Раньше Партград был закрыт для иностранцев. Для этого были две причины. Первая причина - в Партграде не было ничего такого, что следовало показывать иностранцам. Было несколько церквей, но они не имели никакой исторической и архитектурной ценности. К тому же все они, кроме одной, самой захудалой, были закрыты. Был старинный монастырь. Но в нем помещался антирелигиозный музей. В Партграде нельзя было найти даже расписной ложки, плошки и матрешки, которые на Западе считаются высшим достижением русской национальной культуры, хотя давно уже изготовляются в Финляндии. На весь Партград был всего один самовар, да и тот находился в краеведческом музее.
      Вторая причина, почему Партград был закрыт для иностранцев, заключалась в том, что в нем было много такого, что не следовало показывать иностранцам. Здесь расположены многочисленные военные заводы и училища, химический комбинат, выпускающий не столько стиральный порошок, сколько секретное оружие, микробиологический центр, занятый сверхсекретными исследованиями, психиатрическая больница, имеющая дурную славу в диссидентских кругах. Около города расположены исправительно-трудовые лагеря, тоже известные в кругах диссидентов, атомное предприятие, хотя и предназначенное для мирных целей, однако превратившее целый район в зону повышенной радиации. А главное, что не следовало показывать иностранцам, это убогие жилища, пустые магазины, длинные очереди и прочие атрибуты русского провинциального образа жизни.
      С началом горбачевской "перестройки " положение изменилось коренным образом. Оно изменилось не в том смысле, что вид страны и жизнь людей улучшились (они- то как раз ухудшились), а в том смысле, что взгляд высшего руководства на вид страны и жизнь людей ухудшился. Закончился первый период советской истории - период сокрытия недостатков. Начался новый периодпериод признания и обнажения недостатков. Причем, недостатки стали обнажать не столько для своих граждан, которые об этих недостатках знали и без указаний начальства, сколько для Запада. Можно сказать, что началась оргия любования своими язвами и хвастовства ими перед Западом. Этот перелом совпал с переломом в отношении к Советскому Союзу на Западе. Там стали интересоваться не тем, что было плохого в советском образе жизни, а тем фактом, что в Советском Союзе официально признали наличие плохого, и именно это признание стали считать самым большим достоинством советского образа жизни. Признание советских властей, что в Советском Союзе дела делаются плохо и люди живут плохо, на Западе истолковали как показатель того, что дела в Советском Союзе идут совсем не плохо и люди живут не так уж плохо. На Западе простили Советскому Союзу все зло, случившееся в нем и из-за него, за признание ничтожной доли этого зла.
      Тучи советских людей устремились в западные страны, превознося "перестройку" и заодно приобретая дефицитные в Советском Союзе вещи. На Западе стали сравнивать Горбачева с Петром Великим и приписали ему намерение широко открыть двери на Запад. Горбачевское руководство решило подкрепить этот перелом в общественном мнении Запада, организовав поток западных людей в Советский Союз. С этой целью в ЦК КПСС было принято решение превратить Партград в образцово-показательный с точки зрения хода перестройки город (в маяк перестройки) и открыть его для иностранцев. Произошло это при следующих обстоятельствах.

      Генеральный секретарь ЦК КПСС Михаил Сергеевич Горбачев, утомившись от реформаторской деятельности, раньше обычного покинул свой рабочий кабинет в Кремле и уехал на свою подмосковную дачу. Он был не в духе и имел на то серьезные причины. Трудящиеся вместо минеральной воды, которую Михаил Сергеевич советовал пить вместо водки, пили самогон и всякого рода одуряющие жидкости. Снабдить трудящихся минеральной водой оказалось труднее, чем водкой. Конечно, трудящиеся могли бы удовольствоваться водой из водопровода. Она у нас не хуже минеральной. Трудящиеся, однако, этого еще не осознали. Тут явный пробел в идеологическом воспитании. 'Тут тоже реформа нужна. Надо ускорить процесс идеологического воспитания. Конечно, в деле коммунистического воспитания мы опередили Запад. Значит, надо ускорить процесс опережения Запада в деле воспитания. Имеет смысл начать переводить трудящихся на систему самовоспитания, подобно тому, как мы переводим предприятия на систему самофинансирования.
      Эта идея несколько улучшила настроение Михаила Сергеевича. Но ненадолго. Он вспомнил о том, что производительность труда стала расти на четверть процента медленнее, чем было намечено, и в западной прессе появились намеки на то, что "великие горбачевские реформы находятся под угрозой срыва". Зачем эти данные опубликовали в наших газетах?! И откуда их взяли?! Заставь, как говорится, дураков Богу молиться, так они рады лоб расшибить. Гласность вещь хорошая. Но надо же и меру знать.
      Дома Михаила Сергеевича ждала новая неприятность. Любимая супруга Раиса Максимовна, прозванная обожающими ее трудящимися Горбачушкой, категорически заявила, что она хочет в Париж. По Эйфелевой башне соскучилась. По Лувру побродить захотелось. А главное - годы уходят, ее красота, потрясшая весь мир, вянет. Пройдет еще пара лет, и "Ненька", престарелая супруга бывшего президента Рейгана, опять будет считаться первой красавицей мира. Американцы в этом деле далеко пошли, даже египетскую мумию могут в такой вид привести, что на "Мисс Америкой" станет. А уступать "Неньке" первенство по красоте нельзя ни в коем случае. Это будет грубая идеологическая, политическая и даже военная ошибка. А чтобы держать первенство по красоте, Раисе Максимовне надо обновить гардероб в самых модных магазинах Парижа. Михаил Сергеевич и сам был бы рад посетить Париж, чтобы подкрепить репутацию самого сексибельного мужчины на планете и обладателя самой очаровательной улыбки, - по крайней мере в смысле улыбок мы догнали и перегнали США. Но выкроить для этого пару дней никак не удавалось. Надо было каждый день проводить какую-нибудь реформу, а то и по две и более. И за соратниками надо в оба смотреть. Стоит чуть-чуть зазеваться, как обвинят в перегибах, недогибах и изгибах. И сбросят. И реформы отменят. И похоронят не в Кремлевской стене, а на Новодевичьем кладбище, где-нибудь рядом с Хрущевым, Вот возьмет Михаил Сергеевич в свои руки всю полноту власти, тогда он всем покажет, где раки зимуют.
      Размышляя таким образом, Михаил Сергеевич решил пригласить к себе соседа по даче Петра Степановича Сусликова, недавно избранного в секретари ЦК КПСС и возглавлявшего работу всех советских учреждений по надзору за Западом, по воспитанию его в просоветском духе и по использованию его на благо советского народа. Петр Степанович был не только соратником и единомышленником Михаила Сергеевича, но его личным другом. Так что Михаил Сергеевич попросил Петра Степановича заглянуть к нему на минутку поговорить по душам. Пригласил на чашку чая, а не на бутылку водки. Водка в дружеской беседе была бы, конечно, лучше. Но партия объявила непримиримую войну пьянству, И вот выдающиеся партийные руководители вынуждены поэтому во время дружеской беседы довольствоваться самым банальным безалкогольным напитком. Доживи их отцы и деды до этого времени и узнай об этом, они сочли бы это изменой русским национальным традициям и происками масонов и сионистов.
      Как уже было сказано, дачи Михаила Сергеевича и Петра Степановича были расположены рядом. В заборе, разделявшем их, была особая калитка, охраняемая с обеих сторон. Охранник, стоявший на территории дачи Петра Степановича, отдал ему честь и дыхнул на него водочным перегаром. Петр Степанович отметил про себя, что тот пил "Столичную". Охранник на территории дачи Михаила Сергеевича тоже отдал честь Петру Степановичу и дыхнул на него водочным перегаром, который напомнил ему "Зубровку". Петра Степановича охватили ностальгические воспоминания о тех временах, когда и они, партийные руководители, "тоже жили по-человечески". Но он взял себя в руки и проследовал в кабинет Михаила Сергеевича.

      Домашняя работница, точная копия домашней работницы Сусликова (их штампуют что ли в КГБ?!) принесла чай. Петр Степанович, до последнего мгновения надеявшийся, что слово "чай" есть лишь условное обозначение чего-то более серьезного, несколько приуныл. Но виду не подал (партийная выучка!) и реагировал на чай с энтузиазмом поборника трезвой генеральной линии партии. Разговор пошел, естественно, о внутренних трудностях проведения упомянутой линии. Посетовали на то, что пьяницы и бюрократы суют палки в колеса изнутри. Поговорили о внешних трудностях. Посетовали на то, что западные империалисты суют палки в колеса извне. Поговорили о недостатках. Поговорили об успехах. Перешли на ведомство Петра Степановича. Михаил Сергеевич сказал, что на него возлагается особо важная задача. Общественное мнение на Западе - великая сила. А средства массовой информации там вообще суть настоящая власть. Надо их заставить служить нам. Тут нужна особая гибкость. В наше время в коммунистические сказки мало кто верит. Надо дать понять западным обывателям, что и мы в них не очень-то верим, что и мы теперь ко всему подходим практически, можно сказать, прагматически. Они это любят. Подумают, что и мы такие же, как они. И нам это надо использовать.
      Петр Степанович с вниманием слушал словоизлияния Михаила Сергеевича, помешивая ложечкой в чашке остывшего чая. Михаил Сергеевич вошел в настроение и говорил, наслаждаясь потоком своих мыслей и задушевным голосом. Заговорили о гласности. - Странно получается, Петр Степанович! Раньше у нас недостатки замазывали, а успехи раздували. Теперь же - наоборот. Теперь мы стыдимся об успехах говорить, а недостатки раздуваем сверх меры. А ведь поленински понятая гласность означает, что людям надо всю правду говорить, не скрывая не только недостатки, но и достижения. - Очень верная и свежая мысль, Михаил Сергеевич, - с энтузиазмом согласился Петр Степанович, отхлебнув глоточек чая и поперхнувшись с непривычки к безалкогольным напиткам. Очень и очень важная! - Так вот, я и думаю: пусть иностранцы побольше и почаще приезжают к нам и сами смотрят, как мы живем, как боремся с недостатками и добиваемся успехов. Посмотрят своими глазами, вернутся домой - расскажут, что сами увидели. Это будет серьезная поддержка нам на мировой арене. - Очень верная и свежая мысль, Михаил Сергеевич! У меня давно была задумка организовать большие делегации из представителей различных слоев населения западных стран в нашу страну. Но показывать им не церкви, музеи и балет, а нашу повседневную жизнь. Пусть осмотрят наш, советский образ жизни! Конечно, у нас есть что критиковать. Но у нас есть и многое такое, чему западные люди позавидовать могут. Например, у нас нет безработицы. Террористов нет. Петр Степанович не заметил того, что говоря о том, что "у нас есть", он перечислял то, чего "у нас нет". Не заметил этого и Михаил Сергеевич, смолоду привыкший к такого рода перлам партийного красноречия. - Надо выбрать какую-то область, где перестройка идет успешнее всего, и превратить ее в образцово-показательную, можно сказать - в маяк демократизации, - продолжал Петр Степанович. - Мы должны такие маяки использовать как орудия революционных преобразований, осуществляемых под Вашим руководством. На Западе, Михаил Сергеевич, Вас сравнивают с Петром Великим, прорубившим окно в Европу. Я думаю, что они Вашу роль преуменьшают. Вы прорубаете не окно, а двери на Запад. Даже не двери, а ворота! А еще точнее говоря- стену проламываете. Можно сказать, ломаете Китайскую стену, отделявшую...- Одобряю задумку, Петр Степанович, - прервал сусликовские дифирамбы Михаил Сергеевич, делавший вид, будто он не тщеславен. - Насчет Китайской стены слишком сильно сказано. Но двери в Европу - это, пожалуй, верно. Для начала двери. А потом мы и всю стену проломим. Надо маяки демократии превратить в такие двери на Запад, объявив их свободными зонами. Пусть иностранцы через эти двери едут к нам и своими глазами смотрят нашу революцию. С какой области начнем, как ты думаешь?

Комментарий

      Прочитав эти страницы, читатель воскликнет: все это злой вымысел! Согласен, это действительно вымысел. Но не злой, а добрый. Я лично знал Сусликова. Знал, можно сказать, с пеленок. Выше я допустил две неточности в его описании. Но они не ухудшают, а идеализируют его. Первая неточность: Петр Степанович на самом деле не пил чая, тем более - вместо водки. Он всегда пил водку вместо чая. И от этой привычки его не избавил и период Великой Трезвости. Вторая неточность: Сусликов за всю свою сознательную жизнь не произнес ни одной грамматически правильной фразы. И дело тут не в некоей необразованности. Сусликов имел за плечами высшее образование, и не одно, а два, если считать Высшую Партийную Школу при ЦК КПСС (ВПШ) за таковое. Говорить грамматически неправильно есть качество профессионального партийного работника.

      Сусликов предложил в качестве маяка перестройки Партградскую область, в которой он сам прошел путь от рядового сперматозоида до первого секретаря областного комитета партии. При этом он умолчал о том, что еще совсем недавно Партградская область была упомянута в передовой статье "Правды" в числе тех, где еще не включились со всей серьезностью в перестройку. В число таких областей могла быть включена любая другая. Партградскую область выбрали для того, чтобы дискредитировать и снять с поста первого секретаря обкома партии брежневца Жидкова и назначить на его место горбачевца Крутова. Промолчал об этом и Михаил Сергеевич, поскольку поставил своего человека в Партграде. Предлагая теперь Партградскую область в качестве маяка перестройки, Петр Степанович выдвинул следующие аргументы. Область находилась в самой глубине России и на Западе считалась символом русской отсталости и провинциализма. Когда иностранцы увидят в Партграде все признаки современной городской жизни, они будут ошеломлены. Кроме того, до последнего времени Партград был закрыт для иностранцев. Теперь этот запрет будет, очевидно, отменен. И иностранцы потоком хлынут в бывший сверхсекретный советский город, в котором, по слухам, делалось самое современное атомное, химическое, биологическое и генетическое оружие. Это рассекречивание даст дополнительный пропагандистский эффект.
      Но главная причина, почему Петр Степанович предложил именно Партград, заключалась в том, что он надеялся получись вторую Золотую Звезду "Героя социалистического труда", и его бронзовый бюст на гранитном пьедестале будет установлен на его Родине - в Партграде. Это внесет свою лепту в его мировую славу. Иностранцам наверняка будут показывать монумент Сусликова и рассказывать о его жизненном пути, И кто знает, может быть со временем Партград переименуют в Сусликовград... - Не будем откладывать дело в долгий ящик, - сказал Михаил Сергеевич, - Иначе наши консерваторы и бюрократы загубят наше ценное начинание. Если какие трудности встретятся, обращайся прямо ко мне. Следовало бы за это выпить что-либо более серьезное, чем чай. Ну, да ты сам понимаешь... - Понимаю, Михаил Сергеевич. Вот одолеем пьянство и проломим стену на Запад, тогда мы эту историческую победу отпразднуем не чаем, а чем-нибудь покрепче!
      На том великие исторические деятели расстались. Что они потом пили в одиночестве, это навечно останется загадкой для истории. Зато последствия этой их трезвой встречи для той же самой истории вскоре обнаружились с полной очевидностью.

      Сусликову приснился вещий сон. Ему привиделся его родной Партград. Город он узнал не сразу. Он увидел нагромождение небоскребов из стекла и стали с роскошными витринами магазинов. Витрины были заполнены джинсами, жевательной резинкой, дубленками, компьютерами, кожаными пиджаками и прочими заграничными вещичками. В небе горели гигантские буквы: Суслик-Йорк. Вдалеке, там где должна была выситься статуя Свободы, виднелся монумент самого Сусликова. Только по перерытым улицам, по длинным очередям и по валявшимся на тротуарах пьяным Сусликов узнал бывший Партград. В центре города зияла черная дыра. - Что это за дыра? - спросил Сусликов. Великая Дыра в Европу, - ответил внутренний голос. Через нее трудящиеся ходят на Запад за заграничными вещичками. - А зачем ходить на Запад за заграничными вещичками, если они имеются в изобилии в самом Суслик-Йорке?
      Они имеются тут в витринах, но не в магазинах. Тут тебе все-таки не капитализм, а социализм. Кроме того, наши люди ходят за заграничными вещичками на Запад для того, чтобы этих вещичек не оставалось на Западе. Пусть западные люди сами просятся к нам, чтобы приобретать у нас свои заграничные вещички. - Но ведь Запад закроет для наших людей границы, визы давать не будет! Они же там не совсем еще сдурели! - Запад пробовал было ограничить въезд наших людей. А мы в ответ вопрос ребром поставили; а где же ваша хваленая демократия?! А как же насчет прав человека?! Они испугались, что о них плохо подумают, и открыли границы для наших людей. - А почему не видно портретов Горбачева? - Его скинули. - За что? - За то, что слишком узкую дверь открыл на Запад. Танки через нее не проходили, ракеты застревали. К тому же Горбачушка стражу у двери установила, которая жен других членов Политбюро на Запад не пускала. Себе все заграбастать хотела. Вот они и настропалили своих мужей, чтобы те Горбачеву под зад коленкой дали.
      - А кого вместо него поставили?
      - Сусликова, конечно. Больше некого было. Он-то и проломил дыру в Европу. Хотел было всю стену проломить, но ему помешали.
      - Почему?
      - А потому что западное тлетворное влияние хлынуло бы к нам с такой силой, что остановить его было бы невозможно.
      - А зачем останавливать?!
      - Если не остановить, то произойдет вот что. Тут мощная коленка ЦК КПСС ударила Сусликова под зад, и он полетел в дыру на Запад. И Суслик-Йорк рассыпался в прах.

Комментарий

      Читатель опять-таки может усомниться в правдивости только что описанного сна. Откуда, спрашивается, известно, что именно Сусликов видел во сне? Есть, по крайней мере, два достоверных источника для этого. Первый из них - рассказы самих сновидцев. Когда Сусликов учился в ВПШ, он довольно часто принимал участие в попойках околоцековской интеллектуальной элиты. Обычно он помалкивал, руководствуясь правилом: молчи, дурак, умнее будешь. А когда он раскрывал рот, чтобы заявить о своем существовании, то рассказывал о своих сновидениях. Больше ему говорить было не о чем. Второй достоверный источник сведений о снах Сусликова и ему подобных - их речи, состоящие в основном из того, что в народе принято называть бредом сивой кобылы. А откуда, спрашивается, этот бред берется, если не из бредовых сновидений?!

      Для Сусликова операция по превращению Партграда в маяк перестройки и демократизации была первой операцией большого масштаба в его положении секретаря ЦК, И он решил показать пример нового стиля мышления и работы. На другой же день он назначил совещание. - В том мероприятии, которое нам поручено осуществить, сказал Петр Степанович, открывая совещание, - надо различать внутренний и внешний аспекты. С точки зрения внутреннего аспекта наша задача состоит в том, чтобы превратить Партград в образец перестройки, который станет маяком для всей страны. Это означает, что перестройку там надо провести так, чтобы в результате ее наш коммунистический социальный строй стал еще крепче, чем раньше. Я думаю, что вы не первый год в партии, понимаете, что именно я имею в виду. Ни для кого не секрет, что в последние годы мы несколько ослабили политико-воспитательную работу и распустили вожжи. Этим воспользовались всякого рода безответственные лица, подпавшие под тлетворное влияние Запада. Надо этим лицам дать понять, что мы не допустим подрыва основ нашего общественного устройства. Мы многое можем позволить. Но всему есть предел. Перестройка только тогда будет успешной, когда в ходе ее мы сумеем укрепить основы нашего общества и веру в наши идеалы. - С точки зрения внешнеполитической, - продолжал Петр Степанович, - наша задача состоит в том, чтобы на конкретных примерах показать западным людям сущность и ход нашей перестройки. Западные люди в идейно-политическом отношении являются недоразвитыми. Им головы забили сексом, порнографией, насилием и погоней за прибылью. Им все надо разъяснять буквально на пальцах. Мы, товарищи, теперь начали жить по-новому. Нам ничего скрывать не надо. Недостатки замазывать не следует, но и успехи таить не надо. Пусть иностранцы посмотрят учреждение, где процветает бюрократизм и коррупция, и учреждение, где эти пережитки прошлого уже преодолены. Пусть на живого взяточника поглядят. Можно и суд над ним показать. Западные люди любят такие зрелища. Покажем им, что у нас теперь свободы слова не меньше, чем у них. Пусть они встречаются, с кем хотят. Пусть разговаривают, о чем хотят. Никаких ограничений! Но мы не должны это пускать на самотек, Мы должны провести воспитательную работу с населением, чтобы наши люди прониклись чувством ответственности и проявили себя как политически зрелые граждане нашего социалистического отечества. - На данном этапе нашего развития, закончил свою речь товарищ Сусликов, - нам чрезвычайно важны дружеские отношения с Западом. С его помощью мы быстрее и лучше преодолеем временно возникшие трудности. Вот с этой целью мы и решили превратить Партград в орудие нашей внешней политики.
      На совещании создали особую комиссию, в задачу которой вменили оказать помощь партградскому руководству в деле подготовки города и области на роль маяка перестройки. Во главе комиссии поставили товарища Корытова, ближайшего помощника Сусликова.

      Одновременно состоялось совещание в КГБ. Товарищ Пыжиков, один из заместителей председателя КГБ, начал свою речь с того, что рассказал подчиненным популярную в городе пародию на послание Пушкина декабристам: "Товарищ, верь, пройдет она, так называемая гласность. И вот тогда госбезопасность припомнит наши имена". - Вы видите, товарищи, - сделал вывод из этой шутки товарищ Пыжиков, - что наш народ по-прежнему любит и уважает нас. Но вместе с тем, перестройка обязывает нас усовершенствовать методы нашей работы, проявить гибкость, творчески переосмыслить наш опыт.
      На совещании обсудили следующие вопросы: состав западных туристических групп и делегаций, участие в них агентов западных разведок, внедрение в них наших людей, вербовка иностранцев в нашу разведку, контроль за иностранцами, общение иностранцев с советскими гражданами, помощь партградскому управлению КГБ и милиции кадрами, техникой, информацией.
      Острая дискуссия возникла по второму вопросу. Одна половина участников совещания ("либералы") настаивала на том, что лишь половина иностранцев будет агентами западных секретных служб, а другая половина ("консерваторы") - что все сто процентов. Победили "консерваторы". Но при обсуждении третьего вопроса столкнулись с затруднением: если мы внедрим наших людей в группы иностранцев уже на Западе или завербуем кого-то из иностранцев в нашу разведку, то нельзя будет считать все сто процентов иностранцев агентами западных секретных служб. - Противоречие тут кажущееся, - сказал товарищ Пыжиков по этому поводу. - Вы рассуждаете метафизически, т.е. по принципу "Либо, либо". Что вы думаете, если человек служит одной разведке, то он не служит другой? Надо рассуждать диалектически, как нас учил Ленин, т. е. по принципу "И". Наши люди могут быть агентами западных разведок. Мы им не запрещаем. Даже рекомендуем. А западных шпионов перевербовать на нашу сторону - тут никаких трудностей нет. От них даже отбиваться приходится. Еще товарищ Андропов нас учил: вот когда руководители западных разведок будут приезжать к нам на Лубянку отчитываться о проделанной работе, мы можем спать спокойно.

      Перед отбытием комиссии в Партград Сусликов имел конфиденциальную беседу с Корытовым. В весьма туманных и двусмысленных выражениях Сусликов высказал идеи, смысл которых Корытов понял так.
      Легко судить об ошибках прошлого руководства. А ты попробуй избежать их, когда приходится принимать решения исторического масштаба, и при этом все академии мира вместе взятые не могут с уверенностью предсказать ход событий хотя бы на ближайшие десять лет. Перед тем, как пойти на радикальный поворот в нашей политической стратегии, мы должны были дать ясный ответ по крайней мере на такие вопросы: 1) сможем мы своими силами, без помощи Запада, преодолеть наши трудности или нет, 2) способны мы защитить себя с имеющимся у нас оружием или нет, 3) наступит в ближайшие годы экономический спад на Западе или нет? По всем трем вопросам мы пришли к отрицательным выводам. Поэтому мы пошли на перестройку.
      Мы пошли на перестройку не от хорошей жизни. Это - отступление, вынужденное неблагоприятными обстоятельствами. Чтобы преодолеть трудности, назревшие в стране в застойный период, мы не могли действовать старыми, привычными методами. На Западе это произвело бы плохое впечатление. А без помощи Запада нам не выкарабкаться. Да и наши люди нас не поддержали бы. Люди устали, озлобились. Пришлось кое в чем сделать вид, будто мы перестраиваем страну на западный манер, а кое в чем на самом деле пришлось пойти по этому пути.
      Но время вносит свои коррективы в наши расчеты. Теперь нам становится все более ясным, что мы не получим от Запада помощь в тех размерах, на какие мы надеялись. К тому же Запад вместе со своей помощью навязывает нам свои формы жизни, пагубные для нашего общества. Оборонную мощь Запада мы переоценили. И с наличным вооружением мы остаемся смертельно опасным противником для Запада, по крайней мере, в ближайшее десятилетие.
      Мы зашли слишком далеко. Перестройка породила непредвиденные последствия, угрожающие основам нашего социального строя. Ее минусы уже теперь очевидны, тогда как обещанные плюсы сомнительны. Если дело и дальше так пойдет, партия потеряет кредит доверия в массах населения. Получится то, что сейчас можно видеть в Польше. А главное - преодолеть кризисное состояние без использования наших собственных методов мы не можем, какой бы не была помощь Запада. Китай дает на этот счет убедительный пример.
      Какой из всего этого следует вывод? Я думаю, Вы сами догадываетесь: продолжать прежний курс - значит катиться к катастрофе. Надо готовиться к повороту. Но по-умному, чтобы комар носа не подточил. Внешне все пусть выглядит как нарастание темпов и силы перестройки. Побольше шуму в прессе. Для Запада главное не то, что мы делаем, а то что мы говорим. Пусть все болтают все, что хотят. Чем еретичнее слова, тем лучше. Надо дать людям возможность договориться до абсурда, чтобы они сами почувствовали, чем может 'кончиться их свобода. Надо на первый план выдвигать Советы. Мол, они теперь суть высшая власть. Ответственность за все на них постепенно перелагать. Пусть в парламентаризм поиграют. А мы, партийный аппарат, должны отойти на время в тень и готовить силы для нового поворота, к остановке отступления и к новой атаке. Надо потихоньку укреплять партийный аппарат надежными кадрами. Пусть КГБ тоже отойдет на задний план. Пусть милиция занимается общественным порядком. В печати пусть критикуют КГБ. Пусть требуют сокращения и даже роспуска. На деле же надо усилить КГБ новыми кадрами. И численно увеличить. Кто это проверит?! И кто в это поверит, если слухи пойдут?! В печати подчеркивать, что милиция есть орган Советов. Пусть недовольство на них направляется. А КГБ должно наблюдать и все запоминать. Мы ничего не забудем и не простим. Надо исподволь готовить недовольство населения заимствованием западных форм жизни. Создавать неформальные объединения и движения за верность идеалам коммунизма. В печати надо начать давать информацию об отрицательных последствиях перестройки. Не броско. В виде писем трудящихся. В виде критики перегибов. Особое внимание обратить на молодежь, на школьников и студентов. Это им придется решать судьбу страны. А мы отвечаем за то, в каком направлении она пойдет, Все нужно делать без спешки, спокойно, уверенно, без ажиотажа. Подготовку Партграда к открытию для иностранцев надо использовать как средство для этого.

      Корытов как старый аппаратчик понимал, что Сусликов не мог так говорить на свой страх и риск. Он выражал умонастроения каких-то сил в аппарате власти. Но каких именно? Или это компромиссный сговор? Неявный, молчаливый, но сговор. Корытов догадывался, что сейчас вообще ни у кого определенности нет, все выжидают, идет скрытое брожение умов, в котором еще только должны выкристаллизоваться более или менее ясные идеи, намерения и решения. Ему, Корытову, предоставляется свобода самому определить свою позицию. Если бы его власть, он вообще не допустил бы перестройку. Разоблачение сталинизма в хрущевские годы было грубой ошибкой. Перестройка - еще более серьезная ошибка. Может быть даже непоправимая. Если теперь эту ошибку не исправить, дело может кончиться катастрофой. Короче говоря, как преданный идеалам коммунизма член партии, как старый аппаратчик, как русский патриот он, Корытов, будет поступать так, как подсказывает его совесть.

Комментарий

      Слово "совесть" тут употреблено всуе, так как никакой совести у Корытова никогда не было. Утверждение насчет свободы самому определять свою позицию может показаться преувеличением. Как на такое осмелится какой-то безвестный Корытов, если сам великий Сусликов на это не может пойти?! Именно потому, что он есть безвестный помощник великого человека. Мысли и волю сусликовых формируют именно корытовы.

      Члены комиссии на другой же день вылетели в Партград, случай в советской истории беспрецедентный. В брежневские годы на это потребовалось бы несколько месяцев всяческих совещаний, после которых комиссия в полном составе совместно с домочадцами улетела бы отдыхать в Крым или на Кавказ. И в самом деле, зачем лететь в какой-то Партград, если заранее всем известно, что эти "маяки" суть сплошная липа. Они и изобретаются для того, чтобы пыль в глаза пускать как своим, так и чужим. А липу у нас и без московских комиссий хорошо делать умеют, Так думали бы брежневские бюрократы и консерваторы. Но горбачевские новаторы и инициаторы думали по-новому. Они решили выполнить порученную миссию на самом высоком перестроечном уровне.