Однако и для Жигана – такую погонялу Константин Панфилов получил во время своей «командировки» на зону, куда попал вскоре после возвращения из армии, пытаясь спасти младшего брата, – злоключения после разборки с Айвазом не закончились. По-своему понимавший борьбу с преступностью, следователь городского отдела внутренних дел майор милиции Турченко действовал, как оказалось, заодно с бандитами. Подобрав себе подходящих помощников в милицейских рядах и пользуясь покровительством высших чинов запрудненского ОВД, он пытался физически уничтожить Панфилова.
В этом смертельном противостоянии победителем вышел Панфилов. Фамилии Турченко и его помошников пополнили милицейский мартиролог.
Сам Константин был ранен, погиб его лучший друг – начальник службы безопасности фирмы «Лидер» Владимир Семенков, служивший прежде, как и Панфилов, в спецназе воздушно-десантных войск. Их объединяла крепкая дружба, основанная на общем афганском прошлом.
Семенков заплатил жизнью за то, что слишком близко подобрался к разгадке целой череды преступлений, совершенных оборотнями в милицейских погонах. Панфилов поклялся отомстить за смерть товарища и довести начатое им расследование до конца. К этому Жигана вынуждало и собственное положение: разбитый, но не уничтоженный враг становится вдвое опаснее, мечтая о реванше.
Еще с одной смертельно опасной угрозой Жиган столкнулся в Москве. В своей попытке пойти во власть, предпринятой Панфиловым по совету давнего друга и покровителя, уважаемого в столице законника Артура, Константин решил обеспечить себе информационную поддержку.
Для этого он при помощи Артура и при содействии быстро набирающего вес и влияние московского бизнесмена Бориса Могилевского вложил крупную сумму в развитие перспективного телевизионного канала «ТВ-город», возглавляемого молодым амбициозным Георгием Венедиктовым. Эту сумму Венедиктову передал Могилевский.
Проект был многообещающим, деньги предполагалось потратить на закупку современного съемочно-монтажного видеооборудования, а также для расширения объема вещания. Со временем «ТВ-город» мог получить лицензию и превратиться в крупный московский телеканал. Это способствовало бы расширению поля деятельности Константина Панфилова и открывало бы для него новые перспективы.
Но планам Жигана не суждено было сбыться. Неожиданно в дело вмешалась некая таинственная и жестокая сила, которая имела собственные планы относительно компании «ТВ-город». Не затрудняя себя ведением переговоров и мирным решением внезапно возникшего конфликта, конкуренты Жигана в борьбе за телекомпанию братья Мотукаевы немедленно приступили к действиям. Наемные убийцы расправились с вором Артуром, убив его в собственной квартире, взорвали машину, где находился Борис Могилевский.
На самого Панфилова покушались дважды, но ему, по счастливой случайности, удалось уцелеть. А вот его личный телохранитель Александр Ипатов был убит и сгорел в «Кадиллаке», принадлежавшем Жигану. Убийцы просто-напросто перепутали его с Константином. Жигану так и не удалось пока узнать, по чьему заказу и кем были совершены эти преступления.
Потерявший близких друзей и людей, оказывавших ему покровительство, истратив огромное количество денег на предвыборную кампанию, включая крупную сумму, вместе с которой исчез Георгий Венедиктов, известный запрудненский бизнесмен Константин Панфилов не смог одержать победу на выборах. Он не учел коварства представителей действующей власти, которая стремилась любой ценой не допустить победы противника.
Выполняя заказ городского руководства, избирательная комиссия аннулировала результаты выборов, признав их несостоявшимися и перенеся повторные выборы на неопределенный срок.
Но не в характере Панфилова было падать духом. Не раз он попадал, казалось, в безвыходные ситуации, и смерть часто дышала ему в затылок: так было и в афганской мясорубке, и в пресс-хате следственного изолятора, и в бараке кировской зоны, и на хазах торговцев наркотиками...
Он терял друзей, его предавали люди, связанные с ним фронтовым братством, и партнеры по бизнесу... Но каждый раз он восставал из пепла, словно Феникс, и продолжал упрямо идти собственным путем.
Он всегда выбирал свою дорогу. Это была дорога свободы...
* * *
Поспешное бегство Айваза из Запрудного подтолкнуло Панфилова к реализации идеи открыть в городе казино. Администрация городского киновидеопроката, которой принадлежал кинотеатр «Мир», на вполне законных основаниях – арендная плата не вносилась более чем полгода – расторгла договор об аренде помещений «Мира» под зал игровых автоматов.
Будь Айваз здесь, он бы, конечно, нашел способ уладить столь незначительный конфликт, но без него деятельность азербайджанской общины и опекаемых ею бизнес-структур оказалась парализованной.
Панфилов сумел воспользоваться сложившейся ситуацией. Он понимал, что растерянность в стане южан скоро пройдет, а потому действовал быстро и решительно.
Открытие игорного заведения в центре города было для него не самоцелью, а способом реального заработка. Выборы и то, что случилось в ходе подготовки к ним и позже, нанесли сильнейший удар по финансовому положению панфиловской фирмы «Лидер».
Налеты налоговиков и сотрудников отдела по борьбе с экономической преступностью городского УВД, возглавляемого майором Грудневым, привели к закрытию цеха по производству винно-водочной продукции, автозаправочной станции и параличу деятельности «Экстрабанка», контролируемого Панфиловым. Все прочие виды деятельности – производство мебели, физкультурно-оздоровительный комплекс, ресторан «Луна» – приносили лишь небольшие доходы. Некоторые проекты, например, реконструкцию бывшего дома отдыха «Сосновый бор» для превращения его в центр медицинского обслуживания и реабилитации бывших «афганцев» пришлось заморозить. Под такие масштабные работы требовались немалые средства.
В московском банке «Профиль» у Панфилова был личный именной счет, на который по сложной схеме поступали деньги, полученные им в результате одной хитроумной операции.
Тогда, чуть больше года назад, Панфилов, разыскивая капиталы, похищенные у его партнера Григория Володина, а в конечном счете, у него самого, оказался в Нью-Йорке. При помощи выданной вором-законником Артуром рекомендации Панфилов вышел на одного из наиболее авторитетных представителей российского теневого мира в Америке, известного по прозвищу Дед.
Принадлежавшие Константину деньги, как выяснилось, похитил молодой московский финансист, владелец банка Александр Кононов. Обманув акционеров банка, Кононов присвоил себе часть авуаров и с приключениями, достойными описания в шпионских мемуарах, бежал за океан. Его банк, опекаемый бывшими высокопоставленными сотрудниками госбезопасности, был вынужден объявить себя банкротом.
Жиган оказался не единственным, кто хотел найти Александра Кононова. Куда более веские претензии к проворовавшемуся банкиру имели те, кто хранил в банке деньги, полученные от незаконных операций с наркотиками и оружием. Их интересы, по странному стечению обстоятельств, представлял бывший армейский наставник Панфилова – Михаил Елизаров.
За пару лет до этого жизнь уже сталкивала Панфилова и Елизарова. При драматических обстоятельствах они оказались по разные стороны баррикад: Елизаров на стороне наркодельцов, Константин против них.
При содействии Деда Панфилов все-таки нашел банкира Кононова и попытался вернуть собственные деньги, но в этот момент вмешались иные силы. Дед был арестован сотрудниками ФБР. За нарушение иммиграционного законодательства в американской тюрьме оказался и московский банкир Александр Кононов, сумевший тем не менее скрыть от властей украденные им миллионы долларов. Таинственную силу, нарушившую все планы Панфилова, представлял «воскресший из мертвых» Михаил Елизаров.
Но прежде чем бывший наставник, ставший впоследствии врагом, смог экспроприировать деньги Кононова, это сделал Панфилов. Блестяще задуманную им операцию компьютерного хакерства осуществил талантливый молодой программист.
В итоге Панфилов стал обладателем кругленькой суммы, размещенной на кодированном счету в неприметном банке отдаленной оффшорной зоны. В целях предосторожности Жиган был вынужден переводить деньги в Москву небольшими частями, тщательно маскируя источники их поступления.
Схема была разработана группой квалифицированных московских менеджеров, специализировавшихся на такого рода операциях. Константин просто воспользовался готовой идеей, которую ему предложил Артур. Старый вор имел выходы на банк «Профиль», который и занялся реализацией проекта.
Но после гибели Артура прохождение денег через «Профиль» замедлилось. Константин пытался встретиться с президентом банка Олегом Артеменко, однако всякий раз встречи срывались. То Артеменко оказывался в кратковременной командировке, то его вызывали на совещание в «Центробанк», то в назначенный час его просто не оказывалось на месте. И секретарша в ответ на вопрос о том, где начальник, только недоуменно пожимала плечами.
Панфилов почувствовал, что дело пахнет керосином, но сейчас самым драгоценным для него было время. Он решил отложить решение вопроса с «Профилем», занявшись делом, которое сулило реальную и скорую прибыль, хотя и не без содействия некоторых чиновников городской администрации.
Константин Панфилов заключил договор о долгосрочной аренде здания кинотеатра «Мир». Резко сократив внутренние расходы, продав кое-что из имущества, в том числе несколько автомашин, принадлежавших фирме, взяв кредит в одном московском финансовом учреждении под залог собственного загородного дома, Константин смог собрать сумму, необходимую для ремонта и реконструкции кинотеатра.
Группа архитекторов, а также несколько бригад строителей и отделочников трудились днем и ночью. Несколько недель Панфилов буквально разрывался между стройкой и разнообразными бюрократическими заведениями вроде Управления капитального строительства горисполкома, бессчетных инспекций и контор. Он лично занимался закупками стройматериалов, зеркал, мебели, игорных столов, барных стоек, люстр, ковровых покрытий, посуды...
Лишившись собственного «Кадиллака», который сгорел в кювете на загородной дороге, Панфилов ездил на служебной «Волге» с водителем. Впрочем, при всей любви Жигана к личному управлению автомобилем, такая вынужденная мера, как езда на служебной машине в качестве пассажира, была вполне уместной. Он уставал так, что, сев за руль, рисковал разбиться на первом же крутом повороте.
Но Панфилов был глубоко убежден, что игра стоит свеч.
И вот, когда до начала зимы оставалось совсем немного, казино «Золотой дукат», расположенное на первом этаже кинотеатра (на втором по-прежнему находился зрительный зал, но теперь уже с отдельным входом), было готово к открытию.
Торжественная церемония состоялась в намеченный срок.
Глава 5
Открытый в Москве, на Большой Грузинской улице, ресторан «Робин Гуд» быстро получил признание у знатоков грузинской кухни и любителей грузинских вин. Владельцы ресторана не могли пожаловаться на отсутствие посетителей.
Особенно большой наплыв желающих отведать баранью ножку в коньяке и запить ее настоящим «Киндзмараули» или «Хванчкарой» наблюдался в вечерние часы. Обычно в такое время за каждым столиком сидела теплая компания, негромкие звуки напевных грузинских мелодий способствовали пищеварению. Веселые, по-кавказски радушные официанты бодро разносили вина и закуски.
Столик в центре зала выглядел островком одиночества на фоне разгорающегося вечернего веселья. Здесь сидел единственный посетитель – моложавый подтянутый кавказец с чисто выбритым лицом и густым ежиком седых волос на голове. Он неторопливо ел одно из фирменных блюд ресторана – курицу по-шервудски.
Официант, не сводивший с него глаз, заметил, что гость отодвинул опустевшую тарелку, немедленно метнулся к столику и убрал ненужную посуду.
Гость некоторое время не возобновлял трапезу, медленно попивая из бокала «Киндзмараули» и окидывая зал цепким взглядом прищуренных карих глаз. Затем, поставив бокал на столик, вынул из внутреннего кармана великолепно сшитого черного пиджака записную книжку в коричневой кожаной обложке. Пролистав несколько страниц, задержал взгляд на записях, затем, сняв колпачок с дорогого «Паркера», быстро набросал золотым пером несколько строчек.
На его холеном, непроницаемом лице мелькнула тень озабоченности. Спрятав ручку и записную книжку, он некоторое время сидел почти неподвижно. Затем придвинул к себе тарелку с салатом, который, как и несколько других фирменных блюд, носил название ресторана. Какое-то время он ковырялся вилкой в салате, выбирая отдельные кусочки, но затем, видимо, потеряв аппетит, закончил ужин.
От официанта не ускользнуло то, с каким раздражением гость бросил вилку в салат. Мгновенно оказавшись у столика, он долил в бокал вина и, вежливо наклонившись, поинтересовался у гостя:
– Вам не понравился салат, Гурам Каллистратович?
Кавказец в ответ негромко произнес по-грузински несколько слов, и выражение вежливого внимания на лице официанта мигом сменилось гримасой испуганного оцепенения.
Наконец, справившись с чувствами, официант сдернул со стола тарелку, втянул голову в плечи и исчез.
Посетитель допил вино и потянулся к лежащему на столе мобильному телефону. Включив аппарат, нажал на кнопку набора последнего номера и, дождавшись ответа абонента, произнес в микрофон единственную фразу:
– Я выхожу.
После этого он отключил телефон, спрятал трубку в боковой карман пиджака, из наружного кармана вынул аккуратно сложенную стодолларовую купюру и, оставив ее на столике, покинул ресторанный зал.
Уже в гардеробе седоволосого кавказца настиг администратор. Приложив руку к сердцу, начал извиняться, но гость небрежно отмахнулся от него.
– Вах, Шалва, перестань!.. Просто я сегодня не в духе.
Администратор быстро накинул на плечи гостя дорогую итальянскую дубленку, проводил его к выходу, распахнул дверь и, изогнувшись в почтительном поклоне, стоял до тех пор, пока седоволосый не сел в ожидавший его джип «Гранд-Чероки».
Новенький автомобиль темно-зеленого цвета с тонированными стеклами сорвался с места.
Спустя некоторое время темно-зеленый джип, рассекающий фарами вечерний мрак, свернул во двор жилого дома по Большой Сходненской улице. Машина остановилась в нескольких метрах от дверей первого подъезда.
В этот час двор был почти пуст, лишь чуть поодаль, за деревьями виднелась фигура молодого человека, который прогуливался с маленькой кудлатой собачонкой на поводке. Собака вела себя беспокойно, металась из стороны в сторону, оглашая двор визгливым лаем.
– Ладно-ладно, не хочешь гулять – пойдем домой, – недовольно сказал молодой человек и, направившись к первому подъезду, потащил за собой собачонку.
Седоволосый кавказец в накинутой на плечи дубленке вышел из джипа, огляделся по сторонам, на мгновение задержал взгляд на собачнике, наклонился к машине, сказал что-то водителю и захлопнул дверцу.
«Гранд-Чероки» дал задний ход, в последний раз осветив мощными лампами фар невысокую фигуру в желто-коричневой дубленке.
Спустя мгновение, когда машина исчезла со двора, кавказец вошел в подъезд. Шагавший за ним следом молодой человек резко отшвырнул в сторону длинный кожаный поводок, предоставив собачонке свободу. Кудлатый цуцик мгновенно перестал лаять и что было силы рванул прочь со двора.
Молодой человек, отпустивший собаку, с не меньшей решительностью бросился в подъезд. Когда он рванул на себя дверь, седоволосый кавказец уже успел подняться на лестничную площадку первого этажа.
На ходу расстегивая куртку, парень выдернул из-за пояса пистолет «ТТ», снял оружие с предохранителя и навскидку открыл огонь по человеку в дубленке.
Несмотря на то, что кавказец находился на расстоянии нескольких метров, ни одна из выпущенных в него пуль не попала в цель: они кромсали стены, с визгом разлетались по сторонам, рикошетом били по батарее отопления и дверным косякам квартир, расположенных на первом этаже. Одна из пуль пробила выкрашенную грязно-коричневой краской деревянную дверь над «глазком» и влетела в квартиру.
Кавказец, на долю секунды замерший в оцепенении – словно не верил, что в него с такого близкого расстояния промахнулись – бросился бежать по лестнице наверх, на второй этаж. Дубленка мешала ему, и он рывком сбросил ее с плеч.
Неудачливый киллер, громко матернувшись и продолжая беспорядочно палить из пистолета, кинулся вслед за жертвой. Последняя пуля, выпущенная из обоймы его «ТТ», вдребезги разнесла стекло в окне, расположенном на площадке между первым и вторым этажами.
Топот ног, треск выстрелов, визг пуль и звон битого стекла сопровождались отчаянным криком жертвы:
– Спасите! Убивают!
Выстрелы на мгновение прекратились: у киллера кончилась обойма. Он остановился на ступеньках лестницы, судорожно шаря рукой в кармане черных джинсов и пытаясь достать оттуда новый магазин.
Снова заговорил пистолет, но на этот раз выстрелы доносились сверху.
На третьем этаже убегающего кавказца поджидал еще один убийца – такой же молодой, крепко сложенный парень, как и его напарник. Его лицо наполовину скрывал поднятый воротник кожаной куртки, черная вязаная шапочка была надвинута почти на глаза. Он оказался хладнокровнее и точнее коллеги – держа в руке пистолет, спокойно ждал, пока объект не окажется прямо перед ним.
Взбегавший по лестнице кавказец даже не успел понять, что же произошло. Первые две пули прошили ему грудь, окрасив белую сорочку под пиджаком алой кровью. Цепляясь за перила, он резко пошатнулся, но уже не смог удержаться на подгибающихся ногах. Силы покинули его, он завалился на бок, все еще цепляясь скрючившимися пальцами за прутья перил.
Еще одна пуля попала в лицо жертвы между левой скулой и переносицей. Она прошла, разворотив кавказцу половину лица, а после этого смертоносный кусочек металла вместе с осколками кости проник в мозг, в мгновение ока превратив его в кровавую кашу.
Убийца, маскировавшийся под собачника, наконец перезарядил пистолет и, взбежав по лестничной площадке наверх, едва успел отскочить в сторону, – под ноги ему рухнул съехавший по ступенькам, окровавленный труп.
– Вот сука... – ругнулся незадачливый киллер. – Бегунок, бля, оказался...
– А ты мазила и козел вонючий!.. – с ненавистью бросил ему коллега, спускавшийся по лестнице.
Остановившись над кавказцем, который был уже мертв после третьего пулевого ранения, киллер носком ботинка перевернул его лицом вниз и всадил пулю в затылок.
Кровь брызнула в стороны, выпачкав обоим джинсы и обувь.
– Да на хрена?.. Он уже готов.
– Так надо, вахлак. Вечно я тебе должен жопу подтирать. Выходим!
Они бросились вниз, выбежали из подъезда, пересекли плохо освещенный двор, сели в темные «Жигули», ожидавшие их с потушенными огнями у соседнего дома.
Минуту спустя автомобиль растворился в потоке машин, мчавшихся по широким московским улицам.
* * *
Дежурный наряд милиции появился на месте преступления спустя четверть часа.
Труп лежал в луже крови на лестничной площадке между первым и вторым этажами здания. Рядом на ступеньках валялась измятая дубленка. На желто-коричневой замше явственно виднелся след ребристой подошвы ботинка.
– Вызывай оперов, – бегло осмотрев труп, сказал один из патрульных милиционеров, вооруженный короткоствольным автоматом. – Дело ясное.
В ожидании оперативной группы милиционеры осмотрели подъезд, поговорили с соседями. Наряд вызвала старушка с первого этажа, в дверь которой угодила пуля, выпущенная незадачливым киллером.
– Сначала слышу: дверь хлопнула, а потом еще раз. А потом как начало грохотать... Ой, боже мой!.. – Рассказывая, старушка всплескивала руками и качала головой. – Что тут творилось! Звенело, стучало... Я уж было хотела в дверной «глазок» заглянуть, а тут в дверь как стукнуло, так я на пол в прихожей упала. Подумала, никак соседа убивают...
– Почему соседа? – машинально спросил один из милиционеров, разглядывая дырку в двери.
– Так ведь богатый был, на широкой машине ездил... Да не сам, а с шофером.
– На какой машине?
Старушка смутилась.
– Да не знаю я, как она называется. Тут у нас есть один мужчина на втором этаже, сказал, что вроде как мериканьская машина, называется «широкая».
Переглянувшись, патрульные милиционеры рассмеялись.
– Может, «Чероки»? – переспросил один из них. – Джип американский.
– Ой, детки! – опять всплеснула руками старушка. – Почем же мне знать? Я уж так испугалась, так испугалась... Чуть меня не убили. Как стукнуло в дверь, как засвистело над головой... Вон у меня пальто в прихожей на вешалке висит, так оно и вовсе упало.
– С перепугу, что ли? – снова засмеялись милиционеры.
– Вам вот смешно, – с укоризной проговорила бабуля. – А мне эта гадость на кухне банку из-под крупы испортила. Идите вон сами гляньте.
Один из милиционеров остался дежурить на лестничной площадке, другой вслед за старушкой прошел в просторную, хотя и запущенную прихожую, заглянул на кухню. Бабуля продемонстрировала ему большую металлическую банку с большой рваной дыркой в боковой стенке.
Милиционер осторожно, как будто емкость могла взорваться от прикосновения, взял ее двумя пальцами, оглядел дырку, потом поставил банку на стол, снял крышку и запустил руку в перловую крупу, насыпанную до самого верха.
– Есть, – удовлетворенно сказал он через несколько мгновений.
Отряхнув руку от остатков крупы, милиционер переложил в другую ладонь расплющенный кусочек металла.
– Повезло тебе, бабка, пуля, видно, в стенку ударилась, а потом уже рикошетом в банку. Тут ее крупа и остановила.
В прихожей милиционер осмотрел висевшее на вешалке потертое пальто с каракулевым воротником:
– Это пальтишко, что ли, упало?
– Ага, – закивала старушка. – Я его подняла и на место повесила.
– И что, бабка, ты его даже не разглядывала?
– А что его разглядывать? Я это пальтишко с шестьдесят восьмого года ношу. Новое на мою пенсию не купишь.
Милиционер, посмеиваясь, разглядывал две дырки в полах пальто.
– Теперь понятно, бабка, почему оно упало. Видишь дырки?
– Ох, поганцы! Это ж надо, такую вещь испортили...
– Молись богу, бабуля, что тебя в этом пальто не было.
Милиционер вышел к напарнику на лестничную площадку. Сверху, через перила, выглядывали соседи с вытянувшимися от изумления лицами.
– К трупу не подходить, – грозно вещал милиционер. – Со всеми поговорят. Ну, что там? – повернулся он к коллеге.
Тот продемонстрировал сплющенную пулю и объяснил:
– Пробила дверь, в двух местах пальто в прихожей, рикошетом ушла на кухню и застряла в банке с крупой. Оттуда я ее и достал. Будет вещдок для оперативников.
– Да тут вещдоков – вона... – напарник махнул рукой. – Гильзами половина подъезда засыпана...
– Я слышала, как он кричал: убивают, на помощь, – напомнила о себе старушка с первого этажа. – Тольки ума не приложу, чего он к себе домой не побежал?
– Чего тут думать, бабулька? Времени у него не было ключом в замке копаться. Бежал, куда глаза глядят.
Прибывшая на Большую Сходненскую оперативная бригада МУРа по документам, найденным в кармане убитого, установила, что погибшего звали Гурамом Каллистратовичем Цандерашвили. Судя по паспорту, выданному двенадцатым отделением милиции города Москвы, Цандерашвили родился четырнадцатого мая тысяча девятьсот сорок второго года в грузинском городе Зестафони. Последним адресом прописки значилась Большая Сходненская улица.
В карманах одежды обнаружили, кроме паспорта, разбитый мобильный телефон «Эрикссон», пробитую пулей и залитую кровью записную книжку в кожаной обложке, сломанную авторучку «Паркер» с золотым пером стоимостью около пяти тысяч долларов, наличную валюту в размере пятисот двадцати долларов США и целую россыпь визитных карточек с именами известнейших людей столицы. Среди них были визитные карточки одного знаменитого певца, нескольких банкиров и чиновников высокого ранга.
Несколько визиток принадлежали самому убитому. На них Гурам Каллистратович Цандерашвили значился заместителем генерального директора товарищества с ограниченной ответственностью «Риони».
Вокруг тела Цандерашвили на лестничных площадках и ступенях было обнаружено двенадцать стреляных гильз от патронов калибра 7,62 миллиметра бутылочной формы. А также множественные следы от пуль на стенах подъезда.
Для опытных оперативников Московского уголовного розыска картина стала совершенно ясна.
Судя по гильзам, использовался «народный» пистолет «ТТ». Но киллеры – опрос показал, что их было, по меньшей мере, двое – оказались плохо подготовленными профессионально. Убитый получил лишь четыре пулевых ранения, причем одно уже после смерти – это был контрольный выстрел в голову с близкого расстояния.
Они не бросили засветившееся оружие, как это обычно делают профессионалы, исполняющие заказные убийства. Что это «заказуха», стало очевидным после осмотра карманов убитого. Обыкновенные грабители едва ли оставили бы в карманах жертвы крупную сумму в валюте. На дубленке потерпевшего, а также на ступеньках остались следы обуви.
Но наибольший интерес сыщиков вызвали даже не улики, оставленные преступниками. А сама личность жертвы.
Гурам Каллистратович Цандерашвили в милицейских картотеках значился коронованным по всем правилам вором в законе по кличке Гурам. В последнее время Гурам, принадлежавший к членам грузинского клана, занимался нефтяным бизнесом и вел спокойный, размеренный образ жизни. Он был вором старой закалки и неоднократно высказывался против коронования в законники не за совокупность заслуг, а за деньги.
Гурама считали одним из последних романтиков воровского мира.
Глава 6
На площади рядом с кинотеатром «Мир» в Запрудном громыхнул фейерверк, осветив темное ноябрьское небо сотнями рассыпающихся разноцветных звезд. Устройства для пиротехнических эффектов были установлены на заднем дворе кинотеатра. Сполохи ярких огней вызвали восторг у публики, собравшейся на ступеньках у дверей открывающегося казино «Золотой дукат».
На площади толпились горожане, привлеченные сюда не только возможностью поглазеть на распускающиеся над головой огненные цветы, но и бесплатным пивом, которое со специальных лотков с символикой казино раздавали розовощекие девчонки в стилизованных гусарских ментиках ярко-красного цвета, с аксельбантами на груди, в высоких киверах, обтягивающих белых трико и элегантных сапожках.
Закончив раздачу пива, девочки в гусарских костюмах с четкостью, достигнутой долгими тренировками, заняли свои места на ступеньках кинотеатра. Чуть выше уже выстроился духовой оркестр, и по взмаху тамбурмажора в вышитом галунами красном кителе грянул торжественный марш.
Под непрерывные вспышки фейерверка и грохот разрывающихся в небе ракет, звуки марша и крики толпы оркестр совершил дефиле по площади. Впереди, задорно улыбаясь, энергично вытанцовывали девушки-мажоретки.
Константин Панфилов стоял на ступеньках среди гостей и, засунув руки в карманы идеально отутюженных брюк, сдержанно улыбался. Вообще-то идея с фейерверком, духовым оркестром, юными мажоретками, бесплатной раздачей пива и прочими сюрпризами принадлежала не ему.
Сам он намеревался устроить что-то вроде торжественного вечера в помещении казино, пригласить хороших джазовых музыкантов в память о своем погибшем друге Артуре – большом поклоннике этого музыкального жанра – и под негромкую музыку провести время в приятном общении. Но младший брат Константина, Игнат, узнав об этой идее, шумно высмеял ее.
– Старшой, ты джаз-клуб собираешься открывать или все-таки игорный дом? У нас, конечно, город небольшой, но от Москвы, между прочим, не так и далеко. Тебе с первого дня нужно заявить о себе громко и помпезно. Ты на какую публику рассчитываешь? Кто к тебе в казино ходить будет? Голытьба какая-нибудь или люди при деньгах?..
– По-твоему, джаз слушает голытьба? – снисходительно смеялся Константин в ответ на бурные высказывания младшего брата.
– Да какого черта ты, вообще, привязался к этому джазу?! – горячился Игнат. – Где ты им увлекся, в Афгане, что ли, или на зоне?..
При упоминании о некоторых страницах своей биографии Константин хмурился. Такое было позволено лишь единственному оставшемуся у него родному человеку – младшему брату. Но и ему не стоило злоупотреблять родственными чувствами. Игнат, впрочем, и сам понимал, что переборщил.
– Извини, старшой, но я серьезно говорю. Даже не потому, что мне джаз не нравится. Не люблю я эту музыку, не понимаю... Ладно, фиг с ней... Просто, понимаешь, есть законы жанра: хочешь, чтобы люди в твоем игорном доме весело расставались с деньгами, – устрой им праздник. Сразу устрой, с самого начала... На открытие ведь соберутся не только те, которых ты пригласил, но и просто зеваки. На что им еще посмотреть в нашем городе? Раньше хоть демонстрации какие-то были...
– Тебя в детстве этими демонстрациями замучить не успели, так и помалкивай.
– Да не злись ты, это я так, к слову. Ты же на выборы выставлялся? Выставлялся. Обещал, что у людей жизнь легче станет? Обещал.
– Выборы отменили.
– Их же не насовсем отменили. Ты должен вести себя так, как будто твоя предвыборная кампания продолжается. Она же на самом деле продолжается. Народ должен увидеть, что тебя сломать не удалось, что ты продолжаешь думать о нашем городе и его жителях. Помнишь, что в Древнем Риме граждане требовали от императоров? Хлеба и зрелищ...
– Я не император.
– Знаю, – убежденно говорил Игнат. – Ты – Константин Панфилов. Ты – человек, который знает себе цену.
– Цену-то я себе знаю, только скоро денег не останется, чтобы этой цене соответствовать.
