Тятин (официальным тоном). Товарищи! Я взял слово для того, чтобы… (Бытовым голосом.) Алексей Гаврилыч, только сними, понимаешь, трубочку с телефона. Не люблю, когда телефонные звонки мою речь перебивают. Теряю мысли… (Снова официально.) Товарищи! Я взял, понимаете ли, слово для того, чтобы подвести итоги нашей полугодовой работе… Товарищи! Что мы видим в данном отрезке времени? В данном отрезке времени мы, так сказать, наглядно или, проще сказать, воочию видим достаточно, в сущности, яркие показатели. Показатели, которые с полной очевидностью сигнализируют нам, иными словами, дают нам знать, поясняют нам — каковы сами по себе эти показатели как таковые. И как таковые они сами по себе указывают нам, каковы результаты нашей полугодовой работы. И мы, учитывая данные показатели…
      Баркасов (перебивает). Иван Силыч, да говори ты нормальным человеческим языком!
      Тятин. А я как же говорю?
      Баркасов. А ты какую-то потустороннюю речь загибаешь. Говори проще, без ораторского нажима.
      Тятин (расстроившись). Нет, Алексей Гаврилыч, без ораторского нажима у меня не выйдет. Ведь если говорить проще, так и говорить, понимаешь, не о чем. Сто десять процентов плана. Что же я могу добавить к этой цифре, которая и без того поясняет картину? (Оживившись.) Сто десять процентов, друзья мои! А?! Ведь это же душа поет!
      Баркасов. Кончил?
      Тятин. Вообще-то я хотел еще немного сказать, но если ты против речей, то я, понимаешь, вынужден на этом закончить… Хотя нет, погоди… (Официально.) Товарищи! А являются ли данные показатели как таковые показательными для данного отрезка времени? Не есть ли эти показатели малопоказательны сами по себе?..
      Баркасов (укоризненно). Иван Силыч…
      Тятин. Сам не пойму, что со мной делается, когда речь произношу. Не те слова идут…
      Баркасов. А ты поясни речь своими словами. О чем ты нам хотел сказать?
      Тятин. Да я, понимаешь, хотел сказать, что за этими цифрами — труд. Люди как черти работали.
      Баркасов. Иван Силыч правильно указал, что за этими высокими показателями — большая работа. И тут, в первую очередь, следует отметить его самого, его самоотверженный труд…
      Тятин. Ну, меня-то зачем? Я в норме работал, не пересиливал себя.
      Баркасов. Конечно, мы здесь собрались не для того, чтобы говорить комплименты, но подчеркнуть следует — люди дают нам уверенность, что мы еще крепче возьмемся за дело.
      Тятин. Правильно!
      Баркасов. Прошу взглянуть на эту диаграмму… (Разворачивает рулон.) Тут мы ясней представим себе план нашего дальнейшего движения…
      Тятин (помогая разворачивать рулон). Эх, помещение тесновато для такой диаграммы.
      Баркасов. Пройдемте в конференц-зал… Участники совещания удаляются. В канцелярии — телефонный звонок. Делопроизводитель Духоявленский снимает трубку.
      Духоявленский (по телефону.) Слушаю вас… (Небрежно.) Баркасов на совещании… Не знаю. Позвоните попозже.
      Настя (Слоняеву). Ай, Володя, ну что вы на меня так смотрите. Как баран на луну.
      Слоняев. Баран смотрит на луну без особого удовольствия, чего никак нельзя сказать про меня…
      Настя. Отвяжитесь. Не мешайте мне работать.
      Духоявленский. Попрошу без частных разговоров. (Сотруднице Софочке Крутецкой.) Товарищ Крутецкая, справка готова?
      Софочка. Заканчиваю, Антон Антоныч. В канцелярию входит посетитель в макинтоше. Он толстоват, с одышкой Платком вытирает запотевшее лицо.
      Посетитель (Слоняеву). Директор еще не выходил?
      Слоняев. Он на совещании.
      Посетитель. Пожалуй, я подожду его. А то ведь кролики у меня дохнут…
      Слоняев (улыбаясь). Ах, дохнут они у вас?
      Посетитель. Околевают без еды. До тридцатого числа я получил на их кормежку. А с первого числа все кролики должны быть на довольствии в тех учреждениях, какие у нас запланированы.
      Слоняев (посмеиваясь). Нынче уже пятое число.
      Посетитель. Вот я и говорю: положение критическое с теми кроликами, которых я еще не успел распределить по учреждениям.
      Духоявленский (сняв трубку с телефона, который звонит). Слушаю вас… (Медовым голосом.) Ах, это вы, товарищ Гребешков. Там, вероятно, трубочка снята… Сию минуту, товарищ Гребешков. Сейчас я лично схожу за ним… (Бережно кладет трубку на стол.)
      Посетитель. Что, директор сюда придет? Не отвечая посетителю, делопроизводитель торопливо и почти рысцой выходит из помещения Посетитель приводит в порядок свой туалет.
      Слоняев (машинистке). Так и не позовете меня к себе, уважаемая Настенька? Настя. Я, кажется, сказала вам — нет.
      Слоняев. А то сегодня суббота. Завтра — выходной. Пошли бы в кино. Погуляли бы. А? Настя. Нет, нет, Володя.
      Слоняев. А вот я когда-нибудь возьму и нарочно войду к вам без приглашения. Не выгоните же. Настя. Ей-богу, выгоню. Лучше не приходите… (Сердито.) Ай, не мешайте мне, Володя! У меня же срочная работа… (Отворачивается от собеседника.)
      Слоняев (достав из кармана какую-то игрушку). Минуточку, Настенька. Хотел показать вам последнюю заграничную новинку… Настя (с любопытством). Ой, что это?
      Слоняев. Танцующая свинка. И при этом она хрюкает. Настя (присаживается рядом). Ах, и хрюкает она?
      Слоняев. И тихонько хрюкает, если потянуть за хвостик. А тут на спинке у нее — зеркальце и карандаш для губ. Настя. Ой, какая прелесть!
      Слоняев. Сильней тяните за хвостик — тогда она хрюкнет. В канцелярию входит Баркасов. Вслед за ним Тятин и делопроизводитель. Посетитель торопливо подходит к директору.
      Посетитель. Товарищ Баркасов, ну как же насчет кроликов?
      Баркасов. Ай, слушайте, меня к телефону…
      Посетитель. Нет, вы только мельком взгляните на эту бумагу, из которой видно, что кролики запланированы для вашего учреждения.
      Баркасов. Кто их запланировал? (На ходу просматривает бумагу)
      Тятин (негромко Слоняеву). Да это вы что? (Взяв со стола свинку.) В игрушки играете вместо работы?
      Слоняев. Иван Силыч, отдайте мою свинку.
      Тятин. Нет, прежде директору расскажу, чем вы заняты в такое напряженное время…
      Слоняев (просительно). Товарищ Тятин…
      Баркасов (посетителю). Потом, потом я посмотрю эту бумагу. (По телефону.) Слушаю вас, товарищ Гребешков… Да, но для выступления по радио мне надо подготовиться… Значит, мне позвонят из радиоцентра?.. Есть, договорились, товарищ Гребешков.
      Посетитель (снова порываясь к директору). Товарищ Баркасов…
      Духоявленский (отстраняя посетителя). Алексей Гаврилыч, потрудитесь подписать это отношение в главк.
      Баркасов (читая). Нет, не так! Эти фразы лишние. Исправьте.
      Тятин (делопроизводителю). А справка готова?
      Баркасов. Ах, да, где же справка?
      Софочка (торопливо подкрасив губы). Справочка готова, Алексей Гаврилович. Вот она…
      Посетитель. Товарищ Баркасов…
      Баркасов (читая справку на ходу). Извините. Потом. У меня сейчас совещание.
      Посетитель. А главное, товарищ Баркасов, все другие учреждения охотно берут кроликов. И только вы почему-то…
      Баркасов, Тятин и посетитель уходят.
      Духоявленский (машинистке). Товарищ Троизкина, перепечатайте это отношение в главк… (Прохаживаясь по канцелярии). Да, друзья мои, неорганизованно работает наш директор…
      Софочка (горячо). Это неправда! Товарищ Баркасов у нас один за всех работает!
      Духоявленский. Но это и есть крупнейший минус для руководителя учреждения.
      Слоняев (засмеявшись). Он во все дела нос сует.
      Духоявленский. Причина такой несостоятельности директора более чем ясна. Он не сумел подобрать себе настоящего заместителя. Тятин не оправдывает своего высокого назначения. Настя (горячо). Иван Силыч Тятин очень хороший человек!
      Духоявленский. Это не качество для ответственного работника… (Расправив грудь.) Заместитель директора должен быть таким человеком, который каждую минуту может принять то или иное самостоятельное решение.
      Слоняев. Был слух, Антон Антоныч, что вас хотели назначить заместителем Баркасова.
      Духоявленский. Слух! Мне товарищ Гребешков лично сказал об этом. Но Баркасов и некоторые райкомовцы заартачились…
      Слоняев. Телефончик звонит, Антон Антоныч.
      Духоявленский (в трубку). Слушаю… Баркасова? Сейчас. (Софочке.) Товарищ Крутецкая, попросите директора. Из радиоцентра ему звонят.
      Софочка (перестав шептаться с машинисткой). Иду… (Поправив прическу и подкрасив губы, уходит.)
      Духоявленский (Слоняеву). Вот вы говорите…
      Тятин. Да разве он на своем месте работает? У него нет масштаба, нет горизонта. Он недальновидный человек для такой высокой должности.
      Слоняев (угодливо). Его при гардеробе надо держать.
      Духоявленский. Вот именно. Он каждую минуту может директора чем-либо подвести. И так подведет, что их обоих к черту турнут.
      Входит Баркасов и вслед за ним — посетители Софочка Крутецкая.
      Посетитель. Товарищ Баркасов… Минуточку…
      Баркасов. Слушайте, меня к телефону…
      Посетитель (Слоняеву). Дожал, кажется, его. Дрогнул.
      Баркасов (в трубку). Слушаю… Понимаю… Завтра в двадцать один час?.. Есть. Договорились… (Вешает трубку.)
      Посетитель. Товарищ Баркасов, вы только взгляните на эти бумаги, из которых видно, что все мои кролики…
      Духоявленский (заслоняя посетителя). Алексей Гаврилыч, вот отношение в главк. Мы перепечатали. Подпишите.
      Посетитель. Товарищ Баркасов…
      Баркасов (просматривая отношение). Я же вам сказал, что эти фразы лишние. Вы что, хотите меня подвести? Исправьте.
      Духоявленский. Виноват. Недоглядел. Машинистка перепутала.
      Посетитель. Товарищ Баркасов, вот эти бумаги…
      Баркасов. Завтра, завтра зайдите. Я сейчас занят.
      Посетитель. Нет, до завтра я никак не могу, товарищ Баркасов. До завтра они не выдержат.
      Баркасов (проведя рукой по глазам). Кто? Что не задержит?
      Посетитель (идя к выходу вслед за директором), До завтра, товарищ Баркасов, они все могут окочуриться.
      Духоявленский. Товарищ Тройкина, еще раз перепечатайте это отношение в главк.
      Баркасов и вслед за ним Тятин входит в кабинет.
      Посетитель останавливается в дверях. Баркасов, схватившись рукой за сердце, беспомощно опускается в кресло.
      Тятин. Что с тобой? Тебе худо?
      Баркасов. Сердце что-то…
      Тятин. Доктора, доктора… Ему худо…
      Посетитель. Вызвать по телефону?
      Баркасов. Пустяки… Сердце немного… Не надо врача…
      Тятин. Ну нет, как же без врача… (Посетителю.) Попросите сюда доктора. Он там, в санитарной тройке… Вторая дверь направо… (Посетитель уходит.)
      Баркасов. Да уверяю тебя, все прошло.
      Посетитель (снова появляясь). Сейчас врач придет… Ну как, товарищ Баркасов, легче вам? Уже можете на мою бумагу взглянуть, из которой вам сразу станет ясно, что кролики за вами запланированы? Входит врач в белом халате. Тятин закрывает дверь кабинета, вытеснив посетителя в коридор.
      Баркасов. Извините, доктор, мы зря потревожили вас…
      Тятин. Нет уж, доктор, проверьте больного. Сердце у него что-то. Чуть не упал.
      Доктор. Ну-те вашу руку… Сейчас… Так… Ничего… Пульс нормальный… Небольшие перебои… Ничего особенного…
      Тятин. Вон бледный какой…
      Доктор. Нервное переутомление. В отпуск надо идти.
      Баркасов. Нет, в отпуск я сейчас…
      Тятин. В отпуск он сейчас категорически не может.
      Доктор. Тогда вот что я вам скажу…
      Тятин. Алексей Гаврилыч, прислушайся к голосу науки. А я уж запишу, что доктор скажет.
      Баркасов. Только, доктор, в пределах моих возможностей.
      Доктор. Потребую самое малое — выслушать краткую лекцию о гигиене труда.
      Баркасов (сухо). Ну уж это в другой раз, доктор.
      Доктор. Все-таки в двух словах скажу. Ведь разумное отношение к своей работе — это, батенька мой, кардинальный вопрос нашего времени, это основа производительности труда.
      Тятин (жмурясь). Мы все сейчас должны, засучив рукава…
      Доктор. Не возражаю. Но и при штурмовщине следует разумно относиться к своему телу. Человек способен удивительно много работать. Отдых его может быть весьма кратким. Но этот отдых должен быть правильным, ритмичным…
      Тятин. Не знаю, если я переутомился — сразу на диван и, как говорится, немного храповицкого.
      Доктор. Но это не всегда достигает цели. При значительном нервном перераздражении мозг продолжает работу, и полного отдыха не получится.
      Баркасов. А как же в таком случае поступить?
      Доктор. В этом случае нужно резко переключить свое внимание. Ну, допустим, в театр сходить.
      Тятин. Не знаю. Не думаю…
      Доктор. А вот медицина за вас думает. Впрочем, я случайно назвал театр. Это может быть все — понянчили ребенка, послушали радио, почитали занимательную книгу. Все, что по-настоящему займет ваше внимание, — это и будет вашим отдыхом.
      Баркасов. Это верно. Помню, я готовился к государственным экзаменам. По двадцать часов в сутки занимался. А в перерывах бежал к реке, купался либо играл в волейбол. И возвращался к книгам без тени утомления.
      Доктор. Вот вы правильно поняли мои слова. И теперь я со спокойной совестью покидаю вас… Что опять за сердце беретесь? Сердце у вас здоровое. Забудьте о нем, не думайте.
      Баркасов. Да оно бьется — как его забыть?
      Доктор. Вот я и говорю: сходите в кино, в театр. И тогда ваше излишнее внимание к сердцу переключается на иные интересы… Желаю здравствовать… (Направляется к выходу.)
      Тятин (негромко). Доктор, простите, а куда ему лучше сходить? В оперетту, чтоб было посмешней? Или в драму?
      Доктор. Да и то и другое хорошо.
      Тятин. И что ему — одному пойти или, например, в компании?
      Доктор. Нет, одному-то, конечно, нехорошо. Допустим, неважная пьеска — вот и не отвлекся. И поговорить не с кем. Лично я про себя скажу. У нас в поликлинике. Сотрудница. Любительница театров. Берет она меня под руку и ведет. Шутим, острим с ней. И прямо скажу: душой отдыхаю… Ну, еще раз желаю здравствовать. (Уходит.)
      Тятин. Доктор-то нам попался какой-то особенный.
      Баркасов. Нет, он вещи говорил разумные.
      Тятин. Где же разумные? Сходите, говорит, в театр с одной сотрудницей. При чем тут сотрудница, если человек, как говорится, с катушек падает.
      Баркасов. Это он к примеру сказал.
      Тятин. Отвлекитесь, говорит, переключитесь!.. Да ты что опять за сердце берешься? Перебои?
      Баркасов (просматривая бумаги). Немножко. Пустяки.
      Тятин. А все-таки, Алексей Гаврилыч, ты выполни предписание науки. Сходи, понимаешь, в театр. Может, и верно на пользу пойдет. Сейчас тебе болеть — зарез для всего учреждения.
      Баркасов. Да нет у меня времени для театров.
      Тятин. Нет уж, сделай милость, не отказывайся. Конечно, медицина дело темное, но черт его знает, может, и в самом деле эта процедура тебе поможет. А?
      Баркасов. Вряд ли пойду… Иван Силыч, попроси сюда делопроизводителя. Боюсь, что он опять бумагу в главк не так сочинит… (Углубляется в работу.)
      Тятин входит в канцелярию. За ним посетитель.
      Посетитель. Ну как, лучше директору? Можно к нему?
      Тятин. Нет, еще нельзя. (Делопроизводителю.) Антон Антоныч, директор просит отношение на подпись.
      Посетитель. Тогда я, пожалуй, схожу еще в одно учреждение, где у меня не взяли кроликов. А через часок я снова к вам. (Уходит.)
      Духоявленский. Товарищ Крутецкая, отнесите эту бумагу директору. А то он меня что-то не переваривает.
      Софочка (подкрасив губы). Сейчас… (Идет к выходу.)
      Тятин (негромко). Софья Васильевна, дельце у меня к вам… Вот какая вредная история случилась. Доктор, понимаете, посоветовал нашему Алексею Гавриловичу в театрах бывать. Так уж вы иной раз не откажите разделить с ним это грустное путешествие…
      Софочка. Да, но почему вы мне говорите об этом?
      Тятин. Зная вашу симпатию к нему, я…
      Софочка. Моя симпатия к нему — в высшем смысле! Но я вовсе не собираюсь устраивать какие-нибудь там…
      Тятин. Зная ваш высокий моральный облик, я и обращаюсь к вам…
      Софочка. Но мое или ваше желание — недостаточно! Тут надо, чтобы сам товарищ Баркасов…
      Тятин. Так вы же знаете, какой он. Ежели его не подтолкнуть на эту врачебную процедуру, то он сам и не подумает об этом. Он забывает про себя.
      Софочка. Право, не знаю. Хорошо. Попробую.
      Тятин. Попробуйте, голубушка. А то в эти ответственные дни ему никак нельзя болеть… Сейчас я в оперетку позвоню, чтобы они два билетика на сегодня прислали… Оба выходят из канцелярии. Софочка Крутецкая входит в кабинет директора.
      Софочка (подавая бумагу). Как вы себя чувствуете?
      Баркасов. Спасибо. Сейчас лучше.
      Софочка. Алексей Гаврилович, говорят, что вам доктор посоветовал в театрах бывать?
      Баркасов. Да, представьте себе — велел ходить по театрам… (Читая отношение.) Вот теперь правильно.
      Софочка. Как раз я собиралась в театр… и если вы… то я буду очень рада… с вами пойти…
      Баркасов. Благодарю вас, Софья Васильевна. Какнибудь непременно пойдем… Вот я подписал отношение в главк…
      Софочка. Но я как раз сегодня собиралась…
      Баркасов. Нет, сегодня я никак не могу. (Схватившись рукой за сердце.) А верно, может, нам сегодня пойти? (Еще раз приложив руку к сердцу.) Да, пожалуй, надо сегодня пойти… Благодарю вас, Софья Васильевна…
      Софочка. Тогда я сейчас… Только узнаю… (Убегает.)
      Духоявленский. Товарищ Слоняев, если вы исправили подсчет, то отнесите директору. Пусть он сам проверит.
      Слоняев. Иду-с… (Собирает бумаги в папку.)
      Софочка (войдя в канцелярию, склоняется к машинистке.) Ты знаешь, Настенька, Баркасов пригласил меня в театр. Настя. Ну? Не может быть! Как странно! Он всегда на меня смотрел. А тут вдруг…
      Софочка. Тем не менее он меня пригласил в театр на сегодня… Делопроизводитель прислушивается к разговору. Сотрудницы умолкают, Слоняев входит в кабинет директора.
      Баркасов. Исправили подсчет?
      Слоняев. Исправил, товарищ директор.
      Баркасов. Потом проверю. Ступайте… Погодите, я хотел вас спросить… Ну, как вы вообще живете?
      Слоняев (сумрачно). Товарищ директор, я исправил ошибку и впредь буду внимателен. Что касается "танцующей свинки", то…
      Баркасов. К-какой свинки?.. (Проведя рукой по глазам.) Да, что-то мне опять нездоровится. Какой-то туман в голове… Вот поэтому я и хотел поговорить с вами… Как вы проводите время?
      Слоняев. Если вы думаете, что я… то это злостная клевета… Я почти не пью…
      Баркасов. Ах, я не об этом! Я спрашиваю: как вы развлекаетесь? В чем состоит ваш отдых?
      Слоняев. Культурные развлечения, товарищ директор. Книги. Разнообразное чтение.
      Баркасов (смеясь). Врете ведь! Но я спрашиваю вас не как директор. Просто мне интересно узнать, как сейчас отдыхают люди…
      Слоняев. Благодарю вас за доверие, товарищ Баркасов.
      Баркасов. Что у вас на сегодня задумано? Расскажите.
      Слоняев. Ну, приду домой. Покушаю, конечно. А вечером, может быть, зайду к одной знакомой. Чтонибудь принесу ей…
      Баркасов. То есть что принесете?
      Слоняев. Ну, пирожные, тортик. Или цветы…
      В кабинет входит Тятин. Взяв папку с бумагами, собирается уйти. Однако, услышав последние фразы, задерживается в дверях. Тятин. Прислушайся к жизни, Алексей Гаврилыч. Я сам, понимаешь, когда ходил в женихах, непременно с коробочкой конфет являлся. Без этого меня хмуро встречали. (Уходит.)
      Слоняев (вдохновенно). Вот я и говорю вам, товарищ директор: без этого прямо хоть не являйся! Женщины, Алексей Гаврилыч, любят знаки внимания. Иная сама недурно зарабатывает, а принесешь ей пару цветочков — и она приходит в полный восторг. И уж тут, как говорится…
      Баркасов. Гм… Ну, спасибо. Ступайте…
      Слоняев возвращается в канцелярию.
      Софочка (шепотом). Настя, а что мне мужу сказать?
      Настя. М-да, твой Юрий всегда жутко переживает, если у тебя что-нибудь такое…
      Софочка. Юрий прямо с ума сойдет, если вдруг Баркасов за мной зайдет!
      Настя. А ты не говори ему, что с Баркасовым в театр идешь. Скажи, что идешь со мной.
      Софочка. А как же Баркасов?
      Настя. Нет, ты не понимаешь. Ты приходи ко мне.
      Баркасов зайдет за тобой тоже ко мне. И ты преотлично пойдешь с ним в театр.
      Софочка. А верно, я ему твой адрес дам…
      Настя. Ясно. Мой адрес напиши ему на записке.
      Духоявленский прислушивается к разговору. Софочка направляется в кабинет директора.
      Софочка (положив записку на стол). Вот я тут написала…
      Баркасов. То есть что написали? (Смущенно.) Ах, это! Благодарю вас, Софья Васильевна.
      Софочка убегает. В кабинет директора входит Тятин с большой коробкой конфет.
      Тятин. Ну вот, браток, снаряжу тебя сейчас в путьдорогу… Эта коробка конфет "Жар-птица" осталась у нас, понимаешь, еще со дня восьмого марта. Правда, коробка немного почата, но не слишком заметно… Вот я ее в твой портфель положу…
      Баркасов. Ах, не надо мне этого.
      Тятин. То есть как это не надо? Обязательно надо…
      Тятин укладывает коробку конфет в портфель Баркасова. Затем, усмехнувшись, вытаскивает из кармана "танцующую свинку", отобранную у Слоняева. И, оглянувшись на работающего Баркасова, запихивает ее в портфель.
      Баркасов. Нет, Иван Силыч, неохота мне идти в театр.
      Тятин. А ты перебори свое нежелание.
      Баркасов. Да уж тогда лучше я в театр с женой пойду.
      Тятин (всплеснув руками). Ох, черт! Я же совсем позабыл, что у тебя жена. Вот не познакомил меня с ней, а у меня из головы вон… Фу ты, что получилось! Сейчас я Софе Крутецкой скажу, чтобы она с тобой не ходила…
      Баркасов. Зерно, Иван Силыч, скажи ей, что я сегодня… Да нет, неловко ее обижать… (Схватившись рукой за сердце.) А впрочем, пожалуй, схожу… Отвлекусь, рассеюсь…
      Тятин. Вот и пошел бы с супругой… Ох, этот врач…
      Баркасов. Ладно, не брюзжи… Вот часок поработаю и…
      Тятин. Э-э, нет, иди-ка ты домой. Пусть у тебя будет сегодня полнейший отдых… Домой, домой, Алексей Гаврилыч… А я тебя маленько провожу. Освежусь на воздухе А то сегодня я тоже как в тумане. Одевшись, оба уходят.
      Духоявленский набирает номер телефона.
      Духоявленский (в трубку). Это квартира товарища Крутецкого? А что, его самого нет?.. С кем имею честь?.. Его мамаша?.. Передайте Крутецкому, что его жена встречается с директором Баркасовым на квартире машинистки Тройкиной… Если он пожелает проверить, пусть зайдет туда в девятнадцать ноль-ноль… Это неважно — кто. Говорит человек, который заинтересован в повышении морального облика советских людей… (Вешает трубку.)
      В канцелярию входит посетитель.
      Посетитель. А где же товарищ Баркасов?
      Духоявленский. Домой ушел. Завтра зайдите.
      Посетитель. Так ведь завтра же воскресенье! А до понедельника мои кролики категорически… Ой, что же мне делать? Придется к Баркасову домой ползти. Пусть он мне в виде аванса выдаст хотя бы пятьдесят рублей. (Идет к выходу.)
      Духоявленский. Стойте. Подойдите сюда ближе… Вот что я вам скажу… Но только пусть это между нами…
      Посетитель. Извольте. Мое дело маленькое.
      Духоявленский. Баркасова сегодня дома не будет. Он по субботам заходит, ну… к одной особе…
      Посетитель (ухмыляясь). Понимаю, я сам иной раз…
      Духоявленский. Вот вы и зайдите туда. Лесная четыре, квартира Тройкиной.
      Посетитель. Так он же выгонит меня оттуда!
      Духоявленский. Напротив. Люди в такие часы добреют, настроены благодушно…
      Посетитель. Это верно. Я сам однажды нищему трешку дал — шел с одной интересной особой. Психологический момент…
      Духоявленский. Вот и зайдите туда в девятнадцать ноль-ноль…
      Посетитель. От души благодарю. Зайду. Попрошу сотняжку. А то мои кролики до понедельника не выдержат испытания… (Поспешно уходит.)
 

ДЕЙСТВИЕ ВТОРОЕ

 

КАРТИНА ПЕРВАЯ СНОВА В СЕМЬЕ

 
      Декорация первой картины
      На диване жена Баркасова Зоя Павловна. В ее руках книга. Перед диваном — Виктор Эдуардович
      Ядов. Он в пальто, в руках сверток бумаг и кепка.
      Ядов (театрально). Повторите эти слова, что вы мне сказали. Я хочу вторично выпить яд из ваших милых рук.
      Зоя (менее театрально). Извольте, синьор. Я никогда вас не полюблю. И никогда вашей женой не буду.
      Ядов. Прощайте. Иду в ночь…
      Зоя. Погодите. Я не могу отпустить вас в таком состоянии. Вы расстроены…
      Ядов. Расстроен? Это слишком незначительное слово для моего душевного состояния. Не расстроен, мадам, а — перестала играть музыка, под которую плясала моя жизнь! Иду в небытие…
      Зоя. Виктор Эдуардович…
      Ядов. Я пошутил, сударыня. Я иду к моей маленькой машинистке Насте она сегодня будет переписывать первый акт моей исторической драмы. Я буду нищий, если через месяц не сдам мою работу. Театр не соглашается ждать.
      Зоя. Мне решительно все равно, куда вы идете… Вы знаете, Виктор Эдуардович, после наших разговоров я всегда невольно вспоминаю моего мужа…
      Ядов. Мило!
      Зоя. Как с ним легко, просто. У него нет игры ни в словах, ни в чувствах… Кстати, наше дикое предположение, что он… ну, о чем мы говорили утром… это чепуха. Если он любит, так любит, а нет — так он скажет об этом.
      Ядов. Радуюсь вашему семейному счастью.
      Зоя. Вы запутали меня своими афоризмами. И мне бог знает что показалось. Обман не вяжется с ним. Он цельный и ясный человек. Он знает, для чего живет, для чего работает… А вы? Разве вы знаете, для чего живете? И кому принесете пользу или радость?
      Ядов. Знаю, сударыня! Через тысячу лет я принесу людям эстетическую радость. На моей могиле вырастет прелестный голубой цветок. И какая-нибудь волшебная женщина будущего воскликнет: "Какое дивное растение!"
      Зоя. А мой муж не так смотрит. Он хочет не таким способом принести пользу людям. Но только при атом он, несомненно, совершает ошибку. Он работает не замечая жизни — в ущерб здоровью, в ущерб семье. И даже, мне думается, в ущерб делу — потому что качество его работы при таких условиях не может быть высоко…
      Ядов. В дальнейшем, сударыня, люди будут гармонически развиты. И такие происшествия будут исключены.
      Зоя. Но и сейчас не следовало бы допускать такой оплошности!
      Ядов. Эту оплошность вашего мужа мы исправим ревностью.
      Зоя. Нет, я отказываюсь от этого способа…
      Звонок.
      Ядов. Это он… На всякий случай обнимите меня. Это зрелище будет ему полезно…
      Зоя. Нет.
      Ядов (обнимая). Зоя…
      Входит бабушка.
      Бабушка. Дочь моя… Опять!.. Ну, в уме ли ты?
      Зоя. Мама, а где Боря?
      Бабушка. Он на пионерском сборе… Дочь моя, в квартире моего мужа я никогда не могла помыслить даже о простом свидании…
      Зоя. И долго его там задержат?
      Бабушка. Нет, он скоро придет… И даже когда — я была с мужем в Париже… И я, казалось бы, не могла поступить иначе, тем не менее… (Задумчиво.) Ах, как все быстро проходит…
      Ядов (в тон бабушке). О, сказкой ставшая воскреснувшая быль! О, крылья бабочки, с которых стерлась пыль!
      Бабушка. Так я буду накрывать на стол… Не уходите, Виктор Эдуардович. Останьтесь пообедать. (Уходит.)
      Ядов. Ухожу-с… Зоя Павловна, свидетельствую вам мое почтение. До скорого свидания.
      Зоя. Прощайте… Я хотела вам сказать… такие люди, как вы… быть может, мне ближе, но… Вот мне сейчас тридцать лет…
      Ядов. Вам тридцать один, Зоя Павловна. Восток разумно исчисляет возраст с момента утробной жизни.
      Зоя. Ну хорошо — тридцать один. И я смутно помню то, что было до революции. Но я почему-то хорошо запомнила таких людей, как вы. Таких мужчин, у которых "настроение", "переживания", поэтические слова. А за этим — пустота и никакой цели… Я боялась таких людей.
      Ядов. У меня есть цель в жизни — это вы. А что касается моего настроения, то…
      Зоя. Нет, я вообще говорю…
      Ядов. А вообще астрологи считают, что созвездия влияют на человеческий организм. Космический флюид пронизывает вселенную и отражается на всей материи, включая вас и, увы, меня.
      Зоя (прислушиваясь). Кажется, Алеша пришел…
      Ядов (театрально раскрыв объятия). Зоя… (Отступив.) Э-э, нет, это, вероятно, опять ваша почтеннейшая мамаша.
      Входит Баркасов В руках у него коричневый кожаный портфель.
      Баркасов (положив портфель на стул). А-а, Виктор Эдуардович! Что вы теперь так редко посещаете нас?
      Ядов. Напротив. Слишком часто захожу…
      Зоя (перебивая). Алеша, я…
      Баркасов (целуя жену). Зоюшка.
      Зоя. Я так рада, что ты сегодня рано пришел Баркасов. До, но, к сожалению, я должен вскоре уйти.
      Зоя. Ах, вот как, уходишь? Входит бабушка Накрывает на стол.
      Бабушка. Вот и чудесно. Прямо к обеду.
      Баркасов. Я сам огорчен, Зоюшка, что не могу побыть дома, но как раз сегодня я… случайно… с одной.
      Бабушка (торопливо перебивая). Пальто хоть снимите… (Помогая повесить пальто.) Ни слова ей об этом.
      Баркасов. То есть вы о чем, Алиса Юрьевна?
      Бабушка (тихо). Мужчина не должен посвящать жену в свои шалости.
      Зоя. Алеша, ты сегодня ужасно бледный. Тебе необходимо посидеть дома.
      Баркасов. Но сегодня я обязательно должен Мне не хочется идти, однако… Так было бы славно побыть с тобой, с Борей.
      Зоя. Я так рада, что ты об этом говоришь.
      Бабушка (Ядову). Останьтесь. Пообедайте. Не надо вам сейчас уходить. Поверьте мне.
      Ядов (бабушке). Мирные отношения налаживаются. Я лишний.
      Зоя. Мама, давайте обедать.
      Бабушка уходит.
      Ядов. Я отбыл, Зоя Павловна, с вашего разрешения, я зайду к вам позже.
      Зоя. Нет, сегодня не стоит, Виктор Эдуардович.
      Баркасов. Зоинька, пусть Виктор Эдуардович к тебе зайдет. Тебе же одной скучно.
      Зоя (волнуясь). А ты разве долго задержишься?
      Баркасов. Я в двенадцать вернусь.
      Зоя. Виктор Эдуардович, приходите тогда…
      Ядов. Всенепременно.
      Уходя, Ядов сталкивается в дверях с Борей. Почтительно раскланивается с ним. Уходит.
      Боря. Мама, учительница жутко сердилась, что ты не пришла.
      Зоя. Ах, я и позабыла об этом!