Современная электронная библиотека ModernLib.Net

Семя Ветра (Пути Звезднорожденных - 2)

ModernLib.Net / Научная фантастика / Зорич Александр / Семя Ветра (Пути Звезднорожденных - 2) - Чтение (Ознакомительный отрывок) (стр. 3)
Автор: Зорич Александр
Жанр: Научная фантастика

 

 


      Герфегест не видел, как за его спиной Горхла в один ловкий мах крюкообразно выброшенной вперед руки поймал в воздухе зазевавшегося бражника и, расплющив его мясистое тельце в своих стальных пальцах, быстро сожрал добычу. Вторую бабочку - ею оказалась нежно-желтая лимонница - он спрятал себе в суму до лучших времен.
      - У тебя пыльца на губах, - сообщил Двалара Горхле очень тихим шепотом.
      - Что у него на губах? - осведомился Герфегест, неожиданно повернувшись к ним.
      - На губах? - удивился Горхла, успевший дважды облизнуться.
      - Ты ослышался. Я говорю, что мы нашли Семя Ветра. Оно великовато для того, чтобы застрять в зубах, как земляничное, - нашелся Двалара.
      - Нашли - так давайте сюда, - потребовал Герфегест, которого общество непрошеных спасителей начинало не на шутку раздражать.
      - Возьми, - с неожиданной легкостью сказал Двалара, протягивая ему раскрытую ладонь.
      Это было оно. Семя Ветра. Тяжелое и шершавое.
      - И где оно было? - спросил Герфегест, который, вновь овладев Семенем Ветра, пришел в неожиданно приподнятое расположение духа. Теперь ему хотелось как-то скрасить неловкость, вызванную чересчур резким обращением с пусть и непрошеными, но все же спасителями.
      - Угадай, - панибратски подмигнул Двалара.
      Герфегест кисло скривился - у него не было сил играть в загадки.
      - Оно застряло в подошве одного из людей Гамелинов, - отозвалась Киммерин.
      - М-да? - скептически переспросил тот, оценивая расстояние от ложноязыка Слепца, который трепыхался посредине поляны, до уложенных на берегу ручья тел. - А этот вонючий обрубок? Он что - успел сползать туда и теперь возвращается?
      - Нет, - серьезно качнула головой Киммерин. - Я пошла к ручью, чтобы наполнить фляги водой, и мой взгляд совершенно случайно упал на странный граненный камешек. Горхла сказал, что это Семя Ветра.
      - Совершенно случайно? - переспросил Герфегест, улыбаясь.
      - Да, совершенно случайно.
      Последний из Дома Конгетларов оглушительно рассмеялся. Находятся же еще люди, которые полагают, что в эпоху Третьего Вздоха Хуммера может происходить что-то случайное!
      14
      ПУТИ ЗВЕЗДНОРОЖДЕННЫХ
      Шет окс Лагин, Звезднорожденный, Сиятельный князь Варана, изволил гулять в одиночестве.
      Руины Хоц-Дзанга... Никто и никогда во всей щедро окропленной кровью истории Варана не видел того, что он видит сейчас. Никто и никогда не мог сломить гордость и отчаянную храбрость смегов. Он, Звезднорожденный, смог.
      Весна на Циноре, как и обычно, выдалась холодная. Мокрый снег неутомимо падал на огненно-рыжие волосы Сиятельного князя, на горячие камни, на теплые трупы мужчин и женщин.
      Смегов больше нет. Все, кто остались, могут уместиться в трюмах двадцати торговых галер. Нет больше бессильных стариков, гордо именующих себя "колдунами", нет желтоволосых воительниц, нет метких лучников и вертких копьеносцев. Элиену будет интересно услышать об этом.
      Но сегодняшним утром, когда серьга в его ухе сияла страшным изумрудным пламенем, когда Коготь и Наречие Хуммера творили победу, отнюдь не штурм Хоц-Дзанга занимал его мысли, отнюдь.
      Рука Шета окс Лагина на мгновение окунулась в податливое марево не вполне обычного плаща и явилась на свет с шестиугольной бронзовой пластиной.
      Карта мира. Его гордость. Пять лет назад он выковал ее из останков одной трогательной вещицы, милой сердцу Элиена, и вдохнул в нее новый смысл и новую жизнь.
      Три девственницы дали ей свою кровь, трое юношей дали ей свое семя. Это была не та карта, какие рисуют скрупулезные путешественники на потребу купеческому любопытству. Это была правильная карта, даром что она пренебрегала многими мелочами. Зато на ней было главное. На ней было все.
      Глубокая выжженная борозда, оставленная в землях Сармонтазары Знаком Разрушения. Ее не видят простые смертные - напоказ там по-прежнему где надо зеленеет трава, а где надо журчит ручей. Но Пути Силы необратимо изменены повсюду и какой же я был тогда сосунок, что не смог разгадать смысла крохотной безделушки в рукояти его меча... Лон-Меар, где вот уже семь лет как нет больше Чаши. Зато, извольте видеть, любезный брат наш поставил там свой город, огромный город... Конечно, до Лишенного Значений ему далеко, но Орин впечатляет, милостивые гиазиры, очень впечатляет. Что за люди эти Звезднорожденные? На месте Орина седьмой год горит выжигающим глаза углем Стеклянный Шар. Диофериды, сыть Хуммерова... А вот и моя новая столица, Ордос. А вот Цинор, а вот я на нем - зеленый изумруд. В общем, Сармонтазара как Сармонтазара.
      Через центр карты, рассекая ее на две равных половины, шла мерцающая мертвенным голубоватым пламенем черта. Завеса Хуммера. Слева от нее лежали острова Синего Алустрала. Тоже ничего особо интересного. Белое пятнышко Молочной Котловины, полумесяц Ганфалы размером с полногтя, Золотая Цепь Калладира, багровый зрак Дагаата... Все на своих местах. Но! Несколько дней назад Завеса Хуммера всколыхнулась в том месте, где находились Врата Хуммера. Нечто проникло в Сармонтазару. Но что это и куда оно направляется?
      Второй загадкой был вытянутый крестик Поющего Оружия - знак местонахождения Элиена. На следующий день после того, как всколыхнулась Завеса, Элиен покинул Орин и теперь движется на запад, к Хелтанским горам. Зачем? Керков воевать? Но любезный брат наш миролюбив, как овечка. По крайней мере, после...
      В спину Шета окс Лагина вонзилась стрела.
      Очень непростой наконечник. Обычная дурацкая стрела исчезает в глубинах его плаща безвозвратно. Эту заговаривали долго и старательно. Долго, старательно и совершенно без толку.
      Шет обернулся и принял вторую стрелу в грудь.
      В пятидесяти шагах от него среди развалин крепостной стены торопливо натягивал лук чудом уцелевший смег.
      - Не трать время, - сказал Шет, не повышая голоса. Он знал, что смег слышит его, Звезднорожденного. - Меня очень тяжело убить.
      15
      ПУТИ ЗВЕЗДНОРОЖДЕННЫХ
      - Меня очень тяжело убить, - улыбнулся Элиен, Звезднорожденный, Белый Кузнец Гаиллириса, правитель Вольного Города Орин, свел народа паттов.
      - Все равно, нам следовало взять с собой хотя бы пару сотен охраны, заметил Фор Короткая Кольчуга. - Здесь можно напороться на керков или на бешеную по весне снежную кошку...
      - Эх, Фор, Фор... - покачал головой Элиен. - Во-первых, я не хочу, чтобы завидев моих воинов, керки заорали на пол-Сармонтазары: "Война!". Потому что этому миру довольно войн и воплей о них. А во-вторых, от злой стрелы, выпущенной из засады, тебя не спасет даже тысяча телохранителей. Ну а в рукопашной я, так уж и быть, прикрою твою трусливую задницу.
      - Спасибо, свел, - обиженно пробурчал Фор.
      - Не за что, - пожал плечами Элиен.
      Настроение у него было неважное. Как только всколыхнулась Завеса Хуммера, Элиен почувствовал непреодолимое желание проведать Герфегеста. Наплевать на то, что в их отношениях давно воцарилась тягостная двусмысленность. Пусть Герфегест бросит на него косой взгляд и процедит что-нибудь вроде "Здравствуй, правитель-градостроитель... ". Пусть опять заведет мрачный разговор о рыжеволосом Шете. Пусть сделает что угодно главное увидеть его целым и невредимым. Побыть несколько дней рядом с ним. Добиться ясности с тем, кто же проник в Сармонтазару из Алустрала и как это ему удалось. Съездить, в конце концов, к Вратам Хуммера. Хорошо хоть пути осталось всего ничего - до заката будем на месте...
      Элиен почувствовал присутствие смерти. Смерти было много и смерть была разной. Около жилища Герфегеста прекратили свое существование по меньшей мере десять мужчин, один сгусток подвижной неживой материи и один Сделанный Человек. Для начала неплохо, Хуммер раздери!
      Понять, есть ли там что-то живое, Элиен не успел. Потому что, пригнувшись к самой гриве, он уже гнал коня вскачь.
      Неважно, что низкие ветви деревьев хлещут по волосам. Неважно, что вовсю бранится Фор за его спиной. Неважно, что конь скорее всего переломает ноги, если на их пути попадется поваленное дерево или валун. Главное успеть.
      На поляне лежал аккуратный ряд трупов в незнакомых доспехах. Элиен соскочил с коня, выхватывая меч Эллата, и страшным голосом Звезднорожденного проорал: "Герфегест! Герфегест! Услышь меня, шлюхин сын!" Никакого ответа.
      Подоспевший Фор спешился у самой двери святилища. Он тоже извлек из ножен меч, заглянул внутрь... В этот момент Элиен почувствовал, как в двух шагах от Фора, в святилище, вспыхнула совершенно бездушная, ледяная злоба. В следующее мгновение Фор страшно захрипел и Элиен увидел на его горле что-то, похожее на тонкое шипастое щупальце.
      Элиен молниеносно оказался рядом с Фором.
      Щупальце принадлежало чудовищному в своих размерах и противоестественности пауку. Или, скорее, сольпуге. Элиену заметил, что тварь сильно изуродована чьим-то старательным мечом. Но он не стал долго раздумывать над этим. Поющее Оружие очень скоро пропело свою победную песнь над останками твари.
      Но Фор был уже мертв.
      Смертоносный двойной бич, который рос на нижней поверхности приплюснутой головы паука, разодрал горло Фора во многих местах. Шипы наверняка были напоены ядом.
      Элиен бессильно выругался. Он слишком давно не обнажал своего меча. Его душа размягчилась семью годами мира. Мира, который иногда стоит слишком дорого. Фор тоже пошел в уплату за мир.
      Элиен сел, привалившись спиной к стене святилища. Сейчас он займется чем надо. Сейчас продолжит искать следы и знаки. Сейчас. Пусть только немного утихнет горечь глупой утраты.
      Он ведь чувствовал, что эта тварь мертва. И сейчас он чувствует то же самое! Значит, эту тварь не умертвить. Даже Поющее Оружие не смогло уничтожить ее. Чужая магия. Синий Алустрал. Какой-то там у них Пастырь, какие-то Семь Благородных Домов...
      Что он вообще знает об Алустрале? Ничего. Ровным счетом ничего. Кроме того, что через Завесу Хуммера в его мир, в Сармонтазару, пришли чужие люди и чужие вещи. Потому что не бывает таких пауков. Они - чьи-то подвижные вещи. Они принадлежат кому-то. И этот кто-то ему, Элиену, совсем не понравился. Как в свое время не понравился Октанг Урайн - Длань, Уста и Чресла Хуммера.
      ГЛАВА 2. ПРОШЛОЕ
      1
      Герфегест не заметил, как у вековых кедров на круче появилась рыжеволосая охотница в кожаных штанах и полотняной куртке.
      Он был слишком увлечен своим луком, чтобы беспрестанно оглядывать окрестности. Это было ни к чему - в глуши Хелтанских гор не стоило опасаться дурных гостей. Для дурных гостей существуют долины - плодородные, населенные, изобильные.
      Жилище Герфегеста было расположено в стороне от всего, что могло бы заинтересовать тех, кто умышляет злое. Герфегест жил там, где вьют свои гнезда белоголовые орлы и ищут себе пропитание маралы. И поэтому появление кого бы то ни было - тем более такой статной молодой охотницы - было событием совершенно невероятным.
      Выстроганные из кедра стрелы лежали по левую руку от Герфегеста.
      Они были длинны, прочны и ровны. Они ожидали часа, когда хозяин снабдит каждую из них стальным наконечником.
      По правую руку от Герфегеста лежало крыло черного кондора - он коварно подстрелил его, еще сонного, на рассвете. Герфегест знал, что лишь стрелы, чье оперение сделано из маховых перьев этой гордой и свирепой птицы, будут в должной степени устойчивы в полете. Конечно, многим воинам хватило бы и голубиных перьев, но Герфегест был из тех, кто знает толк в хорошем оружии.
      Девушка, то и дело скрываясь за стволами кедров, спускалась вниз, к остывшим углям костра, подле которых сидел спиной к ней Герфегест.
      Она ступала легко и бесшумно, но, присмотревшись, можно было заметить, что ее левая рука закрывает глубокую рану в бедре, из которой сочится кровь. Рваная рана была скрыта под сделанной на скорую руку повязкой, под которой нестерпимо жглась и источала резкий запах кашица из пережеванных второпях целебных побегов. Охотница была бледна, словно осенняя луна. С ней не было охотничьего оружия. Лишь у пояса висел короткий кинжал - таким звероловы перерезают жилы раненым маралам.
      Тогда Герфегест еще не знал, что Тайен - так звали охотницу - никогда бы не открылась случайно встреченному на высокогорье человеку. В их деревне верили в оборотней, принимающих человеческий облик и полагали, что местность, где было расположено жилище Герфегеста - их излюбленная вотчина.
      Она никогда не открылась бы оборотню, если бы не рана. После схватки со снежным котом Хелтан охотница оказалась слишком далеко от знакомых троп. Раны, нанесенные ей зверем, были слишком глубоки. Ей оставалось одно заночевать в горах. И она не колеблясь поступила бы так, если бы не твердое осознание того, что без посторонней помощи ее крепкое, но отнюдь не стальное женское тело истечет кровью еще до рассвета.
      Погруженный в свое нехитрое ремесло Герфегест приладил приготовленные отрезки перьев к кедровой заготовке, обмотал шелковой нитью их начала и концы и обвил основание стрелы нитью потолще, пропитанной растительным клеем.
      Ему вспомнился тот день, когда он впервые смастерил стрелу самостоятельно. Тогда он еще не знал, что оперение для стрелы необходимо вырезать из одного или нескольких перьев, но непременно взятых из одного крыла - левого или правого. Тогда, будучи еще ребенком, он допустил ошибку, которую никогда больше не повторял - составил оперение из правого и левого крыльев альбатроса. Разумеется, стрела летела как попало, минуя цель, поскольку перья на левом крыле птицы слегка изгибаются влево, а на правом вправо.
      "Сразу видно, что ты никогда не летал", - сказал юному Конгетлару наставник, отпуская беззлобную, но поучительную затрещину. Уста Герфегеста тронула улыбка - из беспорядочной череды мрачных воспоминаний это было одним из самых приятных.
      Девушка-охотница не видела его улыбки, хотя приблизилась достаточно ей по-прежнему была открыта лишь спина Герфегеста. Она уже убедилась в том, что человек, мастерящий стрелы, не оборотень, поскольку за оборотнями такой досуг ее сородичами замечен не был. Но страх все же был велик и потому она затаилась за камнем, чтобы понаблюдать за незнакомцем еще немного. Она прислонилась к валуну боком, но ее нога неловко скользнула по предательскому камню и на секунду она потеряла равновесие. Рассудок Тайен полоснуло болью и она не смогла сдержать сдавленный стон. Одно из ее ребер было сломано зверем и обломок кости, растревоженный неловким движением, впился в плоть Тайен, причинив ей новые страдания.
      Герфегест насторожился. Теперь у него не было сомнений в том, что он не один на этом горном склоне, но выказать свою осведомленность Герфегест не торопился.
      Если это недруг, лучше пускай он до поры до времени держит Герфегеста за простака. Как ни в чем ни бывало, Герфегест взял полностью законченную стрелу, взвесил ее на указательном пальце и стал внимательно осматривать свое изделие. Не тяжела ли? Правильно ли лег центр тяжести? Схватился ли клей? За видимой беспечностью, однако, теперь скрывалась предельная концентрация. Герфегест обратился в слух, пытаясь понять откуда именно был донесен ветром сдавленный человеческий стон.
      Но Тайен молчала. Она уже не смотрела на Герфегеста. Она сползла на землю и отерла рукой смрадный горячий пот, выступивший на лбу.
      Боль ослепила ее и лишила всякого интереса к происходящему. Если бы в этот момент Тайен могла рассуждать, она поняла бы, что обломок ребра впился в печень. На ее губах выступила зеленая пена. Еще немного и все будет кончено.
      Герфегест, смущенный наступившим затишьем, стал подозревать худшее.
      Он неспешно приблизился к своему могучему луку, который мирно покоился у ствола лиственницы. Тисовый лук был закончен Герфегестом этим утром. Смола, которой была пропитана тетива, еще не успела как следует просохнуть. Но это было не так уж и важно в свете возможной опасности - просохнуть она может и в деле.
      Герфегест вложил в лук свежую стрелу и прицелился, как бы для пробы. Если кто-то действительно наблюдает за ним, затаившись за камнями, он должен видеть, что голыми руками Герфегеста не взять.
      Тайен дала себе зарок не обнаруживать себя. Но когда горлом пошла желчь, а глаза заволокла болотно-зеленая пелена, Тайен было уже наплевать на зароки.
      Мышцы перестали удерживать ее гибкое тело и она упала, раскинув руки, на застарелую каменистую осыпь, поросшую сизым горным мхом.
      Резкий кашель, который нельзя было унять никаким усилием воли, вырвался наружу. Но Тайен уже не слышала его. Она вообще уже ничего не слышала.
      С быстротою молнии Герфегест взобрался по склону. Туда, где нашла себе пристанище раненая Тайен. Он увидел перепачканные желчью губы охотницы, судорожно ищущие воздух, слипшиеся от крови волосы, намертво приставшие к ее длиной лебединой шее. И он опустил лук.
      "Не умирай, девочка", - прошептал Герфегест в ухо раненой и, бегло осмотрев раны, нанесенные горным котом, бросился вниз, за своим плащом.
      Он помнил множество сражений. На его руках отлетела в Святую Землю Грем не одна мужественная душа. Немало раненых было выхвачено Герфегестом из плена смерти. Герфегест прекрасно знал, что тех, у кого переломаны ребра, не стоит носить, закинув на плечо словно подстреленного оленя. Их следует аккуратно оттащить в убежище, положив на кожаный плащ, подбитый медвежьим мехом.
      2
      Тайен была подвижна, словно ласка, свежа, словно нераспустившийся ирис и чудо как вынослива. Острота ее взора, ее решительность и ее прямота вызывали восхищение. Неделю кряду Конечно, Герфегест морил ее целебными настоями, обливал ключевой водой и растирал заговоренной мазью. И все-таки она поправилась ошеломляюще быстро!
      Спустя две недели Тайен уже хлопотала по хозяйству.
      В конце третьей ее руки обрели былую уверенность и она, воспользовавшись луком Герфегеста, подстрелила быстроногую кабаргу.
      На исходе четвертой недели Тайен объявила, что здорова и намерена возвратиться в свое селение, которое располагалось в долине, в двух полных дневных переходах от святилища, где жил Герфегест.
      Герфегест не привык выказывать своих чувств женщине. Даже самой обольстительной, самой искренней. Он лишь сдержанно кивнул, когда узнал о желании Тайен покинуть его.
      Разумеется, он взялся сопроводить девушку до родных мест - он не одобрял обычай горцев, отпускающих своих дочерей охотиться в одиночку. Тайен, которую расставание с Герфегестом тоже не радовало, охотно согласилась. Было решено отправиться в путь перед восходом солнца, а потому с началом сумерек и Тайен, и Герфегест, пряча смущенные взгляды, отправились спать.
      Но сон не снизошел в ту ночь в жилище Герфегеста. Они слишком нравились друг другу для того, чтобы спать. В ту ночь Герфегесту было суждено познать своенравную охотницу Тайен.
      Губы Тайен жадно ласкали хорошо сложенное тело Герфегеста, ее руки дарили нежность, ее легкое дыхание омывало лицо. И ее приязнь была самой щедрой наградой за спасение, которую только получал Герфегест за тридцать пять лет своей многотрудной жизни. А ведь спас он не одну жизнь.
      Тайен была искусна в науке любви и Герфегест не переставал удивляться тому, сколь много изысканных параграфов можно отыскать неписаной науке любви, что бытует среди замкнутых и диких горцев.
      Ласки Тайен были сладки, но не приторны. Они были стремительны и проникновенны.
      Глаза Тайен блестели двумя черными жемчужинами.
      Кожа Тайен была нежнейшим шелком. В мире не было никого лучше нее. "Никого?" - спрашивал себя Герфегест. "Никого" - отвечал он сам себе.
      Играя с прядью ее волос, Герфегест с грустью размышлял о том, сколь пусто станет в его обители после того как Тайен вернется под родной кров. Но настаивать на том, чтобы она осталась, у него... не хватило духу. Что он мог ей предложить? Ледяную воду из ручья и вяленое мясо?
      Уже занимался рассвет, когда Герфегест, откинув одеяло из козьих шкур, поцеловал белоснежный бок Тайен. Как красива была девушка, подброшенная ему случайной рукой судьбы! Совершенство тела охотницы не смогли нарушить даже два грубых, все еще припухших розовых шрама, оставленные на нем когтями хищного снежного кота.
      3
      Герфегесту не хотелось гостить в родной деревне Тайен. Мобилизовав всю свою толерантность, он вежливо, но непреклонно отбивался от настойчивых просьб девушки, которыми она донимала его на всем протяжении их утомительного спуска.
      С недавних пор общество людей претило Герфегесту. Путь Ветра не таков, чтобы стоило разменивать его на праздную болтовню. Но главное, Герфегест не хотел зла охотнице, чью любовь он изведал.
      Герфегест помнил - нравы Хелтанских горцев строги и целомудренны, и что при кажущейся наивности горцы отличаются сметкой и прозорливостью. Самым умным, самым изворотливейшим враньем ему никогда не убедить родных Тайен в том, что они не были близки, прожив более месяца под одной крышей. Он не сможет убедить их, поскольку правду всякий может легко прочесть в глазах Тайен. И в его глазах тоже.
      На исходе второго дня из-за отрогов Старого Хребта показалась деревня пастухов и охотников. Герфегест в последний - как ему тогда казалось - раз соединил свои уста с устами охотницы и уже был готов попрощаться с ней, предоставив ей возможность проделать оставшийся путь в одиночестве. Но все случилось иначе.
      - Мой господин, - сказала встревоженная Тайен, указывая в сторону деревни. - Там что-то неладно.
      Герфегест бросил в сторону, указанную Тайен пристальный, цепкий взгляд. И в самом деле - что-то неладно.
      Ни над одним из домов не вился дымок. Не слышно было собачьего лая извечного спутника человечьего жилья. Ни одной живой души не было видно в окрестностях. Не мычал скот. Не стучала кузница.
      Герфегест ничего не ответил Тайен. Он не хотел пугать ее раньше времени.
      Они стали спускаться вниз, ожидая увидеть худшее.
      Но увиденное превзошло все их ожидания. Там, где стояла деревня горцев, теперь было пепелище. Полуобгоревшие дома казались брошенными декорациями, призванными напоминать о кровавой драме, которая разыгралась на этом месте несколько дней назад.
      Разлагающихся трупов было сравнительно немного. Над большинством уже успели потрудиться крысы, вороны и псы. Видимо, даже животным было трудно оприходовать все даровое мясо. Многие трупы были почти не тронуты. А тех, кого не убили, очевидно, увели в рабство. Так поступали все победители. И эти поступили так же.
      Герфегест не знал, кто и зачем превратил деревню в кладбище. Но сути дела это не меняло.
      - Это керки убили их! - процедила Тайен сквозь плотно сжатые зубы. Она не смогла сдержать горьких девичьих рыданий.
      - Мы давно враждуем с ними. Но раньше мы всегда брали верх!!! всхлипывала Тайен, покрывая поцелуями священный для каждого горца порог отчего дома. Дом был представлен единственной уцелевшей стеной.
      В гробовом молчании они возвращались назад в святилище, под защиту статуй-хранительниц. Глаза Тайен были красны от слез. По ночам она металась в тяжелом бреду - ей снова стало хуже. Герфегесту доставало такта не раздражать ее глупыми утешениями. Человеку, потерявшему родных и отчий дом, утешения не помогают. Некогда Герфегесту довелось прочувствовать это на собственной шкуре.
      4
      Четырнадцать лет назад Конгетлары нашли свою смерть и никто не избег ее. Никто, кроме Герфегеста.
      Конгетларов нельзя было победить в честном единоборстве. Против одного Конгетлара другими Домам нужно было выставить по пять своих людей.
      После года тайных переговоров и интриг Дома наконец договорились. Это был очень простой договор. "Все против Конгетларов". Ни одного слова больше. Но этих трех слов хватило, чтобы уничтожить Конгетларов.
      Истинно Благородных Домов в Алустрале семь. Дом Герфегеста был восьмым. Среди других аристократов Алустрала Конгетлары были отверженными. Уступая в знатности и богатстве Семи Домам, они, однако, не уступали в остальном. Их мечи пели добрую песню, их флот был крепок и силен. Путь Ветра, которым следовали Конгетлары, делал их отважными воинами.
      И все же ни один из Семи Домов не держал Конгетларов за равных.
      Конгетлары были самыми искусными в науке смерти. На счету Конгетларов было неисчислимое множество заказных убийств. Каждый алустральский дворянин, кутаясь в меха в гостином зале своего родового замка, не раз подумывал над тем, что скорее всего за его скоропостижной кончиной от сердечного удара или за его неосторожным и роковым шагом на лестнице будет стоять воля Конгетларов. Конгетларов боялись. А свою боязнь скрывали за показным презрением.
      Конгетлары никогда не заключали тайных союзов со своими соседями ни против других Домов, ни против Империи. Конгетлары служили всем.
      Всем, кто щедро платил. Всем, кто не платил, но нуждался в помощи. Всем, кто не платил и в помощи на первый взгляд не нуждался.
      Конгетлары хранили Равновесие - и не более. Такую беспринципность Благородные Дома Синего Алустрала тоже порицали, хотя и пользовались услугами Конгетларов с большой выгодой для себя.
      Благородные Дома расквитались с презренными Конгетларами сполна. Но это не принесло Империи мира. Распри, усобицы и войны продолжались. И каждый следующий рассвет в Алустрале был алее предыдущего.
      5
      Это он учил Герфегеста крушить врагов волчезубым молотом. Это он обучал Герфегеста тому, чем не владел даже его наставник - осыпать противника непрерывным потоком "стального града". Это он, его дядя Теппурт Конгетлар, руководил движениями Герфегеста, когда тот под его водительством изучал технику бросания "крылатых ножей" - так в Алустрале называли метательное оружие в виде серпообразных стальных лезвий, лишенных рукоятей.
      Теппурт был главой Дома Конгетларов. И именно он был уничтожен первым.
      Чтобы разделаться с Теппуртом, враги заманили его в столицу на мнимые переговоры, о предмете которых ничего не сообщалось. Дескать, дело слишком важное, чтобы доверять его бумаге.
      Когда галера Теппурта подходила к столице Империи, Рему Великолепному, разразился сильный шторм. Корабли предателей Эльм-Оров, поджидавшие галеру в нескольких лигах к северу от столицы, потеряли свою жертву за серой пеленой дождя.
      Шторм помешал врагам совершить убийство Теппурта в тайне. Теппурта убили привселюдно и Синева Алустрала содрогнулась от такого чудовищного попрания Устоев.
      Эльм-Оры нагнали корабль Теппурта только в Восточной Гавани. Над морем вставала нежданная, невиданно цветастая радуга. Теппурт и сорок его телохранителей из лучших ветвей Дома Конгетларов на глазах у всей столицы рубились в жестоком абордажном бою с сотней Эльм-Оров.
      Вскоре к галере Теппурта приблизился с правого борта второй файелант и число противников удвоилось. Они сражались, стоя на трупах своих врагов и своих друзей, утопая по щиколотку в крови, выкрикивая проклятия безучастным зрителям на десятках других кораблей и корабликов, которыми полнилась гавань.
      Никто не пришел им на помощь - смерти Конгетларов жаждали все. Но даже кровожадные наблюдатели - Хевры, Пелны, Гамелины - не могли сдержать рукоплесканий, когда двадцать уцелевших Конгетларов загнали неприятелей обратно на их файеланты. Какое это было зрелище!
      Рукопашная не принесла Эльм-Орам славы и тогда с высоких бортов на Конгетларов обрушились стрелы. Обычные, отравленные и зажигательные.
      Теппурта Конгетлара достала отравленная стрела, выпущенная безродным наемником Эльм-Оров, когда тот пытался спастись вплавь с горящего корабля. И еще четыре обычных.
      Герфегест часто видел во сне лицо дяди Теппурта - лишенное сентиментальности, решительное, родное.
      "Хоть ты и далек от безупречности в искусствах воина, а проживешь долго, мой Герфегест. Ты - само воплощение первопричинного Ветра!", - так говорил дядя, когда у Герфегеста не выходила какая-нибудь тренировочная ерунда - например, защита без оружия от удара "прямой-вправо". Или уклонение вниз от ометающего удара алебарды. "И хотя я фехтую лучше тебя, ты наверняка переживешь меня на много лет!"
      Тогда Герфегесту очень хотелось и в то же время совершенно не хотелось верить дяде. Он хотел прожить долго, но не хотел увидеть смерть Теппурта. Наверное, идеальным разрешением было бы умереть с Теппуртом в один день. Но судьба рассудила иначе. Герфегест пережил и Теппурта, и всех остальных Конгетларов.
      6
      Убийство Теппурта и его дружины послужило сигналом к поголовному истреблению Конгетларов.
      События не заставили себя долго ждать. Тем же вечером восемьдесят отборных бойцов, все как один из Дома Хевров, окружили Обитель Ветра. Так называлась стоящая на небольшом острове башня из белого греоверда, где искони проходило посвящение юношей Дома в Искусство Не Оставляющего Следов. В ту проклятую ночь в башне находился лишь наставник Зикра - старейший из Конгетларов - и девять его учеников, самому старшему из которых было пятнадцать лет.
      Маленькие долбленые лодки, которые использовали Хевры вместо шумных многовесельных посудин, числом шесть, подошли к бесплодному лишенному растительности островку далеко за полночь.
      Хевры отказались от весел и гребли при помощи "собачьих плавников", сплетенных из молодой ивовой лозы. "Плавники" все время находились под водой и не создавали шума. Проигрывая в скорости, Хевры рассчитывали выиграть внезапностью.
      Но обмануть девяностошестилетнего Зикру Конгетлара было непросто.
      Он был опытным воином. О его наблюдательности ходили легенды. Как ни старались Хевры подобраться незамеченными, им это не удалось.
      Черные чайки, во множестве ютившиеся в скалах, оглашали своими сварливыми выкриками воздух над Обителью Ветра. В ту ночь Зикра скоро различил в хриплом мяукании птиц нечто новое, не похожее на обычные споры за пищу.
      Крики чаек предвосхищали близкую смерть больших двуногих птиц без перьев. И Зикра это понял.
      "К бойницам, мальчики. Сейчас посмотрим, кто чему выучился", - как ни в чем ни бывало сказал он.
      Юные Конгетлары - отпрыски самых знатных ветвей Дома - не растерялись. Лодки Хевров были встречены стрелами десяти луков. Нападающие поняли, что лишились внезапности и их всех ждет смерть в тихоходных лодках. Тогда Хевры бросились вплавь.

  • Страницы:
    1, 2, 3, 4, 5, 6