Злотников Олег
      Бутлегеры
      К реальным событиям и лицам настоящее повествование не имеет абсолютно никакого отношения.
      ВОЗВРАЩЕНИЕ ОХОТНИКА ЗА КИДАЛАМИ
      Гранитный Ильич стоял на своем привычном месте и указывал рукой в светлое будущее, словно говоря: "Правильным путем двигаетесь, товарищи!". Яркое солнце радостно играло бликами на шпиле главной башни городской мэрии, на циферблате больших часов на ней и куполах ближайших недавно восстановленных храмов. Пестрыми красками была расцвечена праздничная площадь, по которой под громкие попсовые мотивы нестройными колоннами шли демонстранты.
      - С праздником 17 августа, дорогие члены партии "Наш дурдом Россия"! - донеслось звучное приветствие губернатора из мощных динамиков, и колонна проходящих под трибуной разразилась ликующими криками "Ура!".
      Все происходящее очень сильно напоминало старые, милые и пьяные первомайские демонстрации. Однако коммунистов, превративших рядовую драку чикагских пролетариев с полицией в культовый праздник Первомай, и их знаменитых красных полотнищ на горизонте не наблюдалось. Теперь 17 августа они собирались на Каменных палатках в районе озера Шарташ, где подпольно проводили свой персональный митинг.
      Впрочем, отсутствие коммунистов только добавляло радости всем остальным участникам праздничного шествия. Они весело помахивали флажками и дружно скандировали лозунги своих партий.
      Самые бравые парни находились в колонне "ЛТПиР". Четко печатая шаг, они громко горланили: "Каждой женщине по мужу! Каждой даме по господину! Каждой бабе по мужику!" Впереди этой процессии пяток чернорубашечников толкал установленную на каталке огромную бутылку водки, на которой красовалась этикетка с изображением их сурового вождя. На фоне столь военизированной колонны, двигающиеся следом, интеллигентные очкастые дяденьки из партии Любителей фруктов смотрелись просто толпой гуляющих.
      Вслед за представителями общероссийских политических объединений на брусчатку мостовой перед площадью ступили члены местных движений. Параллельными курсами, демонстративно отворачиваясь друг от друга, двигались приверженцы губернатора под стягами "Изображения Хурала" и сторонники мэра под транспарантом с аббревиатурой "НД-НГ", которую любой желающий мог расшифровывать как угодно, в меру личной испорченности. Сами первые лица города и области в это время с трибуны тепло приветствовали свою паству. И вдруг, оба они были оттеснены на второй план. Несколько мужчин, стоявших на возвышении рядом с ними, вылезли вперед, загородив руководителей широкими спинами, распустили веером пальцы и замахали руками.
      В отдалении показалась большая широкая колонна, превышающая численностью все, уже продефилировавшие под трибуной. Она надвигалась на площадь, словно темная грозовая туча, и мощью своей давала понять кому принадлежит настоящая власть в этом городе. Вскоре в приближающейся массе людей стали различимы лица. Любая армия мира с удовольствием поместила бы на своих рекламных плакатах таких молодцов: с короткими стрижками, широкими отъеденными ряхами на накаченных туловищах и с суровыми, не выражающими никаких мыслей, глазами. Персонально для новой колонны демонстрантов вместо попсы из динамиков грянуло: "Таганка, зачем сгубила ты меня?" Братва довольно заухмылялась и веселей захиляла по брусчатке, насмешливо-презрительно поглядывая и поплевывая в сторону, где в оцеплении стояла цепочка милиции. Я с интересом принялся читать лозунги, которые несли короткостриженные парни с мозолистыми кулаками: "Россия облита кровью зеков и слезами матерей", "Привет анархистам, позор активистам", "Пусть ненавидят, лишь бы боялись", "Кто не был лишен свободы, тот не знает ее цены", "Вору отдышка, легавым крышка".
      Я так увлекся созерцанием лозунгов, что невольно вздрогнул, услышав над ухом начальственный окрик Петровича:
      - Игорь! Почему у тебя через веревку люди лезут?!
      В этот момент я проснулся. Обнаружив себя в своей родной милой постели, рядом с женой, в окружении привычного до мелочей интерьера спальни, успокоился и облегченно вздохнул. Столь отчетливо и ярко запечатлевшаяся картина праздничной демонстрации 17 августа оказалась лишь сновидением. Привидится же такое!
      Однако сон был безнадежно испорчен. Бог Гипнос улетел к кому-то другому и явно не торопился возвращаться ко мне, считая роскошью махать своими волшебными крылами по два раза за ночь над обыкновенным опером. И ведь не проверишь какие цифры по обслуживанию населения он там, на Олимпе проставляет себе в табель.
      В общем, осознав, что бессонница до утра мне обеспечена, я, с завистью глянув на мирно посапывающую жену, поднялся с постели и отправился на кухню. Налил кофе, закурил сигаретку и принялся размышлять об увиденном сне.
      Древние говорили, что сон - это предупреждение богов. Небожители не любят открывать свой облик людям, поэтому, желая сообщить им нечто важное, являются к спящим и крутят для них, своего рода, элитное кино, тем самым в аллегорической форме показывая будущее. Чтобы заглянуть в зеркало Судьбы, древние греки почивали в храмах, древние китайцы возжигали в кумирне перед идолом курительные свечи, падали ниц и старались заснуть. Если уж боги по собственному почину решили послать предупреждение свыше именно мне, то стоило пораскинуть мозгами, чтобы расшифровать его.
      Занимаясь анализом сновидения, я пришел к выводу, что с демонстрацией все ясно - нужно меньше смотреть телевизор. С голубых экранов денно и ночно на подсознание людей идет подача материалов о политических раскладах и баталиях. Каждое, невзначай брошенное слово каким-нибудь известным партийным деятелем многократно обсасывается по большинству телеканалов и влечет за собой массу гипотез и прогнозов развития ситуации в стране. И хотя в политических игрищах участвует сравнительно небольшая часть населения, но этот информационный пресс действует на всех, вне зависимости от принадлежности к партийным спискам. И даже на таких, совершенно аполитичных людей, как я.
      С привидевшейся колонной жуликов тоже все понятно. Это можно считать предупреждением свыше о надвигающейся криминализации высших ярусов власти. Впрочем, и без предупреждений все в городе знают, что жулики давно контролируют здесь не только нелегальные сферы деятельности, но и значительную часть экономики. А годовой бюджет одного лишь "заводского" преступного сообщества едва ли меньше бюджета всей области. Не так давно жулики получили статус политического движения, и теперь рекламный щит их ОПС - то ли общественно-политического союза, то ли организованного преступного сообщества красуется возле здания Облсуда, обещая всем "Спокойствие и процветание".
      А вот над такой деталью, как веревка, стоило поразмыслить. С одной стороны веревка - это банальный атрибут пресловутой ментовской системы. В те годы, когда майские и ноябрьские многотысячные демонстрации были привычной традицией для народа, все милицейские силы задействовались для поддержания правопорядка в ходе их проведения. В задачу нашего отделения по борьбе с экономическими преступлениями на данных мероприятиях входила одна единственная обязанность - растянуть веревку вдоль дороги, по которой шествовали колонны демонстрантов, и никого через нее не пропускать. Веревку мы охраняли, словно государственную границу, и любую попытку граждан преодолеть ее снизу или сверху пресекали самым решительным образом. Исключения не делалось ни для кого. Установка "Не пущать!" распространялась на ветеранов войны и труда, на опаздывающих на поезд и живущих в соседнем доме. Не действовали ни сладкоголосые увещевания молоденьких девчонок, ни мольбы мужиков со ссылкой на разрывающийся мочевой пузырь. Нельзя за веревку, и баста! За нашими спинами расхаживало строгое начальство и бдило, чтобы данная им установка неукоснительно соблюдалась, а каждого мента, проявившего жалость, ждал суровый нагоняй. Впрочем, наше начальство тоже выполняло установку высокого руководства, которая заключалась в том, что каждый гражданин, вставший в колонну демонстрантов, обязан пройти через главную площадь, дабы выразить солидарность с трудящимися всего мира. Таким образом наша веревка должна была помешать отдельным несознательным гражданам увильнуть от обязанности продемонстрировать единение трудового народа всех стран.
      В общем, в голове моей начали возникать некие туманные теории относительно аллегории, связанной с образом привидевшейся во сне веревки. Если люди часами могут рассказывать о том, что видят в "Черном квадрате" Малевича, то уж в данном случае имелись все основания для полета фантазии. Наиболее подходящим толкованием сновидения мне показалось следующее: политики настолько погрязли в своих меж и внутрипартийных разборках и интригах, что оказались бессильны перед криминалитетом, уверенной поступью шествующим к высшим ступеням власти, и только менты посредством жалкой своей веревочки, подчеркивающей скромность их законодательного арсенала, пытаются оградить общество от этого процесса.
      Так, за размышлениями я встретил рассвет. Поскольку времени до сборов на работу оставалось предостаточно, то я наделал для всей семьи бутербродов и кофе. Домашние от моей заботы просто обалдели, так как обычно я просыпаюсь позже всех и в отвратительном расположении духа. Супруга, потягивая маленькими глоточками горячий "Якобс", заметила, что это ее лучшее начало дня за весь период брака со мной. Искренняя признательность близких тронула меня, поэтому, несмотря на недосыпание, настроение было отличное и хотелось делать людям добро.
      На работу, против обыкновения, я не опоздал, а наоборот приехал необычайно рано. На крыльце РОВД встретился со своим непосредственным начальником, Петровичем, который всегда являлся на службу раньше всех в нашем отделении, и удостоился похвалы за приход вовремя. А когда поведал ему, что видел его во сне, то доставил своему шефу огромное удовольствие. По виду Петровича было заметно, что появление его персоны в снах подчиненных сотрудников - бальзам на душу.
      Едва подойдя к своему кабинету, услышал за закрытой дверью телефонный звонок. Я давно пришел к выводу, что телефон - это главный источник получения плохих известий и дополнительных забот, поэтому не стал торопиться отзываться на его призывный глас. Однако аппарат назойливо надрывался, пока я неспеша открывал дверь и шел к нему, и успокоено замолк только, когда с него сняли трубку.
      Выяснилось, что на том конце провода меня домогалась Жанна Васькова.
      - Игорь, привет. У меня к тебе дело, - сообщила она.
      - Уголовное? - спросил я.
      - Что? - не врубилась она.
      - Ну, дело, спрашиваю, какое - уголовное?
      - Нет - гражданское. Тьфу, запутал меня совсем со своими юридическими терминами. Короче, у меня важное дело. И это будет приятный сюрприз для тебя. Ты сможешь сейчас приехать ко мне домой?
      Приехать я мог. А из любопытства к обещанному приятному сюрпризу пообещал сделать это немедленно.
      С Жанной я познакомился около года назад. Мой друг и бывший коллега Виталий Вязов провел блестящую оперативную комбинацию, в результате которой мы фактически сумели задержать Жанну с поличным и доказать хищение ею путем мошенничества полмиллиона деноминированных рублей. Дело получилось большое и красивое. Увы, в России уже давно в сфере борьбы с экономическими преступлениями сложилась ненормальная ситуация. Укради сто рублей, и правоохранительная система мигом перемелет тебя в своих жерновах. Укради сто миллионов, и можешь спокойно гулять на свободе. Большие дела просто вязнут в этой системе, а потом отторгаются, не доходя до конечной стадии. Не стало исключением и дело в отношении Жанны. Чтобы вывести эту даму на чистую воду, все наше отделение несколько дней пахало, не жалея сил. Мы организовали контролируемую поставку, наружное наблюдение, несколько ребят не спали ночь, отрабатывая маршруты перевозки на реализацию похищенного товара. Потом провели больше десятка выемок и массу других следственных действий, в общем, сделали все, что могли и что надлежало сделать. Однако уже на стадии следствия начались проблемы. Сначала суд по ходатайству адвоката изменил Жанне меру пресечения и выпустил ее из-под стражи. Затем, когда она дала показания, что все похищенные средства передавала известному в городе предпринимателю и депутату Асланову, дело в отношении Жанны соединили с его делом. А, в связи с тем, что Асланов определился на лечение в психушку, их общее дело приостановили и с тех пор оно тихо-мирно лежит без движения. Печально, но такова участь большинства самых значительных уголовных дел экономической направленности. В отношении них свято блюдется бюрократическое правило, гласящее, что делу надо вылежаться. Вот они и лежат годами. Следствие по ним тянется долго и нудно, приостанавливается по любому поводу и часто заканчивается ничем. А если такие дела и дотягивают до суда, то только тогда, когда уже потеряли изрядную толику своей значимости, когда потерпевшие, устав ждать, мало интересуются его исходом, а похищенные деньги обесценились. Показательный пример в этом плане уголовные дела в отношении финансовых пирамид. Большинство из них рухнули лет пять назад. Тогда обманутые вкладчики готовы были линчевать строителей этих пирамид и разорвать на части, а теперь потеря денег, отданных мошенникам возможно, уже представлялась им не трагедией, а досадным происшествием. По крайней мере никаких манифестаций по поводу мягкости приговоров суда в отношении строителей пирамид и необходимости заменить им лишение свободы публичным четвертованием на площади, они не устраивали.
      Ожидание государственного возмездия за свои прегрешения не мешало Жанне Васьковой дружить со мной, человеком, причастным к ее разоблачению. А с Вязовым, который фактически вывел ее на чистую воду и отправил в СИЗО, у них вообще был непродолжительный, но бурный любовный роман.
      Некоторые мировые светила душевных наук давно развивают теорию о тесном психологическом контакте, неизбежно возникающем между палачом и жертвой, террористом и заложником, следователем и обвиняемым. Как практик, ответственно заявляю, что никакой закономерности в установлении доверительных отношений между опером и человеком, которого он намеревается посадить, - нет. Но все же между полицейскими и ворами существует не один голимый антагонизм, а целая палитра чувств, среди которых немаловажное уважение. Профессиональное выполнение работы ценится как у ментов, так и жуликов. Жанна красиво кидала коммерсантов, мы ее красиво поймали, поэтому еще год назад сумели оценить способности друг друга.
      Теперь наша с ней дружба зиждилась на деловой основе. Дамочка она была разбитная, легко сходящаяся с людьми, а потому, казалось, знающая все и всех. Покинув мрачные стены СИЗО, Васькова активно занялась коммерческой деятельностью. Для бизнесменов в России три беды: налоги, чиновники, дающие разрешения, и жулики. Как Жанна обходила налоги и разруливала вопросы с жуликами, сие мне неведомо. Но как она боролась с недобросовестными чиновниками, знаю не понаслышке. Поскольку сам помогал ей в этом. Разного рода мздоимцев она сдавала нам за милую душу. Благодаря ей показатели нашего отделения по борьбе с коррупцией и взяточничеством значительно выросли, а я даже удостоился похвалы вышестоящего руководства за успехи по данной линии, хотя, если честно, то хвалить нужно было не меня, а Жанну. Она настолько блестяще освоила роль взяткодательницы, что нам оставалось лишь, как на конвейере, оформлять тех, кто получал от нее деньги. Поскольку лицо, добровольно сообщившее о даче взятки, освобождается от уголовной ответственности, то за эти фокусы ей ничего не грозило со стороны Закона.
      Когда я услышал по телефону от Васьковой, о наличии у нее ко мне дела, то не усомнился, что оно касается очередного чиновника, решившего поправить свое материальное положение за счет Жанны, и с готовностью вызвался приехать.
      В квартире Жанны по обыкновению царил бардак. Аккуратность не входила в число, присущих ей качеств. В комнату я даже не стал заходить, так как там вечно все кресла были завалены платьями и предметами женского обихода, даже сесть некуда, поэтому сразу направился на кухню, где и разрабатывались обычно наши с ней планы по поимке очередного взяточника. Усевшись за стол, достал сигареты, а хозяйка поставила передо мной пепельницу. Я заметил, что в пепельнице валяется несколько окурков от сигарет "Мальборо", но не придал этому значения. Сама Жанна не курила, но зато ее квартира представляла собой настоящий проходной двор, а она со своим наплевательским отношением к порядку могла не вытряхивать пепельницу неделями. В общем, я проявил халатность, а тем самым скомпрометировал в своем лице славную когорту сыщиков, детективов и оперов. Лучшие представители этой братии по окуркам вычисляют убийцу, а я даже не сумел определить присутствие в квартире постороннего человека.
      Закурив, я с блаженством вытянул ноги и, сразу приступив к делу, поинтересовался у хозяйки:
      - Ну, рассказывай: кому хочешь дать?
      Жанна смущенно запахнула халат, расшитый драконами с высунутыми языками, и, потупив взор, сообщила:
      - Кому хотела, тому уже дала.
      Я укоризненно покачал головой и произнес:
      - К чему такая спешка? Нужно было сначала посоветоваться, обговорить все детали.
      - Он сказал, что не может ждать, и я не устояла, - не поднимая глаз, сказала она.
      - Надеюсь, хотя бы все грамотно сделала, как учили?
      - Я старалась, - смущенно улыбнулась хозяйка.
      - Слушай, в чем дело? Я тебя сегодня совершенно не понимаю. Расскажи все толком. Во-первых, кому ты дала?
      Жанна не дала мне досказать, что я хотел выяснить у нее "во-вторых" и "в-третьих", а сразу ответила на первый вопрос. Указав подбородком куда-то поверх моего плеча, она сказала:
      - Ему.
      Я машинально обернулся. И застыл на месте в немой позе, словно пораженный громом небесным. В дверном проеме стоял и широко улыбался Вязов.
      Эффект, произведенный на меня его неожиданным появлением, был столь велик, что я, подобно рыбе, выброшенной на песок, лупил глаза и беззвучно открывал-закрывал рот, не в силах вымолвить ни слова. С тех пор, как Виталий сжег здесь за собой мосты и ломанулся в Голландию, чтобы завершить свои счеты с вором в законе Джавдетом, утекло немало воды, и я был уверен, что в наш город он уже никогда не вернется.
      Наконец, мне удалось овладеть собой. Мы с Вязовым обнялись, похлопали друг друга по спине, после чего я окончательно понял, что передо мной не бесплотный фантом, а нормальный живой Виталий. Такое дело непременно следовало отметить. Жанна быстро подсуетилась - на столе появилась бутылка шампанского и три фужера. Громкий хлопок пробки и мелодичный звон соприкоснувшегося хрусталя вместо слов выразили радость от нашей встречи.
      Осушив фужер, Вязов улыбнулся и спросил:
      - Игорь, извини, конечно, но раз уж я стал невольным свидетелем вашего разговора с Жанной, объясни, пожалуйста, чего ты ее так пытал: кому она дала, да зачем?
      И тут до меня дошел весь комизм нашей предыдущей беседы с хозяйкой дома. Я засмеялся. А потом объяснил:
      - Видишь ли, Виталий, за время твоего отсутствия Жанна у нас стала непримиримым борцом с коррупцией. Она дает взятки, а мы потом ловим тех, кто их получил. Когда она позвонила мне и попросила приехать, я был уверен, что какой-то чиновник опять вымогает у нее взятку, поэтому здесь и спрашивал, кому она хочет ее дать. Жанночка, вторгаться в твою личную сексуальную жизнь я совсем не хотел.
      Но хозяйка квартиры уже не слушала меня, а оглушительно хохотала. Вязов тоже посмеялся, а потом рассказал подходящий по случаю анекдот про то, как муж, решив пилить дрова, спрашивает у жены: "Где пила? Кому дала?", а та честно отвечает, что пила у соседа и дала соседу. При всей своей непритязательности анекдот пришелся в тему, и мы дружно над ним посмеялись. В общем, встреча прошла очень весело.
      После второй бутылки шампанского Жанна вспомнила, что у нее назначено важное деловое свидание, быстро собралась и уехала. Мы с Виталием остались одни, и пришла пора поговорить серьезно.
      - Ты надолго к нам? - поинтересовался я.
      - Надолго,- кивнул Вязов.
      - А как же бизнес, заграница, семья? - спросил я. - Кажется, у тебя все складывалось там идилистически счастливо.
      - Складывалось, да не сложилось, - развел руками Виталий. - Характер моей работы там, за бугром, совсем не подходил для семейной жизни. Ты знаешь, я занимался оформлением и доставкой "карго". Сплошные разъезды, перелеты, аэропорта, гостиницы, поэтому какая-либо тихая, оседлая семейная жизнь была просто невозможна. С женой и дочкой мы провели две чудесные недели в Европе и снова расстались до лучших времен. В принципе я готов был пожертвовать работой, чтобы быть с ними, но возникло еще одно препятствие. Как у некоторых супругов несовместимость характеров, так у нас с женой несовместимость мест обитания. Я не захотел отправиться на землю обетованную и жить там вместе с ее набожными родственниками, а она наотрез отказалась возвращаться со мной в Россию.
      - М-да, тяжелый случай, - сочувственно покачал я головой. - Но, наверное, не все так плохо. Помниться, ты обещал в письме, что вернешься, когда разбогатеешь. Раз ты здесь, надо полагать, что в финансовом плане тебе улыбнулась удача.
      - Удача скорчила мне козью морду. Можно сказать, я вернулся еще более бедным, чем уехал отсюда. Во всяком случае, долгов у меня стало больше.
      - Как же так? А мы здесь все считали, что ты там деньги гребешь лопатой!
      - Нет. Лопатой я там деньги, конечно, не греб, но зарабатывал по нашим российским меркам вполне прилично. Правда, и вкалывать приходилось, как папе Карло. Бывало неделями спал урывками где придется: в самолете, в аэропорту, в машине. Конечно, после ментовской закалки трудности переносились легко, да и упираться было за что. После каждой операции шли нормальные живые деньги. Но все мои труды пошли насмарку в один прекрасный день. В принципе, в этот день в России много чего пошло насмарку. Я говорю про 17 августа.
      - Тебя-то наш кризис каким боком задел? - удивился я. - Ты же за границей работал, получал деньги в устойчивой валюте. Когда обвал рубля произошел, очень многие ребята в райотделе тебя поминали. Мол, очень вовремя Вязов из конторы ушел, успел и за границу перебраться, и бизнес там свой наладить.
      - Дело в том, что там за бугром я работал в основном с российскими фирмами и "челноками". И кризис задел меня не меньше, чем вас. Во-первых, сразу резко упал товарооборот. Закупать что-либо за границей и продавать в России стало просто невыгодно. Я уже подумывал не свернуть ли мне свою деятельность, перестать работать с "карго" и переключиться на другое занятие, но тут подвернулась неплохая сделка. Совершенно неожиданно на меня вышел один парень, который сказал, что слышал обо мне лестные отзывы фирм, которым я осуществлял доставку грузов, и, что хочет предложить выгодный заказ. Он свел меня с представителями одного отечественного авиазавода, которым нужно было переправить в Либерию запчасти для самолетов. Дело в том, что эта страна арендовала несколько наших грузовых воздушных судов с экипажами. Российская фирма, предоставившая самолеты, платила летчикам только командировочные, а окончательный расчет те должны были получить по истечении полугодичного контракта. Честно отлетав свои шесть месяцев, пилоты вернулись на Родину, но тут их ожидал неприятный сюрприз - расчет они получили в рублях по курсу доллара около 6 рублей. А поскольку дело было уже после 17 август, то фактически они получили в четыре раза меньше, нежели предполагали. В контракте вопрос: какой курс доллара брать за основу - на момент заключения или завершения, отражался весьма туманно. Фирма соблюла свой интерес, а возмущенные до крайности летчики отправились обивать пороги инстанций с жалобами на ее произвол. Однако сейчас даже сухие голодовки трудящихся стали обыденным явлением и перестали быть эффективным рычагом для выплаты денег. Заниматься запутанной ситуацией с недовольными пилотами никто не хотел, летчиков гоняли по бюрократическим лабиринтам и элементарно ждали, пока они плюнут на все и отвяжутся. Правда, один из командиров экипажей по фамилии Веригин сразу зарекомендовал себя, как ренегат. Он единственный не подписывал никаких жалоб и не обивал пороги начальственных кабинетов в поисках справедливости. Руководство фирмы оценило его лояльность и предложило работенку. Нужно было доставить в Либерию запчасти для оставшихся там российских самолетов. Сопровождением груза и его таможенным оформлением занимался я. Дело обычное, привычное. Только в Либерию сам не полетел. Туда отправился Валера, тот самый парень, что предложил мне эту сделку и свел с руководством авиакомпании. В данной коммерческой операции по доставке запчастей мы были с ним деловыми партнерами. А через сутки он позвонил мне оттуда и огорошил известием, что самолет украли вместе с находившимся в нем грузом. Я сначала даже не поверил, что такое возможно. Но вскоре выяснилось, что в этой жизни возможно все. Веригин сляпал фиктивную полетную карту, согласовал вылет с сотрудниками либерийского аэропорта, не иначе за взятку, потом поднял самолет в воздух и отбыл в неизвестном направлении, пока Валера и представитель нашей авиакомпании пьянствовали в отеле. Узнав о случившемся, я первое время пребывал в уверенности, что вскоре все образуется. В конце концов, украсть самолет - это не кошелек из кармана вытащить. Однако пришлось убедиться, что система международного права так же не любит пострадавших за границей россиян, как мы у себя в райотделе - терпил по безнадежному кидалову. Самолет, правда, удалось отыскать, но запчасти, находившиеся в нем, исчезли. В довершение моих невзгод, страховая компания, в которой был застрахован груз, объявила себя банкротом и отказалась платить. В общем, как известная пушкинская старуха, оказался я у разбитого корыта. И накатила на меня непреодолимая тоска. Обрыдла и коммерция, и заграница. Я не стал продлять визу и решил вернуться сюда. Говорят, большое видится на расстоянии. Так и мне пора, проведенная в этом городе, со временем стала казаться счастливейшим периодом в жизни. Как вспомнишь про наши дела здесь, слеза прошибает. А какой коллектив был у нас в отделении! Красиво работали, красиво отдыхали, а, главное, все друг за дружку стояли горой.
      Я в этом коллективе варился каждый день и не имел возможности взглянуть на нашу жизнь со стороны, чтобы испытать подобный восторг, поэтому не без доли иронии заметил:
      - Знаешь, Виталий, я не волшебник, но у меня есть рецепт, как сделать тебя вновь счастливым. В нашем отделении есть одна вакансия, и при желании ты мог бы ее занять.
      Вязов хмыкнул и произнес:
      - Вряд ли Петрович одобрит мою кандидатуру. Когда мы с ним виделись последний раз, то малость повздорили.
      - С тех пор много воды утекло, - пожал плечами я. - Петрович - мужик не злопамятный. И к тому же реально смотрит на вещи. Ему гораздо лучше взять готового опытного опера, чем мальчишку со стороны и потом обучать его всем азам.
      - Ну, от Петровича тоже не все зависит. Кадры могут упереться. Как увидят, что я уже дважды из органов увольнялся, могут отказать в восстановлении.
      - Ты Петровича недооцениваешь. Не смотри, что он просто начальник отделения. Петрович, если бы захотел, давно на повышение ушел. Связи у него сильные. С кадрами он запросто все вопросы разрулит.
      - А что, может, и правда снова погоны надеть? Тряхнем стариной, повоюем еще за правое дело! - воодушевленно воскликнул Вязов и расправил широкие плечи.
      Я салютовал принятому Виталием решению выстрелом пробки шампанского в потолок. После чего, обильно полив этим газированным напитком стол, наполнил фужеры.
      При всей своей безалаберности и пренебрежительном отношении к порядку, Жанна очень строго следила, чтобы спиртное в ее доме не переводилось, и всегда имела солидный запас. Ни одна спонтанная пирушка не застала бы ее врасплох. Теперь стратегические запасы хозяйки пришлись нам с Вязовым весьма кстати.
      В том, чтобы напиться одним шампанским, есть нечто благородное, напоминающее застолья синих гусар голубых кровей, когда скинуты ментики, свечи оплывают в канделябрах и друзья вспоминают минувшие дни, как вместе рубились они. Мы с Виталием также предались воспоминаниям, как вместе сидели (в кабинете), о боях, товарищах и жуликах, с которыми приходилось иметь дела (уголовные). В таких случая память обычно услужливо подсказывает наиболее веселые "прикольные" случаи, и мы вдоволь насмеялись. За этим приятным занятием время и шампанское текли незаметно. К счастью, организм человека - самая совершенная машина, в которой изначально заложены тормоза. У некоторых людей, правда, они со временем ломаются и выходят из строя, но мои, благодаря государственной службе и семье, только усовершенствовались. Сначала где-то в подсознании у меня сработал датчик, сигнализирующий, что пить хватит. И тут же запиликал другой, подсказывающий, что рабочий день подходит к концу и надо бы показаться в конторе. Я слегка заплетающимся языком объяснил Вязову ситуацию и хотел было уже подняться из-за стола, но он остановил меня и протянул:
      - Не-е-е-ет, Игорь, так резко заканчивать встречу со старым другом некрасиво. Давай по последней.
      Минимальный резерв на последнюю - отходную у меня еще оставался, и я согласился. В завершение такой душевной посиделки хотелось сказать что-нибудь хорошее. Я поднял фужер с шампанским и, перефразируя Николая Асеева, провозгласил:
      - Нальем и осушим. И станем трезвей. За оперское братство и лучших друзей!
      Мы чокнулись, выпили, после чего я все же встал из-за стола. Почему-то сразу стало казаться, что квартира Жанны превратилась в корабельную каюту. Во всяком случае, в ней начала явственно ощущаться качка. Мне пришлось дважды опереться о переборку, то бишь о стену, прежде чем смог добраться до ванной. Там я сунул голову под холодную воду. Это не особо приятная, но порой полезная медицинская процедура. Вроде, как шоковая терапия от опьянения. Во всяком случае, мне она помогла, и я почувствовал, что палуба, то бишь пол, под моими ногами перестала качаться. Однако, видок у меня, надо полагать, был после процедуры был не из лучших, и Вязов сочувственно сказал:
      - Игорь, может быть, тебе не стоит сейчас ехать на работу. Петрович наверняка определит, что ты под шафэ, и устроит нагоняй.
      - Все нормально! - заверил я и похлопал Виталия по плечу.- Петрович душа человек. Он к своим парням завсегда с пониманием относится. За это его и уважают. К то же я ему с утра настроение поднял, сказал, что видел его во сне. Шефу это здорово польстило.
      Пожав на прощание Вязову руку, я действительно отправился в райотдел.
      Оперативная работа предоставляет сотрудникам большую свободу действий. Им не нужно просиживать выделенный государством стул от сих и до сих с перерывом на обед. Достаточно уведомить начальство туманной фразой, что отбыл "на объект" или "на встречу", и можно отправиться домой поспать или в кино с девушкой, или домой поспать с девушкой. В общем, для любителей сачкануть в этой профессии, на первый взгляд, открывается огромное поле деятельности. Однако данная система оперативной работы существует не один десяток лет и давно доказала свою нетерпимость к "сачкам". Они выявляются и выживаются ею быстро и просто. Дело в том, что на оперов возлагается очень большое количество обязанностей, справляться с которыми помогает только предоставляемая им свобода действий. В принципе, если райотдельскому оперу не заниматься ничем другим кроме рассмотрения писем и заявлений граждан, он уже будет занят с утра до вечера. Причем, на их рассмотрение установлены жесткие сроки, превышение которых сурово называется нарушением законности и чревато серьезными неприятностями. Но проверки по заявлениям граждан и организаций, запросам других органов внутренних дел для сотрудников ОУР и ОБЭП носят лишь побочный характер. Данные подразделения потому и называются оперативными, так как должны выполнять оперативную работу. Но и эта деятельность не является для них самой главной. Основная задача оперов это выявление, пресечение и раскрытие преступлений. Таким образом, представителям данной профессии приходится выполнять по существу работу трех видов и втройне получать нагоняи и выговоры. В такой ситуации не до послеобеденного сна и походов в кино. Операм, чтобы осилить ложащуюся на их плечи нагрузку, приходиться крутиться, как белкам в колесе. Причем, система, в которой они работают, устроена настолько продуманно, что в нужный момент может заставить их крутиться быстрее. Для этого в ней предусмотрены специальные рычаги, посредством которых начальство имеет возможность подгонять своих подчиненных.
      В последнее время результаты нашего отделения БЭП в сравнении с аналогичным периодом прошлого года пошли "на минус". Высокое руководство, разглядывая статистические таблицы, красным фломастером обвело эти минусы кружочками и поставило на полях жирные вопросительные знаки. Но Петрович, благодаря своему опыту, уже предвосхитил появление этих знаков вопроса, которые относились к нему, и принял меры, чтобы было чем ответить, когда их облекут в словесную форму. Принятие мер в ментовке понятие растяжимое, но однозначно связано с приведением в действие рычагов по усилению активности личного состава, достигающейся обычно увеличением продолжительности рабочего времени и ужесточением контроля за его использованием.
      Петрович не стал нарушать правила системы. На ближайшей оперативке он с горечью поведал нам, что ошибся в сотрудниках своего отделения. Поверил, будто бы они сознательные взрослые люди, а они оказались лоботрясами и бездельниками, позорным образом снизив результаты работы подразделения, тем самым портя статистику по борьбе с экономической преступностью управлению и министерству.
      Эта проклятая сухая статистика игнорирует любые оправдания. И то, что наше отделение работало с некомплектом, и то, что следствие под различными предлогами часто отказывалось возбуждать уголовные дела по нашим материалам из-за их сложности. Поэтому нам оставалось лишь внимать Петровичу, понуря головы и делая вид, что очень стыдно. Между тем, голос начальника крепчал и "матерел". Он заявил, что раз мы не оправдали его доверия, то с этого дня он прекращает либеральничать и переходит на жесткий стиль руководства. Пока в статистике минусы не изменятся на плюсы, не видать никому ни выходных, ни отпусков. А еще Петрович объявил, что теперь у нас будет не одна оперативка в неделю, а две в день. С утра опера будут рассказывать, чем каждый из них намерен заниматься днем, а вечером докладывать насколько удалось воплотить планы в жизнь.
      Когда в самый разгар периода жесткого контроля, я неизвестно где болтался целый день и под вечер заявился на работу выпивший и веселый, это было сродни бунту на корабле. Ребята смотрели на меня словно на каскадера, отважившегося на смертельный трюк, и давали различные советы, как избежать начальственного гнева. Велико было их удивление, когда вместо того, чтобы сидеть тише воды, ниже травы, я решительно поднялся и отправился в кабинет к шефу.
      Петрович передавал по телефону сведения в Управление, поэтому, скользнув по мне взглядом, махнул рукой в сторону стула, предлагая сесть и обождать. Я терпеливо дождался пока он не закончит и не повесит трубку, после чего заявил:
      - Владимир Петрович, так дальше продолжаться не может! Ребята уже вымотались до крайности, а улучшения результатов это не принесло. Ваша потогонная система себя не оправдала!
      У начальника брови поползли вверх. Такой наглости от своего сотрудника он не ожидал. Но, приглядевшись и принюхавшись, Петрович понял причину моей смелости и холодно произнес:
      - Игорь Владимирович, вы сегодня отсутствовали на рабочем месте весь день. Прежде чем наводить критику, не хотите ли дать отчет о своих действиях: чем вы занимались и почему позволяете себе находиться на службе в нетрезвом состоянии?!
      - Эх, Владимир Петрович,...... Так я и знал ......., - скорбно покачал головой я.
      Заинтригованный начальник поинтересовался:
      - Что знал?
      - Знал, что так получится. Хотя эта проклятая работа и так все соки высосала, но пришлось ради нашего общего дела пожертвовать последним здоровьем. Вы, наверное, думаете, что для меня пьянка в кайф?! А вот и нет. Одни неприятности от нее: вечером жена ругаться будет, утром голова болеть станет. И вообще, медициной давно доказано, что от выпивки один вред и она значительно сокращает жизнь человеку. Значит, я, как последний враг собственному здоровью, укорачиваю свой век ради грядущих успехов нашего отделения, и что получаю взамен? А то, что начальник меня после этого отчитывает, словно нашкодившего пацана. Несправедливо, Владимир Петрович, и очень обидно, знаете ли.
      Шеф явно растерялся. Уже примирительным тоном он произнес:
      - Игорь, да ты подожди обижаться. Объясни все толком.
      - Объясняю,- кивнул я.- Вождь всех времен и народов, товарищ Сталин, считал, что кадры решают все. И это очень мудрая мысль, должен заметить. Вот, к примеру, ведущие европейские футбольные клубы тратят десятки миллионов долларов на покупку игроков. Что им деньги девать некуда? Нет. Во всем мире давно поняли - на настоящих профессионалах, специалистах своего дела экономить нельзя. Лучше купить одну "звезду", чем взять из дубля десять новичков и сделать из них посредственных игроков. И только у нас в ментовке этого никак не могут понять и продолжают действовать по старинке. Сколько у нас сейчас составляет средний стаж работы опера в райотделе? Года три, ну от силы - пять. То есть, едва человек освоит азы, разберется что к чему, научится работать, его переманивают в Управление или он сам подается в коммерцию. И вы, Владимир Петрович, тоже этой порочной практике поддались. Сколько вы молодняка выпестовали за последние годы для Управления и частных охранных предприятий?! Да вам уже давно пора вторую ставку платить за преподавательскую деятельность и ученую степень присваивать! И какой результат всего этого? Третий месяц мы работаем в неполном составе, а при подведении итогов учитывается штатная численность. И то, что мы, пользуясь спортивной терминологией, играли в меньшинстве, никого не волнует. Допустим, примете вы очередного неопытного мальчишку, пока он стажировку пройдет, пока допуск к оперативной работе получит, нам так же придется делать "палки" за себя и за этого парня. А через годик-другой, когда ему надоест много работать и мало получать, он подаст рапорт на увольнение. И весь ваш труд, вложенный в его обучение, снова пойдет прахом. Давно пора искать подходы к уже сложившимся профессионалам и уговаривать их, чтобы они согласились работать здесь. Так вот, сегодня мне удалось уговорить оформиться на работу в наше отделение настоящего опера. Лучшего из лучших. Который все умеет и все знает. Его учить не надо, он сам кого хочешь научит. Признаюсь честно, нелегко мне это далось. Пришлось пить - здоровью вредить. И что я получаю за свои труды? Вместо благодарности, вы меня отчитываете. Обидно, однако.
      - Ладно, Игорь, на счет пьянки замнем для ясности. Но ты скажешь или нет кого ты нам сосватал?!
      - Вязова.
      - Кого?!
      - Вязова Виталия Ивановича.
      - Не может быть! А как же его заграничный бизнес? Похоже, он там за кордоном неплохо устроился. Преуспевает.
      - Ну вот, теперь вы понимаете каких трудов мне стоило уговорить Виталия променять все блага буржуазной цивилизации и красивую жизнь загнивающего капиталиста на нашу собачью работу и нищенскую зарплату?!
      - Действительно интересно. И как же это тебе удалось?
      - О, это было трудно, очень трудно. Я сыграл на его чувствах. На патриотизме. Объяснил, как страну уже вконец разворовали. На жалости. Рассказал, как нас совсем загоняли. А еще на романтизме и на ностальгии по родине. В общем, прошелся по каждой клавише его души. И конечно, пришлось выпить. Крепко выпить. Но я добился своего! Он дал согласие.
      - М-да. Интересно, - почесал затылок Петрович. - Но очень странно как-то. Игорь, может быть, ты не договариваешь чего?
      Наш начальник - сугубо практичный человек, и вся эта лирика, типа эфемерных чувств романтики и ностальгии, представляется ему малозначительной чепухой.
      - Да, есть еще один нюанс, - замялся я.
      - Ну говори, говори, - подбодрил меня шеф.
      - Владимир Петрович, я взял на себя смелость и пообещал Виталию, что, если он вытянет наше отделение с последнего места на первое, то вы похлопочете в районной администрации о выделении ему однокомнатной квартирки. А то у парня своего угла в России нет. Он сейчас определился на постой к одной старой знакомой, но это ведь не дело, сами понимаете.
      На счет квартирки никакого разговора у нас с Вязовым не было. Это с моей стороны являлось чистой импровизацией. Зато для Петровича такая причина была ясной и понятной. Впрочем, он решил уточнить:
      - Но говорят, что Вязов разбогател за бугром. Неужели он на свою валюту здесь жилплощадь себе не может купить?
      - Одно дело купить, Владимир Петрович, а совсем другое - получить от государства. Халява, она и в Африке халява!
      - Оно, конечно, так, - согласился начальник. - Ладно, Игорь, я подумаю на счет Вязова. Можешь ехать домой, от присутствия на вечерней оперативки я тебя освобождаю. Признаю, что ты сегодня хорошо потрудился.
      ЕГО ПЕРВЫЙ РАБОЧИЙ ДЕНЬ
      Еще до появления Вязова в райотделе весть о его возвращении на работу в ОБЭП облетела кабинеты. Большинство сотрудников находились в недоумении. В красивой сказочке об удачливом коллеге, который поймал птицу счастья за хвост и унесся из нашего болота в светлую даль, получился весьма неожиданный финал. Счастливчик прилетел обратно с намерением снова плюхнуться в то же болото. Такая развязка была нехарактерна для сказок. Но, что самое удивительное, никто откровенно не злорадствовал.
      Петровичу, каким-то неизвестным мне образом, удалось решить все вопросы с кадрами, чтобы они не чинили препонов к зачислению Виталия на службу. Правда, Вязову пришлось снова проходить медкомиссию и психологическое тестирование. Но это не стало для него серьезным испытанием. Врачи при виде 190-сантиметрового атлета одобрительно кивали и без лишних проверок ставили штампы "Здоров". Психологи тоже построили диаграмму, подтверждающую, что с головой у него все в порядке. В общем, не прошло много времени, как медицинская комиссия вынесла вердикт, что Вязов годен к прохождению службы в органах внутренних дел, кадры подготовили необходимый приказ о его зачислении в штат, и настал первый рабочий день Виталия после возвращения.
      Явление Вязова райотдельскому народу получилось весьма эффектным. Он совсем не стремился к этому, однако вмешался его величество Случай.
      Увы, наши улицы полны неожиданностей с криминальным уклоном. Едва выйдя утром из дома, чтобы отправиться в РОВД, Виталий увидел, как из соседнего подъезда четверо подростков вытаскивают большую бухту провода. Вспомнив, что с этого дня он из обыкновенного гражданина превратился в стража порядка и борца с преступностью, Вязов решил проявить бдительность и разобраться. Подошел к подросткам и громко сказал:
      - Здорово, пацаны! Откуда провод сперли?
      Парни остановились, хмуро оглядели любопытного дядьку, а самый большой из них, надо полагать и самый главный, цикнул слюной ему под ноги и с приблатненной интонацией произнес:
      - Мужик, канал бы ты отсюда, пока перо в бок не получил.
      Вязов увидел, как в руке подростка блеснула узкое лезвие стали. Ситуация получалась дурацкая. Виталий уже как бы и мент, а у него ни удостоверения, ни табельного пистолета. С одной стороны отступить перед наглостью подростков не солидно, а с другой - эти молодые волчата, сбиваясь в стаю, умеют больно кусаться и не боятся крови.
      Вязов огляделся по сторонам. Утром двор был пуст, и на чью-либо помощь надеяться не приходилось. Впрочем, Виталий и не рассчитывал на подмогу, а оглядывался, чтобы определить, все ли силы противника находятся перед ним.
      - Ну ты чо, в натуре, мужик, не понял что ли?! А ну живо свалил отсюда! Смойся!- угрожающе прошипел главарь, поигрывая ножом.
      И доигрался. Его кореша-приятели не успели ничего понять, и только с удивлением смотрели, как их вождь, издав булькающий всхлип, словно подкошенный, рухнул на землю. Вязов наступил ему на руку, держащую нож, после чего противник заскулил от боли и разжал пальцы. Виталий поднял его оружие и сунул к себе в карман. Самый мелкий из пацанов оказался самым сообразительным. Он смекнул, что пришла пора делать ноги. И попытался их сделать. Однако Виталий был начеку и на сей раз. Он подножкой упредил рывок "мелкого", и тот, вспоров носом землю, затих, как подбитый самолет. Оставшиеся двое застыли на месте с кабелем в руках. Воспользовавшись их замешательством, Вязов быстро подхватил свободный конец провода и намотал его на стоящих парней. Потом за волосы поочередно поднял с земли большого и маленького, и привязал их тоже. Пока пацаны безуспешно пытались освободиться от кабеля, словно сыновья Лакоона - от опутавших их змей, он охлопал их карманы. После чего стал обладателем полного комплекта их ножичков в количестве четырех. Затем приступил к построению подростков. Конвоировать одному четырех быстроногих юнцов, да еще при этом обеспечивать сохранность, похищенных ими цветных металлов,- задача не из легких. Но Виталий успешно ее разрешил, применив способ конвоирования чернокожих рабов в период освоения Америки, увиденный им на картинке в учебнике истории.
      Пленникам были накинуты петли на шеи, руки связаны, а сами они соединены друг с другом в цепочку. Способ довольно варварский, но, надо полагать, эффективный, раз с его помощью удалось переправить огромное количество негров из Африки в Америку. Процессия получилась на загляденье. Прохожие останавливались и, открыв рты, провожали ее взорами. Сам Вязов был не рад, что вляпался в эту историю, поскольку в роли надсмотрщика чувствовал себя неуютно. Он решил доставить подростков не в наш райотдел, а в соседний, Калининский, который находился ближе. Уже на подходе к нему странная процессия привлекла внимание патруля. Двое милиционеров преградили ей дорогу и решили выяснить в чем дело.
      - Все нормально, парни, - успокоил их Виталий. - Мы сдаваться идем в райотдел.
      Патруль удивился, но отступил в сторону, давая дорогу. А потом пристроился в хвост процессии. В таком порядке они и прошествовали оставшееся расстояние: впереди четыре связанных подростка, за ними, держа в руках конец кабеля, Вязов и, в качестве замыкающих, два милиционера ППС.
      Возле самого райотдела арьегардная группа неожиданно активизировалась. Милиционеры резко выдвинулись в голову колонны, и, ни с того, ни с сего, принялись давать указания, как и куда нужно идти. А когда все оказались в помещении дежурной части, и вовсе раскомандовались:
      - Стоять! Всем повернуться лицом к стене! Руки поднять, ноги на ширину плеч!
      Связанным парням довольно трудно было выполнять все эти команды, так как любая несинхронность в их действиях приводила к тому, что они еще больше запутывались в проводе. Вязов попытался убедить патрульных милиционеров, что подростки и так никуда не убегут. Но стражи правопорядка почему-то посчитали, что он также входит в число задержанных и попытались построить и его. Виталий заявил, что является офицером милиции, а коллеги из ППС в данном случае могут быть свободными. Его попросили предъявить удостоверение. По причине отсутствия оного, выполнить это он не смог. Страсти распалились не на шутку. После ожесточенной словесной перепалки один из милиционеров выхватил пистолет и наставил на Вязова. Тот отреагировал мгновенно, и упер нож в живот пэпээснику.
      В то время, когда происходила эта сцена, дежурный отсутствовал. Он ушел с журналами и поступившими телетайпами к начальнику РОВД. Поэтому единственным свидетелем происходящего был помощник дежурного. Но вмешаться у него не имелось никакой возможности, поскольку разрывался между телефонами. Держа две трубки сразу, он одновременно отвечал на звонки по телефонам: на пульте и "02" К счастью, в дежурку заглянул начальник криминальной милиции, который погасил разгоревшиеся страсти и быстро разобрался в ситуации.
      По причине принципиального подхода к борьбе с преступностью Вязов задержался и опоздал утром на оперативку. Все ребята знали, что он сегодня должен выйти на работу и недоумевали по поводу его отсутствия, которое выглядело очень странным. Опаздывать было не в характере Виталия, тем более в свой первый рабочий день.
      Петрович уже закончил свою вступительную дежурную речь о необходимости активизации работы по всем направлениям для выправления сложившегося положения с показателями, когда раздался зуммер его телефона. Звонил дежурный нашего РОВД, который интересовался, есть ли у нас в ОБЭП сотрудник по фамилии Вязов.
      Петрович ответил:
      - Да как тебе сказать. В штат он уже зачислен и сегодня должен выйти на работу, но на оперативке почему-то отсутствует. Таким образом, формально Вязов есть, а фактически его пока нет.
      Наш начальник сделал паузу, выслушивая пояснения дежурного, при этом явственно меняясь в лице, после чего растерянно произнес:
      - Да ты что?! Не может быть?! Ерунда какя-то. Скажи мне телефон их дежурки. Я сам позвоню и все выясню.
      Положив трубку, Петрович пожал плечами и сказал:
      - Ничего не понимаю. В нашу дежурку позвонили из Калининского РОВД, интересовались, работает ли у нас Вязов? Говорят, они задержали его вместе с группой пацанов, укравших медный кабель со стройки. Якобы он является главарем этой группы и оказал сопротивление сотрудникам милиции, а одного из них даже чуть не зарезал ножом.
      - Глупость какая! - возмутился я. - Владимир Петрович, дайте машину. Я быстренько сгоняю в Калининский и на месте все выясню.
      - Подожди, попробуем выяснить по телефону, - сказал Петрович и снова снял трубку.
      Он позвонил в дежурную часть Калининского РОВД, но там его переадресовали к начальнику КМ и сказали, что Вязов находится у него. Петрович набрал другой номер.
      - Здравия желаю, Павел Максимович. Начальник ОБЭП соседнего РОВД беспокоит. Говорят, у вас находится наш сотрудник Вязов. Можно узнать, что с ним случилось?
      Мы с напряженным вниманием следили за их разговором. Слов начальника КМ мы не слышали, поэтому приходилось только довольствоваться репликами нашего шефа. Однако, понять по ним что-либо представлялось проблематичным.
      - Да. Нет. Ясно. Ничего себе! Да. Конечно. Хорошо, Павел Максимович. Сейчас-то он что делает? Кофе с лимоном пьет и рапорт пишет? Ясно. Ладно, как закончит, пусть едет сюда. Нам тоже надо "палки" делать.
      Петрович опустил трубку на рычаг, ухмыльнулся и, понимая, что мы сгораем любопытства, в своей манере выдержал паузу, прежде чем посвятить нас в курс дела.
      - Ну, Вязов, ну чудо! - начал он. - Не успел приступить к работе у нас, как уже сделал "палку" соседям. Представляете, по пути на службу задержал банду пацанов, своровавших кабель со стройки. Они на него с ножами кинулись, он их утихомирил, ножи отобрал и доставил в Калининский. Возле райотдела его два сержанта из ППС остановили. А у Вязова при себе никаких документов нет. Ну, пэпээсники решили все оформить, будто бы они эту группу задержали. Виталий возмутился. Слово за слово, они на него пистолет наставили, а он на них - нож. Начальник КМ, Павел Максимович, сказал, что, появись он в дежурке на несколько минут позже, те вполне бы могли друг дружку поубивать. В общем, он извинился за сотрудников своего райотдела и пообещал дать информацию в сводку, что воров задержал именно Вязов.
      Недоразумения на этом не закончились. Наш дежурный после первого звонка из Калининского быстренько подсуетился и официально доложил о происшествии начальнику РОВД, а неофициально паре-тройке коллег. В результате половина райотдела вскоре была в курсе того, что Вязов организовал банду, промышлявшую кражами цветных металлов и был задержан пэпээсниками на месте преступления. При этом оказал ожесточенное сопротивление и пару милиционеров порезал. Все, кто узнал об этом, кляли Виталия на все лады, называли его подлым оборотнем в погонах, другими нехорошими словами и говорили, что он опозорил честь мундира и наш славный райотдел.
      После оперативки Петрович официально поставил в известность об обстоятельствах происшествия с Вязовым начальника нашей криминальной милиции и неофициально сообщил о том, как отличился его сотрудник в свой первый рабочий день паре-тройке руководителей подразделений. В результате, вскоре вторая половина нашего РОВД знала, как Виталий героически задержал в одиночку злобную банду расхитителей цветных металлов и доставил ее в Калининский РОВД, где два милиционера решили присвоить плоды его победы и при этом даже применили по нему табельное оружие.
      Прошло еще немного времени и обе половины нашего райотдела стали обмениваться ставшими им известными диаметрально противоположными историями. В результате возникла масса горячих споров, в ходе которых стороны обвиняли друг друга в некомпетентности и обменивались насмешками.
      В общем, к приезду Виталия из Калининского РОВД, страсти в отношении его персоны разгорелись нешуточные, да еще и факт возвращения Вязова на службу вызвал большой ажиотаж. Когда он проходил по коридорам, люди указывали в его сторону пальцами, перемигивались и перешептывались. Впрочем, сам Виталий со слоновьим спокойствием воспринимал свою популярность, а скорей всего попросту не заметил ее.
      Я был на месте, когда он приехал и зашел в кабинет, поэтому, после обмена приветствиями, не удержался и попросил:
      - Расскажи, что с тобой утром приключилось?
      - Да, ерунда. Ничего особенного, - отмахнулся он. - Петрович у себя? Надо ему доложиться, что прибыл и приступил к исполнению служебных обязанностей.
      - Был у себя, - кивнул я. - Зайди.
      Отсутствовал Вязов довольно долго.
      - Ну, как прошла встреча с начальством? - поинтересовался я.
      - На высшем уровне!- усмехнулся он. - Сначала я получил первый на новом месте нагоняй за проявленную утром инициативу. Потом рассказал свою одиссею по заграницам. Затем состоялся небольшой разговор по душам. Ну и в завершение получил напутствие отрабатывать ударным трудом оказанное мне доверие.
      Начать отработку оказанного руководством доверия в этот день у Виталия не получилось. Наш кабинет вскоре стал местом настоящего паломничества. Постоянно кто-нибудь из коллег заходил поприветствовать Вязова и поздравить его с возвращением. Большинство из визитеров считали своим долгом немного посидеть, поговорить, выкурить сигаретку. В результате очень скоро в кабинете образовался густой смог, а Виталий устал отшучиваться относительно своего утреннего приключения и причин, побудивших его снова встать под знамена доблестной российской милиции. Но эти незначительные неудобства выглядели пустяками на фоне теплого приема, оказанного Вязову ребятами. Он в полной мере смог ощутить, что ему здесь рады, что его помнят и ценят. Однако коллектив настойчиво давал понять своему блудному товарищу, что тому следует проставиться по случаю возвращения. А когда известный "прикольщик" Паша Бородянский вместо дежурного розыгрыша неожиданно сказал чистую правду о причитающихся Вязову деньгах, несоблюдение традиции вливания в коллектив стало бы со стороны Виталия просто кощунством.
      Знаменитая горбачевская перестройка, столь радостно одобренная всем миром, на практике для российских милиционеров означала, что работы им значительно прибавилось, а зарплата убавилась. Причем, выплата последней превратилась в настоящую лотерею. Дело в том, что, так называемое, денежное довольствие сотрудникам органов внутренних дел перестали выдавать полностью и в срок. Никто не знал, когда и в каком объеме оно поступит в кассу. В связи с тем, что предыдущая зарплата разлеталась со скоростью, выпущенной на волю стаи птиц, следующей ждали, как манны небесной. И все постоянно гадали когда ее будут давать, полностью или нет? Разгадку искали в газетных гороскопах, в кофейной гуще и снах, но самым надежным источником информации относительно денежного довольствия у нас в отделении считался Бородянский. Он регулярно флиртовал с девочками из бухгалтерии, поэтому получал информацию, если не из первых рук, то близко к ним. Паше беззастенчиво злоупотреблял своей репутацией знатока. Для его извращенной фантазии по части всевозможных розыгрышей открывалось богатейшее поле деятельности. Уже не один год все наше отделение с регулярностью поражений российских сборных на спортивных аренах попадалось на шутки Бородянского, связанные с выплатой денег.
      Он мог с выпученными глазами пробежаться по кабинетам и оповестить, что секретарша сейчас будет выдавать пайковые за прошлый месяц, нужно идти занимать очередь. Или мог тихонечко шепнуть кому-нибудь персонально, что ему одному выписали санаторно-курортные за прошлый год, и нужно их получить, не вызывая зависти и раздражения остальных. Как правило, результат его сообщений был один: сначала сотрудники вприпрыжку бежали за деньгами, а потом, узнав, что их нет и не придвидится, понуро возвращались и долго материли смеющегося Пашку. Но те немногочисленные исключения из правила, когда Бородянский действительно давал верную информацию, поддерживали его репутацию сведущего человека и заставляли всех остальных попадаться на удочку вновь и вновь.
      В этот день Пашка, поздравив Вязова с возвращением в органы, сообщил будто бы у него на депоненте лежат пайковые за прошлый год и он может хоть сейчас получить их в кассе. Виталий, отлично помня такие приколы, скептически усмехнулся и посоветовал Бородянскому сменить репертуар. Пашка в своем стиле начал надувать щеки, выпучивать глаза и бить себя в грудь, доказывая, что на сей раз он говорит только правду и ничего кроме правды. Несколько ребят, находившихся у нас в кабинете, с любопытством уставились на Вязова, ожидая его реакции. Положение у Виталия было дурацкое. Примерно, как в цирке, когда клоуны вытаскивают тебя на арену и начинают выставлять на посмешище. Что бы ты не сделал, над тобой все равно будет ржать весь зал. Но Вязов красиво сумел выйти из щекотливой ситуации. Он жестом остановил поток красноречия Бородянского и произнес:
      - Павел, ты меня знаешь, я тебя знаю, чтобы у нас не возникло потом взаимных обид и претензий, договоримся на берегу. Если я получаю сегодня деньги с депонента, то все вместе пропиваем их. Если окажется, что это шутка и денег мне не выдадут, то я покупаю только выпивку, а закуска за твой счет.
      Все присутствующие перевели свои взоры на Бородянского. Никто не сомневался, что тот угодил в вырытую им самим яму-ловушку, и было очень интересно, как он станет из нее выбираться. Не моргнув глазом, Бородянский заявил:
      - Договорились!
      Достигнутое соглашение было встречено всеобщим шумным одобрением. Но теперь, когда определились за чей счет будет банкет, оставалось еще получить санкцию на его проведение у начальника.
      У Петровича с чувством юмора было все в порядке. Он и сам неоднократно попадался на пашкины шутки, поэтому с энтузиазмом воспринял известие, что тот сам может угореть при попытке разыграть Вязова. По такому случаю согласился на пьянку во вверенном подразделении и даже отменил вечернюю оперативку.
      Таким образом, возвращение Вязова прошло по всем правилам. Если кадровые назначения, происходящие в верхах, получают законную силу лишь после утверждения Думой и Советом Федераций, то в низах - после процедуры обмытия. Мы постарались, чтобы ритуал был соблюден и по имеющемуся поводу крепко выпили и закусили. Решением общего собрания коллектива Вязова приняли в свои ряды, а Бородянского реабилитировали за все его розыгрыши. На сей раз его правдивая информация пришлась весьма кстати.
      В общем, посидели душевно. Пошутили, посмеялись, сняли стресс и вывели радиацию из организма. Отдельные несознательные личности требовали продолжения банкета, но Петрович, памятуя о своем начальственном положении, пресек все поползновения на сей счет и строго-настрого предупредил, что все должны быть на завтрашней утренней оперативке. Таким авторитаризмом он малость подпортил окончание вечеринки, но зато компенсировал это организацией автотранспорта, который доставил каждого в лоно семьи еще до полуночи.
      ДОЛГ ПЛАТЕЖОМ КРАСЕН
      На утренней оперативке Петрович обвел взглядом наши опухшие хмурые физиономии и поинтересовался:
      - Как головки? Болят?
      - Вы которые головки имеете в виду, Владимир Петрович? - спросил Бородянский.
      Пошлые шутки неизменно пользуются в ментовке успехом, и на лицах оперов появились слабые улыбки. Медики говорят, что когда люди улыбаются, у них в организме вырабатываются эндорфины, которые способствуют хорошему настроению на гормональном уровне. Однако по кислому виду ребят было заметно, что для поднятия настроения им нужны не эндорфины, а по бутылочке пивка или чего покрепче. Похоже, начальник тоже маялся с похмелья, но поскольку его первейшей необходимостью оставалось недопущение послаблений для личного состава, то завел свою привычную пластинку:
      - Все, шутки в сторону, принимаемся за работу. Напоминаю, что времени у нас на раскачку нет. Результаты хуже некуда, отделение плетется в хвосте. Такое положение вещей не устраивает ни руководство управления, ни руководство райотдела, ни меня. Поэтому я вам ответственно заявляю, что никакого разгильдяйства в отделении не потерплю. Работать будем день и ночь без выходных, пока не выправим положение и не выйдем хотя бы на уровень прошлого года. Если это кого-то не устраивает, я никого не держу. Пишите рапорт и ищите счастье в других подразделениях или на гражданке. А в нашей службе нужно работать, работать и еще раз работать.
      Все это мы выслушивали от начальника по нескольку раз за неделю, поэтому скучающе кивали в так рулад его голоса. Но тут Петрович сменил пластинку и неожиданно заговорил мягко и проникновенно:
      - Парни, я вас прошу, поднатужьтесь. Поскребите по сусекам, поищите у кого чего есть перспективного. Я понимаю, что вы устали. Да только, парни, есть такое слово - "надо". Ну, очень надо! Навалимся всем миром, ликвидируем отставание и передохнем.
      Ежели к нам с душой, то мы завсегда. Ребята мигом перестали мечтать о пиве и принялись заверять начальника, что костьми лягут, но показатели отделения выправят.
      - Вот и славно, - улыбнулся Петрович. - Тогда на работу! Идите дерзайте, пока у вас рабочий настрой не закончился.
      Шеф нашел психологически верный подход к личному составу. Вместо ежедневного взнуздания, возвал к сознательности. Прием удался. Опера под скрип стульев поднимались и направлялись к выходу с настроем оправдать оказанное доверие. Но сюрпризы Петровича на сегодня не закончились. Он, подобно папаше Мюллеру, задержал нас с Вязовым уже в дверях и попросил остаться.
      Когда мы вернулись и уселись возле его стола, начальник пояснил, что ему намедни пришла в голову некая мысль, которую он хотел бы с нами обсудить. После чего начал рассказывать. Начал издалека:
      - В то время, как у нас в стране в результате августовского финансового кризиса произошли необратимые негативные процессы в экономике, углубившиеся обострением криминогенной обстановки в обществе, Министр внутренних дел в своем недавнем выступлении по телевидению обозначил перед службой БЭП три стратегических направления деятельности. Это борьба с коррупцией, с незаконным оборотом алкогольной продукции и с преступлениями экономической направленности в портах. Морей и судоходных рек у нас нет, значит нам проще. Остаются только два направления. По взяткам у нас показатели превышают уровень прошлого года, поэтому борьба с коррупцией обстоит более или менее нормально. А вот с пресечением незаконного оборота алкогольной продукцией - завал. С момента выхода в свет Указа Президента РФ N 1199 за эту линию регулярно спрашивают на всех уровнях и столь же регулярно нас ругают. Так дальше продолжаться не может. Нужно менять организацию работы. И вот, что я надумал. В прошлом вы неплохо работали в паре. Полагаю, если вы вдвоем навалитесь на борьбу с паленой водкой у нас в районе, сумеете поправить положение. Ваш тандем идеально подходит для этой работы. У тебя, Виталий, хорошая хватка - никогда не отпустишь того, в кого вцепился. Хоть в Голландии достанешь и посадишь, как Джавдета. А у Игоря есть склонности к аналитической работе. Придется писать много бумаг, они и пригодятся.
      - Владимир Петрович, у меня своя линия есть, материалы, наработки. Как же с этим быть? - спросил я.
      - У нас все линии важные, Игорь, однако борьба с поддельными спиртными напитками - архиважная! Президент, понимаешь, министр ждут от нас решительных эффективных действий по наведению порядка в сфере оборота алкогольной продукции. Всю Рассею уже, понимаешь, самопалом залили! Нужно в кратчайшее время жуликам, производящим кустарное пойло, кислород перекрыть и сделать так, чтобы "водочные" деньги поступали не в их карман, а в бюджет, чтобы дети получали вовремя пособия, а старики - пенсию! Это ваша прямая, святая обязанность! Все ясно?
      После такого патетического заявления, нам с Вязовым оставалось только вздохнуть и отправиться исполнять новую святую обязанность.
      Мы вернулись к себе в кабинет, сели и закурили.
      - Ну, с чего начнем? - поинтересовался Вязов.
      - С завтрашнего утра, - хмуро отозвался я. - У меня по своей линии куча материалов накопилась, по всем сроки, по всем работать нужно. Попытаюсь закончить сегодня самые горящие.
      - Помочь? - спросил Виталий.
      - Не надо. Ты лучше принимайся за новую задачу. Раз Петрович поручил нам борьбу с бутлегерами, значит, будет за нее спрашивать. Причем, каждый день и не по разу. Когда Президентский Указ N 1199 вышел, у нас, как положено, создали штаб, рабочую группу, закрепили ответственных за этим направлением в каждом подразделении. Сначала все рьяно взялись за борьбу с "паленкой", но сейчас энтузиазм поутих. Мне кажется, имеет смысл начать с организации взаимодействия. Посмотреть какие в других службах есть наработки, информация.
      Виталий ушел налаживать взаимодействие, а я достал из сейфа стопку материалов, разложил их, словно билеты на экзаменах, и принялся гадать за какой браться первым. От трудностей выбора меня избавил неожиданный визитер. В кабинет зашел молодой короткостриженный парень и хмуро спросил:
      - Ты - Вязов?
      Я видел гостя первый раз в жизни, но по типичной для грубой ментовской системы фамильярности сразу сообразил, что передо мной коллега, только, вероятно, из другой службы. И поинтересовался:
      - С уголовки?
      - Точно, - кивнул парень.
      Не обратив никакого внимания на мои дедуктивные способности, он уселся на стул и произнес:
      - Серега.
      Я пожал протянутую руку и тоже представился:
      - Игорь. Только я не Вязов. Вязов вышел. Скоро должен подойти.
      - Ну, вышел и вышел. Мне, в принципе, без разницы кому информацию слить. Мое дело ее передать, а там уж вы, что хотите с ней делайте. Игорь, ты в курсах, что Вязов вчера пацанов с медным кабелем повязал и к нам в Калининский сдал?
      - В курсах, - кивнул я.
      - Короче, пацаны уже на 9 эпизодов раскололись. Оказывается, они уже полгода у нас в районе "цветником" промышляли. Провода тырили, катушки с лифтовых шахт.... И что интересно, сдавали все это добро в один и тот же приемный пункт. Мы сегодня по утряни в этот пункт нагрянули, прошерстили его и обнаружили в нем кучу каких-то алюминиевых колес. У нас в отделе парень один работает, он в армии в танковых войсках служил. Так вот, он сказал, что это не колеса, а катки для танков, и делают их на Машзаводе, который находится на вашей территории. Будете заниматься?
      - Будем! - решительно заявил я.
      Потом, уточнив детали и проводив гостя, отправился к Петровичу.
      К возвращению Вязова подготовительная работа была мною завершена. Получено разрешение начальника взять на два часа служебную машину, собраны в папку бумага и авторучка.
      - Ну, как успехи? - спросил я Виталия, имея в виду результаты его путешествия по кабинетам и службам.
      - А, - пренебрежительно махнул рукой он. - Знаешь, как в застойное время было? Все на словах против войны, а взносы в Фонд Мира никто платить не хочет.
      - Ясно, - кивнул я. - Зато у меня хорошие новости. Поговорка: "долг платежом красен" оправдывает себя. Только что сюда приезжал парень из Калининского ОУР, который дал ценную наводку по нашему Машзаводу. Ты вчера помог соседям, изловил и приволок им пацанов с ворованным кабелем, а сегодня они поделились интересной информацией.
      Виталий улыбнулся и произнес:
      - Я всегда говорил, что нужно делать добро людям, оно возвращается с торицей.
      - Эх, хорошо бы все так думали, - вздохнул я. - Ладно, машина ждет у подъезда. Заедем сначала в пункт по приему цветных металлов, а потом на Машзавод. По пути все расскажу подробно.
      - Послушай, Игорь, боюсь, что на Машзаводе я не смогу тебе помочь. Меня туда попросту не пустят. Я же еще удостоверение не получил.
      И тут я сообразил, что меня тоже не пустят. На заводе понадобится не только удостоверение, но и вторая форма допуска. Пришлось по быстрому внести коррективы в план действий. Поехали мы не вдвоем, а втроем. Взяли еще Витьку Кузнецова, у которого есть соответствующий допуск, и изменили маршрут. Сначала заехали в Управление, чтобы Вязов получил то главное, что отличает мента от обычного человека - ксиву.
      Ребята из ОУР соседнего РОВД в ходе своего визита в пункт по приему цветных металлов нагнали страха на приемщика и опечатали склад. Мы тоже внесли свою лепту: вскрыли склад, измяли для образца один каток, добавили жути приемщику и забрали его с собой. Сидя на заднем сидении автомашины между мной и Виталием, он заметно трепетал, переваривая наши предсказания, что дальнейшая судьба его сложится незавидно. Действительно, кто же не вздрогнет, когда узнает, что своими действиями нанес непоправимый ущерб бронетанковым войскам и подорвал обороноспособность страны. Желая хоть немного искупить вину, приемщик беспрекословно согласился опознать мужика, который по дешевке сдал ему алюминиевые танковые катки.
      Лучшим пропуском на завод оказался, прихваченный нами с собой для образца, каток. Правда, даже не смотря на то, что он был алюминиевый, а не чугунный, таскать его с собой не доставляло большого удовольствия. А пришлось. Сначала к начальнику охраны, потом к начальнику спецотдела, затем к одному из заместителей директора. И везде объяснять, каким образом он у нас оказался. После прохождения каждого кабинета наша делегация увеличивалась. В результате, когда все формальности были завершены, в цех мы направились весьма большой и представительной компанией. Вязов, который очень не любил ходить строем или толпой, тихонько откололся от коллектива и отправился наводить мосты с девушками в бухгалтерии.
      Укрывшись от пыли и грохота производства в кабинете начальника цеха, мы расположились на стульях, и Кузнецов в очередной раз начал объяснять для хозяина помещения цель нашего визита. Он рассказал, что в одном из приемных пунктов нами обнаружена большая партия алюминиевых танковых катков и, что у нас имеются подозрения о причастности к их хищению с Машзавода кого-либо из сотрудников предприятия. Далее Витя предложил начальнику цеха, чтобы тот провел нас по производственным помещениям и показал своих рабочих для опознания их на причастность к краже.
      Я почувствовал, что кто-то сзади тычет мне в спину. Обернулся и встретился глазами с приемщиком. Он тихо шепнул:
      - Это тот самый мужик!
      - Какой мужик? - не врубился я.
      - Который мне катки привез.
      - Где?!
      Когда до меня дошло о ком идет речь, я чуть не свалился со стула. Катки сдал в приемный пункт не кто иной, как начальник цеха! Пришлось второй раз за день по ходу пьесы вносить коррективы в план действий. Чтобы не оставлять опознающего и опознаваемого наедине, я предложил прогуляться по цеху коллегиально, дабы в интересах следствия на месте ознакомиться с технологическим процессом и условиями хранения материальных ценностей. Присутствующие не возражали. Мы, словно важная ответственная комиссия, прошествовали по цеху, придирчиво вглядываясь в чумазые лица работяг и внимательно осматривая поддоны с только что изготовленными катками. Наш свидетель, которому первоначально отводилась главная роль в данной экскурсии, скромно плелся в хвосте процессии, а я изводил начальника цеха дурацкими вопросами: "А, это у вас кран, да?", "А, это станки такие?", "А, это что за штуковина?". Представители завода, вероятно, приняли меня за полного идиота, но поскольку в народе ходят слухи, что в милиции все такие, тактично не вмешивались в мои действия. Кузнецов тоже помалкивал и делал вид, что все происходящее его не касается.
      Постепенно мы дошли до выхода на улицу и тут я, обращаясь к начальнику цеха, сообщил:
      - Вы знаете у нас уже есть подозреваемый в совершении данного преступления. Придется вам проехать с нами, чтобы помочь в установлении его личности и для выяснения обстоятельств хищения им катков с территории Машзавода.
      Начальник цеха попытался было сослаться на большую загруженность по работе, но я настойчиво увлек его за локоток на свежий воздух и пообещал, что его миссия займет совсем немного времени.
      По приезду в райотдел я предложил начальнику цеха обождать в кабинете, после чего попросил Кузнецова найти людей для процедуры опознания. Витя пожал плечами и отправился выполнять мою просьбу, а я присоединился к нашему гостю.
      - Ну, и где же ваш подозреваемый? - встретил вопросом мое появление в кабинете начальник цеха.
      Я подвел его к зеркалу на стене и, ткнув пальцем в амальгаму, заявил:
      - Вот, перед вами! Узнаете?
      - Что за шутки?! - возмутился он.
      - Это не шутки, Илья Григорьевич. Это суровая сермяжная правда. Похититель танковых катков не кто иной, как вы!
      Начальник цеха принялся возмущаться и обещать пожаловаться на ментовский произвол во все инстанции. Пока он сотрясал воздух громкими заявлениями, Кузнецов нашел двух подходящих по возрасту мужчин на опознание и понятых. После чего мы с ним по всем правилам, как положено, провели эту процедуру. Приемщик не подвел и, уверенно указав рукой на начальника цеха, сообщил, что данный гражданин сдал ему в приемный пункт алюминиевые катки. Илья Григорьевич еще громче заверещал на счет провокации, Декларации прав человека и снова обещал жаловаться во все инстанции. В протокол всю эту белиберду мы, конечно, вносить не стали и, подписав его у лиц, участвовавших в опознании, отпустили их. Естественно, за исключением начальника цеха.
      Илья Григорьевич твердо стоял на своем. И нашего свидетеля, указавшего на него, как на преступника, в расчет принимать не хотел. Мы с Кузнецовым убеждали покаяться его и так и эдак, но он был из породы людей, не желающих слушать чужих благих советов.
      - Ох, не хотите вы по-хорошему, Илья Григорьевич, - вздохнул я. Придется передать вас Вязову.
      - Это кто такой? - насторожился начальник цеха.
      - Один наш сотрудник. Настоящий зверь, кстати, когда дело касается военной техники. Он до того, как перейти на службы в милицию, был армейским офицером, командиром взвода средних танков. Его в Чечне контузило, с тех пор у него начались провалы в памяти, сопровождаемые буйными действиями. Армейское начальство по такому случаю решило от него избавиться. И не смогло найти лучшего повода, чем предложить ему выплатить деньги за танк, который 31 декабря 1994 года у него в Грозном сожгли. Он уволился и обозлился на весь мир. Если узнает, что вы в мирное время запчасти от военной техники разбазариваете, тогда, как его за машину, потерянную в бою, заставляли платить, так разлютуется, что ни приведи Господь! А главное, ему все с рук сходит. Контуженный, что с него возьмешь?
      Виталий был легок на помине и, приехав с завода, появился в проеме двери.
      - А вот и Вязов, - обреченно развел руками я.
      Начальник цеха испуганно обернулся, но тут же облегченно выдохнул и произнес:
      - Шутите? Какой же это танкист?! Двухметровых танкистов не бывает.
      - Ну, положим, действительно не танкист, а десантник. Но контуженный - точно! - проронил я и подмигнул другу.
      Виталий мгновенно оценил обстановку и понял, что я от него жду. Едва я закончил фразу, как он на самом деле повел себя, словно контуженный. Вместо "здравствуйте", Вязов с порога запустил через всю комнату свою папку. Как снаряд, она шлепнулась посредине составленных вместе столов, отчего подставки под календари и письменные приборы полетели в разные стороны. Нервно дергая головой и заикаясь, он громко спросил:
      - К-кому сидим? П-почему молчим? Б-будем г-говорить или н-нет?!
      Я опасливо поднялся и отошел в сторону. Виталий тут же плюхнулся на мое место. Достал из папки несколько пропусков на выезд автомашин с Машзавода, бросил их на стол перед Ильей Григорьевичем и грозно объявил:
      - М-мы все з-знаем! Ш-шофффер уже раскололся! И ты колись, гад!
      Бах! Раздался оглушительный удар вязовского кулака о столешницу, отчего задержанный, Витька и я вздрогнули. Илья Григорьевич был не робкого десятка мужик. Чтобы руководить суровыми работягами на заводе нужна сила воли. Но когда перед тобой натуральный псих, от которого неизвестно чего ждать, душа невольно уходит в пятки. В общем, Илья Григорьевич решил, что жизнь дороже свободы и чистосердечно повинился.
      Увы, заработная плата на оборонных заводах уже давно оставляет желать лучшего. Директора имеют возможность поправить свое материальное положение за счет арендаторов и фирм-посредников, которые словно рыбы-прилипалы норовят присосаться к промышленным предприятиям, а руководителям среднего звена, не допущенным к кормушке, для получения левых доходов остается только путь банального воровства. Впрочем, в этом плане у них есть значительное преимущество перед рядовыми рабочими - служебное положение, которое позволяет утащить больше.
      Илья Григорьевич в своей операции данный козырь использовал. Вкратце механизм осуществленного им хищения был таков: выписав накладную на отпуск в другой цех роликов, он дал указание загрузить и катки и ролики. Ролики действительно сдал, а катки, договорившись с водителем, отвез в приемный пункт. В протоколе, который писал Кузнецов, как наиболее сведущий в промышленности опер, описание этой операции заняло более трех страниц. Когда все точки над "и" были расставлены, Илья Григорьевич убедился, что расставлены правильно и подписал каждую страницу в отдельности, Вязов, перестав заикаться, нормальным человеческим голосом сказал Кузнецову:
      - Вить, сгоняй на Машзавод. Допроси водилу, который в приемный пункт ездил.
      Начальник цеха растерянно посмотрел на пропуска на выпуск автотранспорта с предприятия, все еще валявшиеся перед ним на столе, и с горечью произнес:
      - Значит, обманули. Оказывается водитель вам ничего не рассказывал.
      Вязов усмехнулся:
      - Не расстраивайтесь, Илья Григорьевич, все равно никуда бы вы от нас не делись. И водителя бы мы нашли и вас уговорили покаяться. Просто так получилось быстрее и проще. Себе и вам сэкономили время, и нервы.
      Уголовное дело по факту хищения танковых катков с Машзавода записали в актив Кузнецову, но Петрович на оперативке отметил наше активное участие в раскрытии преступления и похвалил. А Витька потом в неофициальной обстановке сказал, что с нами работать интересно, но он больше не станет, поскольку все время, пока мы занимались начальником цеха, он чувствовал себя круглым дураком. Кузнецов пришел к нам в отделение менее года назад и предыдущую эпопею Вязова здесь не застал, поэтому нестандартный стиль работы Виталия его малость шокировал.
      - Ничего, Витек, - похлопал я его по плечу.- Потрудишься с наше в ментовке, тоже научишься играть роль контуженых идиотов. Такого блеска, как Вязов, конечно, не достигнешь, тут талант нужен, но, если будут сажать, сумеешь под дебила закосить.
      - Спасибо, утешил, - кивнул он.
      КОНСЕНСУС С ПРОФЕССОРОМ
      Потрудившись в интересах отделения, в своей работе мы с Вязовым вновь оказались у исходной точки. Необходимость браться за выполнение задания Петровича и Указа Президента N 1199 висела над нами, подобно аварийному потолку.
      - Надеяться не на кого! - решительно заявил Виталий. - Нужно все делать самим. От и до. Прежде всего, я думаю, нужно начать с подбора источников. Без хорошей информации ничего путного не получится.
      - Эх, Миху бы сюда, - вздохнул я.
      - Да, тот без мыла мог куда угодно внедриться, - тоже вздохнул Виталий.
      В прошлом бывший зек Михаил Илларионович, по прозвищу Миха, оказал нам немало ценных услуг. Авантюрист по натуре, он постоянно ввязывался в различные нехорошие истории в своем стремлении разбогатеть любой ценой. Правда, все его начинания заканчивались неудачами, но зато, сталкиваясь с разномастными жуликами, он регулярно снабжал нас ценной информацией о них. К сожалению, жажда наживы Миху и сгубила. Счастливо избежав расправы, когда нагрел джавдетовскую братву, прикарманив принадлежащую ей партию неограненных изумрудов, он не внял нашим благим советам. При попытке сбыть камни в соседней области был задержан тамошними операми и снова оказался на зоне.
      - Пожалуй, для начала нам и нужен человек, типа Михи, - сказал Виталий.- Изгой общества и проныра. Для работы в подпольных цехах в основном вербуют именно такой контингент, и у него будет шанс трудоустроиться туда, куда нам нужно. К тому же, такие люди являются основными потребителями паленой водки и лучше других знают где она продается.
      - Верная мысль, - согласился я. - Предлагаю связаться с Борькой Фоменко. Он все еще трудится участковым и простой люд в районе знает. Пусть порекомендует нам подходящего, не до конца опустившегося алкаша, а уж крючок, на который его насадить, мы найдем сами.
      - Годится. Договаривайся с Фоменко о встрече, - кивнул Вязов.
      Разыскать Борьку оказалось непростой задачей. Ни в райотделе, ни в опорном пункте его не было весь день. Вечером, около 10 часов лишь с третьей попытки мы смогли застать его дома.
      Увидев Вязова, Фоменко неподдельно обрадовался и, словно по случаю большого праздника, достал привезенные с родины гостинцы - горилку и сало. Мы не стали отказываться от угощения и с удовольствия воздали должное фирменному напитку и яству братской Украiны.
      Когда жена хозяина дома тактично оставила нас на кухне и ушла смотреть любимый сериал, я осторожно поинтересовался:
      - Борис, ты, наверное, кралю себе завел? Весь день тебя искали. Не иначе, где-то на стороне оттягивался?
      - Да ты что?! - возмутился Фоменко. - Тружусь в поте лица, пожрать некогда, не то что налево свинтить. За день сегодня так находился, что еле к себе на первый этаж взобрался. Перед вашим приходом хотел полчасика полежать, так ноги пришлось руками на диван укладывать.
      - Что у вас в МОБе за аврал такой?- удивился я.
      - А вы разве не слышали про наше нововведение?- в свою очередь удивился Борис.
      - Не-е-е-ет,- дружно протянули мы с Вязовым.
      - Ну вы даете! Тоже мне, сыщики! Не знаете даже того, что в родном райотделе твориться. Ладно, слушайте. Наше начальство придумало для участковых новую форму работы с населением. Для того чтобы каждый житель города знал своего участкового, нам отпечатали визитные карточки и сказали их разносить по квартирам. Каждый день нужно писать рапорт с указанием количества розданных визиток. Поначалу мы успешно раздавали визитки на бумаге, и все сходило с рук, пока один дуболом нас всех не подставил. Худыйбердыев, чтоб ему ни дна, ни покрышки. Игорь, ты должен его знать.
      - В лицо знаю. Но фамилию его никогда выговорить правильно не мог.
      - Не беда, теперь все участковые его фамилию до неприличия неправильно выговаривают. А что получилось. Этот Худыйбердыев написал рапорт о том, что за день обошел три дома по такой-то улице, где роздал жильцам 300 визитных карточек. Ну, ни ума человека, ни фантазии! В общем, эти три дома - пятиэтажки. В каждой 5 подъездов, на лестничной клетке по 4 квартиры. Все помножить, получается - в трех домах 300 квартир. Но тут один дотошный проверяющий попался. Наткнулся он на рапорт Худыйбердыева и говорит, мол, я эти дома знаю, в них все первые этажи под магазины переделаны. То есть, квартир по табличкам в одном доме - 100, а без учета тех, которые на первом этаже были - 80. Значит, в трех домах фактически не 300 квартир, а лишь 240. Проверяющий сам отправился выяснять на месте, кому Худыйбердыев визитки вручил, а кому - нет. Выяснилось, что по квартирам тот вообще не ходил. Отдал карточки старшим по дому и наказал раздать жильцам. А тем больно надо. Это же не талоны на колбасу. Конечно, никому они их раздавать не стали. Проверяющий доложил о выявленных нарушениях наверх. Информация дошла до начальника Управления. Он на совещании всем райотдельским руководителям капитальный разгон устроил. "Что за безобразие?- говорит.- Мы на визитные карточки кучу денег истратили, а инспектора такую замечательную идею по сближению милиции с народом саботируют. По Худыйбердыеву решить вопрос с переаттестацией и последующим увольнением, а во все райотделы негласно направить проверяющих, чтобы они тоже по квартирам ходили и проверяли насколько достоверные данные участковые в своих рапортах указывают". Теперь мы всю основную работу пустили на самотек и носимся со своими визитками. Целыми днями ногами по этажам вверх-вниз, вверх-вниз.....
      - Да, тяжелый случай,- сочувственно вздохнул Виталий.- А вообще-то, Борис, мы к тебе по делу. Пока ты с жителями знакомишься, хотим на твоем участке жуликов пошерстить. Только, понимаешь, какая незадача, не знаем за кого браться. Подскажи нам толкового человечка, который бы смог нас нужной информацией обеспечивать.
      Далее Вязов объяснил каким требованиям должен отвечать необходимый нам источник информации. Фоменко на несколько минут призадумался, а потом произнес:
      - Знаю, кто вам нужен. Профессор!
      - Да зачем нам профессор?! - развел руками Виталий. - Мы же не Академию Наук собрались разрабатывать, а с выпуском паленой водки бороться. Нам не ученый нужен, а обычный человек из полукриминальной среды, любитель выпить и лояльно относящийся к органам.
      - Все правильно. Профессор отвечает этим условиям, как никто другой. Кстати, Профессор - не ученая степень, а прозвище. Настоящая его фамилия Иванов, он когда-то работал в НИИ и был инженером, а теперь - бич.
      - Нет, бомжей нам тоже не надо. От них пахнет скверно! запротестовал я.
      - Я сказал бич, а не бомж. Это разные люди. Бич - означает "бывший интеллигентный человек",- пояснил Фоменко.- А Профессором его прозвали, за то, что он в застойные времена умел добывать спирт из любой жидкости. Им были разработаны специальные технологии как разводить и отстаивать зубную пасту "Поморин", как с помощью электодрели очищать от вязких соединений клей "БФ" или как на кухонной газовой плите осуществить перегонку тормозной жидкости. Никто из собутыльников Иванова после дегустации полученного им спиросодержащего продукта не окочурился. Это послужило лучшей рекламой его способностей и принесло ему столь почетное звание-прозвище в своем кругу.
      - Понятно. Как нам найти твоего Профессора и какие у него имеются слабости? - спросил Вязов.
      - Адресок его я вам дам. А что касается слабых мест, то у него их навалом. Но основные два - выпивка и бабы.
      - Нормальный мужик. Я думаю, мы с ним поладим, - сделал вывод Виталий. - Завтра же утром заедем к нему в гости и познакомимся.
      Как всякий крепко и регулярно пьющий человек, Профессор с утра был хмур и раздражителен. Визит ни свет, ни заря сотрудников милиции настроение ему не поднял, а еще более поверг в депрессию. Похоже, что он выходил из запоя, который продолжался не один день, примерно, как в поговорке "Пятница - праздник пьянице. Воскресенье - конец веселью. А что уже среда? Вот это да!". Пока хозяин осмысливал происходящее мы с Вязовым совершили экскурсию по его однокомнатной квартире, осмотрелись. Профессор еще не достиг той степени падения, когда все мало-мальски ценное было унесено из дома, продано и пропито. По крайней мере, в наличии имелись все необходимые для ведения скромного быта предметы и, что характерно, большое количество книг. Это было отрадно. Результаты осмотра нас удовлетворили, и Виталий приступил к процедуре знакомства.
      Он молча прошел на кухню, достал из сушилки три стакана, поставил их на стол. Потом вытащил из сумки маленькую бутылку водки, емкостью 0,33 литра, три карамельки и также использовал это для сервировки стола.
      Профессор потерял дар речи. Широко открыв рот и глаза, он только наблюдал за манипуляциями Вязова. Чтобы милиция ездила с утра по алкашам и опохмеляла их, такого не привидится даже в самом фантастическом сне. Однако, реальность опровергала всякие представления о здравом смысле, и натюрморт на столе не был миражом.
      Виталий, обращаясь к хозяину дома, приказал:
      - Ну, чего стоишь, разливай!
      Профессор с ошарашенным видом подошел к столу, отработанным движением свернул пробку на бутылке и от волнения промазал мимо стакана. По клеенке быстро расползалось пятно прозрачной жидкости.
      - Зачем же так буквально понимать? Я сказал "разливай" - в смысле наливай на троих, - пожурил его Вязов.
      Впрочем, разлилось совсем немного, и грамм по сто на брата осталось. Пьяницу такая доза только растравила, но мы этого и добивались. Ни мне, ни Вязову пить с утра, да еще в такой компании, не хотелось, но ментовская работа часто требует жертв. У них, у алкашей так: не надо есть пуд соли, раздави пузырь с незнакомцем, и он твой лучший друг. Правда, потом он может быть тебя и зарежет, чтобы раздобыть деньги на вторую бутылку, но не сразу.
      В общем, едва горячительная жидкость успела спуститься по гортани до желудка, а с Профессором у нас уже установился психологический контакт. А сразу после того, как Виталий сообщил хозяину, что может субсидировать его на предмет покупки водки, у нас установились с ним и доверительные отношения.
      Мы честно вручили господину Иванову полтинник, а он честно дал расписку, что получил от оперуполномоченного Вязова означенную сумму на проведение контрольного закупа. Профессор был не дурак и не зря получил свое прозвище. Он даже в состоянии абстинентного синдрома трезво отдавал отчет, что, приняв деньги и написав такую расписку, попал в зависимость, но первая порция огненной воды настойчиво требовала добавки. И это оказалось сильнее.
      - Ладно. Вы парни хорошие, сразу видно. Умеете подход к людям найти. Говорите прямо, что от меня хотите, - предложил хозяин.
      - Для начала нужно решить одну маленькую задачку, думаю, для тебя она большого труда не составит, не даром тебе народ ученую степень присвоил. Нужно исхитриться на этот полтинник купить две бутылки водки по 0,5 в разных местах и выкроить еще на закуску. Нормальной фирменной водки ты, конечно, на такие деньги не купишь, сможешь заполучить только "паленку". Продавцов предупредишь, чтобы они поаккуратней суррогатом торговали, после обеда их точку обэповцы проверять будут. И сразу позвонишь нам, расскажешь где-чего купил и почем. Все ясно?
      Задание Иванова удивило. Но на фоне всего того, что происходило с ним в это утро, не настолько сильно, чтобы размышлять над его подоплекой. Там более, что сложным оно не выглядело.
      Часа через полтора Профессор позвонил и бодро отрапортовал о выполнении задания. Паленой водки он приобрел, как заказывали, в количестве двух флаконов по 0,5, продавцов предупредил. В конце доклада он еще доверительно сообщил, что одну бутылку они с гражданкой по имени Зина уже приговорили, теперь приступают ко второй, после завершения которой, намерены лечь в койку.
      Разговор вел с ним Вязов, а мне оставалось лишь представлять происходящее по репликам партнера: "Где купил? Да ты объясни толком, в каком киоске, их на остановке несколько. Продавца предупредил, что после обеда у него будет проверка? Опиши его. Да, продавца! Какой он из себя? Мужчина, женщина, примерный возраст, рост, полнота, цвет волос, одежда. Понял. Теперь рассказывай по той же схеме, где купил вторую бутылку. Понял. Молодец, Профессор! Отдыхай. Будешь нужен, позвоню. Нет, не приедем. И запомни: пили мы с тобой в первый и последний раз. Теперь будем соблюдать субординацию и конспирацию. Все, давай отдыхай. Только не вздумай подруге о нас проболтаться. Расстреляю на месте и денег больше на водку не дам. Все, Профессор, все. Давай, пока".
      Несколько лет назад для борьбы с наиболее простыми составами экономических преступлений в Милиции общественной безопасности создали небольшие подразделения. С тех пор проверку торговых точек осуществляют преимущественно они. После обеда мы с Вязовым скооперировались с братьями нашими меньшими - группой БЭП МОБ и прошерстили киоски в микрорайоне, где Профессор с утра покупал водку. Интересно, что торговцы не вняли его предупреждению и не приняли мер, чтобы спрятать фальсифицированные спиртные напитки. В результате улов получился на славу. Выделенному нам старенькому автобусу пришлось сделать два рейса, чтобы перевезти всю изъятую "паленку".
      В целом, небольшая комбинация, проведенная с целью налаживания сотрудничества с Профессором, и рейд по киоскам были лишь фрагментами деятельности по выполнению возложенной на нас с Вязовым столь масштабной задачи, как борьба с бутлегерством в районе. Хотя на первых порах приходилось не столько бороться, сколько изучать новую для себя сферу оборота алкогольной продукции.
      Так всегда было заведено в БХСС-БЭП-ЭП, что опер прежде всего должен по своей линии вникнуть в структуру обслуживаемых предприятий и организаций, в технологические процессы, особенности бухгалтерского учета. Эх, если бы великие кормичие нашего государства начинали свою работу с того же, может быть корабль под названием "Россия" не оказался бы в столь плачевном состоянии и не заплыл неведомо куда. Порой возникает впечатление, что на протяжении всего рейса капитан, штурман, боцман и вся команда были в стельку пьяны.
      Водка - это в России не просто слово, напиток или яд. Это нечто архиважное стоящее по ранжиру сразу за Родиной и матерью. Не вдаваясь в исторический экскурс, данное утверждение можно наглядно проиллюстрировать на событиях последних пятнадцати лет. Много всего произошло за эти годы: две войны, ГКЧП, расстрел Белого Дома, смена экономической формации, прихватизация и несколько экономических кризисов. Но из всех столь громких событий ни одно не вызвало в нашем городе сколь-либо значимых общественных манифестаций. И лишь только один раз, когда в конце 80-х из продажи пропала водка, народ по собственному почину вышел на улицы и перекрыл движение общественного транспорта.
      Такое выражение общественного несогласия с линией партии и правительства окрестили тогда "водочным бунтом", и власть, пожалуй, впервые ощутила, что народ не послушная бессловесная толпа, а грозная сила. Причем, не какая-нибудь слепая разрушительная сила, а разумная, и потому еще более страшная. Народ показал, что он мудрее кремлевских небожителей, которые, если начинают заваруху, то непременно с танками на улицах. Без всяких организаторов и координаторов демос вышел, сказал кратосу веско: "Можете подавиться своей властью, только в душу не плюйте" и спокойно ушел. А главное, при этом не пролил ни капли крови и не устроил ни одного акта вандализма.
      И вот тут кроется парадокс. Народ, требуя водки, проявил мудрость и выдержку. Почему? Да потому, что был трезвый. Пьяный разгул русского мужика давно стал гордостью нации и головной болью милиции. Ежедневные криминальные сводки просто пестрят примерами бессмысленной пьяной жестокости. Обычное дело: просыпаются собутыльники утром, вокруг море крови, а у одного из них голова в тумбочке. Кто ее туда положил - никто не помнит.
      Известно, что "огненная вода" особенно плохо влияет на жителей крайнего севера. Они от нее теряют здравый ум и натурально дичают. Похоже, что эскимосы находятся в близком родстве со многими русскими. На значительную часть российского электората спиртное действует точно так же. Некоторые наши сограждане давно продали душу "зеленому змию", наплевав на семью, работу и саму жизнь.
      Издавна водка была одним из основных источников дохода государства и одной из основных причин деградации граждан. Перед главным человеком в стране неизбежно вставал вопрос, как соблюсти равновесие: и казну наполнить, и здоровье нации сохранить. Можно подойти к решению данного вопроса, например, как поступают обэповские опера - начать с детального изучения проблемы. Можно так, как делают медики, по принципу "не навреди". Но так, как поступали наши правители в последние два десятилетия, ей богу, нельзя!
      Одни из них в начале 80-х считали, что только они знают какое количество водки нужно народу. В результате дефицит и унижающие человеческое достоинство очереди. Другие, пришедшие им на смену, считали себя специалистами в вопросе, где нужно пить? Единственное отведенное для этого место - дома под одеялом народ не оценил и продолжал разливать в кафе, ставшими безалкогольными, но только под столом. Потом на Олимпе власти появились третьи, которые решили: "Да, бог с ними, с водочными деньгами, пора переходить на молочные коктейли. Как следствие, небывалый разгул спекуляции алкоголем и потребление всего, что пьется, от одеколонов до тормозной жидкости, но только не молочных коктейлей. И наконец, реформаторы макроэкономисты-пофигисты в начале 90-х постановили: "Делайте с вашей водкой, что хотите. Хотите пейте, хотите выпускайте, только не мешайте двигаться к рыночной экономике". А теперь, когда перешли на рыночную экономику никто из них не знает, как вернуть водочную промышленность в лоно государства.
      Жизнь показала, что все из указанных подходов к решению проблемы с алкогольной продукцией оказались неверными. А отдувалась за просчеты власти всегда ее опора, то бишь милиция. Наверное, правители считают, что для того она и существует. Проведение в жизнь их мудрых указаний почему-то всегда считалось более важной задачей, нежели борьба с преступностью.
      Теперь с высоты прожитых лет грустно вспоминать сколько сил государство растрачивало, расплачиваясь за непродуманные ошибки своих вождей, сколько перекосов и перегибов произошло.
      Цивилизованным иностранцам, приезжавшим в СССР в эпоху развитого социализма, было дико, как можно лишать свободы человека, не совершившего никакого преступления, отправляя его в ЛТП. Они не понимали, зачем директорам винных магазинов прятать ходовой товар и удивлялись, узнавая, что БХСС активно борется с таким видом преступления, как сокрытие товаров от покупателя.
      Перестройка ликвидировала такие особенности социализма, как ЛТП и ст. 153 УК РФ ("Сокрытие товаров от покупателя"). Государство перестало лечить алкоголиков трудом и наказывать директоров магазинов за продажу дефицитных спиртных напитков с черного хода. Но зато водка стала основным предметом спекуляции. Продавать ее начали везде: в квартирах, в гаражах, в подворотнях и особенно в автотранспорте. Водители стали считать наличие бутылки водки в бардачке таким же необходимым атрибутом салона, как аптечка. И редко отказывались загнать ее пассажиру за двойную цену. Но, если рядовые граждане просто пытались слегка поправить свое благосостояние, то преступные группировки новой формации, разросшиеся потом до сообществ, обладающих колоссальными финансовыми средствами, начали сколачивать именно на водке свой первоначальный капитал.
      Власть отправила в бой со спекуляцией спиртными напитками подразделения БХСС. Война получилась нешуточная, с самыми настоящими убитыми и ранеными. Опера, словно на амбразуру вражеского дзота, прыгали на автомашины, перевозящие водку. Водители, узнав, что продали флакон 40-градусной жидкости сотруднику органов, с перепугу начинали бешеную гонку по оживленным улицам города, нередко заканчивающуюся аварией. Когда из покореженной машины доставали покалеченных мелкого спекулянта и опера, горько было думать, что весь сыр-бор произошел из-за злополучной паршивой бутылки. Впрочем, война подчас получалась и веселой. Спекулянты пускались на различные ухищрения, чтобы их не приняли за спекулянтов, а опера делали то же самое, чтобы их не приняли за оперов. Когда сотруднику, пытавшемуся изобразить поддавшего гуляку, при попытке отовариться водкой проницательный торговец заявлял: "Сначала фуражку с кокардой сними!", вся находившаяся неподалеку засада помирала от хохота. Искусство перевоплощения и умелую организацию дела уважительно отмечали друг у друга обе противоборствующие стороны и не стеснялись посмеяться вместе над своими неудачами.
      Совсем невеселой получилась другая война, последовавшая через несколько лет. Когда государство добровольно отказалось от монополии на производство спирта и алкогольной продукции, столь лакомный кусок мигом подхватили жулики. Новую собственность они захватывали, словно настоящие агрессоры, путем угроз и физической расправы с сопротивлявшимися. Зазвучали автоматные очереди и одиночная пальба из пистолетов. Конкуренты и недовольные устранялись быстро и просто. На кону стояли такие бешеные деньги, перед которыми человеческая жизнь была ничто.
      Прошло лет восемь, прежде чем власть опомнилась и решила вернуть производство алкогольной продукции в лоно государства. На свет появился Указ Президента N 1199 от 4.10.98г "Об усилении государственного регулирования в сфере производства и оборота этилового спирта и алкогольной продукции".
      Однако любой Указ - это не более, чем декларация. Главное - механизм исполнения его требований и политическая воля по достижению цели. Увы, но никакого механизма власть предложить исполнителям не смогла. Чтобы выкупить у новых владельцев гидролизные предприятия и заводы по производству спиртных напитков, у государства не было денег, а на волевое решение по их национализации оно не решилось. Единственное, что сумела предпринять власть, это снова послать в атаку свою опору - милицию.
      Теперь все многолетние просчеты и перегибы первых лиц государства выпало исправлять в отдельно взятом районе отдельно взятого города нам с Вязовым. К этой задаче мы подошли со всей ответственностью и начали работу по ее решению сразу в нескольких направлениях. Сначала постарались наиболее полно изучить всю легальную цепочку производства и движения алкогольной продукции: гидролизные предприятия - ликеро-водочный завод централизованные склады - оптововые продавцы - мелкая розница..
      В рутине будничной работы Вязов не забывал и о Профессоре. Через некоторое время после выполнения первого задания тот снова получил от Виталия полтинник и повторно отоварился паленой водкой, попутно предупредив продавцов о намечающейся ментовской акции. Они опять не поверили в его предсказание и поплатились за свое недоверие.
      Утром следующего дня, выйдя с оперативки, я застал возле нашего кабинета группу мужчин и женщин, дожидающуюся нас с Вязовым. Хотелось воскликнуть: "Ба, знакомые все лица!". Посетители были владельцами торговых точек, в которых мы обнаружили фальсифицированные спиртные напитки, и совсем недавно, после первого проведенного нами рейда, приходили по тому же самому поводу - получить изъятые документы и узнать сумму наложенного на них штрафа. В первый раз, помниться, большинство из них возмущалось и демонстрировало амбициозность. Тогда мы с Виталием не пожалели времени, чтобы объяснить каждому состав его правонарушения и продемонстрировать признаки подделки продаваемой в их киосках и магазинах водки. Возможно, наша разъяснительная работа сыграла свою роль, провинившись второй раз, никто из них уже не возмущался и не качал права. Но, скорей всего, причина их тихого поведения крылась в проявившемся чувстве самокритичности. Думаю, они костерили себя последними словами за то, что, будучи дважды предупреждены о ментовской проверке, не поверили доброжелателю по причине его непредставительного вида.
      После двух проведенных нами профилактических мероприятий по пресечению продажи фальсифицированной водки в торговых точках, акции Профессора стремительно стали подниматься. О том, что он теперь в авторитете, мы с Вязовым впервые услышали от Фоменко.
      Хороший парень Борька, только ужасно любопытный. Хотя, кто знает, может быть, это и положительное качество. Благодаря своему любопытству Фоменко всегда в курсе всех мало-мальски значимых событий в райотделе и в районе. Слух об объявившемся в микрорайоне предсказателе ментовских рейдов быстро достиг его ушей. А поскольку все непонятное действует на Борьку подобно чесотке, он поспешил за разъяснениями к нам.
      Фоменко не стал ходить вокруг, да около интересующего его вопроса, и в присущей ему манере чуть ли не с порога потребовал у нас с Виталием отчета, что за странные дела творятся на его участке? Это было не очень вежливо, по Борька являлся давнишним приятелем и подсказал кандидатуру Профессора, поэтому имел определенные основания рассчитывать на откровенность с нашей стороны. Однако торопиться удовлетворять его любопытство мы не стали.
      - Ты о чем, Боря? - сделав недоуменный вид, спросил я.
      - О чем?! Он еще спрашивает! - обиженно затарахтел он. - Все пьяницы на моем участке на ушах стоят. Черной завистью завидуют Иванову и норовят записаться к нему в собутыльники. А тот важный стал, не подступиться. Куда ни заходит, везде ему бесплатно наливают. Все киоскеры его зазывают, угощают, словно бы он не обыкновенный алкаш, а главный санитарный врач в районе.
      - А мы здесь при чем? - пожал плечами Виталий.
      - Это-то я и хочу у вас узнать! Торгаши ведь Профессора на халяву поят не за красивые глаза. Они его угощают за счет заведения, а он их предупреждает когда будет ментовская облава проводиться. Что же такое происходит?! Я не знаю когда вы будете киоски шерстить, а какой-то вшивый алкаш Иванов в курсе! Нехорошо как-то получается, если бич имеет у населения больший авторитет, чем участковый.
      - Борь, да ты не волнуйся. Твоему высокому авторитету даже сам Папа Римский не сможет нанести урон. Все знают: в вашем микрорайоне царь и бог в одном лице - это ты. А ежели кто усомниться в том, так наша доблестная милиция мигом поставит его на место.
      Лесть Фоменко любил не меньше, чем родное украинское сало, поэтому заметно зарделся от удовольствия и подобрел.
      - Ладно вам брехать-то! - отмахнулся он. - Объясните лучше, что происходит с Профессором? Он ведь важным человеком стал после того, как я вам посоветовал поговорить с ним.
      - И ты нам очень помог, Боря, - кивнул я. - Мы готовы тебе все объяснить, но только не за так.
      - Не за так - это как? - удивился он.
      - Понимаешь, мы тут с Виталием сидим, киснем в четырех стенах. Ничего интересного не видим, не слышим. Меняем свою историю на какую-нибудь твою.
      За глаза я часто называл Фоменко ходячим средством массовой информации. Все новости оперативно стекаются к нему, а он уже их всем пересказывает с добавлениями и комментариями. Причем, подает их значительно интереснее и смешнее, нежели это происходило в жизни.
      Осознав, что мы всего-навсего ждем от него очередной байки, Борька с готовностью согласился на такой обмен и спросил:
      - Про то, как наш участковый Козулин фуражку пытался сшить слышали?
      - Не-е-е-ет, - дружно протянули мы с Вязовым.
      - Тогда слушайте. Приняли недавно к нам в участковые парня по фамилии Козулин. Мало того, что у него фамилия такая неблагозвучная, так он еще ростиком от горшка два вершка. Ну, форму ему подобрали, а фуражку никак по размеру найти не могли. Какую он не примерит, та ему на нос сваливается. Точно гриб сразу становится - из-за шляпки туловища не видно. И какой-то умник ему посоветовал, мол, ты фуражку не получай, а возьми материалом и сошьешь по спецзаказу. Форму же шьют по меркам, значит и фуражку могут сшить. Козулин, не долго думая, пишет рапорт на имя начальника Управления материально-технического и хозяйственного обеспечения с просьбой сшить ему персонально фуражку 52-го размера. Через некоторое время рапорт возвращается от начальника УМТиХО с визой "На бородавки фуражки не шьем. Отказать".
      Наверное, Фоменко ожидал от нас традиционного взрыва хохота после пересказа этой байки, но мы лишь улыбнулись.
      - Похоже, что начальник УМТиХО - человек с юмором, но с Козулиным он резковато обошелся, - объяснил нашу неактивную реакцию Вязов.
      - Да, он мужик резкий, за словом в карман не лезет. Про него много разных историй ходит. Вот, например, такая. Приходит как-то к начальнику УМТиХО сотрудник из его отдела, кладет на стол рапорт и просит ходатайствовать перед руководством УВД о выделении ему льготной путевки. Начальник берет рапорт, читает: "Прошу выделить мне для поправки здоровья путевку в санаторий, на худой конец, в дом отдыха". Берет ручку и накладывает сверху визу: "С худым концом в санаториях и домах отдыха нечего делать. Отказать".
      Когда мы с Виталием закончили смеяться, Борька напомнил, что теперь наша очередь рассказывать. Замечание было обоснованным, я оглянулся на Вязова в надежде на помощь с его стороны, но тот сразу сделал вид, будто ужасно занят написанием какой-то справки, тем самым предлагая мне выкручиваться в одиночку. Какой хитрый! Из вредности я тут же перевел стрелки на него:
      - Знаешь, Борис, с Профессором у нас контачит Виталий. Я думаю, он тебя и просветит.
      Виталий укоризненно посмотрел на меня, потом ухмыльнулся и выпалил:
      - Борис, побожись, что никому не расскажешь!
      - Святой истинный крест! - с готовностью заверил Фоменко.
      - Ну, смотри, обещал. А по поводу Профессора, тут дело такое.... В общем, мы с Игорем взяли его в долю.
      - Это как? - удивился Борька.
      - А так, что мы сливаем ему информацию о рейдах по торговым точкам, он продает ее коммерсантам, а деньги делим на троих.
      - Вы серьезно?!
      По всему было видно, что Фоменко до крайности изумлен. Впрочем, не он один. Я сидел с таким же ошарашенным видом, с удивлением вытаращив глаза на Вязова. Сообщение о нашем мздомстве было со стороны Виталия невинной шуткой в духе Бородянского, но нужно же понимать, что Борькой так шутить нельзя! Это все равно, что дать рекламу на радио: районным ОБЭП взятки принимаются в таком-то кабинете, в такое-то время. Однако Вязов, как ни в чем ни бывало, продолжал:
      - Ты, Борис, приглядывай за Профессором, чтобы его на твоем участке не обижали. Если поладите с ним, он тебе за крышу тоже отстегивать будет.
      Фоменко обещал подумать и быстро-быстро слинял.
      - Виталий, ты чего?! Нашел с кем так шутить. Борька - это же сарафанное радио. Скоро весь райотдел будет знать, что мы с тобой на алкаше бизнес делаем, - высказал недовольство я.
      - Да брось, Игорь. Пусть болтают, что хотят. Зато до кого нужно слух о том, что Профессор под обэповским крылом действует, тоже дойдет. А Фоменко его стороной обходить станет, чтобы связью со взяточником себя не скомпроментировать. Он вчера Профессора в опорный пункт приволок и часа три его колол, откуда тот про ментовские рейды знает. Пусть думают и говорят про меня что угодно, лишь бы работать не мешали.
      В Ы С О К И Е З А Б А В Ы
      Я не знал всех нюансов сотрудничества Вязова с Профессором, но принцип задуманной Виталием комбинации понимал. Мой товарищ искусственно поднял бичу авторитет и создал вокруг его персоны некий флер таинственной значимости. В результате тот приобрел интерес со стороны лиц, причастных к изготовлению и реализации "паленки". Задача была внедрить его в эту среду для получения в последующем нужной информации. На первых порах, пока Профессор налаживал контакты с людьми, представляющими интерес для нас, и стриг с них купоны в виде бесплатной выпивки, Вязов его не особо напрягал, но тот сам проявил активность и сознательность. Вскоре Виталий получил от него наводку на некий цех по изготовлению фальсифицированной водки, располагающийся на территории Лесоторговой базы у нас в районе. Причем, по информации это был настоящий солидный цех производству "огненной воды", а не какая-нибудь зачуханная мастерская в подвале дома, где в ржавой ванне разводят спирт водопроводной водой. Со слов Профессора, поддельную водку там выпускают в приличных, чуть ли не промышленных, объемах, и делают ее достаточно качественно. Цех оборудован импортным фильтром для воды, электрическим оборудованием для розлива, укупорки и наклейки этикеток. Честно говоря, в такое верилось с трудом. Что-что, а уж подпольных водочных цехов мы за свою оперскую практику повидали. Попадались и такие, где какая-либо технологическая операция была автоматизирована. Но одна, не больше. Если уж промышленные монстры сейчас не особенно инвестируют средства в оборудование, то "теневики" вовсе не горят желанием заниматься техническим усовершенствованием производства. Зачем что-то выдумывать и делать, когда на улице полно дешевой рабочей силы, которая за копейки будет с радостью заниматься неквалифицированным ручным трудом.
      Еще Профессор сказал, что, якобы, персонал данного цеха вкалывает, как негры на плантации, по 20 часов в сутки, правда, посменно, через день. Рабочих привозят и увозят по ночам в режиме полнейшей секретности. В общем, информация напоминала загадочную историю о сверхсекретной базе США "Дримленд" (Страна грез) на озере Невада, где американцами хранятся и изучаются погибшие инопланетяне, но мы с Вязовым были обыкновенными людьми, которым не чуждо любопытство ко всему таинственному, поэтому очень заинтересовались ей.
      Такой замечательный цех требовал особого подхода и мы решили не пожалеть личного времени, чтобы накрыть его по всем правилам. Вообще-то, так решил Вязов, а я не возражал, хотя понимал, что это потребует больших усилий с нашей стороны.
      Наши умные мужи в Государственной Думе могут сколь угодно много превозносить свою мудрость, но пусть хоть недельку попробуют жить и работать по своим законам. За примерами недочетов в нашем законодательстве далеко ходить не надо, они встречаются на каждом шагу. Вот допустим в данной ситуации мы с Вязовым, получив информацию о подпольном цехе по производству фальсифицированной водки, как в кино, берем его штурмом с помощью ОМОНа. А хозяин цеха нам говорит: "Привет, ребята, знаете, решил другану на свадьбу пару вагонов самопальной водки изготовить. Извините, больше не буду". И что? И ничего, нужно выносить постановление об отказе в возбуждении уголовного дела в отношении его. Не потому что извинился, а в связи с неустановлением факта реализации. Изготовленную им фальсифицированную водку конечно изымут, но этим дело и ограничится, поскольку законодатели такого банального варианта не предусмотрели. Эх, страшно далеки они от народа.
      Так вот, чтобы не допустить такого развития ситуации, мы принесли свой законный, гарантированный конституцией, отдых в жертву работе. Вечером, когда все нормальные люди идут по домам пить пиво и смотреть телевизор, отправились на наблюдательный пост.
      Со слов Профессора продукцию из цеха вывозили исключительно по вечерам, в это время основная деятельность на Лесоторговой базе прекращалась, и бутлегеры могли заниматься своими делами без присутствия посторонних глаз. Для наблюдения мы днем выбрали близстоящую к базе новостройку. Она была еще не сдана, и единственным ее обитателем после 18 часов являлся сторож. Когда мы предупредили его, что прибудем вечером, чтобы организовать засаду в целях предотвращения хищений материальных ценностей со стройплощадки, он обрадовался. Мысль о том, что два вооруженных сотрудника милиции будут охранять ночью его покой, сторожу очень понравилась.
      В половине восьмого вечера я и Виталий встретились возле новостройки.
      - Успел домой заскочить. Взял бутерброды и термос с кофе, так что от голода на наблюдательном посту не умрем, - сообщил я, хлопнув по сумке на плече.
      - А я ружье взял, - сказал Виталий и хлопнул по своей сумке.
      - Какое ружье? Зачем? - удивился я.
      - Примерно такое же, какое кот Матроскин Шарику подарил, чтобы на охоту ходить. Фоторужье. У экспертов выпросил.
      - А бинокль?
      - Тоже взял. Пошли.
      Забравшись на крышу дома, мы внимательно изучили объект. Благо с этой позиции он просматривался почти идеально. По информации цех располагался в большом ангаре, но пока возле него не наблюдалось никакого движения. Если там действительно лили водку, то, нужно признать, место для такой деятельности подобрали толково. На базе имелись подъездные пути, на которых мы подметили железнодорожную цистерну. Вполне возможно, в ней находился спирт.
      Осуществив визуальную рекогносцировку объекта, мы решили, что пришла пора перекусить. Если бы изобретатель бутербродов родился в России, наверняка, рано или поздно на его памятнике появился бы венок с надписью на ленте: "От благодарных оперов". Представители этой профессии очень уважительно относятся к такой простой вещи, как кусочек колбасы, положенный на хлеб, поскольку "бутики" частенько заменяют им завтрак, обед и ужин.
      Поговорка "когда я ем, я глух и нем" совершенно не относится к Вязову. Он, принимая пищу, может говорить, слушать и внимательно бдить по сторонам, причем, делая все это одновременно. Вот и сейчас, с набитым ртом вполне отчетливо произнес:
      - Игорь, там кто-то есть!
      Его рука с надкусанным бутербродом указывала куда-то ввысь над моей головой. Поскольку мы сидели на крыше, над нами было только небо. Поэтому я решил, что замечание друга относится к НЛО, и стал крутить головой, пытаясь отыскать вверху неопознанный летающий объект. Однако вскоре выяснилось, что Вязова заинтересовал не странный предмет из области уфологии, а самый обычный башенный кран, возвышавшийся за моей спиной, в кабине которого он узрел некое движение. Я поднял бинокль и сфокусировал его на кране. Действительно, в кабине точно кто-то сидел. Значит, пока мы вели наблюдение за базой, за нами самими бдили сверху. Уж кто-кто, а Вязов с таким безобразием мириться не мог. Прервав трапезу, он решительно направился вниз. Я, жуя на ходу, последовал за ним. Мы спустились на стройплощадку и приблизились к крану. Отсюда он смотрелся гораздо более высоким, нежели с крыши. Лезть на него совершенно расхотелось. Это в кино все красиво и весело: "А мы монтажники, высотники, да! И с высоты вам шлем привет", но, когда снизу разглядываешь пронзающую небо стрелу башенного крана, то понимаешь, что приветы лучше посылать с земли. Пока я обозревал узоры, составляющие металлическую конструкцию махины, кроссовки Виталия уже метра на два удалились от уровня моей головы. Исключительно из чувства мужской солидарности я пополз вслед за ним.
      К рубке мы подобрались незаметно. Возле нее остановились, перевели дух. Виталий достал пистолет, по флибустирьерски зажал его в зубах, а потом ринулся в кабину. И тут же оттуда раздался громкий женский визг. Когда я тоже дополз до цели, то обнаружил, что мой товарищ шлепает по щекам молоденькую девчонку. Правда, делает это не по ментовски грубо, а как-то почти нежно.
      - Что здесь происходит? - поинтересовался я.
      - Да вот, понимаешь, какая незадача. Я же не знал кто в будке сидит. Залетел с пистолетом, а она - бац в обморок. Теперь не знаю каким образом привести ее в чувство, - пояснил Виталий.
      - Искусственное дыхание попробуй. Рот в рот.
      - Тут не до шуток. Надо что-то делать.
      - Тогда надави ей пальцами на глазные яблоки. Медики говорят - очень действенное средство по приведению человека в чувство.
      Возможно, девушка услышала меня и решила поберечь свои глазные яблоки. Во всяком случае она разлепила ресницы и опасливо отодвинулась от Вязова, насколько позволяли маленькие размеры кабины.
      - Ты кто? - спросил ее Виталий.
      - А вы кто? - вопросом на вопрос ответила она, испуганно моргая глазами.
      - Мы - милиция! - веско произнес Вязов.
      - Уф, - облегченно выдохнула девушка, - а я было подумала, что телохранители.
      - Какие телохранители? Чьи?
      - А неважно, - почти весело махнула рукой она.
      - Как это неважно?! Очень даже важно! - возмутился Виталий.
      - Ой, я вспомнила, что мне нужно на деловую встречу. Извините, я ухожу. Пропустите меня, пожалуйста.
      - Никуда ты не пойдешь. Ты задержана.
      - Как это задержана?! За что?!
      - За нарушение правил техники безопасности, - спокойно ответил Вязов.
      Девушка неуверенно улыбнулась и, переводя взгляд то на одного, то на другого из нас, произнесла:
      - Шутите?
      - На счет техники безопасности - да. А на счет задержания - нет. Знаешь, как у нас в милиции говорят: был бы человек, а статья найдется. Так что не волнуйся, статью, чтобы оправдать задержание, мы тебе подберем.
      К разговору подключился и я:
      - К примеру, привлечем тебя за соучастие в краже цветных металлов. С этой стройки систематически воруют кабель. Тех, кто это делал Виталий Иванович уже поймал, а теперь, надо полагать, мы нашли и наводчицу. Ты здесь на кране высматривала где-что плохо лежит, а потом рассказывала об этом расхитителям. И не волнуйся, нужные показания они на тебя дадут, никуда не денутся.
      Девушка спала с лица и опять стала близка к обмороку. После непродолжительной внутренней борьбы она пришла к выводу, что с ментами лучше быть откровенной.
      - Ладно, я вам все расскажу. Только обещайте сохранить это в тайне.
      - Обещать не станем, но постараемся, - кивнул Вязов.
      - Я - журналистка. Работаю в информационном медиа-холдинге. Правда, пока внештатным корреспондентом. Однако, если хорошо себя зарекомендую, то меня возьмут в штат. Но, чтобы проявить себя, нужно найти какой-нибудь сенсационный материал. Этакое горячее, скандальное. И вот я здесь собирала материал для статьи.
      - Только умоляю, не рассказывай, что статья будет посвящена трудной и опасной работе крановщиков, - скривился Виталий. - Давай лучше мы тебя на трое суток в камеру определим, потом выдашь скандальный материал, типа "Репортаж из застенков". А если не хочешь на собственной шкуре испытывать прелести российских кутузок, рассказывай, что ты на кране делаешь? Только не ври.
      - Я и не вру! Дело в том, что у меня есть подруга.....
      - Так, начало интересное. Нас тоже двое. Продолжай.
      - Моя подруга недавно устроилась работать в одну фирму, которая занимается поставкой медицинского оборудования. Ей назначили высокий оклад, и все у нее на новом месте казалось складывается хорошо. Но несколько дней назад директор фирмы попросил ее зайти к нему в кабинет, где открытым текстом сказал, что она понравилась руководителю Департамента здравоохранения, который периодически заезжает в их фирму и, что, если она хочет и дальше работать здесь, то должна оказывать интимные услуги этому чиновнику, так как благосостояние их предприятия целиком зависит от его расположения. Подруга сначала очень возмутилась, но потом, из боязни лишиться высокооплачиваемой работы, согласилась.
      Девушка кивнула на близстоящую девятиэтажку из красного кирпича и продолжила:
      - Руководитель департамента Юровский Леонид Валентинович живет в этом доме, и здесь сейчас происходит их первое свидание. Подруга попросила меня заснять ее с любовникам в тот момент, когда они будут развлекаться.
      - И как же ты будешь их снимать, если через окна ни черта не видно?спросил Вязов.
      - Подруга пообещала напоить дядечку и вытащить его на лоджию, чтобы я смогла заснять их вместе. Я специально для такого случая в холдинге выпросила видеокамеру с большой кратностью увеличения.
      Виталий чуть подумал, потом кивнул головой и произнес:
      - Значит так, девочка. Может быть, ты и не врешь, но я тебе не верю. Не верю, что эта съемка задумана для сенсационной статьи. По-моему, вы с подругой решили сделать компромат на высокопоставленного чиновника, а потом доить его. Что будет являться уже банальным шантажом и уголовно наказуемым деянием. Ничего ты снимать не будешь! Собирайся и спускайся вниз.
      Девушка схватила Вязова за рукав, будто бы боялась, что он ее скинет с крана, и затараторила:
      - Подождите! Я не хотела никого шантажировать! Я, правда, журналистка, и профессиональный успех для меня превыше всего! Мой кумир Лариса Кислинская из газеты "Совершенно секретно". Именно она вывела на чистую воду министра юстиции Ковалева. Опубликовала статью и снимки его с голыми девушками в бане. После этого Ковалева сняли с высокого поста и посадили, а Кислинская прославилась.
      Виталий усмехнулся и спросил:
      - Тебя как зовут?
      - Оля.
      - Так вот, Оленька. Хотя меня и не было в России продолжительное время, но о скандалах с Ковалевым и Скуратовым я по прессе следил. И знаю, как такие материалы появляются в печати. Компромат о важных персонах элементарно сливается силовыми структурами в средства массовой информации, когда нет возможности привлечь их к уголовной ответственности. Кислинская сама не пряталась в бане, чтобы заснять министра юстиции в голом виде. Хотя, конечно, нужно отдать ей должное, она проявила смелость, опубликовав такой материал. Я читал ее статьи, они сделаны очень профессионально. Но почему-то многие восприняли ее публикации о том же Ковалеве неким подобием рассказа Алексея Толстого "В бане", только с реальными персонажами и не поняли главного. Лично я не вижу ничего страшного в том, что Ковалев и Скуратов занимались любовью с проститутками.
      - Но как же?! Они давали присягу и обещали быть примером во всем!
      - Мы в пионерах тоже давали присягу и обещали быть примером всем остальным детям, но никто это всерьез не воспринимал. Вся беда бывшего министра юстиции и бывшего генерального прокурора в том, что они настолько привыкли к халяве, что возвели ее в образ жизни. Что им зарплат своих не хватало, чтобы проституток снять? Нет, их жаба задавила девочкам деньги из собственного кармана платить. А где бывает бесплатный сыр, ты знаешь. Скажем, по газетным публикациям я понял, что за Скуратова платил, вероятно, Сурен Егиазарян, на квартире которого и отдыхал генеральный прокурор от трудов праведных. Хотя, может быть, Сурен оплатил только одну девочку, а за вторую рассчитался его брат Ашот, председатель правления Московского национального банка. Братки проходили сразу по нескольким уголовным делам по фактам хищения в Национальном резервном банке, "Проммашимпорте" и "Росвооружении", и по каждому из них суммы ущерба исчислялись десятками и сотнями миллионов долларов. А расследованием данных уголовных дел занимались органы прокуратуры, поэтому у Егиазарянов был прямой резон ублажать человека столь похожего на Скуратова. Примерно такая же картина и с Ковалевым, за которого платил, по видимому, Аркадий Ангелевич, руководитель Монтажспецбанка, привлеченный к уголовной ответственности за хищение 7 миллионов долларов. Так что любая халява кем-то оплачивается....
      Неожиданно Оля оборвала лекцию Вязова. Показывая рукой на соседний дом, она воскликнула:
      - Вон они! Выходят на лоджию.
      Мы присмотрелись и тоже увидели, как на лоджии 9-го этажа появились совершенно нагие мужчина и женщина.
      - Ольга, ты что спишь?! Пришла снимать, так снимай! - неожиданно распорядился Виталий.
      Журналистке не понадобилось повторять. Видеокамера мгновенно оказалась в ее руках, и она застыла, нацелив объектив на нужную точку. Я очень пожалел, что фоторужье и бинокль мы оставили на крыше новостройки. Иначе постарался бы рассмотреть все повнимательнее и сделать несколько снимков на память. Впрочем, и невооруженным глазом вся сцена действия хорошо просматривалась. А поглядеть было на что. Даже на таком расстоянии тело ольгиной подруги выглядело просто потрясно! Ее осанка, плавные точеные формы спины и ног, большая грудь и рельефная попка восхищали совершенством и были достойны резца Праксителя. Нужно признать, вкус по женской части у главы департамента здравоохранения был отменный.
      Сначала любовнички пили на лоджии шампанское, дышали воздухом, обозревали окрестности и мило дурачились, трогая друг дружку за разные места. Они не сомневались, что их никто не видит, так как с этой стороны дома находилась только стройплощадка, пустующая в вечернее время, поэтому чувствовали себя вольготно. Постепенно страсть их распалилась. Девушка сначала прильнула к дяденьке долгим поцелуем, а потом привлекла его к перилам. Такого я не видел ни в одной порнухе. Это был просто какой-то сексуальный цирк. Смертельный эротический номер. Дама перегнулась через перила на головокружительной высоте, подставив свои аппетитные ягодицы партнеру, и он тут же вошел в нее сзади. Она сладострастно извивалась и встряхивала свешивающимися волосами. Порой казалось, что вот-вот девица спикирует на газон, поскольку любовник своими резкими движениями просто подталкивал ее туда. Если она пошла на риск, чтобы партнер подставился под видеокамеру подруги, то план сработал на все сто. А если пыталась подогреть свои сексуальные ощущения естественной боязнью высоты, то тоже добилась желаемого. Оба любовника явно наслаждались страстью друг друга, но у нас, у зрителей от их эротических фантазий просто замирали сердца, особенно в тот момент, когда они сменили позу, и дама, обхватив мужчину за плечи, уселась на перила. Заканчивали свой необычный акт они тоже оригинально. Дяденька сбегал в комнату и открыл окно на лоджию, после чего партнерша легла спиной на подоконник, выставив на улицу свои длинные стройные ноги. Мужчина пристроился к ней и снова начал ритмично двигать тазобедренной частью. Мне эта поза понравилась меньше, так как кроме мужской спины и задницы ничего интересного не было видно. Но им, надо полагать, понравилась. Вскоре до нас донесся сладострастный крик женщины, после чего представление быстро закончилось, и любовнички ретировались в комнату.
      Потрясенные зрелищем, мы все трое, скрючившиеся в тесноте будки, еще некоторое время молчали, пока Вязов не нарушил паузу.
      - Сняла? - спросил он.
      - Ага, - кивнула и коротко отозвалась Ольга.
      - Давай сюда камеру.
      - Зачем?
      Виталий сам взял из ее рук камеру, достал пленку и засунул к себе в карман.
      - Отдай! - обиженно взмолилась Ольга.
      - Нет, не отдам. Не хочу, чтобы вы дядьку позорили. Я его понимаю. На твою подругу любой мужик запал бы. Даже, если она отдала свое тело из боязни лишиться высокой зарплаты, то незаметно, чтобы это стало для нее большой трагедией. Насколько я понял, удовольствие было обоюдным. А финансовыми махинациями Юровского с медицинской аппаратурой мы займемся. Если он может себе позволить держать телохранителей, за которых ты нас сначала приняла, то явно имеет левые доходы. В общем, его темные дела наша забота.
      Ольга вынуждена была примириться с потерей драгоценной пленки, поэтому, поканючив еще немного, понуро двинулась к лестнице. И тут случился казус. Глянув с высоты башенного крана на землю, девушка обомлела и у нее натуральным образом отнялись ноги. Когда она ползла вверх, то вниз старалась не смотреть, и благополучно добралась до кабины. А вот теперь страх высоты проник в ее душу. Некоторое время мы подождали, надеясь, что приступ гипсофобии пройдет и мужество вернется к ней, однако Ольга только трясла головой и высказывала намерение провести остаток жизни здесь, на кране. Ситуация становилась дурацкой. Равно не хотелось сидеть дальше в тесной кабине, и оставлять девчонку одну. Положение спас Вязов. Он снял ремень, стянул им Ольге руки, просунул меж них голову и шагнул к лестнице. Ему повезло, что габариты журналистки оказались небольшими, а так бы пришлось совсем туго. В пути он несколько раз останавливался и отдыхал, прижавшись к лестнице. А когда сполз к подножию крана и снял ношу, обессилено уселся на землю. Зато у Ольги ноги сразу вернулись к жизни, и она, чмокнув на прощание спасителя в щеку, быстро слиняла.
      После такого приключения возвращаться на крышу дома и бдить за базой не очень-то хотелось, но мы все же поднялись на свой пост и исправно вели наблюдение за объектом, пока окончательно не стемнело. И не зря. За это время к ангару периодически подъезжали грузовые машины, преимущественно "Газели" и явно чем-то затаривались.
      Машины подгонялись вплотную к дверям, и с нашей точки нельзя было рассмотреть сам процесс погрузки, поэтому не удалось установить, увозили ли они именно водку или что-либо другое. Однако, в целом, результаты наблюдения нас удовлетворили.
      Н А Ш П Е Р В Ы Й Ц Е Х
      Опера ОБЭП, работающие в райотделах, то есть "на земле", которые непосредственно курируют конкретные предприятия и организации, как никто другой, знают, что первое дело должно быть красивым.
      К примеру, поручили новичку обслуживать завод по производству доильных аппаратов "Елочка". Пришел он на это предприятие, ходит, знакомиться, а никто на него внимание не обращает. Как гнали аппараты налево, так и гонят. А в результате: буренки недоенные ревут, фермеры ноги сбили, "Елочку" по магазинам разыскивая, но доильные аппараты есть только у уличных торговцев и по тройной цене. Так они и существуют, не пересекаясь, начинающий опер сам по себе, воры сами по себе. И вдруг по заводу бурей проносится весть о том, что кое-кто из руководства попался на хищении в крупных размерах доильных аппаратов, а виной тому тот самый молодой оперок. Теперь на предприятии ему почет и уважение, все его к себе зазывают, про делишки других руководителей рассказывают. В магазинах полки "Елочками" завалены, фермеры довольны, а удовлетворенные буренки радостно мычат. Вот что значит первое красивое дело.
      Оказавшись на новой линии, мы с Вязовым тоже хотели, чтобы наше первое дело на ней оказалось большим и красивым. Поэтому не жалели ни сил, ни времени, отрабатывая информацию по цеху на Лесоторговой базе. И чем дальше пробирались, тем больше дух захватывало. После ряда проверочных мероприятий мы уже наверняка знали, что Профессор ничуть не приврал про масштабы деятельности бутлегеров. Они действительно организовали на базе крупное автоматизированное производство фальсифицированной водки. И постарались его законспирировать. Чтобы не светить цех, вся его продукция поступала на склад, расположенный на территории обувной фабрики, где бутылки уже оклеивались акцизными марками и знаками соответствия. Кстати, тоже поддельными. Со склада фальсифицированная водка крупным оптом отпускалась по фирмам, которые торговали уже мелким оптом. Таким образом, пока паленая водка доходила до торговой точки, проходила несколько посредников, в связи, с чем разматывать такой клубок - от продавца к изготовителю чрезвычайно сложно. Мы же выбрали верный путь, поскольку сразу вышли на изготовителя.
      Информации было собрано достаточно и оставалось только ее грамотно реализовать. Однако Виталий не спешил. За время отсутствия товарища я подзабыл о его пристрастии к эффектным ходам, но сейчас он о нем напомнил.
      А начал Вязов с того, что, подобно древнерусскому князю Святославу, объявил жуликам: "Иду на вы!". Или, точнее сказать, попросил передать Профессора о своем намерении "пойти на вы". Я сомневался в целесообразности таких предупреждений. Тот же князь Святослав, в конце концов, доигрался, и печенеги сделали из его черепа чашу. Но Виталий свои действия объяснил не желанием сделать эпатажный жест, а оперативной необходимостью. Мол, надо добавить воздуха авторитету Профессора.
      В общем, дело обстояло так. Коммерсанты, дважды обжегшись на паленой водке, теперь дули на воду. Завидев бича Иванова, они тут же старались подманить его халявной выпивкой и расспрашивали какие новые козни плетутся в ментовских кабинетах. До поры, до времени он заверял их, что "в Багдаде все спокойно", никаких облав не намечается, но однажды предупредил, что ОБЭП в субботу планирует некую грандиозную акцию. Причем, ее проведению придается такое большое значение, что время и место держатся в строжайшем секрете. Среди коммерсантов началась паника. Просроченные и некачественные товары прятались в подвалах и гаражах, а поставщикам фальсифицированной водки было заявлено, чтобы до субботы ничего не привозили. Между тем, цех на Лесоторговой базе продолжал исправно выдавать на гора "паленку". Однако последние дни работал исключительно на склад. Точнее, на тот склад, который располагался на обувной фабрике.
      Акция в субботу действительно состоялась. Вязов честно предупредил через Профессора заинтересованных лиц, что пойдет на них войной и выполнил свое обещание. Не его вина, что коммерсанты и жулики однозначно решили, что грядет глобальная проверка торговых точек. Их-то как раз оставили в покое. Зато накрыли цех и склад.
      В операции были задействованы большие силы: все наше отделение в полном составе, ОМОН, экипаж ГИБДД и два специалиста из лаборатории местного ликеро-водочного завода. Участников поделили на две группы, которые возглавили Петрович и Вязов, которые ровно в десять отправились на разные объекты. Петрович со своими людьми поехал брать склад, а Вязов с другой группой направился накрывать цех. По блату я попал в помощники к Виталию, и своими глазами видел только половину операции, проходившую на территории Лесоторговой базы. О второй половине операции, проходившей на территории обувной фабрики, мне потом подробно рассказали ребята, которые находились в группе Петровича.
      На складе акция прошла тихо, спокойно, чинно-благородно. После появления на сцене авангарда в лице доблестного ОМОНа, готовый сорваться с языка хранителей спиртного вопрос: "По какому праву?!", сразу сменился другим, более благожелательным: "Чего изволите?". Петрович объявил, что желает он задержать всех сотрудников склада и изъять находящуюся здесь фальсифицированную водку. А количество оной просто потрясало своим количеством. На огромном пространстве возвышались штабеля ящиков с "паленкой", образуя собой причудливый лабиринт, заблудиться в котором случайному человеку было проще, чем в знаменитом Хэмптон-Кортском строении такого рода, где славно погуляли трое из лодки вместе с собакой. Во всяком случае, ОМОНовцы, отважно ринувшиеся в этот лабиринт, блуждали там больше часа, прежде чем вернулись, ведя под конвоем несколько грузчиков, женщин, занимавшихся наклейкой фальшивых акцизных марок и кладовщицу. Вероятно, последняя их и вывела, иначе они плутали бы значительно дольше.
      У нас на Лесоторговой базе блиц-крига не получилось. Двери в цех оказались наглухо задраены, словно люки на подводной лодке, и никто не желал их добровольно открыть изнутри. Мы обложили ангар по всем правилам осады и сначала решили принудить его к добровольной сдаче. Вязов поставил руководству Лесоторговой базы ультиматум, что, если оно в течение часа не найдет ключи от ангара, то тот подвергнется демонтажу, как самовольно возведенный. На строительство сооружений такого типа требуется разрешение Главархитектуры города, а мы знали, что оно отсутствует. Соответствующий порядок нарушается довольно часто, и никто обычно не обращает на это особого внимания. Однако формально данный ангар являлся самовольной постройкой и подлежал сносу. Руководство базы задергалось, засуетилось, но ключей к установленному сроку так и не нашло.
      Когда час истек, Вязов распорядился:
      - Хватит ждать у моря погоды, будем ломать!
      Автоинспекторы быстро поймали за воротами базы первый попавшийся КрАЗ и подогнали его к ангару. Грузовик посредством троса и своей мощи с первого же рывка выдрал из ангара металлическую дверь. В образовавшуюся брешь все наши силы устремились на штурм.
      Если крепость отвергла предложение добровольной сдачи и была взята приступом, участь ее защитников обычно незавидна. Обозленные сопротивлением штурмующие не знают пощады.
      Тут и там раздавались болезненные возгласы работяг, которых омоновцы сгоняли в кучу и выстраивали возле стены. Любое неповиновение или промедление каралось жестко, словно в плен брался самый настоящий противник. Мы не вмешивались в работу ОМОНа, поскольку неприятности обитатели ангара нажили себе сами, сначала согласившись трудиться на ниве выпуска поддельной водки, а потом, попытавшись избежать за это наказания, не реагируя на волшебные слова "Откройте, милиция!". К тому же устрашающая акция, устроенная ОМОНом, могла в дальнейшем помочь нам в работе, продемонстрировав потенциальным свидетелям и обвиняемым, что с милицией лучше не спорить.
      Теперь, оказавшись внутри ангара, мы по достоинству смогли оценить точность информации Профессора. Из школьной программы политэкономии я запомнил, что в СССР при социализме существовало неантагонистическое противоречие между достижениями научно-технической революции и внедрением их в производство. Владельцы данного цеха жили уже по законам рынка и постарались это противоречие устранить. Пусть их оборудование и не соответствовало последнему слову техники, но свою задачу по замене ручного труда выполняло. Через весь ангар тянулась конвейерная линия линия, заканчивающаяся станком по укупорке пробок. Нас с Вязовым заинтересовал больше всего этот станок, представляющий собой сложный механизм барабанного типа. А вот находившиеся в нашей команде два специалиста с ликеро-водочного завода увлеклись изучением агрегата по очистке воды. Они не поленились разобрать его, после чего заявили, что их заводу не по карману приобретать такие фильтры, как стоит здесь. Забота бутлегеров о здоровье населения, конечно, вызывала симпатию, однако сразу возникал вопрос: какие же доходы они имеют, если могут себе позволить ставить фильтры, недоступные крупному предприятию?
      Ребята еще продолжали в райотделе допрашивать задержанных, когда я и Вязов, с разрешения Петровича, отправились пьянствовать в ресторан "Галактика". Жанна отмечала там свой день рождения, и мы были в числе приглашенных.
      Мы слегка припозднились, появились уже где-то после третьего тоста, в связи с чем пришлось начинать со штрафной рюмки. Слово "водка" за этот день, посвященный преимущественно ей, уже набило нам оскомину, но за здоровье уважаемой именинницы грех было не отведать жидкости, играющей весьма важную роль в жизни общества.
      Кроме нас, приглашенных было человек семь, все они имели отношение к коммерции и являлись деловыми партнерами Жанны. Таким образом, празднество проходило не в родственно-семейном кругу, а в бизнес-товарищеском.
      Жанна представила нас гостям в своей непринужденной манере. Вязова отрекомендовала, как любовника, а меня, как "папу". Сидевший напротив именинницы пухлый лысоватый, лет пятидесяти, дядечка - самый старший и самый подвыпивший гость, который, выслушав, как нас отрекомендовали, мутным взглядом окинул меня и безапелляционно заявил:
      - Молод он для папы!
      - Алик, ты дремучий, как тайга! Персонально для тебя поясняю. "Папа" - это примерно тоже самое, что "крыша", - усмехнулась Жанна.
      - Жидковат он для крыши! - упрямо стоял на своем дядечка.
      Дискуссия не получила дальнейшего развития, так как Вязов преподнес имениннице подарок, и все внимание переключилось на него. Я знал, что Виталий на остатки имевшейся у него валюты заказал на ювелирной фабрике колечко для Жанны, но само изделие, как и все присутствующие, увидел впервые. А посмотреть было на что. Особенно впечатлял большой изумруд, красовавшийся в центре в обрамлении своих мелких собратьев. Он конечно уступал семикаратному бриллианту, украшавшему кольцо, которое подарил Дэвид Копперфилд любимой Клаве Шиффер, однако тоже впечатлял. За годы, проведенные в ОБЭП, мне не единожды приходилось участвовать в изъятии изумрудов и их оценке, поэтому самую малость в драгоценных камнях я понимал. Впрочем, быстро выяснилось, что толк в ювелирных изделиях знают и все прочие гости. Они принялись выражать шумное восхищение подарком и наперебой стали просить именинницу дать взглянуть на него поближе.
      - Если каждому давать, переломится кровать! - отшила Жанна просителей с присущим ей пошловатым юмором, после чего нацепила кольцо себе на палец, расцвела счастливой улыбкой и поблагодарила Вязова:
      - Спасибо, Виталий. Вещь изумительная, но, вероятно, ужасно дорогая..........
      - Главная ценность этого колечка заключена не в деньгах, а волшебных свойствах камня на нем. Древние называли изумруд камнем "таинственной Изиды". Он способен защитить тебя от тоски и ипохондрии, отгонять дурные сны и открывать тайны грядущего. А еще изумруд оберегает целомудрие женщин, и тех, кто его носит, отвращает от измен любимому человеку.
      - А, теперь все понятно! - засмеялась Жанна. - Не беспокойся, Виталечек, если ты и дальше станешь делать мне такие презенты, я буду тебе верная, как Пенелопа!
      Постепенно интерес к подарку Вязова утих, и застолье потекло своим чередом. У именинницы явно еще более поднялось настроение, и вечер превратился в настоящий ее бенефис, когда она просто искрилась весельем, заражала им других и блистала остроумием.
      Вообще, к Жанне нужно привыкнуть, чтобы естественным образом воспринимать присущие ей манеры и шутки. Тогда ее фривольная раскованность в поведении будет казаться своеобразным шармом, а, срывающиеся с уст, скабрезности - веселыми приколами. В данном случае народ подобрался свой, поэтому никого не шокировали пошловатые остроты именинницы, а, напротив, вызывали дружный смех. К примеру, когда она остановила попытку кого-то из гостей убрать со стола пустую бутылку фразой: "Оставь, пусть стоит. Должно же в нашей компании хоть что-нибудь стоять!" или, когда, хлопая по спине подавившегося Алика, участливо спрашивала: " Не в то горло попало, да?" и ту же добавляла: " А нечего в два горла жрать!", никто не обижался, не кривился, напротив, все хохотали до колик. Алику, вообще, в этот вечер доставалось от Жанны. За их словесной шуточной пикировкой было весьма потешно наблюдать.
      Одним словом, именинница была в ударе, а ее стараниями было весело и всем гостям. В разгар застолья Виталий чуть подтолкнул меня локтем и негромко сказал:
      - Игорь, смотри-ка - наша знакомая. Вон там, у бара.
      Я перевел взгляд в указанном направлении. В центре зала возле стойки бара сидела на банкетке журналистка Ольга. Она разговаривала с представительным мужчиной в дорогом костюме лет сорока, попыхивая сигареткой и сверкая голыми коленками. С момента нашей предыдущей встречи в кабине башенного крана ее одеяние и внешность претерпели серьезную метаморфозу. Тогда, без макияжа, в потертых джинсах и невзрачной кофточке она была словно серая мышка, теперь же, броско раскрашенная, одетая в короткое облегающее платье, более открытое, нежели купальники наших прабабушек, напоминала скорей ухоженную кошечку, притягивающую взгляды самцов. И не только их.
      Мужчина, улыбнувшись и похлопав на прощание Ольгу по руке, лежащей на стойке бара, удалился в фойе, и тут же рядом с журналисткой возникли две подчеркнуто сексуальные девицы. Они явно имели какие-то претензии к нашей знакомой. Хотя их перебранка и заглушалась музыкой ресторанного оркестра, но, судя по красноречивым жестам девчонок, разругались они не на шутку. А потом и вовсе подрались. Ольга, несмотря на численный перевес противниц, держалась весьма достойно. Вцепившись руками в гривы нападавших, она не подпускала их к себе, а при этом еще пыталась пинаться. Те тоже добрались до прически журналистки, старались ее проредить и тоже лягались.
      Я впервые вживую видел, как женщины дерутся, поэтому просто застыл на месте, заворожено наблюдая за потасовкой. А вот Вязов не стал сидеть на месте, когда две на одну. Он в мановение ока оказался у бара и растолкал соперниц в разные стороны. Широко расставив руки, Виталий не позволял им снова сойтись в клинче и призывал успокоиться. В какой-то момент он переключил внимание на наиболее агрессивную из драчуний, которая все норовила прорваться через его защиту к журналистке. И этим воспользовалась вторая. Она бесцеремонно схватила с ближайшего столика бутылку водки и ринулась на Вязова сзади, явно намереваясь огреть его по голове. Но осуществить столь коварный замысел ей не позволила Васькова, невесть как оказавшаяся рядом. Именинница по всем правилам грязной спортивной игры приняла злоумышленницу на бедро, отчего та сгрохотала костями о мраморный пол и при падении вдребезги разбила бутылку.
      После этого я решил сменить роль стороннего наблюдателя на миротворца, и поспешил к эпицентру событий. Однако когда оказался возле Вязова, тот уже успокоил драчуний и теперь читал им нотацию:
      - Дамы, ведите себя достойно. Вспомните, что вы - женщины, воплощение доброты и милосердия. Не позорьте свой прекрасный пол. Противно было смотреть на то безобразие, которое вы здесь устроили. Короче, если кто из вас еще рыпнется, я той так врежу, что от стенки придется ножиком отскребать. Все ясно?!
      Зачинщицы потасовки согласно закивали, Виталий повернулся к журналистке и спросил:
      - Ольга, а теперь объясни, что вы не поделили?
      Та старательно слизывала кровь, сочившуюся из разбитой губы, и не успела ничего ответить, как снова вмешалась Жанна:
      - Вязов, так ты ее знаешь что ли?!
      - Да. Приходилось сталкиваться по работе. Она - журналистка.
      - Ничего себе журналистка! А выглядит, как ресторанная шалава!
      - Точно, - поддакнула Васьковой поднявшаяся после падения девица.- Я ей то же самое сказала. А она меня за это по морде!
      - А ты не суйся. Тебя не спрашивают, - перебил ее Виталий.
      Но девица не вняла его словам и принялась описывать обстоятельства происшедшего:
      - Мы тут с подругой работаем, нас здесь все знают. И официанты, и вышибалы. Сидим за столиком и вдруг сечем: эта телка на нашей поляне клиентов снимает. Подошли к ней, говорим: кончай, мол, на нашей территории путанить, иди в другое место клейся. А она заявляет: "Я не путана и никого здесь не снимаю!". "Что ты гонишь?! - я ей говорю.- Да у тебя же на роже написано, что ты - б......!". А она меня раз по морде! Где же справедливость?!
      - По справедливости за клевету и оскорбление личности ты совершенно законно получила, да еще ей и должна осталась за моральный ущерб. А теперь брысь отсюда! Если не хотите больше неприятностей, убирайтесь с глаз моих долой! - заявил Вязов.
      Проститутки понуро слиняли, а Виталий обратился к Ольге:
      - Ну, акула пера, все поняла? Тогда рекомендую тоже топать домой и не искать больше приключений на свои гениталии. Как видишь, свободных экономических зон у нас нет. Все давно поделено.
      - Зря вы так, - обиделась девушка. - Между прочим, я здесь провожу журналистское расследование.
      - Топай, топай. Знаем мы твои журналистские расследования, отмахнулся Виталий и, взяв под руку Жанну, направился обратно к нашему столу.
      Я немного задержался. Мне не понравилось как смотрели на Ольгу побитые путаны из своего угла, поэтому проводил девушку на улицу и помог поймать ей машину. Поскольку Вязов отказался ее слушать, Ольга постаралась втолковать мне, что она действительно не "такая", а болталась в ресторане, поскольку следила за барменами, которые там приторговывают наркотой. Я пообещал передать ее информацию в ОУР и сообщить потом о результатах проверки.
      Посадив журналистку в "восьмерку" и запомнив, на всякий случай, номер частника, я вернулся в ресторан, где продолжался праздник по случаю дня рождения Жанны. Именинница не отказала себе в удовольствии поупражнять остроумие, называя Вязова защитником шлюх, а меня - их утешителем. А вообще, обсуждение перипетий происшествия вызвало большое веселье у всей компании. Немало шуток выпало и на долю самой Жанны, когда вспоминали, как она ловко бросила через бедро путану на пол, чем спасла голову Виталия от встречи с бутылкой. После разбора полетов, мы еще выпили, закусили, потанцевали и разъехались по домам с чувством достойно проведенного дня, когда на славу потрудились и хорошо повеселились.
      О, ЖЕНЩИНЫ, ИМЯ ВАМ - ЗАГАДКА
      Воскресенье пролетело в домашних хлопотах быстро и незаметно. Снова настал понедельник, со всеми вытекающими из этого дня календаря обязанностями, первейшей и главной из которых была необходимость идти на службу.
      На оперативке Петрович похвалил личный состав за успешную операцию по ликвидации бутлегерского цеха, но тут же призвал не останавливаться на достигнутом, а еще более усилить работу на ниве борьбы с экономической преступностью, крепить взаимодействие с другими службами и подразделениями органов внутренних дел.
      Когда он сказал про взаимодействие, я вспомнил про свое не вполне трезвое обещание Ольге разобраться с торговцами наркотой в ресторане "Галактика". Наркотики - это, в основном, сфера деятельности уголовного розыска, поэтому сразу после оперативки я отправился в родственную оперативную службу, чтобы передать полученную от журналистки информацию.
      Из оперов розыска - "уголков", у меня давно сложились приятельские отношения с Серегой Зуевым, поэтому я решил обратиться к нему.
      В зуевском кабинете стоял дым коромыслом и царило приподнятое настроение. Выяснилось, что коллеги всю ночь проводили обыска и только теперь съехались в РОВД, где оживленно обменивались впечатлениями перед моим визитом.
      - Группу глухонемых банчил вчера взяли! - поделился со мной радостью Серега.
      - Всего-то, - скептически пожал плечами я. - А я по вашему довольному виду решил, что вы какое-нибудь громкое заказное убийство раскрыли.
      - Много ты понимаешь, - обиженно отозвался Зуев. - Убийства мы каждую неделю раскрываем. А вот глухонемых взять с поличным - это действительно событие!
      - Ну, не знаю. Я стараюсь по инвалидам дел не возбуждать. Люди и так жизнью наказаны, суровей любого судебного приговора. Вот у меня один раз в практике такой случай был. Я тогда обувную фабрику обслуживал, а на ней раньше кто только не работал. Слепые - грузчиками. Там приходилось большие коробки с обувью таскать, а переносить их легче всего было на голове. У обычных людей от такой работы, связанной с регулярным давлением груза на черепную коробку быстро ухудшалось зрение, а для слепых данный способ переноски тяжестей проходил без вредных последствий. Там же, на фабрике, во втором цехе, где занимались вырубкой подошвы, работало много глухонемых. Данное производство очень шумное, в цехе постоянно стоял грохот, который легче всего переносили инвалиды по слуху. В штате фабрики состоял даже специальный сурдопереводчик для общения с глухонемыми. Тогда наша обувь пользовалась большим спросом, с предприятия тащили все, и инвалиды, и здоровые, кто что мог. И я одну прелюбопытную организованную группу расхитителей выявил, в которую входили глухонемые, слепой и безногий. Глухонемой вырубщик за счет экономии создавал излишки продукции и прятал их под лестницей. Слепой грузчик выносил похищенную подошву из цеха и в условном месте перебрасывал ее через забор. Там ее подбирал другой глухонемой и относил в будку по ремонту обуви, где безногий сапожник находил применение ворованному. Скажу тебе честно, я скрыл их преступление от учета и от начальства. Жалко стало инвалидов, а, главное, не хотелось, чтобы надо мной потом все ржали за такую выявленную преступную группу. Прочитал я всем убогим нотацию и отпустил их с миром. Помню, глухонемым мозги промывал на собрании цеха в красном уголке с помощью сурдопереводчика. Целую речь толкнул, а на прощание показал им перекрещенные пальцы в виде тюремной решетки, они закивали, что все поняли, на том и разошлись. Вроде бы, на самом деле осознали, больше не попадались.
      - Ни фига ты, Игорь, не понимаешь! - заявил Зуев. - Твои фабричные глухонемые были обычными работягами, а мы ловим профессиональных жуликов. Такие за всю жизнь и рубля честно не заработали, а доходы у них, скажу, не нашим чета. И у них сложилась настоящая мафия. Пока глухонемые занимались продажей низкопробной фотопорнухи на вокзалах и в электричках, мы ими особо и не интересовались. Потом, когда они начали специализироваться на карманных кражах, с трудом, но справлялись. А в последние годы, когда глухонемые переключились на торговлю наркотой, просто не знаем, что с ними делать. Группировки их обособленные, своего человека в них заиметь очень сложно. Банчат убогие крайне осторожно. Хотя не слышат и не говорят, но видят отлично. Ментов в толпе выявляют не хуже ренгена. Порой кажется, что бог, обидев их в одном, наградил в другом - дал глаза на затылке. Короче, среди уличных торговцев дурью глухонемым равных нет. Пока спасает только то, что у них промеж собой тоже существуют внутренние конфликты и разборки. Конкуренция, понимаешь, борьба за выгодные точки, соперничество между местными глухонемыми и приезжими с Кавказа и Средней Азии.
      - Ладно, Серега, убедил, - кивнул я. - Кстати я к тебе пришел с информацией тоже по наркоте. Мы с Вязовым в субботу ресторан "Галактика" посетили, там дурь в полный рост пуляют.
      Зуев скептически скривился, примерно так же, как это сделал я при виде его преувеличенной радости по поводу поимки глухонемых.
      - Ценная информация, - с иронией заметил он. - Может быть, ты мне лучше назовешь кабак где ей не торгуют?
      - Подожди, не спеши, - сказал я. - Мне удалось установить кто и как это делает. В "Галактике" налажена торговля таблетками "экстази". Основной их потребитель - молодежь, которая посещает дискотеки, регулярно проходящие в одном из залов. Среди постоянных посетителей дискотек есть несколько человек, снабжающие такими таблетками страждущих мальчишек и девчонок. Но они только посредники, и сами их покупают, а непосредственной реализацией наркоты занимаются бармены. Причем, делают это весьма осторожно, соблюдая конспирацию. Чтобы приобрести у барменов таблетки "экстази" нужно знать специальный пароль, о котором осведомлен только узкий круг постоянных клиентов. Но одной нашей знакомой удалось вычислить их систему работы. Посетитель, желающий купить "экстази" заказывает бармену коктейль "Экстаз". Это и есть пароль. В меню коктейля с таким названием нет. Бармен получает деньги и сдает сдачу свернутой бумажной купюрой. А в купюре завернута таблетка. Непосвященные ничего и не заподозрят.
      - Хитро придумали, гады, - покачал головой Зуев. - Ладно, Игорь, будет время, проверим. Информация и правда любопытная.
      У "уголков" и у нас, обэповцев, свои задачи и свои критерии успехов. Равно, как коллеги радовались пойманной группе глухонемых торговцев наркотиками, мы могли гордиться успешно проведенной операцией по ликвидации бутлегерского цеха на Лесоторговой базе. Основная нагрузка в работе по уголовному делу, связанному с деятельностью данного цеха, легла на Вязова. Он, словно пчелка, не зная устали трудился по 12 - 14 часов в сутки, проводя допросы, выемки и организуя оперативную отработку задержанных. Тем, кто звонил и спрашивал, когда он будет на месте, я зачастую просто не знал, что ответить. Именно так получилось, когда к нам в кабинет позвонила Вера Павловна.
      Думаю, что на правах старой знакомой эта женщина заслуживает того, чтобы сказать о ней несколько слов. С Верой Павловной я и Виталий познакомились еще в прошлый период работы его у нас в райотделе. Мы пытались установить причастность к серии мошеннических операций в городе президента корпорации "Продсервис" господина Асланова и организовали ревизию на его предприятии, где Вера Павловна трудилась главным бухгалтером. Она сразу произвела на нас глубокое впечатление, правда, выразившееся по разному. Я платонически восхищался ее внешностью и деловыми качествами, а Вязов мигом завел с ней любовный роман. Как-то я даже советовал ему жениться на Вере Павловне, после чего впервые узнал, что мой товарищ давно состоит в законном браке с женщиной, переехавшей на постоянное место жительства в Израиль. Всякий роман, в том числе и любовный, имеет свой конец, причем, далеко не всегда счастливый. Однажды, когда Вязов по сфабрикованному обвинению парился на нарах в СИЗО, Вера Павловна предпочла бесперспективному в плане брака Виталию восходящее светило мировой психоаналитики по имени Рудольф. Спустя какое-то время выяснилось, что Рудик к тому же еще и очень ловкий мошенник, который обобрал свою любимую до нитки. Вера Павловна в волненьи жутком примчалась к нам в райотдел и взмолилась: "Виталий, помоги!". Обстоятельства сложились таким образом, что помочь ей вернуть свои деньги в той ситуации, не нарушая закона, было невозможно. И Вязов, вероятно, на тот момент у нас в городе самый непримиримый борец с мошенниками, натуральным образом "кинул" Рудика. Жулик-психоаналитик радовался, словно дитя, когда ему удалось обналичить и получить в банке 40 тысяч долларов, принадлежащих Вере Павловне. Поэтому потрясение, которое он испытал, обнаружив кейс, куда он положил деньги, пустым, было настолько сильным, что загремел в психушку. То была самая красивая оперативная комбинация, проведенная Вязовым. Словно благородный палладин, он пришел на помощь обманутой женщине и восстановил справедливость, не ожидая ни наград, ни похвал. Насколько я знаю, с тех пор он никогда больше не видел Веру Павловну. В связи с этим, ее сегодняшний звонок был большой неожиданностью.
      Объяснив, что Виталий на выезде и неизвестно когда вернется, я не удержался и поинтересовался у Веры Павловны, как складывается ее жизнь. Она тоже не удержалась и похвасталась, что выходит замуж.
      - Поздравляю! - сказал я. - Кто же сей счастливчик, сумевший покорить ваше сердце?
      - А вы его знаете, Игорь. Это - Рудольф.
      - Что?! - воскликнул я в трубку. - Не может быть!
      Вера Павловна, понимая причину моего изумления, принялась объяснять:
      - Не судите его строго за ту историю, когда он взял мои деньги. Он мне все честно рассказал и долго-долго просил прощения. Знаете, он хороший, просто честолюбие порой толкает его на совершение неблаговидных поступков. После того случая он все осознал и поклялся, что больше никогда в жизни не совершит ничего во вред другим людям. С тех пор он не дал мне ни одного повода усомниться в его порядочности, и я поверила. У нас с ним все прекрасно. Рудольф пообещал, что, когда мы поженимся, то уедем в Штаты, где он собирается возобновить свою врачебную практику. Он уже ездил в Москву, в американское посольство, где прошел интервью. Рудольф говорит, что проблем с выездом у нас не будет.
      - Очень рад за вас, - произнес я.
      А что еще можно была сказать в данном случае?
      О, русские женщины! Вы - самая главная загадка России. Поступки ваши не постигнуть умом, ни объяснить законами логики. Поэты-мужчины воспевали вашу красоту: "Я помню чудное мгновенье. Передо мной явилась ты. Как мимолетное виденье, как гений чистой красоты". Писатели мужчины стремились пробуриться в глубину ваших душ. А менты-мужчины давно и безуспешно пытаются отыскать мотивы ваших деяний.
      С сильным полом все ясно. Захотелось парню выпить или уколоться, он идет на гоп-стоп или лезет с высоковольтной линии кабель воровать. С женщинами все не так, сложно их под теории и формулы подстраивать. Они бывают чудовищно расчетливы в мелочах и потрясающе жертвенны в чем-то большом. А еще очень непостоянны и непредсказуемы. В ментовке лучше всех знают женскую психологию парни из специальных экипажей в дежурных частях, которые выезжают на семейные разборки. В силу специфики работы их называют "семейниками". Довольно часто им приходится сталкиваться с такой ситуаций, когда вечером некая дамочка, размазывая слезы по щекам, просит их забрать в кутузку разбушевавшегося мужа, а утром жалуется на произвол милиции и требует отпустить домой своего благоверного супруга.
      А вообще, наверное, мужчинам следует просто смириться с тем, что постичь сущность прекрасной половины человечества им не дано, и поступать по принципу: если женщина не права, нужно попросить у нее прощения.
      Вязов довольно равнодушно воспринял мое сообщение о том, что ему звонила Вера Павловна и том, что она выходит замуж за Рудольфа. Если человек, который рисковал многим, чтобы не позволить жениху обворовать свою будущую невесту, не выражает никаких эмоций по поводу данной ситуации, то и я воздержался от комментариев. О Вере Павловне ни Виталий, ни я в тот день больше не говорили, пока она сама не напомнила о себе, появившись под вечер у нас в райотделе. В результате, после работы я привычно отправился домой к жене и детям, а Вязов заполучил романтическое свидание.
      Наутро Виталий был чрезмерно задумчив и рассеян. Я решил, что это связано с душевными переживаниями от встречи в Верой Павловной, всколыхнувшей в нем угасшие было чувства к ней. Однако ошибся. Его мысли были заняты совсем другой женщиной.
      - Жанна куда-то запропала. Ума не приложу куда она могла подеваться. Я приехал к ней вчера вечером. В квартире все перевернуто вверх дном, ее нет. Не появилась она ни ночью, ни утром.
      - Ну, положим, аккуратностью гражданка Васькова никогда не отличалась, поэтому бардак в квартире - это еще не показатель, что у нее неприятности. Мне кажется, пока рано беспокоиться. Может быть, к примеру, она встретила вчера вечером старую школьную подругу, обмыла с ней встречу и осталась у нее ночевать.
      - Нет, Игорь, что-то здесь не так. И мне все это очень и очень не нравится. В последнее время вокруг происходят какие-то непонятные события. Они словно детали мозаики, которые я пока не могу сложить в один рисунок, но уже начинаю чувствовать, что предвещают беду.
      - А ты расскажи подробней, и давай попробуем вместе пораскинуть мозгами вместе. Как говориться, одна голова - хорошо, а две - круче.
      - Не всегда, - ухмыльнулся Вязов. - Медики считают, что одна голова это нормально, а две - аномалия, получатся сиамские близнецы. Шутка. Ладно, я не очень люблю загружать своими личными проблемами других, но тут довольно сложный случай, и, думаю, дружеский совет мне не повредит. В общем, дело обстоит так. Первый звоночек прозвенел, когда мы сидели в ресторане, отмечая день рождения Жанны. Тогда мне показалось, что я увидел Валеру, своего компаньона в операции по отправке запчастей для самолетов в Либерию. Человека, похожего на него, я видел лишь мимолетно, когда он проходил через зал в фойе, и решил, что обознался. А вчера Вера Павловна приезжала сюда, чтобы предупредить меня о грозящей опасности. Она сказала, что, находясь в приемной, из-за неплотно прикрытой двери услышала фрагмент разговора по телефону своего нового шефа, в котором прозвучала моя фамилия. Думаю, ты в курсе кто сейчас руководит корпорацией "Продсервис"?
      Я был в курсе. После того, как прежний руководитель Георгий Леонидович Асланов предпочел отдыху в следственном изоляторе лечение в психоневрологической клинике, его кресло заняла Марина Джавадова, дочь вора в законе Джавдета и большая любовь Вязова. А когда она переместилась на нары в СИЗО, корпорацию возглавил известный в городе криминальный авторитет Пахомов по кличке "Колчедан".
      Между тем Вязов продолжал:
      - Вера уговаривала меня вчера бросить все к чертовой матери и уехать из города, предлагала деньги. Но я не внял ее предупреждениям и отнес их на счет обычной женской склонности к преувеличениям. В общем, линять я отказался, сказал, что никого и ничего не боюсь. Одним словом, вместо того, чтобы задуматься и поостеречься, поддался обычной мужской привычке к похвальбе. Домой к Жанне я приехал уже поздно вечером и сразу почувствовал неладное. Обзвонил всех ее знакомых, кого знал, но никто из них ничего путнего сообщить не смог. Я остался у Жанны в квартире и прождал хозяйку всю ночь. Она так и не появилась. Знаешь, нет ничего хуже, чем ждать дурных известий. В ходе этого процесса уже порой внутренне соглашаешься услышать самое плохое, лишь бы поскорей. Скажу прямо, ночка у меня выдалась незавидная, почти не сомкнул глаз. Я сейчас уеду, попытаюсь еще поискать Жанну, а ты, если что, прикрой меня перед Петровичем.
      - Хорошо, - кивнул я. - Но, если что-нибудь случится, немедленно позвони.
      Не прошло и часа, как Виталий позвонил.
      - Игорь, ты на машине? - спросил он.
      - Да.
      - Мне срочно нужно съездить в одно место. Поможешь?
      Когда с человеком много времени проводишь вместе, то начинаешь улавливать нюансы его настроения даже просто по голосу. Поэтому мне не составило большого труда определить скрывающееся за обычными деловыми вопросами возбужденное состояние друга.
      - Сейчас приеду. Скажи - куда? - с готовностью отозвался я.
      - Приезжай к Жанне на квартиру. Я там.
      Вязов открыл мне дверь и жестом предложил войти внутрь.
      - Есть новости? - спросил я.
      Виталий кивнул, подошел к телефону и включил автоответчик. Сначала раздалось шипение, а потом послышался голос Жанны:
      - Виталик, со мной все хорошо, я жива и здорова. Но, если ты за мной не приедешь, могут случиться большие неприятности. Люди, у которых я нахожусь, говорят, что шутить они не намерены. Ты должен приехать в кафе-шашлычную возле автозаправки на Московском тракте, там барменша даст тебе дополнительные инструкции относительно дальнейшего маршрута. Ни в коем случае не бери с собой никого из коллег. Приезжай один.......... И замочи всех этих гадов!
      Запись резко обрывалась. Явно кто-то не дал Жанне возможности высказать свои мысли и чувства. Все, за исключением последней фразы было произнесено ею ровным голосом, возможно, прочитано по бумажке. А в конце пошел экспромт, крик души, который чья-то злодейская рука заглушила. Сомнений в похищении Жанны не оставалось.
      - Да, дело, похоже, серьезное, - покачал я головой.
      - Для тех, кто его затеял, оно окажется серьезнее некуда. Я обещаю! зловеще заверил Вязов и добавил:- Поехали в шашлычную. Детали обговорим по дороге.
      - Подожди, Виталий, не спеши. Мне кажется, что сначала лучше заехать в РУБОП. Освобождение заложников - прерогатива данного подразделения, и у тамошних ребят хороший опыт по этой части.
      - Ты считаешь, я смогу спокойно сидеть и ждать, пока пройдут все согласования, разработают план операции, подпишут его, соберут силы и средства и т.д. и т.п.. Да у меня все клокочет внутри, когда я думаю, что Жанна находится в руках каких-то подонков. Я их без всякого РУБОПа в таком состоянии голыми руками на части порву! Поехали в шашлычную!
      Я понял, что спорить с Вязовым, когда он находится в таком состоянии бесполезно. Он готов был крушить все и вся, лишь бы добраться до неизвестных подонков и расправиться с ними, а никаких рациональных предложений не желал слушать. Даже отказался заезжать в райотдел, чтобы получить в дежурке ствол, настолько кипел злостью и был уверен в своих силах.
      - Обойдусь без пистолета, - махнул рукой он.- На крайний случай у меня есть болгарская стреляющая ручка. На близком расстоянии одного человека завалить хватит.
      Не доезжая кафе, я высадил Виталия на дороге и один подъехал к придорожной точке общепита возле АЗС. Перед входом легковых машин не было, лишь одинокой махиной возвышался СуперМАЗ с челябинскими номерами. Я припарковал рядом с ним свою "старушку" и вошел внутрь шашлычной. В этот час небольшой зальчик практически пустовал, лишь в углу два дальнобойщика молча и сосредоточенно работали челюстями, а из персонала присутствовала только одна, невзрачная средних лет женщина, которая, похоже, управлялась здесь за бармена, официантку и метрдотеля одновременно, причем, не особо утруждаясь при этом. Во всяком случае, к выполнению моего заказа она рвения не проявила. Когда минут через десять после моего прихода, в кафе появился Вязов, я своей порции шашлыка еще не получил.
      Виталий о чем-то тихонько переговорил с общепитовской многостаночницей, она кивнула ему на дверь в подсобное помещение, и он, подняв крышку стойки, направился туда. А я, наконец, дождался заказа. Впрочем, мне уже было не до шашлыка. Вязов словно растворился во внутренних помещениях кафе и не возвращался. Я сидел, словно на иголках, не зная что предпринять. То ли бежать в подсобку выручать товарища, то ли, чтобы не навредить ему, дожидаться здесь. Ожидание затягивалось, а его все не было и не было.
      В конце концов, я не выдержал, подошел к женщине за прилавком, показал удостоверение и, воспользовавшись ее замешательством, прошел в подсобку. В разделочной комнате путь мне преградил бородатый абрек в грязном белом халате и с большим широким ножом в руках. Вид моих коричневых корочек сменил выражение его лица на более дружелюбное, но на вопрос: "Где высокий парень, который недавно зашел сюда?" джигит отвечать не захотел. Пришлось в довесок к удостоверению продемонстрировать ему пистолет и пообещать, что он станет первым кандидатом на пулю, если мой товарищ попал здесь в беду. Шашлычник быстро-быстро залепетал, что ничего не знает, видел только, как высокий парень прошел через подсобку к черному ходу на улицу. Когда вопрос стоит о жизни и смерти вашего друга, тут не до церемоний. Пришлось, махая стволом, "строить" весь персонал забегаловки в количестве трех человек: многостаночницу, рубщика-абрека и шеф-повара, тоже кавказца, который на заднем дворе жарил шашлыки.
      С их слов складывалась следующая картина. Утром в придорожное кафе на иномарке зеленого цвета подъехали двое парней и сказали, что договорились встретиться здесь с другом. Они наказали сотрудникам шашлычной, чтобы, когда он приедет и назовет им свою фамилию "Вязов", те провели его на задний двор к ним. В результате, Виталий, оставив меня в зале, прошел через черный ход на улицу, сел в машину к этим парням, и все вместе они отбыли в неизвестном направлении.
      Теперь-то я в полной мере мог осознать правоту Вязова, когда он говорил о том, что самое плохое находиться в неведении и ждать плохих известий, ощущая собственное бессилие перед обстоятельствами. Жанну украли, Вязов пропал. Им явно угрожала нешуточная опасность, а я, как дурак, застрял в этой задрипанной шашлычной и совершенно не знал, что можно предпринять для их спасения. Не было ни одной ниточки к поискам Виталия и Жанны, а главное в голове отсутствовали идеи, где такую ниточку раздобыть. Оставалось действовать по старому ментовскому принципу: если для раскрытия преступления ничего нет, нужно работать с тем, что есть.
      Я объявил персоналу придорожного кафе, что шашлычная временно закрывается, а сейчас мы все дружно поедем в райотдел для составления фотороботов. Персонал несильно поспорил, но, в общем, послушно закрыл свое заведение и погрузился в мою машину.
      Ш Е Р Ш Е Л Я Ф А М
      В поисках своей украденной "ля фам", Виталий попал в ловушку. Пройдя через подсобные помещения шашлычной, он увидел на внутреннем дворе зеленую "Ауди-100" с двумя парнями в салоне и понял, что это именно те, кто ему нужны. Они дулись в карты на заднем сидении, и ему пришлось легонько постучать по стеклу, чтобы привлечь их внимание.
      - Привет. Я - Вязов. Вы не меня ждете?
      Но ответ он услышал не от них, а от некоего третьего мужчины, неожиданно возникшего у него за спиной.
      - Тебя, тебя. Садись в тачку.
      Виталий обернулся и увидел человека в синей спецовке, который держал в руке пистолет на уровне его живота. В это время дверца автомашины распахнулась, из-за нее выбрался один из парней, уступая свое место Вязову. Виталий внимательно оглядел потенциальных противников, и решил принять их предложение. Он забрался на заднее сидение, парень уселся рядом с ним, а мужик в спецовке занял место за рулем. Прежде чем завести машину, последний, обращаясь к своим подельникам, произнес:
      - Все нормально. Он один. Пешком пришел. Я засек. В шашлычке три хмыря болтаются, но это так, леваки. Ментов в округе не видно.
      Вязов сообразил, что водитель обрядился в спецовку и прикинулся служащим находящейся неподалеку заправки, ведя оттуда наблюдение за посетителями придорожного кафе. Хорошая организация работы неизвестных злоумышленников вызывала уважение и внушала тревогу, тем более, что их цели все еще оставались загадкой. В положении Виталия, зажатого плечами двух крепких парней, предпринять какие-либо активные действия было затруднительно, поэтому он попытался хотя бы прояснить ситуацию и спросил:
      - Эй, мужики, вы ничего не напутали? Чем вызвано такое большое внимание к моей скромной персоне?
      Водитель обернулся и с угрозой произнес:
      - Закрой пасть и помалкивай, если не хочешь, чтобы я тебе ее заткнул!
      Потом дал указания подельникам:
      - А вы ошманайте его. И, когда тронемся, набросьте ему куртку на морду, чтобы не зырил по сторонам. А будет вопить, мочите!
      Парни добросовестно принялись обыскивать Вязова. Поскольку сила была не на его стороне, оперу оставалось только комментировать их действия:
      - Поаккуратней, пожалуйста, я щекотки боюсь. Предупреждаю сразу, в трусах у меня ничего лишнего нет. Это не адская машинка, а всего лишь электронная записная книжка. Можете положить ее обратно в карман, государственные секреты я в нее не вношу. А это ручка. Надеюсь, вы не станете присваивать мои канцелярские принадлежности. Тем более, она не пишет.
      Один из парней извлек у него из кармана удостоверение, раскрыл его и, молча шевеля губами, прочитал текст.
      - Изучил? - насмешливо поинтересовался Виталий. - А теперь положи на место и потом на суде не отпирайся, что не знал на кого напал.
      - Заткнись, ментяра! - процедил тот.
      - За ментяру тебе довесочек к сроку добавят. Это тебе не на рядового гражданина наехать, это на представителя власти посягнуть!
      Вязов еще много чего намеревался сказать своим похитителям, но не смог. Используя численное преимущество, те залепили ему рот скотчем и набросили на голову куртку, лишая обзора.
      Виталий снова обрел возможность видеть и говорить, когда оказался в каком-то загородном коттедже. Парни, ехавшие с ним в машине, крепко держа его за руки, помогли подняться по ступенькам, завели в дом и только тогда сняли с головы пленника куртку и сорвали с губ скотч. Он потер рот и, щурясь от света, огляделся. За окном зарешеченного окна проглядывал близстоящий лес. В просторной комнате, где находился Виталий, присутствовал минимум мебели, присущий стадии, когда люди еще занимаются строительством, а не обустройством дома. На трех имеющихся в наличии стульях расположились те, кто похитил Вязова. Ему же персонально принесли старое продавленное кресло. Но это не было знаком внимания к гостю, а являлось небольшой мерой предосторожности. С такого кресла невозможно резко вскочить, поэтому похитители обоснованно полагали, что сумеют упредить и подавить любую попытку пленника к сопротивлению.
      Вскоре в комнате появился еще один человек. Он встал напротив Вязова, с холодным прищуром оглядел его и произнес:
      - Ну, здравствуй, Виталий, узнаешь меня?
      - Узнал, Валера. Значит, я не ошибся и недавно в "Галактике" видел действительно тебя. Должен признать, что очень удивлен обстоятельствами нашей встречи здесь. Я так полагаю, все происходящее - твоя работа, верно?
      - Точно. Моя, - самодовольно ухмыльнулся собеседник. - А признайся, классно мы тебя слепили? Теперь и баба твоя, и ты в полной моей власти. Что захочу, то с вами и сделаю.
      - Понимаешь, я не такой специалист по похищению людей, поэтому мне трудно оценивать качество твоих действий. Зато я хорошо знаю, что они уголовно наказуемы, а так же то, что просто так не сойдут тебе с рук.
      - Ну, ты меня напугал! Я чуть не обмочился со страху.
      - Мое дело предупредить, - пожал плечами Виталий.
      - Да вас, ментов, давно уже никто не боиться! Что вы можете?! Ваших силенок хватает только мелкую шелупонь ловить. А, если кого из серьезных людей и зацепите, так потом вскоре с извинениями отпускаете. Да, из вас, ментов, любого купить - раз плюнуть. Вы же при своей нищете за сущие копейки продаетесь. Вот, меня один человек предупреждал, мол, не надо, не связывайся с Вязовым, он из ментов а они все друг за дружку горой стоят. А я ему говорю: "Плевать, они такие же, как все, и каждому из них своя задница дороже чужой". Я ему пообещал, что слеплю Вязова, как щенка, и слепил!
      Виталий чуть помолчал, осмысливая услышанное и, ничего не поняв, произнес:
      - Знаешь, Валера, в полемику на счет того, кого менты ловят и за сколько они продаются, я с тобой вступать не стану. Об этом мы с тобой в другой раз поговорим. А вот на счет того, зачем понадобилось меня "лепить", я бы хотел услышать поподробней. Поясни.
      - Вот видишь, Вязов, ты до сих пор не можешь врубиться, что влетел, как последний лох. Ты шестеренками-то в голове покрути, может чего и поймешь. Я ведь специально тебя тогда на авиакомпанию, которой груз нужно было в Либерию отправить, вывел. А ты, дешевый фраер, обрадовался - хороший заказ, выручка в валюте. И даже не задумался - какого хрена мне нужно было помогать кому-то капусту рубить? Что я один не мог доставку запчастей к самолетам организовать? А просто хотел тебя на это дело подписать, а потом кинуть. И сделал все в лучшем виде! Пилотам, которые самолет угнали, я за это дело по 25 штук зеленых пообещал. А когда они за расчетом приехали, утопил их в море. Не знаю, кому они достались на корм: акулам или крабам, но то, что уже никогда ничего никому не скажут - точно! А запчасти те же либерийцы и купили. Втрое дешевле номинала, зато за наличку. Ну как, красиво я тебя обставил? Знал, что ты сюда вернешься, если тебе все концы обрубить. Кстати, чуть не забыл. Той страховой компанией, с которой ты договор заключил, мой старый кореш заправлял. Еще до вылета в Либерию, я ему сказал избавляться от бабок на счетах, готовить бумаги на банкротство и ликвидацию компании. В общем, Виталий, ни одного шанса я тебе не оставил, чтобы выкрутиться, и заставил-таки вернуться сюда. Правда, здесь ты меня малость удивил тем, что снова на службу в ментовку подался, но не испугал этим. Вашей конторы я не боюсь. И пацанам своим сказал: не смотрите, что он мент, возьмите его телку, а он потом сам прибежит и никакого шухера поднимать не будет, побоится за ее шкурку. Видишь, как я все четко просчитал и исполнил. Будто шахматную партию разыграл.
      - М-да, интересно, - покачал головой Вязов. - Ну то, что ты, Валера, - редкостная сволочь, я теперь понял. Только никак не могу уразуметь - зачем тебе все это нужно?
      - Видишь ли, Виталий, братва поручила мне тебя наказать. Вообще, за такие подлянки обычно мочат, но ты можешь попробовать откупиться.
      - Не понял. Какие-такие подлянки? Можешь ты выражаться яснее?
      - Дошли до нас слухи, что ты, Виталий, руку приложил, чтобы четыре миллиона рубчиков, которые Джавдет в общак хотел передать, пропали и оказались замороженными на счете АО"Евразия". Красиво ты это дельце провернул, ничего не скажешь. Но мы таких подлянок никому не прощаем.
      - Не смеши меня. Ты сам-то в эту сказку веришь, будто Джавдет хотел четыре миллиона в общак внести?! Когда банковская проводка на эту сумму осуществлялась, Джавдет уже находился за границей, и я точно знаю, что он хотел конвертировать рубли в доллары и перебросить их в свою фирму, зарегистрированную в оффшорной зоне на Каймановых островах. Ухо от селедки получил бы ваш общак от Джавдета. И вообще, эти деньги были украдены у государства и я их государству вернул. Ты и твои кореша должны мне большое спасибо сказать за то, что я не позволил Джавдету бабки за границу перевести, а направил их в российский бюджет, поскольку сидеть вам всем предстоит однозначно, и баланду вам из этих средств государство оплачивать будет!
      - Ладно, хорош пугать. Пока что ты у нас сидишь, а не мы у тебя. Ты, Виталий, скажи лучше, как рассчитываться будешь?
      - С кем и за что?
      - Со мной и со всей братвой. Хоть ты джавдетовкие 4 лимона и не в личный карман положил, а государству своему дерьмовому подарил, но возвращать их нам придется именно тебе! Знаю, что у тебя таких бабок нет. Но у твоего брата есть. Говорят, он за бугром неплохо развернулся.
      - Так ты бы, Валера, к нему и обращался. Вполне можно было бы обойтись и без всех этих заморочек: с самолетом, убийством пилотов и моим похищением.
      - А ты, Виталий, не очень сообразителен. Я взял твою бабу, и ты помчался ее спасать. Теперь я взял тебя, и твоему братцу придется раскошелиться.
      - Сомневаюсь, чтобы он стал платить за меня.
      - А, чтобы он заплатил, тебе тоже придется попросить его. И не просто попросить, а разжалобить, убедить. Будешь хорошо себя вести, отпустим и тебя, и бабу. А нет, извини. Можем сделать с вами, что угодно. Хоть под асфальт закатать, хоть чеченам продать. Поживешь у "чехов" в рабстве, на все согласишься, чтобы вырваться от них. А братец твой все равно раскошелится. Не сейчас, так потом, когда начнет твои пальцы и уши по почте получать. Так что побереги здоровье, Виталий, и постарайся уговорить братца внести за тебя выкуп.
      - И какие гарантии моей безопасности ты сможешь дать, если я соглашусь?
      - Мое слово.
      - Валера, ты уже почти полчаса убеждаешь меня в том, какая ты редкостная мразь. И вдруг, когда, наконец, убедил, предлагаешь поверить твоему слову. Не логично.
      - Можешь верить или не верить, Виталий, но выбора у тебя нет.
      - Выбор есть всегда.
      - В принципе, правильно. У тебя тоже есть - свобода или чеченское рабство. Но только дурак выберет второе. Неужели ты дурак, Виталий?
      - Ну, хорошо, допустим, я соглашусь на твои условия. Но 4 миллиона даже в рублях - это очень большие деньги. Неужели ты думаешь, что мой брат заплатит столько?
      - Торг - первый признак правильного выбора. Что ж, давай поторгуемся. Я готов снизить цену, если ты станешь оказывать нам кое-какие услуги по ментовской части.
      - Мне не очень понятна твоя формулировка. Нельзя ли конкретней какие именно услуги?
      - Разные. Твоя деятельность здесь после возвращения у многих вызывает беспокойство. В связи с этим, лучше ты будешь работать в своей мусарне на нас, чем против. Для начала, например, замнешь дело по водочному цеху на Лесоторговой базе, вернешь нам всю изъятую водку. Я слышал, что именно ты накрыл этот цех.
      Вязов усмехнулся.
      - Вот видишь, Валера, а еще недавно убеждал меня, что милиция слабосильная и ты ее не боишься, а сам уже ментовской поддержкой пытаешься заручиться. Значит, этот водочный цех принадлежит вашей организации?
      - Скажем так, находится под нашим покровительством. Итак, ты согласен нам помогать?
      - Раз разговор пошел конкретный, то, прежде, чем мы его продолжим, я хочу тоже выяснить одну деталь. Где Жанна?
      - Не волнуйся. В целости и сохранности твоя бабенка. Никто ее пальцем не тронул. Хотя, должен заметить, что она у тебя злючая, как дикая кошка. Одному парню ногтями чуть зенки не выцарапала. Пацаны хотели за это ее на хор поставить, но я не позволил. Знал, что ты обидишься.
      - Ну так дай возможность мне лично убедиться, что с ней все в порядке. Пока я ее не увижу, ни на какие соглашения с вами не пойду.
      Валера чуть подумал, потом поднялся и вышел из комнаты. Через несколько минут он вернулся, но уже с Васьковой. Виталий и Жанна обменялись взглядами. Она покачала головой с досадой от того, что он тоже попал в ловушку, а Вязов ободряюще улыбнулся.
      - Привет. Ты как? - спросил он.
      - Нормально, - пожала плечами она.
      - Ну, потерпи еще немного. Сейчас мы с ребятами дела закончим и поедем домой.
      Валера тронул женщину за плечо с намерением увести ее, но Виталий остановил его:
      - Подожди. Пусть она останется. Я хочу, чтобы она находилась здесь.
      - Пусть остается, дело твое, - развел руками тот.
      Вязов молча оглядел парней, находящихся в комнате, задержался взглядом на мужчине в спецовке, у которого лежал на коленях пистолет, снова перевел глаза на Валерия, достал ручку и произнес:
      - Ладно. Вижу, что деваться мне от вас некуда. Будем плясать под вашу дудку. Тактику разговора с братом и отступную сумму мы с тобой, Валера, обговорим позже, наедине, а сейчас в качестве аванса давайте я верну вам изъятую водку. Принесите листок бумаги и доску какую-нибудь, подложить вместо столешницы, напишу записку на склад, где она находится на ответхранении, чтобы вам ее выдали. Ручку не надо, у меня своя есть.
      Валера кивнул одному из парней. Тот принес бумагу, кусок толстой фанеры и протянул все это Вязову.
      Дальше действие приняло неожиданный оборот и начало разворачиваться с калейдоскопической быстротой. Виталий, взяв фанерку, вдруг резко ударил ею в лицо парня, принесшего ее. Тот с диким воем повалился на колени, зажимая руками правый глаз. Короткое оцепенение в рядах противника позволило Вязову успеть беспрепятственно вывести из строя еще одного похитителя. Ручка в руках Виталий неожиданно сверкнула, после чего раздался звук выстрела. Мужчина в спецовке вскрикнул, выронил пистолет и схватился за грудь. Растерявшегося Валеру вырубила Жанна. Обернувшись, она сначала двинула ему своим маленьким твердым кулачком в кадык, а потом со всей силы заехала коленом в промежность. Прошло всего несколько секунд, а соотношение сил в комнате резко поменялось. Трое злоумышленников в разных местах и позах корчились от боли, и фактически у них теперь имелась только одна боеспособная единица против двоих заложников. Оставшийся невредимым охранник попытался вновь изменить ситуацию в свою пользу и ринулся к валявшемуся на полу пистолету. У него имелась фора. Он стартовал со стула, в то время, как Вязову пришлось еще выбираться из мягкого кресла. Однако быть первым у цели - не всегда значит победить. Едва охранник нагнулся, чтобы подобрать пистолет, как в зад ему врезалась нога опера. Придав удару силу инерции и прыжка, Виталий отбросил противника на несколько метров вперед, отчего тот, не удержавшись на ногах, пробороздил носом шероховатый деревянный пол.
      Вязов немножко еще попинал его, потом спокойно подобрал ствол, засунул в карман и не спеша приблизился к Валерию. Того малость перекорежило от полученных от Жанны ударов, он силился сглотнуть и разогнуться.
      - Больно? - участливо спросил Виталий и, не дождавшись ответа, продолжил: - Знаю, больно. Отшибать мужское достоинство моя дама умеет классно! Это ее коронный прием. Я его испытал на себе при нашем знакомстве, поэтому знаю не по наслышке. Стало быть, она с тобой рассчиталась. Но я еще нет.
      Валера не попытался ни уклониться, ни защититься, пока Виталий жестоко избивал его руками и ногами. Впрочем, экзекуция продолжалась недолго. Получив мощнейший удар в голову, Валера оказался нокауте и рухнул, как подкошенный.
      Оставаться далее в доме не имело никакого смысла. Виталий, извозившись в крови мужика в спецовке, извлек у него из кармана ключи от машины. Тот находился в полубессознательном состоянии, поэтому не возражал. Остальные двое охранников больше были озабочены состоянием собственного здоровья и только проводили взглядами уходящих Виталия и Жанну. А те вышли на улицу, сели в "Ауди" и отбыли восвояси. Не доезжая стационарного поста ГИБДД при въезде в город, они свернули в лес. Вязов обшарил машину, сунул, не просматривая, найденные в бардачке бумаги в карман. Затем открутил крышку бензобака, засунул в горловину смоченную в бензине тряпку и поджег ее. Отдаленный грохот взрыва донесся, когда Виталий и Жанна уже выбрались обратно на трассу. Поймать частника, который согласился отвезти их домой, труда не составило.
      Н Е Б У Д И Т Е С П Я Щ У Ю С О Б А К У
      Официальный рапорт о происшествии Вязов не писал, но рассказал все Петровичу. Тот тоже неофициально доложил о случившемся начальнику райотдела. Руководство не стало раздувать эту историю, но молчаливо одобрило стихийный порыв сотрудников по обузданию зарвавшихся жуликов.
      Докатились, понимаешь. Бандиты уже среди бела дня начинают захватывать ментов в заложники. Нет, ребята, так дело не пойдет. У нас цивилизованное государство, а не суверенная Ичкерия, где нет пророка, кроме Аллаха, и законов, кроме шариата. Узнав о том, что произошло с Вязовым, все сотрудники нашего райотдела очень разозлились и решили постоять за честь родной "конторы". А поскольку к похищению Виталия, как выяснилось, оказались причастны люди из группировки Колчедана, то на нее и обрушился молот ментовского гнева. Без всяких указаний сверху, исключительно по собственному почину, все службы райотдела устроили братве неделю террора. "Уголки" - опера ОУР шерстили малины и притоны, участковые карали контингент с криминальным прошлым за малейшую провинность, наряды ППС и медвытрезвителя безжалостно забирали с улиц граждан, украшенных специфическими уголовными наколками, за единственное матерное слово и небольшой алкогольный выхлоп. Даже дамы из паспортно-визовой службы и подразделения по предупреждению правонарушений несовершеннолетних приняли посильное участие в репрессивной кампании. Ну, а уж нам, обэповцам, сам бог велел отомстить за наезд на своего товарища.
      Первым делом мы, конечно, отправились в коттедж. Он пустовал, о чем свидетельствовал большой гаражный замок, украшавший снаружи его дверь. В запале о получении прокурорской санкции на обыск жилища никто даже не вспомнил. Ребята, не долго думая, выставили окно на втором этаже и проникли внутрь. Если хозяева особнячка принадлежали к организованной преступной группировке, то вполне возможно раньше сами промышляли взломами, тогда им просто полезно будет испытать чувства, возникающие у людей, когда они убеждаются, что в их доме побывали незваные гости.
      В коттедже никого не оказалось. Вязов показал комнату, где он побывал в качестве узника, и сохранившиеся на полу пятна крови подтвердили достоверность его рассказа. Мы на совесть обследовали каждую щель помещения, но ничего, что бы могло указать на личность владельца дома, не обнаружили. Пришлось ехать в ближайший поселок и узнавать в Администрации, кто получал разрешение на землеотвод. Владельцем коттеджа по документам оказалась некая женщина преклонного возраста. Мы прокатились по адресу ее городской прописки. Но прописка оказалась столь же фиктивной, как обладание загородным особняком.
      Впрочем, эта маленькая неудача только добавила нам злости. Скорректировав с УБОП список коммерческих организаций у нас в районе, находящихся под контролем группировки Колчедана, мы приступили к их последовательной отработке, подключив к проверкам другие контролирующие органы. Начали кампанию с той самой шашлычной, где Виталий попал в западню. В результате она быстро оказалась закрыта и опечатана сразу четырьмя инспекторами: налоговой инспекции, санэпиднадзора, службы противопожарной безопасности и торгинспекции. Выполнить требования по устранению огромного количества выявленных недостатков и рассчитаться по штрафам, наложенным этими сотрудниками, в ближайшем обозримом будущем у шашлычников не было никаких шансов.
      Нешуточную активность развил Бородянский. Взяв в подмогу братьев наших меньших из группы БЭП МОБ, он с утра до вечера методично и последовательно выворачивал киоски и магазины, фигурировавшие в нашем списке. Пашка начинал свою службу в БХСС-БЭП еще в те времена, когда работники совторговли прятали ходовой товар от покупателя. А за семьдесят лет советской власти они научились делать это филигранно. Те, кто пришел им на смену и трудился на ниве торговли в тепличных условиях рыночной экономики, не обладали столь блестящими навыками. Поэтому для Бородянского представлялось детской задачкой отыскать товар, хранение которого они не хотели афишировать. Каждая проверка заканчивалась указанием в протоколе целого букета нарушений. А начальник РОВД, который предоставленной законом властью накладывал штрафы по этим протоколам, выполнял данную функцию с особой жестокостью и пролетарской ненавистью к торгашам. Все провинившиеся получали от него штрафы по максимуму. Разовую потерю ста минимальных зарплат, коммерсанты еще могли пережить, но никто из них не был уверен, что неприятности на этом закончится, и что Бородянский вскоре не повторит проверку и не приведет с собой подруг. А подруг у Пашки было много, особенно в налоговой инспекции, торговом отделе районной Администрации, Центре стандартизации и прочих разных контролирующих органах, причем все они также обладали правом штрафовать.
      Апофеозом тактики по перекрытию кислорода братве стала масштабная акция на оптовом рынке.
      Порой возникает впечатление, что наше государство или, вернее, люди, которые его олицетворяют, разучились зарабатывать деньги, а научились только просить их у МВФ и отнимать фискальными мерами у добропорядочных налогоплательщиков. Для создания оптовых рынков, каких в России теперь множество, не нужно значительных затрат, как, к примеру, на строительство крупного торгового центра. Достаточно найти пустырь, огородить его забором и наставить в нем ржавых контейнеров. Все! И для дальнейшего функционирования оптовки не нужно прикладывать каких-либо особенных усилий. Арендаторы сами закупят, привезут и продадут товар, нужно лишь обеспечить маломальскую охрану и вовремя стричь купоны в виде арендной платы. А плата устанавливается не маленькая. С одного контейнера ежедневно взимается сумма сравнимая со средней месячной пенсией. Только стекается она в частный карман, а не в государственную казну. Страшно далеки они от народа, наши монетаристы-макроэкономисты. Теоретики идилистически полагают, что коммерсанты, брошенные государством на произвол судьбы и жуликов, станут охотно платить налоги. А практики знают, что коммерсанты оказавшиеся в пучине рынка без руля и ветрил, неохотно, но заплатят за аренду, но сделают все, чтобы сэкономить на налогах. А уж как это квалифицированно сделать теперь учат даже в государственных вузах.
      Впрочем, пусть о том, как обустроить Россию думает МВФ, если надеется вернуть обратно свои кредиты, а мнение народа в этой стране никого на вершине власти не интересует.
      Владельцами оптового рынка, вызвавшего наш интерес, официально являлись четверо молодых, но очень деловых физических лиц. Однако имелось и пятое, не фигурирующее в учредительных документах, но зато фигурирующее во всех оперативных списках членов организованных преступных сообществ города и занимающее в рейтинге криминальных авторитетов одно из первых мест. Говорят, на оптовом рынке оно являлось тем самым серым кардиналом, который диктует четырем молодым принцам, что им нужно делать и забирает львиную долю доходов. Фамилию его в городе знали, главным образом, опера и родственники. Для основной массы жителей она не имела значения, зато его погоняло - "Колчедан" звучало зловеще для очень и очень многих. Обширную и хорошо отлаженную империю вора в законе Джавдета, которую УБОП разрабатывало несколько лет, Колчедан разрушил до основания практически за неделю. Его удар по группировке Джавдета был стремителен и ошеломителен, как захват бойцами "Альфы" дворца шаха Амина. Приверженцев вора в законе резали во сне их же перекупленные телохранители. Убивали в подъездах, во дворах, в автомашинах и на дачах неизвестные киллеры. Соратники Джавдета были настолько напуганы происходящим, что практически не оказывали сопротивления. Один любопытный пример тому мне рассказали парни из ОУР, которые выезжали на место убийства одного "синего" авторитета, известного, как "Толик-Амбал".
      Когда Колчедан развязал военные действия против конкурирующей группировки, от Толика сбежала охрана. Однако он был еще и Амбалом, а потому мнил себя круче вареных яиц и на словах ничего не боялся. Толик-Амбал не стал прятаться, чтобы пережить неспокойные времена, а превратил багажник личного "Лендровера" в арсенал и свободно разъезжал по городу, пока однажды на объездной дороге его не взяли в клещи две обычные "девятки". Когда из вазовских автомашин раздались первые выстрелы, Толик забыл и про арсенал в багажнике и про замечательные ходовые качества своего джипа. У него было несколько вариантов спастись: от вооруженного сопротивления, до попытки уйти от преследователей по трассе или через лес. Вместо этого, он бросил тачку и дал деру, словно заяц, через поле. А поскольку при его комплекции сложно достичь в спринте выдающихся результатов, то убежал совсем недалеко. На открытом месте Амбала подстрелили, как куропатку. Приехавшая на место происшествия следственно-оперативная группа обнаружила, что от водительского сидения "Лендровера" и штанов погибшего авторитета исходит резкий запах мочи.
      В общем, своим стремительным жестоким натиском Колчедан тогда просто подавил в джавдетовцах волю к сопротивлению. Тех, кто с его точки зрения, представлял интерес, он переманил к себе, остальных уничтожил и рассеял. После чего вновь ушел в тень. Среди его ближайшего окружения имелось несколько человек, которые стремились пробиться в политическую элиту, светились на экранах телевизоров и выдвигали свои кандидатуры на выборах. Но сам он с репортерами не общался, внешне вел образ жизни обычного бизнесмена, осуществляя руководство компанией "Продсервис" и еще несколькими коммерческими предприятиями. Несмотря на то, что к его фирмам было приковано пристальное внимание многих силовых структур, каких-либо проблем у них почти не возникало. Валютная выручка по документам из-за рубежа возвращалась в полном объеме, все налоги платились исправно, балансы сдавались в срок и почти без замечаний. Колчедан умел подбирать исполнителей, будь то киллеры, юристы или бухгалтера. Все за что он брался, и в сфере криминала, и в легальной коммерции, делал хорошо и на совесть. Косвенно об этом свидетельствовала и организация работы оптового рынка. Прежде чем провести на нем операцию, мы с Вязовым съездили туда на разведку и убедились в том сами.
      Даже для такой нехитрой работы, как продажа водки, на оптовке была разработана целая система. Лозунг "Все для клиента!" успешно внедрялся в жизнь. К услугам покупателей имелся большой ассортимент "зеленого змия". Можно было приобрести качественную заводскую водку подороже или фальсифицированную с такими же этикетками, но подешевле. Интересно, что большинство оптовых покупателей предпочитало второй вариант, хотя и легко объяснимо. Они закупали спиртные напитки для последующей их реализации через розницу, а главная цель любой коммерции - извлечение максимальной прибыли. "Паленку" оптовикам отпускали из двух складских терминалов и весьма продуманно. Подъезд к терминалам представлял собой узкий коридор, и, когда какая-нибудь машина становилась под погрузку, через коридор невозможно было пройти. Таким образом устранялись возможности мелкого воровства со стороны бродяг и нежелательное любопытство со стороны сотрудников правоохранительных органов. Имелся и еще ряд деталей, свидетельствующих, что владельцы рынка продумывали малейшие детали организации торговли алкоголем. Система отлаживалась годами, а Вязов вывел ее из строя быстро и просто. И сделал это, как обычно, эффектно.
      Накануне, он предложил одной из провинившихся фирм деловое соглашение. ОБЭП закроет глаза на их грешок, связанный с продажей поддельной водки, а она, в качестве ответного жеста доброй воли, должна закупить партию "паленки", где скажут. Руководители фирмы были рады такому исходу дела, тем более что ничего не теряли при данном варианте. Виталий предупредил: поддельную водку сразу после приобретения у них изымут, но деньги, уплаченные за нее вернут.
      Стоял яркий солнечный день. На оптовом рынке бойко шла торговля. Хотя товары стоили здесь дешевле, нежели в магазинах, владельцы многочисленных контейнеров могли позволить себе платить по нескольку сот рублей в день за одно торговое место. За счет наплыва покупателей прибыль оправдывала затраты на аренду.
      Через несколько ворот рынка непрестанно сновали машины. Кто-то заезжал, кто-то выезжал. Среди прочего автотранспорта на рынке появился ЗИЛ-фургон, родной брат тех, что привычно колесят по городу с надписью "Продукты" или "Хлеб". Из грузовика на землю легко спрыгнул молодой экспедитор и пошел договариваться на счет партии "паленки". С решением данной задачки проблем у него не возникло. Вскоре деньги были уплачены, накладная выписана, подписана и заверена печатью. Все было оформлено законным образом, словно бы он приобретал самый, что ни на есть, заводской качественный товар, а не фальсифицированную продукцию некоего подпольного цеха. Ему даже выдали сертификат соответствия водки всем необходимым строгим ГОСТам. После оформления документов экспедитор снова забрался в кабину ЗИЛка и отправился на склад получать товар. Там он снова покинул кабину и проследил, чтобы водитель аккуратно сдал задом грузовик в узкий коридор. Женщина-кладовщик взяла у него накладную и показала грузчикам какую водку брать. Экспедитор открыл дверку фургона. Оба-на! Из фургона один за другим прыгали на землю парни в камуфляже с автоматами из группы "Гром", нашего райотдельского спецназа. Последними из будки ЗИЛка спустились на землю мы с Вязовым и приступили к осмотру складов.
      Прошло несколько часов, прежде чем мы сосчитали и скрупулезно зафиксировали в акте перечень обнаруженной поддельной водки, а так же опечатали терминалы.
      Для бутлегеров этот день определенно стал несчастливым. Если они закладывали в своих расчетах определенный процент допустимых потерь товара от милицейских козней, то теперь явно в него не уложились. На оптовом рынке нами был наложен арест на весьма крупную партию фальсифицированных спиртных напитков. Фактически вся водка, находившаяся в проверенных нами терминалах, оказалась поддельной.
      Господа владельцы оптового рынка в разное время спонсировали выборные кампании очень многих депутатов самого разного уровня. И теперь поспешили напомнить им об этом. В результате руководство нашего райотдела попало под самый настоящий пресс депутатских запросов и звонков высокопоставленных лиц города по поводу разъяснения ментовского беспредела, учиненного на оптовом рынке. Нас с Вязовым обвиняли во всех смертных грехах - от политической провокации и удушении свободы рыночной торговли до некомпетентности и отсутствии профессионализма. Однако массированное наступление высоких заступников встретило твердый отпор со стороны нашего руководства, и в результате потерпело полное фиаско.
      Вообще, вести работу по искоренению поддельного "зеленого змия" мы с Вязовым могли спокойно, уже не раз убедившись, что начальство райотдела нас в обиду не даст и не прикажет спустить дело на тормозах, а изъятую "паленку" с извинениями вернуть владельцам, какими бы высокими связями они не обладали. Такая принципиальность, главным образом, объяснялась настоящей ненавистью, испытываемой нашим руководством к бутлегерам после одного случая.
      В прошлом году начальник ГОМа, структурного подразделения нашего райотдела, Матвей Куканов, получив звание подполковника, решил малость прогнуться и отпраздновать сие радостное событие не с сослуживцами, а с руководством РОВД. По такому случаю он расстарался - организовал баню на одном из местных заводов, закупил деликатесной закуски, а вот с выпивкой не подрассчитал. Впрочем, говорят, что водки лишку не бывает, сколько не возьми, а все равно второй раз бежать придется. Отцы-начальники оказались крепкими мужиками по питейной части, и все имеющееся спиртное выкушали за пару часов. Отсутствие алкоголя лишало смысла процедуру обмыва звездочек. Как назло, все начальники отпустили своих водителей, так как не рассчитывали закончить помывку столь быстро. Куканов сообразил, что его прямая обязанность, как организатора мероприятия, вдохнуть в него жизнь новой порцией спиртных напитков. Пока приглашенные грели тела и отхаживали друг друга веничками в парилке, он выскочил на улицу за новой порцией "огненной воды".
      В ближайшем киоске Матвей без проблем поменял деньги на водку и быстро вернулся назад в баню. Выходящие из парилки руководители спешили восстановить баланс жидкости в организме, и первым делом каждый из них опрокидывал чарку, закусывал чем бог послал, а потом уже шел смывать пот под душем или остужаться в бассейне. Свежая водочка попахивала ацетоном, но поскольку товарищи пришли ее не нюхать, а пить, то никто из них не придал этому большого значения. А зря. Через некоторое время гостям поплохело.
      Утро вся компания встретила в наркологическом диспансере, куда ее ночью доставили в полном составе с общим диагнозом - отравление. Промывание желудка и прочие медицинские экзекуции райотдельским начальникам показались ерундой в сравнении с моральным унижением. Персонал диспансера привык не церемониться с поступающим контингентом и обращался с ним, примерно так же, как с алкашами поступают в медвытрезвителях. Начальников привезли в полубессознательном состоянии, без одежды и документов, поэтому никаких послаблений для них не делалось. Потом, когда персонал разобрался с личностями пьяной компании, отравившейся водкой, то проявил к необычным пациентам повышенное внимание, но зато с трудом прятал ухмылки в их присутствии.
      Раньше всех оклемался начальник ГОМа, его отпустили домой уже на следующий день, а вот начальник райотдела провалялся на больничной койке неделю. Куканов верно сообразил, что после такой подставы ему больше спокойно работать не дадут. Перспектива играть роль козла отпущения на всех оперативных совещаниях в РОВД ему не понравилась, и он подал рапорт об увольнении на пенсию. Никто из райотдельского начальства почтить своим присутствием его прощальный банкет не посчитал нужным, хотя водку на сей раз Матвей закупал непосредственно на ликероводочном заводе и с большим запасом.
      Группа товарищей, выходцев из солнечного Азербайджана, которые являлись владельцами злополучного киоска, в котором Куканов затоварился поддельной водкой, тоже быстро сообразила, что менты им больше жить спокойно не дадут и сгноят в своих камерах, куда теперь их засовывали по самому малозначительному поводу. Азеры поспешно продали несчастливую торговую точку и перебрались в другой район, травить народ там.
      КОЛЧЕДАН НА ПОРТРЕТЕ И В ЖИЗНИ
      То, чего так страстно желали жулики, свершилось!
      Криминальная революция увенчалась успехом. По крайней мере, создается впечатление, что верховодят в нашей стране прожженные рецидивисты, расхитители государственных средств в законе. В результате в России правят бал те, кто больше других наворовал. Они со страниц газет и экранов телевизоров важно рассказывают о своих планах обустройства государства и учат нас жить по понятиям. Правда, пока им еще не удалось в полной мере подчинить себе силовые структуры и превратить в послушный инструмент, поэтому их, чтобы сделать более сговорчивыми и зависимыми, просто держат на голодном пайке.
      Кризис 17 августа опустил ментов на грань бедности. Самым наглядным признаком того стала опустевшая столовая в нашем Управлении. Когда-то давно она славилась своей кухней, потом долгие годы - низкими ценами, но во все времена отличалась очередями. Теперь, даже в самое обеденное время, в ее зале царило тихое спокойствие. В качестве антикризисных мер государство давно первым делом применяет испытанный способ - экономит на ментах, а тем уже остается только экономить на своем желудке. В общем, посещение обычной столовой для ментов превратилось в роскошь, сравнимую с посещением ресторана в застойные времена. На сотрудника, застигнутого в общепитовской забегаловке за поглощением обеда из трех блюд через пару недель после получки, сослуживцы начинали коситься и подозревать, что он живет не по средствам.
      На следующий день после успешной операции на оптовом рынке, когда мы с Вязовым привычно подменяли обед дешевыми булочками и чаем, к нам в кабинет заглянул Зуев.
      Примерно, как в анекдоте про известного красного командира, который, демонстрируя свою близость к народу, говорил: "Заходи ко мне запросто. Я чай пью, садись со мной, пей чай. Я обедаю, садись, пей чай", мы предложили Сереге кипяточку, подкрашенного заваркой.
      - Лучше водки налейте, - хмуро отозвался Зуев.
      - Была бы, непременно налили, - усмехнулся Вязов.
      - У вас-то должна быть. Вы же ее тоннами изымаете. Вчера, говорят, капитальный шухер на оптовке навели и всю водку на ней изъяли.
      - Не изъяли, а арестовали. Мы изымаем только несколько образцов из каждой партии, которые отправляем на экспертизу.
      - Понятно. Значит, вы, как сапожники без сапог. А я надеялся хоть у вас остограмиться. На этой гребаной работе порой, если не выпить, то с ума сойти можно.
      - Случилось что? - спросил я.
      - У нас каждый день, что-нибудь случается, но дело не в этом. Приняли, понимаешь, недавно к нам в отделение одного младшего опера и закрепили его за мной. Чувствую, подопечный меня скоро до инфаркта доведет. Я сам парень отчаянный, но этот молодой мне еще фору даст. Сегодня опять такой фокус учудил, что меня чуть Кондратий не хватил.
      - Что же такое можно сделать, чтобы тебя проняло? - удивился я.
      - Да напугал меня сильно, - махнул рукой Серега.
      Такое признание из уст, известного своей отчаянной смелостью, Зуева, на счету которого имелось множество задержаний вооруженных бандитов, выглядело, по меньшей мере, странно и требовало пояснений. Пришлось ему рассказывать.
      - Я сегодня по графику дежурю в составе следственно-оперативной группы. Должен выезжать на место пришествия по разным сигналам, - начал он. - С утра сходил на развод, сижу в кабинете, никого не трогаю, тут залетает помощник дежурного, говорит, мол, собирайся, по "02" поступил звонок о том, что какой-то парень забрался по веревке с крыши в окно квартиры на девятом этаже. Я взял с собой младшего, прыгнули на машину и погнали в адрес. На месте осмотрелись - точно, окно с лоджии на девятом этаже открыто и веревка с крыши свисает. Водителя мы оставили бдить за подъездом, а сами встали у дверей квартиры. Думаем, как воришка вещички в хате соберет, мы его при выходе на площадке и примем. Тут бабулька из квартиры напротив вылезла. Спрашивает: "Ребятоньки, вы не с милиции ли будете?". Мы киваем. Она продолжает: "Это я вам, соколики, звонила. Из булочной возвращалась, смотрю: к соседям в окно лезут. А я знаю, что их никого нет. Они всей семьей на курорт уехали, а мне ключи оставили, чтобы я цветочки ихние поливала". "Так, - смекаю я, - ключи - это хорошо. Возьмем воришку не на площадке, а непосредственно на месте преступления". Снял пистолет с предохранителя, и бабульке говорю: "Открывай дверь, а сама быстро за косяк прячься. Будем производить операцию захвата". Пока она за ключами ходила, инструктирую молодого: "На рожон не лезь, держись за моей спиной. Оружие применяй только в самом крайнем случае, иначе от прокуратуры не отпишемся". Он кивнул, мол, все понял. Тут бабулька возвращается. Дверь нам открывает, и, как учили, сразу за косяк. А мы внутрь. Залетаем, а там прямо в коридоре здоровенный амбал стоит, снимает с вешалки куртки и пакует их в сумку. Ну, я ему, без лишних разговоров, по зубам, опрокинул на пол и начинаю "ласты" заламывать, чтобы браслеты застегнуть. Младший мне подсобляет. И вдруг перед нами какой-то низкорослый пацан возникает. Ворюг-то, оказывается, двое было. Мы уже потом разобрались, что амбал, домушник со стажем, уговорил своего племянника поставить хату. Тот с крыши по веревке спустился, пролез в форточку и открыл окно дяде. Старуха видела, как в окно лез только один, соответственно про одного и сказала по телефону, про пацана мы и не знали. А когда ворвались, он в дальней комнате шустрил, поэтому сразу его и не приметили. Я своему младшему кричу: "Держи второго!" Он бросается за ним в комнату. Вдруг пацан вскакивает на подоконник и сигает вниз. Я смотрю: мой напарник - тоже на подоконник и прыгает следом. И тут до меня доходит, что мы находимся на девятом этаже, а они с такой высоты без парашютов сиганули. Сердечко у меня здорово екнуло. На подручного вора мне, положим, наплевать было, но за своего младшего опера я же полную ответственность несу. А вы можете представить что от человека за земле остается после прыжка с девятого этажа. Короче такое зло на меня нашло, я как врезал амбалу со всей силы по кумполу рукояткой ствола, он мигом и обмяк. Сам, ни жив, ни мертв, иду к окну. Внутри все похолодело, вниз смотреть боюсь. Только подхожу, передо мной довольная морда младшего возникает. Стоит, улыбается и пацана за шкварник держит. Сначала у меня ноги подкосились, а потом дошло, что там же за окном еще лоджия находится. Ее просто не видно из комнаты, она незастекленная, а я об ее существовании забыл и уверился, что оба парня с высоты дома на газон спикировали. Главное, сам захват занял буквально несколько минут, но что я за них пережил, даже вспоминать страшно. Ей богу, чуть не поседел.
      - Да, после такой встряски грех не выпить, - покачал головой Виталий. - Хочешь в магазин позвоню, чтобы тебе бутылку-другую в кредит отпустили. С получки рассчитаешься.
      - Ладно, не надо, - махнул рукой Зуев. - Я уже отошел. Воровайкам взбучку дал, и на душе легче стало, успокоился. Если бы уж так сильно выпить хотелось, то и сам где-нибудь нашел. Я, собственно, к вам совсем по другому делу пришел. Игорь, помнишь ты нам наводку по барменам в "Галактике" давал?
      - Конечно.
      - Информашку твою мы проверили по своим каналам, судя по всему, подтверждается. Торгуют таблетками в полный рост, заразы!
      - Взяли их? - поинтересовался я.
      - Еще нет. Есть одна загвоздка. Банчат они с умом, нахрапом их не взять. Надо брать с поличным и продавца, и посредника в момент передачи колес. И вот тут-то возникает проблема.
      - Какая?
      - Какая, какая, в деньгах! Надо в кабаке столик занять возле бара, заказ какой-то поесть-попить сделать, чтобы поймать момент, когда посредник у бармена коктейль "Экстазный" попросит. А на это деньги нужны. Не за свои же бабки нам операцию проводить, тем более, что своих и нет. Вот я к вам и пришел за помощью. Помнишь, раньше вы в кабаках контрольные закупы проводили? Может, повторим эту практику? Вы свое дело сделаете, а мы барменов прищучим.
      Проведение контрольных закупов в ресторанах я конечно помнил, хотя с тех пор минуло больше десяти лет. Осуществляли мы их считанные разы, но память о них осталась у всех участников. Мы с Бородянским тогда только начинали свою службу в органах и, со свойственной молодежи пытливостью, искали новые формы и методы работы. Пашка раскопал где-то малоизвестное даже работникам общепита постановление, регламентирующее осуществление контрольных закупов в ресторанах и кафе за счет данных заведений. В качестве трудового почина, он организовал проведение мероприятий силами молодых комсомольцев райотдела, что выглядело еще и политически прогрессивно. А проходили они так:
      Подбиралась тройка-четверка сотрудников из других служб в качестве подсадных уток. Отбор был очень строгий, и предпочтение отдавалось выходцам из кавказских республик. Но Зуев регулярно проходил вне конкурса. Не по дружбе и блату, а благодаря золотым зубам. В ту пору, стоило ему открыть рот, как помещение сразу озарялось ярким блеском его коронок, что очень впечатляло. По молодости он серьезно занимался боксом и любопытным объяснял, будто зубы испортил частым сжатием капы во рту. Однако большинство сослуживцев оставалось при своем мнении, что их ему просто выбили в жестоких боях на ринге.
      В общем, отобранная нами компания отправлялась в ресторан или кафе, играла там роль богатых приезжих с Севера, сверкала своими золотыми зубами и изъятыми у жуликов печатками, пила и гуляла, заигрывала с официантками, одним словом, оттягивалась на полную катушку. Таких веселых и состоятельных с виду парней грех было не обсчитать. В конце посиделок им и калькулировали сумму чуть ли не в двое превышающую стоимость реально съеденного и выпитого. В этот момент появлялись мы с Бородянским. Объявляли контрольный закуп и фиксировали обсчет. Вскоре официантка отправлялась в суд, где узнавала, что обсчитала не вахтовиков с Севера, а сотрудников милиции. Те тоже находились в зале суда и вместо платы за ужин давали показания сколько они скушали водочки и закуски к ней. Доказательства были железобетонными, и дела по обсчету проходили в суде без сучка, без задоринки.
      С тех пор утекло много воды. Я попытался объяснить Зуеву, что теперь, когда все рестораны стали негосударственными, проведение таких мероприятий за счет заведения в принципе невозможно. В нынешних условиях государство демократично разрешило гражданам бороться с обсчетами в кафе и ресторанах самостоятельно, что лучше всего делать сидя дома и не посещая злачных мест.
      - Подожди, Игорь, - остановил мои объяснения Вязов. - Хорош нынешние порядки хаять. Они конечно не идеальны, зато у нас есть гласность и свобода слова.
      - Ага, - кивнул я. - Свободы стало больше - цепь удлинили на метр, а миску отодвинули на два!
      - Да нет, ты меня не понял. Я вот, что подумал. Зуичу надо помочь. Но раз мы этого не можем сделать сами, то просто нужно найти того, кто профинансирует операцию. Серега, тебе есть разница кто заплатит за столик: государство или спонсор?
      - Никакой, - пожал плечами Зуев.
      - Тогда продолжаю. Насколько я понимаю, информация получена от Ольги? - покосился на меня Виталий.
      Я утвердительно кивнул.
      - Так вот, свобода слова создала такую ситуацию, когда средства массовой информации отчаянно конкурируют между собой и согласны платить, чтобы раздобыть острый горячий материал. Я думаю, что оплата столика в ресторане не будет слишком большой ценой за право на эксклюзивный репортаж о милицейской операции по захвату наркоторговцев. Давай позвоним Ольге и спросим: согласится ли ее редактор на такой вариант?
      - Мысль интересная, - кивнул я. - Только у меня нет ее телефона.
      - У меня есть, - заметил Виталий.
      - Удивляюсь, как некоторые опера умудряются брать у девчонок телефончики, - покачал головой я.
      - Я не просил у нее назвать номер телефона, она сама мне его сказала. Когда с крана ее спускал, она мне его в ухо раз двадцать продиктовала. Мол, если разобьется, чтобы я ее семье сообщил.
      - Вы со своими девчонками потом разберетесь, - вмешался Зуев. Главное, скажите, что мне ребятам передать. Беретесь помочь или нет?
      - Поможем, Серега, не волнуйся. Только придется вам с собой на дело одну журналистку взять.
      - Возьмем, не жалко, - пожал плечами Зуев. - Только пусть обещает, что не будет в окна прыгать, а то я последнее время к этому очень чувствительно отношусь.
      - Хорошо. Я с ней поговорю, - пообещал Вязов.
      Виталий не только организовал "уголкам" финансирование операции, но и сам принял в ней участие. В самый последний момент перед выездом в "Галактику", когда Вязов привел в кабинет Зуева журналистку Ольгу, позвонил один из оперов ОУР и сообщил, что дома ошпарился кипятком при попытке починить кран с горячей водой, а по сему приехать не может. Серега окинул взглядом внушительную фигуру Виталия, решил, что если тот будет маячить рядом, то это поколеблет желание наркодельцов оказать сопротивление, и спросил:
      - Третьим будешь?
      Не в характере Вязова было отказываться от работы, тем более в присутствии дамы. На дело отправились Зуев со своим рисковым младшим опером, Виталий и Ольга с закамуфлированной в сумке видеокамерой. Шеф-редактор поручил ей заснять все от начала до конца, а "уголки" не возражали, при условии, что она отдаст им копию пленки, которая в последующем смогла бы послужить вещественным доказательством в суде.
      Самую главную часть операции Вязов пропустил. Но зато у него состоялось одно очень любопытное знакомство. Едва "уголки", журналистка и он устроились в ресторане за столиком возле стойки бара и сделали заказ, как женщина-метрдотель подошла к их компании и сказала:
      - Извините, Виталий Иванович, наш учредитель просит вас подняться к нему. Если не возражаете, я вас провожу.
      - С тобой только на дело и ходить. Оказывается тебя тут каждая собака знает, - недовольно буркнул Зуев.
      - Никогда не замечал за собой особой популярности, - пожал плечами Вязов.
      Однако предложение его весьма заинтриговало. Он поднялся и двинулся вслед за метрдотелем. Женщина провела его через служебный ход на второй этаж, постучала в дверь без какой-либо таблички и предложила Вязову зайти. Он решительно шагнул внутрь. В кабинете находился только один, пожилой невысокого роста, человек, сидящий за столом в офисном кожаном кресле. Вязова он встретил, как родного:
      - Какие люди! Проходи, Виталий Иванович, гостем будешь. Проходи, присаживайся.
      Лицо хозяина кабинета показалось Вязову неуловимо знакомым, хотя он с уверенностью мог сказать, что никогда не видел его в жизни. Следуя приглашению, Виталий не спеша приблизился и молча опустился в мягкое кресло сбоку от стола. И тут он вспомнил, где видел этого человека. На портрете. А портрет его Вязов внимательно изучил в кабинете одного из владельцев оптового рынка, поскольку выяснил, что на нем изображен не кто иной, как Тимофей Васильевич Пахомов, известный в городе под криминальным псевдонимом "Колчедан". Вообще-то, Тимофей Васильевич старался не афишировать свою личность и не популяризировать физиономию на страницах газет и телеэкране. Однако браткам рекламировать свои персоны не препятствовал. А уж тем козырнуться перед народом было в кайф. В последние годы братки всерьез озаботились созданием собственного имиджа деловых людей, чуть ли не спасителей Отечества. Они активно участвовали в деятельности одной из общероссийских партий, создали собственный местный общественно-политический союз, развесили по всему городу рекламные щиты, что их ОПС обещает народу "Спокойствие и процветание", а так же не упускали случая сделать красивый популистский жест, например, спустить под землю бастующим метростроевцам мешок денег. Вообще, желание козырнуться у братков в крови. Ну, любят ребята красиво выглядеть. Скажем, под рукоплескания трибун стадиона подарить машину лучшему бомбардиру российского чемпионата по футболу Матвееву. А вот такие вещи, как, например, организация нападения бригады хулиганов с железными прутьями на другую футбольную "звезду" Веретенникова, ускользнувшего из- под их опеки и уехавшего играть за команду другого города, предпочитают делать в тихушку. Говорят, история повторяется уже в виде фарса. При советской власти обязательным атрибутом партийной номенклатуры являлось иметь за своим служебным креслом портрет генерального секретаря ЦК. У бандитской номенклатуры вошло в привычку вешать в кабинете портрет пахана. Таким образом, Вязов, ознакомившись недавно с настенным полотном с изображением Колчедана, теперь имел честь лицом к лицу встретиться с живым прообразом портрета.
      Между тем, господин Пахомов, пытаясь завязать светскую беседу с гостем, невзначай поинтересовался:
      - Какими судьбами к нам на огонек, Виталий Иванович? По делам или просто отдохнуть, расслабиться решили?
      - Просто так, Тимофей Васильевич. Шли мимо, дай, думаем, завернем к вам в гости.
      Дружелюбная маска на лице хозяина кабинета сохранилась, но глаза из бесцветных, ничего не выражающих, вдруг превратились в острые буравчики.
      - Ну, коли ты меня знаешь, то нет нужды и знакомиться, - усмехнулся он. - Хотя, думаю, Виталий Иванович, нам с тобой раньше следовало встретиться, посидеть, поговорить. Глядишь, и многих недоразумений бы не произошло.
      - Это что же, Тимофей Васильевич, понимать под недоразумением? Уж не то ли, как Валера мою подружку в заложницы взял и пытался на меня наехать?
      - И это тоже, - кивнул Пахомов.
      - Так, насколько я в курсе, он по твоей указке работал, Тимофей Васильевич.
      - Нет. Тут тебя, Виталий Иванович, неправильно проинформировали. Наоборот я Валеру предупреждал: не прессуй мента, не за что, он только свою работу делал и делал ее на совесть. Если Джавдет с бабками прокололся, то это еще не повод, чтобы с ментами в конфликт вступать. Однако Валера всегда себя крутым считал. Не послушал меня, вот и накосорезил. А сейчас менты в городе беспредел чинят из-за его ошибки.
      - Что-то я не пойму тебя, Тимофей Васильевич. Ты уж выражайся как-то ясней. Получается, когда у меня деньги вымогали и грозили убить, это ошибка, а, когда милиция законным образом с преступностью борется, беспредел?
      - Да нет, Виталий Иванович, ты не так понял. Или я не так объяснил. Ты не обижайся на меня, старика. Я ж в университетах не обученный. Иной раз и объяснить толком не могу, что думаю.
      - А ты, Тимофей Васильевич, объясняй проще. Можешь по фене, я пойму.
      - Шуткуешь? Язвишь над старичком. Только напрасно это. Я ведь почему в этой жизни сумел со смертью разминуться и над людьми малость приподняться? Да потому, что никогда не считал себя умнее других и всегда старался учиться. А людей я много всяких повидал и понял, что нет среди них совсем плохих. В каждом можно что-то хорошее найти, только подход нужен верный. Это я к тому, чтобы ты во мне не биографию мою видел и не сплетни, которые недруги распускают, а человека, который тебе добра желает. Если хочешь знать, когда люди прознали, что ты у Джавдета денежки общаковские увел, кое-какие горячие головы тебя порешить за то хотели, да я не позволил.
      - Вот как? Так ты, Тимофей Васильевич, оказывается мой благодетель. Может мне тебе еще и в ножки поклониться?
      - Что ты, Виталий Иванович, господь с тобой. Никакой твоей благодарности я не прошу и не жду. Я это для того сказал, чтобы ты понял, что я не враг тебе. А если ты на Валеру зуб имеешь, так я тут ни при чем. Он сам все дела с самолетом и твоим похищением замутил, и меня не спрашивал. Я может для него авторитет, но далеко не указ. У него свои дела, у меня свои. Но одно могу обещать тебе конкретно - больше ты его не увидишь. Уехал он отсюда.
      - На Луну? - усмехнулся Вязов.
      На криминальном жаргоне отправить человека на Луну, значило - в мир иной.
      - Не на Луну, но очень, очень далеко. Думаю, ни тебе, ни мне его больше не сыскать, - развел руками Колчедан. - Так что лучше нам обоим теперь о нем забыть. Как говорится, с глаз долой и из сердца вон!
      - Ну, хорошо. Предположим, я же забыл о нем, и что дальше?
      - А дальше, Виталий Иванович, предлагаю и вам, и нам успокоиться. Нам работать надо, бизнес делать, деньги на налоги государству зарабатывать, да и у вас, наверное, другие дела есть, поважнее, чем наши предприятия проверять. Признаю, что за эту неделю вы нам крепко насолили, силу свою показали. Но мы же нашей милиции не враги. В одном городе живем, и вы, и мы переживаем: какой он будет, как нам здесь детей своих и внуков растить. Мы ж тоже за порядок. Как вы этого не поймете?!
      - Наверное, мы просто за разный порядок, Тимофей Васильевич. Тот, к которому вы стремитесь, нам не нравится, а наш - вас не устраивает.
      - Э, нет, Виталий Иванович, порядок разным не бывает. Он или есть, или его нет. Ни вам, ни нам не нужно беспредела на улицах. А то довели страну, понимаешь. Люди боятся из дому выходить, чтобы чего не вышло. Того и гляди или обкуренные наркоманы шапку сдернут, или дикие отморозки по башке треснут. Нельзя ни квартиру, ни машину спокойно без присмотра оставить, обязательно какие-нибудь козлы вскроют и залезут. Ты, наверное, думаешь, что только вы, менты, заявлениями о криминале завалены. Хочешь верь, хочешь нет, но я каждый день жалоб не меньше вашего получаю. У одного тачку угнали, у другого хату поставили, и все ко мне - помоги. Только власти глубоко начхать на то, что вокруг творится. У тех, кто наверху одна мысль - добраться до бюджетных денег и набить ими личный карман. Вот, обо мне много всяких слухов ходит. Мол, мафиозник, криминальный лидер и тому подобное. Только туфта - все эти базары. Вы же менты за каждым моим шагом бдите. Если бы я в чем замешан был, сразу повязали. Но нет у вас ничего на меня. Потому что я - честный бизнесмен. И деньги, в отличие от тех, кто во власти, честно зарабатываю, а не ворую у государства. Так что лучше вы теми займитесь, кто вам зарплату не платит, а не меня пасите.
      - Знаешь, Тимофей Васильевич, позволь уж нам самим решать кем заниматься!
      - Ладно, Виталий Иванович, не обижайся. Я же понимаю, что вы бы рады иного зарвавшегося чиновника посадить, да вам по рукам дают. А я вот он, на виду, да еще с репутацией мафиозника. Вас и подталкивают - ату его, держи, хватай! Вот ты, Виталий Иванович, скажи честно, наверняка сегодня здесь не случайно оказался?
      И тут Вязов вдруг понял, что Колчедан элементарно боится, что милиция появилась в "Галактике" по его душу. Виталий усмехнулся и произнес:
      - Ну, если честно, то, действительно, заглянул не водочки попить. Знаешь, Тимофей Васильевич, говорят, сколько веревочке не виться, а конец все равно будет. Кое-кому скоро придется ответить за свои делишки.
      - Ты меня имеешь в виду? - напрямик спросил Пахомов.
      - Извини, Тимофей Васильевич, но пока я не могу сказать кого имею в виду. Я же опер, должен соблюдать режим секретности.
      - Блефуешь? - недоверчиво произнес Колчедан, буравя Виталия взглядом. - У вас на меня ничего нет и быть не может! Я чист перед Законом, как стеклышко, и вам до меня в жисть не добраться.
      - Кто знает, Тимофей Васильевич. Лично у меня особое мнение относительно твоей чистоты перед Законом. Такое же, как у Феликса Эдмундовича, который однажды сказал примерно следующее: "То, что вы до сих пор на свободе - не ваша заслуга, а наша недоработка".
      В это время в кабинет буквально ворвалась женщина-метрдотель в крайне возбужденном состоянии и выпалила:
      - Извините, Тимофей Васильевич, у нас неприятность. Там, в зале, менты .......
      Взглянув на Вязова, она осеклась, но тут же продолжила:
      - Вернее, сотрудники милиции бармена Ашота вяжут!
      Пахомов, резко поднялся с кресла и поднял жалюзи с окна. Тут же выяснилось, что это весьма необычное окно. Оно выходило не на улицу, а в зал ресторана и имело только одностороннюю пропускную способность по типу стекол в комнатах для опознания преступников в американских управлениях полиции. Через него отлично просматривалось все, что происходило в ресторане, зато было непроницаемо для глаз посетителей.
      Виталий присоединился к Колчедану и взглянул вниз. Отсюда хорошо было видно, как Зуев возле бара держит за шиворот молодого парня и что-то говорит, размахивая пистолетом, а младший опер в это время застегивает сзади наручники бармену в белой рубашке, лежащему лицом на стойке. Рядом с ними суетилась Ольга с видеокамерой, запечатлевая хронику милицейских будней.
      - Что там происходит? - спросил Пахомов, хмуро покосившись на Вязова.
      - Операция захвата преступников, - отозвался тот. - Похоже, Тимофей Васильевич, что в вашем ресторане процветала торговля наркотиками. Вы знали об этом?
      - Понятия не имел!
      - Очень плохо. Неважно у вас организована кадровая политика. То ваши люди женщин похищают, то поддельную водку выпускают, то наркотиками торгуют. А вы меня убеждаете - мы за порядок, мы честные бизнесмены! Конечно, вы скажете, что к их противоправным делам отношения не имеете, но надеюсь, выводы для себя сделаете. Ладно, пойду, помогу коллегам. Интересно было с вами познакомиться и побеседовать, Тимофей Васильевич. Думаю, нам еще придется встретиться.
      Покинув кабинет, Вязов спустился вниз к "уголкам". Те попросили приглядеть его за барменом и посредником, пока они производят обыск бара. Задержанные, взглянув на массивную фигуру Вязова, беспрекословно встали к стене и смирно наблюдали за работой оперов из ОУР. А те, прошерстив стойку бара, вскоре обнаружили в ней тайник откуда извлекли полиэтиленовый мешок с таблетками "Экстази". Зуев достал из мешка гость разноцветных "колес" с вдавленными рисунками серпа и молота, торгового знака "Мерседес" и плейбоевского зайчика, поднес их к носу бармена и угрожающе спросил:
      - Ашот, твое добро?!
      Тот промолчал, но быстро, быстро замотал головой в знак отрицания. Серега, зажав таблетки в кулаке, размахнулся. Бармен не мог защититься, поскольку руки его были прочно скованы за спиной, поэтому просто зажмурился. Но удара не последовало. Когда Ашот открыл глаза, то увидел перед собой довольно ухмыляющегося Зуева. Тот похлопал бармена по плечу и тихо произнес:
      - Не ссы, тут я тебя бить не буду. Но если ты и в райотделе станешь запираться, так морду лица разукрашу, что мама родная не узнает! А теперь пшел на выход!
      Из-за задержанных мест в служебной машине "уголков" для Виталия и Ольги не хватило. Впрочем, ни он, ни она не расстроились по этому поводу. Время было еще не позднее, общественный транспорт функционировал нормально.
      - Виталий Иванович, а вы не могли бы меня проводить? - спросила девушка.
      - Мог бы, - кивнул он.
      - Понимаете, сейчас на улицах так неспокойно, а у меня при себе видеокамера, которую я с большим трудом выпросила в редакции. Не дай Бог с ней что-нибудь случиться, мне во век не рассчитаться.
      - Нет проблем, - улыбнулся Вязов. - Святой долг и первейшая обязанность всякого милиционера заботиться о безопасности граждан. Особенно таких молодых и симпатичных. Сейчас я поймаю машину и доставлю вас, куда скажете.
      - Виталий Иванович, а давайте прогуляемся пешком. Такая погода замечательная стоит.
      - Давайте прогуляемся.
      - Раз мы гуляем, то я возьму вас под руку. Спасибо, Виталий Иванович, что вы организовали мне участие в такой интересной операции. Я первый раз, в жизни, а не в кино видела, как милиция задерживает преступников. Ужасно интересно! А главное, я еще все это засняла. Материал должен получиться высший класс. Сегодня ночью я еще поработаю над ним, подготовлю текст, а завтра утром представлю на суд редактору. А куда вы потерялись, когда мы наркодельцов брали?
      - Проверял одну версию.
      - Какую? Ой, извините, Виталий Иванович, может быть, вам не положено рассказывать про свои дела, но я ужасно любопытна. Знаете, говорят, что все женщины любопытны по натуре, а все журналисты - в силу профессии. Получается, что я любопытна в квадрате.
      Вязов рассмеялся и произнес:
      - Похоже, это правда. Ладно, чтобы вы спокойно спали, а не терзались муками любопытства, расскажу, чем я занимался, пока вы боролись с преступностью. Помните "Портрет Дориана Грея" Оскара Уайлда? По версии писателя или внешность человека, или его портрет должны запечатлевать пороки и грехи, стать зеркалом души. А сегодня я убедился, что ерунда это на постном масле. Недавно мне удалось ознакомиться с парадным портретом одного крупного криминального авторитета. На полотне он получился таким представительным, важным, словно академик. Ну, думаю, значит в жизни он точно страшный урод с каиновой печатью на лбу. А сегодня посмотрел на него - обычный дядька с заурядной внешностью, никогда не подумаешь, что полгорода в страхе держит. Так что версия Уайлда оказалась ошибочной.
      - Как журналист, вам заявляю: не верьте всему, что пишут, улыбнулась Ольга. - Кстати, когда я училась классе в седьмом, прочитала "Балладу Редингтонской тюрьмы" Уайлда, помню, она произвела на меня такое душещипательное впечатление, что плакала над ней навзрыд. И очень мне было жалко тех, кто сидит у нас в тюрьмах. А сейчас, будь на то моя воля, отменила бы у нас в стране мораторий на смертную казнь. Столько всяких подонков развелось, что порой жить страшно, кругом маньяки мерещатся.
      - Оленька, да выбросьте вы такие черные мысли из головы, и жизнь сразу покажется лучше. Зачем вам сдались эти маньяки? Думайте лучше о развлечениях, о мальчиках.
      - Меня к мальчикам не влечет.
      Вязов закашлялся, не зная, что сказать на такое заявление, но Ольга тут же уточнила:
      - Меня привлекают взрослые мужчины. Знаете, такие крепкие, уверенные в себе. Как вы, Виталий Иванович.
      Вязов закашлялся еще сильнее. Девушка постучала его по спине, а потом сказала:
      - Мы уже почти пришли. Может быть, зайдете в гости. Я вас с папой познакомлю.
      - Как-нибудь в другой раз, ладно, - улыбнулся Виталий.
      Потом чмокнул на прощание Ольгу в щечку и отправился домой.
      Репортаж о милицейском захвате бармена-наркоторговца вышел на следующий день. По телевизионным меркам для него отвели довольно много эфирного времени в вечернем криминальном выпуске. По крайней мере Зуев с пистолетом в руках успел засветиться в самых разных ракурсах. На один день он стал самой настоящей "звездой" телеэкрана и ощутил бремя популярности. Каждый коллега считал своим долгом подойти, похлопать его по плечу и сказать что-нибудь такое: " Зуич, видел тебя по ящику. Ну, блин, ты даешь!".
      А Ольга позвонила нам после выхода передачи и с радостью в голосе сообщила, что ее зачислили в штат репортером криминальных новостей. Оказывается не только в сказках, но и в жизни все порой бывает хорошо - зло наказано, страна узнала своего героя, а юное дарование достигло желанной цели.
      ВЯЗОВ - ДОБРАЯ ДУША
      Как на море прилив сменяется отливом, шторм - штилем, так и в жизни после периода повышенной активности наступает относительное затишье. Несмотря на желание высокого руководства, чтобы подчиненные постоянно трудились в режиме повышенной активности, время от времени у сотрудников возникает спад физических и моральных сил. Никакие новые строгие указания не способны заставить вымотанных людей поддерживать работоспособность на постоянно высоком уровне. Человеческая природа берет свое.
      Недельная массированная атака на криминальную империю принесла свои плоды. Организованной преступности был нанесен ощутимый удар, но на развитие наступления уже не осталось сил. К тому же у всех накопилась масса текущей работы по заявлениям, необходимость проверки которых никто не отменял. Даже Вязов, выплеснув свою злость на жуликов, похитивших его и Жанну, малость поутих. Ему удалось установить, что Валера действительно уехал из города, а один из бандитов, получивший огнестрельное ранение, скончался от потери крови. Жулики настолько перепугались, когда Вязов и Васькова вырвались из их рук, что даже не оказали своему раненому товарищу первую помощь. Просто отвезли его из коттеджа на снятую квартиру, где его холодное тело и обнаружила хозяйка, вернувшаяся с дачи. Информация о трупе попала в сводку и дошла до нас. Когда Виталий узнал о смерти одного из похитителей, он не на шутку расстроился. Даже учитывая, что с его стороны стрельба была необходимой самообороной, он сознательно лишь ранил противника, хотя мог направить ручку ему в голову и завалить наглушняк. Однако, Вязов, как всякий нормальный человек, считал жизнь главной ценностью в этом мире, а потому слабо поддавался моим утешениям.
      Вообще, Виталий за маской своей холодной невозмутимости гораздо внимательнее относился к людям, чем многие ответственные товарищи, на словах выражающие большую заботу о народе. Лишний раз он доказал это через неделю после нашей операции на оптовке, когда подобрал в коридоре райотдела и привел к себе в кабинет неприкаянного старика.
      Пожилые люди, действительно, порой бывают словно малые дети, поэтому зачастую становятся удобным объектом для разного рода мошенников. А еще они нередко выдают желаемое за действительное и ошибочно полагают, будто их обманули. В прежние годы операм БХСС-БЭП систематически приходилось разбираться с заявлениями стариков по поводу хищений у них пенсии сотрудниками собеса и почтальонами. Факт хищения почти никогда не получал подтверждения. Ветераны труда или запамятовали, что получали пенсию или сами убеждали себя в обратном. Графологическое исследование подписи в карточках обычно выдавало заключение, что бабушка или дедушка самолично расписывались за получение пенсии, только заявители не хотели верить экспертам, ругали оперов и продолжали обивать пороги всевозможных инстанций с жалобами. С момента введения нового уголовного кодекса из-за невысоких размеров пенсий обязанность разбираться со стариками по таким заявлениям со службы БЭП сняли, но память у наших сотрудников о том, что это малоперспективное занятие осталось.
      Дедушка, которого привел в кабинет Вязов, пришел в райотдел жаловаться, как раз, по поводу похищенной у него пенсии. Он сразу производил впечатление, пользуясь юридической терминологией, лица с уменьшенной вменяемостью, монотонно тряс головой и в разговоре перескакивал с пятого на десятое. Насколько я понял из его малосвязных речей, прежде чем обратиться в милицию, дедушка уже побывал со своей бедой везде, где можно, и всюду получил от ворот поворот. Я так и не понял, кому он излагал суть проблемы в райотделе, старичок не мог внятно объяснить, но и тут его отфутболили. Не зная кому еще идти жаловаться, он в растерянности уселся на скамеечку в фойе возле дежурной части и провел там пару часов, пока Вязов, проходивший мимо, не приметил в нем чего-то этакого, выдававшего признаки серьезного горя.
      С большим-большим трудом Виталию удалось выстроить рассказ дедушки в единую связную линию, но от этого он не стал понятнее. Со слов старичка получалось будто бы он одновременно и вдовец уже шесть лет, и в тоже время женат, а еще будто бы по документам умер, в то время как сидел перед нами и имел на руках паспорт, в котором соответствующая отметка отсутствовала.
      Виталий эту галиматью записал, напоил дедулю чаем, заверил, что сделает все возможное для него, а в довершение еще выпросил у Петровичу машину и отвез посетителя домой.
      Да, служба милосердия в лице Вязова лишилась ценного сотрудника. Правда, зато служба БЭП приобрела "охотника за кидалами".
      Доставив дедушку домой, Виталий прокатился до районного Центра социальной защиты и обратно в райотдел вернулся уже с какой-то женщиной. Пенсионера, недавно бывшего у нас, она отлично помнила и сильно упирала на его старческий маразм. Однако оказалось, что за время отсутствия Вязов успел раскопать кое-какие документы, доказывающие, наличие у дедули своего ума и твердой памяти. И объяснил даме, что уж она должна лучше других быть осведомлена о дееспособности старика, поскольку состояла с ним в законном браке и прижила от него трех детей.
      Виталий разошелся не на шутку и резко, на повышенных тонах "наезжал" на женщину и даже предложил ей прокатиться на кладбище. Я в это время брал объяснение по рядовому материалу о невозврате денег с гражданина, который сразу стал больше прислушиваться к репликам Вязова, чем к моим вопросам. Наверное, он слышал муссирующую в народе сказку о том, как менты вывозят несговорчивых жуликов на кладбище, ставят их перед свежевырытой могилой и под угрозой пистолета предлагают честно поколоться или принять смерть, а потому не усомнился, что мой сосед по кабинету предлагает даме прокатиться на погост именно с этой целью. Однако вскоре выяснилось, что на кладбище сотрудница центра социальной защиты всего-навсего должна была показать дедушкин памятник, чего она, естественно, сделать не могла по причине отсутствия оного. В общем, дама ехать на погост отказалась, и, припертая доказательствами к стенке, созналась в мошенничестве.
      А дело было так. В служебные обязанности женщины, которую привез Вязов, входило начисление и перерасчет пенсии, поэтому все ветераны района проходили через нее. Лет пять назад она положила глаз на нашего дедушку. Он как раз тогда обращался к ней по поводу перерасчета пенсии. Рассчитала она психологически верно: старичок - божий одуванчик и, главное, смахивает на не вполне нормального, поэтому, если чего вызнает и пойдет жаловаться, то никто ему не поверит. В общем, сняла она со всех дедушкиных документов ксерокопии и у себя в отделе оформила бумаги будто бы вступила с ним в законный брак да еще и прижила от него трех детей. А спустя какое-то время она его, опять же на бумаге, похоронила, после чего стала получать пенсию по случаю потери кормильца. Долгое время так и продолжалось: старичок получал свою пенсию по возрасту, а его фиктивная вдова - свою. Каким-то образом информация просочилась и дошла до дедушки. Как всякий нормальный человек, он возмутился, только не мог никому доходчиво объяснить суть своих претензий. Так бы все и продолжалось, не прояви Вязов участие к пожилому человеку и не распутай клубок аферы, искусно запутанный сотрудницей Центра социальной защиты населения.
      Арестовывать столь бессовестную женщину Виталий не стал, но уголовное дело в отношении нее по факту мошенничества возбудил. Оно получило огласку. Во всех Центрах социальной защиты провели соответствующие проверки и постарались принять меры, чтобы не допустить аналогичных обманов в будущем.
      Петрович отметил инициативу, проявленную Вязовым, но еще раз напомнил, что основная задача Виталия - борьба с изготовителями "паленки" и не примнул дать три своих традиционных указания на букву "у": улучшить, усилить, углубить.
      Н А Ш В Т О Р О Й Ц Е Х
      От оперов при любой власти ничего не зависело и всегда, главным образом, требовалось одно - работать. Поэтому смена руководителя областного управления напрямую никого из нас не касалась и была воспринята спокойно. Прежнего начальника УВД перевели в Москву, а на его место прислали "варяга", прежде руководившего милицией небольшой области, по численности населения сравнимой с одним районом нашего города. Среди слухов о причинах его назначения чаще всего звучала мысль, что специально искали нейтрального человека со стороны, не связанного здесь ни с какими финансовыми группами.
      По большому счету нам внизу, "на земле", ни холодно, ни жарко от всех перестановок в верхах, поэтому смена главного милиционера области воспринималась с таким же равнодушием, как смена премьер-министра в Гвинее Бисау. Единственно Бородянский попытался придать этому событию значимость и запустил в массы слух будто бы новый начальник распорядился выписать всему гарнизону премию, чтобы на местах смогли обмыть его вступление в должность, однако, в виду полнейшей абсурдности такой информации, в бухгалтерию никто не пошел. Для нас всю вышестоящую пирамиду власти олицетворял Петрович, который выполнял функции конечного проводника и министерской, и президентской воли. От него одного зависело решение таких особо важных вопросов, как получение премий и званий, выбор времени для отпуска, а главное - общее благополучие службы. Петрович сознавал свое величие в нашем маленьком мирке, поэтому старался быть справедливым, но хвалил редко, чаще из его уст звучали три привычных требования на букву "у", и название пьесы Шатрова "Дальше, дальше.....".
      А "дальше" было то же, что и вчера, подтверждающее фразу "вся жизнь борьба". Каждодневная борьба за показатели и с обстоятельствами. Даже работа наша называется борьбой с экономическими преступлениями. Удручает то, что, в отличие от спортивного состязания, победа в этой борьбе невозможна. Пересилить человеческую природу нельзя, экономические преступления существовали и будут существовать всегда, пока существуют люди. Каким бы совершенным не было человеческое общество, всегда найдется тот, кто наплюет на правила и законы ради обогащения. Но, если мы не в силах искоренить зло, то должны постараться хотя бы ограничить его.
      Это в полной мере относится и к нашей с Вязовым работе по борьбе с бутлегерами. И хотя эта деятельность напоминает сражение с гидрой, у которой вместо отрубленной неизменно вырастает новая голова, но рубить их нужно. Хотя бы из принципа. После введения в действия Указа Президента N 1199 в России ежемесячно объявлялось о ликвидации сотен подпольных цехов по выпуску фальсифицированных спиртных напитков. Однако возникает впечатление, что меньше их не стало. Выгодный криминальный бизнес вербует в ряды бутлегеров все новых и новых волонтеров. Мы с Виталием тоже внесли свою скромную лепту в милицейскую статистику по выявленным цехам и вскоре после первого, на Лесоторговой базе, сумели накрыть еще один. И в этом нам опять помог Профессор.
      После того, первого цеха, Иванов получил от Вязова небольшую денежную премию, которую посчитал своим долгом немедленно пропить. Принять участие в этом процессе он предложил и нам, однако мы с Виталием вежливо, но твердо отказались. Регулярно и крепко пьющие люди, типа Профессора, обычно отказам от угощения только рады, считая, что им больше достанется. Поэтому Иванов на нас совсем не обиделся, накупил на всю премию водки и с превеликим удовольствием употребил ее один. Конечно, на это потребовалось время. Почти неделю, Профессор, словно настоящий ученый, ставил на своем организме опыты, выясняя какое количество сорокоградусной жидкости он сможет осилить за сутки. Естественно Иванов не успокоился, пока не выдул все, а потом несколько дней мучительно выходил из запоя. Но зато, когда вышел, снова активно включился в работу по поиску дешевой водки и денег на нее.
      Есть в алкоголиках нечто романтично-первобытное. Первые люди на земле проводили все свои дни в охоте, чтобы насытить утробу. Забьют мамонта, устроят пиршество, а на следующий день снова копье в руки, и вперед. Так и жизнь нынешних язычников, приверженцев Бахуса, сводится к постоянному поиску алкоголя. Добудут бутылку, выпьют, отведут душу и вновь выходят на промысел. Эх, сколько же у нас по стране таких охотников, и какие огромные суммы наваривают на них бутлегеры.
      В тот день Профессору не везло. Сначала он безрезультатно прогулялся по знакомым торговым точкам. Киоскеры считали, что все дивиденды за полученную от него информацию о ментовских подлянках уже выплатили, да к тому же сами после очередных штрафных санкций сидели на мели. Халявное угощение Иванову обломилось, а денег на законную конвертацию их в алкогольную продукцию не было.
      Потом Профессор прогулялся возле гастронома. Встретил двух старинных приятелей с типичной для алкоголиков тоской в глазах. Они позвали Иванова с собой на дело - пошустрить по дворам и, если повезет, стянуть какое-нибудь бельишко, вывешенное на просушку. Однако, он не зря имел "погоняло" в виде ученой степени, до уголовщины никогда не опускался, а потому отказался. Правда, легальных способов раздобыть денег имелось не много. К тому же, во всех сферах, будь то погрузочно-разгрузочные работы у коммерсантов или сбор стеклотары, царила жесткая конкуренция. Штрейкбрехерство чревато жестоким битьем, а насилия миролюбивый Профессор не любил, особенно когда оно применялось к нему. Поэтому, поразмыслив, решил не рисковать и попытаться изыскать деньги каким-либо другим образом.
      В тяжелых раздумьях он бродил по городу и повстречал еще одного старого знакомого по прозвищу "Чинарик", полученном им в незапамятные времена за привычку подбирать окурки. Чинарик давно уже опустился на низшую ступень социальной лестницы, превратился в бомжа, и теперь собирал не только окурки. Иванов застал его за занятием, когда тот тщательно рылся в помойке в поисках пропитания.
      - Привет, - поздоровался Профессор. - Как улов?
      - А, чего тут путнего найдешь, - пренебрежительно махнул рукой Чинарик. - Сейчас люди экономят. Ничего путнего не выбрасывают. Чтобы приличной хавки добыть, нужно в центр ехать, где "новые русские" живут. Вот там, сказывают, лафа, на помойке чего только не сыщешь: и бананья чуть подгнившие и йогурт просроченный нераспечатанный и банки вздувшиеся со всякими консервами заморскими. Но тама своя мафия. Сказывают, один мужик с зоны откинулся, а жить негде, ну и сунулся за хавкой на одну помойку на Московской горке. Так местная мафия тама ему башку отрезала и в контейнер сбросила. А ты чегось, гуляешь?
      - Гуляю. Трубы горят, а остудить нечем.
      - Ну так, чегось, пойдем похмелимся, - неожиданно предложил Чинарик.
      - А есть чем? - с надеждой воззрился на него Профессор.
      - По твоему рецепту гуталином хлебушек помажем, оно глядишь и полегчает.
      Чинарик достал из холщевой сумки необходимые ингредиенты, найденные им на помойке, - железную банку крема для чистки обуви и заплесневелый в полиэтиленовом мешке хлеб. Да, было дело, действительно давным-давно в трезвые горбачевские времена именно Профессор научил его извлекать спиртосодержащую жидкость из сапожного гуталина. Процесс не представлял сложности. Требовалось лишь изготовить сэндвич в виде двух кусочков хлеба с прослойкой гуталина и положить его на батарею парового отопления. Потом, когда средство для чистки обуви пропитает хлеб, срезать почерневшую его часть, а остальную с содержанием спирта можно употреблять в пищу. В качестве негативных моментов такого вида пьянства отмечались: отвратительный сапожный вкус хлеба и пугающий черный окрас губ, которые потом трудно было отмыть. Поэтому способ не получил широкого распространения. Сам Иванов даже в самые тяжелые дни никогда им не пользовался, лишь демонстрировал другим. Тем более не захотел прибегать к нему теперь.
      После знакомства с Вязовым Профессор ощутил, что поднялся над собратьями по стакану и приобрел значимость в глазах окружающих не только умением добывать спирт из средств бытового назначения, но и за счет очень ценных связей в милиции и торговле. Терять свой авторитет и опускаться до уровня Чинарика ему показалось унизительным, поэтому он гордо отказался от угощения.
      Расставшись с приятелем-бомжом, Иванов пошел гулять дальше. Пошатнувшееся без своевременной дозы алкоголя здоровье настойчиво требовало поправки. Когда нет насущной пищи для тела, появляется пища для ума размышления где раздобыть первую. Профессор хмуро морщил лоб и напрягал извилины, прикидывая у кого можно разжиться деньгами. Обращаться к Вязову не имело смысла, тот твердо дал понять, что нянчиться с ним не станет и предоставит субсидию только в обмен на информацию. Приятели-собутыльники заведомо были некредитоспособны. Оставалась надежда только на Зинку. Любовница была худо-бедно трудоустроена - мыла полы в подъезде, а значит имела постоянный источник дохода. Правда, в период последнего запоя Иванова между ними пробежала черная кошка, по какому-то незначительному поводу они повздорили. Но абстинентный синдром сильней мужской гордости, и Профессор решил отправиться на поклон к даме сердца.
      Зинка оказалась дома. С женской чуткостью она сразу распознала фальшь в покаянии Иванова, но смилостивилась и снизошла к его проблеме. Вот только финансовые возможности ее оказались ограниченными. Собрав всю наличность в доме, она с трудом наскребла 15 рублей с копейками. Впрочем, это было уже что-то, и Профессор начал размышлять, как наиболее эффективно использовать данные денежные средства. И тут Зинка снова пришла на помощь. Она сообщила, что знает место, где на 15 рублей можно выпить, да еще и закусить пельменями. Якобы одна из ее подруг устроилась работать в частный пельменный цех, рядом с которым имеется забегаловка, где водку по демпинговым ценам продают на розлив вместе с дешевой закуской. Вот только ехать туда нужно с пересадкой на окраину города. Но такими трудностями настоящего пьяницу не испугаешь. Профессор воспрял духом. В общественном транспорте он блистал красноречием. В результате их высадили из автобуса всего один раз, и они бесплатно добрались с Зинкой до нужного места.
      Дешевая забегаловка располагалась у черта на куличках, зато оказалась не сказкой, а самой настоящей явью. Меньше чем за десятку Иванов и Зинка получили два по сто водки, да еще и по горсти пельменей на бумажных листочках на закусь. Это был настоящий праздник души, а то, что водочка явно паленая и пельмени жестковаты - сущая ерунда. Гораздо хуже, что для повторения праздника в том же объеме не хватало всего около двух рублей. Профессор принялся уговаривать Зинку поискать подругу, которая трудилась где-то рядом, и перехватить у нее недостающую сумму в долг. Любовница мялась недолго. Она подошла к продавщице и спросила, где ей можно увидеть подружку из пельменного цеха. Продавщица пытливо оглядела ее, но, не обнаружив в облике посетительницы ничего подозрительного, сказала, что малость освободится и позовет. Действительно, примерно через четверть часа в забегаловке нарисовалась подруга. Зинке она обрадовалась. Согласилась добавить ей недостающую сумму и сама изъявила желание принять стопочку, только от пельменей отказалась, сославшись, что не любит их.
      На обратном пути Профессор не мог нахвалиться на такую замечательно дешевую распивочную. Зинка, похоже, малость приревновавшая его к подруге, усмехнулась и заметила:
      - Как баба, раскудахтался. Дешево, дешево! Поди не в убыток себе торгуют. Водку, если хочешь знать, они на заднем дворе льют. Мне подруга сказывала.
      Профессор призадумался. Перед ним появилась дилемма: или оставить эту точку для себя, в надежде навестить ее снова, или же сдать ее Вязову. В конце концов, он доказал, что достоин ученой степени и принял поистине соломоново решение - решил дать наводку Вязову, получить от него за это на водку, и, пока опера не накрыли цех, успеть напиться еще раз дешевой "огненной водички" в этой забегаловке. Сказано - сделано. Галантно, проводив даму-спонсора до подъезда, Профессор ринулся к телефонной будке звонить Вязову.
      Судя по информации, цех на окраине не был большим, поэтому мы не стали привлекать другие службы и решили обойтись своими силами.
      На дело отправились втроем: Бородянский, Вязов и я. Первый был незаменим при проверке торговых точек, а поскольку мы знали, что паленкой потчуют местных жителей в распивочной, то имелись все основания заняться и ею.
      Сначала мы проехались мимо забегаловки и осмотрелись. Распивочная находилась в небольшом деревянном доме, типа сарая. Я нисколько не удивился, если бы узнал, что раньше на ее месте располагался пункт по приему стеклотары или утильсырья. За торговой точкой проходил длинный, высокий забор, поверх которого виднелся второй этаж коттеджа из красного кирпича и две крыши больших надворных построек.
      Закончив короткую рекогносцировку, мы вылезли из машины и направились в распивочную. Внутри нее царили антисанитария и полнейший пофигизм в отношении установленных правил торговли. Явно, что строгие инспектора санэпиднадзора и других контролирующих органов не ведали о столь экзотической точке общественного питания, где самым натуральным образом плевали на все. Как на пол, так и на нормативные акты контролирующих ведомств. У продавщицы не было никаких документов, о санитарных книжках и сертификатах качества она не имела ни малейшего представления и, вероятно, считала главным назначением бумаги - заменять одноразовые тарелки.
      В арсенале у Бородянского имелся традиционный прикол. При проверке общепитовских заведений он любил хмуро вопрошать:
      - А почему у вас вилки для рыбы отсутствуют?
      Обычно заведующие производством сразу начинали оправдываться и лишь спустя какое-то время до них доходило, что проверяющий шутит.
      Здесь бы такой номер в принципе не прошел. Столовые приборы: вилки, ножи и ложки в обиходе закусочной не использовались вообще! Правда, их здесь и мыть было негде, а посетители отлично обходились руками.
      Продавщицу наш визит, похоже, не на шутку напугал. Она растерялась, побледнела и только толдычила, мол я не я и хата не моя. Все стрелки она перевела на хозяйку заведения по имени Фаина, которая с ее слов в настоящее время находилась в коттедже за забором.
      Бородянский напевая: "Фаина, Фай-на-на, ой получишь у меня!", направился к черному ходу, ведущему во внутренний двор. Он резко распахнул дверь, но тут же быстро закрыл ее обратно и, обернувшись, сообщил нам:
      - Там собачки гуляют.
      - Ну и что? - спросил Вязов.
      - Но они кушают лошадь!
      Виталий не стал больше ничего выяснять, а отодвинув Пашку с дороги, решительно за дверь. Мы с Бородянским последовали за ним.
      Обстановка во дворе вполне бы могла послужить декорациями к какому-нибудь фильму ужасов. Весь двор был испещрен лужами крови. А в центре его валялась конская голова, в которую с аппетитом вгрызалась пара бультерьеров. Заметив нас, они подняли оскаленные морды, с которых капала на землю кровь, и угрожающе зарычали. Мы все трое, словно по команде, полезли к подмышечным кобурам. Вид пистолетов не произвел на песиков абсолютно никакого впечатления. По-видимому, они просто еще не знали, что это такое, а потому не боялись. Продолжали скалиться и рычать, вероятно, раздумывая что вкуснее: конина или мы. Мы тоже не спешили предпринимать активные действия, но что-то делать было нужно, не век же торчать на одном месте.
      Виталий с легким щелчком снял табельного "макарова" с предохранителя и распорядился:
      - Ладно, пошли. Если псы бросятся, будем бить сразу на поражение.
      К счастью, губить живых тварей не понадобилось. Из коттеджа вышла хозяйка, которая пинками и матерками загнала собак в конуру.
      Ну а потом ей пришлось устроить экскурсию непрошеным гостям, то бишь нам, по своему имению. Коттедж ее в сравнении с дворцами многих руководителей предприятия нашего города, выглядел скромно, поэтому мы оставили его на потом и предложили начать осмотр с надворных построек.
      Наверное, эти постройки раньше использовались под склады, поэтому вид имели основательный и добротный, а окна в них отсутствовали. С явной неохотой Фаина завела нас в первую.
      И мы сразу нашли то, за чем пришли. В помещении стоял густой пьянящий спиртовый дух, а два угрюмого вида мужичка посредством пластмассовой трубки и воронки наполняли прозрачной жидкостью батарею бутылок. В наличии присутствовал весь обычный антураж, свойственный подпольному бутлегерскому производству: 50-литровые пластиковые бочки со спиртом, стеклотара в ящиках, примитивный ручной станок для укупорки. В сравнении с автоматизированным производством на Лесоторговой базе это представляло собой убогое зрелище, но свою функцию выполняло. Ящиков десять мужички до нашего прихода успели изготовить.
      Вязов с Бородянским оставили меня описывать словами увиденную картину в протоколе осмотра места происшествия, а сами проследовали с хозяйкой в другое помещение.
      Хорошо, что я не пошел с ними. Иначе моя чувствительная натура могла подвергнуться очень негативным эмоциям. Во втором помещении тоже располагался цех, только не водочный, а пельменный. Несколько женщин сноровисто раскатывали сочни и лепили приятные на вид изделия традиционной русской кухни. Фарш готовили там же, пропуская через мясорубку, не что иное, как конину. Голова лошади валялась во дворе, а остальные разделанные части животного находились в пельменном цехе в качестве сырья для фарша.
      Когда Вязов рассказал мне о втором цехе и предложил полюбоваться на него, я на отрез отказался. Сказал, что утром вкусно плотно позавтракал, поэтому не хотел бы, чтобы это оказалось напрасным.
      Закончив осмотр помещения, мы наскоро опросили тружеников пельменного и водочного участков, выписали им повестки на завтра, опечатали цеха, забрали с собой хозяйку и отбыли в РОВД для дальнейшего разбирательства.
      Фаина в отношении своей незаконной предпринимательской деятельности практически не запиралась. У меня сложилось впечатление, что у женщины накипело на сердце, поэтому ее рассказ напоминал собой настоящую исповедь, которая длилась не один час. В вкратце смысл ее сводился к следующему:
      Родилась Фаина в небольшом казахском городке. Там же выросла и замуж вышла. Жили они с супругом, поживали, добра наживали и никому не мешали. Только злоба людская и зависть к их достатку многим спать мешали. А еще после развала СССР в городке этом развилась система притеснений по национальному признаку. Фаина с мужем хоть были татарами и мусульманами, а все равно считались русскими. Сначала мужа подвели на работе под сокращение, а потом и ее. Решили они перебраться в Россию. Деньги, слава аллаху, у них были, а после продажи в Казахстане квартиры, машины и дачи еще прибавились. Хватило на покупку коттеджа у нас городе и на обустройство на новом месте. Все бы ничего, да вот мужа перемены повергли в депрессию. Затосковал он и начал крепко закладывать за воротник. Пока Фаина крутилась, как белка в колесе, налаживая хозяйство и быт, мужик превратился в тихого алкоголика. Она его душевных переживаний не поняла и предложила развод. Муж разводиться не стал, только в один прекрасный день в отсутствие жены собрал чемодан, все личные деньги в доме и перебрался к другой женщине. Той, которая поняла. Фаина не стала плакать и рвать на себе волосы от горя, а еще пуще ударилась в работу. Ее деловая активность могла бы вызвать уважение, если бы не одно "но". Она слишком жадно любила деньги. Получать лицензию? Зачем выбрасывать на ветер кровно заработанные. Платить налоги? Хрен вам! Экономить она старалась на всем. На рабочих, на домработнице, которая мало того, что готовила еду и прибиралась в доме, так еще торговала в распивочной. Идея с кониной в качестве сырья для пельменей была из той же оперы. Фаина, не жалея ни сил, ни времени, моталась по деревням и скупала конину. За счет того, что в народе этот вид мяса не пользовался спросом, приобретала она его за копейки, что существенно снижало себестоимость пельменей. Экономия - хорошее качество, но когда она становится самоцелью, то неизбежно обрекает весь бизнес на неудачу. Топорно изготовленную фальсифицированную водку у Фаины отказывались брать на продажу даже самые непритязательные коммерсанты. Поэтому она вынуждена была ограничить рынок сбыта местным поселком и торговать водкой на розлив. Причем, для конкурентноспособности продукции пришлось снизить цену на нее до минимума. Пельмени по чужим сертификатам она пыталась сдавать в магазины города. Там брали, но вскоре после многочисленных нареканий покупателей, отказывались с ней работать. В общем, из-за жадности Фаина сначала создала себе трудности с реализацией, а потом - проблемы с законом.
      Такого вопиюще незаконного предпринимательства в нашей практике еще не было. Скорая перспектива для Фаины оказаться на скамье подсудимых сомнений не вызывала. А пока, чтобы она спокойно смогла поразмыслить и понять, что с таким пофигизмом бизнес делать нельзя, а экономить на лицензиях и разрешениях - себе дороже, Бородянский отправил ее в камеру на трое суток.
      Фаину увели в ИВС, а у нас троих, причастных к этому, спонтанно возникло желание расслабиться и посидеть за бутылочкой качественной водки. Неважно, кто первый внес данное предложение. Важно, что оно выражало общее настроение и было принято без процедурных проволочек.
      После всех тех мерзопакостей, которых насмотрелись в хозяйстве Фаины, мы очень внимательно подошли к оценке качества выпивки и закуски. Водка и колбаса перед употреблением были подвергнуты нами тщательному визуальному и органолептическому исследованию. Да и потом, в процессе застолья не раз поминали задержанную.
      - Ну, блин, надо же мне было с вами поехать. Я на кухню стараюсь не заходить, когда жена рыбу или птицу разделывает, а тут на такое безобразие нарвался! Теперь мне воспоминания о ее пельмешках надолго аппетит подпортят. Как бы вообще в вегетарианца не превратиться. Я раньше в магазине предпочитал брать домашние пельмени, а после сегодняшнего дня буду брать только фабричные! - заявил я.
      - Не известно еще из чего их на мясокомбинате делают, - усмехнулся Вязов.
      - Но не из конины же!
      - А что ты имеешь против конины? - спросил Бородянский.
      - Я против нее ничего не имею. Просто я ее не ем.
      - А свинину? - снова задал вопрос Пашка.
      - Свинину ем. И с большим удовольствием. Даже, можно сказать, люблю ее.
      - Вот видишь. А мусульмане наоборот свинину не едят, а конину любят. Свинью они считают грязным животным. Кстати, не без оснований. А лошадь, напротив, очень чистое животное. Она, например, воду из грязной лужи пить не станет.
      - У каждого народа свои привычки. Ежели бы Фаина казахов своими пельменями потчевала - это одно, а русских не надо, у них кухня имеет свои традиции. Не зря Кутузов обещал заставить французов конину жрать, имея в виду, что в этом есть нечто унизительное.
      Мне показалось, что Бородянского я переспорил, но тут вмешался Вязов:
      - Знаешь, Игорь, конину я ел и ничего унизительного в ней не заметил. Как-то по молодости я ездил отдыхать в Казахстан на турбазу и попал там на какой-то местный праздник. Главное блюдо на ковре (столы отсутствовали) было бешбармак из конины. Посреди комнаты стоял большой казан, в нем по краям большие куски вареного теста, а в середине не менее большие куски вареной конины. Кушать это блюдо положено руками, а добрый хозяин еще берет, прямо скажем, не очень чистыми пальчиками из середины самые жирные куски мяса и подкладывает их поближе дорогим гостям. Признаю, что перед тем, как попробовать, пришлось преодолеть некий внутренний барьер. Но зато потом оказалось, что бешбармак из конины - отличный закусон. Под него водочки можно принять немеряно.
      - Да ну вас, конеедов, - махнул рукой я. - Давайте лучше выпьем.
      Домой я пришел довольно поздно. Жена уже легла в постель и при моем появлении сонливо буркнула:
      - Если будешь ужинать, свари себе пельмени.
      - Не хочу пельменей! - отрезал я.
      - Чего так, - удивилась жена.
      - Да так, кое-что вспомнил.
      Сон у жены уступил место любопытству. Она включила ночник и уставилась на меня:
      - Что вспомнил?
      Рассказывать ей страшные истории на ночь не хотелось, и я брякнул первое, что пришло на ум:
      - Юмореску одну вспомнил. Идет джентльмен по улице, вдруг ему на цилиндр падает пельмень. Он поднимает глаза вверх и видит в окне третьего этажа симпатичную леди. Она, извиняясь, говорит: "Простите, сэр. Я варю пельмени, а они, заразы, такие скользкие!" Джентльмен приподнимает головной убор и учтиво говорит: "Какое счастье мадам, что вы не варили лошадь, иначе мой цилиндр пострадал бы сильнее.
      Жена английского юмора не оценила. Подозрительно взглянула на меня и процедила:
      - Опять напился!
      Потом выключила ночник и отвернулась к стене.
      ВИЗИТЕР И ВИЗИТЕРША
      Чего греха таить, действительно милиция часто футболит заявления граждан. Но дело тут не в том, что такая игра нравится тем же операм ОБЭП или они полные бездельники, увиливающие от работы. Перспективное заявление, в котором усматриваются реальные признаки состава преступления, никто пинать в другое подразделение не станет. Но таких "заяв", в лучшем случае, из десяти одно. А поскольку остальные девять представляют собой банальную жалобу на бессовестного должника и содержат лишь гражданско-правовые отношения, то все они для опера ОБЭП бесперспективны. А потому превращаются для него в подобие общественной нагрузки, которую лучше переложить на плечи соседа. Вот и начинается футбол. Сначала происходит быстрая перепасовка заявления от одного райотдела к другому. Благо, партнера для паса найти нетрудно. Основания для переадресовки заявления по территориальности можно отыскать почти всегда. Обычно пострадавшая фирма расположена в одном районе города, фирма-должник зарегистрирована в другом, а фактически находится в третьем, передача денег или товара осуществлялась в четвертом. Красивую распасовку, присущую московскому "Спартаку", переброска заявления из одного райотдела в другой совсем не напоминает. Это, скорее, нудное тренировочное упражнение "квадрат", в котором четыре опера, шлифуя технику, перепасовывают материалы друг другу, а между ними беспомощно мечется заявитель.
      Конечно же, это нехорошо. Некрасиво. И заявителя жалко. Только оперов тоже можно понять и пожалеть. Их сотня на полуторамиллионный город. При нынешнем повсеместном бардаке они все равно физически могут разобраться с тысячами конфликтных ситуаций, ежемесячно возникающих между субъектами предпринимательской деятельности, а им при этом нужно заниматься и своей основной работой - выявлять преступления. В датском королевстве не все ладно, а у нас - все не ладно.
      Вернувшись от секретаря и получив от него пачку заявлений, я уселся за стол и начал раскладывать из них пасьянс. "Так, это можно отправить туда, это нужно запулить сюда, м-да, а это прошло полный круг и остановилось на мне. Кто последний, тот и папа. Придется им заниматься самому". В этот момент мое занятие прервал телефонный звонок Петровича. Он просил найти Вязова и вместе с ним зайти к нему в кабинет. Едва я положил трубку, как на пороге возник Виталий, тоже вернувшийся от секретаря с кипой материалов.
      - Пойдем, шеф к себе зовет, - сказал я.
      В кабинете у начальника сидел незнакомый мужчина в "зеленой" форме армейского образца с майорскими погонами.
      - Присаживайтесь, - кивнул нам Петрович и ввел в курс дела:- Вот к нам товарищ приехал из Управления материально-технического и хозяйственного обеспечения по поводу изъятой водки. Виталий Иванович, опишите в двух словах ситуацию с ней.
      Вязов вздохнул и начал описывать:
      - Ситуация с изъятой водкой оставляет желать лучшего. Мы вывозим ее на базу по улице Малахитовой, отведенную распоряжением городской Администрации для хранения изъятой алкогольной продукции, и сдаем там на ответхранение до принятия решения по материалу. В последнее время мы эту базу своей водкой, можно сказать, завалили. Пока там водку на ответхранение еще берут, но скрепя сердце. Для руководства базы это лишняя обуза. В общем, проблемы есть, и много. Ликероводочный завод "самопал" на переработку тоже не горит желанием принимать. Ему проще новую изготовить, чем с этой возиться.
      - Понятно, - деловито отметил майор и повернулся к Петровичу.
      Но в это время зазвонил прямой телефон начальника РОВД и тот вынужден был отвлечься от беседы. Он снял трубку и начал объяснять какой-то материал. Пока наш шеф был занят, я полюбопытствовал у майора:
      - Говорят, ваш начальник УМТиХО большой шутник и любит накладывать на документы прикольные визы?
      Гость с недоумением взглянул на меня и пожал плечами. Странно. Фоменко мог кое-что присочинить для красного словца, но его байки всегда имели под собой основу реальных событий. Между тем, Петрович закончил телефонный разговор, положил трубку и повернулся к нам с Виталием:
      - Так вот, ребята, к нам приехал начальник склада УМТиХО, - шеф кивнул в сторону гостя, - чтобы избавить вас от забот. Он предлагает отвозить конфискованную водку к себе на склад, а так же перевезти туда и уже изъятую вами. Вязов внимательно оглядел майора и неожиданно произнес:
      - Владимир Петрович, извините, а вы документы у товарища видели? Вопрос стоит о солидных материальных ценностях, и лично я хотел бы точно знать - с кем мы имеем дело?
      Гость обиженно поджал губы, а потом высокомерно глянул на Виталия и положил перед собой на стол открытое удостоверение. По документам он значился майором внутренней службы Бруевичем, начальником военного склада УМТиХО.
      - Можно узнать, какое отношение имеет военный склад к водке, задал резонный вопрос Петрович.
      - Пришлось гостю обьясняться. В результате выяснилось много интересного. Оказалось, что товарищ Бруевич работает в нашем УМТиХО только третий день, поэтому еще не успел познакомиться с чувством юмора своего теперешнего шефа, а еще, что он является человеком из команды нашего нового генерала и приехал по его приглашению из города N-ска. Также выяснилось, что наш новый генерал - большой души человек. Едва приступил к своим обязанностям, а уже проявил заботу о личном составе. Чтобы каждый сотрудник гарнизона в отдельности не маялся думой куда ему пристроить изьятую фальсифицированную водку, генерал решил взять эту заботу на себя и организовать ее централизованное хранение на складе УМТиХО. А для решения этого вопроса специально перевел к нам в город Бруевича и поставил его начальником военного склада. Вообще-то, УМТиХО подчиняется непосредственно Москве и все назначения руководителей в данную систему осуществляются из столицы, но должность начальника военного склада благодаря каким-то инструкциям составляет исключение, кандидатов на ее замещение утверждает начальник нашего УВД. Данный склад располагает большой площадью, раньше он был под завязку набит разным добром, но в последние годы все материальные ценности куда-то разошлись, и теперь пустовал. Генерал принял решение использовать его под изьятую водку и возложил на Бруевича обязанности решать все проблемы по ее вывозу, хранению и сдаче на переработку.
      Разобравшись в сути вопроса, мы не могли не поблагодарить товарища Бруевича, который уже на третий день своей работы в нашем городе нашел время и лично приехал, чтобы облегчить наш труд, а также выразили мнение, что новый генерал начинает свою деятельность здесь весьма толково и дай бог ему и дальше действовать в том же ключе.
      Бруевичу наши комплименты пришлись по сердцу, он остался доволен встречей и пообещал, что сам организует вывозку и погрузку-разгрузку изьятой нами водки с базы по улице Малахитовой, чтобы не беспокоить нас и не отрывать от важной работы по борьбе с экономической преступностью.
      В этот день заняться разбором полученных заявлений мне так и не удалось. Едва мы с Вязовым вернулись в кабинет, как к нам заявилась Жанна в сопровождении подруги, к которой весьма подходила поговорка: "ни что так не украшает женщину, как перекись водорода". Это я к тому, что подруга была блондинкой, но явно не по природе, а по желанию, о чем свидетельствовали черные корни волос. Сама Жанна куда-то торопилась, поэтому рассиживаться не стала. Попросив нас оказать Виолетте (так звали подругу) всяческое содействие, она вскоре отбыла, одарив на прощание Виталия страстным поцелуем. То был показушный жест, предназначенный для демонстрации Виолетте чьей собственностью является данный мужчина, поскольку та сразу положила на него глаз. Впрочем, сам Вязов вряд ли давал последнее время Жанне повод для ревности. Происшествие, когда она оказалась в заложниках из-за интереса жуликов к его персоне, создало у Виталия определенный комплекс вины. Он всячески старался заботиться о Жанне и оказывал ей повышенное внимание.
      После ухода Васьковой, Виолетта быстро освоилась в милицейских стенах. Похоже, в любой обстановке она чувствовала себя уверенно и раскованно. Вихляющей походкой манекенщицы она прошлась по кабинету, изучила календари на стенах, вид из окна и принялась рассматривать фигурку иностранного полицейского в бочке на сейфе у Вязова. Естественно, у нее сразу возник вопрос: почему полицейский сидит в бочке? Не мудрствуя лукаво, она попыталась извлечь его из нее. И тут случился обычный в таких случая казус. Мало того, что полицейский оказался без штанов, так он еще выпустил струю и обильно оросил одежду нашей гостьи. Виолетта с визгом интуитивно отпрянула от писуна и свалилась на колени к Вязову. Тот невозмутимо предложил ей пересесть и изложить цель визита.
      Виолетта начала издалека. С начала 90-х, когда она променяла работу нормировщицы на заводе на профессию челночницы. Я не знаю всех сложностей, с которыми приходится сталкиваться торгующим на наших рынках китайским и вьетнамским челнокам, но о проблемах российских челноков слышал не единожды, поэтому отношусь к представителям этой профессии с уважением. Но все эти драматические перипетии своей судьбы рассказывались гостьей в сущности лишь для того, чтобы настроить нас на нужный лад. Хотя надо признать, Виолетте это удалось. Мы прониклись сочувствием к ней, продравшейся через тернии дальних дорог до материализации мечты - обладания маленьким павильончиком на нашем местном вещевом рынке. Теперь она непосредственно перешла к делу и живописала, как воплощение ее мечты оказалось под угрозой краха из-за козней администрации рынка. Особенно от нее досталось директору по фамилии Зубарский. Ее гневную тираду, посвященную произволу данного господина для краткости можно свести к цитате из песни Александра Новикова, точнее, словам, вложенным им в уста некоего кавказского торговца: "Дыректор рынка надо сразу рэзат! Совсэм нэт совэсть, сколько нэ давай".
      В общем, проблема Виолетты сводилась к следующему: директор рынка поставил ей ультиматум убирать свой лоток к чертям собачьим или переезжать в построенный им модуль и спокойно торговать дальше. Модуль - это, можно сказать, уже маленький магазин, а свой магазинчик - это то, к чему стремилась душа Виолетты всеми своими фибрами. Вот только зараза-директор зарядил в качестве платы за павильон 75 тысяч рубликов, что, по мнению челночницы попахивало беспределом, так как красная цена ему была минимум в два раза меньше.
      Нужно отдать посетительнице должное. Расписав свои челночные мытарства, она психологически верно воззвала к нашим мужским сердцам, которые по идее должны учащеннее забиться от праведного гнева за несправедливо обиженную женщину и от желания ей помочь. Увы, Виолетта попала не в то место, где благородные чувства ставятся во главу угла. Скажем, если бы она попала вместо ментовского кабинета в Корнуольский замок на собрание рыцарей Круглого стола, то, без сомнений, после ее драматического повествования, все воины, от бесстрашного сэра Ланселота до хвастливого сэра Кея, бросились бы седлать коней, чтобы пронзить копьем негодяя Зубарского.
      Но мы с Вязовым не первый год носили погоны и отлично знали золотое правило ментовки: не поддаваться эмоциям и не брать слов на веру. Лично я четко уяснил для себя это правило в первую же неделю своей работы в райотделе. Тогда еще существовала порочная практика - периодически направлять оперов исполнять обязанности помощников дежурного. О том, какая буря человеческих страстей ежесуточно разыгрывается в дежурных частях райотделов, разговор особый, а урок относительно недоверия я извлек из одного не особо значительного эпизода.
      Около полуночи в нашей дежурке появилась девушка. Прекрасное юное создание, хрупкое и непорочное, словно божественная неяда, с большими голубыми глазами, полными слез. Дрожащим от горя тоненьким голоском девушка поведала, что ее изнасиловали два негодяя. Я с молодым пылом вскочил и предложил дежурному самолично поехать за подонками и размазать их по стенке.
      - Погоди, - осадил меня дежурный, поседевший за долгие годы, проведенные за своим пультом. - Машины все на выезде. Ночники вернуться с "грабежа", съездишь с ними и привезешь насильников. А пока возьми с потерпевшей заявление и объяснение. Я усадил несчастную девушку за стол, принес ей стакан воды и помог ей изложить на бумаге, как два подлых "кобелино" - сторож и грузчик молочного магазина насильственным образом обесчестили юную продавщицу, нашу потерпевшую.
      - Написали? - спросил дежурный.
      Я кивнул.
      - Ну, давай сюда, посмотрим.
      Я протянул ему листы бумаги.
      - Так, 18 лет уже исполнилось, - деловито отметил дежурный, и вдруг, мягко, по отечески обратился к потерпевшей: - Дочка, и как же так тебя угораздило?
      Ощутив исходящую от него волну доброты, девушка вновь всплакнула и, размазывая слезы по щекам, опять начала пересказывать обстоятельства происшедшего, только более подробно и жалостливо. А в какой-то момент неожиданно брякнула:
      - Они же мне даже расписку дали! А сами обманули!
      И безутешно зарыдала.
      Дежурный ласково погладил ее по головке:
      - Ладно, дочка, успокойся. Накажем мы их по всей строгости советских законов. А что за расписка-то такая?
      Девушка, всхлипывая, извлекла из сумочки клочок бумаги и положила перед ним. Он прочитал, тяжело вздохнул и протянул расписку мне. Я не зразу вник в смысл текста, пришлось перечитать раза на три, чтобы вся картина происшедшего стала мне ясной и понятной.
      Два обалдуя - сторож и грузчик засиделись вечером в молочном магазине с молоденькой продавщицей. Наверняка, и бутылочку чего покрепче кефира раздавили, а потом со скуки принялись флиртовать с девчонкой. Примерно так:
      - Крошка, а слабо тебе с нами переспать?
      - Слабо!
      - А за деньги?
      - А за сколько?
      - За полтинник.
      - Слабо!
      - А за стольник?
      - Слабо!
      - А за стольник с каждого?
      - Ладно. Только пишите расписку.
      Обалдуи, не долго думая, нацарапали, что они - такой-то и такой-то обязуются переспать с такой-то и оплатить ее сексуальные услуги в размере ста рублей каждый. Конечно они выполнили только первую часть договора и заявили, что на счет оплаты пошутили. Однако девушка посчитала, что такими вещами не шутят, и поспешила в милицию.
      Дежурный наряд, вернувшись с "грабежа", скатался все же в молочный магазин, доставил грузчика со сторожем, всыпал им по первое число и закрыл в камере. Только я с "ночниками" не поехал, испарился куда-то мой благородный порыв. Обалдуи поступили, конечно, подленько, но не настолько, чтобы сгнить в тюрьме. Только расписка спасла их от вилки между пятью и пятнадцатью годами лишения свободы, которую предусматривала тогда санкция статьи 117 УК РСФСР за групповое изнасилование.
      Недоверие и черствость ментов давно уже стали притчей во языцех, но когда дело касалось Вязова, тут никогда нельзя было загадывать наперед. Подводить Виталия под схемы и рамки - занятие заведомо неблагодарное. А если дело касается пары прекрасных женских глаз, то его поведение становится просто непредсказуемым. Он может превратиться в благородного паладина, готового на все, чтобы спасти даму или в холодного бездушного мента, если вознамерится отправить ее в тюрьму. Поэтому я с любопытством поглядывал на Вязова, ожидая, как он прореагирует на рассказ и чары нашей гостьи. Виталий помолчал, подумал и произнес:
      - Виолетта!
      - Можно на "ты" и просто Виола, - заметила она.
      - Виола! Так что же ты от нас хочешь?
      Сложнее всего отвечать на прямые вопросы. Блондинка так и не смогла доходчиво объяснить чего она хочет, зато смогла конкретно сказать чего не хочет. Не хочет крови Зубарского, не хочет прекращать свою деятельность на рынке, не хочет писать официальное заявление, а самое главное - не хочет платить семьдесят пять тысяч за модуль. После этого нам уже не составило труда уяснить, что же она ждет от нас - мы должны неофициально надавить на администрацию рынка, чтобы она скостила Виолетте плату за павильон, а еще лучше совсем отказалась от таковой, чай не обеднеет.
      Но самое интересное началось дальше. Вязов неожиданно вступил в торг с профессионалкой по этой части, поднаторевшей в искусстве сбивать и поднимать цену на рынках многих стран. Я просто открывал новые таланты у своего товарища. Он торговался с прижимистостью габровца, напором кавказца и хитростью еврея. Но Виолетта была весьма и весьма достойной соперницей. Они оживленно спорили около получаса, после чего достигли консенсуса и, похоже, оба остались довольны. Виталий заполучил перспективного свидетеля, а Виолетта заручилась обещанием, что уплаченные ею деньги за павильон, которые пройдут "черным налом", будут ей возвращены.
      КОММЕРЧЕСКИЙ ПОДКУП ДИРЕКТОРА РЫНКА
      Существует старая восточная поговорка, которая звучит примерно так: "сколько ни говори слово "халва", а во рту слаще не станет". В России с разных высоких трибун обожают гневно произносить слово "коррупция" только горько от этого никому не становится. Государственная дума рожает закон о коррупции уже 9-й год, и, судя по всему, в ближайшем обозримом будущем этот процесс не завершит. Таким образом, законодательно оформленного такого явления, как коррупция у нас нет. Примерно так же, при социализме отсутствовала проституция.
      Законодательство у нас вообще имеет привычку запаздывать лет эдак на "дцать". В результате даже появился термин, характеризующий положение дел в конце 80-х-начале 90-х - "правовой беспредел". Отсутствие правового регулирования в те годы со стороны государства можно проиллюстрировать на одном небольшом примере. Государство, выпустив из под своего крыла банки и заводы, фактически предоставило их руководителям индульгенцию от греха взяточничества. Управляющий коммерческим банком или директор приватизированного предприятия мог сколько угодно много и часто "брать на лапу", заведомо зная, что ему за это ничего не будет. Так продолжалось до введения в 1996 году нового уголовного кодекса, который ограничил мздоимство руководителей коммерческих предприятий и организаций статье 204 "Коммерческий подкуп".
      Закон - главное оружие для борьбы с преступностью. Но нужна еще политическая воля, чтобы привести его в действие и умелые руки, чтобы обращаться с ним.
      Парадокс, но в оживленном многолюдном месте не всегда лучше вести наблюдение за объектом, нежели в пустынном. Мы трое: Вязов, Кузнецов и я стояли на вещевом рынке и следили за небольшим двухэтажным зданием администрации, куда зашла Виолетта. И как ни странно, ощущали, что торчим на этом шумном торжище, словно три тополя на Плющихе. Дело в том, что весь народ, за исключением продавцов, находился в движении. Люди, подобно ручьям текли мимо лотков и торговых модулей, время от времени лишь замедляя движение, чтобы прицениться и сделать покупку, а нам нельзя было покидать занятую позицию, чтобы не упустить момент, когда Виолетта выйдет. Близстоящие лотошники, цепко просеивающие взглядами покупателей, стали уже давить косяка на нас, а Виолетта будто провалилась. А тут еще, как на зло, перед нами возник Эдька Каминский.
      В жизни Эдика имелся незначительный период, когда его занесло на работу к нам в отделение. Именно занесло, поскольку вся остальная его трудовая биография была тесно связана со спортом. До милиции он был инструктором по физкультуре и спорту на одном из заводов, а после - вырос до директора спорткомплекса. Предыдущая наша встреча имела место год назад, и помнится, что мы тогда расстались крайне недовольные друг другом, можно сказать, врагами. Поэтому теперь нарочитая радость, которую выражал Каминский от встречи с Вязовым и мною выглядела противоестественной. Впрочем, фальши в его чувствах, может быть, и не было. Просто Каминский принадлежал к той породе людей, которые сегодня подкладывают вам свинью, а завтра лезут обниматься, причем делают и то и другое совершенно искренне.
      Не обращая внимания на нашу холодность, Эдик начал рассказывать о новых поворотах своей судьбы. Пожаловался на то, что из директоров спорткомплекса его выперли. Ничего удивительного в том для нас не было. Он поставил не на ту лошадь и проиграл. Руководить спорткомплексом его трудоустроил Джавдет. Поэтому относительное благополучие Каминского всецело зависело от благополучия этого вора в законе. После того, как Колчедан установил контроль над всеми предприятиями Джавдета, все их прежние руководители были уволены без выходного пособия. Не стал исключением и Эдька, его вышвырнули на улицу одним из первых. Каминский не пошел на биржу для безработных и решил, что, раз деятельность, связанная со спортом, не приносит ему удачи, вновь направить свои стопы к поприщу по охране порядка. Мы с удивлением узнали, что теперь он директор частного охранного предприятия и по совместительству начальник службы безопасности вещевого рынка. Администрация явно сделала большую ошибку, хранитель безопасности из Эдьки был никакой. Но причину ее промашки мы понимали - Каминский всегда умел себя подать в лучшем виде и обожал козырять своим ментовским прошлым.
      Чтобы отвязаться от Эдика, Виталий сослался на неотложные дела. Каминский вдруг насторожился.
      - А вы это, по работе здесь или просто так? - спросил он.
      - Просто так. Штаны пришли Игорю покупать! - отрезал Виталий.
      - Втроем? - удивился Эдька.
      - Ага. Игорь покупает, я помогаю выбирать, а Виктор (он кивнул в сторону Кузнецова) сбивает цену, он классно торгуется. Купить штаны при нашей зарплате - это очень ответственный поступок. Тут ничего нельзя пускать на самотек.
      - Совершенно верно, - согласился Каминский. - Однако, ребята, вам очень повезло, что вы встретили меня. Пошли, сейчас все организуем в лучшем виде.
      Эдик чуть ли не насильно увлек нас к торговым рядам и подвел к столику с турецкой джинсой. Смуглый, торговец лет сорока при виде Эдьки преувеличенно радостно заулыбался. А тот, наоборот, вдруг стал строг и высокомерен, и даже свою просьбу изложил в приказном тоне:
      - Ара, обслужишь моих друзей. Поможешь им товар выбрать, самый лучший. И смотри, денег много не заряжай. Все ясно?
      Торговец закивал. Каминский повернулся к нам и произнес:
      - Ну, вы тут занимайтесь. Мне пора. Если что-нибудь еще нужно будет, найдете меня. Я здесь каждый день бываю. Пока, ребята. Счастливо. Приятно было вас снова увидеть.
      Эдик ушел, а мы остались. И сразу же превратились в объект повышенного внимания. У ары-продавца оказалось множество молодых ар-помощников. Вязов на счет покупки пошутил, но торговцы-то этого не знали. Они обступили меня, усиленно нахваливая свой товар. Устоять перед их напором было довольно трудно. Поддавшись уговорам, я согласился померить какие-то джинсы. На рынке не было кабинок, но со времен Шувакиша спекулянтской мекки в эпоху застоя, наш народ привык без стеснения заголяться посреди толпы. Правда, Вязов и Кузнецов пытались загородить меня от снующих вокруг людей, но ширмочка из них получилась жидковатая. Я встал на картонку, стянул с себя брюки и натянул навеливаемые джинсы. Они оказались маловаты. Старший ара досадливо крякнул, а один из младших ар сорвался с места в карьер и принес другие. Те оказались великоваты. Я хотел было уже под этим предлогом одеться и уйти, но торговцы горели таким страстным желанием услужить, что не желали слышать никаких отказов от покупки. В общем, я перемерил штук десять. Одни попадались слишком узкие, другие - слишком широкие, третьи - маленькие, четвертые чересчур длинные. Младшие ары резво, но бестолково куда-то бегали за штанами, и у меня возникло впечатление, что они специально приносят не то, дабы приплюсовать километраж к стоимости товара.
      В это время Вязов увидел, как из здания администрации рынка вышла Виолетта. Она остановилась у крыльца, достала зеркальце и помаду, подвела губы. Это был условный сигнал.
      - Пора! Давай за мной! - скомандовал Виталий и рванул к зданию.
      Кузнецов тут же устремился за ним с моими брюками в руках. Ширма убежала, предоставив возможность всему рынку любоваться моими голыми ногами. Торчать одному, как перст, и переминаться с ноги на ногу на картонке дальше представлялось идиотским занятием, поэтому я выхватил у ближайшего ары первые попавшиеся джинсы, наспех натянул их на себя, сунул продавцам деньги и припустил за товарищами.
      Когда я забежал в фойе здания, то сразу ощутил едкий запах "Черемухи". Возле входа сидел на корточках, плакал и тер глаза здоровенный амбал в униформе охранника. Судя по всему, он стал жертвой слишком ретивого исполнения обязанностей вахтера, ошибочно посчитав, что указание руководства рынка никого не пущать без их ведома распространяется и на ментов тоже. А у ментов работа такая - приходить незвано и портить людям жизнь. Поэтому, вероятно, Вязов, считая свое дело правым и очень срочным, устранил преграду в виде охранника спецсредством "Черемуха". Я немного задержался возле пострадавшего. По рации вызвал нашу оперативную машину, находящуюся за воротами рынка, сообщил ребятам, что операция началась и попросил их подъехать к зданию администрации, блокировать вход, а так же оказать первую помощь охраннику, промыть ему глаза и прочистить мозги. После чего поспешил в директорский кабинет.
      Пропустил я совсем немного. Представление только началось и Вязов еще не закончил свою речь, предлагая господину Зубарскому выдать незаконно полученные им денежные средства. Кроме них и Кузнецова в кабинете находились еще в качестве понятых две женщины. Как я узнал позднее, секретарша и бухгалтер. Когда я вошел, все внимание почему-то переключилось на меня.
      - Я тоже из милиции, - пояснил я.
      Но почему-то внимание к моей персоне не ослабевало. Возникла непонятная пауза. Виталий отошел от Зубарского, приблизился ко мне и шепнул:
      - Игорь, закрой магазин.
      Я сперва подумал, что он называет магазином какой-то торговый модуль на рынке и хочет, чтобы тот был немедленно закрыт и опечатан. Но на рынке их было не менее десятка. Поэтому решил уточнить и тоже шепнул:
      - Какой именно магазин? С обувью? С мехами? Скажи точнее.
      Вязов демонстративно закашлялся и скосил глаза вниз на уровень моего пояса. Я тоже опустил очи долу и смутился.
      Я так спешил на помощь к товарищам, что, натянув джинсы, забыл застегнуть молнию на ширинке. Но это еще не все. В данную прореху попала яркая бумажная этикетка от джинсов, которая теперь свешивалась оттуда на короткой леске. Неудобно-то как!
      Я поспешно отвернулся и устранил недостатки в своем новом гардеробе, после чего подозрительно оглядел присутствующих. Не улыбается ли ехидно кто-нибудь из них. Но Вязов и Кузнецов хранили невозмутимость, а всем остальным было не до смеха.
      Между тем Виталий снова предложил директору рынка добровольно выдать незаконно полученные денежные средства. Зубарский, видимо, делил деньги только на рубли и валюту, а о легальности их происхождения никогда не задумывался, поэтому красноречиво развел руками. Словно преподаватель нерадивому ученику, Вязов задал наводящий вопрос:
      - У вас имеются в кабинете крупные суммы наличных денег?
      Наконец, до Зубарского дошло, чего от него ждут. Он с готовностью открыл верхний ящик стола и продемонстрировал наваленную в нем груду банковских упаковок купюр различного номинала.
      - Сколько здесь? - спросил Виталий.
      - 75 штук, - отозвался директор.
      - Откуда они у вас?
      - Один человек долг вернул.
      - Что за человек?
      - Какая разница, Деньги мои. Я давал их в долг, мне вернули, Все законно.
      - Ну, если вы считаете, что эти деньги получены законным образом, давайте посмотри что на них написано.
      - А что на них может быть написано? "Билет банка России" и все такое прочее.
      - Вот мы и посмотрим.
      Вязов повернулся к Кузнецову и попросил:
      - Витя продемонстрируй господину директору и понятым надписи.
      Кузнецов достал из сумки лампу инфракрасного излучения и осветил ею банковские упаковки. На всех упаковках проступила невидимая при обычном освещении надпись "Это подкуп!".
      Зубарский не выдержал и выдал в сердцах грязную матершинную тираду. Наверное, трудно найти нормальные человеческие слова, когда понимаешь, что капитально влетел. С поличным. Пока мы с Вязовым обыскивали директорский стол, Зубарский, словно голодный тигр клетку, мерил шагами комнату, взад-вперед, взад-вперед. Вероятно, он и чувствовал себя в своем кабинете, как в клетке. На всякий случай Кузнецов блокировал двери и внимательно бдил за ним, чтобы пресечь любую его попытку вырваться на волю в пампасы.
      Закончив осмотр стола, мы наскоро изучили содержимое шкафов, занимавших собою полностью одну из стен комнаты и наткнулись на сейф.
      - Дайте, пожалуйста, ключи от сейфа, - попросил Вязов.
      - У меня нет ключей, - беззастенчиво соврал Зубарский.
      Виталий усмехнулся.
      - Тем хуже для вас. Нам придется забрать сейф с собой в райотдел и там вскрыть автогеном. Но перед этим мы вынуждены будем произвести личный досмотр, то есть обыскать вас.
      - Не имеете права! - возмутился Зубарский.
      - Имею. Раздевайтесь! - приказал Вязов и очень сурово посмотрел на директора.
      - Это провокация! - завопил тот и беспомощно оглянулся на своих сотрудниц.
      Но те, как и положено понятым, сидели тихо и ни во что не вмешивались. Осознав, что помощи ждать не от куда, Зубарский чуть подумал и вспомнил, что ключи мирно покоятся его в кармане. Бывает, переволновался человек, запамятовал куда ключики дел, а теперь вспомнил, сам достал их и положил на стол.
      Мы осмотрели сейф. Изъяли кое-какие документы, черновые записи, внесли их в протокол осмотра места происшествия и предложили пану директору проехать с нами.
      Карета, то бишь наша оперативная машина, ожидала у подъезда. Может быть, имело смысл провести директора рынка в наручниках под конвоем меж торговых рядов, но мы не изверги, не стали подвергать его такому позору. Просто вышли вместе с ним из здания и посадили в машину, даже услужливо закрыли ему дверцу. Со стороны выглядело будто Зубарский укатил куда-то по делам со своими знакомыми.
      На выезде из рынка мы увидели Каминского, который разговаривал с охранником у ворот.
      - Рома, останови, - попросил водителя Вязов.
      Тот притормозил. Виталий опустил окно в машине и громко крикнул Каминскому:
      - Спасибо, Эдик, ты нам очень помог. Что бы мы без тебя делали?
      Каминский вальяжно махнул рукой, словно говоря: "Какие пустяки, не стоит благодарности", и мы поехали в РОВД.
      Стекла в нашей оперативной машине тонированы, поэтому Эдик не видел, сидящего на заднем сидении, Зубарского, зато тот очень хорошо видел руководителя своей службы безопасности. Каминский принял слова благодарности Вязова на счет оказанного содействия в покупке джинсов, а директор рынка явно связал их со своим задержанием.
      Год назад Эдик пытался подложить нам с Виталием свинью, в виде "барашка в бумажке", и отправить туда, "куда Макар телят не гонял". Теперь Вязов не удержался от маленькой мести, и подставил его перед шефом. Судя по всему, Каминскому следовало начинать беспокоиться о поисках нового места работы, только он еще не знал об этом.
      В райотделе Зубарский первым делом потребовал себе адвоката. И не первого попавшегося, а своего личного и очень известного. Мы не возражали. В результате вскоре встретились еще с одним старым знакомым. Просто день встреч какой-то получился!
      Минут через сорок у нас в кабинете нарисовался адвокат Зигельбаум Михаил Абрамович. Его всегда отличала этакая нервная, дерганая система поведения. В своем стиле, он резко распахнул дверь, решительно шагнул внутрь и вдруг застыл на месте, увидев Вязова.
      - Ба, Виталий Иванович, какими судьбами? - расцвел улыбкой адвокат. - А я слышал, что вы уволились из органов.
      - Судьба играет человеком, Михаил Абрамович, а нам лишь остается потакать ее капризам. Было дело - уволился. А теперь, как видите, вернулся обратно, - развел руками Вязов. - Проходите, присаживайтесь. Кофе будете?
      Зубарский ошарашено наблюдал, как адвокат, не обращая на него никакого внимания, мило болтает с опером. Похоже, у него начали зарождаться мысли о мировом заговоре против его персоны. Мало того, что попался с поличным, так еще и ближайшее окружение, которому он платил деньги за обеспечение безопасности, предает. Лыбятся ментам, словно радуются его аресту.
      Впрочем, адвокат поспешил успокоить подзащитного и объяснить ему ситуацию:
      - Не удивляйтесь, Семен Маркович, что мы тут любезничаем. С Игорем Владимировичем мы тыщу лет знакомы, а Виталия Ивановича я бы даже назвал своим другом. Знаете, я однажды вытащил его из тюрьмы. Виталия Ивановича арестовали за превышение служебных полномочий, и он попросил меня представлять его интересы. Мне удалось убедить органы прокуратуры в необоснованности вынесенной меры пресечения, и его освободили из под стражи. Виталий Иванович, ничего, что я это рассказываю?
      - Ничего, Михаил Абрамович, все нормально. Мы здесь люди свои. Друг друга знаем и понимаем, - ухмыльнулся Вязов, который отлично помнил, что выбрался из СИЗО благодаря себе, а совсем не Зигельбауму.
      Зубарский сразу успокоился, смекнув, что близкое знакомство адвоката с ментами поможет тому отмазать его, и повеселел.
      В общем, допрос директора рынка протекал в непринужденной атмосфере. Нам это было на руку, так как Зубарский не особо запирался, а Зигельбаум не вредничал. Впрочем, карты у нас на руках имелись сильные и противникам трудно было бы их побить без применения шулерских приемов. В официальном договоре дирекции рынка с Виолеттой о приобретении последней торгового павильона стоимость объекта указывалась в размере пяти тысяч рублей, а фактически она заплатила 75. Значит, 70 тысяч составили сумму коммерческого подкупа. А показания потерпевшей и обнаружение денег доказывали наличие состава преступления.
      После того, как протокол допроса подозреваемого был прочитан и подписан, Вязов сообщил, что намерен задержать господина Зубарского на трое суток. Это повергло в шок, как подозреваемого, так и его адвоката. Такого развития событий они не ожидали. Семен Маркович выразительно посмотрел на Михаила Абрамовича, будто бы тот был виноват в ограничении его свободы. Зигельбаум живо принялся убеждать Виталия не делать столь опрометчивого шага. Дело кончилось тем, что, недавно расточавшие друг другу улыбки и комплименты, адвокат и опер не на шутку разругались. Вязов оформил задержание Зубарского в порядке ст. 122 УПК РФ, а Михаил Абрамович пообещал накатать на Виталия жалобу в прокуратуру.
      На том и расстались. Зубарский отправился в камеру, Зигельбаум отбыл писать жалобу, а мы с Вязовым занялись изучением изъятых документов и черновых записей.
      О ФИЗИКАХ И ЛИРИКАХ
      В 60-х годах существовало милое соперничество между физиками и лириками. Позднее жизнь капитально обломала лириков и теперь старательно добивает последних представителей этой породы. Зато число физиков прогрессирует бурными темпами. Особенно физиков-практиков, приверженцев превосходства мускульной силы над всеми другими. Спрос на них имеется во многих организациях, начиная от налоговой полиции, где созданы подразделения физической защиты, и заканчивая многочисленными криминальными формированиями, где физические тела бодибилдеров в большом почете.
      Но, если судить по печатной периодике, физики-теоретики также пользуются спросом. Число их растет, равно, как и количество открытых им законов. К примеру, последователи греческого ученого Архимеда вывели в развитие его теории еще с десяток законов. Как известно, Архимед, озадаченный сиракузским царем Гиероном проверить качество изготовленной золотой короны, погрузился в ванну, после чего крикнул: "Эврика!", сформулировал свою знаменитую теорему, вывел на чистую воду жуликоватого золотых дел мастера и написал трактат "О плавающих телах". Лавры знаменитого грека и ныне многим не дают спокойно спать. В результате в развитие теоремы Архимеда появилось еще и такие, как: "Дерьмо не тонет", "Золотой телец, погруженный в мутную воду, пропадает бесследно", "Пиво погруженное в тело, выталкивается книзу со страшной силой", "Жидкость, погруженная в тело, может через 7 лет и девять месяцев пойти в школу" и другие.
      Аналогичная ситуация произошла и с открытиями других известных ученых. Скажем, большое развитие получили законы Исаака Ньютона. В дополнение к силе тяжести открыта сила денег, которая прямо пропорциональна их массе.
      Милиция никогда не стояла в стороне от научного прогресса, в том числе от процессов, происходящих в физике. Достижения этой науки нередко впервые апробировались именно при раскрытии преступлений, как было в описанном случае с Архимедом. Вообще, физики принимали активное участие в развитие криминалистики и обогатили эту науку массой ценных изобретений. Например, физик Джон Х.Фишер принял участие в создании первого в мире Бюро судебной баллистики и сконструировал геликсометр - разновидность медицинского цитоскопа, но только используемую для обследования стволов ружей и пистолетов.
      Нередко милиция использовалась и для демонстрации открытий. И не только в качестве оцепления взрывоопасной лаборатории. В качестве иллюстрации эффекта Доплера часто приводят пример, как гаишник остановил физика, проскочившего на красный сигнал светофора, а тот сказал: "Машина шла очень быстро.... Из-за этого красный свет показался мне зеленым".
      Одним словом, милиция неразрывно связана не только с законами Права, но и с законами Физики. Из последних весьма актуален такой: "Любое действие милиции встречает активное противодействие". Причем противодействие бывает не только со стороны обвиняемых, но зачастую - свидетелей, а иногда прокуратуры и суда.
      И Вязов, и я не первый год работали в конторе, поэтому вполне реально отдавали себе отчет в том, что встретим самое активное противодействие в расследовании уголовного дела по факту коммерческого подкупа Зубарского со стороны самого задержанного, группировки, к которой он принадлежит, его адвоката и еще очень многих людей, по разным причинам желающих "отмазать" Семена Марковича. Мы не сомневались так же, что не найдем понимания и желания помочь прекратить поборы на рынке со стороны тех, кто на нем торгует.
      Как известно, когда сила действия равна силе противодействия, тело находится в покое. Покой нам с Вязовым только снился. За счет фактора неожиданности мы сумели удачно провести задержание Зубарского. Теперь необходимо было закреплять полученные доказательства и собирать новые. И делать это очень быстро. Поместив Семена Марковича в камеру, мы сами загнали себя в цейтнот, поскольку на третьи сутки нужно предъявлять ему обвинение для получения санкции на арест.
      Преодолеть противодействие можно только действием. Препроводив Зубарского в КВС, мы, задействовав подкрепление - четырех человек из группы БЭП МОБ и Бородянского, вновь отправились на рынок.
      Говорят, что на Западе вложить ближнего своего - святое дело. К примеру, если какой-нибудь тамошний гражданин перебрал на дружеской вечеринке и покандыбал домой пешком, то найдется не меньше десятка доброжелателей, которые позвонят в полицию и сообщат, что по такой-то штрассе-стрит двигается кривой, как турецкая сабля, мужчина. По их понятиям его вид, понимаете ли, позорит город и высокое звание человека.
      У нашего народа менталитет другой. У нас в доску пьяному человеку и место в общественном транспорте уступят, и переложат с асфальта на скамеечку, дабы не простудился.
      Со школы россияне на истории о легендарном уральском мальчике Павлике Морозове и реальных примерах, связанных с одноклассниками хулиганами знают, что жаловаться небезопасно. А еще наш народ в массе своей не любит милицию. Ну не любит и все. Впрочем, та тоже относится к нему без особенно теплых чувств. И это при том, что существовать друг без друга они не могут. И что еще очень важно - их стремления и чаяния в целом совпадают.
      Уголовные дела по общеуголовным преступлениям порой успешно проходят в суде на одних косвенных доказательствах. К экономическим преступлениям суд и прокуратура относятся весьма придирчиво. Мы знали: для того, чтобы доказать вину Зубарского в получении коммерческого подкупа, одной Виолетты не хватит.
      В голливудских боевиках нередко приходится слышать из уст детектива вескую фразу: "У нас есть свидетель!". В нашей правоохранительной системе по обэповским делам веско звучит только: "У нас есть десять свидетелей!". И системе совершенно наплевать где этих десять свидетелей добудут.
      Второй раз мы поехали на рынок за свидетелями. Чтобы убедить торговцев выполнить свой гражданский долг в содействии правосудию, пришлось сначала найти грешки у них самих.
      Молодые мобовцы, словно эскадрон гусар летучих, совершили лихой кавалерийский наскок на рыночные павильончики. В таких рейдах очень важны стремительность и натиск. Нередко приходилось убеждаться, как информация о проверке неведомым путем разносится среди торговцев со скоростью ветра. Пока первые неудачники роются в своих бумажках в поисках отсутствующих у них документов, другие спешно прикрывают свои лавочки. Еще недавно бойко торгующие павильончики быстро пустеют и делают технический перерыв, будто бы их работники все разом "ушли на базу". Пока мобовцы "неслись галопом по Европам", чтобы успеть охватить побольше торговых точек, и сеяли панику, Вязов, Бородянский и я завершали работу с деморализованными арендаторами павильонов, составляя на них протоколы и выписывая повестки.
      "Дайте мне рычаг, и я переверну мир!" - сказал Архимед. Мы гигантизмом не страдали и мир переворачивать не собирались. Разве что могли перевернуть киоск какому-нибудь нагло ведущему себя торговцу. Но, чтобы уговорить человека стать свидетелем, нам тоже нужен был рычаг.
      Уговорами мы занялись на следующий день с утра. Согласно выписанным повесткам, арендаторы подтягивались, словно заготовки на конвейере. Обработка каждого проводилась примерно по одному и тому же сценарию. Сначала гражданину или гражданке подробно разъяснялась суть выявленных нарушений и размер штрафных санкций за каждое из них. Потом подводилась сумма. Благодаря заботам законодателей о собственном народе сумма даже по минимуму получалась очень и очень внушительной. После этого павшим духом владельцам павильонов говорилось, что штрафа можно избежать, и их глаза сразу зажигались радостью. Большинство откровенно спрашивало: "Сколько?". Приходилось объяснять, что взяток мы не берем, а ждем в замен лишь откровенный рассказ о стоимости аренды. Коммерсанты сразу опять скучнели и начинали напряженно соображать какую из двух зол выбрать: то ли платить штраф, то ли заложить дирекцию рынка. На этой стадии был незаменим Вязов. Его подход к владельцам павильонов рознился в зависимости от их пола. Но и мужчин, и женщин он умел зажечь своими речами. В людях на глазах росло чувство собственного достоинства. Они начинали раскаиваться, что, подобно покоренным народам, регулярно платили своими кровно заработанными денежками дань Зубарскому и выражали готовность пособить его посадить Большинство коммерсантов уже знало, что он находится в камере и это убеждало их в серьезности наших намерений.
      Вязову при помощи рычага в виде угрозы штрафных санкций удалось таки нарушить незыблемость постулата основного закона милицейской физики. Действия милиции уже не встречали противодействия граждан, а напротив находили их поддержку.
      И все же мне показалось, что освобождение от штрафов не стало главной причиной, побудившей коммерсантов перейти на нашу сторону. Когда мы посидели, откровенно поговорили с арендаторами, то уяснили для себя, что система поборов на рынке уже давно вызывает у них возмущение. И только недоверие, что кто-либо в силах сломать ее, заставляло их мириться с ней. А теперь у них появилась надежда, что с этой задачей справимся мы.
      Рыночная администрация действительно бессовестно обирала их. С одного павильона месячная арендная плата составляла 10 тысяч рублей, а если у торговцев документы были не в порядке, то она достигала 14-15 тысяч, хотя официально оформлялась в размере только 300-400 рублей. Таким образом, фактически все деньги за аренду торговых мест шли прямиком в карман Зубарскому и иже с ним. А в месяц такие платежи составляли около 500 тысяч рублей. Коммерсанты, отдавая деньги "черным налом" сами вынуждены были добывать его и "химичить" с бухгалтерской документацией. При такой системе, когда официально оформляется меньше 0,05% доходов жулики жировали, а торговцам приходилось пускаться на различные увертки, чтобы выжить. Олицетворением зла для коммерсантов, конечно, был Зубарский, которому они и отдавали свои кровные. Но они сознавали, что он лишь выполняет функции сборщика податей, а основная масса денег уходит дальше в общак колчедановской группировки. Нередко при приеме арендной платы в кабинете Зубарского присутствовали два-три накаченных бритоголовых хлопца, которые одним своим видом ясно давали понять торговцам, что, если те хотят сохранить в порядке свое здоровье, то платить им придется, а так же, возможно, контролировали директора рынка, дабы тот не перепутал собственный карман с общаковским. Большинство арендаторов отмечали, что у жуликов четко отлажена инкассация "черного нала". Ежедневно под закрытие рынка на нем появлялся джип с колчедановскими "быками", которые, судя по всему, забирали в администрации собранную наличку. То, что деньги любят учет и контроль жулики уяснили для себя еще лучше, чем государственные чиновники.
      Мы хотели как лучше. Чтобы дело было большим и красивым. Но соблюсти гармонию в сроках и качестве дела нам оказалось не по силам.
      После того, как мы с использованием небольшого шантажа уговорили нескольких владельцев рыночных павильонов дать показания о вымогательстве с них коммерческого подкупа Зубарским, совершенно неожиданно оказалось, что многие арендаторы желают дать аналогичные показания добровольно. Коммерсанты с рынка валом повалили к нам в райотдел, чтобы рассказать какой данью их обложили. Проявление народной принципиальности конечно радовало, только на каждого посетителя приходилось тратить время: помочь ему написать заявление, допросить в качестве свидетеля. В результате времени-то нам и не хватило. Трое суток содержания Зубарского под стражей пролетели, как один день. Мы просто не успели предъявить ему обвинение, и, чтобы не выпускать его из ИВС, возбудили в отношении него еще одно уголовное дело по новым фактам и вновь оформили задержание на трое суток. Увы, позже оказалось, что это было нашей ошибкой.
      Дополнительного срока нам хватило, чтобы закончить со свидетелями. Теперь вина Зубарского подтверждалась показаниями не одной Виолетты, а человек 15-ти. Было с чем ехать к прокурору. Правда, к нему отправились подписывать постановление об аресте не мы, а следователь Вера Феоктистовна, которая приняла дело в отношении Зубарского к своему производству. И вернулась весьма расстроенной. Прокурор прочитал ей нотацию о том, что следственный изолятор у нас и так переполнен, содержащихся в нем людей нечем кормить, и посоветовал быть гуманней. В общем, санкции на арест Зубарского он не дал и рекомендовал избрать ему другую меру пресечения. На следующий день директор рынка вышел на свободу.
      ИН ЗЕ ФОРЕСТ ПО ГРИБЫ
      Отказ в аресте Зубарского, нужно признать, малость выбил нас с Виталием из колеи. Хотя никаких личных мотивов гноить его в тюрьме у нас не было. Просто идиотская привычка радеть душой за государство не позволяла равнодушно взирать, как кого-то без зазрения совести обирают жулики.
      Прокурор не смотрел в глаза коммерсантам с рынка, не слушал их, пронизанных возмущением, речей, не чувствовал их, возлагаемых на власть, надежд. Коммерсанты тоже не разговаривали с прокурором. Свою боль они выплеснули на нас. Теперь получалось, что власть, которую в их глазах олицетворяли мы с Вязовым, обманула их ожидания. То есть мы и обманули.
      Оставалось только рассчитывать, что Зубарский, помня о своем статусе подследственного, побоится мстить арендаторам. Но надежда на это была весьма слабой. До решения суда Семен Маркович по-прежнему оставался директором рынка и имел массу возможностей доставить фрондерам неприятности.
      В этой ситуации неожиданную душевность проявил наш начальник. Узнав от Веры Феоктистовны, что прокурор отказал в аресте Зубарского, он зашел к нам в кабинет и, оглядев наши понурые лица, с усмешкой спросил:
      - Братцы, чего-то запамятовал, когда вы последний раз отдыхали в выходные? Вы не напомните?
      - Грешно издеваться над своими сотрудниками, - сделал замечание начальнику Вязов.
      - У меня и в мыслях не было издеваться над вами, - принялся уверять Петрович. - Просто я подумал: Виталий с Игорем пашут, пашут без продыху. Лето уже заканчивается, а они его за работой почти и не видели. Как суббота-воскресенье, так у них то рейд, то реализация. В общем, решил я вас, парни, премировать отгулом. Отдохнете завтра денек, расслабитесь. Рекомендую съездить в лес за грибочками.
      Мы с удивлением уставились на начальника. Реалии нашей жизни таковы, что за любым по человечески добрым чувством мнится подвох. Однако Петрович больше ничего не сказал и вышел из кабинета.
      - А что? Идея на счет грибочков мне нравится, - заметил Вязов. - В этом что-то есть, чтобы в рабочий день побродить по лесу, подышать воздухом, отрешиться от всех забот. Ты как?
      - Я за. Только я грибных мест не знаю.
      - Ерунда. Важен процесс, а не результат. Предлагаю просто сесть на электричку и выйти на первой попавшейся станции, которая приглянется.
      Перспектива оставить машину в гараже и сделать отдых полноценным мне понравилась. Я сказал:
      - Отлично.
      Вязов уловил мою невысказанную мысль и заявил:
      - Давай условимся сразу. Мы едем за грибами, а не на пикник. Поэтому спиртного возьмем самый минимум.
      - Это сколько? - решил уточнить я.
      - Чисто в лечебных целях для сугреву возьмем бутылочку. Нет, пожалуй, обычной бутылки даже будет много. У меня есть пузырек "Финляндии" емкостью 0,33 литра, нам хватит.
      - Ты уверен? - спросил я.
      - Уверен! - отрезал Вязов. - Выезд завтра в 7 часов утра.
      - Почему так рано?
      - Кто рано встает, тому бог подает. Покимарим еще в электричке.
      - Я так рано не проснусь.
      - Не волнуйся, я тебе позвоню, разбужу.
      Человек предполагает, а погода располагает. Еще накануне вечером стояла замечательная сухая солнечная погода, но ночью без какого-либо предупреждения синоптиков разверзлись хляби небесные. Будильник, согласно своим вытянувшимся в струнку стрелкам, разбудил меня ровно в шесть. За окном барабанной дробью стучал по подоконнику дождь. В квартире было сухо и свежо, поэтому покидать нагретую постель совершенно не хотелось. Я выключил ночник, потом, не вылезая из под одеяла, дотянулся до телефона и позвонил Вязову. На том конце провода долго не отвечали, наконец, раздался хриплый спросонья голос Виталия:
      - Алло. Кто?
      - Стенд ап! Гоу ин зе форест по грибы! - распорядился я.
      - Какие к черту грибы?! Ты посмотри что за окном делается, раздраженно отозвался он.
      - А что там делается?
      - Льет, как из ведра. В такую погоду добрый хозяин собаку на улицу не выгонит, а ты по грибы, по грибы! Поход в лес отменяется до прекращения атмосферных осадков.
      - О*кей, - согласился я.
      Потом, положив трубку, сладко потянулся в постели, намереваясь немедленно снова отойти ко сну.
      Надоедливый зуммер телефона разбудил меня около девяти. Теперь Вязов звонил мне.
      - Привет, соня. Хорош дрыхнуть. Дождь закончился. Быстренько собирайся, и за грибами!
      - А, может быть, ну их, эти грибы? Возле магазина купим пару кучек на закуску, и ехать никуда не надо.
      - Не расслабляйся, Игорь. Раз договорились сегодня ехать, значит надо ехать. Возможно, такого случая больше не представится. Поднимайся. Через полтора часа встречаемся на вокзале возле пригородных касс.
      Накануне, когда мы с Вязовым обсуждали сколько взять с собой выпивки, условились ограничиться одной маленькой бутылочкой "Финляндии", однако позднее каждый решил создать стратегический резерв спиртного на всякий пожарный. Виталий прихватил двухлитровый пластиковый баллон пива, а я взял нормальную поллитровку водки.
      Стратеги из нас получились никудышные. Пивной резерв мы оприходовали еще в электричке. Зато дорога показалась нескучной.
      Вышли мы на первой попавшейся станции, но не по зову сердца, а по призывам мочевого пузыря. Вместе с нами спустились на землю около десятка человек пенсионного возраста с большими корзинами и ведрами, из чего мы заключили, что вышли все же правильно, вблизи грибных мест. Наши спутники тут же устремились в лес за добычей. Вслед за ними двинулись на грибную охоту и мы, да только вскоре поняли, что являемся скромными любителями, вступившими в состязание с суровыми профи. Пенсионеры умчались далеко вперед, оставив на нашу долю только поганки и срезанные червивые грибы. В довершение неудач зарядил неслабый дождик. Одежда быстро пропиталась сыростью Ожидаемая приятная прогулка по лесу превращалась в какую-то садомазохистскую процедуру с перспективой простуды.
      Используя свое конституционное право на свободу волеизъявления, я со всей ответственностью заявил:
      - Все! Я дальше не пойду! Здоровье дороже грибов. Давай вернемся на станцию.
      - На станцию нет смысла сейчас идти. Электрички в город не будет до вечера. Предлагаю сделать шалаш и переждать дождь.
      - Предложение принимается, - кивнул я.
      Мы нашли пригнувшуюся к земле березу. Наложили на нее веток, сверху забросали их лапником, и получилось вполне сносное укрытие от дождя. Новоселье следовало отметить. Мы на скорую руку разложили взятые из дома припасы, приняли грамм по пятьдесят и решили развести костер. Однако это оказалось далеко не простой задачей. Мало того, что все дрова были сырыми, так еще напрочь отказалась воспламеняться моя зажигалка. Я пытался обтереть ее рубашкой, майкой, но поскольку к тому времени вся моя одежда уже промокла до нитки, она только еще больше увлажнялась. Но я не желал мириться с отказом техники и упорно продолжал чиркать. Вдруг в какой-то момент на зажигалке появился язычок пламени. Вязов, терпеливо дожидавшийся этого момента, поднес к нему кусочек бересты. Мы оба затаили дыхание. И когда уже казалось, что вот-вот наша борьба за огонь закончится успехом, с козырька моей кепки скатилась одинокая капля дождевой воды и упала точнехонько на колесико зажигалки.
      Тишина леса огласилась нашими неприличными ругательствами. Ну надо же какая непруха! С горя мы приняли еще по пятьдесят грамм. Это помогло успокоиться. Я еще раз протер зажигалку, посушил ее собственным дыханием и снова начал чиркать колесиком. Удача приходит к упорным. Минут через пять зажигалка отплатила за заботу и ласку огоньком. Вскоре мы с удовлетворением уже могли отметить, что наш костер горит-разгорается, тухнуть не собирается. По такому поводу грех было не принять еще по пятьдесят капель. После этого непогода перестала казаться большой неприятностью. Мы душевно провели время в своем шалашике и даже сделали шашлык из нескольких найденных нами белых грибов, сала и лука. Отличный, надо сказать, получился закусон. От тепла внутреннего и внешнего - от костра и водки сморило. Незаметно для себя оба мы уснули.
      Проснулся я от холода. Костер потух, сосуды сузились, а непросохшая полностью одежда забирала последние остатки тепла. Я начал расталкивать лежащего рядом Вязова. Он открыл глаза, спросонья недоуменно огляделся по сторонам и вдруг выпалил:
      - На электричку не опоздали?!
      Мы оба, словно по команде, посмотрел и на часы. После чего, не сговариваясь, вскочили и быстро принялись собираться. А потом припустили галопом на станцию. К счастью, электричка опоздала на несколько минут, за счет чего, а так же финишного спурта, совершенного из последних сил, мы на нее успели.
      В город мы приехали, когда уже начало смеркаться. Такой необычный день жалко было заканчивать просто так, и мы заглянули в забегаловку возле вокзала, где взяли по кружечке пивка. Народа в пивной было немного, человек пять, которые тоже забрели сюда за "посошком", да еще один невзрачного вида мужичонка в потрепанной одежонке. Он тихо сидел в уголочке и жевал корочку хлеба, запивая ее маленькими глотками пива. Мужичонка напоминал собачонку, безобидную и жалкую, прибившуюся к кухне, куда ее время от времени пускали погреться и потчевали объедками. Впрочем, удостоив мимолетного взгляда, мы с Вязовым тут же забыли о его существовании. Взяли два по сто и уселись за столик. Однако мужичонка сам проявил к нам интерес. Выполз из своего угла, приблизился, по-дурацки расшаркался перед нами и сказал:
      - Господа, позвольте один вопрос?
      На господ мы в испачканной походной одежде явно не тянули, поэтому Вязов ответил по рабоче-крестьянски просто:
      - Пошел нахер!
      - Пардон, - снова расшаркался мужичок, но вопрос все же задал:
      - Девочек не желаете. Есть очень приличные. Минет делают божественно. И недорого.
      Похоже, дядя нанялся рекламным агентом к местным вокзальным лярвам.
      - Пошел нахер! - повторил Вязов, не повышая голоса.
      - Ну тогда, может быть денежкой на пиво поможете,
      - Пошел нахер! - в третий раз произнес Вязов и теперь особенно грозно.
      - Все понял. Ухожу, - закивал мужичонка и попятился на свое место.
      Но спокойно посидеть в этой забегаловке нам так и не довелось. Едва отвязался попрошайка, как в зале появились два новых любопытных персонажа. Вообще-то, в их внешности ничего заслуживающего внимания не было - два совершенно статичных братка, с претензией на крутизну. Но их манеры - это что-то! Просто Бивис и Батт-Хед по плоти.
      Один из них, усевшись за стол, громко крикнул парню за стойкой:
      - Эй, чувак, две кружки пива, типа, подгони!
      - И не буксуй. Время - баксы! - добавил второй.
      Тут их взгляд упал на мужичонку в углу.
      - О, Чинарик, и ты, типа, здесь. Клево, щас приколемся. Чинарик, баклан, тащи свою задницу сюда.
      Мужичонка покорно поднялся, подошел, встал рядом.
      - Чинарик, ты воняешь как мешок дерьма. Полный пинцет! Пива хочешь?
      - Не отказался бы, - жалко улыбнулся тот.
      - Ну, ты - основательный упырь! На халяву решил пивом разжиться. Нет, ты заработай.
      - А как?
      - Очень просто, пельмень, шарик надуй.
      Один из парней достал из кармана презерватив, вскрыл упаковку и бросил его на стол.
      Чинарик взял презерватив в руки и уже в самом деле собрался было надуть его, как парень замотал головой и сказал:
      - Да нет, нет так, не ртом. Так каждый баклан сможет. Ты задницей надуй!
      Его товарищ засмеялся с поросячьим хрюканьем, восхищаясь удачной идеей кореша, потом хлопнул себя по ляжкам и восхищенно произнес:
      - Ку-у-у-л! Полный пинцет!
      Между тем второй распорядился:
      - Чинарик, пельмень, чо ждешь? Давай снимай штаны, заголяй задницу и надувай. Литр пива за мной!
      Смотреть на то, как два придурка издеваются над жалким бродяжкой, было противно. Вязов не выдержал и вмешался:
      - Эй, кретины, оставьте мужика в покое. А ты, дядя, топай сюда, я тебе десятку на пиво дам без всяких условий.
      Обычный сценарий для такого рода ситуаций предусматривает разборку с выяснением вопроса "А ты кто такой?" и вероятный последующий мордобой. Однако ни мне, ни Вязову не хотелось заканчивать столь замечательный день руганью и банальной салунной дракой. Поэтому я достал ксиву, а он ствол. Подражатели МТV-шным придуркам Бивису и Батт-Хеду переглянулись и решили с представителями власти не связываться. Они поднялись из-за стола и направились к выходу, но на ходу один из них отчетливо буркнул:
      - Полный отстой! Пива негде выпить, чтобы на ментов не напороться!
      С ОБЫСКОМ В ГОСТИ ЕЗДЯТ НЕЗВАННО
      Отгул внес приятное разнообразие в трудовые будни, но, как все хорошее, он пролетел слишком быстро. Следующий день вновь был привычно рабочим.
      Едва мы с Виталием утром успели провести короткую летучку-перекур с отчетом перед коллегами о поезде за грибами, как к нам нагрянула в гости Виолетта. Она вошла, прижимая носовой платок к левому глазу, словно бы ей туда попала мошка. Но когда, уселась на стул возле стола Вязова, то убрала руку от лица и продемонстрировала нам солидный бланш вокруг своего левого ока и с претензией в голосе заявила:
      - Спасибо вам! Подсобили. Я, как последняя дура, поверила Жанне, что среди ментов есть честные парни, которые мне помогут и в обиду не дадут, в вот что получилось.... Полюбуйтесь!
      Мы полюбовались ее фингалом, и Виталий спросил:
      - Кто это тебя так?
      - "Крыша" Зубарского, кто же еще! Вчера днем ко мне подошли два охранника на рынке и попросили пройти в здание администрации. Сказали для перерегистрации. Ну, я и пошла. Заводят они меня в кабинет директора. Гляжу, а там Зубарский собственной персоной сидит вместе с тремя бугаями с бандитскими харями. Охранники вышли, а директор давай сразу на меня орать: "Ты, падла, сучка, такая-сякая, подставила меня! Я тебя сейчас за это кончу, и мне ничего не будет, у меня в милиции все схвачено". Ну и все такое подобное. Я не удержалась и тоже его обозвала. Козлом вонючим. Тут один из бугаев встал и как врежет мне в глаз! Думала, искры посыпались, так больно было. Короче, не понимаю я ничего. Вы меня просили Зубарскому бабки передать, я сделала. А теперь вы его отпустили, и я оказалась в полном дерьме.
      - Мы его не отпускали. Прокурор отказался дать санкцию на арест, развел руками Вязов.
      - Мне до лампочки кто его отпустил: вы или прокурор! Факт тот, что он снова на рынке ведет себя как хозяин. Все уверены, что Зубарский кому-то дал на лапу, его и отмазали.
      - Виолетта, даю тебе честное благородное слово, мы сделали все, чтобы арестовать его и никаких денег от него не получали.
      Женщина уже начала немного успокаиваться. Она махнула рукой и обычным ровным тоном произнесла:
      - Да верю я, что он вас не купил. Только мне один хрен кто его отмазал. Я из-за этого капитально на бабки влетела. Не знаю теперь как быть. Может быть, вы подскажете, что мне делать?
      - Прежде всего, не волноваться, выпить с нами кофе, а потом все подробнейшим образом рассказать, - улыбнулся Вязов.
      Так Виолетта и поступила. А между глотками горячего кофе и затяжками сигареты рассказала, как Зубарский заставил ее задним числом договор займа, суть которого состояла в том, что Виолетта якобы добровольно решила принять участие в благоустройстве рынка, поэтому обязуется бессрочно ссудить его администрации 100 тысяч рублей, при этом получая право пользоваться одним из торговых павильонов. Причем, первоначальный взнос, согласно договора, составлял именно 75 тысяч рублей.
      Все наши усилия шли прахом, а главное, уголовное дело, начинало рушиться. Деньги, которые были обнаружены у Зубарского, и инкриминировались ему в качестве коммерческого подкупа теперь превратились в добровольную ссуду. При таком раскладе угорала и Виолетта. Ей в качестве штрафа повысили плату за павильон на 25 тысяч. Хорошо еще, что она не поддалась бандитскому нажиму и не созналась в сотрудничестве с нами, иначе дело закончилось бы скорей всего не штрафом, а инвалидностью.
      Хотя ситуация складывалась очень неприятно, нам удалось отчасти успокоить и ободрить Виолетту. Виталию даже удалось убедить ее, что бланш придает ей неповторимый шарм, следует лишь поставить или нарисовать под другим глазом такой же для симметрии, тогда она станет вовсе неотразимой, поскольку в этом сезоне популярна этакая эпатирующая внешность с ядовито кислотным цветом волос и большими черными кругами под глазами, придающая женщине образ инопланетного существа.
      Покидая нас, Виолетта уже улыбалась, однако психотерапевтом в этот день Вязову пришлось выступать еще не единожды. Большинство из арендаторов торговых мест на рынке, тех, кто дал правдивые показания на Зубарского, появились вновь и отказались от них.
      В разговоре со свидетелями выяснилось, что на рынке со вчерашнего дня возобновился сбор дани. Только теперь он происходил более осторожно. Группа "быков", представляющих криминальную "крышу" Зубарского, обошла торговцев, молча показывая им спичечный коробок, на котором цифрами были проставлены дата и время, когда те должны принести деньги за аренду в администрацию рынка.
      Весь день Вязов успокаивал свидетелей, шутил, улыбался, сочувственно кивал им, а под вечер, когда мы остались одни, принялся долго и грубо выражаться по поводу несовершенства нашей правовой защиты, а в конце зловеще произнес:
      - Нет, я этого так не оставлю! Я многое могу стерпеть, но давление на свидетелей ненавижу и никому спускать с рук не намерен!
      Потом поднялся и отправился к Петровичу советоваться. Итогом их совещания стало то, что начальник нас всех собрал и приказал на завтра никаких дел не планировать, но явиться на работу без опозданий.
      Я не знаю чего стоило Петровичу уговорить обычно осторожную Веру Феоктистовну вынести постановление о производстве обыска по месту жительства господина Пахомова. У нас не было официально задокументированных фактов, подтверждающих его причастность к поборам на рынке. В постановлении на обыск туманно указывалось, что у него, как у учредителя ООО "Роллекс", в собственности которого находится рынок, могут иметься дома документы, имеющие значение для уголовного дела. Вязов не питал особых надежд, что у Колчедана дома найдутся сколь-либо важные документы, главное для него было продемонстрировать жуликам, что любая их попытка "грязной игры" немедленно будет наказана. Поэтому в отместку за "наезд" на свидетелей, решил провести обыск не у Зубарского, а именно у Пахомова.
      "Заводское" ОПС, которое возглавлял Колчедан действительно представляло собой мощнейшую организацию с развитой инфраструктурой. Рынок являлся лишь рядовой его структурной единицей, а Зубарский - чиновником с управленческими функциями. Денежный поток неучтенной налички так же представлял собой только тонкий ручеек, впадающий в полноводную реку криминальных доходов сообщества, а уже из этой реки черпались средства на подкуп нужных людей во властных структурах и на предвыборные кампании очень известных и влиятельных лиц. Поэтому шанс найти у Колчедана нечто интересное и важное все же имелся, пусть и не относящееся к нашему уголовному делу по рынку. Еще одну любопытную идейку подбросил Петрович:
      - Говорят, Колчедан - большой любитель оружия и дома у него чуть ли не арсенал. Хорошо бы найти что-нибудь незарегистрированное - сразу можно навесить ему статью за незаконное хранение. Возьмите с собой ребят с уголовного розыска. Оружие по их части и, я думаю, у них к Колчедану есть свои вопросы.
      Мы знали, что господин Пахомов проживает в личном особняке, расположенном в черте города, но месте довольно уединенном, в лесопарковой зоне. Когда мы с утра нагрянули туда с обыском, самого хозяина дома не оказалось, но зато там находилось большое количество разного рода прихлебателей. Одних охранников имелось человек пять. Двое сидели в будке возле ворот в кирпичном заборе, отделяющем владения Колчедана от остального мира. Силовой захват особняка в наши планы не входил. Мы приехали проводить рядовое следственное действие и собирались обойтись своими силами, поэтому крепких парней с автоматами с собой не взяли. И тут же чуть не пожалели об этом. Один из охранников заявил, что не пустит нас без команды хозяина на территорию дома, и для устрашения наставил помповое ружье. Наверное, в этот момент он представлялся сам себе очень крутым чуваком и совершенно не подумал о том, что у ментов патологическая нелюбовь к тем, кто их куда-нибудь не пускает, тем более под угрозой оружия.
      Короткую заминку быстро разрешил Зуев, который вместе со своим младшим поехал с нами. Он выбрался из машины, подошел вплотную к охраннику, так, что уперся грудью в ствол его ружья, широко улыбнулся и сказал:
      - Здорово!
      - Привет, - хмуро отозвался тот.
      - Дай закурить.
      - Не курю.
      Что произошло дальше нам из машины плохо было видно. Только охранник вдруг коротко вскрикнул и стал оседать на землю, оставив свое ружье в руках у Зуева. Серега считался в "уголовке" одним из лучших спецов по силовым захватам вооруженных бандитов, а это предполагает умение действовать быстро и жестко. Охранник про зуевские способности не ведал, да и вообще был слишком уверен в своей крутизне, а потому неосторожно позволил оперу приблизиться. В результате был вырублен одним точным ударом в солнечное сплетение и теперь валялся в грязи. Мы быстро выскочили из машины, отволокли его в будку и пристегнули наручниками к металлической трубе. Потом включили механизм открывания ворот. Наш автотранспорт беспрепятственно заехал на территорию и подкатил к особняку. В доме мы застали повара уборщицу и референта, девицу по имени Ирина, которая, похоже, по совместительству являлась еще и любовницей хозяина. Иначе трудно было объяснить почему референт в рабочее время сидит не за столом в конторе, а, одетая в пеньюар, возлежит на кровати босса и смотрит видик. Мы были в курсе, что жену и сына Колчедан около года назад отправил жить на Кипр. Мальчишка связался с нехорошей компанией и стал баловаться наркотиками, поэтому на семейном совете было принято решение перевести его в другую школу. Деньги определяют возможности - пацана отправили не в школу для трудных подростков, а в престижное учебное заведение на берегу Эгейского моря. Мать поехала вместе с любимым чадом, а отец остался дома, в России, зарабатывать денежки на оплату их проживания за границей. Судя по всему, доходов ему хватало так же и на содержание референта Иры.
      Существует расхожее мнение, что подруги криминальных авторитетов писаные красавицы, топ-модели с ногами, как у словацкой манекенщицы Адрианы Скленариковой (длина ее ног - 124 см. занесена в книгу рекордов Гиннесса), и грудью, как у американской киноактрисы Памелы Андерсон. Однако в облике Ирины ничего выдающегося не было. И все же ее внешность нельзя было назвать совсем заурядной. Имелась в ней некая изюминка. Лично меня ее индивидуальность волновала мало. Главное, чтобы было кого вписать в протокол, что обыск производился в его присутствии. А вот Виталий отнесся к Ирине не совсем как к обыкновенной статистке при проведении следственного действия, а с долей иронии. То был верный признак, что она ему понравилась. Обращался он к ней не по имени-отчеству, а как к "госпоже референту", и с лукавой улыбкой. Она платила ему той же монетой, величая нас "господами милиционерами" и обнажая в усмешке белые ровные зубы.
      Так они и беседовали:
      - Госпожа референт, ознакомьтесь с постановлением о производстве обыска.
      - Господа милиционеры, а почему у вас на постановлении нет санкции прокурора?
      - Видите ли, госпожа референт, в соответствии с действующим законодательством, мы имеем право производить обыск и без санкции прокурора, но позже должны его уведомить о своих действиях, что мы непременно и сделаем. А теперь распишитесь здесь, что ознакомлены с постановлением.
      - Пожалуйста, расписалась. И что же вы, господа милиционеры, намерены искать?
      - А где ваш босс трупы прячет? Не знаете? Ну, тогда, госпожа референт, давайте искать вместе. Начнем, пожалуй, с кабинета. Проводите нас, а то у вас такой большой дом, что можно заблудиться.
      В отсутствии Петровича за старшего на обыске у нас был Вязов. В кабинете он сразу начал распределять роли:
      - Так, Игорь, ты проверь стол. ты, Павел, поройся в шкафу, а вы, парни, осмотрите картины.
      - Господа милиционеры, любят живопись? - усмехнулась Ирина.
      - Нет, то, что под ней находится. Обычно картинами завешивают стенные сейфы, - усмехнулся в ответ Виталий.
      И попал в точку. Под авангардистским полотном с такой же неразборчивой композицией, как и подпись художника обнаружилась ниша закрытая металлической дверцей.
      - Госпожа референт, где ваш босс держит ключик от сейфа? поинтересовался Виталий.
      - Носит с собой, - торопливо заверила Ирина, но непроизвольно при этом бросила взгляд на кадку с искусственной пальмой в углу комнаты.
      Допускаю, что она сама никогда не вскрывала самовольно хозяйский сейф, но совершенно точно, что знала о нем и месте хранения ключика. Мы для виду пошарили в столе и шкафах, но дальше ломать комедию не стали. Вязов решительно направился к пальме и извлек из кадки прозрачный пакетик с ключом.
      - Как вы догадались, что он здесь? - изумилась Ирина.
      - Дедукция, госпожа референт, просто дедукция, - ответил Виталий, уклонившись от объяснений.
      Потом он подошел к сейфу, вставил ключик.... И тут дом огласился воем сирены. Оказалось, что сейф оснащен звуковой сигнализацией. Все застыли, словно взломщики, застигнутые на месте преступления. Не растерялся один лишь бедовый младший напарник Зуева. Он, проявив смекалку, резко сорвался с места и, спустившись вниз, обесточил дом. К счастью, устройство включения сигнализации не имело автономного источника питания и было подключено к общей электросети. Когда все немножко успокоились и пришли в себя, Вязов осторожно повернул ключик и открыл сейф. Перед нашими глазами предстала маленькая копия кладовой Али-Бабы и разбойников. Все пространство тайника было заполнено ювелирными изделиями.
      Виталий начал аккуратно выставлять коробочки с драгоценностями на стол, а мы сгрудились возле него, с интересом разглядывая изделия, которые он доставал. А посмотреть было на что. Хозяин дома обладал отменным вкусом и отбирал для себя настоящие произведения ювелирного искусства. Казалось, что мы попали на некую передвижную выставку запасников алмазного фонда.
      Постепенно весь стол наполнился разнообразными кольцами, кулонами, сережками и колье, но настоящим украшением экспозиции стала корона, какими украшают головы победительниц конкурсов красавиц.
      - Это не ваша? - спросил Вязов Ирину.
      - Нет. Это реквизит, - усмехнулась она. - Тимофей Васильевич является одним из учредителей конкурса "Горноуральская красавица", и специально для него изготовил на свои деньги эту корону. Так что она принадлежит ему.
      - Понятно, - кивнул Виталий. - Только я подумал, что корона идеально подошла бы к вашей головке. Такой, как вы, я и представлял нормальную горноуральскую красавицу.
      Одной этой фразой Виталий моментально завоевал расположение Ирины. Теперь она значительно лояльнее стала воспринимать всегда неприятную процедуру обыска и даже помогла Вязову разгружать сейф. Между тем оттуда на свет божий появилась коллекция значков. Но отнюдь не таких, какие собирают пацаны в пионерском возрасте, а довольно редких. Во-первых, значки были юбилейные, выпускавшиеся небольшими партиями к круглым датам крупных предприятий и организаций, а во-вторых, не просто юбилейные, а изготовленные с использованием драгоценных камней и металлов. Осмотрев коллекцию, Вязов повернулся к Зуеву и спросил:
      - Серега, а ты почему не сказал, что Пахомов является почетным сыскарем уголовного розыска?
      После чего продемонстрировал ему серебряный значок "70 лет уголовному розыску". Зуич скрежетнул зубами, но тут же, что-то увидев, хитро улыбнулся и сказал Виталию:
      - Но ты же тоже не сказал, что Пахомов является почетным обэповцем.
      А потом ткнул пальцем в маленький значок с позолотой и алмазной крошкой, выпущенный к 60-летию службы БХСС-БЭП в количестве всего нескольких экземпляров для высшего руководства службы. Наличие таких экспонатов лишний раз убеждало во всевластии денег и отнюдь не способствовало оптимистичному отношению к нашей действительности.
      Кроме ювелирных изделий и юбилейных значков в сейфе ничего не было. Нас же прежде всего интересовали документы, однако ни одной бумажки, связанной с коммерческой деятельностью Пахомова мы так и не нашли. А жаль, поскольку дома коммерсанты обычно хранят те документы, которые не хотят оставлять на работе и желают сохранить в тайне.
      Таким образом наши надежды обнаружить при обыске документы, которые бы позволили привязать его к уголовному делу в отношении Зубарского, не сбылись. Но оставалась еще надежда отыскать чего-нибудь запрещенное, что бы позволило возбудить уголовное дело в отношении самого Тимофея Васильевича. Лучше всего для этой цели подходили наркотики и оружие.
      После того, как все драгоценности были сняты на видео, сфотографированы и аккуратно сложены обратно в сейф. Вязов, обращаясь к Зуеву, произнес:
      - По нашей части ничего нет. Может быть, вам повезет больше. Дальше командуй парадом ты.
      Зуев кивнул и повернулся к Ирине:
      - Слышь, подруга, говорят, твой хозяин большой любитель оружия. Где он его прячет?
      Та пожала плечами и с таким видом, будто ей задан детский вопрос, ответ на который известен каждому, сказала:
      - В гостиной.
      Естественно, что мы все тут же переместились в гостиную. Информация об арсенале в доме Колчедана подтвердилась. Вот только оружие оружию рознь. То, которое находилось в гостиной, было предназначено не для защиты и нападения, а для ублажения тщеславия хозяина. Конечно, для кухонных разборок оно бы сгодилось, но являться с ним, скажем, на бандитскую стрелку стал только идиот.
      В общем, в гостиной мы обнаружили некое подобие музейной экспозиции по холодному оружию. Вдоль стен под стеклом на красном бархате покоились флотские кортики, казацкие шашки, самурайские мечи, шпаги, рапиры, а так же в единственном числе присутствовали кирасирский палаш и янычарский ятаган. Не думаю, что эти экспонаты имели музейную ценность. Не перевелись еще умельцы, которые могут изготовить и стилизовать под старину что угодно.
      Мы не стали долго задерживаться в оружейной комнате. Стало ясно прицепиться к Колчедану не за что. Но раз уж пришли, то решили осмотреть все до конца. Вязов попросил Ирину стать нашим гидом, и она не смогла ему отказать. Сначала "госпожа референт" провела нас по другим помещениям дома, где мы смогли оценить, как выглядят широко рекламируемые натяжные потолки, а так же достоинства лучших образцов европейских отделочных материалов и сантехники. Потом спустились в подвал, ознакомились с оборудованием сауны, спортивного зала и биллиардной. Экскурсию продолжили во дворе. По ковровой дорожке прошлись от дома до деревянной русской бани, наскоро осмотрели фруктовый сад и псарню, после чего направились к открытому бассейну с фонтаном посередине. В бассейне мирно сосуществовали небольшие осетры и какие-то красные рыбки, должно быть форель.
      - Да, молодец, Тимофей Васильевич, устроил себе быт, как в песне, отметил Виталий.
      - Не поняла. Почему? - поинтересовалась Ирина.
      - В застойные времена была популярной одна песня, выражающая бытовые чаяния русского народа. Она представляет собой рассказ простого советского дипломата: с кем он живет, дружит, что пьет, ест, курит и тому подобное. И есть в ней такие строчки: "А что я ем? А ем я осетрину. Простую русскую еду. Простую русскую еду, ловлю ее в своем пруду", - напел Вязов.
      Ирина посмеялась и заметила:
      - Красиво жить не запретишь!
      - Однако, мне бы очень хотелось кое-кому это запретить! - заявил Виталий.
      - Вы предлагаете вернуться к военному коммунизму? - с сарказмом спросила Ирина.
      - Нет, я предлагаю вернуться в дом, подписать протокол и распрощаться, - отрезал Вязов.
      От обыска остался неприятный осадок. Дело было не в том, что он закончился для нас безрезультатно. И не в зависти к роскоши, которой окружил свой быт Пахомов. В последние годы все мы уже привыкли к социальной несправедливости и к тому, что герои труда едва сводят концы с концами в то время как жулики сорят деньгами. Мы уже убедились в правоте бальзаковских слов, что за каждым большим состоянием стоит преступление и смирились с этим. А особенно паршиво на душе стало от осознания, что грязные колчедановские бабки оказались для кого-то сильнее ментовской чести.
      Вскоре после возвращения в райотдел к нам в кабинет заглянул Зуев и сообщил, что когда "уголки" малость поучили уму-разуму охранника, который не хотел нас пропускать на территорию особняка Пахомова, тот в оправдание своей ошибки рассказал очень интересную вещь. Оказывается, незадолго до нашего приезда в будку охранников у ворот заглянул Тимофей Васильевич собственной персоной, сказал, что к нему едут менты с обыском и распорядился их не пущать, после чего спешно сел в машину и укатил через запасной выезд. Из этого следовало, что Колчедана кто-то предупредил о наших планах. И этот кто-то мог быть только свой!
      РАННИЙ ГОСТЬ - К ХЛОПОТАМ
      Кто говорит, что ранний гость к дождю, кто - к письму, а я утверждаю - к хлопотам. Может быть, ходящий в гости по утрам поступает мудро, но почти наверняка он идет по срочному делу, которое потребует от хозяев определенных хлопот.
      В понедельник с утра пораньше к нам в гости заявилась Виолетта. Она терпеливо дождалась, пока у нас не закончится оперативка и пока Вязов не вернется от секретаря, и лишь потом смогла излить душу.
      - Да что же это такое делается?! - возмущалась она. - Неужели совсем нет управы на наше рыночное начальство?! Оно уже вконец обнаглело. Последние остатки совести потеряло. Стою я вчера вечером, торгую, никого не трогаю. Подходит ко мне Зубарский, а с ним еще три головореза из бандитской крыши. "Ну, так ты будешь бабки за павильон платить или как?" - спрашивает. Я ему говорю: "Подожди немного, нет у меня сейчас денег таких. Перекручусь немного, займу и заплачу". А он мне объявляет: "Все, ждать больше не буду! Убирай к чертовой матери свой лоток, я на этом месте новый павильон строить буду". Ну, слово за слово, поругались мы с ним. А потом он своим гориллам говорит: "Выкиньте эту лярву с моего рынка вместе со всем ее барахлом! Чтобы духу ее больше здесь не было!" Один бугай как даст ногой по моему лотку, у меня весь товар на землю попадал. Они по нему потоптались. Потом собрали все в охапку и через забор рынка выкинули. Короче, выгнали меня. А Зубарский стоял, наблюдал и ухмылялся. Ублюдок!
      В выражениях Виолетта не стеснялась:
      - Гады, подонки, мразь! Нашли жертву, беззащитную женщину. Но я им этого так не оставлю. Особенно этому подлецу Зубарскому. Я ему отомщу. Жестоко отомщу! А вы тоже хороши, менты-защитнички. Ну сделайте что-нибудь с этими козлами!
      - Подождите, Виолетта, не орите. Объясните, чего вы хотите? - почти цитатой из Корнея Чуковского задал вопрос Вязов.
      - Я хочу жить нормально, - всеобъемлюще ответила Виолетта.
      - Понятно, - кивнул Виталий. - Я так полагаю, что нормально тебе мешает жить Зубарский?
      - Еще как мешает, - вздохнула женщина. - Достал он меня уже до крайности. Своими руками готова эту гниду задушить. Может, мне киллера для Зубарского нанять? У вас на примете нет какого-нибудь недорого наемного убийцы?
      - Никаких проблем. У нас для мокроделов здесь служба по трудоустройству организована. Я скажу компьютерщикам, чтобы они тебе прайс-лист с их расценками подготовили, а ты уже сама сориентируешься кого нанять.
      - Я серьезно. Говорят, у вас имеется организация, "Белая стрела" называется, которая разных авторитетов ликвидирует. Может быть, вы посодействуете, чтобы она и Зубарского грохнула. Я заплачу, - сказала Виолетта.
      - Какой базар! Конечно посодействуем. А, если деньги хорошие предложишь, то мы сами с Игорем Владимировичем возьмемся, - пообещал Вязов. - Подхалтурим в свободное от основной работы время. Завалим Зубарского, и не надо будет головой болеть, как его за решетку отправить.
      - Да ну вас! Вам все шуточки, а мне-то что теперь делать. На рынок мне теперь дорога заказана. На покупку павильона нет денег, а лоток мой порушили. Что мне теперь на панель идти?
      - На панели тоже имеются свои сложности. Где гарантия, что ты через месяц не придешь к нам снова и не попросишь завались своего сутенера?
      - Так что же делать-то?
      - Прежде всего, нужно все делать по закону. Противоправные действия имеют обыкновение вызывать цепную реакцию, которую позднее уже невозможно остановить, в результате плохо приходится всем, и правому, и неправому. Итак, что мы можем и должны сделать законным образом в данной ситуации? Это просто-напросто навести порядок на рынке. Сломать систему взимания оброка в виде "черного нала". Если нам удастся добиться осуждения Зубарского, то тот, кто придет ему на смену поостережется обкладывать данью торговцев, установит легальные и разумные расценки за аренду. Однако мы одни, без помощи арендаторов ничего не сможем сделать. А вы все элементарно струсили и спасовали перед жуликами. Ты сама подписала Зубарскому договор займа, другие арендаторы отказались от своих первоначальных показаний, что платили ему деньги без оформления приходных ордеров. Тем самым свели к нулю всю нашу работу. Зубарский понял, что уголовное дело в отношении него разваливается, и обнаглел еще больше. Ничто так не развращает, как безнаказанность. Но, выкинув тебя с рынка, Зубарский допустил ошибку. Теперь он не может угрожать лишить тебя места, поскольку это уже свершилось. Так что, милая, выбрось из своей головки разные глупости на счет киллеров, и давай действовать по закону. Только так мы сумеем наказать Зубарского, а ты сможешь вернуться к торговой деятельности. Отправляйся на рынок, пошушукайся там с девчонками, объясни им, что сегодня разгромили твой лоток, а завтра та же участь постигнет их. Постарайся убедить, что нет и не будет для них никакой защиты от беспредела рыночной администрации кроме нас, обэповцев. Но, чтобы мы снова смогли арестовать Зубарского, нам нужно знать когда они понесут ему деньги. Сможешь это выяснить?
      Виолетта немного подумала, а потом тряхнула головой и произнесла:
      - А чего? Терять-то мне на самом деле теперь нечего. Пойду агитировать девчонок за дружбу с ментами.
      Хождение в народ Виолетты закончилось успехом. Не знаю какие аргументы она нашла для убеждения своих товарок проявить гражданскую сознательность, но, возможно, на решение арендаторов повлияло не столько ее красноречие, как наши действия. Многие события быстро распространяются в массах и без участия СМИ. О проведенном нами обыске у Колчедана не писали газеты, не вещали ведущие теленовостей, однако это событие получило большой резонанс. Весть о том, что менты поприжали известнейшего криминального лидера передавалась по старинке из уст в уста, но расходилась довольно быстро. Узнали об этом и на рынке, из чего сделали вывод, что обэповцы серьезно настроены разобраться не только с Зубарским, но и с теми, кто стоит за ним и фактически владеет рынком.
      Виолетта привела к нам двух женщин - Аню и Катю. Или, вернее будет сказать, Анну и Екатерину, поскольку дамы хотя еще и не достигли бальзаковского возраста, но тургеневский уже оставили позади. Обе они так же были челночницами. Сами возили товар из Москвы и сами его продавали. Им тоже надоело отдавать Зубарскому львиную долю, добываемой в поте лица, прибыли, поэтому они согласились передать ему деньги под нашим контролем.
      Анна позвонила в среду и сообщила, что деньги ей назначено платить завтра в 11 часов. Она рассказала, что к ней подошли два "кожаных затылка" из колчедановской братвы, показали спичечный коробок с написанной на нем датой и временем, спросили: "Все ясно?" и, получив утвердительный кивок, продефилировали дальше по рынку. К Екатерине они не подходили. Вечером мы привезли Анну к себе в райотдел и тщательно проинструктировали. Переписали номера купюр, предназначенных для передачи Зубарскому и назначили встречу на завтра, непосредственно перед операцией.
      В прошлый раз нам довольно легко удалось задержать Зубарского с поличным. Он извлек из того случая урок и постарался застраховать себя от повторения ситуации. Мы уже знали, что на рынке поменяли охрану. С Каминским расторгли договор, а фактически выгнали его, как не справившегося с работой. Пришедший ему на смену отставник из военных первым делом усилил охрану здания администрации рынка. Теперь вместо одного "секьюрити" на вахте сидело четверо. Это обстоятельство нас не особо заботило. По закону милицейской физики для преодоления данного препятствия нужно было лишь применить силу воздействия, превышающую силу противодействия. Поэтому на сей раз мы просто взяли с собой шесть милиционеров особого назначения.
      В половине 11-го я и Вязов встретились в подъезде одного из домов возле рынка с Анной. Мы помогли ей прикрепить под платье радиомикрофон, еще раз проинструктировали что нужно говорить, благословили и отправили к Зубарскому.
      Спецтехника действовала хорошо. Нам в машине отчетливо был слышен разговор Анны с директором рынка:
      - Здравствуйте, Семен Маркович, я деньги принесла за аренду. Как договаривались, десять тыщ, копеечка в копеечку.
      - Приходи завтра. Сейчас бухгалтера на месте нет.
      - Так ты же раньше без бухгалтера принимали.
      - А теперь с ним. Все иди, не мешай работать.
      - Но почему? Ко мне вчера двое ваших "быков" подошли и назначили время на сегодня, на 11 часов.
      - Какие быки, какие коровы? О чем ты? У нас здесь не ферма, а рынок! Сказано тебе русским языком: арендная плата сегодня не принимается. Тебя известят, когда можно будет заплатить А теперь топай отсюда, не отнимай время. И без тебя тут забот полон рот.
      Однако, сорвалось. Денег Зубарский не взял. Мы дождались Анну, сняли с нее радиомикрофон, дали отбой омоновцам и отбыли восвояси.
      Творилась какая-то ерунда. За эту неделю мы трижды выезжали на рынок для проведения операции по задержанию Зубарского с поличным, и трижды она срывалась. Директор рынка брал деньги от торговцев утром, днем и вечером, но как только мы приезжали по его душу, сразу начинал отказываться от приема арендной платы. Причем, и Анна, и Екатерина в один голос твердили, что отказ он сопровождает язвительной усмешкой, словно передавая нам привет - "Ну что съели?!" Правда, деньги он отказывался принимать не только от Анны и Екатерины, но и от других арендаторов, однако исключительно в то время, когда мы парились в оперативной машине за оградой рынка в ожидании сигнала.
      Сомнений не оставалось. В наши ряды вкралась измена. И от осознания сего факта на душе становилось очень паршиво.
      Когда мы узнали, что Колчедан был предупрежден о планировавшемся у него обыске, то решили, что на жуликов "стучит" кто-то из "уголков", ездивших с нами. Но сейчас стало вполне ясно, что мы зря грешили на честных коллег. На рынок "уголки" с нами не ездили. А это значило, что Иуда находился у нас в отделении. Но самое интересное заключалось в том, что состав группы, ездившей на рынок, менялся, постоянными ее членами были только я и Вязов. И единственно мы двое обладали всей полнотой информации: знали когда, куда поедем и зачем.
      Факты упрямая вещь. Как бы мы с Вязовым не верили друг другу, в наших отношениях появилась малюсенькая червоточинка. Мы благородно убеждали друг друга, что не сомневаемся во взаимной честности и валили все на происки жуликов, организовавших каким-то образом прослушивание наших разговоров. Сейчас каждый ребенок знает про "жучки", а взрослые дяди могут спрятать их где угодно. К примеру, известен такой случай из практики наших спецслужб, когда они нашпиговали подслушивающими устройствами герб Соединенных Штатов, изготовленный пионерами Артека и преподнесенный ими американскому послу на Ялтинской конференции 1945 года. Герб послу очень понравился, он повесил его у себя в рабочем кабинете, а наши контрразведчики 15 лет подслушивали речи американского дипломата, пока Хрущев Н.С. неосторожно не похвастался об этом.
      Мы внимательнейшим образом осмотрели весь кабинет, но нашли только пару-тройку тараканов, а вот из электронных насекомых - ни жучков, ни клопов нам не попалось.
      Бесконечно делать хорошую мину при плохой игре, мириться с утечкой информации и ждать пока маленькая червоточинка в наших отношениях разрастется до полного уничтожения доверия друг к другу, мы не могли себе позволить. После третьего неудачного выезда на рынок. Виталий первым предпринял попытку откровенно объясниться.
      - Игорь, так дальше жить нельзя, - сказал он. - Измена - это как злокачественная опухоль, которую бесполезно лечить, нужно вырезать к чертовой матери пока она не поразила весь организм.
      - Согласен, - кивнул я. - Однако прежде чем резать, надо разобраться где нормальные клетки, а где пораженные. Ты можешь стопроцентно поручиться за кого-нибудь, что информацию жуликам слил точно не он?
      - Могу! - веско произнес Вязов.
      После этого положил ладонь на уголовный кодекс и торжественно поклялся:
      - Перед лицом своего товарища я на этой святой для каждого гражданина книге клянусь, что ни на словах, ни в мыслях своих не выдавал жуликам наших милицейских секретов. Да постигнет меня самая суровая кара, если я вру!
      Столь ответственно сделанное заявление требовало ответного хода с моей стороны. Соблюдая церемонию, я возложил свою длань на уголовно-процессуальный кодекс и произнес:
      - Клянусь, что я не предавал интересов службы БЭП и своих коллег!
      - Ну, вот видишь, Игорь, две здоровые клетки - ты да я, мы знаем. А это уже немало. Согласно статьи 35 УК РФ, два человека считаются группой. Во избежание проколов я предлагаю на ближайшее время ограничить круг посвященных в детали работы по рынку только членами нашей группы, тобой и мной. Как это не прискорбно, но, пока не вычислим гада, который нас продал, и не набьем ему морду, придется ввести режим повышенного недоверия. Теперь будем делать как комитетчики: кто бы ни вошел, все бумаги сразу или в сейф, или переворачиваем лицевой стороной вниз. На случай прослушки - в кабинете планы не обсуждаем, только на улице, и никаких лишних базаров по телефону.
      Режим повышенного недоверия быстро принес свои плоды. Коллеги сразу обратили внимание на наше суетливое переворачивание бумаг при их появлении и, похоже, обиделись. В милиции никогда не пользовались пониманием и вызывали усмешку потуги фээсбэшников напускать флер секретности на каждый пустяк. Поэтому, когда мы начали действовать подобными методами, это было расценено как противопоставление себя коллективу, где все зижделось на доверии. Верить в то, что у нас в отделении жулики завербовали стукача никто не хотел, очень уж противна была сама мысль об этом. Один лишь Петрович нас понял и поддержал.
      - Ребята, - сказал он нам. - Если предатель завелся в моем подразделении, обещаю сделать все, чтобы вывести его на чистую воду. А пока разрешаю вам вести дальнейшую работу на рынке по индивидуальному плану. Освобождаю вас от рассказа о своих планах на оперативке. И вот еще что. Кроме вас двоих, во все детали мероприятий в отношении Зубарского был посвящен только я. Отныне разрешаю не согласовывать свои действия со мной. Чем меньше круг посвященных, тем лучше. Но любую помощь и содействие я вам окажу. В общем, дерзайте, парни. Если сумеете прижать Зубарского, то, возможно, сумеете узнать у него имя той гниды, которая вас сдала.
      И все же, несмотря на испорченные отношения с коллективом, режим тотального недоверия себя оправдал. Зубарского на четвертый раз мы взяли. Получив информацию, что передача денег назначена на воскресенье, в райотделе не сказали об этом ни одной живой душе, а, напротив, всем рассказывали будто бы собираемся в выходные на рыбалку. Сами же в воскресенье приехали на базу ОМОН и напрямую договорились об оказании помощи с ребятами, которые уже ездили с нами на рынок.
      Все прошло как по маслу. Зубарский на сей раз взял плату за аренду как с Анны, так и с Екатерины. А потом омоновцы в мановение ока проложили нам путь через тела новых охранников, положенных на пол лицом вниз, до дверей кабинета директора. Зубарский был просто в шоке. Он так старательно тихарился, а менты, один хрен, опять зашухарили его малину. Семен Маркович растерялся до такой степени, что даже не смог внятно объяснить появление у него в сейфе, обнаруженных нами денег. Только талдычил, что это провокация, он будет жаловаться. Версия - будто ему подкинули деньги в запертый сейф, не выдерживала никакой критики и отдавала мистикой. Такое поведение директора наталкивало на мысль, что он уверился в невозможности повторного его задержания с поличным, надеясь на своевременное предупреждение о милицейских кознях, плетущихся по отношению к нему.
      Мы доставили Зубарского в райотдел и подробно допросили его. Адвокат Зигельбаум, видимо, выехал из города по случаю выходного погожего дня, поэтому его сотовый телефон не отвечал. От привлечения другого адвоката директор рынка отказался, поэтому беседу с ним проводил Вязов с глазу на глаз. Я в это время в другом кабинете допрашивал арендаторов.
      Позднее Виталий рассказал, как в ходе допроса пытался выведать у Семена Марковича кто сдал ему нас, а тот усиленно интересовался человеком, настучавшим на него. Их психологический поединок закончился вничью. Ни тот, ни другой своих источников информации не выдали. В конце концов, Вязову эта игра надоела, он вынес постановление о задержании Зубарского на трое суток и препроводил его в камеру.
      СВИДАНИЕ С РЕФЕРЕНТОМ
      В понедельник утром у нас в кабинете раздался телефонный звонок. Вязов нажал кнопку громкоговорящей связи, и мы услышали:
      - Алло. Мне нужен Виталий Иванович.
      - Я слушаю, - Виталий отключил громкоговорящую связь и снял трубку.
      - Здравствуйте, Виталий Иванович. Это Ирина.
      - Здравствуйте. Только уточните, пожалуйста, какая именно Ирина?
      - Та, которую вы называли "госпожа референт". Теперь вспомнили?
      - Теперь вспомнил. Вы по поручению своего шефа звоните?
      - Нет, я звоню сама по себе. Мой шеф тут абсолютно не при чем. У меня к вам дело.
      - Излагайте.
      - Это очень деликатное дело и оно касается вас тоже, поэтому мне бы не хотелось обсуждать его по телефону. Давайте встретимся сегодня вечером, посидим где-нибудь, и я вам все расскажу.
      - Давайте встретимся. Только предупреждаю сразу, в ресторан я вас сводить не смогу по причине тяжелого финансового положения, но пивом угощу, если пожелаете.
      - Вот и замечательно. Тогда давайте встретимся в пивбаре на углу улиц Волочаевская и Самородная. Там подают мой любимый сорт пива "Миллер". Часиков в восемь вас устроит?
      - Устроит. До встречи, - сказал Вязов и положил трубку.
      После этого он немного помолчал, о чем-то раздумывая, потом поднял глаза на меня и спросил:
      - Игорь, у тебя не найдется в займы ста рублей. Пообещал даму угостить пивом "Миллер". Черт знает, сколько оно стоит.
      - Сотни нет, но полтинник ссужу, - ухмыльнулся я. - Только, Виталий, говорят, криминальные авторитеты очень ревниво относятся к связям своих подружек с ментами. Напьетесь с Ириной пива, в сон потянет, окажетесь в одной постели. А если об этом узнает Колчедан, скандала не миновать.
      - Ерунда, - отмахнулся Вязов. - Это чисто деловая встреча. Я уверен, что Колчедан сам и послал ее на свидание со мной.
      Следуя неписаным правилам ритуала свиданий, Ирина, как представитель слабого пола, малость опоздала. Виталий предвидел это и запасся газетой. Он так увлекся чтением, что не сразу заметил появление в пивбаре своей дамы.
      - Привет! - раздался голос Ирины возле него.
      Вязов поспешно поднялся. Подвинул стул женщине, помогая ей сесть.
      - В городе такие ужасные пробки.....,- из вежливости объяснила причину своего опоздания Ирина и крутанула на пальце брелок с ключами от автомобиля.
      - Ничего. Говорят, чем дольше ожидание встречи, тем она приятнее, улыбнулся Виталий. - Что будем пить?
      - Ну вот, ты уже забыл мой любимый сорт пива, - притворно вздохнула женщина. - Будем пить пиво "Миллер".
      - Я не забыл. Просто некоторые люди за рулем пиво не употребляют. Вот и решил уточнить.
      - А я надеялась, что обратно мы уедем вместе, и ты будешь защищать меня от придирчивых гаишников.
      Виталий засмеялся, ничего не сказал и отправился к стойке бара за пивом. Когда он вернулся с кружками в одной руке и сушеными креветками в другой, дама сосредоточенно изучала какую-то статью в его газете.
      - Ничего себе! Представляешь, Брынцалов включил в избирательный список "Русской социалистической партии" под первым номером себя любимого, под вторым - Игоря Брынцалова, под третьим Юрия Брынцалова, под восьмым Татьяну Брынцалову, под десятым - Наталью Брынцалову и под шестнадцатым Александра Брынцалова. Всех своих родственников в думу хочет пристроить, поделилась мнением от прочитанного она.
      - Политика - удел богатых людей. Если у человека есть деньги, он может профинансировать избирательную компанию своей жене, если есть большие деньги - то и теще, а если сумасшедшие деньги - то и двоюродному брату тещи первой жены. Надо полагать, у Брынцалова деньги водятся в немалом количестве. Он создал идеальную сферу бизнеса, выпуская одновременно и водку, и лекарства. Если исходить из постулата "пить - здоровью вредить", то благодаря его продукции люди сначала подрывают свое здоровье, а потом его поправляют, причем за все платят деньги.
      - М-да, интересно, - покачала головой Ирина и вдруг спросила: Виталий, а ты бы хотел стать депутатом?
      - А что, у тебя есть контрамарка в Государственную Думу? - с усмешкой ответил вопросом на вопрос Вязов.
      - Нет, я серьезно. В Государственную Думу, конечно, мы тебя протолкнуть сразу не сможем, а вот в городскую можно попробовать. А что? Человек ты внешне привлекательный, с положительной биографией, если тебя должным образом раскрутить, соберешь неплохой электорат. Ну, а дальше, когда освоишься в политике, поднатореешь в законотворчестве, может быть, и выдвинем тебя в Госдуму.
      - Ирина, а мы - это кто?
      - Мы - это организация, в которую входят многие очень и очень влиятельные люди в городе.
      - А руководит ею, надо полагать, господин Пахомов?
      - Да.
      - И зачем же Пахомову, не самому законопослушному представителю общества, благодетельствовать менту, то бишь мне?
      - Во-первых, так поступить ему рекомендовала я. Все-таки я же его референт, и должна давать умные советы.
      - А ничего пивко. На счет него твой совет попал в точку. А вот на счет меня - вряд ли. Ты же меня совсем не знаешь. Видишь второй раз в жизни.
      - А вот и ошибаешься, Виталий. Я о тебе очень многое знаю и вижу тебя не второй раз.
      - Да ну?
      - Я несколько раз видела тебя с Мариной на презентациях год назад. Завидовала вам страшно. Вы смотрелись потрясающе красивой парой, всегда были веселыми, улыбались, смеялись. И никого не замечали вокруг. Потому ты меня и не запомнил. Для Марины я была мелкой сошкой, хотя она и знача, что я работаю у Пахомова. Она всегда отличалась повышенным самомнением и высокомерием. Слушай, Виталий, а, правда, говорят, что именно ты ее посадил?
      - Нет, не я. Но ребята из нашего отделения.
      - Ну вот, такую красивую легенду разрушил. Лучше бы я не спрашивала.
      - Какую легенду?
      - Да так. Просто рассказывали, будто бы она тебя приревновала и пыталась отравить. А ты в отместку раскопал кое-какие из ее делишек и отправил любимую в тюрьму.
      - Ерунда. Твой информатор насочинял шекспировских страстей. Все было гораздо банальнее и проще. Правда, был случай, когда она нас с Игорем усыпила посредством клофелина, но любовь и ревность тут ни при чем. Свой срок Маринка получила вполне заслуженно, хотя я и сейчас вспоминаю ее с теплотой. И что ты еще обо мне знаешь?
      - Очень многое, Виталий, очень многое. У меня на тебя целое досье имеется.
      - Как интересно! И компромат в нем есть?
      - Есть кое что.
      - Можно подробней?
      - Можно. Вот, например, не так давно ты в одном загородном коттедже одного человека застрелил. И якобы скрыл данный факт от всех. Это правда?
      - Ирина, а ты не допускаешь, что это такая же легенда, как та, что тебе рассказывали обо мне и Марине.
      - Допускаю. И даже допускаю, что в коттедже с твоей стороны была самооборона. Но вот какая загвоздка имеется. Говорят, при этом происшествии присутствовали еще четыре человека. Один из них мертв, а остальные трое утверждают, якобы, с твоей стороны была не самооборона, а хладнокровное убийство. И еще говорят, что в некой банковской ячейке лежат их письменные показания на сей счет и ручка болгарского производства, из которой был произведен выстрел, с твоими отпечатками пальцев.
      - Слушай, и, правда, у тебя интересное досье на меня собрано. Нельзя ли на него взглянуть?
      - Извини, Виталий, нельзя. Даже при всей моей симпатии к тебе.
      - Странная ты женщина, Ирочка. Не пойму я тебя. То ты меня соблазняешь мифическим депутатством, то пугаешь обвинением в мифическом убийстве. Давай начистоту. Что ты, или вернее Колчедан от меня хочет?
      - Пустяк. Прекращение уголовного дела в отношении Зубарского. И недопущения в дальнейшем репрессий со стороны ОБЭП к подконтрольным нашей организации структурам.
      - Не слишком ли много он хочет от простого опера. Я не могу отвечать за все ОБЭП.
      - Естественно. Имеется в виду исключительно содействие нам в пределах твоей компетенции. А со своей стороны мы обещаем принять меры для выдвижения тебя на ближайших выборах кандидатом в городскую Думу. Депутатская неприкосновенность обеспечит тебя защитой от недоброжелателей, если кто-нибудь из них пожелает выдвинуть против тебя обвинения по поводу происшествия в загородном коттедже. Как видишь, мы предлагаем честную игру.
      - Да, Ирочка, умеешь ты мужчину заинтриговать. Пожалуй, надо еще пивка взять. Ты как?
      - Я за, - кивнула женщина и мощным глотком осушила свою кружку.
      Виталий прогулялся до стойки, купил еще пива и пачку сигарет. Вернувшись обратно за столик, он некоторое время помолчал, подумал, потом возобновил разговор.
      - Послушай, Ирочка, просвети: зачем Колчедану весь этот сыр-бор разводить вокруг моей персоны? Не проще ли меня вывести из игры каким-либо способом, чем обхаживать, толкать в политику и все такое-прочее?
      - Проще - не значит лучше, - назидательно заметила женщина. - Тимофей Васильевич - очень умный и прозорливый человек. Он действительно старается действовать во благо людям и городу. То, что сейчас творится: дикая коррупция во всех эшелонах власти, беззастенчивое разворовывание государственных средств и ресурсов, эпидемия наркомании ему так же отвратительно, как и всем честным людям. Поэтому он душой болеет за наведение порядка в государстве и пытается что-то сделать для этого. Поверь, он не против милиции, а лишь хочет, чтобы она работала более эффективно и получала достойное вознаграждение за свой нелегкий труд, а не подачки в виде взяток.
      - Красиво. Просто рекламный ролик какой-то.
      - Это не реклама. Это программа действий. И она уже осуществляется. Тимофею Васильевичу удалось объединить многих очень умных и влиятельных людей в нашем городе, которые, как и он, искренне желают перемен к лучшему. Согласованы вопросы финансирования организации со стороны банков и крупных промышленных предприятий, обеспечена поддержка намеченных начинаний во властных структурах. И сейчас первоочередная задача - создание команды единомышленников, которая эти начинания будет проводить в жизнь. А тебе, Виталий, предлагают стать членом данной команды.
      - За что же мне такая честь? - развел руками Вязов.
      - Один из наших известных олигархов Потанин начал свое восхождение в элиту бизнеса с того, что привлек в свою команду самых умных и квалифицированных специалистов, переманивая их из других организаций высочайшими окладами. Но затраты Потанина быстро окупились. Он стал одним из богатейших людей у нас в стране. Таким образом, хорошая квалифицированная команда - залог будущего успеха. А привлечь тебя на свою сторону Тимофею Васильевичу посоветовала я. Проанализировала собранную на тебя информацию и решила, что твой потенциал значительно выше, нежели должность оперативника ОБЭП. Хотя на первых порах ты можешь быть нам полезен и на своем рабочем месте.
      - Знаешь, Ирочка, нечто подобное я уже слышал года полтора назад. Когда я впервые встретился с Мариной, она примерно теми же словами убеждала меня потрудиться на благо ее папаши, вора в законе.
      - Да, я в курсе этого и знаю, что ты отказался.
      - И знаешь, что Джавдет, ее папахен, мне миллион рублей предлагал?
      - Нет, вот об этом я не слышала. Что же ты ему ответил?
      - Предложил засунуть свой миллион себе в задницу.
      - После чего он организовал покушение на тебя?
      - Да. А ты действительно весьма осведомленная на мой счет особа. Но, если так хорошо знаешь мою биографию, как же не поняла, что я не продаюсь и ничьих угроз не боюсь?
      - Существует избитая истина, что продаются все, только у каждого своя цена.
      - Не обижайся, Ирочка, но существует еще и народная поговорка: "по себе людей не судят". Понятно, что ты под Колчедана легла не по любви, а по расчету. Только меня с собой не ровняй и по своим меркам не суди.
      - Зря ты так, Виталий. Я ведь тебе искренне симпатизирую. Знаю, что ты очень гордый и уважаю за это. Если хочешь знать, я так и сказала Тимофею Васильевичу: "Он настолько горд, что отвергнет любые деньги, которые вы ему предложите. Единственное чем вы сможете привлечь его на свою сторону, это увлечь высокой идеей и предложить достойное положение в обществе.
      - Перемудрила ты, Ирочка, перемудрила. Нам, ментам, на высокие идеи и положение в обществе наплевать. А Колчедану передай: никаких благодеяний мне от него не нужно, и, если не хочет неприятностей, пусть не пробует меня пугать или шантажировать. Джавдет попытался на меня давить, так я его потом в Голландии достал и посадил. Как бы с господином Пахомовым того же не получилось. Все понятно?
      - Да.
      - Тогда, Ирочка, допивай пиво и пошли. Отвезу тебя домой, чтобы гаишники ненароком прав не лишили за управление транспортным средством в нетрезвом состоянии.
      - Спасибо, не нужно меня отвозить. Доберусь как-нибудь сама.
      - Нет проблем. А я думал, что ты меня еще домой пригласишь на рюмку чая. Такой приятный вечер было бы здорово закончить в одной постели.
      - Не пошли, Виталий. У тебя денег на меня не хватит.
      - Ну, извини. Я думал, ты меня любишь, а ты, как настоящая профессионалка, сразу про деньги.
      - Пошел к черту, Вязов!
      - Да я не сильно и напрашиваюсь. Ты же меня первая пригласила на свидание.
      - Теперь понимаю, что сделала глупость! - заявила Ирина.
      Потом чуть помолчала, подумала, махнула рукой и добавила:
      - А плевать! Сделаю еще одну.
      Достав из сумочки ключи от машины, она бросила их на стол перед Вязовым и сказала:
      - Поехали ко мне!
      МАМЕД - ПОДЛЫЙ ОТРАВИТЕЛЬ
      На следующий день утром Виталий прибыл на работу небритым и невыспавшимся. Он сразу же предупредил:
      - Если позвонит Жанна, а меня не будет на месте, скажи, что ночью я был в засаде.
      - В "засаде", которая от слова "засаживать"? - усмехнулся я.
      - Какой ты пошлый, Игорь. Ты меня сегодня не доставай, ладно.
      - Хорошо, - пожал плечами я.
      Вязов с затуманенным взглядом открыл сейф и невидяще уставился в его нутро, надо полагать, все еще находясь под впечатлением ночных страстей. Потом, улыбнувшись чему-то своему, он пришел в себя, закрыл сейф, так ничего из него не достав, и заметил:
      - Знаешь, Игорь, я никогда жуликам не завидовал. Ни их деньгам, ни роскошным тачкам, но всегда восхищался их селекционной работой. Где только они умудряются столь классных девчонок подбирать?
      - Ты о колчедановской референтше что ли? Ну видел я ее, ничего особенного, - заметил я.
      - Внешнее впечатление не всегда соответствует внутреннему содержанию. В постели эта женщина - огнедышащий вулкан, кипящая лава. Огонь, порох, ракета! Ничего подобного в жизни я еще не испытывал.
      - Рад за тебя. Ладно, бери ежедневник, пошли на оперативку.
      Во второй половине дня из прокуратуры вернулась следователь Вера Феоктистовна, которая вела наше дело в отношении Зубарского. Приехала она чуть не плача. Ей, весьма уважаемой и почитаемой в райотделе женщине предпенсионного возраста, стало весьма обидно от беспардонного наезда прокурора, и она пришла пожалиться к Петровичу.
      - Как девчонку сопливую меня отчитал, - рассказывала Вера Феоктистовна. - Ругался словно сапожник. "Какого хрена, - кричит, - вы опять ко мне с этим делом приперлись! Вы что там, в милиции все такие глупые что ли?! Я вам в прошлый раз русским языком сказал: не дам санкции на арест Зубарского, а вы ко мне снова с тем же самым заявляетесь!" Я ему пытаюсь объяснить: так, мол, и так, открылись новые обстоятельства преступной деятельности директора рынка. А прокурор меня чуть ли не матом. "Вы, - говорит, - там у себя в райотделе совсем охренели! Какое право вы имеете возбуждать на Зубарского новое уголовное дело и опять задерживать его, если преступление, которое вы вменяете ему, про-дол-жа-е-мо-е! Понимаете вы это?!" В общем, прокурор дело у меня забрал. Сказал, что вынесет по нему постановление о прекращении за отсутствием состава преступления, а так же направит письмо в РОВД для проведения в отношении меня и вас, Владимир Петрович, служебного расследования.
      - Это почему?!
      - Да потому, что не имели мы права возбуждать по Зубарскому несколько дел и трижды задерживать его в порядке ст. 122 УПК. Кстати, хоть ругань и не делает ему чести, но прокурор прав. Я должна была сама раньше разобраться в этом, но поддалась горячей настойчивости ваших сотрудников. Теперь буду с вашими материалами детально разбираться, больше вы мне такой свиньи не подложите.
      - Подождите, подождите, Вера Феоктистовна. У нас и в мыслях не было вас поставлять. Давайте разберемся. Разве можно трактовать действия Зубарского, как продолжаемое преступление?
      - Не можно, а нужно.
      - Предположим, у него имелся умысел получить коммерческий подкуп от пяти коммерсантов. Мы это фиксируем, возбуждаем дело, задерживаем директора рынка. Он возвращается из ИВС на свободу и снова получает коммерческий подкуп. Разве эти действия охватываются общим умыслом?
      - Охватывается. Его умысел направлен на получение коммерческого подкупа от арендаторов в принципе. И от скольких из них он его получит, неважно. Нельзя было возбуждать в отношении Зубарского три уголовных дела и трижды применять к нему задержание "по сотке". Теперь получилось, что за одно преступление он отсидел 9 суток, что является грубым нарушением законности.
      - Ничего не понимаю. А как же тогда, Вера Феоктистовна, наши коллеги из ОУР делают? У них же в систему вошло не позволять выпускать опасных бандитов из СИЗО путем предъявления им обвинений по дополнительным фактам. Судья выпускает бандита из под ареста, а они хлоп тому новое обвинение, и, будьте добры, пожалуйте обратно в камеру. Только так и противодействуют гуманности наших судов, иначе те бы давно уже всех головорезов за деньги повыпускали.
      - Не знаю. Вероятно, они им дополнительные обвинения по другим статьям предъявляют. А тут все три дела по 204-й. В общем, на мой взгляд, прокурор прав.
      - Ничего себе прав! А нам-то как работать?! Пока Зубарский сидит в камере, все "быки" на рынке тоже сидят, поджав хвосты. Только его отпускают, бандиты сразу начинают арендаторов запугивать. А как на счет вопроса о защите свидетелей?
      - Это не ко мне, Владимир Петрович. Мое дело - в сроки по всем делам уложиться и до пенсии доработать.
      - Ладно, Вера Феоктистовна, не огорчайтесь так, что прокурор вам нагрубил. Я сам ему позвоню и переговорю по делу Зубарского.
      Петрович довольно давно руководил районным ОБЭП, и с прокурором находился в приятельских отношениях. Время от времени он по просьбе руководителя надзирающего за милицией органа участвовал в решении его личных проблем, зато потом тот не отказывал ему, если нужно было получить санкцию на арест или обыск. Не так давно, например, наш начальник договаривался с директором кафе, где отмечалась свадьба прокурорской дочери, чтобы закуски отпускались по цене производства, без наценки. Поэтому Петровичу не составило большого труда договориться об аудиенции на следующее утро.
      Однако вернулся он из прокуратуры мрачнее тучи. И сразу же вызвал к себе Вязова.
      Виталий также вышел от Петровича не в настроении. Когда над твоей головой мылят веревку, тут не до смеха. Прокурор дал понять нашему начальнику, что имеется спущенная с самого верха неофициальная установка Зубарского в обиду ментам не давать. Ничего удивительного в том не было. Зубарский и стоящий за ним Колчедан спонсировали избирательные кампании очень влиятельных лиц города, а теперь, в преддверии грядущих выборов в городскую Думу, те опять рассчитывали заручиться их финансовой поддержкой. Но особенно противно, что разменной монетой в политической игре становился Виталий. Прокурор сказал Петровичу, что ждет от него самого строгого наказания для инициатора незаконного задержания Зубарского, то бишь Вязова.
      - Похоже, Виталий, твою фамилию в прокуратуре хорошо запомнили. Она там на всех действует, будто красная тряпка на быка, - заметил наш начальник.
      Вязов промолчал и никак не прокомментировал это замечание. Но, мне кажется, я догадался о чем он сразу подумал. Если жулики скинут в прокуратуру компромат в отношении того, как он застрелил человека в загородном коттедже, то там только обрадуются и примут все меры, чтобы сгноить строптивого опера. Виталий сразу поскучнел и наморщил брови, что выдавало сложный мыслительный процесс, происходящий в его голове.
      Впрочем, предаться раздумьям в райотделе не дадут, обязательно кто-нибудь прибежит и потребует действий. Так вышло и на сей раз. Едва Петрович удалился к себе, как к нам в кабинет залетел помощник дежурного.
      - Привет, парни, - поздоровался он. - Мне сказали, что вы специалисты по алкоголю. Такое дело. Позвонил участковый Фоменко, его народ в опорном пункте осадил. Из-за чего сыр-бор я не понял, но что-то связанное с паленой водкой. Мы машину ему на выручку посылаем. Вы бы съездили тоже, разобрались на месте, как спецы.
      Борька был нашим приятелем, поэтому мы без разговоров быстро собрались и отправились ему на подмогу.
      Опорный пункт, который Фоменко любовно называл "мой офис" находился в подвале девятиэтажной свечки. К его двери вниз вела лестница, закрывающаяся металлической дверью, дабы какой-нибудь несознательный гражданин не вздумал справить на ней нужду. Теперь эта дверь стала непреодолимым препятствием на пути разгневанного народа.
      В сущности, этого самого народа было немного, человек десять подвыпивших мужчин и женщин. На массовые беспорядки происходящее не тянуло. Граждане не скандировали лозунги, не трясли плакатами и транспарантами, а лишь просили через зарешеченное оконце на уровне земли выдать им какого-то гада.
      - Мамед, подлый трус, выходи! Начальник, кого ты охраняешь?! Отдай нам этого гада, и дело с концом! - выкрикивали они.
      Когда мы подъехали, люди прервали переговоры и обступили наш канареечного цвета "коробок". Первым из машины выбрался Вязов и обратился к собравшимся:
      - Что за шум, а драки нету? Какие проблемы, граждане?
      Народ чего-то наперебой ему начал рассказывать.
      - Подождите, подождите, граждане. Не все сразу, - поднял руку Виталий.
      Он прошелся по массам взглядом и, увидев Профессора, оказавшегося тоже здесь, ткнул в него пальцем.
      - Вот вы, гражданин, подойдите ближе. У вас лицо интеллигентное. Объясните толком причину манифестации.
      Иванов начал изложение с общих громких фраз:
      - Мы требуем справедливости! Хватит травить трудовой народ! К ответу подлых торговцев-убийц!
      - Убедительно, но не по существу. Поконкретней, пожалуйста, попросил Вязов.
      - Черные дружбана нашего отравили водкой. Мы Ваську похоронили, помянули и решили с Мамедом разобраться. Васька у него водку брал.
      - "Паленкой" что ли отравился? - уловил суть Виталий.
      - Ну да, - кивнул Профессор. - Мамед у нас в районе, возле кинотеатра картошкой торгует. А между делом "паленкой" приторговывает. В прошлом году Миша-Хромой у него водки взял и окочурился. А два месяца назад Кольку-Скелета насилу откачали, тоже у Мамеда водкой затарился. Теперь вот Ваську, гад, траванул. Совсем черные оборзели. Из какого только дерьма водку не делают. Ацетон, что ли они вместо спирта добавляют. Вот мы и решили Мамеду накостылять, чтобы совесть имел и отравой не торговал.
      - Понятно, - кивнул Вязов. - Только зачем вы у Мамеда водку покупаете, если знаете что она такая паршивая?
      - Так ведь дешево!
      - Тогда рекомендую пить кефир. Он еще дешевле, но значительно полезнее. И, кстати, с градусами. Ладно, граждане, мы сейчас будем разбираться в опорном пункте с вашим Мамедом, а вы сохраняйте покой и порядок, но не уходите, можете понадобиться в качестве свидетелей.
      Вязов подошел к двери опорного пункта, постучал по ней кулаком и крикнул:
      - Фоменко! Борис, открой! Это мы!
      Через некоторое время дверь со скрипом отворилась, и на пороге возник участковый с пистолетом в руке.
      - Привет. Ну, заходите.
      Мы с Вязовым прошли внутрь. Борькин "офис" ничем не отличался от тысяч таких же скромных опорных пунктов милиции. С обшарпанными стенами, завешанными наглядной агитацией о вреде пьянства и выдержками из закона "О милиции". С минимумом мебели - стола и нескольких стульев, которым уже пора было давать медаль "За безупречную службу" II степени. Пожалуй, главной достопримечательностью помещения являлась металлическая клетка для особо буйных клиентов. На сей раз единственным экспонатом "обезьянника" был средних лет чернявый мужчина, уже известный нам как Мамед.
      Фоменко коротко пересказал череду событий. Несколько граждан, предварительно поддав на поминках безвременно усопшего Васьки по прозвищу "Пузо", посчитали виновником его гибели азербайджанца по фамилии Мамедов и решили организовать вендетту по-русски. То есть устроить образцово-воспитательный мордобой. Мамеда они нашли на его обычном месте, на минирынке возле кинотеатра и без долгих разговоров приступили к акции возмездия. Азербайджанец, перекувыркнувшись после первого же удара через мешок с картошкой, быстро вскочил на ноги и бросился наутек. Он сумел оторваться от своих нетрезвых преследователей, а, когда на его пути возник опорный пункт, не долго думая, заскочил туда. Фоменко, как честный милиционер, не мог оставить гражданина без защиты государства, поэтому укрыл беглеца у себя и стойко выдерживал осаду, разъяренных неудовлетворенной местью, народных масс, до нашего прибытия.
      Остальная подоплека событий для нас с Вязовым секрета не составляла. Так называемые этнические преступные группировки давно осуществили самоопределение по видам деятельности в криминальной сфере. Так получилось, что азербайджанцы сделали производство суррогатной водки своим основным незаконным занятием. Сделав на этой ниве неплохие деньги, они использовали их и на развитие официальной уличной торговли. В последнее время стали заниматься не только реализацией плодов южных садов, но и продажей картошки. Поэтому ничего удивительного в том, что Мамедов торговал и местными корнеплодами, и водкой не было.
      Вязов решил зафиксировать события документально. Водрузился на скрипучий стул возле обезьянника и начал брать объяснение с торговца. Мамедов охотно рассказывал, как его били, но о продаже водки говорить не хотел. Однако у нас на руках имелся серьезный козырь.
      - Значит, насколько я вас понял, гражданин Мамедов, вы водкой не торговали? - уточнил Виталий.
      - Нэт, нэ торговал! - решительно подтвердил азербайджанец.
      - Тогда по какому праву вы сидите в клетке? Это место для нарушителей закона. Раз вы ничего не нарушали, то можете быть свободны. Попрошу покинуть помещение!
      Вязов повернулся к нам с Борисом и распорядился:
      - Товарищ Фоменко, нужно немедленно освободить гражданина Мамедова. Оказывается, он ни в чем не виноват. Игорь Владимирович, а вы, пожалуйста, предупредите людей на улице, чтобы не расходились. Скажите им, что мы сейчас отпустим Мамедова ввиду недоказанности его правонарушения.
      В мозгу у азербайджанца начал происходить сложный мыслительный процесс. Итогом его стал неожиданный результат. Он залез рукой во внутренний карман, достал горсть мятых денег и протянул Вязову со словами:
      - Можно я у вас тут посыжу?
      - Нет! - решительно отрезал Виталий. - Честным людям здесь делать нечего! Выходите на улицу.
      Фоменко распахнул дверь клетки и весьма решительно начал вытаскивать за шиворот подозреваемого на свободу. А я, вернувшись с улицы, громко сообщил, что народ и не думал расходиться, а, напротив, терпеливо ожидает нашего решения. Мамедов вцепился в металлические прутья и крикнул:
      - Я нэ хочу выходыт!
      - Ты пойми, дурила, мы не имеем права тебя здесь оставить, развел руками Вязов. - Вот, если бы ты был в чем-то виноват, тогда другое дело - сиди сколько захочешь.
      - Я выноват! Я водку продавал! - чуть ли не рыдая, сознался азербайджанец.
      - А ты не наговариваешь на себя? - спросил Виталий.
      - Нэт! Аллахом клянус, продавал водку!
      Звучало убедительно. Вязов вновь достал лист бумаги и начал записывать признание Мамедова.
      Мы с Фоменко едва сдерживались, чтобы не расхохотаться, наблюдая за ними. Мамедов бил себя в грудь и доказывал, что он такой нехороший, торговал самопальной водкой, которую прятал в картошке, а Виталий с видом, будто делает тому большое одолжение, все это записывал. Заминочка получилось, когда они занялись выяснением где гражданин Мамедов эту самую самопальную водку брал. Вязов поставил ультиматум: или азербайджанец сдает цех, или убирается на все четыре стороны. Тот не желал покидать облюбованную клетку и, помявшись, дал адресок, квартиры, где его земляки лили водку.
      - Молодец! - похвалил азербайджанца Виталий. - Вот теперь верю, что ты настоящий нарушитель закона. Пристрою я тебя денька на три в ИВС, пока страсти не улягутся. Давай выходи, поехали в райотдел.
      - Подождыте. А это нэ опасно? - спросил Мамедов, имея в виду не будут ли его бить возмущенные народные массы, когда мы выйдем из опорного пункта.
      - Все нормально. Твоя безопасность гарантирована авторитетом российской милиции, - успокоил Вязов.
      И он, и я знали, что сразу после предупреждения о возможной необходимости дачи свидетельских показаний подвыпившие мстители быстро ретировались в неизвестном направлении.
      КОНЕЦ АЗЕРБАЙДЖАНСКОГО ЦЕХА
      Железо нужно ковать, пока оно горячее, и не откладывать на завтра то, что можно сделать сегодня. Памятуя о данных рекомендациях народной мудрости, мы не стали откладывать в долгий ящик ликвидацию азеровского подпольного цеха. Отвели незадачливого торговца Мамедова в КВС, а сами вчетвером: Вязов, Бородянский, Кузнецов и я, отправились в гости к его землякам.
      Но, подъехав к нужному нам дому, спешить не стали. Сначала определили окна интересующей нас квартиры и установили, что в них открыты форточки. Это обстоятельство чаще свидетельствует не о том, что жильцам не с кем спать, а о том, что они дома. Теперь оставалось еще убедиться в этом, для чего требовалось проникнуть в квартиру. Однако, по опыту мы знали: любые волшебные слова, будь то "Сим, сим, откройся" или "Откройте, милиция!" дверей нам не отворят. Наши граждане, особенно те, кто не в ладах с законом, не понимают тонкого английского юмора и поговорку жителей туманного Альбиона "Мой дом - моя крепость" понимают чересчур буквально. Толстые металлические двери, оснащенные большими гаражными замками, давно уже стали защитой не только от воров, но и от милиции. Именно такой дверью и оберегали свой покой азербайджанцы-бутлегеры. Однако неприступных крепостей не бывает. Просто к каждой нужно найти свой подход. Для приступа у нас не хватало сил и средств, поэтому мы решили проникнуть в квартиру хитростью.
      Применили старый испытанный способ. Нашли старшего по дому, вернее старшую, поскольку ею оказалась бодрая пенсионерка, и попросили позвонить азербайджанцам в квартиру под предлогом, что они устроили протечку. Однако кавказцы оказались хитрее и попросту не открыли дверь.
      На некоторое время мы растерялись, не зная, что еще предпринять. И тут удивил Бородянский. Он начал раздеваться. Снял ветровку, рубашку. Потом, оставшись в майке, подошел к двери и начал настойчиво барабанить в нее кулаком, одновременно нажимая на кнопку звонка.
      Наконец, его настойчивость была вознаграждена. Сначала потемнел глазок двери, а потом из квартиры донесся голос с характерным южным акцентом:
      - Зачэм стучыш, чего надо?
      - Тебя надо! Ты хрена ли меня я затопил?! Я, блин, ремонт недавно сделал, а теперь все мои старания псу под хвост! Нет, ты выдь, пойдем я тебе покажу, что у меня в квартире творится! С потолка, блин, ручьем льет и обои со стен отваливаются.
      - Нычего нэ знаю. Мы никого нэ топыли.
      - А кто меня по-твоему затопил?! Папа Римский?! Кроме тебя, ишака гребаного, некому!
      Тот, кто говорил из-за двери, видел в глазок только Пашку, стоящего в рваной майке на площадке. Мы прятались за косяком, поэтому подвоха азер не заподозрил, а, когда его обозвали ишаком, забыл об осторожности и решил разобраться с грубым соседом. Клацнули замки, дверь отворилась, и в проеме возникла небритая смуглая морда.
      Нам только этого и надо было. Вязов тут же сунул джигиту в ноздри ствол пистолета и, ухватив его за ухо, выволок на площадку. А я ринулся внутрь.
      На кухне кайфовали, покуривая травку, еще три гостя нашего города.
      - А ну все на пол, живо! - заорал я, поводя стволом табельного "макарова" от одного к другому.
      Только почему-то хозяева совершенно не отреагировали на мои слова и грозный вид.
      - Быстро на пол! Лицом вниз! - снова рявкнул я.
      Однако эффект оказался тот же. Азербайджанцы как сидели, так и продолжали сидеть, с любопытством разглядывая меня. Я со злостью вышиб ногой табуретку из-под одного из них. Он шмякнулся копчиком на пол, но ложиться все равно не спешил. Зато двое других поднялись и угрожающе шагнули мне навстречу. К счастью, в этот момент подоспели ребята. Вязов с размаху звезданул рукояткой пистолета одному, а, все еще полураздетый, Бородянский заехал ногой в пах другому. Через мгновение все трое кавказцев, как положено, лежали на полу лицами вниз и с руками на затылках.
      Кузнецов привел с площадки четвертого их подельника, который открыл дверь. Тот уже пришел в себя от первоначального испуга и сказал:
      - Возмытэ дэнги, все возмытэ, толко нэ убывайтэ.
      Тут мы вспомнили, что забыли представиться и сообщить о своей принадлежности к милиции, и поспешили восполнить этот пробел. Задержанные заметно обрадовались, так как сначала почему-то решили, что наша операция является бандитским налетом. Правило Миранды у нас не действует, поэтому мы не стали объяснять им, что они имеют право сохранять молчание, а все сказанное может быть использовано против них в суде. Вместо этого демократично разрешили азербайджанцам сколько угодно лопотать по своему, но только лежа на полу, предупредив: кто встанет - получит в харю. Сами же занялись осмотром квартиры.
      Быстро выяснилось, что Мамедов не соврал - "самопал" ребята лили в квартире. Едва мы открыли ванную, как оттуда шибануло в нос знакомым сивушным духом. Комнату для гигиены тела кавказцы использовали не по назначению, изготовляя в ней пойло для русского народа.
      Водка - не есть догма. Создатель периодической системы элементов Менделеев лишь вывел оптимальное соотношение в ней воды и спирта: 60% на 40%. На самом деле каждый сорт водки имеет собственную рецептуру, в котором очень большое значение имеют добавки, степень и метод очистки. Создать хорошую водку столь же трудно, как хороший парфюм. Однако азербайджанцы не болели головой за рецептуру своей продукции. Тем более, что сами они ее не потребляли, предпочитая анашу. Действовали они просто: затыкали ванну пробкой, выливали канистру со спиртом и разводили его на глазок холодной водой из под крана. Ни о каком соблюдении ГОСТов, естественно, речи не шло.
      Нам не понадобилось много времени, чтобы обнаружить все составляющие процесса розлива. Канистры со спиртом хранились на лоджии, пробки и этикетки - в кладовке, а пустая тара в ящиках - прямо в комнате.
      Судя по количеству готового продукта, "суррогат" кавказцы гнали в сравнительно небольших объемах. Выпускали столько - сколько могли реализовать. Но нам проблемы их системы сбыта были до фонаря. Поэтому мы сначала заставили гостей нашего города перетаскать в дежурный "рафик" всю водку, спирт, этикетки и пробки, а потом загрузили туда же и их самих.
      Когда вернулись с операции, Мамед отсидел в КВС немногим больше половины своих законных трех часов. Мы подняли его к себе наверх и приобщили к землякам. Наплевав на неписанные правила оперативной работы, всех азербайджанцев собрали в одном кабинете и оставили наедине. Конечно задержанные сразу сообразили кто сдал их цех и на своем языке высказали Мамеду обоснованные претензии. Тот принялся оправдываться. Поведал, как его чуть не линчевала возмущенная общественность. И при этом заразил вирусом владевшего им страха подельников. Кавказцы основательно загрузились и пригорюнились. Теперь их можно было брать тепленькими.
      Что мы и сделали. Для начала с короткой речью перед задержанными выступил Вязов:
      - Ну что, мальчиши-плохиши, допрыгались?! Буржуинами надеялись стать, за легкой деньгой погнались, а стали убийцами. Да будет вам известно, что от вашей "огненной воды" три человека на тот свет переселились! Несколько дней назад вы отравили Василия Пузякина, по прозвищу "Пузо", а еще раньше Кольку-Скелета и Мишу-Хромого. Просто серийные убийцы какие-то. Похоже, ребята, что вы здорово вляпались. Хоть у нас теперь мораторий на смертную казнь, но вам не позавидуешь. За тройное, хоть и непредумышленное, убийство припаяют вам столько, что мало не покажется. А если суд посчитает вашу деятельность террористической, направленной на подрыв здоровья русской нации и уничтожение ее генофонда, так и сгниете в тюряге. Кстати, вы случаем не ваххабиты?
      - Нэт! Нэт! Нэ ваххабыты! - замотали головами азербайджанцы.
      - Интересно получается. На террористов вы, вроде, действительно не похожи, а водку будто специально лили, чтобы от нее люди мерли как мухи. Можете это объяснить?
      Азербайджанцы ничего объяснить не могли, но хотели. Пока они морщили лбы и думали, я начал доставать из ящиков изъятую у них в квартире водку и рисовать на этикетках бутылок изображение "Веселого Роджера" - череп над перекрещенными костями, как бы в качестве предупреждения: "Не пей - убьет!" Видимо мое творчество сильно отвлекало их от мыслительного процесса, поэтому они не придумали ничего лучше, как спросить:
      - А может быт, дагаварымся по харошему?
      Вязов выдержал паузу, потом пожал плечами и сказал:
      - Может быть, и договоримся. Вы даете полный расклад про свою алкогольную деятельность, рассказываете где брали этикетки, пробки, спирт, сдаете всех своих реализаторов, а мы со своей стороны не станем указывать в материалах, что от вашей паршивой водки загнулись три человека.
      Такой вариант азербайджанцев устраивал больше, чем перспектива отсидки за умерщвление троих человек. И хотя они предпочли бы попросту откупиться деньгами, чем давать официальные показания на себя и своих земляков, но быстро поняли, что со взяткой у них номер не пройдет, и вынуждены были согласиться на предложение Вязова.
      Законы милицейской физики в очередной раз подтвердили свое право на существование. Факт отравления трех пьяниц, два из которых закончились смертельным исходом, привязать к задержанным нами азербайджанцам было практически невозможно, зато из него получился отличный рычаг, позволивший нам преодолеть их силу сопротивления. Посредством рычага можно не только переворачивать мир, но и расколоть какого угодно жулика, что не менее трудно.
      Так или иначе, но за преждевременную смерть Василия Пузякина, получается, мы отомстили. Как выяснилось позднее его действительно сгубила купленная у азербайджанцев водка. Однако, согласно выписки из заключения морга о результатах вскрытия, не ее плохое качество, а слишком большое количество. Пусть даже водку гонят и не из опилок, но свалят с ног любого семь бутылок!
      ВЕЧНО ПЬЯНАЯ РУСЬ
      С тех пор, как нас с Вязовым поставили на линию по борьбе с незаконным производством и оборотом алкогольной продукции, я все чаще начинал задумываться о проблеме пьянства в России. И чем больше я об этом размышлял, тем паршивее становилось на душе. Стало казаться, что русские рождаются с водкой в крови и тяга к алкоголю изначально заложена в их генах. Большинству нынешних проблем, связанных с пьянством, нетрудно найти аналоги в далекой истории России. Вот только решений этих проблем я в ней не отыскал.
      "Для Руси радость - это питие, - сказал киевский князь Владимир и избрал для своего народа христианство, религию, наиболее терпимую к пьянству.
      В Киевской Руси все больше баловались медовухами. Настоящее же пьянство началось после появления в XVI веке водки, так удивительно подходящей для загадочной русской души.
      Известно, что введение государственной монополии на алкоголь сильно заботило еще Бориса Годунова. Со слов историка С.М.Соловьева, в середине XVII века "самой тяжелой по ответственности службой для посадских людей была служба в верных (присяжных) головах и верных целовальниках при продаже вина от казны". В 1652 году царь своим указом провозгласил: "Во всех городах, где прежде были кабаки, быть по одному кружечному двору.... Быть кружечным дворам на вере, выбирать на них лучших людей за крестным целованием". Алкогольный бизнес во все времена являлся весьма доходным делом. Ведро вина в 1674 году стоило казне 20 алтын, а продавалось по рублю, а, если продавалось чарками, то доход составлял уже 2 рубля.
      Словно для нынешних времен писано еще в XVII веке патриотом России сербом Юрием Крижаничем:
      "Расплодились в русском народе премерзкие нравы, так что перед другими народами русские являются обманчивыми, неверными, склонными к воровству, убийству, неучтивости. А отчего это происходит? От того, что всякое место наполнено кабаками, целовальниками, выемщиками, тайными доносчиками: люди отовсюду и везде связаны, ничего не могут свободно сделать, трудом рук своих не могут свободно пользоваться. Все должны делать и торговать в молчанку, со страхом и трепетом, укрываться от такой огромной толпы правителей или палачей. А сами эти целовальники и притеснители народа, не получая достаточно жалованья, не могут как должно исполнять своих обязанностей, нужда заставляет их искать корысти и брать подарки от воров.
      Нигде на свете, кроме одной русской деревни, не видно такого гнусного пьянства: по улицам в грязи валяются мужчины и женщины, мирские и духовные, и многие от пьянства умирают".
      Отнюдь не брезговали чарочкой на Руси и цари, показывая тем самым пример своему народу. Наиболее известны веселые питейные развлечения Петра I. Вот, что пишет об этом монархе историк Ключевской В.О.: "привыкнув к простой водке, он требовал, чтобы ее пили и гости, не исключая дам. Бывало, ужас пронимал участников и участниц торжества, когда в саду появлялись гвардейцы с ушатами сивухи". А о другом царе Ключевской сказал так: "Вступив на престол, Петр III редко досиживал до вечера трезвым и садился за стол обыкновенно навеселе". В этой связи интересно, что при свержении Петра III не пролилось ни капли крови, зато было немеряно выпито различных спиртных напитков.
      Пьянство подорвало могучий организм Александра III. Когда врачи запретили ему пить, он изготовил себе сапоги с большими голенищами, куда входила плоская фляжка с коньком. Едва царица упускала его из своего поля зрения, он вытаскивал фляжку и потягивал коньячок. Ужасно ему такая забава нравилась.
      Николай II с молодых лет ничего так не любил, как лейб-гусарские попойки. Очень рано очевидцы отмечали, "что организм Николая уже начал отравляться алкоголем: тон лица желтел, глаза нехорошо блестели, под ними образовывалась припухлость, свойственная привычным алкоголикам". Так и пропил бедолага Рассею.
      Если уж цари бухали, как сапожники, то простой люд с водкой рождался и умирал. Вся его убогая жизнь была неразрывно связана с ней родимой. И в праздники, и в горе рука привычно тянулась к бутылке. А впрочем, тянулась и без особого повода. Пили просто для того, чтобы заглушить постоянную тоску в душе.
      Почти ничегошеньки не изменилось и ныне. Множество легенд ходит о давнем пристрастии к алкоголю первого российского президента Бориса Николаевича. Одну из таких легенд приводит Андрей Караулов в своей книге "Русское солнце", рассказывая как Ельцин демонстрировал двустволку одновременно из двух бутылок заливал водку в горло. Отчаянно пьет и остальной народ. Ежегодное потребление водки в России составляет 4 млрд. литров или 27 литров в год на человека, включая грудных младенцев. Согласно данным Министерства здравоохранения России в стране на каждые 100 тыс. населения приходится 2269 алкоголиков.
      И все же разница между тем, что было, и тем, что есть, имеется. Еще никогда государство столь бездарно не вело алкогольную политику. Даже горбачевский "сухой закон" не был столь убыточен для страны, как ликвидация монополии на алкоголь. По некоторым оценкам в результате сокращения производства спиртных напитков в период борьбы за трезвость первого президента СССР казна недосчиталась 27 млрд. долларов, но зато в сберкассы было внесено на 45 млрд. рублей больше, впервые за 46 лет в России возросла рождаемость, а средняя продолжительность жизни мужчин увеличилась на 2,5 года.
      А что теперь? Почти пятьдесят процентов водки производится нелегально, и на этом мафия загребает 7 млрд. долларов ежегодно, рождаемость ни к черту, средняя продолжительность жизни мужиков вообще скоро скатится к призывному возрасту. По официальным данным только в 1998г. от самопала загнулись 67 тысяч человек. А по неофициальным?
      И что самое страшное, никакого света в конце тоннеля не видно. Президентский указ № 1199 так и остался декларацией. Да разве ж наши законодатели-депутаты поддержат введение государственной монополии на производство алкогольной продукции, когда многие из них кормятся с негосударственных спиртзаводиков. В наших кавказских республиках таких заводиков вообще понастроено чуть ли не в каждой деревне Да и во всей остальной Рассее-Матушке тоже немало. Вот недавно "женераль" Коржаков свою водочку презентовал, тоже личным спиртзаводиком обзавелся.
      Ох, водка, водка..... Божья радость и кара в одном флаконе. От всех размышлений о ней становится еще паршивей и безысходней на душе, и выход видится только один - налить да выпить. Все-таки с водкой легче жить, чем без нее Главное, знать в ней меру.
      Как надо пить учил своих собутыльников Профессор, а как не надо мы периодически убеждались на его примере
      ОЧЕНЬ СТРАШНАЯ ИСТОРИЯ
      Гражданин Василий Пузякин по прозвищу "Пузо" не был при жизни непризнанным гением, но тоже получил широкую известность после смерти. Во-первых, для местных выпивох он стал такой же знаковой невинной жертвой, как, например, для американских коммунистов Сакко и Ванцетти вместе взятые. А во-вторых, после смерти с ним приключилась еще одна история, леденящие кровь рассказы о которой наводили ужас на обывателей. Нам с Вязовым о данном происшествии поведал в деталях самый непосредственный его участник.
      Несмотря на то, что накануне я и Виталий провозились с задержанными азербайджанцами до позднего вечера или, вернее, до ранней ночи, утром следующего дня вновь были на работе и намеревались продолжить работу по ним. Мы сидели в кабинете и ждали машину, когда позвонил помощник дежурного и сообщил, что КВС находится некий гражданин по фамилии Иванов, который клянется будто он наш внештатник.
      - Профессор что ли? - машинально спросил Вязов.
      - Да нет, на профессора он не похож. Скорее на хмыря болотного смахивает, - отметил помощник.
      - Значит, он и есть. Сейчас спущусь, - сказал Виталий.
      Вернулся он и вправду с Профессором. Тот трясся мелкой дрожью и слегка заикался, чего раньше за ним не замечалось.
      - Ты замерз что ли? - поинтересовался у него Вязов. - Давай тебе чайку вскипятим для сугрева.
      - Чай тут не поможет. Парни, христом богом молю, дайте водки! взмолился Иванов, бросив выразительный взгляд на бутылки изъятые у азербайджанцев.
      - Извини, дружок, водка у нас конфискованная, вся просчитанная и записанная. Но если совсем невмоготу, спирта плеснем. Однако он паршивый какой-то, резиной пахнет.
      - Ерунда. Я какой только гадости в своей жизни не пил. Привычный. Наливайте!
      Виталий набулькал из канистры полстакана прозрачной жидкости. Профессор жадно схватил сосуд для питья и махом опрокинул его содержимое в себя, даже не вспомнив о закуске. Мы с Вязовым поморщились, а Иванов расцвел в блаженной улыбке и удовлетворенно глубоко выдохнул. Хорошо, что никто из нас не прикуривал в этот момент, иначе мог бы получиться пожар.
      - Нормальный спиртец, - выдал заключение Профессор. - Если его через "Родничок" профильтровать, то совсем приличный получится. Налейте еще.
      - Подожди, сначала расскажи, как ты оказался в камере. В мелкие хулиганы заделался?
      - Не хулиганил я. Мне дело шьют. По серьезной статье. Номер забыл, а называется: "Надругательство над телами умерших и местами их захоронения".
      - Чего!? Я думал ты - баклан, а ты у нас некрофил оказывается, покачал головой Вязов.
      - Никакой я не "фил". Я только на шухере стоял.
      - Профессор, когда кого-то ставят на шухере, всем становится ясно, что дело было серьезное. Поэтому давай рассказывай, как ты до жизни такой докатился, и без утайки.
      - Вы смеяться будете, - буркнул Иванов.
      - По поводу надругательства над телами умерших не смеются. Рассказывай! - приказал Вязов.
      - Ну, дело бы, значит, так. На похоронах Васьки-Пузо водки было море. Еще на кладбище все уже прилично накирялись. Даже вдова. Она и предложила, чтобы Ваське на том свете не так тоскливо было, положить ему в гроб пару пузырей. Одна бабка забухтела: кощунство, мол, но народ ее быстро осадил. Все знали, что Пузо при жизни заложить за воротник любил, а почему бы ему и после смерти не выпить? Короче, положили Пузякину в гроб с боков пару пузырей и закопали его в сыру землю. Потом чин чинарем в столовке помянули другана, чтобы земля ему была пухом, и пошли бить Мамеда. Ну, о том, как это у нас получилось, вы знаете. Пока вы с Мамедом в опорном пункте разбирались, мы пустили шапку по кругу и двинули ко мне на хату водку пить. Вмазали еще, и я отключился. Очнулся уже ночью. Открыл глаза, меня Гришка-Валет за плечо трясет. "Профессор, ты водочки не заначил?" спрашивает. "Нет, конечно!" - отвечаю. Я вообще не имею привычки бухалово ныкать. Есть - пью, нет - не пью, а про запас никогда не оставляю. А Гришке видно неймется. Он ходит по квартире, как неприкаянный и талдычит: "Хочу водки, хочу водки". Я не выдержал и брякнул: "А ты у Пузо попроси. Может он нальет". Валет аж застыл на месте. А потом и говорит: "Ну, Профессор, ты и голова! Как же я сам до этого не дотумкал. И, правда, зачем покойнику водка? Она живым нужна". Я попытался его образумить: "Да ты, Валет, что такое выдумал-то?! Я, ведь, пошутил, когда про Пузо вспомнил. Брать у мертвых - это тяжкий грех". Но Гришка не хотел слышать ничего. Втемяшило ему в башку, что у Васьки в гробу без пользы лежат два флакона и можно их выпить. А у меня голова разболелась со страшной силой, тоже захотелось поправиться. Короче, поддался я на его уговоры. Взяли мы лопату у меня в кладовке, и пошли на кладбище. Как назло, ни одного мента по дороге не попалось. Я уж сейчас думаю, что лучше бы нас тогда в трезвак забрали. Приперлись мы, значит, на кладбище. Пролезли через дыру в заборе, нашли Васькину могилку. Гришка говорит: "Я буду копать, а ты бди, чтобы нас сторожа не засекли. Они вон в той церквушке сидят". Там, на погосте маленькая такая церковь стоит. Ее давно уже кладбищенское начальство под свои нужды приспособило. Ну, я, стало быть, стою на стреме, а Валет копает. Земля еще не слежалась, дело у него продвигалось споро. Докопался Гришка до гроба и зовет меня: "Иди сюда, придержи крышку, а я бутылки вытащу". Поддели мы с ним лопатой крышку гроба, она малость приподнялась. Валет засунул руку в щель и начал шарить внутри. Нащупал бутылку и говорит: "Вот она родимая". Потом помолчал немного и таким упавшим голосом произнес: "Слышь, Профессор, не отдает Пузо водку. Вцепился мне в рукав, руку вытащить не могу". У меня внутри все так и обмерло. "Валет, ты чего, охренел?! Он же мертвый!"- говорю. А он так спокойно заявляет: "В том-то и дело, что мертвый. Был бы живой, я б вырвался. Эх, чую, мне песец пришел. Решил, видать, Пузо меня с собой на тот свет утянуть. Я ж у него первейший кореш был". Сел Валет на землю и заревел. Заливается горючими слезами, а рука у него так в гробу и лежит. И так мне вдруг жутко стало, что рванул я оттуда, не разбирая дороги. Бегу, спотыкаюсь, падаю. И кажется мне, будто покойники меня за ноги хватают, с кладбища выпускать не хотят. А вокруг тишина и темень. Только одно окошко в церквушке светится, где сторожа сидят. Решил я пробираться на огонек, все же живые души там, авось, в беде не оставят. Не чуя ног под собой, добежал до церквушки и давай в дверь стучать. Наверное, целая вечность прошла, пока ее открыли. Выходит на встречу здоровенный такой мужик с клюшкой для хоккея на траве в руках. У меня еще дикая мысль мелькнула: "Он что на кладбище играть собрался?" А сторож оглянулся по сторонам и как ткнет меня в живот этой самой клюшкой! Я аж согнулся пополам от боли. А он схватил меня за волосы, затащил внутрь и спрашивает: "Ну чо, приключений захотелось?!" Я ему объясняю: "Да нет, там Васька-Пузо схватил за руку Гришку-Валета и не отпускает!" Он посмотрел на меня как на дурака и говорит: "Ну и чо?" Я ему втолковываю: "Так Васька-то - мертвый, сегодня похоронили". Мужик призадумался, а потом сказал: "Ну чо, тады пошли посмотрим".
      Нашел я могилку, что мы раскопали. Сторож посветил фонариком. Валет сидит ни жив, ни мертв, сам бледный, как покойник, а рука у него в гробу. Сторож спрашивает: "Вы чо ли раскопали?" Валет молчит, а я объясняю: "Мы хотели водку обратно забрать, которую в гроб положили. Думали, бутылки вытащим, а потом обратно все закопаем, как было. Кто ж знал, что покойничек не станет водку отдавать". Сторож постоял, подумал, а потом подбросил в руке свою клюшку и как давай нас окучивать. Валет сразу руку из гроба выдернул. Мы уже потом с ним дотумкали, что видать Гришка за гвоздь зацепился, которым крышку приколачивали, а подумал с перепугу будто его Васька схватил. Короче, отмудохал нас мужик, приволок к себе в церквушку и вызвал милицию. Приехал наряд и доставил нас сюда. А ночью нас по очереди дежурный следователь допрашивал и пообещал дело завести по факту надругательства над телом умершего и местом его захоронения. Так вот я тут у вас и оказался.
      Когда Иванов закончил свое страшное повествование, я заметил:
      - Считайте, что еще легко отделались. После недавнего случая в Первоуральске сторож бы вас запросто мог прибить. Сейчас кладбищенские работники на таких, как вы, здорово злые.
      - Это что за случай? - полюбопытствовал Иванов.
      - С месяц назад в Первоуральске похоронили цыганского барона. А у них, у цыган, обычай такой - класть в гроб деньги, золото, чтобы покойному на небесах легче было обустроиться. Какие-то козлы прознали про это и ночью попытались могилу барона раскопать. Завершить свое черное дело им не дали, кто-то вспугнул. Но место захоронения они тоже осквернили - до гроба разрыли. На следующий день об этом узнали цыгане и вломили по первое число всем кладбищенским сторожам за халатное отношение к служебным обязанностям. Так что сторож вполне мог бы из вас инвалидов своей клюшкой сделать.
      - Какие вы страсти рассказываете, - поежился Иванов.
      - М-да, Профессор, на почве пьянки у тебя точно крыша съехала. Только круглый идиот мог вляпаться в такую историю, - резюмировал Вязов.
      И попал в точку. Во всяком случае, следствие пришло к такому же мнению. Выяснилось, что Иванов ранее официально проходил курс лечения от белой горячки, поэтому его участие в раскапывание могилы Васьки-Пузо было расценено как рецидив старой болезни. Уголовное дело в отношении него прекратили.
      БУТЛЕГЕРСТВО - ПРОКЛЯТОЕ ЗАНЯТИЕ
      Признак хорошего тона - доводить начатое дело до конца. Ликвидировав цех, организованный азербайджанцами, мы не ограничились этим и занялись торговыми точками кавказцев, выданными нам задержанными. Работенка не сулила больших лавров и была не особо интересная, но необходимая. Если хочешь навести порядок, нужно и дерьмо разгребать. Отбить охоту заниматься бутлегерством, пока оно приносит хорошие деньги, уговорами нельзя. Действенны только репрессивные меры, конечно, в пределах разумного. Торговцев "палевом" мы не собирались ставить к стенке или сажать в тюрьму, но позаботились, чтобы все они получили штрафы, и, главное, их оплатили. А поскольку по новому федеральному закону N 143-Ф3-99г. за продажу фальсифицированной алкогольной продукции штраф составлял от 200 до 500 минимальных размеров оплаты труда, то большинство из них задумалось: а стоит ли дальнейшая игра с "суррогатом" свеч? Они и сами признавались: еще пара-тройка таких штрафов и можно будет объявлять себя банкротом. Мы, со своей стороны, обещали, что так и случиться, если в их киосках попадется еще хоть одна бутылка водки с признаками подделки.
      Суровость законов в России идет рука об руку с необязательностью их исполнения. Особенно в отношении сильных мира сего. Пока мы с Вязовым, насаждая закон, громили мелкие азеровские лавочки, заварилась какая-то каша вокруг крупнейшего в области Кедровского гидролизного завода. Сообщения в прессе и слухи, которые доходили до нас, носили обрывочный характер, но в целом картина вырисовывалась неприглядная.
      Одна из загадок последних лет в России - откуда первые промышленные магнаты взяли первоначальный капитал? К примеру, у нас в городе бывший завлаб ВНИИ биотехнологии Каха Бендукидзе взял да и купил завод Уралмаш, который занимает территорию сравнимую со средним районным центром. Пусть он даже приобрел его по цене бензоколонки и по протекции Гайдара, но где же он в начале девяностых столь денег взял?
      Однако источник первоначального капитала другого нашего промышленного магната Павла Федорова известен - самопальная водка. Наладив на заре перестройки широкомасштабное ее производство, он быстро разбогател и в первую очередь приобрел себе Кедровский гидролизный. Это позволило ему выпускать еще больше "суррогата", и теперь он официальный владелец доброго десятка крупных промышленных предприятий области, большой и важный человек.
      Сейчас, говорят, он отошел от бутлегерской деятельности, по крайней мере, она перестала быть для него приоритетной. Однако факт есть факт, "самопал" стал для Федорова тем самым волшебным ключиком, открывшим ему дверь в волшебный мир, где он оказался владельцем промышленной империи. Тем не менее, существует еще один аспект, связанный с занятием бутлегерством, который он явно не учел. Поддельный алкоголь приносит не только деньги, но и несчастья. Научно это ничем не подтверждается, но жизнь убеждает, что так оно и есть. Вот несколько известных примеров:
      16 января 1920 года конгресс США ввел в силу "сухой закон", запрещавший изготовление, продажу, ввоз и вывоз, а также приобретение спиртных напитков. Лучше всех к данному событию подготовились гангстеры. Глава преступного мира Чикаго Колосимо по прозвищу "Бриллиантовый Джим" сразу установил свою монополию на подпольную торговлю спиртным. А вскоре был убит соперничающей бандой. Его преемникам на криминальной ниве нарушения "сухого закона" Торрино и Аль Капоне повезло больше. Первого подстрелили, но не насмерть, а второго лишь посадили на десять лет. Иногда возмездие запаздывает и настигает уже потомков бутлегеров. Основатель клана Кенеди, Джозеф Патрик, говорят, создал свое состояние на нелегальной торговле спиртными напитками и тем самым навлек напасти на свой род. Очень уж не везет его потомкам. То в них стреляют, то они разбиваются в самолетах. Просто мистика какая-то.
      По отношению в Павлу Федорову злой бутлегерский дух не заставил себя долго ждать. Радиоуправляемое взрывное устройство заложили под крыльцо подъезда в доме, где жил промышленник. Взрыв прогремел, когда Федоров в сопровождении трех телохранителей выходил на улицу к ожидавшей их автомашине. В дверях мужчины немного замешкались, по-джентльменски пропуская вперед пожилую женщину. Ей-то и досталось больше всех, поскольку она оказалась в эпицентре взрыва. Бетонная плита раскололась прямо у нее под ногами и брызнула во все стороны острой крошкой. Женщина погибла мгновенно. Выходившие за ней два Федоровских телохранителя получили множественные ранения и скончались позже в больнице. А вот Павлу на первый раз повезло, его не задело, хотя и контузило. Взрывной волной бизнесмена отшвырнуло назад, на находившегося за спиной третьего телохранителя и это смягчило падение.
      - Жить буду! - оценил сам свое состояние Федоров, когда оклемался.
      Но дальше испытывать судьбу не захотел и уехал из города, чтобы руководить своими фабриками и заводами из спокойного места по телефону.
      Однако процесс уже пошел. Киллеры наняты, деньги заплачены, оружие закуплено, а оно, как известно, такая штука, что если промахнется в первом акте, то непременно попадет в третьем.
      Мы возвращались из поселка Самородного, расположенного на окраине города. Коллеги из ОПУ прислали сигнальное сообщение, что там, в одном из частных домов "черные" льют водку. Но как это нередко бывает, информация оказалась с бородой. Водку в адресе действительно лили, однако, месяц назад.
      Вернувшийся после отсидки сын хозяйки дома с треском выставил квартирантов, после чего они перебрались в неизвестном направлении, оставив впопыхах в сарае небольшой склад пустой тары. Сын, перевоспитывая мать и отучая ее от пьянки, навесил на сарай большой амбарный замок, дабы у родительницы не возникло искушения обменять пустые бутылки на полные. В результате вся тара пребывала в целости и сохранности и была добровольно выдана нам, как представителям власти. Ну а нам, оставалось лишь похвалить сына за благоразумие и от имени власти, которую представляли, разрешить ему сдать к чертовой матери все бутылки, а на вырученные деньги купить матери лекарства и пуховую шаль на зиму. Но, в общем, не считая этого доброго дела, мы скатались зря, поэтому возвращались не в самом лучшем настроении.
      Наш водитель Рома решил его нам малость поднять и рассказал байку, на его взгляд ужасно смешную:
      - Я тогда еще в ГАИ работал. Стою как-то на своем любимом месте - за поворотом, перед которым стоит знак "Обгон запрещен". И попался мне нарушитель, интеллигентный такой дядечка в очках. Ну, въедливый, зараза! Я его спрашиваю: "Знак видели? Почему на обгон пошли?" А он мне в ответ: "Не было никакого обгона! Я по второму ряду как ехал, так и еду. Это не обгон, а опережение". И сыплет мне пунктами правил дорожного движения по памяти. Короче, готов задавиться, лишь бы штраф не платить. Надоело мне с ним дискутировать, говорю: "Хорош спорить. Давай сделаем так. Расшифруешь слово "водка", езжай с богом, а нет - плати штраф". Очкарик засмеялся и заявляет: "Вы уже седьмой сотрудник ГАИ, который мне эту загадку задает. А слово "водка" расшифровывается так: "Водитель обязан давать каждому автоинспектору". И даже знаю, как наоборот это слово расшифровывается: "Автоинспектор каждый день обязан выпить"". Делать нечего, утер мне очкарик нос. Махнул я жезлом, мол, езжай на все четыре стороны, но зато уж на следующем нарушителе вдвойне отыгрался.
      Рома - отличный водитель и парень, вроде, неплохой, только юмор у него очень своеобразный. Например, любимое его развлечение на дороге - это прикалываться над бывшими коллегами, сотрудниками ГИБДД. Завидев их, он специально нарушал правила, напрашиваясь на то, чтобы его остановили. Потом, подчиняясь взмаху полосатого жезла, тормозил, терпеливо дожидался пока к нему подойдет инспектор и представится, после чего совал ему в нос спецталон, удостоверяющий, что машина досмотру не подлежит, и резко давал по газам. Поэтому, если он ожидал, что мы будем ржать над его байкой, как сумасшедшие, то ошибся.
      - Роман, история, конечно, интересная, только зачем ты здесь свернул? - спросил развалившийся на заднем сидении Вязов.
      - Я тут короткий путь знаю. Через школьный двор. Три светофора пропустим, - объяснил тот.
      И действительно, миновав небольшой переулок, мы въехали на школьный двор.
      - Совсем люди ездить не умеют. Глядите, какой-то "чайник" на ровном месте в столб врезался, - хмыкнул Роман.
      Мы повели глазами в указанном им направлении и увидели покореженную "бээмвуху", крепко поцеловавшуюся с бетонным столбом линии электропередач. Возле места аварии толпились школьники, что-то горячо обсуждая.
      - Давай подведем, может, помощь кому нужна, - предложил Виталий.
      Но помощь пассажирам пострадавшей автомашины была уже не нужна. Три тела, залитые кровью, застыли в безжизненных позах. Однако погибли они отнюдь не в результате ДТП. Вся их тачка зияла пулевыми пробоинами.
      - Роман, быстро свяжись по рации с дежуркой. Объясни ситуацию, распорядился Вязов.
      Мы с Виталием вышли из машины и шуганули пару-тройку особо любопытных пацанов, которые через разбитые стекла засовывали свои носы внутрь "БМВ". После чего сами заняли их место и осмотрели салон.
      - Бог ты мой, так это же Юрий Альпур! - невольно вырвалось у меня.
      - Вижу, - буркнул Вязов. - Похоже, Альпур еще сумел киллерам оказать сопротивление. Смотри, у него пистолет в руке. Хорошо бы он сумел кого-нибудь из них зацепить.
      Пока мы ждали дежурную группу, пацаны успели нам описать всю картину происшедшего. Они играли в футбол неподалеку на спортплощадке, и большое счастье, что никого из них не задело шальной пулей. Мальчишки рассказали, что с раннего утра на школьном дворе стояли три автомашины. Когда сюда въехала "БМВ", черная девятка преградила ей путь, а из двух других выскочили три парня в масках. Двое из них были с автоматами АК, а третий с пистолетом. Не добежав десятка метров до "БМВ", автоматчики принялись поливать ее огнем. Видимо, в водителя они попали сразу. Иномарка перескочила через поребрик и ткнулась носом в столб. Киллеры строчили из АК пока у них не закончились рожки. Потом третий убийца, вооруженный пистолетом, подскочил вплотную к "БМВ", разрядил обойму внутрь салона, после чего киллеры бросились наутек. Они быстро попрыгали по своим тачкам и резко газанули со двора.
      Воистину, не зря газетчики окрестили наш город вторым Чикаго. То, что средь бела дня на школьном дворе, на глазах у детей, бандиты устроили бойню, уже не вызывало ни удивления, ни особого возмущения. После того, как братки продемонстрировали, что могут ездить на "стрелки" на танках, обстреливать дом правительства области и здание УБОП из гранатометов "муха", уже давно ни у кого не осталось сомнений, что мозги они себе точно отморозили и явно переболели менингитом. А поскольку вся страна постепенно превращается в один большой дурдом, то и действия бандитов воспринимаются привычно, как само собой разумеющееся поведение.
      В связи с этим гибель Альпура выглядела буднично. И по большому счету нужно было винить в ней не только неизвестных киллеров, но и тех, кто раньше стоял у руля нашего государства и до сих пор учит нас жить.
      Наверное, история этого человека достойна эпической трагедии. А сюжет ее примерно таков:
      Блестящий потомственный кадровый офицер Альпур был создан для армии. В начале 90-х он служил в нашем военном городке в должности командира разведроты. Что такое военный городок - город в городе, государство в государстве. Маленький замкнутый мирок, где все друг друга знают и где практически отсутствует преступность. Тихий патриархальный мирок военного городка нарушили азербайджанцы-бутлегеры. Они облюбовали его именно по причине порядка в нем. Здесь были для них почти идеальные условия: можно не бояться рэкета, можно оставить на ночь автоцистерну со спиртом с уверенностью, что утром она окажется на том же самом месте в целости и сохранности. Поэтому они, словно тараканы, проникали на закрытую охраняемую территорию, неся с собой заразу левой наживы. Кто-то из влиятельных отцов-командиров выписывал им пропуска в недоступную для всего остального мира зону, а обычные офицеры сопровождали их спиртовозы. Вскоре стало ясно всем, что порядок в городке нужно восстанавливать. Но, поскольку своей милиции в нем никогда не было, данная задача была поручена Альпуру и его разведроте. А как может навести порядок армейский спецназ? Правильно, как учили. Прикладом в челюсть и сапогом по ребрам. Но одно дело, когда такие методы применяются к противнику, и совсем другое, когда - к своему продажному собрату офицеру. На Альпура в военную прокуратуру пошел поток жалоб. Бескомпромиссная борьба разведроты за правду закончилась трагически.
      В тот период Бородянский осуществлял разработку одного азербайджанца. Тот каждую неделю привозил в город с Кедровского гидролизного завода области по цистерне спирта, из которого его земляки в полный рост гнали поддельную водку. Пашка съездил на этот завод и установил, что торговый оборот азербайджанца составлял весьма солидную сумму, причем все расчеты велись исключительно наличкой. В то же время кавказец ежеквартально сдавал в налоговую инспекцию практически чистый баланс с пометкой, что коммерческой деятельности не вел.
      Но реализовать свои материалы и разобраться с азербайджанцем Пашка не успел. Его опередили парни Альпура. Они остановили на КПП городка автоцистерну кавказца. А поскольку учились не на дознавателей, а на диверсантов, то заводить дел никаких не стали, а попросту вломили бутлегеру по первое число. В больнице азербайджанец скончался. Его жена осталась вдовой, а двое детей безотцовщинами.
      Внук красного командира Гайдара перещеголял батьку Махно и создал в России глобальную правовую анархию. Если представить наше государство той поры в виде корабля, который держался на плаву за счет торговли алкоголем, то снятие монополии на продажу спирта можно сравнить с добровольным открытием кингстонов. Подобно мутной воде в трюм моментально хлынули жулики. Такие, как тот азербайджанец. Но он лишь делал деньги, хотя и противозаконным способом, поэтому в нормальной стране должен был бы отвечать за свои действия свободой или рублем, но не жизнью! Увы, громкие кремлевские заверения того времени о построении правового государства, на практике сопровождались голимым правовым беспределом. Не нашлось даже закона или постановления, предусматривающего каким образом оставшийся бесхозным спирт можно обратить в доход государства.
      Следствие тянулось четыре года. Альпура с его парнями, пытавшихся по-своему навести порядок в государственном бардаке, то бросали на нары, то выпускали. В конце концов, дали им то, что они уже отсидели. Вооруженные силы лишились в лице Альпура отличного офицера, а он своего призвания армии. И вот она дьявольская усмешка судьбы! Оказался Альпур в империи Павла Федорова, и сам стал делать деньги на торговле спиртом с Кедровского гидролизного завода, куда ездил покойный азербайджанец.
      Между тем, сразу после отъезда Павла Федорова, пошла оперативная информация, что в его империи пошли разброд и шатания. Соратники, приближенные к престолу, решили воспользоваться моментом, чтобы урвать свой кусок прибылей, а "заводское" ОПС предпринимает активные действия для подчинения своему влиянию его промышленных предприятий магната. Камнем преткновения на пути интересов друзей и врагов Федорова был Альпур, который помимо занятия собственным бизнесом ведал еще организацией безопасности его заводов и фабрик. Он сразу стал всем мешать. Кто именно первым решил его убрать неизвестно, но такой ход событий был вполне предсказуем. Сначала Альпуру под днище автомобиля заложили взрывное устройство. Но он проявил бдительность, обнаружил его и, как бывший военный, сам же обезвредил. Вторая попытка оказалась удачней, а пуля - верней взрывчатки.
      События в криминальном переделе собственности развивались стремительно. Но поскольку они главным образом касались предприятий, расположенных в областных городах, то до нас докатывались лишь отголоски их. Но даже по тем обрывочным, противоречивым сведениям, которые попадали в СМИ, ощущался накал страстей. Федоровские заводы по-пиратски брались на абордаж некими охранными предприятиями с ранее неизвестными названиями. Мордобой, горячие споры акционеров, судебные тяжбы - все сплелось в один клубок, который казалось невозможно распутать. Особенно горячие страсти разгорелись на Кедровском гидролизном. К счастью, до вооруженного противостояния дело не дошло. Нашлась сила, которая решительно и жестко вмешалась и быстро навела порядок. Милиция вышибла с гидролизного завода частных охранников и взяла его под свой контроль. А всем претендентам на управление данным предприятием было предложено решать свои споры в суде. Но самое интересное то, что пока тянулись судебные разбирательства, управление Кедровским гидролизным официально было отдано парням из "заводского" ОПС. Получалось как-то странно - милиция предотвратила кровопролитие, но при этом сама расчистила дорогу браткам в совет директоров предприятия.
      СМЕРТЕЛЬНОЕ СВИДАНИЕ
      После вечера в пивбаре и бурной ночи в постели Ирина Гуревич и Вязов не встречались и не напоминали друг о друге. Поэтому ее звонок представлялся несколько неожиданным. Но еще более неожиданной была ее первая фраза:
      - Здравствуйте, мне нужен знаменитый детектив Виталий Вязов.
      Причем, произнесла она это с такой интонацией, словно звонила не в обычный райотдел милиции, а в контору на Бейкер-стрит. Поскольку трубку взял я, то мне и пришлось отвечать. Я не удержался и ляпнул:
      - Простите, мэм, он играет на скрипке. Сейчас он закончит и сразу подойдет к аппарату. Не вешайте трубку, пожалуйста.
      Сосредоточенно заполнявший формуляр очередного отчета по операции "Суррогат", Вязов, услышав про скрипку, отвлекся и поднял на меня глаза.
      - Это вас, Холмс, - кивнул я ему на параллельный телефон. - Референт профессора Мориарти желает вас слышать.
      Виталий снял свою трубку, а я положил на рычаг свою. Очевидно, Гуревич спросила, действительно ли он играл на скрипке, так как Виталий произнес:
      - Да, играл. Но не понравилось. Очень скользкий инструмент, постоянно карты соскальзывают.
      Дальнейшего их диалога я не слышал, поскольку заглянул Бородянский и попросил меня посидеть в его кабинете с задержанным, пока он не сходит в следствие. В суете и текучке дня ни я, ни Вязов больше не вспоминали о телефонном звонке Ирины и не могли предположить, что он, начинавшийся довольно весело, приведет к весьма печальным последствиям.
      "Госпожа референтша" сообщила Виталию, что сумела раздобыть компрометирующие его документы и предложила их забрать. То были письменные показания похитителей Жанны о том, что Вязов застрелил их товарища. Естественно, он согласился приехать. И едва дождавшись окончания рабочего дня, отправился к Ирине.
      Она встретила его в глубоко декольтированном вечернем платье и провела в комнату, где на столе был накрыт ужин при свечах. От такого приема Вязов просто не смог устоять и без сомнений принял приглашение хозяйки разделить с ней трапезу.
      Приятное вино, вкусная еда, привлекательная сексапильная женщина напротив - вполне достаточный набор, чтобы нормальный мужчина потерял голову. Устоять и сохранить бдительность перед дамским кокетством, нежным взглядом, случайно обнаженной ножкой, веками отшлифованным арсеналом обольщения может только по-настоящему сильный духом мужчина. Как, например, наш знаменитый земляк, разведчик Николай Кузнецов, который сам охмурял женщин, а не они его. Увы, Виталий должной силы духа не проявил.
      Вкус кофе показался Вязову необычным, но он не придал этому значения. А вскоре почувствовал удивительную эйфорию и обнаружил, что в комнате начали происходить странные вещи. Предметы вокруг обрели подвижность и, словно смеясь над ним, устроили пляску. Виталий с рассеянной улыбкой наблюдал за их хаотичным перемещением, пока пол вдруг не поднялся и со всего маха не ударил его в лицо.
      Внимательно наблюдавшая за поведением гостя Ирина облегченно выдохнула. Она медленно поднялась, носком туфельки потрогала лежащего на полу Виталия. Убедившись, что он без сознания, нагнулась, обшарила у него в карманы, извлекла связку ключей с прикрепленной к ней металлической печатью и положила на стол. После чего набрала номер по сотовому телефону и удовлетворенно сообщила:
      - Все, клиент готов. Ключи у меня.
      Прошло совсем немного времени, и в квартиру позвонили. Ирина открыла дверь, запустила внутрь трех мужчин, одним из которых был Пахомов. Колчедан прошел в комнату, хмуро оглядел стол с остатками ужина и, повернувшись к своим молодым спутникам, распорядился:
      - Выносите мента.
      Один из парней обошел Виталия, примериваясь с какой стороны лучше ухватиться за него и оценил габариты лежащего словами.
      - Нехилый чувак. Типа, придется повозиться, чтобы такого кабана в багажник упаковать.
      - Постойте, постойте, - занервничала Ирина. - В какой багажник? Зачем? Тимофей Васильевич, ты же обещал, что его просто посадят на скамейку и вызовут скорую, чтобы отвезти в больницу.
      - Его и доставят в больницу, или вернее, в морг при ней, - пожал плечами Колчедан.
      Женщина схватила Пахомова за руку и взволнованно заговорила:
      - Подожди, Тимофей. Как же так?! Ты же сам сказал, что тебе нужны только его ключи, чтобы забрать какие-то бумаги из сейфа. Обещал, что мент не пострадает!
      - Он уже пострадал, - зловеще усмехнулся Кочедан. - Ты ему смертельную дозу всыпала. Я удивляюсь, как у него до сих пор мотор не отказал. Наверное, сдохнет позже. Поэтому хватит базлать, Ирина. Засунь свой язычок к себе в задницу и сиди тихо, как мышка.
      Однако Гуревич не испугалась. Наоборот, она как-то распрямилась и, вскинув голову, глядя в глаза Колчедану, решительно заявила:
      - Я хочу знать, что вы намерены делать с Вязовым!
      Пахомов недобро сощурился и произнес:
      - Ира, иногда ты меня удивляешь. Твоя повышенная забота об этом парне мне не нравится.
      - Мне плевать нравится тебе это или нет, но я хочу знать! Если уж ты втянул меня в грязную историю, заставил отравить человека, я имею право знать, что произойдет с ним дальше.
      - Ладно, - пожал плечами Колчедан. - Я скажу. Он попадет под машину. Мент находится под кайфом, он потеряет ориентацию, выйдет на дорогу и упадет под колеса близко идущего транспортного средства. Машина переедет его и скроется с места происшествия. Такая вот петрушка получится.
      - Но это же натуральное убийство! Если вы посмеете прикончить его, я сама пойду в милицию и все расскажу! Пусть меня тоже посадят, но я не хочу участвовать в убийстве! Понятно?!
      - Понятно. Только ты сама же и убила его. Я не знаю, когда у него произойдет остановка сердца от наркотика, который ты ему дала, через пять минут или через час, но он уже не жилец. Поэтому я пытаюсь лишь замести следы и отвести от тебя подозрения.
      - Плевать! Пусть мне будет хуже, но я сейчас вызову скорую и, может быть, сумею его спасти. А вы забирайте ключи и уходите. Про вас я ничего не скажу.
      - Ты твердо решила? - почти равнодушно спросил Колчедан.
      - Твердо! - решительно тряхнула головой Ирина.
      Пахоменко едва заметно повел глазами в сторону одного из парней. Но тому хватило и этого мимолетного взгляда, чтобы понять приказ шефа. Он сделал шаг за спину женщины и набросил удавку на шею Гуревич. Она прижала руки к горлу и выпучила глаза. Колчедан, невозмутимо понаблюдав за ее конвульсиями, кивнул парню. Тот ослабил хватку, и тело женщины безвольно рухнуло на лежащего на полу Вязова. Пахоменко без всякого сожаления на лице переступил через ноги бывшей любовницы, взял со стола ключи и пошел к выходу. Но на ходу еще отдал распоряжение спутникам:
      - Пошукайте у Ирки в хате. Я ей много всяких побрякушек дарил, найдите и засуньте менту в карманы. Обставьте все так, будто он ее пришил и грабанул. Но долго в хате не задерживайтесь. Вам надо еще успеть ментяру задавить. Утром доложите, что и как.
      Вязов все еще находился без сознания, когда его выволокли из квартиры и погрузили в лифт. Внизу колчеданоские парни подхватили Виталия под руки, словно в стельку пьяного товарища, кряхтя и матерясь, протиснулись с ним из подъезда на улицу. Опер был значительно выше ростом своих носильщиков, поэтому ноги его безвольно волочились по земле.
      Доковыляв до припаркованной во дворе машины, парни остановились. Привалив Вязова на капот автомобиля, один из них тяжело выдохнул и произнес:
      - Уф, чуть пупок не развязался. Слышь, Батт-Хед, мы, типа, в грузчики не нанимались, а, как последние упыри, таскаем тяжести. Полный отстой! А знаешь, мне кажется, что я этого мента уже где-то видел.
      - Бивис, кончай бакланить. Пора уносить отсюда свои задницы. Открывай короче багажник, грузим мента, и погнали.
      Парень, которого назвали Бивис начал усиленно шарить в карманах, потом возмущенно произнес:
      - Батт-Хед, урод, ключи-то у тебя! Ты же за баранкой сидел, когда сюда ехали.
      - Сам урод! - огрызнулся тот, которого называли Батт-Хед.
      Затем вытащил брелок с ключами и пошел открывать багажник. Оставленный без поддержки Вязов тут же сполз на землю и растянулся во весь свой рост.
      - Отстой! - застонал Бивис. - И как теперь такого пельменя поднимать?
      В сердцах он даже пнул лежащего опера, но тот никак на это не прореагировал. Бивис и Батт-Хед, переругиваясь на своем дебильном жаргоне, начали поднимать Виталия. И тут в ход событий вмешался его величество Случай.
      Неожиданно из темени двора на освещенное пространство перед подъездом выступили две фигуры. И самым неприятным сюрпризом для колчедановских парней явилось то, что они были в милицейской форме.
      - Эй, что здесь происходит? - требовательно поинтересовался один из блюстителей порядка.
      - Все нормально, мужики, - отозвался Батт-Хед. - Кореш у нас нажрался, хотим его, типа, домой отвезти.
      Милиционеры подошли уже вплотную.
      - А ну, погодь! - распорядился один из них. - Кажись, личность вашего кореша мне знакомая. Никола, глянь. Это же тот самый опер, за которого нас начальство тогда капитально взгрело. Ну, помнишь, он пацанов с кабелем к нам в райотдел приволок.
      - Точно, он самый, - подтвердил второй. - Может, поквитаемся? Давай его в трезвак сдадим.
      - Интересная мысль, - согласился первый.
      Потом, повернувшись к колчедановским парням, спросил:
      - А вы кто ему будете?
      - Мы - знакомые этого чувака.
      - Документы! - строго потребовал блюститель порядка по имени Николай.
      Парни переглянулись, опустили Вязова обратно на землю. Батт-Хед сказал:
      - Сейчас достану. Они в тачке лежат.
      Он забрался в салон автомобиля на водительское сидение и начал рыться над солнцезащитным козырьком.
      Между тем один из милиционеров нагнулся над лежащим Виталием, внимательно осмотрел его и задумчиво произнес:
      - Ерунда какая-то. Не похоже, чтобы опер был такой бухой. Выхлопа от него практически нет. Сдается мне, что его не в трезвак, а в больницу надо.
      Мотор машины вдруг заурчал. И тут же она, взвизгнув шинами, буквально скакнула назад, отбросив бампером стоящего за ней милиционера. В это самое время на голову второго сотрудника, сидящего на корточках подле Вязова, обрушился мощный удар. Это Бивис, резко вскинув ногу, с силой впечатал каблук ему в лоб. После чего запрыгнул на заднее сидение автомобиля и заорал партнеру:
      - Батт-Хед, гони! Рвем когти!
      Пэпээсники не ожидали нападения, которое на первый взгляд не было ничем обусловлено. Но, к их чести, быстро оклемались от него. Николай, отброшенный задним бампером машины на газон, стонал, но, превозмогая боль, вытащил рацию. А его напарник, мотая головой после оглушительного удара, извлек из кобуры ствол и теперь силился навести его на темный силуэт удаляющейся машины с выключенными габаритами. Наконец, ему это удалось сделать, и в тишине двора загрохотали выстрелы.
      Роковой для Батт-Хеда стала последняя, восьмая пуля в обойме. Пробив дыру в заднем стекле, она невероятно точно для стрельбы в такой ситуации вошла в центр подголовника водительского кресла. Переход Батт-Хеда из состояния живого человека в мертвого произошел мгновенно. С разможенным черепом он рухнул на рулевое колесо, направив машину на помойку. Сначала раздался характерный удар металла о металл. Потом один из контейнеров рухнул на капот иномарки и со скрежетом заскользил по ней, засыпая машину зловонными отходами.
      Стрелявший милиционер поднялся с тротуара и подошел помочь своему сбитому автомобилем товарищу, поэтому не увидел, как в обгаженном "мерсе" открылась задняя дверь, и из салона выбрался Бивис. Тот, поскользнувшись на склизких отбросах, сначала упал на колени, а потом, прихрамывая, принялся улепетывать в сторону ближайших кустов.
      ЧАСТНОЕ РАССЛЕДОВАНИЕ
      О происшествии я узнал еще ночью. Пэпээсники сказали приехавшей на место группе, что знают Виталия и сообщили где он работает. Старший группы позвонил в нашу дежурку. Дежурный связался с Петровичем, а тот уже со мной.
      Я мирно дрых в своей постели и, разбуженный ночным звонком, уже собирался отматерить телефонного хулигана. Однако когда снял трубку и услышал голос начальника, сообщившего, что в стельку пьяного Виталия нашли на месте перестрелки ментов с бандитами, растерялся. Раздражение мигом исчезло, как и остатки сна.
      - Владимир Петрович, да вы что?! - возмутился я. - Вы Вязова когда-нибудь пьяным видели?! Он может выпить сколько угодно, но внешне всегда остается трезвым. Вы помните, чтобы Виталий хоть раз валялся как свинья? Нет. И я не помню. Тут явно что-то не так. Где он сейчас находится? Скажите, я немедленно съезжу туда и все выясню.
      - Вместе съездим! - заявил начальник. - Заводи машину и рули ко мне домой.
      В больнице, куда доставили Вязова, Петровичу удалось переговорить с дежурным врачом. Тот рассказал, что в организме Виталия обнаружили сильный наркотик, типа ЛСД, и высказал мнение, будто нашему коллеге сильно повезло. Попади он в руки медиков на несколько часов позже, и еще не известно остался бы в живых или нет. И меня, и Петровича такая информация привела в полнейшее замешательство. Вязова можно было заподозрить в пристрастии к женщинам, к работе, но только не к наркотикам.
      - Игорь, ты понимаешь что-нибудь? - спросил меня начальник.
      - Еще нет, но я знаю человека, который нам все объяснит.
      - И кто же он?
      - Она. Ирина Гуревич, референтша Колчедана. Именно к ней вечером ездил Виталий.
      - Ты знаешь, где она живет?
      - Нет. Но это нетрудно выяснить.
      - Верно. Поехали в райотдел.
      В райотдельской дежурке мы с Петровичем пробили адрес Ирины, вооружились и отправились к ней домой. Несмотря на то, что наш начальник часто практиковал потогонную систему, не скупился на взыскания и разносы, его стоило уважать за то, что он не отсиживался в кресле, когда дело принимало крутой оборот. Хотя на квартире Ирины мы могли вполне напороться на сопротивление колчеданоских гоблинов, он отправился туда со мной.
      Но никакого сопротивления мы не встретили. Дверь в квартиру нам попросту не открыли. И все уловки, типа инсценирования протечки, представлялись в данном случае бесперспективными. Похоже, что дома действительно никого не было. Однако настораживал один нюанс. Входная дверь слишком легко ходила в коробке. Создавалось впечатление, что она захлопнута на собачку, а это в нашей стране для людей оставляющих квартиру без присмотра на ночь нехарактерно. Петрович почесал в затылке, а потом решительно позвонил соседям.
      После сложных переговоров через дверь, длившихся около четверти часа, соседи открыли и оказали нам всестороннее содействие. Сосед самолично сбегал в гараж и приволок кувалду, называемую в шоферской среде "тещей". Перед таким инструментом не устоит и металлическая дверь, весь вопрос во времени. Но нам хватило лишь пары ударов, чтобы собачка выскочила из замка. Путь в квартиру был открыт. Но лучше бы я в нее не заходил.
      Вид искаженного асфиксией, мертвого лица Ирины Гуревич с вывалившимся языком произвел на меня очень неприятное психологическое воздействие. И хотя я погибшую сильно не разглядывал, поскольку Петрович быстренько вытолкал всех на лестничную площадку, чтобы не затаптывали следы, впечатление отложилось.
      Мы вызвали от соседей дежурную группу, дождались ее и попросили эксперта провести осмотр повнимательней, сказав, что подозреваем будто в этой квартире траванули сильнодействующим наркотиком нашего коллегу. Вскоре тот сообщил, что наша версия подтверждается. На столе он обнаружил кружку, внутри которой кроме остатков кофе были видны странные хлопья, но сказал, что заключение сможет дать после дополнительного специального исследования.
      В делах и заботах время пролетело незаметно, наступило утро. Петрович забеспокоился, что личный состав останется без него, как овцы стада без пастуха, и отправился в райотдел. А я поехал к Жанне чтобы собрать для находящегося в больнице Вязова туалетные принадлежности и кое-какие вещи.
      В последнее время, когда Жанна активно занялась коммерческой деятельностью и особенно после того, как начала сожительствовать с Вязовым, она почти бросила пить. Поэтому, застав ее уже изрядно нализавшейся с утра, я удивился. Впрочем, в эту ночь произошло столько разных событий, что я не стал концентрировать внимание на состоянии дамы. Просто сообщил, что Виталий в больнице и попросил собрать для него все необходимое. Однако Жанна не тронулась с места и с ухмылкой на лице спросила:
      - И какое же несчастье случилось с нашим дорогим мальчиком? Упал с кровати и повредил член?
      - Жанна, давай без пошлостей. Виталия отравили. Он едва жив остался. Может быть, до сих пор находится без сознания.
      - Значит, повезло мне. Не придется греха на душу брать. Я уже было решила сама с ним расправиться, когда заявится.
      - Жанна! Возьми себя в руки!
      - А ты, Игорь, на меня не ори. И не учи жить. Дружка своего, кобеля бессовестного, поучи. Не иначе, как его шлюха какая-нибудь и траванула. Не так ли?
      Возразить мне было нечего, но и подтверждать ее версию тоже не хотелось. Поэтому я миролюбиво предложил:
      - Ладно, потом поговорим, когда проспишься и протрезвеешь. Я тебе все подробно расскажу. А сейчас, извини, тороплюсь. Давай я сам соберу то, что нужно ему в больницу. Ты мне просто покажи, где его вещи лежат.
      - Ну, пойдем в комнату. Я тебе и еще кое-что покажу. Например, порнофильм один, очень интересный.
      - Я что сексуальный маньяк, чтобы порнуху с утра смотреть, да еще в такой момент.
      - Не волнуйся, Игорек, это кино тебе понравится.
      Не слушая моих возражений, Жанна взяла со стола пульт и включила моноблок. На экране появились не особо отчетливые, но все же узнаваемые лица Виталия и Ирины Гуревич. Несколько минут я, не отрываясь, наблюдал, как Вязов и референтша с упоением занимались любовью. Ирочка явно была большой мастерицей в сексуальных утехах. У нее оказалось весьма красивое тело, которое буквально танцевало в постели, все время находясь в движении. Оно сладострастно извивалось, то взымая вверх, то опадая вниз, и делая это с какой-то распутной грацией, невольно завораживающей взор. Учитывая, что совсем недавно я видел ее тело, правда, одетое, в нелепой позе безжизненно валяющееся на ковре, наблюдать его на экране полное сил и страсти было горько.
      Я выключил моноблок и повернулся к Жанне.
      - Откуда у тебя эта пленка?
      - Мир не без добрых людей,- усмехнулась она. - Доставили вчера вечером ко мне в офис курьерской службой. А теперь ты ответь на один вопрос. Он вчера вечером был у этой сучки, и она его отравила, так?
      Я кивнул.
      - Почему она это сделала? - спросила Жанна.
      - Не знаю. И не уверен, что сумею узнать. Она уже мертва. Ее задушили.
      Васькова открыла рот, явно намереваясь что-то сказать, но неожиданно промолчала. Я с удивлением взглянул на Жанну, и вдруг понял какая мысль пришла ей в голову и почему она не посмела ее высказать. Ирина подсыпала Виталию отраву, а он, обнаружив это, ее задушил. Я похолодел. Не дай бог, если такая же версия относительно развития событий в квартире Гуревич осенит и других.
      Увы, но так и получилось. Прокуратура избрала такую версию рабочей и наиболее убедительной. Тем более что в карманах у Виталия нашли кое-какие драгоценности, принадлежавшие Ирине. Получался замечательный заголовок для бульварной прессы: "Милицейский опер - убийца и грабитель одиноких женщин!" К счастью, в СМИ пока информация не просочилась, зато к Вязову в больнице приставили охрану и никого к нему не пускали.
      Официальным расследованием занималась прокуратура. Мое мнение относительно Вязова, естественно, ее не интересовало, поэтому я решил провести собственное расследование, чтобы доказать непричастность Виталия к убийству Ирины.
      Корецкий в одной из своих книг весьма образно сравнил прокуратуру с головой профессора Доуля. Действительно, прокуратура без милиции, как голова без тела. Предполагается, что она должна думать, а розыск и задержание преступников будет осуществляться силами милиции. В данном случае по убийству Гуревич работали ребята из ОУР, мне удалось выяснить у них обстоятельства дела, разжиться фотографией парня, подстреленного в "мерсе" и фотороботом его подельника. И сразу что-то в их противных мордах показалось неуловимо знакомым.
      - Установочные данные на них есть? - спросил я коллег.
      - Есть, - кивнули ребята, - только они больше известны не по фамилиям, а как Бивис и Батт-Хед.
      Теперь я вспомнил. С этими парнями, подделывающимися в разговоре под мультяшных придурков с МТV, мы с Вязовым поцапались в привокзальной забегаловке. Вряд ли то происшествие имело отношение к делу, поэтому распространятся о нем я не стал и спросил:
      - Что известно про них?
      - По официальным учетам Бивис и Батт-Хед чистые: не судимы, в разработке не были. Но по оперативной информации имели связи с заводским ОПС. Источники говорят, что рэкетом в чистом виде они не занимались, но имеют репутацию крутых отморозков. Возможно, использовались как ликвидаторы. Мочили своих же братков, заподозренных в неблагонадежности. Так сказать, палачи для внутреннего пользования, бандитская служба собственной безопасности. А самое главное, никто из наших источников не смог сказать, где они живут, с какими бабами спят, кем были до того, как подались в бандиты.
      - Любопытно, - отметил я. - Прямо нелегалы какие-то.
      - Так оно и есть, - подтвердили коллеги. - Законспирировались будто шпионы. Мы тут подергали кое-кого из жуликов, показали им снимок и фоторобот, порасспросили. И все в один голос поют: "Да, узнаю - это Бивис и Батт-Хед. Когда они промеж собой базарят, братва со смеху помирает. Точно, как те два придурка из мультика чешут. А больше про них ваще ничего не знаю".
      - Кстати, кто из них кто? В машине кого застрелили: Бивиса или Батт-Хеда?
      - Батт-Хеда. Бивис, судя по всему, лег на дно. Теперь найти его капитальная проблема. Мы, конечно, дали задание кому надо, чтобы стукнули, когда Бивис объявится, но пока тишина.
      "Уголки" делали свое дело и не особо переживали, что результата пока нет. У нас куча народа в официальном и неофициальном розыске. При таком объеме работы к розыскникам предъявлять какие-либо претензии глупо. Найдут - хорошо, а на нет и суда нет. Поэтому заняться поимкой Бивиса я решил сам. В конце концов, Вязов - мой друг.
      Тогда, после поездки за грибами, у меня создалось впечатление, что бармен в привокзальной забегаловке знает Бивиса и Батт-Хеда. Поиски я решил начать именно оттуда и их не откладывать.
      Когда я приехал в забегаловку, бармен оказался на месте. Но на этом удачи и закончились. Я разложил перед тружеником рюмки и пивной кружки снимки, спросил:
      - Знаешь их?
      - Конечно. Бивис и Батт-Хед. Бывали у нас, пиво пили. А это что на фотографии Батт-Хед-то мертвый что ли? Замочили его?
      - Замочили, - кивнул я. - Где найти Бивиса?
      - А черт его знает. Я с ними дружбу не водил. Приедет - пива налью, вот и все наше знакомство.
      Такой ответ я предполагал, но все равно расстроился, поскольку других идей по поиску Бивиса в моей голове не было. Пришлось не солоно хлебавши возвращаться в райотдел.
      Возле кабинета я обнаружил томящегося в ожидании Профессора. Он явно забрел сюда в надежде раздобыть денег на опохмелку. В другое время я бы, скорей всего, выпроводил его ни с чем, но тут вдруг проявил христианское милосердие и пожертвовал горькому пьянице из своих трудовых тридцатку. Профессор рассыпался в благодарностях и пообещал выпить за мое здоровье.
      - У меня со здоровьем все в порядке, спасибо зарядке, а вот за здоровье Виталия Ивановича с полным основанием можешь накатить,- разрешил я.
      - А что с Виталием Ивановичем, загрипповал?
      - Если бы. На него устроили покушение. Чудом выжил. Сейчас в больнице лежит.
      - Да вы что?! Вот ведь сволочи! Известно кто на него покушался?
      - Известно. Жулики.
      - Поймали их?
      - Одного застрелили, а другой сумел смыться.
      Я достал снимки и фоторобот, бросил на стол. Профессор повертел их в руках и неожиданно выпалил:
      - Кажется, я их видел.
      - Где, когда? - сразу проявил заинтересованность я.
      - Примерно полгода назад мы сидели с Чинариком, бухали у него дома, а к нему эти парни приехали на крутой машине, вроде на "Мерседесе". Они с Чинариком обмен затеяли, предложили ему комнату с доплатой за его однокомнатную. Я тогда ушел, не стал в их дела встревать, а потом узнал, что сладили они обмен. Парни сами все оформили в жилконторе и в бюро обмена. Потом отвезли Чинарика в комнату в каком-то деревянном доме, типа барака, а себе забрали его хату. Барак вскоре сгорел, а деньги, которые ему дали, Чинарик пропил. Остался он ни с чем, теперь бомжует. Недавно встретил его возле помойки, совсем человек опустился.
      - А Чинарик он какой из себя? Такой маленький, тщедушный и расшаркивается, словно обедневший представитель дворянства?
      - Точно, он самый и есть.
      - Профессор, ты помнишь, где его бывшая квартира?
      - Смутно. Навряд ли сейчас найду. Я у него только один раз и был, да и то сильно пьяный.
      - Тогда, где найти Чинарика?
      - Где же его найдешь? Одно слово - бомж. Но могу у мужиков поспрашивать, где он болтается?
      - Некогда никого спрашивать. Поехали! - решительно распорядился я.
      - А похмелиться? - жалобно спросил Профессор.
      - Не стони, успеешь еще. Если поможешь найти Чинарика, я тебе сам еще литр водки поставлю.
      - Годится! - обрадовался Иванов.
      Мы отправились на вокзал. Причем, я второй раз за день. Бармен явно удивился, увидев меня вновь, но в еще большей степени его поразил мой вопрос относительно местонахождения Чинарика. Где найти бомжа он также не знал.
      - Увидишь Бивиса или Чинарика, позвони,- наказал я бармену, заведомо зная, что он этого делать не станет, после чего отправился на улицу, где меня поджидал Профессор.
      - Ну как? - спросил Иванов.
      - Окончательный успех значителен только тогда, когда ему сопутствовали первоначальные неудачи, - ответил я ему афоризмом собственного сочинения.
      - Конечно, конечно, - закивал Профессор. - А что дальше будем делать?
      - Пойдем по бабам! - заявил я.
      - Тогда, может быть, я за пузырем все-таки сгоняю?
      Чуть подумав, я разрешил. Насколько я понял из нашей единственной мимолетной встречи с Чинариком, он подхалтуривал сводником у привокзальных проституток. Стоило попробовать разыскать его через них, а на такое дело лучше идти с бутылкой.
      По части умения затариться водкой Иванов был большой мастак. Я не успел выкурить сигарету, а он вновь стоял рядом, но уже с пузырем в руках. Мигом свернув пробку бутылке, он из вежливости сперва протянул ее спонсору, то бишь мне.
      - Игорь Владимирович, пригубишь?
      Я помотал головой, после чего Профессор уже с полным правом сделал солидный глоток из горла, занюхал рукавом и блаженно улыбнулся, ощущая, как состояние организма приходит в норму.
      - Только не нажирайся, - предупредил я. - Нам еще работать нужно. Задача такая: сейчас ты находишь и снимаешь какую-нибудь вокзальную проститутку, я вас застукиваю и волоку в ЛОВД. А там уже колю ее на Чинарика, то есть выясняю, где его найти.
      Профессор икнул и спросил:
      - Игорь Владимирович, а ты нас застукиваешь до или после?
      - Не понял.
      - Ну, до и после этого ...., короче, акта?
      - Не принципиально. Главное, чтобы ты ей деньги успел передать. Сейчас пометим купюры и перепишем их номера.
      - А можно после?
      - Можно, только презервативы я тебе покупать не буду.
      Приняв на грудь, Иванов повеселел и расхрабрился. Я предоставил ему свободу действий в поиске объекта, а сам купил газету и занял место в зале ожидания. Прошло не более получаса, как Профессор под руку с дамой продефилировал мимо меня в буфет, где приобрел спутнице шоколадку на закусь. Я поднялся и двинулся вслед за ними.
      Путана повела Иванова через пути, все дальше удаляясь от здания вокзала. Наконец, они добрались до какого-то состава времен гражданской войны, нашедшем пристанище в позабытом богом и людьми тупичке, и юркнули в вагон. Выполняя свои обязательства перед Профессором, я остановился в отдалении и закурил, давая ему возможность насладиться женским обществом и допить бутылку. Пока ждал, стал обдумывать какие же аргументы мне найти для незнакомой пока путаны, чтобы разъяснить ей недопустимость продажной любви в нашем обществе.
      Вообще-то, вместо меня этим должна была заниматься Государственная Дума (я имею в виду - думать). Только она предпочла разрабатывать законы о пчеловодстве и прочих первоочередных вопросах, а не о жрицах любви. В результате у нас нет юридического понятия проституции и нет уголовного наказания за добровольную торговлю телом, а сей бизнес повсеместно процветает. Вот и получается в жизни, как в анекдоте: "- Как же вас угораздило стать валютной проституткой? - Да повезло, знаете ли". Так, ничего и не придумав, я решил положиться на импровизацию по ходу действия, и двинулся вперед.
      Захват нужно проводить стремительно, чтобы ошеломить задерживаемого и подавить его волю к сопротивлению. Так я и сделал. Тихо, тихо прокрался к заброшенному поезду, вытащил ствол и ворвался в вагон с криком:
      - Всем лежать! Милиция!
      Но там и так все лежали. Дама ерзала спиной на узенькой скамье и подвывала, а Профессор, навалившись на нее со спущенными штанами, рычал от страсти. При моем появлении они перестали голосить, но двигаться не прекратили. А Иванов, повернув голову в мою сторону, взмолился:
      - Можно еще минуточку?
      Эффект внезапности безнадежно терялся, но я сжалился над мужиком и, махнув пистолетом, уже мирно произнес:
      - Ладно, заканчивайте. Черт с вами.
      Как это часто бывает в ментовской работе, доброта обернулась боком. Пока Профессор доводил акт до логического конца, путана пришла в себя. Когда Иванов сполз с нее и, стыдливо отвернувшись, стал натягивать трусы и застегивать брюки, она продолжала возлежать с раздвинутыми ногами, открыв моему взору свои покрасневшие гениталии. Потом, поглаживая себя по вывалившимся из под задранной кофточки грудям и с усмешкой глядя на меня, спросила:
      - Вторым будешь?
      - Одевайся! - приказал я.
      Только путана совсем не напугалась моего грозного вида и, продолжая лежать в расхристанной позе, равнодушно поинтересовалась:
      - Зачем?
      - Пойдешь со мной в ЛОВД.
      - Почему? А чо я такого сделала?
      Эх, законодатели......
      - Ты задерживаешься по обвинению в преступлении, предусмотренном статьей 171 Уголовного кодекса России! - торжественно провозгласил я.
      - Это чо за херотня? - растерялась женщина. - Объясни толком - чего такого я нарушила тем, что с мужиком трахнулась?
      - Долго придется объяснять. Ты пока начинай одеваться, а я буду рассказывать. Итак, чтобы трахаться с мужиками, нужна лицензия, санкнижка, медицинские справки об эпидблагополучии и вакцинации, - начал я объяснять, загибая пальцы. - При отсутствии указанных документов, твои действия образуют состав преступления, предусмотренный статьей 171 УК РФ, что означает незаконное предпринимательство. А ты что думала: наше государство такое глупое, что не предусмотрело как с вас, путан, деньги снимать? Почему предприниматель должен платить налоги, по 98 копеек с рубля, а вы - только получать удовольствие? Хочешь траханьем зарабатывать, флаг тебе в руки, только собери сначала все справки, получи лицензию и заполняй налоговую декларацию.
      - А почему же об этом раньше никто не говорил?
      - Раньше вами, путанами, кто занимался? Участковые. Они только и могли, что с вами воспитательные беседы проводить. А теперь распоряжением правительства проституток поручили нам, службе по борьбе с экономическими преступлениями. Вот гляди.
      Я раскрыл удостоверение и поднес к лицу женщины. Она, шевеля губами, прочла что в нем написано. Осмыслила и предприняла хитрую попытку к спасению:
      - А я за траханье с мужиков денег не беру!
      - Только врать не надо, ладно. Себе же хуже сделаешь. У меня все купюры переписаны, которые ты с него получила, - сказал я, кивнув на Профессора.
      - А, гадина! Подставил! Продал! - вдруг завопила женщина и кинулась на Иванова с намерением выцарапать ему глаза.
      Вдвоем мы едва усмирили эту разъяренную тигрицу, после чего она сразу превратилась в ободранную кошку. И взмолилась:
      - Отпустите меня, будьте ласковы. Пожалейте бедную женщину. Меня двое детишек малых дома ждут, их поить-кормить надо. Ну, отпустите, будьте так милостивы. А я вам деньги верну и еще отсосу у обоих по разочку.
      Вероятно, вокзальная шалава, как всякая нормальная женщина, считала себя самой обаятельной и привлекательной, только меня передернуло от столь лестного предложения. Как истинный джентльмен, я попытался вежливо и тактично объяснить даме, что она не в моем вкусе:
      - Слышь, подруга, я, конечно, понимаю, что бляди - тоже часть народа, но, будь моя воля, я б таких дустом травил. Поэтому, лучше ко мне со своими грязными предложениями не лезь. Понятно?!
      Дама, потускнев лицом, кивнула. Я продолжил:
      - А теперь, так и быть, дам тебе шанс избежать тюрьмы. Не тебя жалко, а детей твоих, конечно, если они действительно существуют. Мне срочно нужен один человек. Чинариком кличут. Поможешь его найти, отпущу.
      Проститутка с удивлением уставилась на меня, из чего я заключил, что она знает о ком речь. Поэтому решил пояснить:
      - Не бойся, если скажешь, ему хуже не будет. Чинарик мне в качестве свидетеля нужен. Ну, так знаешь где он обитает или нет?
      Чуть помедлив, женщина кивнула и произнесла:
      - Знаю, он в коттедже живет?
      - Слышь, подруга, ты мне лучше не гони. Обижусь! - сказал я и сделал максимально суровый вид.
      - Да точно я вам говорю. Ей богу, не брешу! Чинарик в цыганском поселке поселился. В коттедже. Там раньше какой-то наркобарон жил, так его и всю его семью за торговлю дурью посадили. Коттедж стоял пустой. А Чинарик прознал об этом и теперь ходит туда ночевать. Только лазит через окно и свет в доме не включает, боится, что засекут. Я сама у него там была. Он нам клиентов иногда приводит, а мы с ним потом рассчитываемся натурой. А чо? Всем хорошо. Чинарик хоть невзрачный с виду, а до бабского полу сильно охоч. Как дорвется, часами на тебе может стрекотать, будто швейная машинка.
      - Ладно, поверим. И проверим! Поедешь с нами.
      Охрану путаны я доверить Профессору не решился, поэтому послал его звонить в РОВД Петровичу, чтобы выслал машину, а сам остался с дамой. "Ночная бабочка" вела себя смирно, упорхнуть не пыталась, и мы спокойно дождались возвращения Иванова, который сообщил, что автомобиль ждет на привокзальной площади.
      Оперативная работа по половому признаку оказалась эффективной. Женщине я подставил мужчину, а мужчине - женщину. Когда путана нашла нужный коттедж, я послал ее вперед. А она тихо постучала в стекло и ласковым голоском, словно Лиса - Петушка Золотого Гребешка, уговорила Чинарика выглянуть в окошко. Но горошка ему не дала, и вообще не дала. Едва Чинарик открыл оконную раму, чтобы запустить барышню, как я ухватил его за шиворот и выволок наружу.
      Проститутка, посчитав свою миссию исполненной, моментом испарилась, а бомжик настолько перепугался, что долго не мог вспомнить адрес своей бывшей квартиры. А когда вспомнил, то несказанно удивился, что это оказался единственный вопрос к нему. Представляю, как бы он удивился, если узнал каких трудов мне стоило задать ему данный вопрос.
      Выяснив вероятное местонахождение Бивиса, я вернулся в райотдел и сообщил о своем успехе Петровичу. Он поразмыслил и посчитал, что будет лучше действовать по правилам. То есть не самим задерживать Бивиса, а предоставить это право следственно-оперативной группе, ведущей расследование дела по Вязову. Он позвонил в прокуратуру и сообщил, что к нему поступила оперативная информация о месте, где скрывается Бивис.
      О том, что произошло дальше, мы узнали на следующий день. Бивис был успешно задержан, опознан пэпээсниками, как пассажир разбившегося "мерса", и допрошен. Но его показания стали еще одним камнем на шее тонущего Вязова. Бивис пояснил, что когда они с другом вошли в незапертую квартиру Гуревич, хозяйка была уже мертва, а рядом с ней валялся в беспамятстве Вязов. Зная, что он работает в милиции, они решили отвезти его домой.
      Старания обернулись боком, своей активностью я только навредил другу. Утешало лишь то, что Бивиса не отпустили на все четыре стороны, а арестовали за применения насилия в отношении представителей власти. У пэпээсника, которого он ударил, обнаружили сотрясение мозга.
      ВЯЗОВ В БОЛЬНИЦЕ
      Деятельные натуры, типа вязовской, не терпят покоя, особенно больничного. Поэтому появлению в палате женщины Виталий обрадовался, хотя ее строгий вид и синий форменный прокурорский мундир не сулили ему ничего хорошего. Дама решительно прошествовала к его постели, присела сбоку, достала из папки бумагу, ручку и лишь тогда представилась:
      - Я - следователь прокуратуры Муромова Галина Матвеевна. Мне поручено вести ваше дело.
      - Очень приятно, - широко улыбнулся Вязов, не взирая на отдающий холодом взгляд посетительницы.
      - Не могу сказать того же! - отрезала она и по-деловому добавила: Мне необходимо допросить вас.
      - В качестве кого? - продолжая улыбаться, поинтересовался Виталий.
      - Пока в качестве подозреваемого.
      - Ничего себе! А я полагал, что в качестве потерпевшего. И в чем же меня подозревают?
      - В убийстве Ирины Гуревич.
      - Не слабо! И зачем же мне было ее убивать?
      - О мотивах мы поговорим позже, а пока выполним формальности.
      Пока Галина Матвеевна заполняла биографические данные Вязова в протоколе допроса, он между ответами на ее вопросы задавал свои:
      - А сколько вам лет? - А что вы заканчивали? - А вы замужем?
      Следовательше это скоро надоело, и она произнесла:
      - Вязов, перестаньте паясничать! Ваше положение весьма серьезное, поэтому шуточки тут неуместны!
      - Здоровая шутка юмора уместна всегда! Тем более в больнице и в общении с представителем прокуратуры, - усмехнулся Виталий. - Я, если б мог, еще и сплясал вам. Знаете, как у Роберта Бернса: " Как весело, отчаянно шел к виселице он. В последний раз, в последний пляс пустился Макферсон". А, в общем, не обращайте внимание. Я здесь соскучился по человеческому общению. Потому согласился отвечать на ваши вопросы, а не воспользовался статьей 51 Конституции и не отказался давать показания.
      - Можете отказаться. Еще не поздно.
      - Будь на вашем месте Корытин, я непременно бы так и поступил. Почему-то я думал, что допрашивать меня придет именно он. Кстати, как он поживает?
      - Хорошо. Ушел на повышение в областную прокуратуру.
      - Большому кораблю большое плавание,- с сарказмом заметил Вязов. Дерьмо имеет обыкновение всплывать кверху.
      - Что ж вы так о Корытине отзываетесь?
      - А он меня год назад посадить пытался.
      - Так вы случаем не рецидивист? - усмехнулась Муромова.
      - Скоро стану. Любопытная тенденция вырисовывается - как только заканчивается неудачей попытка жуликов меня купить, как сразу после этого прокуратура начинает мне шить дело.
      - Я не шью вам дело и не выполняю заказ криминальных структур, а делаю свою работу. И намерена сделать ее хорошо. А вас, Вязов, я бы попросила впредь воздержаться от разного рода инсинуаций.
      Виталий засмеялся и прижал руку к сердцу и произнес:
      - Обещаю воздерживаться от инсинуаций. Правда, еще бы знать, что это такое. Просто, я хотел предостеречь вас от одной ошибки - не считайте меня злодеем. Знаете, говорят, события в истории первый раз происходят в виде драмы, а повторяются уже в виде фарса. Год назад отвратительный тип Корытин очень хотел отправить меня в тюрьму за то, чего я не совершал, а теперь приходит привлекательная женщина, которая так же желает определить меня в казенный дом, и тоже за то, чего я не делал.
      - Вот и давайте разберемся в случившемся, - предложила Муромова. Итак, как давно вы знаете Гуревич? При каких обстоятельствах познакомились?
      - Познакомились мы с Ириной недавно. Я проводил обыск в доме Пахомова. Знаете кто это?
      - Знаю, - сухо кивнула следовательша. - Продолжайте.
      - Его самого дома не было, но была референт Пахомова - Ирина Гуревич. Наверное, мы друг другу понравились, поэтому встретились позже пару раз.
      - Однако, обстановка в квартире Гуревич - ужин на двоих при свечах, не очень соответствует встрече малознакомых людей.
      - И, тем не менее, это так.
      - Расскажите, как произошла ваша последняя встреча?
      - Ирина позвонила мне на работу, пригласила в гости. Я приехал. Мы посидели, выпили. Я отключился, и больше ничего не помню. Очнулся уже здесь.
      - Вы знаете, что у вас в организме был обнаружен сильнодействующий наркотик?
      - Знаю. Врачи просветили.
      - Имеются основания полагать, что вам его подсыпала в кофе Гуревич. Вы можете сказать, почему она это сделала?
      - Не имею понятия. Женщины такие непредсказуемые существа, что от них можно ожидать чего угодно.
      - Вы находились с Ириной в интимных отношениях?
      - Галина Матвеевна, дорогая, да при чем здесь это? Вы понимаете, что Ирина работала не на кого-нибудь, а на Колчедана! Я не сомневаюсь, что инициатива подсыпать наркотик исходила от него, хотя и понимаю, это пока недоказуемо. Судите сами: зачем ей было меня травить, а мне ее убивать?
      - Может быть, она ощущала угрозу, исходящую от вас?
      - Помилуйте, какая угроза ей могла исходить от меня?
      - Ну, например, вы могли попытаться путем насилия заполучить у нее некие документы, компрометирующие вас.
      - Да какой-такой компромат на меня может быть, чтобы я ради его заполучения стал применять насилие к женщине?!
      - Скажем, документы о том, что вы совершили убийство?
      - Глупости!
      - Отнюдь. У нас имеется кое-какая информация, на основании которой я попробую реконструировать цепь событий в тот вечер, а вы попробуйте меня опровергнуть, если сможете. И предупреждаю, лучше не врите. Себе же сделаете хуже. Итак, Ирина Гуревич вас любила. Я беседовала с ее лучшей подругой и та мне об этом рассказала. А еще она мне сказала, что Ирина располагала некими документами о том, что вы застрелили человека в загородном коттедже, которыми хотела привязать вас к себе. Я так полагаю, что Ирина сказала вам об этих документах, а вы испугались, что она их кому-нибудь передаст, и задушили ее. А после решили обставить произошедшее как ограбление, и забрали ее драгоценности. Только не успели уйти, поскольку отключились от наркотика, который она вам подсыпала, когда поняла, что вы готовы ее убить. Ну что, разве не так было?
      - Ерунда на постном масле! Я не стану вас переубеждать, так как уверен, что вы малость зациклились на своей версии. Просто скажу, что к смерти Ирины наверняка имеют самое непосредственное отношение те два парня, которые вытащили меня на улицу. Иначе, зачем им было убегать от милиции?
      Муромова покачала головой.
      - Ваши друзья из ОБЭП посчитали так же. Они помогли нам найти того второго парня, который скрылся с места происшествия. И знаете, что он говорит? Когда он вошел в квартиру Гуревич, она была уже мертва. И у нас нет оснований ему не верить.
      - Зато есть основания не верить мне, - горько усмехнулся Виталий. Ладно, дайте срок, встану на ноги и сам распутаю этот клубок. Найду вам настоящих убийц.
      - Вам уже не выбраться, Вязов, вы влипли всерьез и надолго, покачала головой Галина Матвеевна и, как показалось Виталию, с сочувствием к нему.
      Когда прокурорская следачка закончила процедуру допроса и удалилась, Вязов безвольно откинулся на подушке и закрыл глаза. Ситуация складывалась крайне скверно. Без вины виноватый, он оказался втянутым в трагическую непонятную историю и, валяясь здесь, на больничной койке, практически ничего не мог предпринять, чтобы разобраться в ней и попытаться выпутаться. Правда, обстановка позволяла спокойно все обдумать, и он решил этим воспользоваться.
      Погруженный в тяжелые мысли, Виталий не сразу заметил, что в палате появился кто-то еще. И вздрогнул, услышав рядом знакомый голос:
      - Ну что, развратник бессовестный - живой? Лежишь тут, отдыхаешь, прохлаждаешься......
      Вязов открыл глаза, улыбнулся и произнес:
      - О, Жанна! Какими судьбами?
      - Да вот, зашла в глаза твои бесстыжие посмотреть и клизму поставить!
      Белый халат, высокая накрахмаленная шапочка и очки придавали Васьковой новый образ строгой докторши, но манеры остались прежними.
      - А медицинский наряд тебе очень к лицу. Ты в нем потрясающе сексуально смотришься. Может быть, приляжешь на минуточку ко мне на кровать? - предложил Виталий и откинул край одеяла.
      - Щас! Разбежалась! Таких кобелей как ты, Вязов, надо еще в колыбели кастрировать.
      - Жанночка, что за ужасти ты говоришь? И вообще, к больным принято проявлять сочувствие и заботу, а не ругать их.
      - А ты думал, что я после порнографического кина с твоим участием стану сюсюкать. Этого, господин Гадюкин, вы от меня никогда не дождетесь! Короче, я пришла сюда, чтобы сообщить: между нами все кончено. Прошла любовь, завяли помидоры. Я просила Игоря передать тебе это, но он сказал, что не может, мол, к тебе никого не пускают. Пришлось устроить маленький маскарад и объявить о нашей размолвке лично.
      - Подожди, Жанна. Объясни толком - какое кино? Что произошло? Я ведь тут лежу и ничего не знаю.
      - Как вы менты любите говорить, незнание не освобождает от ответственности. А дело в том, что в тот вечер, когда тебя отравили, мне в офис принесли одну пленочку. Интересную такую. С крутой порнухой, а ты там в главной роли.
      - А знаешь, что еще мы, менты, говорим: каждый обвиняемый имеет право на защиту. Меня и так со всех сторон флажками обложили, как волка. Я и убийца, и грабитель, а теперь оказывается еще и порноактер. И никто не желает дать мне шанс, чтобы оправдаться. Понимаешь, меня натурально топят, и ты тоже принимаешь в этом участие. Ну хоть ты-то подожди, дай мне воздуха глотнуть и постараться выплыть. Тот, кто тебе эту пленку передал, он же того и добивался, чтобы мы рассорились. Так стоит ли сейчас ему подыгрывать? Дай мне время оклематься, разобраться в происходящем, а потом спокойно все обсудим. Сейчас, как никогда, мне нужна твоя поддержка и помощь!
      - Какая помощь?
      - Для начала расскажи: кто, при каких обстоятельствах принес тебе пленку?
      Жанна начала рассказывать, но закончить не успела. Негромко прозвучал зуммер телефона. Васькова извлекла из-под халата сотовый, выслушала информацию и сообщила Виталию:
      - Я подругу в коридоре на стреме оставила. Она говорит, что врачи с обходом идут по палатам. Пора мне смываться.
      - Подожди, - остановил ее Вязов. - Оставь телефон. Хоть какая-то связь у меня с внешним миром будет.
      После короткого внутреннего колебания, Жанна сунула трубку ему в руки и выскользнула за дверь.
      Ночной звонок Вязова был для меня полнейшей неожиданностью.
      - Ты что сбежал из больницы? - спросил я.
      - Нет. Разжился по случаю сотовым телефоном. Но для конспирации днем прячу его в матрац и звоню ночью.
      - Ну, ты умеешь устраиваться! И палата у тебя отдельная, и покой охраняют, да еще и телефонизировался. А эротический массаж тебе там еще не прописали?
      - Игорек, извини, мне не до шуток. Положение у меня аховое, и вся надежда только на тебя. Выручай.
      - Виталий, честное благородное слово, только о том и думаю, как тебе помочь. Но что сделать, просто ума не приложу. Мне тут удалось второго парня вычислить, из той сладкой парочки, которая тебя из квартиры выволокла, но я слышал, что ничего хорошего из этого не получилось.
      - Все нормально, Игорь. Я в курсе, что ты его нашел. Спасибо. А теперь слушай меня внимательно. С этим парнем нужно еще поработать. Мне следачка сказала, что она определила его в СИЗО. Переговори с ребятами из оперчасти, чтобы организовали разработку. Выясни о нем как можно больше. Скорей всего, он принимал участие в убийстве Ирины, и нужно найти этому подтверждение. Второе. Кто-то Жанне передал пленку, на которой я заснят с референтшей.
      - Знаю, даже смотрел ее, - сообщил я. - Ты на ней очень колоритно выглядишь. У тебя блестящие кинематографические перспективы. Только не останавливайся на достигнутом. Знаешь, Сталлоне тоже начинал с порнухи, снялся в фильме "Итальянский жеребец". Твой дебют в кино не хуже.
      - Обойдемся без комментариев. Я тут пораскинул мозгами, и мне в голову пришла одна мысль. Понимаешь, жуликам не было никакого резона снимать меня на видео, а потом подбрасывать пленку Жанне. Тут чувствуется женская рука. Вероятно, Ирина сама все это и организовала. Почему я так думаю, объясню потом. А пока хочу, чтобы ты наведался к референтше на квартиру и проверил наличие спрятанной видеокамеры. Раз ты видел запись, то примерно можешь сориентироваться, откуда велась съемка. И третье. Самое главное. Мне кажется, что весь сыр бор разгорелся из-за проверки по хищению акций Кедровского гидролизного. Ни в коем случае нельзя сейчас приостанавливать эту проверку. Игорь, пожалуйста, займись ею. Материалы лежат у меня в сейфе. Ключи от него, правда, я потерял, но у секретарши должны быть дубликаты. Прежде всего займись поисками судебного пристава.
      - Ага, ищи ветра в поле. Он, наверное, уже на Канарах загорает.
      - Не думаю. Мне кажется, что он еще в России. Игорь, нужно постараться его найти.
      - Знаешь, Виталий, похоже, что от ЛСД у тебя начали проявляться задатки большого милицейского начальника. Тебе нужно не просто озаботить человека, а поставить перед ним глобальные задачи.
      - Игорь, я все понимаю. Но и ты меня пойми. Без твоей помощи мне каюк. Вот выпутаюсь из передряги, на все дежурства вместо тебя ходить буду, обещаю.
      - Ладно, разберемся. Что смогу, сделаю.
      ВИДЕОАЛИБИ
      Я действительно всей душой хотел помочь Виталию, поэтому, хотя и был уверен в бесперспективности полученных от него заданий, с утра отправился их выполнять. В порядке очередности.
      Первым делом я направил свои стопы в следственный изолятор, который в простонародье часто называют городской тюрьмой. Дело в том, что он расположен почти в центре города и за счет своего монументального, зловещего вида является своеобразной достопримечательностью. Вообще, наш СИЗО имеет давнюю историю, и табличку, что данный объект является памятником старины, на нем, вероятно, не вешают лишь потому, что он и так охраняется государством гораздо лучше всякого музея.
      В начале XVIII века, когда на реке Исети появился город Горноуральск, в его новой тюрьме царил тихий патриархальный уклад. Весьма просто решались и столь насущные ныне вопросы финансирования. Арестанты сами заботились о своем пропитании - закованные по двое колодники ежедневно под конвоем отправлялись на базар просить милостыню. А охранники зарабатывали детишкам на молочишко тем, что загоняли на тюремный двор шатающийся по улицам скот, а потом за выкуп возвращали его хозяевам. Однако не прошло и сотни лет, как новая тюрьма превратилась в старую и уже не могла вместить всех арестантов. Государь император лично утвердил план тюремного замка, который следовало возвести в Горноуральске. Подряд на строительство выиграл купец второй гильдии Крылов, который обещал затратить на строительство меньше всего средств. В 1828 году при молебне тюремный замок был заложен на Московском везде в город и в 1830 году сдан. С тех пор он верой и правду служит городу, оберегая своими стенами и решетками законопослушную часть населения от незаконопослушной.
      Честно говоря, бывать в СИЗО я не люблю. Его атмосфера на меня давит. Это из области мистики, но, наверное, действительно у каждого здания существует своя аура. Страдания многих поколений узников, поток их ненависти ко всему и вся плотно сконцентрировались в ауре СИЗО и окрасили ее в зловеще черный цвет.
      Впрочем, на персонал СИЗО атмосфера сего печального места не действует. Видимо, у людей, работающих здесь, вырабатывается иммунитет к темным силам, витающим в пространстве данного пенитенциарного учреждения. Лихие, бойкие на язык контролерши улыбаются и прикалываются над приходящими сюда по долгу службы молодыми следователями. Тертые кумы из оперчасти без помех для здоровья глушат крепчайший чифирь, весело балагурят со звероподобными урками и в обеденный перерыв отчаянно режутся промеж собой в "мандавошку", разновидность игры в кости, сделанные из хлеба.
      Бывший мой коллега Юрка Коньков несколько лет назад перешел на работу в оперчасть СИЗО и уже вжился в его мир сердцем и душой. Предпочел чифирь всем другим напиткам, научился распускать пальцы веером и "ботать по фене", как настоящий зек, а главное, неплохо освоил специфику организации внутрикамерной оперативной работы.
      - Юрка, выручай, - взмолился я. - Понимаешь, Вязова чуть на тот свет не отправили, а теперь ему еще и дело шьют. Грозятся к вам на постой определить.
      - Какие проблемы, - невозмутимо заметил Конек, - примем по высшему классу. Лучшую камеру подберем, подогрев организуем. Виталий же уже был у нас раз. Вроде, не жаловался на наше гостеприимство.
      - Да нет, мне совсем не это нужно. Тут у вас один парень сидит. Похоже, что Вязов за его грехи отдувается. Нужно бы этого парня поприжать, чтобы он раскололся.
      - Какие проблемы, Игорь, сейчас его поднимем сюда, пообещаем перевести в "обиженку", он у нас мигом расколется.
      - Вряд ли. Он, хоть и не блатной, но калач тертый. В "обиженке" такой шухер наведет, что не рады будете. Мне просто нужно, чтобы он у вас спокойно не отсиживался, а занервничал, задергался, постарался бы установить связи с волей. Короче, нужна о нем всесторонняя информация. Сможешь организовать?
      - Какие проблемы, организуем.
      - Заранее спасибо. Я поеду, дел много, завтра позвоню.
      Вторым номером намеченной Вязовым для меня программы было посещение квартиры Ирины Гуревич. После того, как в прошлый раз мы с Петровичем вышибли в ней дверь, замок на скорую руку починили и жилище опечатали, то есть аккуратно заклеили вход бумажными полосками. Отцепить их для меня большого труда не составило, а вот искусством взломщика я еще не овладел. Снова пришлось обращаться к соседу:
      - Здравствуйте. Я из милиции. Мы у вас были недавно, помните? Вы кувалду еще разок не дадите?
      "Тещу" сосед обратно в гараж еще не сподобился отнести, и выставил ее на лестничную площадку.
      На сей раз хватило одного удара, чтобы дверь распахнулась. Вид комнаты, где мы нашли Ирину, навеял на меня неприятные воспоминания, но я постарался убрать эмоции на задний план, и деловито приступил к поискам видеокамеры. Сделав из пальцев прямоугольник и глядя в него, словно оператор, начал выбирать подходящий ракурс. Когда диван в рамке оказался примерно под тем углом, как выглядел на пленке, запечатлевшей совокупление на нем Виталия с Ириной, я обнаружил, что нахожусь возле ночника, стоящего на небольшом столике в углу комнаты. Искомая техника нашлась под крышкой ночника. Вместо лампочки в нем находилась маленькая цифровая видеокамера. "Ну, Вязов, ты - голова!" - мысленно поаплодировал я товарищу. Потом реквизировал камеру и постарался скрыть свое присутствие в квартире. Приладил на место замок, захлопнул дверь и присобачил обратно бумажные наклейки.
      Перед тем как приступить к третьему номеру программы, я по дороге в райотдел купил шоколадку. Но не от того, что люблю сладкое, а от того, что его любит наша строгая секретарша. Путь к сердцу женщины тоже порой лежит через желудок, и я в этом убедился, когда секретарша без лишних вопросов выдала мне дубликаты вязовских ключей.
      В сейфе у Виталия, как у всякого нормального опера, черт запросто мог бы сломать ногу. Пришлось вытащить все содержимое на стол и по листику перебрать кипы бумаг. Только, несмотря на все старания, материалов по Кедровскому гидролизному заводу я не обнаружил. Это было очень странно, поэтому для верности обшарил еще и вязовский стол, но там их тоже не нашел. Петровичу я пока решил о данном факте не докладывать, а выяснить еще раз у Вязова куда он положил материалы.
      Потом, вернув ключи секретарше, отправился к экспертам. Там шоколадкой не обошлось, за срочность пришлось пообещать бутылку. Но когда мы начали проверять запись на видеокамере, и они, и я забыли обо всем. Запечатленные на ней кадры смогли бы стать украшением передачи "Случайный свидетель" на REN-TV. Это была фантастическая удача! На экране сцена удушения негодяем Батт-Хедом несчастной Ирины Гуревич смотрелась весьма драматично. "Ну, Вязов, ну, сукин сын, и везучий же ты!" - мысленно порадовался я за товарища.
      Эксперты сделали мне копию на видеокассету стандартного размера, и я потопал к Петровичу. Тот посмотрел запись и невозмутимо спросил:
      - Как к тебе попала эта пленка?
      Я рассказал.
      - Придется положить видеокамеру на место. Нужно будет изъять ее процессуально грамотно, согласно постановления, в присутствии понятых, и все-такое. Ясно?
      - Ясно..., - растерянно кивнул я.
      - Тогда действуй. А я поеду в прокуратуру, скажу, что к нам поступила оперативная информация будто бы Гуревич сняла свое убийство на видео.
      Спорить не имело смысла. Наша Фемида даже с завязанными глазами зорко бдит за происхождением вещественных доказательств. И обнаруженные при туманных обстоятельствах зачастую отметает.
      В общем, пришлось мне снова возвращаться на квартиру Гуревич. Сосед, увидев меня снова, ни слова не сказал, но видом своим показывая как я ему надоел, молча выставил кувалду за порог. Я вернул цифровую видеокамеру на место. Как рекомендуют в детективах, протер носовым платком предметы, которые трогал, потом починил замок, закрыл дверь и приляпал на место уже заметно измочаленные полосы бумаги.
      Оперативная информация - это нечто вроде сигналов из космоса. Доказать или опровергнуть, что она имела место невозможно. Поэтому прокуратуре лишь оставалось принять сообщение Петровича на веру и оформить постановление на обыск квартиры Гуревич. На сей раз видеокамера была извлечена из ночника процессуально грамотно и приобщена к уголовному делу. У Вязова появилось железное алиби, что он не убивал Ирину. Однако следователь прокуратуры Муромова сказала, что не исключает возможность соучастия Виталия в преступлении. Мало того, что Бивис и Батт-Хед назвали его при пэпээсниках своим приятелем, так еще у него в карманах обнаружилось золотишко Гуревич.
      - Ну, Вязов! Проще вытащить из болота бегемота, чем тебя из того дерьма, в которое ты попал! - изрек Петрович после того, как обрисовал мне ситуацию.
      Ночью мне опять позвонил Виталий. Я отчитался ему о проделанной работе. Известие об обнаруженной у Ирины видеокамере он воспринял не как потрясающее везение, а словно само собой разумеющийся факт. Зато, когда я сообщил, что не нашел у него в сейфе материалов по Кедровскому гидролизному, потерял свою невозмутимость.
      - Да ты что?! Не может быть! Они должны быть в сейфе! Ты хорошо посмотрел? - чуть ли не кричал он в трубку.
      Я заверил, что перебрал каждую бумажку, но материалов так и не нашел. Вязов выругался от расстройства и отключился. Ей богу, странный человек. Ему за свою судьбу надо переживать, а он за работу головой болеет.
      КАРТЫ ДО ДОБРА НЕ ДОВЕДУТ
      На следующий день мне позвонил Юрка Коньков и попросил привезти чая.
      - Какие проблемы, - ответил я его любимым выражением, - пачек пять хватит?
      - Не хватит, - заявил он. - Я не для себя прошу. Мой человек по твоему заданию угорел на двадцать пять кило. Теперь ему или чай, или вилы.
      Час от часу не легче. Я не знал каким образом угорел юркин сексот, но отдуваться нужно было мне, а четверть центнера чая в пересчете на деньги составляла мою месячную зарплату. Впрочем, я мог потерять всего лишь деньги, а сексот лишиться здоровья или даже жизни. В тюрьме арбитражных судов не существует, и за долги приходится отвечать по понятиям. Делать нечего, надо юркиного человека выручать. Я отправился к Петровичу. Он внимательно выслушал меня, успокоительно похлопал по плечу, мол, не кручинься добрый молодец, и в два счета снял проблему с повестки дня:
      - Возьми в камере хранения сколько надо. Только акт составь на уничтожение. В комиссию включи и меня. Придется ради благого дела пойти на нарушение.
      Не тратя времени даром, я немедленно отправился в подвал. Там, в помещении медицинского вытрезвителя одну комнату приспособили для хранения вещественных доказательств. Чего-чего, а чая в ней оказалось навалом.
      Месяц назад Пашка Бородянский накрыл в одной студенческой общаге подпольный цех, организованный грузинами. Те привозили с родины дешевый чай в мешках, в какой-то типографии изготовили бумажную упаковку для индийского со слонами и наняли наших студенток в фасовщицы. Трудилась на них чуть ли не половина женского населения общежития. Девчонки ради прибавки к стипендии в свободное от учебы время усердно клеили коробочки и объединяли в них грузинское качество чая с товарным видом индийского. Как это нередко происходит в нашей практике, сначала Пашка отловил организаторов цеха и возбудил на них уголовное дело за незаконное предпринимательство, а потом они, отпущенные под подписку о невыезде, дружно слиняли из города. В результате изъятый чай осел в нашей камере хранения и постепенно превращался из вещдоков в безхоз. Как говорится, от большого взять немножко - это не грабеж, а дележка. Я прихватил несколько мешков, загрузил их в багажник своей машины и составил акт, будто бы 25 кило чая съели мыши. На иную уважительную причину моей фантазии не хватило, но и эта показалась руководству убедительной. Акт мне подписали.
      Когда я заволок в кабинет оперчасти СИЗО мешки с чаем, Коньков заметно повеселел.
      - Ну, молодец, Игорь. А я уже было расстроился. Человечку своему пропистон вставил за то, что он так продулся.
      - Юрка, ты расскажи толком, что произошло?
      Рассказ Конькова был ярок и колоритен. Он в лицах передавал диалог участников действия, для достоверности обильно пересыпая речь специфическими тюремными жаргонизмами. Его повествование и жестикуляция настолько соответствовали реальным событиям, что я ясно представлял их, словно они разворачивались в моем присутствии.
      В общем, выполняя мою просьбу поприжать Бивиса, Юрка решил подвести под него своего сексота - "старового каталу", то бишь опытного картежника, который должен был обыграть его впух и прах, и тем самым поставить в трудное положение. Коньков организовал подселение каталы в камеру к Бивису и спокойно отправился играть с коллегами в "мандавошку", будучи уверен, что опытный сексот все сделает как надо. Действительно, катала, для которого тюрьма была дом родной, без проблем освоился на новом месте, представился камерному пахану, свирепого вида амбалу по кличке "Тарас", и получил козырное место на шконке. Сразу брать быка за рога он не стал, освоился в хате, присмотрелся "ху их ху", вычислил Бивиса. Уже вечером, после ужина достал стирки (карты) и стал зазывать желающих скатать по маленькой. Побаловавшись с пацанами в очко, сумел вовлечь в игру и Бивиса. Но тот, продувшись пару раз по мелочи, скривился и заявил:
      - Отстой. Одни бакланы в очко режутся. Я выхожу.
      - Нормальная фартовая игра, - пожал плечами катала. - Если зассал, так и скажи, а то начинаешь пургу гнать - игра ему не нравится. Если хочешь знать, в очко в самых крутых казино шпилят.
      - Ну вот, типа, каждый пельмень мне сейчас про казино и "блэк джек", станет рассказывать, - усмехнулся Бивис.
      - Давай в чо другое перекинемся: в буру, в секу, в рамс, в преф, в покер. Я во все, чо хошь, могу, ежели на хороший интерес. Слабо?
      Подначивать потенциальную жертву - немаловажная составляющая искусства карточных шуллеров, и вскоре катала сумел завести Бивиса.
      - Ну, если хочешь с голой задницей остаться, давай в тысячу. Очко бакс, - предложил тот.
      - Заметано, - кивнул катала. - Только третьего надо. Братва, кто в тыщу играет?
      И тут случило то, чего сексот не ожидал. Тарас раздвинул публику, сел рядом и заявил:
      - Я играю.
      А потом случилось то, чего уже не ожидал никто. К игрокам протиснулся невысокий пухлый паренек в очках с большими линзами и спросил:
      - Возьмете четвертым?
      - Ты кто? - поинтересовался катала.
      - Вова, - пожал плечами паренек.
      - Ну, садись, Вова, - кивнул катала, полагая, что принимает в компанию пустого лоха, то есть человека, который однозначно проиграется и заведомо неплатежеспособен.
      В это время Тарас взял в руки колоду, внимательно осмотрел карты и заявил:
      - Коцаные стирки, однако. Надо бы заменить.
      Катала похолодел. Действительно, карты были мечеными. Однако пахан не стал заострять на этом внимание, только одарил сексота убийственным взглядом. И шулер сразу понял - Тарас сегодня должен выиграть, а он приложить все усилия, чтобы так случилось. Кто-то протянул другую колоду, изрядно потрепанную.
      - Убери эти мутузки, - скривился пахан.
      Потом встал и достал из матраца еще новую нераспечатанную колоду, чем вызвал уважительный гул сокамерников, поскольку тюрьма не казино и неигранные карты тут редкость.
      - Шпилим на счастье! - веско объявил Тарас и начал сдавать на туза.
      В переводе на нормальный язык его фраза означала, что "игра честная". Однако приз "файер плей" от международной организации спорта он бы не получил. При первой же раздаче катала своими чувствительными пальцами ощутил, что углы у карт подпилены.
      Наверное, работавший на Конькова, шулер в своей криминальной профессии не достиг больших высот. К тому же он оказался в непростой ситуации. Во-первых, пришлось работать в одиночку. Во-вторых, над ним довлело обязательство перед опером крупно обыграть Бивиса. А в-третьих, ему нужно было сделать, чтобы в выигрыше остался Тарас. Тот оказался неважным картежником, и катале приходилось буквально тащить его наверх, зачастую жертвуя своей хорошей картой. А еще большим сюрпризом для сексота стала игра Вовы. Паренек, как говорится, видел за версту, просчитывая длинные многоходовые комбинации и успешно их осуществляя. Вова с блеском опускал на землю зарвавшихся игроков, перехваливая их козыри своими. Его расчетливость удивляла даже видавшего виды шулера, а поскольку он сначала не воспринимал парнишку всерьез, то, когда хватился, было уже поздно.
      Игра приближалась к концу. Лидировал с большим отрывом Вова. Тарас и катала шли почти вровень. А вот Бивис сидел в большом минусе без всяких шансов выправить положение. Правда, он сам еще не осознал, что дело его безнадежно, и азартно рисковал, пытаясь отыграться. Но то был явно неудачный для него день. Молодой очкарик и пожилой шулер раз за разом сначала загоняли Бивиса на высокий заклад, потом пасовали и, сбрасывая друг другу карты покрупней, делали так, что тому не хватало нескольких очков до объявленной цифры.
      Бивис злился. И особенно на Вову, который был в самом большом выигрыше, поэтому то и дело отпускал реплики в его адрес. Тот тоже не лез за словом в карман и крыл не только карты Бивиса, но и его фразы. Они подобно фехтовальщикам обменивались уколами, но их словесные выпады велись на таком необычном слэнге, что непривычно звучали даже в тюрьме, где особенно в ходу ненормативная лексика. Тарас и катала, сидя с отвисшими челюстями, просто охреневали, когда слушали торг примерно следующего содержания:
      - Полный отстой! - прокомментировал пришедшие к нему карты Бивис и, чуть помолчав, добавил: - Ладно, пять скажу.
      - Маст дай, - печально заметил Вова, разложив по мастям свои карты и, выдержав паузу, произнес: - Рискну. Десять!
      Катала был на раздаче, Тарас пасанул, и торг продолжился.
      - Вова, ты основательный упырь, но до моей задницы тебе не достать. Пятнадцать! - заявил Бивис.
      - Только не пингуй меня за ламера, - скривился паренек. - Я же знаю, что ничего серьезного у тебя на руках нет. Двадцать!
      Сказав "двадцать", Вова сделал заявку на то, что обязуется набрать 120 очков. Это рубежная ставка, поскольку больше можно объявлять, только имея на руках "хваленку", т.е. марьяж. Бивис сделал вид, что очень расстроен.
      - Заглючил что ли? Говори, твое слово, - поторопил его Вова.
      - Обломись, пельмень! Двадцать пять! Добро пожаловать на психоделический сейшн! - с торжеством в голосе воскликнул Бивис, думая, что перебил предельную ставку соперника.
      - Рано радуешься, чайник. Сто тридцать!
      - Баклан, ты совсем охренел. Сто сорок!
      Вова, решив, что поднял ставку достаточно высоко, отступил:
      - Ладно, играй, недопаченный, только не надорвись.
      - Снимай штаны, кретин. Сейчас я тебя сделаю, - с довольным видом сказал Бивис и, смеясь, захрюкал.
      Однако расчет Вовы оказался более верным. Он не стал зацикливаться на возможности использования имеющейся у него "хваленки", а сыграл на Тараса, сбрасывая ему наиболее большие свои карты. В результате Бивис не добрал трех очков и "влетел".
      Крупный проигрыш в первой игре Бивиса не смутил, а вверг в еще больший азарт. Он предложил опять расписать "тысчонку". Партнеры согласились. Игра продолжалась почти до утра при свете ночника, закрытого от дверного глазка одеялом, и закончилась только при полном истощении сил всех участников. Но спать никто не лег, пока не был произведен подсчет бабок. С учетом того, что по договоренности каждое очко оценивалось в доллар, Вова выиграл сумму, достаточную для приобретения подержанного "жигуля". Правда, Тарас тут же малость охладил его радость, заявив, что половину выигрыша придется отстегнуть в общак. Сам бугор тоже мог быть доволен, хотя причитающаяся ему сумма была значительно меньше. Катала оказался в минусе. Несколько раз он рискнул, пытаясь удержать в игре Вову, когда тот "сидел на бочке" и сделал это неудачно. После оглашения результатов Тарас сказал катале, что, если у того нет баксов, он может рассчитаться чаем по курсу. Тут же на месте прикинули, сколько это выйдет и сошлись на 25 кило. А вот Бивис проигрался в пух и прах. Ночка обошлась ему в несколько тысяч долларов долга.
      В общем, задание опера катала выполнил. Когда на следующий день он давал подробный отчет и рассказывал Конькову о ходе игры, то все недоумевал на каких языках разговаривали его недавние партнеры-соперники - Бивис и Вова. Особенно его удивило, что, ругаясь, они не крыли друг дружке по матушке или фене, а называли совсем не обидными словами. К примеру, Вова с презрительным выражением лица обзывал Бивиса "чайником", а на воровском жаргоне название данного сосуда означает - друг, приятель.
      - А Вова за что у вас сидит? - поинтересовался я у Конькова.
      - Так его ваши же обэповцы из областной управы арестовали. Он этот, как его, на букву "х", короче.
      На язык сразу запросилось что-то совсем неприличное, но я выдвинул другую версию:
      - Художник?
      - Нет. Черт, забыл как его назвали.
      - Хакер? - сделал я еще одну попытку угадать.
      - Точно! Он самый, холера такая. Короче, этот Вова залез в компьютерную сеть какой-то крупной фирмы, перевел оттуда на свой счет кучу бабок, а чтобы скрыть свою проделку, устроил фирме Чернобыль.
      - Чего?! - изумился я.
      - Чернобыль. Мне ваши обэповцы объяснили, что так называется компьютерный вирус. Вот Вова этим вирусом и заразил север в данной фирме. Теперь там боятся его выключать. Говорят, если выключить север, то вирус все программы сожрет.
      - Не север, а сервер, - улыбнулся я. - Придется поработать над твоей компьютерной безграмотностью.
      Относительно некоторых из упомянутых Юркой терминов компьютерного слэнга я был в курсе и объяснил их ему. Например, "mast die" - "должен умереть", так в шутку называют систему "Windows 95" за ее ненадежность. "Ламер" - это "чайник", который считает себя хакером. "Не пингуй меня за ламера" я перевел Конькову как "Не держи меня за фраера", а "недопаченный", как "недоделанный".
      Пока объяснял, Юрка взглянул на часы и решил, что пришло время пить "херши", вернее чай. Чай по изоляторской рецептуре я уже пробовал, от него сводит скулы и сердечко начинает биться с повышенной частотой, поэтому отказался от угощения и хотел было уже попрощаться, но Коньков меня остановил:
      - Подожди Игорь. Самого-то главного я тебе не рассказал.
      Я снова опустился на стул и приготовился слушать самое главное.
      - Утром Бивис подкатил к Тарасу и поинтересовался, есть ли у того дорога. На что пахан ответил, что хата считается лунявой, если у нее нет дороги.
      - Подожди, объясни нормально, что сие означает.
      Теперь уже Юрке пришлось переводить мне. Оказалось, что "дорога" это связь с волей, и позор тюремной камере, ее не имеющей.
      Кивнув, я попросил Конькова рассказывать дальше, только уже в переведенном варианте. И он поведал, что Бивис написал мочой записку своей знакомой, чтобы она передала ему в СИЗО деньги для уплаты карточного долга. Записку Тарас передал одному контролеру, который раньше уже оказывал за деньги курьерские услуги подследственным. К счастью, находившийся в камере катала был настороже и сумел предупредить Конькова о "маляве". Опера негласно подменили записку в кителе контролера на чистый листок, потом прогладили ее утюгом, в результате чего на бумаге проступила надпись буровато-желтого цвета. Юрка дал мне возможность ознакомиться с посланием, и я выяснил, что Бивис просит какую-то Риту загнать, но только не в ломбард, подаренное ей колье и еще связаться с Колчеданом, чтобы помог с деньгами.
      Это было уже действительно интересно. Мы договорились с Коньковым, что он обратно поменяет чистый листок на записку и поможет взять контролера под наблюдение, чтобы узнать куда тот отправится.
      По такому случаю я даже выпил юркиного наикрепчайшего чая, после чего поехал в райотдел.
      Петрович сумел договориться с оперативно-поисковым управлением об установлении за контролером наружного наблюдения. Ребята четко довели объект до адреса, а потом уже Риту сопроводили до оживленного пятачка в центре города, где вечно толкутся мужики с картонными объявлениями "Дорого куплю золото". Там мы ее и задержали в момент совершения сделки. Как бы совершенно случайно. Потом привезли подружку Бивиса к себе в райотдел и стали пудрить ей мозги будто колье, которое она хотела продать, с квартирной кражи. Рита не стала запираться и тут же заявила, что данное ювелирное изделие ей подарил несколько дней назад ее "бой-френд" Бивис. Колье мне сразу же показалось знакомым, только я поначалу никак не мог вспомнить, где его видел. И вдруг меня осенило. Мать честная, так я же видел точно такое в стенном сейфе Колчедана! Я разыскал фотографии, которые мы сделали, когда проводили у него обыск. Есть! Данное колье было запечатлено на одном из снимков.
      Привязка Бивиса к Колчедану получалась весьма наглядная, да и Рита вскоре созналась, что "бой-френд" попросил ее обратиться к господину Пахомову за финансовой помощью.
      СЛЕДОВАТЕЛЬ С ЦВЕТАМИ
      Вязов был немало удивлен. Но не факту появления в его палате прокурорского следователя Муромовой, а тому, что Галина Матвеевна заявилась не с бумагами, а с цветами.
      - Здравствуйте, Виталий Иванович, - сказала она. - Я пришла вас поздравить. С вас сняты все обвинения.
      - Приятно слышать, Галина Матвеевна. Я же вам обещал, что так и случиться, а вы не верили.
      - Потому и пришла сегодня. Честно говоря, я была уверена в вашей причастности к убийству Гуревич. А теперь, в знак признания своей ошибки решила навестить вас и пожелать скорейшего выздоровления. Это вам, сообщила Муромова и положила цветы на одеяло Виталию.
      - Спасибо большое. В жизни не слышал, чтобы следователь приносил обвиняемому цветы, - ухмыльнулся Вязов.
      - Я бы тоже не поверила, если мне кто-нибудь такое рассказал. Поэтому и вы, Виталий Иванович, никому не говорите, пусть это останется между нами.
      - Никому не скажу! - заверил Виталий. - Присядьте, пожалуйста. Просветите, что же такое произошло со времени нашей предыдущей встречи?
      Галина Матвеевна прошлась по палате, собираясь с мыслями, потом опустилась на стул и начала рассказывать:
      - Знаете, много всего случилось. И главным образом благодаря вашим коллегам. Видимо, Виталий Иванович, они вас очень ценят, поскольку сделали все, чтобы найти настоящих преступников. Раньше я с долей предубеждения относилась к обэповцам, а теперь убедилась, что они умеют здорово работать. Не знаю, как и где они добывали оправдывающие вас факты, но я просто поражалась каким образом им это удается. Сначала ваш начальник позвонил и сообщил, где скрывается участник преступления по кличке Бивис. Потом он приехал лично и рассказал о наличии в квартире Гуревич видеокамеры. И каждый раз его информация подтверждалась. А позавчера приехали двое других ваших коллег - Павел и Игорь. Они привезли ко мне подружку Бивиса и изъятое у нее колье. Она дала показания, что данное ювелирное изделие он подарил ей на следующий день после убийства Гуревич. Ваши коллеги сказали, что раньше колье принадлежало Пахомову. Я вызвала его и предъявила на опознание ювелирные изделия, которые были изъяты у вас, между которых поместила и колье. Пахомов заявил, что колье подарил Ирине Гуревич незадолго до ее гибели. На основании, обнаруженной в квартире убитой, видеозаписи, показаний Пахомова и сотрудников милиции, я уже смогла предъявить обвинение Бивису. И главное, как вы опера говорите, сумела расколоть его. Он сознался и в соучастии в убийстве Гуревич, и в том, что похитил у нее колье, и в том, что, воспользовавшись вашим беспомощным состоянием, подложил вам драгоценности, чтобы направить следствие по ложному пути. Вот так, Виталий Иванович, в вашей реабилитации есть и моя заслуга.
      - Спасибо вам большое, Галина Матвеевна. Какое счастье, что в прокуратуре есть такие душевные женщины, - улыбнулся Вязов. - И должен заметить, что расследование вами проведено просто блестяще!
      Как истинный джентльмен, Виталий был галантен и не скупился на комплименты Муромовой. Но для него в ее рассказе не было почти ничего нового. Мы регулярно по ночам общались по телефону, и я держал его в курсе расследования. Более того, Галина Матвеевна пребывала в неведении относительно многих моментов, связанных с этим делом, но известных Виталию. Например, она не знала, что Бивис с такой легкостью сознался ей в грехах из-за проигрыша в карты. Не ведала она, что Колчедан через адвоката выразил Бивису свое недовольство за крысятничество с колье и отказался помочь ему с оплатой карточного долга. Пребывала в неведении относительно тонкой работы с задержанным в камере, организованной операми СИЗО и осуществлявшейся через пожилого каталу. Не имела понятия, что Коньков самолично предупредил Бивиса, что если тот не покается чистосердечно следователю, то он и пальцем не шевельнет, когда того будут петушить в камере за карточный долг.
      Но главное - результат. Преступник сознался и находится в тюрьме, а невинный Вязов обелен перед согражданами и находится на свободе.
      В ДЕЛАХ И ЗАБОТАХ
      Возвращение Виталия на работу произошло буднично. Просто пришел человек и сел снова на свой стул. То ли он никогда не верил, что вполне мог бы сидеть теперь в другом месте, то ли просто не хотел думать, что спасла его по сути дела случайность - включенная видеокамера в квартире Ирины, в общем, никакой радости в нем по поводу счастливого избавления от казенного дома не замечалось. Посему я даже не стал ему предлагать обмыть возвращение.
      Первым делом Вязов взял у секретарши дубликаты ключей и тщательно обследовал содержимое своего сейфа. После чего произнес:
      - А материалов по Кедровскому гидролизному действительно нет.
      Немного помолчал, подумал и изрек:
      - Какой же я дурак!
      - Что-то я не вижу взаимосвязи между твоим "ай кью" и пропажей документов, - заметил я.
      - Все оказалось проще пареной репы, и я должен был догадаться об этом раньше. Смотри, какая получается интересная цепочка. Сначала жулики из "заводского" ОПС завладевают акциями Кедровского гидролизного завода на основании поддельного постановления судебного пристава и устанавливают свой контроль за данным предприятием. Затем они узнают, что об их афере стало известно и ОБЭП уже изъял фиктивные документы у реестродержателя. После чего решают устроить мне ловушку с использованием Ирины. Она приглашает меня к себе домой, отключает с помощью наркотика, вытаскивает ключи от сейфа и передает их жуликам. Те забирают документы из нашего кабинета и тем самым легализуют смену собственника акций. Кто сейчас сможет доказать поддельное было постановление судебного пристава или нет? Милиция его официально изъяла, а теперь там его нет. Соответственно, на нет и суда нет. Все, круг замкнулся. Акции остаются у жуликов на законном основании.
      - М-да, дело дрянь. Реестродержатель и судебный пристав в сговоре с жуликами. Получается, что никто кроме нас не заинтересован в распутывании данной аферы. Но мне очень интересно кто именно забрал документы. Постороннему человеку это было сделать непросто. У тебя в сейфе такой бардак, что, наверняка, ему понадобилось время, чтобы найти нужные материалы. Да и вообще, посторонний человек в райотделе в ночное время, скорей всего, не остался бы незамеченным.
      - Вот где собака зарыта! Игорь, ты уловил главное - документы взял кто-то свой. И я считаю, что это тот же самый человек, который сливал Зубарскому информацию о наших действиях против него.
      - Обложили со всех сторон, - констатировал я.
      - Тем хуже для них. Они меня разозлили. И лучше бы они этого не делали, - мрачно заметил Вязов.
      Зная упертую натуру товарища, я понял, что он "завелся", и кое-кому теперь здорово непоздоровится.
      Однако человек предполагает, а начальство располагает. Только Вязов начал обдумывать, как разобраться со своими недругами, как в кабинет заглянул Петрович и попросил зайти к себе.
      - Владимир Петрович, у меня материалы по Кедровскому гидролизному из сейфа сперли, - проинформировал шефа Виталий.
      - Если по мафиозным бабам шататься, то не только материалов, но и яиц можно лишиться. Я сразу понял, что не просто так она тебя наркотой накачала, только не мог догадаться с какой целью. Сейчас все ясно.
      - И что теперь делать? - спросил Вязов.
      - А то ты не знаешь?! - возмутился начальник. - Работать, показатели выдавать - вот что! Материал по гидролизному заводу у тебя был зарегистрирован? Нет. Ну и забудь о нем. Нас спрашивают не за борьбу с мафией, а за уголовные дела. Пока ты в больнице кантовался, работа по фальсифицированной водке совсем пришла в запущение. Хватит прохлаждаться! Идите и, кровь из носу, к концу недели выдайте мне результаты по своей линии.
      Петрович был прав. Борьба с мафией - дело нужное, дело важное, но с нас спрашивают не за нее, а за противодействие производителям и продавцам "зеленого змия". А те явно расслабились, пока мы решали вязовские проблемы. Пришла пора о себе напомнить.
      Мы организовали рейд. Шашки наголо! Звенит в ушах лихая музыка атаки. На киоски рысью арш! Молодые отчаянные бэп-мобовцы, подобно кавалерии Мюрата, вносили в ряды киоскеров смятение и панику, а я и Вязов, как старая гвардия, довершали разгром, протоколируя выявленные нарушения. Все шло по отработанной накатанной схеме, пока в одном из киосков не напоролись на неожиданный сюрприз. То, что обнаруженная в нем водка делалась ключницей, не оспаривали даже владельцы торговой точки. А вот, что за дополнительный торговый знак в виде "Веселого Роджера" нанесен на этикетки бутылок, они не могли объяснить. Зато мог объяснить я. Поскольку сам же его и рисовал, когда мы первый раз изымали эту водку у азербайджанцев, которых нам сдал Мамед.
      Получалась какая-то мистика. Изъятая и уничтоженная водка непонятным образом воскресла вновь в первозданном виде. Вязов тоже немало удивился, когда я показал ему нарисованные мною на этикетках черепа над перекрещенными костями. Только он всегда искал мистическому явлению рациональное объяснение, и сразу сообразил, кто нам его даст.
      С недавних пор весь изъятый нами фальсифицированный алкоголь поступал на склад УМТ и ХО, которым заведовал Бруевич. Виталий предложил съездить к нему и выяснить, каким образом бутылки с его склада могли оказаться в торговой сети.
      Бруевича на складе не оказалось. Но зато там была то ли кладовщик, то ли бухгалтер по имени Галя, которая честно и откровенно высказала нам все, что она думает о своем шефе:
      - Послал бог начальничка. К каждому пустяку придирается, а сам в нашем деле ни буб-бум. Одно слово, блатной. Назначить-то его назначили, а как он работать будет, никто не подумал. Недавно начальник УМТ и ХО не выдержал и на оперативке его отчитал за тупость. Привел такой пример: из Краснотурьинска прислали телеграмму "Просим Вас выслать крылья для ГАЗ 21031". Бруеевич шлет им другую телеграмму - "Уточните, правые или левые?", Из Краснотурьинска: "Левые". Бруевич: "Уточните, задние или передние?", Из Краснотурьинска: "Задние". Бруевич: "У нас на складе крыльев для ГАЗ 21031 нет". Ну не дурак ли, право слово?!
      - Галочка, - легонько похлопал женщину по руке Вязов, Начальник-дурак - это же так здорово! Это самый лучший на свете объект для шуток. Вот, к примеру, недавно в сериале "Детектив Нэш Бриджес" я видел схожую ситуацию. Там в отдел по расследованию убийств назначили туповатого начальника, так сотрудники прикалывались над ним тем, что каждый день меняли ему ботинки на полразмера меньше, а он не мог понять, почему обувь жмет.
      - Здорово! - восхитилась женщина. - Ну-ка, поговорю я с девчатами с вещевого склада, мы нашему Бруевичу такую же подлянку устроим.
      В благодарность за ценную идею дама откровенно рассказала нам, что по указанию нового генерала вся изъятая водка отправляется на переработку в некую фирму "Ландыш", которая, согласно договора, обязуется делать из нее средство для мойки автомобильных стекол с одноименным названием. Теперь на склад зачастили какие-то мордовороты, которые в кабинете у Бруевича перетирают с ним свои дела, а потом вывозят водку в неизвестном направлении. Сотрудница склада даже отксерила нам копию договора, при одном взгляде на который нам тут же стало ясно, что фирму "Ландыш" с тем же успехом можно было назвать "Рога и копыта", поскольку по сути своей они близнецы-сестры.
      Вместо того чтобы плюнуть и забыть на совершенно бесперспективную для расследования аферу с хищением акций Кедровского завода, он с упрямством снова принялся ее распутывать и восстанавливать материалы. Петрович придерживался того же мнения, как и я. Он предупредил Виталия, что тот может заниматься похитителями акций вместо хобби, но на содействие и помощь пусть не рассчитывает и помнит о повышенном спросе с него за показатели. Вязов принял эти условия, но нашел поддержку в РУБОПе, где его делом заинтересовались и предложили поработать над ним вместе.
      Последнее время застать Виталия на рабочем месте было практически невозможно, он целыми днями мотался по городу с рубоповцами, что-то изымая, кого-то опрашивая. Я в их дела не лез, поскольку, не поднимая головы, корпел над приведением в божеский вид литерного дела по алкоголю.
      Причина моей усиленной бумаготворческой работы заключалась в грядущей министерской проверке. Они случаются не чаще, чем раз в пять лет, а потому высокие руководители относятся к ним весьма ответственно. Загодя начинают нагнетать друг на дружку напряжение фразами, типа: "Слыхал, после инспекторской проверки МВД в Красноярске 60 человек сняли, а в Кемерово 70?" После этого большие начальники, переживая за свои кресла начинают по вертикали шпенять подчиненных, чтобы те наводили марафет в делах, на случай, если столичным гостям вдруг взбредет в голову в них заглянуть. Нас простых оперов на земле не волновали ни министерские, ни марсианские проверки. Дальше фронта не отправят, дальше Урала не сошлют. Но из уважения к Петровичу отнеслись с пониманием к важности задачи и на совесть занялись писаниной. В связи с особой актуальностью президентского Указа № 1199, заведомо предполагалось, что проверяющие обратят особое внимание на организацию борьбы с "суррогатом", поэтому наш шеф персонально провел со мной беседу и объяснил, каким ему видится литерное дело по алкоголю.
      Виделось оно ему чересчур идеально, как в сказке. А мне пришлось сказку делать былью и вместо обычных справок о проделанной работе писать целые рефераты с таблицами и диаграммами. Если бы здравомыслящий человек сумел вникнуть в мою белиберду, он наверняка обратил бы внимание на одно существенное несоответствие. С одной стороны кривая наших успехов по борьбе с бутлегерами на протяжении последних пяти лет упорно поднималась, а в то же время своей широкомасштабной профилактической работой мы сделали в отдельно взятом районе отдельно взятого города выпуск поддельной водки в принципе невозможным. Но Петровичу и всему остальному нашему милицейскому руководству именно так и нужно было. На бумаге у нас действительно выглядело все просто замечательно. Кислород бутлегерам перекрыт по всем направлениям. К примеру, на ликеро-водочном заводе якобы мы совместно с ГНИ ежедневно опечатываем на ночь приборы для измерения и регистрации сырья и объема готовой продукции, которые находятся в трубопроводе соединяющий напорный резервуар и автоматы розлива, а так же приборы для учета готовой продукции. (Еще бы знать, как все эти штуки выглядят). Не одну страницу заняло и описание строго учета и контроля, который мы навели на централизованных складах и в торговой сети. В общем, муха не пролетит и ни одной бутылки самопальной водки ни разлить, ни продать.
      Так вот мы и живем. Отчитываемся наверх, что организовали работу идеальным образом, а верх официально уведомляет нас, что выплатил все долги по зарплате. Теперь понятно, почему приходится лапшу из-за границы импортировать. У нас ее столько на уши развешивается, что на всех не хватает.
      ПРЕДАТЕЛЬСТВО ОПАСНО ДЛЯ ЗДОРОВЬЯ
      Удача падает с неба лишь на редких счастливцев. К обычным людям она приходит. Но, чтобы заставить ее нанести визит, нужно много и самозабвенно работать. Как Шлиман, на протяжении 10-ти лет упорно искавший Трою, в реальное существование которой мало кто верил. К Вязову тоже снизошла удача, но то был не счастливый подарок небес, и не вымученная трудовая победа, а скорее - награда за веру в правоту своего дела и компенсация за все неприятности, случившиеся за последнее время.
      В УБОП из НЦБ Интерпола пришел факс, что на территории Греции задержан гражданин России Буздяк и уже решен вопрос о его экстрадиции. Данный господин являлся тем самым судебным приставом, который осуществлял изъятие акций Кедровского гидролизного завода. У Вязова появился реальный живой участник преступления и ниточка к организаторам аферы. А все потуги жуликов не допустить милицию до копания в этом деле и кража ими материалов из вязовского сейфа теперь оказались напрасной тратой времени.
      Виталий не скрывал своей радости. Он охотно демонстрировал факс и превозносил работу греческой полиции. Я не разделял его восторгов относительно греческих копов, поскольку они все же позволили русским бандитам пустить корни на земле Эллады. В результате, едва кого-то из серьезных наших жуликов начинают прижимать в России, так те сразу вострят лыжи в сторону Пелопонесского полуострова. В Греции в разное время нашли себе пристанище, такие известные в криминальной среде господа, как Солоник, Татаринов, Селиверстов и многие другие. И все же греческую правоохранительную систему стоило похвалить. Быстрота, с которой она сумела организовать экстрадицию Буздяка, просто поражала. Уже через пару дней Вязов сообщил, что завтра в наш аэропорт прилетает самолет с задержанным на борту, и нужно ехать его забирать.
      Мне сразу показалось странным, что в аэропорт за Буздяком мы отправляемся только вдвоем с Вязовым, или, вернее, втроем, если считать водителя нашей служебной машины. К чести Романа надо сказать, что он не ограничивал свои обязанности только кручением баранки и содержанием машины в исправности, но и охотно помогал операм утихомиривать буйных задерживаемых. Заехать кому в ухо или торец он умел, и любил это дело. В кино международных преступников обычно перевозят в сопровождении группы силового прикрытия. Но поскольку кино и жизнь - разные вещи, а опыта подобных процедур у меня попросту не было, то я постеснялся демонстрировать свою неосведомленность и расспрашивать Виталия о деталях.
      Нашу "шестерку" пропустили на территорию аэропорта, и мы подрулили к самому трапу приземлившегося самолета. Двое спецназовцев вывели из лайнера Буздяка и передали нам, попросив Вязова расписаться в какой-то бумажке. После чего вернулись обратно на борт.
      - Мы задержанного одни повезем? - спросил я Виталия.
      - Ерунда, справимся, - отмахнулся он. - Раньше, когда ОМОНов и СОБРов не было, опера вообще бандитов на трамваях доставляли, и ничего.
      "Жираф большой, ему видней", - решил я, имея в виду Вязова, на котором лежала основная ответственность за перевозку Буздяка.
      Однако, чем дальше, тем больше поведение Виталия меня удивляло. Он вел себя, как будто мы везли не доставленного из далекой Греции преступника, а мешок картошки из соседней деревни. Неожиданно Вязов высказал намерение заскочить по пути на какую-то базу и приобрести там титановый радиатор отопления.
      - Отвезем задержанного, и съездишь, - не согласился я.
      - Ага. Даст Петрович машину по личным делам кататься! А Жанна мне давно уже из-за этого радиатора всю плешь проела. Да тут рядышком. Потеряем пять минут, ничего страшного, зато большая забота с головы свалится.
      Я промолчал. А молчание, как известно, знак согласия. Мы отправились за радиатором. Съехали с трассы и повернули в сторону небольшого поселка, на окраине которого и находилась нужная база.
      Когда подъехали к ней, Вязов вышел из машины и потопал к проходной. Буздяк, который до того вел себя довольно флегматично и помалкивал в тряпочку, подал голос:
      - Отлить можно?
      Оснований издеваться над мочевым пузырем задержанного у меня не было. Но для страховки я достал табельный "Макаров", демонстративно передернул затвор, досылая патрон в ствол, потом убрал пистолет обратно в подмышечную кобуру и строго предупредил:
      - Гляди. Если рыпнешься бежать, стреляю без предупреждения.
      Затем выбрался из машины и помог вылезти Буздяку. Вокруг не было ни души, что избавляло задержанного от поиска укромного места для оправления естественной надобности. Он просто сделал несколько шагов от автомобиля и обильно оросил придорожную траву. Дождавшись, пока Буздяк облегчится и приведет брюки в порядок, я взял его под локоток, подвел к машине и усадил на заднее сидение. После этого хотел сесть сам рядом с ним, но в этот момент с автомобилем начало происходить нечто непонятное. Он вдруг заурчал мотором, мягко тронулся и покатился под горку. Я уже успел поставить одну ногу на порожек, но влезть в машину у меня не было никакой возможности. Оставалось только держаться за дверку, чтобы не упасть, и глупо скакать на одной ноге, словно катясь на самокате.
      - Рома, стой, твою мать! Ты куда?! Я же еще не сел! - выкрикивал я, отталкиваясь одной ногой от полотна дороги, все быстрее набиравшего ход в обратную сторону.
      До меня даже сразу не дошло, что в намерения Ромы вовсе не входит брать меня в попутчики. Осознал это лишь, когда машина вильнула влево и явно собиралась пройти в притирку с придорожным столбом. Сей маневр грозил мне перспективой быть расплющенным между столбом и машиной. Я убрал ногу с порога автомобиля, но, увлекаемый силой инерции не смог разминуться со столбом и, ударившись грудью, обнял его, как жену после долгой разлуки. Болезненная стыковка привела мои мозги в порядок. Растерянность уступила место ясному осознанию, что Роман переметнулся в стан противника и умышленно похищает нашего задержанного. Я вытащил пистолет и трижды шмальнул поверх крыши удаляющейся "шестерки". Но та только добавила скорости и вскоре скрылась за поворотом.
      На звук выстрелов из проходной выскочил Вязов.
      - Рома, гад, Буздяка увез. Я пытался его остановить, но ничего не получилось, - сообщил я ему.
      - Ясно. Ты случаем в машине никого не зацепил пулей?
      - Да я в машину и не стрелял. Дал предупредительные поверх. А теперь думаю, что зря. Надо было по колесам целить.
      - Не волнуйся, Игорь, все нормально, - успокаивающе похлопал меня по плечу Виталий. - Главное, все живы и здоровы.
      - Какое к чертям собачьим "нормально"?! - вспылил я. - Меня чуть об столб не размазало. Свой водила оказался засланным казачком. А главный подозреваемый пропал. И все из-за того, что тебе приспичило покупать какой-то долбаный радиатор!
      - Не долбаный, а титановый, - засмеялся Вязов.
      - Он еще и ржет! - возмутился я. - Лучше дуй короче обратно на базу, ищи там телефон и объявляй на нашу тачку перехват. Вот позорище будет. У обэповцев из-под носа машину угнали и задержанного увели!
      - Игорек, ты только не волнуйся. Главное в жизни - это покой и питание. А с Ромой мы разберемся. У меня все под контролем.
      Вязов вытащил из кармана сотовый телефон, набрал номер и спокойным голосом сообщил кому-то, что все идет по плану.
      - Виталий, ты объяснишь, наконец, или нет что происходит?! Хватит из меня дурака делать! - не выдержал и громко возмутился я.
      Он убрал телефон в карман, успокаивающе поднял руки и произнес:
      - Тише, тише. Уже объясняю. А дело, значит, в следующем. Пока я кантовался в больничке, времени для раздумий у меня было навалом. В том числе и для того, чтобы проанализировать наши проколы на рынке при попытке задержать с поличным Зубарского. И вот что я припомнил. Дважды в разные дни, когда мы выезжали на задержание, Рома останавливал машину под предлогом покупки сигарет, но парковался он не возле киосков, которых полно на каждом углу, а возле магазинов. А после того, как реквизировал у Жанны сотовый телефон, допер до такой мысли, что, если бы наш водила имел такой же, то вполне мог бы, укрывшись от лишних глаз в магазине, по-быстрому сбросить информацию жуликам о том, куда мы направляемся. В результате Зубарский напрочь отказывался брать в этот день деньги от реализаторов. К счастью, ни он, ни Рома не знали, кто именно работает на нас, поэтому Катя и Аня обошлись без неприятностей. К мысли, что документы из моего сейфа выкрал кто-то свой, я тоже пришел еще в больнице. И этим "кто-то" вполне мог быть Рома. Если бы даже его и заметили ночью в нашем кабинете, то, наверняка, он нашел тому правдоподобное объяснение. По выходу из больнички я стал внимательно приглядываться к водителю, а когда узнал, что ребята видели у него сотовый телефон, сомнений в его измене практически не осталось. Но догадаться, как ты знаешь, мало. Нужно еще доказать. Вот я и попросил убоповцев помочь мне вывести Романа на чистую воду. И тут выяснилась интересная вещь. Телефоны нескольких человек из колчедановского окружения они давно держат на прослушке и засекли, как одному авторитету кто-то докладывал о намерениях нашего ОБЭП. Коллеги не знали кто стучит, а я не знал - кому. Мы сопоставили наши данные, и получилась цельная картина. Кстати, помнишь, мы ездили на обыск к Пахомову, а он слинял перед самым нашим появлением. Так вот, тогда тоже не обошлось без роминого звонка. И решил я организовать маленький спектакль, чтобы заставить заводскую братву понервничать, а Роме - показать свою истинную сущность. Никакого Буздяка в Греции не ловили. Это рубоповцы мне факс сварганили. Я о нем всем растрезвонил, и рыбка клюнула. Рома передал сообщение жуликам, и словно осиное гнездо растревожил. Рубоповцы говорят, что среди "заводских" поднялся кипиш. С гидролизного завода они имели хорошие бабки, которые безусловно потеряли бы, если б нам удалось раскрутить их аферу с акциями. Было понятно, что братва не остановится ни перед чем, лишь бы не позволить Буздяку начать давать показания. А нейтрализовать его она решила с помощью Ромы. Рубоповцам удалось получить запись телефонного разговора, в котором жулики давили на Рому, уламывая его похитить Буздяка и доставить им. Я решил использовать момент и провести одну комбинацию. Рубоповцы подобрали мужика внешне похожего на Буздяка, вывели его сегодня из самолета и сдали нам. Оставалось только подставиться и дать возможность Роме раскрыться. Потому-то я и предложил заехать на эту базу. Когда я вышел из машины, то планировал через пару минут позвать тебя помочь дотащить радиатор, чтобы оставить водителя наедине с задержанным, но, как видишь, он не стал дожидаться более удобного случая.
      - А раньше о своих планах ты мне не мог сказать? - с обидой спросил я.
      - Извини, Игорь. Тебе в этом спектакле отводилась главная роль. Боюсь, что если бы ты был в курсе, то не смог ее столь блестяще исполнить. Твоя неподдельная растерянность, когда машина тронулась, на сто процентов убедила Рому, что его подлянка стала для нас большим сюрпризом. Я наблюдал за вами с проходной и все видел.
      Жаловаться Вязову на то, что я мог и покалечиться, налетев на столб, не имело смысла. Если в нем просыпался охотничий азарт, то он думал ни о своей, ни о чужой безопасности. В такой ситуации у него просто в голове не укладывалось, что в жизни есть более важные вещи, чем достать и наказать очередного злодея.
      В это время к нам подъехала бордовая девятка с тонированными стеклами.
      - Рубоповцы за нами прикатили, - пояснил Виталий. - Садись, поехали. Посмотрим окончание спектакля.
      Рома невольно втянул голову в плечи, когда услышал мои выстрелы позади машины. И хотя, слава Аллаху, все обошлось, пули прошли мимо, но теперь он отчетливо осознал, что игра пошла нешуточная и, похитив Буздяка, он нажил себе большого и порой очень злого врага в лице, еще недавно считавшейся родной, милиции.
      "Один против всех? Пусть! Плевать! Главное теперь, довезти Буздяка куда надо. Задержанного с рук долой, все прежние заботы из сердца вон! Останется только получить свою "зелень", податься куда подальше и начать получать от жизни кайф, а не гаечным ключом по голове. Сколько можно мыкаться по общагам, копаться на морозе в моторах ментовских развалюх, жрать кое-как и где придется?! Хватит! Пошли все в жопу! И братки, и менты! Я - один, и жизнь у меня одна!" - накручивал сам себя Роман, пытаясь оправдать свой поступок.
      Нервно вцепившись в руль, он безжалостно гнал "шестерку" по ямам и ухабам, пока не заметил впереди дорожных ремонтников в оранжевых куртках.
      "Е карне бабай! - мысленно выругался Рома. - Только застрять не хватало. Когда вперед ехали, ремонтников не было. А нет, вспомнил, были. Только они сидели на обочине, перекуривали. Вот и еще бы покурили. А то перегородили, понимаешь, всю дорогу, не проехать".
      Он сбросил газ и оглянулся на Буздяка. Тот дремал на заднем сидении, спокойно воспринимая все происходящее. Перед полосатыми барьерами, перегораживающими дорогу, уже стояла пара машин. Роман пристроился рядом с ними и высунул голову в окно, узнать у ремонтников, когда они освободят путь. Как раз один из них направился в его сторону. Но вопрос так и остался незаданным и завис на языке у Романа. Он увидел, как дорожный рабочий в мановение ока извлек из-под оранжевой куртки укороченный автомат. Любой запросто потеряет дар речи, когда увидит направленное на себя дульное отверстие АКС, черная пустота которого отдает могильным холодом и подавляет волю к сопротивлению. Рома, действительно, не на шутку перепугался. Использование униформы дорожных ремонтников - один из известных способов маскировки киллеров, поэтому первое, что пришло в голову водителю, "заводские" наняли "ликвидаторов", чтобы разом покончить и с Буздяком, и с ним, Романом. Поговорка - "убить сразу двух зайцев", как нельзя лучше подходила для данного случая. Жулики одновременно устраняли и человека, который помог им похитить акции, и человека, который помог им похитить у ментов человека, который помог им похитить акции. В общем, Рома сразу смекнул, что жизнь его теперь не в яйце в ларце, а в самой обычной пуле автомата, направленного ему в лицо, и, что обещанных баксов он уже никогда не дождется. С отчаянием человека, которому нечего терять, наш водила принялся возмущаться:
      - Да вы тут охренели все что ли?! Я же к вам еду! Вот мужика везу, которого заказывали. Сам Пахомов в курсе на счет меня. Позвоните ему, он подтвердит, что я на ваших работаю. Попробуй только стрельни, тебе же потом первому за это башку открутят!
      В целом тирада Романа весьма напоминала заверения Мальчиша-Плохиша "Я свой, буржуинский!" Однако до конца он не убедил человека с автоматом. Тот ухватил своей большой пятерней водилу за волосы и выволок из машины. Потом пару раз приложился тяжелым ботинком ему по ребрам. Роман окончательно сник и только мычал от боли, уткнувшись мордой в асфальт. Вдруг он лишился зрения. Кто-то натянул ему на голову черный мешок и зловещим шепотом над ухом произнес:
      - Если шевельнешься, пристрелю к чертям собачьим!
      Эта угроза только обрадовала Романа. "Сразу не замочили, может, и вовсе не убьют", - решил он.
      Когда мы с Вязовым подъехали к месту происшествия, наш водитель смирно стоял на коленках с мешком на голове. Лже-Буздяка рубоповцы уже пересадили к себе в микроавтобус, а наша "шестерка", всеми покинутая, стояла посреди дороги с открытыми дверцами.
      Мы отошли в сторонку с одним из участников операции, одетом в оранжевую куртку дорожного рабочего, и Вязов поинтересовался:
      - Ну как?
      - Слепили в лучшем виде, - ухмыльнулся рубоповец. - Причитал как баба, просил Пахомову позвонить. Мы все записали на видео. Потом посмотрите. Ну что, к нам вашего водилу повезем?
      - Позже, - помотал головой Вязов. - Сначала завезем его в райотдел. Пусть в глаза ребятам посмотрит. Я думаю, после общественного порицания товарищей, он у вас только разговорчивей будет. Но пока пусть продолжает считать, что его захватили жулики.
      Обговорив с Виталием еще кое-какие детали, рубоповец подошел к Роману и спросил:
      - Так, говоришь, Пахомов в курсах на счет тебя?
      Из-под мешка раздалось утвердительное мычание.
      - Ну, смотри, сучара, за базар ответишь. Сейчас поедем прямиком к нему. И предупреждаю, если в дороге хотя бы пикнешь, замочу на месте, как с добрым утром!
      Вязов достал ствол, ткнул им в спину нашему водителю, чтобы тот прочувствовал реальность угрозы. Потом помог ему подняться и сесть на заднее сидение "шестерки". Мешок с его головы он не снимал, поэтому тот не мог видеть, кто именно его сопровождает. Между тем ребята, изображавшие дорожных рабочих, уже собрали полосатые заграждения, освободили дорогу, разместились в микроавтобусе и тронулись по направлению к городу. Я устроился за рулем "шестерки" и поехал за ними.
      На старый гоголевский вопрос: "Какой русский не любит быстрой езды?", теперь появился ответ - "Тот, который работает в ГИБДД, и за нее штрафует".
      Практически все высокие гости пребывают к нам в город самолетом, поэтому трасса из аэропорта сделана широкой (по три полосы в каждую сторону) и поддерживается в хорошем состоянии. Водительская душа просто начинает петь, когда автомобилист выезжает на нее, а правая нога невольно притопляет посильней педаль акселератора. Однако каждый опытный рулевой отлично знает, что перед въездом в микрорайон Комсомольский газ надо сбавить. Там за опорами моста частенько прячется машина ГИБДД, а инспектора с "фарой" подстерегают незадачливого лихача. Микроавтобус с убоповцами не стал сбавлять скорость перед мостом и благополучно миновал его, а вот перед следующей за ней нашей легковушкой неожиданно возник инспектор с полосатым жезлом. Я притормозил, остановился, открыл окно и полез под козырек над лобовым стеклом, где Роман обычно хранил спецталон. Боковым зрением заметил, как из-за опоры моста вышел еще один гибэдэдэшник с автоматом и направился к нам, но не придал этому особого значения. Вид сотрудников ДПС, вооруженных "Калашниковым" давно уже стал привычным явлением на наших дорогах. Поэтому не сразу среагировал на его действия. Фактически я понял, что происходит нечто из ряда вон выходящее, лишь когда ствол автомата сверкнул язычком пламени и раздался треск короткой очереди. В этот момент я узнал, как свистят пули у виска. Через открытое окно, мимо моей головы пули ушли внутрь салона и вспороли черный мешок на лице Романа.
      Я инстинктивно нырнул под приборную доску, трясущимися от волнения пальцами пытаясь извлечь из подмышечной кобуры пистолет. И тут сзади оглушительно над самым моим ухом забабахали выстрелы. Это Вязов не растерялся и открыл ответный огонь. Инспектор с автоматом дернулся и, уже заваливаясь на бок, выдал длинную очередь в небо. Его напарник сорвался с места и бросился к черной девятке без опознавательных знаков, стоящей под мостом.
      Виталий не стал по нему стрелять, а, оттолкнув от себя труп Романа, выбрался через заднюю дверь машины. Я приподнял голову и увидел, как из остановившегося впереди микроавтобуса выскакивают рубоповцы в оранжевых ремонтных куртках с АКСами наперевес. Между тем черная "девятка" взвизгнув шинами, рванула вперед и выскочила на трассу против движения. Снова раздался визг шин, только уже "бычка", пытавшегося затормозить, потом глухой удар и скрежет металла. Когда мы приблизились к месту аварии лобового столкновения "девятки" и "бычка", человек в форме инспектора ДПС был еще жив, несмотря на раздавленную рулевым колесом грудную клетку, но находился без сознания.
      Однако прибывшей на место происшествия бригаде скорой помощи оставалось только констатировать его безвременную кончину. К этому моменту мы уже выяснили, что нас остановили "ряженые", то есть бандиты, переодевшиеся в форму сотрудников милиции. Не только служебных удостоверений, но и вообще никаких документов у них при себе не было, а на черную "девятку" поступила ориентировка об угоне.
      Вроде бы не Новый Год, а кругом один маскарад. Сначала рубоповцы переоделись дорожными рабочими и прикинулись киллерами, а потом бандиты вырядились ментами. Лже-гибэдэдэшники явно охотились на Буздяка и знали номер нашей служебной машины. Правда, теперь они уже никогда не узнают, что по ошибке прихлопнули своего осведомителя. Но и мы тоже уже вряд ли когда сможем выяснить, что побудило нашего водителя перекинуться в стан противника - принуждение или жажда наживы. И все же, несмотря на его подлость по отношению к нам, Романа было очень жаль. Смерти ему мы не желали. Потому-то и не стали предавать широкой огласке его предательство.
      Хоронили Рому, как погибшего при исполнении сотрудника милиции. Со всеми подобающими почестями. Только в закрытом гробу. Киллер разворотил ему все лицо.
      ТЕННИС - ПОВОД ДЛЯ ВСТРЕЧИ
      Есть на свете страны, над которыми словно довлеет проклятие. И возможно, сама несчастная из всех - Россия, поскольку самая большая. По какой-то высшей воле ее народ просто не может жить в радости и благоденствии, а должен ежедневно бороться с трудностями и напастями. Количество постоянных проблем и несчастий, обрушивающихся на голову каждого отдельного гражданина, переходит в качество, и в результате на весь народ ложится одно большое бремя тоски и безысходности. А короткие моменты радостной эйфории повергают его в еще большую пучину разочарований.
      У нас всех, живущих в этой бедной несчастной стране, уже давно не осталось никаких идеалов, героев и поводов для гордости за исключением Великой Победы, полета Юрия Гагарина и, может быть, изобретения водки. Зато разочарований было предостаточно. За один двадцатый век их выпало столько, что имеет смысл переименовать учебник "История Отечества" в "Историю бед Отечества". Про экономическое состояние страны в 20-м столетии можно даже не говорить. Простой люд прожил весь век с туго затянутым поясом. Но ничто так больно не бьет по сознанию, как развенчание иллюзий о величии своей страны. Сначала рухнул миф о мудрости царя-батюшки и непобедимости русской армии. Образ припадочного Гришки Распутина за троном и военные неудачи в войне с маленькой Японией и в 1-й мировой подорвали всякое доверие к монархии. Потом быстро наступило разочарование от февральской революции. Вскоре, после неудачного польского похода Тухачевского, рассыпалась в прах высокая идея мировой революции и возникли сомнения, что Красная Армия действительно всех сильней. Затем, мыкающиеся по сталинским лагерям миллионы людей пожалели, что обрадовались октябрьскому большевистскому перевороту.
      Теперь выяснилось, что 70 лет, потраченные на строительство социализма, пропали зря. Вдруг оказалось, никому он совершенно не нужен. Бывшие братские страны стали чуть ли не нашими злейшими врагами, а прежние потенциальные противники - друзьями, которые нас кормят. Весьма негативные впечатления остались у народа от перестройки, приватизации и прочих реформ. Мы уже докатились до той стадии, когда не осталось вообще никаких светлых идей о развитии общества. Слова "коммунист" и "демократ" стали одинаково нарицательно ругательными. Давно уже нет веры и уважения ни к президенту, ни к парламенту. У государственного гимна нет слов, флаг путают с триколорами других стран. Одежда на всех импортная, деньги больше ценятся американские. Да что же у нас своего-то осталось?!
      Отняли даже старые игрушки для утехи национальной гордости. В космосе происходят стыковки по типу ДТП на земле. Многочисленная армия и мощный военно-промышленный комплекс потерпели фиаско в 1994-96г.г. в Чечне, которую пятьдесят лет назад усмирила одна дивизия НКВД. Тихо приходит в упадок недостроенная Байкало-Амурская магистраль. После поднятия железного занавеса, вдруг выяснилось, что впереди планеты всей мы в области не всего балета, а лишь классического. Правда, народу уже стало давно глубоко плевать на балет любой, он стал интересовать людей только, как примета очередной заварухи в стране. Возможно, единственное, что еще хоть как-то может потешить самолюбие русского человека, это официально признанный за Россией приоритет изобретения водки и ее исключительное право на рекламный лозунг: "Только водка из России - настоящая русская водка". Доказать данный приоритет было непросто. В 1978г. выдвинула на водку свои права и заявила, что она была изобретена на Украине, входившей в то время в состав Речи Посполитой. Однако в ходе судебного процесса, продолжавшегося 4 года, было доказано, что водка в Польше появилась не раньше 1540-х годов, то есть на сто лет позже, чем в России.
      Однако осознание, что в водочном деле мы, действительно, впереди планеты всей, недостаточно для счастья. Что может испытывать нормальный обычный человек, глядя на то, что творится вокруг? Разочарование в жизни, непроходящую усталость и апатию. На большие дела, если они не касаются собственного кармана, никого давно не тянет, знают - лбом стену не прошибешь. Может быть, потому народ так равнодушно взирает на то, как жулики и проходимцы рвутся к власти, а, дорвавшись, безжалостно обворовывают его.
      Вязов не интересовался политикой и не любил даже разговоров о ней. По-моему, он и голосовать-то никогда не ходил. Однако в отсутствии твердой жизненной позиции его трудно было упрекнуть. Видя несправедливость сильных мира сего, он не прятал голову в песок, а боролся с ней любыми доступными средствами.
      На сей раз он не стал ничего скрывать и поделился своими соображениями. В тот момент мы в авральном порядке наводили марафет в делах к министерской инспекторской проверке. Приезд высокой московской комиссии ожидался завтра, поэтому Петрович предупредил, что сегодня домой никто не уйдет, пока не подчистит все огрехи в бумагах. Я длинной сапожной иглой ковырял литерное дело, когда Виталий неожиданно спросил:
      - Игорь, ты Юровского помнишь?
      - Юровского, который у нас в дежурке работал или того, который был причастен к расстрелу царской семьи?
      - Да нет, который на лоджии трахался.
      - Этого, конечно, помню. Я как личность данного господина по телевизору увижу, так сразу вспоминаю об его эротических фантазиях. И чем он опять отличился. Неужели на крыше троллейбуса кого-нибудь поимел?
      - Да нет, хуже.
      - Хуже?! Очень интересно. Рассказывай.
      - Не расстраивайся, но к сексу это не имеет никакого отношения. Дело касается более скучной материи - политики.
      - Ну не скажи. Наша политика - очень захватывающая штука. Никак, ты тоже ей увлекся?
      - Нет. Просто я узнал одну интересную подробность из жизни Юровского. Оказывается, он намерен выставить свою кандидатуру на предстоящих мэрских выборах.
      - Тоже мне новость! Об этом не знали только такие темные граждане, как ты.
      - Зато мало кто знает, что его предвыборная кампания финансируется "заводским" сообществом.
      - Слабо верится, - с сомнением покачал я головой, - скорей всего это из области грязных политических технологий, кто-то намеренно подсовывает тебе "дэзу". Департамент здравоохранения - не ликероводочный завод, и вряд ли может попадать в сферу интересов жуликов. Что они себе там могут взять кроме анализов? А добывать сахар из мочи, говорят, нерентабельно.
      - Никто мне ничего не подсовывает. Эту информацию я раскопал сам. Помнишь, журналистка Ольга рассказывала нам, как Юровский заставляет больницы приобретать оборудование по завышенной цене. Я начал небольшую негласную проверку. Мне удалось разговорить одного главврача, и тот меня просветил немного в данном вопросе. К ним в поликлинику по заявке Департамента здравоохранения поступило оборудование для оснащения стоматологического кабинета от некоей фирмы "Форинер ЛТД", зарегистрированной в Дублине. Главврач сказал, что аналогичное оборудование он мог бы закупить минимум вдвое дешевле элементарно по каталогу. Продолжить проверку мне не удалось, начались собственные проблемы, о которых ты знаешь. И вот совсем недавно я вновь услышал о фирме "Форинер ЛТД". Помнишь, я говорил, что рубоповцы организовали прослушку телефонов кое-кого из авторитетов заводского ОПС. Они дали мне возможность ознакомиться с некоторыми распечатками разговоров жуликов, и я вновь наткнулся на название данной фирмы. В общем, вырисовывается такая картина. Известный нам господин Пахомов несколько лет назад пробил в Администрации области квоту на экспорт цветных металлов на Запад, с обязательством использовать часть прибыли для приобретения медицинского оборудования по заявке Департамента здравоохранения. Принятое на себя обязательство Пахомов исправно выполнял, закупая медицинское оборудование в "Форинер ЛТД" и организуя доставку его в нашу область. Но самое интересное в этом вопросе, что он же сам является учредителем данной фирмы. Таким образом, сначала он зарабатывал валюту на экспорте металла, потом на нее сам у себя покупал по двойной цене медицинское оборудование. А после завершения поставки наш Департамент здравоохранения рассчитывался с ним рублями по курсу ММБ и делал это бюджетными деньгами.
      - Надо полагать, прибыль фирмы "Форинер ЛТД" делилась между Пахомовым и Юровским? - выдвинул версию я.
      - И я того же мнения, - кивнул Виталий.
      - М-да, раньше была спайка города и деревни, а теперь - чиновников с бандитами. А ты знаешь, Юровский вполне может и победить на выборах. Имиджмейкеры постараются и сделают из него такого хорошего парня, который собственного здоровья не жалеет, лишь бы больных вылечить, а еще таскает на работу из дома бинты и йод. Медик - профессия благородная, и на этом можно неплохо сыграть. Тем самым существенно повысить рейтинг и привлечь на свою сторону значительный электорат.
      - Знаешь, Игорь, мне электорат или элеватор, рейтинг или регтайм все едино. Мне ваши политические штучки по барабану. Для меня важно, чтобы "заводские" через Юровского не стали управлять всем городом. И я намерен им помешать прорваться к власти.
      - Не думаю, что это благородное намерение тебе удастся осуществить на практике, - скептически покачал я головой. - Скорей всего, ты просто-напросто обломаешь о Юровского зубы. Вспомни, с какими трудностями мы столкнулись, когда работали по Зубарскому. А ведь он по сравнению с Юровским - пустое место. Чтобы свалить чиновника такого уровня, как руководитель Департамента нужна железная доказательная база, а у тебя ее нет. Все эти поставки оборудования по завышенным ценам - настолько запутанная штука, что найти в ней состав преступления - дело почти безнадежное.
      - А я и не собираюсь лезть в дебри с поставкой оборудования. У меня есть маленький вшивенький фактик, но он тянет на взятку и железобетонно доказывается.
      - Любопытно. Расскажи?
      - Главврач, о котором я упоминал, выписал Юровскому премию.
      - Ну и что?
      - Для тех, кто в танке, поясняю через дуло. Премировать имеет право только вышестоящий руководитель нижестоящего, но никак не наоборот. Я уже получил объяснение от этого главврача, что в благодарность за свое назначение, он включил в приказ на поощрение по своей поликлинике директора Департамента. А тот позарился на копейки и эту премию получил.
      Я улыбнулся. Раньше в журналах печатали курьезы американского законодательства. Например, что в таком-то штате необходимо регистрировать мышеловки, как охотничье приспособление, и прочие разные ляпсусы. Главным курьезом нашей правоохранительной системы является то, что самым страшным преступлением она считает глупость и жесточайшим образом за нее наказывает. Скажем, если работяга спер с завода железную болванку и выронил ее на проходной себе на ногу - это глупость чреватая реальным сроком лишения свободы. А вот, если директор завода за год обанкротил свое ранее процветавшее предприятие - это проявление ума и признак, что он получит не срок, а хорошие деньги от конкурентов.
      - Хорошо, признаю, доказательная база в этом случае идеальная. Однако, уверен, едва ты начнешь работать, как в бой сразу вступит тяжелая артиллерия, в лице его высоких покровителей. Устанешь отписываться от депутатских запросов и отбрехиваться от прокурорских проверок. Наверняка, уголовное дело, даже если тебе удастся его возбудить, быстренько заберут наверх, а там тихо-мирно похоронят. Ты же в лучшем случае отделаешься выговорешником.
      - На этот счет у меня тоже есть одна идея. Проверка будет осуществляться на столь высоком уровне, что зарубить ее никто не посмеет. Мы же останемся в тени, вроде как и не при делах.
      - Поясни?
      - В состав бригады МВД, прибывающей завтра к нам с инспекторской проверкой включен некто Альметов Владимир Васильевич. Я его знаю. Классный мужик. Он был моим наставником, когда я начинал работать в службе. Думаю, что Владимир Васильевич не откажется нам помочь.
      - А ему это надо?
      - Нет. Но он опер старой закваски. Такие люди не перерождаются в аппаратчиков. Кого-нибудь поймать, поколоть - им в кайф до глубокой старости.
      - Но нужно еще с ним встретиться. А при том повышенном внимании, которым окружают министерскую бригаду, это непросто.
      Я знаю, как его найти.
      - Куда это мы приехали? - спросил я, когда мы через лес подкатили к платной автостоянке, заставленной преимущественно иномарками.
      - Это бывшая спортбаза, а теперь - теннисный клуб. В своем роде местный Уимблдон.
      - Даже не слышал о существовании такого, - пожал плечами я.
      - Когда весь политический бомонд рьяно начал приобщаться к большому теннису, деловые люди подсуетились и организовали здесь престижный клуб для любителей этой игры. Мы с Жанной пару раз сюда наведывались, форму поддержать, но очень дорогое удовольствие, должен заметить. Впрочем, сегодня мы приехали не играть, а на деловую встречу, поэтому проберемся бесплатно. Я тут одну лазейку знаю. Ты спортивный костюм взял? Давай сразу переоденемся, чтобы там не привлекать лишнего внимания.
      Мы переоделись и вышли из машины. Но направились не к центральному входу, как все нормальные люди, а в сторону. Потом протиснулись меж зарослей акаций, проползли под огораживающей стадион высокой сеткой и оказались на территории клуба.
      Небольшая старая трибуна была малость переоборудована путем замены деревянных скамеек на пластиковые сидения. На них-то мы и расположились, изображая уставших от беготни с ракеткой членов клуба. А под нами на нескольких кортах шла игра. Мы расположились как раз напротив того, где происходила парная встреча. Спиной к нам играли высокий широкоплечий парень и дядечка в летах с большой лысиной. Приходилось им туго. Пара противников была лучше сыграна и неплохо перекрывала зоны. В результате она меньше бегала, но владела инициативой, заставляя другую пару носиться по корту и допускать промахи. Особенно часто лысоватый дядечка и высокий парень попадались на одну и ту же ошибку. Когда мяч пускался вразрез между ними, они или оба бросались на него, или оставались на месте, понадеявшись друг на друга. В одном из небольших перерывов, когда игроки устроились отдохнуть в переносных пластиковых креслах под трибуной, Вязов крикнул:
      - Что, Василич, тяжело приходится?
      Дядечка, который и был Альметов, взглянул наверх и вдруг расцвел улыбкой.
      - Ба! Виталька, ты что ли?! А ну, спускайся давай.
      Вязов поднялся и отправился вниз. Они с дядечкой обнялись, похлопали друг друга по плечам.
      - Сыграешь со мной? Трусики-маечку найдешь? - спросил Владимир Васильевич.
      - Найду, - кивнул Виталий.
      Дядечка повернулся к своему прежнему партнеру и произнес:
      - Слышь, ты отдохни пока. Я тут старого знакомого встретил. У нас с ним раньше хорошая пара получалась.
      Вязов начал переодеваться, а Альметов, помахав рукой соперникам, крикнул:
      - Эй, мужики, в нашей команде замена. Возражений нет?
      Те равнодушно пожали плечами, уверенные в своем превосходстве.
      Первый сет пара Альметов-Вязов безнадежно продула. Но все же в последних геймах начало ощущаться, что они находят взаимопонимание, а Виталий постепенно разыгрывается. И в следующем сете грянул настоящий бой. Васильевич, как молодой, резво носился по задней линии, сильно двумя руками посылая мяч на другую сторону и сопровождая каждый удар громким утробным возгласом. А Виталий удачно перекрывал своими длинными руками пространство возле сетки. Я впервые видел своего товарища на корте и с удивлением открывал в нем новые таланты. Конечно, до Кафельникова и Агасси ему было далеко, но на любительском уровне он смотрелся вполне неплохо. Особенно прилично у него получалась подача. Сильно прогибаясь назад, он вытягивался в струну и наносил удар по мячу в высшей точке, отчего тот, словно выпущенный из пращи, летел со страшной силой. Первая подача у него проходила не всегда, но, если проходила, то создавала серьезные трудности для принимающего. Во всяком случае, эйсов он сделал больше, чем оба соперника вместе взятые. Те, ощутив возрастающее сопротивление противника, тоже усилили игру. Теперь они бросались даже за безнадежно уходящими мячами. "Рубиловка" разгорелась нешуточная. В конце сета и та, и другая пара имела по несколько сет-болов, но никак не могла дожать противника. Победа колебалась на весах "больше-меньше" то в одну, то в другую сторону и, наконец, снизошла к новичкам.
      Однако предстоял еще один сет, решающий. Флюиды накала борьбы распространились по клубу. Из подтрибунных раздевалок, из открытого кафе стали стекаться люди, чтобы посмотреть на странных новичков, давших бой постоянным членам Пластиковые стулья подо мной постепенно заполнялись какими-то важными "мэнами" и стройными девицами в теннисных шортах, которые, потягивая баночное пиво или безалкогольные коктейли, принялись наблюдать за матчем, сопровождая его сдержанными комментариями и ленивыми хлопками.
      Большинство болело за своих, то есть против Альметова и Вязова, но психологическое преимущество уже перешло на сторону к новичкам. Они начали рисковать и проявлять артистизм. Васильевич, нанося удар справа с задней линии, иногда придавал ему такую сложную подкрутку, что мяч по фантастической траектории огибал противника и ложился точно в уголок. А Виталий периодически, мощно замахиваясь для удара сверху, вдруг тихонечко клал мяч рядом с сеткой. Не всегда у них такие трюки проходили, но, когда получались, то вызывали восхищенный вздох на трибуне и еще больше выбивали из колеи соперника. И все же пара Альметов-Вязов не столько гналась за внешними эффектами, как за победой. Они четко контролировали ход игры и счет. В результате, взяв сет на подаче соперника, благополучно довели партию до логической развязки. Виталий выполнил очередной эйс и в победном восторге вскинул руки вверх.
      Приняв поздравления от понуро-вежливой проигравшей пары, Васильевич и Вязов помахали зрителям и уселись внизу, чтобы обтереть пот и передохнуть. К ним приблизился прежний партнер Альметова и спросил:
      - Владимир Васильевич, в сауну пойдете?
      - Миша, да не беспокойся ты обо мне. Не суетись. Занимайся своими делами. Дай нам со старым товарищем пообщаться. Виталий меня потом отвезет куда надо.
      Парень, которого назвали Мишей, попрощался и ушел, а Вязов крикнул мне:
      - Игорь, спускайся. Я тебя с Владимиром Васильевичем познакомлю.
      Я пожал руку представителю высокой комиссии и присел рядом.
      - Слышь, Виталий, а вы как в клубе оказались? Играть что ли сюда ходите? - спросил Альметов.
      - Нет, - ухмыльнулся Вязов. - Мы через дыру в заборе пробрались, чтобы с вами встретиться.
      - А как вы догадались, что я здесь буду?
      - Я же твои привычки, Владимир Васильевич, знаю. Теннис для тебя лучшее лекарство от похмелья. Вчера вы прилетели, значит, все по программе: обустройство, знакомство с руководством управления и банкет. Я рассчитывал, что утром ты решишь поправить здоровьечко - поиграть в теннис, и, как видишь, не ошибся.
      - Молодец, - кивнул Альметов. - Но помнишь ли ты, что я после игры люблю?
      - А как же, - улыбнулся Вязов и достал из сумки бутылку пива.
      - Вот, стервец, надо же, "жигулевского" взял! - восхищенно произнес Владимир Васильевич и хлопнул Виталия по мокрой от пота спине.
      Потом повернулся ко мне и пояснил:
      - Я кроме "жигулевского" никакое другое пиво не люблю. Сейчас вон до черта всяких марок появилось, глянешь - глаза разбегаются, а моей марки днем с огнем не сыщешь. Однако Виталька, смотри-ка нашел, уважил дедушку.
      - Этот дедушка только что по корту как лось носился, семь потов со всех согнал. Любому молодому фору даст, - усмехнулся Вязов.
      - Надо периодически себе нагрузку давать. А то, как на комплексную проверку приедешь, так начинается сплошная расслабуха. У проверяющей стороны только фантазии и хватает: в кабак сводить, баню организовать, ну еще иной раз на экскурсию по городу свозить - вот и вся культурная программа. Сопьешься так скоро.
      - Ты же, Василич, тертый волк, знаешь старый подход к проверяющим. Их надо с первого дня "на стакан посадить", они и "копать" ничего не станут.
      - Да знаю я эти ваши подходы. Третий десяток уже пошел, как погоны ношу. Ладно, пора двигать в душ. Сполоснемся, а потом посидим, поговорим.
      Секретарша, пытавшаяся нас остановить под предлогом, что у шефа совещание, Альметовым была решительно отодвинута в сторону, и мы шагнули в кабинет директора Департамента здравоохранения.
      Юровский восседал в своем кресле и строго распекал двух мужиков, расположившихся за столом для заседаний.
      - Извините, что прерываю вашу беседу, но у нас безотлагательное дело к Леониду Валентиновичу. Я специально для этого прибыл из Москвы, произнес Владимир Васильевич и представился. - Старший оперуполномоченный по особо важным делам ГУБЭП МВД России полковник милиции Альметов.
      Мужчины за столом переглянулись, потом бочком-бочком выскользнули за дверь, оставив нас с директором Департамента наедине. Тот изрядно растерялся, поэтому практически не протестовал, когда ему объявили, что придется проехать с нами.
      Мы доставили Юровского к себе в райотдел. Беседу вел Альметов, а Виталий находился при нем вроде секретаря, протоколируя сказанное и уточняя детали. Леонид Валентинович был настолько ошарашен, что так и не уловил важного нюанса - все конкретные, детальные вопросы исходили не от Альметова, а от его помощника, то бишь Вязова. А еще он решительно открещиваясь от причастности к деятельности фирмы "Форинер ЛТД", легко признал незначительный пустяк - получение премии от своего подчиненного, Зато, когда ему объяснили, что фактически это означает получение взятки, ударился в амбиции. Бил себя в грудь, говорил, что он кандидат на мэрское кресло и это так просто нам с рук не сойдет. Обещал немедленно связаться с радио "Свобода" и "Голос Америки", рассказать им, как в России используют милицию в грязных политических технологиях. Грозил вывести нас всех на чистую воду и лишить погон. Одним словом, разошелся не на шутку.
      - Леонид Валентинович, угомонитесь, - остановил его поток красноречия Вязов. - Мы за честную игру. Но за обоюдно честную. Я знаю, что вы связались с заводским ОПС в своей предвыборной кампании и намерен помешать им через вас получить власть в этом городе. Поэтому предлагаю вам честно снять свою кандидатуру с выборов и честно ответить перед Законом за допущенные грешки. Если же вы не внемлите моим словам, попытаетесь раздуть бучу и очернить нас, я тоже не стану церемониться и сделаю достоянием средств массовой информации одну видеозапись.
      - Какую видеозапись? - растерялся Юровский.
      - А вот мы сейчас вместе посмотрим ее, после чего решим, как нам быть, - предложил Виталий.
      Он принес от Петровича моноблок и достал из сейфа кассету. На экране появился высотный дом, потом - два совершенно голых человека, как Адам и Ева в первые дни этого мира, на лоджии. Лица их были вполне различимы и видок, сидящего перед нами Леонида Валентиновича заметно потускнел в отличие от его самозабвенно-страстной физиономии в телевизоре.
      - Это шантаж! - возмущенно заявил он.
      - Считайте, как хотите, только я вас предупредил, - пожал плечами Вязов, - Если вы будете вести себя честно по отношению к нам и избирателям, про пленку никто не узнает.
      Юровский помолчал, подумал, потом вдруг хлопнул себя по лбу и сообщил:
      - Я все понял! Вы за мной следили. И визит сотрудника МВД - только отвлекающий маневр!
      На миг Вязов и Альметов даже растерялись. Сказанное являлось чистой правдой. Однако Леонид Валентинович тут же продолжил и выдвинул другую неожиданную версию:
      - Это все происки вашего нового генерала Караваева. А я все не мог понять - почему он так стремиться сблизиться с Пахомовым? Но теперь-то понял. Он решил заставить меня снять свою кандидатуру с выборов и выставить свою.
      - Поясните, - попросил Виталий.
      - Ладно, ребята, я на вас не в обиде. Понимаю, что вы просто исполнители чужой воли. Но ваш генерал - проженая шельма! Это же надо быть таким лицемерным. Сам убеждал меня в своей поддержке, а в то же время рыл яму, чтобы я туда угодил и освободил ему дорогу в мэрию. Двуликий Янус, твою мать!
      - А при чем здесь Пахомов? - задал наводящий вопрос Вязов.
      - Как при чем? Пахомов - это деньги. Надо оплачивать предвыборные листовки, рекламные материалы в СМИ, аренду залов для встреч с избирателями и все такое. Что я или Караваев можем себе позволить делать это из собственного кармана? Нет. А лучшего спонсора, чем Пахомов, у которого контроль над заводами и богатыми коммерческими структурами, не сыскать. Вот у вашего генерала денег даже на празднование собственного юбилея не нашлось. Ему пароход и все авиабилеты для приглашенных Пахомов оплачивает.
      - Постойте, постойте. Какой пароход, какие авиабилеты? Объясните толком.
      - Ну, у Караваева скоро 50-летний юбилей. Уж вы-то должны знать такие вещи. Я и то в курсе, что в вашем ведомстве сейчас проводится министерская проверка. Как только она закончится через две недели, Караваев возьмет отпуск и отправится на Черное море. Там Пахомов уже оплатил фрахт парохода "Дагомыс", который примет на борт юбиляра, всех его гостей и совершит небольшой круиз вдоль побережья. В числе приглашенных были я и Пахомов. Теперь, я так понимаю, мне объявят подписку о невыезде, и заставят остаться в городе. А Караваев наедине нашепчет Пахомову, мол, надо же как неудачно получилось. Приехали коллеги из МВД, накопали какой-то компромат на Юровского и возбудили на него уголовное дело за взятку. И помочь человеку ничем нельзя, потому как тут вышестоящий аппарат работает. Придется кандидатуру Юровского с выборов снимать и искать другую. Потом объясняет, что лучше его самого кандидатуры не найти. Он теперь непримиримый борец с коррупцией. Народ должен оценить, как новый генерал на чистую воду директора Департамента здравоохранения вывел, и проголосовать за него. Дешевый популизм - давно лучшая тактика для победы на выборах.
      Я взглянул на Виталия и, наверное, впервые в жизни увидел его ошарашенным.
      ПРО СРЕДНЮЮ АЗИЮ И ПРО АМЕРИКУ
      Лучшее чистящее средство на Руси - это водка. Ей не только компьютер можно протереть, но и душу продезинфицировать. Откровения директора Департамента здравоохранения были, конечно, очень интересны, только оставили на душе какой-то паршивый черный осадок. Поэтому сразу после ухода Леонида Валентиновича Вязов водрузил на стол бутылку водки. Пить никто не отказался.
      - Да, парни, у нас в Москве бардак, но и у вас черти-что творится, заметил Альметов, похрустывая печенинкой. - Это ж надо а? Руководители двух важнейших ведомств, решающих наиблагороднейшие задачи по охране здоровья и безопасности граждан, пихаются локтями, чтобы присосаться к денежной кормушке жуликов. Куда катимся?
      Мне стало обидно за свой город, и я вступил в дискуссию:
      - За Юровского говорить не буду, а что касается нашего генерала, то его пример не показателен. Ни об одном другом нашем милицейском руководителе не было слышно, чтобы он под "заводских" или еще каких прогнулся. Караваев просто здесь пришлый человек, назначенец, видимо, у него менталитет какой-то другой. А у нас, знающие люди говорят, даже гаишники самые честные. Рассказывают, они в Москве во время Олимпиады какой-то проспект перекрывали, так его быстро переименовали в "Уральский" и старались объезжать, потому как наши гаишники денег на лапу не брали, а ставили за нарушения дырки. Помните, раньше в водительских удостоверениях вкладыш специальный был. Три дырки - и водитель лишается прав.
      - Знаешь, Василич, а Игорь прав, - поддержал меня Виталий. - Нельзя из-за одного продажного руководителя всю милицию черной краской мазать. Вот, скажем, бывший начальник городской "уголовки", теперь - УБОП порядка 30-ти убийств, совершенных "заводскими" раскрыл, из них большинство заказные. Да и другие руководители служб с мафией ни на какие компромиссы не шли и не пойдут.
      - Только не надо меня за советскую власть агитировать, - усмехнулся Альметов. - Я не хуже вас знаю, что милиция у нас одна из наиболее сознательных частей общества. Потому-то ее все и пытаются в дерьме вымазать. Посадили кого-то - менты виноваты, не посадили - опять виноваты. Раньше была одна стройная правоохранительная система. Все: судьи, прокуроры, милиционеры делали одно общее дело, кстати, и получали примерно одинаково. А сейчас нечистая на руку верхушка эту систему ломает, чтобы сделать ее ручной и управляемой. По принципу "разделяй и властвуй". Судей она подняла и приблизила к себе. За ними последнее слово - это важней всего. Прокурорских оставила посередке. Они надзирают - это тоже важно. А ментов опустила, чтобы не лезли без спросу куда не следует. Так им всем теперь она и деньги платит, по ранжиру. В судах получают раза в три-четыре больше, чем в милиции, а в прокуратуре - раза в два. А ведь жуликов ловят и здоровьем рискуют именно менты. Если же они перестанут это делать, то судить и обвинять попросту будет некого.
      - Точно-точно, - поддакнул я. - Просто геноцид какой-то. Я тут прочитал, что за 9 лет войны в Афганистане у нас в области погибло 240 парней, а вот за такой же период времени, начиная с 1991 года, 91 сотрудник милиции покончил жизнь самоубийством. А все от бедности и безысходности.
      - Знаете, ребятки, иногда смотрю я на то, что у нас в России делается, и кажется мне, что попал я в Среднюю Азию середины 80-х. Как и там порой проявляется у нас этакий азиатский феодализм и расслоение общества на богатых баев и бедных декхан, - высказал мнение Альметов после очередной рюмки. - Чтобы нам в России порядок навести, однозначно нужна сильная рука, а главное государственная воля. Мне в свое время довелось в группе Гдляна-Иванова поработать. Мы тогда эту самую государственную волю проводили в жизнь. Трудно было. Очень большие люди пытались помешать, опора на местных слабая. Даже взятку в миллион рублей предлагали только за то, чтобы расследование дела передали в местные органы. А за прекращение дела, вообще, просили сумму самим назвать. И самое интересное, согласись Гдлян с Ивановым на предложение, действительно заплатили бы самые фантастические деньги, не торгуясь. Хапнули тамошние эмиры только на хлопке, мало не покажется. Но ведь никто из прокурорских следователей и милицейских оперов, работавших в группе, не продался, хотя и работали практически только за идею. Но эта идея была! Знали, наше дело правое, за нами государство стоит, обязаны победить! Потому и старались не за страх, а за совесть. И действовали по тем временам жестко, не считаясь ни с какими авторитетами. Едем на обыск к какому-нибудь местному большому начальнику, берем взвод солдат и БТР. Усадьбу его оцепляем, расставляем автоматчиков, и все, никто пикнуть не смеет. А потом уже по цепочке идет. Когда этому начальнику изъятые у него банки с золотом предъявишь, он более высокого руководителя сдает. Так почти до самых верхов дошли. Аналогичным образом сейчас мощный кулак организовать из правоохранительных органов и по морде им кое-кому из крупных чиновников и олигархов заехать, глядишь, в стране побольше порядка бы стало.
      - Наверное, то был единственный случай в истории нашего государства, когда его руководители не на словах, а на деле показали, что они заинтересованы в борьбе с коррупцией, хотя и до определенного предела. А правоохранительные органы сразу показали, что умеют работать, если им по рукам не бьют. А сейчас реальная борьба с коррупцией никому не нужна. Потому-то все нынешние громкие дела находятся в вялотекущей стадии расследования, чтобы можно было в любой момент отчитаться о проводимой работе и в то же время не попасть впросак с политической коньюктурой, заметил Вязов.
      Поскольку любому русскому человеку за бутылкой свойственно порассуждать, как обустроить Россию, я тоже высказался в развитие темы:
      - Говорят, что ценности, изымаемые группой Гдляна-Иванова, в свое время рассматривались как отдельная статья доходов государства.
      - На счет статьи не знаю, но изымалось, в самом деле, до хрена. Бывало, с обыска приедем, разложим все, и кажется, что попал в какую-то сокровищницу. Узбекские эмиры и баи хранили деньги в стеклянных банках, как мы - заготовки на зиму. Но особенно они любили золотишко. А высшим шиком у них считалось собирать золотые николаевские империалы. Помню, поступила информация, что перед арестом первый секретарь бухарского ЦК Каримов свое немалое состояние вывез и сховал по частям у доверенных людей. Приезжаем мы к одному такому его помощнику. И точно. Шесть восьмисотграммовых банок с золотыми червонцами и пятирублевиками нашли, хоть хозяин и спрятал на совесть. Положил в асбестовые трубы и запаял с концов. Около 11,5 килограммов вес монет составил. И это только один эпизод.
      - Вот-вот, кивнул я. - Не понимают наши правители, что милиция - это потенциальный источник доходов для пополнения государственной казны. Одна служба БЭП приносит солидные деньги. Каждый опер свою годовую зарплату практически за месяц отрабатывает. Выявил одно преступление в крупных размерах и все. А таких дел он может в течение года с десяток сделать. Это, не считая административной практики. А штрафы сейчас за административные правонарушения ого-го какие стали. Скажем, составил опер протокол за продажу водки без акцизных марок, и сразу свою зарплату за год, а то и два отработал. За такое нарушение штраф составляет от 200 до 500 "минималок", то бишь примерно от 16 до 40 тысяч.
      - На технику денег вообще не выделяется. Работаем, как в каменном веке. Вон в голливудских боевиках американские полицейские штук десять машин вдребезги разнесут, и хоть бы что. А когда нашу тачку на днях бандиты обстреляли и дырок наделали, нам с Игорем шеф нагоняй дал и сказал искать спонсоров для ремонта, - высказался в развитие темы Виталий.
      - Про американских полицейских я могу вам порассказать, довелось у них побывать по обмену опытом. То, что с финансированием у них не, как у нас - это точно, - усмехнулся Альметов. - Приведу маленький такой пример. Привозят нас в тамошний полицейский тир пострелять. Предлагают оружие на выбор и подкатывают на тележке цинк с патронами. Я возьми да и приколись. "А у вас тоже только по три патрона можно использовать?" - спрашиваю. А поскольку я "спик инглиш" дую плохо, то копы меня не понимают. Начинаю объяснять им знаками. Смотрю, закивали. Мол, врубились. Увозят тележку обратно и привозят мне уже три цинка. Короче, когда я им три пальца показывал и кивал на патроны, они решили, что мне боеприпасов не хватит, и еще подогнали. Но это не самое смешное, что со мной случилось. Познакомился я там с одним полицейским из патрульной службы. Как-то выхожу из участка, и он подъезжает. "Хорошая, - говорю ему. - У тебя машина". А он мне ключи бросает - на, мол, прокатись. Я удивленно спрашиваю: "Что один?" Он тоже удивляется: "А что у тебя прав нет?" Права-то у меня есть, но езжу я, честно сказать, хреноватенько. Личной машиной при нашей зарплате не очень-то обзаведешься, поэтому я так и прожил, безлошадный. Но высокую марку русского мента ронять не хочется. "Эх, - думаю, - где наша не пропадала!", беру у него ключи и сажусь в машину. А там внутри чего только нет. Мама моя родная! Рядом с сиденьем на специальной подставке карабин стоит, стреляй не хочу, на панели бортовой компьютер огонечками мигает. Тронулся я нормально. Никого не зацепил, не задавил. Но на первом же перекрестке на красный свет выехал. Тут-то меня справа и слева как долбанут! Сижу я, ни жив, ни мертв. Понимаю, что теперь вовек не расплатиться. Мало того, что полицейскую машину разбил, так по моей вине еще две иномарки пострадали. Смотрю я на карабин и думаю: сейчас застрелиться или потом? Все равно всю оставшуюся жизнь придется на ремонт машин угробить. Тут "скорая" подъезжает. Молоденькая врачиха негритянка меня осмотрела, чего-то там прощебетала, типа, бледненький вы очень, меня на носилки и в "скорую". Потом в палату ко мне приехал руководитель нашей делегации. Говорит, шеф полиции очень извиняется и обещает строго наказать водителей, влепившихся в меня. Оказывается, при ударе у меня мигалка включилась, и вышло так будто бы я перекресток с сигналом проблескового маячка преодолевал, а те этого не заметили. Но самое главное, он меня утешил - сказал, что в Америке все машины застрахованы, поэтому при аварии платит не водитель, а страховая компания. Вот так и съездил я в Америку. Кстати, должен заметить, штатовские копы хоть и живут лучше наших ментов, но работают хуже. Правда, это мое личное мнение. Ладно, парни, время позднее, наливайте по последней и по домам.
      ЗОЛОТОЙ СЛИТОК ДЛЯ ПИСАТЕЛЯ
      Есть такой старый анекдот, повествующий о том, с чем представители разных национальностей ходят в гости: англичанин с чувством собственного достоинства, француз с любовницей, русский с бутылкой, а еврей с тортом. И все же, если визит русского мужика в гости с бутылкой - явление обычное, то приход русской женщины с "пузырем" - вещь не частая.
      Но именно так с утра пораньше в наш кабинет заявилась журналистка Ольга. Водрузив на стол Вязова бутылку конька, она объявила, что это презент настоящим мужчинам, умеющим держать слово. Мы с Виталием недоуменно переглянулись. Вроде бы накануне вечером не так много выпили, всего бутылку водки на троих, оба отправились домой, и к Ольге никто из нас не заворачивал, чтобы сдержать непонятно какое слово. Но она тут же сама внесла ясность и пояснила:
      - Когда вы на кране отобрали у меня видеокассету, то обещали, что накажете Юровского за его финансовые махинации. И, как оказалось, не соврали. Я узнала, что вы вчера вызывали по поводу получения взятки.
      - Откуда узнала? - спросил Вязов.
      - Неважно. Я - журналистка, и у меня имеются собственные источники информации. Но я бы хотела выяснить у вас кое-какие подробности.
      Кто является ее источником, мы догадывались. Видимо, Юровский пожаловался на происки ментов любовнице, а та, будучи ольгиной подругой, посплетничала с ней.
      - Извини, подробностей не будет. У нас с директором Департамента здравоохранения договор, - заявил Виталий.
      - Какой договор? - удивилась Ольга.
      - Он не ловит жуликов, а мы не торгуем лекарствами и не даем информацию журналистам! - отрезал Вязов.
      Девушка явно расстроилась. Мне стало неудобно за резкость друга, и я попытался сгладить ситуацию:
      - Олечка, не обращайте внимания. Виталий Иванович шутит. Вы же знаете, что он вовсе не такой монстр, каким желает казаться. Просто на данном этапе мы действительно не можем предать гласности ход нашей проверки в отношении Юровского. Но, уверяю вас, когда это станет возможным сделать, вы будете первой, кто узнает все подробности. Мы не забыли, что именно вы обратили наше внимание на его злоупотребления с поставкой медицинского оборудования.
      Пока я распинался, в кармане у Виталия заверещал сотовый телефон. Он вытащил трубку и вышел в коридор, чтобы переговорить наедине. А когда вернулся, то мы с Ольгой уже пили кофе с коньяком.
      Он уединился где-то далеко-далеко со своими мыслями, пока мы с журналисткой пили кофе с коньячком и мило болтали. Возвращение Вязова на грешную землю получилось очень неожиданным. После продолжительного молчания он вдруг выпалил.
      - Ольга, я хочу сделать вам предложение!
      Девушка на миг растерялась, но быстро овладела собой и твердо заявила:
      - Извините, Виталий Иванович, но так, сразу я не могу его принять. Хоть немножко поухаживайте за мной, чтобы соблюсти приличия, а еще вы сначала должны с моими родителями познакомиться, оказать им знаки внимания.
      - Зачем мне с твоими родителями знакомиться? - удивился Вязов. - Я же не им предложение делаю. Ты уже девчонка совершеннолетняя, можешь сама за себя решать.
      - Я, конечно, придерживаюсь современных взглядов на брак, но так, Виталий Иванович, тоже некрасиво. Я же не требую, чтобы вы просили благословения у моих родителей, а лишь хочу, чтобы вы с ними познакомились, - обиженно заметила Ольга.
      Вязов улыбнулся и пояснил:
      - Олечка, простите меня. Произошло маленькое недоразумение. У меня к вам предложение иного рода. Деловое. Взамен материала о Юровском я предлагаю вам сделать репортаж о другом, не менее высокопоставленном государственном чиновнике. У нас есть обоснованные подозрения о его связях с "заводским" ОПС.
      - А со стороны вашего ведомства не возникнет препятствий по поводу опубликования информации о нем? - деловито поинтересовалась Ольга.
      - Возникнут обязательно. Но у вас будет эсклюзивное право на эти материалы, поскольку коррумпированность данного лица вы сами и установите в результате своего рода журналистского расследования. Однако предупреждаю сразу, дело, которое я вам предлагаю очень небезопасное. Если вы не хотите рисковать, то лучше откажитесь сразу.
      - Обожаю рискованные журналистские расследования! - засмеялась Ольга.
      - Тогда излагаю суть дела, - кивнул Вязов.
      Чем дальше Виталий рассказывал, тем сильнее я начинал сомневаться в его душевном здоровье. То, что он задумал осуществить, по большому счету, не нужно было никому. Даже самому Вязову. Это заведомо не принесло бы ему ни лавров, ни денег, ни звездочек на погоны, только доставило дополнительные заботы и неприятности. Впрочем, может быть, с головой было не все в порядке не у Вязова, а у всех нас. Почему-то в модель поведения нынешнего нормального человека как-то не вписывается стремление к абстрактной справедливости без тени личной выгоды. Но самое интересное, что журналистка тоже оказалась с сумасшедшинкой. Ольга с энтузиазмом восприняла идею Вязова и загорелась желанием поучаствовать в ее реализации. Я не мог спокойно смотреть, как два хороших человека ввязываются в опасную авантюру ради торжества мифической правды на земле, и вышел из кабинета, оставив их обсуждать свои планы. Идеалисты-декабристы, твою мать!
      В коридоре, я нос к носу столкнулся с Серегой Зуевым.
      - О, Игорь, здорово! А я как раз к тебе направляюсь по важному делу.
      Такова человеческая сущность, что людям всегда интересно какое у других может быть к ним важное дело, хотя заведомо известно - оно будет заключаться в оказании той или иной услуги. Поэтому я традиционно спросил какое ко мне дело и услышал не менее традиционный ответ:
      - Нужна твоя помощь.
      - Если материальная, то я на мели, - сообщил я.
      - Да нет, - махнул рукой Серега. - Я слышал, что вы недавно слиток золота изъяли?
      - Было дело, - подтвердил я. - Уголовное дело возбудили по факту его незаконной продажи. Им Кузнецов занимается.
      - Слушай, Игорь, я Кузнецова плохо знаю. Ты бы не мог попросить у него этот слиток на полчасика. Нам для работы позарез надо!
      - На опознание что ли?
      - Да нет, мы тут писателя поймали. А он не колется. Надо бы на него чуть-чуть надавить. А ваш слиток для этого самый подходящий инструмент.
      - А что, известный писатель? - спросил я.
      - Ага, - кивнул Серега. - Два года его пасли, пока не задержали.
      - Про что пишет?
      - Про заек! - засмеялся Зуев. - На блатном жаргоне писатель - вор, режущий дамские сумочки. Но, скажу тебе, тот, которого мы задержали - такой мастер в своем деле, что любому члену Союза писателей сто очков вперед даст. Может запросто в полупустом автобусе даже кондуктору сумочку выпотрошить, и никто ничего не заметит. Но обычно он работал, конечно, по пассажирам. И делал это очень профессионально. На дело ходил с двумя бабами. Кстати, с ними и жил. Такой вот маленький гарем себе создал. И содержал его, между прочим, неплохо. Бабы его ни в чем нужды не знали, но, правда, и в работе ему помогали. Создавали прикрытие в транспорте и бдили по сторонам, пока он заточенной монетой сумочки "писарил", а потом "шмелей" от него принимали. Грамотно воровали, одним словом. Поэтому нам этого писателя с поличным так и не удалось взять. Зато одна потерпевшая подтвердила, что он в автобусе рядом с ней терся. И опознала у него свои купюры, испачканные зеленкой. Но, ты сам знаешь, для суда этого мало. Полдня злодея плющим, а он стоит на своем - никаких сумочек не резал, а деньги с пятнами зеленки получил на сдачу в аптеке. И бабы его не колются. Короче, надо что-то предпринять, чтобы заставить этого козла сознаться!
      - А золото тебе зачем?
      - Игорь, очень надо. Всего на полчасика. Не волнуйся, вернем в целости и сохранности.
      Неделю назад нашим ОБЭП был задержан один коммерсант, который искал покупателя на килограммовый слиток золота Центрального банка России 999-й пробы. В отношении коммерсанта возбудили уголовное дело, а слиток изъяли. Я знал, что золото пока находится в сейфе у Кузнецова, и проводил Зуева к нему. Витька уперся. Сказал, что слиток никому не даст, мол, он десять штук баксов стоит и, если с ним что-нибудь случиться, то всему нашему райотделу не расплатиться. Я понимал опасения Кузнецова, но хотелось помочь и Зуеву, который нас не раз выручал. Пришлось выступить в качестве третейского арбитра и поручителя. В общем, Витька выдал золото под мою полную персональную ответственность и еще отобрал с меня расписку. Ощутив груз возложенной на плечи ответственности, я сказал Зуеву, что он должен теперь производить все манипуляции с золотом только в моем присутствии. Сереге ничего не оставалось, как согласиться.
      Он провел меня к себе в кабинет, где его "младший", словно удав кролика, гипнотизировал тяжелым взглядом тщедушного благообразного старичка, надо полагать, писателя.
      - Ну что, не надумал клиент написать явку с повинной? поинтересовался Зуев.
      И "младший", и задержанный молча синхронно помотали головами.
      - Тогда мы сейчас сделаем ему маленькую экзекуцию, - заявил Серега.
      Он подошел к писателю, мощной своей лапкой ухватил его за запястье и прижал ему руку к столешнице.
      - Красивые у тебя пальчики гнида. Золотые, можно сказать. Сколько ими кошельков перетаскано у пенсионерок и матерей-одиночек не счесть. Но больше ты горя никому не принесешь. Сейчас мы небольшую операцию проведем, чтобы пальчики свои шаловливые ты куда не следует не запускал. Игорь, давай слиток!
      Я протянул Зуеву золото, но его намерений понять не мог. А тот поднес слиток к носу задержанного и медленно с расстановкой начал объяснять:
      - Видишь какой инструмент я подобрал для операции над твоими золотыми пальчиками? Тоже золотой. Смотри, гнида, тут и печать Центрального банка стоит и проба. Понимаешь, какую честь тебе оказываю? Но только ты не думай, что, если слиток такой маленький, то бить им тебя по пальцам я не больно буду. Ничего подобного. Видишь, какие у него ребрышки? Сейчас ими по каждой твоей косточке пройдусь.
      Взяв слиток, Зуев неожиданно хлопнул им по мизинцу писателя. Тот сразу оглушительно заверещал.
      - Не ори, как потерпевший! - рявкнул на него Серега. - Я ж тебя, можно сказать, только погладил. А теперь буду бить по-настоящему. Сейчас мы тебе другой пальчик подремонтируем.
      После второго удара задержанный предложил написать чистосердечное признание. Правда, делать за него это пришлось младшему оперу, поскольку он сам писать уже мог и сидел, бережно прижимая к себе кисть правой руки, время от времени дуя на поврежденные пальцы. Убедившись, что процесс пошел как надо, Зуев вернул мне слиток. Однако, прежде чем уйти, я захотел удовлетворить свое любопытство и попросил Серегу выйти в коридор, где спросил:
      - Слушай, Серый, я так и не понял: что у вас в уголовке не нашлось предмета получше, чтобы писателю руки отбить?
      - А это, Игорь, тонкий тактический ход на перспективу. Сейчас злодей во всем признался, а завтра однозначно от своих показаний откажется и заявит, будто я из него показания силой выбил. Только хрен ему на палке! Никто не поверит, что бедные менты воров золотыми слитками лупят. Мы же не банкиры какие.
      Мне оставалось только воздать хвалу хитрому психологическому ходу Зуева и возвратить золото Кузнецову.
      МОРСКИЕ ПРИКЛЮЧЕНИЯ
      Есть поговорка: "не имей сто рублей, а имей сто друзей", но Самвел Казарян предпочитал иметь и то, и другое. Причем, друзей хотел иметь не простых, а влиятельных. Еще работая помощником капитана обычного пассажирского теплохода, он мог похвастать знакомством с первыми лицами города Сочи. Во много эти знакомства помогли ему без помех приватизировать в частное владение небольшой, но комфортабельный теплоход "Дагомыс". Катать простую публику было не очень рентабельно, а вот для увеселительной прогулки хорошей, небедной компании судно годилось в самый раз. Так что с некоторых пор организация банкетов на воде стала основной специализацией Казаряна.
      С Караваевым он был знаком давно, когда тот еще не был генералом и большим начальником. Они числились друг у друга в ранжире полезных знакомств и периодически обменивались небольшими услугами, поэтому для Самвела не стали неожиданностью ни звонок Караваева с далекого Урала, ни высказанное им пожелание отпраздновать свой юбилей на "Дагомысе". А вот другой звонок, последовавший через несколько дней от заместителя начальника пароходства, его удивил. Раньше тот с Казаряном даже не здоровался, а тут вдруг обратился с просьбой устроить к нему на теплоход официанткой свою племянницу, студентку Московского института пищевой промышленности. Он объяснил, что такая деятельность пошла бы девочке в зачет, как производственная практика. Конечно, Казарян не возражал. От руководства пароходства зависело очень многое, и столь небольшая услуга могла потом помочь решить какой-нибудь важный для него вопрос.
      Естественно, Самвел не знал, что несколько лет назад тому же заместителю начальника пароходства очень важную услугу оказал Альметов. И теперь тот по его просьбе позвонил Казаряну, чтобы пристроить на "Дагомыс" журналистку Ольгу.
      Изрядно замусоленная и доходящая порой до маразма в США проблема сексуальных домогательств на работе у нас, в России тоже имеет место, хотя и носит преимущественно скрытый характер. В связи с этим, женщина на корабле - не только плохая примета, но и потенциальный объект полового влечения "мореманов". Тем более, если она такая молоденькая и обольстительная, как Ольга.
      Соседка новой официантки по каюте, буфетчица по имени Оксана, сразу взяла шефство над ней шефство и наставляла не только по части работы, но и в скользких вопросах взаимоотношения полов:
      - Ты задницей-то здесь не очень крути. У нас на судне морячки хваткие. Не успеешь оглянуться, как тебя в каком-нибудь темном углу зажмут. По трезвяни-то они, конечно, побоятся тебя и пальцем тронуть. Понимают, что Самвел за племяшку большого начальника из пароходства им мигом бошки пооткручивает. Но по-пьяни им все едино: что портовая шалава, что английская королева, лишь бы кому засадить. А так они хлопцы веселые, безобидные. Ежели чего помочь, поднести, то завсегда помогут.
      - Все нормально, Оксана. У меня верный способ есть, как от мужских приставаний себя обезопасить, - улыбнулась журналистка.
      - Это какой-такой способ? - удивилась буфетчица.
      - А я сразу всех предупреждаю, что девственница. Поэтому, если кто меня трахнет против воли, так я его мигом за изнасилование в тюрьму засажу. На мужиков это как холодный душ действует.
      - Ну, не знаю......... - с сомнением покачала головой Оксана, которая свою невинность потеряла еще лет в четырнадцать, а потому не знала действительно это козырь или нет.
      Потом, чуть подумав, произнесла:
      - Знаешь, подруга, может и правда, мужики целок боятся, только, если самвеловский племянник Ашот приедет, то твой номер не пройдет. Ему наоборот девочек подавай. Его даже как-то пытались посадить за растление малолеток, только он отмазался. Ашот с крутыми бандитами на берегу связан, его в городе все боятся. Даже Самвел своему племяннику не указ, тот сам им иной раз помыкает, поскольку считается дядиной "крышей". Так что постарайся держаться от него подальше.
      Предупреждения Оксаны оказались не лишними. Ольга быстро стала предметом всеобщего внимания на судне. Днем, пока она осваивала новую профессию, мужская часть команды, за исключением капитана, доброжелательно старалась ей помочь и услужить, а вечером столь же единодушно пыталась ее трахнуть. После ужина, когда Казарян удалялся в свою каюту на покой, все свободные от вахты моряки собирались возле буфета Оксаны, и начиналась пьянка. На "Дагомысе" было заведено так: пока на борту пассажиры - для команды сухой закон, отдыхающие сходят на берег - можно расслабиться.
      На первой же вечеринке Ольга популярно объяснила всем ухажерам, что выпить сухого винца и потанцевать - это она может, а все остальное - ни-ни, поскольку девственница и свято блюдет свою невинность для жениха, кстати, мастера спорта по боксу. То ли девственность, то ли жених-боксер, то ли наделенный большой властью дядя, то ли само ее сдержанное поведение или, скорей, все эти факторы вместе обусловили ольгину безопасность. Никто к ней под юбку не лез и в темном углу зажать не пытался.
      Все было нормально, пока вечером, накануне приезда Караваева с гостями, на судне не появился Ашот. После того как Ольга обслужила его и капитана за ужином, он подстерег девушку в коридоре, загородил ей дорогу и безапелляционно заявил:
      - Цыпленок, ты будищь мой. Если кто станет приставать, скажи зарэжу. Это харащо, что ты никому не даещь. Будищь только моя! Нэ пожялеещь. Будищь в золото и меха ходить. Ночью приду к тебе, жди!
      Возможно, сам Ашот считал себя неотразимым кавалером, но Ольге его смуглая, заросшая щетиной морда показалась отвратительной. Вечером она пораньше вернулась в каюту, закрыла ее на замок и еще, на всякий случай, положила под подушку баллончик со слезоточивым газом.
      Ашот выполнил свое обещание, и около полуночи действительно пришел. Сначала он просто скребся в дверь, потом стучал и, наконец, принялся лупить по ней кулаками и ногами. На шум сбежались матросы. Оксана по обыкновению проводила ночь в чужой каюте, поэтому Ольга, в одиночестве, забившись в уголок, слушала, как в коридоре раздается матерная ругань кого-то из членов команды, перебиваемая время от времени обещаниями племянника капитана всех зарезать. Потом за дверью послышали глухие удары, похоже Ашот сцепился с кем-то в рукопашную. Конец разборкам положил Самвел Казарян. Он вклинился между дерущимися и сумел погасить разгоревшиеся страсти. Ольга слышала, как капитан по-армянски громко отчитывал своего племянника, а тот, тоже на родном наречии, что-то горячо пытался ему объяснить. Но вскоре порядок был восстановлен. Послышались удаляющиеся шаги, и все стихло. Ольга облегченно выдохнула и подумала, что только такая дура, как она, могла согласиться на предложение Вязова принять участие в этой авантюре.
      Утром Ольга и Оксана отправились на рынок, чтобы прикупить к праздничному столу свежей зелени и овощей. Проходя мимо цепочки рыбаков, притулившихся на краю пирса, Ольга услышала позади себя самодеятельное пение:
      - Эй, красотка, хорошая погодка! Была бы лодка, мы уплыли с тобой.
      Качество исполнения оставляло желать лучшего, но голос певца показался Ольге знакомым. Все рыбаки сидели спиной к ней и только один из них смотрел на нее. Потом он снял темные очки и помахал рукой. Девушка застыла на месте. Увидеть здесь Вязова она никак не ожидала.
      - Оксана, ты иди, я догоню. Обожаю рыбалку, узнаю на что здесь ловят, - сказала Ольга спутнице.
      Однако та, наоборот, встала и с любопытством уставилась на журналистку, направившуюся к рыбакам. Под ее пристальным взглядом Виталий и Ольга не стали показывать, что знают друг друга, и их свидание превратилось в подобие встречи шпиона со связником. Вязов сделал вид, что ловит рыбу, а девушка, облокотившись рядом о металлический поручень, делала вид, что смотрит, как он ловит. Не глядя друг на друга, они перебрасывались фразами.
      - Привет. Ну, как ты? Освоилась на теплоходе?
      - Ага, освоилась. Сегодня всю ночь не спала, держала оборону от одного бандита, который задался целью переспать со мной.
      - Оленька, дорогая, я понимаю, что тебе нелегко, потому и приехал, чтобы поддержать тебя. Осталось потерпеть всего ничего - ночь простоять, да день продержаться. Караваев с гостями прилетает сегодня днем, вечером состоится банкет. Пахомов находится в Москве, но известно, что он тоже взял на сегодня авиабилеты в Сочи и обратные на завтра, на утро. Колчедан единственный, кто знает меня в лицо, поэтому, как только он уедет, я постараюсь снять тебя с "Дагомыса". Если что, скажу, будто являюсь твоим женихом и нам необходимо срочно обвенчаться. Ты не против?
      - Врать нехорошо, - улыбнулась девушка.
      - Ложь ради благого дела - не самый страшный грех в этом мире, вздохнул Вязов. - Ладно, Оленька, пора идти. Твоя подруга уже заждалась. Удачи тебе!
      На "Дагомысе" царила суета, свойственная подготовке к любому празднеству. Пока прибывшие гости размещались в каютах и переодевались к столу, Ольга беспрестанно сновала из камбуза в зал ресторана, накрывая столы для банкета. Маленькую цифровую видеокамеру она давно спрятала под эстрадой. Для выступлений артистов и музыкантов в ресторане имелось небольшое возвышение, боковины которого были заделаны стеклами. Когда работала цветомузыкальная установка, эстрада снизу расцвечивалась разноцветными огнями.
      Пока зал не заполнился народом, Ольге нужно было включить камеру. Наконец, ей удалось улучить момент, когда в ресторане никого не было. Поставив поднос на стол, она подбежала к эстраде, опустилась на колени и пилкой для ногтей отковырнула одно из стекол. Но едва успела нажать на кнопку включения видеокамеры, как услышала позади шаги. Трясущимися от волнения руками она приделала стекло на место и только тогда обернулась. Возле одного из столов стоял Ашот и пристально смотрел на нее.
      - А попка у тебя нычего, цыпленок, - с кривой усмешкой заметил он. - Зачэм ты там ползала? Прятала что-то? Обворовала, навэрное, кого-ныбудь?
      - Да нет, колечко потеряла. Вот и искала...., - растерянно ответила Ольга.
      - Нэ ври! - назидательно произнес Ашот и пьяно погрозил девушке пальцем. - Я твои руки выдел. Нэ било у тэбя на ных колечка.
      - Я хотела сказать - сережку. Сережка у меня отпала, - еще более растерянно принялась оправдываться Ольга.
      Пошатывающейся походкой Ашот приблизился к ней, взял ее руку и приложил к своим штанам.
      - А здэсь ты своего Сэрежку поискать нэ хочешь?
      Другой рукой он провел рукой по груди женщины, нащупал сосок и, больно ухватив его пальцами, начал слегка покручивать. Ольга отпихнула мужчину от себя, но тут же испугалась пришедшей в голову мысли, что Ашот может рассказать о том, как она что-то спрятала под эстрадой. Если в светомузыкальной установке найдут видеокамеру, то последствия могут быть самыми страшными. Поэтому она решила отвлечь племянника капитана и увести его куда-нибудь подальше от этого места. Тут же изобразив будто сгорает от страсти, томно произнесла:
      - Только не здесь. Пойдем ко мне в каюту. Прямо сейчас!
      Ашот удивился такому повороту в поведении девушки, но отнес его на счет своей неотразимости и зашагал вслед за ней.
      Ольга первая шагнула в каюту и наклонилась, чтобы снять покрывало с постели. Спутник тут же прижался к ней сзади и запустил руки под юбку. Между тем журналистка нащупала под подушкой то, что искала, а именно баллончик с "Черемухой". После чего, не глядя, через плечо пустила обильную струю слезоточивого газа в глаза кавалеру. Тот был пьян, и даже не сразу понял что случилось, лишь схватился за глаза, будто охваченные огнем. Ольга развернулась, для верности еще побрызгала "Черемухой" в лицо Ашота, закрытое ладонями, а потом, чуть отступив, взмахнула ногой и заехала острым носком туфельки мужчине в промежность. Судя по всему, попала она точно. Племянник капитана взвыл и, убрав руки от головы, ухватился ими за более ценный предмет - свое мужское достоинство.
      Слезоточивый газ, рассеявшийся в воздухе каюты, уже начал щипать глаза, поэтому девушка далее не стала задерживаться и выскочила за дверь. В коридоре она первым делом растрепала прическу, потом, чуть помедлив, решительно рванула платье на груди, как в кинофильмах матросы в ответственные моменты рвут на себе тельняшки, и бросилась к ресторану.
      В зале уже начала собираться важная публика, облаченная в строгие костюмы и вечерние платья. Когда сюда же вбежала Ольга в разорванной одежде и с паническим страхом в глазах, все головы, как одна, повернулись к ней. Девушка нашла взглядом Казаряна, стоящего меж гостей в белом капитанском кителе, и ринулась к нему.
      - Самвел Тигранович, там ваш племянник ........... Он ............ Он .......... Пытался меня изнасиловать!
      - Ах, мерзавец, ах, негодяй. Я же ему вчера говорил, оставь девочку в покое. Он мне мамой клялся. Оленька, идите ко мне в каюту. Оксана поможет вам привести себя в порядок. А с Ашотом я сейчас разберусь.
      Однако с Ашотом разобрались другие. Когда капитан отправился воспитывать племянника, находившийся рядом Пахомов что-то шепнул своим телохранителям. Два амбалистых парня тут же двинулись вслед за Казаряном. Ашота они обнаружили возле трапа, ведущего на верхнюю палубу. Тот явно собирался проветриться. Но это ему не удалось. Колчедановские телохранители мягко отодвинули капитана в сторону и весьма сурово разобрались с его племянником. Изрядно помесили незадачливого насильника пудовыми кулаками, а потом еще и вытерли обувь о его распластанное внизу тело, словно о половую тряпку.
      Между тем Ольга вскоре переоделась, подкрасилась и приступила к исполнению обязанностей. Она снова моталась между камбузом и рестораном, подтаскивая закуски и унося грязную посуду. Сначала гости с любопытством провожали ее перемещения глазами, но вскоре потеряли к девушке всякий интерес и предались веселью.
      В целом, если не считать инцидента с официанткой, празднование юбилея Караваева прошло весьма пристойно. Несмотря на то, что мужчины время от времени уединялись для обсуждения деловых вопросов, женщины не чувствовали себя обделенными их вниманием. Застолье и танцы продолжались почти до утра.
      Но когда гости уже посапывали и похрапывали у себя в каютах, ольгина трудовая деятельность еще продолжалась. Ей пришлось относить всю грязную посуду, прибираться в зале. И хотя она валилась с ног от усталости, но не забыла главное - извлечь из-под эстрады видеокамеру и спрятать ее у себя в каюте.
      Прилечь ей удалось только, когда уже рассвело. И уснула она, кажется, раньше, чем голова ее коснулась подушки. Впрочем, долго почивать ей не позволили. Пахомов со своими людьми собрался уезжать, поэтому Оксана растолкала Ольгу и сообщила, что нужно накрывать завтрак.
      После утренней трапезы Пахомов и некоторые из гостей сели в катер и отправились на берег. "Дагомыс" пока стоял на рейде, но ближе к вечеру ожидалось, что он отправится вдоль побережья. Караваев обещал своим родственникам и друзьям морской круиз, а Казарян должен был воплотить его обещание в жизнь. Измотанная работой и эмоциональными встрясками Ольга предстоящему круизу была совсем не рада, поэтому в душе кляла себя и Вязова. И вдруг услышала его голос, выкрикивающий ее имя. Бросив на стол поднос с грязной посудой, она устремилась на верхнюю палубу.
      С правого борта "Дагомыс" огибала небольшая яхта, на носу которой стоял Вязов и, приложив руки ко рту, громко орал:
      - Оль-га! Олень-ка!
      - Я здесь! - тоже закричала девушка и замахала рукой.
      Пока они словно Курт Рассел и Голди Хоун в фильме за "За бортом" восторженно перекликались со своих судов и, кажется, подобно тем же кинематографическим героям были готовы кинуться в воду навстречу друг другу, к Ольге подошел Казарян.
      - Что происходит? - спросил он.
      - За мной жених приехал. Я увольняюсь! - объявила официантка.
      - Но это невозможно ...., - растерялся капитан. - Кто же будет обслуживать гостей.
      - Да хоть бы вы сами, Самвел Тигранович! - отрезала Ольга. - Не хочу больше у вас работать. Я в рабство не нанималась. Вы меня сутками заставляете работать, а племянник ваш постоянно пытается трахнуть. Разве же можно назвать это производственной практикой?! Все, хватит! Ухожу от вас!
      Гости, оказавшиеся рядом, после вчерашнего происшествия были сочувственно настроены к Ольге и выразили ей свою поддержку. Капитан растерянно оглянулся на них и развел руками, не зная, что сказать.
      - А ну пересаживайте меня на яхту или я сейчас в воду брошусь! - в ультимативной форме потребовала Ольга и сделала вид, что хочет перемахнуть через поручень
      - Подожди, подожди, - остановил ее Казарян. - Поезжай, если хочешь. Никто тебя здесь насильно не удерживает.
      По его распоряжению матросы спустили трап, и Ольга, быстро скидав вещи в сумку, перешла на яхту.
      Когда они с Виталием обнимались под взглядами наблюдавших за ними с палубы теплохода пассажиров и моряков, опер шепнул ей на ухо:
      - Привет, красотка! Вот видишь, лодку для тебя я все-таки раздобыл. Куда поплывем?
      - На край света, - счастливо засмеялась девушка.
      УПРЯМЫЙ ЭКСПЕДИТОР
      Газетный репортаж Ольги и опубликованные снимки, сделанные с видеозаписи, на которых генерал Караваев обнимался с криминальным авторитетом Колчеданом, произвели настоящий фурор. В статье красной нитью шла параллель между их совместным отдыхом и слаженными действиями по передаче Кедровского гидролизного завода под контроль "заводскому" сообществу. Журналистка, можно сказать, била в набат и взывала к людям, мол, вот она коррупция, зараза такая, притаилась у вас совсем под боком, а вы спите и ничего не ведаете. Для развития интриги в сюжет были вставлены намеки на другие совместные делишки главных героев повествования, а так же обещано продолжить журналистское расследование.
      На телевидении сюжет о юбилее на теплоходе "Дагомыс" не демонстрировался, но было объявлено, что соответствующая пленка в медиа-холдинге имеется. Зато копия этой пленки попала в Москву к руководству Министерства внутренних дел. Ходили слухи, что ее отвез туда начальник УБОП, но существовала и версия, будто запись доставил лично мэр. Как бы там ни было, а Караваев запаниковал и срочно отправился в столицу. Зато Пахомов, напротив, спешно вернулся из первопрестольной, чтобы разобраться какая падла устроила кипиш по поводу того, что они с генералом закорешились. Ему сказали, что волну подняла никому неизвестная журналисточка. Причем, у жуликов сложилось устойчивое мнение - девочка выполняла заказ начальника УБОПа. Оценив ситуацию, Пахомов распорядился журналисточку не трогать, но припугнуть.
      Несколько дней после опубликования своей сенсационной статьи Ольга купалась в лучах славы. Представители других средств массовой информации беспрестанно пытались выведать у нее дополнительную информацию, а потому оказывали всяческие знаки внимания. Однако уже через несколько дней ей пришлось столкнуться с оборотной стороной своей славы. Нет, то была не назойливая охота папарацци, на нее обратили внимание люди, от которых порядочным девочкам лучше держаться подальше. После первого звонка антипоклонников ее таланта у Ольги чуть не повяли уши. Кто-то неизвестный на смеси фени и мата пообещал отхарить ее в особо извращенной форме. Потом позвонил некий доброжелатель и предложил написать опровержение статье о караваевском юбилее, иначе с ней может произойти трагическая случайность. К примеру, выйдет она из 6-го номера трамвая и, о ужас, поскользнувшись, попадет под его колеса. Человек с елейным голоском звонил еще несколько раз, все напоминал про опровержение и трамвай, рисовал перед журналисткой страшные перспективы. Вот, мол, отрежет ей железными трамвайными колесами ножки, будет она ползти на культяшках по пыльной дорожке и умолять, мол, боженька, ласковый боженька, верни ножки бедной безноженьке.
      После таких предупреждений Ольга перестала ездить на 6-м трамвае, стала плохо спать и озираться по сторонам на улице. А еще она приехала к нам и пожаловалась на анонимных телефонных доброжелателей. Вязов посмеялся над ее переживаниями, назвал их пустыми страхами, но понял, откуда ветер дует и решил провести ответную акцию устрашения.
      Пока шли высокие политические игры и строились версии - усидит ли Караваев в своем кресле или нет, Вязов попытался использовать ситуацию для наведения порядка в сфере переработки изъятой алкогольной продукции. Чтобы конфискованная "паленка" действительно перерабатывалась, а не поступала снова в продажу, следовало разобраться с фирмой "Ландыш". А поскольку в этой фирме все было фальшивым, от юридического адреса, до директора, выполнявшего там примерно те же функции, что и гражданин Фунт в "Рогах и копытах", то сначала ее нужно было найти. Но Виталий не получил бы от нас с Зигельбаумом прозвище "Охотника за кидалами", если не щелкал такие задачки как орешки. Никакие ухищрения жуликов законспирировать свою деятельность не могли его остановить. Вот и в этот раз он неведомыми мне путями сумел получить информацию, когда представители "Ландыша" приедут на склад УМТ и ХО за очередной партией изъятой алкогольной продукции. И нам оставалось их только задержать.
      Мы остановили машины "Ландыша" уже на выезде со склада. В одной из них, грузовой, размещалась продукция, а в другой, легковой, системы "Джип "Мицубиси"" - сопровождающие лица. Лиц было двое. Одно - простое, рабоче-крестьянское, принадлежало личности шофера, а другое, чем-то напоминающее бульдожью морду - экспедитора. Видимо в фирме "Ландыш" было так заведено, что экспедитора по протоколу должны возить на джипе. Трудно даже представить на чем тогда там транспортируют директора. На лимузине, не меньше.
      Правда, о том, что человек с бульдожьей "мордой лица" - экспедитор, я и Виталий узнали не сразу. Поначалу он напрочь отказался разговаривать с нами и снисходительно объяснил, что мы можем отдыхать, поскольку наше милицейское руководство "в курсах". Однако Вязов настойчиво повторил свою просьбу предъявить документы на алкогольную продукцию.
      - Братан, ну ты чо, в натуре, такой упертый?! Если у тебя есть вопросы, зайди на склад к Бруевичу, он тебе все популярно объяснит.
      - Зачем беспокоить больного человека? - пожал плечами Виталий. - У Бруевича последнее время ноги стали сильно опухать. Еле ходит. Ему лечиться надо, а не на вопросы отвечать.
      - Точняк, - кивнул экспедитор. - А я секу, он ковыляет как пингвин. Говорит, ботинки жмут, а у него, значит, ноги пухнут. Надо Бруевичу сказать, чтобы пива меньше пил.
      - Так как на счет документов? - вернулся к основной теме Вязов. Добровольно предъявим или необходимо силу применять?
      - Ну, рискни здоровьем, примени, - усмехнулся бульдожьемордый.
      Виталий рискнул. Но прежде, вдруг вытаращил глаза, уставился куда-то за спину представителю "Ландышаа" и удивленно произнес:
      - Опаньки! А Колчедан-то что здесь делает?!
      Экспедитор машинально обернулся. А потому не сумел среагировать, когда Вязов неожиданно схватил его за правую руку и защелкнул на ней браслет наручников. В это время подскочил я и вцепился задерживаемому в левую руку. Виталий тут же пристегнул ее наручниками к правой.
      Несмотря на скованные верхние конечности, экспедитор не собирался сдаваться. Грязно ругаясь, он отпихивал нас плечами и еще пытался лягаться. А поскольку вес его был за центнер, мы с Вязовым взмокли, пока доволокли мужика до своей автомашины и затолкали в нее. Но и там задержанный не угомонился и продолжал пихаться. Наша бедная "шестерка" жалобно скрипела и раскачивалась всю дорогу до райотдела. Выезжавший с нами на задержание Кузнецов обратный путь проделал с комфортом в "Мицубиси", в куда более в спокойной обстановке, хотя ему приходилось еще бдить, чтобы машина с "паленкой" не улизнул по дороге. Добравшись до райотдела, мы загнали грузовик во двор, а джип специально поставили под знаком "Стоянка запрещена", чтобы гибэдэдэшники обратили на него внимание.
      Работа с задержанными - это почти всегда психологическое противостояние. Опер и человек, которого он считает преступником, находятся друг напротив друга, а между ними лежит чистый листок бумаги. Чья воля окажется сильнее, тот и будет диктовать какую версию записывать на этом листе. А видение ситуации, облеченное в бумажную форму, уже станет, если не истиной в последней инстанции, то, по крайней мере, официальной трактовкой событий.
      Вот и сейчас, по нашей версии фирма "Ландыш" занималась противозаконной деятельностью, забирала изъятую милицией фальсифицированную алкогольную продукцию и по второму разу запускала в торговый оборот, на чем отгребала бешеные деньги. А бульдожьемордый экспедитор придерживался иной версии: "Ландыш" облагодетельствовал милицию, согласившись в убыток себе перерабатывать изъятую "паленку" на жидкость для мойки стекол. Еще он считал, будто нам с Вязовым не место в милиции, о чем прямо высказывался, а также ответственно обещал, что нас в скором времени вытурят из органов. Амбиции экспедитора не свидетельствовали о его большом волевом потенциале, скорее демонстрировали банальную наглость. Сила воли отнюдь не пропорциональна мышечной массе. Много раз приходилось убеждаться на практике, что хрупкие миниатюрные женщины оказываются более психологически стойкими, нежели тертые уголовники. Таким, как наш гость, просто нужно сначала дать возможность выплеснуть энергию, а потом из них можно вить веревки. Вязов в таких психологических схватках был мастак, и, сталкиваясь с выступалистым клиентом, нарочно сперва доводил того до белого каления своим спокойствием и язвительными замечаниями.
      Вот и сейчас, он, пристегнув экспедитора наручниками к батарее парового отопления, невозмутимо изучал обнаруженные у него документы, совершенно не обращая внимание, как тот поливает грязью всю российскую милицию в нашем лице. Когда фонтан красноречия задержанного иссяк, Виталий поинтересовался:
      - Ячкин - это ваша настоящая фамилия?
      - А какая же еще? - буркнул экспедитор.
      - Может быть, девичья. А то ты ведешь себя странно. Как петух крыльями машешь, кукарекаешь громко.
      Ячкин решил, что его оскорбляют, и опять принялся выступать, грозя нам всевозможными карами. Когда пыл его малость поутих, Вязов заметил:
      - Не тешь себя иллюзиями. Такая "шестерка, как ты, никому не нужна. Посуди сам, сколько времени мы здесь сидим, а никто не торопится ехать спасать тебя и срывать с нас погоны. Даже телефон молчит. Читал книжку "Шестерки умирают по пятницам"? Нет?
      Вообще-то, шестерки умирают первыми, а по пятницам - дураки, но задержанный мысль опера понял. Между тем Виталий продолжал:
      - Так вот, сегодня, как раз, пятница. Мы можем сделать с тобой что угодно, и никто не вступится. Не будь наивным, братец. Тебя намеренно бросают под танки, чтобы ты отвечал за всех и по полной программе. Я могу держать любое пари, что руководство "Ландыша" от тебя открестится, как черт от ладана. Не веришь? Называй номер, сейчас твоему начальству позвоним и спросим.
      Экспедитор уже открыл рот, чтобы назвать телефонный номер настоящего директора фирмы "Ландыш", что нам и нужно было, и, вдруг, осекся. Потом подозрительно оглядел нас и заявил:
      - Без адвоката говорить ничего не буду! Позовите адвоката.
      - Какие проблемы, - пожал плечами Вязов. - Сейчас позовем.
      Он встал, распахнул дверь в коридор и громко крикнул:
      - Адвокат! Эй, адвокат!
      Чуть подождал, вернулся на свое место и невозмутимо произнес:
      - Ну вот, позвал. А он не отзывается. Придется тебе, дружок, без адвоката покаяться.
      - Издеваетесь, да? - хмуро спросил Ячкин.
      - Помилуй бог! Какое издевательство? Мы тебе добра желаем и помочь хотим. Понимаешь, какая петрушка получается: мы паленую водку сначала изымаем, а потом снова обнаруживаем ее в торговой сети. Причем, сомнений в том, что это та самая водка, нет. Мы ее помечаем. Сразу возникает вопрос: кто ее получал на складе у Буздяка? Ответ напрашивается сам собой экспедитор Ячкин. Все документы выписаны на него. Сразу возникает второй вопрос: сам ли Ячкин запускал изъятую водку в торговый оборот или действовал по указанию руководства фирмы "Ландыш"? И ответ на этот вопрос я сейчас жду от тебя.
      Экспедитор пригорюнился, призадумался, а в кабинет заглянул Петрович.
      - Что у вас тут за шум был? - спросил начальник.
      - Да вот, товарищ просил позвать адвоката, я и позвал, - пояснил Вязов.
      Петрович окинул нас всех цепким взглядом и распорядился:
      - Виталий Иванович, зайди-ка ко мне.
      От шефа Вязов вернулся очень хмурый и задумчивый. Ему пришлось выслушать резкую нотацию по поводу недопустимости негуманного обращения с задержанными. Петрович сказал, что у нас не гестаповские застенки, и приковывать граждан к батарее - последнее дело. К тому же это чревато последующими жалобами в прокуратуру. Посему начальник распорядился наручники с Ячкина снять и обращаться с ним вежливо.
      И я, и Виталий понимали, что Петрович на сто процентов прав. В данном случае мы элементарно схалтурили. Задержание должно завершать оперативную работу, а не предшествовать ей. Когда преступные действия человека уже задокументированы негласным путем, можно не полагаться на его откровенность, и, соответственно, не нужно выбивать у него признание. Но теперь уже поздно было рассуждать о теориях.
      Нотация Петровича, похоже, задела Вязова за живое. Я уже научился распознавать настроение партнера, поэтому сразу понял, что, несмотря на внешнюю невозмутимость, он с трудом сдерживает эмоции, кипящие и клокочущие в душе. Для него стало делом чести расколоть Ячкина. Только тот еще не знал об этом и упорно отказывался покаяться.
      - Не надумал говорить? - хмуро поинтересовался у него Виталий.
      - Нет! - отрезал тот.
      - А если хорошо подумать? - с зловещим оттенком в голосе произнес Вязов, после чего демонстративно достал и положил на стол массивную резиновую милицейскую дубинку.
      Экспедитор заволновался.
      - Бить будете? - спросил он.
      - Будем, - кивнул Виталий.
      - Не поможет. Все равно ничего не скажу. Я не дурак, чтобы сам на себя статью вешать. У вас же нет ничего на меня. Ну, отметелите, а потом все равно домой отпустите.
      В ходе предыдущего психологического противостояния Вязову удалось добиться локального успеха. Ячкин утратил амбициозность и больше не грозился, что его высокие покровители посрывают с нас погоны. Однако "стойку держал" и сознавать в грехах по-прежнему не собирался. Требовался какой-то нестандартный ход, чтобы его дожать. А дубинотерапия, судя по всему, в этот разряд не попадала.
      - Зря ты так уверен, что у нас на тебя ничего нет. Знаешь старую поговорку: "был бы человек, а статья найдется", - усмехнулся Виталий.
      - И какая же статья мне корячится, по-вашему? - спросил Ячкин, и сам же ответил: - Нет у вас такой статьи, чтобы мне подвесить.
      - Ошибаешься, дорогой, есть. И не просто статья, а целый царский Указ. А поскольку его никто официально не отменял, то он считается действующим.
      - Какой-такой Указ?
      - Указ о наказании тех, кто водку бодяжит и ею торгует. Прочитать?
      Ячкин сглотнул и молча кивнул. А Вязов порылся в столе, нашел какую-то книгу, где приводился настоящий Указ Петра I о подделке виноградных вин, и, перефразируя его применительно к водке, зачитал:
      - "Кто дерзнет российскую водку разбавлять, никакоже таинства не совершит, но согрешит иерей тяжко, смертно".
      Виталий закрыл книгу, немного помолчал, словно осмысливая прочитанное. Потом сурово посмотрел на экспедитора и изрек:
      - Понял, злодей? "Смертно" тебя наказывать нужно. И приговор царский окончательный, обжалованию не подлежит. Будем тебя казнить.
      Я привык к вязовским выкрутасам, но то, что он сделал далее, удивило даже меня.
      Виталий достал пистолет, подошел к задержанному и завязал ему глаза, как делают перед казнью. Причем, все манипуляции производил с отрешенным видом, словно бы уже начинал скорбеть о безвременно усопшем Ячкине. Потом снял оружие с предохранителя и передернул затвор, досылая патрон в ствол. В наступившей тишине клацанье затвора прозвучала довольно громко. Но относительно грохота, раздавшегося несколько секунд спустя, как бы и тихо. А грохот произвел резкий удар, нанесенный Вязовым резиновой дубинкой по шкафу. Причем звук получился весьма похожим, на такой, какой бывает при выстреле.
      Ячкин начал медленно оседать и вдруг шлепнулся на копчик. Тут уж я не выдержал. Соскочил со стула, подбежал к задержанному и сорвал ему повязку с глаз. Экспедитор сидел на полу, словно и вправду застреленный, с неподвижным остекленелым взглядом. Чтобы привести его в чувство, пришлось плеснуть в лицо водой из графина.
      - Эх, промазал! Придется повторить, - проронил Вязов.
      - Не надо, - попросил Ячкин, потираю грудную клетку. - У меня сердце слабое.
      - Вот и замечательно! - обрадовался Виталий. - Мы тебя сейчас застрелим, а потом напишем, что ты скончался от сердечной недостаточности.
      - Не надо, - повторил экспедитор. - Я говорить буду.
      - Говоря - говори, - кивнул Вязов, убрал пистолет в кобуру и сел за стол, приготовившись писать.
      Рассказ Ячкина не отличался полнотой и сенсационными разоблачениями. Он все больше упирал, что, мол, человек маленький, действовал по указке начальства. Но кое-что интересное для нас поведал. Виталий законспектировал его исповедь в виде объяснения, дал расписаться, а потом объявил задержанному, что он может быть свободен.
      - Как?! Разве вы меня не закроете?! - удивился Ячкин.
      - А зачем? - пожал плечами Вязов.
      - Да вы чо делаете-то?! Мне же кранты, если меня сейчас отпустите. Когда вы "Ландыш" накроете, братва сразу смекнет, кто ее сдал. Меня ж в два счета после этого на перо посадят.
      - Не дергайся. И сам держи язык за зубами. А мы уж постараемся обставить дело так, чтобы отвести от тебя подозрения. Теперь ты нам живой и здоровый нужен. В качестве свидетеля на суд. Усек? Если да, то топай и спи спокойно с чистой совестью. Считай, что побывал на исповеди, и грехи тебе временно отпустили.
      Ячкин действительно был нужен нам как потенциальный свидетель. Ясно, что для подобный аферы с изъятой водкой нужны очень высокие связи и не такая тупая голова на плечах. А чтобы привлечь к ответственности тех, кто это преступление задумал и осуществил, мы решили взять экспедитора под наблюдение. Едва он покинул стены райотдела, как его "срисовали" несколько парней, сидящих в неприметных "жигулях". Пока Вязов "нагревал" Ячкина, Петрович договорился с "наружкой".
      ШТУРМ ФИРМЫ "ЛАНДЫШ"
      Далеко не каждый прорицатель может похвастать, что прозорливость спасла ему жизнь. Я и Вязов не обладали способностью угадывать мысли и предсказывать будущее, но благодаря решению организовать за Ячкиным наружное наблюдение, обернули ход событий себе во благо и предотвратили трагедию. Впрочем, первоначальные действия экспедитора мы предугадали.
      Увы, в нашей работе обычно бывает так: даже когда возникает впечатление, что задержанный "поплыл", то есть начал честно и без утайки повествовать о своих делах, какой-нибудь фактик он все равно попытается скрыть. Почему так происходит, не знаю. Наверное, это придает жулику самоуспокоение. Например, угонщик, сознавшись в похищении машины, про себя думает: "Ха-ха, а самого-то главного я ментам не сказал, когда тачку угонял, я права дома забыл". Вот и Ячкин, казалось бы, "сломался" и дал нужные нам показания на руководителей фирмы "Ландыш", но не был до конца откровенен. Вместо местонахождения офиса своей фирмы назвал адрес принадлежащего ей одноименного магазина. Однако на каждого хитрого жулика может найтись толковый опер. Вязов не стал слепо полагаться на показания задержанного. Он решил, что тот, отпущенный на волю, немедленно отправиться к своему начальству и доложит ему о своем задержании, а посему согласовал с Петровичем установление слежки за экспедитором.
      Покинув райотдел, Ячкин на всех порах помчался на окраину города, где на самом деле размещалась фирма "Ландыш". И привел за собой "хвост". Наши коллеги из оперативно-поискового управления довели его до ворот некоего предприятия, окруженного забором с колючей проволокой, и заняли в отдалении наблюдательную позицию. В их задачу не входило устанавливать владельцев этого предприятия, им просто нужно было отследить маршрут Ячкина. Поэтому они дождались, когда часа через полтора он выехал обратно, и двинулись следом.
      Следующее место, где экспедитор совершил остановку, коллег слегка удивило. Он вернулся к нашему райотделу. Поставил свой джип напротив здания, но машину не покидал. К этому времени уже стемнело, однако у парней из "наружки" имелся прибор ночного видения, и они решили полюбопытствовать, чем занимается "объект".
      В райотделе, несмотря на поздний час, светилось много окон. Без всяких приказных усилений у ментов быстро входит в привычку работать сверхурочно. Одно из окон, где горел свет, было нашим. Мы ожидали сообщение о результатах наблюдения за Ячкиным и не ведали, что он здесь, совсем рядом. Тем более не имели понятия, чем он занят. А занят экспедитор был очень важным и ответственным делом. Целился из гранатомета "Муха" в наше окно.
      Когда ребята из ОПУ увидели, что экспедитор в салоне своей автомашины возится с какой-то трубой, сразу заподозрили неладное. Свежи в памяти были демонстративные выстрелы "заводской" братвы из гранатометов по дому правительства области и по зданию РУБОП. Ячкин уже выставил свою трубу в окно машины и нацелил ее на райотдел милиции. Промедление было чревато необратимыми последствиями, поэтому коллеги решили нарушить свое строжайшее правило "не засвечиваться" и ринулись к джипу. Однако, как говорится, привычка - вторая натура. Они даже в такой ситуации сумели приблизиться к "объекту" скрытно, без устрашающих криков и пальбы в воздух. Потом, обнаружив, что Ячкин уже изготовился к стрельбе, через заднее стекло машины всадили ему пулю в голову, после чего быстро-быстро слиняли, будто их здесь никогда и не было.
      Сотрудники, выбежавшие из райотдела на звук выстрела, обнаружили лишь одиноко стоящий джип с мертвым водителем внутри, все еще сжимающим в руках "Муху". Весть о том, что по родной конторе намеревались шмальнуть гранатой, быстро облетела все этажи и достигла наших ушей. Мы с Вязовым не смогли устоять перед любопытством и отправились смотреть на мертвого злоумышленника. Каково же было наше удивление, когда обнаружили, что это Ячкин собственной персоной.
      Поскольку тот уже не мог никому ничего объяснить, пришлось самим домысливать причину, побудившую его приехать сюда с гранатометом. Наиболее вероятной версией представлялась такая:
      Экспедитор по дурости доложился руководству "Ландыша", что вложил его обэповцам. Вероятно, начальство решило, будто такую промашку можно искупить только кровью. Или Ячкина, или нашей. А он уже счел, что лучше нашей, нежели своей. Логику покойного в выборе оружия понять несложно: залети граната в наш кабинет от него бы ничего не осталось, а значит, исчезли и записанные признательные показания экспедитора.
      Мы доложили свои соображения начальнику КМ Гордееву, который в этот вечер был ответственным по райотделу. Вскоре позвонили коллеги из ОПУ, они сообщили, что, в нарушение своих инструкций, совершили героический поступок - предотвратили теракт, а так же дали адрес, где перед этим побывал Ячкин.
      Весь наш райотдел гудел как растревоженный улей. Гордеев усиленно пытался придать возмущению милиционеров организованный характер. Вскоре он понял, что единственный способ предотвратить стихийную карательную акцию в отношении представителей фирмы "Ландыш" - это возглавить официальную операцию, имеющую ту же цель. Добровольцев отправиться вместе с ним было столь много, что пришлось отбирать самых достойных, словно дело касалось не рискованной работы, а праздничного вечера с фуршетом. В число избранных попали и мы с Вязовым, как самые осведомленные о деятельности "Ландыша".
      На предприятие, куда ездил Ячкин, делегация сотрудников нашего райотдела отправилась на личных автомашинах. Лимит бензина дежурных железных коней подходил к концу, и их оставили для экстренных происшествий в районе. Несмотря на спонтанный характер операции, поначалу ей удалось придать признаки организованности. Все остановились в отдалении от предприятия, для светомаскировки погасили фары и выслали вперед разведку, наш райотдельский спецназ - группу "Гром". Ребята по периметру обошли забор, огораживающий интересующий нас объект, и доложили, что лучший способ проникнуть на его территорию - это фронтальная атака через ворота.
      Гордеев призадумался, но тут к нему протиснулся Вязов и сказал:
      - Валерий Константинович, давайте попробуем обойтись без шума и пыли. Я подъеду на машине к воротам и попрошу у сторожей воды для радиатора. Если они откроют ворота, мы их нейтрализуем и спокойно проедем внутрь.
      - А что, мысль интересная. Машины у нас с частными номерами и без милицейской атрибутики. Может быть, твой фокус и пройдет, - кивнул начальник КМ.
      Однако тут же нарисовался Зуев, который всегда лез на рожон, и заявил, что ехать должен он. Спору нет, по части силовых захватов Сереге равных не было, но идея принадлежала Виталию. В связи с чем они тут уже устроили спор. Гордеев принял соломоново решение, и отправил на дело их обоих. Правда, когда они уже садились в машину, он остановил их и приказал надеть бронежилеты. Ребята не стали отказываться, а кто-то уже протягивал им предусмотрительно прихваченные в дежурке броники и поролоновые жилетки под них. Вязов и Зуев после внесения корректив в одежду заметно прибавили в талии, но зато стали смахивать на отъевшихся братков.
      Подъехав к предприятию, они вышли из машины и принялись барабанить в ворота, желая привлечь к себе внимание сторожа. Это им удалось. Какой-то хриплый голос предложил им убираться куда подальше подобру-поздорову.
      - Ну, дай водички! В натуре, чо те жалко? Радиатор, понимаешь, протек. Мы его герметиком заделали, но без воды же не поедешь, мигом движок накроется, - принялись убеждать оперативники.
      - А вы поссыте в свой радиатор, может, поможет,- с издевкой предложил им тот же голос.
      Тут горячие уральские парни из нашего райотдела уже не выдержали. Сначала они обматерили сторожа. А потом и добрались до него. Вязов уперся руками в ворота, а Зуев вскарабкался ему на плечи, подтянулся и перемахнул на территорию. Чего уж там произошло неизвестно, только когда Серега запустил Виталия внутрь, сторож больше не язвил, а, сидя на сырой земле, хрипел и утирал кровь под носом.
      Путь для основных сил был свободен, и Вязов помигал фонариком, сигнализируя об этом. На территорию предприятия милиционеры проникали, соблюдая меры предосторожности и светомаскировку. Первыми из темноты появились бойцы из группы "Гром" и веером разбежались по двору. Внутри предприятия располагалась большая площадка, на которой отдыхали от трудов несколько легковушек-иномарок и небольшое двухэтажное административное здание с примыкающим к нему кирпичным пристроем без окон-без дверей. Административное здание и стало главной целью нашего отряда. В нем горел свет, что указывало на продолжительный график работы сотрудников "Ландыша" и давало нам надежду на успешный их арест. Впрочем, быстро выяснилось, что в здание просто так не попасть. Массивная металлическая дверь и решетки на окнах превратили его в подобие крепости. Крепость можно взять путем штурма, подкопа, подкупа или хитростью, но Гордеев, который руководил операцией, избрал другой путь. Он остановил приготовившихся к штурму парней из "Грома", зашел в будку сторожа и по прямому телефону позвонил в административное здание.
      Эх, красиво раньше умели вести переговоры о сдаче. Какие фразы произносили, исторические! "- Сдавайтесь, или наши стрелы затмят вам солнце! - Тогда мы будем сражаться в тени", "- 24 часа на размышление воля, первый мой выстрел - уже неволя, штурм - смерть. - Скорее Дунай остановится в течении и скорее небо упадет на землю, чем сдастся Измаил" и другие, не менее красивые. Увы, те романтические времена ушли в прошлое. Я присутствовал при телефонном разговоре Гордеева. Не знаю, с кем он вел переговоры, но то, что они представляли с собой мат-перемат, имел возможность убедиться. Наш начальник КМ явно не привык к подобным диалогам. Он побагровел от гнева, в сердцах бросил трубку на рычаг и рявкнул стоящим рядом сотрудникам:
      - Ну, что встали?! Идите и выкурите к чертовой матери всех из этой шарашкиной конторы!
      - Легко! - сказали ребята из группы "Гром" и отправились выполнять задание.
      Не мудрствуя лукаво, они высадили пару стекол на первом этаже, после чего забросили внутрь здания дымовые шашки и гранаты со спецсредством "Черемуха". Угарная смесь из дыма и слезоточивого газа быстро распространилась по помещениям. Под воздействием такого коктейля даже лежащие при смерти устремляются на свежий воздух со скоростью ветра.
      Спецназовцы с ухмылками встали возле дверей и приготовились укладывать штабелями тех, кто начнет выскакивать наружу. А мы заняли позицию чуть поодаль, чтобы понаблюдать, как они будут это делать.
      Однако время шло, а из здания никто не появлялся. И тут события приобрели неожиданный оборот. На втором этаже звякнуло стекло. В освещенном проеме окна показалась голова короткостриженного парня. С криком: "Получите, падлы!" он высунул наружу ствол автомата и принялся строчить вниз. Пули защелкали об асфальт, с противным визгом начали рикошетить в разные стороны. Все милиционеры сыпанули в разные стороны и попрятались кто-куда. К счастью, стрелявший почти ослеп от дыма и слезоточивого газа, а потому палил практически не глядя. Он выпустил весь рожок автомата, но продолжал торчать в окне и ругаться. Это было его роковой ошибкой. Тут же в ответ с разных концов двора застучали автоматы "громовцев" и забухали отдельные пистолетные выстрелы. Я высунул голову из-за мусорного бака, за которым нашел укрытие, и увидел какой свинцовый ливень обрушился на стену здания. Камикадзе-автоматчика им смело в первые же секунды, но пули продолжали крушить стекла и дробить кирпичи, пока в пробоине одного из окон не появилось белое полотенце на палке.
      - Прекратить стрельбу! - прогремел над двором зычный голос Гордеева.
      Пальба, словно глохнущий двигатель, разразилась еще двумя тремя чихами и стихла. Металлическая дверь здания медленно начала открываться. Мы все нацелили свое оружие на вход и замерли. Появление людей, укрывшихся в здании, произошло весьма эффектно.
      Дверь распахнулась, и взорам милиционеров предстал поразительное видение в виде молодой девушки в освещенной раме выхода. Лица ее не было видно, она закрыла его мокрым полотенцем, спасаясь от дыма и газа. Но на лицо никто и не смотрел. Взгляды всех милиционеров приковало тело, нагое и прекрасное, как у античной нимфы. Вот только за ее спиной маячил не Амур с луком, а мужик с пистолетом. Они вышли во двор, а в коридоре появилась еще одна женщина, правда, одетая. Зато ею уже прикрывались аж четверо мужчин, вооруженные автоматами АК и пистолетами-пулеметами на подобии "Узи". Я не помнил какие именно виды деятельности руководители фирмы "Ландыш" записали к себе в устав, но ведения боевых действий там точно не было. Однако вооружились они здорово, хотя нас этим не напугаешь. Хуже было другое.
      Заложники - это очень серьезный сдерживающий фактор. А женщины явно были у мужчин в заложниках. По всем писаным и неписаным правилам мы не должны были стрелять в данной ситуации, чтобы не подвергать их жизнь опасности. Поэтому легко было предсказать сценарий дальнейших событий с переговорами и компромиссами. Но его неожиданно поломала обнаженная девушка, идущая впереди. Она наступила на битое стекло, вскрикнула и на одной ножке запрыгала в сторону. Шедший позади нее мужчина резко дернул рукой с пистолетом ей вслед. Может быть, он и не собирался стрелять, только этого никто и никогда не узнает точно. Неподалеку от меня из укрытия бахнул выстрел, и мужик кулем повалился на асфальт. Позже выяснилось, что кто-то из наших оказался отменным снайпером, и подстрелил злодея, как белку, - в глаз, чтобы шкурку не портить.
      Этот выстрел вызвал цепную реакцию. Тут же началась громкая пальба со всех сторон.
      На нашей стороне было не только численное преимущество и вера в правоту дела, но и удачное расположение. Мы рассредоточились, находились в укрытиях и в темноте. А вот боевики из "Ландыша" оказались на открытом месте и на них падали отблески света из здания. Впрочем, они не растерялись и предприняли попытку организованного отхода. Двое из них потащили одетую женщину обратно в здание, а двое других прикрывали их отход, поливая длинными очередями из АК пространство вокруг. Пули носились по двору, словно разъяренный осиный рой. Но едва у парней иссякли рожки, как сразу закончились их дни на этом свете. Оба они, обливаясь кровью, рухнули вниз и затихли. Зато двум их товарищам удалось таки прорваться в здание и закрыть за собой металлическую дверь. Мы боялись зацепить оставшуюся в их руках женщину, поэтому не смогли помешать.
      Итак, первый раунд закончился в нашу пользу. Противник лишился четырех человек, одной заложницы и вынужден был уйти в глухую защиту. Однако до полной победы было еще далеко. В руках бандитов осталась женщина, которую тоже нужно было спасти. По идее в данной ситуации следовало остановиться, поставить в известность высокое руководство и ждать прибытия спецподразделений, обученным проведению операций по вызволению заложников. Но никто из наших даже мысли не допускал, чтобы переложить ликвидацию бандитов на чужие плечи. Покушение на родной райотдел и оказанное вооруженное сопротивление сделали завершение разборки с бандитами делом чести. Если мужики, укрывшиеся в здании, рассчитывали посредством заложницы диктовать нам условия, то они ошиблись. Нашим ребятам было уже плевать на собственную безопасность и нарушение инструкций, их общее настроение можно образно передать поговоркой выпивох: "Раз пошла такая пьянка, режь последний огурец!".
      Пока шла подготовка к штурму ангара, мы с Вязовым оказали первую помощь спасенной девушке - перевязали ей ногу носовыми платками и дали старый милицейский плащ, чтобы прикрыла наготу. От всего пережитого у нее началась истерика. И сразу стало понятно, что первое впечатление действительно обманчиво. Теперь девушка совсем не напоминала нимфу, а скорее была похожа на фурию, злобно костерившую все и всех. Даже нас, которые, казалось бы, не сделали ей ничего плохого.
      Впрочем, нам уже стало не до нее. Ребята начали штурм. И начали весьма эффектно. По команде Гусева вдруг разом заработали движки около десятка автомашин. В том числе и тех, которые принадлежали "Ландышу" и находились во дворе. Их безжалостно вскрыли и, раскурочив замки зажигания, завели. Автомашины выстроились в линию напротив здания и врубили дальний свет. Потом тросами выдернули несколько решеток с окон на первом этаже. Первыми внутрь здания устремились бойцы из "Грома", а за ними полезли и все остальные. В помещениях не выветрились до конца "Черемуха" и дым, поэтому глаза пощипывало, но то были мелочи в сравнении с ожиданием выстрела из-за каждого угла. Зачистка здания проводилась не спеша с, соблюдением максимальных мер безопасности. Прежде чем войти в комнату, ее расстреливали, потом включали свет и осматривали. Так постепенно переходили из одного помещения в другое, в одном из которых обнаружили труп бесшабашного автоматчика, открывшего по нам огонь со второго этажа. Мы проверили все административное здание, осмотрели подвал с сауной, где нашли следы недавнего застолья и одежду спасенной нами заложницы. Однако противника нигде не было. Кто-то обнаружил закрытую дверь, ведущую в пристрой. Во всей вероятности, бандиты укрылись в нем.
      Гордеев собрал нас и коротко изложил свой план действий, главная идея которого заключалась в подавлении противника огнем. Нас было больше, и это преимущество следовало использовать. Высадить обычную деревянную дверь в пристрой для нас особого труда не составило. За ней оказался небольшой коридорчик, заканчивающийся еще одной деревянной дверью. Кто-то дал по ней очередь, и она тут же открылась, демонстрируя за собой черное чрево какого-то помещения.
      - Давай, ребята, они наверняка здесь. Огонь! - махнул рукой Гордеев и отступил в сторону.
      И мы дали. Из всех стволов. Правда, стреляли намеренно поверху, чтобы не задеть заложницу. В темноте что-то лязгало, звенело, пули со свистом врезались в стены, рикошетили во все стороны.
      Начальник КМ снова дал отмашку, останавливая стрельбу, а потом громко крикнул:
      - Сдавайтесь! Вылезайте по одному с поднятыми руками, а не то здесь вас и похороним!
      Неожиданно в пристрое вспыхнул свет, и уцелевшие неоновые лампы осветили большое производственное помещение. Оказалось, что здесь располагается подпольный водочный цех. Наша огневая обработка нанесла ему приличный ущерб. Всюду на полу валялись осколки бутылок, струйками из пробоин в пластиковых бочках тек спирт, а лужи прозрачной жидкости на полу быстро увеличивались в размерах, распространяя вокруг столь привычный нам сивушный дух.
      Из-за штабелей ящиков с готовой продукцией раздался голос:
      - Эй, менты, погодьте шмалять. Давай поговорим.
      - Ну, говори, - разрешил Гордеев.
      Неожиданно один из штабелей ящиков с водкой отъехал в сторону. Оказалось, что он стоит на тележке. А за ним нашему взору предстала та самая вторая женщина, привязанная к станку для укупорки пробок. Рядом с ней стоял мужчина. Он был без оружия, но в одной руке держал зажигалку, а во второй бутылку, из которой демонстративно поливал одежду пленницы.
      - Один выстрел, и я ее заживо поджарю! - предупредил он.
      - Ладно. Никто пока не стреляет. Говори, чего хочешь? - крикнул Гордеев.
      - Для начала хочу выйти отсюда целым и невредимым. Или вы меня выпустите, или я здесь такой костер устрою, что мало не покажется.
      - Устраивай, - пожал плечами начальник КМ. - Только тогда вам уж точно крышка. А так еще имеете шанс отделаться тюремным сроком. Даю минуту на размышления, если не сдадитесь, я вас сам подожгу!
      Такого ответа начальника КМ его оппонент не ожидал, и явно растерялся. Но неожиданно ему на помощь пришла заложница. Она начала кричать:
      - Спасите меня! Помогите, пожалуйста. Я не хочу умирать.
      До того она рассматривалась лишь как пешка в жестокой мужской игре, а теперь вдруг голосом дала понять, что является живым человеком, которого намереваются не снять с доски, а лишить жизни. Гордеев заскрежетал зубами. Жалостливый голос женщины проникал ему в душу и разрушал решительный настрой на уничтожение бандитов любой ценой. Но тут к нему тоже пришла помощь. В лице Вязова. Тот протиснулся к начальнику КМ и попросил:
      - Валерий Константинович, можно я с жуликами поговорю? Кажется, я одного из них знаю.
      Гордеев покачал головой и заметил:
      - Хорошие у тебя знакомые, Виталий. Ладно, поговори. Может быть, сумеешь убедить их сдаться.
      Вязов выступил вперед и крикнул:
      - Эй, Валера! Узнаешь меня?
      Мужчина с зажигалкой в руках вгляделся в его сторону, потом усмехнулся и ответил:
      - Тебя, Виталий, я узнаю всегда. У меня на твой счет большой должок накопился.
      - Тогда дам тебе шанс поквитаться. Отпусти женщину, а я займу ее место. Полагаю, что меня тебе будет убить гораздо приятнее.
      - Искушаешь, змей. А где гарантия, что ты опять какой-нибудь фокус не припасешь, вроде стреляющей ручки?
      Я с первых слов Вязова догадался, что он разговаривает со своим бывшим компаньоном и похитителем, а теперь, после упоминания ручки, окончательно убедился в этом. Между тем, Виталий заверил Валерия, что никаких фокусов демонстрировать не собирается и даже пообещал принести для себя наручники в случае обмена. Тот немного помялся, но, видимо имел действительно большой зуб на моего напарника, поэтому согласился на предложение.
      Риск - привычный атрибут милицейской работы, и большинству сотрудников приходится в той или иной степени ему подвергаться за время службы. А вот благородное самопожертвование - удел избранных. Далеко не каждый согласится добровольно подставить свою грудь под пулю вместо чужой. Однако я всегда подозревал, что инстинкт самосохранения у Вязова развит слабовато. Едва получив согласие на обмен, он без колебаний сунул мне в руки свой пистолет и шагнул в цех.
      Правда, там переговоры об освобождении женщины продолжились. Валера опасался подвоха, но, в конце концов, все же отвязал и отпустил женщину. Обредшая свободу дама бросилась к выходу, а Виталий занял ее место в плену. Он самолично отдал Валерию наручники и протянул руки, чтобы тот их застегнул. Однако даже скованный Вязов представлялся бандитам опасным. Во всяком случае, бывший компаньон просунул ему меж рук крюк тельфера и вздернул его на железной цепи, вроде как на дыбе. У нас просто пальцы чесались о спусковые крючки при виде такого издевательства над товарищем, однако приходилось сдерживать эмоции, чтобы не навредить ему еще больше. Теперь, судя по всему, предстояли долгие и нудные переговоры. Вот только сам Вязов не желал терпеть и ждать. То, что они предпринял, стало полнейшей неожиданностью и для нас, и для бандитов.
      Валера, убедившись, что Виталий безвольно висит на крюке тельфера, отвернулся. А пленник вдруг резко взмахнул ногами и заехал ему в спину, отчего тот отлетел на несколько метров вперед и свалился в водно-спиртовую лужу. А Виталий расцепил руки и спрыгнул с крюка. Никакого трюка в духе Гудини в его освобождении от наручников не было. Просто к нам в райотдел поставили партию бракованных этих самых наручников, у которых цепочка держалась на честном слове и только для виду. Наверное, Вязов, только памятуя о качестве браслетов, предлагал добровольно их надеть на себя.
      Приземлившись на пол, Виталий резко толкнул тележку со стоящими на ней ящиками водки, и они со звоном повалились на другой штабель, за которым, вероятно, прятался невидимый нами, но обнаруженный Вязовым, второй бандит.
      Тут уже пришла и наша пора появиться на сцену. "Громовский" авангард ринулся в цех, поливая из автоматов по ящикам с водкой. Грохот и звон стоял неописуемый. Еще немного и нам удалось бы обезвредить бандитов, но те очень сильно не желали сдаваться. По крайней мере, один из них - Валера. Все еще лежа на бетонном полу, он чиркнул зажигалкой. "Zipo" в его руках сработала моментально. А разлитая по полу водно-спиртовая смесь тут же занялась огнем. Синеватые язычки пламени быстро устремились в разные стороны. Картина получилась на заглядение. Лучшей иллюстрации для выражения "гори все синим пламенем" трудно даже представить. Вот только Вязову было не до эстетских созерцаний. Выпрыгнув из огненного круга, он бросился нам навстречу и заорал:
      - Назад! Сейчас рванет!
      Мы остановились. Потом, после короткого замешательства ломанулись обратно. Взрыв действительно не заставил себя ждать. Мы едва успели выскочить из цеха, как сначала послышался протяжный звук "У-у-у-у", затем по коридору пронеслась горячая волна спрессованного воздуха, которая подхватила меня и отшвырнула назад. Только после этого послышался оглушительный грохот. Едва он затих, я крикнул:
      - Виталий, ты где?!
      Но не услышал сам себя - уши заложило. Однако вопрос мне повторять не пришлось. Кто-то сбоку тронул меня за плечо. Я повернул голову и увидел смеющиеся глаза Виталия и его беззвучно открывающийся рот.
      Э П И Л О Г
      Наше с Вязовым состояние было оценено медиками, как легкая контузия. К счастью, никто из наших ребят, принимавших участие в операции, тоже серьезно не пострадал, хотя взрывом бутлегерский цех разнесло основательно. Пожар в нем продолжался еще несколько часов, поэтому обнаруженные трупы бандитов превратились в настоящие головешки.
      А спасенные нами женщины оказались проститутками по вызову. Они рассказали, что ранее уже бывали, на предприятии, где размещалась фирма "Ландыш", и прежние визиты заканчивались благополучно, с физическим и материальным удовлетворением сторон. Поэтому мы могли лишь предполагать, что же побудило сотрудников "Ландыша" совершенно непредсказуемо взять путан в заложницы и оказать нам ожесточенное вооруженное сопротивление. По мнению Вязова агрессивный настрой создал им Валера, зачем-то вернувшийся к нам в город. Последнее время он находился в бегах, возможно, на этой почве у него начала развиваться "шиза" с обостренной манией преследования. Виталий считал, что именно Валера отправил Ячкина с гранатометом к нашему райотделу с целью ликвидации ненавистного ему опера по фамилии Вязов. Определенные резоны в этой версии имелись, и косвенно она подтверждалась показаниями недавних заложниц.
      Когда мы нагрянули на предприятие, дамы отдыхали с господами из "Лотоса" в сауне. Со слов женщин, именно Валера больше всех кричал, что ментов надо мочить, мол, хороший мент - это мертвый мент и тому подобное. Потом он начал искать измену и решил, что ментов на него навели путаны, после чего распорядился взять их в заложницы. А одной из них, той, которая начала возмущаться и качать права, не позволил одеться.
      После освобождения женщины клятвенно заверили наших ребят, что теперь будут любить милицию всей душой и выцарапают глаза любому, кто станет ее хаять. Уже одно это просветление двух заблудших путанских душ делало нашу работу не напрасной.
      В суете и текучке будней события той памятной ночи со стрельбой и взрывом бутлегерского цеха вскоре отошли на второй план. Дни шли за днями, и как-то незаметно подкрался миллениум.
      Новый 2000-й год мы с Вязовым справляли вместе. Можно сказать, семьями. Пока моя жена и Жанна колдовали в большой комнате над праздничным столом, я и Виталий разминались коньячком и курили, купленные по случаю праздника, легкие сигары, как в кино, макая их кончик в бокал. В душе царили спокойствие и умиротворение.
      - Эх, хорошо сидим, - отметил Вязов. - Вот ради таких минут и стоит жить.
      - Жить, в принципе, стоит, - развил тему я.
      - А еще очень важно, чтобы потом не было мучительно больно за бесцельно прожитые годы, - добавил Виталий.
      - Ну, положим, цель и смысл жизни у каждого свои. Вот Профессор считает день прожитым зря, если не удастся выпить. Для бутлегеров цель загнать побольше "паленой" водки, а смысл нашей жизни, по аналогии, получается в том, чтобы поймать и посадить побольше бутлегеров. Только я не считаю, что это то, ради чего стоит жить. Мелковато как-то.
      - А ты посмотри на данный вопрос под другим углом зрения. В государственном масштабе. Мы с тобой стоим на страже экономики России. И в тех 5 тысячах подпольных цехах, ликвидированных милицией в уходящем году, есть и доля нашего труда.
      - Эх, еще бы знать, сколько цехов нам еще нужно накрыть, чтобы легальный сектор алкогольной продукции составил все сто процентов, а не 60, как сейчас. Возникает ощущение, что с гидрой какой-то боремся. Чем больше бутлегеров сажаем, тем больше их появляется. И от этого смысл нашей жизни и работы становится совсем малопонятным.
      - А знаешь, Игорь, я считаю, что не зря вернулся в милицию. Как бы нас не критиковали и хаяли, а все же мы делаем очень важное и нужное дело....
      Развить свою мысль Вязов не успел. На кухню вошли наши любимые женщины и позвали к праздничному столу.
      Этот новый, 2000-й год мы и вся наша страна встречали, как обычно, с надеждой на лучшее.