Глава 44

Морйин оставил половину своих людей охранять открытые ворота и развернул пятьдесят остальных лицом к нам вокруг жертвенного круга. Я полагал, что он и его стража просто нападут на нас, когда подойдут достаточно близко. Но похоже, что у Морйина были другие планы.

– Назад, к стене, – прошипел Мэрэм.

Мне не хотелось отступать от линии колонн к стене, так там мы бы оказались в ловушке, не имея свободы маневра. И, похоже, Морйин хотел нашего отступления. Окруженный стражей, он стоял в центре круглого жертвенника, нас разделяли лишь семьдесят футов голого каменного пола.

– Нет, оставайся здесь, – сказал я Мэрэму. – Посмотрим, чего он ждет.

Мгновение спустя шестеро одетых в красное мужчин прошли через ворота, мимо линии стражников, пересекли комнату и присоединились к Морйину. Они были разного возраста, роста и цвета кожи, но всех объединяли длинные истощенные голодные волчьи лица.

– Красные клирики! – прорычал Кейн. – Лопни их глаза!

Когда он сказал это, я ощутил в основании черепа острый приступ боли, а в комнату вошли люди, которых я боялся еще больше, чем этих кровопийц. Тринадцать, все одеты в серые плащи с капюшонами поверх серых одежд. Лица серые, словно гниющая плоть, а глаза – еле различимые под капюшонами – как лишенный жизни холодный серый мрамор. В этих созданиях не было ничего, кроме страстного желания выпить наши жизни и самые души.

– О нет! – пробормотал Мэрэм, трясясь рядом со мной. – Каменноликие!

Лильяна защищающим жестом прижала руку к сердцу Дэя, сжимая джелстеи в другой и наблюдала за тем, как тринадцать Каменноликих занимают свое место в круге рядом с Морйином.

– Это они. Я почти уверена в том, что это они нас выследили.

– Тогда, может быть, наши друзья в безопасности, – прошептал Мэрэм, услышав это. – Возможно, они отыщут дорогу к…

– Прекрати шуметь! – рявкнул на него Кейн. – И охраняй свои мысли!

Предводитель Серых, высокий мужчина с безжалостным презрительным каменным лицом, обратил холодный взгляд в нашу сторону. Непереносимый страх пригвоздил меня к колонне, словно дюжина ледяных копий пронзила тело.

Но Лильяна поднесла к голове свою маленькую фигурку, вторгаясь в разум чудовища, ради нас сражаясь с ним и ужасным отрядом, ледяные копья неожиданно исчезли, и я ощутил, как к моим заледеневшим конечностям возвращается жизнь.

– Лильяна, ты сможешь их удержать?

Лильяна стояла, отважно глядя на Серых. Ее мудрые волевые глаза отражали высасывающие душу взгляды, пот катился по искаженному лицу.

– Думаю, смогу… ненадолго, – выдохнула она.

Могучей была сила синего джелстеи, но еще более могучим был разум Лильяны Эшваран. Надежда затеплилась во мне. Но не для нас: я мог только молиться, что Атара и остальные обнаружат, что нас схватили, а доблесть Лильяны даст им время бежать из Аргатты.

Но тут, словно бы читая мои мысли, Морйин повернулся ко все еще открытым воротам. Предвкушение победы исказило его красивое лицо, а сердце мое чуть не разбилось, когда двое стражей втащили в тронную залу Атару в цепях. Двое других вели к жертвеннику мастера Йувейна. И пятеро, вцепившись в длинные цепи, словно удерживая бешеного пса, пытались втащить в залу яростно сопротивляющегося Имайру. Еще пятеро шли за ним, держа цепи, приделанные к кандалам вокруг огромных ног, шеи и талии. Его черный плащ сорвали, кровь запачкала мех там, где кандалы врезались в тело. Потребовалась вся сила десяти здоровых мужчин, чтобы подтащить его к жертвеннику, где стоял Морйин со своими клириками, воинами и ужасными Серыми.

Увидев стражей, тащивших Атару, я поднял Элькэлэдар и сделал шаг вперед. Его клинок пылал от моей ненависти. Но Морйин, со страхом взиравший на яркий меч, наконец заговорил. Его слова зазвенели в зале, как сталь.

– Если ты приблизишься, Вэлаша Элахад, ее убьют.

Я видел, что Красные клирики, кишащие вокруг Атары, носили пристегнутые к поясам изукрашенные драгоценностями кинжалы. И Серые обнажили свои ножи: серо-стальные, острые, словно смерть. Стражи, выстроившиеся по кругу, направили на нас с Кейном мечи, алебарды и копья.

– Приковать! – скомандовал Морйин. Он обратил золотые глаза к мастеру Йувейну и бьющемуся Имайре. – И их приковать тоже.

Подошли стражи с молотками, и с ужасным звоном металла о металл пригвоздили цепи к железным кольцам, утопленным в стоящих камнях. Теперь, опутанные по рукам и ногам, мои друзья почти не могли двигаться.

Страх за Атару – и за мастера Йувейна, Имайру, за всех нас – пригвоздил к колонне и меня. Я мог лишь беспомощно смотреть в ясные синие глаза Лильяны, опустив меч и ожидая, пока Морйин заговорит снова.

Погрузившись в размышления, лорд Лжи расхаживал по кругу. Он приказал положить дубину Имайры и лук и стрелы Атары на пол, вне пределов их досягаемости, так же как в свое время ключ от оков Дэя. Там же лежали варистеи мастера Йувейна, пурпурный джелстеи Имайры и хрустальная сфера Атары. Морйин подержал руки над джелстеи, словно впивая их силу, пнул ногой окованную железом дубину Имайры, затем нагнулся, вытащил из колчана оперенную стрелу Атары и стоял, разглядывая острый стальной наконечник. Потом, словно вспоминая другие времена, когда он вершил тут свой суд, посмотрел вниз, на темные отметины в полу. Я неожиданно ясно понял то, что давно просилось на ум: на каменном полу жертвенного круга вырезан изогнувшийся дракон. Голова дракона располагалась в самом центре, и пасть его была раскрыта, словно для того, чтобы поглощать кровь, которая должна стекать по канавкам в темном липком камне.

– Очень хорошо. Мы можем начинать.

Его голос, как я помнил по ночным кошмарам, был чистым и сильным, словно звон серебряного колокола. Но здесь, при встрече во плоти, он и не думал очаровывать меня или убеждать. Его улыбка была ледяной и полной злобы. Манеры стали бесцеремонными и жестокими, словно мой враг пришел вершить суд железной рукой.

– Стой, где стоишь, валари! Я желаю говорить с тобой!

Он велел двадцати стражам и Красным клирикам медленно подойти к нам. Те прошли сорок футов, по десять человек с каждой стороны, приближаясь к нашему убежищу у линии колонн. Я понял, что он чего-то хочет от меня.

– Так, – пробормотал Кейн. – Так.

Я чувствовал, как сильное тело Кейна сжалось, готовясь к тигриному прыжку, да и сам с трудом пытался удержать себя в руках. Черные глаза Кейна сжигали Морйина огнем, рассчитывая числа и расстояния. Он сдерживался лишь потому, что было ясно: враг успеет отступить под защиту круга стражи, прежде чем мы доберемся до него.

Морйин обернулся и кивнул самому свирепому на вид клирику, мужчине с черной кожей жителя Юскудара и темными алчными глазами проклятого:

– Ну, лорд Сальмалик, все как я и предсказывал. Враги послали за мной убийц.

Он указал длинным изящным пальцем на Имайру.

– Очевидно, их привел сюда йаманиш. Нет сомнения, что из мести, поддерживая ложные претензии своего народа. Видите, что получается из горькой обиды и веры в древнюю ложь?

– Сам ты лжешь! – зарычал Имайра, пытаясь вырваться из цепей. – Аргатта была нашим домом!

Морйин кивнул стражнику, и тот ударил Имайру в лицо тупым концом копья, разбив рот.

– Твоему народу заплатили золотом за работу, которую они сделали здесь. И это была действительно хорошая работа, хотя мы многое тут подправили.

Имайра посмотрел на дракона, вырезанного в полу, потом поднял взгляд на драконий трон. Наконец перевел глаза на самого Красного Дракона.

– Ты забрал себе священное место и превратил его во что-то ужасное.

Морйин снова кивнул стражнику. Тот ударил Имайру копьем в бок, проделав кровавую дыру в шкуре.

– Это убийцам! – выкрикнул Морйин.

Золотой взгляд перешел на мастера Йувейна.

– Веками Братства противостояли нам. А теперь Великое Белое Братство послало одного из своих мастеров – мастера-целителя, не меньше – убить вместо того, чтобы исцелять тело и душу.

Мастер Йувейн открыл было рот, чтобы опровергнуть эту ложь, но, памятуя о кровавом копье стражника, решил, что сейчас с Морйином спорить не стоит.

– Если он его тронет, то я…

Мэрэм вдруг осекся, посмотрев на кристалл в своей руке. Треснувший и совершенно бесполезный огнекамень не зажег бы и спички.

Морйин указал на Атару стрелой, которую все еще держал в руках.

– Принцесса Атара арс Нармада, дочь узурпатора королевства, которое все еще принадлежит нам! Мужеубийца, которая, должно быть, уже видела меня мертвым, пронзенным ее убийственными стрелами!.. Ну, прорицательница, какое будущее ты видишь теперь?

Я тоже гадал, что же видела Атара. Она смотрела на фигуры падших Галадинов на стенах, и синие глаза наполнял ужас.

Я вспомнил последнюю часть пророчества Айонделлы Кайрилэнд о том, что дракон будет убит. Ну драконица по имени Анграбода действительно мертва, но Морйин, должно быть, боялся, что пророчество все-таки относится к нему. Возможно ли, что он не знал действительной причины, которая привела нас в Аргатту?

Ведь он не должен знать, – подумал я. – Ему неоткуда об этом знать.

Морйин отвернулся от Атары к нам, укрывшимся меж колонн, и указал на Дэя. В речах его сквозила великая горечь.

– Ну, юный Дэйариан, я был милосерден, но теперь тебя ждет крест.

Дэй прижался к Лильяне, все еще сражавшейся с Серыми, и задрожал, обводя глазами комнату, словно загнанный олень.

– И принц Мэрэм Мэршэк. – Морйин посмотрел на моего лучшего друга. – Почему ты присоединился к заговору, для меня остается загадкой.

– Для меня тоже, – пробормотал Мэрэм.

Он дрожал, но, несмотря ни на что, держался храбро.

– Лильяна Эшваран. – Морйин посмотрел на предводителя Серых. – По крайней мере твои мотивы, ведьма, мне ясны.

Он присоединил свой ужасный взгляд к взглядам Серых, пытаясь сокрушить ее разум.

– Оставь ее в покое, она всего лишь бедная вдова! – выкрикнул я.

Морйин вдруг улыбнулся мне.

– Ты так думаешь? Перед тобой Материкс Мэйтрише Тэли, самая главная ведьма.

Глаза Лильяна не отрывались от Серых, но по блеснувшему в них огоньку гордости я понял, что Морйин сказал правду.

– Ну, ведьма, неужели ты держала это в тайне от своих спутников?

Кейн, судя по выражению его лица, догадывался об истинном титуле Лильяны. И Атара. Но эти новости совершенно потрясли Мэрэма, мастера Йувейна, Имайру – и меня.

Морйин кивнул клирику по имени Сальмалик:

– Мэйтрише Тэли, понимаешь? Все они отравительницы и убийцы. Если бы не такие, как ты, они давным-давно устлали бы свой путь к власти над Эа трупами.

Польщенный этими словами, лорд Сальмалик преисполнился гордости. Но Морйин приберегал свою милость не только для него. Он прохаживался среди клириков и стражей, тут улыбаясь старому клирику и словно благодаря за долгую службу, там кладя руку на плечо молодому человеку, чтобы выказать ему свою благодарность за то, что тот рискует жизнью ради него, Морйина. Я понял, что лорд Лжи – великий соблазнитель, который демонстрирует свое превосходство и играет на страстях людей с искусством волшебника.

По кивку Морйина предводитель Серых неожиданно отвел взгляд от Лильяны. Она сразу повернулась ко мне.

– Я действительно Материке Мэйтрише Тэли. Наверно, я должна была сказать тебе… мне очень жаль, Вэль.

Лильяна ведь дала мне дюжину ключей к своей сущности. Почему я раньше не понял этого?

– И мы убивали, но лишь когда нас вынуждали к этому.

Изумление мое только возросло. Мэйтрише Тэли, говорят, располагали секретными святилищами и домами почти во всех землях. Если Морйин превосходил силой любого короля, даже короля Киритана, то Лильяна была самой могущественной женщиной Эа.

– Но Морйин лжет, говоря, что мы жаждем власти. Мы хотим лишь возродить Эа и вернуть его на древний путь.

– Ты должна быть поосторожнее с тем, кого называешь лжецом, старая ведьма! – рявкнул на нее Морйин и указал на другое железное кольцо на камне, к которому приковали Атару. – У тебя такой злой язык, что я могу захотеть вырвать его.

Лильяна указала своей фигуркой на Серых.

– Ясно, почему ты говоришь о таких вещах – это единственный способ заставить меня замолчать.

Морйин повернулся к предводителю Серых. Что-то невысказанное промелькнуло между ними, а потом Морйин обратился к нему, словно объясняя эту замену своим Красным клирикам и стражам.

– Скоро ты получишь синий джелстеи ведьмы. И черный камень, что похитили у твоего брата.

Морйин развернулся и посмотрел на Кейна. Их взгляды сомкнулись, как раскаленные докрасна железные кольца, скованные в цепь. Эмоции, яростные и глубокие, будто расплавленный камень вулкана, взорвались в зале. Я не мог сказать, чья ненависть больше, Кейна или Морйина.

– Ты, – сказал ему Морйин. – Как осмелился ты явиться сюда снова?

– Так вот, осмелился.

– И как ты теперь себя зовешь – «Кейн»?

– А как ты теперь зовешь себя – король королей? Ха!

– Мне давно следовало вырвать твой язык! – рявкнул Морйин.

– И ты полагаешь, он не вырастет вновь в десяти тысячах ртов, чтобы сказать правду о том, кто ты есть на самом деле?

– Думай, что говоришь!

– Я говорю, что хочу.

– На короткое время. – Лицо Морйина вспыхнуло яростью, и он указал на железные кольца камня Имайры – Когда тебя прикуют здесь, то кто освободит тебя?

– Спрашивай, – Кейн указал мечом на Морйина, – когда прикуешь меня там.

Морйин так жестко посмотрел на Кейна, что глаза его, казалось, покраснели от полопавшихся сосудов.

– Отдай камень! – потребовал он.

Кейн держал черный джелстеи, который вырезал из лба Серого в Алонии в ночь полнолуния.

– Забери! – рявкнул тот.

Мои старые подозрения насчет Кейна вернулись. Я в тысячный раз подивился его ненависти к Морйину. Похоже, они знали друг друга давным-давно.

Морйин увидел, что я смотрю на Кейна, и обратил свою злобу на меня.

– Ты принял в свою компанию сумасшедшего, валари.

– Не говори так о моих друзьях.

– Кейн твой друг? – глумился Морйин, указывая на Элькэлэдар, сияющий в моей опущенной руке. – Не более твой друг, чем этот меч.

Биение его сердца дало мне знать, что он боится яркого лезвия, словно самой смерти. Похоже, он с трудом мог заставить себя смотреть на него.

– Элькэлэдар, – тихо сказал он. – Как ты его нашел?

– Получил в дар.

Я чувствовал, что сияющее присутствие меча заставляет Морйина вспоминать самые мрачные моменты из темных, давно прошедших эпох, вызывая страшные видения. Я знал, как и он, о том, что было предсказано, что этот меч принесет ему смерть.

– Отдай меч мне, валари! Отдай сейчас же!

Эта неожиданная команда, разорвавшая тишину зала, как гром, оглушила каждый нерв в моем теле. Золотые глаза сотрясли меня, потрясающая сила его воли сокрушила мои кости, почти сломав мою решимость оставить меч себе.

– Отдай его и спаси себя! И спаси своих друзей!

Какая нужда была Морйину в Серых, если его собственный разум и злоба легко могли отравлять других? Когда он отыскал своими глазами мои, ненависть, исходившая от него, объяла меня подобно горящей смоле. Красный Дракон во плоти оказался куда хуже, чем во всех моих иллюзиях и снах. Только решение противостоять ему, усиленное защитой меча, удержало меня от того, чтобы пасть и приползти к его ногам.

– Видишь, как сильны валари? – сказал Морйин, поворачиваясь к предводителю Серых. Потом он перевел взгляд на Сальмалика и Красных клириков. – И дикари послали сильнейшего из них, чтобы убить меня.

Я смотрел на него поверх сияющего клинка. Я на самом деле хотел убить его и не мог отрицать этого.

– Заговорщики, воры и убийцы. Они осквернили мои покои. Они поймали и замучили бы меня здесь, если бы смогли.

Это, конечно, была ложь. Но как я мог отрицать ее, не выдав нашей истинной цели?

Лорд Сальмалик заглянул Морйину в глаза.

– Замучили, сир?

Морйин кивнул и обратился ко всем, собравшимся в комнате.

– Эти семеро, за исключением йаманиша, приехали в Трайю, привлеченные незаконными призывами Киритана. В поисках камня Света они проехали половину Эа и, я уверен, собрали ключи, подсказывающие, где он сокрыт.

Он не знает! Он на самом деле не знает, что камень Света лежит где-то в этой комнате!

– И эти ключи привели их сюда. Ко мне. Они, должно быть, думали, что я располагаю главным ключом, и рассчитывали украсть то, что принадлежит мне по праву. Они пришли пытками вырвать у меня это знание.

Я стоял спокойно, не отводя глаз.

– Ты отрицаешь это, валари?

Как я мог? Но не мог я и подтвердить эту ложь, так что замкнулся в молчании.

– Видишь, как горды валари? – сказал Морйин Сальмалику. – Горды и суетны – это проклятие их породы. Телемеш. Эрамеш. Элемеш. Убийцы все они. Скольких убили в войнах по их вине? Только потому, что они, дикари в сердце своем, ставили славу выше жизней других? Они мнят себя потомками Элахада! Элахада, и утверждают, что тот принес камень Света в Эа. Элахад, убийца собственного…

– Элахад на самом деле принес камень Света в Эа! – закричал я. – Валари были его стражами!

– Молчи, когда я говорю! – зарычал на меня Морйин. Он обернулся к жертвеннику и коснулся глазами стражей, стоявших в напряженном внимании. – Видите, как валари извращают свои лживые притязания вместо того, чтобы извиниться за то, что проникли в мой дом и собирались пытать меня? Такой народ способен на любые зверства. Ты лжешь! – Морйин доводил себя до безумной злости, и теперь вся его ненависть выплеснулась, как гной из зараженной раны. – Посмотрите на валари, что стоит здесь! – крикнул он своим клирикам. – Высокомерен. Длинный меч. Черные глаза – кто видел такие глаза иначе как в ночных кошмарах у демонов тьмы? Многие считают, что валари заключили с демонами договор. Но я говорю, что они сами демоны – злодеи из ада. Они чума мира, черное пятно на теле человечества, они разъедают все, что есть истинного и хорошего. Это яд в их крови, зараза, идущая от начала времен. Но мы положим им конец – в свое время, при помощи лекарства из огня и стали. Разве я не предсказывал: если начнется война, последняя война, то раса валари исчезнет с лица земли? Раса военачальников и дикарей, на совести которых смерти каждого серьезного конфликта в истории Эа. Разве не достойны они новых домов в Красной пустыне или на деревьях, что произрастают из земли?

Однажды, после битвы при Таршиде, Морйин разместил тысячу валарийских воинов на таких «деревьях». Теперь он предлагал уничтожить весь наш народ.

– Впрочем, не так уж плохо, что они пробрались сюда. Ужас действует благотворно.

Как мог Морйин говорить с такой страстью и убеждением, при этом осознавая всю величину своего обмана? При взгляде на сияющую силюстрию меча в голову мне пришла ужасная мысль. Люди верят своим глазам, когда другие тоже верят в это. Давным-давно, желая очаровывать своих последователей, Морйин отточил выражения, жесты и интонации до такой степени, что сам поверил своей лжи. И по прошествии сотен лет величайший из обманов сделал свое злое дело: Морйин утратил связь с реальностью, на самом деле поверил собственным выдумкам. В безумии ложной веры его слушатели возвращали эту страсть и лишь усиливали заблуждение.

Подчинившись собственной лжи, он превратил в гуля себя самого.

На мгновение я чуть не пожалел Морйина, но сияние золотых глаз сказало мне, что любое подобное чувство он использует против меня, как сейчас использовал дар вэларды, чтобы и дальше очаровывать и порабощать свой народ.

Снова он указал на меня. Слова гремели, как гром.

– Высокомерие валари!.. Кто еще мог украсть камень Света и целую эпоху прятать его в горах? Это ли не величайшее преступление за всю историю Эа?

Я чувствовал, как ненависть Морйина ударяет в меня, словно огромный молот; ранила она и стражей, и Серых… всех, кто собрался в этом зале.

Морйин подошел к одному из клириков, молодому мужчине, чье привлекательное лицо было испещрено сеткой шрамов, словно выжженных раскаленным железом. Я подумал, что это, возможно, наименее жестокий из всех Красных клириков.

– Лорд Юиллиэм, если за этих преступников отвечал бы ты, как бы ты посоветовал поступить бы с ними?

Морйин смотрел клирику прямо в глаза, казалось, извергая невидимые струи рилба в лорда Юиллиэма, заставляя того глотать пламя злобы.

– Очистить их огнем!

Морйин выдохнул пыл одобрения и заставил кровь своего клирика запылать свирепым желанием наказать врагов.

– О-о! – простонал Мэрэм.

Он стоял у огромной черной колонны, глядя на Атару и окровавленного Имайру, и стискивал свой сломанный кристалл.

Морйин обратился к старому клирику с длинным узким лицом и клювообразным носом, придававшим ему сходство со стервятником:

– Лорд Йадом, если бы этих преступников убедили выдать ключи, которые помогут тебе отыскать камень Света, как бы ты поступил с ним?

– Я принес бы его вам, сир.

– А если бы меня похитили, пытали и заточили?

Лорд Йадом отлично понимал, что Морйин испытывает его.

– Тогда я ждал бы вашего возвращения.

– А если бы тебе пришлось ждать тридцать лет?

– Клирики Каллимуна ждали в сто раз дольше вашего возвращения из Дамуума.

– Да, но тогда у вас не было камня Света. Разве вы не используете его, чтобы освободить вашего короля?

– Я бы хотел, сир, – с очевидной искренностью отвечал Йадом. – Но камень Света нельзя использовать таким образом.

– Мудрый Йадом! – во всеуслышание воскликнул Морйин. – Есть ли кто мудрее первого среди моих клириков?

При этих словах золотые глаза засияли, как два солнца. А глаза Йадома наполнились напыщенной гордостью, словно цветок, переполненный нектаром.

Так и пошло – Морйин расхаживал по комнате, останавливаясь, чтобы задать вопрос одному из своих стражей, кивая Серому или клирику. Он играл людьми: хитрыми словами, легко стекавшими с серебряного языка, долгими проникновенными взглядами, скрытыми угрозами, посулами и обманами. Одного он обольщал, другого запугивал; его злоба, как черный нож, открывала в них звериную ярость. Я ненавидел Морйина за то, что он исказил дар, данный нам обоим: он управлял людьми, пощипывая струны их душ, словно извращенный менестрель, создававший злейшую из симфоний.

Морйин кивнул стражу. Тот внес в жертвенный круг жаровню, наполненную раскаленными угольями, поставил ее перед Атарой, Имайрой и мастером Йувейном и положил в огонь щипцы и три длинные заостренные железки, чтобы раскалить их.

– Камень Света скоро будет найден, – выкрикнул Морйин. – Разве я не предсказывал, что настало время, когда его снова увидят в этой зале? И что же мы будем делать с чашей, когда она вернется на законное место?

– Получим вечную жизнь! – крикнул один из стражей, старый солдат с мрачным лицом и странным голодом в глазах, вероятно, знавший правильный ответ на вопрос.

Каждая пара глаз в зале была прикована к Морйину. Люди смотрели на него с почти электрическим нетерпением.

– Вечная жизнь! – воскликнул Морйин. – Вот дар камня Света людям – в этом его истинное назначение. Но может ли он быть дан всем? Может ли зверь оценить книгу, вложенную ему в лапы? Нет, только те, кто избран, чтобы прикоснуться к истинному золоту камня Света, будут вовеки знать бессмертие.

Кейн с вызовом посмотрел на Морйина, и я вдруг понял, что сильные ищут силы для себя, так как она дает им иллюзию власти над смертью.

Но страх смерти ведет к ненависти к жизни.

Эти несколько слов, прошелестевших в мозгу, дали мне понять, что я осуждаю самого себя за то, что открыл дверь, которой боялся больше всего. Ибо Морйин, словно зеркало, отражал тот образ, который я не хотел видеть.

– И кто же избран? – продолжал Морйин. Он кивнул на лорда Юиллиэма и лорда Йадома. – Клирики, что служили Каллимуну так верно, мои стражи и солдаты, отдавшие жизнь за великие цели, и это значит, что они и сами должны иметь великую жизнь.

Морйин, волшебник, проживший тысячи лет, стоял перед своими людьми живым воплощением того, что его обещания сбудутся.

– И кто же, – тихо спросил он, – станет счастливцем, который изопьет нектар бессмертия из золотой чаши? Только Майтрейя. Но кто он? Это определится только тогда, когда в руках его окажется камень Света.