100 знаменитых - 100 знаменитых спортсменов

Мальчик начал заниматься спортом с раннего детства под руководством отца. Тот прекрасно катался на коньках, любил футбол и русский хоккей[8]. Севе посчастливилось попасть в ученики к известному футболисту довоенных лет Михаилу Бутусову. Под его руководством Бобров занимался футболом и хоккеем с мячом. Еще до войны он успел стать чемпионом Ленинграда по хоккею с мячом среди юношей. С 1939 по 1941 год Бобров выступал за хоккейное ленинградское «Динамо», а в годы войны, находясь в эвакуации, – за команду Омска. Стоит отметить, что спортивные выступления Боброва были в то время лишь хобби, а основную часть времени он работал на заводе слесарем-инструментальщиком. В военное время иногда приходилось работать по шестнадцать часов в сутки, но и это не мешало Боброву продолжать занятия спортом.

Рассказывают, что, впервые выйдя на лед в составе клуба ЦДКА, Бобров долго не мог дождаться паса от партнеров, еще не знавших нового игрока и не рисковавших сделать ему передачу. Чтобы продемонстрировать свои умения, Бобров вынужден был отобрать мяч у соперника и пройти с ним через всю площадку, последовательно обыгрывая преследующих его защитников. Закончился слаломный проход точным броском по воротам и голом. Эта маленькая демонстрация своих способностей позволила Боброву заслужить уважение партнеров.

По окончании войны Бобров переехал в Москву. Там его довольно быстро заметил известный тренер Борис Аркадьев. Он обратил внимание на потрясающие физические данные Всеволода и на его умение быстро приспосабливаться к новым видам спорта: Всеволод очень быстро научился хорошо играть в теннис и на бильярде. Аркадьев предложил Боброву поучаствовать в тренировках футбольной команды ЦДКА, а однажды даже выпустил его на замену в матче Чемпионата СССР против московского «Локомотива». Дебют оказался сверхуспешным: за отведенную ему четверть часа Бобров забил в ворота соперников три мяча! В 1945 году, в своем первом сезоне в ЦДКА он забил 24 мяча, с первых же матчей став одним из лидеров команды и любимцем футбольных болельщиков.

В том году московское «Динамо» должно было осуществить турне по Великобритании и сыграть с сильнейшими английскими клубами. Для усиления команды в турне были взяты игроки и из других советских клубов, как сейчас говорят, в аренду. В этом турне динамовцам удалось преподать урок футбола британцам. Те проповедовали жесткий, силовой стиль игры, силовую борьбу и поэтому были ошарашены стремительными комбинациями советских футболистов. Дело дошло до того, что во время матча с клубом «Рейнджерс», проходившего при густом тумане, хозяева обвинили москвичей в том, что те незаметно выпустили на поле двенадцатого игрока. В целом турне прошло очень успешно для «Динамо»: две победы – над «Кардиффом» 10:1 и «Арсеналом» 4:3 – и две ничьи – с «Челси» 3:3 и «Рейнджерс» 2:2 – и итоговый счет 19:9 в пользу динамовцев. Спустя несколько лет в СССР был снят фильм о турне, который так и озаглавили: «19:9». Всеволод Бобров был весьма заметной фигурой на полях Британии. Он забил третий гол в ворота «Челси», не позволив динамовцам проиграть в дебютном матче турне, в игре против «Кардиффа» сделал хет-трик, а против «Арсенала» отметился дублем. Английская пресса называла спортсмена бесценным футболистом.

В течение нескольких сезонов Бобров был ведущим игроком московского ЦДКА, его точные удары не раз приносили клубу победы в важных матчах. В 1947 и 1948 годах именно голы Всеволода, забитые им в концовках последних матчей чемпионата, принесли армейцам золотые медали чемпионов СССР. А в 1952 году Бобров в составе сборной СССР поехал в Финляндию, чтобы принять участие в дебютном для советской сборной олимпийском турнире. В этом турнире сборная СССР провела три матча. В одной шестнадцатой финала были обыграны болгары – 2:1. Один из голов в составе сборной СССР забил Всеволод Бобров. В одной восьмой наши футболисты встречались со сборной Югославии. Тогда противостояние Советского Союза и Югославии на политической арене было весьма серьезным, советские газеты вовсю клеймили «клику Тито», поэтому нашим было никак нельзя проиграть сборной вражеского государства. Это понимали и сами футболисты. Возможно, сказалось излишнее волнение и страх совершить роковую ошибку, но к концу первого тайма советская сборная проигрывала 0:3, а в самом начале второго пропустила четвертый гол. Правда, почти тут же Всеволод Бобров отыграл один мяч, но в ответной атаке югославы снова увеличили счет. Положение казалось безвыходным, но советской сборной удалось совершить чудо. Невероятным усилием воли настроившись на борьбу в оставшееся время, сборная СССР бросилась на штурм югославских ворот. Настоящим заводилой этих атак был Всеволод Бобров. Он сам забил два мяча и поспособствовал тому, чтобы отличились его партнеры Трофимов и Петров. Спасительный пятый гол советская команда забила на 89 минуте матча и в оставшееся время имела шанс вырвать победу, но югославам удалось отстоять свои ворота.

В переигровке, состоявшейся через день, сборная СССР открыла счет уже на шестой минуте – снова отличился герой нашего повествования. Однако ранее было потрачено слишком много сил, и югославам удалось склонить чашу весов в свою пользу. Поражение со счетом 3:1 привело к досрочному возвращению советских футболистов домой. За проигрыш команде «главных идеологических врагов» футболистов не арестовали, хотя многие из них мысленно готовились и к такому развитию событий. Но было официально объявлено, что сборная расформировывается, а вместе с ней и клуб ЦДКА, который служил базовым клубом для сборной. Повторный матч с югославами стал последним в сборной и для Всеволода Боброва. К тому же его карьера футболиста подходила к концу.

Причина этому одна – травмы. Защитники, которые и сейчас порой не отличаются безупречной техникой, в те годы предпочитали, не мудрствуя лукаво, сбивать чересчур техничных форвардов соперника. Боброву доставалось очень часто, его скоростные проходы то и дело прерывались подножками и ударами по ногам. А однажды защитник, не успевая за стремительным прорывом Боброва, прыгнул на него двумя ногами сзади. Итог – сложнейший перелом коленного сустава. После этого случая Всеволод вернулся в футбол, но блестящих проходов в его исполнении стало гораздо меньше. Чтобы уменьшить нагрузку на больную ногу и заглушить боль, он перед матчами туго перебинтовывал ее. Бобров предпочитал теперь атаковать вторым темпом, карауля передачи и отскоки на подступах к штрафной площадке соперников. Тогда такая манера игры была непривычной для болельщиков, и к тому же ожидаемо приводила к снижению результативности.

В то время начал набирать популярность новый для Советского Союза вид спорта – хоккей с шайбой. Бобров быстро увлекся этой игрой. Кататься на коньках он умел с детства, конечно, пришлось поработать над техникой и бросками, но здесь пригодился опыт выступлений в хоккее с мячом. В новом виде спорта существенно уменьшились нагрузки на травмированную ногу, а меньшие размеры площадки позволили Боброву развивать привычные для него головокружительные скорости. Какое-то время Всеволод совмещал выступления за футбольный и хоккейный ЦДКА, а в 1949 году после настойчивых уговоров Василия Сталина, сына вождя народов, перешел в курируемый им хоккейный клуб ВВС. Этот переход едва не стал фатальным для Боброва. В 1952 году самолет, на котором хоккеисты ВВС летели на очередной матч, разбился, и все, кто в нем находился, погибли. К счастью для Боброва, он в тот раз с командой не полетел…

Опыт и умение быстро схватывать новое, комбинационное мышление и хорошие партнеры помогли Боброву стать лидером сначала в клубных командах, в которых он выступал, а затем и в хоккейной сборной СССР. Всеволод отправился со сборной в 1954 году на дебютный для советской команды чемпионат мира в Швецию. От новичков на Западе не ждали ничего, кроме провала. Одна из шведских газет даже опубликовала карикатуру, на которой Бобров – тогда известный на Западе исключительно как футболист – сидел за школьной партой и внимательно, с почтением и робостью в глазах слушал урок возвышающегося над ним учителя в форме сборной Канады. Однако на деле все оказалось как раз наоборот. Советская команда произвела на чемпионате фурор, обыграв всех соперников. В решающем матче были повержены непобедимые канадцы. В 1955 и 1957 годах Бобров со сборной завоевал серебряные награды мировых первенств, а в 1956 году – «золото» зимних Олимпийских игр в Кортина д’Ампеццо.

Всего за годы выступлений на ледовых площадках Бобров забил в чемпионатах СССР 243 шайбы в 130 матчах, а в 59 международных матчах в составе сборной на его счету 89 заброшенных шайб. В 1951 году в одном из матчей чемпионата СССР Бобров забросил сразу десять шайб! Современным хоккейным форвардам такая результативность даже не снилась.

После окончания активных выступлений Всеволод Бобров перешел на тренерскую работу. Он возглавлял футбольные команды в Одессе и Алма-Ате, а затем принял московский ЦСКА. С этой командой он проработал несколько сезонов, как сейчас говорят, на перспективу, активно привлекал талантливую молодежь. Но в 1969 году, после четвертого места в чемпионате СССР, Боброва отстранили от руководства командой. А год спустя команда ЦСКА, в которой осталось большинство его воспитанников, выиграла «золото» чемпионата! О роли Боброва в этой победе может сказать такой факт: после переигровки за первое место команда сразу по возвращении в Москву («золотой» матч проходил в Ташкенте) направилась к дому, где жил Бобров, и скандировала под окнами его фамилию.

В тренерской карьере Бобров тоже совмещает футбол с хоккеем. Он тренировал «Спартак», сделав этот клуб чемпионом СССР, ему также доверили и сборную СССР. Под его руководством сборная отправилась в турне в Северную Америку, где ей предстояло сразиться с сильнейшими клубами Национальной хоккейной лиги. Прогнозы снова были неблагоприятными для советской команды, однако сборная под руководством Боброва на равных сражалась со звездами НХЛ. На чемпионатах мира сборная под руководством Всеволода Михайловича тоже выступала успешно, выиграв в 1973 и 1974 годах звание чемпионов мира. Поэтому сообщение об отстранении Боброва от руководства сборной прозвучало для болельщиков как гром среди ясного неба. Здесь, по всей видимости, сказался непростой характер Всеволода Михайловича. Однажды в одной из московских гостиниц он столкнулся в лифте с подвыпившим чиновником высокого ранга, который панибратски похлопал Боброва по плечу и сказал: «Здорово, Бобер!» – «Какой я тебе Бобер?» – тут же ответил тот и оттолкнул его. А во время матча сборной на чемпионате мира в Финляндии, когда наши ребята проигрывали, один из высших чиновников посольства решил зайти в раздевалку и «накачать» игроков сборной патриотическими призывами. Бобров выставил его из раздевалки со словами: «Закройте дверь с обратной стороны!» Естественно, такое своенравие привело к появлению влиятельных врагов. О своей отставке Всеволод Михайлович узнал по телефону, собирая вещи перед отъездом в дом отдыха.

После отстранения от руководства Бобров избегал тренерской работы. Начались проблемы со здоровьем. Сказались старые травмы, чрезмерные нагрузки. Вспомним, как в одном из матчей за хоккейный ЦДКА соперник буквально впечатал Боброва в бортик. Результатом стало кровоизлияние в сердечную мышцу. Так что начавшиеся у него проблемы с сердцем имели также давнее, спортивное прошлое. 1 июля 1979 года Всеволода Боброва не стало. В 1997 году Международная федерация хоккея включила Всеволода Михайловича Боброва в Зал хоккейной славы.

Борзов Валерий Филиппович

(род. в 1949 г.)

Легкоатлет, единственный белый бегун, выигравший обе спринтерские дистанции на Олимпийских играх и завоевавший пять олимпийских медалей. Заслуженный мастер спорта СССР. Многократный чемпион Европы и СССР. Член Международного олимпийского комитета, президент НОК Украины (1990–1998 гг.); председатель парламентского Комитета по вопросам молодежной политики, физической культуры, спорта и туризма в Украине; президент Федерации легкой атлетики Украины, почетный член Европейской ассоциации легкой атлетики. Один из теоретиков тактики спринтерского бега. Награжден многими орденами и медалями.

Имя Валерия Борзова во всем мире ассоциируется с запредельными скоростями спринтерского бега. Но в жизни он больше напоминает марафонца, последовательно и неуклонно двигающегося к своей цели. Его первый старт – рождение – состоялся 20 октября 1949 года, и детство стало для Валерия первой путевкой в большой спорт. «Помню себя лет с четырех. Жили в Черновцах, на окраине. Уже тогда очень любил бегать, – вспоминает он. – И если тренерами легендарного эллинского пастуха Полимнестора были его козы, то мне помогали развивать скорость соседские собачки. Ну и конечно, постоянным лидером был мой Тузик. Едва выходил из квартиры, начинал гоняться за своим четвероногим другом. Сначала я бегал за ним, потом он за мной. Иногда думаю, не ему ли я обязан развитием своей скорости и всеми моими спринтерскими достижениями. Если учесть, что из всех физических качеств человека быстрота поддается развитию легче всего, то, вероятно, я подсознательно развивал ее с первых шагов… Стоило увидеть легковую машину, как во мне словно что-то взрывалось, я тут же устремлялся за ней, пытался ее догнать. Отец тогда шутил: мол, не было вокруг нашего дома такого места, которое я бы не вспахал носом. Действительно, очень часто, не в состоянии затормозить, я приземлялся на весь “фюзеляж”. Мои постоянные пробежки приносили маме мало удовольствия, приходилось часто “латать” меня зеленкой. И все же своему увлечению я не изменял: носился с мальчишками до упаду, причем уже тогда мне хотелось обязательно опережать всех».

И это желание привело 12-летнего Валерия в детско-юношескую спортивную школу в Новой Каховке, куда к тому времени переехала семья. Здесь он встретился с замечательным наставником многих легкоатлетов и своим первым тренером Борисом Ивановичем Войтасом. Этот человек, разглядевший в довольно упитанном парнишке талант спринтера, сумел привить ему любовь к королеве спорта, воспитал привычку к регулярным занятиям, заложил фундамент общефизической, спринтерской подготовки и дисциплины. Как раз в то время Валерий стоял перед выбором: заняться такими популярными среди мальчишек играми, как футбол и хоккей, или продолжать бегать. Благодаря тренеру он серьезно увлекся спринтом, тренировался упорно и регулярно и не стремился к сиюминутному успеху.

Накопление потенциала шло у Борзова внешне неторопливо, но неуклонно. И хотя в 16 лет он стал победителем юношеского первенства страны, но до настоящего успеха было еще далеко. Так, на европейских Играх юниоров в Одессе Валерий занял только 7-е место, показав на стометровке скромные 10,9 сек. Но от состязания к состязанию росло мастерство, шире становился диапазон двигательных навыков, шло привыкание к нагрузкам при освоении новых технических элементов. Ведь это только со стороны может показаться, что спринтерские дистанции наиболее легкие, потому что самые короткие. Но именно на них за 10–20 секунд спортсмен выкладывается до предела. У спринтеров обычно очень короток спортивный век: они сгорают, рвут мышцы, надрывают сердце. Это о них поэт Р. Рождественский писал:

…он прибежал на последнем нездешнем дыханье.

На нулевом.

За которым уже —

темнота.

И от этой «темноты» оберегал своего воспитанника первый тренер, учил вдумчиво следить за реакциями организма, преодолевая себя, контролировать нервные и физические перегрузки. А когда пришла пора расставаться, Борис Иванович подарил ученику свою фотографию с пророческой надписью: «Будущему олимпийскому чемпиону Валерию Борзову». Войтас сам попросил В. В. Петровского завершить начатый им труд. Он знал, что отдает воспитанника в надежные руки. В Киевском институте физкультуры, куда поступил Борзов, Валентин Васильевич уже тогда, в начале 1960-х годов, слыл тренером-новатором, внедрявшим в спорт научные методы тренировки. Доцент кафедры легкой атлетики, кандидат биологических наук был прекрасным педагогом и перспективным ученым, он одним из первых поставил науку на службу спорту: внедрял идеи кибернетического управления и нашел пути их применения в спортивной подготовке. Петровский рассчитал специальную таблицу, по которой Борзов вел тренировки, а приборы-регистраторы осуществляли врачебный, физиологический и функциональный контроль, помогая обнаружить новые резервы силы, выносливости, скорости. Тренировки на подлинно научной основе стали заветным ключиком, открывшим двери к суперскоростям и победам.

Позже Валентин Васильевич вспоминал о проделанной ими титанической работе: «Фундамент у Валерия уже был, так что для последующего строительства нам нужен был проект. Начались поиски наисовершеннейшей модели спринтерского бега. Изучались кинограммы бега лучших спринтеров мира – прошлых лет и нынешних. Велись расчеты угла отталкивания при беге, наклона туловища при стартовом разгоне, тщательно выверялся еще целый ряд мелких деталей, что в совокупности открывало путь к скорости. Для того чтобы Валерий Борзов пробежал сто метров за десять секунд, целый коллектив ученых вел поиск, похожий на работу, скажем, конструкторов автомобиля или самолета. Расчеты велись в лаборатории нашей кафедры легкой атлетики, в лабораториях других городов страны, в частности в Ленинграде и Омске… Ну а когда модель бегуна “Борзов-70” была математически рассчитана, научно обоснована, мы стали наши цифровые выкладки претворять в жизнь. Это была работа тонкая и филигранная, похожая на тренаж балерины, ищущей единственно верное и законченное движение».

Теперь общий успех тренера и ученика зависел только от Валерия, и он это прекрасно понимал. Он уже зарекомендовал себя на Европейском первенстве юниоров в 1968 году, где завоевал три золотые медали. В полную мощь тренерская система «выстрелила» в августе 1969 года. Это случилось в Киеве, на чемпионате Союза. Мало кому известный мастер спорта был «одним из» в финальном забеге рядом с именитым В. Сапеей. Петровский дал последние указания перед стометровкой: «О результатах не думай. Беги в девять десятых», – что в спортивной терминологии означает «бег под контролем» («десять десятых» – это запредельный бег, «на разрыв»). Над Киевом разразилась гроза, шел проливной дождь, но для Борзова наступил звездный час. Валерия не смогли сбить с победного настроя ни два фальстарта, ни мокрая битумная полоса. Стартовый рывок у любого спринтера настолько мощный, что на какие-то мгновения все исчезает из поля его зрения. Борзов справился с ощущением скорости к 60-му метру и обнаружил, что ни впереди, ни рядом никого нет. Мышцы спортсмена проходили испытание на прочность, а со стороны все выглядело как изумительно легкий и элегантный бег: прямая осанка, мощь, пластика – это был оживший атлет с древнегреческих амфор, воплощение красоты и гармонии. Борзов, опережавший соперников на целых два метра, еще успел перед самым финишем оглянуться. Ручной секундомер показал 10,0! Валерий победил, повторив рекорд СССР и Европы, стал первым номером советского спринта и был зачислен в сборную страны.

Но специалисты и любители легкой атлетики не спешили выдавать 20-летнему чемпиону авансы, ведь довольно часто юные звезды сгорали в скоростях большого спорта. Борзов разрушил эту грустную традицию. «Новобранец» сборной в сентябре 1969 года после победы на стометровке на IX чемпионате Европы по легкой атлетике в Афинах и успешного выступления весной 1970 года в венском «Штадтхалле» во время I чемпионата Европы в закрытом помещении доказал, что он спринтер высокого международного класса. Теперь перед каждым стартом европейские соперники поглядывали на Борзова с опаской, проигрывая забеги еще до начала состязания.

Только американские спринтеры, бывшие долгие годы законодателями моды на беговой дорожке, не верили в силу советского спортсмена, полагая, что легко укажут ему место за своей спиной. В первый раз Борзов встретился с американцами в матче СССР – США в 1970 году в Ленинграде и победил. Раздосадованные противники сгоряча даже заявили, что за их команду на выезде бежали отнюдь не лучшие бегуны. Но Валерий следующим летом оказался сильнейшим и в ответном матче, проходившем на американском континенте. Теперь он без труда победил самых именитых американских спринтеров. Борзов стал первым советским спортсменом, победившим бегунов США за все время проведения «матчей гигантов». После этого прозвучало предостережение известного американского специалиста по легкой атлетике, статистика и журналиста Р. Бэнка, который заявил: «Ныне самый быстрый человек в мире находится уже не в Эбилейне, Талахасе, Окленде или Сан-Хосе. Сейчас он живет в Киеве, и ему, по всей вероятности, удастся преградить американцам путь к медалям».

А впереди была последняя решающая высота – XX Олимпийские игры в Мюнхене (1972 г.). Предолимпийский год оказался не из легких: тренировки, соревнования, аспирантура. Спорт стал для Борзова делом всей жизни. Стремление проникнуть в секреты быстрого бега привело Валерия в науку. Он заинтересованно думал о том, что огромный эмоциональный заряд его победы может привести в спорт тысячи молодых людей. А еще он думал об их судьбе, поэтому тема его диссертации имела явный педагогический уклон: «Программирование в обучении старту и стартовому разбегу спринтера». Борзов-спортсмен научился у своих наставников прежде всего творческому отношению к делу. По мере роста квалификации и накопления научного багажа он все больше становился не только объектом тренерской деятельности, но и полноправным партнером. А как аналитик и рационалист по складу мышления он всегда просчитывал победный результат и настраивался на него, причем никогда не гонясь за рекордами. Об этом свидетельствовали все его олимпийские забеги.

На Олимпиаде в Мюнхене Борзов восемь раз лидировал в личном первенстве, хотя ни разу не бежал в полную силу. Это был его звездный час. До него ни одному европейскому бегуну не удавалось победить сразу на обеих спринтерских дистанциях – 100 и 200 м. Да и за всю современную олимпийскую историю лишь два представителя Европы первенствовали на стометровке и один – в забеге на 200 м. Легкоатлетическая статистика свидетельствовала, что в беге на короткие дистанции чернокожие спринтеры всегда имели абсолютный приоритет. Этот миф Борзов не только развеял, но и установил невиданное для европейцев достижение в спринте, выиграв обе дистанции. 100 метров Валерий пробежал за 10,07 сек по электронным часам, что соответствует 9,85 сек по ручному секундомеру и равнозначно новому мировому рекорду. Причем 80 м он бежал в полную силу, а потом только «докатывал», видя, что победа ему обеспечена. На финишных шагах он даже торжествующе вскинул вверх руки, теряя драгоценные доли секунды. Это был знак подчеркнутого преимущества над соперниками.

Анализируя впоследствии свою победу, Борзов говорил: «Восемь лет подготовки и десять секунд реализации… Спортсмен, который бежит со скоростью двенадцать метров в секунду, первые тридцать метров вообще ничего не видит и не слышит. На трибунах что-то кричат, а до него доносится лишь фоновый шум… После сорокового или пятидесятого метра спринтер наконец ориентируется, в каком состоянии он по отношению к соперникам, а где-то к семидесятому метру начинается распределение по занятым местам. И когда обнаруживаешь, что справа и слева никого нет, что никто больше не шипит, не пищит и не воет, значит, ты оставил всех далеко позади».

Перед финальным забегом на 200 метров американцы, в надежде, что Борзов исчерпал себя, упорно твердили, что весь пьедестал почета займут они. Но Валерий не только выиграл старт и настолько технически совершенно прошел опасный вираж, что не оставил ни Чарльзу Смиту, ни Ли Бартону никаких шансов. Правда, его попытался догнать Ларри Блэк, но Борзов лишь искоса взглянул на него и легко прибавил… Он финишировал один с победно вскинутыми руками, как и обещал журналистам. Никто не мог оставаться равнодушным – стадион рукоплескал. А его победный результат – 20,00 сек – более 15 лет оставался непревзойденным.

Но красивый, легкий, «умный» бег в Мюнхене принес Борзову не только две золотые медали, но и «серебро» в эстафете 4 x 100 м. Он бежал последним и палочку получил, когда американец ушел вперед на 10 метров. «Если бы нам пришлось бежать двести, даже с таким гандикапом[9], я бы его [Эди Харта] точно победил», – говорил Борзов.

«Борзов просто опрокинул все наши представления о таланте, который совершенствуется с помощью тренинга, – говорил журналистам мюнхенский профессор Штейнбах после триумфа Борзова. – Он развивался неуклонно и систематически: биомеханика, спортивная медицина и методика, которых у нас никак не могут соединить логически, применены его тренером-биологом с удивительной целесообразностью. Это бегун, обладающий пульсирующей мыслью…» А газета «Зюддойче цайтунг» писала: «Ничто не могло бы лучше подчеркнуть заметное преимущество русского, как последовавший за два метра до финиша жест: он ликующе вскинул вверх руки, как будто хотел сказать: “Смотрите, я самый быстрый бегун мира”. Его имя стало в один ряд с именами таких великих бегунов, как Боб Хэйес, Джим Хайнс и Армин Хари. Но в одном он абсолютно превосходит этих звезд: Борзов бежал элегантнее, непринужденнее и раскрепощеннее, чем все его предшественники за последние 24 года». Известная французская спортивная газета «Экип» так охарактеризовала советского спринтера: «Это – победа высокого интеллекта. Борзов осмысливает бег, он умеет в течение десяти секунд так управлять скоростью, что в состоянии за это время несколько раз менять свою тактику. Он открыл в спринте новую эпоху».

А ведь и правда – до появления в легкой атлетике Борзова вопрос о том, существует ли тактика в беге на спринтерские дистанции, ни у кого не возникал. Казалось очевидным, что за стремительные 10 секунд бегуну невозможно перестроиться. Валерий разрушил существующие каноны, вмести с Петровским они создали тактику спринта. В этот короткий промежуток времени Борзов на глазах у зрителей и спортсменов мог несколько раз изменить скорость бега. Его способность просчитывать в доли секунды различные варианты ситуаций на дорожке и вносить соответствующие поправки в свой бег непостижима. Недаром Борзов очень серьезно занимался проблемами физиологии спорта и много времени проводил в лаборатории Киевского института физической культуры. Он стал спринтером новой формации, девизом которого было – не бегать бесцельно.

Такой небывалый успех Борзова вызвал не только восхищение. Чего только ни придумывали американцы, потерявшие свою гегемонию в спринте.

А проигравших —

конечно же! —

солнце слепило.

А проигравшим —

естественно! —

ветер мешал.

(Р. Рождественский)

Впоследствии Борзов не без юмора говорил о своих победах над американцами: «Я, пожалуй, единственный выполнил наказ Никиты Сергеевича Хрущева: догнать и перегнать Америку». Но сразу после победы ему было не до шуток: с чьей-то подачи первый канал телевидения ФРГ передал вначале, что советский спортсмен дватри дня отсутствовал на территории Олимпийской деревни, а затем сообщил, что Борзов попросил политического убежища. Конечно, это была попытка деморализовать спринтера. В одном из интервью он рассказывал: «То, что это дело рук экстремистов, сомнений не вызывало, но сегодня на кого-то грешить сложно. Я и не буду этого делать. Экстремистских организаций тогда было достаточно – и среди темнокожих, и в нашей украинской диаспоре. Там тоже могли быть люди, которые таким образом реагировали на красную майку, на герб СССР, на человека, который после победы в беге на сто метров впервые заявил на пресс-конференции, что он из Киева, а не из Советского Союза… Когда германское телевидение передало обо мне лживые сообщения, в Киеве “появились” мои недруги. Они ликовали: “Вот, мы же говорили!” Пришлось звонить домой и успокаивать родителей, поскольку информация приобрела резонансный характер».

После триумфа советского спортсмена на Олимпиаде любители легкой атлетики заполняли стадионы, чтобы увидеть воочию бег самого быстрого человека планеты – Валерия Борзова. Он стал одним из самых популярных чемпионов, героем из героев. И не в его привычке было разочаровывать трибуны. Борзов относился к легкой атлетике с огромным пиететом и говорил: «На мой взгляд, трудно представить зрелище более захватывающее, чем бег. Это поинтереснее детектива – человек мчится за человеком, погоня. Но сюжет не придуман заранее, а разворачивается, закручивается и развязывается прямо на глазах у зрителей». И в каждом забеге Валерий демонстрировал запредельные возможности человеческого организма. Ему не раз предлагали перебраться в Москву, но он отказался и в соревнованиях, проводимых в рамках Союза, отстаивал спортивную честь Украины. Так, на VI Спартакиаде народов СССР (1975 г.) Борзов завоевал для украинской сборной три золотые медали в спринте. Благодаря ему, в частности, была одержана командная победа в эстафете 4 x 100 метров. Он вновь бежал четвертым и получил эстафетную палочку, когда россиянин Александр Корнелюк был впереди метров на шесть. Все считали, что догнать его просто нереально. В метре от финишного створа Корнелюк в победном жесте поднял руки и… оказался вторым. А зрителям, как всегда, показалось, что в этот миг все бегуны, кроме Борзова, притормозили.

Судьба —

В оправах секундомеров…

Я славлю

правду

последних метров!

Ты душу

выложил,

дрожишь, устав…

И нету финиша.

Есть новый

старт.

(Р. Рождественский)

И таких победных стартов было у Борзова еще множество. На трех летних чемпионатах Европы (1969, 1971 и 1974 гг.) он завоевал четыре золотые медали. Стартуя на семи зимних чемпионатах континента (1970–1972 и 1974–1977 гг.), Валерий стал обладателем семи золотых наград в мини-спринте – беге на 50 и 60 м. Еще более внушительна коллекция наград, завоеванных им на чемпионатах Советского Союза (1968–1977 гг.) – 17 золотых медалей и 12 рекордов страны. Борзов сумел развеять еще один миф легкой атлетики, гласящий, что век спринтера короток. Он выстоял дольше других на вершине мирового спринта – с 1969 по 1978 год – и продержался две Олимпиады.