Ибанизм, который часто для краткости называют также измом, есть теоретическая основа социзма. Поэтому ибанизм называют также социзмом. Ибанизм есть наивысшее, наифундаментальнейшее, наиглубочайшее, всеобъемлющее, всесильное, неопровержимое, подкрепленное всем ходом прошлого развития человечества и подтверждаемое всем ходом будущего развития человечества учение об обществе, такова незыблемая догма ибанского общества. Когда Правдец заявил, что ибанизм навязан ибанскому народу силой и мешает ему жить, он совершил грубую ошибку. Ибанский народ навязал себе ибанизм добровольно и жить без него уже не в состоянии. Он ему освещает путь. Нет ни одной общественной проблемы, которую нельзя было бы решить с помощью ибанизма исчерпывающим и единственно правильным образом. Более того, если кто-то попытается решать эти проблемы вне ибанизма, то заранее обрекает себя на грубейшие ошибки, полное непонимание, злостное искажение и прочие тяжкие преступления. Самое слабое из них - лазейка идеализму. Более сильное уступка идеализму. Еще более сильное - объятия идеализма. И кончается это грехопадение тем, что согрешивший внутренней логикой борьбы приводится к откровенному прислужничеству империализму.
      При Хозяине этой догме следовали неукоснительно. Все специалисты по общественным наукам отбирались по особому призыву из числа наиболее проверенных и преданных ибанцев. В их обязанность входило не иметь самим ни малейшего представления ни о какой западной социологии и не допускать, чтобы кто-то ухитрился узнать о ней что-либо незаконными путями. Например, путем чтения книжек, имеющихся в библиотеках, но не рекомендуемых начальством. Да и что еще за социология может быть, кроме ибанизма? Ибанизм - вот социология в подлинном смысле слова! Все остальное - ошибки и извращения. Их надо громить. Но громить можно было только тех западных социологов, которых громили сами классики ибанизма. И громить их следовало только так, как громили сами классики. Тут была целая наука погрома, Чуть не догромил, упустил какую-то сторону, не проявил должной боевитости - и пиши пропало. Одного ведущего ибанолога расстреляли только за то, что он употребил выражение С МОЕЙ ТОЧКИ ЗРЕНИЯ. Другого, еще более ведущего засадили на десять лет в лагеря, где он загнулся через полгода, за то, что он, разгромив первого, забыл привести одну из обязательных цитат классиков, которая тут была не к месту, но которая всплыла в замутненном сознании Хозяина в тот самый момент, когда третий ведущий ибанолог доносил на второго. Зато ибанизм сохранялся в полнейшей чистоте.
      Вся западная литература по социологии находилась в закрытом фонде, буквально за железной дверью. Доступ к ней разрешался только по особым разрешениям. Но эти предосторожности, как выяснилось впоследствии, были излишни. Если бы ее и разрешили, она осталась бы непрочитанной и уж во всяком случае непонятой хотя бы в силу незнания иностранных языков и жуткой безграмотности. Редкие экземпляры обществоведов, знавшие иностранные языки и смысл некоторых терминов западной социологии, служили в Органах или подыскивали цитаты ведущим ибанологам и высоким руководителям для очередных погромов.
      Но если бы всех специалистов по общественным наукам обучили иностранным языкам, заставили бы читать заграничные книжки, и даже научили бы кое-что понимать, положение существенным образом не изменилось. Эта истина обнаружила себя в период Растерянности, когда даже в области общественных наук начались некоторые послабления. Именно в этот период, а не в эпоху Хозяина, когда послаблений не было, выяснилось, что идеологическая монолитность ибанского общества вырастает изнутри и даже независимо от насилий. В эпоху Хозяина власти боялись, что если чуть-чуть распустить вожжи, то ибанизм рухнет. Они сами не верили в его всепобеждающую силу и правоту. Они сами считали его продуктом насилия и навязывания извне, ибо исторически он, действительно, был занесен в Ибанск извне. Период растерянности обнаружил, что он сохранился бы и без насилия и вырос бы без занесения извне. Ибо он есть продукт собственной жизнедеятельности этого общества.

      Надо различать, говорит Клеветник, власть политическую и неполитическую. Первая вырастает из политических отношений. Она выборна и сменяема. Она предполагает оппозицию и гласность. Она находится под контролем общественного мнения и открытой критики. Политическая власть не исчерпывает всей власти общества. Она, например, невозможна без назначаемой администрации, референтов, советников и т.п. Она не обязательно есть доминирующая власть общества. Примеры обществ, в которых она была и есть на вторых и третьих ролях, общеизвестны. Если она существует, она может взять на себя различные функции власти. Главная ее изначальная роль - укрепление и охрана правовой ситуации в стране. Она возникает вместе с правовыми отношениями и правовой формой поведения социальных индивидов. Она немыслима без социального права.
      В ибанском обществе нет политической власти. Есть лишь неполитическая власть, подделывающаяся под политическую. Зачем нужна эта подделка? Она, во-первых, есть продукт истории, в которой эта форма власти рождалась как политическая власть. Во-вторых, она оказалась удобным средством идеологической обработки населения. В-третьих, ибанским властям на международной арене приходится иметь дело с политическими властями других стран, и она при этом хочет выглядеть полноправным партнером. Уберите страны с политической властью или сведите их до такого состояния, когда Ибанск может с ними не считаться, как слетит весь политический камуфляж с ибанской власти. И теоретики будут расписывать свою форму власти как высшую. Политика здесь действительно отмирает. Но это не есть высшая форма в социальном прогрессе. Наоборот, здесь общество в социальном отношении опускается рангом ниже.
      Забавное зрелище представляют с этой точки зрения встречи на высшем уровне, когда встречаются главы политической власти Запада и неполитической власти Ибанска. Первый не всесилен, ограничен, критикуем. Но он имеет власть в деле, о котором говорит. Если он выходит за эти рамки, он выходит за политические рамки. Очевидно, это - под влиянием дурного примера собеседника. Второй всесилен, не ограничен, стоит вне критики. Но он не имеет никакой реальной власти в деле, о котором говорит. Это кажется странным и неправдоподобным, но это факт. Что бы ни происходило в правящей группе, он в данной встрече выступает как представитель и глава этой правящей группы. И его власть определяется не правовыми нормами и общей правовой ситуацией в стране, которых нет, а исключительно социальными отношениями внутри группы и положением группы в системе социальных отношений общества. А что это значит, об этом уже говорилось. Первому можно доверять, ибо обман ослабляет его собственное положение и положение его братии. Второму нельзя доверять, ибо он безответственен по своей сути. Его судьба зависит не от этого. Или зависит мало. Она идет в ином разрезе бытия. Здесь соотношение несколько напоминает соотношение эффективно работающей, но ограниченной научной теории и широковещательной идеологической конструкции, претендующей объяснить все на свете наилучшим образом. У них нет и не может быть деловых точек соприкосновения. Есть одна только видимость. Конечно, кое о чем договориться можно. Но это не влияет на принципиальное соотношение сторон.

      Виски, спросил Почвоед. Коньяк? Вот, рекомендую, настоящий французский. Ого, сказал Учитель. Да ты неплохо устроился. Научи-ка меня, своего бывшего батальонного командира, как заполучить нечто подобное. Не паясничай, командир, сказал Почвоед. Организуйте нам бутерброды, кофе и вообще что-нибудь посущественнее, сказал он появившейся секретарше. Давненько мы не видались. Говорят, какие-то сногсшибательные открытия делаешь? Только на мой взгляд зря все это. Ничего ты так не добьешься. Не с того конца начинаешь. Наука об управлении? Я ведь не из этих, ты меня знаешь. Конечно, никакого идеализма метафизики там нет. Но рановато у нас об этом говорить пока. К этому делу надо подойти политически... Да брось ты демагогию разводить, говорит Учитель. Это я слышал десятки раз. Я к тебе пришел как к старому фронтовому приятелю. Можешь помочь - помоги. Не можешь - так и скажи. Не надо юлить. Дело пустяковое. Ничего политического и идеологического в нашем сборнике нет. Одного твоего звонка достаточно. Он же уже сверстан. Вот и плохо, что ничего идеологического нет, говорит Почвоед. Что вам стоит добавить одну статейку и связать ваши штучки-дрючки с измом? И в каждой статье пару слов добавьте. Сошлитесь на классиков... Да это же еще хуже, говорит Учитель. Нас тогда с потрохами сожрут как ревизионистов. Чего ты боишься? Пойми, через год-два об этом у нас на каждом перекрестке трезвонить будут. Люди на этом наживаться будут. Карьеру делать будут. Рискни! Ты меня знаешь, говорит Почвоед. Я не трус. И риска я не боюсь. И в данном случае риска особого для меня нет. Дело не в этом... Давай, оставим этот бесплодный разговор. Выпьем лучше. Этот час я не принимаю, сказал он секретарше. Совещание.
      Мы плохо еще знаем человеческую натуру, говорит Почвоед. А ты, командир, нисколько не меняешься. Коньяк глушишь стаканами. Наука только теперь начинает добираться до глубин человеческого существа. Я уверен, что полный и настоящий изм наступит только тогда, когда мы научимся, как следует, управлять человеческой натурой. А сейчас разве это изм? Каждый гоношит обмануть, урвать, наябедничать, подложить свинью, свалить на другого... Я, брат, отсюда такого насмотрелся, что тебе и во сне не приснится. Полный и подлинный изм уже был, говорит Учитель. При Хозяине. И скоро опять вернется. Сейчас вы слегка растерялись и пустились в душеспасительные разговорчики. Но лет через пять вы опять всех зажмете. Это и будет подлинный изм. И никакого другого нет, дорогой мой комиссар. Твой призыв познать человека - чушь. Ложная проблема. Это говорю тебе я ученый, а не бесшабашный батальонный, которого надо было выручать из скандальных историй. Что такое человек? Комбинация конечного числа признаков. Вычисли степень вероятности той или иной комбинации - получишь степень вероятности того или иного типа человека. Чем иначе ты объяснишь то, что в учреждениях одного типа примерно один и тот же процент подхалимов, карьеристов, стукачей, новаторов, правдоборцев, маразматиков и т.п.? Почему чем выше ранг учреждения, тем выше процент карьеристов и хапуг и тем ниже процент умных и талантливых сотрудников? Почему колебания в упомянутых величинах удивительным образом совпадают с различиями в типах и рангах учреждений? Какое это имеет отношение к некоей непознанной человеческой натуре? Миф это. Сказки для идиотов. Возможность для тысяч проходимцев наживать степени, звания, чины. Средний человек есть возможность всего, что угодно. Конкретный человек есть лишь единица в математически ожидаемом распределении людей по группам. И не думай, будто люди занимают положения в этих группах сообразно своей натуре. Эту гипотезу еще можно было бы обсудить, если бы людей однажды построили и предложили добровольно занять места в обществе, причем - каждый мог бы занять место, какое он хочет. Поверь мне, тогда не было бы секретарш, а ты был бы одним из трехсот миллионов глав государства. Ты и меня подсчитал в своей теории, спросил Почвоед, Конечно, сказал Учитель. Обычно такую чушь, какую тут говорил ты, порют круглые дураки и подонки. А ты умен. И безусловно честный человек. Потому ты редкий экземпляр. В среднем один на министерство. Но именно по этой причине ты скоро не будешь министром.

      Полный изм, как известно, был объявлен при Заведуне XVIII. Объявлен он был навечно. И никаких сомнений тут быть не может. Речь может идти только о степени полноты изложения исторической правды. Но во избежание ненужных, чисто словесных споров уточним, что мы понимаем под полным измом. Полный ибанизм есть общественный строй, обладающий следующими признаками. Здесь нет и быть не может никаких серьезных недостатков. Если здесь и бывают недостатки, то они мелкие и быстро устраняются. Здесь зато имеют место достоинства. В большом количестве. Большие и малые. Причем, больших больше, чем малых. Но малых еще больше. Здесь все хорошее достигает неслыханного до сих пор расцвета. Производство материальных и духовных ценностей. Сознательность. Нравственность. Государство, политика, право, мораль и прочие надстройки отмирают, но путем такого мощного предварительного укрепления, что... В общем, отмирают. Изобилие такое, что всего девать некуда. И повсюду лозунги: от каждого по его способностям, каждому по его потребностям. Повсюду снуют высокосознательные активисты-добровольцы и уговаривают сверхсознательных граждан. Умоляем, возьмите эту норковую шубку! Ради бога, не хотите ли унитазик поставить себе из чистого золота? Сделайте милость, примите эту путевочку в санаторий на южные острова. Всего на два годика! Граждане, да будьте же людьми, возьмите кто-нибудь этот бочонок с черной икрой! В придачу дается бриллиантовое колье, по преданию принадлежавшее самой Императрице! Кому титул Маршала с орденом Большого Члена! Есть свободная должность Президента Академии! Кто хочет стать великим писателем? Есть готовый гениальный роман! Кто хочет... Но граждане тут настолько сознательны, что их ничем этим уже не проймешь. II только самые ультрасупероберсознательные индивиды, по уму, честности, талантам и прочим добродетелям превзошедшие все, что в этом роде производила история, берут на себя тяжкий крест и на благо всех трудящихся становятся министрами, генералами, маршалами, академиками и т.д., напяливают на себя золото и бриллианты, едят трижды опостылевшие икру, севрюгу, шашлыки, ананасы, пьют четырежды опостылевшие коньяки, вермуты, ликеры, ездят на курорты, ходят в оперы и балеты, живут в огромных квартирах, дачах и особняках, - в общем, жертвуют своим драгоценным здоровьем, временем, силами и спокойствием ради тяжкого изнурительного неблагодарного труда. А рядовые высокосознательные ибанцы видят это, понимают это. И благодарят их за это. Спасибочки вам, родные наши! Если бы не вы, так мы бы. Ишь, бедненький, орденочков понавешал! Тяжело ведь! Ай как тяжело, а несет! Родненький ты наш, икорочки обкушались! Ай-яй! Коньячку перепили! Боже ж ты мой, как они страдают! Страдалец ты наш! Уж какой часик странички эти читает! И читает, и читает, и читает!.. Отдохнул бы часик. Завтра, небось, визит делать придется...

      А что Вы имеете в виду, употребляя такие слова, как Изм и Капитализм спрашивает Клеветник. Изм не есть некое уклонение от нормы или особая форма общества. Это есть социальность как таковая, в чистом виде. Главная тенденция общественной жизни. Все остальное - борьба с ней или борьба против того, что противопоставляется ей. Прогресс общества есть борьба против своего нормального состояния. Формации? Конечно, в этом кое-что есть. Но вот, к примеру, капитализм. Что это такое? Прорыв антисоциальности, т.е. временная и частичная победа творческого Я над косным Мы. А это отклонение от нормы. Период перехода от одной формы социального закрепощения к другой. Особая форма изма, при которой чуть-чуть побольше Я, чем у нас. Товарно-денежные отношения в условиях свободного рынка и частной собственности. И многое другое. Изм ибанского типа предполагает развитие капитализма. Но в каком смысле? В смысле общества, способного к имманентному прогрессу и творческим результатам. Для чего? Чтобы воспользоваться плодами его творчества. Сам по себе изм враждебен творчеству. Он его допускает лишь в крайнем случае. Или по недосмотру. Или по неспособности задушить. Капитализм как общество западного типа вообще сложился по недосмотру начальства. Когда оно соберется с силами, оно прикроет капитализм и установит во всем мире изм.
      Это страшно, говорит Крикун. Я много думал. Перечитал все, что можно было достать. Сам изобрел кучу всяких теорий. И все впустую. Истина, увы, банальна. Удручающе банальна. Поступайте, как считаете нужным, а время решит, чему и как быть. Я с Вами согласен, говорит Клеветник. Но истину надо суметь сказать. А это не так-то просто. Уж на что я осторожен, а мой курс скоро прикроют. У Вас была книга, говорит Крикун. Она изъята и уничтожена, говорит Клеветник. Даже у меня не осталось ни одного экземпляра. Но это не беда. После появления работ Правдеца моя книга утратила смысл.
      Вас интересуют практические выводы, говорит Клеветник. А есть ли вообще какие-то возможности для дела, если даже допустить, что такие выводы возможны? Возможностей для дела теоретически никогда нет говорит Крикун. Но какое значение имеет сознание невозможности дела, если человек не может не делать что-то?
      Беседы с Клеветником все чаще переходили в спор о деле. Клеветник, читая свои лекции и ведя бесконечные разговоры со студентами, аспирантами и вообще с кем попало, делал свое дело, считая делом нечто иное и не представляя себе достаточно ясно, что это может быть. Крикун, считая речи Клеветника делом, все же искал для себя нечто иное в качестве дела.
      Однажды на фронте, говорил Крикун, меня подбили. Снаряд попал прямо в мотор. Половина цилиндров вышла из строя. А я дотянул до аэродрома. Все инженеры в один голос заявили, что машина не могла лететь. А я прилетел. Вопреки теории. Скорость дельфинов не объясняется теоретически. Пусть пока. Но факт - не объяснена. А прецедент Правдеца? Кто мог предсказать его теоретически? Надо рисковать и делать что-то вопреки теоретическим выкладкам. Что именно, спрашивал Клеветник. Пока трудно сказать, отвечал Крикун. Но надо быть готовым к тому, чтобы использовать случай. И, главное, узнать его, когда он представится.

      Несмотря на свою явную нелепость, а может быть, именно благодаря ей, ибанизм есть неопровержимая истина. Когда Правдец нападал на него и видел в нем источник зла, он впадал в глубокое заблуждение. Ибанизм не был и не мог быть источником зла хотя бы уже потому, что это вообще не источник. Это первоисточник. А из первоисточника исходит все, - и зло, и добро. А значит не исходит ничего. Он сам исходит из всего.
      Согласно ибанизму, мир не создан никем и никогда не возникал. Он существовал вечно и будет существовать вечно. Он развивается от низшей ступени к высшей. Некоторые куски мира могут, в порядке исключения, перескочить сразу через несколько ступенек, но только с ведома и разрешения ибанского руководства. И при условии бескорыстной помощи со стороны Ибанска. Начавшись с электрона, который сам неисчерпаем вглубь, мир развился до самого высокого уровня - до ибанского общества. Отныне все дальнейшее развитие мира будет проходить только на основе Ибанска, через Ибанск, как развитие ибанского общества. Сознание есть высшая форма развития способности отражения, лежащей в основе бытия. Оно есть лишь отражение бытия. Естественно, высшей ступенью развития сознания является сознание ибанского общества, воплощенное в ибанизме и в мудром руководстве. Выше уже ничего не бывает. Конечно, и тут не наступает мертвый застой. Ибанское руководство творчески развивает ибанизм дальше на основе обобщения опыта практики строительства полного изма. Последние речи ибанских руководителей и последние постановления руководящих органов это и есть вершина развития сознания человечества в данное время. Вплоть до следующих речей и постановлений.
      Короче говоря, Правдец спутал суть и форму ибанизма. Суть ибанизма проста. Наше общество самое совершенное, самое гуманное, самое свободное, самое благоустроенное, самое... самое... самое... Я - ибанизм - есть самое умное, самое глубокое, самое... самое... самое... учение об обществе вообще и об ибанском обществе в особенности. Если вы где-то обнаружите что-то хорошее, знайте: в Ибанске с этим дело обстоит гораздо лучше. Если где-то обнаружите плохое, знайте: в Ибанске этого нет, ибо в Ибанске плохого не бывает в принципе. Если вы где-то услышите умную мысль, знайте: в ибанизме по этому поводу есть мысли умнее. Если где-то заметите ошибку, знайте: в ибанизме этой ошибки нет, ибо ибанизм в принципе исключает ошибки. Ибанское общество и его научное осмысление ибанизм таковы по определению.

      Один из фундаментальных принципов системного метода - принцип однородности системы. Он означает, что все индивиды системы относятся к одному и тому же классу индивидов, а все связи между ними - к одному и тому же классу связей. Этот принцип не следует понимать так, будто системный метод применим только к системам с однородными индивидами и их связями. Он, конкретнее говоря, означает, что должна быть выбрана такая точка зрения на данную эмпирическую систему, чтобы все ее индивиды и связи можно было представить как однородные. Это не принцип отбора предмета исследования, а принцип рассмотрения любого данного предмета. Если такую точку зрения на данную систему найти не удастся, то нельзя будет воспользоваться системным методом. Другой фундаментальный принцип - принцип иерархичности, согласно которому все типы индивидов и связей определяются через некоторые элементарные индивиды и связи системы.
      Поясню эти принципы применительно к социальным системам. Индивиды, образующие их, суть отдельные люди, группы людей, объединения групп и т.д. вплоть до целых стран. Все эти индивиды принадлежат к одному классу социальных индивидов в том смысле, что все они рассматриваются с единой точки зрения: как существа, способные делать сознательный выбор и совершать волевые поступки по отношению к другим индивидам. Принцип иерархичности здесь реализуется так, что в качестве элементарного индивида выбирается отдельный человек, а все группы определяются как индивиды, в которых управляющий орган и управляемое тело состоят из отдельных людей, а в случае групп более высокого ранга - из групп людей. В качестве класса связей выделяются зависимости одних индивидов от других относительно некоторых их целей, в которых одни индивиды нуждаются в услуге со стороны других при достижении этих целей. Элементарная связь имеет такой вид. Индивид А имеет цель С. Исполнение этой цели зависит от свободной воли индивида В. Последний может помешать или помочь, ускорить или затянуть, разрешить или запретить и т.п. Через эту элементарную связь определяются прочие производные связи системы. Приведу некоторые из них.
      Например, индивид А зависит от В1, ..., Вn относительно С, где n>=2. Индивид А зависит от В относительно С1, ..., Сn. Индивиды А1, ..., Аn зависят от В относительно С. Индивид А зависит от В относительно С, а В зависит от А относительно D. Введя переменные для индивидов и целей можно учесть еще большее число возможных комбинаций. В принципе их можно перечислить все. Социальная жизнь подчиняется законам комбинаторики в той же мере, как и все прочие явления. Конкретные ее случаи суть лишь реализация некоторых логически мыслимых возможностей. При достаточно большом числе повторений они реализуются все с той или иной частотой, которую точно так же в принципе можно вычислить априори. Разговоры о какой-то принципиальной сложности познания общественных явлений сравнительно с другими суть сказки невежественных в этой области людей (а тут почти все, претендующие на роль знатоков, невежды) или идеологические запугивания.
      Если А зависит от В относительно С, а В зависит от А относительно D, и реализация каждого из С и D зависит от реализации другого, происходит обмен услугами. Если не действуют привходящие обстоятельства, имеет место эквивалентность С и D с точки зрения некоторых оценочных критериев, разделяемых А и В, Социальное насилие есть принуждение к услуге или к неэквивалентному обмену услугами. Отношение начальствования и подчинения возникает на основе организации какого-то дела и насилия. Принцип эквивалентности здесь не соблюдается. Подчиненный может за мелкую услугу иметь большое вознаграждение и малое вознаграждение за большую услугу. Здесь действуют иные принципы. Отношение сотрудничества есть соподчинение двух или более социально независимых индивидов одному начальнику. Политические отношения - обмен услугами на уровне договорно-правовых отношений. В реальности имеет место переплетение огромного числа социальных связей и переплетение их со связями иного рода. Это переплетение образует ткань или тело общества.

      Официальная концепция права вам хорошо известна, говорит Клеветник. Надстройка, классовая природа и т.п. Это все, конечно, достойно насмешки. Но я призываю вас отнестись к этому вопросу серьезно. Не с точки зрения какой-то скрытой интеллектуальной глубины этой концепции. Таковой тут нет. А с точки зрения ее социальной сути. Она ощутимо сказывается на нашей собственной шкуре. И потому ее нельзя рассматривать всего лишь как продукт невежества и глупости. Вопрос об официальной правовой концепции сразу же, без посредствующих звеньев ведет к вопросу о том, что из себя представляет ибанское общество в самой своей основе.
      Иногда раздаются голоса, призывающие судить палачей, совершавших преступления в ибанских концлагерях, и организаторов этих лагерей. По-человечески эта позиция мне понятна. Но она бессмысленна теоретически и неосуществима практически. Не думайте, будто я защищаю этих людей. Я сам прошел через этот ад. Я хорошо знаю, какими кадрами был укомплектован весь этот чудовищный аппарат уничтожения людей и как он работал. Но весь ужас положения состоит в том, что некого судить и некому судить, ибо точка зрения правового возмездия лишена смысла в применении к ибанскому обществу.
      Тут нам приходится касаться довольно тонких в языковом отношении проблем. И потому не будем спешить с заключениями. Является ибанское общество правовым или нет? Вроде бы известны многочисленные факты бесправия и произвола властей, позволяющие говорить о нем как о неправовом. А с другой стороны, не представляет труда показать, что оно является с каких-то точек зрения более правовым, чем общества западного типа. И тогда хочется сказать, что, с одной стороны, здесь дело обстоит так, а с другой - иначе. Но это не есть научный подход к делу, предполагающий ясность и определенность понятий.
      Обратимся к самым фундаментальным понятиям права. Надо, очевидно, различать правовые нормы и правовую практику. Общество может иметь великолепный правовой кодекс, в котором декларируются все демократические свободы и права граждан, а практически жить так, что даже упоминания о демократических свободах расцениваются как преступление. Это вам хорошо известно если не на вашем личном опыте, то на опыте ваших отцов без всякого сомнения. Рассмотрим дело сначала с точки зрения правовых норм.
      Правовые нормы суть частный случай норм вообще. Нормы суть разрешения, запрещения и обязывания что-либо делать или не делать и их отрицания. Правовые нормы суть нормы, касающиеся действий социальных индивидов, существенным образом затрагивающих интересы других индивидов. То, что они затрагивают интересы других индивидов существенным образом, отражается в самом факте принятия норм. Правовые нормы касаются свободных действий индивидов, т.е. действий, осуществление которых зависит от воли индивидов. Они фиксируются в виде особого рода текстов (кодексов), которые в принципе может изучить каждый гражданин. Эти кодексы законодательно принимаются и признаются в качестве правовых норм.
      Имеются некоторые чисто логические принципы всяких норм, имеющие силу и для правовых норм. Я в данном случае имею в виду не то, что их никто не в силах нарушить. Наоборот, люди ничто так часто не нарушают, как законы логики. А то, что эти принципы имеют логическую природу и относятся к любым нормам вообще. Для нас важны здесь следующие общие принципы норм. Норма существует, если и только если она принята или логически выводится из принятых норм. В отношении правовых норм это означает: правовая норма существует, если и только если она содержится в официально принятом кодексе норм или выводится из норм кодекса по правилам логики. Если суд не способен логически вывести некоторую правовую норму из известных ему норм, он не может ее рассматривать в качестве таковой. Должны быть специалисты, способные осуществлять такие выводы или находить в них ошибки с такой же строгостью, как в случае математических теорем. И даже еще строже, ибо речь идет о судьбе людей. По этой причине разработка общепринятой нормативной логики есть дело первостепенной важности.
      Далее, если не принята некоторая норма, то из этого не следует, что нормой является ее отрицание. В отношении правовых норм это означает: если в кодексе норм отсутствует некоторая норма А, то это не означает, что ее отрицание, т.е. не-А, есть правовая норма. Отсюда следует, что отсутствие нормы-запрета на какое-то действие не означает наличия нормы-разрешения, а отсутствие нормы-разрешения не означает наличия нормы-запрета. Надо различать отсутствие нормы и наличие нормы-отрицания. Одно дело - нет нормы, согласно которой нечто запрещено (или разрешено). Другое дело - есть норма, согласно которой нечто не запрещено (или, соответственно, не разрешено). Я наблюдал многочисленные случаи, когда в юридической практике эти вещи смешивали, причем часто это делали умышленно.
      Действие подлежит нормативной оценке только в том случае, если имеется или логически выводится норма, относящаяся к нему. Например, до последнего времени в ибанском правовом кодексе не было нормы, относящейся к печатанию на пишущей машинке предосудительных текстов. И вывести логически такую норму из других было невозможно в силу отсутствия в кодексе соответствующей терминологии. И действия такого рода нельзя было оценивать с точки зрения права, т.е. о них нельзя было сказать, разрешены они или запрещены. Действия, не охватываемые правовыми нормами, могут разрешать или запрещать. Но уже не по праву, а на иной основе. Например, по произволу или по обычаю. Те гонения, которые у нас обрушили на Срамиздат, на Правдеца, Певца и т.п., являются неправовыми действиями властей, ибо действия гонимых не подлежали правовой оценке.
      В нормах указываются или предполагаются лица, к которым они адресованы, т.е. субъекты норм. Класс субъектов норм может быть определен более или менее широко.