Сергей Зяблинцев
      Охотники за вампирами
      Роман ужасов
      Глава первая
      Нечистая сила
      Филипп лежал на лавке в предбаннике, пахнущем душистым березовым листом и смотрел в ночной проем распахнутой двери. Честно говоря, после такой великолепной жаркой бани, после парки с частым поддаванием мятного кваску в печку, думать не хотелось ни о чем. Усталое тело отдыхало, впитывая в себя предгрозовую свежесть июльской ночи. Издалека доносились гулы, и дверной проем озарялся синими вспышками зарниц. В ночном безветрий начинал потягивать прохладный, пока еще слабый ветерок. На душе студента было хорошо. Почти весь этот жаркий день Филипп добирался по сельским дорогам с железнодорожной станции до деревни, где уже несколько дней поджидали его соскучившиеся по нему бабушка и дедушка. Лежа в блаженном расслабленьи, Филипп как бы заново испытал те волненье и радость, которые охватили его при встрече... А гроза надвигалась. Молнии уже полосовали небо над садом, окружавшим баню. Вот слепящая стрела вонзилась совсем рядом с баней. Обрушился гром. Оглушенный громовым обвалом, студент на мгновенье закрыл глаза, а когда открыл их, то ахнул от изумленья. В дверях стояло, всё содрогаясь в голубых переливах света, странное мерцающее существо. - Кто ты? - прохрипел студент внезапно пересохшим горлом. По существу побежали судорожные световые наплывы, а затем от него протянулась мерцающая полоса, коснулась Филиппа, и юноша понял ответ. - Я - душа Ван-Хейлена, - сообщило странное существо. - А где же сам Ван-Хейлен?- машинально пробормотал Филипп. - В огне... - был ответ. - В каком огне? -воскликнул студент. - В вечном и неугасимом,- объяснило существо, содрогнувшись так, как будто его душили рыдания. - А зачем я тебе? - пораженно спросил юноша. - Ты должен помочь нам с Ван-Хейленом, - сообщило существо. - Каким же образом? - все больше и больше поражаясь происходящему, спросил Филипп. - Слушай внимательно,- попросило существо.- У меня всего несколько минут. Меня ждут там, где огонь, чтобы мучить вместе с Ван-Хейленом. Но ты можешь помочь. Ты знаешь о потустороннем мире и можешь попросить за нас перед тем, Кто дерет когтями в огне. Студент почувствовал, что волосы на его голове встают дыбом. Это было поразительно. Странное существо знало О его занятиях в лаборатории оккультных наук. А ведь об этих занятиях и об этой лаборатории вообще никому не полагалось знать кроме нескольких посвященных! - Слушай... - опять попросило существо. - Слушаю, - эхом откликнулся студент.
      * * *
      Мой хозяин, Ван-Хейлен, родился в старинной дворянской семье в Нидерландах. Детство его прошло в родовом поместьи. Это был старинный красивый замок с множеством замысловатых коридоров и лестниц. Кругом замка было море цветов, а под замком был-глубокий подвал. С раннего детства няньки пугали ребенка этим подвалом, запрещая даже близко подходить к зарешеченному окошку, едва черневшему из густого бурьяна у стены своим страшным слепым бельмом. Когда ребенок проходил мимо этого места, он как-то странно вздрагивал, и лицо его искажалось. Потом он начал бродить по ночам. Он утверждал, что из подвала кто-то за ним наблюдает и хочет схватить. Спохватившиеся няньки стали успокаивать его, высмеивая осаждавшие ребенка страхи.-Но я, его душа, знала, что это действительно так. Это был страшный нечеловеческий взгляд, взгляд существа не нашего мира. Под действием этого взгляда ребенок перестал спать по ночам. Часто в забытьи он вскакивал с постели и ходил по ночным коридорам замка, хрипло спрашивая про какую-то дверь, за которой его ждет Ночной Дедушка. Я замирала от страха ври этих словах, но, подчиняясь какому-то странному любопытству, стремилась к встрече с тем неведомым, что поджидало нас. На дверь эту мальчик наткнулся совершенно неожиданно, как всегда и происходит самое страшное в жизни. Десятки раз он проходил мимо, не замечая ее, а она была рядом и ждала его, ждала терпеливо и жадно, как паук караулит свою добычу, чтобы выпить ее кровь. Дверь эта скрывалась в глубокой нише, под лестницей, и вела как раз в ту самую подвальную комнату, которая так пугала и притягивала нас с мальчиком. Внезапно, в полночь, мальчик споткнулся на ровном месте, проходя мимо двери и, падая, толкнул ее плечом. Дверь неожиданно распахнулась, словно приготовленная заранее, и втянула мальчика, как воронка. Он потерял сознанье, очнулся уже другим и в другом мире. Прежний мальчик исчез навсегда. Вместо него появился зверье плененной душой. - Что же случилось за этой проклятой дверью?! - воскликнул студент, чувствуя, как катится куда-то его смятенное сердце. - Там был ад, - спокойно ответила душа Ван-Хейлена. - Но я-то как же очутился в этой истории?! - воскликнул Филипп, чувствуя, как идет по спине холодный озноб. - Ты очутился в ней несколько дней тому назад, ровно в полночь, во время опыта по вызыванию душ из загробного мира. Помнишь, как странно замещало твое магическое зеркало? Там была я. Я пришла из огня на твой зов и на запах орхидей, стоявших в кувшине на столе лаборатории. Без орхидей я еще смогла бы противиться твоей воле и силе твоих заклинаний, ибо ты еще не овладел до конца этим тайным искусством, за которое расплачиваются вечным огнем. Но запах орхидей победил меня. Ведь вокруг замка цвели именно они. - Орхидеи, орхидеи, - потерянно бормотал студент, - откуда они взялись в лаборатории? Ведь там никогда никто не ставил цветов. - Отныне ты связан с нами, - продолжала его странная собеседница. - Ты должен заступиться за нас с Ван-Хейленом перед Ночным Дедушкой. Как это сделать я объясню тебе позже. Через сутки, ровно в полночь, я должна получить от тебя ответ. - Ответ?!- вскричал Филипп, словно очнувшись от наваждения,- Какой ответ?! Ведь ты всего лишь моя галлюцинация! Ты мой бред, не более! - Ошибаешься, - послышалось в ответ. - Я есть, я существую. И у меня слишком много способов, чтобы убедить тебя в этом. Но я ухожу. Йорик, дерущий когтями в огне, зовет меня. Через сутки истекает сто лет нашего огненного плена. Нам с Ван-Хейленом даны только эти сутки, чтобы найти просителя за нас. Еще сто лет пытки нам не выдержать. Я ухожу, а тебя будут сторожить. И еще: не вздумай креститься? После этих слов странный переливающийся контур стал таять и исчез, зато гроза ворвалась в дверь предбанника во всем своем неистовом великолепии. Молнии, похожие на разящие когти, нащупывали баньку и с гулким ревом вонзались в землю вокруг. Подгоняемый непрерывными громовыми ударами, ошеломленный всем происшедшим, студент открыл дверь бани и вошел внутрь, чтобы надеть висящий на стене свой нательный крестик. Тотчас мохнатая могучая лапа жестко схватила его за горло. Задыхаясь, Филипп разглядел, что перед ним стоит страшный приземистый дед, сплошь обросший густой шерстью. Своей лапой с длинными, загнутыми, как у медведя, когтями, он сжимал горло юноше, с угрюмым рычаньем уставившись ему в лицо своими огромными, выпуклыми, лишенными век и ресниц, глазами. - Я мог бы протащить тебя через щель к повесить твою шкуру над порогом, да не велено хозяевами моими. Думай, парень. Сроку немного. - Банник! - молнией сверкнуло в голове студента, и он начал бормотать про себя заклинания. Сразу же лапа, душившая его, ослабела, а старик стал как будто ниже ростом. - А, так ты колдовать! - угрожающе рявкнул он, но голос его уже потерял былую грозность. С каждым мгновеньем он уменьшался в размерах и вот совсем исчез, словно его и не было. Студент стоял, потирая ноющее горло. Его сердце стучало, готовое выпрыгнуть из груди А душа Ван-Хейлена летела к своему страдающему хозяину, как игла, пронзая темный клубок инобытия. И вот вдалеке, в неизмеримых провалах пространств, заполыхали огни. Здесь царил только нестерпимый, немыслимый жар, здесь была только одна музыка: крик жгучей боли, рвущийся из запекшихся губ. Но все покрывал могучий нечеловеческий рев: это свирепый Йорик драл когтями свои жертвы и смеялся от удовольствия. Душа, как штопор, ввинтилась в исхудалое костлявое тeло, подвешенное на крюк, и тело, очнувшись, застонало от боли. - Плачь, Ван-Хейлен, тебе не выйти отсюда! - протянулся в сторону тела огромный пылающий коготь, и языки пламени затанцевали под пятками несчастного.
      * * *
      А душа в корчах нестерпимой боли снова переживала тот давний час своей погибели. В той проклятой комнате, за дверью, не было никого, и все же кто-то был. Он ходил, хрипло дышал и приглядывался к ним. Внезапно он, неведомый, вошел в душу мальчика. Это было, как удар ножом из-за угла. Мальчик упал, словно подкошенный. Долго он лежал в глубоком обмороке, а в это время она, его человеческая душа, терпя нечеловеческое страдание, боролась с тем неведомым, что властно входило в нее и брало в свою железную власть. Тщетная борьба! Она была покорена и закована в цепи послушания страшной, неведомой и вездесущей силой, которая срывается до поры до времени в забытых склепах, темных, покрытых плесенью подвалах, запутанных в потаенных уголках человеческой души и, вырвавшись, поражает без промаха. Душа была побеждена, и эта победа отразилась на мальчике. Черты лица его вытянулись и заострились, рог запал в мучительной усмешке, обнажая острые зубы. Потом он встал, но это был уже не он. Неведомое и страшное вошло в него. Вскоре мальчик стал быстрее расти, так быстро, что окружающие поражались. А потом стали умирать его няньки, одна за другой. Их находили в разных местах замка с прокушенными сонными артериями. Как сказал вызванный детектив, вскоре и сам погибший точно также, следы зубов были везде одинаковы. А Ван-Хейлен в это время жаловался на зубную боль и ходил с подвязанной щекой"
      * * *
      Под слепящими вспышками молний Филипп, пошатываясь, добирался через сад к дому. Дождь хлестал по его лицу, освежая в мозгу горячий клубок спутанных мыслей. Филиппу впервые стой поры, как он дал согласие Профессору обучаться в его лаборатории оккультных наук, было страшно. В голове его металась фраза, услышанная из запекшихся кровью губ одного долго и тяжко умирающего чернокнижника: - Никогда не заигрывай с чертом... - Даже в агонии он хрипел эту фразу. Филипп содрогнулся, вспомнив его мученья и безысходную муку взгляда. Но раскаиваться теперь было уже поздно. Он находился по^ невидимым наблюдением темных сил. Чтобы проверить это, он сложил пальцы щепотью и сделал попытку перекреститься. И тотчас сучок яблони, под которой он проходил, больно кольнул его около сердца. Это было предупреждение. За ним наблюдали. Он был под контролем неведомого. Войдя в дом, Филипп прежде всего бросил тревожный взгляд на настенные часы с кукушкой. Они показывали приближение полночи. Горница была пуста, лишь на столе потел недавно вскипяченный самовар и Стойло большое блюдо с пирогами. Видимо, дед с бабкой ушли спать в полога в сенцах, устав дожидаться его из бани. Филипп сел за стол и налил себе чаю. Сердце щемило какое-то тяжелое, тягучее, мучительное и вместе с тем сладкое чувство. Такое чувство появляется у человека, когда ему грозит смертельная опасность. Во всем окружающем его в доме, а особенно в тенях, густо залегших по углам, притаилось и терпеливо выжидало неведомое. Вдруг часы зашипели и стали отбивать полночь. Но вместо кукушки из часов выпрыгнуло бледное вытянутое лицо с мертвыми остановившимися глазами. - Кто ты? - пораженно вскричал Филипп. Биологические часы, незримо работающие в мертвом теле дона Хуана, фиксировали неуклонное приближение полночи. Труп его лежал в старой сровнявшейся с землей могиле на древнем и забытом монашеском кладбище, которое пятый век зарастало горючей травой под палящим небом Испании, Могилы провалились в густом бурьяне, полуразвалившиеся склепы покрыли паутина и плесень. Здесь было наиболее безопасное место для Председателя международной ассоциации вампиров, дона Хуана. Здесь он отдыхая после своей трудной еженощной работы по расширению рядов этого древнего и мало знаемого людьми сообщества. Впрочем, в последние недели в округе стало как-то неспокойно. Деревья, растущие около могилы, передавали дону Хуану по своим корням информацию о том, что рядом с кладбищем несколько раз появлялись люди с рамками в руках. Они упорно что-то пытались вычислить, напасть на некий след. И дон Хуан знал, чей след они ищут... Это были детективы-экстрасенсы, пытающиеся вычислить местоположение зловещего объекта при помощи своих биоэнергетических рамок. Они были встревожены всплеском вампиризма в Испании и других частях мира. Сведения эти держались в тайне правительствами, но специальный отряд экстрасенсов уже начал свои поиски руководящего центра невидимого сообщества. - Проклятый Ван-Хейлен! - скрежетал зубами дон Хуан, задыхаясь от ярости в долгие дневные часы, которые он был обречен лежать в своем черном, железном, вечном ящике, с нетерпением дожидаясь, пока полночь освободит его. - Предатель! Каково-то тебе у Йорика с его коготками! Если бы не ты, мы до сих пор были бы надежно законспирированы. Но время продолжало свой неостановимый бег, и биологические часы в теле дона Хуана показали полночь. Деревья зашевелили корнями, подталкивая гроб вампира, и дон Хуан почувствовал вдруг необычный прилив сил. Ведь сегодня была ночь полнолунья и ровно через десять минут он должен был уже сидеть в своем председательском кресле на чрезвычайном заседании Правления своей ассоциации. Он произнес короткое каркающее слово, и крышка гроба, поднимая навалившийся на нее двухметровый слой земли, медленно пошла вверх. Мочила отверзлась. Вампир выпрыгнул из нее и огляделся. Густые тени тревожно колыхались на треснувших от времени плитах забытых гробниц. Ярко светила огромная, багряная, как кровь, луна. Глядя на нее, дон Хуан сладко облизнулся и щелкнул зубами. Он вспомнил студентку, которую укусил несколько ночей тому назад, спящую, незаметно проникнув к ней в спальню. - Надо бы навестить ее,- мечтательно подумал дон Хуан.- Познакомиться... Вирус вампиризма уже должен начать действовать в ее крови. Из этой девушки получится в будущем неплохая секретарша. Он выбросил вверх худую руку с длинными отросшими ногтями и сотворил ладонью в воздухе странный знак. Тотчас он стал уменьшаться в размерах, и вскоре с того места, где стоял вампир, стремительно взвился в воздух нетопырь и помчался в западном направлении.
      * * *
      Он летел над ночной землей и видел восходящее от нее грешное марево людских снов. Пронзительно щебеча, кидались в погоню друг за другом наголенные виденья лесбиянок, пламенные сны верных супруг, полные неиспытанных непотребств и извращений, искали партнеров в вывихнутом горячечном мире холостяцких снов. Смрадным облаком, пахнущим разложением, восходили в небо сны некрофилов. Дон Хуан купался в этой ласкающей его ауре. Внезапно он резко задержал свой полет и камнем ринулся вниз к городскому кварталу. С наслаждением наблюдал он, прилепившись к карнизу крыши небольшого особняка, как сомнамбулически-отрешенно изгибавшаяся во дворе в потоке лунного света девушка вдруг оскалила зубы, встала на четвереньки и протяжно завыла на Луну. - Вирус действует,- удовлетворенно подумал вампир. - Жаль, что некогда познакомиться. Заверну к студенточке на обратном пути. И он снова темной стрелой взвился ввысь.
      Глава вторая
      Красное по черному
      Заседание Правления международной ассоциации вампиров было в самом разгаре. Подводились итоги деятельности за истекший месяц, намечались новые планы. Осклизлые стены старого склепа глухо вторили речам собравшихся. Сиденьями служили вынутые из ниш трухлявые, скрепленные ржавыми обручами, гробы. Лица сидящих на них были бледны особой бледностью, присущей выходцам с того света. В резком контрасте с мертвенной бледностью были губы, полные, кроваво-красные, изредка обнажавшие острые белые резцы клыков. Здесь были представители тайного сообщества из крупнейших стран мира, неумолимо, подтачиваемые вирусом вампиризма. Результаты деятельности ассоциации были более чем удовлетворительны: вирус распространялся по планете со скоростью торнадо. Но, как говорится, на каждую бочку меда найдется ложка дегтя. Вот таким резким диссонансом к победным реляциям прозвучало выступление руководителя разведки ассоциации, Ликантропа. - Опасайтесь Профессора,- прорычал Ликантроп, нервно хватая вздрагивающими ноздрями затхлый воздух склепа.- Он не дремлет в своей лаборатории. У него недавно появился очень способный ученик во имени Филипп. Ему удалось вступить в контакт с душой Ван-Хейлена, находящегося в третьего блоке ада. Профессор вот-вот выйдет на наш след. Ван-Хейлен может помочь ему в этом. Дон Хуан нервно поежился при упоминании о Ван-Хейлене и о третьем блоке. Еще бы! Прелести этого блока он испытал на своей шкуре. Если бы не заменивший его Ван-Хейлен, ему бы и по сей день гореть, подвешенным на крюк, слушая страшный хохот свирепого Йорика. А вдруг Профессор сумеет извлечь оттуда Ван-Хейлена? Подмена обнаружится. А ведь святу месту не пустовать! Второй раз ему, дону Хуану, уже оттуда не вырваться. Что же делать? Дон Хуан тяжело задумался, обвода горящим взглядом бледные лица своих соратников. В это время в углу склепа раздался утробный рев, земля вздыбилась, выпуская из своих недр монстра. Почти весь он состоял из огромной головы, переходящей почти без шеи в короткое, но могучее, покрытое горящей чешуей туловище. Выпуклые рачьи глаза пришельца вспыхивали искрами. - От Йорика! - загрохотал монстр и, вдруг вспыхнув, растекся по стене склепа огненными буквами. - Опасность! - читали присутствующие странное пылающее послание.Профессор добирается до нашего хозяина, Ночного Дедушки. Проблему контакта разрабатывает его ученик, Филипп. Душа Ван-Хейлена рвется помочь им в этом. Я не могу удержать ее в блоке. Ее вызывают из него Силой заклинаний, которые сильнее меня. Дон Хуан! Если твоя подмена обнаружится, меня уничтожат, а ты займешь место Ван-Хейлена. Срочно нейтрализуй Профессора и его помощников. В моем блоке найдется для них место. Затем буквы потухли и по склепу пошел густой серный запах. Вампиры чихали и зажимали себе носы. Спины их сводил ледяной ужас. Дон Хуан, казалось, чувствовал своими пятками обжигающее пламя адских жаровень. Нужно было действовать! И в голове у него стал складываться спасительный план. Девушка спала, беспокойно разметавшись по постели и причмокивая во сне губами. Неведомые гены, внедряясь в ее организм все глубже продолжали свою разрушительную работу. Вдруг все ее существо окатила волна горячей нежности. В ее сон вошел мужчина. Он был высок, бледен и худ. Его взгляд странно светился. Девушке снилось, что он прилег рядом с ней и медленно, вкрадчиво прикасаясь губами, целовал ее в шею, лаская гибкими пальцами ее поднявшиеся груди. Истома заливала ее душу... Внезапно она почувствовала тягучую боль в шее и, застонав, проснулась. - Опять этот же сон, - досадливо хмыкнула она. - Это не сон, детка, - услышала она незнакомый мужской голос, и ледяные иголочки прошли у нее по спине. Она хотела закричать, но на ее рот словно набросили клейкий пластырь. Опять легкий укус в шею, и снова горячая истома подкатила к ее сердцу. Она провела рукой по шее и почувствовала темную горячую струйку. Задрожавшими ноздрями она различила тяжелый ароматный запах, запах своей крови. Тягучее желание заполнило ее с головой. Теперь она знала, чего хотела в последние ночи, мечась, как безумная, по постели. Она хотела крови! И тихо зарычав, освобождаясь от метающей ее новому преображенному существу человеческой сущности, она неистово вонзила зубы в шею склонившегося к ней мужчины. - Не. так яростно, девочка, не так яростно, - блаженно замурлыкал дон Хуан, давая ей вдоволь насытиться. И когда она, изнемогшая, отвалилась, он, не спеша, соединил свои губы с ее окровавленными губами в долгом, как смерть, поцелуе... По ночному европейскому городу, разбрызгивая дожде вые лужи, неистово мчался большой черный автомобиль. На заднем сиденьи его молчал, вжавшись в поднятый воротник плаща, большеголовый, похожий на филина мужчина. Его темные очки, озаряемые судорожным светом проносящихся мимо реклам, потусторонне мерцали. В руке он нервно сжимал сломанную биоэнергетическую рамку. Рядом с ним тонула в густой тени высокая, костлявая женская фигура. Всю эту последнюю неделю руководитель специального отряда экстрасенсов, Жофрэ Бомонд, находился в небывалом душевном напряжении. Пытаясь выйти на след неуловимой организации, которую он 'преследовал по заданию правительства ряда стран, он почти не вылезал из поездов и самолетов. Жаркое небо Испании обжигало его лицо горячим загаром, нудное марево лондонских дождей нависало над его головой... Сегодня вечером, в Испании, с ним впервые в жизни произошло нечто до того странное, что он терялся в догадках, пытаясь объяснить этот феномен. Три дня он шел со своим отрядом по горным испанским дорогам, следуя указаниям биоэнергетических рамок, и вдруг невдалеке от заброшенного старинного монастырского кладбища рамки бешено завращались, словно сошедшие с ума. Растерянный Жофрэ почувствовал какой-то мощный поток противодействующей его усилиям энергии, и в его душу впервые закрался страх перед неведомым, которое обладало такой безмерной силой. Экстрасенсы пытались продвигаться дальше, но рамки гнулись и ломались, как спички, в их руках. Потрясенные экстрасенсы оставили, наконец, свои попытки. Надвигалась ночь, которую они решили провести в полуразвалившихся монастырских Кельях. Выбитый из колеи происшедшим, Жофрэ лежал без сна в спальном мешке, как вдруг услышал глухой стон, идущий откуда-то снизу, из-под каменных плит. В этом стоне было что-то маняще-нечеловеческое и призывное. Напряженно вслушиваясь, Жофрэ понял, что стонут в монастырском подвале. Испытывая странную покорность подземному зову, Жофрэ, стараясь не разбудить крепко спящих товарищей, вылез из спального мешка, зажег электрический фонарь и стал спускаться по лестнице, ведущей в подземелье. Через некоторое время луч его фонарика уперся в массивную, покрытую вековым слоем пыли, дверь. Он нетерпеливо толкнул ее. К его удивлению дверь легко открылась. Он вошел и оказался в комнате, всю стену которой занимало тусклое, завешенное паутиной зеркало. Жофрэ уставился в него, чувствуя, как его душу наполняет странное предчувствие. Внезапно снова послышался призывный стон. Волосы на голове экстрасенса встали дыбом, когда он понял, что стон идет из зеркала. Там, в зеркальных глубинах, замерцал огонек свечи. Прямо на Жофрэ шел из зазеркалья труп женщины. В руке ее была зажженная свеча. На шее и лице явственно проступали отвратительные следы тления. Жофрэ хотел бежать, но ноги его словно приросли к полу. Стеная, труп подходил к нему все ближе и ближе. Ноги Бомонда подкашивались... Внезапно oн почувствовал на своей ладони холодную руку трупа. Мертвая женщина резко рванула его к себе, и почти потерявший сознанье экстрасенс шагнул прямо в зеркало. Зеркальная поверхность раздвинулась, как вода, поглощая его. Прошло несколько мгновений, и Жофрэ понял, что он жив. Увлекаемый трупом, который не преставал издавать стоны, он шел по коридору, уходящему в бесконечность. Пламя свечи странно плавилось в зеркальных дверях по обе стороны коридора. Внезапно труп толкнул одну из них. Перешагнув порог, Бомонд застыл, оглушенный ревом несущихся мимо автомобилей. Он стоял на освещенной рекламами улице большого города. Шел дождь, и Жофрэ невольно втянул голову поглубже в воротник плаща. Труп по-прежнему цепко держал его за руку своими ледяными пальцами. Внезапно труп поднял свободную руку и остановил проезжавшее такси. Усталый шофер, не обращая никакого внимания на странный вид клиентов, открыл им заднюю дверь. Толкнув Бомонда на заднее сиденье, труп уселся рядом с ним. Затем он низким глухим голосом назвал шоферу адрес, и они покатили. Тут только экстрасенс заметил, что судорожно сжимает в руке сломанную биоэнергетическую рамку... Машина плавно затормозила и встала в узком переулке, утонувшем в ядовито блестящей под дождем листве тополей. Слева от машины возвышалась высокая каменная стена. - Не пойму, что вам надо в такой час на кладбище? - равнодушно сказал шофер, протягивая руку за деньгами. Страшная соседка Бомонда ухмыльнулась и достала из рукава рваного платья что-то металлически звякнувшее. Внезапно она резко привстала, накинула на шею шоферу тонкую стальную цепочку и с неожиданной силой стянула оба конца. Шофер выгнулся и захрипел; схватившись обеими руками за душившую его цепочку. Жофрэ увидел в зеркале над ветровым стеклом, как вылезли из орбит глаза шофера. Затем тело его обмякло, и он отвалился на сиденье, ' вывалив изо рта прикушенный язык... - С этим покончено, - порадовалась спутница Жофрэ, и, открыв дверцу машины, выволокла экстрасенса наружу. - Иди,- хрипло приказала она, и обезволевший Бомонд послушно пошел рядом с ней к воротам кладбищенской ограды. Нетопырь, наблюдавший за ними, притаившись в густой листве тополя, резко пискнул и понесся впереди них... Жофрэ очнулся от оцепенения и обнаружил себя прячущимся за большой гранитный памятник невдалеке от свежей могилы. - У нас еще есть немного времени, и я хочу тебе кое-что сказать, произнес труп, уставясь ему в лицо свинцовыми глазами. - Сейчас тебе придется прикончить здесь одного человека, которого зовут Профессор. Он руководит в этом городе лабораторией, которая очень мешает моему хозяину. У этого Профессора была когда-то очень красивая жена. Она была тихой богобоязненной женщиной и не хотела участвовать вето исследованиях, но он насильно заставил ее заниматься этим и сделал своей ассистенткой в опытах но вызыванию душ умерших. Однажды в полночь его выманила из лаборатории под каким-то предлогом на несколько минут подкупленная нами помощница, а жене, проводившей опыт и оставшейся одной, удалось вызвать душу мужчины по имени дон Хуан, умершего больше ста лет тому назад. Внезапно тонкий контур его души исчез, а женщина почувствовала на своем теле чьи-то властные руки. Темная страсть к незнакомцу вдруг вошла в ее сердце, и она отдалась ему прямо на столе лаборатории. Удовлетворив ее вожделение, он внезапно припая к ее шее и нежно укусил. Затем пришелец растаял, как мираж, а женщина занемогла и через три дня умерла. Профессор поседел от торя на похоронах. Но глубокой ночью дон Хуан раскопал могилу и сделал свою подругу зомби. С тех пор она стала его верной спутницей. На следующий день после похорон Профессор наткнулся на пленку, заснятую спрятанной в стене лаборатории видеокамерой, и все понял. Он кинулся на кладбище и раскопал могилу, но обнаружил лишь пустой a?ia. С этого времени все свои силы Профессор бросил на нахождение разрушившего его жизнь вампира. И сейчас он близок к успеху. Пораженный услышанным, Бомонд молчал, уставившись в загоревшиеся диким огнем глаза трупа. - Но жизнь Профессора подтачивает один тайный недуг, - продолжала зомби, нервно кривя полуистлевшие губы. - Впервые догадался о нем руководитель нашей разведки, Ликантроп, долгое время наблюдавший за Профессором. Ликантроп заметил, что Профессор не пропускает похорон женщин, умерших молодыми, которые по внешности напоминают его жену. Вот на этом мы его и поймали! Три дня назад в газетах появилась фотография трагически погибшей молодой женщины, как две капли воды похожей на жену Профессора. Сегодня были похороны. Мы не прогадали. Профессор присутствовал на похоронах. Гроб, разумеется, был закрыт. Ведь он пуст. Ii Профессор не догадывается об этом. А сейчас тихо... Вот - вот должен появиться гость... Труп прижал палец к губам и потянул Жофрэ за руку, пригибая его к траве. В мертвой тишине, нарушаемой лишь шорохом дождя особенно неприятно-резко захрустел известняк под ногой неожиданно появившегося человека. Лицо его было в густой тени от низко надвинутой на глаза широкополой шляпы. На его плече, нахохлясь сидел ворон. В руке человек нес большой заступ. Жофрэ взглянул на светящийся циферблат своих часов. Накатывалась полночь. Профессор аккуратно посадил ворона на ограду могилы, а сам начал энергично работать заступом. - Пора - прошептал труп, и Жофрэ почувствовал в своей ладони что-то холодное и твердое. - Это бритва, - пояснила зомби.- Бей в шею изо всех сил и резко выдергивай. - Я не могу,- простонал, покрываясь ледяным потом, Бомонд. Труп схватил его за подбородок и уставился ему в глаза горящим взглядом. Жофрэ почувствовал, как каменеет его сердце. В него вошла твердая чужая воля. - Иди. - тихонько толкнул его труп. Профессор уже врылся в землю по самые плечи, когда Бомонд бесшумно подкрался к нему. Твердо упершись коленом в суглинок экстрасенс стал заносить руку с бритвой В это время встревоженно каркнул увидевший Бомонда ворон. Профессор, бросив копать, начал медленно поворачивать голову к Жофрэ. Глубоко вздохнув, Бомонд наотмашь резанул Профессора по шее. Раздался хрип, тело Профессора дернулось и стало оседать на дно могилы, на крышку уже почти раскопанного гроба. Подоспевшая зомби выхватила из кармана Жофрэ электрический фонарь и осветила внутренность могилы. Профессор лежал на спине с перерезанной сонной артерией, из которой пульсирующим фонтаном неумолимо било красное и, вкрадчиво журча, растекалось по черному... Зомби спрыгнула в могилу и, набрав полные пригоршни крови, жадно лакала ее. Над ними с победным пронзительным криком метался нетопырь.
      * * *
      После истерического вопроса-вскрика Филиппа тонкие губы на мертвом лице словно бы расклеились и выпустили слова, от вторых веяло холодом потустороннего: - Я тот, кто тебе нужен. На земле меня звали Гланом, а там, где огонь, имя не имеет никакого смысла. Я загремел туда вместе с Ван-Хейненом. Но мне удалось выслужиться перед Йориком и избавиться от физических мучений. Он сделал меня надзирателем третьего блока и доверяет мне. Но в Испании живет моя правнучка, Тереза, с которой проклятый дон Хуан недавно сотворил нехорошее дело: он угасил ее и вовлек в свои дела. Я бы очень хотел, чтобы вы спасли ее от нечисти и вернули к людям. Ведь это ее ежедневные молитвы смягчили мое положение в аду. Ради нее я готов на все, готов даже устроить побег Ван-Хейнену, если это может вам помочь." - Согласен! - воскликнул Филипп. В его душе засветился тоненький лучик надежды на удачный исход борьбы с Неведомым, которое еще недавно казалось ему почти непобедимым. - Хочу сообщить вам также печальную новость, - продолжал пришелец из ада. - Ваш руководитель. Профессор, убит и разворачивать все дело придется вам. Будьте осторожны. Особенно опасайтесь Ликантропа, начальника разведки ассоциации. Когда Ван-Хейлен освободится и придет к вам, постарайтесь его эффективно использовать: он ненавидит дона Хуана. Прощайте! Лицо Пришельца подернулось туманом и исчезло. Пораженный известием о неожиданной смерти Профессора, Филипп сидел, низко опустив голову. Внезапно стул под ним подпрыгнул и, как норовистая лошадь, заскакал по комнате. Машинально вцепившись в его спинку, Филипп почувствовал, что держится за чьи-то жесткие курчавые волосы Он сидел на ком-то, крепко обхватив бока неизвестного ногами. - Я - Ликантроп! - раздался под ним подвывающий голос. Филипп почувствовал, что цепенеет. А что, если проклятый вампир слышал разговор с Гланом? Тогда все пропало! К счастью, это было не так. Ликантроп опоздал всего лишь на одну минуту. Мысленно Филипп сотворил самое сильное изо всех, которые он знал, заклинание. - Не старайся, дружок! - захохотал Ликантроп. - У меня иммунитет на эти штучки. С этими словами он выпрыгнул вместе с Филиппом в открытое окно, - Зато от моей дубины у тебя иммунитета нет! - взревел тяжелый низкий голос, и Ликантроп покатился по траве, сбитый с ног сильным ударом. Филипп отлетел в сторону и сидел, ошарашенно наблюдая происходящее. На Ликантропа наседал Банник, размахивая огромной сучковатой дубиной, и готовился решающим ударом размазать Ликантропа по траве. Но дубинка обрушилась в пустоту Ликантроп, резко откатившись в сторону, взбежал удара. В тот же миг зазвенела вырванная из ножен тонкая сталь толедской шпаги. Ликантроп сделал выпад и, как куропатку на вертел, насадил орущего Банника на холодное острие. Поток крови брызнул на черный камзол Ликантропа. Банник осел на землю и глухо завыл от боли, корчась на траве. Ликантроп вытер шпагу о траву, вложил ее в ножны, сбросил испачканный камзол и подошел к Филиппу. Схватил его за плечо, он резко крутанул его, сказал протяжное непонятное слово, и они растаяли в предрассветном воздухе. Банник, оставляя за собой широкий кровавый след, дополз до бани и захлопнул за собой дверь. На деревне закричали петухи.
      Глава третья
      Побег из тьмы
      Бесплотные, они летели над землей, начинающей свой ежедневный побег из царства тьмы. Филипп с удивлением обнаружил, что зрение его необычайно обострилось. Он видел под собой все, до мельчайших деталей. Черные леса, как дымы, пролетали мимо, заваливаясь вбок на крутых виражах мрачные холмы. Только по этому бешеному калейдоскопу мелькавших пейзажей Филипп ощущал невероятную скорость полета. Внезапно, пролетая над старым кладбищем, Ликантроп замедлил полет и, дернув за руку Филиппа, камнем ринулся к земле. Снизившись, Филипп увидел, как по кладбищу, оглядываясь и скаля зубы, бежит зигзагом красногубый человек, спасаясь от другого, который гонится за ним, держа наперевес заостренный осиновый кол. - Наших бьют! - крикнул Ликантроп и, спикировав, сбил шляпу с преследователя. Тот выронил из рук кол и остановился, недоуменно уставившись вверх. Воспользовавшись его замешательством, беглец отвалил камень, скрывающий узкий лаз в осевшую могилу и юркнул под землю. Преследователь подобрал шляпу и выругался, погрозив ему вслед кулаком. - Спасли собрата!- хохотнул Ликантроп, вновь набирая скорость и увлекая за собой Филиппа. И снова ветер засвистел в их ушах. Навстречу летящим неслась, сидя верхом на толстом деревянном фаллосе, молодая, ослепительно красивая, совершенно голая женщина. Пролетая мимо, она дружески оскалилась Ликантропу и сделала руками неприличный жест. - Она видит нас? - удивился Филипп. - Это ведьма, - небрежно пояснил Ликантроп. - Опять всю ночь распутничала на шабаше. Торопится успеть домой до третьих петухов. Поторопимся же и мы. Скоро покажется солнце. После этих слов скорость полета еще более возросла, и Филиппу уже ничего более не удавалось разглядеть под собой. Все слилось в сплошной, уносившийся назад вихрь. Через минуту Филипп понял, что они снижаются. Вскоре их ноги уже твердо стояли на каменных плитах, которыми был вымощен двор старого, заросшего со всех. сторон лесом, замка. Ликантроп протащил своего пленника за руку через двор и распахнул дверь в залу. Прямо у входа висело большое зеркало. В нем Филипп увидел себя и понял, что вновь обрел свое тело. Ликантроп волочил его за руку на середину зала. Филипп едва успел заметить несколько стоявших на мраморных столах трухлявых от времени, массивных черных колод, как вдруг Ликантроп резко толкнул его в грудь, и Филипп свалился в одну из них. В тот же миг Ликантроп подхватил с пола большую тяжелую крышку и навалил ее на колоду. Он щелкнул запором, а сам бездыханно свалился в соседнюю колоду. Где-то далеко за лесом прокричали третьи петухи... Надзиратель третьего адского блока, оставивший имя Глан на невозвратной земле, не спеша двигался между пытаемых. Периодически всплывали в безграничном по размеру чане головы грешников, чтобы через мгновение снова с воплями уйти в клокочущую смолу. Всплывала и с бульканьем погружалась вновь кудлатая голова Малюты Скуратова. Великий Инквизитор, вынырнув, жадно хватал сожженными губами смрадный воздух, а черти, грубо гогоча, мочились огненной, пахнущей серой струей прямо ему в рот. Демон Мальдорор, так гениально когда-то угаданный Лотреамоном, терзал своего певца, медленно расчленяя и собирая его вновь. Босоногий маркиз де Сад гнался по раскаленным жаровням за вечно ускользающим от него невероятно сдобным и соблазнительным женским задом, а бесы, пританцовывая, плевали кипящей слюной в его мелькающие в нескончаемой погоне за недостижимым отныне наслаждением сожженные пятки. С дикими криками метались на крюках подвешенные под ребра... Проходя мимо одного из несчастных, надзиратель незаметно приподнял его, отвел крюк из-под ребра в сторону и подцепил его под пряжку ремня, на которой был изображен черный нетопырь. - Терпи, Ван-Хейлен, - шепнул он в ухо подвешенному. - Я освобожу тебя. Сейчас Йорик пригонит сюда новую партию грешников, и пока их будут распределять, расцепляй пряжку и беги к переправе. А уж справиться с перевозчиком - твоя проблема. Ведь на земле ты отличался редким проворством" Не смея верить услышанному, Ван-Хейлен дико вытаращился на бывшего соратника, приближаясь своими извивающимися руками к заветной ременной пряжке, и тут же недоверчиво отдергивал их обратно. А в aд, гонимая огненными бичами прислужников, уже ломилась со стенаниями новая неисчислимая толпа грешников. Отстающих подгонял своим огненным когтем хохочущий в предвкушении новых забав Йорик. Миг, и все смешалось, нещадно эакрутилось неизбывным адским колесом... - Пора, - шепнул надзиратель Ван-Хейнену, и тот, расцепив ремень, вихляясь и шатаясь на давно отвыкших ступать ногах, бросился вперед. Его заносило вбок, он спотыкался, шарахался из стороны в сторону от нестерпимого жара топок, но упорно продвигался к некому рубежу. Проскочив его, беглец почувствовав, что жар ослаб, и вскоре перед ним предстала закутанная в туман черная гладь мрачной реки. У берега стояла лодка и дремал, прикорнув на корме, седой старик. - Проклятый Харон, - прорычал Ван-Хейнен в, схватив весло, изо всей силы ударил перевозчика по голове. Но удар только разбудил могучего старика. Он вскочил на ноги. Ван-Хейлен в последней отчаянной попытке обрести свободу прыгнул на него и вцепился зубами ему в руку. Харон бил его по голове кулаком другой руки, но Ван-Хейлен висел, намертво сомкнув челюсти, как вцепившийся во врага бульдог. По его губам текла кровь, издающая серный запах. Постепенно удары кулака прекратились, старик рухнул на берег и заснул. - Вирус еще не потерял своих свойств. Он действует даже в аду, - подумал беглец и, вскочив в лодку, резко оттолкнулся веслом or берега.
      * * *
      Поняв, что его закрыли, Филипп не потерял присутствия духа. Он припомнил, что колода лежала на столе неподалеку oo края в начал нестово биться и метаться, стараясь сдвинугь ее. Но все было тщетно. Колода была слишком тяжела. Затравленно дыша, Филипп затих, вытянулся во весь рост и попытался взять себя a руки. Медленно текли часы. Ему было ясно, что вампиры хотят его использовать в своих целях. Только поэтому он еще жив. Может быть, они хотят укусить его и сделать, своим соратником. Нет, никогда! И Филипп снова начал метаться в колоде. Страх удесятерял его силы и в какой-то момент, особенно резко ударившись о боковую стенку, он почувствовал, что колода сдвинулась. Еще несколько отчаянных рывков, и колода грохнулась на каменный пол, расколовшись надвое. Филипп, потирая ушибленный бок, выбрался из обломков и огляделся. Как странно! Солнце в большом окне зала уже клонилось к горизонту. Филипп и не заметил сколько времени он бился с проклятой колодой. Хотя, наверное, и сказывалась разница в часовых поясах. Судя по жаркому, напоенному лесными ароматами воздуху, веявшему в окно, замок находился в теплых краях. Филипп подошел колодам и попытался заглянуть в одну из них. - Не делай этого! Это очень опасно! - раздался за его спиной незнакомый голос. Филипп вздрогнул и обернулся. Перед ним стоял невесть откуда взявшийся человек, одетый в лохмотья, страшно исхудалый, с глубоко запавшим в провалы глазниц взглядом. - Кто ты?! - попятился от него Филипп. - Я - Ван-Хейлен, - ответил гость. - Ван-Хейлен?! Который горел в огне?! - воскликнул Филипп, не доверяя своим глазам. - Он самый, - подтвердил недавний мученик. - Я вырвался оттуда и без твоей помощи. Теперь мне нужно отомстить за эти сто лет. Предлагаю тебе заключить союз. Мы найдем главаря вампиров, дона Хуана, и уничтожим его. Заодно я постараюсь заплатить свой долг Глану, помогшему мне бежать. Нужно вырвать из лап дона Хуана правнучку надзирателя. - Но ведь ты - вампир! -отшатнулся от него Филипп. - Бывший вампир, - спокойно парировал Ван-Хейнен. - С этим покончено. Я на себе испытал за эти сто лет чем расплачиваются за подобное. Вирус выжжен из меня огненными пытками. У меня во рту остался всего один зуб с остатками яда, благодаря которому я усыпил Харона. Сейчас я вырву его и с прошлым будет покончено. С этими словами Ван-Хейнен схватил себя двумя пальцами за острый клык и вырвал его из десны. Сплюнув хлынувшую кровь, он брезгливо отбросил or себя зуб и криво улыбнулся Филиппу. - Вот и все,- сказал он. - Вашу руку, уважаемый. Филипп пожал протянутую руку и почувствовал, что несмотря на исхудалый вид, Ван-Хейнен еще очень силен. - Видели au вы меня сто лет тому назад, - горделиво улыбнулся нидерландец, заметив изумленье Филиппа.- А теперь, маэстро, если тебе не терпится осмотреть этот ящичек, то советую запастись сначала острым осиновым колышком. Ведь отныне мы - охотники за вампирами, а колья - наше незаменимое оружие. С этими словами Ван-Хейлен схватил прислоненный к рыцарским латам, стоявшим в углу, бердыш и вышел из зала. Вскоре он вернулся с двумя остро обструганными осиновыми кольями. - Держи,- вручил он Филиппу один из кольев, и они вместе заглянули в колоду. Глазам Филиппа предстал лежащий в колоде труп, одетый в венгерку. Губы трупа были полные и кроваво-красные, глаза закрыты. Казалось, он спал. - Старый знакомый,-хохотнул Ван-Хейлен, увидев лежащего. - Да, поохотились мы с тобой в былые времена за беспечными путешественниками, друг Дракула.Но всему приходит конец. Вот он пришел и тебе. С этими словами Ван-Хейлен схватил осиновый кол и вонзил его в сердце лежащему. Труп вампира издал утробный рев и выгнулся дугой. Черная кровь, запузырившись, окрасила кол. Ощерив рот, полный острых клыков, вампир неистово метался и выл. - На помощь! - крикнул Ван-Хейлен, и Филипп вонзил свой кол рядом с его колом и изо всех сил налег на конец. Постепенно судороги прекратились, губы вампира побледнели, глазницы запали. Перед ними лежал уже навсегда бездыханный труп. - Один готов! - открыл боевой счет Филипп. Они направились к соседнему столу, но не успели они подойти, как из источенной временем колоды с воем выпрыгнула женщина и бросилась к двери из зала. Филипп было рванулся в погоню, но Ван-Хейлен удержал его. - Бесполезно, - пояснил он.-Ее не догнать. Займемся лучше третьим. - Там Ликантроп! - воскликнул Филипп, указывая на третью колоду. - Ликантроп?! - взревел Ван-Хейлен, мгновенно приходя в дикую ярость. Сто лет я мечтал разделаться с тобой. И вот наконец-то я близок к этому! С этими словами он подошел к колоде и пристально вгляделся в лежащего. - Да, это Ликантроп, - подтвердил он зазвеневшим от волненья голосом. Но я не хочу убивать его спящего. Я хочу одолеть его в честном поединке. Я знаю способ его разбудить. Сказав это, он порезал себе палец о лезвие бердыша и поднес ранку к губам Ликантропа, помазав их кровью. Ноздри вампира затрепетали, он облизнулся и открыл глаза. Тотчас же, как подброшенный пружиной, он выпрыгнул из колоды и схватился за эфес шпаги, висящей в ножнах у него на поясе. - Будь добр, встань у двери, - попросил Филиппа Ван-Хейнен. Затем он бросил бердыш и, схватив наперевес осиновый кол, приготовился к смертельному бою. Ликантроп выхватил шпагу и стал наступать, сделав серию резких выпадов. К удивлению Филиппа Ван-Хейнен легко отбил удары. Словно танцуя, он двигался вокруг противника и, молниеносно вращая колом, сознавал вокруг своего тела сверкающий нимб. Ликантроп снова бросился вперед. На этот раз ему повезло еще меньше. Резким ударом Ван-Хейлен переломил его шпагу пополам, а следующим выбил рукоятку шпаги из рук вампира. Затем он резким ударом по голове оглушил Ликантропа, и когда тот, шатаясь, попятился, прыгнул на него и свалил на пол. Сев ему на ноги, он занес над Ликантропом кол, чтобы пронзить ему сердце, но замешкался, услышав голос Ликантропа. - Ты победил, - сказал Ликантроп, - и я хочу перед смертью сказать тебе об одной тайне. Наклонись поближе, мне трудно говорить. Ван-Хейлен наклонил голову, но Ликантроп, собрав последние силы, вдруг обхватил его руками за шею, притянул к себе и вонзил зубы в горло Ван-Хейнену. Ван-Хейлен взревел и замотал головой, стараясь оторваться от вампира. Филипп кинулся ему на помощь и с размаха ударил Ликантропа по голове колом. Тот со стоном отвалился от Ван-Хейлена. Ван-Хейлен вскочил и в ярости, схватив выпавший у него из рук кол, вонзил его в сердце Ликантропу. Из прокушенного горла Ван-Хейлена хлестала кровь. - Быстрей, - прохрипел он. - Привяжи меня к стулу, проткни колом, а потом вешай. Иначе мне крышка. Ведь у меня нет иммунитета к вирусу. - С этими слова ми он бессильно свалился на пол. Филипп лихорадочно заметался по залу в поисках веревки. К счастью он заметил на рыцарских латах пояс, на котором висев меч. Отвязав его, он подбежал к убитому Ликантропу, снял с него портупею с ножнами от шпаги, а затем связал пояс и портупею вместе, сделав на конце петлю со скользящим узлом. Затем он приподнял Ван-Хейлена под мышки, посадил его на стул и привязал за туловище к спинке стула, сняв с себя рубаху и скрутив ее в тутой жгут. Затем он отер рукой пот с лица и взялся за кол. Ван-Хейлен сидел, свесив голову на грудь. Глаза его закатились, из помертвевших губ не вырывалось дыхание. Филипп глубоко вздохнул, размахнулся и твердо вонзил острие кола в сердце Ван-Хейлену. Глаза Ван-Хейлена отверзлись, и Филиппа обжег дикий, неистовый крик. Ван-Хейлен забился на коле. Черная кровь, пузырясь, лилась на каменный пол. Филипп налегал на кол, пока он с хрустом не вышел из спины Ван-Хейлена. Затем Филипп резко выдернул кол, подтащил стул с Ван-Хейленом к двери, надел петлю на шею своему соратнику и, перекинув веревку через перекладину над дверью, подпрыгнул в воздух и всем своим весом потянул за веревку. Тело Ван-Хейлена взлетело в воздух и затанцевало в метре от пола. Ван-Хейлен дергался, вывалив на грудь красный язык. Вскоре он затих, и Филипп отпустил веревку. Грянувшись на пол, Ван-Хейлен несколько минут бездыханно лежал на спине. Однако Филипп заметил, что кровь больше не льется из раны на груди Ван-Хейлена, а на губах его то появляется, то пропадает слабое прерывистое дыхание. Внезапно Ван-Хейлен открыл глаза и, шатаясь, встал на ноги. - Ну вот и все, - сказал он устало. Затем он шагнул к Филиппу, опустил руку ему на плечо, крутанул его, крутанулся сам, и они исчезли...
      * * *
      Студентка Тереза умерла через день после посещения ее доном Хуаном. Спешно выехавшие на похороны безутешные родители застали тело дочери уже в морге. Служитель сказал им, что тело Терезы будут анатомировать, а затем выдадут им для похорон. Плачущие родители вернулись в гостиницу и провели остаток дня в телефонных звонках, заказывая отпеванье в церкви, гроб в похоронном агентстве и прочие услуги. Около полуночи в их гостиничном номере раздался телефонный звонок. Хрипловатый мужской голос в трубке, представившись куафером, спрашивал у них адрес морга, который он забыл по рассеянности. Од говорил, что похоронное бюро заказало ему сделать покойной макияж. Родители сообщили адрес и снова, понурив головы, сели у стола, на котором стояла фотография их дочери. Опять резко зазвонил телефон. В трубке два мужских голоса, взволнованно перебивая друг друга, спрашивали все тот же адрес... Служитель морга устало дремал, сидя на старом обшарпанном кресле. Надвигалась полночь, и старинные часы, висящие на стене дежурной комнаты, готовились отметить ее приход хриплым протяжным боем. За окном моросив мелкий и нудный дождь, и брызги его, растекаясь по оконному стеклу, наводили на служителя мрачные в меланхолические мысля о бренности всего земного. Эти мысли усугублялись еще ощущением присутствия в зале за стеной комнаты трупа молодой девушки, привезенного сегодня днем. Сейчас она лежала, голая, отсвечивая мрамором кожи под нестерпимой яркостью тысячеватнных ламп. Дремота, однако, мало-помалу одолевала сторожа, и голова его начинала свешиваться на грудь. В это время его ушей достиг странный скрежещущий звук, как будто кто-то пилил железом по стеклу. Смотритель сбросил с себя дремоту и подошел к окну. За стеклом бился большой черный нетопырь. Сторож брезгливо поморщился и хотел было пойти дремать дальше, как вдруг его правая рука помимо его воли протянулась и открыла форточку. Нетопырь с пронзительным писком влетел в комнату и закружился под потолком, а затем уселся на часы, сложил крылья, нахохлился и затих. Смотритель уселся обратно в кресло и попробовал заснуть, но неведомая сила не давала ему закрыть глаза и приковывала его взгляд к нежданному гостю. И вдруг глаза нетопыря, дотоле полузакрытые, раскрылись. Смотритель, чувствуя в теле странное оцепенение, сидел, застывший, не в силах оторвать взгляд от глаз омерзительного создания. Почудилось это смотрителю или нет, но глаза ночного летуна вдруг вылезли из орбит и начали с сумасшедшей быстротой увеличиваться. Вот они превратились в два огромных огненных круга, вот закрутились, рассыпая вокруг себя искры, и покатились по комнате, обводя огненной ломаной чертой кресло со стонущим от страха смотрителем. - Спасите, горю, - хотел крикнуть несчастный, но его губы лишь слабо шевельнулись, не издав ни звука...
      * * *
      В это время дверь морга тихо застонала, откликаясь на повеление Ван-Хейлена открыться. Она судорожно напряглась, перекосилась и, дернувшись, словно бы выплюнула массивный затвор. - Когда-то меня научили понимать душу дерева, и с тех пор все вещи, сделанные из него, подчиняются моим приказам, - улыбнулся Ван-Хейлен, заметив изумленье своего спутника. - Я смотрю, в своей оккультной лаборатории ты еще далек от подобных тайн. Филипп смущенно развел руками. Ван-Хейлен покровительственно хлопнул его по плечу и толкнул в услужливо открывшуюся дверь. Стараясь ступать как можно тише, они стали красться вдоль стены к заду. Дверь зала оказалась открытой, и глазам охотников за вампирами предстало удивительное зрелище. . На столе посередине зала лежала голая девушка. На ногах у нее сидел спиной к ним мужчина в старинном черном камзоле и неистово произносил странные слова. Они гулко отдавались в ночном пространстве приюта для мертвых и, превращаясь в маленьких нетопырей, кружились под потолком. Внезапно мертвая девушка резко приподняла голову. Филипп услышал, как заскрипели ее окостеневшие шейные мышцы. Мужчина в черном удовлетворенно засмеялся и спрыгнул с ее ног на пол. Он стоял, делая руками мягкие зовущие пассы, как будто приглашая труп встать и идти к нему. При этом губы его продолжали произносить заклинания. Повинуясь его воле, труп девушки со скрипом сел на столе и слепо стал нашаривать руками край стола. Затем труп медленно сполз на пол, встал во весь рост и незряче, не открывая закрытых глаз, стал подвигаться к зовущему. Тот вынул из кармана мели начертил на полу морга квадрат, нарисовал на его углах непонятные символы. - Пора... -шепнул Филиппу Ван-Хейлен.- Вступив в этот квадрат, она станет зомби, послушной его воде. Ae уже ничто не спасет. С этими словами спутник Филиппа направил перед собой осиновый кол, который он сжимал в руках и бросился вперед. Нетопыри, увидев его, резко вскрикнули и черной тучей закружились перед ним. Застигнутый врасплох, колдун в черном камзоле оглянулся, и на его узком бледном лице отразился ужас. - Ван-Хейлен! - хрипло вскрикнул он. - Дон Хуан! - проскрежетал в ответ рвущийся к нему сквозь тучу крылатой нечисти его бывший соратник, а ныне смертельный враг. Дон Хуан увернулся от нацеленного ему в сердце острия и, сбив с ног Филиппа, выскочил в коридор, соединяющий зал с дежурной комнатой. Но тут же вампир отшатнулся от бегущего на него, растопырив руки, пылающего с ног до головы смотрителя. Дон Хуан кинулся обратно, но горящий смотритель, падая в огненных корчах на пол, успел ухватить его сзади за камзол. Камзол вспыхнул. Дон Хуан дико закричал. Ван-Хейлен подбежал к нему, схватил вампира поперек туловища и бросил вниз головой в бочку с водой, стоящую в углу зала. Спасать смотрителя было уже поздно. Вместо него на полу кичилось в последних судорогах нечто дотла обугленное, лишь отдаленно напоминающее человека. Через несколько мгновений Ван-Хейлен вытащил полузахлебнувшегося вампира из воды и поставил перед собой, прислонив к стене зала. Дон Хуан очумело моргал, с его полусожженного камзола ручьями стекала вода. Но его разум не утратил остроты. Краем глава дон Хуан заметил сбоку от себя кнопку лифта и нажал на нее, незаметно придавив плечом. Ван-Хейлен, снова взяв наперевес орудие мести, отошел на десяток шагов от стены, готовясь с разбега пропороть оборотня колом. Он резко оттолкнулся-ногами от пола и ринулся вперед. Но в это время раскрылась дверь лифта, и дон Хуан провалился в ее раскрывшийся зев. Он лихорадочно нажал кнопку внутри лифта, и лифт взмыл вверх. Ван-Хейлен, не успев остановиться, ставкой силой ударил колом в закрывшуюся дверь лифта, что кол переломился пополам, а Ван-Хейлен, отброшенный назад, упал на спину. Тотчас вскочив, он заметался в бессильной ярости. Через полминуты в закрытое решеткой окно зала крепко стукнул крылом большой нетопырь. Ван-Хейлен кинулся к окну и застыл, вцепившись в прутья решетки побелевшими пальцами, с ненавистью глядя на нетопыря. - Берегитесь! - хрипло заорал нетопырь. - Я натравлю на вас демонов. Я впущу их в нее! Вы не справитесь с ними! Вам крышка! Он взмахнул крыльями и исчез в ночном небе. - Ничего, Ван-Хейлен, - стиснул Филипп плечо своего соратника. - Мы доберемся до него. Ему не уйти от нас. Он не знает о существовании некроскопа, незадолго до своей смерти изобретенного Профессором. С помощью этого прибора мы вычислим его местоположение в любой точке пространства. А сейчас скажи мне, можно ли оживить эту девушку? - Ван-Хейлен задумался. - Есть способ, - сказал он наконец. - Мы должны найти одного старца, которого я знал когда-то давно. Не сомневаюсь, что он жив, так как смерти просто не за что его ухватить. Он святой. Если он сумеет очистить девушку от дьявольской скверны, она вернется в мир. Труп Терезы между тем продолжал стоять на границе магического квадрата, вытянув руки вперед. Закрытые глаза трупа были зашторены длинными ресницами. Сердце Филиппа мучительно поразила красота мертвой. Ее не по девичьему паяные, с торчащими острыми сосками груди, мрамор безукоризненных ног, оттененный на чуть впавшем животе сумасшедшей роскошью густейшего меха. Слезы внезапно полились из глаз юноши. - Ван-Хейлен! Она должна жить! Иначе я умру. - простонал Филипп, вцепившись в руку своему соратнику. Ван-Хейлен задумчиво смотрел на него. Раяодающаяся улыбка согревала суровые черты его изможденного лица...
      Глава четвертая
      Перед великой битвой
      На исходе этой же ночи помешавшийся Жофрэ Бомонд неистово бился головой в резиновую стену палаты психиатрической клиники. Он не помнил, как ему удалось отделаться от своей страшной спутницы, не помнил, как оглушил ее ударом заступа, который он выхватил из рук мертвого Профессора, спрыгнув в могилу. Подробности последующего безумного бега по ночному городу начисто выпали из его памяти. Он не помнил, как ему крутили руки полицейские, как подоспевшие врачи запихивали его, дико орущего, в машину неотложной помощи. Ничего этого он не помнил. Сейчас всем его существом владел безумный страх. Собственная тень повергала его в судороги, од забирался под койку и лежал там тихо-тихо, выжидая, когда-ее темный преследователь исчезнет. Но он не исчезал, был рядом и душил Жофрэ безумием. И это было так страшно, что Жофрэ снова вылетал из-под кровати и с разбега бросался головой в стену. Но стена не хотела, чтобы он умер и мягко отбрасывала безумца назад. В коридоре, у двери палаты, несли бессонное дежурство экстрасенсы его резервного отряда. Во дворе, в парке, окружающем клинику, затаившись в кустах, также сидело немало подчиненных Бомонда. Все они знали, что их командир попал в дикий переплет и ждали любых неожиданностей. Врачи, исполняя свои обязанности, ходили по коридорам клиники, но проникнуть в ту ее часть, где находилась палата Бомонда могли только под надзором охранников-экстрасенсов. По своему горькому опыту соратники Жофрэ знали, что в этом мире нельзя доверять никому и даже иногда самому себе. Поэтому, не обращая внимания на возмущенные протесты врачей, они зорко наблюдали за ними. Их биоэнергетические рамки показывали приближение грозной опасности... И эта опасность уже приближалась к безумцу. По ночному городу, размазывая по лицу струящуюся из раны на голове кровь, неистовыми прыжками неслась зомби. Лохмотья ее платья раздувал ветер. Прыжки ее были неимоверно длинны, она почти парила над асфальтом и, ведомая безошибочным чутьем, неуклонно приближалась к цели. Экстрасенс, охранявший вход в парк, был убит с хода ударом клыка в сонную артерию. Проникнув в парк, зомби растворилась в серых предрассветных сумерках и неслышно заскользила ко входу в клинику. В это время в регистратуру клиники спускалась молодая медсестра, чтобы найти регистрационную карточку на одного из больных. Войдя в регистратуру, она стала копаться в картотеке, как вдруг услышала неподалеку лязгающий металлический звук. Она насторожилась, но звук не повторился и она снова склонилась над картотекой. Но смутное ощущение опасности не покидало ее. Внезапно она оторвалась от карточек и взглянула в зеркало, висящее .на стене. Глаза' ее расширились, и она дико закричала, увидев в зеркале стоящую за ее спиной женщину с полуистлевшим лицом и космами седых, свалявшихся от крови волос. Она заносила над головой медсестры тонкую "металлическую цепочку. Крик девушки оборвался мгновенно, захлебнувшись в муках удушья. Зомби с невероятной силой душила ее, накинув цепочку на шею девушки. Через минуту все было ' кончено. Труп медсестры, остывав лежал на полу регистратуры, а зомби с довольным урчаньем раздевала его. - Сбросив с себя лохмотья, зомби надела на свои высохшие груди бюстгальтер, снятый со своей жертвы, с томным стоном натянула на свои костлявые ляжки голубые трусики медсестры и запахнулась в халат. Поглубже надвинув на лицо колпак, зомби довершила свою экипировку. Потом она взяла труп задушенной за ноги и отволокла за стеллажи. Покончив с этим, она вышла из регистратуры и двинулась по лестнице, ведущей на второй этаж. Экстрасенс, стороживший лестницу, был задушен на месте и затолкан вниз головой в шкаф, стоявший на площадке второго этажа. Сея вокруг себя смерть, зомби двигалась дальше, по-прежнему все вперед и вперед, к своей последней зловещей цели, чуть слышно позвякивая цепочкой, спрятанной в рукаве. Врач, сидевший в дежурной комнате и смотревший телевизор, был задушен также, как и остальные, а затем закатан в ковер, покрывавший пол и аккуратно сложен в угол комнаты. Затем страшная гостья вооружилась" двумя шприцами и двинулась дальше по коридору. Экстрасенс, дежуривший у палаты Бомонда, увидев медсестру, поднялся с кресла и вежливо, но твердо загородил ей путь. - Жофрэ только что успокоился и спит. Он и так уже перенасыщен успокоительными лекарствами. Не надо пока его колоть. Пусть поспит, говорил он, внимательно присматриваясь к незнакомой безобразной медсестре. - Пусть, - великодушно согласилась она и внезапным ударом, нанесенным с нечеловеческой силой буквально размазала экстрасенса по стене. То, что мгновение тому назад было человеком, сползло на пол, оставив на штукатурке стены брызги мозга. А в клинику уже врывались, держа в руках бешено вращающиеся рамки, экстрасенсы. Подбегая к дверям палаты Бомонда, они услышали дикий, сразу же захлебнувшийся крик. Через несколько мгновений они ввалились в дверь. Задушенный Жофрэ лежал в постели. Его глаза были широко открыты, и в них на всю длину были вколоты два шприца. На подоконнике стояла только что вырвавшая решетку и высадившая раму со стеклом зомби. Она готовилась спрыгнуть вниз. Передний экстрасенс крепко выругался и выхватил пистолет. Услышав его голос, зомби повернулась к ворвавшимся и жутко усмехнулась. Это была ее последняя улыбка. Серебряная пуля попала ей точно в сердце. Зомби свалилась на пол. Окружив ее, экстрасенсы с омерзением наблюдали ряд ужасных превращений, происходивших теперь уже невозвратно уходящим в небытие трупом. Он распадался, из него ползла зеленая сукровица, потом полезли черви. Наконец он вспыхнул синим пламенем и, через минуту там, где лежала зомби, чернела лишь кучка пепла...
      * * *
      В это время Филипп с Ван-Хейленом вносили тело Терезы в небольшую сельскую церковь. Посередине ее покойницу ждал привезенный похоронным агенством большой черный гроб, сделанный из мореного дуба. Положив мертвую в гроб, Ван-Хейлен с Филиппом устало присели на ступень амвона. Первые лучи рассвета уже окрашивали церковные окна. - Сейчас ты можешь поспать, - сказал Ван-Хейлен Филиппу.- Днем сюда никто не сунется. - А ты? - встревоженно воскликнул Филипп. - Мне пока не до отдыха, - ответил Ван-Хейлен, и суровая складка прорезалась на его лбу.- Впереди великая ночь. Ночь ночей. Мы должны выдержать схватку с тьмой, победить и спасти девушку. Я улетаю за ним. - За кем? - спросил Филипп, чувствуя как озноб сводит его лопатки. - За Изгоняющим Дьявола! - торжественно ответил Ван-Хейлен. - Без него мы бессильны, с ним, как гранитная скала. Пока! И Ван-Хейлен, крутанувшись на каблуках, исчез в рассветном воздухе. Филипп, закрыв дверь церкви на засов, забрался в крышку гроба, лежащую на полу, и сразу провалился в глубокий колодец сна.
      * * *
      Отец Киприан сидел за столом в своей монастырской келье, вникая в мудрость пожелтевшего от времени манускрипта. На полках вокруг стояло несколько десятков книг, переплеты которых тускло мерцали старинным золотым тиснением названий. Здесь был и трактат монаха-доминиканца Якова Гогстратена "Как тяжело грешат ищущие спасения в чародействе", и труд Петра Апонского "Элементарная магия", и глубокомысленная "Книга Моисея и тройное адское принуждение", и написанные с невероятной силой убежденности одним древним монахом-бесоборцем "Могучие заклинания адских духов", а также "Практическая инструкция по принуждению духов к служению людям". Бросалось в глаза и знаменитое сочинение Инститора и Якова Шпрингера "Молот ведьм". Грузные трактаты Агриппы Неттенгеймского соседствовали с проницательными трудами Ансельма Парнезанского и Рогерия Бакона. Универсальный труд серафического доктора Иоганна Бонавентуры "Путеводитель ума" подпирал "Сумму теологии" Фомы Аквинского, а та в свою очередь "Дорогу в небо" Лонцкранны. Взгляд заинтересованного посетителя нашел бы здесь и благородную книгу Фомы Кемпийского "6 подражаний .Христу" и многое-многое другое, не менее уникальное и доступное лишь очень углубленному и светлому уму. Рядом с отцом Киприаном сидела, положив ему голову на колени, большая черная собака. Внезапно шерсть на ее спине встала дыбом, и она глухо заворчала. Отец Киприан поднял голову от книги и увидел, что перед ним появился невесть откуда взявшийся человек странного вида с сосредеточенно и страстно горящим взглядом. Он был бос, лохмотья старинного камзола едва прикрывали его исхудалое тело. Отец Киприан, привыкший бороться с демонами в любых обличьях, уже хотел сотворить в воздухе магический знак Соломона, но пришелец умоляюще сложил руки и внезапно встал перед отцом Киприаном на колени. - Не гони меня, святой отец. Я - Ван-Хейлен, с которым ты немало повозился в былые времена, взываю к тебе о помощи, - произнес он прерывающимся от волнения голосом. - Ван-Хейлен... - пробормотал отец Киприан, припоминая, и вдруг, вскочив, гневно ударил кулаком по столу. - Нераскаянный нечестивец, великий грешник, как ты смел явиться в мою келью?! От тебя несет адом! - Выслушай меня, святой отец, - молил Ван-Хейлен, и крупные слезы внезапно полились из его глаз. Пораженный его слезами, отец Киприан опустился на стул и сделал ему знак говорить. - Да, я грешник, - сокрушенно признал Ван-Хейлен, - да, на моей душе много крови и преступлений. Ведь это я был первым помощником дона Хуана и ближайшим другом Дракулы, ведь это я, перекинувшись волком, бегал с Ликантропом около деревень, загрызая доверчивых женщин, ведь это я сеял клыками вампиризм по всему свету. Это продолжалось бы до сих пор, но я полюбил. Она была совсем юная и доверчивая, из простой крестьянской семьи. Я приходил к ней по вечерам, и мы подолгу сидели над туманящейся рекой, вдыхая аромат вечерних лугов. Голова моя лежала у нее на коленях, она нежно перебирала мои волосы и говорила ласковые, еще ни разу не слышанные мною слова. Тогда я впервые узнал счастье любить. Но меня выследил вездесущий Ликантроп и донес дону Хуану. И вот однажды, когда я пришел на условленное место, моей любимой там не оказалось. Она исчезла навсегда. Позже я узнал, что ее похитили оборотни по приказу дона Хуана и заживо сожгли во время черной мессы, а дон Хуан лично поджигал костер. С тех пор пепел моей сожженой любви стучал в мое сердце ночью и днем. Я начал вести против дона Хуана тонкую и глубоко потаенную интригу, в результате которой мне удалось упечь его в ад, в третий блок. Но там он пробыл недолго. Мерзавец уговорил чертей-эротоманов выпустить его, обязавшись поставлять им с золой дпя пыток юных красивых девушек, сначала запутав их в своих нечистых сетях. Йорик выпустил его. Я узнал об этом лишь тогда, когда вампиры схватили меня и тайно отправили в третий адский блок на место дона Хуана. Это было сделано в обход трибунала под председательством Ночного Дедушки. Там я и мучился целых сто лет в невообразимых чудовищных пытках. Боясь разоблачения, Йорик терзал меня особенно изощренно. Меня утешало то, что я успел передать списки тайных захоронений вампиров правительствам ряда стран. Представляю, какая работа закипела вдруг на спокойных заброшенных кладбищах, как корчились в разрытых могилах вурдалаки, чувствуя приближение к своим сердцам заостренных осиновых кольев. При этих словах глаза Ван-Хейлена полыхнули мстительным огнем, и он злорадно улыбнулся страшной улыбкой висельника. - Но мне удалось совершить побег из ада, и вот я стою перед вами, продолжал Ван-Хейлен. - Над душой моей тяготеет черная ночь прошлых грехов, впереди же светит тоненький лучик надежды. Я поклялся спасти от ада девушку по имени Тереза. Ее укусил дон Хуан, иона умерла. Сегодня ночью в нее вселятся демоны, и душа ее погибнет навсегда. Прошу вас, отец Киприан, помогите. Битва будет неимоверно трудной. Дон Хуан поклялся призвать на нас все силы зла. Без вас нам не справиться. Если нам удастся спасти девушку, я могу спокойно уйти в небытие. Ведь мою погибшую любовь тоже звали Тереза... Отец Киприан молчал, явно тронутый речью Ван-Хейлена, и задумчиво поглаживал голову умной собаки, преданно смотревшей на него. - Все же на твоей душе слишком много грехов, - наконец произнес он, как бы внутренне борясь с самим собой. - Помнишь, какой подвох учинили когда-то, вы с Дракупой паломницам, шедшим в наш монастырь? Вы завлекли несчастных доверчивых женщин в замок Дракулы и заразили их вампиризмом. А случай, когда ты загрыз в лесу бедного монаха-проповедника? Согласись, что это нелегко забыть, а тем более простить. Судорога прошла по лицу Ван-Хейлена... - Клянусь тебе, святой отец, я задерживаюсь этот день на земле, оскверненной моими прошлыми грехами, лишь для спасения девушки и для отмщения дону Хуану. Я надеюсь, что в эту ночь произойдет и то и другое. И я, наконец, смогу спокойно уйти в небытие. Отец Киприан внимательно посмотрел на Ван-Хейлена, и понемногу черты его нахмуренного лица разгладились. - Хорошо, - сказал он. - Мне нужно собрать все необходимое для борьбы с тьмой, а ты покуда ступай в монастырскую трапезную, подкрепись, а потом отдохни. Если любопытствуешь, служки покажут тебе монастырь. А то, что им запрещено показывать гостям, покажу тебе я. Произнеся эти загадочные слова, отец Киприан дернул за веревку звонка и передал Ван-Хейлена вошедшему служке с наказом хорошенько накормить и напоить гостя.
      * * *
      Солнце уже начинало клониться к вечеру, когда Ван-Хейлен, крепко заснувший в монастырской келье, проснулся от чьего-то мягкого прикосновения. Перед ним стоял отец Киприан, держа в руке большой, расшитый крестами, мешок. . - Я готов, - просто сказал он вскочившему с ложа Ван-Хейлену. - Тогда летим! - воскликнул Ван-Хейлен, но старец движением руки остановил его. - Я размышляло твоей судьбе, - сказал он, - и, памятуя о твоем желании уйти в небытие, у меня есть для тебя одно предложение. Поверь, что это не самый худший вариант решения твоей судьбы. И отец Киприан пошел к выходу из кельи, жестом пригласив Ван-Хейлена следовать за собой. - Кстати, осмотрел ли ты монастырь? - спросил он Ван-Хейлена, когда они вышли из кельи в монастырский коридор. - Нет, отец Киприан, - смущенно сознался Ван-Хейлен. - Я не достоин ступать по тем плитам, по которым ходило столько Прекрасных и возвышенных душою людей. Одна мысль об их духовном подвиге повергает меня в трепет. - Что ж, похвальное смирение, - одобрил отец Киприан, с доброй улыбкой глядя на своего спутника.- Но со мной тебе все же придется прогуляться. Сейчас мы спустимся с тобой в подземелье монастыря. При этих словах Ван-Хейлен нервно поежился, но переборол себя и, твердо ступая, пошел за отцом Киприаном по лестнице, ведущей в подземные покои монастыря. Вскоре они очутились в небольшом помещении, в стенах которого был выдолблен ряд вертикальных, закрыты" толстым стеклом ниш. Отец Киприан подошел к одной из них и включил электрическую лампочку. Внутренность ниши мягко осветилась. Пораженный Ван-Хейлен увидел за стеклом смотрящие на него широко раскрытые глаза вмороженного в лед человека. - Здесь заморожены раскаявшиеся грешники. Грехи их были безмерно велики, а тьма. так крепко всосалась в их кровь, что даже круглосуточные молитвы не смогли полностью выгнать ее из их жил. И тогда они решили выморозить из себя беса великим холодом. Их решение было Добровольным. Их грешные души остались при них. Они будут находиться здесь до второго пришествия Христа. Адские силы не властны над ними. Думаю, для тебя это будет наилучший вариант. Ты уже достаточно страдал, чтобы снова испытывать прелести третьего блока. Ван-Хейлен, плача от радости, склонился к ногам мудрого старца: - Благодарю тебя, святой отец, мне больше нечего желать. Завтра утром, перед тем, как встанет солнце, я хочу навеки застыть здесь. - Я буду молиться за тебя и надеюсь, что мое заступничество смягчит к тебе Спасителя, - горячо пообещал отец Киприан. - Ну, а теперь в путь! И они растаяли в воздухе. Когда они прибыли на место, Филипп возбужденно метался по церкви, с нетерпением ожидая возвращения Ван-Хейлена. Увидев рядом с вернувшимся величественного старца, он упал на колени и горячо поцеловал ему руку. Взглянув в глаза юноши, старец понял, что творилось в его душе. - Встань, сын мой, - торжественно произнес он. - Не бойся, мы спасем ее! Слезы восторга и благодарности застлали взгляд Филиппа. - Милые мои! - воскликнул он от всего сердца. - Я тоже хотел бы внести свою лепту в будущую победу над врагом рода человечьего. Ван-Хейлен, мы еще успеем слетать в лабораторию оккультных наук и принести оттуда спрятанный в тайнике некроскоп. Он поможет нам. - Ну, что ж, - согласился отец Киприан, - слетайте. Я не особо доверяю современным новинкам, но думаю, что обладание этим прибором внушит тебе спокойствие духа во время битвы с демонами. И Филипп с Ван-Хейленом улетели. Через несколько мгновений стремительного лета в пространстве их взглядам предстала разгромленная лаборатория. Все было разбито, поломано, перевернуто вверх дном. - Я смотрю, дон Хуан со своими соратниками уже побывал здесь, - горько усмехнулся Ван-Хейлен. Но Филипп, не обращая ни малейшего внимания на разгром, прошагал в маленькую комнату, служившую раньше кабинетом Профессору, и нажал едва заметную выпуклость на стене. Открылся тайник. Сунув туда руку, Филипп вынул саквояж и, заглянув в него, довольно произнес: - Прибор здесь. Не теряя времени, они пошли к выходу из лаборатории, по пути заглядывая в боковые комнаты. Всюду был хаос разрушения. Внезапно Филипп вздрогнул и отшатнулся. В маленькой комнате, той самой, где он вызвал из ада душу Ван-Хейлена, висел на крюку от люстры труп женщины, зажав между почерневших iy6 алый розан прокушенного языка. - Луиза... - ошеломленно пробормотал Филипп. Заметив приколотый к платью удавленницы листок бумаги, он подошел к трупу и вслух прочитал записку. "Дорогой Филипп, - было написано в ней. - Я добровольно накладываю на себя руки, не в силах вынести мук совести. Это я погубила жену Профессора по тайному заданию ассоциации вампиров, сделав так, чтобы она осталась наедине с вызванным ею доном Хуаном. А значит, это я виновата в сумасшествии Профессора. За все это дон Хуан обещал мне много золота, но обманул меня. Узнав от вампиров историю Ван-Хейлена, я попыталась отомстить дону Хуану, специально ставя тебе на стол орхидеи, запах которых помог тебе вызвать душу Ван-Хейлена. Я надеялась, что ты поможешь ему, и вы справитесь с доном Хуаном. И вот сегодня я узнала о трагической гибели Профессора, а налетевшие во время моего дежурства вампиры разгромили лабораторию. Я ухожу из жизни, не дожидаясь разоблачения и заслуженного наказания. Прости меня, если можешь!" - Я прощаю тебя, Луиза, - печально произнес Филипп. - Проклятый изверг! Все живое гибнет, соприкоснувшись с ним! - горько воскликнул Ван-Хейлен, яростно потрясая сжатыми кулаками. У выхода чудом остался один исправный телефон, по которому Филипп сообщила полицию о погроме в лаборатории, не уточняя, кто звонит. После этого он еще раз окинул грустным взглядом место своей недавней работы, обнял за плечи Ван-Хейлена, и они помчались обратно, провожаемые последним лучом заходящего солнца.
      Глава пятая
      Изгоняющий Дьявола
      И приблизилась, и встала у дверей ярко освещенной десятками свечей церкви великая тьма... Рядом с гробом Терезы чернел на каменных плитах вычерченный отцом Киприаном магический круг. Он должен был защитить заклинателя и его помощников от буйства демонов. Состоял он из трех замкнутых, включенных друг в друга кругов: внешнего, среднего и. внутреннего. Средний круг был разделен на девять равных частей: в первой, обращенной на запад, было написано тайное название часа, выбранного для заклятия демонов, а, именно, первого часа после полуночи, во вторую часть круга было вписано имя демона этого часа, в третью - характер этого демона, в четвертую - имя демона этого дня, в пятую - тайное название времени года, в шестую - имена демонов этого времени года, в восьмую - имя земли в это время года, в девятую имена солнца и луны, какие имеют они в это время года по магическому календарю. Внешний круг был разделен на четыре равные части, и в этих частях, обращенных строго на четыре стороны света, были написаны имена демона воздуха, главного в этот день, и его четырех слуг. Внутренний круг был разделен на четыре части, и в них были вписаны вечные имена божества: Адонаи, Блох, Агла, Тетраграмматон. Пространство внутри трех кругов, где должны были поместиться бесо6орцы,было разделено крестом на четыре сектора, а вне кругов, на четырех сторонах света были вычерчены отцом Киприаном пятиугольные звезды, Проверив еще раз правильность расположения кругов, отец Киприан развязал свой мешок и вручил своим помощникам белые одежды, наподобие хитонов, перехваченные в талиях широкими поясами. На головы им он надел островерхие уборы с написанными на них особыми молитвами. Ноги их остались босыми. Затем Филипп и Ван-Хейлен прочли вслед за отцом Киприаном установленную подготовительную молитву: - По-заслугам твоих ангелов. Господи, облачаюсь в одеяние спасения, дабы то, что желаю, мог я привести в исполнение. Окончив молитву, отец Киприан сделал им знак стать в отведенное для каждого месте и, вытащив из мешка два жезла с металлическими наконечниками, торжественно вручил их Филиппу с Ван-Хейленом. Затем он накинул на плечи плащ с вышитыми крестами и вынул из мешка последнее, что там было: длинный бич с рукояткой в форме креста. Все это было проделано как раз вовремя, ибо на церковь стремительно накатывалась полночь. Приход ее возвестил удар, потрясший церковь до основания. Затем послышался жуткий, все возрастающий визг, как будто тысячи пил неистово скребли по стеклу. Внезапный порыв ледяного, пахнущего серой ветра вздыбил одеяния бойцов. Пламя свечей заметалось, по стенам церкви побежали мрачные тени. Филипп поставил на пол у своих ног некроскоп, который он держал под мышкой и, щелкнув тумблером, включил блок питания приора. Через несколько мгновений он поднял от экрана прибора к отцу Киприану остановившиеся глаза. - Это невероятно... - с трудом выдавил он из себя. - Их легионы. Их тьма египетская. Даже такой точный прибор, как некроскоп, не может их сосчитать. И они приближаются! Между тем визг все усиливался. У Филиппа заломило в ушах. Раздался второй громовой удар, и по стенам церкви побежали огненные извивающиеся змейки. - Это саламандры, - пояснил отец Киприан. - Первые вестники надвигающейся бури. Саламандры постепенно, танцуя, сползали на пол и бились вокруг магического круга, но не могли проникнуть внутрь его. Раздался третий удар, как будто огромный небесный молот ударил по земле-наковальне, и запертая дверь церкви сорвалась с петель. В церковь ворвались непомерные полчища демонов. Здесь были суккубы и инкубы всех родов и размеров, фантастические монстры с головами животных и телами птиц, страшные змееподобные исчадия болот, ищущие нервно пульсирующими жалами тела жертв и совсем уж бредовые, запретные порождения нечеловеческой, потусторонней, в корне вывихнутой фантазии. Пропустив в церковь дона Хуана с его соратниками, отец Киприан поднял правую руку и с сокрушающей силой ударил бичом по плитам у двери, как бы проводя незримую черту и отсекая ворвавшихся от неисчислимой демонической силы, беснующейся снаружи церкви. И вдруг наступила тишина. Такая полная, что даже было слышно, как, потрескивая, оплывают свечи. Затем раздулось низкое рокочущее пение. Филипп догадался, что демоны начали черную литанию. Напев поднимался, как вой. В клокочущих словах было что-то беспредельно древнее и неизбывно страшное для людского слуха. Ван-Хейлен, услышав пение, насторожился и страдальческая улыбка исказила его лицо. Он узнал этот напев. От нега пахло адом и пламенем жаровень. Внезапно пение резко оборвалось, раздался мощный гуд, и церковь опустела. Лишь в углу радостно скалились дон Хуан с вампирами. - Они вошли в нее,- спокойным голосом сказал отец Киприан, указывая крестообразной рукояткой бича на грудь девушки. Филипп не спускал остановившегося взгляда с тела Терезы. Оно на глазах разбухало, словно распираемое изнутри демонской силой. Вдруг, словно подброшенный невидимой пружиной, труп взлетел в воздухи неподвижно повис в нескольких метрах от пола. Затем мертвая заговорила мужским грубым голосом. - Демоны, сидящие в ней призывают к себе Искусителя, - тревожно пояснил отец Киприан, напряженно вслушиваясь в прерывистое бормотание усопшей. Побледневший Филипп в полнейшей тишине хрустнул пальцами. - Я попробую сбить его при выходе из гиперпространства, - взволнованно сообщил он oтцу Киприану. - Хорошо будет, если тебе удастся даже: его ранил", - усмехнулся отец Киприан. Филипп сел на пол и включил некроскоп на режим поражения. Тотчас на экране прибора возникло искривленное, закручивающееся спиралью пространство, пульсирующее частымим голубыми разрядами молний. Пристально вглядываясь в экран под грохот неистовых богохульств, сыплющихся сверху из уст усопшей, Филипп заметил на экране быстро увеличивающееся Сферическое тело. От него исходило ослепительное сияние. Глазам юноши стало больно, но он заставил себя не отводить взгляд от экрана прибора. Выждав еще мгновение, Филипп повернул тумблер боя. Посланный некроскопом импульс энергии страшной разрушительной мощи поразил летящее тело в момент выхода в земную атмосферу. Филипп увидел, как все пространство экрана вдруг окрасилось в багряный цвет. Он включил защитную систему, чтобы нейтрализовэть ответный удар, но он был так невероятно силен, что некроскоп разнесло на мелкие куски. В тот же миг из уст мертвой послышался пронзительный крик, и она плавно опустилась на церковные плиты. После этого труп затрясло и стало страшно выгибать. Мертвая то вытягивалась, как резиновая лента, то так сгибалась, что ее подбородок касался пальцев ног, то, искривив все позвонки, выворачивала голову назад. Даже Ван-Хейлен оцепенели поражение наблюдал неистовые корчи терзаемой Дьяволом девушки. И тогда впервые в полную силу зазвучал голос Изгоняющего: - Дух лукавый и порочный, - гремел отец-Киприан, - приказываю тебе покинуть это тело, которое неправо избрал ты вместе со своими прислужниками своим местопребыванием, ибо оно есть храм Духа Святого. Изыди, змей,- поборник хитрости и мятежа! Изыди, хищный волк, полный великой скверны! Изыди, козел, страх свиней и вшей! Изыди, ядовитый скорпион, проклятая ящерица, рогатая гадина! Повелеваю тебе именем Иисуса Христа, ведающего все тайны, иди вон! В ответ из тела покойницы грянул чудовищный визг. Но чуткое ухо отца Киприана уловило в нем едва слышный жалобный стон, стон раненого. - Гордись, Филипп! Ты попал в него! - обратился он к юноше. В следующее мгновение, как будто поток, прорваваший плотину, из Терезы хлынули исчадья темы. С невероятной скоростью они летели прямо в бесоборцев, стремясь поразить их, но, достигнув магического круга, мгновенно вспыхивали и исчезали бесследно. Тело Терезы худело ин глазах. - А сейчас приготовьте жезлы! - крикнул им отец Киприан. - Труп будет атаковать нас. Берегите ноги. Малейшая царапина чрезвычайно опасна. В следующее мгновение труп вытянулся и, как стрела, ринулся к Филиппу с Ван-Хейленом, стоящим несколько впереди старца. Он несся так, как будто кто-то незримый и могучий изнутри управлял его движением. Отчаянным ударом пробив магический круг, оскалив зубы, труп пытался впиться зубами в босые ноги бойцов, но натыкался лишь на острые жезлы. Филипп с Ван-Хейленом работали ими вовсю. Через минуту тело покойницы превратилось в один сплошной кровоподтек. - Это не она! Это Дьявол в ее образе! Не жалейте его! - кричал им отец Киприан, налагая ударами бича крест на труп. После этого труп Терезы откатился в сторону от магического круга и застыл неподвижно. - А сейчас выпусти его! - закричал отец Киприан, творя рукояткой бича в воздухе странные фигуры. Уста покойной разодрались в жутком оскале, и из них стал медленно выползать огромный, остроголовый, брызгающий по сторонам ядовитой, похожей на раскаленную лаву слюной, Змей. На боку его зияла глубокая рваная рана. Напуганный дон Хуан жался с вампирами в углу, не имея сил перейти проведенную бичом отца Киприана черту и скрыться. Изгоняющий взмахнул рукояткой бича и начал накладывать на Змея святой крест. Голос его, достигнув небывалой мощи, торжественно вознесся к церковному куполу: - Господом Христом, Тем Кто грядет судить живых и мертвых, заклинаю: повинуйся! Приказываю и повелеваю тебе во имя и по достоинству всемогущего и праведного! Во мгновение ока изыди, сотворивший неправое! В ответ раздался дикий чудовищный рев, тело Змея стало закручиваться, приобретая контур сферического тела. Через мгновение страшный, похожий на взрыв удар потряс сердца бойцов, и все заволоклось густым дымом. Когда он рассеялся, место, где был Искуситель, опустело. В углу, сжавшись, тонко выл от страха дон Хуан. Трясущиеся вампиры подвывали ему. Резко вздыбилась земля, как песчинки, ухнули в стороны разломанные плиты, и перед вампирами вырос страшный подземный монстр. - Ночной Дедушка! - в ужасе воскликнул Ван-Хейлен, узнав пришельца. - Узнал?! - проревел, монстр трубным голосом. - Жаль, что я не могу добраться до тебя, защищенного кругом. Но вот до тебя, дон Хуан, посмевший вместе с Йориком обмануть меня, я все же добрался. Ступай же за мной вместе со своими товарищами! Тебя с Йориком, устроившим тебе побег, и твоей командой, замешанной в этом деле, будет судить подземный трибунал. Вас всех ждет огонь! - Я хочу, чтобы ты исполнил мое желание, - обретя мужество, сказал Ван-Хейлен. - Я не пущу тебя обратно, если ты не исполнишь желания Ван-Хейлена! воскликнул отец Киприан. - Замыкаю тебя печатью Соломона. С этими словами он сотворил в воздухе сложный знак. - Не преследуй Глана, - твердым голосом сказал Ван-Хейлен Ночному Дедушке. - Хорошо... - хмуро протянул тот. - Он будет освобожден от ответственности и направлен помогать перевозчику. Старик Харон слегка тронулся, благодаря тебе. - Поклянись только что низринутым мною отсюда искусителем, - приказал отец Киприан, и когда тот поклялся, отпустил его. - Передай Глану, что Тереза спасена, - попросил вдогонку Ван-Хейлен. Монстр свирепо воззрился на него, но кивнул головой в знак согласия. - А теперь ступайте за мной, - обернулся он к застывшей от ужаса группе вампиров. - Не хочу! - диким голосом завопил дон Хуан, царапая ухватившую его чудовищную лапу. Монстр гулко захохотал и широки движением сгреб всех вампиров в подземную яму. Оттуда вырвались языки пламени, потянуло гарью. Затем и сам он скрылся под землей. В церкви наступила тишина. За ее стенами также было тихо. - Вот и все, - устало сказал отец Киприан и, выйдя из магического круга, подошел к трупу девушки. Сотворив молитву, он накрыл ее оскверненное нечистой силой тело своим широким плащом, а потом, подойдя к Филиппу, дружески положил руку ему на плечо. - Пробуди ее, - сказал он юноше с доброй улыбкой. - Пусть она, вернувшись к жизни, увидит перед собой тебя первого. С этими словами он, взяв под локоть Ван-Хейлена, отошел с ним к боковому приделу. Дрожащими от волнения руками Филипп снял с тела Терезы плащ и ахнул от изумления. Куда подевались синяки, кровоподтеки?! Перед ним лежала прекрасная молодая девушка, ее нежная белая кожа матово отсвечивала, полные свежие губы были полуоткрыты, из них вырывалось тихое ровное дыхание. Девушка спала. Потрясенный, безмерно счастливый Филипп осторожно накинул на Терезу плащ и, наклонясь над ней, бережно взял ее на руки. Не прошел он со своей драгоценной ношей и десяти шагов, как ресницы спящей затрепетали, и она медленно открыла таза. В них мелькнуло несказанное удивление. - Кто ты? - тихо спросим она юношу своим мелодичным, как серебряный колокольчик, голосом. - Я твой друг. Меня зовут Филипп, - ответил юноша, любуясь ею. - Филипп.. - нараспев произнесла Тереза, в улыбка осветила ее похудевшее, но ставшее от этого еще прекрасней лицо. Сердце Филиппа бурно забилось от дотоле неиспытанного им, охватившего все его существо огромного чувства. В этом очистительном чувстве без остатка растаяло все то тяжелое и мрачное, что пересеклось с его жизнью в последнее время. Глаза Терезы манили его, губы горячо шептали его имя, неуклонно сближаясь сего губами... За час до восхода солнца герои этого романа стояли на монастырской террасе. Внизу, под скалой пенилось море. Свежий ветер овевал их лица. - Может быть, ты передумай? - обратился отец Киприан к Ван-Хейлену, жадно вбиравшему в грудь свежесть морского предрассветья. - Мое решение твердо" - ответил Ван-Хейлен. - Тогда пойдем... - грустно сказал отец Киприан. Они спустились в подвал, где уже была приготовлена в скале ниша для Ван-Хейлена. - Ну что ж, будем прощаться, - сказал Ван-Хейлен и крепко обнял Филиппа. Слезы навернулись на глаза юноши. - Я буду помнить тебя, - поклялся он. - Вот и хорошо, - взволнованно произнес Ван-Хейлен. - Желаю тебе счастья с этой прекрасной девушкой и передаю тебе свою способность к полету. Отныне ты за несколько мгновений можешь переноситься в любую точку земного пространства. - А я передаю вам с Терезой свое благословение, - ласково сказал отец Киприан в широко перекрестил доверчиво прижавшихся друг к другу молодых людей. - И да пребудет с вами удача во всем! Затем Ван-Хейлен встал в нишу, а отец Киприан, благословив его и вложив ему в руки большое распятие, нажал кнопку в скале, и стекло опустилось, навсегда отделяя уходящего от мира живых. Старец нажал другую кнопку, и в нишу хлынул холод. Филипп, плача, смотрел, как невозвратно уходит в вечность леденеющее на его глазах лицо Ван-Хейлена. Он Стоял, крепко прижимая к груди распятие, со счастливой улыбкой полными любви глазами глядя на остающихся. И вот лицо его покрылось льдом. Вечность приняла в свои объятия многогрешного сына земли.
      Эпилог
      Некоторое время спустя мы вновь видим нашего героя, недавно назначенного руководителем восстановленной лаборатории, в деревенской бане. Склоняясь над прекрасным телом своей юной жены, он усердно машет душистым веником. Тереза блаженствует, с закрытыми глазами раскинувшись на полке. Свой медовый месяц они проводят в деревне. Вновь увидев Филиппа; дедушка и бабушка накинулись на него с расспросами, куда это он так внезапно исчез в тот раз, но получив от Филиппа ответ, что он был срочно вызван по служебым делам, успокоились. Всю заботу и внимание они отдали прелестной жене своего внука, до глубины сердечной радуясь счастью молодых... Не в силах удержаться, Филипп отбросил веник и вновь долгим страстным поцелуем впился в манящие губы жены. Тереза томно застонала и обхватила руками шею мужа. Потрясенный столь неукротимой страстью молодоженов из угла высунулся Банник, рана которого уже зажила, и с любопытством стал озирать любовников, но Филипп, заметив его, дал ему такого тумака в шею, что Бантик, признавая его силу, торопливо шмыгнул обратно. Филипп весело засмеялся. С ним была молодость и удача. И еще с ним была любовь!