Пехота Апокалипсиса

      Вспышка под водой, корпус подводной лодки разделяется, отсек с пятнадцатью людьми взлетает над морем, включаются реактивные двигатели...
      Над замком срабатывают катапульты, выбрасывая кресла с вооруженными, залитыми броней людьми...
      Огни тормозных двигателей, люди высаживаются во двор, на крышу замка...
 
      Тридцать секунд.
      Все можно решить очень просто. Просто сжать ладони. Снова стать великаном и сжать кулаки, почувствовать, как чужие жизни вытекают между пальцами, словно вода из мокрого песка...
      Это очень просто. Нужно только захотеть... Даже не захотеть, просто – не возражать. И все произойдет как бы само по себе.
      Пятнадцать жизней. Такой пустяк.
      Гриф закричал.
      Маша вскочила, в ужасе прижалась спиной к стене.
      – Нет! – крикнул Гриф.– Не сметь! Не сметь!
      Из прокушенной губы текла кровь. Он попытался встать, его качнуло, и он бы упал, если бы не Маша.
      Пять секунд.
      Гриф ударил кулаком в стену с такой силой, будто пытался пробить ее. Закричал, но на этот раз уже от боли.
      Схватил Машу за руку и потащил по коридору.
      – Что?
      – Бегом,– пробормотал Гриф.– Потом. Все потом.
      Со стороны моря послышался стонущий протяжный звук, разом превратившийся в грохот.
      Гриф ударом ноги распахнул дверь, ведущую на башню.
      Тяжкий удар обрушился на замок, вышибая окна, двери, срывая ставни и сдирая со стен ковры.
      – Быстрее,– сказал Гриф.– Быстрее.
      За несколько ступенек до верхней площадки он вдруг остановился, словно вспомнив, что забыл что-то.
      – Слушай меня,– сказал Гриф, повернув Машу к себе.– Сейчас ты войдешь наверх. Такая круглая дверь. Войдешь и попадешь в пещеру... Слышишь? В пещеру. И будешь меня там ждать... Я скоро. Иди!
      Маша поднялась на несколько ступенек, оглянулась.
      – Не стой, у нас нет времени,– сказал Гриф хриплым голосом.
      Казалось, он держится на ногах из последних сил.
      Маша поднялась еще на несколько ступенек.
      Снова взорвалось, на этот раз над замком.
      Двери на верхнюю площадку не было. Просто обруч из какого-то блестящего желтого металла, вмонтированный в стену.
      Дверь в пещеру, на башне, с удивлением подумала Маша и протянула руку.
      На крыше загрохотало, будто на черепицу упало что-то тяжелое.
      Маша шагнула через порог.
 
      – Видите? – спросил Герман Николаевич у гостя, качнув головой в сторону кадропроекции.– Обратили внимание?
      – Простите, на что? – уточнил китаец.
      И все-то ты понял, морда мандариновая, подумал Герман Николаевич, но на его привычно вежливом лице не отразилось ничего.
      – Он отправил девушку на башню, а сам почему-то остался...
      – Это я заметил.– Китаец, видимо, был чемпионом как минимум Пекина по вежливым улыбкам.– Меня больше удивляет не то, что он отправил девушку, а то, что он начал... э-э-э... суетиться за несколько минут до первого залпа... И даже не это самое главное, по моему мнению...
      Герман Николаевич взял с низкого стеклянного столика стакан с соком, медленно, очень медленно, поднес его к губам и сделал маленький глоток. Тоже очень медленно.
      Как ему хотелось взять китайского гостя за шкирку и приложить невозмутимо-вежливой рожей о стеклянный столик. И чтобы столик – вдребезги. И чтобы китаец умылся кровью. И чтобы улыбочка каплями вытекла с лица китаезы на пол...
      Он еще свое мнение тут высказывает!
      – По моему мнению, гораздо важнее здесь то, что этот человек...– посланник Китая указал пальцем на кадропроекцию,– этот человек не предпринял ничего, подобного тому, что сделал у Адаптационной клиники.
      Китаец попался очень информированный. А по некоторым вопросам – даже слишком. Откуда он мог знать, что происходило двадцать пятого октября в Клинике и возле нее?
      – А что он мог сделать? – осведомился Клеев.
      – Например, просто уничтожить аппарат еще под водой... Как-то так...– Китаец, имя которого Клеев так и не запомнил, поставил рядом с кадропроектором Германа Николаевича свой, провел рукой над ним – в воздухе засветились крохотные разноцветные иероглифы.– Вот так.
      На кадропроекции возникли двое – Гриф и капитан Горенко. Слишком часто стал попадаться капитан Горенко на глаза Герману Николаевичу.
       Горенко и Гриф стоят возле какой-то двери. Гриф делает шаг вперед, протягивает руку к двери...
      – Вот, смотрите на индикатор времени,– сказал китаец.– В правом нижнем углу.
       Движение руки Грифа прерывается, лицо белеет. Руку... Руки – застыли, пальцы – скрючены. Горенко что-то говорит, но звук не включен.
      Китаец снова трогает голопанель, индикация времени увеличивается, выплывает из своего угла вверх и замирает, пульсируя в такт секундам.
      – А вот это – время из ваших отчетов о происшествии с дивизионом установок залпового огня Территориальных войск.
      Появляется еще одна группа цифр и всплывает к первой. Пульсация прекращается.
      Время совпадает.
      – То есть мы можем констатировать, что приступ у свободного агента и уничтожение дивизиона произошли одновременно.– Голос у китайца ровный, совершенно без эмоций.– А исследование остатков военной техники...
      – Совершенно секретные исследования,– напомнил Клеев.
      – ...Позволяют сделать совершенно фантастическое предположение,– невозмутимо продолжил китаец,– что и технику и людей раздавил некто...
      – Человек, который выдвинул эту гипотезу, был отстранен и направлен на медицинское обследование, каковое показало, что умственные способности...– Клеев увидел, что невозмутимая улыбка китайца стала перетекать в ироничную.– Ну ладно. Хорошо. Но ведь отпечатки пальцев, как вы понимаете, найдены не были...
      – Но не будете же вы отсылать меня к гравитационным аномалиям и прочим вариантам официальной версии? – поинтересовался китайский гость.– Предлагаю принять за основу версию безумца и попытаться быть логичными в ее рамках.
      Клеев снова отпил сока.
      Блин, показал, называется, иноземному гостю фильму о провале операции спецподразделения. Хотел ведь продемонстрировать новую технику и отсутствие Братьев в данной разборке на стороне свободного агента.
      Просто – человек, которому просто повезло. Одному против четырнадцати вооруженных орлов, натасканных на живое и упакованных в броню.
      Иноземный гость не стал таращиться на результаты действия «блеска», а перешел к вопросу, мягко говоря, неприятному.
      – Возражений нет,– подвел итоги китаец.
      – Пока нет.
      – Согласен – пока нет. Итак. Благодаря вашей новой технике, позволяющей видеть буквально сквозь стены,– легкий поклон в сторону Клеева,– мы можем наблюдать все, что происходило в помещениях дворца. Кстати, я так и не понял, как вам удалось произвести эти съемки. Первые видеоматериалы должны были пойти с одной из ракет, потом – собственно с аппарата, вылетевшего из воды и зависшего над пространством операции, со сканеров бойцов... Но запись, как я понимаю, велась минимум за десять минут до первого залпа.
      – Тактический модуль «Фарос», запущен из дублирующего корабля на дистанции пяти километров от берега на высоту в пятьсот метров,– сказал Клеев.– В режиме сквозного сканирования.
      – Примите мои поздравления,– почти искренне произнес китаец.– Это, простите, братская технология или собственные разработки?
      – Это техника Российских вооруженных сил,– отрезал Клеев.– Вы хотели продолжить оставаться логичным в рамках бредовой версии.
      – Да, извините. Если позволите, я синхронизирую наши кадропроекторы.– Китаец еле шевельнул пальцами правой руки – обе кадропроекции уравнялись в размерах, повисли рядом.– Эту технику и программное обеспечение, кстати, подготовили наши собственные ученые.
      – Вот как... Отлично. Мои поздравления вашим ученым...
      С одной стороны, этой своей иронией Клеев нарушал и протокол, и режим секретности, но очень уж достал представитель Поднебесной. И клеевский кадропроектор, и, ясное дело, китайский были основаны на технологиях, выкачанных из Делийского института несколько лет назад неизвестными террористами.
      Клеев некоторое время даже был уверен, что выкачанных исключительно для России.
      Если китаец иронию уловил, то виду не подал.
      – Оба процесса начались одинаково, обратите внимание. Объект замирает, его кожные покровы светлеют. Происходит нечто вроде паралича. Вы видите?
      – Вижу.
      – Но, теперь смотрите внимательно, возле Клиники паралич длится значительно дольше. Вот – кисти рук объекта. Они сжимаются. Пальцы – словно что-то действительно сдавливают. А в коридоре дворца – вовсе нет. Объект поначалу замирает, все внешние признаки повторяются, но буквально через десять секунд он начинает говорить – что он, кстати, говорил?
      – Отсчитывал время, как смогли разобрать наши специалисты.
      – Отсчитывал время – замечательно. Но, обратите внимание, он движется, он действует и даже наносит удар рукой в стену – полагаю, он мог сломать или повредить кисть руки,– то есть ведет он себя осознанно.
      – И что из этого следует?
      – А из этого следует, что в первом случае он парализован – и наносит удар по ракетным установкам. Во втором случае он самостоятелен – и корабль не топит. Забавно?
      – Забавно... Если быть логичным в рамках этого безумия...
      – Исключительно если оставаться в рамках,– подтвердил китаец.– Из этого следует, что, несмотря ни на что...
      – На что это – «ни на что»? – осведомился Герман Николаевич.
      – Несмотря на ваши утверждения, что Братьев нет...
      – А, вы об этом...
      – Об этом. Несмотря ни на что, есть человек– будем именовать его так, пока не получим веских оснований для другого названия,– способности которого...
      Китайский гость посмотрел на хозяина, словно ожидая, что тот продолжит его фразу, но Клеев это молчаливое предложение проигнорировал.
      Умничает китаеза. Теперь учить еще начнет северного варвара тому, что нужно делать и как называть этого свободного агента...
      Сами небось не дураки.
      Все, что сейчас сидел и придумывал посланник, уже просчитано и понято... Почти понято.
      Остается теперь подыграть гостю и выпроводить его... Несмотря на пятимиллионные вооруженные силы и военно-промышленный комплекс братской Китайской Народной Республики. На их азиатские хитрости припасено достаточно наших славянских головоломок.
      – Не могли бы вы поделиться с нами информацией о том, кто этот человек? – спросил китаец.
      – Для того чтобы мы могли сообщить вам что-то неизвестное, нам нужно знать, что вы на него ужеимеете.– Вот такие милые, незамутненные двойным смыслом улыбки очень хорошо получаются у Германа Николаевича, куда там китайцу.– Вы передайте нам своюинформацию, мы ее сравним с нашей и дополним...
      Клеев сделал паузу. Очень важную паузу. Именно такие паузы несут в себе информации в переговорах больше, чем многочасовые беседы.
      – ...Возможно,– закончил Клеев.
      Можно было бы еще прямо в глаза назвать гостя придурком, плюнуть в глаза и приказать выкинуть уважаемого гостя на фиг. Но гость занимает очень высокий пост в дружественном государстве, много лет проработал в тамошних силовых ведомствах и вполне может понять смысл ответа и без такого подробного разъяснения.
      Китаец встал с кресла.
      – Нет, мы не возражаем, чтобы вы и дальше активно разрабатывали Африканские Территории. Насколько это возможно. Мы не станем принимать никаких мер даже в случае вашей активности по Индийской Территории... Но если вы попытаетесь еще раз предъявить нам такие несоразмерные требования, то мы вынуждены будем реагировать адекватно,– сказал, не вставая, Клеев.
      Не фиг продолжать корчить дружескую беседу. Китаец получил информацию, которую должен был получить. И все.
      – Надеюсь, сегодня к вечеру вы уже отправитесь домой... Могу, кстати, предложить путешествие на торпеде. За наш счет, естественно. Через пару часов будете в Пекине...
      – Слышал, вы реквизировали летательные аппараты у фирмы «Спецдоставка»...– Китаец продолжал стоять, глядя куда-то над головой Клеева.
      – Отчего же «реквизировали»? Если первоначально было заявлено, что торпеды переданы господину Исламову Братьями,– мы сохраняли статус-кво. Сейчас возникли предположения, что Братья... как бы это сформулировать точнее...– Клеев встал со своего кресла.– Пока все не устаканится и не выяснится, мы взяли имущество фирмы под государственный контроль. Рафаил Джафарович Исламов остался на своем месте и, кстати, просил передать вам... или кому-то из ваших, чтобы вы больше не обращались к нему напрямую.
      – Только через вас? – уточнил китаец.
      – Через меня,– подтвердил Клеев.– Мы понимаем, что программа ваших акций в Африке завязана на торпеды... Поэтому готовы всего за пятьдесят процентов от общей добычи оставить вашу договоренность со «Спецдоставкой» в силе. Еще есть просьбы и предложения?
      – Я хотел бы завтра встретиться с вами...– Лицо китайца стало совсем бесстрастным, взгляд твердым и неподвижным.
      – Сегодня вы уедете,– сказал Клеев.– Боюсь, отель, в котором вы остановились, не сможет обеспечить вам достаточную безопасность...
      – И все-таки я останусь. Как частное лицо, если вы не возражаете. Не станут же меня топить в ванной...
      – Топить – не станут. И убивать не будут. Бывают куда более неприятные вещи, поверьте мне.
      – Верю. Случалось переживать всякое.– Китаец сделал ударение на «переживать».– Но... пережил. До завтра!
      – Прощайте,– сказал Клеев.
      Нужно вести себя твердо и уверенно. Сканеры пишут все, а соратникинаблюдают за беседой в прямом эфире. Перед ними тоже нельзя ударить в грязь лицом. Особенно, если они уверены, что он не знает об их незримом присутствии.
      Если соратникам кажется, что они контролируют этот совершенно прозрачный мир, не нужно их в этом разочаровывать.
      Клеев вернулся в кресло и переключил голопанель.
      Соратники и все остальные, заинтересованные и любопытные, могут продолжать наблюдать, как Герман Николаевич Клеев внимательно изучает кадры. А он тем временем побеседует со Станционным Смотрителем.
      Клеев даже улыбнулся своей шутке. Сидят там на своей станции, как герой повести Александра Сергеевича Пушкина, планы строят. А потом приедет красавец – и все их планы...
      – Слушаю,– сказала телефонная барышня.
      – Номер три-восемнадцать, пожалуйста.
      На мониторе мобильника Клеева было видно, как барышня лет двадцати, в светлой блузке с высоким стоячим воротником и в эбонитовых наушниках, взяла в руку штекер и воткнула его в нужное гнездо.
      Совсем они там, в космосе, охренели от безделья. Разные были заморочки – один этот их телефон чего стоил,– но баба на коммутаторе... На космической станции, начиненной братскими технологиями...
      С ума сходят! Или с жиру бесятся.
      Клеев, наверное, был бы разочарован, узнав, что барышни на самом деле не существует, что это работает программа...
      А как был разочарован Младший, когда понял, что придется довольствоваться такой вот подделкой вместо настоящей барышни. И как был разочарован Младший, увидев реакцию китайского гостя на действия Клеева.
      Они должны были поссориться. Серьезно поссориться, так, чтобы полыхнуло на Дальнем Востоке, чтобы войнуха в шестидесятых годах прошлого века на Амуре показалась всем детским лепетом, международной встречей по игре «Зарница».
      Советские пионеры против китайских. Младший когда-то видел хронику, как по советскому телевидению клеймили китайских агрессоров и показывали молодых красивых парней с цитатниками председателя Мао в руках.
      Но что-то не заладилось сейчас с конфликтом. То ли порог страха у китайцев оказался выше, чем предполагалось. То ли имеют они фигу в кармане. Они – такие, они – могут.
      И тут позвонил Клеев. И начал рассказывать, как китайцы...
      – Я все слышал,– сказал Младший.– И я все понял. И я недоволен. Мне непонятно, долго ли вы будете возиться с этим самым Горенко...
      – Грифом?
      – Я сказал – Горенко. Это ведь он писал все, что происходило во дворе Клиники. И разговор с полковником Жаданом, неудавшимся нашим путчистом.
      – Но ведь Гриф...
      – Вы со мной в последнее время что-то спорите много...– задумчиво произнес Младший.– Все спорите и спорите... Даже обидно, честное слово. Я вам сказал – Горенко. Можете бросить все свои текущие дела и искать капитана Горенко.
Конец бесплатного ознакомительного фрагмента.