— Правда, Волд? — переспросил Эрккин.
      — Правда, — помедлив, ответил Предвечный. — Ты мне нужен, Гендаль по прозвищу Пес. Срочно. Для одного дела, которое не следует разглашать.
      В голосе бывшего каторжника сквозила насмешка:
      — А что, у такого могущественного ллерда, как ты, не нашлось преданных людей, которым можно поручить самое щекотливое дельце, э? Ведь ты, наверно, не одну сотню подхалимов облагодетельствовал. Что ж я? Меня вообще скоро выселят отсюда. И не стану ломаться, скажу напрямик: я буду этому рад.
      — Потому и хочу поговорить с тобой, что ты привык высказывать мысли напрямик. Ты груб, но верен.
      Гендаль Эрккин пошевелил пальцами клешневатых рук и, помедлив, отозвался:
      — Куда это ты клонишь, Волд? Верен… Ты думаешь, я сразу примусь тебе служить, как только ты соизволишь меня немного прикормить? Если ты хотел поговорить со мной как давний знакомец, доверительно и по душам, то ты выбрал не самое удачное начало.
      Тут у Гамилы наконец прорезался голос. Боязнь мужа и то неназываемое состояние, в которое она впала при появлении главы Совета Эмиссаров, были вчистую перекрыты ужасом при одной мысли о том, ЧТО еще может наговорить Эрккин своему высокому собеседнику, если он уже начал грубить!.. Га-мила закашлялась, и из ее горла вырвалось эдакое прокисшее бульканье:
      — Гендаль… ты что же, ставишь Его Светлости условия?! Кто — ты, и кто — он, чтобы его… ему…
      Эрккин медленно повернулся к жене и задвигал нижней челюстью, словно пережевывал неподатливое, плохо прожаренное и грубое мясо. Глянув в это широкое лицо с изуродованной щекой и налитыми кровью маленькими глазами, Гамила тут же осеклась. Ибо вспомнились ей псы-тиерпулы, которых однажды показывали в передаче Инфосети Плывущего города. Передача в формате полного соприсутствия бросила к ногам оторопевшей женщины свору бешеных псов-людоедов. Порода тиерпул была специально выведена для охраны учреждений, входящих в пенитенциарную систему Содружества. Имелись сведения, что при выведении породы был использован ген ядовитого тритона с безымянной планеты, на девяносто девять процентов покрытой водой. Тритон обладал чудовищной живучестью, пастью, полной ядовитых зубов, а главное — фантастической регенеративной способностью: новая особь могла развиться едва ли не из отрубленной конечности. В моделировании генетической структуры породы тиерпул все эти качества тритона были промодулированы и закреплены… Гамила навсегда запомнила страшные слюнявые морды у своих ног, выкаченные красные глаза и оскаленные желтые клыки. Кривые мощные лапы и мускулистые тела, на которых самые страшные раны затягивались прямо на глазах. Нет, все-таки глаза, глаза — самое страшное!.. Абсолютно бессмысленные, то затягивающиеся какой-то полупрозрачной белесой пленкой, то вспыхивающие демоническим красным светом!.. Гамила видела тиерпулов ТАК, будто они на самом деле бесновались у ее ног, а не были отделены от нее неизмеримыми безднами пространства. И глаза, глаза!..
      Точно такие глаза, как у тех псов, были сейчас у ее мужа.
      И потому язык моментально присох к гортани, а голова непроизвольно вжалась в плечи. Взгляд бешеного пса-убийцы был у Эрккина только мгновение, в следующую секунду выражение глаз снова стало обычным, в чем-то равнодушного и очень усталого человека. Гамила закашлялась и притихла. Гендаль Эрккин снова повернулся к ллерду Вейтарволду и услышал от него следующее:
      — Нет, сейчас я излагать не буду. Нужно встретиться лично. Я жду у себя.
      — У меня антигравы подсели.
      — А я и не прошу, чтобы ты тащился ко мне со всем хозяйством. Я пришлю скоростной болид. Он тебя доставит. Тогда и переговорим лично и без свидетелей.
      — Ты так уверенно…
      — Конечно, уверенно. Наверное, пилот болида уже ждет у входа в транспортный портал твоего корпуса. Впрочем, нет. Не наверно. Он ждет тебя там совершенно точно. До встречи, Гендаль Эрккин. Не подведи меня, Пес!..
      Лиловый столб потух, но в воздухе некоторое время еще мерцала полуразмытая белесая полоса, в которой стояла пыль, слетевшая со стен и потолка. Гамила растерянно смотрела на мертвую полусферу ль'стерна, и, верно, роились в ее голове, как вот эти пылинки, — беспомощные мысли: «Лучше бы прибор связи оставался отключенным!.. Лучше бы мы были отрезаны от города в этих стенах, и никогда, никогда!..» Она подняла голову — медленно, в несколько приемов, словно отдыхала после каждого движения. Гендаль Эрккин затягивал грубую, прочно сработанную пряжку на левом сапоге, Гaмила спросила:
      — Так ты… пойдешь?
      — Да, — коротко ответил он. — Он не позвал бы просто так.
      — Но если он…
      — Если ты имеешь в виду то, что со мной может что-то случиться, так это ты зря, старуха. Ничего дурного со мной не будет. Ты сама говорила, что он высоко взлетел и может уничтожить меня движением пальца. Так зачем ему в таком случае связываться со мной лично? Нет, я думаю, что мне повезло. Вейтарволд ничего не делает просто так. Я ему нужен, да. Значит, и я… могу воспользоваться его силой. Не горюй, старая! Я вернусь, скоро вернусь. В конце концов, ты ждала меня уже столько, что подождешь и еще чуть-чуть. Эге?..
      — Да… ты всегда обещал, а я, дура, всегда… верила!
      Гендаль Эрккин вышел из дверей своего жилища и покрутил головой. Потом направился к транспортному порталу, общему для его дома и еще десяти таких же двухуровневых корпусов, налипших на магистральное здание, как грибы-паразиты на ствол большого дерева. У портала в самом деле его ждал болид. Эрккин царапнул неприязненным взглядом изысканные обводы вытянутого, идеально обтекаемого темно-синего корпуса, откинул дверцу люка и сел внутрь. Он глянул на пилота и окончательно уверился в том, что ллерд Вейтарволд серьезно в нем нуждается: Предвечный прислал за ним, Эрккином, только что освободившимся каторжником, своего ЛИЧНОГО пилота. Такую честь ллерд Вейтарволд мог оказать ну разве что десятку горожан, к примеру градоначальнику князю Айолю или Верховному Судье, мудрому Бальтарр-бер-Кайлю.
      Пилот, похоже, не разделял заинтересованности своего господина в услугах Гендаля Эрккина, потому что даже не посмотрел на изуродованное лицо Пса, когда последний пробурчал что-то вроде приветствия. Он сорвал болид с места, сразу набрав головокружительную скорость; веером раскрылись городские здания, слились в непрерывную сияющую стену, потом мелькнула гигантская белая башня Высшего Надзора, купол Совета Эмиссаров, увенчанный лиловым обелиском Избавления. Эрккин увидел крупнейший в Аррантидо-дес-Лини мост Ардейо (Лилий), все семь его гигантских многоуровневых пролетов и сотни субпролетов, эстакад, тоннелей, арок… Впрочем, Гендаль не успел рассмотреть это потрясающее рассудок сооружение более основательно, потому что болид резко нырнул в тоннель-пульсар и через несколько мгновений остановился у транспортного портала Авелинна. Такое название носил дворец ллерда Вейтарволда.
      Гендаль Эрккин задрал голову, разглядывая сквозь прозрачный купол болида верхнюю надстройку портала, где на высоте двадцати человеческих ростов возвышалась величественная фигура хозяина особняка — голографический двойник, впятеро больший, чем оригинал. Псу даже показалось, что голограмма чуть склонила массивную голову и ядовито сверкнул желтый камень, навеки вделанный в череп Предвечного.
      Особняк ллерда Вейтарволда был одним из наиболее грандиозных сооружений Плывущего города Галиматтео. По сути, jto было не одно здание и даже не комплекс их, а отдельный городок на единой гравиплатформе. Дворец Вейтарволда, с его автономными энергетическими системами и собственным генератором-антигравом, с персональным кодом присутствия мог существовать и отдельно от Галиматтео. Но коренное отличие убогого жилища Гендаля Эрккина от гигантских апартаментов Предвечного было вовсе не в размерах и не в роскоши. Отнюдь нет!.. Корпус, в котором проживали бывший каторжник и его жена, конечно, мог перемещаться по всей территории и по почти всем уровням Плывущего города. Достаточно было активировать антигравы, перелететь от одного магистрального (опорного) здания к другому и пристыковаться. Но антигравы Эрккина питались от общего энергетического поля Галиматтео, поэтому дом мог менять свои координаты только внутри городской полусферы, да и то в рамках Генерального распределительного плана. Вылететь за пределы города жилой корпус Эрккина не мог: требовались существенно более мощные антигравы. Чем мощнее антигравы, тем дальше то или иное строение может отойти от Галиматтео. Считалось престижным, когда в праздники или Дни Храма богатый горожанин мог себе позволить вывести свой дом далеко за городскую черту, «повесить» его над какой-нибудь живописной местностью и наслаждаться природой. Главное — иметь достаточно мощные антигравы и совершенный уловитель поля, иначе был риск разорвать связь с антигравитационной системой Галиматтео и рухнуть в лес или в реку, а то и, не допусти Единый и Неназываемый, — в океан!
      Особняк же Вейтарволда не нуждался в энергетической подпитке Плывущего города, он был совершенно самодостаточен. По сути, это чудо аррантийской техники было красивой комбинацией комфортного жилья и великолепного транспорта, дающей возможность перемещаться по всей территории планеты. Предвечный позволял себе подобные отлучки из города вместе со своим дворцом нечасто, но когда это случалось, на том месте, где был зарегистрирован особняк, появлялся громадный голографический двойник — точная копия настоящего дворца. Это делалось преимущественно в эстетических целях, чтобы не портить панораму города: дворец ллерда Вейтарволда был одной из жемчужин городской архитектуры.
      …С мрачным удивлением рассматривал Гендаль Эрккин жилище своего давнего знакомца.
      Тут впервые подал голос пилот, он был краток и очень сдержан:
      — Выходи.
      У Эрккина дернулась щека, а руки машинально сжались в кулаки, но он тут же вспомнил; где находится, и сдержался. — Что?
      — Выходи, — повторил пилот. — Предвечный ждет тебя. И, как полагалось каждому арранту при упоминании имени того, кто носит титул Предвечного, пилот поднял ладонь в почтительном жесте…
      Эрккин вышел.
      Дворец Авелинн был так велик, что и внутри него мало кто ходил пешком. По свидетельству все того же Табачникова-Лодынского, неоднократно бывавшего на Аррантидо и прекрасно изучившего многие из достопримечательностей этого своеобразного мира, во дворцах аррантских вельмож часnо пользуются вспомогательными транспортными средствами. Это — турбоскейты на магнитной подушке, специальная обувь с вмонтированными в подошву инерционными ускорителями, а также дегравитаторы в виде поясного ремня — для передвижений на открытом воздухе. Все перечисленное выше употребительно и на улицах. Но арранты — странные существа и по городу любят гулять обычным шагом, а вот по построенным с титаническим размахом галереям и переходам аристократических дворцов нужно непременно летать со скоростью спятившего буррита!..
      Итак, ллерд Вейтарволд ждал Гендаля Эрккина в своих покоях. Он крутил на ладони миниатюрную модель боевого крейсера Звездного Флота. Модель переливалась огнями защитного силового поля и плевалась маленькими красными лепестками вспышек — выстрелами из крошечных плазменных орудий. В тот момент, когда вошел Эрккин, Предвечный неловко подставил ладонь под один из таких выстрелов и слегка обжег кожу. Рука дрогнула, и гордый крейсер Звездного флота в масштабе 1:20000 упал на слегка фосфоресцирующие плиты пола.
      — Здравствуй, Волд.
      — Привет и тебе, — отвечал хозяин дома, дунув на обожженную ладонь. — Присаживайся, не чинись. Чего-нибудь покушать, попить?
      — Я сыт.
      — Первый раз слышу, что Эрккин Пес сыт, — усмехнулся Вейтарволд.
      — Я имею в виду, что уже по горло наелся твоим обхождением, Волд, — не разоряясь на витиеватости, напрямик брякнул Гендаль и сплюнул на пол. — Давай сразу к делу.
      — Пройдем на балкон, — невозмутимо предложил светлый ллepд. — Там открывается отличный вид на мост Ардейо. Тебя, кажется, всегда впечатляло это сооружение? Пойдем.
      Просторный балкон (один из тридцати трех в особняке ллерда Вейтарволда) был отделан кейонновым деревом, произрастающим в экваториальных областях планеты и имеющим редкое свойство освежать и ароматизировать воздух, убивая в нем все болезнетворные споры и вирусы. Кейонн был по карману лишь богатым вельможам Галиматтео — не только из-за дороговизны исходного материала, но и вследствие жутких цен лицензий на вырубку. Впрочем, Гендаль Эрккин, в ноздрях которого прочно засел удушливый запах шахты, а легкие работали с перебоями, едва ли мог оценить и аромат, и оздоравливающий эффект… Он даже не почувствовал, как точатся, циркулируя по замкнутому кругу, свежие, терпкие запахи, которые можно сравнить, к примеру, с мелко распыленными брызгами мандаринового сока . Гендаль Эрккин присел возле небольшого фонтана, из которого била светло-зеленая струйка нектара, и бросил:
      — Ну.
      Вейтарволд произнес:
      — Ты, конечно, знаешь о смерти и похоронах князя Гьелловера, моего троюродного брата?
      — Нет. Я не знаю не только о похоронах князя Гьелловера, — медленно заговорил Гендаль Эрккин. — Но и о самом Гьелловере первый раз слышу. Теперь буду знать, что он — князь и твой троюродный брат. И?..
      — Сразу видно, что ты вернулся в Галиматтео только сегодня. Сейчас несостоявшееся погребение князя Гьеллове-ра — главная тема для обсуждения в городе. В Инфосфере даже открыли отдельный портал для толков и пересудов на эту тему.
      Гендаль Эрккин недоуменно приподнял густые брови:
      — Что значит — несостоявшееся?.. Как это погребение может не состояться?
      Короткими, скупыми фразами ллерд Вейтарволд обрисовал КАК. Свой невеселый рассказ он закончил следующей фразой:
      — И теперь, вместо того чтобы с миром покоиться в земле, согласно своим прижизненным заслугам, — наш князь находится в экспериментальном изоляторе при Институте нейропрограммирования. Это в Лазерном квартале, — прибавил он. — Там размещен целый научный комплекс, если не знаешь.
      — Не знаю, — сухо уронил Эрккин. — И что же, Волд?
      — Как я сказал, во всем этом замешан мой сын. Его дурацкая выходка с зиймалльским напитком, которым он склонен в последнее время несколько злоупотреблять… Бигойя, с которой этот недоумок поперся к могильному холму! О Единый!
      — И что теперь?
      — Теперь он настроил против себя не только всю родню Гьелловера — с родней я бы разобрался, тем более это и моя родня тоже. Теперь он приобрел злейшего врага в лице Предстоятеля Астаэра. А Храм — это такая структура, с которой даже мне опасно ссориться. Сорванный обряд погребения — кощунство. Так считает Астаэр, и надо сказать, что он прав. К тому же эта странная метаморфоза с князем… Впрочем, мы говорим не об этом, — быстро оборвал сам себя Вейтарволд и угрюмо отвернулся. — Вот так… Словом, у меня большие проблемы с сыном, Эрккин. Он меня позорит. В моем положении терпеть такое недопустимо, никак!.. Я подумал, что ты мог бы мне помочь.
      Гендаль Эрккин сморщил нос, будто готовился чихнуть, и сухие колючие искорки замелькали в его темных глазах:
      — Помочь?! Я?! Ты прекрасно знаешь, КАК я могу помочь, если у тебя возникают неприятности с каким-то человеком. Впрочем, ему даже не обязательно быть человеком.
      — Нет, ты меня неправильно понял. Неужели ты подумал, что я попрошу тебя убить собственного сына? — с убийственной прямотой выговорил ллерд Вейтарволд. — Конечно, нет.
      — Ну так объясни!
      — Объясняю. Я не всемогущ. Быть может, я мог бы полностью оградить его от гнева храмовников. Возможно и обратное… В данный момент я опасаюсь не столько санкций Храма, сколько себя самого. Потому что в один прекрасный момент мое терпение может лопнуть, и я предпочту позабыть, что он мой сын, и предоставить ему самому плыть по жизни. Без моей помощи. А без меня он быстро, очень быстро захлебнется и пойдет ко дну, — тут, к сожалению, пока что не может быть никаких сомнений. Он изрядно подзадержался в периоде розовой юности и не желает понимать, что, помимо развлечений, праздников и удовлетворения собственных, весьма эксцентричных, прихотей, существует иная сторона жизни. Та, которой он не желает видеть. Та, которую я решил ему показать. В общем, я принял решение. Рэмон должен оставить Галиматтео. Более того, он должен оставить Аррантидо. Я отправлю его на одну из территорий Избавления… Я подобрал планету, на которой, быть может, он несколько пересмотрит свои приоритеты.
      — Да? Не на Гвелльхар, случаем?
      — С каких это пор Гвелльхар подпал под миссию Избавления? Я же ясно сказал… Есть одна планетка. Я там в свое время немало поработал.
      — Зиймалль?
      Ллерд Вейтарволд сделал утвердительный жест рукой .
      — А при чем тут я?
      — Я хочу, чтобы ты сопровождал его в этой поездке и первое время на Зиймалль-ол-Дез.
      Гендаль Эрккин резко подался вперед и тут же мучительно закашлялся. Ллерд Вейтарволд терпеливо ждал, пока его собеседник придет в себя и сможет отреагировать членораздельно, но Гендаль, кажется, не торопился высказываться. Даже откашлявшись, он не проронил ни слова, а без особых церемоний приник к струе нектара, бьющей из фонтана, и освежил рот. Вейтарволд продолжил:
      — Я твердо решил, что Рэмона Ррая нужно отправить с Аррантидо. Не надо дразнить Храм!.. Но ему нужен сопровождающий. Этакий наставник, который сможет обуздать его легкомысленные порывы и ввести в жизнь — в иную жизнь, в корне отличную от той, которую он ведет тут, в Галиматтео. Пока я богат и влиятелен, у меня большой выбор тех, кто с радостью бы выполнил малейшее мое пожелание. Но, боюсь, скоро могут настать ДРУГИЕ времена. И потому мне требуется человек, которому я могу доверить своего сына. Друг, который меня не предаст, друг, которому все равно, на вершине ли я могущества или… на дне пропасти! — Тут ллерд Вейтарволд возвысил голос, и углы его властного рта опустились книзу. — Ведь ты однажды уже спас мне жизнь…
      — Дважды.
      — Прости… Дважды! Ты знаешь, что значит — спасти жизнь. Тем самым ты взял на себя многие обязательства. И ты не можешь отказать мне, потому что в какой-то мере отвечаешь за меня, за мою жизнь и за существование моих близких.
      — Почему-то ты вспоминаешь об этом только тогда, Волд, когда тебе удобно.
      — Если ты намекаешь на то, что я мог вытащить тебя с планеты Керр, из этой преисподней, то я сделал все, что от меня зависело. Ты сам отказался принять помощь. Ты заявил, что отбудешь свое изгнание честно, до последнего дня. Это был твой выбор, я его уважаю, и не мне его оспаривать.
      — Да, это верно.
      — Мне известно твое нынешнее положение. Если говорить мягко, оно незавидное. А уж если называть вещи своими именами, тебе впору возвращаться в Гвелльхар, на родину. Там тебя тоже не ждут с распростертыми объятиями — ты сам прекрасно знаешь, КАК относятся там к гвеллям, которые долго жили в Плывущих городах Аррантидо и тем более бывали в аррантских тюрьмах и на аррантских каторгах.
      — Не спорю, — невозмутимо отозвался Эрккин, но предательски дернулась, выдавая его истинное душевное состояние, изуродованная щека, а густой багровый румянец стал пятнами проступать на темном лице.
      — Потому я предлагаю вариант, который при сложившихся обстоятельствах является лучшим и для меня и для тебя. И для моего сына, хотя он еще ничего об этом не знает.
      — А он?..
      — Спит вторые сутки. Хорошенькие у него вышли похороны, наверняка ничего и не припомнит. Ничего, я его просвещу!
      Эрккин кашлянул раз и другой. Он ожидал деталей.
      — Вы полетите на Зиймалль сразу же, как он очнется и немного придет в себя. Правильные документы и билеты уже подготовлены. Пассажирский лайнер «Лемм» отбывает из космопорта Уль-Барра завтра в полдень…
      — «Лемм»? — переспросил Гендаль Эрккин. — Это такая устаревшая чушка, на которой разве что скот не перевозят? Серия трехсотых годов, в употреблении с тех времен, когда я у своего папаши еще в штанах не прыгал?
      Быстрая улыбка искривила губы ллерда Вейтарволда. Эрккин добавил:
      — Насколько я знаю, эти «Леммы» на очень плохом счету. Их еще «шалашами» называют. Дескать, ненадежные, ветхие, пора их снимать со всех линий, а в гипертоннелях они вообще не держат перегрузки… и…
      — Да, все «Леммы» будут снимать с маршрутов, — подтвердил Вейтарволд, — но нельзя же сделать это сразу. «Шалаши» «шалашами», однако после ремонта многие из них в приличном состоянии. И довольно об этом. Я специально отвел Рэмо-ну место в этом лайнере, потому что там не такой жесткий формат регистрации. Просто проверяют документы, а сканирования сетчатки на предмет идентификации и ряда других проверочных процедур — там нет.
      — Вот потому на «Леммах» и разъезжают разного рода негодяи! — заметил Гендаль Эрккин, который сам (по общепринятым аррантским нормам морали) вполне соответствовал хлесткому ярлыку «негодяй».
      — Вот потому я и хочу отправить вместе с сыном тебя, — в тон ему заметил ллерд Вейтарволд. — Чтоб ты, если потребуется, защитил его. Взамен я предлагаю свою благодарность, а вместе с ней — новый дом и пожизненное содержание твоей жене, а тебе лично — что попросишь. Когда вернешься, разумеется.
      — Вот так, да?
      — Это мое последнее слово. Так ты согласен?
      Гендаль Эрккин отвернулся и прояснившимся взором смотрел, как плывет и тает в посеребрившихся сумерках пылающая громада моста Ардейо — сотни подсвеченных изнутри тоннелей, фонари эстакад, оптико-волоконная подсветка дорожного полотна… Не поворачиваясь к сиятельному собеседнику лицом, он спросил:
      — А все-таки почему на «шалаше»? Потому что их не инспектируют Аколиты церкви? И вообще… никто не подумает, что сын самого Вейтарволда, Предвечного, может оказаться на борту этого летающего сарая, идущего курсом на Зиймалль?..
      — Ты все правильно понял. Ну так что? Твое решение? «Собственно, нечего тут особенно думать», — проползло в голове Пса. Редкий шанс обеспечить себя и жену выпал ему, выпал без ущерба для его гордости, которая, несмотря на все удары и пинки, наносимые жизнью, оставалась все такой же болезненно чуткой. Гордость, которой он никак не желал поступаться, отчего и не принял руку помощи всемогущего главы Совета Эмиссаров… А что теперь? Теперь сам Предвечный просит его о помощи. Нечего думать, нечего!.. Даже путешествие на Зиймалль-ол-Дез его никоим образом не смущало, а в глубине души даже радовало — волновалась и пела беспокойная бродяжья натура, отвыкшая от оседлого образа жизни, от дома, от постоянных привязанностей и привычного уклада. Гендаль Эрккин повернулся к Вейтарволду, в полной тишине ожидавшему его ответа у точащегося нектаром фонтана, и произнес:
      — Я согласен.
      Ллерд Вейтарволд еле заметно склонил голову в знак благодарности, и сверкнул, рассыпаясь лимонными отблесками по всему балкону, огромный желтый камень каллиат во лбу Предвечного.

Глава 4 (от Рэмона Ррая)
ПРОВОДЫ И ПОПУТЧИКИ