— Вот это правильно! — похвалил все еще красный от гнева Игорь. — Ты должна вычеркнуть из своей памяти и этого… Колю, и Ингу. Ампутировать. И снова научиться жить.

Впереди была летняя сессия. Игорь заставлял ее ходить в библиотеку. Громада читального зала молча внушала, что любовь — еще не все. Склоненные к книгам затылки уверяли в том, что в жизни существует нечто более важное. И Ника готова была поверить, что это так. Она готова была поверить, лишь бы не думать о них ежечасно, ежеминутно. Всегда. Не считать дни до их свадьбы, не рисовать картины их интимных встреч. Но это было не так-то просто. Инга звонила в общежитие и умоляла восстановить дружеские отношения. Так и говорила: мы должны восстановить нашу дружбу. Будто речь шла о ремонте квартиры.

— Ты ведь, я слышала, тоже не одна? — щебетала Инга. — Москвича себе отхватила?! Вот это правильно! Вот это одобряю! Кончай дуться, сестричка, мы с Колей ждем вас на свадьбу.

Ника бросала трубку и потом долго пыталась привести в порядок растрепанные чувства. Ей хотелось бежать на край света, лишь бы не слышать счастливый Ингин голос. Но Инге мало было истязать сестру по телефону. За неделю до свадьбы они явились к ней в общежитие вдвоем. Вот когда Ника поблагодарила Бога за то, что познакомилась с Игорем и в этот трудный час он снова оказался рядом. Коля с Ингой ждали ее в вестибюле общежития. Когда Ника и Игорь вошли, Инга с Колей поднялись навстречу. Инга рванулась в сторону сестры столь стремительно, что та не успела увернуться. Игорь заметил, как бледнеют Никины щеки. Она поспешно наклонилась и сделала вид, что рассматривает каблук на босоножке. А Инга уткнулась в Игоря, Впрочем, она не растерялась.

— Вы — Игорь? — кокетливо уточнила Инга, склонив голову набок. Игорь кивнул. На протянутую Колей руку не обратил внимания. Ника выпрямилась, и Игорь нашел руками ее ледяные пальцы.

— Давайте присядем, — широко улыбаясь, предложил Коля. Пальцы Игоря полуспросили Нику: сядем? Она чуть шевельнула в ответ своими. Разместились на кожаном диване. Игорь сел в самый угол, образовав своим телом нишу, а уж в эту своеобразную нишу устроилась Ника, и руки Игоря моментально образовали вокруг нее защитное кольцо. Его очки воинственно блестели. Он был серьезен. Ника тоже не могла выдавить улыбку. Инга села напротив них, а Коля устроился на стуле рядом.

— Игорь, а где вы учитесь? — задала вопрос Инга.

Она пыталась подстроиться под этого «ботаника» и тоже присобрала свою улыбку.

— В МГИМО.

— О-о…

— Мы хотели вас тоже пригласить на нашу свадьбу, чтобы Нике не было скучно.

Игорь почувствовал, как Ника напряглась в защитном кольце его рук. Спина выпрямилась гвоздиком, как у балерины. Игоря зло взяло. Коля и Инга вызывали в нем активную антипатию. Неужели этот олух с самодовольной улыбкой не видит, что на что променял? Инга настолько типична, что кажется — Ингами просто запружены улицы Москвы. Ника же — уникальна, таких, как она, просто нет больше!

— Боюсь, что придется вас огорчить, — бесстрастно произнес Игорь, — В день вашей свадьбы нас с Никой не будет в городе.

— Как? — Лицо Инги вытянулось от искреннего разочарования. Так велико было ее желание продемонстрировать перед сестрой свой триумф, покрасоваться перед ней в великолепии свадебною наряда, поразить шикарностью торжества, которое взялись для нее организовать два ее отца. Конечно, без нее и будет та же свадьба, но это как острое блюдо без перца. Чика смотрела на Колю. Вот, пожалуй, кому все равно — будет Ника на свадьбе, не будет…

Игорь вдруг почувствовал мгновенное внутреннее беспокойство, из тех, что изредка посещают спокойного человека, если дело касается чего-то очень важного для него лично. Беспокойство быстро разрослось внутри и стало искать выхода. Он чувствовал напряжение сидящей в его объятиях девушки, ее отчаянную решимость, как перед прыжком с вышки. Она сейчас может решиться на отчаянный поступок, момент такой наступил. Он должен что-то сделать, чтобы не упустить благодатную минуту, ведь она пройдет!

— А куда вы собираетесь в этот день, если не секрет? — разочарованно выгнулась Инга, по привычке продолжая кокетничать.

Она продолжала надеяться, что, поломавшись для порядка, сестрица все-таки передумает.

— На Байкал, — ответил Игорь без тени сомнения или колебания и добавил:

— В свадебное путешествие.

Лицо у Инги еще больше вытянулось.

Но Игоря мало интересовала реакция Никиной вертлявой сестры. Его интересовала реакция самой Ники, а тут его нельзя было обмануть — она сидела так близко, так вплотную, что малейшее шевеление говорило ему больше всяких слов. На его заявление она отреагировала хорошо — сначала чуть дрогнула, а потом вмиг обмякла, спина разгладилась, перестала торчать гвоздем. Он понял: Ника рада, что он нашел выход, она одобряет его!

— А вы.., разве.., уже поженились? — Инга переводила глаза, полные недоумения, с Ники на Игоря и обратно. По всему было видно, что заявление Игоря ее поразило.

— А у нас сначала путешествие, а потом свадьба, — объяснила Ника. Она ожила. Вдруг вспомнила, что у нее имеются руки, положила их поверх Игоревых, отклонилась спиной назад и уперлась затылком в его подбородок. Получилась вполне приличная композиция «влюбленные». Игорь знал, что это игра, но она ему нравилась. Он готов был играть в нее и дальше. И кажется, Коля поверил. Он смотрел на них и улыбался. Или, он всегда улыбается как идиот? Что касается Инги, то, как показалось Игорю, ту заботило одно: блюдо окажется без перца. Какая досада!

Когда гости ушли, Ника поинтересовалась:

— Почему на Байкал? А не в Крым, например?

Гости ушли, а они остались сидеть в вестибюле, все в той же композиции, только руки Игорь расцепил. Ему не хотелось двигаться.

— Я давно хочу туда поехать. А с тобой вдвоем еще интереснее будет.

Ника тоже не отодвигалась, и Игорь гадал: или она все еще под впечатлением встречи с этой парой, или же, как и он, не хочет ничего менять.

— Ты что, всерьез предлагаешь мне это путешествие?

— И путешествие, и свадьбу. Как захочешь. Можно сначала свадьбу, потом путешествие. Можно — наоборот.

Ника молчала, и Игорь почему-то снова заволновался, хотя внешне ничем себя не выдавал.

— Зачем тебе это надо? — спросила Ника, и он понял, что она все еще там, все еще беседует мысленно со своим Колей. Игоря взяла досада. Он и сам не знал, зачем ему это надо. А она спрашивает.., и правильно делает. Хочет все расставить по местам. Не безрассудный человек, такая не подведет.

— Надо, — упрямо буркнул он, понимая, что выглядит смешным.

Но она не засмеялась. Даже не улыбнулась.

— А что скажет твоя мама?

— Я совершеннолетний. И через год заканчиваю институт.

Ника задумчиво смотрела в мерцающие стеклышки очков. Серьезные глаза за ними ждали ответа.

— Пожалуй.., сначала путешествие, — сказала Ника и поднялась.

На Байкале они прожили три недели. Турбаза, где они поселились, была полна студентов и разношерстной молодежи, которая затевала костры, вылазки на природу и танцы. Все три недели Ника пропитывалась идеями, которыми щедро делился с ней Игорь. Идеи касались философии брака вообще и отношений между мужчиной и женщиной в частности.

— Я отвергаю брак по любви уже потому, — говорил Игорь, отмахиваясь веткой от больших и назойливых комаров, — что любовь, как все проходящее, естественно, проходит.

— На чем же будет держаться такой брак? — резонно интересовалась Ника.

— На взаимном уважении и поддержке. На договорной основе.

— Как касса взаимопомощи… Такая семья больше похожа на профсоюз.

— Разве плохо? В обычной семье случись роман на стороне, она распадается. А в семье-профсоюзе нет места ревности, и она сохранится.

— Но почему? С какой стати?

— Ну ведь ты не бросаешь, например, родителей, оттого что у тебя с кем-то любовь? Долг перед ними — это святое.

Ника качала головой, но не могла во многом не согласиться с Игорем. Действительно, любимый человек может предать. А нелюбимый?

Однажды вокруг этого вопроса разгорелся настоящий спор, в который Игорю удалось втянуть целую компанию. Дело было на пикнике. Молодежь интересничала, все хотели высказаться, и у Игоря нашлось довольно много сторонников Говорили горячо и много как в защиту брака без любви, так и наоборот. Тема оказалась животрепещущей, поскольку здесь, на фоне потрясающей, величественной красоты Байкала, все, как в воду, бросились в романы, а кто не бросился, тот флиртовал и хотел понравиться. Крепкая высокая девушка с низким голосом говорила, что семью лучше строить не на почве страстей, а с трезвой, холодной головой. О холодной голове она говорила горячо и страстно. С ней спорил военный, видимо, только что закончивший училище.

— Трудности вместе вынести можно, только если любишь! — горячился он и умоляюще заглядывал в глаза девушкам. — Если меня пошлют на острова или в степи Казахстана, где воды толком нет, что жена станет там делать, если не любит?

— А не нужно жениться, если не можешь женщине создать нормальных условий! — живо парировала высокая. И того и другого громко поддерживали. Только один молчун щипал струны гитары и посвистывал мотивчик. Казалось, он не слушает и думает о своем Бородатый гитарист исподлобья посматривал на спорщиков и только изредка отрывался от своей гитары, для того чтобы подбросить хворосту в огонь. А когда уходили, он подозвал к себе Игоря и, пряча улыбку в бороде, вдруг подмигнул и заявил: «Хорошо врешь!»

Интеллигентный Игорь вывел за территорию очков обе брови: «Вы это о чем, собственно?»

— Брак без любви расхваливаешь, а сам? Думаешь, не видно, какими глазами ты на свою черноглазую посматриваешь?

Игорь снял очки и стал протирать их платочком, не глядя на бородача.

— Если вы такой наблюдательный, то поздравляю вас, — немного нервно ответил он, а затем уже более миролюбиво добавил:

— Вы только ей о своих наблюдениях не говорите…

Вернувшись с Байкала, они расписались и пришли к Елене Игоревне. Как обычно, Игорь был предельно краток.

— Мама, это моя жена, Ника. Она будет жить с нами.

Елена Игоревна, что называется, «сошла с лица».

Но, впрочем, она умела держать себя в руках и позволила себе для начала только ядовитое: «Ну, спасибо, сынок!» И демонстративно удалилась в свою комнату.

Утром, когда Игорь ушел в институт, Нике был учинен допрос с пристрастием. Ника честно ответила на все вопросы. И что приехала из очень, ну просто очень провинциального городка, где жила даже не в самом городе, а в примыкающем к нему поселке. Что отец — шахтер, а мать — инвалид, так как ослепла еще в молодости. И что закончила Ника только первый курс института, и что, имея родственников в Москве, не общается с ними по личной причине.

Елена Игоревна выслушивала ответы новоиспеченной невестки с мрачным удовлетворением. Она так и знала. Она всегда это предчувствовала. Как предрекала, так и вышло! Ее Игорек вляпался по самое некуда! Это при его-то данных! При его уме, красоте и перспективности! Привести в дом провинциальную аферистку, которая мечтает об одном — о московской прописке! И это единственный сын! О такой ли доле мечтала она, поднимая его на ноги!

Когда невестка уехала на учебу, Елена Игоревна заметалась по квартире, обуреваемая желанием что-нибудь немедленно предпринять. Срочно разыскать Игоря и поговорить с ним с глазу на глаз. Она кинулась одеваться. Но когда уже стояла одетая в коридоре, увидела себя в зеркале и сама же забраковала свой импровизированный план. Игорь не станет ее слушать. У него все еще сохраняется эта подростковая нетерпимость. Несмотря на его двадцать лет. Такой разговор приведет к одному — они поссорятся. Но если раньше их ссоры происходили один на один, то сейчас силы не равны. Их двое. Он станет искать поддержки у жены, а та его поддержит. Действовать напролом нельзя.

Елена Игоревна положила на место сумочку и вернулась в гостиную. Надо думать, думать, думать. Елена Игоревна заняла выжидательную позицию. Стала терпеливо ожидать, когда невестка начнет совершать промахи и вообще выдаст себя. Когда она совершит что-нибудь такое, за что можно будет зацепиться, а затем — оттолкнуться. Но эта черноглазая молчунья, похоже, и в самом деле за печкой выросла — целыми днями что-то мыла, скребла, терла, чистила. Вскоре все кастрюли на кухне Елены Игоревны приобрели первозданный вид. Занавески на кухне теперь были накрахмалены и даже подсинены, а посуда в стенке начищена до блеска. Все это раздражало Елену Игоревну уже тем, что повод для зацепки отсутствовал, начисто.

Хотя Елена Игоревна бдительности не теряла, ее так просто не проведешь. Ей сколько угодно пыль можно в глаза пускать, она — не Игорь, на показную старательность не купится. Дураку ясно: невестка из кожи вон лезет, чтобы показать Игорю, какая его мать, оказывается, неряха и до прихода в их дом этой Золушки и убираться-то не убиралась.

Елена Игоревна тихо негодовала. А время шло.

Мать Игоря пересиливала неприязнь и по мере возможности иногда включалась в деятельность невестки, делая вид, что всем довольна. Она даже пыталась вести с той задушевные беседы на различные темы.

Но невестка больше отмалчивалась, понятное дело.

Елена Игоревна другого от нее и не ожидала. Глаза ей раскрыл сосед по площадке, Илья Евсеич. Соседи Елены Игоревны Мироновой — разговор особый. В Москве, в шестнадцатиэтажке редко можно встретить такое тесное общение с соседями, как у них. А их дом переселили сюда почти целиком из коммуналок, где прожили они бок о бок, считай, полжизни. Из их восьми комнат теперь на одной лестничной площадке оказались четверо. Еще трое жили этажом ниже. Да и остальной подъезд почти полностью занимали бывшие соседи по коммуналке, по двору.

Елена Игоревна спустилась за газетой и встретила Илью Евсеича.

— Женился сынок-то? — поинтересовался сосед.

Елена Игоревна чуть не ответила грубостью, настолько задел вопрос. Но Илья Евсеич выглядел искренним, поэтому она сдержалась, а затем заколебалась: поделиться «горем» или уж не выносить мусор из избы?

— Красавица! — причмокнул Илья Евсеич, прищурив левый глаз. — А говорил «женюсь без любви».

И все такое. Целую теорию подвел. Мы с ним еще спорили на эту тему. Я ему говорю: природа свое возьмет, влюбишься, Игорь. А он: мне это ни к чему.

Елена Игоревна сжала в пальцах газету и вытаращилась на соседа.

— Это.., мой сын так рассуждает?

— Рассуждал. Пока не влюбился. Теперь, думаю, у него другие рассуждения. Такую девку отхватил!

Елена Игоревна ничего не ответила и вызвала лифт.

Брак без любви. Конечно! Как она раньше не додумалась? Это же яснее ясного — не мог он полюбить эту девицу! Просто увидел: хозяйственная. Одного не разглядел, что у той свой интерес имеется. Дурачок.

Впрочем, последнее обстоятельство значительно упрощает дело. Одно дело бороться со страстью, другое — с рассудком. Страсть всегда сильнее рассудка.

Елена Игоревна воспрянула духом.