Историко-психологический анализ реформирования и модернизации России

А.Н. Сухов

Историко-психологический анализ реформирования и модернизации России

Предисловие

В 2010 году на российском телевидении была показана серия передач: «Суд времени». Председательствовал на так называемом суде Н. Сванидзе.

На суде он выступал в традиционной роли – в качестве рупора либерально-демократических идей.

Участники суда были разделены на два лагеря: с одной стороны, выступали представители либерально-демократических сил, с другой – представители консервативно-патриотических взглядов.

Зрителям была предоставлена возможность выступить в качестве экспертов.

По существу предметом разбирательства стали реформы, проводимые в России в различные времена.

Оценки реформ разительно отличались в зависимости от принадлежности участников к различным силам.

Практически параллельно с этими событиями был обнародован документ под названием «Манифест», автором которого является Н. Михалков. В нем дана четкая авторская позиция по отношению к реформам. В последнее время опубликованы и другие материалы о модернизации России.

Надо сказать, что проблема реформ – составная часть предмета историко-политической психологии.

Дело в том, что с помощью историко-психологического анализа реформ можно понять, что происходило в России вчера, что происходит сегодня и, наконец, что произойдет с ней завтра.

Анализ реформ – это своеобразный магический кристалл, который позволяет объяснить суть происходящего и видеть будущее.

Реформы в России имеют перманентный характер: одна реформа сменяет другую. И так без конца. Причем реформы сменяют не просто друг друга, а нередко перечеркивают все, что было до этого. В итоге все начинается с чистого листа. Поэтому написание учебника по истории России – крайне сложная задача. Связано это с тем, что реформы нередко выполняли конъюнктурную роль: проводились не в общенациональных, а групповых интересах, теоретически были не обоснованы, без должного сравнительного анализа; выступали в качестве политического шоу, рейтинговых предвыборных мероприятий. О таких реформах быстро забывают. Поэтому на смену одной риторики приходила иная.

Ответить на вопрос, почему именно так все происходило крайне важно.

Причин, объясняющих характер отечественных реформ, множество. Здесь имеет место влияние факторов, связанных с государственным устройством, политической системой, экономическими и общественными институтами, а также ментальностью.

Существуют объективные показатели, характеризующие эффективность реформ: характер и объем экспорта и бюджета; геополитическое положение страны; ее рейтинги; качество и продолжительность жизни граждан; структура экономики; конкурентоспособность товаров услуг в различных сферах.

Данная книга относится к научно-публицистическому жанру и предназначена студентам и преподавателям, имеющим отношение к инновациям, и может быть использована в рамках различных курсов, начиная от истории и кончая психологией.

Она также адресована и партийным работникам, и госслужащим, участвующим в проведении соответствующих реформ.

В то же время книга, видимо, интересна и простым гражданам, которым не безразлична практика проводимых реформ.

От эффективности реформ зависит будущее России.

Доктор психологических наук, профессор А. Н. Сухов

Раздел I. Введение в историко-психологический анализ реформ и модернизации

Глава 1. Теоретические основы исследования реформ и модернизации

Парадокс, но факт: немалая часть госслужащих не имеет представления о том, чем управляют на уровне города, региона и страны в целом.

Отсюда следует, что чиновники профессионально некомпетентны и не знают, на какие действительно «кнопки» нажимают.

Показательны в этом отношении слова М. С. Горбачева, который признавался: «Мы не знаем то общество, в котором живем». Тем не менее, управлял…

На самом деле чиновники знают, на какие «кнопки» нажимать, чтобы решать проблемы в личных и групповых целях.

Примерно также обстоит дело и с реформами. О них не говорит только ленивый, но почти никто не знает, что это такое.

В чистом виде историко-психологический подход к реформам означает их анализ с теоретических позиций, в частности, культурно-исторической психологии (социального конструкционизма), социальных представлений и т. п. Он предполагает обоснование условий, среды проведение реформ и модернизации с учетом состояния государственных, политических, экономических и общественных институтов, отношений, социальных групп, стратификации общества, социальных ценностей, менталитета, уровня социальной напряженности и пр.

Возможности историко-психологического подхода в значительной степени расширяются, если он при этом опирается на теорию национальных интересов, возможности конфликтологического анализа, компаративных исследований (сравнительного, кросс-культурного анализа).

Он ориентирует на проведение реформ и модернизации в различных сферах, так как изменение в одной сфере практически невозможно без перемен в других.

Историко-психологический подход к реформам и модернизации существенно отличается от их анализа с позиции истории.

В данном случае возможности истории как таковой усиливаются за счет научного потенциала психологии и в первую очередь – социальной психологии.

Подобный подход отражен в работах Б. Ф. Поршнева «Социальная психология и история» (М. 1979); В. А. Шкуратова «Историческая психология» (М., 1997) и др.

Одно из ведущих направлений социальной психологии – социальный конструкционизм ориентирует на учете культуры, ментальности, ценностей при анализе любых явлений, в том числе реформ и модернизации. Только на основе этого можно обосновать и выбрать ту или иную модель модернизации. Так поступили в Японии и ряде других стран.

Историко-психологический анализ наполняет конкретным содержанием подход, именуемый в истории цивилизационным.

Реформа (лат. преобразовываю) – преобразование, изменение, переустройство каких-либо сторон общественной жизни, не затрагивающее основ существующей социальной структуры. Как правило, реформы приводят к изменениям (более или менее прогрессивным) тех порядков, институтов или учреждений, которые уже не соответствуют реальностям данного исторического отрезка времени (Отечественная история в терминах и понятиях / под ред. М. В. Зотовой, 2002 г.).

Что касается соотношение понятий «реформа» и «революция», то первое означает эволюционное решение тех или иных проблем; второе – радикальное со всеми вытекающими отсюда издержками и последствиями. Революция может быть инспирированной извне, и может возникнуть как следствие социальной напряженности. В современном мире, в XXI веке революции крайне редкое явление, за исключением арабского мира. Здесь они возникли потому, что «верхи не могли, а низы не хотели». Верхи не могли обеспечить высокое качество жизни гражданам, и граждане не захотели больше мириться с нищетой, безработицей и т. д. Но в результате противостояния народа с властью арабские страны понесли колоссальные экономические издержки. Тем не менее, они открыли своим детям доступ в будущее. Поэтому можно согласиться со словами Столыпина о том, что нам не нужны великие потрясения, а нужны великая Россия. Однако заявлять о том, что лимит революций исчерпан нельзя. Поскольку революция зависит от объективных условий, наличия социальных конфликтов, эффективности проводимых реформ, в конечном счете, от состоятельности того или иного политического режима. Если он заводит страну в тупик, то революция неизбежна. Ответственность в этом случае возлагается на властные структуры.

Как показали общероссийский и экспертный опросы, рядовые граждане и представители региональных элит по-разному относятся к понятию «реформы» и возможности проведения новых реформ в стране.

Рядовые россияне в целом нейтрально воспринимают само слово «реформы». Так, отвечая на открытый вопрос: «Как вы понимаете слово «реформы», что оно означает?», почти половина респондентов (47 %) трактовали это понятие как некоторые изменения, перемены: новое в жизни, положительное; большие, крупные изменения; новшества; введение что-то нового. Отметим, что ответ на этот вопрос дали 69 % опрошенных.

У части россиян – впрочем, довольно небольшой(16 %) – слово «реформы» ассоциируется с изменениями в конкретных сферах жизни: с денежной реформой; с приватизацией и изменением форм собственности; с изменением законодательства; с изменениями во власти, в государственных структурах.

Для 5 % опрошенных слово «реформы» имеет негативную окраску: «реформа – это что плохое по отношению к простому народу»; «кто раньше не нахапал, сейчас нахапает больше».

Лишь малая часть респондентов (1 %) вкладывают в понятие «реформы» положительную оценку: «такие перемены, чтобы все процветало»; «то, чего все давно уже ждут – перемен к лучшему»; реформы – изменения, улучшающие нашу жизнь»; изменения, которые улучшают жизнь народа».

Представители региональных элит чаще, чем рядовые граждане, считают, что в массовом восприятии слово «реформы» носит негативный оттенок.

Вероятно, некоторый скепсис представителей региональных элит в отношении понятия «реформы» объясняется тем, что подавляющее большинство из них (81 %) уверены, что население страны относится к реформам негативно.

Однако сами эксперты не единодушны в своей оценке проводимых в России реформ. Так, негативную оценку проведенным реформам дают 48 % опрошенных представителей региональных элит, чуть больше четверти (27 %) демонстрируют позитивное отношение к прошедшим реформам, 23 % экспертов оценивают реформы примерно в равной степени положительно и отрицательно.

Заслуживает внимание анализ соотношения понятий не только «реформа» и «революция», но и «реформа» и «модернизация».

Модернизация – усовершенствование, улучшение, обновление объекта, приведение его в соответствие с новыми требованиями и нормами, техническими условиями, показателями качества.

Модернизация – изменение в соответствии с требованиями современности: придание современного характера чему-либо, приспособление к современным взглядам, идеям, потребностям.

Модернизация – процесс перехода от традиционного общества к современному обществу.

Сегодня понятие модернизации в таком социальном смысле рассматривается преимущественно в трех различных значениях:

1) как внутреннее развитие стран Западной Европы и Северной Америки, относящееся к европейскому Новому времени;

2) догоняющая модернизация, которую практикуют страны, не относящиеся к странам первой группы, но стремящиеся их догнать;

3) процессы эволюционного развития наиболее модернизированных обществ (Западная Европа и Северная Америка), то есть модернизация как некий перманентный процесс, осуществляющийся посредством проведения реформ и инноваций, что сегодня означает переход к постиндустриальному обществу от индустриального общества.

Модерность возникла в Западной Европе благодаря формированию протестантской трудовой этики, рыночной экономики и либеральных правовых принципов. В Западной Европе макропроцесс модернизации – перехода от традиционного (доиндустриального) общества к обществу модерности занял несколько столетий (укрепление представителей бизнеса и обретение ими политической власти в XVI–XVIII веках, промышленная революция в XIX веке). Процесс перехода к обществу модерности значительно ускорили Английская революция 1640–1642 годов, Американская революция 1776 года и Великая Французская революция 1789 года.

Обычно выделяют четыре периода модернизации:

? I период – мануфактурная или раннеиндустриальная модернизация (XVI – середина XVIII века);

? II период – индустриальная модернизация (конец века XVIII–XIX век);

? III период – позднеиндустриальная модернизация, создавшая массовое общество (первая половина XX века);

? IV период – постиндустриальная модернизация (с середины XX века до нашего времени).

Ряд авторов, в частности Юрген Хабермас и Энтони Гидденс, полагают, что эпоха модерности продолжается сегодня, как продолжается и процесс модернизации. Изучением этого процесса занимается теория модернизацией.

Модернизация достигла наибольших успехов в Западной Европе. Начиная с XIV века практически по всему миру люди стали ощущать европейское влияние – в виде прямого военного давления, проповеди европейских христианских миссионеров, распространения европейской культуры, притока европейских товаров. Давление со стороны Западной Европы, а затем и США, принадлежащих к той же цивилизации, на остальной мир постоянно усиливалось, апофеозом чего стала эпоха колониальных империй второй половины XIX – первой половины XX века.

Ответом стран с изначально незападной культурой на наступление западной цивилизации стала догоняющая модернизация. Можно выделить её три типа:

? приближение изначально незападного общество к западному (вестернизация); Пример – реформы Петра I в России, реформы Мустафы Кемаля в Турции;

? попытка вписаться в западноцентричный мир, эксплуатируя сырьевые ресурсы (Латинская Америка, нефтедобывающие арабские страны Персидского залива);

? попытка достичь военного и технологического паритета при сохранении социальной и политической самобытности. Пример – индустриализация в СССР.

Согласно мнению известного израильского социолога Ш. Айзенштадта, исторически модернизация есть процесс изменений, ведущих к двум типам социальных, экономических и политических систем, которые сложились в Западной Европе и Северной Америке в период между XVII и XIX веками и распространились на другие страны и континенты.

Общество модерности построено на принципах: избирательного права; законности; универсализации прав граждан: институционализации социальных изменений; светской рационализации; доминировании рыночной экономики; бюрократизации; профессионализации; массовом распространении грамотности и средств массовой информации, росте социальной и профессиональной мобильности.

Общество модерности состоит из граждан, обладающих неотчуждаемыми правами: гражданскими, политическими и социальными. Согласно определению известного английского специалиста в области модернизационных трансформаций В. Мура, модернизация «является тотальной трансформацией традиционного домодернистского общества в такую социальную организацию, которая характерна для «продвинутых», экономически процветающих и в политическом плане относительно стабильных наций Запада».

Во втором значении под модернизацией понимают разнообразные процессы догоняющего развития в менее развитых или развивающихся обществах, модернизации как реакции на вызов западной цивилизации модерности, на который каждое общество дает или не дает ответ в соответствии со своими принципами, структурами и символами, заложенными в результате длительного развития. В этом значении термин «модернизация» относится к слаборазвитым обществам и описывает их усилия, направленные на то, чтобы догнать ведущие, наиболее развитые страны, которые сосуществуют с ними в одном историческом времени, в рамках единого глобального общества. В этом случае понятие «модернизация» описывает движение от периферии к центру современного общества. Теории модернизации, неомодернизации и конвергенции оперирует термином «модернизация» именно в этом узком смысле. О различиях и взаимодействием между досовременными (доиндустриальными) и современными обществами модерности в XIX в. писали Г. Спенсер, О. Конт, Г. Мэн, Ф. Теннис, Э. Дюркгейм.

Наконец, в третьем значении модернизация понимается как процесс инновационных трансформаций наиболее развитых стран Европы и Северной Америки, которые первыми начинали процесс модернизации и давно укоренились в модерности. На тему перехода к постиндустриальному обществу существует ряд работ, в частности Д. Белла, Дж. К. Гелбрейта, Р. Иглегарта, Ф. Фукуямы, Ч. Хэнди, Л. Туроу, Вл. Иноземцева. Модернизация как социокультурный макропроцесс имеет свое теоретическое обоснование. Его представляют теории модернизации, на становление которых оказали влияние эволюционизм, функционализм и диффузионизм. Основополагающий вклад в формирование научных концепций, объясняющих макропроцесс модернизации, т. е. перехода от традиционного к современному обществу, внесли О. Конт, Ч. Спенсер, К Маркс, М. Вебер, Э. Дюркгейм, Ф. Теннис, Ч. Кули, Г. Мейн. Теории модернизации в их классической форме получили научное и общественное признание в 50-е – середину 60-х гг. XX в., когда широкую известность получили работы М. Леви, Э. Хагена, Т. Парсонса, Н. Смелзера, Д. Лернера, Д. Аптера, Ш. Эйзенштадта, П. Бергера, У. Ростоу.

Эволюционисты, прежде всего Г. Спенсер (1820–1903) – английский философ, биолог, психолог и социолог, главный акцент в своих теоретических построениях делали на анализе того, как развиваются общества. Наиболее полно Г. Спенсер изложил свои взгляды на эволюцию общества в фундаментальной работе «Основы социологии». Он и его последователи обращали пристальное внимание на поступательность социальных изменений, прогрессивно-позитивные результаты эволюционного процесса, на эволюционный характер модернизационных процессов. Они полагали, что модернизационные трансформации однолинейны: менее развитые страны должны пройти по тому же пути, по которому уже прошли развитые страны модерности, изменения имеют постепенный, накопительный и мирный характер. Они подчеркивали важность экзогенных, имманентных причин и описывали движущие силы изменений терминами «структурная» и «функциональная дифференциация», «адаптивное совершенствование» и аналогичными эволюционистскими понятиями. Профессор Ягеллонского университета в Кракове П. Штомпка отмечает, что с точки зрения эволюционистов – сторонников теории модернизации, она должна была принести всеобщее улучшение социальной жизни и условий человеческого существования. Модернизация и конвергенция рассматривались как необходимые, необратимые, эндогенные и благотворные процессы. Путь модернизационных трансформаций состоит из последовательных этапов-отрезков, или стадий, например, «традиционная – переходная – современная», «традиционная – стадия достижения предварительных условий для начала изменений – начало непрерывного роста – созревание – достижение уровня массового потребления.

Классические теории модернизации сосредоточили свое внимание на контрасте между «первым» и «третьим» мирами. Авторы, тяготевшие к классическим теориям модернизации, в целом сходились в следующем. Идеология прогресса, приобретая все более секулярное наполнение, в течение всего периода модерности определяла европоцентризм исторического процесса, предполагая движение различных народов по восходящей лестнице к рационализму и экономикоцентризму. Известный американский политолог Роберт Нисбет, обобщая взгляды классиков социально-политической мысли на прогресс, говорит о том, что в целом классическую концепцию можно рассматривать как идею постепенного освобождения человечества от страха и невежества, движения по пути ко все более высоким уровням цивилизации. В этом случае теории модернизации являются частным проявлением парадигмы прогресса.

Диффузионисты (Ф. Ратцель, Л. Фробениус, Ф. Гребнер) трактовали процессы развития, а некоторые их последователи и процессы модернизации, как преимущественно диффузионные, а не эндогенно-эволюционные по своей природе. В отличие от трактовки модернизации как спонтанной тенденции, эволюции, саморазвивающейся «снизу», диффузионисты полагали, что он начинается и контролируется «сверху» интеллектуальной и политической элитой, которая стремится преодолеть отсталость своей страны с помощью планируемых, целенаправленных действий. Диффузия выступает в качестве механизма модернизационных изменений. Взаимодействие между более развитыми, модернизированными и менее развитыми, модернизирующимися обществами является решающим фактором модернизации. В трансформирующихся странах в качестве желаемой цели модернизации рассматриваются развитые страны западной цивилизации. Следовательно, модернизация – это не просто спонтанное развитие в прогрессивном направлении. В этом понимании модернизация представляет собой прямой и желательно более точный перенос инокультурных норм, ценностей, институтов, моделей труда и проведения досуга из стран референтной группы в свои собственные. Модернизация не является самоподдерживаемым, самопрогрессирующим процессом. Скорее, это перенесение образцов, моделей и достижений развитых стран в свои собственные.

Модернизационные процессы в незападных обществах могут быть объяснены с использованием эволюционной и диффузионисткой теорий. Учитывая взаимодействие эндогенных (эволюционистских) и экзогенных (диффузионистских) составляющих процессов модернизации, представим их авторскую классификацию:

– Эндогенный вид модернизации – процесс, детерминированный эндогенной социокультурной динамикой. Модернизация, обусловленная комплексом внутренних причин, саморазвитием, самотрансформацией общества. Примером данного вида модернизации, начиная с Нового времени, служит развитие Западной Европы и Северной Америки.

– Адаптивный (догоняющий) вид модернизации. Практикуется в государствах, не относящихся к западным первопроходцам модернизации, начинаясь как адаптационная реакция на процессы ускоряющейся социокультурной динамики в рамках западной цивилизации модерности, проходя по схеме вызов – ответ. Подразделяется на два подвида:

I. Модернизация как самовестернизация. Инициируется с целью достижения внутренних целей, в число которых входит необходимость преодоления технологического отставания от Западной цивилизации модерна и сохранения государственной независимости. Данный вид модернизации, в свою очередь, подразделяется на два подвида:

A) оборонную модернизацию. Проводится преимущественно для укрепления военно-политического потенциала государства, изменение самого общества выступает, скорее, как побочный процесс технико-технологических заимствований. В рамках этой модели модернизации укрепление государства является абсолютной целью, а человек лишь подсобным средством для достижения цели. Р. Бендикс заметил, что только первая модернизирующая нация имеет шанс следовать своим путем автономно без внешнего давления. Все другие нации оказываются под влиянием борьбы между авангардом и арьергардом модернизации. Угроза военного поражения заставляет отставшие страны реформировать бюрократию и армию.

Такая модернизация описывается понятием оборонительная модернизацию. Это экстенсивная модернизация, основанная на присвоении и освоении чужих культурных достижений, заимствовании результатов инноваций без приобретения способности к самим инновациям, которую заимствовать нельзя.

B) либеральную модернизацию. Проводится для изменения общества и освобождения человека, восприятия не только технико-технологического инструментария Западной цивилизации модерности, но и процессов, которые привели к созданию этого инструментария, восприятия западных по своей генеалогии институций, норм, ценностей.

II. Модернизация под внешней опекой. Представляет собой трансформацию национальной социокультурной системы, проводимую при непосредственном или опосредованном участии со стороны государства или ряда государств, относящихся к Западной цивилизации модерности. Геополитический суверенитет, как правило, не сохраняется. Данный вид модернизации, в свою очередь, подразделяется на два подвида:

A) модернизация в форме частичной ответственности. Проводится в духе колониальной и полуколониальной политики, когда одна или несколько отраслей колониальной экономики обслуживают интересы хозяйства метрополии, а другие отрасли не получают значимого импульса к развитию. Модернизация колоний, как правило, не рассматривается и не формулируется как задача проводимой политики. Развитие социокультурной сферы управляемого государства является побочным результатом деятельности колониальной администрации. В качестве примера можно привести английское колониальное владычество в Индии, в результате которого сформировалась вестернизированная индийская элита, начавшая борьбу за освобождение от колониальной зависимости.

B) модернизация в системной вовлеченности, когда одно или несколько государств инициируют и берут на себя полноту ответственности за модернизационные процессы на опекаемых территориях.

В 70-е – середине 80-х гг. XX в. концепция прогресса вообще и теории модернизации, в частности, были подвергнуты существенной переоценке. В рамках научного дискурса и общественного сознания под сомнение была поставлена как модель эволюционного обустройства мира, его модернизация, так и сама концепция прогресса. Критики теории модернизации указывали на низкую эффективность модернизационных трансформаций в странах третьего мира, на их частичное или полное отторжение. Было признано, что сохраняется и, по всей вероятности, в дальнейшем сохранится значительное страновое разнообразие государств модерности.

В результате распространения модернизационных процессов в различных регионах мира оказалось, что процесс и результаты модернизации оказываются под влиянием социокультурной традиции стран-реципиентов. Трансформирующиеся общества воспринимают инокультурные инновации, изменяя их, получая на выходе гибридные конструкции, в которых сочетаются элементы импортированного инокультурного материала и местной социокультурной традиции.

Социалистические варианты модернизации, практиковавшиеся в течении XX в. в различных странах мира, прежде всего в СССР, были, несмотря на все идеологические расхождения, лишь одним из ответвлений общего модернизационного процесса, адаптационной реакцией незападных обществ. Неслучайно, что вне традиционного ареала модерности был воспринят именно социалистический вариант модернизации, поскольку именно он коррелировал с коллективистской ментальностью незападных обществ.

Во второй половине прошлого века процессы модернизации приобрели глобальный характер. Глобализация становится источником и ресурсом модернизации, инициируя кардинальные изменения жизненного мира, в которых западные общества были первопроходцами. Это длительный, исторический процесс, включающий в себя ряд определяющих элементов культурной и общечеловеческой эмансипации.

Сегодня можно утверждать, что глобализация является современным этапом развертывания единого и универсального «проекта модерна». Глобализация, проявляющаяся в движении к интегрированному экономическому, правовому, информационному, образовательному и, в конечном счете, культурному пространству, является современным этапом модернизации. Речь идет о цельном, векторном потоке модернизационных/глобализационных перемен, представляющем собой движение к взаимосвязанному, взаимодополняющему миру, основанному на институтах и ценностях Западной цивилизации модерности.

В процессе глобализации идентичность модернизированного человека выходит за рамки национальных границ, приобретает транснациональные формы самоидентификации.

В то же время глобализация не имеет однозначно позитивное значение. Этот процесс нередко сопровождается конфликтом культур и ценностей.

Так, терроризм своими идейными корнями выходит к конфликту между западной и восточной культурой, из-за несовместимости их ценностей.

Догоняющая модель модернизации вписывается в теорию и практику глобализации.

Что касается модели развития, то она построена на выявлении и учете сравнительных преимуществ, в том числе культурных.

Однако интерес представляет не только связь между понятиями «реформа» и «модернизация», но также между ними и понятием «инновация».

Особенность инновации в том, что она позволяет создать дополнительную ценность, позволяет инноватору получить дополнительную ценность, и связана с внедрением. В рамках этого взгляда инновация не является инновацией до того момента, пока она успешно не внедрена и не начала приносить пользу.

Таким образом, можно сказать, что с социально-психологической точки зрения модернизация должна происходить с учетом:

? соблюдения национальных интересов той страны, где осуществляется модернизация;

? результатов компаративного (сравнительного) анализа: брать извне лучшие образцы, стандарты при сохранности лучших национальных образцов;

? конфликтологического подхода: строит институт на конкурентной основе, а не на «замороженной» почве (несоблюдение прав, свобод, отмены выборов);

? социальных ценностей, стратификации, уровня деформации общества, где осуществляется модернизация;

? комплексного подхода, который нацеливает на системные изменения и противоположен однобоким подходам к модернизации.

Примером последнего выступает проект «Сколково».

В «Манифесте» Н. Михалкова сформулирован консервативный подход к реформам и модернизации.

С учетом механизма и последствий следует также выделять различные модели модернизации: догоняющую, модель развития и деструктивную.

С точки зрения логики деструктивная модель противоречит сущности модернизации. Это понятие является своеобразным нонсенсом, так как модернизация ассоциируется с положительными результатами. Такого быть не может и не должно, однако, на самом деле, если модернизация проводится в узко групповых клановых целях, то она может для остальных обернуться настоящим злом. К таким же результатам модернизация может привести при некомпетентном подходе к ее проведению. Подобное наблюдается при слепом переносе иностранного опыта на национальную почву и одновременном полном разрушении отечественных достижений в различных областях: образовании, экономике, обороны и т. п. Впрочем, деструктивная модернизация происходит и в результате только заимствования названий, т. е. формальном, номинальном трансфере опыте без сохранения сущностных характеристик. При этом полагают, что «пипл все схавает».

О деструктивной модели модернизации пишет Н. Зятиков в статье «Хитро-реформаторы» («Аргументы и факты» № 1–2, 2011 г., с. 3).

Собственно говоря, в данном случае речь об антимодернизации, антиреформах.

Когда в канун новогодних праздников миллионы людей остались без электричества, тепла, не смогли вовремя вылететь, власти, выражаясь языком персонажа Райкина, сказали: «Ай-я-яй!» И даже запретили начальникам уходить в отпуск. Что, впрочем, совершенно не примирило их с жителями холодных квартир.

Если расшифровать это «ай-я-яй», то оказывается, что электросети изношены, подстанции давно не ремонтировались, персонала, который вышел на борьбу с катастрофой, не хватало. В общем, опять по старой русской традиции нужно было проявлять «героизьм».

Но позвольте, господа, ведь ещё совсем недавно и правительство, и правящая партия, и Госдума утвердили реформу РАО ЕЭС! И на вопросы скептиков, к которым относится большая часть страны, не подложил ли какую-нибудь свинью в эту реформу господин Чубайс, убеждали нас, что всё будет «чики-пики». И что частники, получившие в собственность энергоресурсы, разовьют их инвестициями до заоблачного мегауровня. Но Чубайс ушёл в НАНО, а всё его МЕГА очутилось в карманах вовремя оказавшихся при дележе энергопирога специально отобранных людей.

Выясняется: в результате реформ то, что модернизировали, стало работать хуже! Такая же петрушка была этим летом. Когда на фоне пожаров оказалось, что и кодекс Лесной принят с изъянами, и лесников непродуманно сократили, и тушить, по сути, некому.

Получается, что если раньше экономические преступники воровали и грабили, нарушая законы, то теперь они, надев дорогие костюмы и усевшись в престижные иномарки, просто пишут эти самые законы ПОД СЕБЯ. Чтобы прибрать к рукам всё, что им хочется, с минимальными рисками, не нарушая специально «подогнанных» под себя правил. Но ведь те, кто принимает реформы и утверждает законы на самом верху, должны препятствовать этому! Или зачем нам тогда нужны вся эта многоэтажная система партий, ветвей власти, игры с первыми, вторыми и третьими чтениями законов? Ведь всё-таки мы стремимся (или, по крайней мере, говорим об этом!) к тому, чтобы Россия из общака 90-х модернизировалась в нормальную страну. Где реформы должны проводиться в интересах народа, а не кучки избранных…

Что касается понятия «догоняющая модель модернизации», то реформы Петра I – классический пример этому.

Модель развития успешно использована в ходе модернизации Японии, Сингапура и ряда других стран.

Крайне поучительна история, связанная с модернизацией Японии. Она пережила несколько катастроф. Модернизация послевоенной Японии идеальный пример реформ в истории человечества.

В XXI веке Япония вновь подверглась атаке стихийных природных угроз. Но нет оснований считать, что она вновь не возродится из пепла и не покажет своему народу и миру на что способна настоящая модернизация.

Без всякого ложного пафоса можно утверждать, что теория и практика обеспечения общенациональных интересов должна являться концептуальной основой реформ и модернизации.

Это обстоятельство является главным критерием и показателем эффективности реформ.

Обеспечение национальных интересов – измерительный инструмент реформ.

В политический словарь данное понятие вошло в период образования национальных государств в Европе (16–17 вв.). Термин «национальные интересы» или предшествовавшие ему и близкие по смыслу «государственный расчет» («raison d`etat»), «воля государя» («will of prince») и другие родственные понятия модно встретить уже в трудах Н. Макиавелли, Т. Гоббса, Дж. Локка. Российские же ученые о «национальных интересах» начали говорить с эпохи Петра I.

Однако свое полноправное применение понятие национального интереса нашло намного позже, вероятно, с середины 30-х годов 20 века. В 1934 году увидела свет книга видного экономиста и политолога Ч. Бирда (Beard), в которой он предложил использовать национальный интерес для научного описания внешнеполитической деятельности государств. А в 1935 году термин «национальный интерес» получил научное признание и «право гражданства» в Оксфордской энциклопедии социальных наук.

«Тем не менее, несмотря на без малого полтысячелетнюю историю употребления термина «национальные интересы» в политической теории и практике зарубежных государств и почти трехсотлетнюю – в нашей стране, в академической и общественно – политической среде не прекращаются дискуссии относительно содержания данного понятия». Следовательно, представляется небезынтересным рассмотреть основные дебаты как зарубежных, так и российских ученых о концепте «национальный интерес».

К середине 20 века в западной политологии сформировались два основных противоположных подхода к анализу национального интереса. Первый, так называемый «объективистский», подход представлен школой «политического реализма», а второй, так называемый «субъективистский», – сторонниками теории «принятия решений». Дискуссия развернулась о природе «национальных интересов».

Отцом-основателем школы «политического реализма» является Ганс Моргентау. Согласно американскому политологу, основным критерием правильности внешней политики государства является отстаивание им национальных интересов. Он считает, что понятие интереса, выраженного в терминах власти, является объективной данностью. «Он основан на своеобразии географического положения государства и вытекающих из этого особенностей его экономического, политического и культурного развития… Геополитическое положение государства и его окружение, природа тех угроз и вызовов, которым оно противостоит, так же как и социокультурные традиции его населения и структурные особенности его внешней торговли, не меняются каждый день и поэтому не зависят от произвола или субъективных предпочтений «государей».

Иной взгляд на природу национального интереса имеют сторонники теории «принятия решений» (Р.Снайдер, Б.Сейпин, Х.Брук, Э.Фернис). Представители данного направления утверждают, что: «национальные интересы» субъективны по характеру… национальный интерес – это то, что нация, то есть тот, кто принимает решения, назовет таковым». Следовательно, определения национальных интересов государства зависят от мотивов, предпочтений, философских и политических взглядов государственных деятелей и лидеров государств.

Обсуждение в отечественной науке понятия «национальный интерес» также выявило различия в его понимании. По словам Б.В. Межуева, в российской литературе можно выделить две основные трактовки данного понятия, а именно: национал консервативную и национал – либеральную. Сторонники первой трактовки не усматривают какой-либо разницы между категориями «национальный интерес» и «государственный интерес». Они отстаивают примат «государственного интереса» и его принципиальную независимость от складывающегося внутри общества консенсуса частных интересов.

Что же касается национал – либералов, то они выступают за строгое терминологическое разведение категорий «национальный интерес» и «государственный интерес». Субъектом «национальных интересов», по мнению либералов, является гражданское общество в целом и слой независимых от государства частных собственников в частности.

Несмотря на то, что в научных кругах предпринимаются усилия по осмысления понятия «национальный интерес» и предлагаются различные его трактовки, часть политиков и исследователей отвергает саму возможность его научного определения и выработку на основе национальных интересов внутриполитических и внешнеполитических концепций.

Классический политический реализм предполагал рассмотрение международных отношений как суммы политик отдельных государств, подобно системе Т. Гоббса с пресловутой «войной всех против всех» (данная установка тесно связана с идеей суверенитета, вошедшей в политическую теорию с началом Нового времени и после Версальского мирного договора 1648 года). Подразумевалось, что сущность силы государства заключается в способности оспаривать национальные интересы других государств, вплоть до постановки вопроса об их выживании. В данном случае национальный интерес оказывается выше любых норм, правил, принципов международных отношений, а сила превращалась в основной показатель успеха внешнеполитической деятельности и средство его достижения. Этот подход четко просматривался в известной формуле Г. Моргентау: «Цели внешней политики должны определяться в контексте национального интереса и поддерживаться соответствующей силой. Можно с уверенностью сказать, что внешняя политика, направляемая универсальными моральными принципами и отбрасывающая национальный интерес на задний план, является в условиях современной политики и военного дела политикой национального самоубийства действительного или потенциального». При этом содержание национального интереса определялось самой страной и не предполагало каких-либо иных ограничений, кроме силы, которой она располагала по отношению к силе взаимодействующих с ней государств. Вопрос о последствиях реализации национального интереса одного государства для других или мирового сообщества в целом долгое время оставался открытым и не обставлялся какими-либо моральными издержками. Казалось, что на него раз и навсегда ответил Фукидид в своей «Истории Пелопоннесской войны»: «О морали, справедливости, демократичности говорят слабые, сильные же пользуются плодами своей мощи».

В узком смысле понятия «национальный интерес» воспринимают как комплекс мер по выживанию государства как системы, то есть сохранению его территориальной целостности, основных институтов правления, политической независимости (суверенитета), существующей экономической модели, культурной национальной самобытности, обеспечению экономического развития и процветания, поддержанию оптимального демографического баланса и уровня жизни в обществе. Ситуация развивающейся взаимозависимости политических акторов на международной арене ведет к некоторому ограничению их суверенитета. Все более очевидным становится тот факт, что если раньше государство проявляло свой национальный интерес в большинстве случаев национальный интерес в большинстве случаев эгоистически, то теперь оно почти всегда должно принимать в расчет и различные интересы других политических акторов. В широком смысле национальный интерес затрагивает ряд дополнительных сфер деятельности – защита жизни и собственности своих граждан за границей, протекционизм по отношению к национальной экономике, поддержка доступа национальных товаров на зарубежные рынки и обеспечение сырьем из-за рубежа и т. д.

Национальный интерес – это осознанная, официально выраженная объективная потребность общества, вытекающая из его национальных ценностей, направленная на сохранение, создание или достижение благоприятных условий для его стабильного существования и устойчивого прогрессивного развития.

Национальные интересы представляют собой иерархическую структуру и делятся по:

а) сферам: политические, экономические, военные, идеологические, культурные, информационные;

б) уровню устойчивости во времени: непосредственные (до 1 года), кратковременные, или краткосрочные (от 1 до 5 лет), среднесрочные (от 5 до 20 лет), долгосрочные или долгосрочно-будущие (от 20 до 50 лет), далекое будущее (более 50 лет);

в) степени важности для общества и государства: жизненно важные (20–50 и более лет) – имеют стратегическое значение для общества и государства и связаны с сохранением, приумножением и защитой национальных ценностей, девальвация и утрата которых поставили бы под вопрос идентификацию или даже само существование народа; важные, или тактические; периферийные, или оперативные;

г) отношениям между участвующими сторонами: конфронтационные, расходящиеся, совместные;

д) географической направленности: глобальные, региональные, локальные. Наряду с представленными существуют и другие классификации национальных интересов государства, которые также имеют право на существование.

Российское понимание данной проблемы имеет свои специфические черты. В СССР теоретическая база понятия «национальный интерес» не была разработана вообще. Существовало только понятие государственного интереса в отличной от западного понимания форме. Поскольку Российская Федерация является правопреемницей Союза ССР, то данная проблема сохранилась до сих пор, усугубившись еще и тем, что некоторые государственные деятели и ученые пытались перетащить все американские разработки на нашу почву без объективного анализа и соотношения их с ценностной и понятийной системой в России.

В качестве примера можно привести исследования Николая Старикова «Как предавали Россию» – о русских царях.

В данном случае речь идет о том, что реформы могут работать как на национальные интересы, так и против них. Поэтому одним из основных показателей эффективности реформ и модернизации является их вклад в обеспечение национальных интересов.

Российские венценосцы, посмевшие покуситься на мировую гегемонию Великобритании, долго не живут. В ночь на 11 марта 1801 года заговорщики ворвались в покои императора Павла I с требованием его отречения. Когда же император попытался возразить и даже ударил кого-то, один из мятежников стал душить его шарфом, а другой ударил в висок массивной табакеркой. Народу было объявлено, что Павел I скончался от апоплексического удара. Царевич Александр, ставший за одну ночь императором Александром I, не посмел после воцарения и пальцем тронуть убийц отца. Политика России резко была возвращена в обычное проанглийское русло. В те же дни в Париже рядом с кортежем Бонапарта взорвалась бомба. Наполеон от покушения не пострадал. «Они промахнулись по мне в Париже, но попали в Петербурге», – сказал об убийстве Павла Наполеон. Убить Наполеона не удалось, но его союз с Россией разрушить удалось.

Громить и терзать Российскую империю Бонапарт не собирался. Он, считавший Россию единственно возможным союзником Франции, давно добивался ее благосклонности.

На плоту 25 июня 1807 года состоялась встреча двух императоров – Наполеона и Александра I. Наполеон обнял Александра.

Прусский король Фридрих Вильгельм час пятьдесят минут, пока императоры беседовали, находился на русском берегу Немана, все надеясь, что его позовут тоже. Но с ним Наполеон вообще не желал разговаривать: «Подлый король, подлая нация, подлая армия, держава, которая всех обманывала и которая не заслуживает существования». Александр улыбнулся и попросил не стирать Пруссию с карты Европы.

Только благодаря просьбе русского царя Пруссия сохранилась как государство. С высоты нашего XXI века мы понимаем, что Наполеон несильно ошибся в своих оценках. Через 50 лет Пруссия превратится в Германию, обрастет стальными мускулами сталелитейных и химических заводов и станет одной из ведущих держав. Еще через 30 лет она столкнется с Россией в Первой мировой войне и завезет для нее большевистскую смерть. Пройдет еще 2З года, и германская армия ранним утром 22 июня 1941 года обрушится на Россию. Даже страшно себе представить, какую возможность для нашей страны упустил бездарный император и какие напасти навлек на неё, бездумно защищая немецкие интересы. Колючая проволока, за которой в страшную зиму 41-го года умрут два миллиона наших пленных, родом из того солнечного тильзитского утра….

После Тильзита у Александра I была реальная возможность укрепить союз с Наполеоном. Можно было пойти не установление родственного союза, выдав замуж за него одну из своих сестер. Вместо этого в 1810 году Александр отказал Наполеону просившему руки Великой княжны Анны Павловны.

Схема разжигания конфликта, выработанная нашими «союзниками», была следующей: русский царь своим независимым поведением вызовет подозрение французского императора, и начнется война. Война, нужная Англии, Пруссии и Австрии.

Вся Германия и Австрия не стоили костей и одного русского гренадера – однако этой истины Александр не понимал.

Когда война с Наполеоном стала реальностью, Александр увидел, что и Австрия, и Пруссия оказались в союзе не с ним.

В европейском политическом раскладе России частенько выпадает играть роль каменной стены, о которую, расшибает себе лоб сильнейшая держава континента. Эта ситуация заботливо создается, тщательно «поливается» и растится. И повторяется из столетия в столетие. Только в XIX веке нашими руками «убрали» Францию, в XX столетии о нас дважды разбивалась Германия.

В последние годы царствование Александра I часто говорит о желании отречься от власти и «уйти в мир» простым человеком. Историки никак не могут дать рациональное объяснение этому странному стремлению главы русской монархии. А ведь разгадка проста: вступив на трон преступным путем, Александр I вел страну по ложному пути, вынуждаемый к этому английскими друзьями. Окинув мысленным взором свой жизненный путь, те бессмысленные жертвы, что принес по его воле русский народ, и те перспективы, что упустила Россия, что-то шевельнулось в душе царя. И начинается загадочная, почти мистическая история. Александр I, отправившийся в поездку по стране, внезапно умирает в Таганроге. Смерть эта окутана завесой таинственности. Уже тогда пошли слухи о том, что император не умер, а вместо него в соборе Петропавловской крепости похоронен кто-то другой. Существует легенда о появлении в Сибири старца Федора Кузьмича, прекрасно образованного и воспитанного. Он вел праведный образ жизни и, по слухам, был очень похож на императора. Другая легенда гласит, большевики вскрыли гробницу императора, и, она оказалась пустой…

Петр I умер 28 января 1725 года. Причины его смерти так и не изучены. Историки пишут о чрезвычайно болезненном мочеиспускании, полагают нарушение функции почек. Но все это догадки, основанные на воспоминаниях современников. Правды не знает никто – исследование тела почившего императора почему-то не проводилось. Может быть, потому, что симптомы можно оценить и как признаки отравления мышьяком?

Замыслы Петра Великого были грандиозным вызовом. Когда русская армия закалялась в боях со шведами, в это же время англичане и французы раздирали на части богатую Индию. Строящий мощную империю Петр в стороне оставаться не собирался. Вслед за вторжением в Персию он был намерен двигаться далее. И сразу начинаются «почечные колики».

Если сопоставить несколько факторов, картина получается подозрительной: в 1775 году Петр·поручил Берингу открыть путь в Индию через Ледовитый океан; 28 января 1775 года Петр внезапно умирает.

Англичане силой оружия заставляют китайцев покупать и использовать производимый в Британских владениях наркотик. Проходят первая (1839–1841) и вторая (1856–1860) опиумные войны. После них Китай вынужден выплатить контрибуцию и установить льготные таможенные тарифы для английских товаров.

Именно «демократическая» Великобритания придумала… наркотрафик. Англичане завалили Китай опиумом. Когда число наркоманов стало угрожающе большим, – власти Китая сожгли запасы опиума, принадлежавшие английским купцам, и запретили его ввоз. В ответ Британия начала войну, разбила китайцев и заставила разрешить свободную поставку и продажу зелья.

Александр III является самым малоизвестным и самым удачливым русским императором. Это был звездный час императорской России. Это время – симбиоз брежневской стабильности и сталинской динамики! Унаследовав от отца страну в сложный момент, всего лишь за 13 лет царствования Александр III передал сыну Николаю еще более процветающую Россию. А тот не сумел ее удержать и погиб, разрушив вековую империю и погубив своих невинных детей…

У Александра III не было дружеских чувств в отношении Европы. При каждом удобном случае он давал понять зарубежным «коллегам», что интересуется только тем, что касалось благосостояния 130 миллионов его подданных. Наша страна смогла спокойно развиваться, богатеть и укрепляться. Россия выглядела сильной, уверенной в себе и, что редко встречалось в нашей истории, знающей собственные интересы. Ведь естественное стремление наших соседей снова заставить русских таскать для себя каштаны из огня меньше не стало. Только Россия этого больше не делала. Многие из свойственных характеру Александра III прямолинейных высказываний стали афоризмами, вроде: «Когда русский царь удит рыбу, Европа может подождать».

…3а обедом австрийский посол, выражая обеспокоенность своего правительства успехами русской политики на Балканах, угрожающе заявил, что Австрия готова мобилизовать два-три армейских корпуса. «Вот что я сделаю с вашими тремя мобилизованными корпусами», – сказал царь, взял серебряную вилку, связал её в узел и положил на тарелку посла.

Очень не любивший балы, даже своей комплекцией больше напоминавший атлета, чем танцора, Александр III терпел их ради изящной супруги. Один из мемуаристов оставил нам интересный рассказ о том, как император прекратил один из них, когда царица увлеклась и продолжала танцевать позже обычного часа. Император приказал артистам оркестра по очереди уходить. Наконец остался один барабан, под звуки которого были сделаны последние фигуры вальса. Глядя на танцы, царь любил рассматривать гостей и спрашивал имена танцоров. Делал он это в неповторимой манере выражаться – «Кто этот скачущий пенсне?» или «Кто этот хлыщеватый юноша?»…

Россия, руководимая простым, но мудрым царем, оставалась вне мировых конфликтов, нашими «союзниками» были все и никто одновременно. Это было единственно правильное решение, универсальное на все времена и для всех правителей.

Александр III собирался долго жить, строить новые союзы. Но втянуть себя в авантюру за чужие интересы никогда бы не дал. Это и было главной ошибкой императора-миротворца. Ведь главным условием осуществления планов Англии и гибели Российской империи становилась его собственная смерть!

А он умирать не собирался – 48 лет от роду, могучий и здоровый. Александр III чувствовал себя так уверенно и хорошо, что даже не спешил готовить смену. Наследника не торопился обучать ремеслу управления империи. «Он даже разрешал Ники присутствовать на заседаниях Госсовета вплоть до 1893 года. Почему, не могу объяснить, – вспоминает дочь императора Ольга. – Но промах был допущен».

Долгую жизнь отмерил себе император Александр III. Тут и начались чудеса… Подписав франко-русский договор 4 января 1894 года – сразу после этого, 7-го, – в Рождество император уже слег. Улавливаете связь? Пока он был жив, была невозможна русская революция.

Поэтому, пока он был жив, Англия не могла уничтожить Российскую империю.

Император Александр III был отравлен. А на трон России вступал не подготовленный к этой роли Николай II…

Этот трагический ряд состоит не только из царствующих особ. В него входят и политические деятели, и писатели, например, Сперанский, Радищев, который, как известно, написал «Путешествие из Петербурга в Москву».

К сожалению, скорбный список разработчиков реформ был продолжен и в советское время, и позже.

В последнее время преданы забвению реформаторы, пытавшиеся провести радикальные изменения в царской России. Эти перемены могли поставить Россию вровень с Европой еще два века назад.

Та же участь постигает и русских классиков: писателей, музыкантов. Ими по-прежнему восхищается весь мир. Он через них познает Россию. Но в современной России им все меньше и меньше уделяется внимания. Конъюнктура сменилась, акценты, приоритеты.

В современной России множество бездомных, как людей, так и собак. И все они похожи на …, героев из произведения графа Л.Н. Толстого «Живой труп». Зачем читать, когда бесплатно можно видеть.

Исключение составляют русские художники. Они вписались в рынок, пришлись ко двору. Покупка картин русских художников – самая выгодная инвестиция для так называемой современной российской элиты.

Таким образом, неугодными оказались те, кто честно изображал реалии царской России. Дело в том, что они через «Город Глупов», «Горе от ума», «Ревизор», «Вишневый сад» срывают мультимедийную имидживую одежку и показывают рентгеновские снимки современной российской элиты.

К сожалению, не ушел в прошлое образ «парадного подъезда», «барина», который за всех все решает. На самом деле и русским царям, и писателям, которые действительно отстаивали общенациональные интересы, мы должны кланяться в пояс.

На наш взгляд, проблему «национальных интересов» нельзя сводить только к межгосударственным интересам.

На самом деле данная проблема связана с степенью удовлетворения интересов всех категорий (страт) общества.

Анализ результатов опросов о реформах как способе обеспечения национальных интересов позволяет сделать следующие выводы.

Определённая часть опрошенных считает, что честные и справедливые реформы – это реформы для улучшения жизни, во благо народа. При этом желательно, чтобы это были реформы, «в которых не ущемляются ничьи интересы».

Рядовые россияне противопоставляют интересы народа и власти, что выражается и в их пони мании справедливых реформ:

• «для страны, для народа, а не для обогащения верхов»;

• «служить всему народу, а не кучке людей».

Часть респондентов связывает понятие справедливых реформ с изменениями в различных сферах жизни: социальной, экономической, политической, законодательной; ожидают земельной реформы и пересмотра итогов приватизации, реформы мелкого бизнеса; увеличения свободы слова. Некоторые опрошенные, говоря о справедливых реформах, проводят исторические параллели. Для одних справедливые реформы – это реформы дореволюционной России, для других – реформы коммунистических времен.

Вместе с тем, немалая часть опрошенных считают, что справедливых реформ в России никогда не было («их не было, хотя к ним и стремились»). Основной лейтмотив объяснений причин этого таков:

• «в России идеи хорошие, все хотели как лучше, а получилось как всегда».

В результате многократных опросов населения установлено, что более 50 % россиян считают, что реформы в России не в интересах рядовых граждан, а крупного капитала, чиновников и криминала.

Результаты исследования, проведённого отечественными и немецкими учёными двадцатилетних реформ в России, опубликованы в докладе «Двадцать лет реформ глазами россиян». Основные выводы, содержащиеся в данном докладе:

– реформы проводились не в национальных интересах;

– результаты их не легитимны;

– сущность их сводится к захвату власти и перераспределению собственности;

– реформы привели страну в тупик (немалая часть опрошенных хотят уехать из страны).

Таким образом, критерием оценки эффективности реформ и модернизации выступает их вклад в обеспечение национальных интересов: чем выше вклад, тем выше эффективность.

Это обстоятельство является концептуальной основой понимания эффективности реформ и модернизации.

Реформирование и модернизация всегда связаны так или иначе с конфликтами. Любые изменения влекут столкновение интересов, а это – конфликт. К тому же, если добавить к сказанному, что реформы всегда вызывают сопротивление, то впору ставить вопрос о «цене» – преобразований. Реформы и модернизация – процесс, как правило, конфликтный. Но это обстоятельство не может быть аргументом в пользу их отмены. Более того, реформы должны привести к конфликтной модели политики, экономики и общества. Чтобы осознать это, нужно обратиться к теории конфликтов. Сложилось стереотипное восприятие конфликтов как абсолютно негативного явления. В принципе это не далеко от истины. Однако сводить конфликты только к деструктивным явлениям и видеть в них лишь негативные функции недопустимо. На самом деле конфликт обладает конструктивным потенциалом. Не случайно конфликтная модель положена в основу понимания развития политических, экономических и общественных институтов. Тем не менее преобладают пока именно деструктивные конфликты.

Сейчас одна из самых модных учебных дисциплин это – конфликтология. В 1978 году, когда я защитил кандидатскую диссертацию по этой теме, все было по-другому. Тогда наличие конфликтов в СССР просто не признавалось. Поскольку я долгое время занимался исследованием конфликтов, то мог бы называть себя профессиональным конфликтологом. Однако когда меня просят провести занятия по курсу «Конфликтология», то я нередко отказываюсь.

Дело в том, что твердо знаю, что пока нет никакой «Конфликтологии», а вместо нее имеется в лучшем случае курс «Психология межличностных конфликтов», несмотря на обилие «конфликтологической» литературы. Применительно к пониманию причин преступности это означает следующее: действительно, в основе абсолютного числа преступлений лежат конфликты. Тем не менее на разных уровнях в качестве причин преступности выступают разные конфликты, у которых своя структура, причины. В России имеет место перманентно неразрешенный социальный конфликт. В настоящее время он подвергся эскалации в силу непреодолимого различия (пропасти) между различными социальными группами. Социальные группы, находящиеся в нищете, пытаются по-своему понять причины происходящего, а свое эмоциональное напряжение вымещать. Отсюда рождается ненависть, нетерпимость. Рассказывают, что подростки однажды увидели, что торговцы с рынка (лица кавказской национальности) не пустили бабушку с петрушкой. За это они избили кавказцев. Разрешен ли конфликт таким образом? Нет. За кавказцами, которые торгуют на рынках и которые их оккупировали, стоят «крыши» из числа чиновников и милиции.

Вспоминается и другой случай. Когда были в командировке в г. Степанокерте, то армяне признавались, что не знали до определенных событий, что их соседи азербайджанцы. Это потом стали проводить этнические зачистки в Шуше и Степанокерте. За спровоцированными конфликтами между рядовыми армянами и азербайджанцами стояли интересы и действия так называемых элит и криминальных группировок. Преступность не бывает без преступлений. Однако преступление явление неоднозначное. Оно не всегда соотносится с действительно опасными действиями. При определенных обстоятельствах и политический анекдот может выступать в качестве криминала. Все зависит от базы оценки, юридической нормы, которая может быть стандартизированной с точки зрения международного права, а может и не быть таковой, может быть идеологизированной, деформированной, выражать интересы узкой социальной группы и т. д.

Преступление как юридический факт – это действия, содержащие состав преступления и признанные таковыми в судебном порядке. С точки зрения философии, психологии, этики преступление – это факт не только юридического, но и психологического, нравственного порядка, который характеризуется чувством вины, позитивной ответственности безотносительно тому, дана ли этому событию юридическая оценка. Однако такой подход к измерению преступления юристы считают неприемлемым, так как он может привести к произволу. Конечно, существует презумпция невиновности. Вина может быть установлена лишь в судебном порядке. Тем не менее, литература (например, роман Ф.М. Достоевского «Преступление и наказание») и психоанализ заставляют говорить о преступлении не только в юридическом смысле. Преступление – за исключением отдельных случаев – это исход внутриличностного, межличностного вплоть до социально-политического конфликта. Можно сказать, что преступление – это конфликтный способ удовлетворения потребностей, достижения целей.

Юридическая конфликтология обобщает и изучает те особенности, которые характеризуют конфликт с позиции права. Наиболее полно правовой аспект выражен в тех конфликтах, которые возникают и развиваются в связи с объективно существующими противоречиями между двумя или несколькими правовыми нормами, относящимися к одному и тому же предмету. В строгом смысле под юридическим конфликтом следует признать любой конфликт, в котором спор так или иначе связан с правовыми отношениями сторон и, следовательно, либо субъекты, либо мотивация их поведения, либо объект конфликта обладают правовыми признаками, а конфликт влечет за собой юридические последствия. Вообще говоря, конфликтологический подход позволяет объективно оценивать исторические события.

К сожалению, в России долгое время существовало как бы консервирование социального конфликта и глушения конструктивных конфликтов в различных сферах. Факты говорят именно об этом. В настоящее время в России создана специальная комиссия при Президенте РФ по противодействию фальсификации отечественной истории. Связано это с тем, что в различных учебниках истории одни и те же события, а так же лица показаны далеко не однозначно. В одних они выступают как герои, в других – как злодеи. В частности, есть различные трактовки падения царского режима. В одних учебниках этот факт подается как результат большевистского заговора во главе со шпионом немецкого Генерального штаба. В других – как событие Вселенского масштаба. Так, Вячеслав Костиков пишет, что «в 1914 году русское общество было против выступления неподготовленной России в войну с Германией. Вопреки мнению Генерального штаба Николай II принял иное решение ввязаться в драку». Мораль армии, воевавшей за чужие интересы, и вековая слойка офицерства вокруг трона были не довольны. Через три года это привело к отречению царя от престола, к кризису власти и большевистскому перевороту. (В. Костиков «Не брейте апостола Павла». – Аргументы и Факты. N 39, 2009 г. С. 9) Дело, оказывается, в ошибке одного человека.

При этом начинает забываться о том, что было крепостное право, русско-японская война, которая была проиграна, кровавое воскресенье, восстание в 1905 г. и т. д. На этот счет есть публикации, которые принадлежат перу русских классиков: Л.Н. Толстову, А.П. Чехову, Ф.М. Достоевскому и др. Царский режим пал под тяжестью социального конфликта.

После 1917 г. в России возникла гражданская война: с одной стороны воевали белые, с другой – красные.

В советское время красные были героями, белые – врагами.

Сейчас все – наоборот.

На самом деле и те, и другие были разными сторонами одного и того же социального конфликта.

Поэтому не надо заниматься «гробокопательством» в силу политической конъюнктуры.

«Белые» и «Красные» – граждане России.

Не было бы социального конфликта, не стояли бы они по разные стороны баррикад. Каждый из них хотел разрешить социальный конфликт по-своему. Поэтому каждый из них по-своему прав. Их просто нужно оставить в покое. Во всяком случае так поступают в Англии.

После прихода к власти большевики не оставили и места для конструктивного конфликта.

Большевики запретили все оппозиционные партии, закрыли все независимые газеты. В 1922 году из страны были высланы тысячи независимых философов, политиков, экономистов, религиозных деятелей.

Оппозиция была полностью подавлена. Над страной опустился «железный занавес».

В некоторых изданиях И.В. Сталина называют успешным менеджером. Действительно, при нем была проведена индустриализация страны.

Но именно И.В. Сталин создал Гулаг и развязал террор против казаков, зажиточных крестьян, интеллигенции, священнослужителей.

Так было на самом деле. Не просто.

Коммунистический режим попытался смягчить социальный конфликт путем введения бесплатного здравоохранения, образования. Но решить вопрос о справедливости и братстве коммунистам полностью не удалось. Неравенство сохранилось.

В Советском Союзе разница в доходах наиболее и наименее обеспеченных составляла 4,5 раза.

В США и Европе разница между соответствующими социальными группами колеблется от 4 до 6 раз. Достигается это за счет среднего класса, который сглаживает эту разницу.

В России практически нет среднего класса. Разница здесь несравнима с другими развитыми странами. Это говорит о потенциальном социальном конфликте.

Глобальный финансово-экономический кризис усугубил эту проблему.

В то же время кризис выступил в качестве диагностического инструментария.

Он обнажил проблему, связанную с отсутствием позитивных конфликтов, т. е. конкуренции.

Во всем мире цены упали во время кризиса, но только не в России.

Во многих странах парламент наделен широкими полномочиями в области контроля за исполнительной властью. В России этого нет. Кроме того, в стране отсутствует и закон об официальной оппозиции, широкое обсуждение реформ в различных сферах.

Состояние общественной безопасности крайне низкое.

Но позитивный конфликт связан в некоторых случаях с применением, мягко говоря, воли со стороны власти.

Имеются в виду истории, связанные с контрабандными яхтами, аварией на Саяно-Шушенской ГЭС, Черкизовским рынком, принятием закона об организованной преступности необходимостью структурной перестройки экономики, введение крупных штрафов за несоблюдение безопасности в лесу и т. д. Значительно должна быть усилена роль внутриличностного конфликта, связанная с обеспечением профессионально-этических стандартов. Таким образом, для устойчивого развития России нужно:

во-первых, минимизировать социальный конфликт между стратами путем изменения налоговой шкалы, введения социальных стандартов и создания среднего класса;

во-вторых, перейти на конфликтную модель функционирования политических, экологических и общественных институтов (речь идет о конкуренции);

в-третьих, нужны усилия со стороны властей по декриминализации государственных и экономических институтов, структурной перестройки экономики. Без позитивных конфликтов здесь не обойтись.

Конфликт имеет множество позитивных функций (Зиммелъ, 1955; Козер, 1956). Он предотвращает стагнацию, стимулирует интерес и любопытство, выступая в роли медиатора, с помощью которого артикулируются проблемы, находятся их решения, служит основой социальных и персональных изменений. Конфликты часто являются частью процесса тестирования и оценки кого-либо и могут быть весьма полезными для исследователя, если какая-либо сторона конфликта полностью использует свои возможности. Плюс ко всему конфликт четко разделяет различные группы и этим способствует установлению групповой и персональной идентификации; внешний конфликт часто приводит к внутреннему сплочению. Более того, как полагает Козер (1956, с. 154–155), в «нецентрализованных группах и свободных обществах конфликт, направленный на разрешение трений между противниками, часто играет стабилизирующую и интегративную роль. Позволяя четкое и ясное выражение противоречащих требований, эти социальные системы получают возможность усовершенствовать свою структуру путем исключения источников трений. Множественные конфликты, которые они (эти системы) испытывают, помогают им избавиться от источников внутреннего антагонизма и добиться сплоченности. Эти системы снабжают себя, путем институционализации конфликта, важным стабилизирующим механизмом.

В социальной структуре любого типа всегда имеется повод для конфликтной ситуации, поскольку время от времени в ней вспыхивает конкуренция отдельных групп по поводу дефицитных ресурсов, власти и престижа.

Позитивный конфликт – это конкуренция в различных сферах.

Конкуренция (лат. concurrentia, от лат. concurro – сбегаюсь, сталкиваюсь) – борьба, соперничество в какой– либо области..

По мнению доктора юридических наук, профессора Е. А. Лукьяновой, политическая конкуренция представляет собой набор механизмов, обеспечивающий действие основных форм народовластия: непосредственной, представительной и консультативной демократии.

Это касается референдума, на который население может вынести решение вопросов государственной и общественной жизни, отличных в своей постановке от предлагаемых действующей властью. Это касается права граждан на объединение в политические и неполитические организации и права этих организаций честно конкурировать с другими на политическом поле. Это касается выборов, в ходе которых избиратели могут отдать предпочтение кандидатам или избирательным объединениям, предлагающим альтернативные варианты развития и их мнение будет реально учтено.

Это, безусловно, касается функционирования представительных органов, где работа над проектами нормативных правовых актов должна проходить в условиях сопоставления различных мнений. В этом – гарантия качества законов. Когда проект безальтернативен, а его текст заранее «обречен» на принятие без конструктивной мозговой атаки, снижается не только уровень такого проекта, но и степень его поддержки населением. Парламент в этом случае теряет свое основное смысловое содержание – он перестает быть зеркалом общества и не способен отражать весь спектр чаяний избирателей.

Это, конечно же, касается и порядка формирования исполнительных и судебных органов власти. Чиновник или судья, понимающий, что его номенклатурное благополучие зависит не от качества и результатов его работы, не от доверия людей к этим результатам, а от степени лояльности и «системности» своих поступков, не имеет стимулов к радению за дело. Он конкурирует не с теми, кто лучше знает и умеет, а с теми, у кого линия прогиба спины приятней взору того, от кого зависит продление его полномочий.

Сегодня по мнению многих экспертов, в частности, профессора Е.А. Лукьяновой, состояние современной российской политической конкуренции, мягко говоря, весьма далеко от понятия конкуренции в целом. Анализ институтов непосредственной демократии показывает следующее.

В стране фактически уничтожен институт референдума. Правовое регулирование порядка его инициирования и назначения доведено до состояния реальной невозможности ни инициировать всенародное голосование, ни назначить его без политической воли «сверху».

Об этих изменениях так много говорят, что нет нужды повторяться. Хочется только обратить внимание на некоторые нюансы, на которых общественное внимание сосредоточилось меньше. Речь идет, во-первых, о неравенстве доступа кандидатов к предвыборной агитации, которое обеспеченно законодательно и поддержано судебной практикой.

Конец бесплатного ознакомительного фрагмента.