быстро успокоился людоед. - Если я вам больше не есть нужен, то позвольте мне отойти на покой.
      - Да, разумеется, спасибо вам за помощь, - вздохнул Альберт, - спокойной ночи.
      - Всегда к услугам, - церемонно поклонился Херклафф и исчез за дверью.
      - А все Анна Сергеевна! - дал волю чувствам барон, оставшись наедине с воеводой. - Убрала бы вовремя этого Ивана-царевича, так все было бы в порядке! Но если и с Марфой не справится - с дерьмом съем!
      - Ну а теперь-то я могу идти? - попросил воевода. - Уж больно спать хочется.
      - Иди, - отпустил его барон. Опасаясь, как бы тот не передумал, Селифан вскочил с места и следом за Херклаффом исчез за дверью. А Альберт вперил неподвижный взор в чудо-тарелочку, где все так же сладко почивала княжна.
      ***
      Виктор с Марфой шли по узкой тропинке, отделяющей перелесок от широкого поля высокой колосящейся ржи, которая под дуновением ветерка тихо звенела, будто пела. Отломив колосок, Виктор попробовал на вкус зернышко, и оно показалось ему слаще меда.
      - В нынешнем году, Марфа Ярославна, мы впервые не только обеспечим себя хлебом, но и сможем продавать его соседям, - с гордостью сказал Виктор, окинув взором поле, на другом конце которого вовсю шла жатва.
      - Поздравляю вас, Ваше Высочество, - весело откликнулась княжна. - Даже не пойму, как у вас все получается.
      - Ну, далеко не все, - возразил Виктор, - и не сразу. Главное - начать, сдвинуть с места лежачий камень косности и застоя, и тогда все пойдет как по маслу. Кстати, о масле. Раньше наши подданные даже и не знали, что это такое, даже молоко пили только по большим праздникам. А едва я начал осушать болота и на их месте заводить пастбища, то и молоко появилось, а кое-кто и сметану с маслом сбивать начал. И люди стали здоровее. Да вы сами поглядите.
      За разговором Виктор и Марфа не заметили, как тропинка завернула в перелесок и вскоре вывела к зеленому лугу, на котором паслись тучные буренки. В сторонке щипали траву несколько коз.
      - Лепота! - вырвалось у Виктора. - А видали бы вы, княжна, что тут творилось раньше!
      - Видела, - тихо промолвила Марфа. - Я тут жила. Двести лет.
      - Ну, будет вам вспоминать былое, - с легкой досадой откликнулся Виктор. - Забудьте это, как дурной сон. Глядите в будущее, а не в прошлое! Вам достаточно сказать одно слово - и все это будет ваше.
      - Вы знаете, Ваше Высочество, что это невозможно, - покачала головой Марфа. - Слишком многое стоит между нами.
      Виктор зашагал быстрее, так что его спутница едва за ним поспевала.
      - Да, да, - говорил Виктор, - я все понимаю. Я согнал с престола родного дядю. Я вступил в сговор с вашим смертельным врагом князем Григорием. Я начал преобразования, не считаясь с желаниями ново-ютландцев. Но посмотрите! - Виктор резко остановился и обернулся к Марфе. - Мой дядя и без того всегда тяготился королевскими обязанностями. Народ, увидев, что мои преобразования несут ему процветание, сам включился в созидательную работу. Наконец, упыри в Белой Пуще теперь кусают себе локти, видя, что я могу обойтись и без них!
      Марфа ничего не ответила. Виктор вздохнул, подал ей руку, и они молча двинулись дальше по тропинке. За лугом начиналось болото, по которому сновали многочисленные люди с лопатами и какими-то не ведомыми Марфе хитроумными устройствами.
      - Через пару лет вы не узнаете этих мест, - вдохновенно произнес Виктор. - Здесь будут синеть льняные поля. Наладим ткачество, а то сами посудите: швецы у нас замечательные, а ткани приходится завозить невесть откуда.
      - И что же, Ваше Высочество, ни одного болота не останется? - с грустью спросила княжна.
      - Останется, - великодушно пообещал Виктор. - Несколько болот нарочно оставим, чтобы люди не забывали, где они раньше жили и где могут вновь очутиться, если перестанут трудиться и совершенствоваться... Но мы и болота к делу приспособим - будем лягушек подкармливать, а потом продавать галлам. Я уже отписал их королю Луи XXV-ому...
      - Нет! - чуть не выкрикнула Марфа. - Лягушек есть - страшный грех!
      - Ну, как скажете, - не стал спорить Виктор. - Ваше слово, Марфа Ярославна, для меня - закон.
      Вскоре тропинка привела их в деревню, пожалуй, даже село с добротными избами и каменными амбарами. Между изб раскинулись ухоженные огороды, а кое-где и яблоневые сады.
      - Наше будущее, - с гордостью указал Виктор на ребятишек, весело резвящихся посреди улицы. - Им жить в новой, процветающей стране, новой не только по названию, но и по духу... А мы с вами заглянем сюда. - Виктор махнул рукой в сторону двухэтажного кирпичного дома посреди села.
      - Что там - волостное правление? - несколько удивилась Марфа.
      - Берите выше, - усмехнулся Виктор.
      Переступив порог, они оказались в просторной светлице, где в несколько рядов стояли столы, за которыми сидели женщины, ловко орудующие ножницами, иголками и прочими портняжными инструментами. Вдоль одной из стен протянулся длинный ряд вешалок, где как на показ красовались платья самых разных расцветок и покроев.
      Увидев Виктора, швеи вскочили.
      - Не надо, не надо, - замахал тот руками. - Работайте, не обращайте на меня внимания.
      Одна из женщин подошла к Виктору и Марфе:
      - Добрый день, Ваше Высочество. Вот уж не думала, что вы лично пожалуете.
      - А почему бы и нет, дорогая моя Вера Павловна? - широко улыбнулся Виктор. - Давно собирался навестить вашу швейню, да все недосуг. А это та самая дама, о которой я вам говорил. До меня дошли слухи, что у вас все готово, не так ли?
      - Да, Ваше Высочество. Прошу вас, сударыня. - С этими словами Вера Павловна куда-то увела Марфу, но очень скоро они вернулись. Виктор невольно ахнул - княжну было не узнать в длинном светлом платье, очень простом, но необычайно ей шедшем. Единственным украшением был цветок алого шиповника, прикрепленный слева к воротничку.
      - Ну как, нравится? - спросила Вера Павловна, подведя княжну к высокому зеркалу.
      - Будто по мне шито, - восхищенно выдохнула Марфа.
      - Оно ваше, - сказала Вера Павловна и пояснила для Виктора: - Наша новая разработка - платье "Дикая роза".
      - У меня нет слов, - в восхищении развел руками Виктор, - И хоть я не знаток нарядов, но не сомневаюсь, что такое не грех надеть где-нибудь в Риме, Мадриде и даже в Лютеции, при дворе Луи XXV. Вот наши платья-то мы туда и отправим с галльскими купцами, - тут он кинул мимолетный взор на Марфу, - вместо лягушек.
      - А скажите, Вера Павловна, что за рукодельница шила это удивительное платье? - спросила Марфа. - Или вы сами?
      - Да ну что вы, - смутилась Вера Павловна, - сама-то я швея не ахти какая, но вот Мария - просто чудо. Маша, подойди к нам!
      Из-за одного из столов поднялась молодая круглолицая девушка. Она смущенно переводила взор с Виктора на Марфу и на Веру Павловну.
      - Прошу любить и жаловать. Мария, наша лучшая швея, - представила ее Вера Павловна. - Она же и придумала этот покрой.
      - Мария, - задумчиво проговорила княжна. - А как вас по батюшке?
      - Ну что вы, сударыня, - еще более смутилась девушка. - Просто Мария. Ой, у вас же подол по полу волочится, я вас представляла себе чуток выше. Давайте я вам подошью.
      - Да ну что вы, и так замечательно!
      - Нет-нет, идемте, сударыня, я вам подправлю, будет еще лучше. - С этими словами Мария увела княжну, а Виктор опустился на скамеечку перед яркой изразцовой печкой и пригласил хозяйку присесть рядом.
      - Я очень доволен, Вера Павловна, что в вашей швейной все идет наилучшим образом. Нет ли у вас каких-то затруднений, в чем я мог бы помочь?
      - Да нет, Ваше Высочество, мы сами справляемся. А затруднения на то и созданы, чтобы их преодолевать. - Вера Павловна немного помолчала. - Ваше Высочество, я никак не могу взять в толк, как это вы умудрились за несколько лет так преобразить отсталую бедную страну? Не иначе как без колдовства не обошлось.
      Виктор искренне расхохотался:
      - Ну, вы уж скажете! Вы бы еще заподозрили меня в связях с нечистой силой. Да нет, все гораздо проще. Вот скажите, как вам, уважаемая Вера Павловна, удалось из ничего создать такую замечательную швейную?
      - Ну, вы же мне сами подсказали, как взяться за дело, - пожала плечами Вера Павловна, - и даже ссудили средствами на обзаведение. Я стала закупать ткань в больших количествах - так выходит дешевле, чем часто и понемногу. Искала по всем окрестным деревням способных девушек и обучала их швейному делу. И платить им стала с учетом вклада каждой в общее дело. Они понимают, что работают прежде всего сами на себя, а не на кого-то постороннего, и оттого стараются изо всех сил. А когда мы накопили денег, то построили этот большой дом. Внизу швейная, а наверху живут девушки. Ну не все, конечно, а только кто сами того пожелали. Вместе жить и веселее, и дешевле... Ваше Высочество, - перебила сама себя Вера Павловна, - вот вы помянули галлов и Лютецию, а у меня такая мысль возникла - а не пора ли и вправду выходить за пределы Новой Ютландии? Могли бы завести лавки готового платья в Царь-Городе, Новой Мангазее, в других крупных городах...
      - Непременно пора, - согласился Виктор, - я и сам хотел с вами об этом поговорить. Такие лавки принесут не только прибыль, но и дополнительную известность нашему королевству... А вы спрашиваете - как у меня получилось. Просто я делал то же самое, что и вы, но в размерах всей страны. Конечно, трудно приходилось, очень трудно. Никто поначалу не понимал. Таких, как вы, были единицы. Но главное - начать! А когда люди поняли, что все это ради их же блага, то и отношение изменилось. Не сразу, конечно - исподволь. Ну да что рассказывать - вы же сами видели, как все было. Знаете, Вера Павловна, в нашей семье сложился обычай - в молодости путешествовать в Европу, набираться знаний и опыта. Вот и мой дядюшка туда ездил, а привез только склонность к поэзии и прочим высоким искусствам. Нет, я не против искусств, да и то, что вы здесь делаете, скорее можно искусством назвать, нежели ремеслом, но ведь поэзией сыт не будешь! А я, находясь в Европе, изучал науки, ремесла, разные новейшие приспособления, да все примеривал - что и как можно использовать в наших ново-ютландских условиях. С той только разницей, что там хозяева все это внедряют ради собственного обогащения, а я решил, что если когда-нибудь и смогу начать перемены, то единственно ради блага тех людей, которые своими руками создадут новую страну, цветущую и богатую. Конечно, не одно поколение сменится, прежде чем мы достигнем уровня просвещенной Европы, но другого пути не дано. И я сказал себе - вот оно, наше будущее. И наша задача - стремиться к нему, работать для него, приближать его, переносить из него в настоящее, сколько сможем перенести...
      Тут Виктор ощутил, как что-то упало ему на плечо - оказалось, что это домовой Кузька, сидевший на печке и слушавший разговор, вдруг не то спрыгнул, не то свалился оттуда, а чтоб не приземляться на жесткий пол, произвел посадку прямо на Его Высочество.