Такой способ воспроизводства власти, говорил Клеветник, вполне отвечает ее природе. Эта власть выражает и реализует не политические отношения, а другие социальные отношения - отношения господства и подчинения. Это - не политическая власть, а власть-насилие. И больше ничего. И она не имеет никаких других основ. Это самодовлеющая власть, не имеющая никаких посредников, надстроек, пристроек и т.п. Здесь не власть существует для общества, а общество допускается лишь в той мере, в какой оно нужно и достаточно для воспроизводства, функционирования и идеалов власти. Здесь общество есть лишь питательная среда и арена спектакля власти. По этой причине ибанская система власти не исполняет функций интеллекта общества. Эти функции ей чужды. Если ей и приходится иметь с ними дело, то лишь как с неизбежным злом или средством во взаимной борьбе за власть и ее удержание. Эта власть антиинтеллектуальна. Вся интеллектуальная деятельность лиц, участвующих во власти, уходит на то, чтобы занять более выгодную позицию. Она здесь есть элемент чисто социального поведения в определенной сфере общественной жизни, а не элемент политики как профессиональной формы деятельности. Здесь нет профессиональных политиков. Есть профессиональные карьеристы. Эта власть антиполитична.

      Я охотно готов признать, что концепция Правдеца политически прогрессивна, морально искренна и т.п., говорит Неврастеник. Но с научной точки зрения она так же несостоятельна, как и официальная точка зрения. Возьмем, к примеру, историю взаимоотношений Хозяина и Демагога. Факты вроде бы таковы. Хозяин выдвинул свой план. План ерундовый. Вопрос этот тогда был второстепенным, и Демагог не захотел из-за этого поднимать шум. С точки зрения более важных в то время проблем это было тактически правильно. И Демагог поступил так. В общем он одобрил план Хозяина и высказал несколько критических замечаний. Эти замечания фактически означали полный разгром плана Хозяина и предлагали принципиально иное решение. Всем это было очевидно. И очевидным казалось, что принятие замечаний Демагога усиливало его позиции и ослабляло позиции Хозяина. В кулуарах все так и оценили ситуацию. О Демагоге говорили, что он - голова, настоящий государственный ум. О Хозяине говорили, что он - мелочный безграмотный интриган. Они понимали все, но не понимали самого главного: того, что они жили в новую эпоху, в обществе нового типа. А в этом обществе реальную силу имеет только то, что официально входит в протокол. Кулуарные идеи, какими бы верными и мудрыми они ни были, официально не существуют. Значит не существуют вообще. Или существуют ложно. Иллюзорно. Официально-то все одобрили план Хозяина. Официально обсуждался план Хозяина, а не Демагога. Демагог сделал лишь несколько замечаний. Причем, в протокол вошло лишь одно замечание Демагога как его замечание, т.е. персонифицированно. Да и то не в его пользу, как выяснилось на другой же день. Итак, Хозяин присвоил себе план Демагога. Правдец прав. Но это не кража, не плагиат. Это явление не подлежит юридической и нравственной оценке. Все происходило на глазах у всех. Никто не протестовал. Боялись? Нет. Хозяин тогда не был так силен. Он только еще начинался. К тому же все были довольны, что привязали это дело к имени Хозяина. Это были грязные пустяки, которым тогда не придавали большого значения. И от них помимо всего прочего сильно отдавало авантюрой. А если бы план прошел официально как план Демагога, это не изменило бы положения. Он проигрывал по другим параметрам, и история с этим планом так или иначе, в любом исполнении обернулась бы против него. Но нас здесь интересует другое.
      Что произошло дальше? Хозяин принял план Демагога. Но как? Он начал критиковать цифры, которые привел Демагог для иллюстрации сути идей. В такой крупной политике нет мелочей. Если уж вылезаешь с идеей, изволь все взвесить заранее. Или молчи. Его никто за язык не тянул. Сам вылез. Хозяин заявил, что Демагог занижает размеры капиталовложений и увеличивает сроки, тем самым сдерживая наши реальные возможности. Что делает Демагог и компания? Кричат о том, что надо знать меру, учитывать реальные возможности, делать скидку на очковтирательство и волокиту и т.п. Эти кретины воображали, что на самом деле решают какие-то реальные проблемы страны. Они не понимали, что речь идет о лозунгах, а не об инструкциях для дела. Лозунги имеют иные законы, нежели инструкции для дела. Они пытались держаться в рамках политики, апеллирующей к интересам дела. Вернее, их туда вытолкнули. Хозяин вел свою игру по правилам лозунгов. И потому имел неоспоримые преимущества в демагогии. И он ловко использовал ситуацию в свою пользу. Демагог и его соратники, которые тут же его продали, стали выглядеть как противники своего же собственного плана. Хозяин со своей железной логикой во всеуслышание делает вытекающие из такой позиции выводы. Раз они против, значит, за отсталость. Кому выгодна наша отсталость? Буржуям. Значит, позиция Демагога объективно на руку буржуям. Значит, он за поражение и реставрацию. И пустяковый вопрос вдруг неожиданно для всех вылезает в центр внимания. Почему? Кто этого хотел? Никто. Дело просто в том, что реально в руководстве шла борьба за власть и за места в системе власти. И какой бы вопрос не обсуждался, это главное дело происходящего должно было вылезти наружу. Более того, шла борьба за сами основы и формы власти. С одной стороны была зародившаяся и укрепляющаяся система власти, вырастающая из самих основ общества ибанского типа, т.е. система социальной власти. С другой стороны были обрывки несложившейся и не имеющей реальных основ в социальном строе общества политической или, скорее, политикоподобной власти. Попадание же отдельных лиц в тот или иной лагерь было делом случая, их индивидуальной судьбы. В частности, Демагог оказался главой второго лагеря только потому, что место главаря первого лагеря оказалось занятым. А так, по личным качествам это был мерзавец ничуть не лучше Хозяина.
      В этой истории есть еще один план, который надо принимать во внимание обязательно. Народ был в общем доволен тем, что Хозяин всыпал Демагогу и спас народ от реставрации. Лучшей формы агитации для ибанского народа того периода не придумаешь. Правдец прав, в пропагандистском освещении все дело было представлено так, будто шла реальная борьба за судьбы страны. А на самом деле, якобы, была всего-навсего коварная линия поведения нечестного жесткого человека в борьбе за личную власть. Но дело-то в том, что в самой реальной жизни страны шла борьба за дальнейший способ жизни. И очень серьезная. Решающая. Только фронт этой борьбы проходил не тут. И шла она между другими силами общества. Проследить линию фронта этой борьбы невозможно. Она проходила через души людей, через семьи, через города и деревни... Во многих планах и сечениях. Это не линия. Это - состояние. Борьба состояний. Борьба Хозяина с Демагогом не была специально выдумана для этого. Она шла в другом разрезе. Но она приняла такую форму не случайно, а как отражение общей ситуации в стране. В силу правил борьбы за власть Демагог вынуждался хоть в чем-нибудь занять позицию, отличную от Хозяина. И что бы он ни думал и ни говорил, он невольно выталкивался на роль главаря одной из враждующих тенденций в жизни страны. И это не выдумка. Если бы даже все это специально выдумали Хозяин и его приспешники, это стало реальностью. Иначе карта Демагога не была бы бита.
      Я никого не оправдываю. Но отдавать себе отчет в реальном положении дел невредно. Ошибочно изображать жизнь Ибанска так, будто банда злодеев, узурпировавшая власть, издевается над мирными людьми, нарушая нормы морали и права. Никакой узурпации власти не было. Это чушь. Просто сложилось общество, к которому бессмысленно подходить с точки зрения права и морали. И власть, выраставшая естественным образом по законам этого общества, укрепляла себя, являла свою мощь, убеждалась в том, что она власть, справляла свой триумф. Здесь разыгралась драма, анализ которой предполагает совсем иную систему понятий и оценок, чем у Правдеца. Начальство должно благодарить судьбу за то, что она послала ему именно такого противника. Он надолго отвлек внимание заинтересованной части человечества в сторону от более глубоких проблем нашей жизни. Ты прав, сказал Болтун. Но если применить твою концепцию к самому Правдецу, то получим следующее. Не играет роли, о чем он кричит. Важно, насколько громко он кричит и кто его слышит, Кричит он на весь мир. И слышали его все. А это уже нечто. А насчет науки это пустяки. Наплевать на науку. Ее ведь может и не быть совсем.

      Но главным явлением духовной жизни ибанского общества этого периода стал анекдот. Причем, анекдот запрещенный и наказуемый. Анекдоты и классифицировались соответствующими специалистами с обеих сторон по срокам, которые были положены за них. В основе анекдота лежал принцип, передаваемый следующим анекдотом. Каждый десятый англичанин гибнет в море, но это не мешает им быть страстными яхтсменами. Каждый пятый американец гибнет в автомобильной катастрофе, но это не мешает им быть страстными автомобилистами. Каждый третий француз гибнет от любви, но это не мешает им быть страстными любовниками. Каждый второй ибанец стукач, но это не мешает ибанцам быть страстными любителями антиибанского анекдота. Анекдоты рождались в невероятных количествах на такие темы, которые, казалось, в принципе неподвластны анекдоту и смеху вообще. Но самое поразительное в этой эпидемии анекдотов заключалось в том, что в анекдотах не было ничего анекдотичного. Они просто в краткой афористичной и образной форме пересказывали то, что регулярно наблюдали ибанцы в своей повседневной жизни. Один ибанец спрашивает другого, например, почему исчезли из продажи шапки из ондатры. Потому, отвечает другой, что ондатры размножаются в арифметической прогрессии, а номенклатурные работники - в геометрической. Кроме того, давно не производился отстрел начальства. И это - не анекдот, а чистая правда. Или спрашивает один ибанец другого, сколько человек погибло в недавней железнодорожной катастрофе. Пятьдесят человек, ответил ибанец. А, говорит первый, значит по-старому пятьсот. Дело происходило вскоре после денежной реформы, по которой денежные знаки заменили в пропорции десять к одному. Интересно, что в катастрофе действительно погибло около пятисот человек.
      Расцвет анекдота относится к самой либеральной части прошедшего периода. Анекдот, каким бы критичным он ни был, предполагает некоторую долю оптимизма. Как только оптимистические иллюзии сменились сознанием неизбежности мрачных перспектив, анекдоты исчезли без всякого вмешательства Органов. Сами собой. Ибанский анекдот - трагедия, но с примесью комедии. Трагедия же, лишенная комизма, - неподходящая почва для анекдота.

      Как ни рыпайся, сказал Почвоед, а изм рано или поздно победит во всем мире, причем - навечно. Мы не учитываем целый ряд факторов, работающих в его пользу с неотвратимой силой. Каких? Например, грандиозное усложнение производства. Оно ведет, в конечном счете, к установлению режима военно-бюрократического типа в главной сфере общества - в производстве. Потом - климат. Да, представь себе, климат. Он становится все более суровым. А что это означает в итоге? Ограничение свободы передвижения. Направление мыслей в бытовую сферу. Строгое регламентирование всего, что ранее было даровым продуктом природы. Ну, а если проблема космических полетов станет близкой практической перспективой, то отпадут даже сомнения. Аргументы сильные, признаю, сказал Учитель. Но разберем их по отдельности. Дисциплина и организация производства? Но это к изму не имеет никакого отношения. Это идет по другой линии, враждебной сути изма. Усложнение производства - вещь серьезная. Но это - реальная надежда ограничения изма, а не его бесконтрольного буйства. Из основ изма вырастает тенденция к застою производства и превращения его в арену чисто социальной драмы. Ты высоко сидишь. Неужели тебе неведомо это? Ведомо, сказал Почвоед. Да еще как. Но мы против этого боремся. Боретесь, сказал Учитель. Согласен. Но мы говорим о другом. Что означает эта борьба - за изм или против него? За него, сказал Почвоед, но путем его ограничения, если принять твою позицию. Это не меняет дела. Меняет, говорит Учитель. То, что ты называешь измом, есть нечто иное сравнительно с тем, что я называю измом. Давай договоримся хотя бы о словах, если уж мы не можем договориться о позиции. Для тебя изм - государственная рациональная организация жизни общества. Так? Так. Для меня - тип общества, вырастающий при условии господства социальных принципов, реально действующих в массе людей, какую бы рациональную организацию мы ни навязывали обществу. При этом сама эта организация будет существовать по этим социальным законам. Одно дело - идея государственной организации жизни, другое - ее реальное воплощение. Твоя концепция есть пустая абстракция, хотя и кажется, что ты исходишь из сверхубедительных фактов, факты твои грандиозны, не спорю. Но они не социальны. Пойдем дальше. Климат. Космические полеты, факторы серьезные. Но в чем? Ухудшение климата заметным образом на жизни людей скажется через несколько столетий. А космические полеты станут жизненно неизбежными (заметь, я говорю не о полезности, а о жизненной необходимости) и того позже. А под этим соусом уже сейчас определенные силы общества обделывают свои делишки. По принципу: через сто лет температура понизится, а они тут Срамиздат незаконно издают! Ликвидировать мерзавцев! Они мешают нам в космос лететь! А между тем, если думать о космосе и о похолодании, то именно эти мерзавцы работают в этом направлении, а не их душители. Для этого надо дело делать как следует!! Дело!! А изм... Мне трудно с тобой спорить, говорит Почвоед. Я чувствую, что в чем-то ты прав. Но чувствую, что и я в чем-то прав. Не будешь же ты отрицать, что страна есть огромный хозяйственный механизм. И чтобы он существовал и развивался, нужно... Мы должны для этого...
      Почвоед долго излагал, что именно мы должны и что именно нужно. Учитель сидел, тоскливо уставившись на гигантский портрет Заведующего. Наконец, ему надоело. Ты популярно излагаешь передовицы из Газет, сказал Учитель. Благодарю, так как я давно их не читаю. Занимаюсь умственной гигиеной. И тебе советую. Помогает. Забрось газеты на месяц, потом вдруг взгляни, и у тебя глаза на лоб полезут от удивления, как ты мог эту муть читать ранее. Мы не пойдем друг друга потому, что ты подходишь к делу как государственный человек, а я - как ученый. Ты говоришь, надо, должно и т.п. Но долженствование не есть эмпирический факт. Наука не может исходить из идеи долженствования. Эта идея бюрократическая. Это принцип власти, а не науки. Наука исходит из того, что так или иначе существует огромное скопление людей и сложный механизм их хозяйственной жизни. И выясняет, что вытекает из этого реального факта. Изм вырастает как реальность из этой реальной основы, а не из представлений государственного чиновника, - пусть честного, доброго, умного, - о том, какой должна быть организация жизни.

      Однажды после крупного перепоя Болтун затащил его на лекцию Клеветника, где Болтун рассчитывал занять пятерку у Двурушника на опохмелиться. Двурушник по слухам получил приличный гонорар за что-то, так что деньги у него, наверняка, были. Во всяком случае, сказал Болтун, он в доску расшибется, а деньги достанет. Двурушник носился по коридорам в поисках свободной аудитории. Потом, сказал он. И Крикун вынужден был остаться слушать по идее невыносимо скучную трепотню о каких-то законах общества, в котором царствовало полное беззаконие. Слушателей было совсем мало. Пара глуповатых и некрасивых девочек, недовольных (судя по прыщам на носу) существующими порядками. А этот тип - явный стукач. По роже видно. Попадись такому в лапы - все кости переломает. Когда все расселись, предполагаемый стукач оказался самим Клеветником. Ого, подумал Крикун, весь твой прошлый опыт испаряется с молниеносной быстротой. За ненадобностью. Ненадобностью? Вряд ли. Он еще потребуется. Да еще как! Стукачом на самом деле был симпатичный мальчик с лицом утонченного интеллигента в пятом поколении. Сидел один аспирант, который аккуратно записывал лекции Клеветника и делал из них свою прогрессивную диссертацию. Конечно, без ссылок на первоисточник. Сидел другой аспирант, который также слушал внимательно, ибо готовил обстоятельный донос по поручению свыше. Два-три неопределенных парня. Наконец, Двурушник - ближайший ученик Клеветника, и какие-то неопределенные личности с испуганными глазами. Неужели это серьезно, думал Крикун. Неужели из этого что-то выйдет? Как мало нужно, чтобы любое важное дело низвести до уровня пустяка! Не дай аудитории. Не заплати деньги. Отмени зачет. Подошли пару тупиц и пару стукачей. И даже гений будет выглядеть как кустарь-самоучка.
      Хотя либерализм был в разгаре, на лекции Клеветника ходить опасались. Он был слишком одиозной фигурой. К тому же считалось, что лекции он читает плохо. И судя по тому, что он игнорировал изм, он в нем не разбирался вообще. А вне изма нет истины. В этом были убеждены даже самые крайние прогрессивные элементы Ибанска. Иное дело - Супруга. Какая эрудиция! Классиков шпарит назубок. Какое глубокое понимание изма! Не то, что Секретарь или Троглодит. А о Мудураке и говорить нечего. Какие смелые ссылки на западных авторов! Как смело он призывает не отвергать их с порога, а критиковать их путем глубокого творческого анализа, находя те зародыши истины, которые они исказили! И не все у них ошибочно. Есть кое-что заслуживающее внимания. Не на пустом же месте они вырастают, а на здоровом древе познания. Они паразитируют за счет правильных истин, которые можно понять только с позиций изма. И главное. Супруга призывает творчески мыслить. И на лекции Супруги народ валом валит.
      Когда Клеветник заговорил, Крикун впервые в жизни пожалел, что не знал этого человека ранее и не слушал его лекции с самого начала.
      Если в какой-либо области культуры, сказал Клеветник, ее представители начинают беспокоиться о ее чистоте, это есть верный признак того, что в этой области дело не чисто. Ее представители боятся разоблачения.

      Системный подход целесообразен тогда, когда приходится иметь дело с взаимодействием большого числа переменных факторов, для которых невозможно или слишком хлопотно проследить точными методами результат их совокупного действия и установить какие-то общие правила для этого. И эффективен он лишь в случае массовых явлений, когда требуется прогнозировать общие тенденции и более или менее вероятные события. А еще уже сфера эффективности системного подхода ограничивается следующим способом.
      Линия поведения социальных индивидов есть некоторое множество упорядоченных в пространстве и времени социальных поступков. Она характеризуется такими показателями: 1) цель; 2) стратегия; 3) тактика. Стратегия устанавливает множество поступков, благодаря которым может быть достигнута цель. Тактика устанавливает способы осуществления поступков, их последовательность и комбинации, т.е. способ реализации стратегии. Например, А поставил себе целью спихнуть В с занимаемой должности и занять его место. Стратегию он избирает такую: дискредитировать В как морально неустойчивого человека. Тактику избирает такую: напоить В в такой момент, когда это может увидеть начальство, подсунуть ему женщину так, чтобы об этом заговорили сослуживцы. Я знаю случай, когда один человек специально нанял красивую женщину с венерической болезнью, напоил своего друга-начальника и оставил его на ночь у себя в квартире с этой женщиной. И этот человек мне сам рассказывал про этот случай, считая его одной из своих удачных хохм. Он был веселый человек и хороший семьянин. И, разумеется, хороший член Братии. Так вот, системный подход эффективен для стратегии поведения, т.е. не в случае отдельного поступка, а для отбора и комбинирования поступков как элементов стратегии. Он дает ориентацию поведения с учетом типа системы, с которой приходится иметь дело. Интересно, что почти все карьеристы интуитивно стремятся к системному подходу, но, как правило, они им не владеют. Их выручает только то, что их конкуренты находятся в том же положении.

      Тема политики, говорит Клеветник, есть самая скользкая и запутанная тема разговоров на социальные темы. Попробуйте внести в нее публичную ясность, и вы увидите, с какой враждебностью вашу попытку встретят все говорильщики в этой области. Прогрессисты встретят даже с большей враждебностью, чем консерваторы. Они больше консерваторов боятся ясности именно в вопросах политики, ибо ясность в этом обнаруживает их трусость и бесперспективность.
      Считается, что политика есть вопрос о власти. Это верно. Но не всегда вопрос о власти есть политика. Когда власть хотят взять и пытаются это сделать, вопрос о власти есть вопрос политический. Но если власть взята и упрочена, то в обществе ибанского типа вопрос о власти уже не есть вопрос политический. К тому же политика не сводится к вопросу о власти, хотя и тяготеет к нему в одной из своих тенденций.
      Слово Политика употребляется в двух различных смыслах, - для характеристики линии поведения индивидов и особого типа их социальных отношений. В первом случае о людях говорят: он придерживается, проводит и т.п. такую-то политику. Линия поведения социального индивида (включая группы индивидов вплоть до целых стран) есть совокупность поступков, совершаемая им для достижения определенной цели. Индивиды при этом руководствуются какими-то принципами. Последние разделяются на фактические и официально декларируемые. Полного совпадения тут нет, что общеизвестно. То, что называют беспринципностью, есть фактический принцип, согласно которому можно декларировать любые официальные принципы в зависимости от обстоятельств. Сказанное относится к любым формам поведения любых социальных индивидов. В том числе - к поведению, реализующему особый тип социальных отношений, называемый политическими отношениями. Иногда политикой называют лишь эту форму поведения индивидов, т.е. их поведение в политических отношениях.
      Мы уже видели, что отношения между социальными индивидами разделяются на отношения господства-подчинения и отношения сотрудничества (соподчинения). Политические отношения суть третий тип социальных отношений. Они имеют место между индивидами, которые не находятся в отношении господства-подчинения и в отношения соподчинения одному и тому же индивиду, т.е. между социально независимыми индивидами. Таким образом, политические отношения начинаются со стремления к независимости и кончаются с ее уничтожением. Борьба индивидов за социальную независимость сама по себе еще не есть политика. Это - борьба за то, чтобы индивиды могли вступать в отношения на уровне политики, т.е. борьба за условия и за возможность политической жизни. Так что борьба оппозиционеров в ибанских условиях за элементарные демократические свободы еще не есть политическая борьба, а их преступления не являются политическими преступлениями. Это есть борьба против власти. Это суть уголовные преступления. Ибанское государство во внутренней жизни не есть политический индивид, ибо ему внутри не противостоит никакой независимый от него другой индивид. Ничего нет удивительного в том, что государство рассматривает деятельность оппозиции вообще как уголовное преступление наряду с воровством, бандитизмом, спекуляцией и т.п. Отсюда настойчивое стремление представить оппозиционеров как аморальных личностей, как спекулянтов, мошенников, валютчиков и т.п. Это властям приходит в голову само собой, не в результате размышлений, а в силу самой природы общества и власти. И оппозиции также. И Братия в Ибанске также не есть политическая организация. Если бы случилось так, что хозяйственные органы обрели независимость от братийных, то могла бы для них сложиться политическая ситуация при условии их общей независимости от государства или срастания государства с одним из них.
      Короче говоря, индивид А вступает в политическое отношение с индивидом В с точки зрения цели С, если и только если А и В независимы (суверенны) с точки зрения реализации С, и А не может не считаться с В Действия, предпринимаемые при этом индивидом А в отношении индивида В суть политические действия. Это может быть сговор или конфликт.
      Возникают ли в ибанском обществе ситуации, позволяющие говорить о политических отношениях и политических действиях? Разумеется. Вам известны случаи, когда множество лиц, образующих фактическую власть общества, распадается на сравнительно независимые группы. И в рамках их разногласий и независимости они функционируют как политические силы и совершают политические акции. Возможны даже случаи, когда в политическое отношение вступают государство, с одной стороны, и отдельный человек, с другой стороны. Но для этого человек должен занять такое прочное положение в мире, чтобы его не раздавили здесь, как клопа. Но в целом политические отношения не характерны Для ибанского общества. Это - общество, в принципе исключающее политические отношения и стремящееся их не допускать вообще. Это общество неполитическое. И не в том смысле, что оно не дозрело или не доросло до допущения свободы политических отношений, а в том смысле, что политические отношения здесь чужеродный элемент.
      Общество, в котором политические отношения являются привычными формами жизни и существенным образом влияют на всю картину социальной жизни, дает более высокий тип социальности. Общество, в котором политические отношения становятся господствующими в системе социальных отношений, есть общество политическое. Ибанское общество являет собою минимум политичности, стремящийся к нулю. Установление его, будучи прогрессом во многих отношениях, было регрессом с точки зрения уровня социальной организации.
      Отсутствие надобности и навыков в политическом поведении ведет к тому, что даже в тех случаях, когда требуется политическое поведение, его место занимают неполитические формы поведения. Складывается целая система ложнополитических действий и личностей.

      После того, как Посетитель изложил свою теорию, Сотрудник рассказал анекдот. Принимают одного хмыря в Братию. Пьешь, спрашивают. Пью, отвечает. Куришь? Курю. По бабам бегаешь? Бегаю. По ресторанам шатаешься? Шатаюсь. Бросить придется, говорят. Бросишь? Брошу. А жизнь за родину отдашь? Конечно, отдам. А что ты так легко на это соглашаешься? А на что мне она после этого? Прекрасный ты человек, старик, сказал Сотрудник Посетителю, а в жизни ни черта не смыслишь. Ну как, братцы, добавим еще поллитровочку и по шашлычку?
      У каждого своя система жизни, сказал Учитель. Система Посетителя прекрасна, но она предполагает необычайно высокие душевные качества, которыми располагают единицы. У меня своя система - система наивыгоднейших жизненных циклов. Она, как и у Посетителя, имеет также опытную основу. Не столь богатую, конечно. И не столь драматичную. Рангом ниже. Нет, даже двумя или тремя рангами ниже. Но зато более широкого употребления. Когда я попал в армию, привели нас в столовую. Дали кастрюлю баланды на восьмерых. Разлили. Поболтал я ложкой в миске и вылил обратно. Моему примеру последовали остальные. Ох, что тут завертелось! Бунт, ни много ни мало. По молодости и необразованности нас простили. Только меня как зачинщика вызвал Особняк и сказал, что меня будут взвешивать каждый день. Если начну худеть, дадут удвоенное питание. Если буду поправляться, посадят на губу. И началось моя бесперспективная борьба с природой. Я почти перестал жрать. Хлеб раздавал ребятам, и стал потому всеобщим любимцем. И что же? Через месяц прибавил три килограмма. На губе еще кило добавил. Они тебя обжулили, сказал Сотрудник. Нет, сказал Учитель. Дело не в этом. Сейчас вот я сижу по десять часов в сутки, ем за целый взвод, а похудел уже на четыре кило за полгода. Дело, уважаемые, в циклах питания. Я изучил этот вопрос досконально и вывел неопровержимые формулы. Циклы питания бывают полусуточные, суточные, недельные, месячные и т.п. Даже полугодовые и годовые. Цикл, которого придерживается огромная масса населения и который всячески рекомендует медицина и пропаганда, имеет чисто социальный смысл. Это закрепощающий цикл. Человек этим циклом приковывается к местам питания, контролируемым государством, - к дому, столовым, магазинам и т.п. По моим расчетам, степень социальной свободы индивида обратно пропорциональна продолжительности цикла. Я лично живу по трехмесячному циклу. Внутри цикла я допускаю любое беспорядочное питание. Но в целом должна иметь место некоторая регулярность. Например, количество белков, жиров, углеводов и т.п. каждые три месяца должно быть примерно одинаково. И так во всем остальном есть свои циклы. В общениях с женщинами. В гигиене. В работе. В отдыхе. Даже в духовной жизни. Циклы имеют свои естественные минимумы и максимумы. Например, минимум цикла питания определяется скоростью переваривания пищи, максимум - скоростью исчезновения энергетических излишков из организма в случае минимально нормального питания. Минимум духовного цикла определяется нижним порогом творческой новизны, максимум - верхним порогом консерватизма.
      Что касается меня, сказал Распашонка, я предпочитаю цикл, меняющийся в зависимости от обстоятельств. Ты поэт, сказал Учитель. А поэты не имеют своих самостоятельных циклов. Они живут по циклу тех, за чей счет они жрут. Распашонка обиделся и использовал это как повод уйти, не оставив свою долю денег.

 
Чужбина-кручина.
И чья в том вина,