Ветер, помогший Вилльнёву и Гравине выйти из Кадикса, вдруг посвежел. При взятии рифов некоторые из испанских кораблей увалило под ветер, и, задержанная этим обстоятельством, союзная эскадра отходила от берега очень медленно{79}, а Нельсон между тем, уже извещенный своими фрегатами о движении ее, летел к ней под всеми парусами. Но вскоре за сильными порывами последовал штиль, и ночь наступила прежде, чем противники успели опознать друг друга. Тогда в разных пунктах горизонта показались огни. То были сигналы английской эскадры и ее крейсеров. Частые пушечные выстрелы, бенгальские огни, ярко блиставшие среди глубокого мрака, - все это напоминало Вилльнёву, что он тщетно будет стараться скрыть свои движения от бдительных взоров противника. К 9 часам вечера он признал необходимым устроить свою эскадру и сделал сигнал: построиться в линию баталии{80}. 21 октября 1805 г., день, плачевно памятный для французов, застал оба флота на параллели мыса Трафальгара. Нельсон в продолжении ночи расчетливо умерил быстроту своей погони и к утру удержался у Вилльнёва на ветре. На восходе солнца он дал время кораблям своей эскадры сблизиться между собой и искал глазами неприятеля. От него милях в 20 или 15, рассеянный на большом пространстве, союзный флот шел к проливу, придерживаясь берега Андалузии, еще прикрытого утренним туманом{81}.
      В первый раз оба флота находились в присутствии друг друга. Немедленно общая деятельность оживила ряды их: французские и испанские корабли спешили исправить наскоро устроенную ими ночью линию баталии; английские ставили все возможные паруса и, держа лисели с обеих сторон, спускались на неприятеля. В 8 часов Вилльнёв, убедясь, что генеральное сражение неизбежно, без всякого признака слабости к этому приготовился, и опытным глазом избрал себе боевую позицию{82}. Суда его поворотили все одновременно и эскадра взяла курс к Кадиксу. Таким образом, этот порт оставался открытым для тех кораблей, которые наиболее потерпят. Потом на тот же галс была выстроена боевая линия, и в этом порядке союзный флот стал поджидать английский.
      Легкий ветерок от вест-норд-веста едва наполнял верхние паруса кораблей, но, подталкиваемый длинной попутной зыбью - несомненным признаком близкого шторма - флот Нельсона и Коллингвуда приближался со скоростью 3 миль в час. Он построен был в две колонны, как предложил Нельсон. "Виктори" вел первую колонну; за ним следовали два 98-пушечные корабля "Темерер" и "Нептун", и все три составляли таким образом грозную массу, назначенную сделать первую брешь в неприятельской линии. За "Нептуном" шли 74-пушечные корабли "Конкерор" и "Левиафан", а потом 100-пушечный "Британия", под флагом контр-адмирала графа Нортеска. Отделенный от этой первой группы довольно большим интервалом, в кильватере "Британии" держался любимый корабль Нельсона "Агамемнон" под командой бывшего командира корабля "Вангард", сэра Эдуарда Берри, а за ним семидесятные корабли "Аякс", "Орион", "Минотавр" и "Спаршиэт". 64-пушечный корабль "Африка", упавший ночью под ветер, нес все возможные паруса, чтобы войти на свое место.
      В голове второй колонны шел 100-пушечный корабль "Ройяль-Соверен", под флагом вице-адмирала Коллингвуда. Незадолго перед тем вышедший из дока, этот превосходный корабль сохранил все прежние свои качества и скользил по воде с легкостью фрегата. "Белльиль" и "Марс" с трудом за ним следовали. В кильватере корабля "Марс" держались "Тоннан", "Беллерофон", "Колосс", "Ахилл" и "Полифем". Немного правее "Ревендж" вел за собой "Свифтшур", "Дифайянс", "Тондерер" и "Дефенс". Два 98-пушечных корабля "Дреднаут" "Принц" держались между колоннами, но также состояли в эскадре Коллингвуда. Соединенные одной мыслью, хотя и назначенные действовать в сражении отдельно, эти две дивизии одного и того же флота, первая из 12 кораблей, вторая - из 15, разделяли благородный дух соревнования своих предводителей и пылали одинаковым рвением приблизиться к французской эскадре.
      Союзный флот, состоя из 18 французских кораблей, все восьмидесятных и семидесятных, и из 15 испанских, из которых 4 100-пушечных, имел против английского флота всех кораблей на 6 более, но зато 100-пушечных на 3 менее {83}. Шесть адмиралов начальствовали его дивизиями. Флаг адмирала Вилльнёва развевался на корабле "Буцентавр", флаг адмирала Гравины на 112-пушечном корабле "Принц Астурийский". Контр-адмирал Дюмануар сидел на корабле "Формидабль", контр-адмирал Магон на корабле "Альджесирас", и наконец флаги контр-адмирала Сизнероса и вице-адмирала Алавы подняты были на двух великолепных испанских трехдечных: "Сантиссима-Тринидад", 130-пушечном и "Санта-Анна", 112-ти пушечном.
      Затрудненная в своем движении штилем и зыбью, огромная армада эта, растянувшаяся тогда на протяжении 5 или 6 миль, представляла неприятелю неправильный фронт. 10 кораблей, упавших под ветер, были не на своих местах, и составляли за линией второй ряд. Авангард под начальством контр-адмирала Дюмануара состоял из кораблей: "Нептуно", "Сципион", "Интрепид", "Райо", "Формидабль", "Дюге-Труэн", "Мон-Блан", "Сан-Франциско д'Асис", "Сан-Августино" и "Герой". Три первых корабля кордебаталии держались около "Буцентавра": "Сантиссима-Тринидад" впереди, "Редутабль" в кильватере, "Нептун" под ветром, против интервала между кораблями "Редутабль" и "Буцентавр". Позади этой группы оставался огромный интервал, который следовало бы занять трем упавшим под ветер кораблям "Сан - Леандро", "Сан-Жусто" и "Индомтабль", интервал, разделявший, казалось, как будто в угоду плану атаки Нельсона, эскадру надвое, оставляя таким образом 14 кораблей со стороны Вилльнёва и 19 со стороны Гравины. В голове этой второй части линии находился корабль "Санта-Анна", а позади него лучшие три корабля французов: "Фугё", отделенный одним испанским - "Монарка" - от кораблей "Плутон" и "Альджесирас". "Эгль", "Свифтшур"{84} и "Аргонавт", отделенные от корабля "Альджесирас" испанским "Багама". За этими 9 кораблями следовал арьергард из 2 кораблей французских и пяти испанских: "Монтанец" и "Аргонавт" под ветром, "Бервик" и за ним "Сан-Жуан-Непомусено"; потом, "Ахилл", борт о борт с "Сан - Ильдефонсо", и наконец "Принц Астурийский", назначенный сначала Вилльнёвом, чтобы предводительствовать авангардом, но потом сделавшийся, вследствие движений флота в этот день, самым задним.
      Союзный флот находился от Кадикса в расстоянии 25 миль. Нельсон желал прежде всего отрезать ему дорогу в этот порт; для этого ему следовало прорезать линию Вилльнёва. Подобный маневр был выполнен в сражении 1 июня лордом Гау, но с большими предосторожностями. Будучи на ветре у Вилларе-Жойеза, лорд Гау спускался на него в шахматном порядке, и притом косвенно к его линии, а не перпендикулярно. Сделав вид, что угрожает арьергарду неприятеля, он начал понемногу приводить, и тогда уже пошел к французским кораблям. В эту эпоху ни один тактик не осмелился бы маневрировать иначе, ни один офицер не решился бы оспорить мнение г-на Клака, "что флот, спускающийся на другой флот перпендикулярно направлению его линии, необходимо будет избит". Нельсон, конечно, не менее всякого другого понимал всю невыгоду подобного рода атаки; но рассчитывал на неопытность своих противников и, инстинктивно выбрав для достижения цели самый краткий, если не самый верный путь, он, не колеблясь, подставлял под огонь целой эскадры два корабля, назначенные проложить путь его флоту - свой и Коллингвуда.
      Как только уверился Нельсон, что его приказания выполнены, что эскадра его выстроена в две колонны и идет под всеми парусами на французские корабли, он сошел в каюту. Там, взяв дневник свой, в который в то же утро занес последние движения своей эскадры, он стал на колени и написал следующую краткую молитву: "Да благоволит Бог Всемогущий даровать Англии, ради общего блага всей Европы, полную и славную победу. Да не позволит Он ни одной частной слабости помрачить блеск ее, и да не попустит Британский флот забыть священный долг человеколюбия! Что касается меня самого, - моя жизнь в руках Того, Кто ее даровал мне. Да благословит Он мои усилия на верную службу отечеству! Его воле предаю себя и справедливое дело, защита которого мне вверена".
      Выполнив эту благочестивую обязанность, Нельсон, как нежный отец считал долгом еще одно: к духовной своей он прибавил статью, в которой завещал леди Гамильтон и дочь ее Горацию Нельсон признательности Англии{85}. Приготовясь таким образом к смерти, он вышел на верх, где ожидали его приказаний потребованные им командиры фрегатов. Подойдя к командиру фрегата "Эвриал", капитану Блэквуду, пользовавшемуся, вместе с капитаном Гарди, особенной его дружбой и доверенностью, он сказал: "Командиры наших фрегатов близко будут сегодня к неприятелю, потому что я хочу удержать их на "Виктори" как можно долее". Нельсон, если верить свидетельству капитана Блеквуда, был в эту минуту спокоен и решителен, но более серьезен и важен, чем обыкновенно. Несколько раз, замечая "бодрый вид союзного флота", он изъявлял сожаление, что этот флот повернул, и, казалось, с тайным беспокойством посматривал на горизонт, уже предвещавший бурю, и на поле битвы, перенесенное маневром Вилльнёва от входа в пролив к соседству опасных рифов Конил и Санти-Петри. Около 11 часов он пошел по батареям, где люди стояли уже по местам у орудий, поблагодарил офицеров за их распоряжения, сказал по несколько одобрительных слов каждому комендору и, укрепленный в своей уверенности видом этих мужественных лиц и этих жилистых рук, вышел опять наверх, чтобы сделать окончательный сигнал атаки Коллингвуду.
      Сигнал был короток и ясен: "я имею намерение", уведомлял он телеграфом Коллингвуда : "прорезать неприятельский авангард, чтобы пресечь ему путь в Кадикс. Вы, со своей стороны, прорежьте арьергард, у двенадцатого корабля с хвоста линии". И между тем как "Рояйл-Соверен" готовился исполнить это приказание, сам Нельсон направил "Виктори" к "Сантиссима-Тринидад", одиннадцатому с головы в линии союзников. Этим двойным движением он предоставлял себе атаковать своими 12 кораблями уже не 16, как предполагал сначала, а 23 неприятельских корабля. "Мне нужно, по крайней мере, 20 кораблей из этого флота, - сказал он капитану Блеквуду в том увлечении, какое всегда овладевало им с приближением битвы, - взять или истребить менее не значило бы победить".
      Очень вероятно, что, если бы Нельсон не опасался, что Вилльнёв захочет укрыться в Кадиксе, не дав ему полной победы, то он остался бы более верен своему первому плану, и не так неосторожно повел бы эту первую атаку. Еще вероятнее, что он к опасности спускаться на неприятеля по линии его траверза не прибавил бы без всякой причины опасности еще большей - атаковать его двумя колоннами; но в эту минуту пылкость его не принимала никаких советов тактики. Всякая новая эволюция была бы для него потерей времени, а в глазах его самой большой опасностью в эту минуту было упустить Вилльнёва, подобно Кальдеру. Как однако этот случай мог бы быть счастлив для французов! Прежде чем он успел ввести в дело силы, пропорциональные силам союзников, Нельсон, по-видимому, мог несомненно ожидать, что его передовые корабли будут подавлены массами союзников, как кавалеристы, которые вздумали бы, атакуя каре, врубаться в него не соединенно, а порознь, один за другим{86}.
      Между тем флоты сближались: несколько миль их разделяло. Нельсон стоял на юте "Виктори"; он только что сделал своей эскадре сигнал: приготовиться стать к вечеру на якорь. "Как вы думаете, - сказал он потом капитану Блеквуду, - не нужно ли нам сделать еще один сигнал?" Потом, подумав несколько минут, он подозвал одного из своих флаг-офицеров: "Мистер Паско, сказал он ему, - сделайте эскадре сигнал: Англия надеется, что каждый исполнит свой долг"{87}. Всем известно, с каким энтузиазмом приняты были эти бессмертные слова, и какое рвение, какую новую силу они возбудили в рядах английского флота. "Теперь, - сказал Нельсон, - я не могу сделать более. Будем надеяться на Высшего Властителя судеб мира и на справедливость нашего дела". Тогда капитан Блеквуд, устрашась опасности, какой подвергался Нельсон, и полагая, что замечает в нем грустное предчувствие, осмелился просить его от имени всех, чтобы он перенес свой флаг на "Эвриал", или, по крайней мере, предоставил другому кораблю пост, избранный им для "Виктори". "Нет, Блеквуд, - отвечал адмирал, - в подобных случаях начальник должен подавать пример". Потом однако, делая вид, будто склоняется на просьбы окружавших его, он позволил сделать сигнал кораблям "Темерер", "Нептун" и "Левиафан", чтобы они стали в голове линии; но вслед за тем приказал прибавить на "Виктори" парусов, и выполнение сигнала стало невозможным.
      В ту минуту, когда этот последний маневр обнаруживал возрастающее нетерпение главнокомандующего, на "Ройяль-Соверен", ничто не показывало, что этому примеру хотят последовать. Превосходный корабль этот, ходкость которого составляла в эту минуту предмет зависти Нельсона, убавив парусов, поджидал отставшие от него корабли. Несмотря однако на эту видимую осторожность, Коллингвуд принял свои меры, чтобы удержать за собою честь нанести неприятелю первые удары. Только что "Белльиль" и "Марс" приблизились, как по знаку Коллингвуда, знаку, нетерпеливо ожидаемому, "Ройяль-Соверен" в свою очередь взмахнул крылами, и оставив далеко за собой свою колонну, казалось, один устремился на союзный флот.
      XVI. Трафальгарское сражение 21 октября 1805 года
      Был полдень. Англичане подняли белый флаг Св. Георгия. При повторенных кликах: "да здравствует Император!" трехцветный флаг взвился над кормами французских кораблей. В то же время испанцы, под флагом обеих Кастилий, подняли длинный деревянный крест. Вилльнёв подает сигнал к бою, и корабль "Фугё" посылает первое ядро в "Ройяль-Соверен"; батальный огонь сопровождает этот выстрел, но английский корабль молчит. "Ройяль-Соверен" находится в одной миле впереди "Белльиля" и почти на траверзе "Виктори", в расстоянии от него около двух миль. Без повреждений, среди этого дурно направленного огня, он идет к кораблю "Санта - Анна" (план № 7), ни на одно мгновение не уклоняясь от своего пути, молчаливый, бесстрашный, будто охраняемый какой-то невидимой силой. Несколько ядер, попавших в корпус судна, не причинили вреда команде, которой приказано было лечь у пушек в батареях, а снаряды, пролетающие между рангоутом, оборвали только несколько неважных снастей. Выдерживая в продолжение десяти минут огонь соединенного флота, и готовясь врезаться во французский арьергард, Коллингвуд обратился к своему флаг-капитану: "Ротерам! Чего бы не дал Нельсон, чтобы быть на нашем месте!" "Смотрите, - восклицал в то же время Нельсон, - как благородно Коллингвуд ведет в дело свою эскадру!" И точно, Коллингвуд указал путь английскому флоту и пожал первые лавры этого дня.
      Тщетно "Фугё" старается удержать его: тройной ряд орудий, унизывающих бока "Ройяль-Соверена" извергает поток дыма и чугуна; каждое орудие, заряженное двойным или тройным снарядом, направлено в корму "Санта-Анны": 150 ядер пронизывают корабль от штевня до штевня, и на пути своем кладут на месте 400 человек убитыми и ранеными. Тогда "Ройяль-Соверен" приводит к ветру рядом с испанским вице-адмиралом и сражается с ним, почти касаясь реями. Вскоре однако он видит новых врагов. "Сан-Леандро", "Сан-Жусто" и "Индомтабль" спешат окружить его; "Фугё" бьет его диагонально. Паруса "Ройяль-Соверена" уже висят клочьями; но среди этого вихря ядер, которые видели сталкивавшимися в воздухе{88}, он не перестает поражать противника, которого себе избрал. Огонь испанского корабля начинает утихать, и беспокойный взор Нельсона может еще распознать флаг Коллингвуда над облаком дыма, покрывающим эту геройскую группу.
      Но ветер уже изменил английскому флоту. Пока Коллингвуд один среди соединенной эскадры удерживает атакующие его корабли, "Виктори", имея не более полутора узла ходу, медленно приближается к кораблям "Сантисима-Тринидад" и "Буцентавр". Наконец, в двадцать минут первого, он подходит на пушечный выстрел к французской эскадре. Первое ядро, пущенное "Буцентавром", не долетает до "Виктори"; второе ложится вдоль борта, третье пролетает над сетками. Еще ядро, более счастливое, попадает в грот-брам-стеньгу. Нельсон призывает к себе капитана Блеквуда. "Поезжайте на ваш фрегат, - говорит он ему, - и напомните всем нашим капитанам, что я надеюсь на их содействие. Если назначенный ордер удержит их слишком долго вне выстрелов, пусть они не задумываются изменить его по произволу. Лучший способ атаки - тот, который скорее поставит их борт о борт с неприятельским кораблем". Говоря таким образом, он проводил до конца юта командира фрегата "Эвриал". Блеквуд взял за руку адмирала и дрожащим голосом изъявил свою надежду видеть его вскоре обладателем 20 французских и испанских кораблей. "Благослови вас Господь, Блеквуд, - отвечает Нельсон, - но в этом мире нам не суждено более свидеться".
      Грозное молчание следует за последним выстрелом "Буцентавра"; оно продолжается не более двух минут. Канониры проверяют свои прицелы, и вдруг, как бы по мгновенному знаку, 6 или 7 кораблей, окружающие Вилльнёва, открывают вместе огонь по "Виктори". Боковая качка, давая кораблям неправильное движение, увеличивает неверность французских выстрелов. Часть снарядов не достигает корабля; остальные пролетают над ним, или теряются в его рангоуте. "Виктори", без повреждений, подошел уже почти на 2,5 кабельтова{89} к "Буцентавру". В эту минуту одно ядро попадает в его крюйс-стеньгу, другое разбивает штурвал; цепное ядро поражает на юте 8 морских солдат, потому что Нельсон не принял предосторожностей, как Коллингвуд и, вместо того, чтобы приказать экипажу лежать на палубе, позволил ему стоять. Новое ядро пролетает между Нельсоном и капитаном Гарди. "Дело жаркое, - говорит Нельсон с улыбкой, - слишком жаркое, чтобы ему долго тянуться". Уже сорок минут{90}. "Виктори" выдерживает огонь целой эскадры, и этот корабль, который при более верной пальбе французов ничто в мире не могло бы спасти, имеет покуда только 50 человек убитыми и ранеными{91}. 200 орудий громят его и не могут удержать. Величаво приподнимаясь на волнах зыби, толкающих его к французской линии, он медленно подходит к кораблю Вилльнёва. Но при его приближении линия плотно смыкается: "Редутабль" уже несколько раз касался своим утлегарем гака-борта "Буцентавра", впереди которого "Сантиссима - Тринидад" лежит в дрейфе; близко под ветром у него держится "Нептун"; - абордаж кажется неизбежным. Вилльнёв берет штандарт своего корабля и показывает его стоящим вблизи матросам: "Друзья мои, говорит он, я брошу его на неприятельский корабль. Мы возьмем его обратно или умрем". На эти благородные восклицания матросы отвечают громкими криками. Полный уверенности в успехе рукопашного боя, Вилльнёв, пользуясь минутой, пока дым не скрыл еще "Буцентавр" от эскадры, делает последний сигнал своим кораблям. "Всякий не сражающийся корабль, - говорит он, находится не на своем месте и должен занять такую позицию, которая скорее введет его в дело". Роль адмирала теперь для него кончена - ему остается еще показать, что он храбрейший из капитанов.
      Между тем Гарди заметил невозможность прорезать линию, не свалившись с одним из французских кораблей. Он предуведомляет об этом Нельсона. "Мы не можем избежать абордажа, - отвечает Нельсон, - сходитесь с которым хотите из кораблей; я предоставлю вам выбор". Гарди ищет среди этой непроницаемой группы соперника менее других грозного. Тщедушная наружность плохого 74-пушечного корабля "Редутабль", незадолго перед тем тимберованного в Ферроле, доставляет ему честь, которой желают "Буцентавр" и "Сантисима-Тринидад" (план № 8). На него-то Гарди направляет свой корабль. В час старый корабль Кеппеля и Джервиса, корабль Нельсона проходит в расстоянии пистолетного выстрела под кормой "Буцентавра". 68-фунтовая носовая коронада первая посылает сквозь кормовые окна французского корабля ядро и 500 пуль. Новые выстрелы бегло следуют один за другим в равных промежутках; 50 орудий, заряженных двойными и тройными снарядами, потрясают и разрушают корму "Буцентавра", сбивают 20 орудий и наполняют батареи убитыми и ранеными. "Виктори", прорезав линию, медленно проходит ее, не отвечая на убийственный огонь "Нептуна". Смертельно поразив "Буцентавр", он направляет свой огонь на "Редутабль". "Нептун" поворачивает, чтобы соединиться с арьергардом, но "Виктори" за ним не следует. В дыму Гарди вдруг приводит на правый галс, и сваливается с кораблем "Редутабль". Сцепившись борт о борт, оба корабля дрейфуют за линию. Экипаж "Редутабля" выдерживает без страха неравный бой; с марсов, из батарей этого корабля отвечают на огонь английского адмирала, и в этой схватке, где более действуют ружьями, нежели артиллерией, французские моряки успевают взять некоторый перевес{92}. В несколько минут шкафуты, бак и ют "Виктори" покрываются трупами. Из 110 человек, находившихся на шканцах этого корабля до начала сражения, едва только 20 еще могут сражаться. Кубрик наполнен ранеными и умирающими, которых поминутно туда приносят.
      При виде стольких жертв английские лекари, подавая им наскоро недостаточную помощь, начинают сомневаться в успехе сражения. Священник с ужасом и отвращением бежит от этого страшного места, от этой бойни, как он еще много лет спустя называл это мрачное, душное и облитое кровью пространство. Он выскакивает на шканцы, и среди дыма и общей суматохи видит Нельсона и капитана Гарди, прохаживающихся на юте. Невдалеке от них несколько человек бегло перестреливаются с марсами французского корабля. Вдруг адмирал покачнулся и упал на палубу. Пуля с крюйселя "Редутабля" ударила адмирала в левое плечо, пробила эполет, и пройдя в грудь, остановилась у позвоночника. Священник спешит к нему, но его опередили один сержант и двое из рулевых. Они поднимают адмирала, обагренного кровью, которой облита палуба. Гарди, не слыхавший его падения, оборачивается в эту минуту и, испуганный, бледнее самого Нельсона, говорит ему: "Надеюсь, Милорд, что вы ранены неопасно?" "Для меня все кончено, Гарди " - отвечает адмирал. "Наконец им удалось! Мне раздробило хребет". Матросы, поднявшие Нельсона, берут его на руки и кладут на кубрике, среди кучи раненых.
      В четверть второго, в ту минуту, когда Нельсон ранен, еще только 5 английских кораблей при помощи легкого ветерка, почти совсем неслышного из-за канонады, успели вступить в бой. В арьергарде "Ройяль-Соверен" сражался один в продолжении 15 минут. Следовавший за ним корабль "Белльиль" прорезал линию в 1.30 под кормой "Санта-Анны"; но, избитый продольными выстрелами, потеряв от огня "Фугё" бизань - мачту, был также окружен неприятельскими кораблями. Вскоре, однако, английские корабли прибывают сюда толпой; "Марс" атакует корабль "Плутон", "Тоннан"- "Альджесирас", "Беллерофон", "Колосс" и "Ахилл" прорезают линию; 98-пушечный "Дреднаут", 64-пушечный "Полифем" издали следуют за ними под всеми парусами; "Ревендж", "Свифтшур", "Дифайянс", "Тондерер" и "Дефенс" отделяются вправо, чтобы обойти арьергард и поставить его в два огня. В этой части линии сражение стало уже общим, а в авангарде и в кордебаталии битва еще частная. И точно, Дюмануар с своими 10 кораблями составляет здесь резерв, на который англичане и не думают нападать. "Буцентавр" и "Сантисима-Триндад" издали бьют корабли "Темерер", "Нептун" и "Левиафан", идущие на них с попутным ветром. "Редутабль", сражаясь один на один с "Виктори", нападает на него с новой силой (план № 8).
      Шканцы "Виктори" опустели. С крюйселя "Редутабля" уведомляют об этом капитана Люка и он тотчас же вызывает свои абордажные партии. Мгновенно шканцы французского корабля покрываются вооруженными людьми, которые вскакивают на ют, на сетки и на ванты. На "Виктори" канониры бросают свои орудия, чтобы отразить это нападение. Встреченные гранатами и сильным ружейным огнем, они в беспорядке отступают в батарею. Но "Виктори" защищен еще собственной величиной, и французские матросы употребляют тщетные усилия, чтобы взобраться на его высокие стены. Капитан Люка приказывает обрубить борг грота-реи; он хочет положить рей мостом между обоими кораблями. В эту минуту гардемарин Ион и четверо матросов с помощью якоря лежащего на русленях, успевают взобраться на шканцы "Виктори"; они указывают путь своим товарищам; наскоро выстраиваются абордажные партии, старший офицер "Редутабля", лейтенант Дюпоте, принимает над ними начальство, и увлекает их своей бешеной храбростью. Еще несколько минут - и "Виктори" во власти французов!.. Но в это мгновение град ядер и картечи очищает шканцы "Редутабля". "Темперер", прорезав линию, подошел под нос этого корабля; первый залп его положил на месте около 200 человек. Придя потом на траверз французского корабля, "Темперер" не перестает громить его своей артиллерией. Заключенный между двумя трехдечными кораблями, "Редутабль" борется еще несколько времени; орудия его подбиты, корма страшно исковеркана, грот-мачта сбита, руслени горят, а капитан Люка все еще не сдается. Но вот "Нептун" и "Левиафан" в свою очередь прорезывают линию, и сопротивление делается невозможным. В пятьдесят пять минут второго часа капитан Люка уступает неприятелю корабль, совсем избитый ядрами, и остатки экипажа, уменьшившегося на 552 человека. "Храбрый Нельсон пал в борьбе с неприятелем, вполне достойным его мужества"{93} "Виктори", "Редутабль" и "Темерер" сцепились своими мачтами, упавшими с одного корабля на другой, и их вместе валит к арьергарду. Приблизясь на расстояние полукабельтова к "Фугё", "Темерер" открывает по нему огонь с правого борта. Несмотря на двойную борьбу против кораблей "Ройяль-Соверен" и "Белльиль", "Фугё", достойный соревнователь "Редутабля" не колеблется абордировать "Темерер". Смертельно раненый, бесстрашный капитан Бодуэн, этот скромный герой, которого имя забыто во Франции, и которому Англия дала бы могилу в Вестминстере, Бодуэн с юта, где он пал, ободряет еще свой экипаж; но напрасно силится он удержать жизнь, готовую его оставить". Он умирает счастливый тем, что не увидит своего корабля во власти неприятеля. Этот новый бой слишком неровен; Базен, капитан фрегата, старший офицер на "Фугё", ранен, а из команды уже выбыло 400 человек. Англичане вскакивают на его грот-ванты, овладевают шканцами, и сами спускают флаг французского корабля.
      В ту минуту, как "Фугё" и "Редутабль" уступают усилиям двух английских трехдечных кораблей, "Санта-Анна", уже полчаса назад лишившийся мачт, спускает флаг перед кораблем Коллингвуда. Это была первая победа в арьергарде. Англичане встретили в этой части линии неожиданно сильное сопротивление. Оставшись один между французскими кораблями, "Белльиль" (план № 9), отразив нападение "Фугё", выдерживает уже около часу огонь кораблей "Ахилл", "Эгль" и "Нептун". Потеряв все три мачты и как бы погребенный под грудой парусов и снастей, он держит еще свой флаг на остатке бизань-мачты и выдерживает французские выстрелы, не имея уже сил отвечать на них. Но вскоре помощь является к нему отовсюду: "Полифем" становится между ним и "Нептуном", "Дифайянс" заслоняет его от "Эгля", "Свифтшур" приветствует его троекратным ура, и атакует "Ахилл".
      На ветре у этих кораблей завязалась страшная борьба между кораблями "Марс" и "Плутон", "Тоннан" и "Альджесирас". Капитан корабля "Марс" убит ядром, и "Плутон" готовится уже к абордажу, но появление новой группы англичан заставляет его отступить.
      "Альджесирас", абордированный кораблем "Тоннан", показывает себя достойным своей высокой репутации, но положение "Тоннана" дает англичанам слишком большое превосходство. Врезавшись бушпритом в ванты английского корабля, "Альджесирас" не может употребить в дело свою артиллерию, между тем как сам выдерживает беглый продольный огонь. Желая лично вести своих матросов на шканцы английского корабля, контр-адмирал Магон собирает их под этим губительным огнем и сражается впереди всех. Уже раненый в руку и в ногу, он еще не хочет оставить своего места, но, наконец, уступает просьбам офицеров. Два матроса спешат увести его, и в эту минуту картечь поражает его в грудь. Он падает в то мгновение, когда подбитая фок-мачта рушится. Почти в то же время в угольной яме открывается пожар; обломки грот - и бизань-мачт покрывают палубу. Капитан Летурнёр и лейтенант Плассан тяжело ранены. Ботрель де Ла Бретонньер{94}, молодой человек, пощаженный смертью, которому судьба готовила в будущем битвы более удачные, поддерживает еще несколько времени эту геройскую оборону. Но английские матросы наводняют шканцы "Альджесираса". В минуту смятения, произведенного падением всех трех мачт, они овладевают кораблем.
      Невдалеке от "Альджесираса" 4 французские корабля: "Эгль", "Свифтшур", "Бервик" и "Ахилл", поддерживают битву с тем же мужеством. Сражавшись около часу рей об рей с "Беллерофоном", и принужденный против воли разлучиться с противником, жестоко потерпевшим от его ружейного огня, "Эгль" обращается на "Белльиль". Наконец, потеряв своего командира, храброго капитана Гурежа, он в 4.30 принужден уступить соединенным усилиям кораблей "Ревендж" и "Дифайянс". "Свифтшур" потерял 250 человек; лейтенант Он, неустрашимый офицер, управлявший парусами под надзором капитана Вилльмандрена, убит на своем посту. Это уже третий офицер, павший под огнем неприятеля. Наконец, "Свифтшур" спускает флаг перед кораблями "Беллерофон" и "Колосс". "Бервик", под командой капитана Кама, дерется поочередно с кораблями "Дифайянс" и "Ахилл". Мачты его сбиты, 50 трупов лежат в его батареях, 200 раненых загромоздили его кубрик, и наконец капитан Кама убит; следующий по старшинству лейтенант Гишар переживает его только на несколько минут. Тогда "Бервик" сдается во власть англичан.
      "Ахилл" одним из первых напал на "Белльиль", но вскоре был, в свою очередь, окружен. "Полифем", отделавшийся от корабля "Нептун", удалившегося к концу арьергарда, "Свифтшур" и 98-пушечный "Принц" поражают его батальным огнем своих батарей. Капитан Дениепор, уже раненый в ногу, убит на своем посту, которого не хотел оставить; фок-мачта, вполовину объятая пламенем, открывшимся на марсе, скоро сбита неприятельскими ядрами: она падает, и покрывает палубу своей пламенеющей массой. "Ахилл" горит и не видит вокруг себя ни одного союзного корабля; бoльшая часть его офицеров ранена или убита, и мичман занимает место капитана Дениепора. Кошар, единственный уцелевший из офицеров, сражается без надежды, но все-таки сражается. Опасение взрыва заставляет англичан удалиться, и "Ахиллу" остается только бороться с пламенем. Напрасно он бьется в этой мучительной агонии. В 5.30 этот славный корабль, не спустивший своего флага, взлетает на воздух с частью своего экипажа.
      Задолго еще до этого страшного эпизода, в арьергарде царствовал уже совершенный беспорядок: прорезанная во всех пунктах эта часть линии была ни что иное, как беспорядочная груда кораблей, окруженных отовсюду и готовых уступить превосходству сил.