- Но-но! -возмутилась я, - ты полегче про Пашку-то.
      - Ладно, Галочка, не сердись. Я понимаю, тема для тебя святая. -Бабуля села рядом со мной и окинула задумчивым взглядом мое оскверненное гнездо. - Что за письмо с требованием немедленно привезти ключи?
      - Вот, -Катерина, подняла с пола записку от доброжелателя и протянула бабуле. Бабуля, кляня на чем свет стоит забытые в машине очки для чтения, медленно прочитала ее, держа на расстоянии вытянутой руки, что придало ее позе некоторую надменность.
      - Да… Сильный доброжелатель, прорезюмировала она. -Причем, заметьте, девочки, хочет он не картон, а именно ключ. То есть, даже в голову никому не приходит, что в ячейке никакого картона давно нет.
      - Съездим к ним? -умоляюще взглянула я на бабулю, - Отдадим ключи от второй ячейки? Ну пожалуйста…
      - Конечно, -подозрительно легко согласилась бабуля, - завтра же и поедем. Ну не смотри так на меня.
      Катерина заварила бабуле кофе и предложила коньяку.
      - У-у-у… -протянула бабуля с уважением, - что это вы тут пьете…
      Мы с Катериной с гордостью продемонстрировали бабуле свои напитки, и даже предложили продегустировать.
      - Нет, девочки, -отмахнулась от нас бабуля, - я, как-никак, за рулем. Пришлось внять твоему совету, Галочка, и оставить Евгюшу дома поспать. Он слегка перенервничал сегодня. Катенька, - повернулась к Катерине бабуля, - а поехали с нами?
      - Да? -задумчиво закатила глаза Катерина, - как интересно… А домой?
      - Да что тебе там дома делать? -приобняла за плечи Катерину бабуля, - нечего там делать, дома. Позвони своему мужику и скажи, что ты отправляешься к бабушке подруги.
      - Я попробую… -Катерина поплелась в коридор звонить своему ненаглядному.
      - Давай, давай, -прокричала ей вслед бабуля, - сейчас купим балычку и накатим коньячку…
      - Ужас, -покачала я головой, - весь день коньяк глушим, и ни в одном глазу…
      - Так нервы же, детка… -заулыбалась бабуля. Сообща мы распихали весь хлам по шкафчикам, повешенным Катериной, вложили выбитую плитку на прежние места и отволокли пакет с осколками в коридор. Кухня приобрела почти допогромный вид. Тем временем из коридора неслось:
      - Да… К бабушке Галкиной едем. Почему чушь? Что здесь глупого? Что?! Я все это придумала? Зачем мне все это нужно? Что?!! Ну ты подле-ец… Это я прикрываю свои любовные связи поездкой к бабушке подруги? Что я, по-твоему, дура, что ли? Я что, ничего умнее придумать не смогу, что ли?
      Поорав еще пару минут, Катерина шваркнула трубку.
      - Козел, -смачно выплюнула она.
      - Сильно ты его, -с уважением протянула я.
      - Ничего не скажешь, -покивала бабуля. - Ну что? - она подхватила свои солнечные очки и водрузила их на нос, - двинулись?
      - Да! -ответили мы с Катериной нестройным хором, и вся наша компания отправилась к бабуле домой.
      Доехали мы удивительно быстро, выпустили моего кота гулять по огромной бабулиной квартире, растолкали спящего Евгения Карловича, Катерина сгоняла за балыком, бабуля достала коньяк, и вчетвером мы просидели до рассвета. Евгений Карлович разошелся в нашей блистательной компании, сыпал совершенно фантастическими историями, повествующими о годах его богемной молодости. Мы смеялись до упаду, а потом решили спеть хором.
      Когда в четыре голоса мы грянули "Варяга", стало понятно, что таким вокальным талантам пропадать грех, и это великолепие должно стать достоянием общественности. Мы распахнули балкон, перетащили туда столик, кресла и продолжили банкет на свежем воздухе. Спев "Варяга" четыре раза, мы решили несколько расширить репертуар. Ничего кроме "Любо, братцы, любо" мы припомнить не смогли, и в момент развели тоску. При словах "а жена узнает - выйдет за другого", мы с Катериной прослезились, а строки "сердце мое смелое коршуны и вороны по полю разнесут" пробили даже бывалых, и Евгений Карлович разрыдался у бабули на груди. Так прошло некоторое время. Мы глубоко погрузились во вселенскую печаль, вспоминали былые потери, то, что и не вернешь никогда, и в тот момент, когда нам всем уж и жить не хотелось, Катерина вдруг затянула: "Все могут короли". Все начали ей подпевать, и вскоре воодушевление вновь охватило нас, и, раз все так здорово сложилось, мы решили исполнить еще и "Лица стерты, краски тусклы". Тут уж мы перепутали все куплеты, перезабыв слова, и наше отвратительное пение само собой сошло на нет.
      Некоторое время мы еще сидели, бормоча себе под нос какие-то невнятные "терьям-терьярем-тем-терьям", но и это скоро прекратилось. Воцарилось глубокое молчание. Морфей принял нас в свои объятия. Безвольно раскинувшись, мы растекались киселем по креслам, только бабуле не было покоя:
      - Дорогие мои, -провозгласила она, приветственно щурясь на восходящее солнце, - мне кажется, что нам с вами давно пора в постель.
      - Мария, ты нас недооцениваешь, -с возмущением проснулся Евгений Карлович, - в наше время по трое суток из-за стола не вставали.
      - И даже полное отсутствие на них еды и выпивки не считалось уважительной причиной, -ухмыльнулась бабуля.
      - Правильно, -в один голос поддержали мы с Катериной бабулю, - совершенно правильно!!! Давно пора в постель!!!
      - Катерина, -попытался горячо возразить Евгений Карлович, но бабуля оборвала его властно:
      - Спать.
      - Ну, как дамы пожелают, -миролюбиво пожал плечами Евгений Карлович, - спать, так спать…
      Без сил мы поднялись из-за стола и нетвердой походкой направились в комнаты. Там, натыкаясь на острые углы, застревая в диванах, которые то так хорошо раскладывались, а то намертво зажимали нас в тиски, мы постелили себе, и, путаясь в пододеяльниках, обмотанные ими, как мумии фараона, провалились в сон.
      Перед тем, как уснуть, я слышала, как Катерина судорожно роется в своей сумке. Ей вдруг срочно понадобился блеск для губ, и она жутко без него страдала. Я гаркнула на нее, она на короткое время затихла, но потом начала мучительно шарить вокруг в поисках какого-то лекарства с трудно выговариваемым названием. Далее Катерина искала: свой зонтик, носовой платок и вешалку, куда бы можно было пристроить свой шарф.
      В следующий раз я проснулась от Катерининого бормотания на тему того, что куда-то запропастилась ее записная книжка, но мне было уже все равно, и я заснула сном младенца до утра.
 
       Кто подставил нас с бабулей?
      Трудно сказать, что утром нас тянуло на подвиги, скорее наоборот.
      Даже бабуля не блистала бодростью, хотя утверждала, что все это скоро пройдет. Катерина заявила, что она сейчас умрет, и удалилась в душ на полтора часа. Я обреченно топила чаинки ложечкой в чашке, которую бабуля поставила передо мной. Один Евгений Карлович сиял свежестью и здоровьем, выполняя какие-то замысловатые упражнения в коридоре.
      - Евгюша, -простонала бабуля, - и ты еще хочешь, чтобы я вышла за тебя замуж! Да я же умру от комплекса неполноценности!
      - Ерунда, Мария, -пыхтел Евгений Карлович, отжимаясь от пола на кулаках, - ерунда, это все сплошная видимость, а через пару недель ты бы убедилась, что замуж вышла за старую развалину.
      - Тем более, -слабо изрекла бабуля, прикрывая глаза рукой, - одной старой развалины в семье вполне достаточно.
      Евгений Карлович собрался что-то возразить, но тут произошел коронный выход Катерины из ванной. Это выглядело величественно до тех пор, пока она не споткнулась об отжимающегося Евгения Карловича. Катерина закричала страшным голосом и споро отпрыгнула куда-то вглубь коридора, а Евгений Карлович, как ни странно, сохранил олимпийское спокойствие.
      - Наступить на гостя в этом доме считается хорошим тоном, -грустно заключил он и скрылся в душе.
      Катерина смущенно прошествовала к нам с бабулей и уселась рядом со мной.
      - Тяжко, -прошептала она голосом первых христианских мучеников. - Голова, что пивной котел, огромная и гудит.
      - Вполне нормальная голова, -оглядела я Катерину со всех сторон. - А как пели-то вчера…
      - Пели? -ужаснулась Катерина.
      - Ну да, ты солировала… Горлопанила "Все могут короли"…
      Катерина ничего не ответила, лишь уронила голову на свои ладони и страдальчески затихла.
      - Девочки, -бабуля шлепнула перед нами две тарелки с омлетом, - Евгюша с утра позаботился о нас и приготовил завтрак. Глаза бы не смотрели… Может быть, кто-нибудь его все-таки съест?
      - Ага, -покивала я, - кто-нибудь…
      Солнечные лучи путались в ажурном тюле, и пение птиц лилось из открытого окна. Где-то далеко включилась и заорала сигнализация. Через минуту снова стало тихо - лишь птицы заливались во все горло. Тихо застрекотал холодильник. Я развлекала себя безумно полезным занятием: прилепляла ладони с растопыренными пальцами к клеенке и отлепляла их. Катерина с отвращением посмотрела на омлет.
      - Эх, -сказала она, - жизнь-то какая пошла…
      Бабуля хлебнула кофе и слегка ожила.
      - Евгюша! -закричала она Евгению Карловичу, выпорхнувшему из ванной, - ты отвезешь нас на Кутузовский проспект?
      - Непременно, -галантно ответил Евгений Карлович, прогарцевал на кухню, и налил себе кофе. - А зачем вам туда?
      - Надо навестить одного знакомого, -таинственно ответила бабуля. - Конфиденциально.
      - Понял, -пожал плечами Евгений Карлович и отправился приводить в порядок свой туалет, слегка потрепанный ночной коньячной баталией.
      Я вопросительно посмотрела на бабулю. Та нетерпеливо отмахнулась от меня:
      - Ну зачем Евгюше говорить про погром? Раскудахтается, как старая курица…
      Я обреченно уставилась в свой омлет, а потом вдруг подняла голову:
      - Бабуль, мы правда отдадим ключи от ячейки?
      - Ну конечно, -невозмутимо заверила меня бабуля.
      - От настоящей ячейки? В которой действительно лежит этот чертов картон?
      - Настоящей -не настоящей… - неопределенно пожала плечами бабуля. - Детка, - бабуля нежно потрепала меня по голове, - я же забочусь о тебе. Если бы в эту историю была бы втянута я одна, тогда ладно. Но вчера, когда я увидела твою квартиру, я поняла, что мы слегка заигрались. Отдадим ключи, сделаем у тебя ремонт до приезда твоего мужика, на дачу съездим. Грибы, ягоды… Катенька, - бабуля повернулась к Катерине, - поедешь с нами на дачу?
      - Конечно, Марья Степановна, -засияла мутной улыбкой Катерина.
      От созерцания этой благостной картины, от бабулиных проникновенных слов сердце мое размягчилось, и я бросилась к бабуле на шею.
      - Да ладно тебе, детка, -гладила она меня по волосам, - не переживай, остался один шаг. И все это закончится… Давай, иди одевайся.
      Я кивнула, и мы отправились наводить буйную красоту, перед которой не устоит никто в мире, будь он хоть сам принц Уэльский (я бы сказала, что принц - в первую очередь), и протопали к машине, сопровождаемые галантным и, как всегда, подтянутым Евгением Карловичем. Повинуясь негласному решению, Катерина поехала с нами, а теперь она делала серьезное лицо, и даже одолжила у меня темные очки, чтобы выглядеть представительней.
      - Вот она -здоровая крестьянская порода, - разглагольствовала бабуля, лукаво кивая на Евгения Карловича, сидящего за рулем. - Всю ночь гуляли, и ни в одном глазу.
      - Именно! -довольно прищурился Евгений Карлович, - а ты меня до сих пор отвергаешь…
      - Ну… -пожала плечами бабуля, - просто берегу тебя от такого подарочка, которым являюсь.
      - Позволь мне судить о том, какой ты подарочек, Мария, -горячо возразил Евгений Карлович. Бабуля довольно ухмыльнулась.
      Дальше мы ехали молча. Я смотрела в окно и молча страдала, Катерина спала с открытым ртом, а бабуля произвела глубокое погружение в свои мысли. Настроение у меня было отличное, и хоть меня немного поколачивало, я с успехом заглушала в себе голос разума, говоривший, что так просто все не кончится. Очень не хотелось запугивать себя до полусмерти. В конце концов, если бабуля уверена, что все будет хорошо, значит, у нее есть на это основания.
      Примерно в таких мыслях прошла дорога. Евгений Карлович высадил нас у дома номер 106 по Кутузовскому проспекту, расцеловал и попросил звонить прямо сегодня. Бабуля нетерпеливо помахала ему рукой, и мы единым строем двинулись к подъезду.
      Да… Домина, куда нас пригласили сдаваться, производил впечатление. Это был роскошный сталинский дом, где все окна - сплошь стеклопакеты, подъезды защищены бронированными дверями и консьержками с приказом "не пущать", а жильцы томны, значительны и неприлично богаты. Мы подозрительно осмотрели этот дом, а затем бабуля позвонила по домофону в квартиру 17.
      - Входите, -ответили ей. Мы смело открыли дверь, вошли и гордо проплыли мимо консьержки. Поднимаясь на четвертый этаж в роскошном лифте с зеркалами, мы испытали нечто вроде чувства собственной неполноценности. А скажите, как еще можно чувствовать себя в доме, где убранство лифта гораздо парадней, чем твоя собственная гостиная? Мы уже ожидали, что сейчас зазвучит какая-нибудь торжественная музыка, личный гимн этого дома, как лифт остановился. Выгрузившись на этаж, мы гордо прошествовали к 17 квартире и позвонили.
      Тишина была нам ответом.
      Мы попробовали позвонить еще раз.
      Никакого движения.
      Тогда бабуля утопила кнопку звонка, и примерно минуту вся квартира номер 17 оглашалась душераздирающими трелями.
      Но никто нам так и не открыл.
      - Это просто издевательство какое-то, -пробормотала Катерина, - кому тут нужен картон - им или нам?
      - Картон нужен всем, -грустно вздохнула бабуля, и нехорошие сомнения закрались мне в душу, но я с возмущением погнала их от себя, - только не всем он принадлежит. У нас, - добавила бабуля с достоинством, - есть картон. А у них?
      Мы еще чуть-чуть позвонили в дверь, но там словно все вымерли. Это уже начинало злить. Некоторое время Катерина сдерживалась, но затем эмоции взяли верх над благопристойностью. Она широко размахнулась ногой и со всей своей молодецкой силой засветила по бронированной двери.
      Тут произошло то, чего никто не ожидал. Дверь медленно и плавно распахнулась, и перед нами предстал парадный зал, который по чистому недоразумению небожитель, обитающий в этой квартире, сделал своей прихожей. Мне стал не по себе. В самом деле: какие же тут комнаты? И сколько их?
      - Что будем делать? -спросила Катерина, слегка смущенная своей выходкой.
      - Пройдем внутрь, -безапелляционно заявила бабуля.
      - Внутрь? -с сомнением протянула я, - но бабуля уже подтолкнула меня в спину, и я нерешительно вступила в квартиру.
      Там было светло и гулко. Высоченные потолки, уходящие куда-то вверх, белые стены, кругом какие-то колонны, арки и ниши со статуями, подсвеченные голубоватым светом, кадки с пальмами и другими вечнозелеными растениями. Все живо напоминало парк культуры и отдыха им. Горького времен расцвета соцреализма.
      - Как тут люди-то живут? -ужаснулась Катерина, глядя на огромный пук какого-то растения, смахивающий на осьминога и торчащий прямо из стены.
      - Э-ге-гей! -закричала я, шагая вглубь квартиры, - кто-нибудь! Хозя-ева-а?
      - Мы вам ключи принесли, -сладко пропела Катерина, - тут вообще есть живые?
      - Нет, -заверила я ее. - Какие живые? Разве не понятно, что жить в таком месте просто невозможно. Это ж Мавзолей какой-то. Здесь либо кино снимается, либо хозяин - псих.
      - Может, мы с тобой ничего не понимаем в изысках европейского дизайна, -предположила Катерина.
      - Значит, -отрезала я, - все, кто разрабатывает этот европейский дизайн - тоже психи.
      - Тихо, девочки, -прикрикнула на нас бабуля, - не бухтите. Должен же тут быть кто-нибудь живой… Дверь открыта, и потом, кто-то же ответил нам по домофону!
      - Да, -Катерина сделала ужасное лицо, - но услышав нашу грозную поступь, мерзавец позорно бежал.
      - Откуда ты знаешь, что он -мерзавец? - поинтересовалась я. Катерина красноречиво обвела глазами обстановку этой странной квартиры. Мы с бабулей ее поняли.
      Молча шагали мы из комнаты в комнату, все тут было пусто, холодно, с минимумом мебели. Даже если мы и натыкались на какой-нибудь предмет обстановки, то не сразу соображали, что это, а, выдвинув какое-нибудь предположение, мы еще долго сомневались в своей правоте. Кругом ни души.
      - Людии-и-и!!! -не выдержала Катерина.
      - Стой, -я вдруг остановилась перед каким-то извилистым архитектурным сооружением, уходящим высоко наверх, - это у нас что, лестница?
      - Вроде бы, -неуверенно проговорила бабуля.
      - Наверху обычно располагаются спальни, -блеснула я знанием роскошной жизни, - предлагаю подняться и посмотреть.
      Мы осторожно ступили на это подозрительное сооружение, при ближайшем рассмотрении оказавшимся очень прочным, и через мгновение оказались на втором этаже квартиры.
      Там было гораздо уютнее, появились мягкие ковры, кресла и стеллажи с книгами. Слепящий белый цвет уступил место мягким золотистым тонам, навевающим негу и ленивую дрему.
      - Хозяева… -низким голосом пророкотала бабуля. Естественно, никто не откликнулся. Катерина поотстала и забрела в какой-то закуток, завороженная абстрактной скульптурой (или что это там было), не поддающейся описанию формы, а мы, озираясь, продолжали осмотр этажа.
      - Не понимаю, -бормотала бабуля, - ну кто-то же нам ответил… Кто-то оставил дверь открытой…
      - По-моему, эти люди издеваются над нами, -буркнула я. - Они думают сбить нас с толку, но не так-то просто нас запугать, мы всем еще покажем… - приступ внезапного подъема боевого духа был вероломно прерван диким криком. Вопила Катерина. Дурниной.
      Мы с бабулей рванулись на звук ее голоса, слегка поплутали среди замысловатых арок и вынырнули прямо в спальне. Там, на огромной постели размером с небольшое летное поле, застеленной золотистыми шелковыми простынями, лежал некто с размозженной головой. Простыни пропитались бурой кровью. Над всем этим маячило белое, как мел, лицо Катерины. Она издала еще один душераздирающий вопль, и я присоединилась к ней. Так бы мы и вопили, если бы бабуля не прогремела грозно:
      - Отставить!!!
      Как ни странно, мы тут же отставили.
      - Это… -всхлипывая, бормотала Катерина, - это…
      - Труп, -подсказала ей я и выжидающе уставилась на бабулю, словно она сейчас одним ловким движением руки оживит этого человека, отряхнет ладони и поведет нас в Макдональдс. Да… Долгонько еще не захочется мне гамбургер…
      Я первый раз в своей жизни видела труп с явными следами насильственной смерти. Тут, как по команде, мы все опомнились и бегом рванули прочь из спальни. Опомнившись через некоторое время, постояли, а затем присели на краешек кожаного дивана и перевели дух.
      - Тут труп, -напомнила я бабуле, - надо мотать отсюда.
      - Надо, -пожала плечами бабуля, - но минутой позже, минутой раньше - значения не имеет.
      - Очень даже имеет, -буркнула я.
      - Нет, -упрямо протянула бабуля, - лично я считаю, что надо пойти и осмотреть тело, потому что, вполне может быть, мы найдем там какую-нибудь зацепку, которая поможет нам выпутаться из этой истории. Дело пошло серьезное, - добавила бабуля.
      - Я говорила, -проныла я, - что не надо со всем этим связываться.
      - Что с нами будет? -жалобно прошептала Катерина.
      - Хватит, -пресекла бабуля наше нытье, - пошли осмотрим спальню.
      Она поднялась с дивана и решительными шагами проследовала в страшную комнату. Мы с Катериной робко поплелись за ней. Если честно, в отличие от своей бабули, я с трудом себе представляла, как надо осматривать тело.
      Бабуля принялась размеренно ходить по спальне, внимательно глядя себе под ноги. Мы с Катериной жались на пороге, стараясь не смотреть на постель, потому что нам было гораздо спокойнее думать, что это такие разводы на обоях замысловатые, а не кусочки мозгов, прилипшие к ним.
      - Так, -глубокомысленно бормотала бабуля себе под нос, а мы восхищенно внимали ей.
      Тут бабуля пантерой прыгнула в угол комнаты, закопошилась там и вынырнула с огромным блестящим пистолетом в руке.
      - Боже, -только и смогли вымолвить мы с Катериной, - Боже… - видок у бабули был внушительный.
      - Из этого оружия, -задумчиво поговорила бабуля, - и был убит этот тип. Большая шишка, судя по всему…
      Бабуля не успела договорить, потому что зазвенел дверной звонок. Пронзительные трели наполнили квартиру. Мы вжали головы в плечи.
      - Мамочки, -проговорила Катерина обреченно.
      - Цыц! -прошипела бабуля страшным голосом и быстро засеменила вглубь второго этажа. Я до крови закусила губу, чтобы не разрыдаться в самый неподходящий момент, и припустила бегом за бабулей. Катерина не отставала от нас. Мы скрылись за какой-то портьерой и затихли.
      Тем временем послышался топот и грубые мужские голоса наполнили квартиру:
      - Косой! Косой! Что случилось?
      Затренькал мобильный телефон, и кто-то принялся отвечать на звонок:
      - Да, на месте… Нет, пока ничего подозрительного… Да, так и было, Косой позвонил, и сказал, что его убивают. Такие дела. Нет, сиди на месте, тут и так нас до фига.
      Каждое слово вошедших долетало до нас, благодаря необыкновенной акустике, царящей в этих хоромах. Мы тесно прижались друг к другу и взялись за руки.
      - Останьтесь у двери, вдруг кто здесь еще есть, -приказал кто-то.
      Бабуля тихонько чертыхнулась. Катерина дрожала мелкой дрожью.
      Тут эти ребята обнаружили труп.
      - Косой, -послышался озадаченный голос, - ни фига себе…
      - Там в ванной -трое его ребят, - ответили ему откуда-то издалека, - убиты выстрелами в голову.
      По Катерининому выражению лица можно было легко сказать, что в данную минуту она благодарила бога за то, что ей не привелось полюбоваться ванной. Бабуля сосредоточенно сопела. От недостатка воздуха кружилась голова.
      Несмотря на всю роскошь этого дворца, портьера, под которой мы имели счастье спрятаться, оказалась на редкость пыльной. Вся эта пыль уже щипала мне ноздри, и я почувствовала, что сдержаться нет никакой возможности. Молодецкий чих, что выдаст нас с головой, был уже не за горами, однако кулак, ткнувшийся мне под нос, привел меня в чувство. Я приоткрыла один глаз. Бабуля поигрывала своим кулаком с таким видом, что я поняла - она убьет меня, если я чихну. Я решила не испытывать судьбу.
 
       Хитрые маневры и веселые старты
      Народ тем временем рассредоточился по квартире, тихо переговариваясь. Все искали оружие, из которого замочили Косого и его команду, а бабуля скромно сжимала его в руке. И это могло бы продолжаться еще долго - парни рыскали по другим комнатам, мы стояли за портьерой (не очень удобно, но без нее было бы гораздо хуже), если бы Катерина не исполнила великолепный номер. Сначала она раскачивалась, закатывая глаза и придерживаясь за нас, а потом всей тяжестью своего роскошного тела обвалилась в обморок. Это произошло весьма неожиданно, и мы с бабулей, побалансировав немножко, не удержались на ногах и все вместе рухнули на пол, оборвав портьеру.
      - Т-твою мать, -с чувством прошипела бабуля, силясь подняться на ноги. Несколько секунд мы барахтались в портьере, щипая обмякшую Катерину за бока, ругаясь вполголоса на чем свет стоит, но потом каким-то чудом приобрели вертикальное положение. Катерина с тихим стоном приходила в себя, потирала слабой рукой ушибленный лоб, а наша возня уже привлекла к себе внимание.
      В комнату, где мы так неудачно попытались спрятаться, ворвались двое крепких ребят в кожаных куртках. Конечно, они ожидали увидеть здесь все, что угодно, но только не трех испуганных женщин. Я уже мысленно попрощалась с жизнью, однако бабуля перехватила инициативу и совершила поступок, заставивший меня зауважать ее еще больше. С громким боевым кличем схватила она какой-то замысловатый предмет мебели (что это было, у меня даже нет предположений) и двумя короткими ударами по голове вырубила оцепеневших от нашего вида парней. Затем она молниеносно достала из сумки зажигалку и подожгла валявшуюся посреди комнаты портьеру.
      - За мной, быстро! -крикнула нам бабуля, и я кинулась за ней, волоча вялую Катерину, которая с трудом перебирала ногами, и, видимо, не очень хорошо понимала, где находится. Кубарем слетели мы с лестницы и побежали по направлению к прихожей. Нам наперерез бросились еще трое, с виду - родные братья тех, получивших по голове мебелью неизвестного назначения.
      - Поберегись, -завопила бабуля им прямо в лицо, бешено размахивая пистолетом. Вид у нее был впечатляющий. Мы с Катериной не отставали от нее - старательно махали руками и корчили свирепые рожи, достойные пиратов, берущих на абордаж мирное торговое судно. Парни слегка призадумались.
      - Пожар! Там все горит!!! -надрывалась бабуля. По квартире и впрямь разнесся запах горелой ткани.
      - Где? -опешили парни, сраженные боевым кличем моей бабули и нашей с Катериной корейской гимнастикой.
      - Там!!! Косой горит!!! Парни сейчас задохнутся!!!
      Пока парни мучительно соображали, что горит и кто же там сейчас задохнется, и решали сложную дилемму - пристрелить нас на месте, или подождать немного, мы бодро пробежали в прихожую.
      - Пожар!!! -закричала я часовым, стоящим у двери и страшно интересующимся, что за шум такой в комнатах. Но на них этот великолепный бабулин трюк в моем исполнении почему-то не подействовал - то ли голосок у меня оказался слабоват, то ли актерского мастерства не хватило. Парни принялись доставать оружие. Тут-то бабуля еще раз продемонстрировала свои отточенные годами нелегких упражнений способности.
      С воплем первобытного охотника бабуля подскочила к вешалке и два счета обрушила ее.
      Это сооружение немыслимых форм и размеров, заваленное пальто, куртками, шарфами и шапками, повалилось на несчастных часовых с диким грохотом и погребло их под ворохом тряпья. Пулей мы выскочили из квартиры, а сзади раздавался грохот выстрелов.
      Как мы мчались по Кутузовскому проспекту, пытаясь уйти от погони, а за нами гнались четыре здоровенных бугая, думаю, долго еще будут помнить люди. Какие же непознанные силы заложены в человеческом организме - от страха мы развили такую скорость, что сами поразились своим способностям, а преследователи наши были удивлены настолько, что даже забыли про свои автомобили. Клянусь, пешком нас догнать было невозможно - мы бежали быстро, как страусы.
      Бандиты тоже темпа не сбавляли, но, как ни старались, дистанцию между нами сократить не могли. Однако скоро до нас в очередной раз стало доходить, что бег - не наше призвание, и пора снова брать противника внезапностью. Мы попетляли немного, словно раздумывая, куда бы податься теперь, подпустили к себе преследователей поближе и вдруг резко свернули в ближайший переулок.
      Дальше все пошло как по маслу. Качки сходу проскочили поворот, и пока они возвращались и координировали действия, мы успели свернуть в какой-то двор и нырнули в подъезд пятиэтажного дома. Там мы мухами долетели до чердака, с корнем вырвали опечатанную дверь и, путаясь ногами в проволоке, спотыкаясь о нежные бомжатские постели, чертыхаясь на чем свет стоит, пробежали поверху несколько подъездов. Разворотив еще одну чердачную дверь, мы кубарем вылетели на пятом этаже.
      Пока мы с Катериной пытались перевести дух, бабуля осторожно выглянула из подъездного окошка, проверить, как там погоня.
      Оказалось, что бедняги не ожидали от нас такой прыти и отстали еще в тот момент, когда мы забегали в пятиэтажку. Теперь они озадаченно прочесывали район, силясь понять, куда же мы запропастились.
      Мы без сил сползли на пол и попытались отдышаться. Получалось паршиво, казалось, наши сердца застряли в горле, вот-вот мы их повыплевываем прямо на грязную плитку. Ну не складывается у меня с этими пробежками!
      Я осваивалась с новыми ощущениями, клятвенно обещая себе больше никогда не развивать скорость выше пяти километров в час. Катерина сосредоточенно пыхтела, а потом вдруг затихла и неожиданно взорвалась хохотом. Мы с бабулей изумленно смотрели на бедную девушку, опасаясь за ее рассудок.
      - Катенька, -осторожно положила руку на плечо Катерине бабуля, - как ты себя чувствуешь?
      - Она рехнулась? -с опаской спросила я у бабули. Та пожала плечами и выразительно посмотрела на меня. Катерина же начала икать от дикого хохота, сложилась пополам, и сквозь ее смешки, перемешанные со всхлипываниями, мы услышали:
      - Марья Степановна… Как вы их! Бду-у-ум… Пуфиком по голове…
      Так это был пуфик! А ведь сразу и не догадаешься.
      - Нет, я не могу… -Катерина подняла голову, - так и в дурку загреметь недолго! Я же всю дорогу сдерживалась, - заливалась она, - не будешь же ржать, когда за тобой гонятся четыре бандюка…
      Тут и с бабулей случилась настоящая истерика - она хохотала и не могла остановиться. Катерина не отставала от нее.
      - Да так тоже в дурку загреметь довольно просто, -буркнула я. Мне смеяться совсем не хотелось. Сидим на полу в полутемном подъезде и ржем, как психи… Просто замечательно! Я возмущенно сложила руки на груди и принялась ждать, пока этот взрыв буйного веселья сойдет на нет. Бабуля с Катериной гоготали как полоумные. Я мрачно наблюдала за ними. И в тот момент, когда я снова стала опасаться за душевное здоровье своих близких, и собралась оказать им первую психиатрическую помощь, бабуля вдруг перестала хохотать и выпрямилась. Лицо ее было совершенно серьезным.
      - Девочки, -сообщила бабуля нам, - нас подставили.
      - Кто? -часто заморгала Катерина, тоже поуспокоившаяся.
      - Не знаю, -пожала плечами бабуля, - но становится очевидно, что нас подставили. Сейчас для бандитов мы - убийцы этого Косого.
      - Мы же ни разу в жизни его не видели, -осторожно заметила я.
      - Кого это сейчас волнует? -пожала плечами бабуля.
      Мы замолчали и сидели так довольно долго. По крайней мере, у меня затекла шея, спины словно и не было, а о ногах и говорить не приходилось. Стало понятно, что для ухода в партизаны подъезд - место малоподходящее. Надо было выбираться.
      - Ну что, -бабуля тяжело поднялась, опираясь на батарею и приговаривая, - эх, старость не радость…
      Я попыталась последовать бабулиному примеру, но встать смогла лишь со второй попытки. Как болело все тело! Трудно выразить словами. Катерина жалобно заныла.
      - Ладно вам, девочки, -ласково посмотрела на нас бабуля, - не нойте. Сейчас выберемся отсюда, и - домой. Ванну примем, в массажном кресле посидим. Главное сейчас - добраться до дома.