Капитан Бессонов проснулся от того, что почувствовал – корабль меняет курс. Причем, если бы его попросили сказать, по каким именно признакам он это понял, Бессонов объяснить бы не смог. Сказывался многолетний опыт хождения по морям. Он просто почувствовал, что корабль меняет курс, и был совершенно уверен, что не ошибается.
      Чертыхаясь себе под нос, Бессонов слез с койки, оделся и поспешил на мостик. Хотя ничего особенного случиться не может, он просто не сумеет спокойно заснуть, пока не выяснит, в чем дело.
      – Ну, и куда мы идем? – спросил капитан, входя в рубку. – Почему курс сменили?
      – А откуда вы узнали, Павел Сергеевич? – восхищенно спросил радист, совсем еще паренек.
      – Походишь по морю с мое – поймешь, – отозвался Бессонов. – Ну? Так в чем дело?
      – Пуговкин на связь выходил, – сказал старпом. – Говорит, что двое из американцев, которых он снял с сейнера, тяжело ранены. Своими силами он обойтись не может, нужна наша помощь.
      Бессонов только зубы сжал. Ну, он это Пуговкину припомнит! Конечно, медотсек на ледоколе получше, чем на сухогрузе, и врач поопытнее. Но все равно – мог бы Пуговкин своими силами справиться! А если бы что с оказанием медицинской помощи и не совсем хорошо пошло – никто бы его не упрекнул. Жаловаться на то, что на оказавшем тебе помощь корабле медицина не на высоком уровне, даже американцы не додумаются. Это же сухогруз, а не плавучий госпиталь! Но теперь, когда Пуговкин уже по радио помощи потребовал, отказать нельзя – а то напортачит там что-нибудь его медик, крайним моментально окажется капитан Бессонов, который в требуемой помощи отказал.
      – И что ты решил?
      – Поворачивать, идти к нему навстречу.
      Бессонов нахмурился.
      – А почему меня не спросил?
      – Павел Сергеевич, вы же только-только спать ушли! Да и что бы вы сказали? То же самое и сказали бы. Разве нет?
      Бессонов промолчал. С одной стороны, капитан был недоволен тем, что решение принято без него. А с другой – ведь о нем же Скурихин заботился. Да к тому же если в каждый вопрос самому влезать, то на кой черт тогда вообще нужны всякие заместители и помощники?
      – А караван как же? – спросил Бессонов вслух.
      – Да ничего с ним не сделается. Льды уже кончились, пусть помаленьку вперед двигаются, а мы их потом догоним. В крайнем случае, если все-таки полоса льда попадется, никто их напролом не погонит. Подождут нас. А вообще, я уверен, что не будет больше сплошных полос льда.
      – Ладно, – кивнул Бессонов. – Не возражаю.
      Через сорок минут сейнер и ледокол оказались в двух кабельтовых друг от друга. Сходиться ближе было неразумно – большие мощные суда в случае необходимости быстро не остановишь. Вышедший на связь Пуговкин сообщил, что высылает катер – море было довольно спокойным, так что решение было разумным. Бессонов дал «добро». Пуговкин сообщил, что кроме двух тяжелораненых есть еще двое с обморожениями. Их он тоже предлагал доставить на «Суряпина». Бессонов чертыхнулся, но согласился. Раз уж все равно задержаться пришлось, то почему бы и нет? Все-таки медицинский отсек на ледоколе намного лучше.
      Вскоре от сейнера отвалил катер. В нем было шесть человек. Двое из них лежали – вероятно, это и есть те самые тяжелораненые американцы, – четверо стояли. Они были одеты в плотные робы с капюшонами, лиц не различить.
      Катер пришвартовался к ледоколу. Сверху подали трап. Двое из катера стали осторожно поднимать одного из раненых. На палубе ледокола возле места, где пришвартовался катер, в этот момент было девять человек. Боцман, третий помощник капитана, врач, медсестра, два дежурных матроса в качестве санитаров и еще трое матросов в стороне – этим просто любопытно было посмотреть на происходящее. Вообще-то сначала любопытствующих было больше, но боцман их всех разогнал. Эти трое оказались самыми упорными, отошли недалеко и ненадолго. А когда уже начался подъем раненых, всем стало не до них.
      Одним из наиболее уязвимых мест в плане Хасана было то, что на ледокол поднимались только его люди, которых, разумеется, никто из русских в лицо не знал. Конечно, вряд ли все русские знают всех на сейнере, но все же риск был. Собственно говоря, как раз для того, чтобы свести этот риск к минимуму, в его команде и были Брэд и Андрей – два человека с ярко выраженной европейской внешностью. Многие считают, что исламские экстремисты – это исключительно арабы. Ничего подобного. Белые среди них тоже встречаются – и не так уж редко. Истории Андрея и Брэда были в этом плане очень похожи – оба парня по каким-то причинам приняли ислам. И, как часто бывает с неофитами, оказались более радикальными и фанатичными, чем большинство тех, кто в этой вере родился и вырос. На них обратили внимание, парни поехали в Азию, там попали сначала в религиозные школы экстремистского толка, а потом и в лагеря подготовки боевиков. В итоге ни того ни другого нисколько не смущала необходимость стрелять в соотечественников. А за счет своей внешности пользы иной раз они могли принести больше, чем десять арабов. Сейчас был как раз один из таких случаев.
      – Привет, братишки! – крикнул Андрей, перелезая через фальшборт. – Вот, притащили вам америкоса полудохлого.
      Ни на одном лице не отразилось и тени сомнения в том, что моряк свой. Да, этого парня никто не знал в лицо. Ну и что? Он с другого корабля, невозможно же знать всех, кто идет с тобой в одном караване – особенно если в нем полтора десятка кораблей.
      Парни опустили тело на палубу, над ним тут же склонился врач. И, сдавленно охнув, пошатнулся. В тот же миг Брэд и Андрей выхватили из глубоких карманов своих роб пистолеты. Цели были распределены заранее. Брэд выстрелил в боцмана, в матроса-санитара, затем во второго, но тот успел среагировать, кинулся на палубу, перекатился, и все же следующий выстрел его настиг. А Андрей взял на себя другое направление стрельбы. В первую очередь он стал стрелять в любопытствующих матросов, стоящих поодаль. Первый выстрел оказался удачным – пуля разнесла матросу подбородок и засела в горле, но вот вторая уже в цель не попала. Товарищ убитого оказался шустрым – он как заяц скаканул в сторону. Андрей выстрелил снова – и опять промахнулся. Трудно попасть из пистолета в движущуюся мишень на расстоянии почти в двадцать метров. А третий матрос с громким криком кинулся в другую сторону. Но тут же споткнулся и рухнул на палубу – притворявшийся раненым американцем Хасан выстрелил из сидячего положения и попал ему в спину. Раздался истеричный визг медсестры. Хасан вскинул пистолет – и девушка захлебнулась собственной кровью, пуля разнесла ей гортань.
      На все это – от момента, когда тело «раненого» коснулось палубы, и до последнего выстрела – ушли буквально пять-шесть секунд, никак не больше. Что ж, так Хасан и рассчитывал. Правда, один матрос сумел удрать, но это уже не важно. Переполох на ледоколе все равно начнется – и от криков раненых, и от визга медсестры. Этого избежать было нельзя. Теперь важна скорость. Победит тот, кто окажется быстрее.
      Разумеется, Хасан не надеялся, что ледокол удастся захватить втроем или даже вшестером, учитывая тех, кто прибыл вместе с ними на катере и сейчас уже поднимался на борт «Дмитрия Суряпина». Просто сейчас, как только началась стрельба, сейнер, на котором находились остальные его люди, должен был тронуться с места. Задача же шестерых боевиков – удержать часть борта ледокола до того момента, когда сейнер пришвартуется. А там уж разговор другой пойдет. Трех десятков опытных боевиков для захвата ледокола должно хватить. Не такая уж тут большая охрана – тот самый эффект работает, на который рассчитывали те, кто планировал операцию. Да и те охранники, что есть, наверняка сейчас не вооружены, а половина из них и вовсе спит в каютах. И морально они наверняка не готовы к бою – а это тоже очень важно.
      Из одной двери высунулась чья-то голова – Хасан тут же выстрелил. Не попал, пуля высекла искру из железного косяка, и человек спрятался. Сзади раздался шум – это поднялись на борт еще три боевика, которые были в катере. У них были с собой автоматы – и для себя, и для товарищей. Хасан тут же схватил свой – теперь стало чуть поспокойней, а то с одним пистолетом он себя словно голым чувствовал. Ага, вот уже и сейнер тронулся с места, двинулся к ледоколу. Ждать оставалось считаные минуты.
      В этот момент взревела корабельная сирена. Хасан усмехнулся уголком рта – спохватились наконец-то! Но спустя секунду ему уже стало не до смеха.
      Одновременно из двух выходов на палубу показались стволы автоматов, прогремели очереди. Пока стреляли явно не прицельно, рассчитывая заставить врага залечь. Хасан приподнялся, выпустил короткую очередь в ответ, снова спрятался за трупами русских моряков.
      – Гранату, Хасим!
      Один из арабов швырнул в проход гранату – и попал. Хлопнул взрыв, из коридора раздались крики раненых. А сейнер уже добрую половину пути до ледокола проделал. К счастью, русские не сообразили дать полный ход – вот тогда бы террористам пришлось плохо. Догнать ледокол сейнеру бы не удалось, а засевшую на палубе шестерку они бы в итоге наверняка одолели. Но русский капитан, видимо, оплошал.
      Хасан дал еще несколько длинных очередей, так же поступили его люди, и вот долгожданный момент – с громким лязгом сейнер пришвартовался к ледоколу. На борт «Суряпина» тут же полетели кошки, и террористы полезли на палубу – настоящий абордаж, хоть фильм про пиратов снимай.
      – Вперед! – Хасан махнул рукой, и его группа рванулась за ним. В коридор, который был их целью, тоже предварительно бросили гранату. Она рванула, Хасан, не теряя времени, кинулся вперед – и чуть не нарвался на выстрел. Парень с искаженным от боли лицом приподнялся на руках из лужи крови и выстрелил из автомата прямо в него. От смерти Хасана отделяли десятые доли секунды – но он успел их использовать. Он даже не присел, просто нырнул головой вперед, а пуля прошла над ним, пробила его капюшон и угодила в араба, шедшего сразу за командиром. Он охнул и осел на пол, держась за простреленную грудь. А парень из комендантского взвода больше на спусковой крючок нажать не сумел – просто сил не хватило. Глаза его закатились, и он ткнулся лицом в лужу собственной крови – несколько осколков гранаты попали ему в грудь, так что и этот его выстрел мог считаться чудом.
      Но это не остановило террористов. Они рвались вперед, к ходовой рубке. И добрались до нее в расчетное время – через полторы минуты после швартовки сейнера.
      Хасан рассчитал все точно. А точнее, даже не Хасан, а те, кому принадлежала идея атаковать атомный ледокол. Никто из команды и комендантского взвода к атаке был просто не готов. В тот момент, когда террористы уже рвались к рубке, к машинному отделению, к рации, многие из русских еще даже не знали, что на их корабль совершено нападение. Охрана оказалась практически безоружной – только у дежурной смены при себе были стволы, все остальные хранились в специальном сейфе у коменданта. А комендант на момент начала кровавых событий мирно спал у себя в каюте. В итоге через несколько минут террористы захватили радиорубку, ходовую рубку, машинное отделение, систему управления атомным реактором – проще говоря, ледокол был у них в руках.
      В ходовой рубке Хасан и его боевики застали рулевого и старпома. Сопротивляться те не пытались – смысла не было, ведь они были не вооружены.
      – Корабль не должен двигаться с места, пока я не прикажу, – сказал Хасан, глядя на старпома. – Ясно?
      – Кто вы такие?! Что вам здесь нужно?! – Голос Скурихина сорвался, чувствовалось, что он в шаге от истерики.
      – Не твое дело. Так, Брэд, Хасим, оставайтесь здесь. Следите, чтобы все было в порядке.
      Оба боевика кивнули. Брэд шагнул вперед, занял место в углу рубки, наставив ствол автомата на рулевого. Хасим остался у входа – наблюдать за коридором.
      Хасан махнул рукой двум другим боевикам – они последовали за ним. Хасан направлялся в радиорубку. Теперь, когда корабль был фактически захвачен, самым важным было правильно построить общение с внешним миром. Он поднял руку, включил небольшую рацию, которая находилась в наплечном кармане:
      – Говорит Хасан. Капитан захвачен!
      – Да, – тут же отозвался чей-то голос – из-за помех Хасан не узнал говорящего.
      – Немедленно доставить его в радиорубку.
      – Захвачено.
      – Осман, сопротивление еще оказывают?
      Абу Осман, главный помощник и заместитель Хасана, отозвался через пару секунд:
      – Сопротивления не оказывают, но несколько человек успели уйти вниз, под палубу.
      – Пока не преследовать. Осман, жду тебя в радиорубке.
      – Хорошо.
      Через несколько минут в радиорубке собрались Хасан, Абу Осман и еще три боевика. Сюда же приволокли капитана Бессонова.
      – Если кто-то еще не понял, объясняю, – сказал Хасан, глядя поверх голов русских. – Ваше судно захвачено отрядом организации «Аль Джафар». В случае необходимости мы не остановимся ни перед чем. Но если вы будете выполнять все наши требования – останетесь в живых. Все, больше времени на рассуждения у меня нет. Итак, первое требование: связаться с берегом и сообщить…
      – А пошел бы ты, обезьяна уродская! – Глотка у Бессонова была мощная, он рявкнул так, что державшие его арабы аж присели. – В задницу себе свои требования засунуть можешь!
      Внешне Хасан остался совершенно спокоен, но в глазах его зажглись злые огоньки. Однако способности трезво мыслить он не потерял. И понимал, что убивать капитана пока не стоит – он еще пригодится. Избить его можно, но… Хасан умел разбираться в людях. Этот человек явно не из слабых – конечно, и его можно сломать, но быстро это сделать не удастся. По крайней мере, обычными методами.
      Хасан поднял пистолет, прицелился в голову молодого матроса, сидевшего в углу рубки, – сюда его только что бросил Фархад. Матрос вздрогнул, побледнел, открыл рот… Но сказать ничего не успел – Хасан нажал на спусковой крючок. Голова моряка дернулась, словно футбольный мяч, который положили к стенке, а потом сильно пнули. А Хасан перевел ствол пистолета на радиста.
      – Нет, нет! Меня не надо! – Тот сжался, прикрыл лицо руками – словно эти действия могли защитить его от пули. – Я радист! Я умею с рацией работать!
      – У меня каждый второй в отряде с такими рациями работать умеет, – спокойно сказал Хасан. – Ну, – он снова обратился к капитану, – теперь будешь мои требования выполнять? Или мне еще и этого пристрелить? А потом еще одного – и так до тех пор, пока ты не передумаешь?
      Бессонов скрипнул зубами. Он был уже немолод и за свою жизнь не боялся. Но для хорошего капитана, – а он был именно таким, – члены команды почти как дети. Смотреть, как эти выродки их одного за другим расстреливают, Бессонов не мог.
      – Что передавать? – хриплым голосом спросил он, шагнув к рации.
      Хасан усмехнулся. Вот и все – меньше чем за минуту и без всякого мордобоя.
      – Первое: прикажи остальным кораблям своего каравана следовать своим курсом. Чтобы ни один из них не пытался остановиться или вернуться обратно. Второе. Свяжись с берегом. Сообщи, что ледокол захвачен террористами. Можешь честно рассказать о наших методах, – Хасан кивнул на убитого матроса, вокруг головы которого уже растеклась большая темная лужа. – И сразу же, как только о нас сообщишь, скажи, чтобы ни единого слова о террористах не появилось в средствах массовой информации. Пусть они там что угодно выдумывают, но если хоть одно слово про нас будет в эфире – мы тут же перестреляем всех заложников. После этого отдашь микрофон мне. Об остальных наших требованиях я сам все расскажу. Ну, а потом поможешь нам с кораблем управляться. Все ясно?
      – Все, – выдохнул капитан. Больше всего он сейчас жалел об одном – что не может вместе с кораблем и с этими гадами под землю провалиться. Ну, или, точнее говоря, под воду. От бессилия скулы сводило судорогой.

      За последние два десятилетия российскому Военно-морскому флоту пришлось пережить нелегкие времена. Впрочем, не только флоту, а всем Вооруженным силам. В первые годы демократии в стране к армии относились как-то странно. С одной стороны, вроде бы и совсем упразднить ее нельзя, а с другой, если послушать кое-каких политиков, то получалось, что и не нужна России армия вовсе. Да, буквально так многие и говорили! И приводили в пример Японию. Живет-де эта страна без армии уже которое десятилетие, и ничего. Конечно, до роспуска армии было далеко, но вот срезать Министерству обороны финансирование после таких речей можно было легко и просто. Военные, конечно, роптали. Но кто их слушал? Практически у всех военные вызывали неприязнь и раздражение. Выказывать презрение к тем, кто защищал и защищает Родину, стало своего рода хорошим тоном. Можно сказать, что это было модно. О любом неуспехе армии писали и говорили очень громко, а о любой удаче старались поскорее забыть. Сколько грязи было на Вооруженные силы вылито хотя бы из-за Чечни! Дескать, что это за армия, что это за генералы, которые не могут с маленькой республикой справиться, которую на карте не сразу и разглядишь? Военных обливали помоями, хотя всякому ясно, что основная вина была не на них, а на политиках и нечистоплотных бизнесменах, которые имели в той войне свои интересы. В общем, плохи были дела у армии в те годы.
      Но в последнее время ситуация стала понемногу выправляться. Ушли в прошлое особенно голосистые деятели, ничего не умевшие, кроме как языком трепать, у власти оказались прагматики. И выяснилось, что нужна России армия. И еще как! Сразу нашлись и деньги, и люди – к счастью, оказалось, что еще не поздно армию восстановить. Самое главное, что основа армии – офицеры – все-таки не разбежались кто куда. А ведь были возможности! Но уходили в частные службы безопасности в основном те, от кого пользы мало было. Настоящие профессионалы оставались и, стиснув зубы, на полуголодном пайке продолжали служить Родине, дожидаясь, когда же она наконец вспомнит о них. И вот это случилось.
      Сказалось общее улучшение ситуации и на Северном флоте. Еще три года назад корабли не могли выходить из портов – не было горючего. Офицеры могли ждать зарплаты по полгода, а о какой-то новой технике даже мечтать было нельзя. Но теперь все изменилось. Платили морякам вовремя, всем необходимым снабжали исправно, недавно даже довольно масштабные учения провели, чего уже очень давно не случалось. И офицеры воспряли духом – приятно было осознавать, что правы оказались именно они, оставшиеся в рядах, а не те, кто словно крысы с тонущего корабля разбежались по частным охранным фирмам.
      К таким офицерам, оставшимся на службе несмотря на все трудности, принадлежал и Сергей Павлов, больше известный на Северном флоте как Полундра. Вот уж он-то мог, уйдя со службы, устроиться так, что любой адмирал бы позавидовал. И предложения были – например, возглавить службу безопасности одного из питерских банков. Или стать шефом секьюрити одной очень крупной туристической фирмы. Еще бы – ведь специалистом Полундра был совершенно уникальным. Он возглавлял отряд подводных спецназовцев, «морских дьяволов». Для этих ребят не существовало невыполнимых заданий. Они умели пользоваться любым оружием, классно владели приемами рукопашного боя и управляли всем, что ездит, плавает или летает, побывали на всех континентах – вплоть до Антарктиды. Плавали в Амазонке и ее притоках, ныряли на дно южных морей, погружались в холодное Берингово море – да разве все перечислишь! Если бы Полундра написал мемуары, они читались бы круче любого боевика. И нигде, ни разу возглавляемые Полундрой «морские дьяволы» не терпели поражений. Бывали потери, бывали неудачи – но окончательная победа всегда оставалась за ними. Этот отряд был своего рода секретным оружием руководства Северного флота. Адмиралы знали – если дело совсем плохо, значит, нужно посылать в бой Полундру и его парней. Они справятся.
      Сегодня у Полундры выдался редкий день, когда можно было отдохнуть. Гидрографическое судно, к которому был приписан Павлов, мирно стояло у «стенки» причала среди эсминцев и тральщиков. Очередная серия серьезных тренировок недавно закончилась, и он отдыхал – вместе с другими свободными от вахты офицерами смотрел телевизор в кубрике. Точнее, не телевизор, а DVD-плеер. Недавно начальство расщедрилось и приобрело его вместе с десятком дисков – в качестве премии за одну успешно проведенную операцию. Кстати, успешной она стала в основном как раз благодаря усилиям Полундры.
      – Ну-ка, а включи-ка еще раз сначала, – сказал Полундра, обращаясь к молоденькому лейтенанту, у которого в руках был пульт управления.
      – Зачем?
      – А я хочу еще раз тот момент посмотреть, когда Ахиллес этого здоровяка мечом ткнул.
      Офицеры смотрели «Трою». По общему мнению фильм был неплохой, хотя и не без глупостей. А уж от первоисточника был далек, как небо от земли. Да, офицеры вполне могли сравнивать содержание фильма с первоисточником – как минимум четверо из семи смотревших фильм Гомера читали – несмотря на традиционные представления о военных как о недалеких людях. Впрочем, как всегда замечал в таких случаях Полундра, все анекдоты насчет «Копать от меня и до следующего дуба» рассказывают про пехоту. А морские офицеры – это совершенно другие люди.
      Лейтенант добрался до интересующего Полундру места в самом начале фильма, где Ахиллес победил в поединке мускулистого громилу.
      – Все-таки слажали маленько, – сказал Полундра, просмотрев эпизод.
      – Что ты имеешь в виду? – спросил его другой офицер, постарше.
      – Недостоверно. Я, конечно, на мечах никогда не дрался, но, сам понимаешь, Валера, кто умеет драться по-настоящему, тот умеет драться чем угодно. Так вот, этот эпизод, по-моему, недостоверен. Этот громила щит слишком низко держит. Смотри сам – на уровне пояса. В реальном бою он бы его поднял, шею и голову прикрыл, и хрен бы этот Ахиллес сумел ему меч в шею всадить. И еще – сам этот здоровяк ударил явно замедленно. Ну, сам посуди, если человек на тебя прыгает не из засады, а с разбегу, то есть ты его все время видишь, то это каким же надо тормозом быть, чтобы не успеть по нему врезать, когда он прыгнул?!
      – Ну, такие здоровяки обычно медлительны, – пожал плечами Валера.
      – Не скажи, – покачал головой Полундра. – Не всегда. Иногда попадаются и здоровенные и быстрые. А ведь этот, который в фильме, типа лучший воин во всей армии своего царя. Если бы он был медлителен, то лучшим бы не стал, какая бы у него ни была мускулатура. Боец – не лесоруб. Скорость для него не менее важна, чем сила.
      – Ладно, согласен. Ну, так что ж ты хотел – кино есть кино. Реально такой жлобяра этого Ахиллеса одним щелчком бы убил.
      – Еще что-нибудь посмотрим? – предложил один из офицеров.
      – Хватит, – покачал головой Полундра. – Два фильма уже подряд посмотрели – надоело.