Предисловие

В обстановке растущего международного внимания и интереса к Антарктике возникает необходимость все большего расширения знаний в этой области. В такой ситуации очень своевременным является выход книги крупного советского исследователя Антарктики, участника шести антарктических экспедиций, доктора географических наук И. А. Зотикова-учёного с мировым именем в области гидродинамики и теплофизики ледниковых масс и процессов взаимодействия океана с оледенением Земли. И. А. Зотиковым получены фундаментальные результаты по теплофизике крупных ледниковых покровов Земли, теоретически показано, что в центральной части ледникового покрова Антарктиды, у его ложа, идёт непрерывное таяние и существуют подледниковые моря и озера. Это явление подтверждено сейчас экспериментально и принимается сейчас во внимание при всех анализах поведения современных крупных ледников, а также при реконструкциях четвертичных ледниковых покровов Европы и Америки и интерпретации следов этих оледенений.

Исследования И. А. Зотикова доказали возможность использования накопленных данных для суждения о теплообмене больших ледниковых масс с водой и в подледниковых морях. Это положение сейчас важно для расчётов, связанных с проектами будущей транспортировки айсбергов в практических целях.

И. А. Зотиковым внесён выдающийся вклад в знания о взаимодействии океана с оледенением. Он и возглавляемая им советская группа в американском «Проекте исследования шельфового ледника Росса» экспериментально доказали возможность постоянного намерзания льда в подледниковых морях, получили первые и уникальные данные о характере ледяной «крыши» подледниковых шельфовых морей, впервые обнаружили существование придонной тёплой воды в таких морях.

Заключая рассказ об авторе, отметим, что в Антарктиде один из ледников в горах Королевы Мод назван именем Зотикова. Это название нанесено на карту по решению Бюро географических наименований Академии наук США. Работу И. А. Зотикова в Антарктиде Советское правительство отметило двумя орденами «Знак почёта», а правительство США-медалью «За работу в Антарктике».

Однако предлагаемая читателю книга посвящена не только «разгадкам тайн Ледяного континента», но и в очень большой своей части повседневной жизни полярников. Автор оригинально, занимательно и очень достоверно передаёт своеобразие существования человека в этой суровой части нашей планеты. Им прекрасно передана специфика работы и жизни в сложных условиях Антарктиды, причём, что особенно ценно, за длительный период зимовки, продолжающийся более года. Он показывает влияние экстремальных антарктических условий на психику человека, на его чувства и здоровье, откровенно описывает, как сказывается оторванность от семьи, друзей, специфика постоянного общения только с ограниченным, относительно небольшим кругом людей.

В суровых условиях Антарктиды выполнение самой будничной работы нередко требует крайнего напряжения физических и духовных сил. Особенно сложны условия на таких внутриконтинентальных советских станциях, как Восток и Комсомольская. Экстремальные условия на куполе не всегда выдерживает даже техника. Правда, нельзя забывать, что речь в книге идёт об одной из первых советских антарктических экспедиций Полярники ещё не имели опыта работы в специфических условиях Антарктиды Естественно, с каждой новой экспедицией совершенствовались методы исследований, модернизировались техника и быт полярников.

Особую достоверность и искренность первой части придаёт и форма повествования — в виде дневниковых записей.

Вторая часть книги посвящена описанию зимовки автора среди американских полярников на их главной южнополярной станции Мак-Мердо. К этому времени И. А. Зотиков уже опытный полярник и то, что поражало его воображение в первую зимовку, теперь он не спешит записывать в свою тетрадь. Он вообще отходит от формы дневника и записывает лишь наиболее примечательные события или уж очень специфические особенности работы и быта на южнополярной станции США.

И. А. Зотиков попал на американскую станцию Мак-Мердо благодаря такому важному международному документу, как Договор об Антарктике 1959 г. В соответствии с этим Договором в Антарктике развивается плодотворное международное сотрудничество.

Сейчас, в канун 25-летия подписания в Вашингтоне Договора об Антарктике 1 декабря 1959 г. (вступил в силу 23 июня 1961 г.), когда возрастает значение разработанной в нём системы, важно выяснить, чем объясняется его необычайная популярность. Главная причина его популярности в том, что на его основе удалось не только не допустить, чтобы Антарктика стала ареной или предметом разногласий, но и обеспечить её использование исключительно в мирных целях. Договор запретил в этом обширном районе, расположенном южнее 60-й параллели южной широты, любые мероприятия военного характера, такие, как создание военных баз и укреплений, проведение манёвров, а также испытания любых видов оружия.

Созданная Договором об Антарктике зона мира и сотрудничества служит хорошим примером в отношении других районов земного шара.

Договор вместе с тем создал прочный фундамент международного сотрудничества в области изучения Антарктики. Он предполагает свободу научных исследований в этом регионе и путём обмена научной информацией (планами научных работ и результатами научных наблюдений) обеспечивает максимальную экономию средств и эффективность научных работ. Каждое государство должно заблаговременно уведомлять о всех экспедициях с его территории в Антарктику и о всех своих станциях в регионе, о любом персонале или оснащении, предназначенном для научных исследований или для любых других мирных целей в Антарктике. Для полноты взаимной информации государства обмениваются научным персоналом между экспедициями и станциями в Антарктике.

В результате совместных усилий стран-участниц Договора об Антарктике 1959 г. получена обширная информация в области физики атмосферных явлений, метеорологии, океанологии и т. д. Это способствовало более глубокому пониманию глобальных климатических процессов и дало возможность успешнее их прогнозировать.

Для выявления закономерностей природных процессов в Антарктике и эволюции нашей планеты в целом огромное значение имеют важные открытия, сделанные на шестом континенте, в области гляциологии, биологии, географии и других наук, имеющих большое значение не только для выявления природных закономерностей Антарктики, но и для понимания эволюции нашей планеты в целом.

Для того чтобы в Антарктике не производилось какой-либо деятельности, противоречащей принципам или целям Договора, предусмотрено право каждого подписавшего его государства назначать из числа своих граждан наблюдателей, имеющих полную свободу доступа в любое время в любой район или во все районы Антарктики, включая все станции, установки и оборудование в этих районах. Для инспекций открыты также морские и воздушные суда в пунктах разгрузки и погрузки грузов в Антарктике.

В своё время некоторыми странами были выдвинуты претензии на «суверенитет» в том или ином районе Антарктики, но Договор 1959 г. заморозил вопрос о подобных территориальных претензиях. Об этом чётко говорит, в частности, пункт 2 ст. IV Договора: «Никакие действия или деятельность, имеющие место, пока настоящий Договор находится в силе, не образуют основы для заявления, поддержания или отрицания какой-либо претензии на территориальный суверенитет в Антарктике и не создают никаких прав суверенитета в Антарктике. Никакая новая претензия или расширение существующей претензии на территориальный суверенитет в Антарктике не заявляются, пока настоящий Договор находится в силе».

Советский Союз и ряд других государств никогда не признавали указанных претензий. Эта позиция СССР закреплена в нотной переписке и других официальных документах. Так, она была выражена ещё до подписания Договора 1959 г. в ноте от 2 мая 1958 г. В ней говорилось, что «Советский Союз сохраняет за собой все права, основанные на открытиях и исследованиях русских мореплавателей и учёных, включая право на предъявление соответствующих территориальных претензий в Антарктике» («Правда» от 4 июня 1958 г.).

Важным элементом системы Договора 1959 г. об Антарктике является механизм претворения в жизнь его постановлений посредством регулярных Консультативных совещаний, проводимых странами-участницами Договора по вопросам использования Антарктики только в мирных целях; содействия научным исследованиям в Антарктике; содействия международному научному сотрудничеству в Антарктике, содействия осуществлению прав инспекции, осуществления юрисдикции в Антарктике, охраны и сохранения живых ресурсов в Антарктике.

По всем этим и другим вопросам Консультативные совещания разрабатывают рекомендации для своих правительств относительно мер по претворению в жизнь Договора. Рекомендации консультативных совещаний подлежат утверждению всеми государствами, принимавшими участие в их выработке. После этого они приобретают обязательную силу и становятся нормативными положениями, развивающими и дополняющими статьи Договора об Антарктике. С момента вступления договора в силу состоялось 11 консультативных совещаний и принято в общей сложности более 100 различных рекомендаций.

В интересах всего человечества необходимо, чтобы Антарктика всегда использовалась исключительно в мирных целях и не стала бы ареной или предметом международных разногласий. Это зависит прежде всего от строгого соблюдения Договора об Антарктике 1959 г. и разработанной в нём системы, положившей начало новым международным соглашениям для дальнейшей регламентации международно-правового режима Антарктики, нужда в которых ощущается уже сейчас. По примеру международного космического права, где на базе основного документа — Договора о мирном исследовании и использовании космического пространства 1967 г. — заключён ряд соглашений по конкретным космическим проблемам, в области правового регулирования режима Антарктики на базе Антарктического договора были разработаны и уже вступили в действие Конвенция о сохранении тюленей Антарктики 1972 г. и Конвенция о сохранении морских живых ресурсов Антарктики 1980 г.

В связи с резким сокращением тюленей в Антарктике понадобились срочные меры для защиты этого вида. Конвенция указывает закрытые для промысла районы и сезоны.

Конвенция о сохранении морских живых ресурсов Антарктики 1980 г. преследует цель сохранения уникальной антарктической экологической системы в целом. Эта Конвенция охраняет все живые ресурсы Антарктики, все живые организмы, «обитающие к югу от антарктической конвергенции». Эта линия представляет собой комплексную географическую границу Антарктики, где происходит слияние тёплых северных и холодных южных потоков вод, что обусловливает их высокую продуктивность. Предотвращение сокращения численности любой вылавливаемой популяции до уровня ниже таких, которые обеспечивают её устойчивое пополнение, немыслимо без распространения сферы действия Конвенции до линии антарктической конвергенции, учитывая хорошо известную взаимосвязь между отдельными компонентами уникальной экологической системы Антарктики.

Конвенция 1980 г. учредила разветвлённый механизм, включающий Комиссию и Научный комитет, в функции которого входит подготовка проектов решений относительно мер по сохранению живых ресурсов, оценка состояния популяций, обработка данных о результатах промысла, разработка программ исследования состояния живых ресурсов на международном уровне.

Особо обстоит дело с решением проблемы сохранения и использования минеральных ресурсов Антарктики. Уровень изученности Антарктики ещё не позволяет дать чётко обоснованную оценку её минерально-сырьевого потенциала. Учёные и практики считают, что промышленная эксплуатация антарктических ресурсов — ещё дело будущего.

В связи с большой чувствительностью экологической системы Антарктики очень сложно прогнозировать последствия нерегулируемой эксплуатации минеральных ресурсов этого региона.

Необходимо поставить надёжный заслон перед любой неконтролируемой деятельностью в Антарктике. Соответствующий международно-правовой режим должен не противоречить Договору 1959 г. и полностью основываться на его положениях.

Действующие международные соглашения по Антарктике создали надёжную основу для всеобщего международного сотрудничества по широкому кругу вопросов. Любое государство в любой момент может присоединиться к этим соглашениям.

Договор об Антарктике 1959 г. встречает своё 25-летие как важный инструмент международного сотрудничества, мира и безопасности.

Нельзя не подчеркнуть значение Договора об Антарктике 1959 г. в качестве важного прецедента в вопросах борьбы за запрещение и нераспространение ядерного и другого оружия массового уничтожения на обширных пространствах земного шара.

Разработанный в 1959 г. Договор об Антарктике послужил хорошим примером для заключения впоследствии подобных соглашений. Так, в 1971 г. был заключён договор о запрещении размещения такого оружия на дне морей и океанов. Кроме того, Договор 1959 г. дал в своё время импульс для заключения Московского договора 1963 г. о запрещении испытаний ядерного оружия, Договора 1967 г. о мирном исследовании и использовании космического пространства, Договора 1968 г. о нераспространении ядерного оружия, Договора 1967 г. о безъядерной зоне в Латинской Америке (Договор Тлателолко), а также для планов создания безъядерных зон в различных регионах земного шара и т. п.

Благотворная роль Антарктического договора для прогрессивного развития ряда областей современного международного права более чем очевидна.

В этом плане нельзя не согласиться с рекомендациями XI-го Консультативного совещания (Буэнос-Айрес, 1981), участники которого отметили, что «система Договора об Антарктике оказалась эффективной для поддержания международного согласия в развитии целей и принципов Устава ООН, в том числе запрещения любых мер военного характера, обеспечения защиты антарктической среды, в содействии научных исследований в Антарктике на благо всего человечества».

Правда, с тех пор положение в мире изменилось, обстановка стала взрывоопасной. Силы милитаризма и агрессии, стремясь превратить не только космос, но и Антарктику, не говоря уже об остальных частях земли, в арену термоядерной войны, активизировали свою чрезвычайно опасную для будущего человечества деятельность.

В этих условиях значение Договора об Антарктике особенно увеличивается. Положения договора, запрещающие проведение в Антарктике любых мероприятий военного характера, включая производство ядерных взрывов, позволяют поставить надёжный заслон на пути распространения на этот регион гонки вооружений и включения его в сферу военно-стратегических интересов империалистических государств.

Всех людей доброй воли не могут не вдохновлять важнейшие решения ООН, принятые в декабре 1983 г. на XXXVIII сессии Генеральной Ассамблеи по вопросам осуждения угрозы ядерной войны, замораживания ядерных арсеналов, запрещения войны в космическом пространстве и недопущения военных действий из космоса в отношении земли.

Все эти решения, принятые подавляющим большинством государств-членов ООН, несомненно, в определённой мере опирались на прецедент Антарктического договора и созданной на его основе системы.

Советский Союз выступает за всемерное укрепление Договора об Антарктике, оценивая его как чрезвычайно важный международный документ, направленный на поддержание мира и безопасности на всей планете.

Г. П. Задорожный, профессор международного права

От автора

Жены тех, кто ездит в Антарктиду, не любят её. Она отнимает у них мужей слишком надолго. И всё-таки, когда мы, полярники, собираемся вместе и первый тост предлагаем за Прекрасную Антарктиду наши жены присоединяются к нему. Ведь холодная их соперница была не только разлучницей, она многое и дала их мужьям. Они чувствуют это по блеску, которым загораются глаза мужчин при воспоминании об Антарктиде.

Эта книга о двух зимовках на шестом континенте. Как я первый раз попал в Антарктиду? Вы узнаете об этом из книги. В ту первую свою экспедицию я вёл дневник. Когда вернулся, уже много книг об Антарктике было написано, поэтому я забросил свои тетрадки на полку. Казалось, всё, что там записано, слишком лично и не будет интересно другим. Прошло с тех пор много лет. За это время я шесть раз побывал в Антарктиде, провёл там более тысячи дней. И понял: те записи, что были сделаны очень давно, стоят того, чтобы представить их на суд читателю. Ведь по ним можно проследить, как изменялся человек в процессе зимовки, как менялось его отношение ко многому. Можно понять, из скольких мелочей складывается главное, как менялось само представление о том, что же главное. И хотя для моего сегодняшнего "я" многое из того, что записано, кажется наивным, в то же время мой опыт говорит: да, всё, что там написано, правда, и правда не одного человека, а и многих из тех, кто также впервые, полный романтики, приезжает зимовать.

Читая свои старые записи, я с удивлением слежу за ходом мыслей незнакомого мне человека, постепенно понимающего, что он попал в компанию людей, которые вместе должны пройти всю предназначенную им дорогу, об истинном характере которой они не имели понятия. То, что казалось им дома страшным, на деле не стоило упоминания. То, о чём они у себя дома даже не думали, оказалось действительно тяжёлым. И человек, который писал дневник, менялся незаметно для себя. Последние страницы написаны уже совсем другим. Лучшим? Худшим? Не знаю. Просто человеком, который провёл много времени в Антарктиде и не жалеет, что он это сделал.

За прошедшие годы многое изменилось и на антарктических станциях. Когда-то засыпанная выше крыш снегом советская южнополярная станция Мирный, о которой в основном идёт речь в первой части книги, полностью перестроена. Появились новые, прекрасные, благоустроенные дома, сделанные так, что их уже не засыпает снег пурги. Появились новые, более надёжные тягачи и снегоходы, более совершенные самолёты и научные приборы. Теперь уже наши полярники могут разговаривать со своими родными на Большой земле по радиотелефону; воздушный мост связывает новую столицу Антарктиды — станцию Молодёжная с Москвой и Ленинградом.

И всё-таки, как это ни удивительно, мои наблюдения говорят о том, что для тех, кто проводит зимовку в новых домиках и водит новые тягачи, мало что изменилось в Антарктиде. Ведь море осталось тем же, Ледяной континент, перед которым человек — «слеза на реснице», остался тот же, мужское братство — то же, полярная ночь зимовок — та же. А новые дома, тягачи, самолёты и осциллографы — это лишь изменившаяся декорация этих главных элементов, создающих неповторимый психологический экзамен или, скорее, школу, которая называется зимовкой в Антарктиде.

БИЛЕТ В АНТАРКТИДУ

— Погоды не бу-удет… Погоды не бу-удет… — тоскливо, как бы про себя, повторял огромный, широкий в плечах человек в толстой тёмной засаленной куртке и светлых собачьих унтах. Сгорбившись, ни на кого не глядя, он ходил взад и вперёд по маленькой площадке, покрытой свежевыпавшим снегом.

Рядом с двухмоторным самолётом Ли-2 в это раннее утро собрался экипаж, люди в таких же куртках с поднятыми остроконечными капюшонами, тоже в унтах. Они знали своего командира и поэтому, не обращая внимания на его слова, продолжали готовить самолёт.

— Тише, ребята. Слон думает, — негромко сказал один из них.

«Слоном» в авиационных кругах звали за внушительную комплекцию и невозмутимое спокойствие, которое он сохранял даже в сложных лётных ситуациях, командира авиационного отряда экспедиции известного полярного лётчика Героя Социалистического Труда Бориса Семёновича Осипова.

Борис Семёнович действительно думал. Надо было лететь на купол, то есть в центральную часть огромной,

диаметром почти в пять тысяч километров, лепёшки льда. Ли-2 пока стоял на внешнем и самом тонком краю её — на станции Мирный. Значит, надо было пролететь тысячу километров, а это почти предел, куда может добраться загруженный самолёт с аварийным запасом горючего. В центральной части Антарктиды толщина этой гигантской ледяной лепёшки достигала около четырех тысяч метров. И именно на этой высоте появилась маленькая станция Комсомольская. Самолёт готовили для полёта на эту станцию, расположенную на полпути к Южному полюсу.

Прогноз погоды, который дал синоптик Леонид Жданов, был ниже среднего. Но лететь всё-таки надо было. И вот Осипов ходил сейчас, всматриваясь в серенький недалёкий горизонт, в тёмные размытые тучи, которые громоздились со стороны моря, и пытался угадать, что же будет с погодой через много часов, когда его самолёт вернётся из Комсомольской, сможет ли он снова сесть здесь. Другого аэродрома не было ближе, чем в радиусе тысяча километров.

Самый «заводной» и пижонистый из экипажа, флагштурман авиаотряда Юра Робинсон, которому тоже предстояло лететь, вдруг произнёс:

— Да, ребята, а ведь «труба» вот-вот выйдет из Ленинграда и тогда начнёт считать мили…

«Трубой» в полярных экспедициях называют любое долгожданное судно.

Экипаж и механики молчали, добродушно улыбаясь. Все думали примерно об одном и том же «Зимовка кончается, и, как ни удивительно, мы прожили здесь с тех пор, как ушла последняя „труба“, почти триста дней и триста ночей. За это время было так много всякого… А теперь за нами выйдет судно, которое пересечёт Атлантический, а потом Индийский океаны, и наконец наступит день, когда мы все поднимемся на его борт».

В то раннее утро рядом с лётчиками, готовившимися к полёту на Комсомольскую, топтались ещё три «пассажира», среди которых был и я. Мы должны были лететь этим самолётом и остаться на Комсомольской. Нам, улетающим на купол, думать о «трубе» было ещё рано: для нас главная работа была ещё впереди.

…Каждый из трех «пассажиров», добирающихся тогда на Комсомольскую, имел свою исследовательскую программу Я, например, хотел протаять там как можно более глубокую скважину во льду, измерить температуры по всей глубине и попытаться выяснить на основе этой информации, какова же температура у дна ледника Антарктиды, в центральной её части.

Именно поэтому я и хотел начать бурение на станции Комсомольская. Тогда, в том далёком 1958 году, я, как и многие, был уверен, что выполнить такое бурение будет не очень трудно. Ведь всего несколько месяцев назад, в середине полярной зимы, мы уже проплавили с помощью электрического нагревателя первую свою скважину во льду Антарктиды. Однако пробурили совсем неглубоко. В верхних слоях талая вода, образующаяся при бурении льда, уходила в пористые стенки толщи, но чуть глубже поры снега и фирна уже смыкались, и вода оставалась в скважине. Нагреватель уже не проплавлял себе дорогу вниз, а лишь кипятил воду в образовавшейся вокруг него каверне, все более увеличивая её диаметр.

— Ну что же, — решили мы с начальником мастерской Мирного Наумом Савельевичем Блохом, который превратил один из засыпанных снегом домиков посёлка во что-то похожее на колхозную кузницу, только под снегом, — тогда мы возьмём длинную трубу, в нижней её части установим электрический нагреватель, а выше поместим какую-нибудь электрическую помпу для откачки образующейся при оттаивании воды. При таких условиях нагреватель не будет тратить энергию на бесполезный перегрев воды. Куда откачивать воду? А в верхнюю часть той же трубы, отделённую перегородкой от помпы. Так мы и сделали.

И вот, полный надежд, нетерпеливо ждал я полёта на Комсомольскую, чтобы наконец начать бурение. В мечтах я представлял себе, как бур уходит все глубже и глубже. Метр пробурил, откачал воду в верхнюю часть трубы — подними её. Вылил воду, снова опустил бур на дно скважины, включил ток — и бури следующий метр, Главное — успевай поднимать — опускать. Так мне казалось. Откуда мне было знать, что я смогу пробурить лишь какие-то шестьдесят метров — ничто по сравнению с четырьмя тысячами метров толщины ледника.

Подняв стёганый капюшон куртки и чуть отвернувшись в сторону от жёсткого ветра, постоянно дующего в это время суток с купола, я в который раз ловил себя на мысли: не сон ли это? Я ли стою здесь, среди этого хаоса льдов, на краю Земли, дожидаясь, пока для нас троих прогреют моторы самолёта?

А ведь совсем недавно я работал в лаборатории Энергетического института имени Кржижановского в Москве. По образованию авиационный инженер, я учился здесь в аспирантуре, занимался изучением процессов плавления и разрушения на поверхности метеоритов и других тел, входящих с большими скоростями в атмосферу. Я совал модели, сделанные в виде конусов и сфер, в сверхзвуковую аэродинамическую трубу с горячим воздухом или прямо в раскалённую струю ракетного двигателя и смотрел, фотографируя, как тает срезаемая головной ударной волной передняя часть этих тел, пытался создать математические модели процесса разрушения метеоритов, входящих в плотные слои атмосферы. В поисках природных аналогий просмотрел много литературы, интересовался всем, что написано о льде и ледниках. Ведь таяние в них играет немалую роль, и изучают эти процессы уже давно. Но к моему удивлению, обнаружилось, что ледники, эти громадные массы сползающего по горным склонам льда, ещё мало изучены. А ведь то, чем я занимался — теплообменом в толще, определяет у этих сверкающих на солнце красавцев все их существование, их прошлое и будущее. Сотни людей изучают процессы, происходящие в машинах, но создаётся новая машина — и большая часть работ представляет собой лишь исторический интерес. А тут рядом лежала белоснежная целина, и какая! Ведь машина Земли работает вечно, поэтому каждая крупица знания о ней никогда не потеряет интереса. Точка зрения была для меня новой и невероятной. А какие объекты исследований! Горы, моря, Антарктида!

Тогда, в далёком 1956 году, почти тридцать лет назад, все вдруг заговорили об Антарктиде. Первая Советская антарктическая экспедиция высадилась на этом континенте. Суда, доставившие её туда, вернулись обратно, и десятки статей очевидцев появились в газетах, огромные фотографии украшали витрины улицы Горького…

Я снова просмотрел литературу по гляциологии. Узнал, что Антарктиду можно представить приближённо как огромную, круглую, если смотреть сверху, ледяную плиту. Она отвесно обрывается в окружающие её моря. Под действием собственного веса эта плита, толщина которой в центре около четырех километров, растекается по радиусам к периферии и, достигнув берега, откалывается в виде айсбергов. Именно поэтому края плиты намного тоньше, чем центральная часть, и форма её напоминает каравай хлеба. Антарктический «каравай» льда сохраняет свою форму благодаря тому, что на его поверхность постоянно ложится снег.

Оказалось, что процесс переноса тепла, происходящий в толще огромного ледяного щита Антарктиды, очень схож с процессами, происходящими у поверхности куска железа, летящего с космической скоростью сквозь воздух к Земле. Только на то, что происходит с метеоритом за доли секунды, в Антарктиде нужны сотни тысяч лет. Математические уравнения процесса теплообмена для маленького метеорита и огромного ледникового покрова оказались одинаковыми в так называемом «безразмерном виде».

«А что если предложить эту аналогию как основу подхода к исследованию теплового режима ледника Антарктиды? Составить программу и самому попробовать выполнить её?» — думал я.

«Да нет, куда уж мне, — тут же себе отвечал, — даже стыдно быть таким нахалом»

Так выглядит карта Антарктиды сегодня.

Но вот лабораторию облетел слух: Вася Пелевин увольняется, он едет в Антарктиду. Вася! Мой коллега по лаборатории! Бегу к нему: — Это правда?

Вася смеётся:

— Да, уезжаю. Через месяц уходит корабль.

Вася Пелевин — заслуженный мастер спорта по альпинизму, тоже кандидат наук, будет месяц плыть на судне вокруг земли, пересекая тропики и экватор, а потом где-то в загадочной ледяной стране строить новую станцию, проводить какие-то наблюдения, бороться с чем-то. Значит, то, о чём пишут в книгах, о чём мечталось каждому с детства, а | потом постепенно забывалось как сказка, возможно? Возможно ли?

Вспомнил, что есть за душой. Ещё мальчишкой я работал трактористом. Это плюс. Потом авиационный институт, мечта строить самолёты, чтобы самому летать на них, а поэтому в свободное от учёбы время — парашютная школа. Это, пожалуй, тоже плюс. Но мечта о самостоятельных полётах оставалась мечтой: почему-то одно время студентов, даже из авиационного института, не принимали в аэроклубы. Решил попробовать себя в другом. И вот альпинистский лагерь, горы, сияющие на солнце ледники, восхождения. Потом их было много, не один десяток. По-видимому, здесь тоже можно поставить плюс.

Однако летать я всё-таки научился. Отчаявшись попасть в аэроклуб, я поехал к самому начальнику авиации ДОСААФ, генералу Н. П Каманину. Нашёл его на аэродроме. Волнуясь, рассказал о себе, о своём желании научиться летать.

— Где бумажка? — хитро задал единственный вопрос Каманин. Я подал заявление, и генерал написал поперёк: «Начальнику первого аэроклуба. Зачислить. Каманин». А через два месяца я первый раз вёл самолёт с мешком в передней кабине вместо инструктора.

Пожалуй, это можно отметить тоже как плюс — всё-таки пилотское свидетельство…

Пришло время, я защитил диплом инженера, но мечту летать пришлось оставить. Врачи нашли, что у меня близорукость.

Прямая дорога раздваивалась. В одну сторону шла непроторённая тропинка молодого инженера, имеющего диплом пилота первоначального обучения и мечтающего летать испытателем, в другую — проторённая дорога молодого специалиста — конструкторское бюро исследовательская работа. Все товарищи по курсу идут этой дорогой. Я тоже пошёл по ней И не пожалел. Работа была такой интересной!

Я жил реактивными двигателями, чертежами, заводом три года, пока не стало ясно, что с моими знаниями далеко не уедешь. Надо учиться дальше.

И вот кто-то сказал мне, что в Энергетическом институте имени Г. М. Кржижановского Академии наук СССР есть Лаборатория физики горения и им нужен аспирант. Я подал заявление и меня приняли.