Затопленный мир (№1) - Кадриль убийц

Роберта пересекла гостиную Геракла и зал Крестовых походов, не задерживаясь перед батальными сценами. Она нашла искомое в следующем зале.

«Салон Дианы», прочла она на картонке.

Портрет Людовика XIV, который Ла Вуазен увидела в момент воскрешения, висел на стене. Горшок ка, послуживший для создания астрального близнеца, должен был находиться в этой комнате. Роберта присела и увидела на полу четыре симметричные метки от ножек тяжелого горшка, которые вдавились в драгоценный паркет.

Колдунья уже собиралась двинуться обратно, чтобы пойти по новому следу, как вдруг тишину разорвала скрипичная мелодия. Перси Файт и его оркестр. Рец. Роберта могла слушать этот кусок часами. Музыка доносилась из галереи зеркал, которая начиналась чуть дальше и словно приглашала ее.

Колдунья с превеликой осторожностью двинулась по роскошной галерее. «Галерея зеркал после Хрустального Дворца», — решила она. Какую еще декорацию для обмана зрения придумал граф для своих исторических городов? В центре галереи рядом с древним галеновым радиоприемником стояло кресло.

«Вот мы и прибыли», — подумала она.

Она присела и выпустила Ганса-Фридриха, который поспешно выпрыгнул из кармана.

— Не упусти ни крошки, — приказала она. — А когда все закончится, беги и предупреди остальных.

Еж передал Роберте послание покорности, сообщая, что все понял.

Перси Файт продолжал манить колдунью. Всхлипы скрипок буквально стекали по украшениям из позолоченной древесины. Весь зал вибрировал в унисон. Роберта ощутила, как задрожали ее кости. Ей хотелось, чтобы это ощущение продолжалось вечно. Она словно околдованная двинулась к креслу. Густавсон держался неподалеку от нее, крадясь вдоль плинтуса.

— Мы продолжаем наше музыкальное утро «Моим Кровавым Валентином» в исполнении на аккордеоне. Играет Мигель Пуэрто Рико, — рявкнул диктор в приемнике.

Звуки пианино на ремнях наполнили галерею зеркал и замолкли. Роберта вспоминала. Она видела себя дома, когда раздался звонок Грубера, который собирался отправить ее в Лондон.

Кресло и радио исчезли, словно сметенные волшебной палочкой. В спину колдуньи уперся твердый предмет. Она обернулась. Граф в своем истинном облике сидел в инвалидной коляске и колол ее острием трости.

— Палладио, — выдохнула колдунья.

— Милая девочка, — проскрипел старик блеющим голосом. — Милая, милая девочка.

Роберта резко оттолкнула трость. Граф зажал ее своими угловатыми коленями и принялся потирать шею.

Колдунья смотрела на его действия и поражалась, как этот человек находит в себе силы дышать.

На нем был ошейник с рядом отверстий. В него была встроена ручка, ручка громкости звука. Старец вращал ее и одновременно говорил. Его голос взлетел до высоких частот, потом опустился до низких. Он выбрал промежуточное положение, освободив руки, которые запорхали по воздуху.

— Вы — загадка, мисс Моргенстерн. Я не понимаю ни вашего упрямства, ни вашей глупости.

Графу почти удалось удержать голову прямо. И теперь его голос стал почти угрожающим.

— Зачем все это, Палладио? Зачем воскрешать Джека, а потом Ла Вуазен? Что за черные дела вы начали?

Старец уронил голову.

— Вам мало одного из моих убийц? Хотите забрать и остальных?

— Тот, кого мы взяли, похоже, сбежал от нас.

— Близнецы — существа крайне нестабильные…

Внезапная вспышка осветила галерею зеркал.

Фейерверк рассыпал разноцветные брызги по небу, освещая дворец Альцинеи.

— Да, вы же упустили встречу с молодым Мартино.

— Хватит трепаться, граф! Вы — конченный человек, вы и ваши непристойные игрища. Стоит только министерству узнать об этой истории, и смех застрянет у вас в глотке.

— Я уже очень давно не смеялся.

Старец покатился вперед в своей инвалидной коляске. Роберта отступила на шаг.

— Но, дорогуша моя, министерство ничего не узнает. Вам это хорошо известно, поскольку вы бросили мне вызов на моей территории, ринувшись сюда и даже не предупредив майора Грубера. Вы, Моргенстерн, даже не знаете, с чем и с кем столкнулись.

Роберта не знала, какую линию поведения выбрать. Главное сейчас было встретиться с Мартино.

Она хотела двинуться к французским окнам-дверям. Но с силой ударилась о невидимый барьер. Колдунья ощупала пустоту вокруг себя. Непреодолимый невидимый цилиндр окружал ее со всех сторон. Роберта глянула под ноги. Она стояла в центре звезды Давида, выложенной паркетинами. Старик со злобной радостью на лице наблюдал за нею.

— А теперь посмеемся, дорогая сестричка. Можете выбраться из этой ловушки? Нет? Как жаль! Паркетины из Храма — вы стали пленницей пятого уровня заклинаний. Надеюсь, вы цените мое отношение к вам? Ведь мне стоило щелкнуть пальцами, чтобы вы отдали кишки и душу?

— Ну и щелкайте пальцами, старая развалина. Только сумеете ли?

Она искала выход, но выхода не было. Если граф запер ее заклинанием пятого уровня, у нее не было ни малейшего шанса выпутаться. Она владела лишь третьим уровнем.

Палладио изучал Моргенстерн своими змеиными глазками. Из-за катаракты его зрачки походили на горшочки с простоквашей.

— Вы подсказали мне хорошую мысль. У меня, конечно, нет времени, но… Он осклабился. — Позвольте мне продолжить рассуждения: полный распад, который длится уже несколько веков, позволил мне сделать несколько интересных открытий в области энтропии. Одно из них я назвал хрустальной болезнью. Она терзает меня уже два века, и я, как могу, защищаюсь от нее. Долгие часы бессонницы я посвятил разработке заклятия, чтобы использовать его на таких приятных особах, как вы.

Палладио начертал в воздухе фигуру, которая была неизвестна колдунье. Она ощутила вдруг, что кости ее заледенели, а плоть стала хрупкой. Она преображалась. Она все чувствовала, но не могла ничего сделать. Тело невероятно отяжелело, а суставы перестали держать ее. Она рухнула на пол.

— Как вы, вероятно, сообразили, ваши кости отныне приобрели фундаментальные свойства хрусталя: чистоту и хрупкость. Требуется демонстрация.

Палладио вытянул руки и резко отбросил их влево. Колдунью подняло и бросило вправо. Она разбилась на осколки, как фарфоровая кукла, ударившись о стенку. Граф не оставил ее в покое. И бросил в противоположную сторону клетки. Колдунья со стоном рухнула на пол.

Ее тело превратилось в кожаный мешок, наполненный органами и хрустальными занозами, который истекал кровью через многочисленные раны. Она хотела заговорить, но ее челюсть сломалась, рассыпавшись стеклянным дождем по полу галереи. Ей удалось поднять глаза на фигуру высящегося над ней графа. Она умрет от боли, если он ее тут же не прикончит.

К ним кто-то подошел — Ла Вуазен. И что-то протянула Палладио. Мешок, содержимое которого он изучил с видимым удовольствием. Он подкатил кресло к клетке с колдуньей и наехал колесом на ее голову. Роберта боролась изо всех сил, стараясь не потерять сознание, и чувствовала, как идут трещинами кости черепа.

Граф выкатил содержимое мешка на пол. Голова Мартино остановилась прямо у ее глаз. Кожа лица уже посерела, губы почернели, а глаза закатились. Палладио шепнул колдунье:

— Теперь вам известны, дорогая сестрица, каковы шансы на успех вашего жалкого предприятия. Вы мне не помешаете вновь воскресить Джека. И не помешаете созданию «Кадрили убийц».

Он поднял трость и вонзил ее в череп колдуньи, разлетевшийся на тысячи осколков. Потом потянул трость к себе и вытер о колеса кресла приставшие кусочки серого вещества.

— Больше нам здесь делать нечего, — произнес он. — Одиннадцать тысяч дьяволов готовы для церемонии? Ребенок не сбежал?

— Все готово, — ответила Ла Вуазен.

— Отправляйтесь на свой катер и хорошенько развлекитесь, — весело бросил он. — Вскоре мы покидаем Париж. Потрошительница почти восстановлена. Вперед.

Ганс-Фридрих узнал то, что должен был узнать. И увидел достаточно. Он уже присмотрел подходящую мышиную норку, в которой мог затеряться. Никто не обращал на него внимания. Он бросился бежать, семеня на своих коротких лапках.

Палладио почувствовал его присутствие и обернулся. Он указал на ежа концом трости в момент, когда тот исчезал за плинтусом.

— Поймайте этого ежа! — закричал он.

Ла Вуазен не среагировала или не успела среагировать. Ганс-Фридрих не стал ждать, чтобы убедиться в этом. Он двинулся по пути, указанному колдуньей, о которой скорбел, проскальзывая в пустоты между стенами и досками пола. Ни человек, ни зверь его не преследовали. Он выбрался в сады, беспрепятственно пересек их и добрался до причала, на краю которого остановился.

Паровой катер уносил Ла Вуазен в Париж. Ганс-Фридрих не стал ее догонять. Спустился вниз, в высокую траву, и подошел к урезу воды, к которой ромы приучили его относиться с подозрением.

Он слышал ужасные вещи о лагуне, истории о морских чудовищах, гигантских сомах, которые могли сожрать экипаж судна. Может, подождать следующий катер?

Ребенок-ром, которого ждала близкая смерть, и колдунья с великолепными зелеными глазами не простят ему такой слабости. Он не мог ждать возвращения катера. Еж с хрипом бросился в воду и храбро поплыл прочь от берега.

«СВЯТОЙ САТАНА, ПОМОЛИТЕСЬ ЗА НАС»

Ветер рвал на куски тучи, скопившиеся над городом. Луна, выходя из-за облаков, окрашивала берега в металлический свет. У реки ждали два неподвижных силуэта, словно души, которых забыл захватить с собой Харон.

Вверх по течению реки шла лодка. Пятеро гребцов в ней с уханьем налегали на весла. Последний рывок, и нос суденышка погрузился в береговой ил. Фигуры двинулись к лодке. Мужчины спрыгнули на землю и присоединились к ним. Из рук в руки перешел какой-то предмет. Гребцы перевернули лодку, потом вся группа направилась к ближайшим домам.

Люди углубились в квартал, прилегающий к Лувру, оставив величественный донжон слева и направляясь к церкви Сен-Эсташ, окруженной лабиринтом средневековых улочек. Людей уже было не семь, а пятнадцать, тридцать, пятьдесят, и они бесшумно шли по парижским улицам. К ним присоединялись все новые и новые спутники, выскальзывавшие из подворотен и с задних дворов.

Плотная армия вошла в сомнительного вида таверну на улице Сухого Дерева. Зал кабачка мгновенно стал тесным. Те двое, что ждали на берегу, склонились над предметом, который им вручили. Остальные стояли вокруг длинного стола и молчали.

— И что? — спросил Мартино.

Он отбросил капюшон и буквально извивался, пытаясь разглядеть лицо Моргенстерн, прятавшееся в тени рясы. Колдунья держала ежа в руках и нежно его поглаживала. Ганс-Фридрих Густавсон рассказывал ей, что произошло несколько часов назад.

— Вы по-прежнему не любите ежей, — ответила Моргенстерн после промежутка времени, показавшегося ему бесконечностью.

— И никогда не полюблю. Что случилось в Версале?

Колдунья движением головы отбросила капюшон на плечи и отпустила зверька, который подбежал к луже засохшего соуса на столе и начал его грызть. Ромы не сводили глаз с колдуньи. Они тоже кипели от нетерпения.

— Мы правильно поступили, не отправившись на зачарованный остров сами, — сообщила Роберта.

— Что?! — нетерпеливо спросил Мартино.

Он пошел на трюк с раздвоением не ради незаконченного рассказа или полуправды.

— Ганс-Фридрих сообщил, что вам отрубили голову. Что касается меня… Со мной поступили не лучше. Палладио приготовил для меня особую казнь. Не важно. Теперь мы знаем, как вести себя с графом. Именно он организовал этот жуткий маскарад.

Ромы зароптали. От группы отделился маленький сморщенный человечек с топором за поясом. Он сжимал кулаки и говорил, едва сдерживая ярость.

— Теперь, когда вы знаете преступников, пришло время их остановить, не так ли? Вы видели мою дочь? Она еще жива?

— Пока жива. Густавсон исследовал мозг дамы Гибод… Ла Вуазен. Церемония состоится сегодня ночью, в полночь, как того требует ритуал.

— Уже более одиннадцати часов. Мы еще можем ее спасти, — воскликнул Мартино.

Предводитель ромов встал рядом с отцом, которого раздирали гнев и отчаяние. И спросил у Шовехани:

— Надо еще выяснить, где состоится церемония. У Густавсона есть ответ на этот вопрос?

— Черная месса произойдет в логове одиннадцати тысяч дьяволов, — ответила колдунья.

Умей еж говорить, он не сказал бы лучше.

— Зал для игры в мяч? — удивился Мартино.

— Там, где вы блистали своей ловкостью, мой дорогой. Господа, пора в путь. Нам надо спасти невинную душу. И на этот раз, — она бросила косой взгляд на Мартино, — опоздание не прощается.

Логово одиннадцати тысяч дьяволов, которое держала дама Гибод, выглядело безжизненным. Люди, спрятавшиеся в галерее напротив, следили за маленькой дверцей. Роберте с трудом удалось убедить ромов не броситься очертя голову в зал для игры в мяч. Здание хорошо охранялось. Она решила, что ловушек и так было слишком много.

Она вытянула руки и отдала беспрекословный приказ:

— Пуртасуувразвуус, шариас руипазвуус, гардас-пустесандуриазвуус.

Дверца со скрипом отворилась. Но больше ничего не произошло.

— И все? — разочарованно протянул Мартино.

— Я опасаюсь Ла Вуазен и дубовых дверей. С ними труднее общаться. Если и были заговоры, то теперь они рассеялись.

Они проникли в логово и двинулись по длинному коридору. И без особых затруднений добрались до игрового зала. Сквозь высокие оконца светила луна. Трибуны были пусты. В пустом зале прозвучал голос предводителя ромов:

— Где они? — У него в руках был мушкет, который он навел на колдунью. — Может, Ла Вуазен обманула вашего двойника?

Он с трудом сдерживал гневное нетерпение.

Моргенстерн не знала, что ответить. Мартино ушел в угол корта и играл с ракеткой и мячом, оставленными на стуле арбитра.

— Мой астральный близнец умер в момент, когда они говорили о логове, — осторожно начала Моргенстерн. — Зачем им было лгать? Кроме того, Ганс-Фридрих видел, как Ла Вуазен покинула зачарованный остров.

Она извлекла ежа из кармана. Он спал. Она попыталась его разбудить, поглаживая по иглам. Он не просыпался. Колдунья с силой встряхнула его. Он пронзительно пискнул и попытался укусить ту, которая нарушала его покой. Роберта крепко сжала его в руке и прижала к полу. Сидя на корточках, она заставила его обследовать подвалы игрового зала.

И увидела церемонию, словно сама там находилась. Сосредоточенность присутствующих на одной точке сцены помогла ей. «Клиоран… Исион… Эзитон… Экзистьен…» — услышала она протяжный распев. Ла Вуазен в черной рясе перечисляла проклятые имена. Никаких следов малыша-рома. Но поскольку они призывали Дьявола, называя его имена, жертвоприношение должно было вскоре состояться.

Она вскочила на ноги.

— Они рядом, внизу, — сказала Роберта, указывая на гравий на полу зала. — Ищите проход.

Ромы засуетились. Одни заглядывали под трибуны, другие сметали гравий с пола. Но ничего не могли отыскать. Роберта с помощью Густавсона обследовала головы тех, кто призывал Дьявола под их ногами. Но поклонники были слишком поглощены церемонией, чтобы указать путь, по которому можно было до них добраться.

Мартино словно отключился от лихорадочной суеты вокруг. Он делал вид, что подает, и подбрасывал мяч, целясь в какую-то точку над малой трибуной. Роберта с любопытством глянула на него и проследила вероятную траекторию мяча, если бы подача состоялась. Из затененной ниши под потолком на них смотрела деревянная статуя.

Это, наверное, была святая Барба, покровительница игроков в мяч. Издали она выглядела миниатюрным подобием Л а Вуазен.

— Вы знаете, как умерла святая Барба? — спросила Моргенстерн, которая прослушала курс христианской мифологии в Колледже колдуний и знала ответ.

— Нет, — ответил Мартино. — Но чувствую, что вы мне скажете.

— Она была обезглавлена отцом.

Молодой человек подбросил мяч, сделал вид, что наносит удар, и поймал его.

— Можете это сделать?

— С помощью адских сил, — проворчал молодой человек. — Вполне возможно.

На этот раз он подбросил мяч высоко в воздух. Пригнулся, распрямился и нанес мощнейший удар. Маленький белый мячик взлетел к потолку и врезался в голову святой Барбы, которая откатилась назад и вернулась на место под воздействием пружины. По залу пробежал шум — заработали невидимые механизмы. Стул арбитра развернулся на четверть оборота, открыв витую лестницу, уходившую в глубину логова.

— Туда! — крикнула Роберта.

И бросилась к лестнице в сопровождении Мартино и ромов. Оставалось спуститься на четыре или пять ступеней. Снизу тянулся тяжелый аромат благовоний. И доносились приглушенные голоса. Предводитель ромов хотел броситься вперед. Но Роберта остановила его, схватив за руку.

— Хочу внести ясность, — сказала она, глядя ему в бешеные глаза. — Вызов дьявола удесятеряет могущество того, кто произносит заклинание. Ла Вуазен очень опасна. И ее заклинания, наверное, могущественнее моих.

— Говори, колдунья! — нетерпеливо прервал ее ром. — Что ты пытаешься мне сказать?

— Вы собираетесь убить демонов, затаившихся в этом погребе? Да будет так. Но ими могли овладеть против их воли. И потому прошу вас, если возможно, пощадить их. Судить их будет Министерство безопасности.

— Мы не тронем тех, кем овладел дьявол, — горячо воскликнул ром.

— Хорошо. Но прежде всего мне надо заняться жрицей. Вернее, я попытаюсь с ней справиться. Ваше вмешательство — последнее оружие.

— Пошли, Шовехани.

Роберта двинулась вниз по ступенькам. За ней шел Мартино. Они сделали два оборота. Бормотание стало неразличимым.

— Пусть принесут агнца, — услышали они приказ Ла Вуазен.

Моргенстерн оказалась у подножия лестницы раньше, чем ожидала. Склеп не был глубоким. Поклонники стояли спиной к ней. Они смотрели на Ла Вуазен, которая возвышалась над алтарем с лежащей обнаженной женщиной. Отравительница положила руку на плечо маленькой девочки, которая в оцепенении не спускала с нее глаз. Ла Вуазен передвинула руку под подбородок ребенка, готовясь поднять ее вверх.

Плотные ряды поклонников мешали пройти к алтарю. Но ром, отец ребенка, увидев дочь, ринулся прямо в толпу. Остальные бросились за ним, вызвав паническую суету вокруг. Роберта и Мартино наблюдали за происходящим от лестницы.

Колдунья заметила, как Ла Вуазен скользнула за столб. Ряды участников поредели. Некоторые из них лежали без сознания на полу, остальных без особых церемоний согнали в угол и держали под охраной. Предводитель ромов откидывал капюшоны с голов присутствующих. Женщин и мужчин было поровну. Их лица выражали экстаз. Все словно были под воздействием наркотиков.

Все это время Ла Вуазен скользила вдоль стены, направляясь к абсиде, колдунья следовала за ней по пятам. Справа начиналось подземелье. Моргенстерн осторожно проникла внутрь, прошла несколько метров, миновала поворот. Ла Вуазен спокойно шла впереди. Вдруг остановилась и обернулась, ощутив позади присутствие. Обе колдуньи молча смотрели друг на друга.

— Что вы делаете? — шепнул Мартино на ухо Моргенстерн. — Разве не надо помешать ей скрыться?

Неподвижно застывшая Роберта тихо ответила:

— Сегодня ей чуть не явился Дьявол. Никто ее не может остановить, она наполнена могуществом. Поглядите на ее глаза, Мартино. Но не задерживайте взгляда.

Молодой человек повиновался. Зрачки Ла Вуазен были расширены и вспыхивали зарницами, словно надвигалась гроза. Мартино ощутил гипнотическую силу ее глаз и поспешил отвернуться, хотя Роберта была начеку.

Предводитель ромов в свою очередь остановился позади них и увидел Ла Вуазен. Женщина-демон усмехнулась, когда его взгляд остановился на ней. И крикнула ему:

— Ты отец поросеночка, которому я пустила кровь своими руками? Я узнаю его кукольные черты. Вот этой рукой я вскрыла его.

Мужчина действительно потерял несколько дней назад одного из сыновей. Он надеялся, хотя и не верил в это, что сын просто-напросто сбежал.

Отравительница подняла левую руку. Ее пальцы соединялись электрическими дугами. Она поднесла большой палец ко рту и с выражением похоти на лице принялась его сосать.

— Мы отведали его после того, как посвятили Адонаи. Сочненький был.

Ром взревел и бросился к Отравительнице. Роберта хотела его удержать, но мужчина ринулся на Ла Вуазен, как хищник. Она поджидала его.

Мартино не сводил глаз со сцены. И все же почти ничего не заметил. Подземелье превратилось в кипящий фонтан. Руки с когтями рвали рома на части с методичной жестокостью. Лицо Ла Вуазен исчезло за завесой багровой пены. Словно в кровавом небе появилась бледная луна.

Остатки человеческого тела усеяли пол подземелья. Отравительница исчезла. Мартино вернулся в склеп, зажимая рот руками, живот его сводили спазмы. Молодой ром приблизился к Роберте, которая не сдвинулась с места. Он бесстрастно глянул на кровавую лужу.

— Она ушла, — сказала колдунья.

Ром вгляделся в подземелье, тонувшее во мраке.

— Надо было убить этого демона.

— Убить? — переспросила Роберта. — Быть может, это нам удастся… устроив ему западню.

— В какую западню может угодить такая кровопийца?

Моргенстерн вспоминала статью, которую прочла в Бюллетене исторических городов, историю про колокол, которому сначала дали имя Сатаны, а потом нарекли святой Екатериной.

— Западня зависит от приманки. Я знаю одну, от которой она не сможет отказаться.

— О чем речь?

— О колоколе.

— Обычно колокола обращают демонов в бегство.

— Это — особый колокол. Он должен привлечь ее. Ром обдумал ответ колдуньи. Похоже, он удовлетворил его, поскольку промолвил:

— Если у тебя есть приманка, у тебя будет и зверь.

Мартино вместе с остальными ждал появления Отравительницы. Моргенстерн привела их на самый верх башни Сен-Жак-де-ла-Бушри. И объяснила, что колокол вначале назвали именем Сатаны, а потом посвятили святой Екатерине. По мнению колдуньи, его звон должен был привлечь демона столь же верно, как труп привлекает стаю стервятников.

Они ждали уже три часа, но ничего не происходило. Мартино сидел на балке, к которой был подвешен колокол, а колдунья рядом с ним. Она поглаживала Ганса-Фридриха и прислушивалась к окрестностям. Ромы прятались в нишах колокольни.

Ветер, запутавшийся в бронзе, зловеще завывал. И ничего больше, кроме глухого звона колокола, раздававшегося каждые четверть часа. Похоронный звон, уносимый бурей, летел над крышами Парижа, зовя демона по имени.

Мартино размышлял о странной церемонии, которая позволила колдунье создавать близнецов. Тогда Моргенстерн предстала перед ним в своей самой мрачной ипостаси. Молодой человек вспоминал истории про шабаши и зачарованные леса, о которых ему рассказывала мать в детстве. Булькающие котлы, заросшие когтистые звери, паранормальные явления. Добро и Зло, слившиеся в одном лице, искаженном тоской…

«Из матери получилась бы хорошая колдунья, — говорил себе молодой человек, — не выйди она замуж за Мартино».

От этого опыта у него осталось смутное и беспокойное ощущение. С одной стороны, он никак не мог отказаться от мысли, что Моргенстерн принадлежала к иному миру. С другой стороны, этот мир тянул его с невероятной силой. Он не мог объяснить этой тяги. Жесты напарницы во время заклинаний казались ему удивительно знакомыми… И в голове возникали странные образы.

И они были в основном связаны с воздухом.

Роберта не доставала из мешка летучую мышь, не смешивала слюну жабы, не потрясала амулетом, утыканным окровавленными иглами, когда создавала их близнецов. Она только отдала приказ зеркалу, перед которым они стояли в номере пансиона. Оно помутнело. Потом их отражения поклонились и исчезли за рамой, вышли из комнаты и сели на катер, отвезший их на зачарованный остров.

Мартино и Моргенстерн остались перед зеркальным изображением пустой комнаты, в которой они отсутствовали. Первым рефлексом следователя было посмотреть, следовала ли за ним его тень. Тень была. А отображения не было. Он, не обращая внимания на насмешливый взгляд Моргенстерн, бросился в ванную. Но зеркало отказалось отображать его, хотя до этого забастовок не устраивало.

Он вновь ощутил головокружение. Словно под его ногами разверзлась земля, а реальность исчезла… Даже этот колокол может быть обманом. Колдунья уверила его, что отражения появятся, как только закончится существование близнецов. Но с тех пор Мартино строил всяческие предположения.

Как Ганс-Фридрих смог последовать за близнецами, если был частью первой реальности? В каком варианте города они сейчас находились? Сидели ли они в оригинале Сен-Жака-де-ла-Бушри или в одном из его отображений? Конечно, в отображении, поскольку башня находилась в историческом городе.

Молодой человек вдруг заметил, что колдунья не спускает с него напряженного взгляда. Она пыталась что-то ему сказать. Показала ему карманное зеркальце, которое держала в руке, а потом бросила его ему. Он в последний момент поймал предмет и глянул в него.

Изображение было на месте. Оно улыбалось ему своей неотрубленной головой. Реальность вернулась в свои права. Молодой человек с облегчением вернул зеркальце колдунье. У него были кое-какие таланты — он играл в теннис и водил свой шумный болид. Но бродить по границам иллюзий, жонглировать недомоганиями… Это было не для него. Пусть этим занимаются маги и колдуньи.

— Она приближается, — сообщила Моргенстерн.

Ганс-Фридрих свернулся в клубок и выставил иглы. Колокол послал последний призыв десять минут назад. Мартино достал свой шестизарядный револьвер и взвел его. Над ним в тени колокольни прятались четверо или пятеро ромов. Все они навели оружие на одну точку: лестничный люк в полу колокольни. На этот раз Ла Вуазен не могла уйти от них.

— Вошла, взбирается по лестнице, — сообщила Роберта.

Мартино стал сглатывать слюну, не в силах остановиться. Сердце его билось громче, чем этот сатанинский колокол. Черт возьми, да успокойся же! Он бросил взгляд на Роберту. Та невозмутимо смотрела на лестницу. Тень скрывала их от постороннего взгляда. Если они сохранят неподвижность, демон не должен их разглядеть. Пока они не откроют огонь.

— Она поднимается. Главное — не двигайтесь, — приказала колдунья.

Послышался скрип ступеньки. Кровь в жилах Мартино заледенела. Ему никогда не слезть с этого насеста. Все его мужество испарилось.

В проеме показалось бледное, как луна, лицо гермафродита. Ла Вуазен вгляделась внутрь колокольни, исследуя ее глубины. Она задыхалась, зрачки ее были расширены. Она по-прежнему оставалась в состоянии транса, который был вызван церемонией.

Она поднялась по последним ступеням, подошла к колоколу и протянула к нему руку. Ее держали под прицелом шесть человек. Демон погладила бронзу, как гладят идола. Чувственный жест, полный почитания.

Над головой Мартино хрустнула балка. Ла Вуазен подняла голову и всмотрелась в точку, откуда донесся шум, ненавидящим взглядом. Ром открыл огонь. Тут же начали стрелять остальные. На демона обрушился свинцовый град. Шум стоял оглушительный. Во все стороны летели щепки. Дым вскоре затянул все пространство. Мартино услышал голос Моргенстерн, перекрывший грохот:

— Прекратите огонь!

Ей пришлось повторить приказ трижды, пока ее не послушались. Мартино вдруг сообразил, что его оружие было холодным. Скованный страхом, он даже не выстрелил. Ромы и Моргенстерн спрыгнули на пол. Капли крови свидетельствовали, что пули ранили демона. Но никаких следов тела. Ла Вуазен испарилась.

— Невозможно! — выругался один из мужчин.

— Ничего невозможного нет, — оборонила Роберта.

На лестнице раздался выстрел, затем послышался пронзительный вой. На нижних этажах началась перестрелка. Колдунья и ромы бросились на лестницу и исчезли из вида. Мартино прислушивался к сражению, сидя на своем насесте, — живот его сводило от страха. Он слышал непонятные крики, выстрелы из карабинов, короткие приказы колдуньи.

— Она смылась! — закричал один из ромов.

— Она смылась, — повторил Мартино. В глотке у него пересохло, он не мог поверить в происходящее.

Потом снаружи донесся голос Роберты:

— Вон она! На фасаде. Лезет вверх!

Мартино инстинктивно повернул голову. И увидел Ла Вуазен, которая, как паук, хваталась за балки и лезла вверх. Молодой человек спрыгнул на пол и рискнул выглянуть наружу. Отравительница оперлась на химеру и исчезла по другую сторону балюстрады, которая опоясывала крышу. Мартино посмотрел вниз и увидел лицо Моргенстерн, обращенное к нему. На лестнице уже слышались шаги. Ромы взбирались вверх.

Он не чувствовал в себе сил лезть по фасаду. Но переплетение балок должно было куда-то вести. Мартино ловко запрыгнул на первую, ухватился за вторую и вскарабкался к потолку. Люк открывался прямо на крышу. Он откинул защелку одной рукой и осторожно приподнял крышку.

Ла Вуазен сидела на краю бездны. Ее рука машинально гладила химеру. Она разглядывала Париж.

Мартино откинул крышку и бесшумно вылез на крышу. От Отравительницы его отделяло три метра. Он направил дуло в ее спину.

— Эй! — позвал он. — Вы!

Ла Вуазен уронила голову набок и почесала ухо о плечо. Потом словно нехотя встала и развернулась лицом к Мартино.

Молодому человеку очень хотелось, чтобы сейчас, когда он держал Отравительницу под прицелом, Роберта стояла рядом. Ла Вуазен качнулась вперед. Мартино невольно отступил. Пронзительный ветер толкал его в спину. Он дрожал. И не от холода.

— Эй! — передразнила она его. Голос ее напоминал квохтанье. — Вы!

И сделала шаг вперед. Молодой человек стоял на краю бездны. Ла Вуазен подошла еще ближе. Она могла дотронуться до него, протянув руку. Пальцы Мартино парализовало. Что-то мешало ему нажать на спусковой крючок.

Отравительница повела рукой словно серпом, чтобы схватить следователя за запястье. Все шесть пуль улетели в молоко. Мартино отступил еще, раскинув руки в стороны. Он ощущал себя марионеткой, за ниточки которой дергала Ла Вуазен.

— Сможем ли мы сыграть вдвоем до того, как граф явится за мной? — спросила служительница Дьявола, опять почесав ухо о плечо.

Она схватила Мартино за лацкан пиджака и нежно притянула к себе. Их губы соприкоснулись. Она приоткрыла их и прижала к губам молодого человека. Он с ужасом ощутил, как в его плоть вонзились клыки.