Граф Шоггир, произнеся приветственный тост, также довольно быстро убрался, так что Трой, не столько пивший, сколько созерцающий предмет своего обожания, и Ликкета, также смогли, наконец, покинуть таверну. Десяток деликатно рассосался по каким-то своим срочным (каковыми надо было заняться именно сейчас, после полуночи) делам, заодно расшугав тех, кто слегка задержался на пути к другим тавернам и сейчас внезапно обнаружил, что ему непременно надо еще разок выпить с бароном Арвендейлом. Так что через пару минут после выхода из таверны Трой и Ликкета обнаружили, что идут по узким улочкам Эл-Северина вдвоем. Некоторое время они молчали, затем Ликкета спросила:

– И какие же теперь у вас планы, барон?

Трой, на лице которого все это время блуждала глупая улыбка, довольно хмыкнул, но затем вдруг насупился и выдавил:

– Так это… – и замолчал.

Ликкета, деликатно прождав пару минут, не выдержала и сказала с усмешкой:

– Ничего не скажешь, содержательный ответ. А я-то, наивная, надеялась…

Трой покраснел настолько густо, что это стало заметно даже в сумраке переулка. Ликкета остановилась и взяла его за руку:

– Трой, я не…

– Да нет, – голос молодого барона звучал глухо, – знаешь, я затеял все это именно для того, чтобы стать тебе ровней, чтобы я мог хотя бы рискнуть… но теперь… я не могу…

– Почему?

– Понимаешь, – Трой замялся, – тут… короче… выяснились некоторые обстоятельства…

Брови Ликкеты иронично взметнулись вверх.

– Вот как… я понимаю, новоиспеченному барону предложили выгодный брак с богатой наследницей? – Ликкета насмешливо сморщила носик. – Что же, вполне разумно. Господин барон должен непременно основать новый род, так что ему, естественно, будут нужны средства. А что может предложить девушка из благородной, но явно бедной семьи, у которой нет денег даже на паланкин, чтобы по ночам передвигаться по городу в относительной безопасности?

Трой открыл рот, собираясь что-то сказать, но затем лишь потерянно махнул рукой. Некоторое время, они молча стояли, переживая крушение собственных идеалов, затем Ликкета ядовито осведомилась:

– Могу я хотя бы узнать ее имя?

Трой, который уже почти смирился с тем, что лучше уж так, чем все объяснять, внезапно понял, что не сможет выдержать, если их расставание будет омрачено ложью. Поэтому он сглотнул и глухо произнес:

– Я должен узнать, что с моей землей.

Ликкета отшатнулась, как от удара. Она ожидала другого ответа, она приготовилась к нему, она даже уже прикинула, чье имя сейчас прозвучит. Но она совершенно точно никак не ожидала ТАКОГО. Ее глаза изумленно расширились, а затем, спустя почти минуту, она тихо прошептала:

– Ты думаешь, что ты говоришь?

Трой упрямо набычился.

– Ликкета, пойми, если я этого не сделаю, то я – никто. Это значит, что для меня титул – пустая формальность, громкий звук впереди имени. А раз так – разве я могу считать себя бароном? Я – пустышка, неизвестно что, с туго надутыми щеками. Я такие могу…

Ликкета некоторое время молча разглядывала его так, будто увидела впервые, а затем медленно заговорила:

– Да-а, Трой-побратим, барон Арвендейл, ты меня удивил. Сколько я знаю урожденных лордов, которым даже не приходит в голову то, что ты только что сказал. Правда, до тех пор, пока Совет пэров не отбирает у них Владетельное право… ну да и к Темным богам их. Но ты меня удивил! Ты – лорд, настоящий лорд, кем бы ты ни был по рождению.

– Да какой я лорд… – смутился Трой.

– Нет, – качнула головой Ликкета, – неужели ты думаешь, что кто-то когда-то раз и навсегда разделил людей на благородных и нет? Среди предков любого благородного рода когда-то были простолюдины. Но эти простолюдины сумели подняться до понимания того, что благородство – это не довольство или беззаботность, а, наоборот, гораздо большее бремя забот. – Она усмехнулась и взъерошила ему волосы. – Правит всегда только тот, кто сам создал для себя это право. Если благородный отец, владетельный сеньор, не смог воспитать достойного сына или дочь, то их право править исчезнет, развеется как дым. И никакие титулы от этого не спасут. Но и мысль о том, что править может любой, – тоже ложь. Правом править нужно овладеть, право править не возникает из воздуха и не приходит откуда-то со стороны. И лишь немногие могут действительно овладеть им. Причем, очень часто, лишь с помощью рода, лишь имея предков благородной крови… Западные орки избирают себе вождей и очень кичатся тем, что, мол, любой орк может стать таким вождем. Но все это обман – правят всегда немногие. И у них тоже. Они могут принадлежать к разным родам, но число этих родов всегда ограничено. А их нынешний вождь вообще сын военного вождя, который правил тогда же, когда орки воевали с тем же врагом, что и сейчас, во времена, когда правит сын.

– Значит… у меня нет шансов? – тихо произнес Трой.

– Глупый, – улыбнулась Ликкета, – у любого рода всегда был родоначальник. И за ним еще не стояло череды благородных предков. Просто… быть родоначальником всегда очень тяжкое бремя. Во многом более тяжкое, чем просто стать богатым купцом, владельцем рудников или сеньором домена, например. Потому что создать богатство, завоевать право править – это лишь первый шаг, а вот воспитать наследников, утвердить честь рода, те непреложные ценности, которые будут передаваться в роду из поколение в поколение, – это и есть самое сложное. И очень немногие способны сделать это. Но без этого ты просто… – она хихикнула, – пустышка, неизвестно что, с туго надутыми щеками, так, по-моему?

Трой смущенно улыбнулся в ответ. Несколько минут они молча стояли и смотрели друг на друга, затем Ликкета прикоснулась рукой к его щеке и тихо произнесла:

– Я верю в тебя, Трой, барон Арвендейл. Иди. Иди путем, который ты выбрал и… возвращайся. Империи нужны такие воины, как ты. Иначе, рано или поздно, она исчезнет, превратится в нечто подобное сборищу орков, жадно набрасывающихся на слабых и живущих не так, как они считают правильным. А затем пожирающих свежие трупы, самодовольно утверждая, что этим оказывают честь «доброму мясу». Ибо за всеми их рассуждениями о праве, о богах и должном всегда стоит вопль брюха разожравшегося плебса, который выбирает своих вождей именно брюхом…

– Откуда ты все это знаешь? – тихо произнес Трой.

– У меня были хорошие учителя, Трой, очень хорошие… и к тому же я стараюсь за словесным кружевом всегда увидеть суть вещей. Иначе мое право править ничего не стоит, ибо слепцы править не могут. А сейчас… не провожай меня. И не ищи. Тебе сейчас нельзя отвлекаться ни на что иное. Иди своим путем и возвращайся. А когда вернешься – я сама тебя найду. И тогда… – Она сделала паузу, стиснула губы, как будто те слова, которые она собиралась сейчас произнести, уже рвались с ее губ, а она пыталась задержать их, еще раз оценить, стоит ли их произносить… Но ведь есть слова, которые уже невозможно удержать. И эти, наверное, были как раз из таких:

– Тогда мы и поговорим о том, с кем ты станешь строить свой род!

Трой замер, не в силах поверить в то, что услышали его уши, а Ликкета шагнула к нему и, обхватив руками его шею, крепко поцеловала в губы. Но тут же отпрянула и исчезла в темноте переулка…

Глава 3

Аудиенция

Трой выехал из-за деревьев и, натянув поводья, остановился, восхищенно замерев. Зрелище действительно заслуживало того, чтобы им любоваться. Прямо перед ним протянулся луг, покрытый мягкой душистой травой, через который, слегка изгибаясь, бежала дорога. Сразу за лугом начинался огромный обрыв, тянущийся на многие и многие мили в обе стороны. А вдалеке, в легкой дымке, виднелась огромная гора. Ее склоны были настолько круты, что на них не росло ничего, кроме упрямых лиан, да и те забирались только на десяток-другой ярдов вверх от подножия. По существу, это была скала, но настолько огромная, что притворялась столовой горой. На самой вершине этой горы стремились к небесам стройные башни, казавшиеся с этого места тонкими пальцами воздетых к небесам рук. Это был знаменитый университет. По слухам, его основал сам Марелборо. Хотя насчет основания им университета можно было спорить.

О том, сколько башен тянется к небесам в овале его стен, доподлинно не было известно. Хотя, казалось бы, чего проще? Возьми да посчитай. И считали. И отсюда, с этой стороны скальной стены, откуда, казалось, все башни как на ладони. И из самого университета. И еще с десятков других мест. И всякий раз выходило иное число. Так что, в конце концов, плюнули и перестали. Так с тех пор и говорили: «башни университета».

Снаружи стен и чуть ниже, ближе к отвесным склонам, утопал в кипарисах и акациях небольшой городок. А прямо перед ним, чуть левее, не закрывая башен, сверкал и переливался Столп. Тот самый, из-за которого университет располагался не в Эл-Северине, блистательной столице империи, а здесь, на ее, по существу, дальних задворках.

Что такое Столп, так до сих пор никто объяснить не может. Ни мудрые эльфы, ни основательные гномы, ни даже тролли и орки, которые, по слухам, в незапамятные времена также пытались обосноваться поближе к Столпу. Больше всего Столп напоминал призрачную радужную колонну. То есть именно напоминал, потому что колонна – это колонна, радуга – это радуга, а Столп – это ни то, ни другое и ни третье. Столп – это Столп. Поэты и ученые давали ему различные определения – иногда возвышенно-поэтичные (причем этим грешили и ученые), иногда сугубо приземленные, но никто так и не смог приблизиться к пониманию того, что такое Столп. Кто обнаружил его первым – неизвестно, но на памяти светлых рас это сделали эльфы. Они изучали Столп почти одиннадцать тысячелетий. До сих пор вокруг университетской горы взмывают вверх стволы деревьев величественного эльфийского леса. Только вот самих эльфов там нет. Ни одного. Почему они оттуда ушли, никто не знает. А сами эльфы хранят молчание. А может, уже и забыли. Однако ни на памяти гномов, ни на памяти людей ни один эльф более не приближался к университету…

Следующими эстафету приняли гномы. Гномы появились у Столпа еще в конце эпохи эльфов. Согласно легендам, именно они воздвигли башни университета. Для эльфов. А те вплели в их стены какое-то свое колдовство. Но и первые, и вторые хранили о сем молчание. Так что насколько эти легенды соответствуют действительности, – никто не знал. И то, кто действительно являлся строителем башен, было окутано мраком…

Гномы продержались возле Столпа шесть тысяч лет. Так, во всяком случае, считается. Поскольку и об этом эльфы и гномы хранят молчание. Но к тому моменту, когда в мир пришли люди, гномы уже давно готовы были покинуть окрестности Столпа. И лишь осознание того, что стоит им уйти, и рядом со Столпом мгновенно объявятся орки, удерживало их рядом с этим чудом. Но только лишь люди изъявили желание поближе познакомиться со Столпом, как гномы тут же вручили им ключи от воздвигнутой ими вокруг башен крепости и исчезли с горы. Опять же по слухам, они даже заложили или обрушили все тоннели, проходившие в толще или в непосредственной близости от столовой горы, на которой и был воздвигнут университет. И опять никому не удалось получить от них никакого внятного объяснения. Вернее, людям не удалось… поскольку эльфы не спрашивали, а никто другой не мог даже теоретически рассчитывать на то, что гномы соизволят что-то объяснить. Если только под пытками. И вот теперь была очередь людей тратить века и тысячелетия на то, чтобы пытаться познать что-то, что гномы и эльфы признали непознаваемым…

Трой пришпорил Ярого и поскакал к краю обрыва. В этот момент из-за спины раздался слитный вопль четырех глоток:

– Стой!

– Куда!!

– Стоять!!!

– Назад!!!!

Когда люди так кричат, самым разумным будет немедленно отреагировать. Трой резко натянул поводья. Остановленный на всем скаку Ярый взвился на дыбы, что вызвало прямо-таки физически ощутимый вопль ужаса. Трой поспешно дернул удила, и конь рухнул на передние ноги.

– Назад! Мать ее всех богов через два колена с перекрестьем на святой круг с присвистом!!!

Трой удивленно оглянулся (не забыв, однако, повернуть коня). К нему бежал всклокоченный гном.

– Слазь! Слазь быстрее!!! – надсадно рявкнул гном, а в следующее мгновение, добравшись, наконец, до Троя, резким движением сдернул его за ногу с коня. Молодой воин кубарем покатился по земле. Гном замер, вглядываясь в переливающийся Столп, а затем облегченно выдохнул:

– Ф-фу, успели…

– Да чего случилось-то? – отплевываясь, удивленно спросил Трой.

– Слава богам, причем именно богам, а не тебе, балбесу, пока ничего, – рявкнул на него гном.

– Тебе голова для чего дадена, – присоединился к нему идш, – только жрать или как? Неужели не видно, что на этом лужку ничего выше травы не растет? Что ж ты свою дурную башку так задираешь?

Трой ошарашено огляделся.

– Вот-вот, – сварливо продолжил идш, – да и травка эта явно не по пояс.

Трой насупился:

– И чего, раньше предупредить было нельзя?

Гном и идш, явно настроенные продолжать нравоучения, при этих словах как-то разом захлопнули уже разинутые пасти и озадаченно переглянулись. Тут послышался голос подошедшего Арила:

– Так тебе что, твой учитель про университет не рассказывал?

– Нет, – мотнул головой Трой. Гном озадаченно крякнул:

– М-м-м… ну ладно, замнем. Просто теперь знай, ехать к краю можно только по мощеной дороге.

– А то что? – насторожился Трой.

– А то – кирдык, – весело пояснил Глав, – причем полный. Только пепел останется. Вон гляди, травка какая густая и сочная. А все почему – потому что удобрений достаточно. Время от времени сюда из леса какая-никакая живность выходит или птичка залетит. Места-то здесь глухие, зверье непуганое, вот травке и вольготно живется. Пока не подрастет, да и потом – тоже ничего. Поскольку травке от того, что ее стригут, только польза…

– Не понял, – Трой перевел взгляд с одного на другого, – как это?

– Понимаешь, побратим, – делано ласково начал гном, – к сожалению, что же такое Столп, на который ты так неосторожно отправился посмотреть поближе, никто не знает. Но то, что это штука чрезвычайно мощная и опасная, всем понятно. Если рядом со Столпом поместить разряженный амулет, то он мгновенно зарядится. Если слабенькому магу произнести простенькое боевое заклинание, то оно сработает так, будто его произнес сам император, да еще со всем напряжением своих магических сил. А если установить поблизости что-то совершенно обычное и безобидное, то как оно сработает, не может предугадать никто. Иногда – так, иногда – этак. Вот и здесь одни умники, – гном покосился в сторону эльфа, невозмутимо разглядывающего башни университета, – установили простенький полог. Ну, чтобы знать, кто и откуда приближается к Столпу. Простенький такой полог, только шибко большой. Чтобы, значит, всю гору накрыть. А он возьми да и преобразуйся во что-то совершенно непотребное. И пришлось тем умникам строить специальную дорогу и защищать ее самыми могучими заклятиями, чтобы иметь возможность доставлять запертым на горе собственным умом, хотя я бы употребил тут другое слово… ну да ладно, так вот, чтобы иметь возможность доставлять на гору продукты и все такое прочее. Потому что если сойти с дороги, то этот взбесившийся полог, вместо того чтобы предупредить о том, что неподалеку появился кто-то незваный, просто уничтожает его, причем не делая никакого различия, незваный ты или самый что ни на есть званый. Так с тех пор все и мучаются…

Эльф невозмутимо выслушал эту тираду, а затем улыбнулся уголком губ и сделал какой-то знак. Что он означал, никто не понял, но гном вдруг расхохотался в голос:

– Ну, ушастый, то есть, прошу прощения, безухий, Уел-уел, признаю.

– Чего это они? – недоуменно спросил Трой.

– А-а, не обращай внимания, – сварливо буркнул идш, – обычные подначки. Причем то, чем они друг друга подначивают, произошло, как правило, за пару-тройку тысяч лет до того, как в этом мире появились люди. Так что не бери в голову – пусть развлекаются…

Гном с эльфом ехать к горе отказались наотрез. Сказали, что подождут побратимов здесь на опушке. Им-де, по родовому закону, путь к Столпу заказан. Так что, наскоро перекусив, пятеро людей попрощались с побратимами и двинулись по дороге вниз, в котловину.

Едва дорога сделала первый поворот, как Трой натянул поводья и зачарованно замер. Арил, ехавший сразу за ним, так же остановил коня и присвистнул от удивления:

– Выходит, не врут легенды-то?

– Да уж, – чуть сдавленно буркнул Глав, – сколько ни рассказывали, а такого я не ожидал. Умеют же строить…

– Кто? – прошептал Трой, не в силах отвести взгляд от величественного замка, кольцом стен охватывающего основание Столпа.

– Гномы, кто ж еще… – Идш, похоже, хотел произнести это своим обычным сварливо-недовольным тоном, но даже в его голосе были заметны нотки восхищения.

– Так это построили гномы?

– Ну да.

– Для людей?

– Как же, жди, – вот теперь идш явно был в своей тарелке, – для себя. Еще в те времена, когда сами тут хозяйничали.

– А… как? – ошалело произнес Трой, так и не сумев сформулировать вопрос, как такое великолепие оказалось в руках людей. Но все его поняли.

– Ну так не ломать же… – идш оглядел остальных высокомерным взглядом, – ломать, пожалуй, дороже вышло бы. Вот и оставили. Ну ладно, чего стоять, поехали.

К закату они подъехали к огромным воротам. В ширину они были столь велики, что в них свободно могли проехать латники колонной по четыре, причем не пригибая копий. Да что там всадники. В них вполне могли бы свободно пройти диковинные звери илифанты, о которых Трою рассказывал Ругир. Ворота были украшены искусной резьбой по металлу и камню. Металл, которым были густо оплетены обе створки, отливал синевой, прямо как доспехи Троя.

– Добрая работа, – уважительно качнул головой Арил. Все согласно закивали.

– Ну что, – идш обернулся к Трою, – стучим?

Не дожидаясь ответа, он наклонился и, зацепив рукой огромное кольцо, продетое в ноздри какой-то страхолюдной морды (выглядевшей столь натурально, что Трой невольно нащупал под плащом рукоять меча), брякнул им о выступающее било. Над землей поплыл басовитый густой звук, как будто ударили в небольшой колокол. Спустя пару мгновений сверху раздался голос:

– Кто такой?

– Барон Арвендейл с сопровождающими.

– Барон Арвендейл? – в голосе говорившего послышались удивленные нотки. – Не знаю такого домена.

Внутри что-то лязгнуло, и в нижней части ворот распахнулась узкая бойница.

– А печать императора знаешь? – сварливо осведомился идш.

– Знаю, – озадаченно ответили из бойницы, видимо не совсем понимая, как может быть связан никому неизвестный барон и печать императора.

– Ну так отворяй, – рявкнул идш и извлек из сумки свиток, запечатанный зеленым кругляшом императорской печати.

– Так бы сразу и говорили, – пробурчали в ответ, – а то барон, барон, сколько их, этих баронов, разве всех упомнишь…

За воротами снова что-то лязгнуло, но на этот раз глуше и басовитей, и одна из створок поползла назад, открывая проход. Трой оглянулся на побратимов. Арил и Глав напряженно стиснули руками поводья, идш изо всех сил демонстрировал безразличие, но его глаза ярко сверкали из-под насупленных бровей, а Марел… Марел смотрел на отворяющиеся ворота этак по-крестьянски спокойно. Будто это зрелище, которое должно было предстать перед ними внутри этих величественных стен, было для него столь же привычным, как и вид деревенских овинов. Но раздумывать над столь необычным поведением Марела времени уже не осталось. Ворота распахнулись, и Трой тронул коня…

Внутри замок оказался не менее красив и… опасен, чем снаружи. Если для любого другого замка враг, преодолевший стены города, фактически уже был хозяином положения, то в этом случае замок надо было осмотреть еще и изнутри. Его стены сверху были накрыты каменными плитами, образуя мощные галереи, а число бойниц внутри немногим уступало таковым, смотрящим наружу.

Трой въехал на ровную мощеную площадку, ограниченную с обеих сторон двумя приземистыми башенками. Прямо перед ним стояли трое. Двое из них было в полном боевом облачении, а третий в красивом камзоле, но с мечом у пояса. Благородный господин в камзоле и один из бойцов в доспехах гордо демонстрировали золоченые рыцарские шпоры, а на плече третьего белел сержантский шеврон. Господин в камзоле отвесил легкий поклон:

– Виконт Альери, комендант, с кем имею честь?

Трой спешился и в свою очередь поклонился (хотя это вышло у него более неуклюже, чем у виконта):

– Барон Арвендейл.

– Арвендейл? – В голосе виконта сквозило явное предложение прояснить его недоумение. Трой завистливо поджал губы. Ему никогда не научиться вот так же, всего лишь интонацией, выказывать недоумение, намекать собеседнику, что он слишком увлекся, или давать понять, что ему не нравится его обращение…

– Я завоевал этот титул, одержав победу в Большом императорском турнире.

– Ах вот как, – понимающе кивнул виконт и улыбнулся несколько снисходительно, – я слышал, граф Шоггир приболел?

Трой недоуменно уставился на него:

– Да нет вроде, когда я… э-э… он меня провожал, то выглядел отлично.

– Провожал вас? – глаза виконта слегка округлились от удивления.

– Ну да… вот еще коня подарил, – и Трой погладил Ярого по морде.

Виконт задумчиво прикусил губу:

– Простите, барон, а как давно вы знаете графа?

– Так на турнире и познакомились, – прямо ответил Трой.

– Значит, граф участвовал в турнире?

– Ну да.

– И вы победили?

– Ну да.

Виконт поднял брови домиком и покачал головой, затем его губы расплылись в улыбке, гораздо более радушной, чем минуту назад.

– Рад приветствовать у себя столь знатного бойца, барон. Что привело вас в университет?

Трой вздохнул:

– Повеление императора…

Трой прибыл во дворец за полчаса до указанного срока. Передав поводья Ярого дежурному офицеру, он отвесил старательный, но несколько неуклюжий поклон встречавшему его расфуфыренному придворному, ответил утвердительно на вопрос о том, является ли он действительно бароном Арвендейлом, и проследовал внутрь левого крыла дворца. Всю дорогу Трой оглядывался по сторонам, как самая распоследняя деревенщина, и только у самой лестницы вспомнил наставления гнома и, поспешно захлопнув рот, принял независимую и горделивую позу. Впрочем, и первоначальный промах и последующие усилия пропали втуне, поскольку встретивший его придворный ни разу не обернулся.

Они поднялись на третий этаж, прошли несколько залов, где находились прекрасные статуи и картины, затем свернули в небольшой коридорчик. Здесь придворный притормозил, повернулся к Трою, окинул его придирчивым взглядом и сделал знак ждать, после чего исчез за портьерами. Оставшись один, Трой слегка расслабился и огляделся. Как рассказывал гном, левое крыло дворца занимали личные покои императора. Если центральная базилика и правое крыло были присутственными местами, то в левом располагался император и его ближайшие слуги. Это сразу бросалось в глаза. Если в правом крыле, где он уже успел побывать, когда присутствовал на заседании Палаты пэров, лестницы и коридоры были широкими, позволявшими свободно прогуливаться небольшим компаниям, а залы были просторны и в них находилось множество изящных диванчиков и миниатюрных столиков, то здесь коридоры были намного уже, да и залы (во всяком случае, те, которые он успел увидеть) поменьше. И мебели в них было не так уж много, а вот столы были большими.

– Его Величество ждет вас!

Трой вздрогнул. И когда этот расфуфыренный успел вернуться?

– Благодарю…

Трой отвесил короткий поклон и нырнул под изящно приподнятую придворным портьеру.

Зал, в котором он оказался, также был невелик. В центре его, прямо напротив огромного камина, стояли два кресла с массивными спинками. Одно из них было занято.

– Добрый день, рад вас видеть, барон.

– Д-да… Ваше Величество. – Трой почувствовал, что у него похолодели руки.

– Проходите, присаживайтесь.

Трой на деревянных ногах приблизился к свободному креслу и опустился на краешек, моля богов, чтобы не промахнуться и не упасть на пол.

– Чай, маису, кофе или, может быть, бар-дамар?

– Благодарю, Ваше Величество.

– Так что?

– Я… – Трой смутился не зная что ответить.

– Ну, тогда попробуйте талосского, барон. У вас ведь пока нет замка с винным погребом, но как только он появится, непременно заложите туда пару дюжин бутылок этого вина. Не прогадаете, – и император тихонько рассмеялся. Этот смех, жар от камина, несколько глотков густого, терпкого вина так непохожего на все то, что Трою приходилось пробовать до сих пор, все это вместе внезапно смыло все то напряжение, которое он испытывал, пока шел по коридорам дворца или ожидал разрешения войти. Трой сделал еще глоток, поставил стакан и откинулся на спинку кресла. Император одобрительно кивнул.

– О вас ходит множество разных слухов, барон. Не могли бы вы рассказать о себе?

– Как вам будет угодно, Ваше Величество.

И Трой начал рассказывать. О глухой деревеньке Сосновый лог, о Ругире и Тристане, о схватке с гхарком, о старом каррхаме, о налете орков, то есть обо всем, что случилось с Троем за его пока еще не слишком долгую, но, как выяснилось, очень богатую событиями жизнь. Когда он закончил, император некоторое время молча сидел, задумчиво глядя на огонь.

– Как, вы говорите, звали того старого каррхама?

– Ргыхнак, Ваше Величество. – Император раздумчиво покачал головой: – И вы сумели выучить каррхамский?

– Да, Ваше Величество.

Император кивнул:

– Что ж, отлично… как вы знаете, считается, что любой дворянин империи искушен в магии. Есть ли у вас какие-нибудь таланты в этой области?

Трой слегка покраснел.

– Я не знаю, Ваше Величество, я этому никогда не учился.

Тут император улыбнулся:

– Ну, господин барон, это вполне поправимо.

Его Величество поднял руки и хлопнул в ладоши.

Тотчас за спинкой его кресла возник давешний расфуфыренный придворный. Император коротко приказал:

– Бумагу, перо, печать, – и повернулся к Трою: – Я хочу, чтобы вы кое-что для меня сделали, барон.

– Да, Ваше Величество.

Император взял поднесенное перо и принялся что-то писать.

– Я хочу, чтобы вы отправились в университет. Там находятся те, кто сможет наилучшим образом помочь вам разобраться с вашими магическими способностями. Но это не все. Я хочу, чтобы вы обучили языку каррхамов двух-трех лингвистов. Не думайте, что это слишком отдалит вас от осуществления ваших планов. Ибо я написал ректору, чтобы он снабдил вас необходимым числом амулетов и готовых заклятий, отнеся расходы на счет императорской казны. Некоторые заклятия весьма дороги, знаете ли, – тут император улыбнулся, заставив Троя густо покраснеть, – но не стесняйтесь. Вам предстоит столь сложная задача, что любая мелочь, которая сможет облегчить ее доведение до конца, должна быть использована. Вы должны вернуться в лоно империи и принести нам достоверные сведения о том, что происходит за Проклятым лесом, суть деяние не только полезное, но и славное. А долг любого дворянина – жить, множа славу. Свою, суверена и государства. Причем для этого совершенно не нужно каждодневно совершать подвиги. Это большое искусство – жить, служить, властвовать со славой. Не изображать славу, не пыжиться, не заставлять окружающих славословить и упражняться в восхвалении, а искать и находить славу там, где, казалось бы, властвует обыденность. Впрочем, – император вновь улыбнулся, – вам-то как раз не придется искать славу в обыденности. У вас будет достаточно способов найти ее, исполняя свой долг перед империей и перед собой.

Император закончил писать и, свернув свиток трубочкой, положил его в пенал, затянул тесемки и, шепнув заклинание, разогревшее сургуч, шлепнул печатью.

– Вот, возьмите, передайте ректору. Искренне рад нашему личному знакомству. Надеюсь увидеться с вами по завершении вашей миссии.

Вот так Трой на следующее утро выехал из столицы через совершенно другие ворота, нежели собирался…

Комендант настоял, чтобы гости слегка передохнули с дороги и разделили с ним легкую трапезу.

– Появляться там прежде заката все равно бесполезно, господа. Занятия и эксперименты в университете продолжаются до захода солнца, впрочем, многие и после него, но ректор, как правило, освобождается как раз к закату. А насмотреться на местные диковины вы еще успеете.

Так что Трой и остальные провели два часа в кабинете коменданта, расположенном в дальней башне.

Когда солнечный диск коснулся верхушек величественного леса, окружавшего замок, барон Арвендейл и товарищи, оставив коней, навьючили на себя дорожные сумки и двинулись в сторону Столпа. Пока они спускались и ехали через лес к этой крепости у подножья Столпа, идш, Глав и Арил наперебой рассказывали Трою о том, как наверх доставляют грузы и людей. Оказалось, это делает сам Столп. Достаточно войти внутрь его сияния, как ты начинаешь медленно подниматься вверх. А на самом верху горы гномами был построен широкий пологий пандус, обвивающий Столп тремя витками. И сейчас Трою (а впрочем, всем пятерым, поскольку никто до сих пор не был в университете и рассказы были с чужих слов) предстояло испытать, как это все происходит, на себе.

Они остановились у подножия Столпа. Комендант, оставшийся проводить гостей, ободряюще улыбнулся и несколько отвлеченно заметил:

– Некоторых людей, поднимающихся в Столпе первый раз, нам приходится привязывать, а то были случаи…

Подобный намек тут же заставил побратимов поторопиться.

– Лучше встать вокруг и шагнуть одновременно, господа. А то, если помешкать, то ноги одного могут оказаться напротив лица другого.

Побратимы переглянулись и, рассыпавшись вдоль сияющей поверхности, кажущейся такой твердой на вид, повернули головы в сторону Троя. Трой вежливо поклонился коменданту, повернулся к Столпу и, изо всех сил распахнув глаза (потому что они так отчаянно старались зажмуриться), кивнул: – Пошли.

Глава 4

Учитель

Трой взбежал по узкой витой лестнице и вошел в высокий чертог, потолки которого уходили ввысь на высоту четырех, а то и пяти человеческих ростов. Вдоль правильной окружности его стен тянулись полки, уставленные тяжелыми книгами в кожаных переплетах, тубами со свитками и картами, кожаными футлярами с неоконченными рукописями и набросками. Ну а вокруг всех этих полок полого змеилась узкая лесенка без перил, растянутая между двумя огромными бронзовыми кольцами, одно из которых было прикреплено к полу, а другое к потолку.