(К тридцатилетию промышленной культуры чая в пределах СССР).
      Чай-самый распространенный у нас напиток, и чаепитие-составляет неотделимую часть русского быта. Достаточно сказать, что в довоенное время общее потребление чая достигало 5 миля, пудов, что составляет в среднем свыше 1 ф. па человека.
      Чай совершенно вытеснил из русского обихода старинные дедовские меды, сбитни и браги, и, может быть, широкому распространению чая, как возбуждающего средства, мы в некоторой степени обязаны общим повышением нервного темпа жизни, характеризующим последние столетия.
      Всего на земле ежегодно изготовляется до 80 милл. пудов чая, из ник до 60 милл. чая производится в Китае.
      Таким образом, Китай мы должны считать главной страной производства и потребления чая.
      Возделывание чая в Китае и соседней с ним Японии ведется с незапамятных времен; в древнейших китайских книгах упоминается о чае в связи с событиями, происходившими за 2700 лет до нашей эры.
      Чай, как живительный я бодрящий человека напиток, воспевается во многих легендах востока.
      Вот как одна из японских легенд говорит о происхождении чая: в 519 году пришел из Индии в Китай один монах. Однажды во время молитвы он от усталости заснул. Проснувшись, он снова стал молиться, но сон одолевал его, и веки его слипались. Тогда монах отрезал свои веки и бросил их на землю. А из них выросло чайное дерево, листья которого отгоняют сон. Эта легенда относит появление чайного дерева в Китае к 519 году нашей эры.
      В Западной Европе с чаем познакомились только в XVII столетии через голландских мореплавателей, привезших этот восточный продукт вместе с другими товарами из далекой и сказочной Индии. По до сих пор в Западной Европе чай не получил столь широкого распространения, как у нас. Изо всех: западно-европейских стран только одну Англию можно было бы, пожалуй, назвать страной умеренного потребления чая. Несколько шире распространен этот напиток в Америке, в особенности в западных штатах, находящихся в постоянном торговом общении со странами далекого Востока. Несомненно, однако, что наши предки задолго до появления чая в Западной Европе были знакомы с ним через восточных купцов, привозивших чай сухопутным путем и караванами через пустыни Монголии из Китая.
      Вековая традиция торговых сношений с китайскими чаеторговцами настолько прочно укрепилась в сознании русского человека, что и до сих пор мы склонны в каждой щепотке черного чая, в каждой заварке, ежедневно бросаемой нами в кипящую воду, видеть иноземный продукт китайского экспорта. Между тем, уже в течение но одного десятка лет, значительная часть потребляемого нами чая имеет отечественное происхождение. В пределах Союза Советских Социалистических Республик мы имеем уголок, который по своим почвенноклимагическим условиям и урожайностью чайного куста смело может поспорить с исконными районами возделывания и сбора чая.
      Этот счастливый уголок субтропической природы, где чайный куст растет у нас не хуже, чем в Китае, лежит на самой южной окраине кавказских границ Союза-в пределах прежней Батумской области. Здесь, среди вечно-зеленого подлеска азалией и рододендронов, нагнел себе вторую родину и китайский переселенец — чайный куст.
      Кто хочет, располагая летним отпуском, побывать в обстановке экзотической природы далеких субтропических, стран, отдохнуть в волшебных садах под сенью японских пальм, новозеландских драцен и австралийских эвкалиптов, тому мы советуем съездить на новую родину советского чая — на батумское побережье Черного моря. Здесь он увидит прелестные пологие холмы, красноватые почвы которых возделаны в виде террасок, ступенчато опоясывающих склоны, с посадками чайного куста.
      Маленькие, не выше аршина от земли, чайные кустики содержатся в образцовом порядке и радуют взор чаевода вечной зеленью своих, неопадающих круглый год, листьев. После недолгого зимнего застоя (теплая батумская зима длится всего несколько недель, в течение которых температура никогда не падает ниже 7,5° С) чайные кусты, иногда уже в марте месяце, трогаются в рост и развивают молодые зеленые листочки в течение всего лета и всей чарующей ясными и теплыми днями батумской осени. С конца августа чайный куст покрывается белыми цветами, украшающими его до поздней осени и оставляющими после себя многочисленные трехгнездные округлые коробочки с семенами чая. Эти семена созревают только к осени следующего года и, будучи оставлены на кусте до осыпания, могут дать через год, самосевом, новые всходы, вокруг материнского куста. Обычно внимательный плантатор не допускает свои кусты до цветения и плодоношения; он тщательно избегает напрасной траты сил растения. Не ради цветов и не ради сем и и он культивирует это дорогое растение далекого Востока Азии, а ради маленьких и свежих листочков, появляющихся на вершине побегов в период наиболее сильного весеннего и летнего роста куста. Чтобы предупредить обильное цветение и вызвать усиленный прирост листьев, плантатор периодически подстригает свои растения, придавая им определенную плоско-овальную форму, и удерживает этим у своих питомцев порыв к буйному росту и плодоношению в определенных культурных г р а н и и ц а х. Сбор чайного листа молодые растеньица начинают давать на 4-м-5-м году своей жизни, но максимум сбора листа дают зрелые кусты после 6-8-легнего возраста.
      При благоприятных условиях погоды в одно лето батумский плантатор получает 4 урожая листьев, делая четыре сбора чайного листа в течение одного года. Первый сбор листа производится в начало апреля, второй и третий (летние сборы)-в конце июня и в июле или в августе, и четвертый, осенний сбор-в последние месяцы нашей осени, когда теплая и ясная погода батумского побережья cue ни одним намеком не напоминает нам об увядании природы. Самый сбор производится следующим образом: с верхушки ветвей сощипываю гея нежные молодые побеги с тремя-чегырьмя самыми свежими, только что распустившимися листочками и верхушечной почкою. Эти нежные верхушки побегов называются на языке чаеводов флешами. Вместо сощипнутой верхушки побегов уже через три-четыре недели из ближайших боковых почек вырастают новые побеги, быстро вытягивающиеся еще выше первых; они дают второй и последующие сборы.
      Обыкновенно чай собирают на плантации женщины и подростки. Впрочем, и дети » этой работе не только не уступают, но даже иногда опережают взрослых: им не приходится работать в таком согнутом положении, как взрослым. Пишущему эти строки за четыре года работы в Батумском ботаническом саду не раз приходилось встречать мальчиков, собиравших но 30 фунтов сырого листа, тогда как норма сбора взрослого сборщика редко превышает 20.
      Из небольших корзин и кошелок сборщиков собираемый чай пересыпается в широкие и плоские корзины, в которых и отправляется на чайную фабрику. Здесь чайный сбор подвергают предварительной операции завяливания, что производится или быстро, иод палящими лучами солнца, на особой чистой и гладкой цементированной площадке перед зданием фабрики, или, если на дворе стоит сырая и пасмурная погода, в самом помещении фабрики, на особых этажерках с полками, сделанными из грубого холста. Часто эти этажерки ставят на чердаке здания, где под нагретой крышей процесс завяливания происходит особенно быстро. Обычно завяливание продолжается от 18 до 24-х часов.
 
      Вверху: Вид чайных плантации Чаквипского Госуд. пленял (бл. Батума). Внизу слева:-сбор чая аджарскими крестьянами. Внизу в центре: ветвь чайного куста с листьями, цветами и плодами. Внизу справа: питомник молодых кустов чая (посадка в шахматном порядке).
 
      Вверху: парусиновые полки для завяпивания чая. Внизу: завяливание чая на солнце.
 
      Завяленный лист подвергается затем скатыванию на особых машинах-катках (роллерах), после чего комки свежих скатанных листьев разрыхляются, и лист подвергается брожению.
      Брожение совершается обычно по т. н. индийскому способу, т. е. не на открытом воздухе, а в закрытом помещении; для этого скрученный лист насыпают рыхлым слоем в 3-4 вершка в деревянные ящики, где полураздавленные листья бродят в течение нескольких часов. При этом меняется и цвет листа, и из ярко зеленой массы получается черная. Выбродившийся лист высушивается (в три приема) в металлических печах сист. Давидсон «Sirocco», внутри которых нагретый воздух, посредством вентиляторов, протягивается через решета с насыпанным чайным листом. Готовый чай поступает затем на особые веялки и сортировки, после чего он выдерживается в закромах и перед развеской и упаковкой снова подсушивается на легком жару.
      Вся эта процедура обработки чая в маленьких хозяйствах-кустарей чайного дела- и при незначительной заготовке чая местными жителями для собственного потребления производится упрощенным способом, без всяких сложных приспособлений. В этом случае скручивание чайного листа производится просто руками, а подсушивание чая ведется в домашних духовках или на печах при умеренном подогревании. Конечно, при этом получается менее ровный продукт более низкого качества.
      Чтобы придать чаю особую ароматичность, иногда к нему прибавляют душистые цветы некоторых декоративных японских кустарников, разводимых здесь же, на батумском побережье. Чаще всего пользуются для этой цели мелкими цветочками душистой японской маслины (Olca fragrans), или же листочками цветов особого вида японской камеллии (Camellia Sasanqua).
      Убеждение некоторых, что существую г особые цветочные чаи, которые, будто бы. изготовляются из цветов чайного куста, основано, очевидно, па неправильном понимании только что описанного нами процесса ароматизации чая; цисты самого чайного куста кн в какой мере но участвуют в приготовлении чая. Иногда под видом «цветочного чая» пускается в. обращение чай, приготовленный из одних высушенных, ночек чайного куста.
      При анализе в химических лабораториях многих ученых учреждений наши советские чаи и в особенности чай Чаквинского государственного имения, крупнейшего нашего чайного хозяйства, показали качества очень близкие к лучшим китайским чаям.
      От индийских и цейлонских чаев наши чаи отличаются несколько меньшей ароматичностью, но зато и меньшей терпкостью, т. е. они содержат несколько меньшее количество танина. Эти качества русских чаев дают нам право надеяться, что молодая отрасль народного хозяйства пашей южной окраины имеет все шансы на полный успех процветания в дальнейшие годы.
      Прошло всего тридцать лет с тех пор, как первый опыт заложения промышленной чайной плантации на нашей южной окраине дал удачные результаты, а теперь мы уже вправе говорить о целой новой отрасли народного хозяйства на крайнем юге СССР. Первая партия чайных кустов еще в сороковых годах прошлого столетия была выписана Никитским ботаническим садом (в Крыму) в ряду других декоративных растений южных стран. Но сухой климат южного берега Крыма и его тощие известковые почвы, поводимому, плохо питали нового переселенца из Азии, и чайный куст влачил здесь довольно жалкое существование, что невольно обратило на себя внимание большого любителя садоводства князя Воронцова, бывшего тогда, наместником Кавказа. Он, наобум, распорядился попробовать, перенести эти кусты в более влажные условия другой нашей южной окраины, на черноморское побережье Кавказа. Случайный каприз магната, однако, попал в цель, и чайные кусты, перенесенные в Сухумский ботанический сад, принялись здесь значительно лучше и даже начали приносить зрелые семена. Но на чайные кусты в это время никто и не думал смотреть, как на промышленные растения, которыми можно засаживать плантации, приносящие доход хозяйству. Чайный куст рассматривался в то время, как декоративное растение, как диковинка ботанической кунсткамеры под открытым небом юга. Поэтому неудивительно, что во время наступившей затем турецкой кампании почти все кусты чая были заброшены и уничтожены, и самое воспоминание о первых кустах чая изгладилось из памяти старожилов побережья.
      В 1876 г. профессор А. И. Воейков, вернувшись из научной экспедиции в Японию, подпал вопрос о поразительном сходстве природных и климатических условий Японии с таковыми некоторых пунктов нашего черноморского побережья. Па этом основании он горячо 'рекомендовал в печати-испробовать здесь культуру чая, бамбука и др. субтропических растений.
      Тогда-то местные ботаники и садоводы вспомнили о барской затес Воронцова и разыскали в Сухумском саду единственный сохранившийся к этому времени чайный куст, который без всякого ухода продолжал прекрасно расти и плодоносить в заброшенном уголке сада. С присоединением в последующие годы к России целого нового района- Катумской области, вопрос о специальных южных с-хозяйственных культурах для этого края становится снова злобою дня, тем более, что все попытки русских поселенцев завести здесь привычное русское хозяйство обычно кончались неудачами и неурожаями: хлеба в жарком и влажном климате западного Закавказья прели и вымокали; они буйно росли в солому, почти не завязывая колоса. Фрукты наших сортов получались здесь безвкусными и водянистыми, страдали от грибных болезней и кровяной тли. В этих условиях проект проф. Воейкова о перенесении сюда ценных культур Далекого Востока из Японии и Китая получил значение практической необходимости и на международном ботаническом конгрессе в 1884 г. П. К. Зсйдлнц посвятил этому вопросу специальный доклад. Не ограничиваясь Этим, он обратился к Русскому Обществу Пароходства и Торговли, суда которого занимались перевозкой из Китая чайных грузов, с просьбой закупить через наших агентов в Китае целые чайные кусты и семена этого растения и переслать их с первым же пароходным рейсом в Батум. Зейдлиц предполагал высадить эти кусты на своем маленьком участке бл. Катуиа. Кусты и семена чая пришли из Китая в том же году.-Но, что сделала с ними наша не в меру усердная таможенная администрация!-Весь живой груз растений, заботливо перевозившийся через два океана, у самых батумских берегов был варварски дезинфицирован грубой поливкой хлорной известью. В то время боялись заноса филоксеры на виноградники Кавказа и поливали известкой каждое иноземное растение- «на всякий случай!» У несчастного Зейдлица при виде жалких полумертвых кустов и облитых едкой известью семян чая пропала всякая охота возиться с выпиской из-за границы растений. Он передал весь полумертвый груз чайных кустов своему соседу по участку, Соловцову, и уехал из Батума окончательно разочарованным в своих начинаниях. Между тем, некоторая часть кустов, высаженная в грунт на участке Со-л овцова, оправилась, дала в первый лее год сильный прирост, затем зацвела и стала приносить обильные семена. Первый сбор чайного листа, скрученного и высушенного Соловцовым домашним способом, дал чан весьма хорошего качества. Пробы первого чая, выросшего на русской почве, были посланы Соловповым в лаборатории крупных чайных фирм в столицу и признаны пробами, очень мало уступающими во вкусовых свойствах настоящим китайским чаям. Этот первый опыт возбудил интерес к делу культуры чая со стороны крупнейшего в то время чаеторговца Попова. Он сам не раз бывал по торговым делам в Китае и на месте видел всю несложную процедуру сбора и обработки чая. Если чайный куст мог расти в пределах России и давать хороший сбор листа, то дело заложения промышленных плантаций сулило значительные выгоды. Попов великолепно знал, что ценность чая в России определялась не покупной стоимостью его на месте произрастания в Китае, а главным образом расходами но перевозке через самый большой в мире азиатский материк караванным путем через пустыни, либо кружным путем, океанскими пароходами. Таможенные пошлины, взимаемые государством, еще более удорожали этот продукт, и очень дешевый в Китае, чай становился дорогим и ценным продуктом в пределах России. Иовов решил взяться за дело широко, «по-коммерчески». Он пригласил известного в то время специалиста по ценным и лекарственным растениям проф. Тихомирова для поездки в чайные округа Азии и во все крупнейшие мировые центры чайного экспорта с целью выбрать лучшие породы чайного куста, на культуру которых можно было бы рассчитывать в климатических условиях нашего западного Закавказья.
      Совместно с проф. Тихомировым им был разработан широкий маршрут поездки, включавший о. Цейлон, индийскую провинцию Ассам, склоны Гималайских гор, Японию и даже Сандвичевы острова.
      Первые посадки вывезенных Поповым из субтропических и тропических стран чайных кустов были начаты им в нескольких пунктах батумского побережья в 1893 году. Этот год является, таким образом, первым годом промышленной культуры русского чая.
      Б короткое время чайные плантации Попова разрослись из первоначального участка в 14 десятин, до 105 десятин, приносивших владельцу до 300.000 фунтов зеленого чая. Первый промышленный сбор русского чая, предназначенного к широкой п рода лее, был сделан ровно тридцать лет назад-1897 году, а в будущем году исполняется тридцатипятилетие заложения первых промышленных чайных плантаций.
      Предприимчивый промышленник не остановился и перед дальнейшими крупными затратами: он построил чайную фабрику для механической сушки чайного листа и оборудовал ее английскими машинами и паровыми двигателям и. Для характеристики идеологической стороны этого частного начинания большого дела не мешает упомянуть о строжайшей тайне, которой были окружены опыты на Поповских чайных плантациях и фабрике. Местные рабочие аджарцы и садовники плантаций безжалостно изгонялись из штата служащих за малейшую попытку разглашения тайн ухода за чайным кустом, а тем более за попытку уноса хозяйских семян чая, которые каждому хотелось высеять около своей хаты в деревне.
      Примеру Попова последовало удельное ведомство, обладавшее в Закавказье значительными пространствами завоеванных земель, приписанных к поместьям членов б. царской фамилии. Оно ассигновало крупную сумму на экспедицию в страны Юга и Юго-Востока Азии. Руководство новой экспедиции было поручено первым ученым специалистам агрономам и ботаникам того времени-И. II. Клингену и проф. А. П. Краснову и др.
      Имея в виду не только и не столько интересы имений царских родственников, сколько интересы науки, эти ученые наметили широкий план и маршрут экспедиции, который позволил бы им попутно разрешить и ряд вопросов чисто научного характера. Результатом этой экспедиции явилось ботаническое и с.-хозяйственное обследование ряда стран с природными условиями, близко подходящими к условиям нашего западного Закавказья. По пути члены экспедиции посетили страну «патриархов земледелия»-Египет, побывали на о. Цейлоне, где изучили роскошный и единственный в своем роде тропический парк «Перрадению», работали но своим научным заданиям в Дарджилииге, расположенном в горной полосе Индии, обследовали детально здесь лее наиболее холодоустойчивые породы чайного куста, вы дер лишающие прохладный климат высокогорной полосы. На пути дальнейшего следования экспедиции они побывали в сказочном ботаническом саду Бьготензорг па о. Яве, на о. Формозе и почти на всех крупных о-вах Японского архипелага. Итоги работ этой экспедиции были изложены в трехтомном труде И. II. Клингена «Среди патриархов земледелия» и в классической работе проф. А. Н. Краснова «Чайные округа Азии». Трофеями экспедиции были богатей-
      шив коллекции семян и живых растений, доставленных пароходами на батумское побережье- Экспедицией было вывезено свыше 30 сортиментов различных ценных сельскохозяйственных растений восточной и южной Азии и значительное число сортов чайного куста из самых разнообразных районов чайного экспорта. Все эти новые растения хо-
      рошо привились на почвах батумского побережья и совершенно преобразили внешний облик и хозяйственный быт этой нашей южной окраины.
      В Чаквинском удельном (ныне государственном) имении была заложена колоссальная по площади чайная плантация, которая, разрастаясь в предвоенное время до 500 десятин, давала сборы в год до 1 миллиона фунтов свежего зеленого листа чая. На внутренний рынок это учреждение вытекало «сред революцией ежегодно до 100 тыс. фунтов
      тов готового чая. Общая же площадь двух плантаций (Удельной и Попова) достигала 1000 десятин. Там же в Чаквс была построена новая чайная фабрика, обслуживаемая электрической энергией, а для постановки работ были выписаны из Китая опытные мастера и специалисты дела.
      Из этого крупного очага культуры и обработки чая-чайное дело мало-тто-малу стало проникать и на соседние участки мелких землевладельцев, главным образом в культурные хозяйства интеллигентов-русских поселенцев. Проникновение этой высокодоходной и важной в государственном бюджете отрасли хозяйства в массы местного крестьянского
      населения, в обиход аджарцев началось только с установлением здесь советской власти, ког;а крупные промышленные предприятия перешли в руки государства. Но прошествии трех десятилетий томления ценных южных культур за оградам и частных и ведомственных гадов и плантаций они выходят наконец на широкие ноля крестьянского хозяйства Аджарии, суля краю широкие экономические перспективы.
      К. Серебряков.
      Рис. вверху представляет первобытный, совершенно оставленный теперь способ скручивания чайного листа ногами в мешке. Этим первобытным способом один человек вырабатывает в день не более 8 ф. готового чая; тогда как м ехани чс ское скручи-вание увеличило продукцию до 300 ф. за один прием (20-40 мин).
      Рис в середине изображает различные приемы обработки чайного листа. Из рисунке справа видна фигура человека, скручивающего чай руками. на переднем плане кустарный станок для скручивания чая в работе. На заднем плане видна печь «Siroceo» для сушки чая.
      Рисунок рииау изображает одну из последних стадии фабрикации чая:-сортировку чая на круглых, конической формы ситах с отверстиями различного диаметра. Сортировка на ситах отделает средние но величине, наиболее ценные части чайной смеси от веточек и грубых лист» ев, а также от мелкой чайной ныли и крошки.

      — Статуя Свободы, сэр, стоит два миллиона долларов!-Мой собеседник указывает вдаль, где в дымке речного тумана высится серая громада, и умолкает подавленный величием цифры. Мысль моя устала от арифметики. Она бежит куда-то в сторону, по путям, непонятным для гражданина Соединенных Штатов.-Два миллиона,-полно, не больше ли?
      Ведь, для того, чтобы эта статуя могла появиться в преддверии Нового Света, понадобилось, чтобы восемь веков назад, на самой заре европейской истории, бароны и горожане вырвали у строптивого короля Иоанна великую хартию вольностей; понадобился Виклеф, бесчисленные жертвы, сожженные на кострах, окованные броней пуритане, меч Кромвеля, плаха, принявшая голову Карла 1-го, — «Короля-джентльмена»; понадобился Мильтон с его пламенной защитой свободного слова, бессмертный сатирик Свифт, прикованный к позорному столбу «за дерзостные и вредные мысли», понадобились ядовитые памфлеты Пенна, суровые проклятия Байрона, восторженные грезы поэта-революционера 11 Шелли. Восемь долгих веков человек боролся мечем, мыслью и словом, рылся, как крот, в толще мещанского тупоумия, ниспровергал насмешкой старых идолов, корчился в застенках, умирал под пыткой, стоял перед толпой, которая кричала «распни его!», выслушивал от судьи приговор: «пожизненная каторга!», изнывал на галерах и в трюмах «кораблей-гробов», восторженно глядел на близкий, совсем близкий лик
      Свободы-и с невыразимой мукой замечал, как лик этот отступает вдаль, исчезает, рассеивается. Великая хартия вольностей проста и немногословна. Но каждая буква ее сверкает как алмаз, искрится жемчужинами поэзии, рдеет рубинами крови; каждая буква ее-это бесконечный свиток, где записана повесть о гордых страданиях и мощной борьбе дерзающего, сильного человека. Но и хартия эта-только пьедестал, только подножие. На нее опирается нечто, что не стареет от времени, не ведает уныния и сомнений, не боится смерти и каждому от колыбели до могилы нежно шепчет великую грезу жизни: «осмелься, дерзни, дай крылья твоей мысли, дай простор твоей воле- и ты станешь царем мироздания!» Это «нечто» слабый человеческий язык называет Свободой. Сколько радостных жертв принесено ей в прошлом, сколько жертв потребует она в будущем? Свобода не считает их. Свобода над ними. Ибо свобода-это мечта, без которой мертва жизнь и призрачна действительность.
      — Статуя Свободы стоит два миллиона долларов. Городское управление Нью-Йорка содержит при ней сторожа, которому платит 100 долларов в месяц. Время от времени ее чинят городские и инженеры, обходящиеся, приблизительно, в две тысячи долларов каждый. Итак, па статую Свободы Новый Свет тратит около 5.5 тысяч долларов ежегодно. Мой собеседник подсчитал цифры и успокоился. Это, в сущности, не так много, как казалось с первого взгляда. Это далее совсем дешево. За хорошие вещи платят больше. И, пораженный неожиданностью и вместо с тем неопровержимостью открытия, он несколько конфузливо говорит мне:-В сущности, сэр, статуя Свободы малоинтересна. Если хотите иметь представление о настоящей, большой Америке, посмотрите отель Астор-пять миллионов, дон Вандербильда-шесть миллионов, центральную станцию подземной дороги- двенадцать миллионов. Собеседник уходит. Я задумываюсь, и мало — по — малу все больше и больше убеждаюсь, что он нрав-больше она не стоит.