- Я - Ликантроп! - раздался под ним подвывающий голос. Филипп почувствовал, что цепенеет. А что, если проклятый вампир слышал разговор с Гланом? Тогда все пропало! К счастью, это было не так. Ликантроп опоздал всего лишь на одну минуту. Мысленно Филипп сотворил самое сильное изо всех, которые он знал, заклинание. - Не старайся, дружок! - захохотал Ликантроп. - У меня иммунитет на эти штучки. С этими словами он выпрыгнул вместе с Филиппом в открытое окно, - Зато от моей дубины у тебя иммунитета нет! - взревел тяжелый низкий голос, и Ликантроп покатился по траве, сбитый с ног сильным ударом. Филипп отлетел в сторону и сидел, ошарашенно наблюдая происходящее. На Ликантропа наседал Банник, размахивая огромной сучковатой дубиной, и готовился решающим ударом размазать Ликантропа по траве. Но дубинка обрушилась в пустоту Ликантроп, резко откатившись в сторону, взбежал удара. В тот же миг зазвенела вырванная из ножен тонкая сталь толедской шпаги. Ликантроп сделал выпад и, как куропатку на вертел, насадил орущего Банника на холодное острие. Поток крови брызнул на черный камзол Ликантропа. Банник осел на землю и глухо завыл от боли, корчась на траве. Ликантроп вытер шпагу о траву, вложил ее в ножны, сбросил испачканный камзол и подошел к Филиппу. Схватил его за плечо, он резко крутанул его, сказал протяжное непонятное слово, и они растаяли в предрассветном воздухе. Банник, оставляя за собой широкий кровавый след, дополз до бани и захлопнул за собой дверь. На деревне закричали петухи.
      Глава третья
      Побег из тьмы
      Бесплотные, они летели над землей, начинающей свой ежедневный побег из царства тьмы. Филипп с удивлением обнаружил, что зрение его необычайно обострилось. Он видел под собой все, до мельчайших деталей. Черные леса, как дымы, пролетали мимо, заваливаясь вбок на крутых виражах мрачные холмы. Только по этому бешеному калейдоскопу мелькавших пейзажей Филипп ощущал невероятную скорость полета. Внезапно, пролетая над старым кладбищем, Ликантроп замедлил полет и, дернув за руку Филиппа, камнем ринулся к земле. Снизившись, Филипп увидел, как по кладбищу, оглядываясь и скаля зубы, бежит зигзагом красногубый человек, спасаясь от другого, который гонится за ним, держа наперевес заостренный осиновый кол. - Наших бьют! - крикнул Ликантроп и, спикировав, сбил шляпу с преследователя. Тот выронил из рук кол и остановился, недоуменно уставившись вверх. Воспользовавшись его замешательством, беглец отвалил камень, скрывающий узкий лаз в осевшую могилу и юркнул под землю. Преследователь подобрал шляпу и выругался, погрозив ему вслед кулаком. - Спасли собрата!- хохотнул Ликантроп, вновь набирая скорость и увлекая за собой Филиппа. И снова ветер засвистел в их ушах. Навстречу летящим неслась, сидя верхом на толстом деревянном фаллосе, молодая, ослепительно красивая, совершенно голая женщина. Пролетая мимо, она дружески оскалилась Ликантропу и сделала руками неприличный жест. - Она видит нас? - удивился Филипп. - Это ведьма, - небрежно пояснил Ликантроп. - Опять всю ночь распутничала на шабаше. Торопится успеть домой до третьих петухов. Поторопимся же и мы. Скоро покажется солнце. После этих слов скорость полета еще более возросла, и Филиппу уже ничего более не удавалось разглядеть под собой. Все слилось в сплошной, уносившийся назад вихрь. Через минуту Филипп понял, что они снижаются. Вскоре их ноги уже твердо стояли на каменных плитах, которыми был вымощен двор старого, заросшего со всех. сторон лесом, замка. Ликантроп протащил своего пленника за руку через двор и распахнул дверь в залу. Прямо у входа висело большое зеркало. В нем Филипп увидел себя и понял, что вновь обрел свое тело. Ликантроп волочил его за руку на середину зала. Филипп едва успел заметить несколько стоявших на мраморных столах трухлявых от времени, массивных черных колод, как вдруг Ликантроп резко толкнул его в грудь, и Филипп свалился в одну из них. В тот же миг Ликантроп подхватил с пола большую тяжелую крышку и навалил ее на колоду. Он щелкнул запором, а сам бездыханно свалился в соседнюю колоду. Где-то далеко за лесом прокричали третьи петухи... Надзиратель третьего адского блока, оставивший имя Глан на невозвратной земле, не спеша двигался между пытаемых. Периодически всплывали в безграничном по размеру чане головы грешников, чтобы через мгновение снова с воплями уйти в клокочущую смолу. Всплывала и с бульканьем погружалась вновь кудлатая голова Малюты Скуратова. Великий Инквизитор, вынырнув, жадно хватал сожженными губами смрадный воздух, а черти, грубо гогоча, мочились огненной, пахнущей серой струей прямо ему в рот. Демон Мальдорор, так гениально когда-то угаданный Лотреамоном, терзал своего певца, медленно расчленяя и собирая его вновь. Босоногий маркиз де Сад гнался по раскаленным жаровням за вечно ускользающим от него невероятно сдобным и соблазнительным женским задом, а бесы, пританцовывая, плевали кипящей слюной в его мелькающие в нескончаемой погоне за недостижимым отныне наслаждением сожженные пятки. С дикими криками метались на крюках подвешенные под ребра... Проходя мимо одного из несчастных, надзиратель незаметно приподнял его, отвел крюк из-под ребра в сторону и подцепил его под пряжку ремня, на которой был изображен черный нетопырь. - Терпи, Ван-Хейлен, - шепнул он в ухо подвешенному. - Я освобожу тебя. Сейчас Йорик пригонит сюда новую партию грешников, и пока их будут распределять, расцепляй пряжку и беги к переправе. А уж справиться с перевозчиком - твоя проблема. Ведь на земле ты отличался редким проворством" Не смея верить услышанному, Ван-Хейлен дико вытаращился на бывшего соратника, приближаясь своими извивающимися руками к заветной ременной пряжке, и тут же недоверчиво отдергивал их обратно. А в aд, гонимая огненными бичами прислужников, уже ломилась со стенаниями новая неисчислимая толпа грешников. Отстающих подгонял своим огненным когтем хохочущий в предвкушении новых забав Йорик. Миг, и все смешалось, нещадно эакрутилось неизбывным адским колесом... - Пора, - шепнул надзиратель Ван-Хейнену, и тот, расцепив ремень, вихляясь и шатаясь на давно отвыкших ступать ногах, бросился вперед. Его заносило вбок, он спотыкался, шарахался из стороны в сторону от нестерпимого жара топок, но упорно продвигался к некому рубежу. Проскочив его, беглец почувствовав, что жар ослаб, и вскоре перед ним предстала закутанная в туман черная гладь мрачной реки. У берега стояла лодка и дремал, прикорнув на корме, седой старик. - Проклятый Харон, - прорычал Ван-Хейнен в, схватив весло, изо всей силы ударил перевозчика по голове. Но удар только разбудил могучего старика. Он вскочил на ноги. Ван-Хейлен в последней отчаянной попытке обрести свободу прыгнул на него и вцепился зубами ему в руку. Харон бил его по голове кулаком другой руки, но Ван-Хейлен висел, намертво сомкнув челюсти, как вцепившийся во врага бульдог. По его губам текла кровь, издающая серный запах. Постепенно удары кулака прекратились, старик рухнул на берег и заснул. - Вирус еще не потерял своих свойств. Он действует даже в аду, - подумал беглец и, вскочив в лодку, резко оттолкнулся веслом or берега.
      * * *
      Поняв, что его закрыли, Филипп не потерял присутствия духа. Он припомнил, что колода лежала на столе неподалеку oo края в начал нестово биться и метаться, стараясь сдвинугь ее. Но все было тщетно. Колода была слишком тяжела. Затравленно дыша, Филипп затих, вытянулся во весь рост и попытался взять себя a руки. Медленно текли часы. Ему было ясно, что вампиры хотят его использовать в своих целях. Только поэтому он еще жив. Может быть, они хотят укусить его и сделать, своим соратником. Нет, никогда! И Филипп снова начал метаться в колоде. Страх удесятерял его силы и в какой-то момент, особенно резко ударившись о боковую стенку, он почувствовал, что колода сдвинулась. Еще несколько отчаянных рывков, и колода грохнулась на каменный пол, расколовшись надвое. Филипп, потирая ушибленный бок, выбрался из обломков и огляделся. Как странно! Солнце в большом окне зала уже клонилось к горизонту. Филипп и не заметил сколько времени он бился с проклятой колодой. Хотя, наверное, и сказывалась разница в часовых поясах. Судя по жаркому, напоенному лесными ароматами воздуху, веявшему в окно, замок находился в теплых краях. Филипп подошел колодам и попытался заглянуть в одну из них. - Не делай этого! Это очень опасно! - раздался за его спиной незнакомый голос. Филипп вздрогнул и обернулся. Перед ним стоял невесть откуда взявшийся человек, одетый в лохмотья, страшно исхудалый, с глубоко запавшим в провалы глазниц взглядом. - Кто ты?! - попятился от него Филипп. - Я - Ван-Хейлен, - ответил гость. - Ван-Хейлен?! Который горел в огне?! - воскликнул Филипп, не доверяя своим глазам. - Он самый, - подтвердил недавний мученик. - Я вырвался оттуда и без твоей помощи. Теперь мне нужно отомстить за эти сто лет. Предлагаю тебе заключить союз. Мы найдем главаря вампиров, дона Хуана, и уничтожим его. Заодно я постараюсь заплатить свой долг Глану, помогшему мне бежать. Нужно вырвать из лап дона Хуана правнучку надзирателя. - Но ведь ты - вампир! -отшатнулся от него Филипп. - Бывший вампир, - спокойно парировал Ван-Хейнен. - С этим покончено. Я на себе испытал за эти сто лет чем расплачиваются за подобное. Вирус выжжен из меня огненными пытками. У меня во рту остался всего один зуб с остатками яда, благодаря которому я усыпил Харона. Сейчас я вырву его и с прошлым будет покончено. С этими словами Ван-Хейнен схватил себя двумя пальцами за острый клык и вырвал его из десны. Сплюнув хлынувшую кровь, он брезгливо отбросил or себя зуб и криво улыбнулся Филиппу. - Вот и все,- сказал он. - Вашу руку, уважаемый. Филипп пожал протянутую руку и почувствовал, что несмотря на исхудалый вид, Ван-Хейнен еще очень силен. - Видели au вы меня сто лет тому назад, - горделиво улыбнулся нидерландец, заметив изумленье Филиппа.- А теперь, маэстро, если тебе не терпится осмотреть этот ящичек, то советую запастись сначала острым осиновым колышком. Ведь отныне мы - охотники за вампирами, а колья - наше незаменимое оружие. С этими словами Ван-Хейлен схватил прислоненный к рыцарским латам, стоявшим в углу, бердыш и вышел из зала. Вскоре он вернулся с двумя остро обструганными осиновыми кольями. - Держи,- вручил он Филиппу один из кольев, и они вместе заглянули в колоду. Глазам Филиппа предстал лежащий в колоде труп, одетый в венгерку. Губы трупа были полные и кроваво-красные, глаза закрыты. Казалось, он спал. - Старый знакомый,-хохотнул Ван-Хейлен, увидев лежащего. - Да, поохотились мы с тобой в былые времена за беспечными путешественниками, друг Дракула.Но всему приходит конец. Вот он пришел и тебе. С этими словами Ван-Хейлен схватил осиновый кол и вонзил его в сердце лежащему. Труп вампира издал утробный рев и выгнулся дугой. Черная кровь, запузырившись, окрасила кол. Ощерив рот, полный острых клыков, вампир неистово метался и выл. - На помощь! - крикнул Ван-Хейлен, и Филипп вонзил свой кол рядом с его колом и изо всех сил налег на конец. Постепенно судороги прекратились, губы вампира побледнели, глазницы запали. Перед ними лежал уже навсегда бездыханный труп. - Один готов! - открыл боевой счет Филипп. Они направились к соседнему столу, но не успели они подойти, как из источенной временем колоды с воем выпрыгнула женщина и бросилась к двери из зала. Филипп было рванулся в погоню, но Ван-Хейлен удержал его. - Бесполезно, - пояснил он.-Ее не догнать. Займемся лучше третьим. - Там Ликантроп! - воскликнул Филипп, указывая на третью колоду. - Ликантроп?! - взревел Ван-Хейлен, мгновенно приходя в дикую ярость. Сто лет я мечтал разделаться с тобой. И вот наконец-то я близок к этому! С этими словами он подошел к колоде и пристально вгляделся в лежащего. - Да, это Ликантроп, - подтвердил он зазвеневшим от волненья голосом. Но я не хочу убивать его спящего. Я хочу одолеть его в честном поединке. Я знаю способ его разбудить. Сказав это, он порезал себе палец о лезвие бердыша и поднес ранку к губам Ликантропа, помазав их кровью. Ноздри вампира затрепетали, он облизнулся и открыл глаза. Тотчас же, как подброшенный пружиной, он выпрыгнул из колоды и схватился за эфес шпаги, висящей в ножнах у него на поясе. - Будь добр, встань у двери, - попросил Филиппа Ван-Хейнен. Затем он бросил бердыш и, схватив наперевес осиновый кол, приготовился к смертельному бою. Ликантроп выхватил шпагу и стал наступать, сделав серию резких выпадов. К удивлению Филиппа Ван-Хейнен легко отбил удары. Словно танцуя, он двигался вокруг противника и, молниеносно вращая колом, сознавал вокруг своего тела сверкающий нимб. Ликантроп снова бросился вперед. На этот раз ему повезло еще меньше. Резким ударом Ван-Хейлен переломил его шпагу пополам, а следующим выбил рукоятку шпаги из рук вампира. Затем он резким ударом по голове оглушил Ликантропа, и когда тот, шатаясь, попятился, прыгнул на него и свалил на пол. Сев ему на ноги, он занес над Ликантропом кол, чтобы пронзить ему сердце, но замешкался, услышав голос Ликантропа. - Ты победил, - сказал Ликантроп, - и я хочу перед смертью сказать тебе об одной тайне. Наклонись поближе, мне трудно говорить. Ван-Хейлен наклонил голову, но Ликантроп, собрав последние силы, вдруг обхватил его руками за шею, притянул к себе и вонзил зубы в горло Ван-Хейнену. Ван-Хейлен взревел и замотал головой, стараясь оторваться от вампира. Филипп кинулся ему на помощь и с размаха ударил Ликантропа по голове колом. Тот со стоном отвалился от Ван-Хейлена. Ван-Хейлен вскочил и в ярости, схватив выпавший у него из рук кол, вонзил его в сердце Ликантропу. Из прокушенного горла Ван-Хейлена хлестала кровь. - Быстрей, - прохрипел он. - Привяжи меня к стулу, проткни колом, а потом вешай. Иначе мне крышка. Ведь у меня нет иммунитета к вирусу. - С этими слова ми он бессильно свалился на пол. Филипп лихорадочно заметался по залу в поисках веревки. К счастью он заметил на рыцарских латах пояс, на котором висев меч. Отвязав его, он подбежал к убитому Ликантропу, снял с него портупею с ножнами от шпаги, а затем связал пояс и портупею вместе, сделав на конце петлю со скользящим узлом. Затем он приподнял Ван-Хейлена под мышки, посадил его на стул и привязал за туловище к спинке стула, сняв с себя рубаху и скрутив ее в тутой жгут. Затем он отер рукой пот с лица и взялся за кол. Ван-Хейлен сидел, свесив голову на грудь. Глаза его закатились, из помертвевших губ не вырывалось дыхание. Филипп глубоко вздохнул, размахнулся и твердо вонзил острие кола в сердце Ван-Хейлену. Глаза Ван-Хейлена отверзлись, и Филиппа обжег дикий, неистовый крик. Ван-Хейлен забился на коле. Черная кровь, пузырясь, лилась на каменный пол. Филипп налегал на кол, пока он с хрустом не вышел из спины Ван-Хейлена. Затем Филипп резко выдернул кол, подтащил стул с Ван-Хейленом к двери, надел петлю на шею своему соратнику и, перекинув веревку через перекладину над дверью, подпрыгнул в воздух и всем своим весом потянул за веревку. Тело Ван-Хейлена взлетело в воздух и затанцевало в метре от пола. Ван-Хейлен дергался, вывалив на грудь красный язык. Вскоре он затих, и Филипп отпустил веревку. Грянувшись на пол, Ван-Хейлен несколько минут бездыханно лежал на спине. Однако Филипп заметил, что кровь больше не льется из раны на груди Ван-Хейлена, а на губах его то появляется, то пропадает слабое прерывистое дыхание. Внезапно Ван-Хейлен открыл глаза и, шатаясь, встал на ноги. - Ну вот и все, - сказал он устало. Затем он шагнул к Филиппу, опустил руку ему на плечо, крутанул его, крутанулся сам, и они исчезли...
      * * *
      Студентка Тереза умерла через день после посещения ее доном Хуаном. Спешно выехавшие на похороны безутешные родители застали тело дочери уже в морге. Служитель сказал им, что тело Терезы будут анатомировать, а затем выдадут им для похорон. Плачущие родители вернулись в гостиницу и провели остаток дня в телефонных звонках, заказывая отпеванье в церкви, гроб в похоронном агентстве и прочие услуги. Около полуночи в их гостиничном номере раздался телефонный звонок. Хрипловатый мужской голос в трубке, представившись куафером, спрашивал у них адрес морга, который он забыл по рассеянности. Од говорил, что похоронное бюро заказало ему сделать покойной макияж. Родители сообщили адрес и снова, понурив головы, сели у стола, на котором стояла фотография их дочери. Опять резко зазвонил телефон. В трубке два мужских голоса, взволнованно перебивая друг друга, спрашивали все тот же адрес... Служитель морга устало дремал, сидя на старом обшарпанном кресле. Надвигалась полночь, и старинные часы, висящие на стене дежурной комнаты, готовились отметить ее приход хриплым протяжным боем. За окном моросив мелкий и нудный дождь, и брызги его, растекаясь по оконному стеклу, наводили на служителя мрачные в меланхолические мысля о бренности всего земного. Эти мысли усугублялись еще ощущением присутствия в зале за стеной комнаты трупа молодой девушки, привезенного сегодня днем. Сейчас она лежала, голая, отсвечивая мрамором кожи под нестерпимой яркостью тысячеватнных ламп. Дремота, однако, мало-помалу одолевала сторожа, и голова его начинала свешиваться на грудь. В это время его ушей достиг странный скрежещущий звук, как будто кто-то пилил железом по стеклу. Смотритель сбросил с себя дремоту и подошел к окну. За стеклом бился большой черный нетопырь. Сторож брезгливо поморщился и хотел было пойти дремать дальше, как вдруг его правая рука помимо его воли протянулась и открыла форточку. Нетопырь с пронзительным писком влетел в комнату и закружился под потолком, а затем уселся на часы, сложил крылья, нахохлился и затих. Смотритель уселся обратно в кресло и попробовал заснуть, но неведомая сила не давала ему закрыть глаза и приковывала его взгляд к нежданному гостю. И вдруг глаза нетопыря, дотоле полузакрытые, раскрылись. Смотритель, чувствуя в теле странное оцепенение, сидел, застывший, не в силах оторвать взгляд от глаз омерзительного создания. Почудилось это смотрителю или нет, но глаза ночного летуна вдруг вылезли из орбит и начали с сумасшедшей быстротой увеличиваться. Вот они превратились в два огромных огненных круга, вот закрутились, рассыпая вокруг себя искры, и покатились по комнате, обводя огненной ломаной чертой кресло со стонущим от страха смотрителем. - Спасите, горю, - хотел крикнуть несчастный, но его губы лишь слабо шевельнулись, не издав ни звука...
      * * *
      В это время дверь морга тихо застонала, откликаясь на повеление Ван-Хейлена открыться. Она судорожно напряглась, перекосилась и, дернувшись, словно бы выплюнула массивный затвор. - Когда-то меня научили понимать душу дерева, и с тех пор все вещи, сделанные из него, подчиняются моим приказам, - улыбнулся Ван-Хейлен, заметив изумленье своего спутника. - Я смотрю, в своей оккультной лаборатории ты еще далек от подобных тайн. Филипп смущенно развел руками. Ван-Хейлен покровительственно хлопнул его по плечу и толкнул в услужливо открывшуюся дверь. Стараясь ступать как можно тише, они стали красться вдоль стены к заду. Дверь зала оказалась открытой, и глазам охотников за вампирами предстало удивительное зрелище. . На столе посередине зала лежала голая девушка. На ногах у нее сидел спиной к ним мужчина в старинном черном камзоле и неистово произносил странные слова. Они гулко отдавались в ночном пространстве приюта для мертвых и, превращаясь в маленьких нетопырей, кружились под потолком. Внезапно мертвая девушка резко приподняла голову. Филипп услышал, как заскрипели ее окостеневшие шейные мышцы. Мужчина в черном удовлетворенно засмеялся и спрыгнул с ее ног на пол. Он стоял, делая руками мягкие зовущие пассы, как будто приглашая труп встать и идти к нему. При этом губы его продолжали произносить заклинания. Повинуясь его воле, труп девушки со скрипом сел на столе и слепо стал нашаривать руками край стола. Затем труп медленно сполз на пол, встал во весь рост и незряче, не открывая закрытых глаз, стал подвигаться к зовущему. Тот вынул из кармана мели начертил на полу морга квадрат, нарисовал на его углах непонятные символы. - Пора... -шепнул Филиппу Ван-Хейлен.- Вступив в этот квадрат, она станет зомби, послушной его воде. Ae уже ничто не спасет. С этими словами спутник Филиппа направил перед собой осиновый кол, который он сжимал в руках и бросился вперед. Нетопыри, увидев его, резко вскрикнули и черной тучей закружились перед ним. Застигнутый врасплох, колдун в черном камзоле оглянулся, и на его узком бледном лице отразился ужас. - Ван-Хейлен! - хрипло вскрикнул он. - Дон Хуан! - проскрежетал в ответ рвущийся к нему сквозь тучу крылатой нечисти его бывший соратник, а ныне смертельный враг. Дон Хуан увернулся от нацеленного ему в сердце острия и, сбив с ног Филиппа, выскочил в коридор, соединяющий зал с дежурной комнатой. Но тут же вампир отшатнулся от бегущего на него, растопырив руки, пылающего с ног до головы смотрителя. Дон Хуан кинулся обратно, но горящий смотритель, падая в огненных корчах на пол, успел ухватить его сзади за камзол. Камзол вспыхнул. Дон Хуан дико закричал. Ван-Хейлен подбежал к нему, схватил вампира поперек туловища и бросил вниз головой в бочку с водой, стоящую в углу зала. Спасать смотрителя было уже поздно. Вместо него на полу кичилось в последних судорогах нечто дотла обугленное, лишь отдаленно напоминающее человека. Через несколько мгновений Ван-Хейлен вытащил полузахлебнувшегося вампира из воды и поставил перед собой, прислонив к стене зала. Дон Хуан очумело моргал, с его полусожженного камзола ручьями стекала вода. Но его разум не утратил остроты. Краем глава дон Хуан заметил сбоку от себя кнопку лифта и нажал на нее, незаметно придавив плечом. Ван-Хейлен, снова взяв наперевес орудие мести, отошел на десяток шагов от стены, готовясь с разбега пропороть оборотня колом. Он резко оттолкнулся-ногами от пола и ринулся вперед. Но в это время раскрылась дверь лифта, и дон Хуан провалился в ее раскрывшийся зев. Он лихорадочно нажал кнопку внутри лифта, и лифт взмыл вверх. Ван-Хейлен, не успев остановиться, ставкой силой ударил колом в закрывшуюся дверь лифта, что кол переломился пополам, а Ван-Хейлен, отброшенный назад, упал на спину. Тотчас вскочив, он заметался в бессильной ярости. Через полминуты в закрытое решеткой окно зала крепко стукнул крылом большой нетопырь. Ван-Хейлен кинулся к окну и застыл, вцепившись в прутья решетки побелевшими пальцами, с ненавистью глядя на нетопыря. - Берегитесь! - хрипло заорал нетопырь. - Я натравлю на вас демонов. Я впущу их в нее! Вы не справитесь с ними! Вам крышка! Он взмахнул крыльями и исчез в ночном небе. - Ничего, Ван-Хейлен, - стиснул Филипп плечо своего соратника. - Мы доберемся до него. Ему не уйти от нас. Он не знает о существовании некроскопа, незадолго до своей смерти изобретенного Профессором. С помощью этого прибора мы вычислим его местоположение в любой точке пространства. А сейчас скажи мне, можно ли оживить эту девушку? - Ван-Хейлен задумался. - Есть способ, - сказал он наконец. - Мы должны найти одного старца, которого я знал когда-то давно. Не сомневаюсь, что он жив, так как смерти просто не за что его ухватить. Он святой. Если он сумеет очистить девушку от дьявольской скверны, она вернется в мир. Труп Терезы между тем продолжал стоять на границе магического квадрата, вытянув руки вперед. Закрытые глаза трупа были зашторены длинными ресницами. Сердце Филиппа мучительно поразила красота мертвой. Ее не по девичьему паяные, с торчащими острыми сосками груди, мрамор безукоризненных ног, оттененный на чуть впавшем животе сумасшедшей роскошью густейшего меха. Слезы внезапно полились из глаз юноши. - Ван-Хейлен! Она должна жить! Иначе я умру. - простонал Филипп, вцепившись в руку своему соратнику. Ван-Хейлен задумчиво смотрел на него. Раяодающаяся улыбка согревала суровые черты его изможденного лица...
      Глава четвертая
      Перед великой битвой
      На исходе этой же ночи помешавшийся Жофрэ Бомонд неистово бился головой в резиновую стену палаты психиатрической клиники. Он не помнил, как ему удалось отделаться от своей страшной спутницы, не помнил, как оглушил ее ударом заступа, который он выхватил из рук мертвого Профессора, спрыгнув в могилу. Подробности последующего безумного бега по ночному городу начисто выпали из его памяти. Он не помнил, как ему крутили руки полицейские, как подоспевшие врачи запихивали его, дико орущего, в машину неотложной помощи. Ничего этого он не помнил. Сейчас всем его существом владел безумный страх. Собственная тень повергала его в судороги, од забирался под койку и лежал там тихо-тихо, выжидая, когда-ее темный преследователь исчезнет. Но он не исчезал, был рядом и душил Жофрэ безумием. И это было так страшно, что Жофрэ снова вылетал из-под кровати и с разбега бросался головой в стену. Но стена не хотела, чтобы он умер и мягко отбрасывала безумца назад. В коридоре, у двери палаты, несли бессонное дежурство экстрасенсы его резервного отряда. Во дворе, в парке, окружающем клинику, затаившись в кустах, также сидело немало подчиненных Бомонда. Все они знали, что их командир попал в дикий переплет и ждали любых неожиданностей. Врачи, исполняя свои обязанности, ходили по коридорам клиники, но проникнуть в ту ее часть, где находилась палата Бомонда могли только под надзором охранников-экстрасенсов. По своему горькому опыту соратники Жофрэ знали, что в этом мире нельзя доверять никому и даже иногда самому себе. Поэтому, не обращая внимания на возмущенные протесты врачей, они зорко наблюдали за ними. Их биоэнергетические рамки показывали приближение грозной опасности... И эта опасность уже приближалась к безумцу. По ночному городу, размазывая по лицу струящуюся из раны на голове кровь, неистовыми прыжками неслась зомби. Лохмотья ее платья раздувал ветер. Прыжки ее были неимоверно длинны, она почти парила над асфальтом и, ведомая безошибочным чутьем, неуклонно приближалась к цели. Экстрасенс, охранявший вход в парк, был убит с хода ударом клыка в сонную артерию. Проникнув в парк, зомби растворилась в серых предрассветных сумерках и неслышно заскользила ко входу в клинику. В это время в регистратуру клиники спускалась молодая медсестра, чтобы найти регистрационную карточку на одного из больных. Войдя в регистратуру, она стала копаться в картотеке, как вдруг услышала неподалеку лязгающий металлический звук. Она насторожилась, но звук не повторился и она снова склонилась над картотекой. Но смутное ощущение опасности не покидало ее. Внезапно она оторвалась от карточек и взглянула в зеркало, висящее .на стене. Глаза' ее расширились, и она дико закричала, увидев в зеркале стоящую за ее спиной женщину с полуистлевшим лицом и космами седых, свалявшихся от крови волос. Она заносила над головой медсестры тонкую "металлическую цепочку. Крик девушки оборвался мгновенно, захлебнувшись в муках удушья. Зомби с невероятной силой душила ее, накинув цепочку на шею девушки. Через минуту все было ' кончено. Труп медсестры, остывав лежал на полу регистратуры, а зомби с довольным урчаньем раздевала его. - Сбросив с себя лохмотья, зомби надела на свои высохшие груди бюстгальтер, снятый со своей жертвы, с томным стоном натянула на свои костлявые ляжки голубые трусики медсестры и запахнулась в халат. Поглубже надвинув на лицо колпак, зомби довершила свою экипировку. Потом она взяла труп задушенной за ноги и отволокла за стеллажи. Покончив с этим, она вышла из регистратуры и двинулась по лестнице, ведущей на второй этаж. Экстрасенс, стороживший лестницу, был задушен на месте и затолкан вниз головой в шкаф, стоявший на площадке второго этажа. Сея вокруг себя смерть, зомби двигалась дальше, по-прежнему все вперед и вперед, к своей последней зловещей цели, чуть слышно позвякивая цепочкой, спрятанной в рукаве. Врач, сидевший в дежурной комнате и смотревший телевизор, был задушен также, как и остальные, а затем закатан в ковер, покрывавший пол и аккуратно сложен в угол комнаты. Затем страшная гостья вооружилась" двумя шприцами и двинулась дальше по коридору. Экстрасенс, дежуривший у палаты Бомонда, увидев медсестру, поднялся с кресла и вежливо, но твердо загородил ей путь. - Жофрэ только что успокоился и спит. Он и так уже перенасыщен успокоительными лекарствами. Не надо пока его колоть. Пусть поспит, говорил он, внимательно присматриваясь к незнакомой безобразной медсестре. - Пусть, - великодушно согласилась она и внезапным ударом, нанесенным с нечеловеческой силой буквально размазала экстрасенса по стене. То, что мгновение тому назад было человеком, сползло на пол, оставив на штукатурке стены брызги мозга. А в клинику уже врывались, держа в руках бешено вращающиеся рамки, экстрасенсы. Подбегая к дверям палаты Бомонда, они услышали дикий, сразу же захлебнувшийся крик. Через несколько мгновений они ввалились в дверь. Задушенный Жофрэ лежал в постели. Его глаза были широко открыты, и в них на всю длину были вколоты два шприца. На подоконнике стояла только что вырвавшая решетку и высадившая раму со стеклом зомби. Она готовилась спрыгнуть вниз. Передний экстрасенс крепко выругался и выхватил пистолет. Услышав его голос, зомби повернулась к ворвавшимся и жутко усмехнулась. Это была ее последняя улыбка. Серебряная пуля попала ей точно в сердце. Зомби свалилась на пол. Окружив ее, экстрасенсы с омерзением наблюдали ряд ужасных превращений, происходивших теперь уже невозвратно уходящим в небытие трупом. Он распадался, из него ползла зеленая сукровица, потом полезли черви. Наконец он вспыхнул синим пламенем и, через минуту там, где лежала зомби, чернела лишь кучка пепла...
      * * *
      В это время Филипп с Ван-Хейленом вносили тело Терезы в небольшую сельскую церковь. Посередине ее покойницу ждал привезенный похоронным агенством большой черный гроб, сделанный из мореного дуба. Положив мертвую в гроб, Ван-Хейлен с Филиппом устало присели на ступень амвона. Первые лучи рассвета уже окрашивали церковные окна. - Сейчас ты можешь поспать, - сказал Ван-Хейлен Филиппу.- Днем сюда никто не сунется. - А ты? - встревоженно воскликнул Филипп. - Мне пока не до отдыха, - ответил Ван-Хейлен, и суровая складка прорезалась на его лбу.- Впереди великая ночь. Ночь ночей. Мы должны выдержать схватку с тьмой, победить и спасти девушку. Я улетаю за ним. - За кем? - спросил Филипп, чувствуя как озноб сводит его лопатки. - За Изгоняющим Дьявола! - торжественно ответил Ван-Хейлен. - Без него мы бессильны, с ним, как гранитная скала. Пока! И Ван-Хейлен, крутанувшись на каблуках, исчез в рассветном воздухе. Филипп, закрыв дверь церкви на засов, забрался в крышку гроба, лежащую на полу, и сразу провалился в глубокий колодец сна.
      * * *
      Отец Киприан сидел за столом в своей монастырской келье, вникая в мудрость пожелтевшего от времени манускрипта. На полках вокруг стояло несколько десятков книг, переплеты которых тускло мерцали старинным золотым тиснением названий. Здесь был и трактат монаха-доминиканца Якова Гогстратена "Как тяжело грешат ищущие спасения в чародействе", и труд Петра Апонского "Элементарная магия", и глубокомысленная "Книга Моисея и тройное адское принуждение", и написанные с невероятной силой убежденности одним древним монахом-бесоборцем "Могучие заклинания адских духов", а также "Практическая инструкция по принуждению духов к служению людям".