У меня была бабушка. И она меня очень горячо любила.
      Она каждый месяц приезжала к нам в гости и дарила нам игрушки. И вдобавок приносила с собой целую корзинку пирожных.
      Из всех пирожных она позволяла мне выбрать то, которое мне нравится.
      А мою старшую сестренку Лелю бабушка не очень любила И не позволяла ей выбирать пирожные. Она сама давала ей какое придется. И от этого моя сестренка Леля всякий раз хныкала и сердилась больше на меня, чем на бабушку.
      В один прекрасный летний день бабушка приехала к нам на дачу.
      Она приехала на дачу и идет по саду. В одной руке у нее корзинка с пирожными, в другой — сумочка.
      И мы с Лелей подбежали к бабушке и с ней поздоровались. И с грустью увидели, что на этот раз, кроме пирожных, бабушка нам ничего не принесла.
      И тогда моя сестренка Леля сказала бабушке:
      — Бабушка, а кроме пирожных ты разве нам сегодня ничего не принесла?
      И моя бабушка рассердилась на Лелю и так ей ответила:
      — Принесла. Но только не дам невоспитанной особе, которая так откровенно об этом спрашивает. Подарок получит благовоспитанный мальчик Миня, который лучше всех на свете благодаря своему тактичному молчанию.
      И с этими словами бабушка велела мне протянуть руку. И на мою ладонь она положила десять новеньких монеток по десять копеек.
      И вот я стою как дурачок и с восторгом смотрю на новенькие монеты, которые лежат у меня на ладони. И Леля тоже смотрит на эти монеты. И ничего не говорит Только у нее глазенки сверкают недобрым огоньком.
      Бабушка полюбовалась на меня и пошла пить чай.
      И тогда Леля с силой ударила меня по руке снизу вверх, так что все мои монеты подпрыгнули на ладони и попадали в траву и в канаву.
      И я так громко зарыдал, что сбежались все взрослые — папа, мама и бабушка. И все они моментально нагнулись и стали разыскивать упавшие мои монетки.
      И когда были собраны все монетки, кроме одной, бабушка сказала:
      — Видите, как правильно я поступила, что не дала Лельке ни одной монеты! Вот она какая завистливая особа. "Если, — думает, — не мне, — так и не ему!" Где, кстати, эта злодейка в настоящий момент?
      Чтобы избежать трепки, Леля, оказывается, влезла на дерево и, сидя на дереве, дразнила меня и бабушку языком.
      Соседский мальчик Павлик хотел стрельнуть в Лелю из рогатки, чтоб снять ее с дерева. Но бабушка не позволила ему это сделать, потому что Леля могла упасть и сломать себе ногу. Бабушка не пошла на эту крайность и даже хотела отобрать у мальчика его рогатку.
      И тогда мальчик рассердился на всех нас и на бабушку в том числе и издали стрельнул в нее из рогатки.
      Бабушка, ахнув, сказала:
      — Как это вам нравится? Из-за этой злодейки меня из рогатки подбили Нет, я не буду к вам больше приезжать, чтоб не иметь подобных историй. Лучше вы: привозите ко мне моего славного мальчика Миню. И я всякий раз, в пику Лельке, буду дарить ему подарки.
      Папа сказал:
      — Хорошо. Я так и сделаю. Но только вы, мамаша, напрасно хвалите Миньку! Конечно, Леля поступила нехорошо. Но и Минька тоже не из лучших мальчиков на свете. Лучший мальчик на свете тот, который отдал бы своей сестренке несколько монеток, видя, что у нее ничего нет. И этим он не довел бы свою сестренку до злобы и зависти.
      Сидя на своем дереве, Лелька сказала:
      — А лучшая бабушка на свете та, которая всем детям что-нибудь дарит, а не только Миньке, который по своей глупости или хитрости молчит и поэтому получает подарки и пирожные.
      Бабушка не пожелала больше оставаться в саду.
      И все взрослые ушли пить чай на балкон.
      Тогда я сказал Леле:
      — Леля, слезь с дерева! Я подарю тебе две монетки.
      Леля слезла с дерева, и я подарил ей две монетки. И в хорошем настроении пошел на балкон и сказал взрослым:
      — Все-таки бабушка оказалась права. Я лучший мальчик на свете — я сейчас подарил Леле две монетки.
      Бабушка ахнула от восторга. И мама тоже ахнула. Но папа, нахмурившись, сказал:
      — Нет, лучший мальчик на свете тот, который сделает что-нибудь хорошее и после этим не будет хвастаться.
      И тогда я побежал в сад, нашел свою сестру и дал ей еще монетку. И ничего об этом не сказал взрослым.
      Итого, у Лельки стало три монеты, и четвертую монетку она нашла в траве, где она меня ударила по руке.
      И на все эти четыре монеты Лелька купила мороженое. И она два часа его ела, наелась, и еще у нее осталось.
      А к вечеру у нее заболел живот, и Лелька целую неделю пролежала в кровати.
      И вот, ребята, прошло с тех пор много лет. И до сих пор я отлично помню папины слова.
      Нет, мне, может быть, не удалось стать очень хорошим. Это очень трудно. Но к этому, дети, я всегда стремился.
      И то хорошо.

      Я учился очень давно. Тогда еще были гимназии. И учителя тогда ставили в дневнике отметки за каждый спрошенный урок. Они ставили какой-нибудь балл — от пятерки до единицы включительно.
      А я был очень маленький, когда поступил в гимназию, в приготовительный класс. Мне было всего семь лет.
      И я ничего еще не знал, что бывает в гимназиях. И первые три месяца ходил буквально как в тумане.
      И вот однажды учитель велел нам выучить наизусть стихотворение:
      Весело сияет месяц над селом,
      Белый снег сверкает синим огоньком…
      А я этого стихотворения не выучил. Я не слышал, что сказал учитель. Я не слышал потому, что мальчики, которые сидели позади, то шлепали меня книгой по затылку, то мазали мне ухо чернилами, то дергали меня за волосы и, когда я от неожиданности вскакивал — подкладывали под меня карандаш или вставочку. И по этой причине я сидел в классе перепуганный и даже обалдевший и все время прислушивался, что еще замыслили против меня сидевшие позади мальчики.
      А на другой день учитель, как назло, вызвал меня и велел прочитать наизусть заданное стихотворение.
      А я не только не знал его, но даже и не подозревал, что на свете есть такие стихотворения. Но от робости я не посмел сказать учителю, что не знаю этих стихов. И совершенно ошеломленный стоял за своей партой, не произнося ни слова.
      Но тут мальчишки стали подсказывать мне эти стихи. И благодаря этому я стал лепетать то, что они мне шептали.
      А в это время у меня был хронический насморк, и я плохо слышал одним ухом и поэтому с трудом разбирал то, что они мне подсказывали.
      Еще первые строчки я кое-как произнес. Но когда дело дошло до фразы: "Крест под облаками как свеча горит", я сказал. "Треск под сапогами как свеча болит".
      Тут раздался хохот среди учеников. И учитель тоже засмеялся. Он сказал:
      — А ну-ка, дай сюда свой дневник! Я тебе туда единицу поставлю.
      И я заплакал, потому что это была моя первая единица и я еще не знал, что за это бывает.
      После уроков моя сестренка Леля зашла за мной, чтобы вместе идти домой.
      По дороге я достал из ранца дневник, развернул его на той странице, где была поставлена единица, и сказал Леле:
      — Леля, погляди, что это такое? Это мне учитель поставил за стихотворение "Весело сияет месяц над селом".
      Леля поглядела и засмеялась. Она сказала:
      — Минька, это плохо! Это тебе учитель влепил единицу по русскому языку. Это до того плохо, что я сомневаюсь, что папа тебе подарит фотографический аппаратик к твоим именинам, которые будут через две недели.
      Я сказал:
      — А что же делать?
      Леля сказала:
      — Одна наша ученица взяла и заклеила две страницы в своем дневнике, там, где у нее была единица. Ее папа послюнил пальцы, но отклеить не мог и так и не увидел, что там было.
      Я сказал:
      — Леля, это нехорошо — обманывать родителей!
      Леля засмеялась и пошла домой. А я в грустном настроении зашел в городской сад, сел там на скамейку и, развернув дневник, с ужасом глядел на единицу.
      Я долго сидел в саду. Потом пошел домой. Но когда подходил к дому, вдруг вспомнил, что оставил свой дневник на скамейке в саду. Я побежал назад. Но в саду на скамейке уже не было моего дневника. Я сначала испугался, а потом обрадовался, что теперь нет со мной дневника с этой ужасной единицей.
      Я пришел домой и сказал отцу, что потерял своп дневник. И Леля засмеялась и подмигнула мне, когда услышала эти мои слова.
      На другой день учитель, узнав, что я потерял дневник, выдал мне новый.
      Я развернул этот новый дневник с надеждой, что на этот раз там ничего плохого нету, но там против русского языка снова стояла единица, еще более жирная, чем раньше.
      И тогда я почувствовал такую досаду и так рассердился, что бросил этот дневник за книжный шкаф, который стоял у нас в классе.
      Через два дня учитель, узнав, что у меня нету и этого дневника, заполнил новый. И, кроме единицы по русскому языку, он там вывел мне двойку по поведению. И сказал, чтоб мой отец непременно посмотрел мой дневник.
      Когда я встретился с Лелей после уроков, она мне сказала:
      — Это не будет вранье, если мы временно заклеим страницу. И через неделю после твоих именин, когда ты получишь фотоаппаратик, мы отклеим ее и покажем папе, что там было.
      Мне очень хотелось получить фотографический аппарат, и я с Лелей заклеил уголки злополучной страницы дневника.
      Вечером папа сказал:
      — Ну-ка, покажи свой дневник! Интересно знать, не нахватал ли ты единиц?
      Папа стал смотреть дневник, но ничего плохого там не увидел, потому что страница была заклеена.
      И когда папа рассматривал мой дневник, на лестнице вдруг кто-то позвонил.
      Пришла какая-то женщина и сказала:
      — На днях я гуляла в городском саду и там на скамейке нашла дневник. По фамилии я узнала адрес и вот принесла его вам, чтобы вы сказали, не потерял ли этот дневник ваш сын.
      Папа посмотрел дневник и, увидев там единицу, все понял.
      Он не стал на меня кричать. Он только тихо сказал:
      — Люди, которые идут на вранье и обман, смешны и комичны, потому что рано или поздно их вранье всегда обнаружится. И не было на свете случая, чтоб что-нибудь из вранья осталось неизвестным.
      Я, красный как рак, стоял перед папой, и мне было совестно от его тихих слов.
      Я сказал:
      — Вот что: еще один мой, третий, дневник с единицей я бросил в школе за книжный шкаф.
      Вместо того чтоб на меня рассердиться еще больше, папа улыбнулся и просиял. Он схватил меня на руки и стал меня целовать.
      Он сказал:
      — То, что ты в этом сознался, меня исключительно обрадовало. Ты сознался в том, что могло долгое время остаться неизвестным. И это мне дает надежду, что ты больше не будешь врать. И вот за это я тебе подарю фотоаппаратик.
      Когда Леля услышала эти слова, она подумала, что папа свихнулся в своем уме и теперь всем дарит подарки не за пятерки, а за единицы.
      И тогда Леля подошла к папе и сказала:
      — Папочка, я тоже сегодня получила двойку по физике, потому что не выучила урока.
      Но ожидания Лели не оправдались. Папа рассердился на нее, выгнал ее из своей комнаты и велел ей немедленно сесть за книги.
      И вот вечером, когда мы ложились спать, неожиданно раздался звонок.
      Это к папе пришел мой учитель. И сказал ему:
      — Сегодня у нас в классе была уборка, и за книжным шкафом мы нашли дневник вашего сына. Как вам нравится этот маленький врун и обманщик, бросивший свой дневник, с тем чтобы вы его не увидели?
      Папа сказал:
      — Об этом дневнике я уже лично слышал от моего сына. Он сам признался мне в этом поступке. Так что нет причин думать, что мой сын неисправимый врун и обманщик.
      Учитель сказал папе:
      — Ах, вот как. Вы уже знаете об этом. В таком случае — это недоразумение. Извините. Покойной ночи.
      И я, лежа в своей постели, услышав эти слова, горько заплакал. И дал себе слово говорить всегда правду.
      И я действительно так всегда и теперь поступаю.
      Ах, это иногда бывает очень трудно, но зато у меня на сердце весело и спокойно.

      Мои родители очень горячо меня любили, когда я был маленький. И они дарили мне много подарков.
      Но когда я чем-нибудь заболевал, родители буквально тогда засыпали меня подарками.
      А я почему-то очень часто хворал. Главным образом свинкой или ангиной.
      А моя сестренка Леля почти никогда не хворала И она завидовала, что я так часто болею.
      Она говорила:
      — Вот погоди, Минька, я тоже как-нибудь захвораю, так наши родители тоже небось начнут мне накупать всего.
      Но, как назло, Леля не хворала. И только раз, поставив стул к камину, она упала и разбила себе лоб. Она охала и стонала, но вместо ожидаемых подарков она от нашей мамы получила несколько шлепков, потому что она подставила стул к камину и хотела достать мамины часики, а это было запрещено.
      И вот однажды наши родители ушли в театр, и мы с Лелей остались в комнате. И мы с ней стали играть на маленьком настольном бильярде.
      И во время игры Леля, охнув, сказала:
      — Минька, я сейчас нечаянно проглотила бильярдный шарик. Я держала его во рту, и он у меня через горло провалился вовнутрь.
      А у нас для бильярда были хотя и маленькие, но удивительно тяжелые металлические шарики. И я испугался, что Леля проглотила такой тяжелый шарик. И заплакал, потому что подумал, что у нее в животе будет взрыв.
      Но Леля сказала:
      — От этого взрыва не бывает. Но болезнь может продолжаться целую вечность. Это не то что твои свинка и ангина, которые проходят в три дня.
      Леля легла на диван и стала охать.
      Вскоре пришли наши родители, и я им рассказал, что случилось.
      И мои родители испугались до того, что побледнели. Они бросились к дивану, на котором лежала Лелька, и стали ее целовать и плакать.
      И сквозь слезы мама спросила Лельку, что она чувствует в животе. И Леля сказала:
      — Я чувствую, что шарик катается там у меня внутри. И мне от этого щекотно и хочется какао и апельсинов.
      Папа надел пальто и сказал:
      — Со всей осторожностью разденьте Лелю и положите ее в постель. А я тем временем сбегаю за врачом.
      Мама стала раздевать Лелю, но когда она сняла платье и передник, из кармана передника вдруг выпал биллиардный шарик и покатился под кровать.
      Папа, который еще не ушел, чрезвычайно нахмурился. Он подошел к бильярдному столику и пересчитал оставшиеся шары. И их оказалось пятнадцать, а шестнадцатый шарик лежал под кроватью.
      Папа сказал:
      — Леля нас обманула. В ее животе нет ни одного шарика: они все здесь.
      Мама сказала:
      — Это ненормальная и даже сумасшедшая девочка. Иначе я не могу ничем объяснить ее поступок.
      Папа никогда нас не бил, но тут он дернул Лелю за косичку и сказал:
      — Объясни, что это значит?
      Леля захныкала и не нашлась, что ответить.
      Папа сказал:
      — Она хотела над нами пошутить. Но с нами шутки плохи! Целый год она от меня ничего не получит. И целый год она будет ходить в старых башмаках и в старом синеньком платье, которое она так не любит!
      И наши родители, хлопнув дверью, ушли из комнаты.
      И я, глядя на Лелю, не мог удержаться от смеха. Я ей сказал:
      — Леля, лучше бы ты подождала, когда захвораешь свинкой, чем идти на такое вранье для получения подари ков от наших родителей.
      И вот, представьте себе, прошло тридцать лет!
      Тридцать лет прошло с тех пор, как произошел этот маленький несчастный случай с бильярдным шариком.
      И за все эти годы я ни разу не вспомнил об этом случае.
      И только недавно, когда я стал писать эти рассказы, я припомнил все, что было. И стал об этом думать. И мне показалось, что Леля обманула родителей совсем не для того, чтобы получить подарки, которые она и без того имела. Она обманула их, видимо, для чего-то другого.
      И когда мне пришла в голову эта мысль, я сел в поезд и поехал в Симферополь, где жила Леля. А Леля была уже, представьте себе, взрослая и даже уже немножко старая женщина. И у ней было трое детей и муж — санитарный доктор.
      И вот я приехал в Симферополь и спросил Лелю:
      — Леля, помнишь ли ты этот случай с бильярдным шариком? Зачем ты это сделала?
      И Леля, у которой было трое детей, покраснела и сказала:
      — Когда ты был маленький, ты был славненький, как кукла. И тебя все любили. А я уже тогда выросла и была нескладная девочка. И вот почему я тогда соврала, что проглотила бильярдный шарик, — я хотела, чтобы и меня так же, как тебя, все любили и жалели, хотя бы как больную.
      И я ей сказал:
      — Леля, я для этого приехал в Симферополь.
      И я поцеловал ее и крепко обнял. И дал ей тысячу рублей.
      И она заплакала от счастья, потому что она поняла мои чувства и оценила мою любовь.
      И тогда я подарил ее детям каждому по сто рублей на игрушки. И мужу ее — санитарному врачу — отдал свой портсигар, на котором золотыми буквами было написано: "Будь счастлив".
      Потом я дал на кино и конфеты еще по тридцать рублей ее детям и сказал им:
      — Глупенькие маленькие сычи! Я дал вам это для того, чтобы вы лучше запомнили переживаемый момент, и для того, чтобы вы знали, как вам надо в дальнейшем поступать.
      На другой день я уехал из Симферополя и дорогой думал о том, что надо любить и жалеть людей, хотя бы тех, которые хорошие. И надо дарить им иногда какиенибудь подарки. И тогда у тех, кто дарит, и у тех, кто получает, становится прекрасно на душе.
      А которые ничего не дарят людям, а вместо этого преподносят им неприятные сюрпризы, — у тех бывает мрачно и противно на душе. Такие люди чахнут, сохнут и хворают нервной экземой. Память у них ослабевает, и ум затемняется. И они умирают раньше времени.
      А добрые, наоборот, живут крайне долго и отличаются хорошим здоровьем.

      Однажды мы с Лелей взяли коробку от конфет и положили туда лягушку и паука.
      Потом мы завернули эту коробку в чистую бумагу, перевязали ее шика оной голубой ленточкой и положили этот пакет на панель против нашего сада. Как будто бы кто-то шел и потерял свою покупку.
      Положив этот пакет возле тумбы, мы с Лелей спрятались в кустах нашего сада и, давясь от смеха, стали ждать, что будет.
      И вот идет прохожий.
      Увидев наш пакет, он, конечно, останавливается, радуется и даже от удовольствия потирает себе руки. Еще бы: он нашел коробку конфет — это не так-то часто бывает в этом мире.
      Затаив дыхание, мы с Лелей смотрим, что будет дальше.
      Прохожий нагнулся, взял пакет, быстро развязал его и, увидев красивую коробку, еще того более обрадовался.
      И вот крышка открыта. И наша лягушка, соскучившись сидеть в темноте, выскакивает из коробки прямо на руку прохожего.
      Тот ахает от удивления и швыряет коробку подальше от себя.
      Тут мы с Лелей стали так смеяться, что повалились на траву.
      И мы смеялись до того громко, что прохожий обернулся в нашу сторону и, увидев нас за забором, тотчас все понял.
      В одно мгновенье он ринулся к забору, одним махом перепрыгнул его и бросился к нам, чтобы нас проучить.
      Мы с Лелей задали стрекача.
      Мы с визгом бросились через сад к дому.
      Но я запнулся о грядку и растянулся на траве.
      И тут прохожий довольно сильно отодрал меня за ухо.
      Я громко закричал. Но прохожий, дав мне еще два шлепка, спокойно удалился из сада.
      На крик и шум прибежали наши родители.
      Держась за покрасневшее ухо и всхлипывая, я подошел к родителям и пожаловался им на то, что было.
      Моя мама хотела позвать дворника, чтобы с дворником догнать прохожего и арестовать его.
      И Леля уже было кинулась за дворником. Но папа остановил ее. И сказал ей и маме:
      — Не зовите дворника. И не надо арестовывать прохожего. Конечно, это не дело, что он отодрал Миньку за уши, но на месте прохожего я, пожалуй, сделал бы то же самое.
      Услышав эти слова, мама рассердилась на папу и сказала ему:
      — Ты ужасный эгоист!
      И мы с Лелей тоже рассердились на папу и ничего ему не сказали. Только я потер свое ухо и заплакал. И Лелька тоже захныкала. И тогда моя мама, взяв меня на руки, сказала папе:
      — Вместо того чтобы заступаться за прохожего и этим доводить детей до слез, ты бы лучше объяснил им, что есть плохого в том, что они сделали. Лично я этого не вижу и все расцениваю как невинную детскую забаву.
      И папа не нашелся, что ответить. Он только сказал:
      — Вот дети вырастут большими и когда-нибудь сами узнают, почему это плохо.
      И вот проходили годы. Прошло пять лет. Потом десять лет прошло. И наконец прошло двенадцать лет.
      Прошло двенадцать лет, и из маленького мальчика я превратился в молодого студентика лет так восемнадцати.
      Конечно, я забыл и думать об этом случае. Более интересные мысли посещали тогда мою голову.
      Но однажды вот что произошло.
      Весной, по окончании экзаменов, я поехал на Кавказ. В то время многие студенты брали на лето какую-нибудь работу и уезжали кто куда. И я тоже взял себе должность — контролера поездов.
      Я был бедный студентик и денег не имел. А тут давали бесплатный билет на Кавказ и вдобавок платили жалованье. И вот я взял эту работу. И поехал.
      Приезжаю сначала в город Ростов, для того чтобы зайти в управление и получить там деньги, документы и щипчики для пробивания билетов.
      А наш поезд опоздал. И вместо утра пришел в пять часов вечера.
      Я сдал мой чемодан на хранение. И на трамвае поехал в канцелярию.
      Прихожу туда. Швейцар мне говорит:
      — К великому сожалению, опоздали, молодой человек. Канцелярия уже закрыта.
      — Как так, — говорю, — закрыта. Мне же надо сегодня получить деньги и удостоверение.
      Швейцар говорит:
      — Все уже ушли. Приходите послезавтра.
      — Как так, — говорю, — послезавтра" Тогда лучше уж завтра зайду.
      Швейцар говорит:
      — Завтра праздник, канцелярия не работает. А послезавтра приходите и все, что надо, получите.
      Я вышел на улицу. И стою. Не знаю, что мне делать.
      Впереди два дня. Денег в кармане нет — всего осталось три копейки. Город чужой — никто меня тут не знает. И где мне остановиться — неизвестно. И что кушать — непонятно.
      Я побежал на вокзал, чтобы взять из моего чемодана какую-нибудь рубашку или полотенце, для того чтобы продать на рынке. Но на вокзале мне сказали:
      — Прежде чем брать чемодан, заплатите за хранение, а потом уж его берите и делайте с ним что хотите.
      Кроме трех копеек, у меня ничего не было, и я не мог заплатить за хранение. И вышел на улицу еще того более расстроенный.
      Нет, сейчас бы я так не растерялся. А тогда я ужасно растерялся. Иду, бреду по улице неизвестно куда и горюю.
      И вот иду по улице и вдруг на панели вижу: что такое? Маленький красный плюшевый кошелек. И, видать, не пустой, а туго набитый деньгами.
      На одно мгновенье я остановился. Мысли, одна другой радостнее, мелькнули у меня в голове. Я мысленно увидел себя в булочной за стаканом кофе. А потом в гостинице на кровати, с плиткой шоколада в руках.
      Я сделал шаг к кошельку. И протянул за ним руку. Но в этот момент кошелек (или мне это показалось) немного отодвинулся от моей руки.
      Я снова протянул руку и уже хотел схватить кошелек. Но он снова отодвинулся от меня, и довольно далеко.
      Ничего не соображая, я снова бросился к кошельку.
      И вдруг в саду, за забором, раздался детский хохот. И кошелек, привязанный за нитку, стремительно исчез с панели.
      Я подошел к забору. Какие-то ребята от хохота буквально катались по земле.
      Я хотел броситься за ними. И уже схватился рукой за забор, чтоб его перепрыгнуть. Но тут в одно мгновенье мне припомнилась давно забытая сценка из моей детской жизни.
      И тогда я ужасно покраснел. Отошел от забора. И медленно шагая, побрел дальше.
      Ребята! Все проходит в жизни. Прошли и эти два дня.
      Вечером, когда стемнело, я пошел за город и там, в поле, на траве, заснул.
      Утром встал, когда взошло солнышко. Купил фунт хлеба за три копейки, съел и запил водичкой. И целый день, до вечера, без толку бродил по городу.
      А вечером снова пришел в поле и снова там переночевал. Только на этот раз плохо, потому что пошел дождь и я промок как собака.
      Рано утром на другой день я уже стоял у подъезда и ожидал, когда откроется канцелярия.
      И вот она открыта. Я, грязный, взлохмаченный и мокрый, вошел в канцелярию.
      Чиновники недоверчиво на меня посмотрели. И сначала не захотели мне выдать деньги и документы. Но потом выдали.
      И вскоре я, счастливый и сияющий, поехал на Кавказ.

      Когда мне было шесть лет, я не знал, что земля имеет форму шара.
      Но Степка, хозяйский сын, у родителей которого мы жили на даче, объяснил мне, что такое земля. Он сказал:
      — Земля есть круг. И если пойти все прямо, то можно обогнуть всю землю, и все равно придешь в то самое место, откуда вышел.
      И когда я не поверил, Степка ударил меня по затылку и сказал:
      — Скорей я пойду в кругосветное путешествие с твоей сестренкой Лелей, чем я возьму тебя. Мне не доставляет интереса с дураками путешествовать.
      Но мне хотелось путешествовать, и я подарил Степке перочинный ножик.
      Степке понравился ножик, и он согласился взять меня в кругосветное путешествие.
      На огороде Степка устроил общее собрание путешественников. И там он сказал мне и Леле:
      — Завтра, когда ваши родители уедут в город, а моя мамаша пойдет на речку стирать, мы сделаем, что задумали. Мы пойдем все прямо и прямо, пересекая горы и пустыни. И будем идти напрямик до тех пор, пока не вернемся сюда обратно, хотя бы на это у нас ушел целый год. Леля сказала:
      — А если, Степочка, мы встретим индейцев?
      — Что касается индейцев, — ответил Степа, — то индейские племена мы будем брать в плен.
      — А которые не захотят идти в плен? — робко спросил я.
      — Которые не захотят, — ответил Степа, — тех мы и не будем брать в плен.
      Леля сказала:
      — Из моей копилки я возьму три рубля. Я думаю, что нам хватит этих денег.
      Степка сказал:
      — Три рубля нам безусловно хватит, потому что нам деньги нужны только лишь на покупку семечек и конфет. Что касается еды, то мы по дорою будем убивать мелких животных, и их нежное мясо мы будем жарить на костре.