Александр Зорич
      Цикл о Звезднорожденных (фрагменты)
      ЧАСТЬ ПЕРВАЯ. РОСТОК ВЯЗА
      ПУТИ ЗВЕЗДНОРОЖДЕННЫХ
      583 г., Седьмой день месяца Гинс
      Большой двухэтажный дом на желтых дюнах, обнесенный живой изгородью из терновника в два человеческих роста. Стройные сосны, врезанные закатным солнцем в густую небесную синеву. Спокойное море, лижущее песок в сорока шагах от зеленовато-серой стены терновника.
      Человек в длинном зеленом плаще, до боли в костяшках пальцев сжимающий рукоять меча, стоит почти на линии прибоя, в полушаге от пенных морских языков. Он всматривается в недостижимый горизонт. Крупная застежка плаща, украшенная чеканным псом, отзывается солнцу багрово-красным. Человек неподвижен, как каменное изваяние, и только край плаща едва шевелится на слабом ветру. Сейчас решится его судьба. Сейчас решится судьба всего древнего рода Акретов.
      Столь яркая, что ее не в состоянии затмить даже закатное солнце, над его головой, словно одержимая сколопендра, проносится падающая звезда. Ее цвет == багровый, ее имя == Тайа-Ароан, ее смысл до поры скрыт от смертных.
      Тишина. Но вот песок за его спиной тихо шуршит и поскрипывает под чьими-то торопливыми шагами.
      == Милостивый гиазир Тремгор! В голосе Гашалы, молодого слуги, слышится радость. Человек оборачивается. От волнения он не в силах вымолвить ни одного слова.
      == Мальчик, милостивый гиазир Тремгор! Ваша жена только что принесла мальчика и оба пребывают в добром здравии!
      Человек одним движением срывает с пальца дорогой перстень с резным камнем и, отдав его слуге со словами "Он твой, Гашала", со всех ног бежит к дому. "Он будет носить имя Элиен. Только Элиен", == думает он на бегу и волна небывалого счастья захлестывает его с головой.
      Он никогда не узнает, что в то мгновение, когда небо было распорото надвое падающей звездой, еще двое младенцев громким криком оповестили о своем появлении на свет чуткие сумерки Сармонтазары. Он никогда этого не узнает и будет счастлив вечно: еще тринадцать лет в Ласаре, а после и до скончания времен == в Святой Земле Грем.
      ГЛАВА 1. БИТВА НА САГРЕАЛЕ
      562 г., Семнадцатый день месяца Эсон
      Он шел сквозь цепкий кустарник, не разбирая дороги. Он шел, не имея ни желаний, ни мыслей, шел уже половину ночи и со стороны казалось, что он не человек, а механическая кукла безумного итского мастера == так ходульно переставлял он ноги, так глупо болталась его голова, так покорно сносил он хлесткие удары ветвей. Он не цедил сквозь стиснутые зубы даллагские проклятия, не пытался защитить исцарапанное лицо, не смотрел в ясное ночное небо, чтобы разглядеть Зергвед. И, хотя он не видел звезд, он шел совершенно прямо и совершенно верно == шел в свое прошлое, о котором уже никогда не вспомнит, шел к уютному запаху костров и единоплеменникам, что спали на расстеленных шкурах, пренебрегая шатрами, спали рядом со своими мощными псами и видели вместе с ними одни и те же сны.
      Он шел, и за ним не оставалось крови, ведь ее не было больше в его ледяном теле.
      ***
      Элиен, сын Тремгора, потомок Кроза Основателя из древнего рода Акретов, вышел из шатра навстречу первому лучу весеннего солнца. Перед ним лежал харренский военный лагерь во всем своем суровом великолепии. Элиен, первый среди равных, по праву занимал самую вершину холма, с которой открывался вид на неспешную Сагреалу, на прозрачный, окутанный зеленой дымкой набухающих почек лес на севере, на заросшее кустарником поле, которое им предстояло пересечь через два часа.
      Ровные ряды островерхих палаток из воловьих кож, знамена знатных, ладные харренские латники, мнущиеся с ноги на ногу возле ненужных костров == все было правильно, все было так, как учили его ветераны Ре-тарской войны, как учил старый и мудрый Сегэллак.
      Над лагерем разнеслась песнь боевых труб. Сотники будили своих воинов, конюхи повели лошадей к Сагреале == переход предстоял длинный, проводники сулили ближайший колодец лишь на исходе дня.
      К Элиену подошел Кавессар, начальник конницы, опытнейший военачальник, о котором говорили, что с уроженцами Харрены он харренит, с грютами == грют, с женщинами == мужчина, а с врагами == яростный телец. В последнее верилось особенно охотно: рост Кавессара едва не доходил до семи локтей, его меч мог развалить надвое матерого вепря, щитом он пренебрегал, ибо его трехслойные доспехи, набранные из окованных медью срезов с конских копыт, заговоренных его отцом, Сегэллаком, были надежнее самой большой "башни", с какой ходили воины пехотного строя.
      == Гиазир, == начал он, немного смущаясь, что было совершенно необычно для него, Яростного Тельца, который в Битве на Истаргеринимских Холмах, еще юношей, валил грютские колесницы, как валит жертвенные треножники лакомая до сочного тука росомаха, == ты позволишь поделиться с тобой некоторыми наблюдениями...
      == Говори, == коротко бросил Элиен, с прищуром глядя мимо Кавессара, на солнце.
      == Вот уже третий день не видно птиц, гиазир. Но вчера, после того как мы разбили лагерь и воины обносили его частоколом, я позволил себе конную прогулку в тот лес, == Кавессар махнул рукой на север, == и видел... Под деревьями лежали птицы... Маленькие обугленные птицы... Кажется, перепела...
      == Кто-нибудь, кроме тебя, видел их? == Спросил Элиен, привыкший в первую очередь заботиться о том, чтобы в войске был порядок и чтобы его военачальникам поменьше думалось о птицах, а побольше == о службе, дозорах и фураже.
      == Нет, гиазир. И я никому не рассказывал об этом. Элиен помолчал. == Правильно, == сказал Элиен наконец. == Правильно. Что еще тревожит тебя, достойный Кавессар?
      == Мы прошли сорок, точнее, сорок два перехода, мы покинули клеверотравную Харрену, когда еще снега было на локоть, мы прошли земли таркитов, как стрела проходит сквозь утренний туман, мы видели согбенные до земли спины даллагов, мы переправились через Сагреалу, словно она была мощена отборным итским мрамором == мы не знали ни трудов, ни забот; больших трудов и больших забот, какие положены на долю солдата во дни настоящей войны...
      == Так и должно быть, == нетерпеливо прервал его Элиен, == так и никак иначе. Кто в Сармонтазаре может посметь противиться воле и могуществу союза свободных и равных городов Харрены? Разве найдется смертный, чья плоть вопиет по слепой ярости наших клинков, разве после Ре-тарской войны найдется хоть один безумец, что возжаждет узреть в открытом поле тысячу ликов солнца в кованых бронях нашего строя? Едва ли того хочется и герверитам, едва ли. Выказав подлость к варанскому посольству, они оскорбили Варан и они полагали воевать с Вараном. Но в их головах воет гибельный ветер Бездны и им ли думать о Братстве по Слову? Они не учли, что война Варана == война Харрены, достойный Кавессар. Отдай указания глашатаям, я хочу говорить со своим войском.
      == Мой гиазир, осмелюсь ли сказать тебе еще? == Осмелишься, == Элиену казалось, что Кавессар сейчас осушит его терпение до дна, как на празднествах Гаиллириса == пламя молниеносно испивает плошку конопляного масла, смешанного с серой.
      == Нет ничего неизменного. Вино уходит в уксус, лед == в воду, человек == в землю. Могущество Харрены сотворено нашими отцами и отдано в наши руки для преумножения. Мы должны помнить об этом ежечасно.
      Ответ Элиена был краток: == Войско услышит и об этом. ***
      По Уложениям Айланга каждый харренский лагерь в дни мира и войны обустраивается с одинаковой надежностью и в одинаковом порядке. На самом возвышенном месте стоит шатер верховного военачальника и шатры его приближенных, а прямо перед ним всегда оставляется площадь, достаточная, чтобы вместить войско и чтобы еще оставалось место для публичных взысканий (как правило, в форме смертной казни) и поощрений (обычно, для вручения почетных браслетов и оружия).
      На этой площади по зову глашатаев собрались все, кроме конюхов, оруженосцев, обозных рабов и дозорных, что коротали ночь в небольших "гнездах" вдали от лагеря == они имели право покинуть свои посты лишь когда лагерь будет свернут и мимо них пройдут авангарды войска. Элиен окинул одобрительным взглядом восемьсот отборных панцирных конников Кавессара, полторы тысячи пехотных ветеранов-браслетоносцев, двенадцать тысяч рядовых латников, вспомогательные отряды таркитов с круглыми кожаными щитами и даллагских пращников. Особняком стояли грютские конные лучники, которых по Нелеотскому Договору исправно присылала Асхар-Бергенна.
      == Воины Харрены и союзники! Сегодня ночью Фратан послал мне сон. Огромная стая перепелов поднялась из леса и затмила солнце. Свет померк, побледнели травы, увял клевер. Но вот налетели огромные серебристые птицы и истребили перепелов своими стальными когтями, огнем и оглушительным криком. Достойный Кавессар поведал мне, что видел этих перепелов наяву == и вправду, они были обожжены и растерзаны неведомой силой. Мой сон был вещим. Перепела, птицы лесные, == гервериты. Серебристые птицы == мы. Смерть пришла к Урайну в моем сне, смерть явилась к нему в образе перепелов, смерть постигнет его и под истинным солнцем Сармонтазары! Энно!
      == Энно! == Взревела панцирная конница. == Энно! == Вскричали ветераны. == Энно! == Пели тысячи глоток копьеносцев. == Энно! == Орали даллаги и таркиты за компанию, ибо это такие народы, что их хлебом не корми, гортело не подноси, а дай только изойтись в любом воинском крике. Гесир Элин изволил сказать что-то приятное своим железнобоким, а нам отчего не радоваться? Платят исправно, кормят по-доброму, а в Варнаге, глядишь, найдем себе милых герверитских дев. Будь здрав, гесир Элин.
      Не разделявший всеобщего восторга грютский уллар Фарамма, поглаживая коня по умной морде, прошептал:
      == Будьте милостивы ко мне, чужие земли. Внемлите чужим заклинаниям. Энно.
      Дождавшись, когда шум утихнет, Элиен продолжил: == Нам осталось идти меньше, чем мы уже прошли, а год поворачивается к лету. Сейчас мы вступаем в земли ивлов, к которым призываю отнестись как к друзьям и союзникам харренского народа, ибо к ивлам нет у нас ни вражды, ни притязаний. Через десять переходов мы встретим герверитов и тогда каждому из вас найдется дело по душе. Но уже сейчас пусть каждый будет начеку, ибо честь лучшего войска Сармонтазары надо подкреплять славными деяниями ежечасно. Да будет наш путь легок, как бег косули, а мечи тяжелы, как небесная твердь!
      Войско опять взревело. Элиен прохаживался взад-вперед и ничего, кроме спокойствия, уверенности и боевого азарта не смог прочесть Кавессар на его лице.
      "Видел ли Элиен сон? И если видел, толкует ли его верно, или лжет ему Фратан?" Ответам на вопросы Кавессара суждено было прийти совсем скоро. Быстрее, чем искушенному игроку в Хаместир построить первую пробную Тиару.
      ***
      Этой ночью Элиену действительно был сон. Сон в объятиях прекрасной черноволосой девы по имени Гаэт. Ее губы были полны, словно перезревшие сливы, ее груди были белы и мягки, словно бока новорожденного ягненка. А лицом и грацией она походила на олененка == такая же неуловимая, трогательная и верткая. Ее звали Гаэт, но Элиен узнал ее имя отнюдь не сразу. Поначалу ему было вовсе не интересно знать имя простолюдинки, истошно кричащей "отпустите!" на окраине лагеря.
      == Это герверитская девка, гесир, == объяснил подошедшему на крик полководцу косматый даллаг, лучше других изъясняющийся на харренском. == Она подглядывает за нами из кустов. Я по глазу ее вижу, гесир, что она злая, или гадалка. Посмотрите сами!
      Элиена мучила бессонница, которая нередко донимает людей перед неотвратимыми и судьбоносными событиями, а чаще всего перед сражениями, и потому он снизошел до того, чтобы взглянуть на шпионку герверитов.
      == Вот, посмотри, гесир, == сказал второй даллаг и весьма грубо подтащил упиравшуюся деву поближе к пламени костра. == Герверитская морда!
      К величайшему изумлению Элиена, девушка была приятна лицом, изящна станом и вовсе не напоминала привыкшую к лесным просторам дикарку. Волосы ее были острижены сравнительно коротко, как это принято у просвещенных народов, и лишь некоторые пряди были заплетены косицами. Ее платье было хотя и бедным, но вовсе не грязным, пальцы ее были длинны, а на одном из тонких запястий Элиен смог разглядеть искусной работы браслет из глубоко черных камней, нанизанных на кольцо из тусклой металлической проволоки. Такие браслеты носили, по уверениям его учителя, жительницы Ита. В общем, пойманная дева представляла собой в прошлом ухоженное существо, волей немилосердной судьбы занесенное сюда, в лагерь оголтелой солдатни, жадной до женской ласки отнюдь не менее, чем до кровавой сечи. Одно оставалось неясным. Что этот милый молоденький олененок делает в ореховых зарослях, окружающих лагерь в полночный час?
      == Ты и впрямь шпионишь здесь за нами? == в шутку поинтересовался Элиен.
      Он был уверен в том, что останется непонятым. В этих землях немногим ведом язык просвещенной Харрены. Он задал вопрос лишь затем, чтобы услышать голос девушки.
      == Нет, гиазир. Ответ был чересчур лаконичен для лжи. И ответ был произнесен на неплохом харренском языке южной границы. Так говорят в Таргоне.
      == Да врет она, гесир Элиен, она тут лазила по кустам что твой еж, с самого ужина, пока мы ее не поймали, == перебил девушку косматый даллаг.
      Элиен не слушал его. Любуясь живописными формами пойманной красавицы, он думал о том, сколь мало на свете женщин, обладающих столь же ослепительным совершенством форм. Он думал о том, что среди харренских красавиц, которых ему суждено было узнать близко и не слишком близко, едва ли сыщется хотя бы одна, способная во всем блеске топазов и речного жемчуга, во всей пленительности колыханий атласа и парчи, затмить пойманную в стылых кустах близ спящего военного лагеря девушку, на которой лишь грубое льняное платье и плащ на собачьем подбое. И еще == Элиен снова прилип взглядом к браслету из черных камней == незатейливая поделка сельского ювелира.
      == Пойдем со мной. Разберемся что к чему, == неожиданно для самого себя сказал Элиен. Даллаги проводили своего полководца и его покорную пленницу завистливыми взглядами. Каждый из них страстно мечтал в этот момент превратиться в порыв бесшумного ветра и проследовать им вослед == туда, где изукрашенный знаками победы шатер полководца.
      ***
      Элиен зажег масляные лампы и усадил пленницу на толстые аспадские ковры, застилавшие холодную землю. Налил ей теплого вина и, стараясь быть настолько дружелюбным, насколько позволяло его положение первого среди равных, начал расспросы.
      Девушка уверяла, что родилась в Ите, в семье торговца театральными куклами. Месяц назад в Ите случилось землетрясение. ("Вполне похоже на правду", == подумал Элиен, вспоминая "Земли и народы".) Вместе с землетрясением поднялась вода в озере Сигелло. Когда вода ушла, она обнаружила среди руин своего дома вот это (девушка доверчиво вытянула руку с браслетом, словно бы раньше Элиен его не замечал). Она надела браслет. С этого момента девушка ничего толком объяснить не могла. Чувствовалось лишь, что события последнего месяца сильно надломили ее жизнерадостный нрав. Тем не менее, осушив до дна два кубка нежного аютского, она заметно повеселела.
      При свете ламп гостья стала казаться Элиену еще более привлекательной, чем у костра на окраине лагеря. Ее щеки были смуглы, руки длинны и тонки. В чертах ее лица было что-то детское и шаловливое. Элиен не без оснований считал себя знатоком женских прелестей, но и он не мог найти в девушке ни малейшего изъяна. Даже ее речь == речь девушки, принадлежащей к низшему сословию ремесленников, отличалась правильностью и была певучей и завораживающей.
      Он налил гостье аютского и накинул на ее плечи палантин из медвежьих шкур, служивший ему покрывалом. Разговор иссяк так же быстро как и начался, но гостья, похоже, не чувствовала себя неуместной или смущенной. Девушка облизнула свои соблазнительные губы и, встретив взглядом приютившего ее Элиена сказала:
      == Милостивый гиазир, мы, кажется, оба знаем, зачем я здесь. В ее словах чувствовалась какая-то глубинная, подлинная правда. Сын Тремгора поцеловал темноволосую и смуглокожую красавицу в смелый вырез ее льняного платья.
      ***
      В ней не было ни жеманной похотливости придворной дамы, отдающейся конюху в каморке под лестницей, ни фальши девушки из постоялого двора, обслуживающего пятого клиента за вечер. Она была естественна словно сама жизнь и неистощима в изысканных ласках. Казалось, она не брезгует ни одной самой экзотической усладой из репертуара южных прелестниц. Она была дерзка. Ее руки скользили по телу Элиена словно две лодки по незамутненной рябью глади горного озера.
      == Ты зарабатываешь любовью? == спросил Элиен, когда последний вздох угасающей страсти слетел с его онемевших от восторга уст. И в этом вопросе не было ни тени издевки. Элиену претило ханжество.
      == А ты зарабатываешь любовью? == гостья загадочно усмехнулась, преклоняя свою аккуратную головку на мускулистом плече Элиена.
      Элиен вздохнул полной грудью. От девушки пахло хвоей и дорожной пылью, но этот запах был ему приятней, чем баснословно дорогие духи самой изысканной куртизанки Харрены, сиятельной Аммо. В самом деле, девушка, которая сейчас ласкала его живот пряными губами, была прекрасна. Олененок. Ничего не скажешь, отличную добычу изловили даллаги в кустах орешника.
      == Ты можешь попросить у меня все, что хочешь, == сказал Элиен, когда гостья стала спускаться вниз, обводя своим пытливым языком впадину его пупка.
      == Тебя. Тысячу раз тебя, == шепотом отвечала девушка, на минуту прервав свое нисхождение к стержню бытия.
      Элиен, с самого утра не покидавший седла, ощутил небывалый подъем жизненной энергии. Война с герверитами растворилась в неге. На мгновение в мозгу мелькнула кощунственная мысль, что за любовь этой девушки он готов заплатить победой.
      В тот момент в его мире существовала только гостья. И он наслаждался этим миром. Он ласкал ее без устали и принуждения. Он любил ее так страстно и горячо, как только был способен. И когда его лицо в третий раз нашло себе приют среди упругих грудей его подруги, он подумал о том, что все плотские радости, которые были испытаны им прежде, ничто по сравнению с бесстыдными ласками гостьи.
      Занимался рассвет. Девушка спала, уткнувшись губами в его правое бедро. Ее рука лежала на груди Элиена, словно нечаянно обретенный дар судьбы. На тонком смуглом запястье по-прежнему красовался браслет из массивных черных камней. Элиен долго разглядывал его, всматриваясь в непроницаемую черноту сердолика. Девушка грустно вздохнула во сне. И тут Элиену пришло в голову, что он до сих пор не удосужился узнать, как зовут этого трогательного, не знающего стыда олененка.
      == Мне имя Гаэт, == прошептали сонные губы девушки. Элиен поцеловал ее лебединую шею и нежданно погрузился в сон, который был недолог, тревожен, полон серебра и багрянца.
      ***
      Лагерь был свернут == палатки и шатры скатаны, навьючены на ослов, сытые и напоенные кони готовились нести седоков на юго-запад весь день, метательные машины вновь разобраны, сняты с лагерного вала и розданы выносливым носильщикам. Трубы подали длинный переливистый сигнал == "Выступаем".
      Элиен, как и подобает первому среди равных, был уже в седле, на западной окраине лагеря, готовясь возглавить походную колонну. Рядом с ним томилась от нетерпения лошадь хмурого Кавессара.
      Вдруг в ровный успокаивающий гул харренского войска, сложенный из ободряющего крика сотников, из конского храпа, из тупого постукивания щитов, заброшенных за плечи, вплелся чужой звук. Он возник из пустоты и был слишком слаб, чтобы его могли услышать люди. Так переговариваются нетопыри в пещерах Хелтанских гор и рыбы в пучинах моря Фахо. И никто не мог понять, откуда взялась щемящая сердце тоска, отчего даллагские псы прижали уши, отчего легла на рукоять меча ладонь Фараммы.
      Элиен ощутил неведомую ему ранее тревогу и в этот момент кусты в двухстах шагах от него расступились и он увидел человека, в изорванной и окровавленной одежде, по которой в нем можно было узнать даллага. Человек шел прямо на Элиена. Чувствуя, как тревога растет и крепнет, Элиен поскакал к нему навстречу. Кавессар последовал за ним.
      Еще издалека Элиена подмывало закричать "Что?! Что случилось?!", но он сдержал свой порыв, ведь не подобает мужчине ударяться в крик по любому мелочному поводу == может, даллага искусал рой диких пчел, а он сдуру ударился бежать по кустам, хотя какие по весне пчелы и какой даллаг станет их дразнить?
      В пяти шагах от даллага Элиен сдержал коня. Остановился и даллаг. Его лицо, до этого опущенное и скрытое длинными свалявшимися прядями, поднялось к Элиену == белое, лишенное выражения, лицо мертвеца. Синие губы разлепились и раздались глухие слова на харренском наречии Ласарского побережья, которое сроду неспособна породить грубая даллагская глотка:
      == Я, Октанг Урайн, Длань, Чресла и Уста Хуммера, говорю с Элиеном, сыном Тремгора, достойным моей судьбы и судьбы своего Брата по Слову. Иди ко мне, оставь обреченных, иди. Нет в мире власти помимо моей, нет иной мощи. Я, властелин небес, вложу в твои руки оружие властелина земель, брату же твоему положу молот властелина морей, как и подобает рожденному в Варане. Приди и возьми свое, сын Тремгора, и в прах падут перед тобой стены Тардера, склонят колени Сыны Степей, тень твою умастят благовонной амидой люди Юга. Вся Сармонтазара, от Када до Магдорна, ляжет под тобой яровою телкой и вечность станет одним мановением твоего ока. Иди сейчас, ибо терпение мое короче моих слов.
      == Дерьмо, == ответил Элиен и неспешно извлек меч из ножен. Когда разрубленное от левой ключицы до правого подвздошья тело даллага повалилось ниц, Элиен и Кавессар увидели на его рассеченной спине, около левой лопатки, обугленную дыру и черные потеки запекшейся крови. У даллага было выжжено сердце.
      == Он не в меру болтлив для мертвеца, == угрюмо сказал Кавессар. == Вот уже тридцать лет, как мертвые молчат, предоставив говорить живым. Но сегодня, похоже, тридцатилетие мира без магии истекло.
      == Дерьмо, == весело повторил Элиен. == Дешевка, не стоящая и двух авров. Урайн == дешевая хуммерова шлюха! == задорно, по-мальчишески прокричал Элиен небесам. Он все-таки был еще очень и очень молод.
      Кавессар не ответил, потому что в кустарнике, доселе пустом и безжизненном, он скорее почувствовал, чем увидел движение. Движения было много. Спустя несколько мгновений стала ясна его причина: к лагерю приближалось множество вооруженных людей и эти люди были... == Кавессар напряг зрение, пытаясь разглядеть детали их одежды и снаряжения сквозь сетку веток, на которых пробивалась первая листва == ...герверитами.
      Это были их шлемы, покрытые верхней половиной оленьего черепа с кустистыми рогами, это были их копья с такими широкими и длинными наконечниками, будто они насадили на древка мечи, это была их крадущаяся походка лесных охотников.
      Теперь их увидел и Элиен. Он был удивлен, хотя и не сразу отдал себе в этом отчет: гервериты никогда не покидали сени своих исполинских вязов, где их суеверный покой оберегал Великий Герва. Гервериты были варварами, но не глупцами. Об этом в "Землях и народах" красным по желтому написано, об этом любой ивл знает. Ивлы, которых, кстати, вот уж никак нельзя было назвать слабаками, не могли пропустить через свою страну герверитов, ведь тяжек молот Права Народов, а в последние тридцать лет Право Народов == Право Харрены и никто без соизволения харренского сотинальма, Мудрого Пса Эллата, не властен пропускать без кровопролития чужаков.
      == Нам надо быть с войском, гиазир, == тактично заметил Кавессар. == А войску == с нами, == кивнул Элиен. Они повернули коней и Элиен добавил: == Каждый имеет свое право умереть как ему заблагорассудится. Гервериты пожелали умереть здесь, подле Сагреалы.
      ***
      Солдаты выстроились быстро и в образцовом порядке. Тяжелая пехота стала в двенадцать длинных шеренг, припав на одно колено и уперев в землю свои "башни" == высокие, в две трети человеческого роста прямоугольные щиты из мореного дуба, обшитые медными полосами и увенчанные полусферическими навершиями. Их копья до поры до времени смотрели в небо, а мечи дремали в ножнах. За их спинами стоял отряд быстроногих таркитов и верховые грюты, перед ними рассыпались даллаги с пращами. На левом крыле Элиен поставил конницу Кавессара. На правом == браслетоносную гвардию. Сам Элиен вместе с трубачами, посыльными и Славным Знаменем, держался в центре, за панцирным строем, рядом с грютами. Метательными машинами, споро и ловко собранными, Элиен приказал усилить гвардию. Восемь легких стрелометов радовали глаз скорпионовой грацией. Дело было за малым == взмахнуть рукой и расплющить противника таранным ударом сомкнутого строя.
      Гервериты вот уже второй раз за день удивили Элиена. Оценив на глаз протяженность и глубину их рядов, он никак не смог насчитать свыше девяти тысяч. Помимо внушительных копий, боевых топоров и деревянных щитов, грубо разрисованных неведомыми птичьими головами и, изредка, изображением белой чаши, Элиен ничего достойного внимания не приметил. Разве только непривычный для варваров идеальный строй == словно гадальные кости в ларце, гервериты стояли подчеркнуто правильным прямоугольником. Но, несмотря на это, они во всем уступали войскам Союза: и в числе, и в вооружении, и == это Элиен впитал с молоком матери == в доблести. Единственная доблесть, которая им, похоже, оставалась == достойная смерть. Но это-то и удивляло, причем самым неприятным образом.
      Элиен ждал подвоха, ждал его со стороны леса и недаром поставил там своих лучших солдат вместе со стрелометами. В победе он, впрочем, не сомневался, а встреча с болтливым мертвецом представлялась скорее забавной, чем страшной. Не каждый день тебе предлагают всю Сармонтазару от Када до Магдорна в качестве яровой телки.
      Элиен решил отказаться от разминки конницей и легкой пехотой. Герверитов надо давить сразу == большего они не заслуживают. К чему тратить лишнее время и лишних людей, даже если эти люди == даллаги и таркиты?
      == Подавайте "наступление бегом" для тяжелой пехоты, == приказал Элиен трубачам.
      Яростно-хриплые и одновременно пронзительные звуки харренских длинных труб подняли пехоту в полный рост. Оторвались от земли "башни". Юркие даллаги разрядили пращи и поспешили вперед == озорничать и кривляться перед герверитским строем. Разом опустились копья первых шести шеренг. В каждой сотне тяжелых пехотинцев был свой барабан, способный вместить четыре ведра браги и оттого называвшийся "большим бражником".
      Сто двадцать "бражников" стали отбивать ритм мерных шагов. Страшный гул харренских барабанов сам по себе уже мог заставить разбежаться любую толпу варваров и Элиен вознес хвалу Гаиллирису, что рожден северянином, а не герверитом, ибо герверитам сейчас суждено получить жестокий урок от весьма просвещенных учителей.
      "Бражники" участили бой. Пехота ускоряла шаги, постепенно переходя на бег. Элиен в сопровождении грютов и таркитов последовал за ними, вверяя свой рассудок пьянящему предвкушению сечи и в то же время трезво осознавая, что его фланги надежно обеспечены гвардией и Кавессаром.
      Даллаги в последний раз осыпали герверитов камнями и разбежались на фланги.
      "Бражники" перешли на частую трескучую дробь. С расстояния тридцати шагов пехота взревела "энно!" и бросилась на герверитов бегом, сохраняя образцовую нерушимость строя.
      Нет ничего неизменного. Вино уходит в уксус, лед == в воду, человек == в землю.
      Первые ряды герверитов, не смущаясь, показали харренской пехоте спину и стремительно отступили, обнажив невиданное зрелище: стену из цельножелезных поясных щитов, из-за которой практически в упор по тяжеловооруженным ударили подозрительно короткие луки, толком разглядеть которые было непросто. Короткие массивные стрелы скрывали в себе, похоже, страшную пробивную силу, потому что первая шеренга харренской пехоты рухнула как подкошенная. Рухнула почти вся и строй мгновенно сломался.
      Элиену некогда было раздумывать над новым оружием герверитов, некогда было строить догадки, откуда оно взялось и какие бедствия сулит в будущем. Было совершенно ясно одно: стоит помедлить под обстрелом и после двадцатого залпа от его армии останется менее, чем ничто. Отступать значило погубить армию. Стоять на месте значило погубить армию. Оставалось как можно быстрее добраться до совсем близких врагов и забить им в глотки их поганые луки-коротышки.
      == Повторить пехоте приказ "наступление бегом", да погромче! Подать сигнал коннице и гвардии! То же самое, "наступление бегом"! Фарамма! == Это уже к грюту, который озабоченно следил за передним краем. == Поезжайте со своими к Кавессару и помогите ему. Цельте только в стрелков. Пехоту растопчем сами. А ты, == бросил Элиен Сфорку, начальнику над вспомогательной пехотой, таркитами и даллагами, == веди своих к гвардии, займите ее место и следите за лесом.
      Пехота все-таки добежала до герверитских стрелков, добежала по трупам своих и, озверевшая, мгновенно взломала железную стену невиданных щитов. В то же время на фланги герверитов обрушилась кавалерия Кавессара, грютские стрелы и гвардия. Элиен не был трусом и более всего ему сейчас хотелось крушить налево и направо уродливые герверитские шлемы, но, как учил Эллат, "хорошо, если военачальник зарубит несколько неприятелей в пример своему воинству; но плохо, очень плохо, если несколько неприятелей зарубят его == тогда гибель многих из-за смерти одного неизбежна". Элиен, оставшийся позади своих рядов, с наслаждением наблюдал, как гервериты нехотя уступают натиску его профессиональной армии; как один за другим падают шесты с полотняными Листьями Вяза == герверитские знамена == но не мог увидеть лишь одного == Октанга Урайна. Где прячется и что себе думает этот выскочка? Где, в конце концов, его доморощенная военная хитрость, какие-нибудь горящие свиньи, что бегут с визгом из того паршивого леска, или пятьсот колдунов-недоучек, переодетых Воинством Хуммера? Чего еще ждет этот ублюдок?
      Когда казалось, что гервериты уже полностью сломлены и вот-вот ударятся в повальное бегство, любопытство Элиена было полностью удовлетворено. Тот неслышный доселе звук, который будил необъяснимое беспокойство еще до начала битвы, набрал силу и теперь его услышали все.
      Так не кричит птица, не рычит зверь, не стонет человек == так, наверное, вопила Сармонтазара на Заре Дней, когда рожала из своего чрева Хелтанские горы, Орис и море Фахо. Копье Кавессара, на котором только что поселился невезучий герверит, не выдержало тяжести его тела и сломалось. В пальцах Фараммы лопнула натянутая тетива.
      Гервериты дружно подхватили этот нечеловеческий рев и запели. Мир изменялся.
      Лес полыхнул прозрачным серебристым пламенем и между деревьев появились они. Элиен понял, что наступил решающий час. Подгоняя перепуганного коня, который все норовил своротить вправо, к Сагреале, он помчался на правый фланг, где застыла в нерешительности вспомогательная пехота.
      Теперь он начал понимать истинное значение своего сна. Из леса выходили, точнее, вытекали == словно бы струились в нескольких пальцах от земли == невиданные существа. И это были отнюдь не пятьсот колдунов-недоучек, переодетых Воинством Хуммера. Это было само Воинство Хуммера.
      Люди? Птицы? Их головы напоминали человеческие, но носы были ближе по форме к клювам и, видимо, заменяли им заодно и рты, которых не было. Глаз он не видел, потому что верхняя часть их голов была закрыта не то шлемами с прорезями, не то костяными наростами, увенчанными ровным гребнем из перьев. Тела были покрыты крохотными серебряными чешуйками, ноги в коленях сгибались не вперед, а назад, и вместо ступней имели огромные когтистые лапы, руки же были в точности человеческими. Последнее было всего омерзительнее, если не считать того, что существа были наделены вполне человеческими признаками пола и, судя по ним, все сплошь были мужчинами. Существа не несли щитов, но были вооружены мечами и мечи эти не были порождением кузнеца-человека. Более всего они походили на тонкие и узкие осколки морского льда == темные, зеленовато-голубые, изогнутые серпообразно. Существ было около шестисот == это Элиен отметил про себя совершенно машинально, как и любой военачальник с опытным глазом.
      Они вышли и выстроились напротив оробевших таркитов, не прекращая, а лишь усиливая и усиливая до нестерпимой мощи свой боевой крик == казалось, в уши ввинчиваются граненые рубины, а в сердце ледяной острогой входит Коготь Хуммера.
      Но самым страшным оказался не их крик. Самое страшное началось, когда они прыгнули == все разом, прямо с того места, где стояли, без разбега, с расстояния около пятнадцати шагов. Мало кто из таркитов успел выставить меч или закрыться щитом, но каждый из тех, кто все-таки успел, перед смертью видел, как раскалывались, разлетались на мельчайшие осколки мечи при соприкосновении с серебристой чешуей чудовищ, в то время как их мечи-серпы с легкостью вспарывали и кожу щитов, и кожу людей. Края ран вспыхивали прозрачным пламенем и быстро обугливались, но кровь отнюдь не сворачивалась и хлестала вовсю.
      Ни таркиты, ни даллаги не успели оказать никакого сопротивления, да и чем, милостивый гиазир, прикажете сопротивляться, если оружие в ваших руках колется как весенняя сосулька?
      Не помня себя, Элиен бросился вперед, хотя каждая частица его тела жаждала бегства.
      Он оказался рядом с одним из врагов, усевшимся сверху на зарубленного только что таркита и выцарапывавшим ему сердце. Невзирая на участь, которая постигла дрянные таркитские мечи, Элиен вложил в свой удар такую силу, которую только могли породить гнев и отчаяние. Удар пришелся ровно поперек перьевого гребня.
      Только когда его противник рухнул ниц на свою жертву, а меч в руках издал торжествующий звенящий звук, перед Элиеном блеснул крохотный луч надежды.
      Птицечеловек, впрочем, был скорее оглушен, чем убит. Он шевельнулся, рука вслепую зашарила по траве в поисках утерянного меча.
      Оглушить шесть сотен противников Элиен мог едва ли == уже с первого удара он сильно ушиб кисть, а после десятого она обещала повиснуть плетью вдоль тела. Зато они уделили ему достаточно внимания. Сразу два десятка уродов оказались рядом с ним. О бегстве Элиен и не думал. Он приготовился принять достойную сына Тремгора смерть на берегах Сагреалы.
      Но смертным не дано видеть витийство Нитей Лаги, как не дано пламени питаться водой.
      Из-за спины Элиена на его врагов обрушилось множество стрел. Поражая их в лицо, в руки, в чресла, они едва ли причиняли им ощутимый вред и раскалывались, но их было так много, что существа промедлили и это спасло Элиену жизнь.
      == Мой гиазир, == услышал Элиен знакомый голос с глухим грютским акцентом, == уходи отсюда, уходи во имя своей страны и всей Сармонтазары.
      Рядом с Элиеном гарцевал Фарамма. Лук его обзавелся новой тетивой, а лицо == новыми ранами. "Похоже, кто-то из герверитов дотянулся своим копьем до нашего мудреца", == подумал Элиен. Фарамма среди прочих военачальников слыл за большого умника. В основном потому, что на военных советах предпочитал молчать, а в пору самых горячих споров == загадочно улыбаться.
      == Уллар Фарамма, кто разрешил тебе нарушить мой последний приказ? Почему ты и твои люди не на левом фланге?
      == Забудь об Уложениях Айланга, скоро некому будет им подчиняться, == спокойно сказал Фарамма, между делом запуская стрелу с ближайшего урода. == Эти твари везде, нет ни левого фланга, ни центра. Не с тем оружием пришли мы сюда.
      В этот момент на Фарамму обрушилась серебристая молния и он полетел с лошади, подминаемый чудовищем.
      Элиен пытался ему помочь, но морду его коня располосовал удар Когтя Хуммера, а на него самого, как только что на Фарамму, налетел другой нелюдь и через мгновение Элиен уже лежал на земле, а над ним склонилось лицо (лицо? о, милостивый гиазир, с таким личиком едва ли имеет смысл надеяться на благорасположенность милых девушек) невиданного врага. Тот почему-то медлил. Элиен уже успел привыкнуть к той завораживающей быстроте, с которой перемещаются и орудуют мечами враги, и не мог понять, почему он еще жив.
      Лысое яйцо с клювом и гребнем, заменявшее Воину Хуммера голову, вдруг растрескалось == и впрямь, как яйцо == и ледяное тело, прижимавшее Элиена к земле, отлетело в сторону.
      Довольный Кавессар поцеловал внушительных размеров шестопер и, соскочив с коня, помог Элиену подняться.
      == Помнишь, Кузнец Гаиллириса, свое первое творение? == Спросил он, тяжело дыша.
      Элиен помнил. В шестнадцать лет он, вступая в сан, на испытаниях, едва не до икоты обпившись Медом Поэзии, двенадцать часов кряду надсаживал глотку в стенах храмовой кузницы и собственноручно выковал эти шесть стальных перьев, каждое в четыре ладони и, разумеется, не смог убить своим изобретением даже мухи, оттого что ему было не по силам оторвать от земли недетскую голову шестопера. Ему, но не могучему Кавессару. Нашелся, наконец, камень и на Косу Хуммера.
      == Ты убил его, == удовлетворенно сказал Элиен, глядя, как тело врага устремляется к небу стаей вертких зимородков.
      Неподалеку лежал мертвый Фарамма, встретивший свою смерть печальной улыбкой. Грют, сын грюта, Сын Степей.
      == Не уверен, == мрачно заметил Кавессар. == Но, даже если и убил == что с того? Мои люди вырезаны, почти все люди вырезаны. Беги, мой гиазир, и я отдам им свою жизнь вместо твоей, пока есть еще что отдавать.
      == Нет, варанский флотоводец встречает смерть вместе со своим кораблем, я же хочу погибнуть со своими солдатами.
      == Как знаешь, == сказал Кавессар, вскрывая перстень на безымянном пальце.
      Не успел Элиен вспомнить, что носит Кавессар в своем перстне, как тот поднес перстень к губам, дунул и облачко красной пыли окутало лицо Элиена. Туман Фратана.
      ***
      Был это сон или не сон? Тело не слушалось его, но сквозь полуприкрытые глаза Элиен видел == или ему казалось, что он видит? == как Кавессар пел и вместе с ним пел его шестопер; как надсадно кричали Воины Хуммера и последние грюты; как кучка гвардейцев, сбившись вокруг стрелометов, надеялась на то, что хотя бы восьмилоктевые бревна смогут пробить серебристую чешую == тщетно; как упало в кровавую траву Славное Знамя == осклабившийся харренский пес; как бурлили воды Сагреалы и топтались перед ними, словно свиньи перед кипящими отрубями, Воины Хуммера.
      Когда Элиен сбросил с себя Тенета Фратана, солнце уже клонилось к закату. Над головой покачивались голые ветви молодых дубов.
      Он сидел, прислоненный спиной к холодному стволу, и не чувствовал онемевших ног. Перед ним на корточках сидел Кавессар. Его лицо было бело, как утренний снег на ласарских дюнах.
      == Слушай меня, Брат по Слову, == сказал он на чистейшем варанском наречии. == Слушай, пока не ушла моя власть над этим телом. Я, Шет окс Лагин, спас тебя и это удалось только потому, что река за моей спиной носит имя Сагреалы...
      Элиен покачивал головой в такт его словам, но рука уже нащупала рукоять меча под плащом == хвала Гаиллирису, он был там.
      == ...да, Сагреалы, будь проклято это имя и имя породившего ее. Я, Длань, Уста и Чресла Хуммера говорю с тобой...
      Элиен так и думал. Не дожидаясь продолжения, он выхватил меч и, прокрутив его в великолепном "жернове", снес говорящую голову. Еще с утра она принадлежала Кавессару, а теперь, извольте видеть, милостивый гиазир == уста и все такое Хуммера.
      Обезглавленное тело медленно завалилось навзничь. "Что я скажу, Кавессар, твоему отцу?" == горько подумал Элиен. Он перевернул тело. Да, все правильно. Лучший в северных землях доспех был разодран, как пергамент. Края обугленных ребер. Изуродованные легкие. В чьих руках теперь твое сердце, Кавессар?
      ***
      Когда на могилу Кавессара был положен последний ломоть дерна, Элиен поднялся с колен и, прошептав посмертное заклинание Гаиллириса, поцеловал свой меч. Он не чувствовал страха. Мерзкие человеко-птицы могли появиться в любую минуту, но Элиен не думал о них.
      Элиен помедлил еще немного и уже собрался тронуться в путь, как еловые лапы за его спиной расступились и слабый голос воззвал к нему. Элиен спокойно обернулся == если бы его хотели убить, это можно было бы сделать, не вдаваясь в беседы.
      == Милостивый гиазир, я шла по твоим следам, чтобы проститься, == сказала Гаэт.
      Платье ее было порвано и окровавлено, на виске запеклась кровь. Ногти на ее длинных тонких пальцах были сорваны, а правое плечо рассечено кинжалом. Остатки одежды на ней были насквозь мокры и сквозь тонкую ткань белело ее прекрасное тело.
      "Главное, она жива!" == подумал Элиен, быстро подходя к девушке. "Однако, она оказалась удачливее всех моих воинов == кажется, пока только ей одной удалось переплыть Сагреалу".
      == Гиазир Элиен, я не могу теперь говорить с вами долго. Я почти мертва. Поэтому выслушайте меня, == на лице Гаэт отражалась нечеловеческая боль, раздиравшая ее бренное тело.
      Элиен не мог понять, какая из нанесенных ран может служить столь внушительным поводом для разговоров о смерти. Все, что он видел == в общем-то, царапины.
      == Говори же, == сказал он, стараясь быть настолько сдержанным, насколько позволяли ее грустные слова.
      == Мне нужно уходить в мир мертвых. Но я не хочу расставаться с тобой.
      Элиен обнял лебединую шею девушки и погладил ее слегка волнистые цвета воронова крыла волосы.
      == Не говори глупостей, Гаэт. Тебе нечего спешить в мир мертвых. Мы вместе вернемся в Харрену.
      Губы Гаэт были бескровны и белы, словно бы покрыты мелом. Ее дыхание было тяжелым и прерывистым. Чувствовалось, что каждое слово дается ей с величайшим трудом.
      == Не время, милостивый гиазир... Уже поздно думать об этом.... Гаэт сняла с руки браслет из черных камней и протянула его Элиену, знаком призвав его к молчанию. Элиен повиновался.
      == Вот эта вещь. Возьми ее. Если ты действительно хочешь, чтобы Гаэт пришла, одень браслет на руку понравившейся тебе женщине. И Гаэт придет к тебе. И Гаэт проведет с тобой ночь, такую же ночь как та, что предваряла сегодняшний день. День, исполненный смерти.
      Элиен взял браслет и принялся целовать девушку. Он целовал ее перепачканные глиной руки, окровавленные плечи. Он шептал ей слова, на которые, как полагал, вообще не был способен. Он превозносил ее, он славил ее, он восхищался ею. Он закрыл глаза, прижавшись лицом к ее груди. Но он не услышал стука сердца.
      Элиен посмотрел в ее искаженное мукой лицо. Глаза Гаэт были закрыты, уста безмолвны. Элиен отпрянул назад. Девушка, словно лишенная опоры фарфоровая кукла, упала к его ногам.
      Сын Тремгора смотрел на нее, овеваемую ледяным ветром смерти, и не скоро понял, что же произошло.
      В спине девушки торчал неприметный обломок стрелы, едва выступающий из-под кожи. Рана не была свежей. Кровь уже успела свернуться, образовав вокруг раны некое подобие крепостных валов.
      Сам не понимая зачем, Элиен попробовал вытащить стрелу, уцепившись за торчащий край древка. Пальцы соскальзывали и срывались. Из-под ногтей выступила кровь.
      На бескровное лицо той, что звалась Гаэт, упала слеза. Погони все не было.
      ***
      ПУТИ ЗВЕЗДНОРОЖДЕННЫХ
      Большое Междуречье, Варнаг
      Великая Мать Тайа-Ароан озарила его рождение, но тогда он не знал этого. Детство он провел в темной лачуге, прилепившейся к варнагским тесаным стенам, и помогал отцу-старьевщику разыскивать и починять всякую рухлядь. Они подолгу скитались по лесам, которыми сплошь покрыто Большое Междуречье, не брезговали ни одной находкой, а потом возвращались в свою лачугу и разбирались с добычей. Заржавленные шишаки, отысканные среди болот, редко возвращали себе былую молодость. Битые горшки, даже и склеенные рыбьим клеем, протекали и мерзко смердели. За украденную из древнего кургана золотую сережку могли утопить по обвинению в колдовстве.
      Впрочем, золотые серьги в курганах, похоже, давно перевелись, ожерелье или диковинный кривой меч разыскать удавалось редко, а за горшки платили смехотворные гроши. К тому же, какой-нибудь веселый вельможа из царского дворца мог спьяну и расколотить уродливый горшок на голове незадачливого торговца. А потом отец, злой и упитый вонючей брагой, колотил на голове сына все, что попадалось под руку.
      Семью его соседи не любили, но побаивались. Его деда, Октанга Сарома, казнили как колдуна с нечистым глазом и это обвинение было вполне основательным. За умеренную мзду от мужа-ревнивца Саром мог поугасить любовный пыл неверной жены, за десять золотых от торговца мехами напустить тьму моли в амбары конкурента, а за так, для своего удовольствия, приворожить к себе и без того податливую девицу. Разжилось его семейство тогда вполне неплохо, множество незаконных детей Сарома разгуливало по Варнагу, а сам он сделал себе вполне законного наследника, Октанга Парса. Когда Парсу исполнилось одиннадцать лет, на Сарома наконец донес варанский вольный торговец, у которого в одну ночь напрочь выдохлись сто пятьдесят запечатанных бочек первосортного гортело. Саром с камнем на шее отправился кормить пиявок, его имущество конфисковали в пользу казны, но дурная слава осталась.
      Парс вырос, его жена родила сына, которому дали зловещее имя Урайн, дела шли паршиво, а потом пошли совсем плохо.
      ПУТИ ЗВЕЗДНОРОЖДЕННЫХ
      566 г., лето, Лон-Меар
      Солнце только что рассеяло мглу над болотами, когда Урайн и его отец подошли вплотную к Сумеречному Лесу. Сумеречный Лес начинался там, где Орис и Киад близко подходят друг к другу и образуют Малое Междуречье, на языке герверитов == Лон-Меар.
      Место это у герверитов считалось проклятым и оно действительно было проклятым. Немногие отваживались войти в колеблющийся туман Лон-Меара и никому не случалось оттуда выйти. Только беспросветная нужда и обволакивающая мозг багрово-золотистым туманом алчность толкнули Парса в зыбкую пасть Лон-Меара. Еще в молодости он слышал от одного болтливого северянина страшные и манящие россказни о Малом Междуречье, которые тот, якобы, в свою очередь вычитал в каменных недрах Башни Оно. Там, дескать, возвышался в незапамятные времена Град Того, Кого Хуммер Лишил Значений, а потом, как обычно, все небывалое могущество пало в прах и от него ничего не осталось.
      Парс не верил ни в древние письмена в башне, ни в существование самой Башни, ни уж тем более в Того, Кого И Так Далее, он вообще не верил ни во что, кроме денег, и именно поэтому все-таки решился сейчас, уже на склоне своих лет, идти в Лон-Меар. Что бы там ни был за Град, а золотишко-то в земле точно разыщется.
      Сумеречный Лес почти не отличался от обычного. Деревья. Трава. Но кругом стояла полная тишина, какой никогда не бывает в летнем лесу. Не считая этого, все было даже лучше, чем в предыдущие три дня, потому что болота кончились и Парс с сыном ступили на твердую землю.
      Они пошли вперед. Парс все время держался за рукоять длинного грютского кинжала, которому когда-то давно возвратил прежний блеск долгой и кропотливой возней с соком бузины, молоками налима и мелким просеянным песком. Урайн волок на себе всю путевую поклажу, недобро косился на отца, но почему-то совершенно не боялся. Тогда в нем впервые зародилось чувство, что он находится там, где должен и делает то, во имя чего рожден.
      В первый день им не повстречалось ничего интересного. Они шли и шли, а кругом был все тот же умиротворенный тишиной лес, под ногами была все та же трава, солнце неспешно совершало свой путь над их головами. С востока на запад.
      Ночь прошла спокойно. На второй день им тоже не открылось ничего интересного. Ничего, если не считать скелета, очень старого скелета, одежда на котором давно истлела и только заржавленный контур полуторного меча в сгнивших ножнах выдавал в нем человека из просвещенного народа, а не дикого лесного крикуна. С ним не было ничего, способного удовлетворить алчность Парса и он, сплюнув на лысый ощеренный череп, бросил: "Идем". В остальном все было точно так же. Они шли с севера на юг, солнце == с востока на запад.
      Ночь прошла спокойно, точно так же, как и следующие восемь ночей. У Парса не было с собой карты, да и не существовало в мире карт Сумеречного Леса, но он был опытным ходоком, много говорил с варанцами, плававшими по Киаду мимо Лон-Меара, и знал, что они уже давно должны были выйти к месту слияния Ориса с Киадом. Давно == то есть три дневных перехода назад. Вода в их флягах закончилась и они собирали росу с листьев. Запасы пищи подходили к концу, а поживиться в этом безжизненном лесу было решительно нечем. Здесь не было ни зверей, ни птиц, ни съедобных грибов, ни ягод == ничего.
      На десятый день они набрели на очень старый скелет, одежда на котором давно истлела и только заржавленный контур полуторного меча в сгнивших ножнах выдавал в нем человека из просвещенного народа. На его черепе отвратительным желтоватым пятном засох чужой плевок.
      Стояла изумительная ясная погода, свойственная венцу лета, и Парс, воздев глаза к полуденному солнцу, хрипло прорычал:
      == Когда-нибудь я доберусь до тебя, желтый обманщик, ведущий кругами! И тогда я сожру тебя, как лепешку с сыром!
      Урайн неодобрительно нахмурился. "Старик совсем выжил из ума", == подумал он, косясь на рукоять грютского кинжала у пояса отца.
      Пищи оставалось совсем немного. Доели последний ломоть вяленого мяса, закусили пригоршней сушеных ягод боярышника и пошли опять == на этот раз на север, надеясь покинуть Сумеречный Лес до того, как он навсегда оставит незваных гостей в своем на первый взгляд безобидном чреве.
      Второй круг оказался значительно меньше первого. Заночевать им пришлось неподалеку от все того же истлевшего кладоискателя, пролежавшего в этом пустом лесу по меньшей мере пять столетий. Очень хотелось пить, но воды не было ни капли, царила удивительная для леса сушь и они удовлетворились тем, что пожевали горькие листья вязов. Облегчения это не принесло и они легли спать. Парс все еще не терял надежды бежать из Лон-Меара, но его более дальновидный сын уже понимал, что Лес жаждет жертвы.
      Во втором часу пополуночи, когда Парс крепко спал, Урайн неслышной лаской подкрался к отцу, извлек из его ножен грютский кинжал и одним не лишенным изящества движением вспорол ему горло.
      Урайн припал губами к свежей ране и пил кровь, пока не почувствовал, что голод и жажда отступили, сменившись сладким дурманом и приятным теплом, разлившимся по всем закоулкам его уставшего тела. Потом он заснул глубоким и беспробудным сном.
      ***
      566 г., Пятый день месяца Эдар
      Урайн вышел из Лон-Меара круглым сиротой. Но теперь он знал, в чем смысл его существования, он знал свою избранность и знал, что Великая Мать Тайа-Ароан пометила его чело своей багровой печатью и только благодаря этому он допущен к своему новому знанию и оставлен жить. Жить волею Хуммера и во имя воплощения воли Хуммера.
      Из Лон-Меара вышел отнюдь не шестнадцатилетний подросток, еще не сбривший своей первой бороды. Сумеречную Черту переступил тридцатилетний человек в темно-пурпурном плаще, его единственное ухо украшала серьга с ярко-зеленым камнем, он был перепоясан мечом в строгих ножнах из черненного серебра, а его глаза, утратившие постоянство цвета, переливались всеми оттенками серого, зеленого и голубого. Второе ухо он оставил в залог Хуммеру и оно продолжало слышать, слышать древний язык, слова которого смертельно опасны для любого из живущих. Только Звезднорожденные способны слышать его, понимать его и после этого оставаться в живых. Но чтобы говорить на нем, Звезднорожденный должен постичь многое.
      На раздавшихся вширь плечах Урайна болтались две переметные сумы. Урайн шел через подмерзшее болото, на его непокрытую голову падали первые колючие снежинки, но он не чувствовал холода, ибо отныне в его жилах бушевало ледяное пламя.
      А другое, яркое и горячее пламя, в это время возносилось к небесам над капищем Гаиллириса в Ласаре. Второй Звезднорожденный поклонился Старшему Жрецу и, приняв из его рук кубок, полный до краев Медом Поэзии, испил веселящий напиток до последней капли.
      ЧАСТЬ ЧЕТВЕРТАЯ. ЛОН-МЕАР
      ГЛАВА 20. ДЕНЬ ИЗМЕНИВШЕГОСЯ СОЛНЦА
      562 г., Первый день месяца Вафар
      Элиен пробудился очень рано от ощущения неотвратимости грозных событий, которые вот-вот обрушатся на них сокрушительным потоком. Выйдя на остатки балкона, под которым громоздились обломки греовердовых плит, Элиен был поражен переменам, происшедшим за ночь в Лон-Меаре. Вчера был холодно и неприютно == что, впрочем, никого не удивляло, ведь приближалась зима. Сегодня, казалось, стихии мира вывернулись наизнанку и явили свою полную противоположность: в Лон-Меаре стояла жара, по сравнению с которой Хеофор показался Элиену Северной Лезой. Солнце, вчера маленькое и едва проглядывающее сквозь ровную пелену серых туч, неподвижно висевших в стылом небе, сегодня ужасало. Сын Тремгора никогда не видел дневное светило таким. Оно было больше привычного по меньшей мере вдвое и заливало все потоками страшного бледно-фиолетового света, словно бы хотело сжечь пришельцев без остатка.
      Начинался День Судеб Лон-Меара.
      ***
      Начинался День Судеб Лон-Меара.
      Октанг Урайн, Длань, Уста и Чресла Хуммера, сошел с коня и бросил поводья агналу из "позолоченной" девеги. В нескольких шагах перед ним Тракт Хуммера заканчивался, срезанный Кругом Чаши.
      Дальше могли пройти только кутах и Звезднорожденные == простые смертные, переступив запретную черту, на миг превратились бы в огненный смерч, а через миг == в крохотную горсть пепла. Первый Звезднорожденный, он сам, был здесь. Второй, Шет окс Лагин, заточенный в вечном безмолвии, был сейчас ему безразличен. Третий, Элиен, находился в двух лигах к югу и его Урайн видел так же отчетливо, как отсутствующую линию жизни на своей руке. Багровая Печать Тайа-Ароан сияла на челе Элиена, как Зергвед на черном бархате небес, но со всех сторон ее окружал плотный белый мрак и это приводило Урайна в бешенство. Урайн даже не мог определить, сколько воинов привел с собой сын Тремгора == десять, тысячу или десять тысяч. С Элиеном пришел некогда могучий властелин стихий, ученик Лишенного Значений, которого его хозяин уже давно сбросил со счетов. Но, как видно, даже Хуммер не всеведущ и открыт заблуждениям == украдкой подумал Урайн. Ловкий спутник Элиена не сможет, конечно, устоять перед его мощью. Не сможет. Но сейчас придется быть осторожным.
      Урайн быстро отдал распоряжения. Войска заняли позицию к востоку от Круга Чаши. Сдвоенной девеге личной охраны он приказал стать на левом фланге, двадцать пять тысяч копьеносцев заняли центр и правый фланг. Стрелки из самострельных луков == предмет его заслуженной гордости == были распределены вдоль всего фронта.
      Шестьдесят тысяч герверитов, послушные каждому слову своего повелителя, перестроились из походной колонны в боевые порядки с быстротой и четкостью, которой позавидовал бы сам Эллат. И каждый был готов провести в ожидании под невиданным ослепительно-голубым солнцем целую вечность. Урайн умел приводить своих людей к абсолютному повиновению. Он знал, что даже если солнце выжжет их тела до костей, ни один из них не посмеет сойти с места, указанного ему своим лантатом и ни один лантат не покинет свою сотню до того момента, пока сам не превратится в груду обугленных костей. Впрочем, Урайн не сомневался в том, что ожидание их не продлится слишком долго и эта битва станет для них самой легкой победой в истории, ибо ни одному солдату не придется извлечь меч из ножен и ни одни стрелок не зарядит свой лук.
      Потому что две лиги, которые отделяют его от неприятеля, пройдут кутах, и когда они через час вернутся назад, в руинах древнего дворца останутся одни лишь недвижные оболочки человеческих душ.
      Колонну герверитской армии замыкали двести девяносто восемь крытых фур на больших цельнодеревянных колесах. Кони, впряженные в фуры, были, пожалуй, самыми несчастными бессловесными тварями Сармонтазары, потому что вот уже почти сутки они испытывали жуткую близость кутах.
      Сегодня родится Кутах над Кутахами, который сам сможет водить Воинство Хуммера, повинуясь приказаниям Урайна. Но пока он только начал свое пробуждение, а Урайн уже не мог ждать. Ему не терпелось как можно скорее сокрушить последних безумцев, осмелившихся встать на его пути. С их смертью война с Сармонтазарой окончится, не успев толком начаться. Все народы присягнут на верность Хуммеру.
      Урайн забрался в первую фуру. Там лежали, словно тихие покойники, двое кутах. Урайн одел на голову обруч из серебристого металла и спустя несколько мгновений его тело уже отдыхало от тяжелого бремени беспокойной души темного слуги Хуммера.
      Из всех фур разом на землю спрыгнули кутах и их тела нестерпимо засияли под жгучими лучами бешеного солнца Дня Судеб.
      ***
      Элиен и Леворго собрали всех в одной из боковых комнат дворца. Потолок в ней был относительно целым и несмотря на то, что в центре пола зиял бездонный провал, из которого время от времени раздавались надсадные стоны какой-то гиблой твари, эту комнату признали единственно подходящей для военного совета. Здесь была теневая сторона и жара была вполне умеренной.
      == Итак, == начал Леворго, == первая часть моего плана удалась. Нам остается выстоять здесь и выманить Урайна к самой Чаше. Знак Разрушения почти описан. Чашу Хуммера отделяет от разрушения одна-единственная лига. Но как сделать так, чтобы Урайн прошел ее, я не знаю.
      В комнату вбежал один из передовых наблюдателей. == Идут! Они идут! == Взволнованно сказал он и каждому было ясно, что Воинство Хуммера прошло мимо Чаши и движется прямо на них.
      == Ну что же, == сказал Леворго. == Завязываем говорильню и по местам. Что делать каждый из вас знает.
      Патты быстро разошлись. Элиен, айли и Леворго поднялись на башню, торчавшую в центре дворца каменным обрубком среди сожженного небесным огнем леса руин.
      Элиен видел кутах уже не в первый раз, но айли, стоявшие по обеим сторонам от него, разом тихонько вскрикнули и прижались к своему единственному в мире мужчине, словно были не свирепыми воительницами, а маленькими изнеженными девочками. Словно бы волны разгневанной ртути приближались ко дворцу, грозя погубить его защитников в своих ядовитых объятиях.
      Леворго покосился на айли с сочувственной улыбкой. == Ничего, == успокоил их Леворго, == это не самое страшное из того, что нас сегодня ожидает.
      "Старый болван, == рассердился Элиен, == нашел чем утешить". == Почтенный Леворго шутит, чтобы сделать вид, будто сам он не боится, == сказал Элиен вслух, пораженный собственной дерзостью.
      Похоже он, сам того не желая, оказался более чем близок к истине. Леворго промолчал, сделав вид, что сосредоточенно наблюдает за кутах.
      Элиен ждал, когда кутах закричат своим боевым ором и перейдут на бег, но те шли размеренно, устрашающе покачиваясь на противоестественно выгибающихся ногах, и совершенно беззвучно. Похоже, Урайн понимал, что до Лон-Меара могли дойти только самые отчаянные и дерзкие воины, против которых никакой крик, никакие трюки не помогут. Их можно только убить. В полном безмолвии.
      Кутах вышли из идеально ровного Круга Чаши и под их лапами заскрипел битый камень. Всего лишь несколько шагов отделяли их теперь от приметного красного камня, положенного Хранителем Диорха еще со вчерашнего вечера.
      Ни Леворго, ни Элиену не потребовалось отдавать никаких указаний. Каждый из паттов был на своем месте и каждый знал, что ему надлежит делать. На каменных террасах, пятью десятилоктевыми уступами опоясывающими руины дворца, появились сотни паттов. И каждый из них нес в руках прямоугольный плоский предмет.
      Урайн == одна воля, вошедшая в без малого шестьсот тел == напряг отнюдь не лучшее, серое, зрение кутах, чтобы понять, что это за штуки вынесли дерзкие посетители его вотчины. Щиты? Похоже на харренские "башни", но зачем к каждому из них приделана деревянная откидная подпорка? Неважно. Через несколько ничего не значащих мгновений он узнает это. Когти Хуммера вспорют любой щит, как таран боевой галеры вспарывает прогнившее брюхо толстого купеческого парусника.
      Патты выстроились ровными рядами, в полном соответствии со вчерашней репетицией. Кутах прошли мимо красного камня. И тогда все патты разом, невольно щурясь навстречу ослепительному лиловому солнцу в небесах == повернули свои плоские предметы лицом к строю кутах.
      И второе солнце воссияло на земле. Отразившись в четырех сотнях зеркал и напитавшись в их сияющих глубинах страшной колдовской мощи, в глаза кутах ударило жестокое светило Дня Судеб. В открытое, обнаженное сознание тысячеокого Урайна ворвался свет, который уже нельзя было назвать светом. Это был огненный ураган такой силы, какой не знал Лон-Меар со времен своего первого разрушения. Урайн был ослеплен в одно мгновение и вместе с ним ослепло все Воинство Хуммера. Ряды смешались, кутах сбились в одну нестройную кучу, роняя серповидные мечи, стремясь закрыть лишенные век глаза руками, но даже сквозь них, казалось, проникало всеиспепеляющее пламя.
      Армия герверитов видела ослепительную вспышку на юге. "Хорошо властелин Урайн поучает этих болотных крыс", == с одобрением поговаривали солдаты. Они даже не могли себе представить, что дела обстоят, мягко говоря, иначе, и болотные крысы преподнесли властелину Урайну страшный сюрприз.
      ***
      Среди паттов царило ликование.
      == Долгие лета Хранителю Диорха! == Заорал молодой воин, которому поход в Лон-Меар стал казаться чем-то средним между охотой на медведя и веселой пирушкой.
      == Долгие лета! == Подхватили остальные. На башне были более сдержанны. == Это еще не все, == твердо сказал Леворго, == теперь слово за нами.
      Рука Хранителя Диорха легла на плечо Элиена. Сын Тремгора удивленно посмотрел на Леворго.
      == Пойдем вниз. Все увидишь сам. Они спустились вниз, прошли по лестнице, прорезающей террасы, через ряды восхищенных паттов, и оказались у самого подножия дворца, в какой-то сотне шагов от слепых и беспомощных кутах. За их спинами продолжало сиять рукотворное солнце и Элиен мог на своей шкуре почувствовать его испепеляющий жар.
      == Надо выгрести мусор, == спокойно заметил Леворго, ткнув пальцем в толпу кутах, сверкающих двойным отраженным светом. == Дай мне свою руку, чтобы мое искусство соединилось с силами Звезднорожденного.
      Элиен с некоторой опаской вверил свою ладонь власти крепких узловатых пальцев Леворго. Он не знал точно, что последует за этим, но не сомневался в том, что веселого будет мало. Впрочем, Бадалар, эверонот со странностями, пожалуй нашел бы в этом самое что ни на есть веселье.
      Несколько коротких колоколов все было по-прежнему. Но вот Элиен ощутил начало изменений. Его тело медленно растворялось, как это уже было с ним когда-то на Хеофоре. Тогда он стал громадным бронзовым воином, теперь же он чувствовал, как дробится на множество частей, сохраняющих, однако, связь с тем сверхцелым, которое сейчас составляли он и Леворго. И эти части были угловатыми и горячими, большими и малыми, хищноклювыми и драконокрылыми. И каждая из них имела свою, непохожую на человеческую, долгую память, запечатлевшую гордость, боль и скорбь.
      Некогда Они были пробуждены из небытия самим Лишенным Значений и служили источником великолепия и гармонии города Меар. Гордость. После в Меар пришла великая война. Они изведали алмазные подковы конницы Хуммера, раскаленные добела лапы его стальных чудовищ, ярость хищного пламени, превратившего их искусно обработанные тела в оплывшие сталагмиты, в крошево, в пыль. Боль. А после грохочущее разрушение завершилось и на уцелевших снизошел покой. Им осталось печалиться по временам небывалого величия, по Лишенному Значений, по своим изуродованным телами. Скорбь. И вот теперь неведомые пришельцы вошли в них, и слились с ними в одно целое, и у них появилась возможность отомстить слугам своего мучителя.
      Патты видели, как вокруг Элиена и Леворго, взявшихся за руки, сгустилось зыбкое марево. Вскоре по земле поползла странная дрожь. Она усиливалась, переходя в мерные биения, словно бы где-то внизу пульсировало исполинское сердце. Один из правофланговых паттов, тот самый, что первым провозгласил долгие лета Леворго, испуганно вскрикнул. Рядом с ним сорвался со своего постамента и медленно пополз вперед греовердовый крылатый телец. Из многочисленных провалов ударили ввысь фонтаны обломков плит, расколотых статуй, бесформенные каменные слитки, некогда изведавшие ярость Хуммера. Мелкий каменный щебень тек быстрыми ручьями, в которых угрожающе переваливались огромные капители колонн. По обеим сторонам от Элиена и Леворго взбухали две волны разъяренного греоверда, гранита, лунного камня.
      Да, они отчасти заслонили от кутах рукотворное зеркальное солнце, но в нем пока не было необходимости. Оно выполнило свою главную цель == ослепить Урайна и остановить кутах == и теперь оставалось лишь прогнать Воинство Хуммера от дворца.
      Каменные волны обрушились на кутах. Воины Хуммера были опрокинуты, сметены, погребены под обломками величайшего города Сармонтазары, в свою очередь некогда сметенного их зловещим создателем.
      Элиен чувствовал, как его многочисленные каменные тела поют от давно позабытой радости и ликовал сам, впервые в полной мере испытывая упоительное ощущение от повелевания стихиями. Ему хотелось продлить свое упоение на целую вечность. Колонны были его бесчисленными конечностями, а ручьи каменной крошки были ему стопами. И он с наслаждением топтал ненавистных кутах, даже не отдавая себе отчета в том, что их серебристые покровы в тысячу крат прочнее греоверда. И пока цела Чаша нет в мире ничего, кроме Поющего Оружия, что было бы в силах положить предел существованию Воинства Хуммера.
      ***
      == Ну, довольно! == Во всю свою недюжинную глотку проорал Леворго в самое ухо Элиена. Он уже довольно давно извлек свою ладонь из его ладони и с затаенным восхищением наблюдал, как сын Тремгора сам, уже без его помощи, ворочается в каменном кургане, который вырос на месте кутах.
      Видя, что Элиен его не слышит, Леворго притворно вздохнул и едва не в полную силу ударил сына Тремгора своим волнистым мечом по спине. Плашмя. Вкупе с коротким заклинанием, от которого любой стердогаст навеки лишился бы разом дара речи, сна и покоя, это привело к долгожданному эффекту. Сын Тремгора по-детски ойкнул. В его экстатически затуманившихся глазах вновь появилось осмысленное выражение и он растерянно спросил:
      == Что?! == Ничего. Для первого раза вполне достаточно, == вяло сказал Леворго. == И так ради сомнительной выгоды мы потратили уйму сил. Свое слово мы уже сказали, теперь придется выслушать Урайна.
      И только теперь Элиен понял, насколько же он устал. == Вот именно, == согласился Леворго. == Но, боюсь, передышка будет очень короткой. Поэтому расслабься насколько возможно и думай о приятном. Лучше всего == о двух крутобедрых девах, что с восхищением взирают на тебя с башни.
      ***
      Урайн сорвал с себя обруч и в остервенении выскочил из фуры. Войска по команде агналов приветствовали его дружным боевым кличем. Никто из солдат не сомневался в том, что грохот и высокие столбы пыли, поднявшиеся в стороне дворца, тоже дело рук их всемогущего властелина.
      Урайн нашел в себе силы сделать им скромный жест рукой. Дескать, будет, будет вам, это только цветочки.
      Проклятый Звезднорожденный, проклятый Леворго, проклятое солнце. Перед глазами Урайна все еще расплывались разноцветные, преимущественно лиловые, круги. Виски, казалось, были готовы лопнуть от изуверской боли.
      Аскутахэ, Кутах над Кутахами. Вот кто ему сейчас нужен. Урайн сосредоточился. Его взгляд пронзил каменную сферу, добрался до идеальных форм чаши, проник сквозь серебристую скорлупу яйца. Он видел точеные очертания его полностью сформировавшегося тела, видел длинные прямые волосы, ниспадающие на широкую литую грудь, видел сложенные за спиной мощные крылья. Красавец. Любимец. Не чета этим увальням, которые сейчас погребены заживо стараниями Леворго. Урайн с гордостью смотрел на плод великолепно задуманного и виртуозно исполненного тройственного соития. Его, Астахэ и Лакнатах.
      Урайн заглянул ему прямо в глаза. Они были пусты, как темные провалы глазниц начисто вылизанного червями, дождями и ветрами собачьего черепа. Урайн вгляделся пристальнее. Да. Все идет так, как должно. В глазах Аскутахэ загорелись ровным светом две крошечные колючие искорки. И они постепенно разгорались.
      Взгляд Урайна пошел дальше. Большая куча каменного мусора. А за ним == заметно поредевший белый морок, которым окутывал Леворго все вокруг себя. Ученик Лишенного Значений заметно ослаб. Урайн облюбовал подходящий острый обломок белого камня размером с четырех быков, который венчал навороченный магией Леворго курган. Серьга в ухе Урайна незаметно засветилась == свирепое солнце Дня Судеб было пока что в состоянии затмить ее свет == и обломок поднялся над курганом на мизерную высоту. В образовавшийся зазор едва ли можно было просунуть лист бумаги. Одновременно Урайн наблюдал за Леворго. Похоже, старикан ничего не почуял.
      И тогда впервые с начала этой странной битвы в полную силу блеснула изумрудная вспышка, на мгновение затмив собою солнце. Обломок с оглушительным треском расслоился на тысячи острейших каменных лезвий и они с быстротой молнии ринулись к груди Леворго.
      Но Хранитель Диорха был начеку. Большая плита, спокойно приютившаяся у основания кургана, встала на дыбы и с глухим гудением встала на пути у каменных стрел. И смертоносные посланцы Урайна, и щит Леворго исчезли в смерче каменной пыли.
      Хранитель Диорха с трудом удержался на ногах == так ослабели колени. Урайн неистово выругался, в очередной раз убеждаясь, что и его могущество имеет свои пределы.
      "Старик, однако, скоро выдохнется, == подумал Урайн, успокаиваясь. == Нужно только подойти поближе."
      Урайн знал, сколько еще потребуется времени Аскутахэ, чтобы выйти на свет. Урайн знал, сколько сможет продержаться Леворго против него одного и сколько == против него, Воинства Хуммера и Аскутахэ вместе взятых. Урайн знал, во сколько мановений ока он расчистит курган над своим воинством, когда подойдет ближе. Урайн знал, сколько ему потребуется времени, чтобы подойти ближе.
      Все было исчислено, отмерено, взвешено задолго до того, как пала твердыня Меара и существа, рядом с которыми кутах казались певчими птицами, ворвались в город, чтобы сокрушить бронзовых гигантов Лишенного Значений. Все сходилось, как головоломная семиходовая комбинация Хаместира.
      == Все приходится делать самому, милостивые гиазиры, == бросил Урайн в пустоту. Рядом не было никого, кто был бы способен оценить его многогранную иронию.
      Он небрежно дернул плечом и пошел на юг, отмеряя шагами последнюю лигу на дороге к победе.
      ***
      Урайн небрежно дернул плечом и пошел на юг, отмеряя шагами последнюю лигу Знака Разрушения.
      == Он пошел, == сказал Леворго Элиену и на его лице сын Тремгора увидел странную смесь надежды, тревоги и беспощадной решимости.
      Сын Тремгора молча кивнул. Вопросы вроде "куда?" или "кто?" казались верхом глупости. Несколько коротких колоколов над Лон-Меаром продолжала висеть мертвая тишина. Затем до слуха стали доноситься тихие тупые удары.
      == Это он? == Спросил Элиен, заподозривший в этих ударах стук тяжелых сапог Урайна по гладкому Кругу Чаши.
      == Нет, == покачал головой Леворго. == Увы, нет. Это новый слуга Хуммера, Кутах над Кутах, ломится из своего яйца.
      Удары стали значительно громче. В них вплетался скрежет и громкое позвякивание. Казалось, кто-то рубится огромным топором сквозь хрустальную стену.
      == И что мы намерены предпринять теперь? == Спросил Элиен, нетерпеливо перетаптываясь с ноги на ногу.
      == Ждать, == сказал Леворго вместе с долгим зевком. Уже второй день ему непреодолимо хотелось уснуть. Уснуть навеки.
      Он сел на пыльные растрескавшиеся плиты. Элиен, немного поколебавшись, последовал его примеру.
      ***
      Урайн неторопливо шел вперед, вышагивая в такт сладостным его уху ударам, которые доносились из-под каменного купола. Он продолжал пристально следить дальним зрением за Леворго. Он не мог видеть, как под его багровым плащом разгоралась глубоким беспощадным светом Тиара Лутайров, венчавшая черен его трофейного меча. Урайн Повелитель Двух Мечей == клинка Хуммера и Поющего меча-подкидыша Эллата == невозмутимо дописывал Знак Разрушения.
      Леворго, тоже не сводивший магических глаз с плотного извращенного кокона Великой Пустоты, каким представлялся ему истинный Урайн, безмолвно заклинал все стихии, чтобы они вняли ему, наследнику Лишенного Значений. Шаг. Еще шаг. Еще два шага. Только бы он не остановился.
      Когда до незримой черты оставалось пять шагов, из Чаши Хуммера раздался оглушительный треск и сразу вслед за ним == душераздирающий вопль, в котором слышались голод, торжество, жестокость. Аскутахэ, Кутах над Кутах, оповещал Сармонтазару о своем пришествии в мир.
      И тогда Урайн остановился. Ему незачем было идти дальше. Вершина купола, воздвигнутого некогда самим Хуммером, разошлась на восемь лепестков. И из открывшихся навстречу лиловому солнцу ворот появился Он. Кутах над Кутах. В отличие от прочих Воинов Хуммера он был крылат. В отличие от прочих воинов Хуммера он был красив и пришел в мир в обличье черноволосого статного юноши. И он был разумен. В отличие от кутах.
      Описав в небе сверкающую дугу, он стремительно опустился и припал на одно колено перед Урайном.
      == Здравствуй, отец, == сказал он на Истинном Наречии Хуммера. == Здравствуй, сын мой, == кивнул Урайн. == Сейчас я освобожу кутах из каменного плена. Прими свое воинство и веди его. Ты видел с высоты дерзких людей, возжегших на земле второе солнце. Убей их. Насыться ими.
      == Хорошо, отец, == согласился юноша и в каждом звуке его твердого голоса пело ликование.
      Урайн уселся на землю, скрестив ноги == точь в точь как Леворго. Он закрыл глаза и приступил к освобождению камней от формы.
      ***
      Каменный курган, под которым, как надеялся Элиен, кутах нашли свое последнее пристанище, заколебался от основания до вершины. Плиты лунного камня, до этого ослепительно блестевшие под солнцем, замутились и начали оплывать бесформенным студнем. Колонны потекли, будто восковые свечи. От кургана повеяло нестерпимым жаром.
      Элиен никогда не видел Леворго таким и сейчас страстно воззвал к Гаиллирису, чтобы тот оградил его от подобных зрелищ и в дальнейшем. Лицо Хранителя Диорха почернело. На нем, как угли из хуммеровой кузницы, пылали два огромных багровых зрака. Длинные седые волосы заструились по плечам языками голубого холодного пламени. Его волнистый меч забился в ножнах пойманной змеей, разбил посеребренные оковы и, упав на землю, продолжил свою бешеную пляску на горячих плитах. Леворго терял человеческую оболочку как змея старую ненужную кожу.