11 февраля 1995 года, суббота, 12-30, Москва.

Перед Александром Павловичем стояла трудная задача. Через пять минут ему нужно было докладывать о происходящем в Чечне, а у него сомнений было больше чем информации. События ускользали из-под контроля, нужно было что-то предпринимать, но что именно, Александр Павлович мог решить, только получив всю картину происходящего. Даже те факты, которые он уже знал, пока трудно трактовать. Можно передать все аналитикам, но это значило потерять время, которого и так не было.

Тяжело вздохнув, Александр Павлович снял телефонную трубку и набрал номер.

– Слушаю вас, – сразу же отозвался человек, которого Александр Павлович за глаза называл Монстром.

– Я только что получил из Чечни новую информацию по «Шоку».

– Снова утечка?

– Не знаю. Может быть, просто совпадение.

– Вы не можете этого определить? – в голосе Монстра ясно слышался сарказм.

– Я имею информацию только из армейских источников. Колонна наткнулась на группу, с которой двигался Крез. Завязалась перестрелка, а потом вдруг оказалось, что солдаты каким-то образом окружили группу. С минуты на минуту начнется операция по ликвидации.

– Кто бы мог ожидать такой прыти от военных? В Грозный бы этих орлов на Новый год. Вы, кстати, уверены, что это операция военных, а не люди Виктора Николаевича?

– В этом случае мы вообще никакой информации не получили бы до тех пор, пока все не закончилось. Кроме этого, все оперативные группы у нас под контролем.

– Резонно, хотя от нашего друга можно ожидать чего угодно. Весьма и весьма талантливый человек. Все у него получается. Или все-таки не все?

– У меня слишком много проблем, чтобы заниматься оценкой работы Виктора Николаевича. Нужно решать, что предпринимать в ближайшее время. Если Креза возьмут живым – мы имеем очень много проблем. Если он погибнет, но при нем найдут пакет – у нас практически все те же проблемы.

– Вы уже успели сообщить об обнаружении его тела?

– Совершенно точно. У меня уже даже этот пакет лежит на столе.

– Очаровательно! Вы что-то успеваете предпринять?

– У меня в этом районе почти никого нет, а те, кто есть, в лучшем случае будут на месте к ночи, – Александр Павлович продолжал говорить спокойно, но внутри у него начинала закипать злость. Монстр иногда вел себя совершенно бесцеремонно. Все это Александр Павлович мог понять сам, а свои возможности он знал лучше, чем кто-либо. Он рассчитывал на то, что собеседник воспользуется своим влиянием и остановит действия не в меру развоевавшихся военных. Но Монстр с самого начала года почти полностью прекратил свои действия и предпочитал обходиться силами Александра Павловича. А люди Монстра бездействовали. Или все-таки действовали, но так, что это полностью ускользало от внимания Александра Павловича. И это тоже его раздражало. Он уже давно отвык чувствовать себя беспомощным.

– Ну, Бог с ним, с Крезом. Пусть идет все своим путем. Что у нас еще нового вокруг «Шока»?

– По мере продвижения мы получаем все новые и новые осложнения. В Грозном мы имеем минимум трех западных разведчиков, еще двух мы сейчас идентифицируем. Ведут они себя достаточно агрессивно, благо, журналистов у нас сейчас любят.

– И что, проявляют интерес к «Шоку»?

– Все их контакты указывают на такой интерес. Мы с большим трудом успеваем расчистить все до их появления.

– Досадно, досадно, – Александр Павлович готов был поклясться, что Монстр сейчас ехидно улыбается. Он любил делать вид, что знает больше собеседника. Или действительно знал больше.

– Кроме этого, возле самого штаба Дудаева работают две группы. И тоже слишком интересуются фигурантами по «Шоку». И это надо полагать, еще не все.

– Ну, это мы с вами можем просто гарантировать. Их будет все больше и больше. Что слышно о добровольцах-интернационалистах?

– Мы имеем сведения из Украины о подготовке нескольких групп. Но они начнут прибывать не ранее чем через месяц.

– А те, что уже действуют? Там ведь тоже есть украинцы.

– Если верить газетам и радио, там воюет целый батальон УНСО. Но реально, я думаю, их значительно меньше. Кроме них – мусульмане, чуть-чуть прибалтов, – Александра Павловича начал тяготить этот разговор. В любой момент могло поступить сообщение из Чечни, а Монстр развлекался, выслушивая сведения, которые мог почерпнуть из газет.

– Ну хорошо, не буду вам мешать. Как только что-нибудь прояснится – перезвоните. Кстати, а вы не интересовались у Виктора Николаевича, по его сведениям, что происходит вокруг «Шока»? Он ведь весьма разумный человек. Один из самых талантливых в вашей системе. А вдруг он уже владеет полной информацией?

Александр Павлович несколько секунд слушал короткие гудки. Потом со злостью бросил трубку. Монстр слишком откровенно натравливает его на Виктора Николаевича. И что-то очень интересуется Украиной. А этим стоило поинтересоваться.

Глава 4

11 февраля 1995 года, суббота, 14-48 по Москве, Чечня.

Весь бой длился около пятнадцати минут. Вначале пулеметный огонь вымел двор перед зданием фермы. Кто-то из боевиков остался лежать, нескольким во главе с Хасаном удалось отойти под защиту фермы. Русские боеприпасов не жалели и держали под огнем все окна фермы. Оба пулемета боевиков были уничтожены прямым попаданием снарядов из орудий БМД. Единственной возможностью отвечать на огонь десантников оставалась стрельба вслепую, особых результатов она не приносила.

– Не высовывайтесь из окон! – крикнул Хасан.

Приготовить гранаты!

Совершенно ясно, что десантники готовятся к атаке. Понятно это было и майору Тупчинскому. Шальная пуля зацепила его правое плечо. Он сидел на куче битого кирпича, наложив жгут на раненую руку прямо поверх куртки.

– Слышь, Хасан, – окликнул майор старшего из боевиков. – Тебе не кажется странным, что они атакуют только в лоб?

– Сзади засада, ты же видел.

– Очень странная засада – они больше не сделали ни одного выстрела.

– Может быть, выжидают?

– Чего?

Рвануло внутри фермы. Едкий дым заполнил помещение, осколки снаряда и кирпича хлестко ударили по стене.

– Что ты будешь делать? Времени осталось всего ничего. Они тебя еще минут пять подержат под огнем, а потом подойдут вплотную.

Хасан все это прекрасно понимал, но ничего противопоставить подавляющему огневому преимуществу русских не мог. У него осталось только два долга – вывести отсюда этого странного русского и подороже продать свою жизнь. О первом его предупреждал Шарип, а второе вытекало из характера Хасана и сложившейся обстановки.

– Слушай меня внимательно, майор. Я сейчас подниму всех людей и мы атакуем тех снайперов, которые находятся у нас в тылу. До леса доберутся немногие, но это лучше, чем сидеть здесь и ждать. Через минуту после моей команды ты и трое моих осторожно пойдете чуть левее. Там до леса идти дальше, но там, скорее всего, не ждут. Тем более, что мы тут будем шуметь.

Тупчинский кивнул. Это было действительно единственно возможное решение. То, что Хасан готов жертвовать собой и своими людьми для его спасения, майор воспринял как должное. Он вообще считал, что всем чуркам свойственно небрежное отношение к собственной и чужой жизни. Звери.

В течение тех двух минут, пока Хасан отдавал последний приказ, Тупчинский лихорадочно обдумывал судьбу пакета. Наконец, решил оставить его у себя. Вернуться без пакета к месту назначения было равносильно самоубийству.

– Ну, все, – прокричал подошедший Хасан, – мы пошли. Я оставляю с тобой троих – они сделают все возможное.

– Хорошо, – сказал Тупчинский и двинулся к боковому выходу, не обратив внимания на протянутую Хасаном руку. Тот несколько секунд выжидающе смотрел вслед майору, потом сплюнул и отдал приказ атаковать. Бросок чеченцев был остановлен практически сразу. Им дали отбежать метров на пятьдесят от фермы, а потом группа уничтожения, вышедшая к ферме через лес, открыла огонь.

Первого сопровождающего Тупчинский потерял, когда они перелазили ограду. Двое других вместе с майором смогли добраться до леса и даже углубились в него метров на сто. Майор облегченно вздохнул. Сдвоенные выстрелы пистолета с глушителем были совершенно неразличимы на фоне стрельбы у фермы. Оба боевика упали. Тупчинский не успел вскинуть автомат.

– А мы за вами, товарищ майор, – раздался голос за спиной.

11 февраля 1995 года, суббота, 15-00, Москва.

– Что нового у нас по «Шоку»? – не здороваясь спросил Монстр. Он был явно не настроен на длительные разговоры и пространных объяснений тоже выслушивать не собирался. Сегодня Александра Павловича это устраивало. Информация была слишком обильной и, хотя несколько двусмысленной, но обнадеживающей.

– Судя по сообщениям военных, бой у фермы закончился быстро. Уйти никому из боевиков не удалось. Ни в числе пленных, ни среди мертвых интересующего нас человека не обнаружили. Есть основания полагать, что Крез погиб и пакет уничтожен.

– Как же это вам удалось такое предположить, не обнаружив тела, не имея подробной информации?

– Один из пленных подтвердил, что с группой был какой-то русский. Но когда боевики пошли на прорыв, он оставался в здании. А тех, кто остался в здании, опознать не удалось вообще – гвардейцы-десантники применили огнеметы «шмель». Могла бы помочь экспертиза, но тела убитых были переданы местным жителям для захоронения. Я думаю, что Крез мертв.

Александр Павлович вытер со лба пот и облегченно вздохнул. Неизвестность висела над ним, как дамоклов меч, а сейчас, изложив информацию, Александр Павлович окончательно убедил себя в собственной правоте.

– Как ведет себя Виктор Николаевич? И этот его помощник?

– С Виктором Николаевичем мы как раз обсуждали наши дальнейшие действия по теме «Союз». Пришли к выводу, что нужно активнее действовать на Кавказе. Достигли полного взаимопонимания.

– Это хорошо, взаимопонимание – это очень хорошо. Кстати, Украина никак не всплывала в ваших разговорах?

Александр Павлович несколько удивленно взглянул на собеседника. Слишком часто напоминает тот о существовании сопредельного государства.

– Естественно, возвращались. «Спектр» – тема общая и с «Шоком» внешне никак не взаимосвязана. О том, что «Спектр» был приостановлен, вы знаете. Ни у кого это не вызвало возражения. Даже на самом верху дали добро на паузу по «Спектру».

– Только по «Спектру». Я вас прошу обратить особое внимание на действия других секретных служб на территории Украины. И на военно-промышленный комплекс.

Александр Павлович с трудом сдержался. Его раздражали попытки Монстра влезать в самые мелкие проблемы и желание первым быть в курсе всех новостей и операций.

– Группа по этому вопросу работает, информация поступает в полном объеме и, опять-таки, не имеет никакого отношения ни к «Шоку», ни к «Союзу».

– Не надо так нервничать, Александр Павлович. Хотя я вас понимаю, у самого все эти переплетения иногда вызывают мигрень. Признаюсь честно – иногда забываю, что делается по команде сверху, а что по собственной инициативе. Вся эта путаница горизонтальных и вертикальных связей меня ужасно раздражает. Как вы полагаете, когда мы сможем отдохнуть?

– У меня такое чувство, что никогда.

– Не надо отчаиваться, дорогой, не надо отчаиваться. Шок иногда помогает выйти из состояния каталепсии или прострации. А наш «Шок», помимо прочего, еще произведет и некоторые подвижки на самом верху.

– Я уже и не представляю себе, как переживу эти выборы в Госдуму. А там еще и президентские… Извините, мне пора.

– До свиданья, – сказал Монстр и, глядя вслед уходящему, подумал: «А ведь я тоже себе не представляю, как ты эти выборы переживешь».

11 февраля 1995 года, суббота, 18-35, Москва.

– Ну что, Миша, – Виктор Николаевич казался почти довольным, – майор Тупчинский задержан и находится на одной из наших баз. И, что самое главное, У него был изъят тот самый пакет. В целости и сохранности.

– Полностью разделяю вашу радость, – совершенно безрадостным голосом сказал Михаил. Он здорово устал за прошедшую неделю и не скрывал этого от начальника. Или, во всяком случае, активно демонстрировал ему свою усталость.

Виктор Николаевич помешивал ложечкой чай и рассматривал Михаила. Тот демонстративно потер веки, подавил зевок и потряс головой, словно отгоняя сон.

– Миша, мы с вами знакомы довольно давно и успели изучить друг друга достаточно хорошо. Так что можете не разделять мою радость. Я не обижусь. Более того, я даже предоставлю вам возможность объяснить, чем именно вам не понравилась моя информация.

– Виктор Николаевич, вы меня провоцируете, причем самым неприкрытым образом. Как я, по-вашему, должен реагировать на информацию, которая, во-первых, поступила к вам через меня, а во-вторых, из-за которой я должен буду выезжать из уютной и милой сердцу каждого оперативника столицы? Тем более, что, как всем известно, на поле боя карьеру не сделаешь.

Виктор Николаевич улыбнулся и поудобнее устроился в кресле, отставив в сторону пустой стакан. Отношения, которые сложились у него с Михаилом, могли раздосадовать рьяного сторонника инструкций и уставов, но вносили оттенок доверительности в работу.

– С чего же это вы, Миша, взяли, что вам предстоит дальний путь, да еще на поле брани? Решение я принял всего несколько минут назад и ни с кем еще его не обсуждал. Или вы снова пытаетесь продемонстрировать интеллектуальное превосходство над прямым начальством?

– Никогда. Вы же знаете мое трогательное отношение к субординации. Я надеюсь, вы заметили, что я пожираю вас глазами и все время держу на вас равнение, даже сквозь усталость и сон.

– Заметил, заметил. В вашем послужном списке это будет особо отмечено. А теперь я все-таки хочу услышать ваши предположения.

– Докладываю. По сведениям, полученным от Александра Павловича, майор Тупчинский был захвачен после падения вертолета чеченцами и зверски замучен. Более того, вы имели возможность лично ознакомиться с информацией, найденной на теле убитого. Теперь же мы получаем известие о том, что майор жив и относительно здоров. И пакет находится при нем. Аксиома первая – в столицу майора доставлять не следует, чтобы не расстраивать прежде времени Александра Павловича. Аксиома вторая – допрос придется проводить на месте, а наша группа, судя по всему, недостаточно для этого информирована. Вывод: кто-нибудь, хорошо знакомый с проблемой, должен выехать на встречу с Тупчинским и прокачать его, горяченького. И на месте решить, что с ним делать дальше.

Виктор Николаевич одобрительно кивнул:

– Согласен, но почему такая уверенность в выборе именно вашей кандидатуры?

– Всем вышеназванным требованиям отвечают только двое – вы и я, по моим сведениям, во всяком случае. Вам еще предстоит разрабатывать планы с Александром Павловичем, исходя из полученной информации. Лететь нужно как можно скорее.

– Ну хорошо, убедили, отправляться придется именно вам. Только пара нюансов. Официально вы едете для того, чтобы подготовить базу и людей для возможной операции. Александр Павлович лично утвердил вашу кандидатуру для этой цели. Самолет через полтора часа, и вам нужно успеть собраться.

– Кто предупрежден, тот вооружен, Виктор Николаевич. Вещи у меня уже готовы, так что верных полчаса на раскачку есть. Только вот пара вопросов, если вы не возражаете.

– Я не возражаю, если они не интимного характера.

– Я никогда не смешиваю дела интимные и служебные. Но если серьезно, то было бы неплохо, если бы вы мне сообщили, что за группа работала по Тупчинскому. Ну, поиск и наблюдение провели добровольцы. На начальном этапе. Но точный выход и изъятие… насколько я знаю, подобные специалисты в Чечне не слишком часто встречаются. И все на учете у… у наших коллег.

Виктор Николаевич обернулся к столу и вытащил из ящика папку. Не раскрывая протянул ее собеседнику.

– С вами очень сложно работать, Миша. Вы слишком внимательны.

– Профессия такая.

– Мы действительно не смогли вывести из-под контроля ни одну из наших оперативных групп. Малейшее их движение – и никакая, даже самая достоверная легенда не помогла бы. Откройте папку. И посмотрите на фотографии. Вам в любом случае пришлось бы знакомиться с ними на месте.

Михаил открыл папку. Неторопливо переложил несколько фотографий, по несколько секунд задерживаясь над каждой.

– Некоторые лица действительно знакомы. Вот с этим вместе стажировались, а вот с этим участвовали в нескольких операциях. Но, если я не ошибаюсь, после девяносто первого года они остались на Украине. И, похоже, профессию не сменили.

– И даже совершенствовали свои навыки. Это фотографии членов разведывательной группы, работающей в Чечне. Сбор военной и политической информации. На территории Российской Федерации – нелегально. В случае необходимости могут уйти к Дудаеву, как члены украинской националистической организации. Имеют связь с чеченцами, с Киевом и с нами.

– Лихо, что-то подобное я предполагал, особенно в свете наших проектов по Украине.

– И, кстати, о проектах. Вы мне рассказывали о вашем перспективном кандидате. Он журналист?

– Журналист.

– Так может, попытаться его пригласить в Чечню для сбора информации? И там побеседовать.

– Отпадает. Наши психологи говорят, что он пока еще не готов к прямому контакту. Кроме того, сам он интереса к этой проблеме пока не проявляет. Он, как оказалось, интересуется убийством в симферопольском поезде. Причем, его – единственного из всех журналистов – заинтересовали личности убитых.

– Откуда такие сведения?

– Сведения из нашего аналитического отдела. По его просьбе некий господин пытался пообщаться с родственниками погибших. Сегодня с утра пораньше.

– Забавно. Вам не кажется, что этим вопросом следует заняться? Такая прыть не может оставаться без внимания.

– И не только без нашего. Когда человек, входящий в список кандидатов, начинает вести себя подобным образом – это может переполошить очень и очень многих.

– Ну хорошо, Миша, вы спокойно езжайте. Когда прибудете на место – свяжитесь со мной. А работу с этим любознательным хохлом продолжать в обычном темпе. Все остальное о нем пусть копают наши коллеги. Эта утечка касается их в большей степени. Оба встали, пожали руки.

– И последнее, – неожиданно сказал Виктор Николаевич, когда Миша уже открыл дверь, – осторожнее там.

– Я всегда осторожен, до трусости.

Собиратели и охотники в ракурсе милицейских сводок. «Еженедельные ведомости», № 6 за 1995 год.

Рассуждая о причинах падения урожайности, нехватки продуктов и других жизненно важных вещей, эксперты, на наш взгляд, упускают один очень важный фактор. Если во всем мире – в развитых и недоразвитых странах – общество делится на богатых и бедных, работающих и безработных, то у нас все общество разделилось на три основные части: огородников, охотников и собирателей. И если о деятельности славной когорты огородников мы узнаем на рынках или на примере своей семьи, то информацию о свершениях охотников и собирателей лучше всего дают милицейские сводки.

Итак, что отличает охотников от собирателя? Собиратель живет тем, что заботливо подбирает все оставленное без внимания. Причем особенную прелесть в собирательстве находят те, кто может тихо ходить и уносить, что плохо лежит.

Лучше всего заниматься собирательством в отсутствие хозяина, иначе можно вместо ожидаемой прибыли нарваться на неприятности. Так и случилось с неработающими, которые на вещевом рынке «собрали» у частного предпринимателя кожаную куртку. Их задержала милиция, за что они должны быть ей благодарны. Потому что за день до этого очень не повезло одному сорокачетырехлетнему собирателю, покусившемуся на джинсовую куртку приятеля. Вначале была выпивка, потом собиратель пытался уйти с чужой вещью, но был остановлен хозяином куртки и двумя его дружками. Вначале его били руками, отучая тянуть у своих, потом ногами. После неожиданной смерти воспитуемого, тело вынесли во двор и при помощи керосина пытались то ли сжечь, то ли зажарить. Такой печальный конец ожидал собирателя только потому, что он столкнулся с представителями другой составной части общества – охотниками. Если собиратель всячески старается избежать контактов с бывшим владельцем материальных ценностей, то охотник действует по принципу: «Не убив медведя, шкуры не снимешь». Причем тезис «Убить медведя» далеко не всегда принимается фигурально.

Охотник может охотиться с любым оружием. Отечественный охотник по широте ассортимента используемого оружия оставил далеко позади себя всех японских ниндзя. В уголовной практике города известен случай, когда женщина отправила к праотцам своего соседа всего одним ударом швабры. Двадцатидвухлетний охотник на днях убил своего собутыльника при помощи двух видов оружия – вначале оглушил бутылкой по голове, а потом довел жертву до состояния покойника резинкой от подтяжек.

Очень часто охотник не стремится получить ничего, кроме удовольствия. Таких можно назвать спортивными охотниками.

Кстати, о сафари. Если вы думаете, что для участия в африканском сафари нужно ехать куда-нибудь в район Нигерии, то вы глубоко заблуждаетесь. Оказывается, даже в нашем городе водятся настоящие нигерийцы. Более того, нашему местному охотнику удалось выследить нигерийского принца-студента одного из вузов в тот момент, когда тот хотел поменять тысячу шестьсот интернациональных долларов на украинскую национальную валюту. После этой встречи принц лишился кровных долларов – охотник не демонстрировал принцу ловкость рук, ограничиваясь мошенничеством, полагая, как видно, что принцу надо дать возможность и дальше менять родные доллары на наше радушие.

Если кто-то из читателей вдруг предположит, что слово «охота» произошло от названия Охотского моря, пусть напрасно не питает иллюзий. Этот термин происходит от скромной фразы: «Очень хочется».

Александр Заренко.

13 февраля 1995 года, понедельник, 17:30 по Москве, Чечня.

Виктор Николаевич с большим интересом изучал документы, которые Александр Павлович передал ему как найденные у якобы погибшего майора Тупчинского. Странное чувство испытывал он при этом. И карта, и текст производили впечатление подлинных. Более того, увиденное на Кавказе Михаилом косвенно подтверждало правдоподобность документов, которые по определению должны бы быть фальшивкой. Настораживало еще то, что Александр Павлович полностью передал всю разработку силовой акции в Чечне Виктору Николаевичу, переключив в его подчинение своих людей. Он слишком активно сотрудничал – это было необычно.

Михаил сообщил, что вошел в контакт с украинской группой и провел предварительный допрос Тупчинского. Тот не был особо расположен говорить правду, и Виктор Николаевич все больше склонялся к тому, чтобы принять предложение Михаила и дать добро на переброску Тупчинского в спеццентр под Москвой.

Необходимо было только обосновать возвращение Михаила, который одновременно с Тупчинским должен был доставить и пакет документов. Единственным способом понять, что именно планировал Александр Павлович было сличение подделки и оригинала. Михаил ждал решения Виктора Николаевича, а тот мучительно раздумывал над тем, как это сделать, не вызывая подозрения.

Наконец, приняв решение, Виктор Николаевич снял телефонную трубку и набрал номер:

– Слушаю, – после третьего гудка ответил Александр Павлович.

– Добрый вечер, Александр Павлович.

– Еще раз здравствуйте, Виктор Николаевич, – довольно приветливо ответил тот. – Чем занимаетесь?

– Пытаюсь решить вашу головоломку. По всем нашим прикидкам выходит, что без привлечения войск не обойтись. Иначе нам придется стягивать специальные группы со всей страны.

– А что сообщает ваш посланник? Он уже успел немного осмотреться?

– Я с ним только что говорил. Он утверждает, что для точного и эффективного воздействия необходимы тщательная проработка и взаимодействие с войсками. Все это отодвигает время нашей операции на неопределенный срок. У нас, исходя из предварительных данных и результатов работы аналитиков, есть запас времени до двух месяцев. Время терпит.

– Так вы полагаете, что в ближайшую неделю-две операция по уничтожению Центра в Чечне проведена быть не может? – уточнил Александр Павлович.

– Мы не сможем гарантировать ее результатов на сто процентов.

– Тогда давайте поступим следующим образом. Пусть ваш человек немедленно вылетает в Москву и возьмет на себя разработку операции. А все наши силы в Чечне нужно нацелить на сбор информации и наблюдение за деятельностью центра. Главное – не пропустить выдвижение первых групп к нам в тыл.

– Я прошу обратить внимание на возможное использование пленных в качестве исходного материала в работе Чеченского центра, Не хотелось бы рисковать. Я консультировался у наших ученых, они утверждают, что исследования группы «Сверхрежим» позволяли провести обработку исходного материала за пять-шесть месяцев. В случае использования наших пленных лаборатория Чеченского центра произведет первый выпуск к июню, что опять-таки подтверждает те сроки, которые были приняты нами, как вероятные. Но если они будут использовать тех, кто был захвачен в конце прошлого года, во время боев с антидудаевской оппозицией, то мы можем ожидать первого выпуска уже на днях.

– Что опять требует быстрых действий, – закончил Александр Павлович. – Отзывайте своего человека в Москву и как можно быстрее. Как вы, надеюсь, понимаете, на самом верху весьма и весьма обеспокоены.

15 февраля 1995 года, 15-25 , Подмосковье.

Раненых из самолета выгружали быстро, но без сует. Носилки с тяжелоранеными сразу ставили в машины – было ветрено и холодно. Возле трапа, чуть в стороне, чтобы не мешать потоку, стоял майор медицинской службы и внимательно всматривался в лица прибывших.

– Кого-то ждете? – спросил врач, дежуривший на аэродроме.

– Жду, особое распоряжение начальства, – ответил майор, не отрывая взгляда от трапа.

– Чей-то родственник? – понимающе спросил врач. Он уже неоднократно наблюдал, как вместе с тяжелоранеными привозили солдат и офицеров с легкими ранениями, но с большими связями.

– А мне не сообщили, – досадливо поморщился майор, – мне нужно доставить подполковника Никоненко прямо на операционный стол. Не дай Бог что не так – я себе даже не представляю, что со мной сделают.

– Полковник Никоненко? – врач полистал сопроводительные документы. Есть полковник Никоненко, тяжелое ранение в голову…

Врач присвистнул. Полковнику не повезло. Если он с такими повреждениями головы выживет, то лицо придется собирать по кусочкам. Да и в этом случае особо много не сделаешь.

– Похоже, полковник ваш имеет связи – он прибыл с сопровождающим, судя по документам.

Майор не ответил. На трапе появились новые носилки, а перед ними шел капитан, которого майор, по-видимому, знал в лицо.

Капитан и майор обменялись рукопожатиями и быстрым шагом прошли к стоящей неподалеку военной машине «скорой помощи». Носилки пронесли следом и быстро загрузили через заднюю дверь.

Дежурный врач успел заметить бинты, плотно облегающие голову, и шинель с погонами подполковника поверх одеяла.

«Скорая помощь» выехала через КПП и, включив мигалку и сирену, направилась к Москве.

Майор, севший возле водителя, обернулся к капитану:

– Добрались без приключений?

– Все прошло наилучшим образом. Мне даже не пришлось делать ему дополнительных уколов. Спит уже почти сутки. – Майор кивнул, потом наклонился к водителю: «Не проскочи поворот!» Водитель ничего не ответил. Через пять километров он выключил мигалку и сирену, сбросил скорость. Еще через два километра съехал с шоссе на грунтовую дорогу, ведущую к лесу.

Метрах в трехстах от опушки «скорую помощь» ожидал микроавтобус «мерседес». Из «мерседеса» вынесли носилки и поставили их на землю. На освободившееся место поставили носилки из «скорой помощи». Потом «скорая» развернулась и ушла в сторону города. «Мерседес», в который переложили подполковника, выехал на просеку, потом через несколько километров вырвался на шоссе. Майор, сопровождавший раненого, обернулся к лежащему на носилках. Тот пошевелился и что-то невнятно пробормотал.

– Через сколько минут мы будем на месте? – спросил майор у водителя.

– Минут через десять.

Майор наклонился к перевязанному, поправил ремни, которыми тот был привязан к носилкам. Похлопал по плечу и тихо сказал, близко наклонившись к забинтованной голове:

– Спокойно, Тупчинский, еще несколько минут.

Тупчинский попытался что-то ответить, но майор не стал вслушиваться:

– Не нужно волноваться, еще несколько минут и вы сможете поговорить от души.

…Тело подполковника Никоненко было доставлено в госпиталь. Врач, бегло осмотрев его, удивленно взглянул на сопровождавшего капитана.

– Он уже несколько часов как мертв.

Глава 5

17 февраля 1995 года, пятница, 13-25 по Киеву, редакция газеты «Еженедельные ведомости», Город.

У меня зазвонил телефон. Вернее, меня позвали к телефону, сообщив, что междугородка. Из Москвы, наконец-то, звонил Парамонов.

– Ну, Серега, лучше, конечно, позже, чем никогда, но если ты звонишь по поводу тех двух покойников, то ты уже опоздал. Ну нельзя же, в самом деле, столько тянуть. Мне это было нужно не позднее пятнадцатого. А сейчас уже…

– Знаешь, Саша, я тебе звоню только потому, что неплохо к тебе относился. Похоже на то, что одного из нас здорово купили.

– То есть как?

– А вот так. Ты меня куда направил? Сережа, милый, посмотри, пожалуйста, в Москве на улице Киргизская, дом 8, и на улице Мастеркова, дом 3, семьи трагически погибших в поезде. Поспрашивай о привычках и семейном положении.

– И для того, чтобы эту просьбу выполнить, ты потратил столько времени?

– Я мог бы еще больше потратить. Меня чуть с пятого этажа не спустили.

– Родственники покойного?

– Сами покойные.

– Не понял.

– А чего тут понимать? Марков Владимир Сергеевич, 1960 года рождения, продолжает проживать по адресу: улица Киргизская, дом 8, квартира 96. А Веренко Андрей Иванович даже не собирался никуда съезжать со своей квартиры, тем более, в Крымском направлении. Живы они оба и здоровы. Кинули тебя, шакал пера, как пацана.

– Не могли меня кинуть, не могли. Я мог, в лучшем случае, ошибиться, но не по обоим же адресам.

– В любом случае, претензии не ко мне. Пока, – сказал Сережа Парамонов и отключился от связи, даже не передав приветы всем родным, хотя в спокойном состоянии он человек вежливый и воспитанный.