(окраина Города {в фольклорном просторечии – преисподняя} очень раннее утро – 2008 год н. э.)

 
      Десятки тысяч людей тягуче, как в замедленной съемке, копошились на дне внушительного земляного котлована, представляя собой гигантских размеров человеческий муравейник. Земля была повсюду – она висела в воздухе пополам с густым матом, ослепляла глаза, забивалась в уши, оседала на горле, вызывая надрывный кашель. Те, кто закончил смену и отошел обедать, сидя по-турецки, без аппетита хлебали водянистый суп – тоже пополам с землей. Ряды одинаковых, как лабораторные клоны, серых брезентовых палаток скучными шеренгами уныло расползались по обе стороны котлована. Управляющий работами (молодой, худощавый и скуластый человек с раскосыми глазами) хлестко отдавал приказы заместителям. Те, приставив ко рту хрипящие мегафоны, орали инструкции в самое сердце грязной, уставшей толпы с тяжелыми лопатами наперевес. Исключение составлял лишь старичок с седым «хвостиком» на затылке и бэйджиком «Джакомо. Can I help you?»,украшающим левый карман форменной телогрейки. Мечтательно улыбаясь, он практически не реагировал на происходящее – достав бумагу и карандаш, дед что-то быстро записывал, напевая фривольную венецианскую песенку.
      Наверху раздался рев мощного мотора. Землекопы мрачно подняли головы, разглядывая остановившийся на самом краю котлована лимузин Шефа. Управляющий присвистнул и, ловко вскочив на веревочную лестницу, устремился к копытам начальства. Шеф, сохраняя положенные ему по статусу степенство и леность, не спеша выбрался из машины и обозрел людской «муравейник». Увлекшись столь впечатляющим зрелищем, он раньше положенного захлопнул дверь автомобиля, прищемив себе хвост.
      Е…ть– копать! -выругался Шеф, щелкая пострадавшим органом по капоту.
      Точно, – согласился управляющий. – Как проклятые в три смены пашем. Одна бригада роет овраг, другая сбрасывает землю в подземное море, третья – ставит палатки для новоприбывших мертвецов. Даже на гитаре толком пару аккордиков сыграть некогда: верите ли, ни одной свободной минуты нет.
      Цой, ты на Земле, что ли, не наигрался? – хмыкнул Шеф, дружески боднув его в плечо рогом. – С вами, музыкантами, прямо беда. Бренчи не бренчи – здесь тебе «Стену плача», как на Арбате, не сделают. Ты бы порадовался, что у тебя хотя бы песни были правильные, о неизбежности внезапной смерти – «следи за собой, будь осторожен». Попсу обычно худшее наказание ожидает: Алену Апину или Шатунова у нас сам Торквемада на решетке будет запекать, с ароматным перцем и соусом-барбе-кью. Но думаешь, их это пугает? Я давно знаю людей – каждый планирует жить вечно. Никто не рассчитывает, что этим же вечером может неожиданно склеить ласты.
      Я тоже не рассчитывал, – грустно ответил Цой, опираясь на лопату.
      Ты не первый, – заверил его Шеф. – Знаешь, сколько народу попадает в Городпосле автокатастроф? Десятки тысяч каждый месяц. И разве кто-то из них предполагает, выходя из дома, что не доберется до работы? Гена Бачинский тоже небось думал – приеду с дачи, попью кофейку, полежу на диванчике, а с утреца – отправлюсь на «Маяк». Вот и полежал, бедняга.
      …Работа стояла в самом разгаре – над оврагом поднималось желтое облако непроницаемой пыли, сопровождаемое тяжелым кашлем землекопов-каторжников. Каторжные отряды состояли из менеджеров закусочной «Мудональдс», сотрудников службы безопасности Пол Пота, попсовых певичек и московских политтехнологов. Копали они, надо признаться, довольно плохо, но в этом деле была важна именно массовость. Внимание Шефа моментально привлек мечтательный старичок с листком бумаги.
      А кто у тебя первый заместитель? – коротко поинтересовался Шеф. – Забавный такой. Где-то я его в Городевидел, лицо очень знакомое…
      Казанова, – также коротко ответил Цой. – Но, откровенно говоря, дедушка слаб в руководстве. Он женщинами привык командовать, а не рытьем котлованов. Ходит, эсэсовцам романтические стихи читает – ему уже лопатой по голове пытались дать. Если кого из девушек обольстить требуется – то да, это к нему: как герой-любовник он староват, но по-прежнему очень силен в теории. А это правда, что его наказание – это ежедневный секс на троих с победительницей конкурса «Мисс Центнер» и курицей в майонезе? Я бы с ума сошел. Насчет работы не волнуйтесь – полагаю, за месяц управимся. В последние годы такое случается все чаще – новоприбывшиедуши живут в землянках и палатках, пока им дадут квартиру. Слыханное ли дело – уже 60 миллиардов людей в Аду собралось!
      Проигнорировав вопрос о Казанове, Шеф попрощался с Цоем сухим кивком. Вернувшись в салон машины, он бережно поместил на колени хвост. Кнопка вдавилась от нажатия длинного когтя – на дверце автомобиля бесшумно поднялось тонированное стекло. Еще один щелчок кнопки – из панели выехала изящная золотая подставка. Подцепив стакан с «Джек Дэниэлс», Шеф освежил рот крепкой янтарной жидкостью, клыки звякнули о хрусталь. Шоу в свежевырытом котловане его окончательно доконало: повторно глотнув виски, Шеф ненадолго предался черной депрессии.
      …Действительно, «в последние годы» дела в Аду (местные обитатели именовали его Городомиз-за особенностей постройки – вся преисподняя была создана в виде современного мегаполиса) шли так, что хуже просто некуда. Сегодня вообще впору объявлять траур – тайфун в Мьянме способен испортить настроение любому. Для полного счастья не хватает только землетрясения в Китае. Ну, и куда же теперь девать целых сто тысяч новоприбывших грешных душ? Праведников-то, конечно, из эдакой тьмы народу окажется максимум человек двадцать. Они спокойно отбудут в райские кущи Небесной Канцелярии, а он ломай себе голову и дальше – где бы разместить уйму свежих мертвецов? Катастрофа. Весь Ад забит панельными пятисотэтажками, строят буквально друг на друге, селят по пять человек в комнате – а количество грешников ничуть не убавляется. Подумать только – каких-то две тысячи лет назад он открыто конкурировал с Голосом… своим главным соперником, возглавляющим Небесную Канцелярию. Шел на грандиозные ухищрения – лишь бы оказаться первым, отхватить побольше душ. Грамотная ставка на рекламу сделала свое дело: его пиарщики мигом положили пресс-службу Голоса на оба крыла, а грешники повалили в Город миллиардами. Ну и к чему это привело?
      …Шеф раздраженно бросил в стакан тонкий ломтик лимона, тот опустился на кубики льда, испуская мелкие пузырьки. Да, в Аду жилищный кризис, причем похлеще, чем в Москве – городскимжителям даже ипотека не положена (разве что в качестве наказания, чтобы тысячу лет выплачивать). Но ведь не признаешься Голосу: конкуренция с Небесной Канцелярией, по сути своей, проиграна. Еще пара подобных тайфунов или цунами, и Ад попросту треснет от перенаселения. Сегодняшний случай показывает – бесконечно откладывать решение проблемы невозможно.
      Лет двести назад, когда через Адские Врата рвались армии душ, убитых в наполеоновских войнах, ему озарила голову неожиданная по свежести идея… Шеф даже попытался ее осуществить – однако по непонятной до сих пор причине тщательно продуманная операция сорвалась. Так стоит ли рисковать надежными людьми снова? Хотя, пока он тянет резину, климат на планете продолжает угрожающе меняться: ураганы, штормы и землетрясения стали скучнейшей нормой бытия. Пройдет еще пара лет – и все пространство в Аду будет сплошь изрыто огромными дырками котлованов, как голландский сыр. Ох, как же они с Голосом ошиблись в креативе. Тот абсолютно зря создал Адама и Еву (понятно, находиться на Земле с одними бессловесными животными было скучновато), а он сам – напрасно совратил молодоженов на грех. Но кто же знал, что эта парочка, едва трахнувшись, через исторически ничтожное время превратится в шесть миллиардов потомков? Наверное, мстительно подумал Шеф, сейчас Голос ощущает себя безымянным фермером, который по недомыслию завез в Австралию двух кроликов – а те, расплодившись, радостно сожрали всю траву на его пастбищах. И что, если завтра на Землю грохнется астероид размером с Луну? Шеф похолодел. Виски выплеснулся из стакана, забрызгав сюртук выругавшись, властелин тьмы сбил с лацкана капельку кривым когтем. Нет, второй раз подобного сюрприза ему не надо, он и после прошлого астероида замучился погибших динозавров пристраивать. Семь потов сошло, пока соорудил в Городезоопарки и распихал по очередности – туда птеродактилей, сюда рапторов, а в эту клетку – игуанодона. Когда тунгусский метеорит в Сибири упал, и вовсе чуть не поседел, думал: ну все, Врата разнесут в щепки – но обошлось.
      …Однако бесконечно так везти не может. Жаль, у него нет личного психоаналитика, он бы честно ему признался, насколько утомительно денно и нощно, без малейшего шанса на выходные, работать покровителем сил зла. Да, имидж крутой, но и проблем выше крыши. Тайфун в Мьянме – последняя капля. Пришло время попробовать реализовать старую задумку вторично. Кто знает, может, на этот раз и получится. Придется пожертвовать людьми? Другими всегда жертвовать легче, чем собой. Даже если эти «другие» – прекрасные специалисты, которых обидно потерять.
      Допив одним глотком виски, Шеф приоткрыл стекло автомобильной дверцы. На дне котлована перемазанный грязью Цой размахивал гитарой и называл «блядью» мечтательного Казанову, требуя от землекопов сильнее налегать на лопаты. Снизу слышался гулкий шум осыпающейся земли.
      – Наш эфир взорван сенсационной новостью, – включилось в салоне лимузина развлекательное радио «Хелл FM». – Только что, по сообщениям городскихпредставителей на Земле, произошло масштабное землетрясение в китайской провинции Сычуань. Уже в ближайшие часы в Городпоступит примерно семьдесят тысяч новеньких душ. А может быть – даже и больше.
      …Шеф отставил стакан. Решение было принято.
      ФРАГМЕНТ №1 – ГНЕВ ДЕМОНОВ (гора Инге-Тсе, Гималаи)
      …Старый сгорбленный пастух Церинг, спускавшийся с горного склона вместе с неторопливым стадом заросших шерстью яков, в ужасе присел, обхватив голову руками. Прямо на его глазах ночное небо прочертил целый пучок ярчайших молний – кажется, штук десять, а то и пятнадцать сразу. Раздался чудовищной силы грохот, а затем – резкий булькающий свист. Скрытая во тьме верхушка священной горы Инге-Тсе неожиданно вспыхнула как факел: от нее во все стороны плавным и ровным кругом разлился нестерпимо яркий, молочно-белый свет.
      Пастух не успел и глазом моргнуть – в ущелье сделалось так же светло, как в самый ясный день. Окрестности мелко затряслись, утробно взвыл холодный ветер, соседние каменные громады черной паутиной разрезали извилистые трещины. Скалы начали крошиться, мучительно оседая вниз, как раненый копьем буйвол. Ноги подогнулись сами – Церинг упал ничком, мысленно прощаясь с жизнью, он не без основания полагал, что началось жестокое землетрясение. Сверху послышался звук ускоряющихся ударов – старик едва успел отстраниться, как на то же самое место рухнул мокрый, блестящий от снега громадный валун. Тяжело лопнув, он развалился на куски – каждый размером с голову трехгодовалого яка. Горы, дрожа, истошно стонали – небо сокращалось от боли, словно вырванное из груди сердце, расчерчиваясь тончайшими прожилками молний. Прозвучал новый, оглушительный взрыв.
      Осторожно подняв голову, Церинг собственными глазами увидел, как в нескольких сотнях метров от него с корнем вылетели из земли деревья, их разорвало пополам, будто жалкие щепки. Совсем как пятьдесят лет назад – когда чужеземные солдаты, сноровисто подтащив с цветущих равнин горную артиллерию, толстыми снарядами планомерно разрушали укрепления, где укрылись сторонники океана мудрости. Волнения в горах с тех пор и не прекращались: иногда затихали, но вскоре опять разворачивались с новой силой.
      Этот год не стал исключением. После свежего бунта чужеземцы привели на Место Богов страшных бронированных слонов с большими железными хоботами. Слоны раздавили всех, кто не мыслил своей жизни без власти океана мудрости, но, видимо, этого им оказалось недостаточно. То, что происходит сейчас – еще хуже самого ужасного землетрясения. Похоже, проклятые чужеземцы решили покончить с маленьким горным народом раз и навсегда – при помощи неизвестной мощной бомбы. Молочно-белый свет усиливался, становясь еще ярче – от него у старика нестерпимо болели глаза и текли горестные слезы боли и ужаса. Окрестные горы снова содрогнулись от грохота – в чистейший воздух на десятки метров ударили шипящие столбы воды из вскипевших горных рек, подбрасывая вверх серебристые тельца сварившейся форели. Бессильно лежа на животе, как смиренный паломник у порога монастыря Джоканг, царапая лоб об острые осколки камней, старик нараспев, слабым голосом начал молиться, взывая к могуществу царевича Шакьямуни . Его прыгающие от холода и страха губы успели произнести стандартную, знакомую с детства мантру два раза подряд. Третьего уже не понадобилось: содрогание почвы и бешеный вой ветра неожиданно прекратились, словно получив приказ. Дрожащие камни застыли, приняв прежний облик, столбы пара больше не поднимались из медленно остывающих рек. Молочный свет на вершине Инге-Тсе померк, захлебнувшись темными сумерками. Одинокая молния тихо умерла в ночном небе, сдавшись последней.
      Церинг поднялся на ноги, во всю силу своих старческих легких славя мощь Шакьямуни. Теперь и дураку понятно: если молитва подействовала так быстро и эффективно, то никакая это не чужеземная бомба. Дела обстоят гораздо серьезнее.
      – Гнев демонов, – прошептал старик, пытаясь унять дрожь. – Надо спешить, чтобы предупредить людей. Демоны могут вернуться.
      …Он щелкнул кнутом, сгоняя разбежавшихся яков в стадо. На скот только что состоявшееся светопреставление не подействовало: животные спокойно жевали пожухлую мерзлую траву, добытую из-под снега. Но перед тем как зайти в деревню, надо будет внимательно проверить их шерсть на наличие камней. Общеизвестно подлое свойство злых духов: они умеют прятаться именно в камнях. И если хотя бы мельчайший осколок застрял в густой шкуре яка, этим вечером Церинг рискует приташить в свой дом зловредного демона. А там уже известно, что начнется – заболит живот, испортится кровь, ухудшится зрение, скот передохнет. Демоны такие вещи обожают, их пампой не корми.
      Яки вновь двинулись вниз по склону, не забывая, к недовольству Церинга, останавливаться в поисках стебельков коричневой травы.
      …Старик не мог видеть, как. Дверь,расположенная в лощине горы Инге-Тсе, начала плавно закрываться, сужая свою светящуюся трещину. Осыпавшись искрами, потух огненный круг на черной стене.
      …Круглая каменная келья изнутри скалы была абсолютно пуста…

(Город, примерно такое же время)

 
      Снаружи загородная дача Шефа выглядела непривычно и даже в некоторой степени пугающе для обывательского глаза: за считанные недели ее ударно воздвиг стройбат, состоявший из генералов российской армии. Главный Суд обычно с ними не церемонился, определяя «конвейерное» наказание. Тот, кто соорудил себе хоромы при помощи солдат-срочников, сам должен оттрубить минимум сто тысяч лет на стройке. Вкус относительно фазенды, разумеется, у каждого генерала был свой, и в итоге это привело к экзотическому результату – строительные стили смешались по рецепту салата «оливье». Трехэтажное здание дачи напоминало невнятного ублюдка, родившегося в результате скрещения собак всех имеющихся на свете пород. С одной стороны – яйцевидные купола, с другой – нечто мавританское, с узорчатыми краешками, крыша слева покрыта сусальным золотом, справа – красной чешской черепицей, шарообразный потолок кропотливо сработан из аляповатого горного хрусталя. Любой архитектор без колебаний выпил бы яду, едва взглянув на это помещение. Шефу, впрочем, дача нравилась именно ввиду ее редкой нестандартности. Сложившийся имидж повелителя темных сил предусматривал мрачный готический замок в стиле фильмов про Дракулу но Шеф считал, что это не обеспечивает нужного эксклюзива.
      …Зато большой банкетный зал, спроектированный лично Сальвадором Дали, удался на славу – это признавал даже сам Пабло Пикассо, разгромно проигравший конкурс на художественное оформление. По замыслу Дали, прозрачный зал как бы стекал в сторону, наподобие цельной огромной капли: при взгляде создавалось впечатление, что он даже дрожит краями, как свежее клубничное желе. Конкретно для банкета, впрочем, помещение не употреблялось. Шеф использовал зал для приватных переговоров с определенными жителями Города,не забывая по ходу дела причинять им мелкие, но чувствительные страдания. Гостей-вегетарианцев сажали за банкетный стол (сделанный в форме овальных часов) вкушать говяжьи стейки с кровью, а гламурные девушки, придерживающиеся строгой диеты, давились кремовыми пирожными. «На то, знаете ли, и создан Ад», – любил философски говаривать Шеф, глядя на горчайшие слезы посетителей.
      Однако в редких случаях гостей не мучили, особенно тогда, когда от них планировалось получить благоприятный результат. Исходя из этого, Шеф не поскупился на угощение для делового завтрака: на кровавой скатерти с мертвыми птицами (их изображения вышили знаменитые гаитянские колдуны), уютно расположились пузатый тульский самовар, малиновое варенье в богемских вазочках из темного стекла, фарфоровое блюдце с нарезанным лимоном, и связка посыпанных маком рязанских баранок.
      …Подбор подчиненных у Шефа был весьма и весьма специфический. В число его доверенных конфидентов в Управлении наказаниями (городскойструктуре, предлагающей Главному суду креативные способы мучений миллионов грешников) весьма редко входили известные люди. Наученный горьким опытом, Шеф полагал: если человек звезда – с ним вдвойне тяжело работать, а если бывшая звезда – то втройне. Не отвергая полностью услуги именитых специалистов, в «текучке» Шеф предпочитал опираться на незнатных профессионалов. Плюсов в оперативной работе, а также в креативе от них было значительно больше. Городиздавна переполняло безумное множество зазнавшихся знаменитостей, поэтому сведущие в своем деле люди ценились на вес золота. Шеф не питал иллюзий – ему было очевидно, что всего лишь два человека в Управлении наказаниямиспособны осуществить взлелеянный им замысел. Этими людьми являлись следователь царской полиции Алексей Калашников и его бессменный (еще с земной жизни) напарник – казачий унтер-офицер Сергей Малинин. Последний, по мнению Шефа, не блистал сыскным интеллектом, но зато отличался крайней исполнительностью.
      С момента своей смерти сослуживцы поступили в распоряжение особого отдела.В Городеони издавна занимались изобретением виртуозных наказаний для грешников (предложения по служебной почте поступали в приемную Главного Суда), а также ловили контрабандистов, промышлявших в китайском квартале Ада. Карьера обоих резко пошла на взлет после недавних событий – парочка провела блестящее расследование загадочных убийств в Аду, а позднее – еще и в Раю , получив в награду особый статус «спецгорожан».Привилегированное положение включало в себя отдельные квартиры на первом этаже (большущий плюс: лифты в Городене работали почти никогда), а также высочайшее дозволение Калашникову жить вместе с депортированной из Рая женой Алевтиной. Такое послабление считалось неслыханным, любящих супругов в Аду изначально было принято разлучать (нелюбящих, напротив, педантично селили вместе). Малинин, к его расстройству, не жил ни с кем. Однако в качестве утешения казаку ежедневно выдавали шкалик водки, что придавало будничному адскому существованию вполне райские мотивы.
      …Шеф гостеприимным жестом пригласил сотрудников наливать себе чай.
      Я полагаю, вы уже давно догадались, – вальяжно заметил он. – Я вызвал вас к себе на дачу не просто так. У меня имеется дело чрезвычайной важности.
      Да уж конечно, – уныло вздохнул Малинин, по станичной привычке раскалывая щипцами кусок сахару. – Вот почему Ад оказался не такой, какой нам поп на картинках показывал? Симпатично выглядело – кругом пламя, и черти грешников на сковородках культурно жарят. А тут чего? Как на Земле: сплошная беготня по работе и никакой возможности спокойно существовать.
      Ты труп, приятель, – беззлобно констатировал Шеф. – а стало быть, спокойного существования тебе не положено. Сиди, отрабатывай свои смертные грехи и не рыпайся. Скажи спасибо, что тебя в котле не варят.
      Спасибо, – сумрачно ответил Малинин, разгрызая пополам баранку.
      Так вот, – продолжил Шеф, поворачиваясь к Калашникову. – Доуплотнялись мы за последнее время – хуже некуда. Сейчас срочно копаем котлован, чтобы разместить сто тысяч новых душ после тайфуна, а на носу – землетрясение в Китае. Каюсь, нагнал я готичной привлекательности вокруг имиджа князя тьмы – теперь вот и расхлебываю. В Раю – никого, кроме ангелов, а у нас столько народу… липнем друг к другу, словно пельмени. При таких, извини за тавтологию, адских условиях скоро начнем уплотнять. Даже к самым что ни на есть привилегированным обитателям Городав квартиры придется подселить по три человека сразу. Никак не меньше.
      О, не так плохо! – ожил Малинин. – Если не проблема – будьте добры, подселите мне трех фотомоделей. По крайности, даже одну мулатку можно.
      Там сельские районы пострадали от тайфуна, – усмехнулся Шеф. – Какие фотомодели? Будешь рыпаться, получишь пять бабушек с недержанием.
      Блюдце задрожало в руке у Малинина, но героическим усилием воли он совладал с приступом паники.
      Вы это, вообще, к чему? – деликатно поинтересовался Калашников.
      К тому, – вздохнул Шеф. – Лет двести назад пришла мне в голову неплохая идея. Когда-то людей на Земле жило буквально единицы, между мной и Небесной Канцелярией существовала зверская конкуренция – за каждую душу дрались. Ну, мы же думали – случится конец света, и все полетит к свиньям. Но так как по финальной дате светопреставления мы с Голосом до сих пор не определились, Ад переполнился грешными душами по самую крышу. Требования же для попадания в Рай круче, чем для въезда араба в США Да и откуда, скажите мне, в XXI веке возьмутся стопроцентные праведники? Выпивка, марихуана, плотские грехи, несоблюдение поста: какой нормальный человек хоть раз в жизни этим не балуется? Резюме же Небесной Канцелярии нудное до извращения – слопал шашлык в пост, отправляйся прямиком в Ад. Мы тоже хороши – объективно перестарались с пиаром. Следовало закрепиться на первоначально утвержденной позиции – властелин зла, внушающий ужас. Этот лейбл работал просто отлично, но мы не учли опасности, исходящей от кинематографа. В половине фильмов меня демонстрируют в качестве гламурного принца – рога же и прочие неприятности скрашивает море соблазнительных достоинств. Не поверите – с нежной любовью вспоминаю папскую инквизицию. До сих пор, если кого в Городеслучайно повстречаю, обязательно руку жму. Вот прекрасный образец того, как надо работать: какую гравюру Средневековья ни возьмешь, так собой восхищаешься – настоящее чудовище в стиле Мэрилина Мэнсона.
      Шеф отодвинул чашку с чаем, попав донышком в варенье.
      – Скучаю я по этим временам, – заностальгировал он. – Сейчас даже не верится: качественную ДУШу – например, девицы из монастырского приюта – просто так было не заполучить, следовало активно постараться. Прийти глубокой ночью в романтическом образе прекрасного юноши, одеколоном надушиться, чтобы запахом серы не испугать, рога убрать под шляпу с пером в стиле «Трех мушкетеров». Я себе и представить не мог, что уже в XX веке будет и «Церковь Сатаны», и Голливуд с кучей ужастиков, и повсюду клубы свингеров. Все вокруг так манит, мигает огнями – согреши, это сладко…
      В этот момент тональность Шефа резко переменилась.
      Ага, им– то сладко, -злобно сказал он, глядя в лицо Калашникову. – А я в постоянном аврале! Как природная катастрофа или война, так сиди сутками в офисе, отслеживай копание котлованов и доставку палаток. В общем, в отсутствие Голоса можно признать – я выбрал неправильный имидж
      Улучшить надо? – несказанно удивился молча внимавший монологу босса Калашников. – Я даже не знаю, что и предложить. Можно попробовать оплатить на Земле телерекламу. Запустим клипы, где вы делитесь с сиротами кусочком хлеба, жарите старушкам яичницу и с грозным лицом строго спрашиваете с подчиненных за ухудшение жилищных условий в Городе.В России, например, это обеспечивает популярность любому – уже проверено.
      Ты не просек фишку, – царапнул когтем скатерть Шеф. – Как раз наоборот. Мне срочно требуется ухудшитьимидж, сделать его еще более хреновым.Ситуацию с перенаселением в Аду можно спасти, только если я перестану ассоциироваться с чем-то запретным и клевым. А люди при одном моем упоминании станут плеваться, дрожать и пучить глаза в ужасе.
      Представляю, насколько сложно вам далось такое решение, – задумался Калашников. – Превратить вас в Ксению Собчак в принципе можно. Но не слишком ли это тяжелая жертва? Так ведь и с ума сойти недолго.
      – Я тоже так считаю, -согласился Шеф. – Поэтому предлагаю действовать в несколько непривычном ключе. С давних пор между Городом и Небесной Канцелярией существует, если можно так выразиться, негласное джентльменское соглашение. Никто из нас не пытается изменить прошлое, дабы навредить своему противнику. Логика простая – если каждый начнет регулярно ходить, как в супермаркет, на одну-две-три тыщи лет назад, это приведет к катастрофическим последствиям. Думаю, что рассказ Бредбери «И грянул гром» читали все… не считая, конечно, тебя, мой замечательный Малинин. Но я планирую провести очень скромную корректировку. Если Голос удосужится узнать о плане,он не будет так уж и против. Ну, может, разве что для вида повозмущается. Ведь своими действиями я сыграю ему на руку. Основная масса народа возненавидит меня, как Чубайса, – а Рай переполнится сахарными праведниками. Разве не это его давняя мечта?
      …Отпустив шпильку в сторону старого врага, Шеф выжидательно прикусил кончик сигары. Малинин спокойно пил чай – он ровным счетом ничего не понял из монолога. Калашников напрягся, сжав чашку обеими руками.
      – Вы хотите отправить нас в прошлое…-прошептал он.
      Малинин уронил блюдце на пол – японский фарфор разлетелся вдребезги.
      – Смекаешь, -улыбнулся Шеф. – Да, с небольшим спецпоручением. Сюжет простой. Два послан-Ца из Ада должны оставить нужные улики в античном городе Ерушалаиме, находящемся под властью римского наместника Пилата. Эти улики укажут творческой группе ангелов, в режиме реального времени создающих Новый Завет: Иуда Искариот вовсе не предавал Кудесника со слюнявым поцелуем в Гефсиманском саду. В новой версии окажется, что его сдал первосвященникам Синедриона отвратный монстр из Ада – то есть ваш покорный хозяин. Выяснится, что конкретно мои злостные наветы и послужили причиной распятия доброго спасителя человечества на кресте.
      Трясущийся Малинин не отрывал глаз от скатерти. На него было жалко смотреть. Бледные щеки Калашникова полыхнули слабым румянцем.
      Все просто, – буднично произнес Шеф, покачивая рогами в такт звучащей из динамиков песне AC/DC Hell's Bells. – Нечего тут слюни разводить – перенеслись в прошлое, оставили компромат, вернулись в Город. Задание для пэтэушника. Прибавил бы «ей-богу» – но по известным причинам не могу.
      Вам– то персонально с энтого какая корысть? -брякнул Малинин.
      О, – мечтательно щелкнул хвостом Шеф. – Конечно, мой горячий станичный друг, я и не ожидал от тебя чрезмерного напряжения мозгов. Вся прелесть в том, что Иуде-то никто не стремится подражать. Он сделался символом сволочизма, предательства и подлости, даже последние парии относятся к нему с брезгливостью. Его образ едва ли соблазнителен. Признаться в любви к Иуде – все равно что публично заняться сексом с медузой. Если люди будут считать, что это я отправил Кудесника на крест, отношение ко мне в корне изменится. А значит, сократится приток людей в Ад: желающих разделить мои взгляды найдется немного. Возможно, это наконец-то уравновесит Ад и Рай по количеству душ. Кому здесь еще не надоело, что мы спрессованы как баночные шпроты, а у них плотность населения – полтора человека на тысячу миль? Так что вы скажете на это, красавчики?
      Жрасавчики молчали. Никто не хотел открывать рот первым.
      – Имейте в виду, -улыбка сползла с морды Шефа, из ноздрей повалил дым. – Памятуя ваши предыдущие заслуги, я стараюсь быть с вами любезным. Однако не следует забывать и про текущие обстоятельства. А они таковы – вы находитесь в Аду, ваши души полностью в моей власти. Я могу сотворить с ними все, что угодно – ибо никто не в силах мне противостоять. Пока же я разговариваю вежливо и деликатно прошу принять участие в операции. У вас осталось пять минут, чтобы согласиться с моим решением добровольно.
      …Жертвы продолжали хранить безмолвие. Шеф вышел в серо-зеленую приемную, сплетенную из высохших водорослей, и показательно громко захлопнул дверь. Секретарша (французская королева Мария-Антуанетта), сидевшая на спине бамбукового лебедя с ушами мамонта (так Дали представлял себе канцелярский стол), подняла накрашенные глаза, выражая любопытство.
      – Согласились, монсеньер? -спросила она.
      Куда денутся…– пожал плечами Шеф. Вспомнив про сигару, он прикурил от золотой настольной зажигалки в виде ягуара – пространство мгновенно наполнилось клубами терпкого дыма и сильным запахом табачного листа.
      Вы жестоки, монсеньер, – хлюпнула припухшим носом Мария-Антуанетта. – Я очень сработалась с шевалье Калашниковым, и он мне откровенно симпатичен. Пару раз на День всех умертвлен-ных даже подарил засохшие цветы. А теперь, благодаря вашему распоряжению, мы расстанемся с ним навсегда. Какое счастье, что я уже мертвая, иначе бы я этого не пережила!
      Секретарша уткнулась в кружевной платочек с вензелем династии Бурбонов.
      – Почему навсегда? -беззаботно пыхнул сигарой Шеф.
      В зрачках королевы блеснул холодный огонь.