(Кана Галилейская, римская провинция Иудея – второй день после ид месяца aprilis, 1975 лет тому назад, полдень)

      …Откровенно зевая, полуприкрыв морщинистые веки, почтенный Бен-Ами презрительно смотрел на празднично одетых людей: целая куча народу облепила столы, уставленные нехитрой снедью. Надо сказать, видел он довольно плохо (что немудрено в его преклонном возрасте), но вполне мог разглядеть происходящее вокруг. За восемьдесят два полновесно прожитых на этом свете года мудрый старец Бен-Ами полностью убедился – чудес не бывает. Нет, возможно, слухи по поводу Кудесника и правдивы, особенно насчет туманного хождения по воде. Кто знает: не исключено, что ввиду небывалой жары, в тот день Галилейское море серьезно обмелело – и он запросто прошел по скользким камням. А народу-то только и дай повод, чтобы преувеличить все в десять раз, и разнести эту новость по базарам. Какой-то безумец собрался д а р о мразливать вино: это единственное, что смогло пропитать их размякшие от жадности мозги. Люди просто с ума посходили. Каждый притащил с собой емкости побольше: кто ведра, кто деревянные лохани. Его сосед – влиятельный патриций Аркадий, и вовсе поразил – привез две сорокаведерные бочки, приказав рабам запрячь телегу парой могучих быков. Потрясающая наивность. Оно понятно – какой же еврей откажется от возможности сэкономить (иначе он вообще не еврей, а неизвестно кто). Но здесь устроители перестарались. Бен-Ами готов поставить на кон честь своей жены, прекрасной юной Рахиль, что это окажется самая бездарная свадьба в Иудее: гости уйдут отсюда позорно трезвыми, как пустынные шакалы. Он повернул голову, дабы поделиться сомнениями с близким другом, возлегавшим рядом с ним на гостевых носилках – столь же уважаемым, сколь и толстым виноторговцем Иеремией. Но тот, пригревшись на солнышке, уже задремал, сладко выпустив слюну.
      … – Учитель, а получится ли превращение? – суетливо семенил вокруг Кудесника приземистый лысый мужик с седой бородой, одетый в застиранную тунику. – Ты только посмотри, сколько собралось народу – кокосу упасть негде! Тут не только весь Ерушалаим и Кана, но и еще из других городов приехали: от Фив до Дамаска. Воды натащили – ужас. Бедная река Иордан обмелела – чем уж ее только не черпали, даже ложками. Кто мог ожидать такого ажиотажа? Скажи, хватит ли твоих возможностей? Иначе, я чувствую сердцем – нас с тобой прямо в этих бочках и утопят.
      – Петр, раздави червя своих сомнений, – взяв ученика под руку, улыбнулся Кудесник. – Я же давно говорил тебе – надо просто верить. Вполне достаточно одной капли веры: и она сравнится по силе с осенним ливнем.
      Рядом по камням прогрохотала повозка с очередными бочками.
      – Так-то оно так, – трясся мнительный Петр, лихорадочно оглядываясь. – Однако же, Учитель, ты только глянь на тех симпатяг… ( он показал на группу сумрачных мужиков с опухшими лицами, толпившихся ближе всех к колодцу). Стоит вину не попасть в их желудки, и мы обратно живыми не выберемся. Если, конечно, ты не умеешь превращать кулаки в вату.
      …Кудеснику сделалось настолько весело, что он с трудом сдержал взрыв хохота. Превращать воду в вино он научился еще в раннем детстве, благодаря чему у них во дворе соседи никогда не скучали. Откровенно говоря, он еще и не то умеет… но публику следует впечатлять постепенно, увеличивая градус интереса. Если по его приказу бегемот обернется хорьком, пресыщенная развлечениями толпа навряд ли этим впечатлится. А вот процесс превращения воды в вино: просто, понятно, и доступно каждому. И главное – чрезвычайно эффективно. Можно не сомневаться: максимум через год об этом событии прознают даже в дремучих северных лесах, где живут варвары, одетые в звериные шкуры, и питающиеся волчьими головами. Объективности ради, волнение Петра тоже можно понять: запсихуешь от одного зрелища, сколько пьяниц собралось на поляне. Можно сто раз рассказать байку про силу веры, но один взгляд на алкашей с налитыми кровью глазами – и все убеждения рассыплются в прах. Вино – это вино.
      – Не беспокойся, – добросердечно сказал Кудесник утирающему пот Петру. – Поверь, нам не придется спасаться бегством. На крайний случай, я смогу вложить в их сердца любовь вместо ненависти – и они не тронут нас.