Александр ЗОРИЧ

СЕЗОН ОРУЖИЯ

Предисловие

Я не знаю, кто ты. Возможно, ты сорокалетний нувориш, читающий эту книгу на заднем сиденье своего «линкольна», потому что твой психоаналитик сказал, что полезно прочитывать в день две страницы чего-то, не относящегося к биржевым сводкам.

Ты можешь быть изможденной диетами начинающей манекенщицей. Или домохозяйкой средних лет, решившей, что ей в руки попал очередной «сентиментальный боевик». Двенадцатилетним роллером, который купился на кислотную обложку. Патологоанатомом, скучающим на работе. Оператором башенного крана со степенью доктора философии. Мне все равно.

Я знаю только, что ты человек, ценящий свое время. Приобретая товар, ты спешишь удостовериться в его качестве, не глядя на рекламные заверения. Открывая книгу, ты не уделяешь много внимания предисловию.

Это правильно. Ведь времени у нас осталось совсем мало.

Три года.

В 2003 году я создам Виртуальную Реальность. Меньше чем через двадцать лет количество ее пользователей достигнет одного миллиарда. Моя ВР будет похожа на игру – боевые киборги и магические артефакты, драконы и плазменные пушки, аватары и морфы. Жизнь, измеряемая в Единицах Доступа, и пользовательская капсула в каждом доме. Виртуальная полиция и сетевые террористы. Нейротрансляторы и психосинтезаторы. Координационные Центры. Это будущее.

Виртуальная Реальность будет больше чем просто игрой, потому что в нее будут одновременно играть сотни миллионов людей. Каждый день, каждый час, каждую минуту. В ней они будут работать и отдыхать. Любить и ненавидеть. Побеждать и терпеть поражения. В ней они будут жить.

Виртуальная Реальность станет новой стезей человечества. Все, к чему люди стремились раньше, потеряет значение. Звезды, глубины океанов, непознанные тайны мироздания – все это останется снаружи одного миллиарда виртуальных капсул. Забытое и наскучившее. Ненужное, обесценившееся.

Все, что будет нужно, – это тихое гудение нейротранслятора, проецирующего на мозг актанта сверкающие видения Дивного Нового Мира, который я подарю человечеству. Восходы разноцветных солнц и переливы хрустальных небес, полеты золотых фениксов над разверстыми жерлами вулканов и битвы кибернетических кентавров среди текучих ртутных холмов. Сны человеческого разума. Которые, как известно, рождают чудовищ.

Инсектоидная логика транснациональных корпораций, производящих оборудование для ВР. Неслышное дыхание международных спецслужб. Шокирующая жестокость терактов. Бессильные демонстрации протеста. Коррумпированные политики. Ложь на страницах газет. На экранах телевизоров – навязчивый ролик новой модели виртуальной капсулы. «Позвонив немедленно по этому телефону, вы получаете скидку 3 процента и кое-что задаром! Сорок бесплатных часов подключения к ВР от компании „Виртуальная Инициатива“!» Звоните. Подключайтесь.

Это будущее, которого еще нет.

Ты можешь думать, что все это фальшивка. Очередной дешевый рекламный трюк. Бред. Ты можешь сказать, что это невозможно. Так говорили ацтеки, когда испанцы грабили храм Кетцалькоатля. Так говорили индейцы навахо, когда первые поселенцы вторглись в их леса. Так говорили все, когда атомный гриб вырос над Хиросимой. Так говорят, когда мир стоит на пороге необратимого изменения: «Это невозможно!»

Здесь я соглашусь с тобой. Да, сегодня – невозможно. Но завтра, когда ты будешь вскрывать контейнер со своей первой виртуальной капсулой, лихорадочно спеша сорвать последние упаковочные ленты, я обращусь к тебе с первой страницы инструкции пользователя:

«ВЛАДЕЛЕЦ АВТОРСКИХ ПРАВ НЕ НЕСЕТ НИКАКОЙ ОТВЕТСТВЕННОСТИ ЗА ЛЮБЫЕ ПОСЛЕДСТВИЯ ПРАВИЛЬНОЙ ИЛИ НЕПРАВИЛЬНОЙ ЭКСПЛУАТАЦИИ ДАННОГО ИЗОБРЕТЕНИЯ».

Помни, что ответственность за твои поступки лежит только на тебе. Так же как ответственность за судьбы мира лежит на всех нас. Если ты понимаешь это, значит, не все еще потеряно.

Олаф Триггвассон 16.11.1999, Копенгаген

Пролог

Секундантов не было. Двое людей шли по осеннему лесу, и опавшая листва отзывалась им настороженным шорохом. Один был безоружен, зато две кобуры, симметрично подвешенные под мышками у второго, полнились смертельной тяжестью.

Вальдис остановился посреди широкой просеки. Профессиональным движением он извлек два совершенно одинаковых «Магнума-225». «Выбирай „Магнум-225“! Пистолет 2025 года и оружие века! „Магнум-225“! – ни к селу ни к городу мелькнула в голове надпись с рекламного плаката над прилавком оружейного магазина „Тульский-Центр“.

– Выбирай, – вторя его мыслям, потребовал Вальдис. Он выбрал левый.

– Напоминаю. Становимся спинами друг к другу, каждый проходит двадцать пять шагов, причем на каждый шаг я громко считаю вслух. Когда я произношу «двадцать пять», мы одновременно поворачиваемся и открываем огонь. В каждую обойму я зарядил по два боевых патрона, можешь проверить. Победитель по этому телефону, – Вальдис достал из-за пояса радиотрубку и положил ее на землю, – вызывает вертолет «Скорой помощи». На усмотрение победителя остается все остальное.

Молодой молча кивнул. «Он меня убьет. Пристрелит, как Дантес Пушкина, и не поморщится даже, сука. И как только Рут могла с таким…» Даже в мыслях применить к Рут механический глагол «трахаться» он не смог. Хотя этот крендель, пожалуй, ее именно трахал.

Они стали спинами друг к другу и пошли.

Первый дуэлянт был очень молод. Восемнадцать. Он мог думать только о ней. Он любил ее так, как любит мужчина свою первую женщину, – восхищенно, с мальчишеским благоговением. Он молился на ее стройные ноги, на ее мраморный и вместе с тем такой мягкий живот, на улыбку блаженства, дремлющую в уголках ее изящных губ. От мимолетного воспоминания об арбалетном изгибе ее ключиц он мог среди дня бросить все, занять у Сереги тридцатку и колесить до ночи по городу, разыскивая свою любовь. А потом, обыскав все вероятные кабаки и квартиры и не найдя ее, надраться до поросячьего визга со случайной компанией, кровавить кулаки о витринные стекла, получать по роже от своих собутыльников и от уличной полиции. Или не так. Найти ее и провести в головокружительном танце остаток дня, и всю ночь, и следующий день, и так еще долго. Пока она не скажет: «Работа юбер аллее» ( Превыше всего (нем.)) Или то же самое по-французски.

Второй был значительно старше и приходился ей ровесником. Ему было тридцать два. Он мог думать о разном, но только не о ней. Оголяя привычным жестом ее королевский зад, он вспоминал черный зев ультразвукового станнера, который ему ткнули в рожу среди жаркой тайваньской полночи неделю назад. Или ошметки человеческого мозга, которые он все сегодняшнее утро соскребал дублинским ножом со своего пиджака от Армани. Или думал о других своих любовницах, разбросанных по миру от Анкориджа до Кейптауна. Одну из них судьба зашвырнула даже на Лунную Станцию ООН. Он был очень опытен и хладнокровен. Он работал в Русском Отделе Интерпола, но его молодой соперник не знал этого. Он знал лишь, что человек, заставший их в живописной позе посреди волосатого персидского ковра два дня назад, – опытный и хладнокровный убийца. Так сказала она сама, ломая в пальцах длинную и тонкую сигарету «Vogue». Он знал также, что Рут ему практически безразлична и вызов на дуэль (разумеется, противозаконную) – очередной акт мужского самоутверждения со стороны Вальдиса. Под таким именем он знал своего соперника.

– Ты мальчишка. Только это мешает мне застрелить тебя на месте, – сказал в тот день Вальдис, цинично скаля свои крупные, потемневшие от гаванского табака зубы. – Поэтому я дам тебе шанс. Я вызываю тебя на дуэль.

– По рукам, – мотнув головой, сразу же согласился он, к величайшему изумлению Вальдиса. Разумеется, тот ожидал, что он спасует, замажется, обоссытся, и Рут потеряет к нему всякий интерес. Но вызов был принят, и крови предстояло пролиться.

Теперь, когда багрянцу опавших листьев суждено было вскоре смешаться с багрянцем иного рода, он понимал, насколько был опрометчив два дня назад, но возврата не было.

Когда Вальдис произнес «двадцать четыре» и с его губ уже было готово сорваться роковое «двадцать пять», в голове молодого щелкнул спасительный предохранитель и раздумья закончились.

Легкий и стремительный, ощущая в голове абсолютную пустоту и безмятежное спокойствие, он быстро обернулся. Спина Вальдиса в одно мгновение расплылась ничего не значащим больше пятном на фоне кристально резкой, мушки.

«Двадцать пять» – вот что, пожалуй, хотел сказать Вальдис, но это у него вышло неважно. Его голос перешел в хрип, утонувший в грохоте двух выстрелов. В первый раз молодой попал точно, вторая пуля прошла мимо, сорвав кожу со щеки Вальдиса. Но и одного попадания было достаточно.

Победитель подошел к радиотелефону, поднял его с земли, нажал выносную кнопку «DOCTOR». В трубке зазвучал приятный женский голос.

Глава 1

УБИЙЦЫ И НАБЛЮДАТЕЛИ

1

«Приезжает муж из командировки, тихо открывает входную дверь, вот он внутри и видит: его жена не одна…»

Августин снисходительно улыбнулся. Одно дело когда бородатые анекдоты травит сосед по лестничной клетке, другое дело – компьютер. Мудрый черный ньюфаундленд по кличке Томас улыбнулся вместе с хозяином.

«Он входит в спальню и…»

Однако Августин не торопился сказать «стоп» и прекратить словоизлияния нейронно-оптического болтуна. Анекдот-то, быть может, и бородатый, но ведь не исключено, что неизвестный. Августин отхлебнул кофе и откинулся на спинку кресла.

«…говорит любовникам: „Вы тут пока кончайте, а я чаек на кухне поставлю“. Тот, кто поступает так, и называется настоящим мужем. А кто называется настоящим любовником, Августин?» – заливался соловьем компьютер (анекдот стоит дослушать до конца). Августин и Томас снова переглянулись. Пожалуй, этот Компьютер, поглощенный выполнением спикер-программы «Веселый Бадди-52», сделал эффектную театральную паузу и заговорщическим шепотком опытного конферансье сообщил:

«А настоящим любовником называется тот, кто после всего этого кончит».

К собственному удивлению, Августин засмеялся. Легко и радостно, как в детстве. Что ни говори, а «Веселый Бадди» в лучших своих проявлениях способен поднять настроение даже мертвецу. Особенно его пятьдесят первая и пятьдесят вторая версии.

«А теперь про Хайма, который пошел на рыбалку», – не унимался компьютер.

– Хватит! – скомандовал Августин.

Во-первых, ему не хотелось портить приятное послевкусие, которое оставалось после последнего анекдота. А во-вторых, и это главное, пора было отправляться на дежурство. Действительно пора.

Августин выключил компьютер, подошел к окну и с высоты своего последнего, восьмидесятого этажа осмотрел томимую зноем Москву. Но не увидел ничего, кроме лоскута голубого неба и блестящего серебром рекламного цеппелина компании «Виртуальная Инициатива», зависшего как раз напротив его окон.

«В рай с „Виртуальной Инициативой“!» – титаническими буквами было начертано на боку у неповоротливого гиганта. Августин поморщился. От рекламной компании новинок «Виртуальной Инициативы», кита и монстра, его уже давно тошнило. ВИН был российским монополистом в области оболванивания честных обывателей, охочих до запретных чудес Виртуальной Реальности. А монополиям, как известно, закон не писан.

– Ах да, Томас! Чуть не забыл о тебе, патлатый! – Августин потрепал пса за ухом и навалил ему полную миску отборных витаминизированных ребрышек.

Он будет отсутствовать долгих шесть часов – шесть часов дежурства в Виртуальном Мире. И у Томаса были все шансы провести это время голодным перед пустой миской.

Августин подошел к капсуле входа, которая возвышалась в центре комнаты массивным египетским саркофагом. Августин лег, вытянул руки вдоль туловища и сказал: «Поехали». Затылок мягко вошел в углубление нейротранслятора. Полифертиловая крышка капсулы плавно затворилась.

Зубная боль, достававшая Августина с самого утра, возобновилась с новой силой. Это было тем более прискорбно, что каких-то три часа назад Августин покинул кабинет дантиста. «Черт, на дворе 2036 год, а ставить человеческие пломбы так и не научились!» – такова была последняя мысль Августина, посетившая его в мире «твердой» материи.

Спустя три секунды Виртуальная Реальность приняла старшего лейтенанта сетевой полиции Августина Деппа в свои объятия.

2

Вот что сказал Августин Депп, когда в окошко его комнаты проникли канареечно-желтые лучи одного из четырех солнц Виртуального Мира:

– Здравствуй!

Он встал со своего ложа, потянулся и зевнул. Будто пробудившийся ото сна. Только сном этим была жизнь в тесном двухкомнатном «трамвайчике», притулившемся под крышей восьмидесятиэтажного жилого дома на Большом Арбате. Настоящей жизнью и полноценной явью ему теперь казалась только Виртуальная Реальность. Кроме как внутри ВР (так Августину, по крайней мере, казалось теперь) жизни не было, да и быть не могло.

Зона его настоящего включения – город Амстердам – не имел с реальным, земным Амстердамом ничего общего, кроме названия. Причудливые ландшафты, строения и формы жизни, созданные самовоспроизводящимся и самосовершенствующимся гением – системой ВР, – не могли бы существовать иначе, кроме как в Виртуальном Мире.

Зубная боль исчезла, как будто ее и не было никогда. Августин чувствовал себя великолепно. Дежурство началось. Ему предстояли шесть часов полнокровной жизни – не так уж мало даже для полицейского в аватаре третьего класса Гильгамеш. Ну а когда шесть положенных часов истекут, он снова вернется назад, в мир людей.

Теперь Августин был йоменом – английским лучником позднего средневековья. Бархатный плащ с капюшоном, застежка из червленого золота на груди, черная с шитьем рубаха. Как и положено йомену, за спиной у Августина висел длинный тисовый лук.

Йомен был излюбленным аватаром Августина. «Только дураки станут шастать по ВР с пистолетом. Дураки без всякой фантазии», – справедливо полагал Августин. Тем более, что по убойной силе его длинный лук с самонаводящимися стрелами (магия первой ступени) не уступал ни гранатомету, ни уж тем более помповому ружью.

Он наслаждался чужим телом – телом сорокалетнего солдата из войска Генри V, его шрамами, его сединой, его сухими, но крепкими мускулами. К выполнению своих непосредственных обязанностей полицейского он приступает очень скоро. Но сначала он навестит свою подружку Сэми.

– Я не мог дождаться, честное слово! – воскликнул Августин при виде рыжеволосой девушки в бледно-зеленом платье с испанским декольте.

Его голос был голосом йомена. Резким. Хриплым. Сильным.

– Я рада, что ты не забыл меня, – улыбнулась она, обвивая руками шею Августина.

Августин ощутил волнение во всем теле. Сэми была хороша и ласкова. От нее пахло полевыми цветами. Августину нравилось заниматься с ней любовью. А остальное было не важно.

Августин понятия не имел, является ли женщиной хозяин аватара рыжеволосой девушки в испанском костюме. Скорее всего, да. Или, возможно, нет? Какая разница, о Боже, какая разница! Он целовал ее упругие ароматные груди, и жизнь была прекрасна.

3

Белоснежный парусный катамаран резал водную гладь, подернутую частой рябью. В воде стоял на мощных кедровых сваях большой одноэтажный дом с длинной пристанью. Две жирные чайки дрались за еще более жирного, чем они сами, леща, трепещущего на берегу в предвкушении званого обеда, на котором главным пиршественным блюдом станет он сам.

На высоте семидесяти тысяч метров над точкой драки голодных чаек в это мгновение проходил стратосферный гиперзвуковой лайнер компании «Пан-Авиа». С превышением сто сорок тысяч метров над лайнером в пустоте плыл контрольно-разведывательный спутник Организации Объединенных Наций «Аргус-18».

Катамаран причалил к пристани свайного дома. С него сошел молодой человек, одетый вполне по-летнему. На нем была зеленая майка-сетка, узкие дымчатые очки и болотного цвета шорты. Он был бос. Человек сделал два шага, потом остановился. Он театрально хлопнул себя по лбу, словно бы вспомнил что-то необычайно важное, обернулся и, нашарив в кармане мятую трешку, протянул ее хозяину катамарана:

– Возьмите, спасибо.

Хозяин посмотрел на него прозрачным взглядом. Улыбнулся:

– Мне деньги уже давно не нужны. Да и вам они не понадобятся больше.

4

Зона интересов контрольно-разведывательного спутника «Аргус-18» находилась на сорок миль юго-восточнее озера, но восемнадцать фасетных сенсоров сверхвысокого разрешения работали в режиме автоматической селекции целей.

В полосе сканирования «Аргуса-18» в данный момент находились: тысяча двести сорок четыре квадратные мили лесов, двести восемнадцать квадратных миль единообразно возмущенной водной поверхности, ремонтируемый участок автострады Москва-Тула протяженностью тринадцать миль и всего лишь пять подвижных целей.

Две из них были идентифицированы как крупные водоплавающие птицы вида Lariformes ridibundus (Речная чайка), одна – как крупная водоплавающая рыба вида Abramis brama (Лещ) и сразу отсечены.

Две другие являлись характерными представителями вида Homo Sapiens мужского пола. Девять фасетных сенсоров сфокусировались на южном объекте, девять – на северном. Несколько миллисекунд шел выбор оптимального режима сканирования, после чего на «полигоне» Альпийского командного пункта глобальной системы наблюдения «Master's Eye» сформировалось устойчивое голографическое изображение.

Майк, Джонни, Ганс и Джина, дежурные кураторы «Аргуса-18», развалившиеся в аморфных креслах, старательно повторяющих все тонкости человеческой анатомии, немного оживились.

– Громче, – потребовала Джина, потягивая через соломинку самый модный в этом сезоне коктейль «Искрометная Дурь».

Сенсоры впились в лица русских. Процессоры артикуляционной трансляции молниеносно анализировали мимику и движение губ, подсистемы синхронного перевода доносили их беседу до сведения кураторов.

– Не нужны деньги? Почему? – удивленно спросил южный объект. – Разве ваш курс рекурсионной терапии ничего не стоит?

– Возьмешь отдавая, когда будешь брать – отдашь, – серьезно ответил северный. Он еще раз улыбнулся и, сойдя с катамарана, принялся старательно привязывать канат к выведенной над дощатым настилом кедровой свае.

– Русские! – фыркнул Майк. Жевательная резинка надулась в его пухлых негритянских губах огромным пузырем и лопнула, источая благоухание чайных роз.

– Вонь! – прогрохотал знакомый грозный голос за их спинами. – Какая вонь! Чем вы здесь заняты, кухулиновы псы?!

Все четверо мгновенно вскочили и вытянулись по стойке «смирно». Высокий бокал Джины в одно неуловимое движение руки перекочевал под кресло. Жевательная резинка Майка отправилась в его желудок. Джонни сорвал и сунул в карман поролоновый шутовской нос, при помощи которого он только что изображал специального агента Интерпола Мак-Интайра.

– Дежурная смена кураторов спутника «Аргус-18» ведет наблюдение на подступах к объекту «Алмазный куб»! – браво отрапортовал Ганс, щелкнув каблуками как сто лет назад его предки, унтер-офицеры вермахта.

Специальный агент Мак-Интайр некоторое время буравил его своим тяжелым взглядом.

– Вольно, – махнул он наконец рукой. – Джина, миленькая, плесни мне на три пальца «Искрометной».

Майк и Джонни понимающе переглянулись. Что там у нашей Джины самое миленькое?

Мак-Интайр достал из кармана алюминиевый цилиндрик, любовно открутил крышку, вытрусил на ладонь двухдюймовый обрубок сигары.

«Последние два дюйма – самые сладкие», – сообщил когда-то его прадед, член боевой организации ИРА (Ирландская Республиканская Армия. Террористическая организация ирландских католиков), парикмахеру Белфастской уголовной тюрьмы за полчаса до побега.

5

Августин не знал, какая реальная личность скрывается за аватаром рыжеволосой Сэми. Таковы были незыблемые законы Виртуального Мира. Да он и не стремился к этому. Ему было достаточно того, что внутри ВР Сэми – прекрасная девушка. Плевать на то, что в реальной жизни хозяйкой столь полюбившегося Августину аватара может быть девяностолетняя старуха. Или девяностолетний старик. Виртуальный Мир тем и хорош, что он позволяет каждому стать тем, кем он никогда не смог бы стать в реальности.

– Я жду тебя вот уже полчаса. Я уже думала, ты не придешь сегодня. Могло ведь что-то случиться… – Зеленоглазая Сэми на мгновение отстранилась и посмотрела на Августина с обожанием.

– Что, например? – Августин поставил свой лук у входа в комнату.

– Например, убийство до смерти, – промурлыкала Сэми, обнажая белоснежное ложе, ожидающее любовников в глубине комнаты.

«Это было бы действительно грустно», – мысленно согласился Августин. После того как тебя убили до смерти, назад дороги нет. Как и в жизни.

– Но ведь я полицейский, – отмахнулся Августин.

Пальцы Августина принялись за шнуровку, которая стягивала стройный стан его подружки. Он не любил болтовни. Болтать можно и в жизни. В Виртуальном Мире следует действовать.

Шестьдесят четыре минуты из трехсот шестидесяти своего дежурства Августин провел у Сэми. Это было немного больше, чем ему позволял устав сетевой полиции, но намного меньше, чем ему хотелось бы.

Выходя из уютного номера гостиницы, декорированной под английский постоялый двор конца XVII века, он поцеловал Сэми в ложбинку между грудей, соблазнительно теснящихся под шелком лифа. В такие моменты Августин даже немного жалел о своих офицерских обязанностях. В то время как рядовые пользователи имеют право наслаждаться любовью в ВР сколько им заблагорассудится, он должен заниматься поддержанием сетевого законодательства. Да плевать на него!

На мгновение в голову Августина закралась крамольная мысль: быть может, стоит всеми правдами и неправдами получить доступ к серверному комплексу ООН, к уникальной базе данных пользователей Виртуального Мира. Доступиться туда, используя форсаж и свою офицерскую эксесс-карту. Узнать, кто же такая эта Сэми в действительности. И если она, хозяйка аватара Сэми, так же хороша собой, как хорош в постели ее аватар, быть может, стоит обдумать варианты совместного… Стоп! Августин вспомнил о Ксюше, и ему стало стыдно собственных мыслей.

– Хозяа-а-айка! – проорал за спиной Августина противный пьяноватый голос. Августин остановился.

– Э-эй, шлюхина дочь! – второй, еще более мерзкий.

Августин обернулся. У окна постоялого двора Сэми топтались трое придурков в форме американской морской пехоты 70-х годов XX века. Августин сразу же послал запрос и получил всю необходимую информацию. Трое Агасферов, в новый класс переведены позавчера. Солдаты Второй Штурмовой дивизии Герцогства. Последняя зона включения – Свитязь.

Августин присвистнул. От Амстердама до Свитязя двести миль все-таки. Видно, какой-то Джирджис решил подработать авиалайнером и в летательном морфе подбросил забулдыг до Амстердама.

«Осторожно, двери закрываются! Следующая станция – Амстердам».

Тем временем третий, до этого времени молчавший, сдернул с плеча автоматическую винтовку и заколотил прикладом в ставни. Сэми не появлялась, и правильно делала. Августин лениво вытащил из колчана стрелу.

– Эй, вы там, повежливее! – крикнул Августин, плавно натягивая лук и подходя поближе мягкими, кошачьими шагами.

Тот, который колотил винтовкой в ставни, резко обернулся, одновременно передергивая затвор.

Так-так… Ярко выраженные агрессивные действия, угрожающие стабильному функционированию полицейского при исполнении служебных обязанностей. Ситуация двести восьмая, однако. Августин молниеносно припал на колено. Щелкнула тетива. Солдат захлебнулся кровью и упал навзничь.

Двое его напарников, ошеломленные, замерли, так и не взведя затворы своих винтовок. Они быстро трезвели. Из окна высунулась Сэми с внушительным дробовиком «ремингтон» в руках.

– Лечь на землю, руки за голову! – приказал Августин.

Один послушно выполнил приказание, другой «накинул» аватар волка и попытался бежать. Заряд картечи из «ремингтона» и стрела Августина быстро привели его к послушанию.

Августин поднес к губам «наручник» и, потребовав военную комендатуру Амстердама, сказал:

– Лейтенант сетевой полиции Джонни Джармуш. Подберите тут трех своих героев… Нет, ничего страшного… Один целехонек, у двух других отлетело кредитов по сорок… Вайолент-роуд, девятнадцать… Нет, девятнадцать… Д-е-в-я-т-н-а-д-ц-а-т-ь… Двадцать минус один, козел!!!

6

Девять сенсоров «Аргуса-18» автоматически сопроводили Владимира до двери под вывеской «Центр рекурсионной терапии „Байкал“ и, когда тот исчез за нею, переключились в режим высокочастотного проникновения.

По просторной комнате, в которой не было ничего, кроме нескольких соломенных циновок, расхаживал коренастый человек в европейском костюме кофейного цвета, и это было первым, что удивило Владимира. В руках человек держал раскрытую книгу в темном кожаном переплете, и это было вторым, что удивило Владимира. «Натуральная кожа! Ах ну да, натуралы», – быстро сообразил он.

Человек не сразу отреагировал на его появление. Он некоторое время продолжал читать, потом наконец закрыл книгу и бережно положил ее прямо на пол. Потом он посмотрел на Владимира. Его глаза были удивительно глубоки и в то же время совершенно недосягаемы, закрыты для чужого любопытства, как звездная пыль в ночном небе над морем.

– Здравствуйте, – довольно робко сказал Владимир. Подать руку он не решился.

– Мое имя Хотой, – сообщил человек.

У него был исключительно правильный русский выговор, свойственный обычно образованным иностранцам. Хотой был иностранцем. Он родился и провел свое детство в Якутии.

– Очень приятно, – улыбнулся Владимир. – Меня зовут Володя. Владимир Роговцев, – уточнил он, смутившись фамильярностью своего «Володя».

– Владимир Роговцев, – протянул Хотой, словно пробуя его имя на вкус. – А почему не Горацио?

– Простите?

Владимир слышал много разных басен и анекдотов о жизни натуралов. Он знал, что нужно быть готовым буквально ко всему, но загадочный вопрос Хотоя застал его врасплох. Действительно, Горацио было бы лучше, но раз уж назвали…

– Или почему не Клавдий? – ехидно добавил Хотой.

Владимира передернуло. Клавдий… Так его звали еще совсем недавно, каких-то две недели назад…

7

«Если в роду человеческом переведутся убийцы, извращенцы, алкоголики и наркоманы, если мордобой и кровопролитие перестанут приносить удовольствие хотя бы одной тысячной процента взрослых здоровых людей, на Земле наступит рай. Но это будет рай для стада кастрированных животных. Без зла нет добра, без ноля нет десятки, без твоего сознания нет мира. Без мортидо – тяги к разрушению и смерти – невозможно воплощение либидо – стремления к любви и жизни.

Мне не представляло большого труда создать ВР, в которой невозможно насилие. Но в таком случае получилось бы, что я создал всего лишь еще один телеканал для младших школьников! С другой стороны, много ли радостей знала раньше жизнь семидесятилетнего паралитика или даже вполне здорового клерка из «Юнион Банк»?

Уже в первой трети XX века обнаружилось повальное стремление к бегству от повседневной реальности. Кинобоевики и мелодрамы, комиксы, выпивка и наркотики, рок-н-ролл, перманентная сексуальная революция – более манифестируемая, нежели происходящая на самом деле, – несколько позже компьютерные игры и видеопутешествия пытались удовлетворить всеобщую тягу к острым ощущениям. Но это были всего лишь грубые суррогаты. Да, люди бежали от действительности. Куда? В никуда, в ничто.

Но с появлением Виртуальной Реальности появилась вторая, альтернативная действительность, не знающая скуки нашей мирной повседневности. Здесь отныне живет твоя Тень, твое темное начало, и здесь оно остается. В тот день, когда неведомыми маньяками будут уничтожены все нейрокомпьютеры, наступит конец света, ибо все Тени выйдут в материальный мир. Человечество захлебнется в собственной злобе. Оно живет, пока живет ВР. Читая эти строки, ты скажешь, что я уготовил миру Апокалипсис. Идиот. Я подарил миру вечную жизнь, ибо ВР неуничтожима».

Олаф Триггвассон. «Страннее, чем рай»

8

Его когорта приняла свой последний бой под ночными пурпурными небесами.

Ночью над Каменными Столбами небеса всегда горят пурпуром от света четырех огромных лун, висящих так низко, что кажется, стоит нацепить реактивный ранец – и в один импульс допрыгнешь до тучного чрева ближайшей и сможешь вырвать из него кусок раскаленной лунной плоти. Под славными орлами и красными стягами Социальной Республики Сол его когорта развернула боевые порядки на берегу Тухлого Ручья среди огромных валунов и каменных расселин. Лучшего места для засады не найдешь до самого сорок третьего шоссе. Это в любом тактическом наставлении русским по пустому начитано.

Вскоре показались солдаты Герцогства. Стадо живописных оборванцев класса Адам и несколько Агасферов вывалили из леса и быстрым шагом пошли вдоль противоположного берега ручья. Они представляли идеальную мишень для любого оружия. Но Клавдий не спешил. Спешка – для ленивых.

И лишь когда голова неприятельской колонны поравнялась с правым флангом их когорты, Клавдий отдал свой короткий приказ. Тотчас же Стена Иллюзий, которую держал их легионный Джирджис, рухнула, обгорелые пни и серые камни ожили, молниеносно превращаясь в республиканских солдат, и на разномастную герцогскую ораву обрушились потоки стрел, огня и снарядов автоматических пушек, именуемых в простонародье «швейками».

Бежать было бессмысленно. Враги залегли, но на открытой местности досталось каждому. Никто не остался обделенным республиканской щедростью. В ответ раздалась нестройная трескотня мелкокалиберного автоматического оружия.

Герцогские наемники, которые, как известно любому, лишены твердого идеологического стержня и оттого по уши погрязли в оргиях пред идолами Желтого Дьявола, не могли выдержать долго под кинжальным огнем целой когорты. Многих из них ждало убийство до смерти, ужасное развоплощающее УС. Клавдий в боевом азарте припал к ночному прицелу автоматического огнемета и заливал огнем все, что двигалось, или, напротив, стремилось не двигаться.

У солдат герцога подходили к концу боеприпасы – все реже пурпурную тьму прорезали оранжевые вспышки, очереди становились все более скупыми. Их легионный Джирджис исчерпал свой временной лимит и выбыл по таймеру, но и без него победа республиканцев казалась неминуемой. Пора было пустить в ход клинки. Клавдий поднес к губам мегафон и проорал:

– В рукопашную! Вперед, с-сук-кины дети! Пленных не брать!

Последнее было данью доброй древней традиции. Брать пленных в этом мире было невозможно. По крайней мере, так считалось.

Легионеры поднялись в полный рост. Противник молчал. Легионеры стремительно сбежали вниз по предательским каменистым осыпям и по колено в едкой дряни перешли Тухлый Ручей. Пять-семь кредитов, отвалившихся от каждого, были ерундой по сравнению с теми десятками, которые им выдаст Зу-л-Карнайн после возвращения с операции.

Клавдий, ударив по рычагам реактивного ранца, взлетел над своей когортой, чтобы управлять ею с высоты птичьего полета и сбросить на головы герцогской сволочи кассетные суббоеприпасы из боевой подвески ранца.

Но в современной войне ситуация на поле боя может измениться в считанные доли секунды.

Зенитная ракета типа «Хорнет Mk217», выпорхнувшая из-за леса, показалась пчелиным укусом по сравнению с тем, что ждало Клавдия впереди. Он падал вниз с горящим ранцем за спиной, видя, как вместе с кусками его жженой виртуальной плоти разлетаются по сторонам драгоценные кредиты, но долгожданного спасительного удара о землю все не было. Огромный грифон, сотканный из бронзового света, подхватил Клавдия и с быстротой молнии понес за Каменные Столбы.

– Буржуазная сволочь… – успел прохрипеть Клавдий, верный своему долгу до конца, и под ним разверзла свою леденящую пасть Воронка Вара. Центурион Клавдий отправился в свой центурионский ад.

Он не видел – ибо в тот момент, растерзанный сворой смерчей хаоса, уже лежал с расширенными от ужаса зрачками в своей домашней капсуле под красным табло «УС», – как грифон плавно опустился на макушку одного из Каменных Столбов. Бронзовая шерсть грифона потекла сполохами матового огня, и спустя несколько мгновений на его месте появился рослый человек с опознавательным жетоном комтура Герцогства на груди. Обращаясь к пустоте, он сообщил:

– Функционирование входа «Утгард-желтый» нормальное. Повторяю…

9

Амстердам был невелик и являлся одной из второстепенных зон включения. Оставив Сэми скучать в ожидании патруля военной комендатуры, бравый йомен Августин направился в местность, которая носила неофициальное название Мост. Через Ничто, а официально именовалась сектором АМ-3.

Именно там, по расчетам аналитического центра сетевой полиции, должен был в очередной раз появиться криминальный субъект в аватаре Локи. Дважды коп-киллер. Нелегальный пользователь. Безбилетный заяц в Виртуальном Мире. Нарушитель трех четвертей всех сетевых законов. Обладатель шикарных аватаров класса Джирджис, базовым морфом которых неизменно выступал скандинавский бог зла, хитрости и коварства. Предмет особого интереса сетевой полиции.

Конечно, и Августин, и его начальство понимали, что, даже будучи убитым до смерти, Локи вернется в ВР. Во второй или, быть может, уже в десятый раз. Таким, как он, закон не писан. Тот, кто уже однажды изыскал возможности и деньги для нелегального доступа, разыщет их и дважды, и трижды. И все-таки уничтожить мерзавца хотя бы виртуально было для сетевой полиции делом чести.

10

Локи был настоящим виртуозом Виртуального Мира. Локи имел аватар класса Джирджис, а Августин – всего лишь Гильгамеш. Это значило, что Августину ни при каких обстоятельствах не удастся убить Локи в одиночку. Но Августин знал, что где-то там, за перелеском, скрываются его коллеги полицейские. Если Локи все-таки появится, дело найдется для каждого.

И Локи появился. Он был мощен и неуловим, как и всякий Джирджис. Он был подвижен, живуч и мог порождать десятки фантомов. Локи владел магией трех ступеней и умело оставлял своих противников с носом. Но на сей раз противников было слишком много.

Четыре перламутровых солнца Виртуального Мира стали молчаливыми свидетелями того, как ядовито-зеленые шары покинули жерла плазменных базук. Не дожидаясь Августина, полицейские вступили в бой.

Местность здесь была более чем унылой. Некое подобие лунного пейзажа. Равнина, покрытая небольшими кратерами. Там, где заканчивалась равнина, начинался лес, выполненный виртуальными дизайнерами в оранжево-красных тонах. Из леса торчали мощные балки металлоконструкций неопределенного назначения. Такие же балки имели место и там, где последний кратер сменялся плитами пористого камня, напоминавшего песчаник. Два этих металлических урода и были Мостом Через Ничто. Августин терпеть не мог стиль «Антиутопия», в котором был выполнен весь ландшафт сектора АМ-3. К его глубокому сожалению, таких ландшафтов в русских зонах ВР было более чем много. И чем дольше шла война между Герцогством Белее и Социальной Республикой Сол, тем чаще стиль «Антиутопия» оказывался результатом работы реактивной артиллерии, а не виртуальных дизайнеров.

11

Локи издал душераздирающий вой. Это значило, что по крайней мере один снаряд попал в цель. Локи закружился на месте, стремясь реализовать потенциальную возможность стать временно неуязвимым, которую давала ему магия второй ступени. Но его кружение было прервано черным диском, выпущенным кем-то, затаившимся за стальной конструкцией со стороны, противоположной той, где согласно ожиданиям Августина располагалась полицейская засада.

Черный диск на огромной скорости ворвался в кокон, который создавал вокруг себя вращающийся Локи, вспорол его, словно нож подушку, и обратил прахом все старания Локи.

Значит, противников у Локи больше, чем ожидал Августин. И один из них имел аватар класса Джирджис, ибо только они способны метать «волчок Кудруны». Теперь преимущество принадлежало сетевой полиции.

Но Локи и не думал сдаваться. Он грянулся оземь и обратился хищной птицей. Не то стервятником, не то грифом – Августин был посредственным орнитологом.

Локи взмыл в небо, и каждый взмах его крыльев был исполнен глубочайшего презрения к стражам правопорядка.

Четыре базуки грянули слаженным залпом из оранжево-красного леса. Мимо. Еще раз мимо. Три залпа мимо цели. Локи явно отводил от себя опасность с помощью охранительных заклятий.

Почему же медлит тот, кто затаился за стальным обломком псевдомоста? Тот, кто метнул «волчок Кудруны»? Почему вслед за грифом-Локи не взмыл в небеса такой же гриф? Или гигантский нетопырь, охочий до горячей крови теплокровных хищников?

Однако никто не бросился в погоню. Августин всматривался в ядовито-синее небо. Локи летел в его, Августина, сторону. Теперь пришло его время отличиться.

Класс его аватара – Гильгамеш. Августин не может стать грифом. Он не может летать. В этом смысле ему не по силам тягаться с Локи. Но его тисовый лук с самонаводящимися стрелами не уступит ни базуке, ни гранатомету, ни зенитной ракете. Разве только в дальности. Но как раз дальность до цели сейчас стремительно сокращалась.

Августин натянул тетиву. Тщательно прицелился. Похоже, Локи все еще не видит его, укрывшегося за вишневым, шероховатым валуном. Наконец Августин выпустил стрелу.

Гриф замер в воздухе на долю секунды. Замер и камнем ринулся вниз. Августину удалось ранить всесильного Локи. По крайней мере, летать он больше не будет: стрела разящего без промаха йомена разнесла в клочья правое крыло птицы.

12

Черта с два. Перья, вывороченное мясо и все прочие признаки тяжелого ранения были наваждением, порожденным Зеркалом Иллюзий, которое выставил хитроумный Локи. Это Августин понял, когда Локи стал драконом, вооруженным кипящей коричневой слюной и файрболлами.

Августин в надежде посмотрел в сторону леса. Но его коллеги полицейские не спешили. Похоже, они сочли, что будет гораздо лучше, если Августин сам обезвредит коп-киллера Локи. Что ж, значит, поощрительные премии, ордена и присвоение нового класса – его, Августиновы.

Августин снова натянул тетиву. Но, к его удивлению, Локи и не думал вступать с ним в единоборство.

Дракон развернулся сквозь самого себя – голова вышла через хвост, который обратился шеей, – и теперь скользил совсем в другую сторону. Локи стремился уйти из окружения, не ввязываясь в драку. Это было странно – ведь ни один Джирджис не убоится Гильгамеша, даже если тот полицейский. Ни один Джирджис, тем паче такой бесшабашный, как Локи, не поленится оставить от беззащитного перед его мощью Гильгамеша горстку пепла и системное сообщение: «Убит до смерти в секторе таком-то». Локи, похоже, испугался Августина. Это могло означать только то, что Локи сильно ранен и опасается растерять последние кредиты на ничтожного полицейского.

Но и это было обманом. Ловкий маневр – и вот он снова обратился мордой к полицейской засаде, истово опустошающей свои магазины в тщетной надежде раздробить броню, которой было покрыто брюхо дракона. «Что ни говори, а аватар дракона не уступит штурмовому танку. Особенно на открытых пространствах», – с завистью подумал Августин. В подтверждение его мыслей Локи изрыгнул первый файрболл – громадный огненный шар, отдаленно напоминавший непомерно раздувшуюся шаровую молнию. Драконам не нужны гранатометы. Им нужен только простор для действий.

Выпущенная Локи шаровая молния, переливаясь всеми оттенками малинового, поползла к оранжево-красному лесу. «Интересно, как будет гореть дерево, чей ствол и ветви и без того имеют цвет пламени?» – размышлял Августин, высунув голову из своего укрытия.

Но парни из сетевой полиции тоже были не лыком шиты. Августину повезло стать свидетелем редкого зрелища – «линии Зигфрида» в действии. Их было семеро – и теперь это стало совершенно очевидно. Среди них не было ни одного Джирджиса (ибо в этом случае для того, чтобы защититься от исторгнутого драконом огненного тара, не потребовалась бы никакая «линия Зигфрида»). Полицейские выбежали из леса и построились на опушке полукругом.

Файрболл был уже совсем близко, когда мобильный патруль сетевой полиции, взявшись за руки, воздвиг перед собой защитный пояс. «Линия Зигфрида» была не чем иным, как плодом совместных усилий семи аватаров класса Гильгамеш, чей жалкий удел – магия первой, а отнюдь не второй (как у Джирджиса) ступени.

Словно прутья, которые легко сломать каждый в отдельности, но нелегко в связке, Гильгамеши черпали силы друг в друге. «Линия Зигфрида» могла противостоять даже файрболлам Джирджиса. Огненный шар разбился о непроницаемую стену магических вибраций, которая защитила полицейских от смертоносного удара.

13

– Таким образом, центурион Клавдий был убит до смерти две недели назад, – стараясь, чтобы его голос звучал как можно тверже, закончил свой рассказ Владимир.

Его слышали шестеро: Хотой, Мак-Интайр и кураторы «Аргуса-18».

Мак-Интайр сказал «пф-ф-ф» и выпустил огромный клуб сигарного дыма. Изысканный Майк поморщился. «Вот это действительно вонь», – подумал он, но промолчал.

– Еще один жмурик. Пришел к старику Хотою бегать босиком по травке и пить воду задницей, – прокомментировал откровения Владимира Мак-Интайр, по привычке потирая едва заметный бледный шрам на правой щеке.

Два раза в день «Аргус-18» проходил над оздоровительным центром «Байкал», и весь Альпийский центр волей-неволей наблюдал жизнь общины натуралов под водительством сэнсэя Хотоя. Все знали, что Хотой поведен на каких-то не то иогических, не то даосских практиках, что он более чем скептически относится к прелестям ВР и что едва ли не каждый день в общину приходят такие же, как Владимир. Неудачники. Убитые до смерти.

Все знали, что Хотой не разлучается с Шекспиром, и – опять же волей-неволей – знали его наизусть целыми кусками. Разрешающей способности сенсоров благо хватало, чтобы через плечо Хотоя почитывать «Гамлета», «Генри Пятого» и «Ричарда Третьего».

Но никто из кураторов «Аргуса-18» и даже всеведущий Мак-Интайр не догадывались о двух забавных мелочах. Во-первых, что Хотой прекрасно осведомлен о наличии в небесной синеве бдительного соглядатая и обо всех нюансах его траектории. Во-вторых, никто из них не подозревал, что вследствие этого жизнь общины натуралов и, главное, самого Хотоя поделена на две четко разграниченные части. Одна часть предназначалась для всевидящего небесного ока и не могла привлечь ни малейшего внимания не то что Интерпола, но даже российской полиции нравов. А вот вторая…

– Объект «Алмазный куб» входит в фокус, – предупредил компьютер Альпийского командного пункта.

– Переключиться на объект «Алмазный куб»! – немедленно потребовал Мак-Интайр, отставляя пустой бокал на стеклянный столик. Ничто не интересовало его в этой жизни больше, чем скрытый защитным маревом Главный Корпус компании «Виртуальная Инициатива» и торпедообразные лимузины, заныривающие под него с отводного путепровода автострады Москва-Тула.

Восемнадцать сенсоров оторвались от прежних объектов наблюдения и, автоматически распределив цели, взяли на сопровождение шикарную «Чайку»-люкс с номерами российского Департамента Безопасности и два огромных фургона «сааб-скания», идущие ей навстречу от Главного Корпуса.

Хотой бросил быстрый взгляд на часы.

– Ну вот что, Владимир, – сказал он совершенно изменившимся голосом, в котором не было и тени прежней азиатской ленцы. – Располагайтесь как дома, читай гс Шекспира, а я должен отлучиться на пару часов. Пищу здесь можно найти везде. – Хотой неопределенно обвел рукой пространство вокруг себя.

14

Когда стало ясно, что Локи уходит из сектора АМ-3 В сопредельный с ним, полицейские сняли защиту. «Линии Зигфрида» распалась, и теперь они были беззащитны Неведомый Джирджис, скрывавшийся за стальной конструкцией псевдомоста, наконец-то сориентировался и метнул наперерез уходящему дракону такой же файрболл, какой только что разбился о заслон «линии Зигфрида». Но зрение Джирджиса гораздо лучше обычного Джирджис имеет третий глаз.

Когда файрболл уже был готов коснуться его бронированной спины, дракон, сжавшись словно пружина, подскочил вверх на две сотни метров, и неповоротливый огненный шар пролетел мимо того места, где только что находился Локи, не найдя себе цели.

И тут Августина, который до этого момента словно завороженный безучастно следил за происходящим (так слуг и следят за разгульем господ сквозь дверную щель), обдала волна ужаса. Самого что ни на есть земного. Липкого и омерзительного. Он понял, что файрболл, пущенный Джирджисом, который явно не рассчитывал и в такой маневр Локи, теперь медленно приближался к нему, влекомый своими непреодолимыми законами. Вместе с файрболлом к нему приближалась виртуальная смерть. Он будет убит до смерти!

Августин очнулся от оцепенения, в которое поневоле впал, залюбовавшись, как бурая громада драконьего аватара Локи медленно, словно бы на невидимом парашюте, опускается на землю.

– Что вы творите, ребята? Бей своих, чтоб чужие боялись?! – яростно заорал Августин в микрофон внутренней полицейской связи и побежал. Огненно-красный шар приближался медленно и неумолимо.

Августин не успел сменить аватар на более подвижный. У него не оставалось времени на метаморфозы. Если он не успеет покинуть зону поражения файрболла, значит, в ВР больше не будет полицейского Августина Деппа.

Бравый английский йомен, перескакивая через трещины в вишневой земле, давал стрекача, как заяц, стараясь оставить шершавый валун, который служил ему укрытием, за спиной.

Когда по расчетам Августина огненный шар должен был врезаться в камень и выплеснуть свою смертоносную мощь, он упал на землю и закрыл голову руками. Стало жарко. Очень жарко. «Наверное, так жарко бывает только в христианском аду», – подумал Августин, чувствуя, как от гигантских искр идет дырами его короткий йоменский плащ.

15

Августин был лишен удовольствия видеть, как Локи, превратившийся из жертвы в палача, из обороняющегося в атакующего, расправляется с блюстителями виртуальных законов.

Линия полицейской связи безмолвствовала – видимо, коллегам Августина было совсем нечего сказать. Нечего и незачем. Все они были поглощены одной задачей – остаться в живых.

Опустившись на землю, обозленный Локи исторг из своей пасти фонтан коричневой слюны.

Кислота, которая содержалась в ней, была сильна настолько, что прожигала насквозь даже гранитную плиту. За то время, пока его кислотный плевок, скрутившись в коричневое веретено, мчался к оранжево-красному лесу, полицейские не успели выстроить даже жалкого подобия «линии Зигфрида».

Локи не промахнулся. Мобильный патруль сетевой полиции был убит на время в полном составе.

16

Патрульно-базовые самолеты Департамента Безопасности типа «Стрибог» не имеют бортовых номеров.

Это единственное исключение в истории российской авиации легко понять, если учитывать, что «Стрибогов» в России ровно восемь. Четыре в Москве, два в Питере и два в Ставропольском крае. «Стрибоги» – сверхдредноуты авиации. Как и положено сверхдредноутам, все они носят свои личные, уникальные имена.

«Стрибог» огромен. Эскадра американских «Летающих крепостей» времен Второй мировой войны показалась бы рядом с ним стаей колибри, вьющихся вокруг орла.

Восемь сверхмощных винтовых двигателей «Стрибога» потребляют электроэнергии больше, чем атомная подлодка конца прошлого века. Чтобы обеспечивать их питанием, «Стрибог» оснащен двумя компактными термоядерными установками.

Основное назначение «Стрибога» – «видеть и помогать» – выведено под пилотской кабиной рядом с эмблемой Департамента Безопасности.

Один «Стрибог» полностью контролирует воздушную обстановку в радиусе тысячи километров, наземную – в радиусе шестисот. Космос «Стрибог» контролирует на высоту две тысячи километров.

На дежурстве в районе Москвы постоянно находится только один «Стрибог». Этого более чем достаточно.

В 17.30 закончил свое семидесятидвухчасовое дежурство ПБС «Феникс». Когда он сошел с патрульной циркуляции над Внешним Окружным шоссе, в семидесяти километрах от него включились на полную мощность радары сменщика. Этот ПБС носил совсем простое имя. «Змей».

17

Августин лежал тихо. Он пролежал дольше, чем требовалось. Когда он снова поднялся на ноги, он не смел поверить в то, что выжил.

Черный дым клубился над тем местом, где совсем недавно находилась полицейская засада. Леса больше не было – только болото, исходящее ядовитыми кислотными испарениями.

Валун, от которого Августин давал деру, был покрыт зеленоватой зловонной копотью. От чахлой растительности, которая еще десять минут тому назад окружала валун, не осталось ничего, кроме горстки черных, хрустких крупиц. Файрболлы на то и придуманы, чтобы после них не оставалось ничего, кроме пепла и страха.

Тем не менее схватка продолжалась. Истощившись от применения самых энергоемких видов оружия, Локи теперь забрасывал невидимого Джирджиса «зеленой пургой». Мелкая, цвета молодой листвы морось оседала на стальных балках, вызывая серии трескучих разрывов.

Теперь Локи был совсем недалеко от Августина, но, как и прежде, не обращал на него никакого внимания. Ему было недосуг заниматься каким-то одиноким Гильгамешем, и он, продолжая атаковать врага, планомерно продвигался к намеченной цели.

Не нужно было быть семи пядей во лбу, чтобы догадаться, что Локи интересовала песчаная равнина, на которой, как знал Августин, располагалась «кроличья нора». Вход в Утгард.

18

Августин пускал в спину Локи стрелы. Одна за другой они достигали цели, но причиняли Локи не слишком много вреда.

Тогда Августин попробовал другую тактику. Сменив аватар йомена на аватар латиноамериканского контрас, он стал садить в занятого более опасным противником Локи из противотанкового гранатомета. В этом, похоже, было больше смысла. По крайней мере, Локи оставил Джирджиса в покое, и Августин отер со лба пот. Сейчас, похоже, им займутся. Слон и моська. Дубль второй.

Но этого не произошло. Небрежно помахивая своим гигантским чешуйчатым хвостом, Локи направился к границе сектора АМ-3, с чудовищной скоростью пожирая виртуальное пространство. Расстояние между ним и Августином стремительно увеличивалось.

И вдруг ожила внутренняя полицейская связь.

– Лейтенант Джармуш! Полковник Бестужев смертельно поврежден. Немедленно начинайте преследование преступника. Действуйте по обстоятельствам.

Августин был удивлен так сильно, как если бы его правый солдатский ботинок на высокой шнуровке вдруг обрел дар складывать шестистопные ямбы. Он выпустил в дракона еще один снаряд. От бронированной спины Локи наконец-то отлетел изрядный переливчатый кус. Дракон увеличил скорость.

«Полковник Бестужев смертельно поврежден…» Значит, коп-киллер Локи оказался на попечении одинокого Гильгамеша.

Не выполнить приказ Августин не мог. Он вяло потащился вслед за Локи.

19

Разумеется, Августин не был «свободным пользователем», какими являлось подавляющее большинство приходящих в ВР и уходящих из нее.

У него были обязанности.

А в обязанности сетевого полицейского входило множество функций, главной из которых было поддержание так называемой «виртуальной справедливости».

Законов внутри ВР было не так уж много. Среди них не было ничего напоминающего «не убий», «не укради» и «не прелюбодействуй». Законов в ВР было мало, они были совсем простыми и именно поэтому должны были соблюдаться неукоснительно.

Убивать было можно и убивать было нужно, ибо в противном случае ты рисковал лишиться всех прочих прелестей Виртуального Мира навсегда.

Убивать было нужно, чтобы не убили тебя. Ибо убитый до смерти в соответствии с сетевыми законами не имел права на повторное возвращение в «большой» или «единый» Виртуальный Мир.

Убитому до смерти оставались только локальные развлекательные или рабочие виртуальные пространства. Жалкий удел!

Теоретически неприкосновенны были лишь полицейские. Убить полицейского и стать коп-киллером означало автоматически навлечь на себя большие неприятности. Огромные неприятности. И тем не менее желающих укокошить пару-тройку блюстителей закона все прибывало.

Борьба с коп-киллерами, на которой специализировался Августин, была его хлебом (именно за это ему и платил Департамент Безопасности). Она же была его зрелищем (поскольку именно она делала жизнь Августина наполненной хоть каким-то смыслом).

В ВР было сравнительно мало полицейских – гораздо меньше, чем в реальной жизни. В отличие от Августина большинство из них занималось средней руки нарушителями сетевых законов. То есть выслеживало и лишало доступа тех, кто отважился на несанкционированный вход в ВР с помощью собственной незарегистрированной установки, форсажа, купленного за бешеные деньги на черном рынке.

Помимо этого они очищали ВР от шатунов – виртуальных оболочек, которые во всем идентичны аватарам реальных людей и чье отличие от последних заключается лишь в том, что за каждым законным аватаром стоит человек, а за каждым фальшивым «шатуном» не стоит ничего, кроме программной симуляции.

Целое подразделение коллег Августина занималось исключительно тем, что контролировало точки входа на второй уровень ВР, который имел множество эпитетов – «подземный», «нижний», «сбойный», но чаще всего помпезно назывался Утгард. Семь из них сегодня были временно убиты Локи.

Глава 2

РАЙ В ПРЕИСПОДНЕЙ

1

Два восьмиосных автофургона «сааб-скания» уверенно пылили по шоссе в сторону Москвы. Любой слепец, даун или младенец, пожелай он узнать, а кому же, интересно, принадлежат эти ревущие машинки, удовлетворил бы свое любопытство незамедлительно.

Во-первых, на их бортах сверкали рубиново-красные двухметровые буквы «ВИН». Для младенцев. Эти же буквы повторялись на крыше.

Во-вторых, фургоны были сплошь исписаны рекламным слоганом компании: «В рай с „Виртуальной Инициативой“!» Надпись повторялась многократно. На всех официальных языках ООН. Для даунов.

В-третьих, мощные динамики, вынесенные над кабинами, во всю пятисотваттную глотку бубнили все тот же слоган. На всех официальных языках ООН. Это, разумеется, для слепцов.

И, наконец, в-четвертых. Голографические проекторы, вынесенные, заодно с динамиками, на верхнюю плоскость кабины, транслировали восхитительное шоу с крупногрудыми девицами и мускулистыми молодчиками, которые все как один маршируют по крыше фургонов в рай с «Виртуальной Инициативой». Это – для всех!

Вот такой веселый шалман приближался со скоростью сто двадцать километров в час к Москве.

– Боже, храни президента! – изощренно выругался Джонни. – Не видно ни зги.

Он только что перевел сенсоры «Аргуса-18» на проницающий режим, но крыши и борта фургонов оказались искусно и надежно экранированными. Ну а стекол на кабинах, извините, не было. Вместо них взирали на шоссе внешние телекамеры, лазерные сонары и высокочастотные радары, со вкусом замаскированные под галогенные лампы дальнего света.

Мак-Интайр ухмыльнулся:

– Правильно, не видно. И именно это позволяет сделать по меньшей мере два вывода. Первый. С вероятностью девяносто пять процентов они везут сейчас первую партию чипов обратной связи. Непосредственно в свои московские супермаркеты. Второй. По оценкам наших экспертов и по некоторым косвенным данным, предельное число чипов обратной связи, выпущенных сейчас экспериментальным цехом ВИН, составляет около восьми тысяч. Учитывая, что даже десять тысяч чипов вместе с упаковкой, рекламными брошюрами и прочей требухой занимают максимум один фургон, легко заключить, что половина полезного объема фургонов занята чем-то другим. Это уже с вероятностью сто процентов. Сержант Ковальская, чем бы вы заполнили оставшийся объем фургонов, если бы вашей приоритетной задачей было обеспечение максимальной безопасности перевозимых грузов?

Джонни с Майком снова переглянулись. Уж они-то вкусы Джины знали отлично. Страшно себе представить, сколько красивых смуглых мужиков с обнаженными кольтами напихала бы туда Джина, дай ей только волю…

Джина, она же сержант Ковальская, прищурилась и закусила нижнюю губу. Ответ последовал только через минуту:

– Даю расклад для одного фургона. Привязной зонд кругового наблюдения. Выдвижная бронированная турель с семиствольной тридцатимиллиметровой артсистемой «Ангара». Два автоматических гранатомета АГС-100 «Ванечка». Зенитный ракетный комплекс «Жало». Система отстрела пассивных инфракрасных и активных радиолокационных помех. Лазерный имитатор ложных целей. И восемь мортирок для постановки дымовой завесы.

– А ядерная боеголовка мощностью двести килотонн? – ехидно осведомился Мак-Интайр.

– Тогда не поместятся смуглые усатые мужики с обнаженными кольтами. – Джина не улыбнулась.

2

Локи исчез, и Августину стало страшно. Потому что оттуда, где сейчас, презревая все законы Герцогства Велес и Социальной Республики Сол, растворился грациозный аватар Локи, не было возврата.

Это место называлось Утгард. Геенна. Преисподняя. Короче – ад. Доподлинной информации о нем практически не существовало. А та, которая все-таки находилась в распоряжении сетевой полиции, мягко говоря, не обнадеживала.

Младшие аватары никогда не возвращались из Утгарда. Люди, убитые до смерти в Утгарде, не помнили ничего о своей гибели. Многие из них сходили с ума. Некоторые заканчивали земную жизнь самоубийством. Интроскопия мозга не приносила почти никаких результатов.

Старшие аватары из Утгарда иногда возвращались. В Герцогстве ходили страшные легенды о Зу-л-Карнайне Республики, который, еще не будучи Зу-л-Карнайном, в аватаре класса Джирджис спустился в Уттард по собственной воле. Он считался убитым до смерти и больше года не включался в ВР. Потом он вернулся, и вместе с ним пришла огромная свита фантомов – столько может вести за собой лишь аватар класса Зу-л-Карнайн. Он умертвил в закрытом поединке тогдашнего политического комиссара Республики и занял его пост. Видевшие Зу-л-Карнай-на говорили, что в его аватаре из Утгарда вышла сама смерть.

«Сама смерть!» Августин презрительно фыркнул, чтобы заглушить страх.

Он переминался в нерешительности у края желтой песчаниковой пустоши.

Он не верил в истерические бредни, которыми полнятся все кабаки от Амстердама до Китежа и страницы желтых компьютерных еженедельничков типа «Мотай на УС».

Он не верил в потайные нейросемантические каналы, связывающие виртуальный Утгард с Истинной Геенной, о которых иногда орут проповедники на религиозных сходках. Он верил только в отменную натренированность своего виртуального тела, в свои стрелы и в успех своей карьеры. Сейчас эта вера окрепла в нем окончательно, и Августин, вы матерившись, шагнул вперед. Туда, где несколько минут назад сгинул Локи.

Аватар класса Гильгамеш, морф «Робин Гуд», регистрационный код GIMEL-529-301-772/RUS, был потерян системой сопровождения Марьинского Координационного Центра в 18.02.369 по среднерусскому времени.

3

Неумолимые законы небесной механики волокли «Аргус-18» все дальше на восток. Фургоны ВИН двигались на северо-запад. Через две минуты они должны были выйти из полосы сканирования.

Мак-Интайр бросил крохотный, поперек себя уже, остаток сигары прямо на пол, растоптал его и, потянувшись, зевнул.

Механическая мышь со здоровенной пастью на брюхе выскользнула из неприметного отверстия в тумбе «полигона», сожрала мусор и столь же стремительно исчезла. Ничего интересного не намечалось. «Ну их к черту», – собрался предложить Мак-Интайр.

– А вот это что-то новенькое, – странным голосом заметил Майк.

Мак-Интайр, пялившийся в потолок, опустил глаза на «полигон». По борту первого фургона гулял крошечный солнечный зайчик величиной с булавочную головку.

– Общий план! – зарычал Мак-Интайр.

Фургоны уменьшились до размеров спичечных коробок, но зато стали видны окрестности шоссе. Впереди по курсу фургонов невдалеке от дороги стояла ветхая силосная башня и заброшенный коровник. Или свинарник.

– Там, – убежденно кивнул Ганс. Для угрюмого фрица это неуставное замечание было верхом красноречия. Впервые за много дней ожидалось что-то интересное.

Но Ганс был не совсем прав. Старая противотанковая ракета с наведением по лазерному лучу «Фагот» была выпущена из кабины инструктора легкого учебно-спортивного самолета «ХАИ-29», находящегося восточнее и не захваченного сенсорами из-за отсутствия прямого приказа. Но подсветка цели лазерным лучом действительно осуществлялась из заброшенного курятника.

Они успели увидеть ракету, неумолимо приближающуюся к головному «саабу», и в этот момент изображение безвозвратно поплыло. Сенсоры «Аргуса-18» больше не могли держать фокус.

– Кинушка накрылась, – безразлично заметил Майк. Его совершенно не занимали сцены насилия.

Ганс покосился на ниггера с нескрываемым презрением.

4

«Фагот» был ракетой пятидесятилетней давности. В свое время он предназначался для борьбы с танками НАТО, имевшими традиционную многослойную броню, основной изюминкой которой являлся обедненный уран. Натовские танки «Фагот» брал в Ираке и на Балканах более чем уверенно. Но большегрузный фургон «сааб-скания» 2035 года выпуска, перестроенный в мастерских ВИН под специфические вкусы господина Щуро – это вам не танк XX века. «Это, пожалуй, куда хуже», – подумал Алекс, с замиранием сердца ожидая результатов своего пуска.

Кабина «сааба» вспухла огненным шаром и, содрогнувшись от внутреннего взрыва, раскрылась искореженным металлическим бутоном.

Райское шествие на крыше фургона сразу же прекратилось. Динамики, которых Алекс с такого расстояния не слышал, замолчали.

– Взорвались, значит, – пробормотал Алекс с сомнением.

Он переключил бинокль в инфракрасный режим. Абсолютно никакого аномального нагрева, если не считать сравнительно небольшого пятна в месте попадания ракеты. Кабина была целехонькой. Так он и думал – голограмма. Детский лепет. Дешевка. Но какая, черт побери, прочная все-таки эта зараза! Неужели раскошелились на активно-поглощающую броню? Ну тогда поцелуйте свои денежки.

– Вариант «Стройка», – передал Алекс по рации.

5

– Вариант «Стройка», – произнесли губы безликого модельного аватара на борту модельного же одномоторного самолета.

Безделье пилотов патрульно-базовых самолетов типа «Стрибог» вошло в анекдоты, легенды и поговорки. Говорят, что они – самые высокооплачиваемые люди на земле. Пилоты «Стрибогов», дескать, получают штуку зеленых за каждое нажатие кнопки.

Это почти правда. Вот только кнопок они обычно не нажимают. Весь типовой полет «Стрибога» от взлета до посадки полностью автоматизирован.

Перед взлетом первый пилот вставляет свой ключ в гнездо с надписью «взлет» и поворачивает его на двести восемьдесят градусов против часовой стрелки. Трое других пилотов делают то же самое.

Перед тем как сойти с циркуляции патрулирования, первый пилот вставляет ключ в гнездо с надписью «посадка» и поворачивает его на двести восемьдесят градусов по часовой стрелке. Трое других пилотов делают то же самое. Остальное – дело компьютеров. Работа скучная, но денежная.

Зато операторы системы слежения развлекаются на «Стрибогах» вовсю. На борту каждого «Стрибога» существует своя специализированная виртуальная реальность, которая имеет мало общего с мировой.

Информация, которая поступает на «Стрибог» от десятков разнокалиберных радаров, станций радиоперехвата и систем оптического наблюдения, сопоставляется с глобальной базой данных Департамента Безопасности, обрабатывается бортовыми компьютерами и посылается в отфильтрованном виде операторам. Фильтруются, как правило, девяносто девять целых и девяносто девять сотых процента. Оставшаяся одна сотая – самое интересное.

Сейчас самое-самое интересное происходило на шоссе Москва-Тула. «Змей» находился в ста километрах от места событий. Это, однако, не помешало его радарам на фазированных антенных решетках отследить пуск ракеты с легкого одномоторного самолета. Спектр выхлопа, скорость и габариты ракеты позволили за две миллисекунды узнать в ней ПТУР «Фагот» 1984 года выпуска.

Змей-7 уселся на хрупкое с виду крыло спортивного самолета и с интересом поглядел на шоссе. Там неслись два восьмиосных параллелепипеда. На них быстро проступали детали подвески, колеса, кабины и надписи «ВИН». Четверо операторов – Змей-1, Змей-3, Змей-24 и Змей-37 – гуляли по крышам фургонов.

Змей-7 помахал им рукой. В ответ Змей-3 показал большой палец. Дескать, хорошо летишь. «Стройка, стройка… – подумал Змей-7. – Ага, наверное, выпустят экскаваторы!»

В этот момент прямо под Змеем-3 из крыши второго фургона показался яйцеобразный выступ. Спустя несколько секунд на борт самолета поступила дополнительная информация и компьютер смог детализировать изображение.

Змей-3, оказывается, стоял на выдвижной башне пятиствольной автоматической пушки. Пушка вела огонь по самолету, на крыло которого столь опрометчиво присел Змей-7.

Очередь прошла сквозь его аватар.

Если бы Змей-7 сейчас находился не в своей специализированной, а в мировой виртуальной реальности, то кредиты посыпались бы из него вместе с кусками родного мяса как из мешка. А здесь Змей-7 лишь привычно махнул рукой, словно ловил надоедливую муху, и поймал выбранный наудачу снаряд. Ого! Тридцать пять миллиметров. Американская штучка у виновских дяденек, «Рэпид» GAU-5/35.

Баллистический вычислитель пушки взял уточненную поправку, и следующая очередь оторвала самолету крыло.

Змей-7 проводил взглядом кувыркающуюся машину и полетел вперед. Смотреть на реалистические муляжи трупов, которые наугад сгенерирует компьютер, совершенно не хотелось. Зато очень хотелось не пропустить «стройку».

– Не пора ли вмешаться? – неуверенно спросил он у Змея-3, опускаясь рядом с ним на башню автоматической пушки.

– Не наша забота, – равнодушно пожал плечами тот, присаживаясь на блок стволов «Рэпида». – Вон Змей-0 о чем-то уже треплется по «наручнику», пусть снаружи с его слов и решают.

«Снаружи» находилось на расстоянии сорока метров от виртуальной капсулы, в которой лежал Змей-7. Полковник Хованский принял доклад Змея-0. Он немного, постоял, вбирая всем телом тихий успокаивающий гул двигателей. Потом Хованский резко выдохнул и, сев перед видеотелефоном, попросил Главный Корпус ВИН, господина Щуро.

6

«Уже на исходе прошлого века, несмотря на всеобщую эйфорию по поводу темпов и перспектив развития компьютерных технологий, мне стало совершенно очевидно, что возможности развития электронных компьютерных систем практически исчерпаны. То же самое, только в десять раз острее, ощущалось мною по поводу устройств отображения видео– и аудиоинформации: мониторов, громоздких очков, шлемов, наушников и устройств обратной связи – перчаток, всех этих трехмерных джойстиков и микрофонов. Я уже не говорю о том, что такие органы чувств, как вкус, обоняние и осязание вообще оставались не у дел. К кретинским комбинезонам для „секса через океан“ серьезно могли относиться только патологические сексуальные маньяки, лишенные вдобавок какого бы то ни было вкуса к своему маньячеству.

В 1999 году я выбросил свою новомодную альфа-станцию «Prime» в свинцовые воды Балтики, раскроил молотом все свое тогдашнее нехитрое ВР-оборудование, купил авиационный билет до Катманду и исчез на три года. Там, в Тибете, моя голова очистилась от глупых западных предрассудков и я отыскал правильное решение, изменившее мир.

«Чтобы почувствовать вкус свежего бифштекса с кровью, необходимо откусить кусочек», – скажет невоспитанная домохозяйка, которая не умеет пользоваться ножом и вилкой. «Чтобы почувствовать вкус свежего бифштекса с кровью, необходимо, чтобы сигнал чувствования пришел в головной мозг», – скажу я, и буду совершенно прав. Когда наш язык соприкасается с жареным мясом, мы, строго говоря, в этот момент еще ничего не знаем о его вкусе. Только спустя несколько микросекунд сигнал добегает до головного мозга, обрабатывается там и сообщает нашему сознанию: «Бифштекс – дерьмо; пережаренный и недосоленный».

Этот пример подходит для иллюстрации того, как мы вообще живем и постигаем то, что называем реальностью. Что бы мы ни делали, к нам ежесекундно сбегаются тысячи разнообразных сообщений реальности: «ты давишь весом своего тела на собственные ступни, и ты чувствуешь прикосновения морской гальки», «морской ветер овевает твое тело», «твой нос вдыхает аромат йода, подгнивших водорослей и далекого костра во-он там, на песчаной косе», «твои глаза видят все это плюс солнце плюс морскую синеву плюс прекрасную обнаженную француженку у далекого костра» и так далее и тому подобное. Более того, как сейчас достоверно установлено, наш мозг – сложнейшее кибернетическое образование во Вселенной – способен воспринимать и обрабатывать еще массу информации, поступающей от второй, третьей и Бог знает еще каких сигнальных систем, о которых мы пока еще ничего не знаем.

Повторю еще раз: то, что ты называешь таким ультраобъективным словом «реальность», это просто совокупность информационных сигналов, которые получает и обрабатывает твой головной мозг. И даже самый твой невероятный оргазм – в конце концов всего лишь сухая констатация мозга: «оргазм».

Поэтому любому барану ясно, что достаточно лишь правильно подготовить пакет информации и послать его в твой мозг непосредственно, минуя твои привычные рецепторы, чтобы ты почувствовал себя куколкой бабочки в момент метаморфозы, коровой под быком, Наполеоном в день Ватерлоо, прокаженным пророком Аль-Хакимом из Мерва или – если угодно – господом Богом».

Олаф Триггвассон. «Страннее, чем рай»

7

Вначале не было ничего, и если только сознание Августина в это время можно было назвать существующим, оно воспринимало поглотившую его ткань иллюзорной реальности как абсолютное небытие.

Он полагал себя мертвым.

Не убитым до смерти, но именно мертвым, развоплощенным, Тем, Который Не Есть. Он должен был умереть. Но он не умер.

В сокрушительные смерчи праматериального хаоса вторглась чья-то всемогущая демиургическая воля, и хаос отпустил Августина, предоставив ему новое, внечеловеческое бытие.

Спустя вечность он открыл свои круглые алмазные глаза и, подняв тяжелые пластинчатые веки, увидел привычный от рождения пейзаж.

Тысячи черных рек, свитых в переливчатые коридоры. Реки висели в пустом пространстве. Одни из них текли медленно, другие – быстро, одни состояли из огня, другие – из мельчайших частичек, похожих на песок, третьи напомнили бы ему ледники, если бы он знал, что это такое.

Августин больше не имел имени. Мир из двух обитателей не знает имен. В нем есть только Я – огромное сильное рыбообразное существо, сотканное из звенящей яростью плоти – и Моя Тень. Моя Тень сейчас бежит от Меня, и Я должен настичь ее во что бы то ни стало. И когда это произойдет, мы сольемся в Одно и зачнем Нечто.

Я чувствовал след Тени. Она совсем недавно была здесь, и если Мне хватило бы терпения дождаться ее, то рано или поздно она пришла бы сюда вновь, ибо такова природа этого мира. Но Я нетерпелив, Я очень спешу.

Я сильно схлопнул четыре хвостовых плавника – материя Моей реки возмутилась, и несколько огромных шаров искристой жидкости, оторвавшись от ее поверхности, полетели в разные стороны. Спустя мгновение они, повинуясь силе тяготения Моего Мира, закружатся вокруг реки, как планеты кружатся вокруг солнца в Мире, Которого Я Не Знаю. Но Я этого уже не увидел, потому что Мое тело с веселым свистом, который мог слышать только Я своими бугристыми ушами – по одному бугорку под каждой пластиной чешуи, – уже неслось вперед в шлейфе возбуждающих ароматов Тени.

У Меня был только один инстинкт – инстинкт Слияния, и у Тени тоже был ровно один инстинкт. Инстинкт Бегства.

Тень почувствовала присутствие преследователя, ибо точно так же, как она, благодаря прямой причинно-следственной связи, оставляла свой след позади себя, Я, благодаря наличию в этом мире связи обратной, оставлял песню своей ярости впереди себя, и она слышала ее, и она бежала.

Но Я был быстр, все быстрее змеилось Мое тело сквозь кристально-чистую воду этой реки, и река за Мной разлеталась мириадами капель. Я приближался. И тогда Тень свернула в песчаную реку, выделяя из своих брачных желез липкую жидкость, склеивающую песчинки в единую сверхпрочную субстанцию, которая вставала за ней непроходимой стеной.

Я в остервенении бился костистой мордой, увенчанной тремя корундовыми бивнями, о бесстрастную серую поверхность. Ни одна трещина, ни одна царапина не подмигнули Мне надеждой на успех. Отчаяние затопило Меня свинцовой волной. Мне нечего делать здесь, и нигде больше делать Мне нечего. И ждать Ее здесь Я не имею времени. И тогда вибрации Моего Мира напомнили Мне один из своих нехитрых законов и указали выход.

Я устало опустил пластинчатые веки на горящие бирюзово-охряным светом глаза – солнце Моего Мира.

Во тьме нет Тени. Без Тени нет Меня. Без Меня нет Моего Мира.

8

– Папа-папа-папа-папа. – Я всегда обращаюсь к нему так, когда мне очень хочется. – Расскажи стишок.

Он поднимает на меня свои неприкаянные глаза в окантовке синих кругов.

– Стишок? Стишок слушай…

Его интонация всегда имеет какие-то трудноуловимые странности и всякий раз новые. Он задумчиво смотрит в потолок, потом грызет пластиковую насадку на позолоченной дужке очков, потом говорит:

Тарантул, сделанный из плюша,

Глаз не имеет – только уши

Мохнатые все тело покрывают.

Я отчаянно ору: «Не нада-а-а!!!» – плачу, бегу. Всякий раз он рассказывает один и тот же стишок, всякий, раз я взрываюсь ужасом, негодованием, омерзением, мое тело покрывается мурашками, словно по нему ползет этот самый тарантул, который сделан из плюша.

Мой папа днем мучает меня, мучает своими непрестанными штудиями в огромных томах с незнакомыми буковками и страшными стишками о диких существах, которых не бывает и которые живут только в его безумном воображении.

Ночью мой папа мучает маму. Кто это такая – мама – я не знаю. Он называет это так – мама, и я думаю, что это очередной зверь, порожденный его фантазиями. Он никогда не пускает меня в комнату, где живет мама. Но ночью оттуда доносится его довольное уханье и еще странные стоны. Не знаю. Нас двое и больше нет никого – чьи же это стоны? Кого обижает мой папа по ночам? Может быть, он кривляется на два голоса? Но даже если он кривляется, это все равно равноценно – так говорит папа, и я учусь у него целесообразным мыслям и точным словам – равноценно тому, что у нас в доме завелся кто-то третий. Мама. И, раз все сказанное выше верно, полагается оградить маму от папиного насилия.

Вечером я беру большой кухонный нож, которым мы разделываем большие мясистые арбузы с нашей плантации, и захожу в папин кабинет.

Кабинет пуст. На столе короткая записка. «Я твоя мама, придурок. Локи».

Я не понимаю странных слов записки, но знаю только одно – папы больше нет в этом доме и мне тоже больше нечего делать здесь. Я снимаю с полки «Наставление к безболезненному суициду. Издание восьмое, стереотипное».

Спустя несколько минут я лежу в горячей ванне и нож в моих руках растворяется во всеобщем растворении мира.

9

Главный Корпус компании «Виртуальная Инициатива» уносился в небо Подмосковья всего лишь на восемь этажей. Со стороны он выглядел не очень внушительной башней, но лишь посвященные знали, что под землей расположены еще двадцать пять уровней, где помещались лаборатории, мастерские, сборочные цеха и секретные агрегаты компании. На крыше корпуса, выложенной панелями розового стеклопластика, располагалась посадочная площадка и красовались три огромные буквы: «ВИН» – «Виртуальная Инициатива». Четыре зоны охранного периметра и защитный купол надежно охраняли территорию ВИН от любопытных глаз и непрошеных гостей с земли и с воздуха.

О существовании защитного купола было известно не многим. Уникальный проект его создания никогда не выходил за охранный периметр компании, а его отцы – .инженеры и программисты ВИН – со дня установки купола более никогда не покидали третьего подземного уровня. Чтобы не разбазаривать коммерческих тайн.

«Можно называть это пожизненным рабством, а можно и контрактом с неопределенным сроком окончания», – любил разглагольствовать по этому поводу Венедикт Щуро, мозг и воля компании ВИН.

Если бы какая-нибудь автономная камера слежения смогла преодолеть защитный периметр компании и бесшумно зависнуть возле ничем не выделяющегося среди, остальных окна четвертого этажа Главного Корпуса, то ей наверняка удалось бы заснять лишь редкой пресности картину. Президент компании ВИН и начальник охраны играют в нарды склонившись над старинной – начала XX века – игральной доской.

Если бы на камере была установлена система «анти-шум» (которая позволяла бы автономному разведчику подслушивать разговоры, которые заглушаются установленной у каждого окна системой шумогенерации), то она принесла бы своим хозяевам запись абсолютно тривиального разговора. Типичной болтовни двух игроков в нарды.

Запищал вызов по видеотелефону.

– Переключи на радио, – бросил Щуро в воздух и, достав из внутреннего кармана компактную трубку, лениво бросил: – Щуро.

Не меняясь в лице, он выслушал чужой монолог, бросил:

– Да оставьте вы их, сами разберутся, – и сунул трубку обратно. Игра продолжалась.

Но с определенного момента все изменилось.

Панель допуска на дверях комнаты начала переливаться разными цветами, и на экране маленького стереовизора появилось взволнованное лицо референта господина Щуро – Александра Малинина.

Весь вид референта свидетельствовал о том, что он только-только вернулся из Виртуального Мира, не успев еще толком адаптироваться к земным реалиям.

Теперь камере-лазутчице было бы чем поживиться. Если бы не одно «но». Если бы защитный купол давал возможность хотя бы одному летающему шпиону приблизиться к окнам компании ВИН.

– Входи, – нехотя сказал Щуро, поднимая голову.

Пьеро – так звали начальника охраны – выпрямился в кресле, ожидая дурных новостей. Ему, так же как и боссу, не нравилось, когда их беспокоят за нардами. Но уж если кто-то осмелился это делать, значит, причина для этого должна быть достаточно уважительной.

Малинин вошел, переступив порог со встроенным металлоискателем, который остался совершенно равнодушен к вошедшему. И дурные новости не заставили себя долго ждать. Пьеро не ошибся.

– Я покинул ВР четыре минуты назад, – начал Малинин. – Два объекта проникли в Зону Стабильности «Остров». Они вошли через «кроличью нору» в секторе АМ-3. Судя по всему, проникновение не является предумышленным. Рядом с ними сейчас находится экспериментальный шатун «Адский Желудок».

Щуро глубоко вздохнул. Это всегда нервирует – когда приходится суетиться по таким мелочам. Пускай и принципиальным.

– Что это за объекты? – спросил он, и по его высокому лбу поползли морщины.

– Первый – в аватаре класса Джирджис, живучесть в настоящий момент сравнительно низкая, но вообще очень ловкий черт. Второй – лейтенант сетевой полиции. Аватар класса Гильгамеш. Этот тоже не промах. Полицейский преследует первого. Наверное, есть за что.

Щуро был невысок, и тело его могло бы показаться почти тучным, если бы не мастерски сшитая тройка. Искусство итальянского кутюрье, воплощенное в неброском, но шикарном твидовом костюме, маскировало недостатки фигуры, скрывало животик и делало Стального Венедикта – как за глаза называли его сотрудники – почти стройным. Он подошел к Малинину и, пристально глядя в глаза последнему, спросил:

– Личности объектов установлены? Малинин, не выдержав тяжелого взгляда начальника, смешался и зачастил:

– Это очень долгая процедура. Незаконная. Сервер с базой данных ООН в данный момент нам не доступен.

– Знаю, – перебил его Щуро, не скрывая раздражения.

– К тому же я еще не успел выяснить, я только что вышел.

Стальной Венедикт продолжал сверлить взглядом референта, по вискам которого потекли струйки холодного пота.

– Личности установить, объекты уничтожить, – такова была резолюция президента ВИН.

Малинин поднял руки в упреждающем жесте:

– Но ведь один из них полицейский. А личные дела полицейских…

Щуро зловеще усмехнулся.

– Через два дня не будет никаких полицейских, – сказал он, и его массивное тело упало в кресло, услужливо подкатившееся сзади.

Кости вновь застучали по доске. Бросок принадлежал Пьеро, который был полностью согласен с боссом.

10

Болтовня «Веселого Бадци» была первым, что услышал Августин, придя в себя под полифертиловым куполом капсулы.

Голова его раскалывалась от нечеловеческой боли, кровь стучала в висках. Но хуже всего была чудовищная жажда – пересохший язык едва ворочался во рту.

Анекдота он не запомнил – слова, доносящиеся из речевого синтезатора, казались чем-то совершенно нереальным, бессмысленным, нечеловеческим.

Он не понимал, что произошло. Почему он выжил в Утгарде? Почему вернулся? Почему помнит так много? Почему на капсуле не горит роковой знак УС, «убийство до смерти», или хотя бы «временное убийство»? И куда, в конце концов, подевался этот весельчак Локи, его Тень, его папа (при этом воспоминании Августина передернуло – папаша, вглюченный ему в голову глючным Утгардом, был удивительно похож на его настоящего отца, Бориса Михайловича Деппа) и персонажи еще полутора десятков виртуальных миражей, которые запомнились не так отчетливо?

Вопросов было больше, чем волос на лобке Сэми, и последняя метафора с японским колоритом немного приободрила уставшего душой и телом Августина.

Показно кряхтя, он приподнялся на локте и осмотрелся, привыкая к привычному миру, сотворенному Богом из Логоса, протонов и электрино, а не господином Олафом Триггвассоном из американских комиксов, нейронных импульсов и нанокомпьютерных технологий.

Собственно, привыкать было не к чему – за окнами была глухая ночь, в комнате тоже стояла непроглядная тьма.

Августин вполголоса выругался – громче было бы слишком болезненно для его бедной головы. Почему, почему в десять часов теплым июньским вечером в центре Москвы так темно, почему в окно не бьют огни большого города?

Ответом ему послужило глухое утробное ворчанье. И в этом ворчанье что-то было не так.

– Сэр Томас? – спросил Августин у темноты несколько более настороженно, чем обычно хозяин обращается к своему псу, пусть даже такому внушительному, как ньюфаундленд.

Темнота ответила леденящим душу воем, какой может издавать только очень голодное, истосковавшееся по пище существо. И это существо тосковало явно не по травке и молочку.

Августин почувствовал, как дрожит и расползается раскисший папирус реальности под первыми же прикосновениями цепких пальцев критического сознания. Он похлопал себя по бокам и ощутил грубую ткань английского походного костюма – базовой одежды морфа «Робин Гуд». Ага.

«Ага», – мысленно повторил он только для того, чтобы не заорать благим матом, не захныкать, как до смерти перепуганный ребенок.

Августин быстро вскочил на ноги, выхватил из колчана стрелу, привычным движением сдернул с плеча лук и выстрелил в темноту на слух.

Раздался разъяренный рев, темноту разорвала яркая вспышка, и в ее свете Августин увидел человекоподобный силуэт, скорчившийся от боли.

В том, что это Локи, Августин без всяких там здравых размышлений не сомневался ни секунды и удивлялся лишь, почему тот позволил ему до сих пор оставаться в живых.

Он достал еще одну стрелу в решимости до конца защищать свою виртуальную жизнь и – не дай Бог – реальный рассудок.

– Упрямый ты, фараон, твою мать! – к своему величайшему удивлению, услышал Августин весьма миролюбивое замечание Локи. – Я тебе только что жизнь спас, а ты мне за это третий глаз выбил. Гляди!

Под потолком комнаты вспыхнула и заколыхалась яркая зеленая медуза, «светляк» из стандартного магического комплекта аватаров класса Джирджис.

В зеленых сполохах Августин увидел, что помещение, в котором он находится, не имеет ничего общего с его московской квартирой, но это его не удивило. Он был поражен совсем другим.

На полу, у ног Локи, во лбу которого еще подрагивало оперение его иоменской стрелы, медленно растворялась уничтоженная до смерти субстанция. Выглядела она настолько необычно, что Августин машинально подмигнул в ее сторону, по привычке посылая запрос в полицейскую базу данных по аватарам и морфам. Будь они в Митгарде, Голос Неба тотчас лее сообщил бы ему всю необходимую информацию. Но в Утгарде Голоса Неба не услышишь, разве только здесь есть иное Небо и иной Голос.

– Можешь мигать хоть до выключения, – язвительно заметил Локи, – все равно такого не сыщешь. Дрянь была совершенно отпетая, а уж выла так, что у меня чуть уши не лопнули.

– Так это был не ты? – пробормотал Августин, медленно опуская лук.

– Нет, – только и успел сказать Локи.

Тишина комнаты внезапно взорвалась оглушительным грохотом. Там, где только что возвышалась колоритная фигура Локи, взвился гудящий вихрь огня.

Стена помещения, в котором они находились, превратилась в тучу горячей каменной пыли.

Августин не стал дожидаться, когда невидимый наводчик перенесет огонь на его скромную персону, и стремглав ринулся в открывшийся пролом.

Что бы там ни находилось, но бежать все равно было больше некуда – еще в колеблющемся свете медузы, подвешенной Локи, Августин подметил, что он, оказывается, пробудился на расстоянии вытянутой руки от многорядной колючей проволоки. Не приходилось сомневаться, под тысячевольтным током. В таких вещах любому завсегдатаю ВР лучше не сомневаться.

11

Аватарам класса Гильгамеш третий глаз не положен. Для этого нужно дослужиться до Джирджиса. Поэтому Августин долгое время не видел ни хрена.

Наконец клубы каменной пыли, от которой, вдобавок ко всем ее недостаткам, нестерпимо першило в горле, поредели. Сквозь них стало пробиваться поначалу слабое, но со временем все более яркое апельсиново-оранжевое сияние, и Августин увидел то, что менее всего ожидал увидеть в Утгарде. В преисподней. В геенне. В аду.

В изумрудных небесах сияло солнце. Оно не было похоже ни на реальное, земное, ни на типовые кровавые светила Митгарда. Оно было плоским, приплюснутым и растянутым в стороны, словно НЛО на кустарных фотографиях прошлого века. И, как положено любому уважающему себя НЛО, оно степенно пересекало небосклон. Задаваться вопросом, что произойдет, когда местное солнце достигнет горизонта, было некогда.

Под оранжевыми лучами этого блуждающего светила плескалось ласковое лазурное море. А в море, совсем близко от берега, на сверкающих всеми цветами богемского стекла столбах стоял огромный остров, покрытый лесом.

Лес, как и остров, как и солнце, не старался имитировать что-либо естественное. Деревья в лесу, насколько мог видеть Августин, в основном были хрустальные, золотые, серебряные и яшмовые. С острова доносился одинокий напев свирели.

Замысел творца всей этой безвкусицы был совершенно очевиден. Аваллон. Элизиум. Рай. Карманный парадиз в недрах Утгарда.

Когда Августин бывал чем-то смущен, он, как и всякий нормальный человек, подсознательно стремился скрыть свое смущение каким-нибудь привычным «рефлекторным» действием. Даже в тех случаях, когда рядом не было никого, кто мог бы служить свидетелем его смущения.

Сейчас Августин был определенно смущен – все происходящее совершенно не вязалось с его представлениями об Утгарде, а увиденный Аваллон окончательно выбил его из колеи.

Августин рефлекторно посмотрел на часы (странные причуды Утгарда вернули ему привычный аватар и вместе с ним – стандартный наручный интерфейс). Они показывали 18.02. С момента его вхождения в Утгард прошли какие-то никчемные секунды.

– Да будьте вы все прокляты! – проорал взбешенный и вконец измученный Августин изумрудным небесам, холодея от мысли, что ему предстоит провести в Утгарде еще целых четыре часа.

Частичный контакт с аватаром класса Гильгамеш, морф «Робин Гуд», регистрационный код GIMEL-529-301-772/RUS, был восстановлен системой сопровождения Марьинского Координационного Центра в 18.02.371 по среднерусскому времени. Темпоральный дамп отсутствия объекта в поле видимости составил, таким образом, две десятых секунды, что находится в пределах, допустимых спецификацией VIR 7.0.5. Подготовка к экстренному отключению объекта была отменена, неспецифическая потеря контакта квалифицирована как НИВФ (нон-идентифицируемый виртуальный феномен).

12

Лучше бы Августин не кричал. Потому что в ответ на его крик сторожевой бот, ошибочно принятый им вначале за солнце, резко изменил траекторию и полетел в его сторону.

– Стоять! – заорал до смерти перепуганный Августин, щурясь навстречу непокорному солнцу. – Стоять именем сетевой полиции!

Местная природа осталась глуха к порыву властей.

От адского солнца отделился длинный сверкающий протуберанец. Сомневаться в его предназначении не приходилось.

Августин был хорошим полицейским. Он понятия не имел, почему вдруг Утгард прекратил с ним свои чудовищные игры и вернул ему прежний, привычный аватар. Зато он моментально припомнил все потенциальные возможности своего аватара и сразу же ими воспользовался. В ВР сперва стреляй, а потом думай. Для того ее Триггвассон и создал.

На месте Августина остался фантом, убедительно натягивающий лук навстречу приближающемуся протуберанцу.

Сам Августин был уже в воде – на вкус она напоминала «Мадам Клико» – и, чувствуя, как приятно полегчало его тело, плыл в направлении столбов из богемского стекла.

За его спиной прогрохотал взрыв, очень похожий на тот, в вихре которого исчез Локи. Августин-фантом показательно превратился в мясную пыль. Августин-настоящий нырнул, оставив на поверхности второй фантом, столь же упорно гребущий к острову, как и его хозяин. Вот только брызг не было – его руки входили в воду бесследно и бесшумно, как в туман.

Сторожевому боту на такие мелочи было наплевать. Новый протуберанец старательно слизнул с поверхности моря Августина-второго вместе с десятками кубометров воды, с шипением превратившейся в облако паров первосортного шампанского, а затем взорвавшейся в полном соответствии с законами объемного взрыва.

13

Августин был первоклассным пловцом. Особенно в аватаре дельфина.

Он вынырнул только под стеклянной опорой острова и уже глазами человека посмотрел по сторонам. Сумасшедшее противозаконное солнце этого сектора Утгарда, по всей видимости, удовлетворилось результатами своей работы. По крайней мере, видно его нигде не было, и, присмотревшись к тени острова на воде, Августин понял, что «солнце» поднялось высоко и кружится где-то в стороне.

Августин сам толком не понимал, что толкнуло его к Аваллону. Скорее всего, просто возможность использования аватара дельфина, в котором он мог рассчитывать на спасение от испепеляющих протуберанцев. Так или иначе, раз уж он здесь оказался, следует осмотреться получше. Странный здесь какой-то Утгард все-таки. Чересчур стабильный.

Колонна, под которой он находился, была абсолютно гладкой и уцепиться было не за что. Но у любого настоящего йомена есть кое-что, кроме лука. У настоящего йомена за сапогом торчит превосходный нож из металла чуть покрепче дамасской стали.

Августин достал его и, примерившись, без особого усилия воткнул в колонну. Так и есть – одиозный матерьялец не может устоять перед универсальным полицейским инструментом «Клык Фенрира».

Нож, едва заметно вибрируя, вошел в стекло и, повинуясь движению кисти Августина, отпластал от колонны лунообразный кусок с едва заметно оплавленными краями. Кусок отправился в лазурные воды моря, Августин занялся следующей ступенькой.

Он не очень спешил и не очень медлил. С одной стороны, ему действительно было любопытно, что за звери гуляют по кичевому лесу там, наверху, на острове.

С другой – до отключения оставалось что-то около трех часов, и его главной задачей было прожить это время без фатальных последствий для своей сетевой карьеры.

Так, в компромиссе между инстинктом самосохранения, полицейским долгом и простым человеческим любопытством, он не спеша, обстоятельно поднимался вверх по колонне.

14

Четыре экскаватора полностью перегораживали шоссе. Они стояли, уперев в бетон мощные гидравлические опоры и опущенные ковши.

– Ставлю один к трем на террористов, – заявил Змей-7, созерцая несокрушимых железных гигантов.

– Все верно, один к трем, – кивнул более опытный Змей-3. – Но только не на террористов.

Фургоны ВИН приближались к экскаваторам не снижая скорости. Над головным теперь реял похожий на ободранного воздушного змея привязной зонд внешнего наблюдения.

Потом крыша фургона поползла вверх.

– Что-то новенькое, – пробормотал Змей-7, просовывая нос в растущую щель.

Крыша поднялась на метр. Радары патрульно-базового самолета пока что не могли прощупать, что же скрывается там, внизу, под ней, и Змей-7 был вынужден удовольствоваться созерцанием зияющей пустоты.

Фургоны стали быстро сбрасывать скорость. Задний тормозил значительно быстрее переднего, и дистанция между ними увеличилась до двухсот метров. Скорость фургонов упала до шестидесяти километров в час и продолжала снижаться, когда из-под крыши головной машины вылетели две гладкие сигары и, раскрыв стабилизаторы, устремились к экскаваторам.

Прогремели два оглушительных взрыва, разделенные сотыми долями секунды.

Экскаваторы исчезли под огненной полусферой радиусом не меньше сотни метров.

Змей-7 видел такое только в учебной виртуальной реальности. Но чтобы так, почти в жизни…

От многотонных машин осталось не многое. По крайней мере, на поверхности шоссе. Боевая вакуумная часть типа «Молот», сравнимая по мощности с небольшим ядерным боеприпасом, раскатывает танк едва ли не в лист жести. А не раскатывает, так вбивает в землю по самый командирский люк. А экскаватор не танк все-таки.

Змей-7 печально вздохнул. Втайне он болел за террористов. Он видел одного живого человека там, в легком самолете. И этот живой человек был террористом.

А когда он глядел на виновские фургоны, ему казалось, что к Москве приближаются два заговоренных железных ящика, набитые мертвящей пустотой. Ящика или склепа? Ящики Пандоры… Склепы Пандоры-Террористы, потеряв связь с начальником своей группы и убедившись в подавляющем огневом превосходстве противника, прекратили операцию.

На фургонах «сааб-скания» вновь завелась прежняя волынка, заплясали голограммы, загнусили динамики, и они, увеличив скорость до ста сорока километров в час, понеслись дальше.

15

Августин, прилепившись к колонне в двадцати метрах над поверхностью моря, дорезал последнюю ступеньку и, подтянувшись на руках, перебросил свое отлично натренированное виртуальное тело через край острова.

Бешеное солнце было очень далеко и на его появление никак не отреагировало.

Августин с удовлетворением подумал, что он, видимо, числится в списке погибших.

Вокруг него тихо звенели искусственные деревья, бесчисленные тропинки были мощены не то золотом, не то позолоченным свинцом. В воздухе было разлито пение все той же проклятой свирели, которое, как Августин неожиданно осознал, почти перестало раздражать его придирчивый слух.

Сам не понимая отчего, он принялся насвистывать, стараясь попасть в тон свирели, и пошел куда глаза глядят по тропинкам этого непонятного сада.

Вынутой из колчана стрелой он беззаботно почесывал правую щеку – еще один верный признак хорошего настроения.

Потом Августину неожиданно надоело свистеть, и он запел старую песенку из любимого когда-то в детстве компьютерного видеофильма о подлом короле Филиппе, бравом Генри V и его несравненных лучниках, выкосивших в чистом поле под Азенкуром весь пышный цвет французского рыцарства.

Наш йомен, право же, неплох,

Когда, отставив локоток,

Шлет стрелы в цель

И ни одной

Не тратит даром он, —

тихонько напевал, а на самом деле во все горло орал дурным голосом Августин, перевирая слова.

Он был сильно пьян, но не осознавал этого. Море шампанского может укачать даже стадо кашалотов, не то что одного сетевого лейтенанта.

Тут генуэзцев страх берет,

Потерям их потерян счет,

И вряд ли им поможет Петр,

И громкий крик, И страшный ор,

Ведь с нами Христофор, —

сообщил Августин большому черному камню, преградившему его путь.

Камень поднялся на четыре когтистые лапы, грациозно потянулся, зевнул, открывая огромную розовую пасть, и ласково сказал:

– Я так долго ждала тебя, Локи…

– Я не Локи, я солдат короля Англии! – заносчиво ответил Августин, чувствуя предательскую слабость в коленях. Ноги совсем не держали, и он опустился на тропу.

Мягко ступая, пантера подошла к нему вплотную и принюхалась.

– Ты пьян, – сказала она с отвращением.

– Я пьян, – кивнул Августин.

«Ты пьян, а перед тобой очередное чудовище!» – вспыхнул в голове сигнал тревоги.

Между тем «очередное чудовище», продолжая принюхиваться, ткнулось ему своей мягкой мордой между ног. Сигнал тревоги в голове разлился оглушительным звоном.

– Ты не Локи, – свирепо сказала пантера, поднимая на него свои пронзительные азиатские глаза.

Прошла секунда, показавшаяся Августину дольше любой самой индуистской вечности. Затем пантера стремительно обрушила на его грудь когтистые лапы, приблизила оскаленную пасть вплотную к лицу Августина и прорычала:

– Кто ты?

– Я не Локи, – согласился Августин, с величайшим напряжением пытаясь унять дрожь в голосе. И, не найдя ничего лучшего, сообщил: – Я тень, я свиристель, убитый влет…

Зрачки пантеры – совершенно человеческие зрачки – удивленно расширились

– Повтори! – разъяренно прохрипела она, обдавая его горячим, словно ветер пустыни, дыханием.

Августин, недоумевая по поводу ее возмущения, послушно пролепетал:

– Я тень, я свиристель, убитый влет, – и поспешно добавил: – Вообще-то я лейтенант сетевой полиции по имени…

Когда человек, пребывающий в ВР, называет свое имя, у него всегда возникает секундное замешательство. Первая рефлекторная реакция – назвать подлинное, «земное» имя – всегда блокируется рабочей станцией Координационного Центра. Это нерушимый закон ВР – истинное имя актанта окутано непроницаемой тайной, и даже сам актант не имеет права, просто физически не может разглашать его. А свое «аватарное», виртуальное имя приходит в голову далеко не сразу. Но Августину так и не пришлось его назвать.

16

В тот момент, когда он уже собирался произнести «Джонни Джармуш», наступила непроницаемая тьма. Далекое солнце-сторожевик выключилось.

– Кто бы ты ни был – беги!!! – заорала пантера, убирая лапы с его груди.

Августин понял только одно – СНОВА ОПАСНОСТЬ. Окончательно трезвея, он вскочил на ноги. В его руках мгновенно оказался лук с вложенной в него стрелой. Августин попытался включить инфракрасное зрение – черта с два. Проклятый Утгард вернул все-таки отнюдь не все базовые характеристики его аватара.

– Куда?! Куда бежать?! – спросил он у пантеры.

Вопрос не был праздным. В такой кромешной тьме нельзя было сделать двух шагов, чтобы не удариться лбом о ствол какого-нибудь райского апельсинового дерева. – Ну ты идиот, легавый, – проворчала пантера. – садись ко мне на спину.

Августин почувствовал, как в его йоменский гульф ткнулся теплый зад пантеры. Не задавая лишних вопросов, он оседлал свою новую знакомицу. И они понеслись.

Пантера, не в пример Августину, прекрасно видела во тьме. Она неслась по одним только ей ведомым тропинкам. Иногда, вся подобравшись, она перепрыгивала через поваленные деревья. Несколько раз под ее лапами раздавался плеск воды, и в лицо Августину летели брызги шампанского.

Их все-таки настигли. Из кромешной тьмы за спиной Августина совершенно бесшумно возникло нечто и вонзило в его спину стальные когти.

Мягкая плоть пантеры ушла из-под него, и Августин, чье тело разрывалось на куски от боли, с ужасом почувствовал, что несется в воздухе.

За спиной раздался чудовищный, леденящий душу надрывный вой сверла. В затылке Августина возникла крошечная точка новой боли. И она росла.

17

«ВР без боли – ничто. Без боли – значит без наслаждения, без страха, без эмоций. Поэтому я сделал боль и положил ей меру. Если, пробив титановый панцирь, пробив кевларовую подкладку, пройдя сквозь одежду и кожу, в твою грудь вонзится меч Джирджиса и войдет в твое живое сердце, ты не только увидишь его, ты не только почуешь запах своей горячей крови, но ты испытаешь то, что должен, – боль. Очень сильную боль. Возможно, меньшую, чем испытывают в действительности, ибо она будет изготовлена добрым компьютером Координационного Центра, а не твоими злыми человеческими нервами, которые не знают пощады, – но это будет очень сильное, ха-ха, переживание. И, очнувшись среди океана липкого холодного пота в своей капсуле, ты поймешь, какое это прекрасное времяпровождение – жизнь».

Олаф Триггвассон. «Страннее, чем рай»

18

– Антропос, антропос… Какое это прекрасное времяпровождение – жизнь, – раздался за спиной Августина флегматичный и вместе с тем жутковато-мечтательный голос. – Сейчас мы посмотрим, что там у тебя внутри.

Сверло вворачивалось все глубже. Похоже, его носитель был существом обстоятельным и никуда особенно не торопился.

Августина ждало долгое, мучительное, сводящее с ума – без шуток, если, не дай Бог, плохо сработают фильтры Координационного Центра, он мог вернуться в реальность безумцем, – совершенно не лезущее ни в какие ворота убийство до смерти.

По спине Августина струился слабый пока ручеек крови, когти болтливого мерзавца, казалось, вошли в его тело до самого позвоночника. «Момент минус десять», – сообщил Голос Неба.

Августин вышвырнул совершенно бесполезный лук.

Подогнув ногу к груди – это простое при нормальных обстоятельствах действие теперь стало для Августина страшной пыткой, – он выхватил из-за сапога нож и ударил им наугад, стремясь перерубить сверло.

Но, увы, механический гад был сработан на совесть. С негромким лязгом нож отскочил от бешено вращающейся стали.

– Беспокойный антропос… – констатировал его мучитель.

Вслед за этими словами блеснула яркая вспышка, и правая рука Августина, сжимавшая нож, полыхнула малиновым пламенем. На ее месте осталась лишь обугленная культя.

– А-а-а-а-а!!! – завопил Августин, теряя остатки самоконтроля.

– Хорошо, – мечтательно пробормотал киборг (сомнений не было, это был именно киборг, аватар класса Джирджис, морф «Бешеный Макс»). – Очень хорошо. Ты приближаешься к Идеальному Катарсису.

Идеальный Катарсис придумали политические комиссары Социальной Республики Сол.

Идеальный Катарсис, как учил великий Кетцаль, это полное растворение через отражение и преломление человеческой души в абсолютно гладких гранях Сердца Материи. Выражаясь проще, такая себе нирвана.

В Республике рекомендуется приводить к Идеальному Катарсису через долгие и изысканные пытки.

Но отчего в электронных устах исчадия Утгарда вдруг прозвучали слова из лексикона извращенцев из Митгарда – этого Августин взять в толк не мог. Да и не пытался. Сверло медленно и уверенно продиралось сквозь его затылочную кость.

Кричать он уже не мог.

«Момент минус пять».

Киборг продолжал философствовать, но Августин уже не понимал его. Слова, фразы казались строками телеграмм из потустороннего мира, да и сам Августин был уже на пороге истинного ада.

В голове расцветали пурпурные цветы. Над океанами крови парили уродливые бабочки, сотканные из огня, окурков, немытой посуды, смятых и расстрелянных тел, пустых шприцев и бутылок, автоматных гильз, поношенной одежды и рваных простыней.

«Момент минус один».

На поверхности кровавого океана появилась черная воронка.

По ее краям вились длинные рыжеватые стебли. Августин падал в нее со скоростью метеора, падал и никак не мог упасть.

«Выключение».

Глава 3

АМУЛЕТ

1

Малинин появился снова лишь спустя два часа. За это время Пьеро успел проиграть хозяину дважды. Но он не расстраивался. Выигрывать в нарды у шефа – дурная примета. Это подтвердит кто угодно, в особенности же – сам Стальной Венедикт.

– Входи, – скомандовал президент компании ВИН, и умные двери пропустили просителя.

Малинин выглядел сконфуженным – словно школьник, ощущающий, что наказание неминуемо. От проницательного взгляда Щуро не укрылись мелкие капельки пота, выступившие на лбу у референта. А также пальцы левой руки, нервно сжатые в кулак.

– Ну что, любезнейший Шура, как там нарушители? – поинтересовался шеф, складывая руки на животе.

Александр прекрасно знал, что вежливость шефа не предвещает ровным счетом ничего хорошего.

– Один из объектов уничтожен на границе Зоны Стабильности. Другой уничтожен на время. Добить не успели из-за планового выключения. Координационный Центр отрубил его раньше, чем мы успели его как следует достать.

– Не понял? – переспросил Пьеро, играя кубиками на ладони. Он, похоже, плохо понимал, как это можно «не успеть» в таком плевом деле, как уничтожение объекта.

Малинин пустился в сбивчивые объяснения:

– Объект номер два, полицейский, аватар класса Гильгамеш. Он проник в Зону Стабильности. Черт его знает как. Потом он обманул сторожевой бот и пробрался на остров. Там он вступил в контакт с объектом Пантера, а когда мы…

– Что ты сказал?! – заревел Щуро, выскакивая из кресла. – Вступил в контакт с Пантерой или я ослышался?

– Так и есть, – подтвердил Малинин, бледнея.

– Может быть, он еще ее трахнул, после того как вступил в контакт? – спросил Щуро ледяным тоном.

– Насколько мне известно… То есть мне не известно, чтобы…

Щуро играл желваками и молчал. Никто не смел нарушить тишину.

Пьеро налил в чашку тончайшего китайского фарфора молока с экстрактом индийской конопли и чуть пригубил напитка далеких богов.

Малинин стоял по стойке «смирно». Глаза его слезились от страха. Он знал, что объект Пантера – слабость их ярого президента и что на содержание островного парадиза компания тратит не менее одной двухсотой части своего годового оборота. То есть чудовищную сумму, которую самому Малинину не заработать за всю жизнь. Наконец пауза была прервана:

– Дальше. Личности объектов установлены?

– Пока нет. Мы выяснили, что личность первого – того, который был убит, – установить невозможно. Он незарегистрированный пользователь, и в гражданской базе данных никаких записей о нем не содержится. Скорее всего, входит в ВР со своей мобильной станции. Аватар класса Джирджис. Ловок. Сообразителен. Интеллектуальный индекс чрезвычайно высок.

«Локи», – шепнули губы Стального Венедикта. Его подчиненные не слышали его, но, даже если бы и слышали, это имя едва ли сказало бы им что-нибудь.

– Второй – полицейский, – продолжал Малинин. – Работать с полицейским сервером сложно, но мы уже сделали заказ. Наш человек сможет выяснить все, касающееся его персоны, к завтрашнему утру. Включая локализацию его капсулы входа.

Щуро опрокинул чашку с молоком, поставленную подле него услужливой рукой Пьеро.

– Если это требуется, можно поискать и дополнительную информацию, касательно его интимных предпочтений, в том числе и насчет четвероногих… – зачастил Малинин, который из кожи вон лез, чтобы угодить шефу.

Глупость – худший советчик. Малинин был глуп. Он допустил чудовищную бестактность. Своей последней тирадой он зацепил самую больную мозоль президента.

– Послушайте, милейший, я хочу провести один эксперимент, – вкрадчивым голосом сказал Щуро, бросив на своего начальника охраны заговорщический взгляд. – Закройте глаза и не открывайте их, пока я не попрошу. Идет?

– Конечно, конечно, – с дрожью в голосе сказал Малинин и смежил веки. – Эксперимент – это хорошо, очень хорошо.

– Только не подглядывать!

Стальной Венедикт протянул к Пьеро открытую ладонь, которая сразу же отяжелела – на нее лег «АПЛ-9». Автоматический пистолет Леонова, девять миллиметров. Любимая игрушка Пьеро. Щуро ловко сбросил пистолет с предохранителя и выпустил ровно две пули. Одна вошла Малинину между глаз, а другая пробила правое легкое. Навылет.

Пьеро одобрительно покачал головой. Неплохо для человека. Он бы сделал то же самое. Но только чуть быстрее и чище.

Не успев ни вскрикнуть, ни испугаться, Малинин упал на пол, который скоро окрасился во все оттенки красного и серого.

– Теперь можешь открывать, – скомандовал своему референту Щуро.

Но Малинин не шевелился. Даже в предсмертных судорогах он выполнил бы приказание начальника и открыл бы глаза. Если бы они были.

– Не можешь? Так я и думал, – меланхолически заметил Щуро, и послушное кресло доставило его прямо к окну, за которым не было ничего, кроме обыденного среднерусского пейзажа.

2

«…Иван, из России, и Жан-Поль, француз, гуляют по пляжу в окрестностях Ниццы. Все бабы, как одна, не сводят глаз с Жан-Поля и провожают его томными взглядами…»

Болтовня «Веселого Бадди» была первым, что услышал Августин, придя в себя под полифертиловым куполом капсулы. Голова его раскалывалась от нечеловеческой боли, кровь стучала в висках. Но хуже всего была чудовищная жажда – пересохший язык едва ворочался во рту.

«…Проходит день, два, на Ивана никто не обращает внимания. Ему завидно. Он просит Жан-Поля: поделись, мол, со мной секретом, как нравиться женщинам. Жан-Поль ему советует подложить в плавки картошку, и тогда, мол, все будет в порядке…»

Августин открыл матовую крышку капсулы и, стараясь обходиться без резких движений, дабы не раздраконить разрывающую череп мигрень, ступил на пол.

Томас был тут как тут. Он смотрел на Августина своими проницательными собачьими глазами, и весь его вид выражал сострадание.

«…Иван делает так, как посоветовал Жан-Поль. Проходит неделя – никакого эффекта. Наконец он встречает Жан-Поля в раздевалке и злится: „Ты меня обманул!“ Жан-Поль окидывает Ивана критическим взглядом и говорит: „Так ведь картошку нужно было спереди подкладывать!“

Августин подошел к компьютеру. Спикер «Веселый Бадди» продолжал болтать как ни в чем не бывало.

– Послушай, Томас, я что, забыл его выключить? – в полном недоумении спросил пса Августин.

В его мозгу был отчетливо запечатлен тот момент до начала дежурства, когда он сказал «Веселому Бадди» «достаточно», а потом, немного погодя, выключил и сам компьютер. Вроде бы так. Впрочем, теперь, после бесконечно мутирующих просторов Утгарда, он уже не имел права быть в чем-либо уверенным. По крайней мере, какое-то время.

«Наверное, все-таки забыл, – вздохнул Августин. – Если бы в квартиру проникли посторонние, Томас не преминул бы проучить их. Или беспокоился бы сейчас. А то сидит как калоша».

Томас, высунув наружу свой длинный и влажный язык, преданно смотрел на Августина, не выражая никаких признаков беспокойства. Ему тоже было жарко.

Августин глянул на датчик температуры, встроенный в браслет, украшавший его правую руку. Двадцать восемь градусов. Многовато для десяти часов вечера.

3

«Что же такое истинная Виртуальная Реальность, которую я подарил несчастному человечеству?

Во-первых, это сверхмощные нейрокомпьютеры, связанные в одну глобальную интернациональную Сеть, Универсальная база данных содержит миллиарды эталонных сигналов для твоего мозга, и она ежеминутно пополняется новыми. Из этих эталонов нейрокомпьютеры создают все, что ты видишь, слышишь, нюхаешь и чувствуешь.

Во-вторых, это периферийные Координационные Центры, фильтрующие или ослабляющие смертельно опасные сигналы, следящие за здоровьем пользователей и отвечающие за соблюдение правил игры.

В-третьих, это личные пользовательские капсулы. Во время сеанса они блокируют сигналы от естественных органов чувств и заменяют их сигналами, идущими от нейрокомпьютеров. Кроме этого, капсулы отслеживают реакцию мозга на поступающие сигналы и, перехватывая команды мозга различным частям тела, возвращают их нейрокомпьютерам. Так обеспечивается обратная связь, а заодно исключается вся эта комическая дурь вроде сучения ногами во сне.

Даже если человек в ВР бежит олимпийскую дистанцию или, допустим, занимается любовью с какой-нибудь милой особой, он внешне остается спокоен, как безмятежно спящий младенец. Кое-что, конечно, подавлять просто нельзя. За счет этого иногда выделяется немного пота, слюны или различных секреторных веществ в зависимости от пола пользователя. Большинству это даже нравится, а те, кого это не устраивает, могут убираться вон из моей Виртуальной Реальности».

Олаф Триггвассон. «Страннее, чем рай»

4

Щуро щелкнул пальцами.

Чуткие уши внутренней системы наблюдения уловили знакомый акустический сигнал.

В караульном помещении номер четыре, находившемся по соседству с апартаментами Щуро, зажглось старомодное зеленое табло. «Вас вызывает директор», – продублировал лишенный интонаций женский голос надпись на табло.

Все это можно было сделать в десять раз эстетичнее, современнее и в сто раз дороже. Но Щуро был рачительным хозяином. Все, что при прежнем директоре было устроено, с его точки зрения, слишком сложно (а значит, не вполне надежно), Щуро приказал демонтировать, распродать по офисам кичливых зауральских магнатов и заменить простым и надежным.

Двое дежурных охранников стремительно выскочили из помещения номер четыре и спустя несколько секунд появились на пороге.

– Уберите это вот, – распорядился Щуро, имея в виду труп Малинина с простреленной головой, заляпанный кровью ковер и картонную папку своего бывшего референта, тоже изрядно пропитавшуюся кровью. – Кровоизлияние в мозг, – пояснил он охранникам, на чьих лицах проступило легкое недоумение.

Через пять минут кабинет вновь пришел в рабочее состояние. Новый ковер, полностью идентичный предыдущему, занял место своего безвинно пострадавшего предшественника.

– Ну что же, дорогой, наконец-то мы одни… – Щуро подмигнул своему начальнику охраны. – И теперь настало время для спокойной работы ума.

Пьеро кивнул. Он не любил работать умом. Он любил работать пистолетом Леонова, автоматом «мистраль», пистолетом-пулеметом «унимаг», гранатометом «АГС-100», штурмовой винтовкой «М-27» и железными кулаками. Но если шефу угодно…

– Видишь ли, задета честь и достоинство нашей фирмы. Террорист, которого я, кажется, знаю, ходит к нам в Зону Стабильности как козел в огород. У него на хвосте болтается еще какой-то легавый, Гильгамеш. Этак они скоро по моему кабинету бродить начнут, а?

– Хорошо бы… – бесстрастно заметил Пьеро, извлекая из пистолета обойму без двух патронов. – Тут бы я их без всяких там виртуальных штучек, без Идеального Катарсиса… до полной клинической и биологической смерти…

– Вот именно, – жестко оборвал его Щуро. – Но перед этим надо поработать умом. Итак. Их убили. Одного до смерти, другого на время. Это не важно, потому что оба – совершенные маньяки ВР и жить без нее не могут. Это стопроцентно верно, потому что только маньяки по своей воле входят в Утгард. Следовательно, они захотят уже завтра возвратиться в ВР, и не просто в ВР, а в нашу Зону Стабильности. Чтобы вернуться в ВР, они должны…

– Купить форсаж, – продолжил его мысль Пьеро, пряча в кобуру дозаряженный пистолет. – А чтобы купить форсаж, они должны обратиться к Хмырю.

За что Щуро почти искренне любил своего начальника охраны, так это за умение поддержать просвещенную беседу.

– Да! – воскликнул он. – И поэтому Хмыря надо убрать. Но на этом может остановиться только очень ограниченный человек. Кроме того, надо прикрыть Остров. И заказать Деппу что-нибудь повеселее. Например, замок. На случай, если эти мерзавцы нас все-таки опередят, мы должны иметь запасной вариант. Они влезут в Зону Стабильности, а там… А там посмотрим. Так или иначе, мне, помимо всего прочего, нужны будут хорошие уши. А Хмыря – убрать. Надоел.

Щуро обладал колоссальной, звериной интуицией. Он был уверен, что убитым сегодня в Утгарде террористом был Локи, с которым его связывало многолетнее и не самое приятное знакомство.

Он пока еще толком не понимал, что к чему, но был уверен, что Локи умышленно притащил легавого в Зону Стабильности. Видимо, с точки зрения Локи, что-то там легавый должен был сделать в этой Зоне, но что именно? Главное, своим звериным чутьем Щуро ощущал, что вся эта история так или иначе обязательно выведет его на базу террористов. А террористы были, пожалуй, единственной реальной силой, способной помешать его планам…

– Разрешите приступить к ликвидации? – с надеждой спросил Пьеро.

– Не разрешаю. Пусть лучше Воронов лишний раз своих людей потренирует. Им скоро ох как много работать придется…

5

Августин наскоро разделся и плюхнулся в прохладную ванну. Почти не отдавая себе отчета в своих действиях, он попросил стереовизор включиться.

«Если вы или ваш мужчина не находите это красивым, значит, вам пора срочно заняться вашим вкусом!» – вещал приятный мужской баритон.

Через минуту Августин смыл с лица хлопья пахнущей жасмином пены и всплыл.

Экран стереовизора располагался прямо над его ступнями, отдыхавшими на краю ванны. Вообще-то Августин не был поклонником стереорадостей, ибо считал их жалким уделом тех, кому не по силам Виртуальный Мир.

Августин презирал стереовизор.

Он даже не мог назвать на спор трех стереовещательных компаний.

В свое время он не назвал ни одной, и бутылка отменного виски «Князь Трубецкой» уплыла в руки его приятеля Сергея.

Но в этот вечер Августин умерил свое презрение. После всех ужасов и треволнений Утгарда, большинство из которых он даже не помнил и вовсе не желал вспоминать, ему мучительно хотелось услышать человеческий голос. Даже если это голос ведущего очередной дебильной программы для несовершеннолетних или ортодоксальных религиозных домохозяек. В общем, для тех, кому государством отказано в доступе в ВР, либо для тех, кто отказывают себе в этом сами.

«Посмотрите на этого юношу! – разорялся ведущий, обладатель приятного баритона. – На его груди нет ни одного волоска. Даже орангутанг не посмеет назвать это не модным! Это летний хит! Это крем „Унисекс-Брист“! Посмотрите на свою грудь. Как, на ней волосы? Фу-у-у! Но не надо плакать! Крем „Унисекс-Брист“ решит и эту проблему!»

Скорее машинально, чем обдуманно, Августин опустил взгляд на свою грудь, покрытую жасминовой пеной и, разумеется, волосами. Нормальная мужская грудь. Обыкновенная. Но нечто новое заставило его вздернуть брови едва ли не на затылок.

На его груди покоилась изящная, почти невесомая резная пластина из кости. «Это что-то новенькое», – сказал про себя Августин, выходя из ванны. На экране стереовизора появилась заставка «New Look (Новый Взгляд (англ.)) от Голубого Мира».

6

Августин, поглощенный своей находкой, не знал и не мог знать, что стереовизор, скучающий в его ванной комнате, был настроен на «Нежную Радугу» – культовый чэннел московских сексуальных меньшинств. Настроен рукой приходящей раз в месяц домработницы Людмилы, матери четверых оболтусов.

В другое время и в другой ситуации это, пожалуй, изрядно повеселило бы его. Но теперь, разглядывая костяную пластину, лежащую на его мокрой ладони, Августин, даже если бы узнал, что за передачи смотрит его домработница, то вряд ли оживился бы.

Находка была проста, как и все в реальном мире.

Собственно, это был всего лишь овал неправильной формы, выточенный из кости.

А на овале было вырезано незатейливое изображение. Не то буква незнакомого алфавита, не то примитивное плавсредство.

Приглядевшись, Августин заключил: лодка. Нечто подобное Августину приходилось видеть в раннем детстве, когда отец водил его на экскурсию в музей при институте этнографии. Никаких надписей. Никаких указаний. Просто лодка – и все. Просто амулет.

Костяная фигурка имела дырочку, через которую была продета грубая шерстяная нить. И все это уже висело у него на шее в тот момент, когда он покинул капсулу входа. Ибо Августин был совершенно уверен, что, когда он отправлялся на дежурство, ничего подобного у него на шее не было. Стало быть, эта костяная пластина оказалась у него на груди в промежутке между входом в ВР и выходом из нее. Кто-то повесил амулет ему на шею, пока его тело, лишенное сознания и воли, лежало в капсуле, а его душа блуждала по просторам Митгарда и Утгарда. Кто?

Открыть капсулу, когда в ней находится человек, – задача не из простых. Она не проста, но в принципе выполнима. Главное – не снимать с головы нейротранслятор. Но, не снимая его, невозможно надеть на шею амулет… Несколько минут Августину казалось, что он сходит с ума. Он даже заподозрил, что все происходящее – очередная выходка Утгарда и он все еще находится в плену безумной ВР.

«Да нет же, на самом деле все просто! – наконец сообразил он. – Нужно всего лишь развязать узелок на нити амулета, продеть нить под шеей, а потом снова завязать. Тогда и овцы сыты, и волки целы. То есть тьфу, наоборот».

Решение этой несложной головоломки принесло ему несказанное облегчение. По крайней мере, здесь ничем сверхъестественным не пахло.

– Ладно, пойдем дальше, – сказал Августин вслух, чтобы приободриться.

Дальше. Войти в чужую квартиру не просто, но если кому-то очень нужно, то пожалуйста. Вот чего действительно не мог понять Августин, так это как мистеру (или миссис) Икс удалось одурачить Томаса.

Ведь, как выразился бы дедушка Августина, некогда служивший в пограничных войсках на туркменской границе, «злостность собаки Томас породы ньюфаундленд отличная». Августин был полностью согласен с этим утверждением. Сэр Томас был добр и снисходительно вилял хвостом только с личного позволения Августина. К посторонним он был враждебен и мог разорвать на куски любого, кто покусился бы на шею, а равно свободу, жизнь или достоинство его хозяина. Августин это знал, как знал и то, что если бы даже постороннему удалось уйти из его квартиры живым, то Томас не преминул бы сообщить ему об этом лаем и злобным ворчаньем.

Значит, тот, кто повесил амулет ему на шею, не был посторонним. Значит, это была Ксюша. Это она, воспользовавшись тем, что замок Августина настроен и на ее отпечаток пальца, вошла, послушала анекдоты от «Веселого Бадди» и, не дождавшись его возвращения из ВР, смылась, оставив ему архаический подарок.

«Все-таки она очень странная девушка», – вздохнул Августин и плюхнулся на диван.

На полу – там, где стоял погруженный в раздумья лейтенант сетевой полиции Августин Депп, – теперь красовалась лужа с хлопьями жасминовой пены.

7

– Анатолий Андреевич? – Трубка радиотелефона была снята со стола, застеленного цветастой скатертью, кое-где заляпанной, но вполне пристойной.

– Здравствуй, Венедикт, – ответил удивленный голос. – Чем обязан в столь поздний час?

Генерал Воронов находился в кафетерии, расположенном в подвале Центрального Управления Департамента Безопасности. Он пил какао. И хотя он мог бы сделать это не выходя из своего кабинета, он предпочел спуститься. На это была масса причин.

Во-первых, было десять часов вечера. Сидеть в замкнутом помещении круглые сутки осточертеет кому угодно, а Воронов, прибыв на работу ровно в 8.00, все это время не вставал из-за своего рабочего стола.

Во-вторых, официантки, обслуживающие посетителей, были смазливыми незакомплексованными девушками. В вечернее время можно было рассчитывать на повышенное и совершенно оесплатное внимание к своей персоне.

В-третьих, именно в кафетерии можно было встретить кого-нибудь из коллег, заползших сюда из аналогичных соображений. В этом случае можно было рассчитывать на сальный анекдот. А потому, когда радиотелефон, притаившийся возле пепельницы, запищал, генерал Воронов был не слишком доволен. Решение служебных дел в кафетерии не входило в его планы. В ранних версиях «Веселого Бадди» был анекдот про гинеколога, убившего девочку по дороге домой после трудового дня. Девочку угораздило пообещать гинекологу показать свою пипку в обмен на мороженое «Поцелуй снежной королевы». В общем, Воронов был недоволен.

– Скажу тебе честно, Анатолий Андреевич, у меня возникла одна проблемка, которую я рассчитываю решить с твоей помощью, – сказал густой мужской голос. – Но для начала маленький подарок. Можешь взять Хмыря, он мне больше не нужен.

– Какого еще Хмыря? Того плюгавого подпольщика, что подвизается на взломе Виртуальной Реальности?

– Да, Анатолий Андреевич, да. Того самого. Только дураки коней на переправе не меняют. И бери его поскорее, сегодня же вечером, пока я не передумал.

– Двоих ребят будет достаточно? – поинтересовался Воронов, которого помимо всего прочего злило, что Стальной Венедикт беспокоит его по столь мелкому поводу, как дезинтеграция физического тела своего собственного бывшего холуя. Тоже мне «подарочек». Вот тебя бы, Венечка, взять, да за яйца… Это был бы «подарочек»!

– Нет, – с нажимом сказал голос в трубке. – Никак не меньше четырех. И при значках ДБ, и при ксивах. Это должно выглядеть не как убийство, а как плановая операция по задержанию опасного преступника. Которая, разумеется, случайно приведет к смерти преступника. Имейте в виду: он там забаррикадировался, твой снайпер на позиции. Так просто к нему не вломишься.

– Сделаем как надо. Это все, Венедикт? – спокойно спросил Воронов, когда грудастая девушка в розовом переднике поставила перед ним поднос с румяными булочками и кувшинчиком какао.

– Нет, это был подарок. А теперь хочу просить о встречном одолжении. Пришли ко мне одного из спецов по виртуальному шпионажу. Какого-нибудь виртуоза с большим опытом. А то мои все Асгардом заняты. Тут нужно повисеть и послушать один разговор. Это к завтрашнему утру.

– А вводную информацию для моего виртуоза кто даст?

Трубка некоторое время помолчала.

– Вводную, говоришь? Ее еще сочинить надо… Полчаса подождет?

– Подождет, – угрюмо буркнул Воронов. Все-таки штатские бывают исключительно нерасторопны.

– Ну вот и хорошо. Кстати, Анатолий Андреевич, мы сегодня думали с Ефимом нагрянуть заполночь в «Московские звезды». Третьим будешь?

Тяжелые складки на генеральском лбу немного разгладились.

– Нет-нет-нет, не откажусь. – Это была его коронная застольная шутка.

– Ну тогда до скорого.

– До скорого.

Воронов не любил Щуро. Но отдавал должное мощи его интеллекта, его власти, размаху замыслов. Воронов не любил преступника Щуро, но любил его преступные идеи. А еще генерал Воронов любил свои преступные идеи. В том, что рано или поздно им придется сойтись на узкой дорожке, он не сомневался. Но пока что они в одной команде и должн» помогать друг другу как близнецы-братья. Поэтому он был полон решимости предоставить Щуро мертвого Хмыря и живого виртуоза сыска в лучшем виде.

Наскоро выхлебав две чашки какао, генерал встал из-за столика и окинул меланхолическим взглядом кафетерий. По всему видно, что еще два часа в родном кабинете ему обеспечены. Зато потом его ждет Египетский зал, черные оливки, армянский коньяк… «И свиная харя Салмаксова», – прервал он полет своих фантазий, направляясь к лифту.

Когда лифт плавно тронулся и заскользил вверх, генерал Воронов тихо пробормотал:

– «При значках ДБ, при ксивах, плановое задержание…» Я тебе тут что, хреновая либеральная богадельня, да?

И перед его глазами предстали затянутые в черную форму бойцы огневых секций «Эскадрона С». В их лицах не было ничего либерального.

8

– Не оборачиваться! – Ледяной голос разорвал тишину комнаты, расположенной на восьмидесятом этаже престижного московского дома.

Сгущались июньские сумерки. Августин в чем мать родила лежал на кожаном диване, и оттого голос из-за спины явился для него полной неожиданностью. Он не слышал шагов. В конце концов, он не слышал лая.

«Нужно было проверить всю квартиру перед тем, как лезть в ванну, – промелькнуло в голове Августина. – Это, наверное, тот дружок, что слушал „Веселого Бадди“ и нацепил эту дурацкую цацку мне на шею! Ксюша тут, видать, ни при чем».

– Встать к стене, – бесстрастно продолжал вошедший.

Наверное, в руках у него что-то, позволяющее ему быть столь требовательным и вести беседы столь невежливо. И этим «чем-то», скорее всего, был «Магнум-225». Так думал Августин, нехотя вставая с дивана.

Но где же Томас! Где его верный пес с его «отличной злостностью»? Неужто умного ньюфа придется комиссовать или лишить довольствия за неудовлетворительное исполнение служебных обязанностей? Его хозяина держат на мушке, в то время как он, чертов верный пес, виляет хвостом у ног злоумышленника, не произнеся даже сакраментального «гав»?

«Наверное, сэру Томасу досталось какого-нибудь собачьего клофелина». Августин подошел к стене и покорно положил на нее руки.

– Послушай, парень, по-моему, ты что-то забыл…

Августин повиновался. Ему очень хотелось взглянуть в лицо нарушителю его суверенитета. Но он твердо знал, что шутить с вооруженными ребятами – развлечение для тех, по кому плачет крематорий.

В конце концов, если он останется жив, то, скорее всего, увидит и лицо непрошеного гостя. Или хоть шерстяной чулок с прорезями для глаз, заменяющий лицо самодеятельным убийцам. Что-то подсказывало ему, что лицо это (или хоть глаза в прорезях) окажется знакомым. Ведь голос, который отдавал ему распоряжения, был весьма и весьма…

– По-моему, Августин, ты забыл закрыть за собой входную дверь, – произнес наконец человек с воображаемым пистолетом, и в его голосе не было теперь ни враждебности, ни твердой решимости карать без предупреждения. В нем не было ничего, кроме дружеской иронии.

– Серега??? – не веря своим ушам, прошептал Августин, предпринимая робкую попытку обернуться. Попытка не встретила никакого сопротивления, и он обернулся.

В совершенно темной комнате стоял его школьный товарищ, Сергей Гаспаров.

Оружие больше не смотрело в спину Августину своим единственным смертоносным глазом. А сэр Томас сидел у ног Сергея, в полном недоумении наблюдая за происходящим. Он и не думал лаять – ведь именно Сергею Томас был обязан своим появлением в доме Августина. Именно Сергей подарил Августину потешного крохотного щенка, которого называл «алиментным», на Рождество 2030 года.

– Не обессудь, Августин. – Сергей был очень смущен, и, если бы не темнота, Августин наверняка увидел бы, как зарделись его уши. – Работа такая. Кругом вижу одних преступников.

9

Они сидели за стеклянным журнальным столиком в релаксационных креслах и пили джин-тоник.

Торшер облагораживал гостиную мягким светом, а на столе источали ароматы отменная салями и земляничный мусс. (Более в холодильнике Августина, который гордо именовался «суперфризером», не нашлось ничего, что сошло бы за закуску.)

Августин уже успел одеться. Правда, пуговицы на рубашке были застегнуты неправильно, но ни он, ни Сергей не замечали этого. Бесшумный ветерок в комнате был обязан своим происхождением многочисленным микрокондиционерам, встроенным в оконные фрамуги и мебель.

– …Когда я подошел, многое показалось мне странным. Во-первых, панель сообщений на твоей двери. На ней не было ничего. Ни обычного «хозяин квартиры отсутствует», ни «вас ждут, проходите». Панель вообще не работала. Это вызвало у меня подозрение, что в квартиру было совершено несанкционированное проникновение. Я, естественно, сразу потянул дверь на себя и убедился в том, что она не заперта. Ну ты сам понимаешь, какие у меня возникают мысли в подобных случаях.

Августин сделал маленький глоток из своего стакана.

– В общем, я зашел, стараясь ступать бесшумно, на ребра обуви. В ванной комнате разорялся стереовизор, настроенный на «Нежную Радугу». Показывали «Ромео и Гамлета». Это тоже насторожило меня – я никогда не сомневался в твоей сексуальной ориентации, а тут…

Августин нашел в себе силы вымученно улыбнуться. Конечно, во время странствий по Виртуальной Реальности он иногда принимал аватар женщины. Иногда – в оперативных целях, иногда – в иных.

Насчет последних, иных, он не рассказывал никому, кроме Ксюши. Но тут дело было не в смене сексуальной ориентации. Просто уж очень хотелось узнать, что эти женщины чувствуют, когда занимаются любовью. Но ВР – это одно, а реальная реальность – совсем другое.

– Пойми меня правильно, Августин. На полу – пена, пахнет жасмином, одежда валяется по всей квартире, да и вообще сумерки. Я уж думал, не случилось ли что с тобой. А тут еще какой-то голый мужик лежит на диване, как мертвый. В темноте не видно…

– Ладно, Серж, будем! – миролюбиво сказал Августин, ударяя боком своего стакана о край стакана Сергея.

В ночном небе Москвы прогремел взрыв. Вслед за ним последовали пронзительный свист и частый треск. Фейерверк? По какому поводу? Не сговариваясь, Августин и Сергей вскочили с кресел и подбежали к окну.

Множество огней заливало небо. Это было и похоже, и не похоже на фейерверк. К счастью, это, по крайней мере, не было похоже на авиакатастрофу.

Однажды Августину случилось видеть, как на посадочной полосе гробанулся транспортный конвертоплан. В тот момент Августин находился в одном из учебных вертолетов и пытался освоить нехитрый маневр – посадку на площадку шириной сто на сто метров в условиях хорошей видимости. Августин сел без проблем. А вот конвертоплан, со всем своим содержимым и экипажем…

– Все понятно, – мрачно сказал Сергей. – Реклама ВИН, будь она неладна.

Взрыв, привлекший к себе внимание всех, начиная 6т обитателей соседних домов до пешеходов на улице, был отличным рекламным трюком. Народ высыпал на улицы: и не было никого, кто в этот момент не стоял бы подняв глаза к небесам.

Августину и Сергею было легче. Будучи почти на самых небесах, они не нуждались в том, чтобы напрягать свои шеи. Взрыв породил множество живущих собственной жизнью ракет, каждая из которых разлетелась в отведенном ей направлении. Спустя три минуты ночное небо над Москвой украсилось множеством разноцветных надписей.

«Чип Асгард – твой пропуск в настоящую жизнь». «Выбери ВИН – и ВР у тебя в кармане!» И наконец, «Голосуй за Салмаксова. Не пожалеешь!» Августин отошел от окна. Реклама ВИН действовала ему на нервы. Какова бы ни была эта компания – хороша или плоха – и каковы бы ни были киберсис-темы для ВР, ею производимые, это не имело решительно никакого значения.

– Задолбали своей рекламой, честное слово, – вздохнул Августин и занял свое кресло.

– А Салмаксов этот вообще скотина, – угрюмо сказал Сергей, подливая себе тоника. – Его как-то над нами начальствовать чуть не поставили. Это был бы номер! Но наши выдвинули ультиматум. Или мы все в отставку, или Салмаксов начальник. И правильно сделали. Это еще года три назад было. А теперь вся страна узнает, что он за дятел. Если проголосует, конечно.

Августин осушил свой стакан и посмотрел в окно. Все новые и новые надписи плыли в вечернем небе. Ни луны, ни звезд не было видно – сплошная мертвенно-голубая и зелено-розовая засветка. Где уж небесным светилам тягаться с рекламой всесильной компании ВИН!

– Кстати, что это за чипы Асгард такие? – спросил Сергей.

Августин понял, что настал его час отличиться. Он знал о проекте «Асгард» не так много, как ему хотелось бы, но вполне достаточно, чтобы впечатлить Сергея.

– Это очень просто, – начал он, заметно оживившись. – Существует базовый слой ВР, называемый Митгардом. Это всем известно. Существует искалеченный слой ВР, который зовется Утгардом. А есть еще один, новейший, созданный спецами ВИН. Пока что доступ в него закрыт. Он называется Асгардом. Но попасть в него, нацепив обыкновенную «крышу», то есть такую, с какой ты обычно входишь в ВР через капсулу входа, нельзя. Этого маловато для Асгарда. Для него нужна особая прилада, которую специально для такого случая клепает компания ВИН. Она-то и называется «чип Асгард», это ее сейчас рекламируют. И на этот чип, между прочим, у ВИН абсолютная монополия.

– Дорогая прилада небось? – поинтересовался Сергей.

– А ты думал! – воскликнул Августин. – Но, поверь, найдется немало тех, кто снимет последние джинсы, чтобы наскрести на нее деньжат.

Августин, конечно, умолчал о том, что он и сам не прочь приобрести чип Асгард. Уж очень хотелось ему узнать, что за чудеса ждут бравого йомена там, в неведомых землях нового слоя ВР.

– И где ее можно купить? – Пока – нигде.

– Ага, точно, нигде, – после долгой паузы сказал Сергей. – Но продажа начнется совсем скоро, послезавтра утром, за день до выборов. Чипы сегодня привезли в Москву, я мельком по стереовизору видел. И это как-то странно. За день до выборов ВИН выбрасывает на рынок новый товар. К выборам ВИН подготовила еще одну тухлую «новинку» – своего ставленника Салмак-сова. Бесноватого патриота ВР. Кумира «синих галстуков». Мужика без руля и без ветрил. Не много ли будет для двух июньских дней?

Августин пожал плечами. Может, и много. Что ему до этого, когда в Утгарде нашелся неведомый райский остров, а он даже не может туда пролезть, потому что его сегодня убили на три месяца? Есть, конечно, один вариант… Августин решился:

– Послушай, Сергей. У меня возникла одна серьезная проблема…

– Наехал кто-то? – с пониманием осведомился Сергей.

– Да, наехал и убил. На три месяца. Долго рассказывать, да это в общем-то и не важно. Короче, ты, как перуновец, сталкивался, наверное, со всякими там изготовителями форсажей…

Сергей с прищуром поглядел на Августина:

– Ну, браток… Вообще-то сам я по такой мелочи не работаю, но когда-то говорил с ребятами. Самый большой умелец среди подпольщиков – некто Хмырь. Его несколько раз собирались брать, но всякий раз начальство тянуло – дескать, улики успеет уничтожить, гад, и что-то там еще такое, точно не помню. «В миру» Хмырь – ди-джей увеселительного заведения «Сладкая Ж» с какой-то отпетой погремухой. Не то Ляшка, не то Ляжка. Он же Джеки.

10

Приятно иметь в своем подчинении толкового полковника. Это знает любой генерал.

В особенности же приятно, когда этот полковник весьма недурен собой. Когда его волосы уложены волосок к волоску, запястья тонки, бюст упруг, а походка – изящна. Одним словом, приятно иметь в своем подчинении красивую женщину. А генерал Воронов был мужчиной в том самом возрасте, когда третья жена успевает осточертеть окончательно, в то время как на покой еще в общем-то рано. В общем, да здравствует «Виагра лайт».

– Если я не ошибаюсь, вам не повезло сегодня… – начал генерал Воронов, когда его изящный полковник присела на край кресла.

– Да, меня убили до смерти, – обреченно согласилась полковник Шельнова. – Этот террорист Локи, если вам это имя знакомо, вышиб из меня все кредиты до последнего.

– Не расстраивайтесь, милая. – Мягкие интонации Воронова были хорошо знакомы Шельновой. Они не говорили ровным счетом ни о чем. Просто у генерала Воронова был такой стиль вести разговоры. «Мягко стелет, да жестко спать», – приговаривали его порученцы, и Шельнова была с ними полностью согласна. Впрочем, спать она с ним не собиралась.

– Я и не расстраиваюсь, – ответила она с наигранным безразличием.

– Но то, что вас убили, вовсе не означает, что сетевая полиция не нуждается более в ваших услугах. Как раз напротив. Я вызвал вас не только затем, чтобы выразить вам свои соболезнования. Вы полковник, а значит, обязаны выполнять задания России. И кроме того, у меня есть чем вас утешить. Но об этом после.

Полковник Шельнова была собранна, холодна, деловита. Если бы она была иной, буксовать ей по сей день в капитанах. Но ее деловая хватка была известна всему сетевому отделу ДБ. На нее надеялись. На нее рассчитывали. И даже провал операции по отлову Локи ничего не значил рядом с блистательными успехами предыдущих заданий.

– Я внимательно слушаю, – сказала она, воплощение верности служебному долгу.

– Вы умеете держать свои чувства в руках, – заметил Воронов. – За это я ценю вас. – Он сделал паузу, которая должна была означать, что прелюдия окончена. – Мы получили сведения, что завтра в ВР в одном из закрытых секторов состоится сходка трех сетевых преступников. Все трое – коп-киллеры, все трое входят в ВР незаконно. Они давно находятся под наблюдением сетевой полиции. Нам до сих пор не удается выяснить, кто они в реальной жизни, но мы знаем, что по каким-то причинам они не желают встречаться друг с другом здесь, в «твердой» реальности, предпочитая ВР. То, о чем они будут творить на своей сходке, представляет огромный интерес для ДБ и, в частности, для моей темы. Оттого я назначаю вас ответственной за проведение операции «Банкет».

Для вас эта операция будет состоять в следующем. Вы войдете в ВР через нестандартную капсулу в нестандартном месте. Дело в том, что вышеупомянутая сходка будет происходить в Утгарде, в так называемой Зоне Стабильности, куда, как вы сами понимаете, не так легко попасть. Войдя в Зону Стабильности, вы займете удобную наблюдательную позицию, которую вам предстоит отыскать самостоятельно. Разумеется, объекты не должны будут догадываться о вашем присутствии, что бы ни происходило. Вы полностью зафиксируете разговор. Содержание разговора вы доложите лично мне. Всё.

Пока генерал Воронов с присущей ему обстоятельностью излагал детали операции, полковник Шельнова кивала. Все было понятно, кроме…

– Классы аватаров преступников известны?

– Безусловно. Известен даже один морф. Первый преступник – аватар класса Агасфер. Морф «Пантера». Метаморфорность пониженная.

– Как-то маловато для коп-киллера, – заметила Шельнова.

Генерал Воронов сделал вид, что пропустил мимо ушей замечание полковника.

– Второй – аватар класса Джирджис. Это и будет Локи. Вы его видели и, надеюсь, уразумели, с кем имеете дело. А насчет третьего нам известно крайне мало. Скорее всего, он тоже будет в аватаре класса Джирджис. Или по крайней мере Гильгамеш. Впрочем, этот третий – персона, так сказать, сослагательная. Его может и не быть.

– Когда можно будет приступать к заданию?

– Завтра рано утром за вами заедет специальный автомобиль и отвезет вас на место.

– Хорошо. – Шельнова послушно кивнула. – Остается самый важный вопрос. Знаете ли вы, Анатолий Андреевич, что задуманная вами операция полностью противозаконна? – Она скрестила руки на груди и бросила на Воронова уверенный, жесткий взгляд. – Во-первых, несанкционированный доступ в ВР. Грубое нарушение Конституции ВР, параграфа второго. Дальше.

Шпионаж в ВР с намерением использовать полученную информацию для ущемления прав и свобод граждан. Снова нарушение Конституции ВР, параграфа шестого, пункта третьего. А кроме того, и законов Российской Федерации. Далее. Вход в ВР с нестандартных пользовательских капсул. Я думаю, не стоит продолжать…

Но генерал Воронов ничуть не смутился. Во-первых, нарушение российских законов ему было не в диковинку. Не говоря уж о сочиненной западниками Конституции ВР, которую он вообще ни во что не ставил. И уж конечно, не читал.

– Не стоит принимать законы близко к сердцу, дорогой мой полковник, – елейным голосом сообщил Воронов. – Противозаконно? Не-ет, я бы выразился иначе. Это задание не противозаконное. Оно специфическое. (Слово «специфическое» он произнес нараспев, смакуя каждую букву.) А за специфические задания полагаются специфические вознаграждения. Я же говорил – мне есть чем вас утешить. Если вы выполните задание удовлетворительно, вы получите новый пропуск в ВР. Ваша смерть будет как бы отменена. И вы снова будете там столько, сколько вам заблагорассудится. Не думаю, что в этом случае вас смутит «противозаконность» подобного вознаграждения.

Шельнова знала цену своей неподкупности.

– Я согласна, – твердо сказала она после минутного молчания.

Глава 4

«ДИЛАЙТ» – ЭТО ЗНАЧИТ «НАСЛАЖДЕНИЕ»

1

– У этого пупсика сегодня юбилей – ты будешь юбилейным клиентом! – заявил гладко выбритый юноша с татуированным солнцем вокруг левого глаза и похлопал девицу по заднице.

Та глупо улыбалась Августину, пошатываясь на двадцатисантиметровых каблуках.

– Тысячным, что ли?

– Ты чё! Десятым!

– Что-то не верится.

Августин гадал о возрасте рекламируемого сутенером «пупсика». Пятнадцать? Двенадцать? Семь? Черт их разберет – этих лолит-акселераток. А вид все равно потасканный.

– Сто пуд десятым! Я тебе говорю – считай, целка, – шепотом добавил юноша, подмигнув татуированным глазом.

– Ну хорошо, я верю. Но все равно – мне не подходит, – миролюбиво сказал Августин.

– Голубой?

– Не-а.

– Трансвестай?

– Мимо. Просто мне нравятся женщины с опытом. Да и вообще – я тут по делу. Мне нужен Хмырь. Он же Джеки. Он же ди-джей Ляшка.

Вместо ответа, Августин получил кулак в челюсть. Это было настолько неожиданно, что он даже не успел закрыться. Стоишь вот так, беседуешь о вкусах с приличной на вид парочкой, ну почти папа и дочка – пусть даже, они и сутенер с проституткой, – а потом вдруг, ни с того ни с сего…

Но ударить во второй раз сутенеру с татуировкой не случилось.

Августин, не думая о приличиях, нанес ему удар в пах. Именно так йомены Его Величества короля Англии расправляются со всякими козлами.

Не успев оценить ни глубину подлости, ни быстроту реакции своего визави, сутенер скрючился и, охая, повалился на серебристый пластиковый пол. Августин добавил по ребрам. Не сильно, а так, для острастки. Чего это он лезет, козел?

Мгновенно сориентировавшись в происходящем, несовершеннолетняя красотка подскочила к Августину со спины. Она захватила шею своего несостоявшегося юбилейного партнера струной святого Жануария и, проявив неожиданную ловкость и силу, принялась его душить.

Холодная сталь струны врезалась Августину в горло. Он судорожно вдохнул. Одновременно с этим появилась боль. «Пожалуй, если меня найдут здесь задушенным уличной проституткой, конец Августина Деппа можно будет со всеми основаниями назвать списанным из бульварного романа», – подумал он.

Он слегка присел и, резко отставив зад и захватив ее по-школьному немытые руки своими, легко склонил напавшую кралю к тривиальному акробатическому трюку. Перелетев через голову Августина, она, словно неопытный ковбой на родео, свалилась под ноги ретивого жеребца. Девчонка смешно крякнула, приземлившись всей тяжестью своего молодого задика на безжизненный пластик.

– Послушай, лапа, когда отправляешься на разбой, даже не думай о том, чтобы становиться на такие каблучищи, – прохрипел Августин, удаляясь от места происшествия.

Августин завернул за угол.

Граффити «Каннабис-Суперсекс», выполненное в форме затейной стрелки, указывало ему путь. Еще один поворот, затем подняться по лестнице, потом еще по одной лестнице – и он на месте. Если, конечно, его не задержит еще пара-тройка юбилейных проституток.

2

Августин догадывался, отчего милая пара, пребывавшая в полуавтоматическом режиме ожидания случайного клиента, переменила настроение столь невыгодным для него и для себя образом.

Всему виной была конечно же алчность, которая подпитывалась ожиданием больших, случайных денег.

Конечно, и проститутка, и ее начальник знали о том, кто такой этот ди-джей Ляшка. Они знали, что за люди к нему ходят. Они знали зачем. И разумеется, были осведомлены о том, что без внушительной суммы в гости к Хмырю не завернет ни один психически здоровый человек. Хмырь был не тем человеком, общаться с которым на общие темы было интересно. И они решили рискнуть.

Быть может, план обчистить карманы Августина созрел у них внезапно, в тот момент, когда тот упомянул Хмыря. А возможно, Августин был не первым и даже не десятым, кому светило поплатиться за свою болтливость бумажником или даже жизнью.

«В любом случае лучше держать язык за зубами», – заключил Августин, переступая порог увеселительного заведения «Каннабис-Суперсекс».

Сие заведение, в свою очередь, плавно переходило в chell-out дискотеки «Сладкая Ж» (что, не исключено, подразумевало не только мягкую часть тела, но также и жизнь). Дискотека, состоящая из восьми танцевальных залов, перемежающихся барами и сотами запирающихся изнутри кабинок «для тех, кто хочет передохнуть, не беспокоясь», плавно вливалась в крытый сэйшн-бокс. Августин находился на самой окраине Веселого Квартала.

Если ты не хочешь

Любить меня сегодня, детка,

Придется сделать это завтра,

Потому что некуда деваться.

Пели по-французски. Подстрочный перевод припева, на ходу сделанный скучающим Августином, отличался точностью, которую, к сожалению, некому было оценить. Все, кто был в этот момент в баре, либо не слышали песню, либо не слушали ее, либо были попросту не в состоянии воспринимать что-либо на слух.

В баре, расположенном в самом сердце «Каннабис-Суперсекса», единственным трезвым и не обкуренным мужчиной был Августин Депп.

«Каннабис-Суперсекс» был одним из немногих счастливых обладателей муниципальной лицензии на продажу и употребление в своих помещениях легких наркотиков.

Собственно, звучным словом «каннабис» всякие там Плинии именовали коноплю, как припомнил Августин из своих скромных познаний в латыни. Разумеется, в «Каннабисе» стоял невообразимый конопляный штын.

Динамики акустической системы были натыканы повсюду. В ножках кресел. В панелях стен. В спинках диванов. Только слушателей не было. Их и быть не могло. Там, где подают коктейли «Дилайт», не до музыки.

– Мне на полпальца «Дилайта плюс», – стараясь быть как можно более развязным, или, если угодно, естественным, попросил Августин. – И еще какой-нибудь сильной дури. Не очень дорогой. Но сильной. Я со вчера в дембеле… – пояснил Августин, облокотившись о барменскую стойку.

Бармен, тучный, стриженный ежиком мужчина неопределенного возраста (не заглянув в метрику, никто не мог бы точно определить, двадцать пять ему или пятьдесят – как и у проститутки, это было одним из последствий регулярного употребления «Дилайта»), бросил на Августина проницательный взгляд. Стукач? Коп? Провокатор? Или все-таки честный дембель, которому страсть как охота посорить деньгами, пока есть?

«Дембель-шмембель, откуда же ты дембель, парниша? Из контрактников ВДВ? Из ДБ? Из Иностранного легиона? Откуда еще таких стариков выпускают?» – читалось во взгляде бармена.

– «Дилайт плюс» не по нашей части. А вот что по-проще – пожалуйста, – вежливо, но довольно холод-но ответил бармен. «Сильную дурь» он вообще проиг-t норировал.

– Что ж, раз так, тогда содовой, – протянул Августин, притворяясь расстроенным простаком. Провинциалом. Лопухом!

Бармен наполнил непроницаемо черный бокал и поставил его перед «дембелем».

– Ваш заказ, – язвительно дохнул он в самое ухо Августину, который беззастенчиво разглядывал присутствующих – полулежащих, полусидящих. Полуживых.

«Наверное, нужно знать некий пароль. Тогда тебя обслужат по высшему разряду», – вздохнул Августин и сел у стойки.

4

Августину было нечего делать в баре. Абсолютно нечего. Чудеса синтетического мира сильнодействующих наркотиков не привлекали его. Видал он чудеса и по-забористей. Даже если бы бармен оказался более покладистым, Августин все равно приберег бы «сильную дурь» для Хмыря. Он наивно полагал, что Хмырь обрадуется подарку.

Ему нужно было всего лишь освоиться. Всего лишь привыкнуть к атмосфере. Бармен конечно же сразу разглядел в нем чужака. Возможно, представляющего опасность чужака. И оттого не дал ему ни «дури», ни «Дилайта плюс», ни «Дилайта минус».

Августин и в самом деле был чужаком. Он был в Веселом Квартале первый раз. И если бы не последнее —сетевое дежурство, ткнувшее его мордой в смердящую лужу собственного бессилия и собственной уязвимости, он никогда не появился бы здесь. Так и дожил бы до шестидесяти без веселья. Ему не нужно было бы тащиться сюда за форсажем.

– Сеня, вот этот парень, он, кажется, провокатор. – Бармен указал пальцем в спину Августина, беззаботно попивающего газировку. – Трещит, что в увольнении. Только кто ему верит?

Охранник, чьи длинные вьющиеся широкими тяжелыми кольцами волосы были выбелены до платинового с серебристым отливом, понимающе кивнул.

– Только не здесь, так ребятам и скажи. – Бармен бросил на гривастого киллера, скорее напоминавшего аватар скандинавского викинга, чем реального человека, взгляд, исполненный опасения.

Августин не мог знать, что срок муниципальной лицензии на продажу разнообразной дури истек еще неделю назад. А на продление у хозяина заведения не было денег – слишком уж он увлекался тараканьими бегами.

– Брось. Подумаешь. Не в первый раз, – успокоил его длинноволосый. Не отрываясь, он глядел на свою будущую жертву.

Джинсы цвета серый индиго, потертые. Тонкие теннисные туфли, уже стоптанные. Трикотажный кардиган. Все, как и положено, стиля унисекс. Обыкновенная короткая стрижка.

И все-таки не совсем обыкновенная. Викинг присмотрелся. Нет, не обыкновенная! Сзади парикмахер оставил затейливую длинную прядь, заплетенную в косичку. Пожалуй, у полкового цирюльника на такое не хватило бы фантазии. «Нет. Не военный». – Охранник покачал головой.

Августину не нужен был наркотически-цветастый «Дилайт». Ему нужна была маскировка. Высокий и узкий стакан из черного стекла, наполненный, правда, не «Дилайтом», а всего лишь газировкой, был его пропуском в мир запретных радостей. Кто же мог знать, что даже содовой достаточно, чтобы влипнуть в очередную историю!

5

– Эй, парень! Там тебя спрашивает бармен! Августин уже покидал бар, шаркая по длинному извилистому коридору. Бокал он прихватил с собой – правила заведения позволяли шляться с посудой где угодно. Когда прямо перед ним вырос охранник с выбеленной шевелюрой, он не испугался и не удивился. Вот так всегда.

– А что там? – спросил Августин, делая удивленное до идиотизма лицо и одновременно прихлебывая из бокала.

Если бы на затылке у Августина имелась еще одна пара глаз, он смог бы увидеть, как сзади появились еще двое обнаженных по пояс мордоворотов.

– Сдается мне, ты не заплатил, – сказал охранник, плотоядно кусая зубочистку.

Августин не был идиотом. Когда охранник положил на стену свою до омерзения перекачанную руку, напоминавшую сегмент говяжьей туши, с которого ободрана шкура, изображая, видимо, шлагбаум, Августин тут же понял, что еще одной драки ему не миновать.

Его левая рука по-прежнему держала бокал, в то время как правая рука незаметно скользнула во внешний карман стильного трикотажного кардигана, где специально для такого случая была припасена пилочка для ногтей. Не совсем обычная пилочка.

Августин не был идиотом – он не льстил себя надеждой одолеть в честном поединке троих дюжих охранников, зарабатывающих себе на хлеб экзекуциями, убийствами по заказу и прикладной педерастией. Вот такие, блин, молодчики в Социальной Республике Сол на первых ролях. Комиссары, блин.

Он понимал, что узкий коридор на то и узкий коридор, чтобы тому, кого собираются бить, некуда было бежать.

Он слышал, как за спиной дышат еще двое гадов, дожидаясь, когда их волосатый бригадир начнет расправу и прольется первая кровь.

Трое на одного – легкий перебор. И оттого Августину не оставалось ничего другого, как действовать отчаянно и бесшабашно.

– А знаешь, почему я не заплатил за содовую? – рассеянно и почти робко начал Августин, сверля взглядом мутно-серые глаза охранника.

Августин прекрасно помнил, как платил – даже чаевых мудаку не пожалел. Это прекрасно помнили и бармен, и охранник, и его рослые коллеги.

Пока охранник соображал, стоит отвечать или нет, Августин вложил отточенную псевдопилочку из сверхпрочного титанового сплава между пальцев. Его ладонь, оставшись незамеченной, выскользнула из кармана наружу. Обыкновенная ладонь, вот только один смертоносный титановый коготь.

– Ну? Денег не было, что ли? – лениво предположил охранник, полностью уверенный в собственном превосходстве. Равно как и в том, что сумеет достать выкидушку гораздо быстрее, чем липовый дембель из Департамента Лицензирования сумеет сообразить, что происходит.

– Я не заплатил, потому что не люблю, когда такие мудаки, как ты, царапают своими вонючими граблями мою кредитную карточку.

Вместе с этими словами рука с титановым когтем вылетела прямо в лицо длинноволосому киллеру.

Псевдопилочка врезалась в шейную артерию охранника и вспорола ее, выбив фонтан алой крови. Левой рукой Августин запустил бокал в лицо одному из стоящих сзади.

– Ваш заказ, ребята! – заорал Августин, бросаясь со всех ног вперед, к спасительной двери туалетной комнаты.

6

– Что там у нас в далекой России? – поэтически спросил у вошедшего брюнета Мак-Интайр.

На пушистом персидском ковре его цюрихского кабинета топтался куратор контактной службы Интерпола Джон Павлиашвили, известный своей стеснительностью.

– ВИН доставила первую партию чипов обратной связи в Москву.

Этого сообщения Мак-Интайр ждал уже долго. Очень долго. Сегодня днем, когда он через «Аргус-18» наблюдал за движением фургонов «сааб-скания» и в последний миг в кадре появилась ракета, выпущенная безвестным конкурентом Интерпола, Мак-Интайр молился Богу, дьяволу и своим древним ирландским богам, чтобы они защитили бесценный груз ВИН от непрошеной гостьи. И они спасли бесценный груз. Спасли для того, чтобы он, Мак-Интайр, получил возможность сокрушить могущество ВИН собственноручно.