Глава 10

Как только солнце осветило синие пики Аакашской гряды на востоке, мы собрались во дворе замка. День был прохладным и чистым, отовсюду доносились петушиные крики и лошадиное фырканье. Я поприветствовал Эльтару и угостил его теплым хлебом, припасенным на завтраке, а мастер Йувейн и Мэрэм осмотрели своих гнедых. Герцог Резу вышел во двор попрощаться с нами; его сопровождали Кейн и Таман. Я понял, что Кейн отправится в Трайю завтра или в любой другой день, если на самом деле предполагал ехать в том направлении. Что до Тамана, то наш вчерашний разговор убедил его в том, что в такое время тщетно пытаться найти союзников в Ишке или Meшe. Он собирался ехать в Эдар, а потом в баронство Нэтеш, перед тем как пересечь реку Кэладох и попасть в королевство Тарон.

– Счастливого пути, сэр Вэлаша, – сказал он мне. – Прости, если я вчера погорячился. Иногда мне кажется, что Красный Дракон отравил мою душу. Может, и правда сражаться с ним можно разными способами. Я желаю тебе удачи в поисках.

– И тебе того же. – Я пожал ему руку.

Потом ко мне подошел Кейн. Скрестив руки на груди, он глядел на Эльтару, трепетавшего в предвкушении дороги, и на зачехленное боевое копье, притороченное к седлу. Его мрачный взгляд задержался на охотничьем луке и стрелах, что несла вьючная лошадь, а также на кэламе. Потом Кейн одобрительно кивнул.

– Я не держу на тебя зла, Вэлаша Элахад. Дождь впитывается в иссохшую землю, но стекает по холодному камню. Если ты закрыл от меня свое сердце, да будет так. Но прошу, выслушай мой последний совет: остерегайся людей холмов к западу от горного прохода. Они свирепы и не любят чужих.

Сказав это, он кивнул мне, а я кивнул в ответ. Потом герцог Резу подошел к моему вьючному коню и потрогал набитые сумки.

– Дворецкий позаботился о ваших припасах? До Трайи далеко.

– Да, спасибо. Мы взяли столько, сколько в силах увезти.

– Очень хорошо. – Он вздохнул, махнув рукой по направлению к северной башне замка. – Вы легко попадете отсюда в Дэкш. Ты говорил, что герцог Горадор – друг твоего отца?

– Да. Он подарил ему эту лошадь.

– По имени Эльтару? Великолепное животное – во всем Дэкше не найдешь подобного, тем более среди верховых. Что до герцога Горадора, я думаю, он будет рад и тебе, и коню. Но, покинув его замок, остерегайся диких земель на севере. Боюсь, в тамошних лесах водятся разбойники. Лучше обогни горы Аакаша и выезжай на тракт Нар через западные земли Джатэя. Избегай Сауво, если получится. Там есть кланы, настроенные против короля, и тебя могут схватить. Держись подальше и от Вайшела – по его границе протекает река Хавош. Барон Йошур восстал против герцога Этану Онкарийского, и они сейчас воюют. А вот в Йарвэну безопасно. Вы можете въехать туда с юго-запада, через Джатэй. Мой кузен, герцог Родру, правит Йарвэну уже двадцать три года и все еще держит мост через Сантош открытым.

Закончив эту небольшую лекцию по географии и политике раздробленных королевств Эньо, герцог Резу пожал мне руку и пожелал счастливого пути Я с немалым трудом взобрался на Эльтару – левая рука еще плохо слушалась. Впрочем, чтобы помахать провожавшим, сил хватило.

– Все хорошо, мой друг, – так отыщем же Город Света, о котором так много рассказывают, – прошептал я Эльтару.

Мы тронулись навстречу ветру, свиставшему в пустоши. Страна, что герцог называл домом, была возвышенной, красивой и окружена горами с востока и запада. По склонам зеленых холмов центральной долины Райака были разбросаны немногочисленные деревья. Большую часть земель вокруг замка занимали пастбища, огромные стада овец грелись в лучах утреннего солнца Их густая зимняя шерсть была белой и пушистой, словно облака, проплывавшие в синем небе. Впрочем, фермы здесь тоже были. Участки изумрудной зелени, отмеченные каменными стенами или кустарниковыми изгородями, покрывали землю перед нами, словно огромное лоскутное одеяло, составленное из ячменя, ржи и других злаков. Там и сям виднелись маленькие поля, расцвеченные всеми опенками янтаря и золота.

Несмотря на боль в боку, пронзавшую меня всякий раз, как случалось пошевелить рукой, я был рад снова оказаться в седле. Приятно вдыхать свежие запахи травы и земли, густой аромат лошадиного пота!.. Нас больше не преследовали ни ишканы, ни прочие враги; мы медленно двигались по направлению к Дэкшу и тем землям, что лежали дальше к северу.

Красота пейзажа не особенно занимала Мэрэма, который, похоже, с трудом продрал глаза. Все утро он клевал в седле носом, зевая и вздыхая. Когда мы наконец остановились у небольшого ручья, чтобы напоить лошадей, мастер Йувейн принялся упрекать его за очередное нарушение обетов.

– Я слышал, что прошлой ночью ты вставал. У тебя проблемы со сном?

– Да. Я хотел прогуляться по стенам и посмотреть на звезды.

– Я понимаю. Это были падающие звезды, без сомнения. Свет небесных тел.

– О, мир так прекрасен, не правда ли?

– Прекрасен, – согласился мастер Йувейн. – Однако поосторожнее с ночными прогулками. В одну прекрасную ночь можно свалиться со стены.

Мы с Мэрэмом улыбнулись.

– Я никогда не боялся высоты или падения. Пасть в объятия женщины – вот сладчайшая из смертей! – ответил мой друг.

– Так было и с Чейтрой?

– С Чейтрой? – переспросил Мэрэм и погладил густую бороду. – Да, пожалуй.

– Она же вдова, – заметил мастер Йувейн. – И овдовела совсем недавно. Разве герцог не говорил, что ее муж был убит в прошлом месяце в войне с Эдаром?

– Да, сир, говорил.

– Тебе не кажется, что жестоко совершать прогулки при лунном свете с женщиной, недавно понесшей тяжелую утрату, а потом покинуть ее на следующий же день?

– Жестоко? Вы сказали – жестоко? – Мэрэм окончательно пробудился и казался искренне расстроенным. – Жесток ветер, дующий с Эракеля. Кошка жестока к мышам, а медведи – такие как тот, что встретился нам у Врат, – похоже, живут только для того, чтобы доставлять мне страдания. Но любовь мужчины к женщине не может быть жестокой, если только она истинна.

– Нет, – сказал мастер Йувейн. – Любовь не может.

Мэрэм отъехал на несколько шагов, ворча, что его не понимают.

– Прошу, сир, выслушайте меня. Я никогда не спорил с вами об особенностях ардического произношения или о том, как меняется угол наклона созвездий в месяц солдры. Или о чем-либо еще. Но о женщинах… О женщины!.. Вдовы в особенности. Есть лишь один действенный способ поддержать вдову. Братство учит нас уважать данные обеты, однако сострадание порой важнее. Сострадание состоит в том, чтобы женщина пела, тогда как до этого она все время плакала. Закрывая глаза и чувствуя запах духов на моих губах, я слышу, что Чейтра все еще поет.

Когда я закрыл глаза на мгновение, прислушиваясь к щебетанию воробьев на полях, то услышал, как Мэрэм сам что-то напевает. Он на самом деле выглядел счастливым. И наверняка Чейтра приступила к своему вязанию тоже с песней на устах.

Доводы Мэрэма, очевидно, поколебали мастера Йувейна. Я ожидал, что он выбранит ученика или наложит какое-нибудь более суровое наказание, но, похоже, нарушение обетов чистоты Братства было прощено – по крайней мере на этот раз. Наставник вздохнул и повернулся ко мне.

– Молодые люди теперь делают что хотят, не так ли?

– Вы о Кейне?

– Боюсь, что да. Почему ты отказался от его общества?

Я перевел взгляд на ближайший холм, на котором стоял молоденький пастушок, охранявший стадо от мародеров-волков, и надолго задумался, пытаясь дать честный ответ.

– В Кейне есть что-то… Его лицо, глаза, то, как он держит в руках нож. Он… пылает. Сообщник Ральду отравил кираксом мою кровь, и я все еще чувствую жжение. Но внутри Кейна… внутри Кейна ад. Словно бы ненависть стала его единственной любовью, и о любви к друзьям не может быть и речи. Как доверять такому человеку?

Мастер Йувейн ехал позади меня, размышляя над этими словами. Потом он вздохнул и потер затылок, сверкавший в ярком свете солнца, словно большой коричневый орех.

– Герцог Резу доверяет Кейну.

– Да, герцогу нужны люди с быстрыми мечами, – ответил я, вслушиваясь в топот копыт по каменистой почве. – Странно, что Кейн появился в замке как раз тогда, когда мы выбрались из трясины.

– Это может быть всего лишь совпадением.

– Не вы ли учили меня не верить в совпадения, сир?

– Что ты все-таки думаешь о Кейне?

– Он ненавидит лорда Лжи, это очевидно. Но почему он ненавидит его так сильно? В Кейне есть что-то такое… Не он ли стрелял в меня в лесу? А потом как-то пробрался за нами в Эньо?

– Думаешь, это Кейн пытался убить тебя? – Мастер Йувейн выглядел искренне потрясенным. – По-моему, мы пришли к заключению, что твоей смерти желает лорд Лжи. Как ты заметил, Кейн ненавидит его и никогда не стал бы служить ему.

– Это и беспокоит меня, сир. Может быть, лорд Лжи сделал из него гуля. Или захватил семью Кейна и угрожает им смертью.

– Какая мрачная мысль. Боюсь, что ты и сам слишком мрачен, Вэлаша Элахад, если тебе в голову приходят такие мысли в столь прекрасное утро.

Я боялся того же и подставил лицо лучам яркого солнца, надеясь прогнать холод, что пожирал меня изнутри.

– Хорошо, – продолжил мастер Йувейн, – Говорят, что гули сохраняют часть души, и этого достаточно, чтобы ненавидеть своего хозяина. Что до других твоих догадок… Кто знает? Лорд Лжи способен и на худшие вещи.

Наставник остановился, давая лошади пощипать травку, и потянул себя за складки кожи под подбородком.

– Однако вряд ли твои предположения верны, судя по тому, что я смог разглядеть в нашем загадочном Кейне.

– Так что вы думаете, сир?

Он не отрывал от меня взгляда.

– Что тебе известно о других Братствах, Вэль?

– Только то, что вы мне рассказывали, сир.

И этого было недостаточно. Я знал, что в начале эры Закона, во время подъема, известного как Великое Пробуждение, Братства уже не ограничивались пределами Утренних гор и основывали школы по всему Эа. Разные школы носили и разные имена, основанные на цветах джелстеи, что служили основой этой замечательной цивилизации. Каждая школа специализировалась на знаниях, относящихся к отдельно взятому камню, и в конечном итоге Братства разделились. К примеру, Синее Братство занималось коммуникациями всех видов, особенно языками и снами, тогда как Красное Братство пыталось разгадать секреты огня, пылавшего в камнях, земле и всех вещах в мире. И так далее. Хотя каждое из семи новых Братств открывало школы по всему континенту, влияние некоторых было сильнее в определенных странах: Серебряное Братство процветало в далеком Суррапаме, Зеленое Братство достигло величайшего расцвета в лесных академиях Акаду. За две тысячи лет Братства привели цивилизацию к ее золотому веку. Момент, когда Морйин освободился из темницы на острове Дамуум и похитил камень Света, стал началом падения.

На протяжении эры Дракона Братства приходили в упадок или были уничтожены клириками Морйина. Среди последних закрылась школа Серебряного Братства в Суррапаме. Осталось только самое первое Братство, продолжавшее распространять свет истины по всему Эа. Хотя его братья первыми принесли обеты хранить мудрость звезд и вести человечество к возрождению, они называли себя Последним Братством.

– Все Братства были уничтожены, – сказал я мастеру Йувейну. – Все, кроме одного.

– Хм-м, так ли это на самом деле? Что ты знаешь о Черном Братстве?

– Только то, что оно было сильнейшим в Сакэе. Когда клирики Каллимуна отстроили крепость в Аргатте, они повели охоту на братьев и сровняли их школы с землей. Черное Братство было полностью уничтожено в начале эры Дракона.

Мэрэм, заинтересованный нашим разговором, подъехал ближе, чтобы лучше слышать.

Мастер Йувейн повернулся в седле и внимательно оглядел окрестные холмы.

– Черное Братство не уничтожено, его лишь вытеснили из Сакэя в Алонию, – сказал он, понизив голос.

Наставник поведал, что именно Черное Братство, пытавшееся открыть тайны черных джелстеи и их способности поглощать огонь и служить источниками тьмы, значительно отличалось от других Братств. В начале эры Закона, когда Братства отреклись от войны, Черные братья восстали против нового правила. Веря в то, что тьма пребудет в мире всегда, они начали применять ножи и другое оружие для борьбы с ней. И яростно сражались тысячи лет. Тогда как другие Братства – Синее и Красное, Золотое и Зеленое – закрыли свои школы во время эры Дракона, Черное Братство в великой тайне развивалось во всех землях.

Когда мастер Йувейн закончил, Мэрэм выпрямился в седле.

– Никогда не слышал ничего подобного.

– Мы не говорим об этом. И уж конечно, не говорим новичкам. И обычно никому из братьев, не достигшему степени мастера.

Мэрэм, у которого были такие же шансы стать мастером, как у меня – королем, медленно склонил голову, словно бы гордясь оказанным доверием.

– Я и не знал, что в мире остался хоть один черный джелстеи для изучения.

– Может, и нет. Но Черные братья давным-давно отказались от поисков знания.

– Отказались? Тогда какова же их цель?

– Их цель в том, чтобы охотиться за клириками Каллимуна, что когда-то охотились за ними самими. А самая главная – уничтожить Красного Дракона.

Повернувшись ко мне, мастер Йувейн добавил:

– Боюсь, что Кейн принадлежит к Черному Братству. Из того, что мне известно о Черных братьях… у него их взгляд. И ненависть, подобная их ненависти.

Я посмотрел на мягкую зелень холмов и возвышавшиеся за ними фиолетовые горы Аакаша. Солнце щедро дарило земле свое тепло, и сладостный ветерок заставлял волноваться поля травы. В такой прекрасный день казалось неправильным обсуждать столь мрачные вещи, как Черное Братство, или столь странные, как личность Кейна.

– И вы попросили Кейна ехать с нами. Почему, сир? Потому что решили, что он отпугнет слуг Красного Дракона, если они продолжают охотиться за нами? Или потому что хотели узнать побольше о Черном Братстве?

Мастер Йувейн тихонько хмыкнул.

– Ты слишком хорошо меня знаешь, Вэль. И Кейн тоже был прав насчет меня. Я жажду знаний даже в таких мрачных местах. Это мое проклятие.

Я глядел на солнце и размышлял о своем собственном проклятии, о том, как глаза Кейна чуть не втянули меня в мрачный водоворот его души. Найду ли я когда-нибудь того, кто излечит меня от ужасного дара испытывать боль других людей?

– Если Кейн принадлежит к Черному Братству, то почему он настаивал на том, чтобы сопровождать нас?

Однако мастер Йувейн, ведающий столь многое о многих вещах, только молча поглядел на меня и медленно покачал головой.

Все утро, продвигаясь на север вдоль Аашканской гряды, мы разговаривали о роли Братств в изучении семи величайших камней джелстеи. Погожее утро сменилось ясным днем, а долина, по которой мы ехали, перешла в равнины Эньо. Холмы вокруг нас делались все ниже и постепенно сглаживались. Мэрэм хотел остановиться, чтобы перекусить и подремать немного. Но, несмотря на боль в боку, я стремился продолжить путь, и так мы и поступили. Ближе к вечеру, когда солнце клонилось к прерывистой цепи Шошанских гор на западе, мы въехали в Дэкш. Границы герцогства не отмечали ни река, ни каменная стена. Мы узнали, что въехали во владения герцога Горадора лишь потому, что так сказал встреченный нами пастух. Он также добавил, что замок герцога лежит в пяти милях отсюда в устье одного из каньонов, ведущих сквозь горы Аакаша. Туда мы и направились. Была уже почти ночь, когда мы въехали в главные ворота замка и приветствовали герцога.

Герцог Горадор, массивный мужчина с продолговатым лошадиным лицом, все время теребил немного отвисшую нижнюю губу, слушая нашу историю. Казалось, он был рад узнать, что я нажил себе врагов в лице лорда Сальмелу и ишканов. Очевидно, он считал врагов своих врагов друзьями, так как незамедлительно предложил нам свое гостеприимство. Однако перед трапезой пожелал взглянуть на Эльтару. Он хорошо помнил, как послал его моему отцу, и был потрясен тем, что я езжу на этом коне.

– Вот уж не думал, что кто-нибудь способен его объездить, – сказал герцог, едва мы вошли в ворота замка. Как и мой отец, он неплохо скрывал свои чувства. – Теперь прошу отобедать со мной. И расскажи заодно, как ты добился его дружбы. Похоже, что у вас вообще есть что рассказать.

В этот вечер за трапезой из жареного ягненка под мятным соусом мы говорили о многом: о вождях, терроризирующих северные земли к северу от Дэкша, о воинах герцога Бэрвэна, патрулирующих проходы на востоке. Выяснилось, что сын герцога Горадора также отправился на великий сбор в Трайю. Герцог передал нам свое благословение и наказал найти сэра Эвадора, который уехал на черном жеребце, кузене Эльтару. О Кейне, с которым встречался, герцог говорить не захотел – отец советовал ему молчать, если о человеке нельзя сказать ничего хорошего. Зато с похвалой отозвался о Тамане и его цели, а также удивил всех, заявив, что валари надо объединиться под властью одного короля. Впрочем, при этом он считал, что король должен быть родом из Эньо; на роль короля годится, к примеру, лорд Шарэдор, его старший сын.

Мы неплохо выспались под музыкальные завывания волков в холмах. Точнее, я и мастер Йувейн выспались, а Мэрэм всю ночь писал стихи при свечах. Он намеревался вручить их жене лорда Шарэдора на следующий день, так как не смог улучить момент и признаться ей в любви незамедлительно. Но когда заря забрезжила над замком, мы с мастером Йувейном ухитрились отговорить его от этого опасного поступка. Ему разъяснили, что страсть гениальных стихов должна пережить века. Он может работать над поэмой во время нашего путешествия на север и, если ему так хочется, прочесть ее знати в Трайе.

Мы попрощались с герцогом у тех же ворот, где встретились, и вновь поехали по пологим зеленым холмам. Небо было синим, словно кобальтовое стекло, мягкий ветерок доносил запахи одуванчиков и других диких цветов, покрывавших травянистые склоны. Солнце сияло на востоке золотым огнем.

Это был прекрасный день, пожалуй, лучший из тех, что нам выпадали. Я полагал, что мы вскоре оставим Дэкш далеко позади и пересечем границу Джатэя еще до вечера. Около тридцати миль холмистой местности отделяли нас от цели. Мы ехали под звуки новой поэмы Мэрэма, которую он беспрестанно декламировал. То, что такой шум не привлекал к нам врагов, свидетельствовало о безопасности владений герцога Горадора.

К полудню горы на востоке стали понижаться и понижаться, словно огромные гранитные ступени, спускавшиеся к равнинам Эньо. Лесистые склоны постепенно уступили поросшей травой почве. У одного из притоков Хэвош, протекавшей на северо-востоке между Йарвэну и Вайшелом, мы остановились перекусить бутербродами с ягнятиной и обсудить дальнейшие планы.

– Слушай, Вэль, – проговорил Мэрэм, набив рот, – какая строчка лучше? «Глаза полны огнем священным» или «огнем, питающий огонь»?

Мы сидели на вершине холма над западным берегом реки Хэвош. На востоке, за сверкающей лентой реки, сияло зеленое море равнин Джатэя. В пятидесяти милях от нас лежал город Сауво – центр тех интриг, о которых говорил герцог Резу. К северо-востоку простирались поля Вайшела и Йарвэну, а дальше за ними виднелась голубая дымка Алонийского моря. Шошанская гряда высилась на западе огромной стеной камня и льда, но я знал, что в зазубренных пиках есть проход. В сорока милях к северу от нашего холма несла свои бурные воды река Сантош, стекая с гор в Алонийское море. Она служила границей между Атонией и дикими землями Эньо, о которых нас предупреждали оба герцога. Впрочем, отсюда земли эти не казались такими уж дикими. Длинные полосы колеблющейся травы и кустов перемежались небольшими Рощами, образовывая причудливую растительную мозаику. Почва была волнистой, но нигде не казалась чересчур холмистой и труднопроходимой.

– Не понравилось? – удивился Мэрэм, когда я встал, желая рассмотреть широкую синюю ленту Хэвоша. – Как насчет «Ее глаза, что к звездам окна»?.. Вэль, ты меня слушаешь? В чем дело?

Меня пронзил неожиданный холод. Что-то змееподобное проползло вдоль позвоночника, ритмично вгрызаясь в позвонки. К горлу подступила тошнота.

Теперь поднялся и мастер Йувейн. Он положил руку мне на плечо, а другой потрогал лоб, желая убедиться, что лихорадка не вернулась.

– Ты заболел, Вэль?

– Нет.

– Тогда что случилось?

На лицах моих друзей отразилось беспокойство. А я беспокоился о том, чтобы не встревожить их, особенно Мэрэма. Впрочем, лучше им знать правду.

– За мной нечто следует, – сказал я так тихо, как только мог.

При таких новостях Мэрэм вскочил на ноги и принялся осматриваться. Так же, только чуть медленнее, поступил и мастер Йувейн. Однако единственным, что сейчас двигалось, была пара ястребов высоко в небе и кролик, выскочивший из-за спины Мэрэма и пустившийся бежать.

– Мы ничего не видим, – сказал мастер Йувейн. – Ты уверен, что кто-то следует за тобой?

– Да. Кто-то или что-то разыскивает меня и знает, где я. Словно бы чует мою кровь.

– Думаешь, Кейн? – спросил Мэрэм. Он посмотрел на юг, внимательно изучая долину, ведущую к замку герцога Резу.

– Может быть, и Кейн. Тот, кто хочет заманить нас в ловушку.

– Ишканы? Нет, они не поедут так далеко в Эньо. Или поедут? Как ты думаешь, это может быть тот убийца?

У меня не было ответов на эти вопросы. Мне оставалось лишь храбро улыбнуться, дабы беспокойство Мэрэма не перешло в бурную панику.

Мастер Йувейн, догадывавшийся о моем даре, кивнул, словно подтверждая мои слова.

– Что нам теперь делать, Вэль?

– Мы должны поставить ловушку сами, – отвечал я, дотрагиваясь до рукояти меча.

– Полно тебе!.. К тому же мы не знаем, сколько их там.

Мэрэм поспешно закивал.

– Вэль, прошу, давай поскорее уберемся отсюда.

– Хорошо. – Я указал на реку Хэвош, там, где она отмечала границу Джатэя и вела к Йарвэну и Вайшелу. – Если за нами следует Кейн, то он знает, что герцог Резу советовал нам ехать в том направлении. Если это кто-то другой, то скорее всего нас будут поджидать там, где Нарекли тракт проходит через Йарвэну.

– Ну конечно, – проворчал Мэрэм. – Это единственный путь, которым можно перебраться через Сантош в Алонию.

– Вовсе и нет.

– То есть как?

Я указал на дикие земли, начинавшиеся от подножия нашего холма.

– Мы поедем на север, прямо к Сантошу, а потом и в Алонию. Если выдержать направление на северо-запад к Шошанской гряде, а потом снова направиться на север, то можно пересечь Нарский тракт в ущелье далеко от всех наших преследователей.

Мэрэм посмотрел на меня так, будто я ему предложил пересечь Алонийское море на бревне.

– А вдруг в диких землях на нас вновь нападут? Разбойники или бродяги? А заодно еще и медведи? И как мы переберемся через Сантош, если там нет моста? Если мы каким-то чудом и переберемся через него и не утонем, то как найти путь через Алонию? Я слышал, что там ничего нет, кроме непроходимых лесов.

Некоторые люди боятся знакомых вещей, того, что у них перед глазами; иные больше всего страшатся неизвестного. Проклятием Мэрэма была излишняя чувствительность, которая заставляла его во всем видеть угрозу, начиная от валунов, которые, как ему казалось, нарочно лежали на вершинах холмов, чтобы скатиться прямо ему на голову. Никакие мои слова не умерят ужаса, наводнившего его разум. Опасности поджидали нас в любом направлении. Нам оставалось лишь выбрать тот или иной путь.

Я ободряюще сжал руку Мэрэма. Хорошо бы мой дар имел и обратную силу, чтобы передать другу надежду…

Мы держали совет на вершине открытого холма и в итоге пришли к выводу: если встречаться с противником лицом к лицу, лучше делать это неожиданно.

Убрав остатки еды, мы довольно бодро спустились в дикие земли и тряской рысью ехали по полям, поросшим сорняком и кустарниками; позже, когда начнется лес, темп движения придется несколько замедлить. Богатая фермерская страна, через которую мы проезжали раньше, сменилась совершенным запустением, о цивилизации напоминали лишь развалины каменных изгородей да редкие дома, прогнившие, с провалившимися крышами. Другие признаки пребывания здесь людей нам не встречались весь день. Вечером мы разбили лагерь в дубовой роще. Костер на ночь разводить не рискнули и всухомятку поели сыра с хлебом. Спать договорились по очереди, чтобы дозорный в случае чего разбудил остальных. Мне выпало сторожить первому, следующим был Мэрэм. Отдежурив свое, я крепко заснул под звуки волчьего воя на равнинах.

Проснулся я под утро от ужасного ощущения, будто один из этих волков лижет мне горло, и вскочил с темной сырой земли, сжимая в руке меч. Могу поклясться, что заметил серые тени зверей, растворившиеся в тени деревьев. Затем, проснувшись окончательно, я сообразил, что это всего лишь несколько гнилых бревен.

– Ты в порядке? – прошептал мастер Йувейн. – Дурной сон?

– Да, сон. Но нам, похоже, пора в путь.

Мы растолкали Мэрэма и, выехав из леса, направились прямо на север, ориентируясь по звездам. Местность вокруг была сумеречной и пустынной. Впрочем, вскоре солнце окрасило краешек неба на востоке и постепенно прогнало ночную тьму. Чем дальше мы ехали, тем светлее становился мир, а золотой солнечный свет вселил в меня бодрость. Теперь уже я не ощущал змей, ползающих вдоль моего позвоночника.

Но все равно понукал Эльтару, желая миновать пустынные края как можно быстрее. Почва постепенно понижалась, кое-где делаясь сырой и болотистой – хотя и совершенно не походила на Черную трясину, что преграждала проход в Райак. Дорога была вполне проходимой, и лошади ускорили шаг, спасаясь от облаков кусачих черных мух. К полудню мы покрыли около пятнадцати миль, а потом еще десять. И за все это время не видели ничего более опасного, чем лисиц и медвежьи следы на топком берегу ручья.

Приближаясь к Сантошу, мы наткнулись на банду оборванных людей, которых Мэрэм немедленно принял за разбойников. Но это были всего лишь беженцы, ушедшие из Вайшела от безжалостной войны, что барон Йошу вел против Онкара. Несчастные люди, со спутанными волосами и в грязных туниках, они поделились с нами жареным бедром только что убитого оленя. Мало того, узнав, что мы едем в Трайю, они обещали показать нам путь через Сантош.

На самом деле нам здорово повезло, что мы встретили этих «разбойников», столь устрашивших Мэрэма. Разделив с нами трапезу, они провели нас по тропе в глубь леса. Через несколько миль езды по черной утоптанной земле мы выбрались к реке. Громкий шум воды был слышен за деревьями ещё до того, как мы увидели саму реку: дубы и ивы подступали вплотную к берегу. Потом тропа выпрямилась и привела нас к старому мосту. Перед весьма хрупким на вид сооружением мы остановились, чтобы заглянуть в бурные коричневые воды. Переплыть бы ее точно не удалось.

Изгои валари попрощались с нами и пожелали удачи. Чтобы пересечь мост, мы собрали всю свою веру. Пришлось спешиться и вести лошадей в поводу одну за другой, пытаясь как-то распределить вес по подгнившим доскам. Все равно Эльтару пробил копытом одну из них, издавшую тошнотворный хруст, и понадобилось все мое умение, чтобы не дать перепуганному жеребцу сломать себе ногу. Хорошо, что Эльтару доверял мне даже больше, чем я ему. Мастер Йувейн и Мэрэм, их более легкие лошади, а также вьючные с нашей поклажей перебрались по мосту без приключений.

Так как уже стемнело, мы разбили лагерь на низком топком берегу неподалеку от моста. Мэрэм хотел поискать место посуше, но наше теперешнее положение было удобно тем, что преследователи, пробираясь с лошадьми по мосту, подняли бы страшный шум и мы успели бы скрыться или приготовиться к обороне.

Пообедали мы невесело, а ночевать в этом болоте было холодно и неуютно. Сон принес одни мучения. Комары жужжали прямо у меня над ухом, кусались и пили кровь. Через некоторое время я устал их отгонять и, истощив свои силы, провалился в страну видений. Впрочем, зудение комаров от этого вовсе не смолкло, а только сделалось громче, переходя в чей-то крик, под утро окончательно меня разбудивший. Придя в себя, я сообразил, что кричал Мэрэм: безобидная змейка заползла в его спальник, заставив моего друга выскочить оттуда, как напуганную лягушку.

Мы были рады продолжить путешествие и еще более рады вступить наконец на алонийскую землю, по крайней мере в ее юго-восточные пределы. Люди давно ушли отсюда. Если какая-то жизнь и существовала на этом берегу реки, лес поглотил ее. Дубы и вязы росли гораздо более густо, чем в Меше; часто попадались клены, гикори и поросшие мхом каштаны. Заросли орляка и папоротников покрывали почву густым плотным ковром. Старая дорога, что шла от моста – так же как и на той стороне реки, – перешла в тропинку, ведущую сквозь деревья куда-то на северо-запад. Похоже, кроме животных, по ней никто не ходил уже лет тысячу.

Как я мог понять, сейчас мы ехали почти по прямой линии как раз к ущелью Шошанской гряды, через которое проходил Нарский тракт. Недалеко от реки почва поднялась и сделалась суше. Не видно было ни души, и я уже начал надеяться, что наш маневр сбил преследователей с толку. Заночевать удалось на небольшой возвышенности, вдали от общества москитов и змей.

На следующий день мы ехали среди множества ручьев, стекавших с гор и питавших Сантош. Пересекать их было нетрудно. Где-то к вечеру мы наткнулись на медведя, лакомившегося ягодами, но мирно с ним разъехались. На третий день после перехода через мост мы добрались до ущелья Утренних гор, где местность снова сделалась холмистой. Здесь я думал выехать на Нарский тракт. Однако холмы мешали свободно проехать, а единственная тропа вела на северо-восток. Я решил, что ничего страшного не будет, если мы еще пару дней проедем по лесу перед тем, как вступить на Нарский тракт.

Правду сказать, мне нравилось быть вдали от обжитых мест. Деревья вздымали ветви к солнцу, а дыхание их огромных зеленых легких делало воздух сладостным и свежим. Я чувствовал дикую силу животных, берущих ее от земли, и молчаливые благословения ангелов, гордо и свободно бродящих под звездами. Хорошо бы странствовать в этих лесах долго-долго… вот только со мной были друзья, ожидавшие, пока их выведут отсюда. Так что на пятый день в Старой Алонии я начал искать тропку или проход между холмами, которые привели бы нас к Нарскому тракту.