- Ваш телефон мне дала соседка! Может вы знаете, где Проша с Сережей? -я начала потихоньку звереть.
      - Какие Проша с Сережей? -спросил дед.
      - Ну, или Ольга, -я мученически закусила губу, глядя на Катерину, напряженно вслушивающуюся в наш невразумительный разговор.
      - Какая Ольга? -испугался дед.
      - Кашевая! -выдохнула я, - Ка-ше-ва-я, - произнесла я четко, по слогам.
      - Что? -изумился дед, - не слышу ничего!
      - Он тупой, -прошипела я Катерине, прикрывая трубку ладонью, - Ольга Кашевая, - проорала я деду, - Вы ее знаете?
      - Нет, -обрадовался дед, - ни хрена не знаю.
      - А что же ваш телефон нам дали? -возмутилась я до глубины души.
      - А вы кто? -подозрительно осведомился дед.
      - Соседка! -прорычала я.
      - Чья?
      В сердцах я шваркнула трубку, пару секунд пометалась из стороны в сторону, а потом схватила подушку и зашвырнула ее в угол. Стало немного полегче. Катерина каталась по постели и ржала как лошадь.
      - Что смеешься? -огрызнулась я.
      - Тебе секретарем идти работать надо, -угорала Катерина, - в стан врага, на страх агрессору! Ты им сорвешь все, что только можно будет сорвать.
      - Попробуй сама, -возмущенно всплеснула руками я, - а то прикрыла мной, как Александром Матросовым, амбразуру…
      - И пожалуйста, -буркнула та и вновь открыла книжку, - пожалуй, - пропела Катерина, - с мужиками пока стоит подождать… Женщины куда сообразительней! Вот, Наталья Крапивина - прекрасная фамилия!
      - Что уж в ней такого прекрасного, -пробурчала я себе под нос, - ума не приложу. Катерина отмахнулась от меня, напряженно вслушиваясь в телефонную трубку.
      «А если это не настоящая книжка? - посетила меня страшная мысль, - что тогда? И правда дать объявление в газету? Купить пару минут телевизионной рекламы? Подать заявку в передачу «Ищу тебя»?». Мое богатое воображение услужливо нарисовало мне картину: мы с Катериной, старенькие и седые старушки, сидим в студии «Ищу тебя» и вытираем платочками слезящиеся глаза. «Сорок лет назад, - рыдая, говорю я, - мы умыкнули картон работы Леонардо да Винчи у двух замечательных парней… Потом они пытались убить нас, подставить под бандитскую охоту и опорочить наши честные имена, но мы просто не можем их забыть! Серега! Прохор! Где бы вы ни были, отзовитесь!». Весь зрительный зал наполняется сморканием, люди достают носовые платки, плачут и рыдают, а мы с Катериной, обнявшись, голосим, что есть сил…
      - Здравствуйте, -выпалила Катерина, прервав поток моих сладостных мечтаний, - здравствуйте, позовите Наталью!
      На том конце провода, судя по всему, отправились искать Наталью, Катерина молчала, расслабленно поигрывая краешком одеяла - вот она, секретарская выучка!
      - Наталья? -Катерина была великолепна - тонкая смесь светскости и отличного вкуса, - я беспокою вас по очень важному вопросу. Ваш телефон мне дала одна женщина и сказала, что вы мне поможете… Понимаете ли, мы с Сергеем жили в гражданском браке два года… Каким Сергеем? Кашевым… - тут Катерина растерянно захлопала ресницами, - Простите, не поняла… - на том конце провода ответили и Катерина побагровела до корней волос, - Что? - взвыла она, - А вот оскорблять не надо… - прошипела она на тон ниже, - Ай, как грубо… Сама кочерга, поняла?! - взорвалась моя подруга, - Что? Да в зеркало пойди посмотри, ага! И себе в рожу плюй, слышишь? Кретинка! - Катерина с чувством отшвырнула трубку и та грохнулась на подушку, которую минуту назад бросала в угол я.
      - Дура, -выпалила Катерина, ее пышная грудь высоко вздымалась от возмущения, - нет, ну подумать только, какая дура!
      - «Женщины сообразительней мужиков!», -передразнила я Катерину, сбегав за трубкой, - хотя, и правда, дама попалась весьма сообразительная, как быстро сориентировалась - загляденье!
      Катерина ничего не ответила и возмущенно скрестила руки на груди.
      - Сама и выбирай номера, раз такая умная, -буркнула она, немного подумав.
      - Пожалуйста, -великодушно согласилась я и принялась выбирать номера.
 
       Полное фиаско, новое слово в дизайне и поддельный картон
      За все время, что мы просидели у телефона (ни много, ни мало - час), нам удалось сделать лишь один вывод: знакомые у семейства Кашевых какие-то странные. В процессе нашего скорбного труда нас или ругали и посылали по всем известному адресу, или нам попадались клинические идиоты, не понимающие ни единого слова. Причем, силы распределялись довольно оригинально - как правило, посылали Катерину, а мне попадались анацефалы без мозга и черепной коробки. За этот час мы устали так, словно сутки носили с места на место тяжеленные мешки.
      - Я больше не буду никуда звонить, -заявила Катерина, сцепившись не на жизнь, а на смерть с очередной барышней, - вот прям здесь меня убейте, не буду.
      - Присоединяюсь, -подняла я руку.
      Некоторое время мы лежали на постели без движения, молча глядя в потолок. Не хотелось даже думать.
      - Я знаю, -тихо пробормотала Катерина, - эти люди - энергетические вампиры, они выпили нашу энергию. Всю.
      - Жуть, -покачала головой я, - что же мы теперь будем делать, без энергии?
      Мои слова почему-то необыкновенно позабавили Катерину, она принялась смеяться и не могла остановиться.
      - Не истерикуй, -я пихнула подругу в плечо. Она не реагировала, продолжая ржать, как молодая кобылица.
      - Прекрати, -я взяла Катерину за плечи и хорошенько потрясла. Катерина смеяться перестала и затихла, напряженно вглядываясь в меня.
      - Да ну тебя, -отмахнулась она от меня после недолгого молчания, в тот момент, когда я уже начала за нее беспокоиться, - давай порядок у тебя наведем, что ли, а?
      Эта мысль мне очень понравилась - один вид Мамаева побоища, царившего в моем доме, приводил меня в состояние пассивной депрессии. Я отпустила Катерину и горячо одобрила ее предложение.
      В пять минут мы с Катериной облачились в трудовые наряды - Катерина натянула рабочий комбинезон моего дедули, а я влезла в старые Пашкины джинсы и майку. Выпив по чашке чая, мы пришли в необыкновенно боевое расположение духа и, поплевав на ладони, взялись за дело.
      Войдя в рабочий раж, мы вдохновенно перекладывали обломки мебели из стороны в сторону, но разор не улетучивался, а напротив - приобретал иной, более интенсивный характер. Смотреть без слез на то, что творилось в моей квартире, было по-прежнему невозможно. Красные, взмокшие, застыли мы с Катериной посреди первозданного хаоса и попытались перевести дух.
      - Фигня какая-то, -озадаченно оглядывалась Катерина по сторонам, - что с этим делать?
      - Убирать, -выдохнула я, перекладывая обломки журнального стола из стороны в сторону.
      - Нет, это просто уму непостижимо, -возмущалась Катерина, - чем мы с тобой занимаемся последние полчаса?
      - Не знаю, -честно ответила я и села прямо на пол.
      - И я о том же, -покивала Катерина, придирчиво оглядывая результаты наших неусыпных стараний, - хотя… - она оглядела огромную кучу хлама, которую я выстроила почти до потолка, - беспорядок вон в том углу, - она неопределенно махнула куда-то в сторону, - кажется, стал поменьше…
      - Он просто стал утонченней, -махнула рукой я, даже не удосужившись посмотреть в сторону, в которую указывала Катерина. Мы приуныли, и некоторое время сидели на полу, предаваясь мыслям о своей полной ненужности и бесполезности.
      - Мы -бездарности, ничего доверить нам нельзя, - патетически восклицала Катерина, - нас надо высадить на Северном полюсе и оставить там. Пингвинов пасти.
      - Ерунда, -взвивалась я как ракета и принималась бегать по комнате, - нечего издеваться над бедными животными! Нас надо изолировать от общества и заключить в больницу для умственно отсталых. Закручивать шариковые ручки на конвейере.
      - Хотя, -не соглашалась со мной Катерина, - мучительно жалко ценное сырье, которое изготавливается, между прочим, из неистощимых полезных ископаемых нашей необъятной Родины. Так что, я думаю, мы должны добровольно предложить себя…
      - В качестве полезных ископаемых? -с живым интересом следила я за Катерининой речью.
      - Я имела в виду удобрения, -пожимала плечами та, - однако, это тоже сойдет.
      Когда степень нашего самоуничижения достигла наивысшей точки, мы с Катериной поняли, что к разгребанию хаоса моей квартиры просто надо применить другую систему.
      Воодушевленные этой мыслью, мы собрали весь ненужный хлам и перетаскали его на помойку. Те куски мебели, которые еще подлежали восстановлению, были перебазированы на балкон, а уцелевшие предметы обстановки в художественном беспорядке были расставлены по моей квартире, ставшей вдруг огромной.
      Через час Катерина елозила по полу тряпкой, а я бегала от стены к стене с ревущим пылесосом - посмотреть со стороны - так прямо семейная идиллия, рехнуться можно. Кругом порхали хлопья пыли, перемешиваясь с тополиным пухом, который намело в окна, блестели лужи, натекшие с Катерининой тряпки, и работа спорилась. В трудовом порыве мы даже вычистили ковры, чего с ними не случалось уже года полтора.
      - Красота, -выдохнула Катерина, когда я выключила пылесос, - новый оригинальный дизайн.
      Я огляделась по сторонам и задохнулась от восторга - так похорошела моя квартира. Если закрыть глаза на то, что кое-где паркет отсутствовал или был трогательно сложен в кучку, квартира моя выглядела так, словно над ней поработал модный дизайнер, склонный к минималистическому стилю. Откуда-то взялась прорва свободного места, даже потолки словно стали выше, отсутствие занавесок на окнах лишь дополняло общую картину. Кровать, комод, журнальный столик - ничего лишнего.
      - Надо отдать парням должное, -усмехнулась Катерина, - работают красиво. Считай, что мы убрали строительный мусор. Так даже лучше - а то вечно вы с Пашкой все хламом каким-то заставить норовите.
      Что правда - то правда. Тут мне крыть было нечем. Мы с Пашкой испытывали пронзительную нежность к различным, совершенно бесполезным вещам, которые хранили и перевозили с квартиры на квартиру со священным трепетом. Однажды мой супруг чуть не заболел от расстройства - по недосмотру я выкинула его старые детские санки - сколько было стонов, плача и горя! С другой стороны, я никогда не расстаюсь с огромным ящиком, набитым различными бумагами - от старых школьных дневников, до любовных записочек, которыми мы с Пашкой обменивались в институте. Раз в год я сажусь перебирать эту ерунду, вчитываюсь в каждую строчку, томно вздыхаю, а завистникам, обзывающим меня хламишницей, отвечаю, что они ничего не понимают в жизни. Про то, как трепетно относимся мы с супругом к старым вещам, ходят легенды. Именно поэтому мы никак не могли расстаться с древним креслом, доставшимся Пашке еще от дедушки (поверьте, с антиквариатом оно не имеет ничего общего), с торшером, больше напоминающим драную корзинку, с щипаными ковриками на стенах и школьными еще письменными столами. Вся эта мебель тихо разваливалась, захламляла все входы и выходы, однако мы любовно стирали с нее пыль, сколачивали ее гвоздиками, если она рассыхалась, и относились к ней, как к необычайно ценным предметам обстановки.
      Согласитесь, погром оказался весьма кстати.
      - Новая мебель -новая жизнь, - заявила Катерина, шваркнула тряпку в ведро и потащила его в ванную. Я еще раз гордо оглядела нашу спальню и последовала за ней. Некоторое время мы выжимали тряпки и раскладывали их на сушилке, запихивали пылесос в стенной шкаф, а потом включили радио и протопали на кухню. Нас распирали гордость и чувство выполненного долга.
      Катерина широко распахнула окно у меня на кухне, пристроилась на подоконнике и закурила. Я налила себе стакан молока и присоединилась к ней. Так мы и сидели, задумчиво разглядывая вечереющее небо, играющее мягкими красками. Натруженные мышцы гудели, и это было необыкновенно приятно.
      - Здоровый образ жизни? -хмыкнула Катерина, кивнув на мое молоко и выпустила дым в потолок.
      - Ага, -покивала я, - плохая привычка пить по вечерам водку и спирт ведет за собой хорошую привычку пить по утрам кефир и минеральную воду…
      - Мама, познакомься, -захихикала Катерина, - это - девочка Маша, она не пьет и не курит! Потому что больше не может!
      Некоторое время мы хихикали, а потом наше веселье потонуло в далеком шуме подъезжающей машины. Мы подслеповато прищурились и с интересом выглянули из окна во двор. Приглядевшись получше, мы узнали щеголеватый мерседес Евгения Карловича. Дверца машины открылась и во двор моего дома с хохотом высыпали бабуля с владельцем машины. Подмышкой у бабули красовался какой-то сверток, который она прижимала к себе с нежным трепетом. Евгений Карлович плыл за бабулей и тащил два здоровенных пакета. Промелькнув во дворе, они скрылись в подъезде.
      - А вот и поздний обед -ранний ужин, - радостно заявила Катерина. Я закатила глаза.
      - Сейчас, -заявила я, - нас предадут общественному порицанию.
      - За что это, можно поинтересоваться? -возмутилась Катерина, - как папы Карло, работаем мы не покладая рук…
      - А Серегу так и не достали, -мрачно закончила я за Катерину.
      - Отсутствие результата -тоже хороший результат, - патетически вскинула голову Катерина. Я захихикала. - Что, - обижено пялилась на меня моя подруга.
      - Ты все перепутала, -стонала я, - отсутствие новостей - это тоже хорошие новости - вот как надо говорить!
      - Я думаю, что единая фразеологическая система применима к различным смыслосодержащим семантическим конструкциям, -заявила Катерина и я не нашла достойного ответа на ее загиб - я лишь смотрела на подругу с восхищением и прихлебывало молоко, а она гордо взирала на меня и поворачивалась ко мне благородным профилем. Катеринин бенефис прервал звонок в дверь. Я вскочила с подоконника и погнала открывать.
      Распахнув дверь, я увидела на пороге очень довольную бабулю с необыкновенно воодушевленным Евгением Карловичем.
      - Пропусти, детка, -бабуля величественно оттеснила меня от прохода, - у меня очень ценный груз.
      - У меня тоже, Галина, -тепло улыбался Евгений Карлович, демонстрируя мне свои пакеты, - хоть и более приземленного содержания.
      Бравые товарищи промаршировали на кухню и я последовала за ними.
      «Просто невероятно, - думала я, - сколько им на двоих лет - астрономическая сумма… А бодрые, жизнерадостные и резвые оба такие, что нам с Катериной и не снилось… Авантюристы». Пока я с затаенным восторгом разглядывала стройную фигуру бабули с идеально прямой спиной, ее брючный костюм, сидящий на ней, как вторая кожа, ее стрижку, папиросу, Евгений Карлович пристроил свои пакеты на кухонном столе, опустился на диван и застыл с блаженным выражением на широком и улыбчивом лице. Бабуля с Катериной принялись распаковывать их, извлекая на свет хлеб, колбасу, сыр, помидоры, маринованные огурцы, сок, минералку - конца и края их покупкам не было. На кухне вдруг стало тепло, тесно и очень весело - даже свет стал желтее и мягче. Я зажмурилась и помотала головой - там где бабуля, там и бурное веселье.
      - Детка, -пела она тем временем, - как я вижу, вы с Катенькой весьма оригинально решили проблему некоторого беспорядка, который творился в твоей квартире.
      - Да уж, -покивала я, - столько полезных вещей на помойку отнесли - мое сердце чуть не оборвалось, правда-правда.
      - Весь хлам, который вы годами копили со своим мужиком, -заявила бабуля, - давным-давно пора было сбросить с балкона. Я могу сказать, что хоть одно положительное действие совершил наш простой и скромный герой Серега - подвигнул тебя на прощание со старой рухлядью.
      - Это была не рухлядь, -пробурчала я. На меня вдруг накатило запоздалое чувство потери - все-таки семейные ценности, все, что нажито непосильным трудом, - это были замечательные вещи…
      - Место которым на помойке, -отрезала бабуля и отправилась наливать чайник, - впрочем, надо отдать вам должное - квартира теперь у тебя - загляденье.
      Я не стала отвечать. Им никогда не понять моей тоски и печали. Комод, два пустых аквариума, дверь, которую откуда-то принес Пашка, почти новый торшер, не совсем новая тахта, четыре колченогих стула, потрясающей красоты этажерка - все потерянно безвозвратно! Всем своим видом я выражала утраченную веру в человечество.
      На меня никто не обращал внимания. Я усилила впечатление, закатив глаза и закусив губу. Катерина продолжала деловито нарезать колбасу, а бабуля рубила салат. Я громко всхлипнула.
      - Катенька, милая, -попросила бабуля, - не поднимая на меня глаз, - передай мне, пожалуйста, соль.
      Я хотела возмутиться, что мои страдания не находят никакого отклика в черствых душах окружающих меня людей, но передумала, стащила у бабули кусок помидора и поинтересовалась:
      - Что за груз ты притащила? -я кивнула на бабулин сверток.
      - Наш билет в рай, -усмехнулась та, рубя в капусту маринованные огурцы.
      - Вы хоть в больнице у Ольги были? -устало спросила я, подозрительно оглядывая «билет в рай».
      - Нет, -захохотала бабуля, - мы сделали лучше - позвонили туда и выяснили, что она уже сутки как выписалась.
      - Где же вы шлялись целых три часа? -противным голосом спросила я.
      - Запомни, детка, -назидательно заявила бабуля, присаживаясь рядом с Евгением Карловичем и пристраивая свой сверток на коленях, - твоя родная бабуля не шляется, а ездит, гуляет, или перемещается, на худой конец.
      - Хорошо, -покивала я, - где же вы перемещались?
      - Да где только не перемещались, -ухмыльнулась бабуля, - в основном, мы забирали свой заказ от очень хорошего человека.
      - И что же там наваял ваш хороший человек? -спросила Катерина, заправляя салат майонезом.
      - А вот что, -ухмыльнулась бабуля и развернула свой сверток. На ее коленях лежала картина руки великого Леонардо да Винчи, вернее, точная ее копия.
      - Чтоб я сдохла, -выдохнула я, нащупала стул и тяжело опустилась на него.
      - Поживи еще, детка, -похлопала меня по плечу бабуля, - начинается самое интересное.
      Я не нашла ничего лучшего, как покориться жестокой судьбе - слишком хорошо я знала, что бабуля считает интересным.
      - Это копия? -на всякий случай поинтересовалась я.
      - Ну не подлинник же! -возмутилась бабуля моей тупостью, - представь себе: мы бегаем по всему городу с подлинным картоном, завернутым в папиросную бумагу!
      - Может, поедим? -тоскливо протянула Катерина.
      - И на фига нам эта копия? -проигнорировала я ее стон.
      - Ну, -пожала плечами бабуля, - на стрелку с Серегой мы с настоящим картоном потащимся? Мало ли что? Надо подстраховаться.
      Я взяла в руки копию и принялась внимательно ее разглядывать. Я, конечно, не искусствовед, но если бы я не знала, что передо мной подделка, я бы решила, что держу в руках подлинного Леонардо.
      - Это очень хорошая копия? -невзначай поинтересовалась я.
      - Идеальная, -заверил Евгений Карлович, - очень сложно подкопаться - все просчитано до мелочей. Для того, чтобы определить подлинность этого произведения, надо собирать многодневный консилиум дипломированных специалистов, проводить углеродный анализ, заплатить кучу денег…
      - А что вы так старались-то? -подозрительно спросила я.
      - Милая, -пропела бабуля, - мы с Евгюшей не любим делать что-нибудь наполовину. Его нежный, но цепкий глаз искусствоведа не сможет перенести грубой подделки чего бы то ни было. А уж профессиональное достоинство старого антиквара будет замарано, если он опустится до общения с ширпотребом.
      - Ну-ну, -рассеянно покивала я.
      - Давайте есть, -проныла Катерина.
      - А давайте! -рубанула ладонью воздух бабуля. Катерина подскочила и понеслась за тарелками.
      Через пару минут мы сидели в полной и окончательной идиллии. Мне, как хозяйке дома, не досталось тарелки, но я ничуть не расстроилась. Достав из неприкосновенных Пашкиных походных запасов жестяную миску, я чувствовала себя весьма комфортно, заполнив ее доверху салатом и кусками колбасы.
      - Знаешь, Галочка, -расслабленно вещала бабуля с набитым ртом, - чего никогда не было в нашей семье - так это культуры трапезы. Порой я изумляюсь, наблюдая за тем, как тонкие, душевные, ранимые и бесконечно интеллигентные люди могут так неприглядно питаться.
      Я ничего не ответила, а засунула себе в рот половину помидора, две шпротины, кусок сыра и ломоть хлеба. Пережевывая все это, я с наслаждением прикрыла глаза - жизнь удалась.
      - Нет, ты подумай, -продолжала бабуля, - когда я познакомилась с твоим третьим дедом, я пришла в восторг от его прекрасного воспитания и утонченных манер. Он выглядел так, словно только что вернулся с бала в честь государя императора, был элегантен в любой одежде, выражался лихо, изящно и красиво, а выправку имел гусарскую. Через пару месяцев я была приглашена на обед в его семью для того, чтобы его родители посмотрели на счастье всей жизни их сына. Первым, что я увидела, были огромные, уродливые куски помидоров, которые лежали на блюде. В этой семье не соблюдали очередность блюд - вся еда сразу выставлялась на стол и в немыслимом сочетании поедалась. Им было плевать на оформление пищи и утонченную кулинарию. А что творилось за столом! Мама перекладывала куски из своей тарелки в сыновью, он хватал их пальцами и ел, папа держал в руке куриную ногу и обгрызал ее… Но, детка, с каким аппетитом они ели! Невозможно было не присоединиться к этой варварской трапезе. Я почувствовала такой голод, что чуть не проглотила вилку, четыре раза просила добавки и жадно съела кусок рыбы, который мой будущий супруг переложил в мою тарелку из своей. Не поверите, это был самый вкусный обед в моей жизни. С тех пор мы всегда питались только таким образом.
      - Я заметил, что в твоей семье, Мария, -осторожно проговорил Евгений Карлович, - всегда нестандартно относились к совместным трапезам. Я приписывал это твоему мощному жизнелюбию.
      Я пожала плечами. Сколько себя помню, мы всегда питались только таким образом. С раннего детства меня приучили, что принимать пищу можно двумя способами. Первый способ нормальный, веселый, вкусный и полезный - но практиковать его можно только в тесном семейном кругу. Следуя этому способу, еду можно брать руками, набивать рот всем, что есть на столе, кидаться хлебом, кусать от помидоров и пить соус прямо из соусника. Второй способ был вреден для пищеварения, неприятен и мучительно скучен, однако, именно так полагалось есть в обществе - чопорно, изящно, при помощи ножа и вилки (или палочек), аккуратно, за легкой и непринужденной беседой, маленькими порциями, солидно и очень серьезно.
      Всех детей в нашем семействе учили вести себя за столом и так, и так, однако, пафос бабулиной истории был мне не доступен только потому, что первый способ приема пищи я считала нормальным, а второй - противоестественным, приятным только извращенцам.
      - Насколько я поняла, -прервала поток моих рассуждений бабуля, - с Серегой вы не состыковались?
      - Нет, -грустно покачали головами мы с Катериной, - нас либо посылали подальше, либо говорили, что ни Серегу, ни Прохора, ни Ольгу в глаза никогда не видели.
      - Плохо, -покачала головой бабуля, - очень плохо. Где же мы теперь будем искать нашего друга?
      - Не знаю, -честно призналась я, - понятия не имею.
      - Дадим объявление в газету, -брякнула Катерина, - очень весело будет, просто закачаешься.
      - Молодец, -похвалила ее бабуля и налила себе сока, - просто прекрасно. Лучше и быть не может.
      Некоторое время мы молчали и внимательно рассматривали скатерть, лежащую на моем кухонном столе. Никаких мыслей относительно поисков Сереги никому в голову не приходило.
      - Итак, -подала голос бабуля, - наше прекрасное предприятие слегка зашло в тупик. Для выхода из этого тупика я предлагаю прекрасную тактику, которую активно практикуют буддисты.
      - Что за тактика? -встрепенулись мы.
      - Для того, чтобы выйти из замкнутого круга, надо приподняться на одну ступень восприятия, -продекламировала бабуля.
      - Просто замечательно, -скрестила руки на груди я, - главное - очень понятно.
      - Иными словами, -продолжала бабуля, не обращая внимания на мои выпады, - следует на время напрочь забыть о своей проблеме и решение само придет к тебе.
      - Ты уверена? -с сомнением протянула я.
      - Абсолютно, -заверила меня бабуля, - я всегда так делаю.
      - Она всегда так делает, -подтвердил бабулины слова Евгений Карлович, - просто страшно порой становится - кругом черти что творится, а Мария вдруг принимается печь пирог или писать пейзажи…
      - Вы предлагаете нам писать пейзажи, Марья Степановна? -ужаснулась Катерина.
      - Сразу предупреждаю, -высказалась я, - то, что эта особа малевала в школе на уроках рисования, не поддавалось никакому логическому анализу.
      - У меня оригинальное видение мира, -с тихим достоинством заметила Катерина.
      Я не стала разубеждать ее в этом. Оригинальное видение - ради бога. Лишь одна я знаю, как плакала преподавательница рисования после того, как Катерина принесла домашнее задание - открытку для ветеранов к 9 мая. Тонкая душевная организация бедной женщины не выдержала созерцания подобного кошмара.
      - К черту пейзажи, -скривилась бабуля, которая тоже видела Катеринины произведения, - предлагаю сделать все гораздо проще - завалиться спать.
      - Спать? -возмутились мы, - так рано еще!
      - На часы посмотрите, -усмехнулась бабуля, - двенадцатый час. Постелим, отметимся у Иванова и вперед - набираться свежих сил.
      Одного взгляда на часы мне хватило для того, чтобы понять, насколько я устала за этот день. Здоровье, подорванное роскошной жизнью, тоже давало о себе знать и вообще - слова бабули произвели на всю нашу нестройную команду волшебное действие - мы стали зевать и сонно жмуриться. Даже живчик Евгений Карлович потянулся с хрустом и заявил, что вздремнуть пару часиков было бы неплохо. Я же понимала, что парой часиков тут вряд ли отделаешься.
      Дальше мы действовали по строго заведенному плану. Евгению Карловичу постелили на кухне, бабуля устроилась в гостиной, а мы с Катериной заняли нашу с Пашкой спальню. Разобравшись с очередью в ванную и совершив свой скромный вечерний туалет, мы пожелали друг другу спокойной ночи и разошлись по разным комнатам.
      Откатившись подальше от Катерины, которая имела неприятную привычку брыкаться во сне, я завернулась в одеяло и подоткнула поудобнее подушку. Мягкие объятия сна ласково приняли меня. Гомон мыслей, роящихся в моей бедной голове, потихоньку утихал, на задний план отходили поддельные и настоящие картоны, бандиты, злодейские злодеи, страшные угрозы, нечеловеческие усилия воли, погромы, разбазаривание семейного имущества… По моему телу разлилась приятная истома, виски перестали ныть, а в руках не было никакой силы. Меня убаюкивала и покачивала легкая дрема, глаза слиплись сами собой, а губы расплылись в блаженной улыбке.
      Казалось, что я медленно плыву в теплой, как молоко воде, мягкие волны плещутся у моего лица, лаская щеки, где-то над головой пронзительно кричат чайки, а нежные речные травы щекочут мою спину…
 
       Я отчаянно рискую
      Мы с Катериной несли крохотную девочку, сидящую в тазу. Девочка лукаво поглядывала на нас, а мы тащили ее из последних сил - ребенок был довольно увесистый. Девчушка подняла на меня глаза и задала мне вопрос:
      - Какой пуговицей ты хотела бы быть?
      - Серой, круглой и костяной, -ответила я, а дитя, сидящее в тазу, открыло рот и принялось пронзительно тренькать. Катерина, широко улыбаясь, смотрела на меня, а девочка тренькала и тренькала - пронзительно и настойчиво. Я попыталась зажать уши, но противное треньканье доставало меня везде, от него было не спрятаться…
      Со стоном я открыла глаза. Рядом со мной лежала трубка телефона и разрывалась от звонков. Я бросила взгляд на светящийся циферблат часов, стоящих у меня в изголовье - четвертый час ночи. Кого это так разбирает?
      Я включила разрывающуюся трубку и тихим хриплым голосом пробормотала:
      - Да.
      - Галина? -прошелестел у уха очень знакомый голос.
      - Кто это? -язык со сна отказывался слушаться напрочь.
      - Это Сергей, не узнаешь?
      - Че надо? -злобно выпалила я. Услышав его голос я взбесилась - тоже мне, коварный соблазнитель замужних женщин, совратитель малолетних - тьфу!
      - Поговорить, -примирительно заговорил Серега, - просто поговорить.
      - Говори, -прошипела я, - на здоровье, где хочешь и с кем хочешь. Я с тобой уже наговорилась - до сих пор голова болит.
      Немного мы помолчали, лишь слышалось Серегино дыхание в трубке. За это время я успела слегка проснуться и вознести сотню похвал бабулиной практике преодоления затруднений, или как она там вчера это назвала.
      - Слышь, -нарушил телефонное молчание в темноте Серега, - вы нам картон лучше отдайте.
      - Да запросто, -возликовала я, окончательно проснувшись, - хоть сейчас.
      - Сейчас? -оживился Серега, - это нам вполне подходит.
      - Кому это -«нам»? - подозрительно спросила я.
      - Мне, брату и маме, -ответил тот, - что вы хотите за картон?
      - Денег, -выпалила я, - много денег. Думаю, вы можете это себе позволить.
      - Сколько денег? -поинтересовался Серега. Я принялась мучительно соображать. Вот сумму-то мы как раз и не обговорили. Мне стало стыдно - так лохануться в самом ответственном вопросе.
      - Ну? -спросил Серега, озадаченный моим молчанием.
      - Много, -тупо ответила я.
      - Много не мало, -ухмыльнулся Серега, - а если конкретней?
      - Сколько вы получили за кражу картона? -сделала пробный прыжок я. Серега назвал такую сумму, что у меня от волнения вспотели ладони. Во мне проснулась дремучая жадность - таких деньжищ я не держала в руках ни разу в жизни.
      - Давай все, -заявила я, - иначе сделка не состоится, понял?
      - Понял, -медленно проговорил Серега. - Мне надо посоветоваться, - добавил он после непродолжительного молчания, - с семьей.
      - Валяй, -великодушно разрешила я и в телефонной трубке послышалось шуршание - Серега прикрыл свою трубку ладонью. Послышались приглушенные голоса - слов не разобрать, но обсуждение шло довольно экспрессивно.
      - Мы согласны, -вернулся ко мне Серега, - согласны, хоть условия нашего договора и выходят за всякие рамки.
      - Бабушке своей расскажи, -буркнула я.
      - В отличие от некоторых, -оскорбился Серега, - у меня нет бабушки.