{20}  Действительно, нужно заметить, что 4 взятых корабля, невзирая на свое фальшивое вооружение и какие попало паруса, при лавировке в Таго выиграли перед всеми английскими кораблями.
      {21}  На кораблях испанской эскадры в этом сражении, едва находилось по 60 и по 80 человек настоящих матросов. Весь остальной комплект составлял сброд, совершенно незнакомый с морем, только что набранный по деревням и тюрьмам. Сами англичане свидетельствуют, что когда таких матросов хотели посылать на марс, то они падали на колени, пораженные паническим страхом, и кричали, что они желают лучше быть убитыми на месте, чем подвергаться верной смерти, пытаясь исполнить такую опасную обязанность. На одном из взятых англичанами кораблей нашли 4 или 5 нераскрепленных пушек, на той самой стороне, которой этот корабль сражался. Что после этого могли сделать храбрость и самоотверженность офицеров, даже их искусство?
      {22}  Сражение при Кампердоуне 11 октября 1797 г., в котором адмирал Дункан разбил голландский флот под начальством адмирала Винтера, есть действительно первый пример страшных схваток, последовавших за правильными баталиями Американской войны. Битва была кровопролитна: англичане потеряли 1040 человек, голландцы 1160. Из Ярмута вышло 16 английских кораблей, а из Текселя 15 голландских. Оба флота сошлись у Кампердоуна, между Текселем и Роттердамом. Часть голландских кораблей отступила, но остальные, наученные более меткой стрельбе, нежели французы, заставили англичан дорого поплатиться за взятие 9 кораблей и 2 фрегатов.
      {23}  В английском флоте есть постановление, по которому каждый капитан, получивший командование новым судном, или адмирал, переносящий свой флаг на другой корабль, имеют право взять с собой известное число матросов, служивших под их начальством."
      {24}  Сажень
      {25}  Фрегаты Нельсона должны были ждать его на месте, назначенном им для встречи, на случай отделения от эскадры; но капитан Гоп, начальствовавший ими, видел, как "Вангард" потерял мачту и, будучи уверен, что он ушел в какой-нибудь английский порт, счел бесполезным ждать его у неприятельского берега и оставил назначенное место, чтобы идти искать его. "Я думал, - сказал Нельсон, когда его об этом уведомили, - что капитан Гоп лучше знает своего адмирала".
      {26}  Донесение контр-адмирала Бланке-Дюшайла, найденное в бумагах Нельсона.
      {27}  В ту самую минуту арабская лодка пристала к "Вангарду", который лег в дрейф, чтобы ее подождать. Вообще думали, что лодка эта везла англичанам лоцманов. Однако Нельсон, подержав эту лодку у борта, сделал своим кораблям сигнал сняться с дрейфа и продолжать путь. Вероятно, все сведения, доставленные ему этой лодкой, заключались в том, что между ним и французами не существует никаких препятствий.
      {28}  Немного прежде шести часов, по рапорту контр-адмирала Бланке-Дюшайла.
      {29}  Английские корабли, сражавшиеся с авангардом французов, стояли на якоре в следующем порядке: "Зелос" на левом крамболе "Геррье"; "Аудешос", "Голиаф", "Тезей" и "Орион" между "Геррье" и "Пёпль-Суверен". Мористее французской линии расположились: "Вангард" - борт о борт с кораблем "Спарсиат", "Минотавр" - на траверзе корабля "Аквилон", и "Дефенс" - у корабля "Пёпль-Суверен".
      {30}  В четверть девятого, по рапорту Бланке-Дюшайла.
      {31}  Партикулярный журнал контр-адмирала Декре, посланный Морскому Министру, вице - адмиралу Брюи.
      {32}  Рапорт гражданина Фрежье, лейтенанта, исправлявшего должность старшего офицера на корабле "Тимолеон" под командой капитана Леонса Трюлле.
      {33}  Частное письмо контр-адмирала Декре, к вице-адмиралу Брюи.
      {34}  Из этих 9 кораблей только 6 отправились 14 августа из Абукирской бухты, конвоируемые сэром Джемсом Сомарецом с 7 кораблями. Прибыв в Гибралтар, сэр Джемс Сомарец принужден был оставить там корабль "Пёпль-Суверен", который едва не потонул во время перехода, и не без труда довел до Плимута 5 кораблей: "Франклин", "Тоннан", "Спарсиат", "Аквилон" и "Конкеран". "Конкеран" и "Пёпль - Суверен" были весьма старыми кораблями, с трудом державшимися в море; но, по словам Нельсона, они менее пострадали в сражении, нежели другие, сквозь которые, как он писал, могла бы проехать коляска четверней.
      {35}  Если верить следственным документам, хранящимся в архивах морского министерства, "Геррье" сдался в три четверти десятого, "Конкеран" в девять часов, "Спарсиат" - между одиннадцатью часами и полуночью, "Аквилон" - около половины десятого, "Франклин" - в полночь. "Пёпель-Суверен" вышел из линии в половине девятого, сражался до четверти одиннадцатого и совершенно прекратил огонь в одиннадцать, "л'Ориен" взорвало в пять минут одиннадцатого. В девять часов, по рапорту контр-адмирала Бланке-Дюшайла, огонь большей части этих кораблей ослабел.
      {36}  В архивах морского министерства есть следующее письмо Ренио де Сен Жан д'Анжели, резидента французского правительства на островах Мальте и Гозо, к гражданину Бюффо в Марселе: "Я должен вам сказать, что причины этого бедствия покрыты для меня непроницаемой тайной. Корабль "Гильом-Телль" и фрегаты "Диана" и "Жюстис" имеют паруса совершенно целые, без дыр и без вставок; ни одна снасть у них не перебита; только в корпусе заметно несколько пробоин". Мальта, 29 августа 1798 г.
      {37}  В архивах флота есть весьма любопытное письмо, включенное в число официальных документов, где адмирал Вилльнёв оправдывается перед контр-адмиралом Бланке - Дюшайла в том, что он не снялся с якоря с арьергардом. Но чтобы дать настоящую цену этому оправданию, из которого здесь выбраны самые разительные места, нужно не терять из виду, что адмирал Брюэ, начав уже бой, то есть за час до того, как все английские корабли стали на якорь, не мог знать, сражается арьергард или нет; притом он до последней минуты считал голову своей линии достаточно прикрытой отмелями залива и мортирной батареей, поставленной им на острове Абукир, и вследствие этого, все распоряжения его готовили к тому, чтобы послать авангард и центр на помощь арьергарду, "на который, без сомнения", писал он от 13-го июля генералу Бонапарту, "все усилия неприятеля будут устремлены".
      Париж 21-го брюмера* IX года (12 ноября 1800 г.) "Любезный мой Бланке! Едва освободясь от моего долгого заключения и от суматохи моего прибытия сюда, хочу писать к тебе и объясниться с тобою...
      "Не могу скрыть от тебя того удивления, с которым я узнал, что ты тоже был в числе тех, которые уверяли, будто в бедственную ночь Абукирского сражения я мог бы сняться с арьергардом и подойти на помощь к авангарду. В письме, которое я пишу морскому министру, письме (ничем не вызванном от меня со стороны правительства, и отсылку которого я еще откладываю), в этом письме я говорю, что только недоброжелательство, подозрительность или самое отъявленное невежество могут поддерживать подобную глупость. В самом деле: каким образом корабли, стоящие под ветром линии на двух становых якорях, с завезенным верпом, с четырьмя шпрингами, могли бы сняться и вылавировать к месту сражения прежде, чем атакованные корабли могли бы быть разбиты десять раз? Я говорю, что целой ночи на это бы не достало. Я не мог этого сделать, выпустив все мои канаты и кабельтовы. Пусть вспомнят, сколько времени мы употребили на то, чтобы выйти кабельтова на два или на три на ветер, когда мы устраивали нашу линию. Пусть вспомнят, как за несколько дней пред тем фрегаты "Жюстис" и "Юнона", снявшись с якоря, чтобы идти в Александрию, на другой день очутились под ветром у мыса Розетты. Я не мог и не должен был сниматься; это до такой степени было признано всеми, что сам адмирал, в данной нам инструкции и в дополнении к сигналам, предвидел случай, когда бы ему пришлось двинуть авангард на помощь атакованным кордебаталии и арьергарду, но нигде не упомянул о том, чтобы арьергарду перейти на помощь авангарду, потому что это было невозможно, и он этим разделил бы свою эскадру, не имея от этого никакой выгоды. Я бы нашел еще тысячу опровержений на подобные уверения, но это выходит из границ, которые я должен определить моему письму. Я говорил об этом с некоторыми из капитанов авангарда. Все сознались, что в ту самую минуту, когда неприятель их сильнее всего атаковал, они и не думали ожидать помощи от арьергарда, и что участь эскадры была решена, как только английские корабли могли обойти голову линии. На кораблях арьергарда мысль сняться с якоря и перейти к сражавшимся не пришла в голову никому, потому что это было невыполнимо".
      Прощай, любезный мой Дюшайла, весь твой Вилльнёв.
      [Сноска: * Брюмер]
      {16}  Когда министр Д'Альбарад оставил министерство, заметили, что списки флота совсем не были выправлены. Случалось, что, когда новый министр давал повеление вооружить то или другое судно, управления портов отвечали, что эти суда уже несколько месяцев тому назад взяты неприятелем.
      {17}  Сравнивая последнюю войну с американской, видим, что в эту последнюю, победы французских судов над английскими одинаковой силы, случались гораздо чаще. При Наполеоне целые батареи кораблей делали менее вреда, чем два орудия, хорошо направленные. (Говард Дуглас, Морская артиллерия.
      {18}  Документ, сохраненный в депо морских карт и планов.
      {19}  Армия, назначенная для вторжения в Ирландию, отправилась из Бреста в декабре 1796 г., и, вероятно, достигла бы своего назначения, если бы экипажи эскадры, назначенной для ее перевоза, были лучше выучены. Флот этот, под начальством вице-адмирала Морар Де Галя, рассеялся при самом выходе из Бреста. Однако 15 кораблей и 10 фрегатов успели соединиться, и под начальством контр-адмирала Буве беспрепятственно достигли залива Бантри. Эскадра более деятельная с первых же дней нашла бы более удобное якорное место, чтобы высадить войска; экспедиция могла еще быть успешна. Но французские корабли имели неосторожность выжидать шторма в открытом заливе, и их вновь разбросало. Те из них, которые и избегли крушения, за повреждениями и за недостатком провизии, принуждены были воротиться в Брест. Из 44 судов, составлявших этот флот, 2 потонули в море, 4 брошены на берег, и 7 попались английским крейсерам.
      {20}  Действительно, нужно заметить, что 4 взятых корабля, невзирая на свое фальшивое вооружение и какие попало паруса, при лавировке в Таго выиграли перед всеми английскими кораблями.
      {21}  На кораблях испанской эскадры в этом сражении, едва находилось по 60 и по 80 человек настоящих матросов. Весь остальной комплект составлял сброд, совершенно незнакомый с морем, только что набранный по деревням и тюрьмам. Сами англичане свидетельствуют, что когда таких матросов хотели посылать на марс, то они падали на колени, пораженные паническим страхом, и кричали, что они желают лучше быть убитыми на месте, чем подвергаться верной смерти, пытаясь исполнить такую опасную обязанность. На одном из взятых англичанами кораблей нашли 4 или 5 нераскрепленных пушек, на той самой стороне, которой этот корабль сражался. Что после этого могли сделать храбрость и самоотверженность офицеров, даже их искусство?
      {22}  Сражение при Кампердоуне 11 октября 1797 г., в котором адмирал Дункан разбил голландский флот под начальством адмирала Винтера, есть действительно первый пример страшных схваток, последовавших за правильными баталиями Американской войны. Битва была кровопролитна: англичане потеряли 1040 человек, голландцы 1160. Из Ярмута вышло 16 английских кораблей, а из Текселя 15 голландских. Оба флота сошлись у Кампердоуна, между Текселем и Роттердамом. Часть голландских кораблей отступила, но остальные, наученные более меткой стрельбе, нежели французы, заставили англичан дорого поплатиться за взятие 9 кораблей и 2 фрегатов.
      {23}  В английском флоте есть постановление, по которому каждый капитан, получивший командование новым судном, или адмирал, переносящий свой флаг на другой корабль, имеют право взять с собой известное число матросов, служивших под их начальством."
      {24}  Сажень
      {25}  Фрегаты Нельсона должны были ждать его на месте, назначенном им для встречи, на случай отделения от эскадры; но капитан Гоп, начальствовавший ими, видел, как "Вангард" потерял мачту и, будучи уверен, что он ушел в какой-нибудь английский порт, счел бесполезным ждать его у неприятельского берега и оставил назначенное место, чтобы идти искать его. "Я думал, - сказал Нельсон, когда его об этом уведомили, - что капитан Гоп лучше знает своего адмирала".
      {26}  Донесение контр-адмирала Бланке-Дюшайла, найденное в бумагах Нельсона.
      {27}  В ту самую минуту арабская лодка пристала к "Вангарду", который лег в дрейф, чтобы ее подождать. Вообще думали, что лодка эта везла англичанам лоцманов. Однако Нельсон, подержав эту лодку у борта, сделал своим кораблям сигнал сняться с дрейфа и продолжать путь. Вероятно, все сведения, доставленные ему этой лодкой, заключались в том, что между ним и французами не существует никаких препятствий.
      {28}  Немного прежде шести часов, по рапорту контр-адмирала Бланке-Дюшайла.
      {29}  Английские корабли, сражавшиеся с авангардом французов, стояли на якоре в следующем порядке: "Зелос" на левом крамболе "Геррье"; "Аудешос", "Голиаф", "Тезей" и "Орион" между "Геррье" и "Пёпль-Суверен". Мористее французской линии расположились: "Вангард" - борт о борт с кораблем "Спарсиат", "Минотавр" - на траверзе корабля "Аквилон", и "Дефенс" - у корабля "Пёпль-Суверен".
      {30}  В четверть девятого, по рапорту Бланке-Дюшайла.
      {31}  Партикулярный журнал контр-адмирала Декре, посланный Морскому Министру, вице - адмиралу Брюи.
      {32}  Рапорт гражданина Фрежье, лейтенанта, исправлявшего должность старшего офицера на корабле "Тимолеон" под командой капитана Леонса Трюлле.
      {33}  Частное письмо контр-адмирала Декре, к вице-адмиралу Брюи.
      {34}  Из этих 9 кораблей только 6 отправились 14 августа из Абукирской бухты, конвоируемые сэром Джемсом Сомарецом с 7 кораблями. Прибыв в Гибралтар, сэр Джемс Сомарец принужден был оставить там корабль "Пёпль-Суверен", который едва не потонул во время перехода, и не без труда довел до Плимута 5 кораблей: "Франклин", "Тоннан", "Спарсиат", "Аквилон" и "Конкеран". "Конкеран" и "Пёпль - Суверен" были весьма старыми кораблями, с трудом державшимися в море; но, по словам Нельсона, они менее пострадали в сражении, нежели другие, сквозь которые, как он писал, могла бы проехать коляска четверней.
      {35}  Если верить следственным документам, хранящимся в архивах морского министерства, "Геррье" сдался в три четверти десятого, "Конкеран" в девять часов, "Спарсиат" - между одиннадцатью часами и полуночью, "Аквилон" - около половины десятого, "Франклин" - в полночь. "Пёпель-Суверен" вышел из линии в половине девятого, сражался до четверти одиннадцатого и совершенно прекратил огонь в одиннадцать, "л'Ориен" взорвало в пять минут одиннадцатого. В девять часов, по рапорту контр-адмирала Бланке-Дюшайла, огонь большей части этих кораблей ослабел.
      {36}  В архивах морского министерства есть следующее письмо Ренио де Сен Жан д'Анжели, резидента французского правительства на островах Мальте и Гозо, к гражданину Бюффо в Марселе: "Я должен вам сказать, что причины этого бедствия покрыты для меня непроницаемой тайной. Корабль "Гильом-Телль" и фрегаты "Диана" и "Жюстис" имеют паруса совершенно целые, без дыр и без вставок; ни одна снасть у них не перебита; только в корпусе заметно несколько пробоин". Мальта, 29 августа 1798 г.
      {37}  В архивах флота есть весьма любопытное письмо, включенное в число официальных документов, где адмирал Вилльнёв оправдывается перед контр-адмиралом Бланке - Дюшайла в том, что он не снялся с якоря с арьергардом. Но чтобы дать настоящую цену этому оправданию, из которого здесь выбраны самые разительные места, нужно не терять из виду, что адмирал Брюэ, начав уже бой, то есть за час до того, как все английские корабли стали на якорь, не мог знать, сражается арьергард или нет; притом он до последней минуты считал голову своей линии достаточно прикрытой отмелями залива и мортирной батареей, поставленной им на острове Абукир, и вследствие этого, все распоряжения его готовили к тому, чтобы послать авангард и центр на помощь арьергарду, "на который, без сомнения", писал он от 13-го июля генералу Бонапарту, "все усилия неприятеля будут устремлены".
      Париж 21-го брюмера* IX года (12 ноября 1800 г.) "Любезный мой Бланке! Едва освободясь от моего долгого заключения и от суматохи моего прибытия сюда, хочу писать к тебе и объясниться с тобою...
      "Не могу скрыть от тебя того удивления, с которым я узнал, что ты тоже был в числе тех, которые уверяли, будто в бедственную ночь Абукирского сражения я мог бы сняться с арьергардом и подойти на помощь к авангарду. В письме, которое я пишу морскому министру, письме (ничем не вызванном от меня со стороны правительства, и отсылку которого я еще откладываю), в этом письме я говорю, что только недоброжелательство, подозрительность или самое отъявленное невежество могут поддерживать подобную глупость. В самом деле: каким образом корабли, стоящие под ветром линии на двух становых якорях, с завезенным верпом, с четырьмя шпрингами, могли бы сняться и вылавировать к месту сражения прежде, чем атакованные корабли могли бы быть разбиты десять раз? Я говорю, что целой ночи на это бы не достало. Я не мог этого сделать, выпустив все мои канаты и кабельтовы. Пусть вспомнят, сколько времени мы употребили на то, чтобы выйти кабельтова на два или на три на ветер, когда мы устраивали нашу линию. Пусть вспомнят, как за несколько дней пред тем фрегаты "Жюстис" и "Юнона", снявшись с якоря, чтобы идти в Александрию, на другой день очутились под ветром у мыса Розетты. Я не мог и не должен был сниматься; это до такой степени было признано всеми, что сам адмирал, в данной нам инструкции и в дополнении к сигналам, предвидел случай, когда бы ему пришлось двинуть авангард на помощь атакованным кордебаталии и арьергарду, но нигде не упомянул о том, чтобы арьергарду перейти на помощь авангарду, потому что это было невозможно, и он этим разделил бы свою эскадру, не имея от этого никакой выгоды. Я бы нашел еще тысячу опровержений на подобные уверения, но это выходит из границ, которые я должен определить моему письму. Я говорил об этом с некоторыми из капитанов авангарда. Все сознались, что в ту самую минуту, когда неприятель их сильнее всего атаковал, они и не думали ожидать помощи от арьергарда, и что участь эскадры была решена, как только английские корабли могли обойти голову линии. На кораблях арьергарда мысль сняться с якоря и перейти к сражавшимся не пришла в голову никому, потому что это было невыполнимо".
      Прощай, любезный мой Дюшайла, весь твой Вилльнёв.
      [Сноска: * Брюмер]
      {38}  "Наши экипажи очень слабы и числом и качеством людей. Наши корабли, большей частью, худо вооружены, и я нахожу, что нужно много мужества, чтобы взять на себя предводительство над флотом, так дурно организованным". Абукир 9-го июля 1798 г. Письмо адмирала Брюэ к морскому министру, изданное в Лондоне, в сборнике носившем заглавие: Письма, перехваченные английскими крейсерами.
      {39}  Компания, составившаяся в Лондоне для торговли с Левантом.
      {40}  Командовавший при Абукире кораблем "Меджестик"
      {41}  За каждый из сожженных кораблей английское правительство заплатило победителям по 500000 франков (125 тысяч рублей серебром).
      {42}  В 1791 г.; леди Гамильтон было тогда около 30 лет.
      {43}  Лье
      {44}  Русская эскадра состояла из 6 линейных кораблей, 7 фрегатов и 3 бригов. В турецкой эскадре было 6 кораблей, 8 фрегатов и 14 канонерских лодок, - но при выходе из Дарданелл 2 корабля остались.
      {45}  Лье
      {46} Корабль "Женерё" под командой капитана Лежуайля, прорвался сквозь эскадру блокировавшую Корфу, и перешел в Анкону, чтобы требовать помощи. В последних числах февраля 1799 года капитан Лежуайль отправился из Анконы со десятью транспортами, на которых помещалось до 1000 чел. войска и запас провизии, и пришел в Бриндизи. Город этот находился тогда во власти роялистов под командой корсиканца Боккечиампе. "Женерё", по ошибке лоцмана, стал на мель под выстрелами цитадели, которая немедленно открыла по кораблю огонь. Одно из первых ядер убило капитана Лежуайля и ранило генерала Клемана, командовавшего войсками. После довольно продолжительной канонады французы высадили на берег отряд солдат и овладели цитаделью. Боккечиампе был при этом убит. "Женерё" возвратился в Анкону, а оттуда в Тулон, где поднял на нем свой флаг контр-адмирал Перре (Perree).
      {47}  Шпагу адмирала Перре Нельсон поднес тогда императору Павлу, и она, кажется, теперь хранится в Кронштадтском Арсенале. - прим. ред.
      {48}  Коллингвуд писал 25 сентября 1796 г.: "На моем корабле находятся представители всех владений Германии, австрийцы, поляки, кроаты, венгерцы совершенно разноцветное племя"
      {49}  Одним из требований английского правительства было открытие проливов для английский военных судов.
      {50}  Итальянская миля = ~2 км
      {51}  Через несколько месяцев после Балтийской экспедиции, то есть в июле 1801 г., вице-адмирал Поль, назначенный вместо лорда Нельсона и адмирала Паркера начальником английской эскадры, повел свои корабли этим проливом, несмотря на противные ветры; но в июле этот маневр был не так затруднителен и опасен, как в самую эпоху равноденствия.
      {52}  Франк =
      {53}  Этот канал у южной оконечности острова Амагера, против Драге, имеет глубину 8-9 м.
      {54}  Того, которого вход между фортами Бужиа и Сан-Хулиано имеет в ширину только 2,3 км; Дарданельский пролив шириной в 1,5 км; вход в Рио-Жанейро еще меньшей ширины, потому что в одном месте он не превышает 1,2 км.
      {55}  Стеньги и реи на датских кораблях были спущены при сражении на ширине это давало некоторое преимущество, сокращая потери от падающего рангоута.
      {56}  Фунт =
      {57}  В феврале 1822 г. Горация Нельсон вышла замуж за Филиппа Варда, что ныне (1840-е годы) викарием в Тентердене в графстве Кентском. Она имела от этого брака восемь детей.
      {58}  Фунт стерлингов
      {59}  Достаточно ли высадить на берега Англии 40000 человек для того, чтобы в самом Лондоне предписать мир британскому кабинету? Гордость соседей наших, может быть, оскорбится таким вопросом, но верно то, что в начале войны, например, ныне, подобная операция не представляет ничего невозможного. - Вот мнение одного из известнейших офицеров английского флота, М. Е. Плёнкетта: "Полки наши будут столько сопротивляться неприятелю, сколько можно надеяться их небольшое число; сопротивление их будет даже сильнее, чем можно бы было ожидать во всяком другом государстве от того же числа войск; я слишком хороший патриот, чтобы в этом сомневаться. Но полки эти, из которых нужно отделить по крайней мере 30000 человек для защиты Ирландии, составили бы тогда армии не более, как в 20 или 25 тысяч человек. К этим 25000 можно прибавить еще ветеранов (то есть тех из них, которые не потеряли своих членов и не страдают ревматизмом). Вступив снова под знамена, они принесли бы еще много пользы. Что же касается наших воинственных поселян, то можно ли серьезно назначать им действительную роль в этой быстрой борьбе, которая решит участь Англии или, по крайней мере, участь столицы. Есть случаи, когда вооружение крестьян может остановить движение армии, но в Англии, для этого недостает двух необходимых вещей: времени и пространства. Армия, высаженная на берега Сассекса, через два дня будет в Лондоне. Чтобы прибыть туда, ей не нужно переходить ни гор, ни болот, ни лесов, ни рек. В таком коротком переходе что могут сделать вооруженные крестьяне? Быть может, спросят: откуда же неприятель возьмет средства для перевоза багажа? И вы думаете, что неприятель явится в Англию со всеми принадлежностями армии - с провиантскими магазинами, с багажом, с осадной артиллерией, с понтонами?.. Боже мой! Какая надобность во всех этих вещах армии, идущей на Лондон! Провиант поместится в солдатских ранцах, багаж не следует за армией во время ее операций, осадная артиллерия не нужна в стране, где нечего осаждать, понтоны также лишние, если не нужно переправляться через реки; а без всех этих тяжестей переход армии очень прост".
      {60}  "Я изучал, - писал Дюмурье Нельсону, препровождая к нему длинную записку о защите берегов Англии, - в течение двадцати лет предмет, изложенный в этой записке. Тогда, как французский воин, я изыскивал средства напасть на ваши берега. Теперь, интерес более возвышенный соединяет нас для защиты прав престола, религии, нравов и закона. Участь их, участь целой Европы связана с безопасностью вашего отечества. Будьте порукой в моем желании способствовать его спасению. К этому общему участию я присоединяю еще ту нежную дружбу, которая меня навсегда с вами связывает".
      {61}  Корабли, долженствовавшие построиться в Нанте, Бордо, Марселе и Сен-Мало, никогда не были окончены; леса, заготовленные для них, были впоследствии перевезены на военные верфи.
      {62}  Странный предрассудок такого великого ума; а между тем, кажется, это предположение оправдывается перепиской Вилльнёва с адмиралом Декре. Придя в Вест-Индию, ободренный первыми успехами, Вилльнёв писал: "Видите ли, что Император не совсем был неправ, положившись на мое счастье".
      {63}  Никто лучше не передал печального достоинства этой исторической физиономии, как вице-адмирал Коллингвуд, у которого на корабле Вилльнёв содержался пленником после Трафальгара. "Адмирал Вилльнёв, - писал Коллингвуд 12 декабря 1805 г., - человек весьма благовоспитанный, и, как я думаю, превосходный офицер. Ничто в нем не напоминает оскорбительную манеру и фанфаронский тон, которые мы, может быть, слишком уж часто приписываем его соотечественникам".
      {64}  Адмирал Латуш пользовался в нашем флоте огромной известностью, и, если верить еще свежим воспоминаниям бывшего его флаг-капитана, известность его была заслужена. Эти воспоминания подкрепили свидетельство адмирала Вилльнёва. Упомянутый мною офицер, о котором Латуш писал: "Говорить похвалы нашему храброму и превосходному капитану значило бы лить воду в реку или сыпать золото в Пактол", является адресатом многих дружеских писем Латуш-Тревилля. В них легко узнать следующие черты, так удачно выбранные Вилльнёвом в произнесенной им надгробной речи: "ровность и приятность его обращения, изящество его беседы и это искусство примешивать благородную шутливость и откровенную веселость к серьезному в делах". Прим. автора.
      {65}  Письмо адмирала Гравина Декре.
      {66}  Письмо Вилльнёва Декре.
      {67}  Письмо Бёрнонвилля Декре.
      {68}  Пусть читатели вспомнят, что в Вест-Индии господствующий ветер есть норд - остовый пассат.
      {69}  Так называл Турвилля Сэньёле.
      {70}  Письмо Наполеона Декре, из лагеря под Булонью, 31 августа 1805 г.
      {71}  Письмо генерала Бёрнонвилля адмиралу Декре.
      {72}  В это время в Кадиксе ходило много писем, приписанных офицерам испанской эскадры и подавших повод к весьма жаркой переписке между французским генеральным консулом Леруа и генерал-капитаном маркизом де Солана.
      {73}  "Мне попало в руки, - писал он адмиралу Декре, - письмо командира корабля "Квин", адресованное к одному из лордов комиссаров Адмиралтейства. В этом письме он между прочим говорит, что 4 их корабля держат в блокаде 7 испанских, стоящих в Картахене, и что если испанцы выйдут, то они надеются легко с ними управиться, атаковав их ночью, или в свежий ветер. И я нисколько не сомневаюсь, что атака такого рода будет иметь самый полный успех, потому что в том состоянии, в каком мы теперь находимся, при недостатке морского навыка в офицерах и матросах, военной опытности в капитанах, при совершенном отсутствии всякого единства и однообразия служебного порядка, первый неожиданный случай ночью - и выйдет суматоха и смешение".
      {74}  Письмо Нельсона английскому консулу в Лиссабоне.
      {75}  В то время требовалось не менее 10 дней, чтобы проехать на почтовых от Мадрида до Кадикса.
      {76}  Около 13500 кг.
      {77}  В руководствах к познанию артиллерии и тактики, наиболее ценившихся во Франции и Испании, а именно, в сочинениях г-на Одибера Раматюэля и адмирала Чуррука, в официальных инструкциях, изданных морским министерством, формально рекомендовали не забывать, что первый и главный предмет морского сражения - сбить неприятелю рангоут. Английский генерал, сэр Говард Дуглас очень дельно замечает: "Постоянно оказывалось, что в наших сражениях с французами гораздо более терпел рангоут, нежели корпус наших судов. В некоторых случаях этому могло быть причиной то, что французы имели обыкновение принимать линию металла за линию прицела; но можно искать источник этого заблуждения и в следующем старинном правиле их флота: никогда во время качки не стрелять в минуту нисходящего движения действующей батареи, но непременно в то время, как она восходит, чтобы ядра, которые не попадут в корпус судна, попадали бы по крайней мере в рангоут. Это правило достаточно объясняет, почему суда наши, сражаясь с французами, очень мало терпели в корпусе". (Дуглас, Морская артиллерия).
      {78}  Вице-адмирал Эмерио одним из первых заметил, что неверность пальбы по рангоуту и по ватерлинии достаточно уже указана опытом. Он предписывал судам, которыми он командовал в 1812 г.в Тулоне - "стрелять прямо в корпус, чтобы привести в беспорядок неприятельские батареи". Почти в ту же эпоху один из тех молодых капитанов, которые в то время появлялись со всех сторон, (и которые, может статься, исправили бы ошибки Империи, если бы Империя прожила долее) перед одним блестящим делом давал своим канонирам следующий остроумный и дельный совет: "Друзья мои, стреляйте пониже: англичане не любят, чтобы их били".
      {79}  "20 октября, в 9 часов вечера английская эскадра делала сигналы пушечными выстрелами, и по промежутку в 8 секунд между блеском и звуком, мы могли заключить, что она находится от нас на расстоянии около 2 миль. Мы сигналом уведомили французского адмирала, что нам необходимо, не теряя времени, построиться в линию баталии по упавшим под ветер кораблям. Главнокомандующий тотчас же сделал этот сигнал". (Донесение князю Мира о Трафальгарском сражении от контр-адмирала Эсканьйо, начальника штаба адмирала Гравины. Из Мадридской газеты 5 ноября 1805 г.).