Виталий ЗЫКОВ

ФЛОРИСТ

(Гамзарские байки )

Гамзар, шумный и изменчивый Гамзар, казался всякому чужеземцу раздражающе опасным и надоедливым городом. Уличная жизнь пугала своей бесстыдной жаждой наживы, а соседство угрюмых лачуг с сияющими фасадным блеском дворцами изрядно шокировало. Но именно в этом и был весь Гамзар. Город, чью душу затронул твой первый крик не может стать чужим, он твой дом и семья, твоя душа и боль…

Мидар грустно тряхнул головой, прогоняя непрошеные мысли, и чуть увеличил наклон небольшой лейки, заставляя воду бежать быстрее. Хватит, хватит, пора уже забыть о прошлом и жить настоящим! Вон ещё сколько работы на утро, а ведь после обеда в лавку потянутся люди! Теперь уже с некоторым раздражением человек окинул взглядом плоскую крышу своего двух этажного дома. Вокруг под небольшими навесами уютно расположились многочисленные кадки с цветами, лекарственными и не очень травами, которые с радостью покупали лекари и маги, низкорослыми кустиками лесных ягод. Навесы были дорогие, гномьей работы, и Мидар в который раз подумал, что если вдруг, какой-нибудь мерзавец решится разбить эти творения подземных мастеров, он задушит негодяя собственными руками.

Спохватившись, человек грубо помянул уж больно суровых богов и слишком хитрых демонов: он слишком долго задержался около кадки с пучецветом синим, заливая его водой, а тот этого ой как не любит.

– Эй, Мидар!! – звонкий мальчишеский голос сообщил всему свету, что его обладатель, наконец, соизволил проснуться. – Здравствуй, Мидар! Ты опять встал раньше меня. – Лёгкая обида в словах мальчишки сообщала о его несогласии мириться с таким положением дел и что когда-нибудь он победит коварного любителя цветов в этом соревновании.

– И ты здравствуй, Смильк! На твоём месте я бы только радовался, что ещё можно нежиться в постели, сколько влезет, и уж точно не летел бы на крышу в девять утра. – Девятилетний сосед был для Мидара отличным способом отвлечься от мыслей, и он никогда не обижал ребёнка.

– Мидар, а Мидар! Расскажи историю! – не обращая внимания на полторы сажени между домом его родителей и домом соседа, мальчик обожал выпытывать у того различные истории, не забывая подвергать сомнению каждое его слово.

– Извини, Смильк, но я флорист, а не менестрель. Мой удел выращивать и продавать цветы, а не восхвалять посредственными песнями героев былого, – Мидар отставил в сторону лейку и потянулся к небольшим садовым ножницам, но неожиданно громкое восклицание маленького соседа едва не заставило их уронить:

– Ага, а сам говорил, что флористы в старину участвовали в сражениях!

– Да, говорил! В прежние времена флористы ходили между городами, сопровождая большие возы, загруженные чесноком или эспино… Да, да, железными колючками, – не давая Смильку возможности вновь завопить, поспешил ответить Мидар. – Эти самые колючки разбрасывались на поле боя, чтобы вражеская конница ломала ноги на засеянных этими страшными семенами полях. После битв, флористы собирали эспино и грузили обратно на возы. Платили им за лошадиные ноги, поэтому их они тоже собирали.

Страшные подробности ничуть не смутили мальчика, и он непоседливо поинтересовался:

– А ноги топорами рубили?

– Не знаю! – такие подробности вызывали тошноту у взрослого Мидара. – Сейчас так никто не делает. Флористы уже не те стервятники войны, что раньше. Чеснок используют сами солдаты, так что и рубят они сами. Вон у своего дяди Ягира спроси!

Мальчик вздохнул и грустно прислонился лбом к узкой решётке ограждения: